Аннотация: На обсуждение предлагается не реализовавшийся, но вполне возможный сценарий истории - что было бы, если бы в одной битве сошлись Суворов против Наполеона.
Давняя детская мечта, озвученная еще самим Александром Васильевичем - что было бы, если бы в сражении сошлись Суворов и Наполеон?
Суворов сам мечтал о таком, полагая "Бонапарта" лучшим генералом его времени.
Наполеон, со своей стороны, напротив, тщательно избегал столкновений с Суворовым, прикрываясь своими генералами (впрочем, может, и не избегал - были другие "важные дела". Но у Наполеона "важные дела" обладали удивительным свойством возникать в самый неподходящий момент: например, во время отступления из России).
Как показывает история реальная, ученики Суворова - Кутузов, Багратион, Милорадович - с тяжелыми потерями, но смогли Наполеона одолеть. "Ученики" (сподвижники) Наполеона - Массена, Моро, Макдональд - проиграли Суворову. Т.е., ученики вместе оказались сильнее "мастера" противоположной стороны, а наш "мастер" превзошел "учеников" противника.
Но вот интересный вопрос - что было бы, если бы в бою сошлись сами Суворов и Наполеон? Если бы, скажем, Павел отправил-таки Суворова собственно во Францию?
Или Суворов дожил бы до Аустерлица или Бородина?
Наполеон - артиллерийский генерал. Его главная сила в артиллерии.
"Конек" Суворова - штыковой удар (все остальное у него тоже было на уровне, но это, так сказать, его "фишка"). Плюс быстрые марши (Наполеон значительно Суворову в плане быстроты уступал).
По-другому (это, впрочем, можно оспорить): Суворов ставил на индивидуальную подготовку, Наполеон - на техническое развитие.
Итак, как бы проходило Бородинское сражение (или, скажем, приграничное или Смоленское сражение) под руководством Суворова?
Или Аустерлиц?
Выскажу для затравки свое мнение.
Скорее всего, Суворов одержал бы победу, причем стремительную. Не было бы длительного топтания на левом фланге при Бородино.
Учитывая тактику Суворова - наступательную - скорее, даже в случае вторжения Наполеона в Россию серией мелких приграничных ударов он был бы остановлен еще в районе Смоленска.
Можно более подробно рассмотреть битву при Аустерлице.
Зная характер Суворова, он или бы потребовал всех полномочий (без вмешательства Александра), или бы просто ушел в отставку, как не раз делал. Т.е., ситуации, когда вроде как главнокомандующий Кутузов, но его план никто не принимает, а два императора командуют каждый как сочтет нужным - не было бы. Это первое.
При общем численном превосходстве французов, непосредственно в битве союзники имели некоторое превосходство - 85 тыс. против 73-х, из них 60 тыс. русских, которым Суворов мог полностью доверять.
Итак, план Наполеона был заставить наших обходить его позиции, растянув фланги, и мощным ударом разделить силы союзников и разбить по частям.
План Кутузова был вообще не принимать сражения. Суворов бы на это вряд ли пошел, ибо к Наполеону подтягивались подкрепления, которые только усилили бы противника.
Местность битвы очень изрезанная, но можно заметить, что левый фланг гораздо меньше подходит для наступательных действий, чем правый. Возможно, союзники этого не знали, но это означает недостаток разведки.
Итак, - как вариант: скорее всего, Суворов бы предложил атаку одновременно на двух флангах французов. Это не позволило бы Наполеону поддержать силами одного фланга оборону другого и вынудило бы наступать в центр (как тот и собирался). Но если центр не был бы так ослаблен (как в реале), то, занимая более выгодную позицию (Працевские высоты), мог бы держаться дольше - хотя бы до того времени, когда один из флангов французов был бы прорван.
В итоге битва могла превратиться в классическую битву в окружении.
На что, видимо, и был расчет австрийцев. Но при медлительности, недооценке противника и несогласованности действий, а также излишнем ослаблении центра этот расчет не мог оправдаться.
Последние осенние дни, тяжелые, с размывающими землю дождями, с предвестием скорой зимы - стремительно летели один за другим. Вот и этот день упал в темноту, закрыв дальние позиции врагов и оставив лишь отблески костров в лагере союзников.
В шатре императора шел военный совет. Генерал Вейротер подробно изложилл собравшимся господам императорам - а их тут было двое - план своего сражения. План был блестящим и сулил полную победу.
Недовольным был только фельдмаршал Кутузов, но он предпочитал своего недовольства не высказывать, сидя в кресле в дальнем углу.
Император Александр сам попытался вызвать Кутузова на разговор.
- Вы, фельдмаршал, как я вижу, имеете собственное мнение о рассказанном? - спросил он с чувствующимся в голосе негодованием.
- Имею, ваше величество, - Кутузов приподнялся в кресле.
- Расскажите же нам его!
- Что вам рассказывать, когда вы и так все решили! - горестно произнес фельдмаршал, готовясь опять усесться.
- Тем не менее, не поленитесь изложить свой план, - император повысил голос.
Кутузов нехотя поднялся со своего места, подошел к карте.
- Надо занять оборону на Працевских высотах, всеми силами, которые у нас есть. Если мы создадим здесь крепкую оборону, французы не рискнут нас атаковать. Тем временем в войну вступят пруссаки, и Бонапарту придется разделить свои силы, отправив часть для защиты от них. Вот тогда и придет момент удара.
- Тогда? - Александр все повышал голос. - Тогда, когда пруссаки подойдут? Когда рак на горе свистнет? Ясен мне ваш план. Опять дрожите перед Бонапартом, опять надо сидеть и ждать, и бояться, что он не дай Бог нападет! Разве можем мы позволить себе подобную трусость? - обернулся император к собравшимся.
Те возмущенно загудели.
Махнув рукой, Кутузов уселся в кресло и прикрыл глаза.
Блестящее общество, еще раз обсудив все возможные подводные камни, все тонкости дислокации, уже готовилось разойтись, когда на границе лагеря началось какое-то замешательство, а затем возле шатра остановилась легкая повозка.
Слегка покряхтывая, с нее слез невысокий сухонький человечек - и вдруг стремительным шагом вошел в шатер.
Офицеры уставились на старичка в недоумении.
- Здравствуй, царь-батюшка! - с почтением поклонился вошедший. - Уж и не чаял тебя свидеть перед смертью. Извини, что не упредил о приезде.
- Здравствуй, здравствуй! - нашелся молодой Александр. - Не скажешь по тебе, что умирать собрался.
- Да уж больно много болел в минувший год, - покачал головой старик, дернув седыми волосами. - Стар я стал. Уж и верхом не прокачусь. А у тебя все боле молодые, - он обвел глазами собравшихся офицеров. - А, Михаил Илларионович, и ты тут!
Кутузов поднялся было в кресле, но вошедший его остановил:
- Сиди-сиди, брат, мне почету не надо. Не дозволите напоследок в бою поучаствовать?
Александр переглянулся с адьютантом, Долгоруковым. Они давно признали вздорного старичка, что уже несколько лет не показывался при дворе - он и вправду тяжко болел. Думали, не встанет.
- Нет, господа, когда дошли до меня слухи о том, что тут творится, не смог я спокойно умереть, - покачал головой старичок, и в глазах его вновь блестнули ехидные искорки. - Вы ведь обсуждали, как Бонапарта бить? Дозвольте, и я послушаю.
Генерал Вейротер поправил орден, откашлялся зачем-то и, глянув на своего императора - Франца, - взял в руки указку, подходя к карте.
- Итак, как я уже доложил их величествам, мы имеем уникальную возможность в одном генеральном сражении разгромить считающегося непобедимым Бонапарта, - произнес он торжественно.
- Ты бы присел, Александр Васильевич, - негромко предложил Багратион, подойдя к гостю.
- Да насиделся я в дороге, князь Петр, ничего, постою. Ты не мешай, да и сам послушай.
- Наша армия имеет значительное численное преимущество над противостоящими нам в данный момент войсками, и к тому же мы занимаем господствующие над позицией Працевские высоты. Таким образом, сосредоточив главные силы на нашем левом фланге, мы притиснем вражескую армию к северным кручам, возьмем в кольцо и полностью уничтожим.
- Прекрасно. Что же, по вашему мнению, в это время будет делать Бонапарт?
- Насколько мы знаем, - вмешался Долгоруков, - француз полностью деморализован и не готов к битве.
- Что же он не отступает? - удивился гость.
- Он отступает! Генерал Багратион дважды разгромил его отряды в недавних битвах, Бонапарт оставил нам свою позицию у Працевских высот и сейчас думает только о том, как бы избежать сражения!
- Оставил свою позицию и думает, как бы избежать сражения? А ты, Михайла Илларионович, что думаешь? - обернулся он к Кузутову.
- А фельдмаршал тоже думает, как бы избежать сражения, - под общие ухмылочки ответил за него Долгоруков. - Они с Бонапартом друг друга стоят!
- Я уже говорил, - с неохотой отозвался фельдмаршал, не обращая внимания на насмешки, - что полагаю битву в данной ситуации невозможной.
- Да почему? - взорвался император. - Сколько можно дрожать перед этим выскочкой? Не все же ему будет везти? Ты, Александр Васильевич, скажи - неужто не одолеем?
- Одолеть любого можно, с божьей помощью, - отозвался гость, подойдя к карте и с прищуром разглядывая ее. - Пожалуй, господин Вейротер прав. Попробовать, по крайней мере, можно. И кого же вы куда предлагаете поставить, ваше превосходительство?
Вейротер дернул скулами. Старого фельдмаршала, произведенного не так давно в высший военный чин - генералиссимуса - он тоже узнал, служил под его началом еще в Италии. И с обреченностью понял, что с появлением Суворова право руководить сражением неминуемо перейдет к нему.
Он вновь заговорил, уже с меньшей уверенностью.
- На левый наш фланг я полагаю поставить лучшие войска, во главе с генералом Буксгевденом. Правый фланг мы поручим господину Багратиону, - Вейротер обменялся поклонами с высоким черноволосым генералом, стоящим рядом с Суворовым. - Центр же будет нашим резервом, тут мы расположим гвардию. Працевские высоты, при такой защите, будут неприступны.
- А что вы будете делать, если Бонапарт все-таки выйдет из оцепенения и сам нас атакует?
Вейротер задумался.
- Но в каком месте ему это сделать?
- В любом! Вы не заметили, что он всегда старается сосредоточить все силы в одном месте, в других оставив лишь слабое прикрытие? И тогда он опрокинет и левый край, если захочет, и правый, и центр.
- Нам необходимо атаковать первыми, - не сдавался Вейротер. - Тогда инициатива будет в наших руках. И это французам надо будет думать, как спасти свои тылы и фланги.
Суворов наконец присел на краешек стула, подвинутого ему Багратионом, но сидел прямо, готовый вскочить в любую секунду.
- Наступать первыми - это правильно, - кивнул он. - Но как баранам биться в одно место, где оборона противника оказалась сильнее - тоже не годится. Что, если вы предусмотрели наступление на левом фланге, а Наполеон тоже собрал против нашего левого фланга все свои силы? Тогда наше правое крыло будет стоять в бездействии, центр, где мы предусмотрели резервы и оборону, тоже будет ни при чем - а наше левое крыло будет разбито превосходящими силами, которые затем выйдут нам в тыл.
- Тогда надо тоже сосредоточить на левом фланге все наши силы, - прошептал Вейротер, несколько сбитый с толку.
- Чтобы устроить кровавую бойню? Нет, господин Вейротер. Я знаю, вы опытный и толковый офицер. Что велит делать устав, когда неясно, где противник сосредоточил какие силы и как планирует наступать?
Генерал помялся, чувствуя себя, как выпускник училища на экзамене.
- Ну, необходимо выставить заслоны на всех возможных направлениях, чтобы определить реальное направление удара противника, а затем ввести резервы на угрожаемых участках.
- Верно! - похвалил Суворов, подскочив со стула. - А где следует сосредоточить резервы?
- Там, откуда они скорее всего могут подойти к угрожаемому участку, - уже смелее отозвался Вейротер.
- И откуда же наши резервы могут подойти?
Вейротер молчал, переглядываясь с императором, точно ожидал подсказки.
- Смелее, вы же уже сказали, где должны быть наши резервы! - подбодрил Суворов.
- В центре? - неуверенно произнес генерал.
- Именно так. Но не в первой линии, а чуть позади. Тогда мы успеем, даже если французы выберут для своего наступления центр или правый фланг, перекинуть туда наши резервы и остановить их или же ударить им во фланг, смотря по ситуации.
- Блестящий план! - воскликнул Багратион.
- Нет, князь Петр, это было бы хорошо, если бы мы собирались обороняться. Но мы собираемся наступать. Что делать в этом случае?
Генералы замолчали. Никому не хотелось ударить в грязь лицом, но каждый при этом хотел заслужить одобрение прославленного полководца.
- Надо атаковать двумя линиями, - наконец, рискнул произнести Багратион. - На некотором расстоянии. Первая завязывает бой, и если встречает упорное сопротивление - вторая линия приходит на помощь. Если же противник начинает встречную атаку на другом участке - вторая линия разворачивается и атакует противника во фланг.
- Молодец, князь Петр! - Суворов был в восторге. - Оставляет заслон против слабого противника, сдерживаемого арьергардными боями, и основной массой нападает на главные силы врага, участвующие в атаке.
Суворов подбежал к карте, еще раз внимательно ее осмотрел.
- Раз у нас есть Працевские высоты, надо их использовать. Нам противник подарил такую позицию, нельзя не воспользоваться его даром! Если мы сосредоточим тут нашу артиллерию, мы сможем раньше наносить урон врагу, чем он нам. Французские пушки бьют чуть дальше наших, да и ружья тоже. Потому выигрыш в высоте нам будет весьма полезным.
Он оглянулся на генералов. Кутузов сидел уже не с сонным видом, следя за разговором, но на лице его было написано недоверие.
- А ты, Михайло Илларионович, что же так не доверяешь молодым генералам? - спросил Суворов.
- Больно лихо у вас все это, Александр Васильевич, - слегка плаксивым тоном произнес фельдмаршал. - Побежали, да разгромили. Французы ведь сражаются лучше других. И ружья у них лучше, и пушки, вы верно сказали. А у нас треть солдат - раненые да обмороженные.
- Про то я знаю, был и в лазарете, и в лагере, - кивнул Суворов. - Так что же ты мыслишь, у Бонапарта намного дела лучше? И ему холода мешают, как нам. И его войска каждый день в бою, вон, князь Петр соврать не даст, дважды с ним за последние дни сталкивался. И у него раненых много.
- Так ведь ему сражение нужнее, чем нам! - воскликнул Кутузов. - Его не сегодня - завтра еще и пруссаки теснить начнут, как соберутся выступить! Наши подкрепления идут. Англичане еще, того и гляди, высадятся. Чего бы не подождать, не собрать силы да не ударить наверняка? Зачем тешить молодецкую удаль, людей класть - когда можно почти без потерь обложить зверя да и подождать, пока он сам подохнет?
- Без потерь, говоришь? - удивился Суворов. - А то, что солдаты наши мерзнут, что изводятся в ожидании, когда противник под носом - это ничего? Нет, Михайло Илларионович, тут я с тобой согласиться не могу. Ждать можно было, пока противник далеко. А раз уж сошлись нос к носу - придется драться.
Кутузов со вздохом опустил голову.
- Итак, господа генералы, - Суворов прошелся быстрым шагом по шатру. - Пригласите, пожалуйста, всех командующих колоннами в штаб. Необходимо продумать завтрашний день до мельчайших подробностей.
Императоры обменялись многозначительными взглядами и одновременно зевнули.
- Мы оставим вас, господа, - Александр в сопровождении адьютантов прошел к выходу. Следом за ним вышел Франц.
Офицеры, поклонившись выходящим царственным особам, с их уходом стали гораздо более раскрепощенными.
Кутузов внезапно проснулся.
- Да наших батальонов надо два на каждый французский! - горячо доказывал он учителю.
- Неправда! - сверкал глазами Багратион. - Наш один солдат двух вражеских стоит!
- Вот вроде оба разное говорите - а оба правы! - заметил Суворов. - Один наш солдат стоит двух вражеских. А вот с батальонами, может, Михаил Илларионович и прав. Тут беда с офицерами. Куда все офицеры подевались? Пять лет не прошло с нашего перехода через Альпы - а вы вдруг говорите, что мы так французам уступаем. Может ли такое быть?
- Так ведь Бонапарт на месте не сидел, армию свою обучал, - пожаловался Кутузов.
- А вы куда смотрели? Оба вы хорошие генералы. Ты, Михаил Илларионович, осторожен порой не в меру, зато остужаешь горячую голову Петра Ивановича. А ты, князь Петр, напротив - горяч, так что об осторожности забываешь. Вам бы вместе руководить, да над вами опытного да спокойного начальника поставить - цены бы вам не было...
В палатку гурьбой вошли генералы, которых Вейротер выбрал в качестве командующих колоннами в завтрашнем сражении: Дохтуров, Ланжерон, Коловрат, Милорадович, Кржижановский.
Суворов радостно их приветствовал, и те отозвались не менее тепло.
- Итак, господа. Завтра предстоит тяжелое сражение. Французы воевать умеют, но и мы не лыком шиты. Для начала, выслушайте господина Вейротера, какие места он назначил вам в предстоящем бою. Любые вопросы, которые придут вам на ум, мы обсудим.
Вейротер повторил то, что уже говорил ранее, добавив, что Дохтуров будет руководить первой колонной, Ланжерон - второй, ... - третьей, под общим началом Буксгевдена.
Генерал кивнул
- Кроме того, позаботьтесь о второй линии. Чтобы она была подвижной, готовой к маневру в любой момент. Артиллерию с собой брать не стоит. Надо пододвинуть полковую артиллерию как можно ближе к позициям противника, дать залп на полтысячи саженей - и идти в атаку. Артиллерия же будет смещаться к центру, дабы занять господствующую высоту, на случай атаки противника.
Буксгевден вновь ограничился молчаливым кивком.
- Ты, князь Петр. Тебе надлежит двигаться быстрым маршем, чтобы успеть сковать противника боем раньше, чем он успеет перекинуть силы на наше левое крыло. Ну, и ты, Михайло Илларионович, на тебе центр. Артиллерия, и резервы. Держи позицию крепко, тебе доверяю, верю, что все устроишь лучшим образом.
А теперь всем спать, утром понадобятся все силы.
Солнце еще не взошло, когда первые колонны генерала Буксгевдена выдвинулись на позиции для атаки.
Первая линия разворачивалась под прикрытием полевой артиллерии возле топких берегов Гольдбаха.
В то же время на крайнем правом фланге колонны генерала Багратиона начали движение по Оломоуцевской дороге навстречу французам. Теперь все зависело от согласованности действий обоих флангов.
Пушки заговорили разом по всему фронту. На юге союзники обрушили град снарядов на Тельниц и Сокольниц, занятые войсками Леграна. Багратион вступил в перестрелку с корпусом Ланна. Только центр пока молчал - с Працевских высот позиции французов были пока недосягаемы.
В Тельнице завязался отчаянный бой между войсками Буксгевдена и французами. На севере Багратион увяз в бою с Ланном. Именно в этот миг Наполеон решил, что пришла пора главного удара, и двинул Сульта против центра.
Невидимые в тумане, гренадеры неожиданно возникли на склонах холмов. Однако центр был укреплен гвардией, и здесь французов ждали главные артиллерийские силы союзников. Залп батарей почти в упор снес первые ряды наступающих.
Отдав приказ первым линиям Багратиона и Буксгевдена закрепиться и обороняться, Суворов велел направить вторые линии на удар с флангов по центральной группировке французов. Клещи сошлись.
Несмотря на численное превосходство союзников, французы сражались отчаянно. Кутузов бросил в бой гвардию, и сумятица на холмах возросла. Перестрелка на флангах затихла, точно все понимали, где именно решается исход сражения.
И вот... Линия гренадеров заколебалась. Один, другой, потом сотня бросились бежать, преследуемые конногвардейцами.
Наполеон ввел в бой резерв, пытаясь остановить бегущих. Теперь союзники перешли в наступление по всему фронту. На юге подошедший на помощь Даву пытался организовать оборону, но на севере Багратион, усиленный конным резервом, сломил сопротивление противника.
Тем не менее, отступление не превратилось в бегство. К вечеру Наполеон собрал в своем лагере остатки некогда непобедимого войска.
Хотя многие полагают разгром союзников под Аустерлицем предопределенным заранее, в силу полного превосходства французов как в технике - их пушки били дальше, а ружья стреляли чаще, - так и в управлении войсками и их подготовке, между тем, то, что союзники занимали более выгодную позицию, должно было компенсировать этот факт. При рассмотрении самой битвы видно, что главная проблема была - полная несогласованность действий союзников. Эта несогласованность проистекала как из разбросанности их позиций - Багратион был вообще поставлен где-то на отшибе, первые три колонны Буксгевдена совершали маневр с очень глубоким обходом, так что и не могли среагировать на изменение позиции в центре или на правом фланге, - так и из нежелания высшего руководства продумывать это согласование. Кутузов опустил руки. Можно говорить, что он "мудро предвидел", что нас разгромят - но вообще говоря, не в последнюю очередь на победу влияет и настрой, в том числе командующего. Командующий должен оперативно реагировать на изменение обстановки, а Кутузов все, что сделал - послал приказ Буксгевдену вернуться, который тот то ли не получил, то ли не выполнил. Но видя не подчинение приказу, Кутузов не сделал ничего, чтобы добиться его выполнения! (расстояния там не настолько большие, чтобы Буксгевден не успел получить приказ повторно - всего две версты надо было проскакать адьютанту).
И впоследствии - каждый командир почти каждой бригады принимает решения на свой страх и риск, а в силу непонимания общего замысла (который был попросту не до конца продуман) эти решения редко оказываются верными. Практически, битва распадается на множество столкновений на уровне бригады или полка (а то и батальона), в каждой из которых французы ухитряются получить численный перевес - иногда значительный - и одержать верх, так что в итоге выигрывают все сражение.
Если бы план был более продуманным, а координация усилий - более успешной, по крайней мере можно было рассчитывать на "непоражение", что в условиях подходящих подкреплений равнозначно победе.
"1. В полевом сражении выстрелы за 500 саженей сомнительны, за 300 довольно верны, а за 200 и за 100 смертельны; для трех последних дистанций могут также быть употреблены новые наши картечи. Следовательно, когда неприятель ещe в первом расстоянии, то должно стрелять по нем редко, дабы иметь время вернее наводить орудие и выстрелами вашими затруднять его в движении; во втором расстоянии стрелять чаше, чтоб остановить или по крайней мере, продлить его приближение, и напоследок наносить удары со всевозможною скоростью, чтоб его опрокинуть и уничтожить.
2. С начала сражения скрывать число своей артиллерии, но увеличивать ее в продолжение дела, чрез что от неприятеля скроется пункт вашего нападения, а если б он был атакующий, то встретил бы артиллерию там, где бы, может быть, ее и не предполагал.
3. Когда еще не примечено настоящее намерение неприятеля, то батареи должны состоять из малого числа орудий и быть рассеяны в разных. местах. В сем положении вы представляете собою малую цель, а сами имеете более средства ему вредить косвенными и перекрестными выстрелами и затруднить в его предприятиях.
4. Батареи же из большого числа орудий должно ставить в таких случаях, когда нужно сделать пролом в линии неприятельской или остановить сильное его стремление на какой-либо пункт или когда необходимо нужно сбить его с какой-нибудь позиции.
5. Избегать ставить батареи на весьма возвышенных, крутых местах; напротив того, батареи из единорогов могут с великою выгодою быть поставлены за небольшими возвышениями, которыми бы они только закрывались, ибо все почти их выстрелы, кроме картечных, суть навесные.
6. Можно почти без исключения взять за правило, что когда мы намерены атаковать, то большая часть нашей артиллерии должна действовать на артиллерию неприятельскую; когда же мы атакованы, то большая часть нашей артиллерии должна действовать на кавалерию и пехоту.
7. Сверх сего необходимо должно стрелять по батареям, когда они весьма препятствуют занять какую позицию или вредят вам в дефилеях.
8. По колоннам и массам стрелять ядрами полным зарядом и гранатами, иногда с уменьшением пороха, дабы они рикошетировали и разрывались, ложась в самой колонне; картечью же по колоннам стрелять только в то время, когда они в близком расстоянии, ибо действие ядер на них смертельнее.
9. По фронту, который в выгодном от нас расстоянии, стрелять преимущественно картечью, для выстрелов же ядрами и гранатами стараться располагать свои батареи так, чтоб действовать вдоль но линии или по крайней мере косвенно.
10. Во время сильного нападения, когда бы предполагалось отступить, то артиллерия, прикрывающая ретираду, должна ставить батареи в две линии, так, чтобы, по обороне, первая проходила чрез вторую, которая уже будет готова встретить неприятеля.
11. Артиллерия во всяком случае должна покровительствовать движению войск, и взаимно войско обороняет ее, потому начальник оной, рекогносцировавши место и быв предуведомлен о намерении, сообразись с местоположением, располагает се так, чтобы она своим действием способствовала предприятию.
12. Главнейшее же ее разделение должно быть по флангам линий, в интервалах и в резерве; но сие разделение не может ей препятствовать быть, сколь возможно, движущейся сообразно с местоположением и направлением войск неприятельских, ибо весьма вредно во время вашей атаки оставаться долго в одинаковой позиции.
13. Резерв артиллерийский, находясь за второй или третьей линией, должен быть составлен преимущественно из конной артиллерии, которая быстротою и легкостью своей может с великою скоростью переноситься в разные пункты, да и батарейные роты для скорейшего движения могут сажать некоторую часть людей на подручных лошадей и на лафеты. 21. В заключение сего скажу, что нет ничего постыднее для артиллериста и вреднее для армии, как напрасная трата зарядов, которые должно стараться употреблять так, чтоб каждый из них наносил вред неприятелю, зная, сколь заготовление и доставление оных затруднительно".