Аннотация: Демография меня волновала давно Пристальное ее изучение показало, что не зря волновала.
В последнее время я все чаще получаю упреки, что "лезу не в свое дело", что "не мне критиковать профессионалов" - может быть. Хотя профессионализм есть не врожденное качество и не то, что вручается вместе с дипломом. Профессионализм приходит с опытом, причем с опытом практическим. Я никогда не буду спорить с людьми практических профессий - теми, чей профессионализм реально подтвержден их практикой. Ни с врачами (ни даже с бабками-экстрасенсами, которые реально кого-то вылечили!) - по поводу того, как лечить болезнь, ни с токарями и слесарями - как делать ту или иную деталь или как ставить ванну и батарею. Но с людьми "теоретических профессий" - а их в последние десятилетия стало очень много - спорить можно и нужно. Ибо большинство их выводов держится на том же, на чем и выводы Аристотеля, и в разделе "теоретических наук" процесс получения "истины" не изменился.
К "теоретическим наукам" можно отнести и теоретическую физику (конечно, можно сразу "заткнуть дилетанта" обилием терминов - но вообще говоря, все теории, касающиеся "высших материй", в конце концов можно объяснить весьма просто, почти на пальцах), и, конечно, историю (не археологию!), и даже, как ни странно, демографию. Хотя, опять же, не статистику. Статистика - наука экспериментальная - и, собственно, лежащая в основе эксперимента. Есть наблюдаемые значения, есть значения "истинные", есть отклонения. Но вот дальше начинается область теорий, а теории в тех областях, где невозможно поставить эксперимент, всегда есть "чисто интеллектуальные", а потому могут быть проверены только "спором с оппонентом". Ну, или опровергнуты.
И вот, почитав Урланиса Б.Ц. "Рост населения в Европе", я решил "замахнуться на святое". Хотя, наверное, не на самого Урланиса, но на его постулаты - да и на демографию в целом. Слишком много в его "опыте исчисления" теоретических предположений, вообще говоря, ниоткуда не следующих (а просто перенесенных с каких-то частных случаев без доказательств правомерности переноса).
Для начала он честно рассказывает о том, что в древности люди думали, что население мира сокращается - Кир предводительствовал миллионными армиями, у Дария были полумиллионные, "а сейчас и вовсе несколько десятков тысяч". Но "сейчас убедительно доказано, что население мира растет".
Наверное, глобально - считая от появления человечества - население растет. Ибо вряд ли людей сразу возникло несколько миллиардов.
Тем не менее, отрицать, что наряду с ростом населения может наблюдаться и спад, просто так, на основе теоретической предпосылки, наверное, не стоит.
Конечно, природная склонность любого живого существа - увеличивать свою численность. Динозавры, однако, все-таки вымерли, причем, не мгновенно. То есть, хотя, по возможности, численность любого вида растет - но эти самые возможности могут предоставляться далеко не всегда.
Т.е., на самом деле, только на основании наблюдений за последние тысячу лет (когда население действительно росло - хотя какими темпами, тоже необходимо еще разобраться) утверждать, что так было всегда - явно нельзя.
Однако, хотя со времен Урланиса "демографическая наука шагнула далеко вперед", тем не менее, его базисные выводы -базирующиеся, о чем мы сейчас будем говорить, на весьма вольных допущениях - легли в основу дальнейших теорий, а потому не факт, что и эти теории верны.
Итак, для начала Урланис рассматривает данные о численности населения Европы за Средние века. Есть, правда, одна неприятность для демографической науки - по большей части, с древнейших времен правители, переводя переписи, считали не людей, а дворы - единицу налогообложения, хозяйства и поставки служащих в армии. А вот сколько людей приходится на один двор - является чистым допущением.
Непонятно почему, Урланис предполагает (правда, следом за своими французскими коллегами), что в одной семье не может быть в среднем много больше 4 человек, иначе будет стремительный рост населения, который не наблюдается. Он, правда, оговаривает, что "на одном дворе могли быть еще батраки и холопы". Но это ладно - пусть даже это одна семья: априори предполагается, что в семье - только представители ДВУХ поколений! Бабушки и дедушки (вполне тоже способные еще работать, ибо - по другим сведениям - семейная жизнь начиналась там весьма рано, и лет до пятидесяти народ сохранял работоспособность) почему-то не учитываются. Т.е., четыре человека в семье - это априори двое родителей и двое детей, и если детей больше - то да, должен бы быть рост, по современным представлениям.
Но между тем, для отсутствия роста, необходимо примерное равновесие между количеством рождающихся и количеством умирающих, а такое равновесие, вообще говоря, может установиться при любом количестве людей в семье!
Так что все - взятые, в общем-то, с потолка - коэффициенты пересчета числа дворов в число людей - никак не могут нам сказать, сколько реально людей было ни в средневековой Англии, ни в средневековой Франции, ни в средневековой Германии
Корректным является наблюдение за изменением числа дворов (хотя оно тоже вызвано двумя - минимум - причинами: как ростом населения, так и ростом технологий - то есть, меньшая семья может прокормить себя отдельно, а потому старые крупные дворы могут дробиться на более мелкие, без серьезного увеличения численности), и это изменение показывает рост. Но как при этом меняется число людей на один двор - сказать практически невозможно (кроме того периода, когда есть данные и по дворам, и по людям - а это уже после Средневековья)
Небольшое отступление от Урланиса по поводу средней продолжительности жизни.
Следует сразу сказать, что в отличие от расчетов для современности средней продолжительности жизни, для минувших веков демографы считают "средний возраст умерших". Это несколько разные величины, прежде всего, по методике подсчета.
Для расчета средней продолжительности жизни берут число умерших в каждом возрастном интервале (за год), делят на число живущих в этом же возрастном интервале - получают вероятность смерти для данного возраста. Потом для каждого возраста суммируют вероятности умереть во всех возрастах от текущего возраста до максимального - получают "вероятность умереть" для данного возраста за какой-то срок; после чего , на основании этой вероятности, и рассчитывают "время дожития" и, складывая с текущим возрастом - продолжительность жизни, а усредняя по всем возрастам - среднюю продолжительность.
Очевидно, что информации, необходимой для таких расчетов, по старым временам у нас нет. Мы не знаем, сколько жило людей того же возраста, могилы которых (или записи о смерти которых) мы сейчас рассматриваем. Потому - вычисляется "средний возраст умерших", который весьма отдаленно совпадает со "средней продолжительностью жизни", вычисляемой вышеописанным способом.
Поскольку мы не знаем ни общей численности населения - на тот период, - ни его приток, ни отток, ни даже насколько полная перед нами картина умерших - можно говорить только об очень приблизительных вероятностях.
Плюс к этому, обычно умерших в прошлом рассматривают за значительный период времени - ибо за один год данные как правило весьма скудны и просто недостаточны для статистики. Например, когда речь идет о средней продолжительности жизни кроманьонца или неандертальца - там берут все могилы, относящиеся к их периоду - а это тысячелетия!
Следующий момент. Урланис берет довольно произвольные коэффициенты, когда рассматривает смертность населения в периоды больших эпидемий и голода. Буквально, они основываются на понятии "нравится - не нравится". "По мнению некоторых, погибла четверть, по мнению других - треть, даже половина всего населения"[1]. При этом "единственные статистические материалы имеются по городу Бремену". А "для всей Германии ущерб от черной смерти вряд ли превысил седьмую часть населения".
Есть интересный факт: после войны население СССР уже к 50-м годам восстановилось и "вышло на довоенную кривую" (С. П. Капица). То есть, на кривой населения СССР война отражается серьезным, но локальным провалом, и уже спустя десять лет последствия этого провала практически нивелируются. Кривая продолжается асимптотически так же, как если бы провала не было вовсе.
Это понятно - население определяется более "стабильными" факторами, войны, голод, эпидемии - приводят к локальной убыли, но зато стимулируют и рождаемость (увеличение "свободного места", ресурсов, потребности в рабочих руках), и уже через пару десятков лет (пока подрастет новое население) численность восстанавливается. Потому, думаю, даже оценки потерь в 1/7 и даже в 1/3 - не сказываются на росте населения в дальней перспективе.
Однако, непонятно из каких соображений, Урланис предполагает, что, скажем, Англия от последствий Черной смерти восстановилась только к 1500 году (не он один - он снова следует в этом за своими зарубежными коллегами). Хотя нет данных ни по населению перед чумой (только по дворам), ни после, а как раз с 16 века начинаются первые подушные переписи. Все - исключительно на априорных предположениях, сколько людей приходится на один двор (вообще говоря, ни экономически, ни литературно не подтвержденных).
"Стабильные факторы", определяющие численность населения - это условия жизни, детская смертность, взрослая смертность, число "несчастных случаев". Эпидемии тут выступают сдерживающим, но случайным фактором (каждая в отдельности) - а вот их частота, действительно, влияет на "максимальное население".
Дело в том, что если рождаемость пропорциональна числу уже живущих людей - с неким коэффициентом, зависящим от множества факторов, в том числе от уровня жизни и мировоззрения людей, - то смертность - тоже, конечно, с определенным коэффициентом - пропорциональна КВАДРАТУ числа людей. Количество умерших, грубо говоря, равно вероятности умереть (при данных условиях), умноженной на число живущих. Вероятность же умереть сама пропорциональна плотности людей - чем выше плотность, тем больше вероятности несчастных случаев, разбоев, эпидемий, войн, бытовых преступлений и т.д.; и даже вероятность погибнуть в цунами или землетрясении тоже прямо пропорционально числу людей (ибо чем больше людей, тем больше вероятности землетрясению произойти в густонаселенном районе). Таким образом, получается, что население вдалеке от "максимальной численности" растет почти экспоненциально - но по мере приближения к пределу постепенно замедляется в силу того, что смертность - от самых разных причин - начинает обгонять рождаемость.
Развитие технологий, медицины, экологии и т.д. - стремится изменить эти коэффициенты, повышая "максимально допустимую численность". Но позволить ей расти до бесконечности они вряд ли могут. А потому рост численности идет бок о бок с расширением ареала обитания. И если мы говорим, например, о Европе - в конце Средних Веков открыли Америку, куда хлынули толпы переселенцев - и население Америки сейчас лишь в отдаленной степени является потомком местных индейцев. Которых, возможно, было тоже немало - но их численность резко сократилась, а на их место пришли европейские переселенцы.
Однако вот что интересно. По-видимому, воспринимаемая нами "смена общественных формаций" происходит именно в силу приближения населения к существующему пределу. После чего, вообще говоря, при изменении способа хозяйствования для начала происходит уменьшение населения. Можно с уверенностью утверждать, что после гибели Римской империи в Европе было резкое сокращение численности - а потому говорить, что "население всегда растет", явно неверно.
Оценки численности населения самой Римской империи у Урланиса тоже весьма необоснованны и базируются на предположениях о плотностях населения, которые сами нуждаются в обосновании. Так что я не исключаю, что и оценки в десять раз большие могут оказаться справедливыми (если Урланис дает населении Римской империи периода начала упадка в 40 млн., то и 400 млн. может оказаться верным). Сократилось оно, разумеется, не мгновенно - но после падения Римской империи наверняка было падение продолжительности жизни (связанное с падением всех государственных систем), и повышение смертности привело к постепенному уменьшению населения на протяжении ста-двухсот лет, когда на территории Римской империи шли постоянные усобицы и войны.
--
Б.М. Урланис, Рост населения в Европе. Опыт исчисления. М., 1941