Бурлов Сергей : другие произведения.

Будни врэвакуанта

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Очерки, посвященные прекраснейшему месту в Крыму - новосветовскому заказнику.

Сергей Бурлов

Будни врэвакуанта

Очерки

  
  
  
   Дорога к Крыму
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Дорога к Крыму

   Лето начинается на Курском вокзале. Когда мы с нашими необъятными рюкзаками, которые, словно взрывчаткой, до отказа начинены походной утварью, плюхаемся в плацкартный вагон-душегубку. Летом поезда, отправляющиеся на юг, задраены и закупорены, как готовая к погружению подводная лодка. Попробуйте спросить у проводницы: "Мэм! Почему, собственно говоря, в такую тропическую погоду ни одно окно в вашем вагоне не открывается?" А она вам ответит, подбоченясь: "Поезд только что из ремонта!" И вы успокоитесь, и сразу поймете: так надо.
   Страдай, человек! Губи свое бренное тело и бессмертную душу в раскаленных духовых печах вагонов! Ибо только тогда ты сможешь оценить по-настоящему все чудо единственного нашего моря, и пекло превратится в воду, а вода - в портвейн.
   Приехав, хочется упасть в море вместе с рюкзаком, рухнуть в воду тяжелым и дряхлым мостом, уставшим держать на себе груз собственный и чужой. Забыть обо всем на свете - "о любви, тоске, долгах и погосте". Но рюкзак от воды стоит сберечь - консервы из него еще пригодятся. А на себя я уже махнул рукой - да и не хочу я ничего и никого, когда исчезаю (момент, о котором мечталось не менее года!) в единственно возможном Море! Моя земная жизнь приостанавливается, потому что я приехал в Крым. Я, полоумный мореход-первооткрыватель, кинул Старый свет и явился в Новый. Встречайте!
   ... В 97-ом году, тогда, когда я первый раз оказался в скалах Нового Света, мы устроили на нашей стоянке солнечные часы. И все не могли привыкнуть к разнице во времени с материком. Разница - всего час, но зато какой этот час! И что это за разница! Приемники ловили радио Свободная Чечня и турецкие радиостанции. На рассвете вместо гимна можно было услышать намаз...
   Географически Крым недалек от материка. Но на тысячи морских миль отбрасывает Тавриду от фатерлэнда состояние духа летних насельников полуострова. Их дух стремится подальше от Заперекопья. И на волнах вакационного беспамятства мигрантов Таврида уносится в самые дальние дали - к муэдзинам, солнечным часам и ласковым водам моря и вина, подальше от континентальных ежедневников, сапог-скороходов, плащ-палаток и плац-парадов. Мореплаватели-первопроходцы качаются на вантах, распивают из пятилитровых канистр огненную воду и орут что есть мочи богопротивные частушки. Новый Свет ждет нас.
   Итак, что же такое Новый Свет? Наверное, Новый Свет - это то, с чем сталкиваешься в первый же день. Море. Горы. Татары на рынке. Массандровский портвейн и новосветовское шампанское. Тусовка. Песни. Литературная аура, распространившаяся из Коктебеля на весь Крым - и далее на весь мир. А с последнего года - еще и переехавший Казантипп.( Казантипп в Веселом - как НТВ у Березовского. Вещи несовместные, но, скорее всего, временные). Об этом и поговорим. Все прочее уже не так важно.
  

Присмотримся

   Но сначала надо точнее обозначить место. Мы видим сам полуостров, растянутую на меридианах морскую звезду. Южный, курортный Крым занимает в Крыму территорию небольшую - узкая приморская полоска суши от Севастополя до Феодосии, защищенная с севера от всевозможной непогоды горной грядой. Эту полоску принято делить на две части. Первая, до ряби в глазах засиженная мухами-отдыхающими - Южный берег Крыма, классический ЮБК: пальмы, субтропики, таксисты, почтенные отцы семейств в панамах, с хмурыми матронами-женами и избалованным детишками. . Форос, Симеиз, Ялта, Алушта. За Алуштой ЮБК заканчивается и начинается юго-восточный берег. Там не такой благодатный климат, не такие хорошие дороги, не такие высокие и живописные горы. Зато и людей там на порядок меньше. И больше настоящего Крыма.
   Юго-восточный берег всегда привлекал всевозможных "дикарей". Вроде вашего покорного слуги. Начинается Юго-восток с села Рыбачье. Далее - Морское. Пустыннейшие места южного крымского побережья. Эти поселки любят те, кто ценит уединенность, но не собирается отказываться от благ цивилизации - развитая инфраструктура в них сочетается с неизжитой дикостью пейзажа и относительно низкой плотностью туристической массы на квадратный метр площади. Над поселками, вдоль отрогов гор стелется старинная, полуразрушенная дорога, соединяющая Ялту с Судаком, по которой нормальные люди и рейсовые автобусы стараются не ездить. Через пять километров после Морского эта дорога приводит в село Веселое, татарское поселение в трех-четырех киломатрех пути от морского побережья. Сорок минут пешком от Веселого - и вот ты уже на пляже. По левую руку заметны далеко выступающие в море скалы. Самая приметная из них - скала Парус, или, выражаясь буднично, Ухо.
   Это и есть Новосветовский заказник. Отличия заказника от заповедника не все мне известны. Берусь предположить, что в заказник вход непосвященным заказан, а в заповедник - заповедан, что куда серьезней. Заповедано - значит ,все, ангел с огненным мечом и иными заграждениями, а заказано для нашего человека - мелкая преграда, заказано - это пустяки, прорвемся, то есть, через это ваше заказано!
   В Крыму семь всамделишных заповедников, на территорию которых доступ действительно невозможен, либо до крайности затруднен - Карадаг, например. Но Новосветовский заказник я буду называть Заповедником, искажая суть, ибо слово "заповедник" полновеснее и не так отдает средней полосой.
   Итак, новосветовский заповедник открывается Ухом. Говорите, и будете услышаны, ведь Крым - не что иное, как всесоветская "communications tube"... Сам поселок Новый Свет расположен с противоположной стороны нашего маленького рая. Собственно, в заповедник с равным успехом можно попасть и из Нового Света. Для этого надо приехать из Симфы или из Феодосии в Судак. И уже из Судака, сев на автобус пятидесятых годов немыслимой раздолбанности, постараться вынести мучение тряски на крутых виражах серпантина новосветовской дороги, а также красоту дороги этой, узенькой и извилистой, петляющей в грозной тени согдейской крепости над двухсотметровыми откосами прибрежных скал.
   Вот мы и держим заповедник в обеих руках, как тяжелый, полный вина ( портвейна?) кубок. Левая рука - дикое татарское село Веселое, правое - утонченный голицынский Новый Свет. Пусть отныне каждый ходит пить напитки и кушать чебуреки туда, где ему больше нравиться. Хочешь - на Северный полюс, хочешь - на Южный.
   Но теперь надо найти нашу стоянку. А сделать это непосвященному не так-то просто. Если выйти из Нового Света - а именно оттуда в заповедник заползают все экскурсии - надо минут двадцать идти по узкой тропке над знаменитыми новосветовскими бухтами - Царской, Синей, Разбойничей. Узкая тропка - не просто тропка, а так называемая Царская ( или Шаляпинская) тропа. Говорят, по ней разок езжевал верхом кто-то из российских императоров. Также по этой тропке прогуливался в свое время Шаляпин. Песни пел, должно быть, по пути. Мы тоже иногда поем песни, когда шагаем по тропе. Не так хорошо и громко, как Шаляпин, но, во всяком случае, с не меньшим усердием.
   Тропа хоженая, без опасных развилок, но для особо талантливых через каждые двадцать-тридцать метров на камни нанесены яркие красные метки. Многие старожилы знают тропку настолько хорошо, что могут на приличной скорости пройти ее в весьма темную в Крыму пору новолуния (темные ночи не только в Сочи, а вообще на юге) без фонарика.
   Вволю налюбовавшись на мерцающие далеко внизу бухты, путешественник приближается к перевалу. Это самый утомительный участок пути - использую и ноги, и руки, ты карабкаешься к отрогу скалы КараулОба. Одолевшего перевал ждет сюрприз: шикарный вид на Царскую бухту и Царский пляж и возможность посидеть на Царском же троне (ох уж эти монархи!), валуне, который по форме отдаленно напоминает кресло.
   Затем ты попадаешь в так называемую Долину Ада. За что ее так прозвали, не знаю. Здесь чуть больше, чем везде, колючих кустарников и россыпей голых валунов, ничего инфернального, этого добра хватает и в прочих частях заповедника. Зато Долине Ада есть благодатное место, у которого на несколько минут обязательно останавливаются все путешественники. Это так называемый "холодильник" - глубокая расселина в скале, температура в расселине, как в пещере - семь-восемь градусов. Представьте себе: вы идете в сорокоградусную жару, изнывая, обливаясь потом, и вдруг - с разбегу засовываете голову в "холодильник"! Эффект интересный.
   Наслаждаясь неожиданным морозом, мы строим планы, как можно было бы использовать это чудо природы в корыстных целях. Например, открыть пивной ларек, и в расселине держать ледяное пиво. А ведь ледяное пиво в Крыму на вес золота!..
   Миновав Долину Ада, вы выходите на оперативный простор. Тропинка бежит под уклон, постепенно спускаясь к морю, вдали открывается веселовский пляж. Вдоль тропинки начинают попадаться признаки человеческого жилья. Там палатка, здесь палатка... На полпути из Долины Ада к веселовскому пляжу нужно резко уйти вниз, на едва заметную тропку. Десять минут почти горнолыжного спуска - и вы оказываетесь в столице новосветовской республики, у Московского и Питерского каминов, которых соединяет важная тропка Бродвей, среди голых бородатых мужиков, зычно гаркающих: "Сиськи набок!" и бесстрашно сигающих со скалы в пучину морскую. И скала эта - не просто булыжник, а скала Рояль, имеющая у моря узкий и длинный выступ с отчетливо проступающими клавишами.
  

Русалка, Макао и генералы

  
   Я оказался в Новом Свете скорее случайно. Паше Лысихину, который уже один раз зимовал в скалах, немало сил пришлось потратить на то, чтобы заставить меня лезть в горы. В девяносто седьмом году я считал себя поклонником Лисьей бухты, плененный близостью тамошних стойбищ к морю.
   Но все-таки меня уломали. Итак, в конце июля девяносто седьмого года мы высадились на веселовском пляже и выслали авангард на поиски подходящей стоянки в заповеднике. Авангард состоял из белокурых, очаровательных, вежливых и обходительных Паши и Марины. Они бродили по скалам четыре часа и вернулись ни с чем. Все приличные стоянки были заняты.
   Но Паша с Мариной в своих поисках несколько раз проходили мимо московского Камина, родового гнезда Стаса Попова, вежливо здороваясь и извиняясь за беспокойство, и, по всей видимости, успели Стаса совершенно очаровать. На следующий день Попов, увидев наши палатки на убогом, покатом каменистом плато (как выяснилось позже, новички часто встают именно сюда - это первое относительно ровное место в заповеднике, если идти от веселовского пляжа) сказал: "Что ж вы, робяты, в такой заднице стали?! Идите-ка за мной!"
   И Попов нас привел в волшебное место, которое и стало нашим прибежищем на ближайшие четыре года. Место мы назвали Русалочка. Потому что на скале, прикрывавшей стоянку с севера, была изображена пышногрудая фиолетовая русалка, обвивавшая хвостом внушительную бутыль сами знаете с чем.
   А еще место называлось Макао. Потому что в стародавние времена обитатели заповедника сходились на стоянке резаться в эту увлекательную игру.
   А еще место называлось "генеральской стоянкой" Потому что, сами понимаете, играть в макао и любоваться изображением пьянящей русалки могли только люди выдающиеся и матерые - читай, генералы.
   . Большинство стоянок в Новом Свете люди делали своими руками. Ровных, пригодных для нормального горизонтального обитания мест в заповеднике природа сделала немного. . Стоянки выравниваются посредством кирки и иных инструментов, главным из коих следует почитать усердие человеческое.
   Русалочка выровнена на славу. Стоянка представляет собой обширную террасу, как бы нависающую над морем. С севера возвышается немаленькая скала, уподобляя стоянку Крыму в миниатюре, надежно прикрытому от превратностей внешнего мира горной грядой. Слева - нагромождение валунов, сквозь которые можно попасть на уютную и тенистую питерскую стояночку, что находится на небольшой каменной площадке, несколько выше уровня Русалочки. Огибая северную скалу, с правого борта к нам спускается большая тропа местного значения - "официальный" вход на Русалочку, а также на нижние, находящиеся у самого моря стоянки. Желающий попасть туда должен пройти через Русалочку и спуститься десятком метров ниже по выдолбленной вручную лестнице. Итак, наши разноцветные палатки, словно улитки, примостились на уютной ступеньке, с трех сторон ограниченной скалами и открывающейся всем своим южным фасадом к морю.
   На правом фланге стоянки, у самого обрыва, находится раскидистое древо-фисташка, под которым можно укрываться от солнца в полуденные часы. Обычно мы натягиваем меж ветвями фисташки большой оранжевый тент, который значительно увеличивает тенистость, а также, в случае редкой надобности, защищает и от дождя. Пространство под тентом - основная "общественная" зона в дневное время. Публика приносит туда коврики, и залегает с картами, книжками, портвейном, словом - кто с чем, предаваясь блаженному солнечному "far niente". Тот, кто определился бездельничать прежде всех, имеет возможность устроиться на гамаке, который натянут меж ветвями древа таким образом, что раскачивается над самой пропастью, а внизу мерцает море...
   Русалочка - одна из самых обширных и удобных стоянок в Новом Свете. На ней может поместиться до пяти палаток. От северной скалы когда-то вручную был отсечен большой валун, превращенный в стол. Кстати, и нами была внесена скромная лепта в благоустройство Русалочки - стол, стесанный от времени, был забетонирован и отполирован, отчего его рабочая площадь значительно увеличилась. Ну, и еще кое-какие мелкие работы проводились - выравнивалась лестница к морю, было расчищено одно место под палатку и одна весьма удобная "индивидуальная" площадка для лежания на выступе у лестницы.
   В вечерние, предзакатные часы большой популярностью пользуется камень, далеко выступающий за пределы стоянки и парящий в воздухе, как нос корабля. Взошедшему на камень оный представляются прекрасные виды моря и лежащих на западе мысов, ступенчато уходящих за горизонт. В зависимости от погоды видимость достигает десятки и сотни километров - иногда можно разглядеть Аю-Даг, легендарную Медведь-гору. Именно с камня лучше всего видно, как прозрачно и чисто новосветовское море - дно сквозь толщу вод можно различить на двадцатиметровой глубине.
   Камень сей используется для возвышенных размышлений, одинокого курения в нощи, испускания пронзительных воплей, и иных акций, требующих задумчивости и уединенности.
   Вот что представляет собой Русалочка - место, на котором я и многие другие представители московского юношества провели, думаю, не худшие дни в своей жизни.
   Местное общество
   Итак, оказавшись на Русалочке, мы сразу поняли, что попали в тусовку, уже не первый год живущую по своим правилам. Как только мы явились на стоянку, со всех сторон вылезли веселые бородатые мужики, сказавшие: "Вы куда, ребята? Стояночка-то занята! Вон и полиэтилен лежит". В углу голой и безлюной стоянки действительно валялся кусок грязного полиэтилена. Но мы, предупрежденные Стасом, робко молвили: "А нас Стас Попов сюда послал" - и вопросы были исчерпаны.
   Ибо Стас Попов - что-то вроде президента новосветовской тусовки. Или командора, короля, шефа, начальника - называйте, как хотите. Хотя самое правильное слово будет - старшой. В чем проявляются его властные полномочия, сказать трудно. Но если Стас Попов кому-то что-то советует, обычно его слушаются. В общем, что-то вроде уголовного "авторитета". Ему шестьдесят шесть лет, он носит щетинистые усы и капитанскую фуражку, почти не курит, а пьет умеренно. Его физической форме лично я завидую: он скачет по горам, как горный козел, колет дрова, как спички и великолепно, мощно плавает баттерфляем. Он также большой любитель женского пола, песен под гитару, и, разумеется, Крыма вообще и Нового Света в частности.
   Берлога Стаса именуется Московским Камином и находится непосредственно под Русалочкой. Здесь действительно есть каминообразное углубление, куда легко помещаются цельные куски деревьев, а также хорошая тяга. Положенные, стволы озаряют ярким, но в то же время и уютным, "каминным" светом окрестности. У камина вечерами и собирается новосветовская тусовка.. Там может поместиться до сорока человек. Туда же приносятся емкости с вином, разливаются в литровую жестяную кружку и пускаются по кругу.
   На Камин изредка приходит второй старожил Нового Света, Вадик Найман, ровесник Попова. В отличие от Стаса, здоровье у Наймана оставляет желать лучшего: ходит он с трудом, с каждым годом к камину спускается все реже и реже. Обычно его сопровождает Рем - невероятно толстый бородач, похожий на восточного деспота.
   Наймана обожают в Новом Свете невероятно. Попов постоянно рассказывает о его бурном прошлом. Вадим очень добродушный, с мягким, хрипловатым голосом, чем-то напоминающим визборовский. Он покровитель и защитник еще одной (не нашей) "молодежной" команды в новом свете. Костяк ее составляют две боевые чернобровые дивчины - Агата и Катя. Как и я, в Новый Свет они ездят с девяносто седьмого года. Тогда они приехали вдвоем. На следующей год взяли с собой штук пять-шесть отдаленных родственников и друзей родственниц. В девяносто девятом в Новой свет под предводительством Агаты и Кати явилась целая орда из двенадцати человек, а в двухтысячном размеры орды уже никто не брался сосчитать.
   Впрочем, толпы не буянят и Агату с Катей слушаются. Потому что Агата с Катей - удивительные девушки. Они могут весь день носиться по горам, ближе к вечеру отправиться на рынок, принести на себе по двадцать кило пищи и приготовить на костре сотни полторы блинчиков, например (для непосвященных - готовить блинчики на костре довольно-таки непросто), и накормить не только свою ораву, но и половину окрестных стоянок. При этом они всегда жизнерадостны, бодры и готовы к новым подвигам на благо человечества. У этих новосветовских "кавалергардок" с позапрошлого года появилась и униформа: бравые полосатые тельняшки.
   Агата с Катей обжили места, которые раньше никто и не воспринимал, как стоянку. Более неудобное пристанище трудно найти даже в скалах Нового света - чего стоят хотя бы названия отдельных частей их стоянки: Первая реанимация. Вторая реанимация... Зато к морю ближе! - говорят они, и я с ними согласен.
   Недалеко от московского камина расположен камин питерский. Он не так удобен, но популярностью пользуется не меньшей. Пожалуй, самая заметная личность среди питерцев - Витя Пивоваров, большой и усатый сорокалетний мужчина, всегда привозящий в Крым красавицу жену и сына Володю.. Он приезжает в Крым на машине, которую держит на веселовском пляже, и порой отливает страждущим бензин для примусов.
   Я уже говорил, что прямо над Русалочкой расположена очень уютная, миниатюрная стоянка. Там тоже обитают питерцы, правда, не такие маститые, как Пивоваров, помоложе. Как-то раз один из жителей той стоянки, напившись пьяным, взошел ночью покурить на упоминавшийся уже камень, выступающий далеко в море. Долго копаясь в карманах, он так и не смог отыскать огня, и, удрученный, высказался: "Курить надо бросать. Вместе с фонариком!" Сказано - сделано: пачка сигарет вместе с фонариком немедленно полетели вниз. Импульсивный народ, одним словом.
   Как свойственно большинству уроженцев города на Неве, питерцы вообще много потребляют алкоголя, а одного из них, дизайнера Витю, милейшего голубоглазого бородача, вообще довольно трудно встретить трезвым. Разве что по утрам, когда он, просыпаясь ото сна, маячит над Русалочкой, куря "Кэптэн Блэк". Не одобряя его пижонства, Кэптэн Блэк тем не менее у Вити я исправно стреляю.
   С питерцами часто приезжает уроженец Мытищ Дима Гоблин. Чтобы в темноте, упившись портвейном, не сверзиться со скал, Гоблин носит черные рокерские перчатки, а во лбу у него горит фонарь.
   Много живет в заповедники различного выдающегося люда. Помимо Москвы и Питера, хорошо представлены Харьков, Запорожье, Минск, Мариуполь и многие другие уголки нашей бывшей советской родины.
   А также город Нью-Йорк.
   Дело в том, что Новый Свет исправно посещает Саша Петренко, каждый год приезжая сюда на каникулы из Америки. Иногда - с дочкой, которая совсем плохо говорит по-русски. Он приезжал сюда до эмиграции, приезжает и после. Океан, говорит, в Калифорнии, соленый слишком.... Из заграницы Петренко привозит диковинные напитки, каковые и потребляются на ура вместе с традиционным портвейном.
   Интригует тот факт, что мы, как правило, понятия не имеем, чем наши соседи занимаются " в миру", что они делают в иное, "внекрымское время"! Они могут быть кем угодно: инженерами и учителями, миллионерами ( по слухам, водятся в Новом Свете и такие) и студентами вроде нас - все это отступает на второй план. Единственная иерархия, которая работает в заповеднике, да и то очень условно - иерархия авторитета, опыта жития в Новом Свете. Пару раз мне доводилось слышать, как по пьяному делу люди начинали "кидать понты": " Да шо ты мне говоришь, ты здесь второй раз, а я, слава богу, уже восьмой год зимую!" Но это редкие исключения. Все здесь равны перед морем, горами, солнцем, злыми лесниками, перед нашим любимым и несравненным Крымом.
   Иногда я задаюсь вопросом - а хорошо ли на протяжении десятков лет подряд лет ездить отдыхать в одно и то же место? Черт его знает. Каждый пусть выбирает по себе. Но Крым тянет к себе, тянет неудержимо, тянет всем тем, что невозможно в любом ином месте - и не поехать в Крым, пропустить хотя бы одно крымское лето представляется мне уже трудным испытанием. Возможно, когда-нибудь и я, как Стас Попов, буду праздновать свой сороковое лето в заповеднике. Если доживу до тех счастливых времен.
  
   Татары
   Ближайшая к Русалочке цивилизация - рынок на веселовском пляже. Топать до него минут двадцать пять. В долине между двумя горными массивами расположен бывший пионерлагерь, а ныне - санаторий. Там же сдаются несколько десятков домиков на берегу моря. На самом пляже дикарями (правда, не такими дикими, как мы) живут до нескольких сотен отдыхающих - они приезжают сюда на машинах и расставляют диковинные, огромные, как трехпалубные парусники, тенты и палатки. Под одним таким тентом свободно умещаются машина, обеденный стол и все "дикарское семейство". В основном это состоятельные жители незалежной Украины.
   То есть имеется некоторое количество отдыхающих, не считаю народа из заповедника, которых надо накормить и обслужить. Деньги у людей, в общем-то, есть, это вам не хипповская Лисья бухта. Кормлением и обслуживанием занимаются татарские семейства. Они содержат несколько шалманов и торгуют на маленьком импровизированном рыночке.
   В 1944 году крымские татары за сотрудничество с немцами были депортированы из Крыма. Сначала их выселили в Узбекистан. После хрущевской реабилитации части из них разрешили переехать на Кубань, поближе к родному Крыму.
   Вместе с людьми опале подверглись древние татарские названия городов, сел, мысов и гор. С той-то поры и появились в Крыму бесчисленные Пионерские, Приморские, Радостные и т.д.. История повторяется - в свое время императрица Екатерина наказала называть реку Яик Уралом, а яицких казаков - уральскими, чтобы ничто не напоминало о яицком казаке Емельке Пугачеве, самозванце, посягнувшем на престол.
   Но как не забылся пугачевский бунт, так и крымские татары не забыли Крым. После окончательной реабилитации в конце восьмидесятых татары сотнями тысяч снимаются с обжитых мест и возвращаются на этническую родину. И встречаются здесь с новыми "коренными жителями" - русские и украинцы за прошедшие полвека привыкли считать полуостров своим. Большая часть населения Крыма жила и живет за счет курортников, прежде всего, за счет летней торговли, поэтому татар восприняли как опасных и ненужных конкурентов. И отнеслись к ним соответственно - как к татаро-моногольским завоевателям.
   Поэтому вселение татар в крымские города и села было делом непростым. Об этом мало писали, но, если верить рассказам людей, иногда репатриировались чуть ли не с боем. Разжиревшие на курортных хлебах крымчане к боям были не готовы и отступили. Хотя татар до сих пор не пускают в большинство "хлебных" мест, прежде всего - на курорты ЮБК.
   Село Веселое никогда не было золотым дном, поэтому татарам удалось в нем закрепиться. Татарские семьи из Веселого, собственно, и содержат все торгово-увеселительные заведения на пляже. До девяностых годов здесь ничего не было - старожилам заповедник приходилось ходить пить пиво в Новый Свет. А то и в Судак.
   С появлением татар здесь возник аромат настоящего Востока, изысканной лени и неги. Апофеозом всего этого является дастархан - классический восточный шалман, в котором гость не сидит на стульях, а лежит на восхитительно мягких лежанках.
   В дастархане не замечаешь, как проходит день. Время течет спокойно и размеренно. Столь же размеренно и неторопливо обслуживание. Чебуреков и плова можно ждать до полутора часов. Но здесь это нормально - просто-напросто хозяева вообще не склонны готовить пищу просто на продажу - вот настанет время кормить свое обширное семейство, тогда и гостям чего-нибудь принесут.
   Это совершенно особый, непонятный европейцу ритм жизни. И нет ничего естественнее такого ритма для вакационного времяпровождения. Поэтому мы никогда не обижаемся на хозяев за долгое обслуживание и даже за весьма посредственную кухню, относя все это на издержки восточного колорита. Кроме того, большинство местных татар мы уже неплохо знаем, и они знают нас. Когда мы приезжаем в Новый Свет в очередной раз и появляемся на рынке, нас уже приветствуют, как старых знакомых.
   В девяносто девятом году в дастархане официанткой работала прелестная девушка Лиля, племянница хозяина заведения. Из-за своих огромных черных глаз Лиля порой казалась лермонтовской Бэлой. За Лилей ухаживали многие жители заповедника - но лишь чуть-чуть, самую малость: нравы у татар в этом плане весьма строгие, как у всех восточных людей. А в следующем году Лиля уже вышла замуж и стала хозяйкой собственного заведения.
   Один татарин, узнав, что мы из Москвы, очень обрадовался и сказал, что тоже имеет некоторое отношение к столице Российской федерации. Фамилия у него - Московский. Мы не поверили, и тогда он охотно предъявил паспорт. Оказалось, действительно, товарищ Московский. Вероятно, тоже переименовали когда-то, как Коктебель переименовали в Планерское...
   Но нашим любимейшим татарином с первого же года стал Шефкет, хозяин таверны в Веселом. Несмотря на то, что до Веселого - четыре километра от моря по открытому солнцу, каждый год мы в обязательном порядке посещаем заведение Шефкета. Таверна его находится в небольшом уютном полуподвале, трогательно украшенным собственными руками. Правда, в двухтысячном году Шефкет "расширился", поставив с десяток столов на улицу и устроив там же площадку для танцев.
   Шефкет - добрейший человек и прекрасный повар. Вот он нас кормит исключительно вкусно. И, кстати говоря, очень дешево. Но дело даже не в этом - Шефкету удалось создать в своей обычной, в общем-то, забегаловке удивительно доброжелательную атмосферу, где к тебе относятся не как к клиенту, а как к личному гостю хозяина.
   Иногда Шефкет гадает нам по кофейной гуще. Он хороший психолог. По реакциям человека он видит, как надо гадать дальше и нередко попадает в яблочко. В девяносто восьмом году он точно нагадал Сене Макалееву ту весьма запутанную ситуацию, которая у него в тот момент сложилась на личном фронте. Сенечка тогда краснел, а мы все ржали и просили погадать нам еще.
   В этом году в Морском мне довелось познакомиться с довольно любопытным татарским семейством - его и не назовешь иначе, как кулацким. Знакомство происходило во дворике красивого трехэтажного дома хозяев, классическом патио с тенистыми деревьями и бассейном. Наши желудки изнывали под тяжестью восточного гостеприимства, нас закармливали и поили на убой, а мы тем временем слушали о том, как идут дела у местных кулаков.
   Семья Сефера приехала в Морское в восемьдесят седьмом году, и, как и все татары, начинала строиться с нуля. Теперь они имеют три уютные гостницы-виллы, обслуживая одновременно до сотни постояльцев; автопарк, состоящий из КаМаза, газели и четырех леговушек; грядки и парники, на которых произрастает все, что только может расти в Крыму; коров, овец, коз, гончарный круг, бассейн - словом, мощное хозяйство, позволяющее полностью удовлетворить все потребности отдыхающих, не прибегая к закупкам на стороне. Всего это достигнуто годам постоянного труда всех членов семьи, которые, кажется, умеют делать все.
   Этническая путаница в Крыму велика. Однажды я у татар в дастархане вознамерился приобрести пакетик чипсов. Увидел зеленый такой пакетик, и спрашиваю: "А с чем они?" Девушка мне говорит: "Ой, я по-русски плохо читаю, сами посмотрите". На пакетике было написано - " З цибулей"...

Исторический залп лейтенанта Бэйли-Лэнда

   Не так просто обозначить границу, где заканчивается Крым настоящий и начинается Крым литературный. Потому что чебуречная "Ялта" находится от Ялты всамделишной на расстоянии протянутой руки.
   Волошин знал, где строить свой домик. Писатели любили Крым - а как же было его не любить? Крым кажется больше детищем художественной фантазии, нежели настоящим куском земли из плоти и крови. Что-то в этом полуострове всегда было ненастоящее и чудесное, он подобен взмаху волшебной палочке, ненаписанным страницам романа, звукам давно уже отпетой песни.
   В Крыму обитали мечты и надежды многих поколений. Поколения покоятся в земле, а их мечты и надежды прописались здесь навсегда.
   Эта земля содержит в себе почти все. Здесь есть свобода. Здесь есть море. Есть небо, солнце, горы. Есть легенды и история. Нет в Крыму только ничего постоянного. Край этот изменчив и многолик - наверное, оттого, что он был искренне и беззаветно любим слишком многими.
   Крым охотно принимает ту форму, в которую его облекают - как ветреная барышня, с удовольствием примеряющая на себя наряды, которые ей дарят многочисленные поклонники. Это может быть Крым древностей - с Митридатом, руинами Херсонеса и развалинами пещерных городов. Он может стать роковым Крымом "Бахчисарайского фонтана" - и тогда это будет Крым романтический, с жестокими ханами и красивыми восточными женщинами. Крым Айвазовского окажется морским, прибрежным и неспокойным.
   Еще он умеет быть воинственным, вечно Обороняющимся Крымом, неважно, от кого - от англо-французской ли эскадры, от немцев, или от лезущих через перекопские валы большевиков (этот Крым, Крым Врангеля и юноши Володьки Набокова, который стал мостиком между старой и новой русской культурой, мне лично милее всего).
   О последнем - чуть подробнее. Конечно, Крым остался полуостровом лишь по ошибке. И по духу своему, и по месту на карте Крым - остров. Остров-космополит. Аксенов в "Острове Крыме" нарисовал нас всех такими, какими мы и должны были быть - благородными, красивыми, богатыми - и все-таки слегка свихнувшимися. Кто же не захочет узнать в себе Андрея Лучникова?
   "Остров Крым" читать грустно и даже больно. Конец в нем соответствует действительности, а вот куда же подевалось наше начало? Где же оно, куда спряталось?
   Ведь даже в современном устройстве Крыма, сочетающем тупость совковую и самостийную жовто-блакитную, отчетливо проступают черты Базы Временной Эвакуации. Шумят эстакады над Симфри. Блистают неземной роскошью фешенебельные кафе Ялты. Все так же опасна для жизни и привлекательна для лихачей ужасная согдейская дорога. Прибрежные воды бороздят суда союзной эскадры, с которой когда-то раздался залп достохвального Палисандра, удивительного юноши Бэйли-Лэнда...
   А ведь большевики могли и не взять Крым. Тот бросок за Перекоп для Красной Армии был последним. Зимой двадцать первого года армия стала разваливаться: восстание в Кронштадте, антоновщина. Уже весной Ленин объявил о нэпе - даже большевики устали от войны. Если бы Врангель выдержал тот натиск, если бы продержался несколько месяцев, то независимый Крым наверняка бы состоялся - не хватило б у красных сил, революционная романтика из них испарялась стреметильно!
   Не хватило времени... Не продержались.
   А вообще-то Крым не так много потерял без своего гипотетического великолепия. Во всяком случае, он был, есть и будет нашей Базой Временной Эвакуации - хотя бы на несколько летних недель.
  

Казантипп или Враг у ворот!

   Весной двухтысячного года до меня дошла ужасная новость - к нам едет Казантипп! Иначе говоря, эта очень большая и очень не наша тусовка перемещается из Щелково на...веселовский пляж!
   Недоумению нашему не было предела. Что привело рэйверов сюда? Во-первых, сам по себе веселовский пляж место довольно скучное - куда ему до заброшенной атомной станции, пляски в недрах которой всегда были гвоздем программы фестиваля! Во-вторых, веселовский пляж не шибко вместителен и физически неспособен "принять на грудь" несколько десятков тысяч человек - а именно о таком траффике на фестиваль заявляли его организаторы.
   Больше всего мы боялись того, что часть ожидаемой массы казантипповцов естественным образом выплеснется в заповедник. Всевозможные тревоги выражались в общем вздохе: "Они же здесь все вытопчут!" Стас Попов где-то добыл себе удостоверение лесника: оно давало ему совершенно законное право выгонять из заповедника разных нехороших людей. Господи, вот повезло - надо же было бежать из Москвы, в том числе и от мальчиков красных в глазах, чтобы в Крыму столкнуться с толпою точно таких же мальчиков!
   Но все оказалось не так страшно. Народу приехало на порядок меньше, чем предсказывалось - на пляже находилось одновременно не более трех-четырех тысяч человек в самые пиковые дни. В заповедник казантипповцы не очень-то стремились: Те же, кто лез в горы, ограничивались в своем любопытстве Царской тропой. Удостоверение Попову не пригодилось. Музыку, конечно, было слышно, но не очень, и на вторую ночь все к ней уже привыкли.
   Конечно, веселовский пляж теперь для нас был закрыт. Татарский восток с нашествием Казантиппа приказал долго жить. "Культура" потребления, которую принесли с собой эти в большинстве своем очень мажорские мальчики и девочки, выглядела здесь дико - так же странно смотрелся б МР3-плеер на голове гогеновской красавицы. Ритм кислотного музона плохо сочетается с предрассветным завыванием муэдзинов...
   Семнадцатилетние Кортесы обращались с татарами - вековыми хозяевами этих мест - как с обслуживающим персоналом. Грустно и противно было наблюдать, как какой-нибудь жлоб, окруженный удолбанными девицами, начинал учить жизни Ибрагима, хозяина дастархана, заявляя что плов его - отстой! Или еще что-нибудь в этом роде. Да, готовят в Веселом действительно так себе. Но хотелось сказать: ребята, если вам не нравятся такие игры, какого ..ера вы сюда поперлись?! Катили бы в Испанию, Кипр, Турцию, там бы вы получили гарантированный минимум кайфа на каждый вложенный цент!
   Это раздражало больше всего. Кроме того, бесила, конечно, сама это МTV-шная "культура", этакие Бивис и Битхэд с кислотной отрыжкой. Раздражало, что и здесь нас все это настигло. Ну что ж, зато готова мораль - никуда ты не денешься от своего большого города! Грустно...
   Впрочем, и в Москве я никогда не видел столько удолбанных и обкурившихся людей в одно время в одном месте. Никогда я не видел и такого количества людей в одинаковых ядовито-желтых очках: каждый второй казантиппец имел их у себя на носу. Мода, однако!
   И, надо сказать, очки ребятам должны были пригодиться. Дело в том, что почва в наших краях степная, сухая и пыльная. Танцпол же организаторы устроили на голой земле, так что после получаса плясок пыль на пляже подымалась метров на десять, ничего нельзя было разглядеть, а можно было только тереть глаза и кашлять, кашлять, кашлять...
   Это только один из многочисленных проколов организаторов Казантиппа в Веселом. Были и другие - но это их проблемы, не наши. Просто еще раз хочется спросить - почему именно это место было выбрано под новый Казантипп? Наверное, все дело в деньгах. Наверное, администрация Веселого, не избалованная вниманием туристов, оказалось сговорчивей, чем где-либо.
   Самое смешное, что казантипповцы уверены, будто являются для местных неким эквивалентом золотого дождя - ведь те на них столько денег заработают! Ничего подобного! на голову несчастных татар вместе с новыми клиентами свалились звери, о которых они прежде и слыхом не слыхивали - налоговая инспекция, всяческие пожарные и санэпидемнадзоры и пр. и пр. Потом, наши знакомцы-татары никогда не ставили себе целью заработать много денег. Вот не надо им это, и все!
   Сильнейшую неприязнь местного населения к гражданам республики Казантипп вспыхнула мгновенно, как фисташка в жаркий, сухой день - Казантипповцы блистали простым человеческим хамством и незнанием поговорки о чужом монастыре. Мне кажется, гений места в Веселом не был к ним благосклонен. Очень хочется надеяться, что джихад рэйв-культуры в Веселом не закончится, знамя пророков Бивиса и Батхэда покинет пределы заповедника, и ребятки найдут себе термы, более пригодные для своих патрицианских утех.
   Зато перед лицом нашествия тусовка в заповеднике стала сплоченнее Мы почувствовали себя как бы немножко осажденными... Теперь, когда мы плескались у наших скал, нам казалось, что мы купаемся в Волге во время Сталинградской битвы и корчим рожи мерзким фрицам.
   И все-таки между нами и ними есть родство. Те ведь тоже - мореплаватели.. Кортесы... Но мы несли туземцам бусы, а они - нездешнее слово "отстой"... Прежде чем почувствовать себя на этой земле не хозяевами - хотя бы желанными гостями - мы не один год в нее вслушивались, прочитывали то, что было о ней написано, слушали то, что было о ней спето. Мы еще и полюбили эту землю. Нет, есть разница между почтительной любовью и заранее оплаченным пользованием на нужды прогрессивной молодежи...

Вода и вино

   С пресной водой в Крыму трудно. В нашем заповеднике источников таковой нет вовсе. Ближайший "ключ" бьет из ржавой трубы на веселовском пляже; вода эта обладает таким гиблым вкусом, что лично я ее пить не могу даже в кипяченом виде. Единственный выход - варить компот. Дело нехитрое: берешь пару кило халявной алычи, дешевых яблок и груш, добавишь сахарку, корицы, вскипятишь - и готово. Компот гнилостный вкус воды отбивает напрочь, только беда в том, что варю я компот для себя ( ну не могу я эту воду пить, и все, тошнит меня!!), а пьют его, разумеется, все кто увидит. В том числе и бодрые потребители сырой воды. Шесть литров расходится за один вечер, даже утренним мухам ничего не остается.
   Так что компот не может стать для меня хлебом насущным. Ближайший же источник нормальной питьевой воды находится аж в Веселом. Как раз у харчевни Шефкета. Источник красив: из глубокой ниши бьют несколько мощных струй холодной и очень вкусной воды. Над нишей видны какие-то надписи на арабском. Шефкет говорит, что источнику много сотен лет, а место это - святое. И немудрено, проблемы с водой были в Крыму всегда, что же удивительного в том, что кусок земли, из которого текла приличная питьевая вода, становился священным?
   То ли дело вина! Хорошего вина должно быть много. Если вина много, его носят на стоянку в пятилитровых канистрах - сразу и не разберешь, что внутри, вода или вино. Сухое в Крыму очень посредственное - кислое и невыдержанное. Зато завод лучшего в СССР шампанского находится в сорока минутах ходьбы от Русалочки, в Новом Свете. Но шампанское мы пьем редко. Не потому, что оно дорогое - оно очень дешевое - а потому, что все-таки торжественный напиток.
   Основным же зельем на каждый день являются крепленые вина и портвейны. Винных заводов и заводиков в Тавриде масса, но наибольшей славой пользуется, конечно, Массандра. Слава Массандры велика. Пару лет назад три безумные девки из Агатиной орды, в первый раз попавшие в Крым, специально отправились в Массандру и купили там ящик портвейна. Подделок опасались. Надо было видеть, как они, бедняжки, тащили этот ящик в горы!
   Красный массандровский - это классика, вроде, сороковая Моцарта и девятая Бетховена. Напиток безупречный, солнечный и крымский. Нельзя без почтения отозваться о "Кокуре", "Изабелле", Бастарде Из напитков покрепче некоторые уважают коньяк коктебельского производства. Но это высшая лига, напитки, которые продаются в бутылках, не разбавляются и поэтому стоят чуть дороже - от семи гривен и выше. В пересчете на рубли диапазон цен в двухтысячном году составлял от сорока до сто двадцати рублей. Больше осмеливались просить лишь за коллекционные вина.
   А повседневный спрос призваны удовлетворять разлитые в пластиковые бутыли винища. Эти могут нещадно разбавляться водой и иными веществами. Стоимость - от четырех-пяти гривен, но это уже за литр. Цена и степень разведенности сильно зависят от того, насколько хорошо продавец и покупатель знакомы друг с другом. Он этого вообще в татарской торговле очень многое зависит.
   Королева средней полосы - то есть водка - в дело идет крайне редко. Не тот климат, знаете ли, слишком жарко. Пьют водку либо от внезапно нахлынувшей душевной неустроенности, либо в сырую погоду, во время редчайших в Новом Свете дождей.
   Ежевечерние возлияния в заповеднике - неотъемлемая часть нашего крымского быта. Помимо портвейна, в ход идут различные экзотические смеси, которые готовятся, что называется, прямо у стойки. Особо бодрящим действием обладает горячее какао, разбавленное со спиртом, суровый напиток из разряда "семь раз выплюнь - один раз проглоти".
   Степень опьянения здесь мало зависит от количества потребленного алкоголя. В Крыму я окончательно согласился с Веничкой Ерофеевым в том, что опьянение - процесс не физиологический, но духовный. Желающий напиться упадет после кружки пива, а не имеющего желания и бутылка водки не свалит с ног. Так и здесь: насельники питерских стоянок, как уже было отмечено выше, пьяны всегда, хотя пьют исключительно мало, а, по-моему - так и вовсе не пьют. По крайней мере, я их за этим занятием не заставал, а вот последствия повсеместно налицо. Стас Попов не пьянеет никогда
   Любимый дневной напиток - ледяное пиво. На Украине производят весьма недурные сорта пива - "Славутич", "Оболнонь" и пр. Пиво - едва ли не единственное средство борьбы с изматывающей жарой, которая иногда случается здесь в конце июля. Когда температура на солнце достигает сорока четырех градусов, море уже не спасает - ты высыхаешь за минуту, и мир вокруг превращается в адское пекло. Пиво же охлаждает изнутри, и потому с неизменным удовольствием пьется и в душных плацкартных вагонах, и на берегу Черного моря.
  

Лесники

   Лесник - это такой особый вид новосветовской фауны. В задачи лесников входит гнать всех "дикарей" с территории заповедника в шею. Как показывает сорокалетний опыт, они с этой задачей не очень справляются. Стас Попов пережил не одного лесника, и со всеми у него были самые добрососедские отношения.
   Приход лесника на стоянку - целый спектакль. Главное - знать свою роль и строго ее придерживаться.
   Акт первый. Слышны тревожные крики дозорных: "Лесники идут!" Легкая паника в стойбище. Дрова и иные костровые принадлежности небрежно (как бутафория!) маскируются. Женщины и дети прячутся от греха подальше, а на авансцену выдвигается пара харизматических лидеров, способных достойно провести предстоящий непростой разговор.
   Акт второй. Появляются лесники. Их может быть двое, трое или четверо. Среди них есть настоящие лесники, а есть просто сочувствующе. Лесники обычно одеты в свою лесниковскую форму, весьма поношенную и больше похожую на рубище. Лесники группируются в центре композиции и всем своим видом демонстрируют грозность. Харизматические лидеры в ответ демонстрируют чувство собственного достоинство, поколебленное страхом перед правосудием и его заслуженной карой. Минута-другая проходит в полном молчании.
   Акт третий, вербальный. Лесник говорит: "Семнадцать гривен, снимайте палатки и уходите на пляж!". Лидеры отвечают: "Деньги возьмите у Попова, все вопросы решайте с ним"
   Акт четвертый, благостный. Услышав знакомое имя, лесники тают. На их суровых, мужественных лицах появляется тень улыбки. Задается вопрос: "Вы костры-то тут не разжигаете?" Ответ:" Не, у нас примус..." Тут варианты: кое у кого действительно примус. Но они в заповеднике в явном меньшинстве, готовка на костре пользуется большей популярностью.
   Акт пятый, последний. Женщины и дети тихо выползают из палаток и идут купаться. Следует предложение угоститься. Охотно принимается, и спектакль плавно перерастает в увлекательный перформанс с распитием напитков и воспоминаниями о перипетиях былых зимовок.
   Самый колоритный из лесников - пожилой пропойца с некрымской фамилией Мороз. Он очень любит все спиртное. Пару лет назад, когда мы с рюкзаками покидали заповедник, распивая по пути портвейн, нам встретился Мороз. Памятуя о его любви к алкоголю, решили мы презентовать деду остатки напитка. Мороз спросил у нас, грустно и серьезно: " А зачем мне это?" Мы опешили, но кто-то нашелся: " Угостите кого-нибудь!" Мороз ответствовал: " Ну, если так, если угостить ...тогда ладно", и принял наш дар.
   Встречаются, впрочем, и фальшивые лесники из местных жителей. Те рассчитывают, как и любые мошенники, на лохов, стараясь снять с тех хоть какие-нибудь деньги. Некоторые новички покупаются.
   Лесники прекрасно понимают, что от дикарей в заповеднике пользы больше, чем вреда. Да, мы жжем костры, но горе тому, кто будет уличен в сломе живой ветки! Горе тому, кто бросит в воду окурок или иную гадость! Когда в Долине Рая случился пожар, кто, как не дикари на первых порах тушили его, таская на себе канистры с морской водой! Так что не думаю, что мы причиняем ущерб экологии Нового Света. Ведь это наш дом, а люди стараются следить за порядком в собственном доме.
  

Мы и они

   Туризм "дикий" и туризм "цивильный" - не просто два разных способа времяпрепровождения. Это две разные жизненные позиции. Дело не в деньгах, как я уже говорил, в заповеднике достаточно очень небедных людей.
   Дикий турист в душе всегда немножко мореплаватель. Ему хочется открывать неведомые земли. В нем много наивности и любопытства. На отдыхе он хочет самостоятельной жизни. Он терпеть не может гидов, .экскурсоводов и иных надзирателей за своим свободолюбивым существом. И вообще не любит большого скопления народу, этого ему хватает в городе. В Крыму дикарь радуется простым и сильным впечатлениям - море, солнцу, горам, а не качеству обслуживания и питания.
   "Цивильный" турист в Крыму - прежде всего потребитель. Как потребителю, ему хочется, чтобы его хорошо обслужили за его деньги. И он вечно чем-то недоволен. Потому что обслуживают в Крыму из рук вон плохо. Не умеют.
   Однажды я возвращался в Москву в одном купе с харьковским семейством и в течение пяти часов выслушивал горестные плачи о том, как плохо им отдыхалось: хозяйка злая попалась, фрукты дорогие слишком, море чересчур теплое...И удобства на улице!
   Да, воистину, можно лишь посочувствовать людям, имеющим такой нюх на всяческие неприятности и неудобства! Неудобства отыскать можно всюду, другой вопрос - как к ним относиться.
   Мы в заповеднике к "цивильным" туристам относимся как к хорошим, но глубоко несчастным людям. Они, туристы, ежедневно проплывают мимо Русалочки на экскурсионном катере. Всегда в одном и том же месте гид произносит одну и ту же фразу : " А сейчас мы проходим под горой Караул-Оба, что в переводе с татарского значит "Караульная гора. А вот видите людей там, на скалах (нас, то бишь)? Это нудисты". И так каждый день. Каждый день! Иногда вселяется в нас злой бесенок, и мы что есть мочи сами орем " А сейчас мы проходим под горой Караул-Оба, что в переводе с татарского значит "Караульная гора!!! А вот видите людей там, на скалах? Это нудисты!!!" Не знаю, слышат ли нас на катере. Наверное, нет...
   В девяносто седьмом году над нами еще и дельтапланы летали. Тоже туристов катали, за большие деньги. Иногда кидали вниз какую-нибудь гадость вроде огрызка. У нас же зрели планы атаки дельтаплана ракетами класса "земля-воздух". Благо артиллерия в заповеднике имеется - маленькая пушечка, стреляющая... тампонами "Тампакс". Для одного выстрела необходимо наскрести серы с семи коробков спичек. Так что бойся, враг! Народ в заповеднике хоть и не особо опасен, но вооружен!
   Особенно наглядно разница между туристом "цивильным" и "диким" проявляется на Царской трапе. Там можно встретить представителей обеих видов. Цивильный турист опаслив и подозрителен, его мучает усталость и жажда, ходит он медленно, осторожно. Кроме того, он почему-то всегда обильно потеет. "Дикий" турист бодр и весел, порой даже чересчур, по тропе он скачет, словно горный козлик, словом - радуется жизни, как умеет.
   Еще бы не радоваться! Дорога в Новый Свет неизменно красива, а по прибытии в поселок ты сразу отправляешься утолять жажду в блаженную прохладу кафе "Оникс", где тебе нальют ледяного молочного коктейля, вкусней которого ничего нет на свете! Потом ты можешь по кривым и узким новосветовским улочкам спуститься к морю и еще раз почувствовать разницу между переполненным, загаженным общественным пляжем поселка и девственно чистыми скалами заповедника. И ведь Новый Свет - это еще относительно "безлюдное" место по сравнению с Ялтой, Феодосией или Судаком!
   Для восточного берега Крыма Новый Свет - курорт довольно дорогой, и в нем всегда отдыхала публика с кошельком несколько толще среднего - среднего крымского, разумеется. Здесь нет татар, зато налицо все атрибуты "цивильного" отдыха - дискотеки, бары с бильярдами и караоке, скутеры и т.д. Новый Свет в начале века основал князь Голицын и устроил здесь завод шампанских вин. Новосветовское шампанское стало еще одной жемчужиной Тавриды - помните, что подносили на приеме аксеновскому товарищу Протопопову? Конечно, новосветовское шампанское, "ведь наверху они только такое и пьют"
   Иногда, когда очень уж лениво топать через перевал домой, или просто захочется чуток кутнуть, мы заказываем моторную лодку. Точка высадки - у Рояля, это место все новосветовские лоцманы-боцманы отлично знают. Особенно хорошо сидеть на носу лодки - ощущаешь себя Еленой, которую только что похитили и увозят по морю куда-то далеко-далеко... Главное при этом - не свалиться в воду.

Затмение

   В девяносто девятом году в акватории Черного моря имело место редчайшее событие - полное солнечное затмение. Наибольшей силы оно достигло в Румынии и Болгарии, но и крымское побережье тоже попало в его зону действия. До того я ни одного затмения не видел - как-то и не верилось, что затмения бывают на самом деле. Оказываются, бывают.
   В тот день мы с утра пораньше отправились в Новый Свет. Где-то нашли кусочек диафрагмы, взглянули на солнце - действительно, его почти на половину закрывал черный диск, который с каждой минутой увеличивался в размерах!
   Это был еще не предел. Как говорили, солнце должно скрыться на девяносто с чем-то процентов. Мы прогуливались по набережной и наблюдали за происходящим.
   Постепенно менялось освещение. Нет, полной темноты не было даже в пик затмения - для этого надо, чтобы солнце скрылось на все сто процентов, а такое случается совсем редко. Наступили легкие сумерки, воздух из прозрачно-голубого стал густо-фиолетовым. Такого освещения я не видел больше нигде и никогда. Словно ты надел очки с бирюзовыми стеклами.
   Что-то случилось со звуками. Они исчезали... Оказалось, что обычный летний день наполнен пищанием, верещанием, шуршанием миллионов тварей - а теперь они все затихли. Природа была поставлена в тупик: солнце заходит в неположенное время! Наступила настоящая, полная, жуткая тишина. Вслед за зверушками притихли и люди. Затем, откуда не возьмись, налетел ветер. Не обычный морской бриз, а именно ветер, вихри которого в бирюзовом воздухе были почти заметны для глаза.
   Тишина - и порывы ветра. Этот ветер походил на отголоски взрывной волны после атомного взрыва, так он был противоестественно стремителен.
   Неожиданно подумалось: вот и наступает конец света... Теперь ущербность солнечного диска была заметна невооруженным глазом. Через диафрагму же различалось огромное черное пятно, сквозь которое пробивалась тонкая струйка солнечного света. Новосветовские жители стремились укрыться в своих домах - говорят, в период затмения многократно повышается ультрафиолетовое излучение. Мы же укрылись под тентом летнего кафе и продолжали наблюдать. Хотелось смеяться, отчаянно шутить и шумно жестикулировать - словом, храбриться, храбриться. Потому что всем (хоть никто в этом и не признавался вслух) было жутко. Первобытный ужас подымался из глубин разума, вопия: солнце оставило нас! Жизнь на Земле пресеклась!..
   Где-то через час затмение начало отступать. Утих ветер, воздух снова стал солнечным и ярким, птахи и прочие твари заверещали с удвоенной силой. Жизнь возвращалась в Новый Свет. Эксперимент закончился благополучно. Кажется, никто не пострадал.
   Но минуты полной тишины неизгладимо отпечатались в памяти. Нас будто бы на несколько минут поставили лицом к лицу с Неведомым. Подвели к зоне чуда, выражаясь словами Фаулза. А потом задернули занавеску - смертным не дозволено сверх отпущенных минут смотреть на запретное.

Песенки

   Помимо заповедника и некоторой "сдвинутости", кое-что еще объединяет нас всех. Это песни. В основном, конечно, каэспэшные - но и КСП в крымском орнаменте обретает некие новые грани - или, скорее, попадает в свою естественную среду, из которой КСП появились и где бы им лучше и оставаться по сей день...
   Исполнители песен, то есть люди, умеющие держать в руках гитару и что-то еще спеть - или прохрипеть - прорычать - прошептать, ценятся здесь особо. Их поят халявным портвейном и откармливают, как боевых петухов. Певца почти никогда не просят "не задерживать тару", потому как перед очередным кличем ему положена порция "горловых". А то осипнет певец, озябнет, и не услышит публика звуков божественных и чудных.
   Я тоже являюсь в некотором роде исполнителем, поэтому подобное отношение к нашему брату мне с самого начала очень понравилось.
   У каждого певца имеется свой репертуар. Вадик Найман - автор целого цикла песен, посвященных заповеднику. Среди них такие хиты, как "Парус, пропили парус!(Парус - название большой скалы по пути в Веселое), "Иду за слабым полом в Новый Свет" ( далее по тексту - "шатаясь, матерясь и спотыкаясь") и т.д. Еще Найман с удовольствием поет Визбора.
   Брутальный мужчина Пивоваров поет Розенбаума и Высоцкого. И здорово, надо сказать, поет! Аж поджилки трясутся...
   Один житель Запорожья поет мелодичные и незапоминающиеся песни исключительно собственного сочинения, от которых большинство слушателей расходятся спать. Зато он привозит с собой большую и громкую двенадцатиструнную гитару, и я иногда ее у него одалживаю и бренчу не на шести струнах, а на всех двенадцати. Когда же приходит моя очередь развлекать публику, все ждут от меня в основном бессмертных произведений Михаила Щербакова, кои и получают в полном объеме.
   Впрочем, народ весьма толерантен и готов переваривать любое музыкально чтиво, в том числе и рок-р-ролльщиков вроде Б.Г,, Майка, и даже "Аукциона".
   А вот магнитофон смотрелся здесь неестественно. Однажды, откуда не возьмись, в наших краях появилась группа молодежи в духе рекламы "Пикника": разноцветные, веселящиеся и вооруженные музоном. Они спустились к морю купаться и врубили музон на полную катушку. Мне сразу захотелось послушать муэдзинов. Думаю, не мне одному. Самое смешное, что музыка была славная - ранние "Браво" с Агузаровой. Казалось бы, что может быть лучше? Ан нет, натуральному образу жизни подавай и натуральные, живые песни.
  

Заблудшая овца

   Я страдаю популярной в городской среде болезнью под названием "топографический кретинизм". Могу заблудиться в самых незамысловатых местах. Вообще-то обычно болезнь протекает в скрытой форме, но на природе бывают обострения.
   Одно крымское обострение очень мне запомнилось. Дело было под вечер: я провожал девушку из Феодосии и приехал на автобусе в Новый Свет около семи часов. Крымское солнце садится быстро и я, надеясь успеть до темноты, бодро засеменил по тропе в заповедник.
   Проявление топографического кретинизма особенно вероятно, если пациент никогда раньше самостоятельно и в одиночку не достигал нужного места. У меня был как раз тот случай. Как-то так случилось, что за полтора крымских сезона дорога до поселка Новый Свет и обратно проделывалась мною исключительно в шумной и многочисленной компании. В сущности, на тропе только в одном месте можно заблудиться - перед перевалом. Там тропка много виляет и выводит в итоге в узкую расщелину.
   Я промахнулся и в расщелину не попал. Стал взбираться все выше и выше. Стремительно темнело. Тропка незаметно закончилась, и я блуждал среди диких утесов, громоздившихся один на другой. В сумерках они смотрелись враждебно и насмешливо. Как же быстро я покинул узкую полоску цивилизации и очутился в первозданной дикости, многократно усугубленной темнотой!
   В принципе, это как раз такой случай, когда можно в спешке выйти не туда, оступиться и что-нибудь себе важное сломать или вывихнуть. К счастью, с координацией движений у меня все не так скверно, как с ориентацией на местности. Один раз, подойдя к очередному краю пропасти, я заметил глубоко внизу парочку живых людей, попытался расспросить у них дорогу. Они кричали что-то в ответ, но, увы, я не мог ничего расслышать: мешало эхо.
   В результате после часа метаний я оказался на вершине горной гряды. Гряды, конечно, громко сказано, скорее грядочки. Но зрелище все равно впечатлаяющее величественное. В Царской бухте стоял теплоход. Оттуда доносилась музыка, ее было хорошо слышно: с моря вообще все звуки доносятся легко.
   Пришлось смириться с необходимостью ночевать в горах. К счастью, у меня были с собой спальник и пенка, оставалось найти только ровную площадку. Спалось мне плохо - мешали комары и сознание собственной дурости: это ж надо, не найти дороги на свою же стоянку, сбиться с тропы, по которой ходил раз тридцать!
   Наутро в восемь часов меня разбудило восходящее солнце. Такой жары, как в те дни, я не припомню: температура на солнце поднималась до сорока пяти градусов. У меня не было воды и, поискав с полчасика вожделенную расщелину, я плюнул на все, отправился обратно в Новый Свет, сел на моторку и через двадцать минут был на стоянке. Рассказал людям о своем приключении. Люди удивились и, по-моему, не поверили.
   Но я был дома. Настолько дома, насколько никогда не бывал в Москве. В самом деле - стены наших квартир построены двадцать, от силы - сорок лет назад. Возможно, мы их переживем. Так какой же это дом, если он так слаб и непостоянен? А эти скалы стоят на своих местах не одну тысячу лет. И будут стоять. И если ты не можешь стать таким же, как они, у тебя есть возможность хотя бы прикоснуться к их могуществу. Свить себе гнездо на груди утеса-великана. Быть ему другом и союзником.
   Каждый год я попадаю в зону чуда, становлюсь его участником. Год для меня начинается тогда, когда я уезжаю в Москву. Кончается - когда сажусь на поезд на Курском вокзале, рвущийся на юг. Крым - прекрасное межсезонье, время, выпадающее из календаря и принадлежащее только мне.
  
   Долго ли еще продержится Новосветовская коммуна в нынешнем своем виде.? Ведь конец может настать в любой момент. Новосветовский заказник могут превратить в настоящий заповедник, как Карадаг - и тогда вход туда действительно станет заповедан. Очередной политический вираж вполне может привести к тому, что Крым станет недоступен ( или труднодоступен) для нас, грешных. Тот же Казантипп может все-таки начать свою экспансию на восток - и ясно, что под этими гриндерсами и мартенсами не выживет даже и козявка....
   Словом, все может случиться. Мы сознаем, что вкушаем запретный плод. Но тем он и прекрасен.
  
  

Май-июнь 2001

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"