Буров Владимир Борисович : другие произведения.

Марс

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это Книга о путешествии на Марс. Где живут, нет, не: - Много, много диких обезьян, но и не совсем люди. - Хотя и похожи на них чем-то. А может быть даже лучше: - Кем-то. - Не буду заранее пугать, кем именно. Но некоторые Их - и тех, и других - боятся.

ВЛАДИМИР БУРОВ

МАРС

0x01 graphic

  
   No 2014 -
   All rights reserved. No part of this publication may be reproduced or transmitted in any form or by any means electronic or mechanical, including photocopy, recording, or any information storage and retrieval system, without permission in writing from both the copyright owner and the publisher.
   Requests for permission to make copies of any part of this work should be e-mailed to: altaspera@gmail.com
  
  

В тексте сохранены авторские орфография и пунктуация.

  
  

Published in Canada by Altaspera Publishing & Literary Agency Inc.

  
  
   О книге.
  
   Это Книга о путешествии на Марс. Где живут, нет, не:
   - Много, много диких обезьян, но и не совсем люди. - Хотя и похожи на них чем-то. А может быть, даже лучше:
   - Кем-то. - Не буду заранее пугать, кем именно.
   Но некоторые Их - и тех, и других - боятся. Б-рр-ры-ы, а другие вообще, говорят, могут откусить нос, тем более, если вы уже выпили, так сказать.
   Люди едут Туда не развлекаться, в общем-то, а чтобы найти киллера, киллеров, которые превратили эту, в общем-то, вполне пригодную для счастия планету в место, где ни проехать, ни пройти, чтобы у вас чего-нибудь не попросили.
   - Дай, да дай! - Как в Одиссее:
   - А можно я тебя съем? - Там это уже без знака вопроса, тащит каждый и каждая себе.
   Хорошо, что Там встречаются благородные дамы, как, например, Калипсо, которая когда-то осчастливила и Одиссея.
   Удивительно - а может и нет - но на Марсе любят во время очередного раздумья:
   - Как попасть туда, где заперто, - сыграть на Хаммонд-органе, и не только послушать, но и спеть песню Sassy.
   В общем, не знаю, что там и есть, кроме рыбалки, танцев и игры в карты в кабаках, погони, и наоборот:
   - Только бы убежать от тех, кто задумал, или получил неизвестно от кого приказ вас съесть.
   Секс почти по системе Александры Коллонтай:
   - Откажешь - обижаются.
   Дзюдо - есть. И даже не всегда понятно, где оно появилось раньше:
   - Здесь или Там. - Я так думаю, что на Марсе, а сюда как-то прорвалась одна бацилла, и Некоторые ее полюбили. Другие - вынужден напомнить - погибли в битве с ней, не поняли, что будет только лучче. А именно, как-то:
   - Семен Захарович и его доблестная супруга Катерина Ивановна, которая никогда ни на что не жаловалась, как только на старческую слабость. Ей бы Дзюдо-то, она бы его броском Через Спину, или Через Бедро с Захватом - приложила. А так только бегала по всему поселку и обращалась к каждому встречному-поперечному, что ее легендарный муж погиб с честью и славой, ибо был на этой самой службе у:
   - Бога.
   В общем-то, эту печальную в некотором смысле историю не стоило и рассказывать. Нет ее Там, на Марсе, но это я про Здесь, здесь, на Земле не все понимают:
   - Зачем нам Дзюдо? - Там - очень любят. Ибо нельзя и вообразить, что тогда Там делать, если все лезут практически в:
   - Поголовные драки.
   ----------------------
  
  
  
   МАРС
  
  
   Глава 1
  
   - На Марс? А сколько?
   - Двести.
   - Двести тысяч долларов?
   - Евро.
   - Это много. Я не поеду.
   - Почему?
   - У меня нет столько.
   - Сколько есть?
   - Да немного.
   - Точно можно узнать?
   - Зачем?
   - Может, я добавлю.
   - А! Ну, хорошо. Но я должна подумать. Деньги разбросаны по разным карманам.
   - Карманам? А дома?
   - Дома пусто. Или все равно, что ничего нет.
   - Значит, у тебя очень мало денег.
  
   - Я уже посчитала, умножила и сложила, и получилось ровно двести.
   - Всего в тысячу раз меньше, чем надо?
   - Да.
   - Это немного. А казалось, что у тебя не хватает почти всего.
   - Наверное, ты считал миллионами.
   - Ты согласна?
   - Поступить под твою юрисдикцию?
   - Почему сразу Под? Ты можешь быть сверху.
   - Вряд ли это возможно, если ты за меня заплатишь. Впрочем, изволь, я согласна. На Марс! - она посмотрела на небо. - Неужели это возможно. И знаешь, я даже думала, что мне ответить, если ты пригласишь меня в Кругосветное Путешествие, как Агату Кристи.
   - Ты права, я тоже думал: может быть, нам сначала что-нибудь сделать.
   - Что?
   - Ну, не знаю.
   - Нет, говори, говори, я слушаю.
   - Давай сходим в ресторан, а потом в баню.
   - В баню? Я не ослышалась?
   - Я не то хотел сказать.
   - А именно?
   - В сауну, конечно.
   - Я ни разу не была в сауне. Что это? Только, пожалуйста, не ври! Я подозреваю, что это та же баня. Так-то я бы не против. Мы же ходили с тобой вместе на пляж?
   - Да, было дело. А разница?
   - В том, что на пляже много народу.
   - Ты хочешь со мной сходить, но только в общую баню?
   - Да.
   - Сейчас уже нет таких бань.
   - Может быть, мне пригласить подругу?
   - Думаю, это скует все мои желания.
   - Она не агрессивная.
   - Вы опять будете ходить туда-сюда, как тогда на пляже, и болтать. А я? Мне, что, опять лапу сосать.
  
   - А ты что хочешь сосать? Мои титьки?
   - А почему бы нет.
   - Сейчас не хочешь пососать?
   - Давай.
   - А потом чего? Женишься?
   - Мы не должны об этом думать, понимаешь?
   - Нет.
   - Ну, ты, что, забыла, в перспективе мы можем полететь на Марс вместе. А там! Сама понимаешь, кто есть кто - это еще вопрос.
   - Я не совсем понимаю: в каком смысле? По разные стороны баррикад, что ли, ты имеешь в виду. Я - Марсианка, а ты в рядах захватчиков.
   - Это бы еще ничего. Хуже, если я буду жить на берегу.
   - А я? Буду с другой стороны этого марсианского озера?
   - Нет, хуже, если ты окажешься просто водой этого озера.
   - Чем это плохо? Как купаться - так опять нужно будет думать о сексе? А как же ты говоришь раньше все вместе в бане мылись?
   - Тем не менее, мне кажется, мы будем близко, как сейчас, но всё также далеки друг от друга.
   - В общем, ты предлагаешь сходить прямо сейчас в баню, пока не поздно, я правильно тебя поняла?
   - Про ресторан забыла.
   - Ладно, давай сначала напьемся.
  
   Мы очень стеснялись.
   - Мне не страшно, - сказала она, - у меня ничего не видно. - И действительно волосы между ног у нее были настолько густыми, что даже при большом желании ничего бы не удалось разглядеть. - А ты повернись ко мне задом. Тогда я тоже ничего не увижу. Он мотается, да?
   - Сейчас?
   - Ну, хотя бы.
   - Сейчас нет.
   - А что с ним?
   - Разглядывает потолок.
   - Что на потолке? - она тоже посмотрела вверх.
   У нее такие ляжки. Вся школа много лет была в восхищении и изумлении. А зад. С таким бы никогда не расставался. Точнее:
   - С таким не расстаются. - Айм вэри бизи ил.
   - Целоваться не будем?
   - Нет, только трахаться. И знаешь, я воде хочу. Ты пробовал?
   - В воде? Нет, я думал, это опасно.
   - Почему?
   - Вода нальется внутрь.
   - Внутрь меня? Ты думаешь там еще есть место?
   - Почему нет?
   - Там живут дети.
   - Д-дет-ти? Так быстро.
   - А ты думал, они растут долго? Тем более, на Марсе.
   - Мы еще не на Марсе.
   - А ты поверил? По-моему, ты даже испугался.
   - Ты права, я не знаю, что там будет.
   - А именно: ты боишься, что наша воля будет там парализована?
   - Да. И знаешь почему? Там маленькое давление. Само по себе это может не иметь значения. Но низкое давление может быть следствием слабой привязанности людей - марсиан, имеется в виду - к самим себе.
   Она повернулась ко мне лицом.
   - Ты думаешь, там только марсиане?
   - Не знаю, но считаю, что людей там нет.
   - Даже американцев?
   - Нет, мы будем первыми.
   - Это плохо. Вряд ли что-нибудь у нас получится. И вообще: нам какую квартиру обещают?
   - Трехкомнатную, неверное.
   - А ты не спрашивал? - она повернулась ко мне спиной, и практически ушла головой на самое дно.
   Вопрос задан, а кому отвечать непонятно. Наверное, она дала мне время подумать. Вообще, конечно, вопрос хороший, надо будет просить, как минимум, четыре комнаты. Тем более, если предположить, что у нас сразу родятся не меньше трех детей. Возможно, не надо будет вынашивать их целых девять месяцев. Так месяца три, я думаю, хватит. Наконец, она вынырнула, но опять ушла под воду, так как я держал ее за ноги.
   - Ну, что, сосчитал, сколько комнат нам надо? - спросила она после того, как вынырнула, предварительно наглотавшись воды.
   Далее, как мы попадаем на Марс? Ракета, или как-то по-новому?
  
   Оказалось, надо пройти собеседование.
   - О чем? - спросила она.
   - Наверное, хотят спросить, собираемся ли мы жить вместе.
   - А мы, как, будем?
   - Так, а зачем еще мы летим на Марс.
   - Именно за этим?
   - Да.
   - Что, да? Я не поняла, ты не расскажешь поподробнее?
   - Здесь у нас всё хорошо, но нет будущего. Вот сколько я ни думал - ничего. Как говорится:
   - Одной хорошей жопы мало.
   - Я так и думала. Чего же еще тебе надо? В рот? Ладно, я постепенно научусь, чтобы не рвало после спермы. Но, извини, не пять же раз в день ее глотать!
   - Вот видишь, ты сердишься.
   - И ты знаешь почему?
   - У нас нет Контакта.
   - Там должен быть, да? Да, конечно, он там есть. Где-то же он должен быть. Перспектива-а, - протянула она. Между прочим, я слышала, туда берут не всех.
   - У нас есть деньги.
   - Даже за деньги.
   - Ты думаешь, мест меньше, чем людей с деньгами? Вполне возможно. Вполне возможно, людям так не хочется жить здесь со временем. Они понимают, что ни-че-го у них не получится. Теперь я понимаю Джеймса, почему он не хотел оставаться в Англии, а поперся туда, где ничего нет. Ничего, кроме новой энергии, способной сделать его и его людей счастливыми. Там за горсть гвоздей можно было купить себе любовь.
   - Хорошая мысль, между прочим, надо подумать, что мы возьмем с собой.
   - Есть какие-то мысли?
   - Надо взять что-то для тебя. Чтобы ты мог иметь возможность покупать там любовниц. Если я тебе надоем.
   - Ты никогда не надоешь.
   - Мне самой может надоесть брать в рот.
   - Это никому еще не надоедало.
   - Да? Ну всё равно мы должны подумать, что брать. Всё, наверное, не разрешат.
   - Скорее всего, по весу. Пудов по пять на человека, не больше я думаю, максимум сто кило. Я возьму книги. Ноутбук может там не работать. Я бы вообще хотел, чтобы несколько книг мне положили в гроб. Наверное, это не разрешено.
   - При чем здесь гроб?
   - Потому что, нет, я хотел сказать в саркофаг, в которых мы полетим. Там нет места для вещей.
  
   - Если нас не будут обыскивать, всё равно можно кое-что взять. Я возьму мыло.
   - Зря, мыло и так загрузят.
   - Хорошо, тогда сегодня на собеседовании, скажу, какое именно мыло надо брать на меня.
   - Это правильно. Я тоже скажу, чтобы взяли зубную пасту Хербал.
   - Хер? Ты опять про Это?
   - Я впервые встречаю человека, который никогда не слышал слова Хербал. Нет, честно, никогда! - И добавил: - Чем ты чистила зубы в лагере?
   - Я не была в лагере.
   - Вот как! Чем ты занималась?
   - Я была в доме отдыха.
   - Там не чистят зубы?
   - Чистят.
   - Чем? Должен обязательно быть Хербал.
   - Прекрати, пожалуйста, ругаться. Я всегда чищу зубы зубным порошком. Более того, я так же отношусь к своей собаке.
   - Ты чистишь зубы собаке?
   - Приходится.
   - Правильно. Если есть хоть какие-то зубы, надо их чистить Хербалом.
   - Прекрати, я тебе сказала!
   - Не могу не говорить о том, кого люблю.
   - Ну, вот это другое дело. Я так и знала, что ты хочешь трахать не только меня, но всех остальных. Тоже.
   - Это естественный процесс. Я трахаю тебя, так как трахаю всех. И наоборот: я трахаю всех, потому что трахаю тебя.
   - Всё это так, всё это хорошо, но тогда не будет Контакта.
   - А наоборот его тем более не будет. Ты что называешь Контактом? Ты - это я, а я - это ты? Это неправильно. Зачем нам быть одним человеком? Объясни.
   - Не могу. И знаешь почему? Потому что Один - это уже, практически, мастурбация.
   - И всё же ты права. Надо быть ближе.
   - Ты хочешь, чтобы мы жили втроем, как Коллонтай? Или впятером, как Щепкина-Куперник?
   - Ты хочешь сказать, что здесь уже и так всё, как на Марсе? Ты не хочешь лететь?
   - Полечу, конечно, но я боюсь даже думать, кем я там буду. На собеседовании не будут задавать такой вопрос:
   - В потенциале, вам что лучше оставить:
  
   - Ноги ли голову?
   - Откуда такие страсти?
   - Ты мне постоянно подсовываешь картины Пабло Пикассо.
   - У тебя сколько уже сейчас висит дома? - спросил я.
   - Ни одной. И знаешь почему? Я их боюсь. Дари мне лучше Ван Гога.
   - Он тоже был выше обычного понимания.
   - Мне он кажется красивым.
   - Неужели ты думаешь, что картины Пикассо несут с собой опасность?
   - С собой? Не хочешь ли ты сказать, что уже загрузил их в багаж? О, мама! Кого еще? Ван Гога? Ну, это понятно.
   - Моне.
   - Тучи в голубом и розовом?
   - Лягушки в фиолетовом и розовом.
   - Кувшинки, ты хотел сказать? Ты Закат взял?
   - Взял, взял.
   - Фильмы Альфреда Хичкока?
   - Взял, взял.
   - Отлично, возьми еще Острова в Океане Хемингуэя. Впрочем, ты можешь забыть, я сама возьму эту любимую книгу.
   - Я возьму русскую библию - Пушкина.
  
   Нас особо не проверяли, и мы пронесли на борт КК - Космического Корабля, всё, что хотели.
   - Меня волнуют только два вопроса, - прошептала Ольга мне на ухо.
   - Понятно, - ответил я. - Будет ли и Там Звездное небо над нами, и скольких жен разрешат иметь.
   - А мне мужей.
   - Естественно.
   - Но это только один вопрос, - опять нагнулась она к моему уху.
   - Какой второй вопрос, дай угадаю. А! Дадут ли нам четырехкомнатную квартиру? Правильно, я угадал?
   - Ты написал про четырехкомнатную?!
   - Ольга, послушай, надо ковать железный, пока горячий.
   - Это мало. Это очень, очень мало, как ты только не мог понять, что счастливое число - это шесть? Ты можешь объяснить? Прости, я оговорилась, счастливое число - это семь. Именно. Или семь, или всё кончено, Юпитер.
   - Я.
   - Ты. Ты понял, Юпитер, что ты не прав? Очень хорошо. И да. - Но она не успела разъяснить свой второй вопрос, как загорелся экран монитора на пололке.
   - Зачем на потолке? - спросила Ольга.
   - Мы должны быть ближе к Марсу, - сказал я.
   - А-а.
   И вот пошла Лентару.
   - Ой, какой птенчик! Я, Вань, такой же быть хочу. -
   - Ты думаешь, нам показывают возможную реинкарнацию на Марсе.
   - Это варианты, - пошла строка субтитров, - для тех, кто не понял интуитивно, - второй вариант вашего воплощения на Марсе. Если вы сильно испугаетесь, то можете превратиться в птичку и улететь.
   - Восхитительно! - воскликнула моя дама, и добавила: - я хочу быть птичкой. - Но уже появилась другая картинка, это был лев. - О! лева. Я хочу быть им, - и она нажала кнопку этого Стоп-кадра. Только это была уже совсем, совсем другая история.
   Далее, это дерево.
  
  
  
   Глава 2
  
   Под фиолетовым небом висели три солнца.
   - Ничего страшного, - сказал я, и добавил: - Мне нравится.
   - Да? Мне тоже. И да:
   - На ночь их выключают?
   - А смысл? Всегда можно задернуть шторы. Тем более, они автоматические здесь.
   - Я люблю гулять при Луне.
   - Уверен, что такая программа тоже существует.
   - Если не все захотят Луну на небе, а вдруг кто-то хочет загорать ночью?
   - Точно! Уверен, что у нас здесь есть участок в семь га, как у всех благородных людей.
   - И мы сможем заказать у себя дома любую погоду! Ура. Только, как нам договориться друг с другом?
   - По жребию, - сказал я.
  
   - Ладно, я хочу загорать и кататься на лодке.
   - Сейчас посмотрим, хотя для этого нужен большой бассейн.
   - Надеюсь, тебе повезет, - сказала Оля, - и здесь есть большой, большой, как река, огромный бассейн, где по берегам растут лютики-цветочки. Лютики-цветочки у меня в садочке. Как было сказано, чтобы у меня всё было:
   - Чинно и благородно.
   - По-старому, - сказал я, и добавил: - Не выйдет. Не для этого мы летели на Марс.
   Но участок, в 7 га, о котором мы так долго мечтали, появился, хотя мы об этом представлении о счастье никому не говорили.
   - Лютики! - С этим радостным приветствием Ольга вышла на крыльцо. - И да, - добавила она, - это не лодка с веслами, а целый корабль.
   - Какой-то, ты не добавила.
   - Что? А, да, действительно: какой-то.
   - Странно.
   - Действительно, странно, почему на нем нет моего имени.
   - Я сам могу написать.
   - Ты криво пишешь. Впрочем, извини, пусть криво, но зато я узнаю тебе по походочке. И да: лёд у нас есть?
   - Жарко.
   - Нет, еще, но я хочу льда.
   - Просто льда? Или с каким-нибудь миндальным ликером?
   - Покрепче ничего нет? Впрочем, это я не всерьёз. И да: я только в кино видела - да и то, кажется, нет, - чтобы яхта входила прямо в семигектарный сад с моря.
   - Это не яхта, а катер.
   - Тем более. Точнее, тем не менее.
   - Тебе туда прямо принести коктейль со льдом?
   - Да, конечно. Пожалуйста, только оберни стакан полотенцем.
   - Зачем?
   - Ну, что значит, зачем? Надо, как ты не понимаешь?
   - Сейчас не жарко, - попытался я возразить.
   - Руки у тебя, я надеюсь, всё той же, земной темприче, 37 с чем-то.
   - Скорее всего.
   - Вот видишь, теперь ты всё понял.
   - Нет, я почти ничего не понял. Хотя, конечно, я сделаю так, как ты любишь.
   - Давай, повар.
  
   - Я повар. А кто стрелять будет? Или ты не видишь отсюда, что на носу установлен пулемет.
   - Ни - сл. на букву х - себе! - удивилась она. - Куда мы попали? Увеселительная прогулка называется! Неужели это на самом деле?
   - Скорее всего, нам дали этот прекрасный сад не просто так, - сказал я. И добавил: - Здесь есть враги.
   - Но откуда в свободной стране враги? Я не понимаю. - Она чуть не заплакала. - Неужели с других планет?
   - Мэй би, кто-то из землян был уже здесь.
   - Что им надо? - спросила она.
   - Думаю, произошел какой-то сдвиг по фаре, - сказал я. - Так-то бы, конечно, жили-были, ну и дальше, ан нет, или захотели чего-то, что здесь открыли, или - как я уже сказал - просто поехала крыша.
   - Ты думаешь, она сама поехала - если, конечно, это так - или под действием этих?
   - Кого?
   - Я боюсь говорить.
   - Инопланетян?
   - Да. Думаю, они очень страшные. И знаешь почему? Я на Земле насмотрелась на крокодилов, специально от них уехала, а здесь опять двадцать пять:
   - Еще хуже.
   - Не будем заранее настраиваться на самое худшее, - сказал я.
   - Если я вижу на своем личном корабле крупнокалиберный пулемет, куда уж дальше? Всё уже и так ясно.
   - Скорее всего, он не такой уж сильно крупнокалиберный.
   - Какой смысл на корабле иметь обычный пулемет? - возразила она. - Скорее всего, на нас пойдут бронированные катера, а с берегов будут стрелять из крупнокалиберных пулеметов с бронированными щитами.
   - Откуда здесь возьмутся пулеметы с бронированными щитами?
   - Если для фильма Рембо-4 нашли, то здесь, я думаю, тем более они есть. Да нет, есть, есть, я уверена!
   - Тогда, может быть, нам вернуться назад? - спросил я.
   - Да? Это можно сделать реально?
   - Ты не спрашивала на собеседовании об этом?
   - Нет. Меня не спрашивали, и я не спросила. А ты?
   - Тоже постеснялся.
   - Во попали! - она села в кресло, и посмотрела с веранды на стоящий в бухте большой катер.
  
   Уже ночью подошел большой грузовик с коньяком, ликерами, пивом, и продуктами питания. Как-то:
   - Это была капуста брокколи.
   - Будете ловить рыбу, - сказал водитель грузовика.
   - Как? - спросил я. Ольга спала, как убитая. Перенервничала.
   - На удочку.
   - Серьезно?
   - Ловить тралом бессмысленно, - сказал парень.
   - Холодильник на катере маленький?
   - Скорее всего, его вообще нет, - ответил он, - только льдогенератор. Но даже если есть, много рыбы в него не положишь.
   - Почему? Надоест один и тот же сорт?
   - Естественно. Есть белая - хочется красной, есть красная - хочется...
   - Белой, - досказал я за него. - Вообще, хоть какой-то комфорт на этих катерах есть? Мы не успели осмотреть его.
   - Если вы не знаете, я тем более не в курсе. Но сразу не тонут.
   - Спасибо и на этом.
   - В принципе вы можете заказать ремонт в счет будущих доходов.
   - Будут доходы? - удивился я.
   - Подвезете кого-нибудь срубите бабла, - сказал он.
   - Так здесь, как на Земле? Бардак.
   - А вы как думали? Это не другая Солнечная Система, а пока еще всё та же самая.
   - Да... - протянул я.
   - Вы на что надеялись?
   - Мы думали однозначно:
   - Будет легче, чем на Земле, а зачем и переться тогда в такую даль.
   - Для некоторых легче охотиться на слонов в Африке, или в Австралии жить среди людоедов, чем вечно в звании капитана в Англии.
  
   - Давай никуда не поедем, - сказала Ольга утром.
   Но мы поплыли. Не успев приехать, опять двинулись в путь.
   - Знаешь, что, - сказал я.
   - Что? Пойдем в кубрик.
   - Не знаю никакого кубрика-мубрика.
   - Ты смотрел хоть когда-нибудь кино Водный мир?
   - Допустим, - сказал я, и добавил: - Ты пока вот рули здесь, а я схожу в кубрик, точнее, кают-компанию.
   - Зачем?
   - Там рядом есть кухня, а рядом с кухней бар. Принесу.
   - Мне со льдом и малиновым ликером.
   - Что?
   - Водку. Но не более двадцати пяти граммов на трехсот граммовый стакан. Я могу пристраститься, и это будет проблемой в дальнейшем. Здесь, скорее всего, нет рифов, но мели должны быть. Мы сядем на мель.
   Только после того, как принес всё, что уже обещал, я спросил:
   - Ты думаешь, нам придется воровать?
   - Это в связи с Водным Миром? Да. Думаю, именно такой мир нам здесь предлагается.
   - Допотопный?
   - После. После потомный. Между прочим, я чувствую, что стакан уже начинает нагреваться. Там не было полотенца потолще? Или, может быть, даже менее теплопроводного?
   - На них ничего не написано.
   - У тебя должна была пробудиться интуишэн.
  
   В конце концов, уже под вечер нам сообщили, что бежала группа монстров, которых не уничтожили сразу, а оставили для изучения их генетического материала.
   - Почему из таких же, как мы людей появляются монстры? - спросила Ольга.
   - Скорее всего, они вообще не были людьми.
   - Тогда зачем? Хотят узнать, откуда вообще во Вселенной возникают монстры?
   - Скорее всего.
   - А, а не могли они их выпустить нарочно?
   - Не понимаю, зачем?
   - Очевидно, что какой-то смысл есть.
   - Какой? Что их никто не выпускал, а они сами сбежали?
   - Мне больше нравится версия, что хотят выяснить, можно ли их вообще убить, - сказала она. - И это будет точно так, если объявлена премия за каждого монстра. Ничего не говорили?
   - Не слышал.
   - Или не слушал?
   - А это не одно и то же? Хорошо, поймай радио.
   - Я за штурвалом.
   - Тогда я опять сам схожу, - сказал я и спустился вниз, предварительно осведомившись: - Повторить?
   - Нет. Хочу, но чего-нибудь новенького. Кактусовой водки там нет?
   Меня удивляло, что моя дама не удивляется, что пьет, пьет и пьет. Ведь даже на Земле, она не пила совсем до последнего времени.
  
   На первом острове мы не обнаружили никого.
   Мы наловили трески и наваги и теперь спешили ее пожарить на:
   - Огне и растительном масле, - как сказала Ольга. И добавила: - Жаль, что рыбы много, а нас, - она раздвинула пальцы так, что один был направлен на меня, а другой на нее, - мало.
   - Я приведу медведя, - сказал я.
   - Зачем? - не поняла она.
   - Медведи очень любят рыбку, - выдал я, и ушел не прощаясь.
   Когда я был уже на середине поля - если считать, как считаю я расстояния футбольными полями - опять услышал ее голос:
   - Не жареную же.
   Меня удивило, что она говорила негромко, а слышно было хорошо. Вряд ли у меня слух обострился. А, наоборот, на Марсе слышимость лучше.
   После густого лиственного леса появился обрыв, а внизу море. А чему, собственно, радоваться? Мы и приплыли по морю. Но всегда приятно узнать, что это:
   - Точно остров, а не материк, откуда могут появиться люди.
   Я вспомнил, что надо набрать сухих дров, но их не было. Взял свежие.
  
   Еще издалека я заметил, что у костра сидит кто-то.
   - И не одна, что самое интересное. - Более того, она стояла у плиты.
   - Хай ду ю ду, - сказал я, и бросил вязанку прямо на лапы пришельцу.
   - Хау ар ю? - вежливо ответил он, но тут же добавил:
   - Во-первых, хоть я и абориген, не надо бросать мне на ноги деревья.
   - Во-вторых?
   - Что, во-вторых?
   - Вы сказали, во-первых, значит, должно быть и во-вторых.
   - Ах, во-вторых! Да, это заметили очен-но остроумно. Я уже ответил, вы не заметили?
   - Нет, конечно. Если вы не ответили, как я мог заметить? Ответ: никак. Это, по-вашему, тоже остроумно?
   - Сначала вы сказали, что я Пришелец, и я хотел вам ответить, что во-вторых, я не:
   - Пришелец. Но так как до этого я уже сказал, что я абориген, то повторять одно и то же два раза уже не имело смысла. Окей?
   - Ольга, будь свидетелем, - сказал я, - этот абориген, говорил, что он абориген? Или говорил только, что пришелец7
   - Говорил.
   - Ты что, уже успела с ним объединиться, пока меня не было дома?
   - Он говорил, - опять сказала она, и добавила: - Про себя. Точнее, подожди, ты меня совсем запутал:
   - Это ты назвал его пришельцем про себя, а он тебя услышал. В результате - назрел конфликт.
   - Так, а зачем подслушивать, я не понимаю?
   - Если он так устроен, ему уши себе отрезать?
   - Ладно, давайте выпьем и поедим, - сказал парень, - а то становится немного скучно.
   - Вы правы, - сказал я, принимаю свою банку холодного пива и котлетки из трески с картофельным пюре и свежим огурчиком, - надо выпить за мою первую запись в Дневнике Путешественника по Марсу.
   - Давайте, - сказал Абориген, - за ваше открытие. - Но он предпочел виски.
   - Не может быть, - сказал я, - чтобы вы вот так с первого раза полюбили виски.
   - И вы будете правы, - почти улыбнулся парень. - Мы ее здесь выращиваем.
   - Кого? - только успел подумать я, а он уже прочитал мои мысли, и нагло ответил:
   - Кактусы
   - Мак, - опередила меня Ольга, - вы договаривались не подслушивать. - А он:
   - Я забыл.
   - О чем ты думал?
   - Я думал: не подглядывать.
   - Маки, - обратился я к аборигену, когда мы выпили по три двойных. Я три банки пива соответственно.
   - Почему? - спросила перед этим Оля.
   - Я бросил. Только пиво.
   - Вот из ё нейм? - спросил я.
  
   - Говори на русском, парень, - сказал он, - я понимаю.
   - Как тэбя, - я показал на него пальцем, - зо-вут?
   - Я, - теперь он показал пальцем себе в грудь, - мэсный бог.
   - Бог - это как? - Вмешалась в разговор ошалевшая Ольга.
   - Вин. Буду скромнее, - добавил он: - Один из Винов.
   - Вин - это Винчестер, можно сказать носитель информации, - быстро пояснил я, чтобы выглядеть, как говорил Владимир Высоцкий:
   - Не глупее его.
   - Вы живете в горах? - удивилась она, потому что здесь был только один холм, куда поднимался я, чтобы увидеть широкое море. Но гор - нет.
   - Есс. - Простите, что злоупотреблю алкоголизмами.
   - Вот это правильно, - обрадовалась Ольга, - вот это по-нашему, по... прости, - обратилась она ко мне, - мы откуда хоть прилетели-то? Нет, честно, я уже всё забыла.
   - И да, - решил я хоть как-то продолжить разговор, - как ваше настоящее имя, я так и не понял?
   - Зевс.
   - Нет, вы скажите, пожалуйста, точно: Зевс или Зевз?
   - А разница? - спросил парень, и что было самым замечательным: постепенно он менял свой привычный облик цивилизованного человека.
   - А именно? - удивилась Ольга, понявшая мой немой вопрос.
   - В очередь, пожалуйста, - сказал я, - меня интересуют буквы. А именно: З или С.
   - К сожалению, я никогда об этом не думал, - беспечно ответил парень.
   - Ясно, - обратился я к Ольге, - второгодник. Два года в седьмом? - спросил я его.
   - Да. - Но это Да вызвало в моей Ольге только добрую, более того, обнадеживающую улыбку.
   - Картина Ван Гога, - сказал я.
   - Ты уже предлагаешь мне раздел имущества? - только и придумала она, что сказать в ответ на некоторые сомнения в ее любви ко мне.
   Кончилось тем, что я проснулся от лунного света. Хотя на самом деле это был солнечный свет. Она лежала на нем, и юбка на ее жопе была подняла выше, чем обычно. Не в сторону талии, имеется в виду, а именно вверх, как будто ее могучая задница еще больше выросла за эти несколько часов, пока мы спали. Но это бы еще:
  
   - Ничего удивительного. - Главное, Зевз был уже не черным, как негр, а превратился в абсолютно белого, хотя по-прежнему кудрявого человека. И это ее очень радовало. До такой степени, что они так и лежали друг на друге, хотя я всё видел, так как проснулся, и чесал себе голову в поисках возможных решений это уравнения.
   - Это пятая или третья всё-таки степень? - спросил я. Но они даже не дали мне пояснить, что я имею в виду. Им было по барабану. Даже не засмеялись, а она продолжала совершенно спокойно его разглядывать и нежно целовать в губы.
   - О, боги, боги! - сказал я - про себя, разумеется. Но руки всё-таки поднял вверх. - Так обнаглеть!
  
  
  
   Глава 3
  
   - Меня это не устраивает. Нет, нет и нет, я третьим не буду.
   Конечно, это Марс, здесь, скорее всего, можно трахать всё, что шевелится, но не могу. Кого-нибудь другого, мэй би, даже местную богиню, но вот так, изменить сразу, у меня не получится. А бабам всё равно:
   - Лишь бы человек был хороший: кудрявый блондин.
   Но один раз я решил попробовать. Взял на корабле железный прут, нагрел в костре, и завил себе тоже несколько локонов. Красиво, но, кажется, заметно, что не от бога. Тем более, пахнет паленым.
   - Волосы покрасить? Окей. Краска была, и, разумеется, не корабельная, девушки всегда берут с собой краску для волос. Почему-то все хотят быть блондэ. В принципе это понятно. Так-то скажешь глупость - назовут дураком. А там, наоборот, это естественно. И даже, если назовут, имеем право не обижаться. Кому охота бросаться на людей, как злая собака. Поэтому все и хотят попасть в Некоторые, которым нравится быть:
  
   - Погорячей.
   Поэтому бог Зевз сразу и выдал резюме:
   - Некоторые любят погорячей.
   - С какой стати? - резонно спросил я.
   - Паленым пахнет, - скромно ответил он.
   Ольга ничего не сказала, но когда этот Зевз не поехал с нами, а остался на своем острове, дала мне без особых проволочек. Так только предупредила:
   - Ты меня любишь?
   - Да.
   - Как ты меня любишь? - Конечно, она могла, как Мюллер, при этом убрать пистолет со стола. Чтобы я понял: всё идет почти по плану, и уж, по крайней мере, по обоюдному согласию.
   - Тебе удобно? - спросила она.
   Я хотел сказать то, о чем давно мечтал:
   - Ты не могла бы встать на мостик?
   - Как?
   - Как на уроке физкультуры.
   Но решил отложить наибольшее удовольствие для следующего раза.
   Зря, конечно. Надо ковать железный, пока он еще горячий. Кажется:
   - Где тогда будет перспектива?
   Древние египтяне решили этот вопрос, поняли, как надо смотреть на пирамиды:
   - Плоскими глазами.
   - Будем надеяться, что на следующем острове никого не будет, - подумал я.
   - Рипит ит, плииз! - рявкнула она, я ничего не слышу.
   - Кто-то что-то сказал или мне показалось? - спросил я.
   - Ты напомнил мне о моем прошлом романе на этом острове. Извини, я просто обезумела. Но была счастлива, - добавила она.
   Или ты совсем не хочешь, чтобы я была счастлива?
   - Ну, как тебе сказать?
   - Говори, как хочешь. Можешь словами, а хочешь - говори мыслями. Я уже почти тебя понимаю. А ты?
   - Я? Я ждал тебя и рад, что вижу.
   - Нет, к сожалению, к тебе не передалась эта Марсианская сверхспособность. Мы с тобой разные люди. Ты просто человек, а я уже:
  
   - Человек Марса.
   - Маркса?
   - Пожалуйста, меня не путай. Марса, я сказала, а не Маркса.
   - Значит, секс между нами еще возможен?
   - Не знаю, надо попробовать.
   - Спустимся в кубрик?
   - Принеси мне сначала сюда что-нибудь.
   - А если бы я понимал тебя с полуслова? Даже без слов вообще? Ты что бы сначала выбрала?
   - Секс или коктейль с маракуйей? И знаешь: вместе.
   - Хорошо, ты сказала. Встань пока на коленки, приготовься. Впереди я поставлю коктейль.
   - А сам?
   - Как-нибудь сзади.
   - Я не хочу как-нибудь. Давай по-человечески, я расположусь на спине.
   - Я не понимаю, как тогда потреблять коктейль?
   - Привяжи его к штурвалу. Он будет постепенно капать мне в рот через трубочку.
   - У нас нет такого медицинского приспособления, чтобы пить через трубочку сверху.
   - Придумай. Я хочу так.
   Всё было просто. Надо только надеть на горлышко бутылки насадку, но из нее текло слишком быстро. Как замедлить?
   - Я не знаю. Кап-кап-кап. - Не получается. Я пробовал и хлеб, и сыр и сливочное масло - бесполезно. Наконец помогла изолента. Правда, она пахла химией. Но, скорее всего, она уже ничего не почувствует.
   Нет, почувствовала.
   - Ты чем думал, когда использовать изоленту для пищевых продуктов?
   - Просто, я уже все попробовал, но ничего не помогло.
   - Возьми яблоко, и надень кусочек на рожок. В яблоке иголкой сделай канал, по которому маракуйя будет стекать вниз и попадать мне в рот. Окей?
   - Какой иголкой: толстой или тонкой?
   - Отрегулируй. Попробуй сначала тонкой, потом возьми потолще, если мало, еще потолще. Все просто.
   - Просто-то просто, но канитель большая.
  
   - Для тех, кто любит - это норма. А так, с бухты-барахты никогда хорошо не получится. В свободное время поучись на шнурках. Ты в детстве любил завязывать шнурки?
   - Нет, я любил сандалии.
   - Повтори, пожалуйста, еще раз, но только без второго И.
   - Зачем столько подготовки?
   - Чтобы ты понял, как надо делать основное событие.
   - Это уж не удовольствие, а работа получается, - проворчал я. - Одна работа и никакого удовольствия.
   - Не преувеличивай. Если привыкнешь всё делать основательно, то и работа будет, как радость. И да: хватит болтать. Работай, работай, работай.
   И я работал. Но иногда увлекался, и маракуйя капала мне на затылок.
   - Ты выпил часть моей мары.
   - Потом полижешь мне зад.
   - Что?!
   - Затылок, я имею в виду.
   - Все равно не буду.
   - Ты, как жена, должна мне делать всё, что не могу я сам. У меня волосы слипнутся на затылке, раз, а во-вторых, я пьянею, так как спирт, отделившись от мары - маракуйи - проникает мне прямо в голову.
   Она молчала. Наконец я затих. Только тогда она поняла, что я не врал, и помыла мне голову горячей водой с мылом. Вот так. После такого секса отмыться можно, но не просто так, а только горячей водой с мылом.
   Мы причалили к следующему острову.
  
   - Может быть, не надо это делать ночью, - сказал я.
   - Сейчас ночь? - спросила она.
   - Я думал, это и так видно.
   - Дело в том, что мне все равно. Я могу и днем, и ночью. А ты?
   - Тоже, наверное, но не сейчас же.
   - Почему?
   - У меня мысли заняты другим.
   - Чем?
   - Я думаю, на этом острове нас поджидает опасность.
   - Думаю, ты преувеличиваешь.
   - Почему?
   - Ты всегда преувеличиваешь.
   - Не думаю, что всегда.
   - Но сейчас - это точно.
   - Ты пьяная.
   - Ты сам пьяный.
  
   На острове мы встретили козу.
   - Если есть коза - значит есть и люди.
   - Это кто сказал?
   - Я.
   - А я думаю, что всё как раз наоборот. И знаешь почему? Здесь вообще нет людей.
   - Только марсиане, - сказал я, и добавил: - Но это только версия.
   Мы развели костер, и хотели привязать козу, чтобы она не бегала ночью по кустам, и не пугала нас. Но она, не далась.
   - И ладно бы отбежала в сторону, а то ведь прется за стол прямо с копытами! - возмутилась Ольга.
   Коза натурально села на пенек, и свесила копыта в ожидании подачи вкусных блюд.
   - Будем надеяться, что она хотя бы не пьет.
   Для смеха Ольга предложила козе капустный лист.
   - Что?
   - Пошла в отказ. Что она хочет? Что едят козы, кроме капусты?
   - Ты меня спрашиваешь? Я никогда не пас коз. Дай ей вина и кусок торта.
   - Для смеха, что ли? На.
   - Не берет? Давай я попробую.
   - Хорошо, попробуй.
   - Прошу вас, - сказал я. Но коза все равно не взяла ничего. - У нее нет своих рук.
   - Дай ей сам, - сказала Ольга.
   - Хорошо, я попробую. - И коза стала пить вино, и есть торт. - Ничего удивительного, - сказал я. - Я бы тоже так-то не отказался даже от листа капусты.
   Конечно, тут можно было ожидать, что Ольга предложит мне лист капусты, но нет, вышло по-другому. Лист предложила мне коза. Как? Не помню. Вот не помню и всё. Скорее всего, зажала между копытами.
   В итоге я съел лист и стал козлом. Но не сразу. Сначала пришлось с ней, ли с ним - неизвестно - драться за Ольгу. Так-то она ответила на его предложение отказом. Но только до того, как эта коза написала копытом на прибрежном песке:
   - Я - Гера. - Ну, или что, то же самое - Германн.
   И они пошли вместе купаться. Но и тогда я еще не стал козлом. Хотя уже очень хотелось. Но я боролся с этим желанием, как мог.
  
   А именно, говорил себе, что надо мной все будут смеяться, и никто уж больше не даст, естественно.
   Как только они улыбающиеся вышли на берег, я вызвал эту козу на бой.
   - Меня? - удивилась Ольга.
   - Не тебя, я ее, - сказал я.
   - Это не она, а он, - с вызовом ответила Оля.
   - Не обращай внимания, дорогая, - сказала коза. - Он в этом не разбирается.
   - Ты вообще соображаешь, что делаешь? - обратилась ко мне О.
   - А что?
   - Это, конечно, твоё дело, но смотри не сломай ей рога.
   - Я думал, ты за меня беспокоишься. Этими рогами можно не одного, а двоих насадить. - Да, похоже, я сгоряча предложил этот бой. Не коза, а настоящий меченосец.
   - Помирать - так с музыкой, - сказал я и улыбнулся.
   - Давай, на тебя это похоже.
   - В знак одолжения ты сможешь бить в барабан в время этого трагического боя?
   - У нас нет барабана.
   - Ну, так чисто кричи: бам, бам, бам-бам-бам.
   - И опять: бам, бам, бам-бам-бам?
   - Если ничего другого ты придумать не состоянии, то да, так и кричи.
   - Ты чё там замёрз, что ли, мужик? - сказала коза и встала на задние ноги. Потом хлопнула передними друг о друга и пошла на меня.
   Тут даже неизвестно, какой прием лучше применить, подумал я. И подумал, что лучше вообще не думать, так как эти боги, скорее всего, умеют читать мысли таких примитивных созданий, как человеки. Впрочем, щас буду бить по ногам?
   - По каким? - неожиданно услышал я закономерный вопрос?
   - Дак, естественно, по задним. - А сам ударил ей кулаком в грудь. Не мой удар. Сработало подсознание. В детстве тренер только и делал, что кричал, когда я был на ринге:
   - Правой по корпусу. - Правой по корпусу! Дак, на!
   Коза закатила глаза к небу, скрестила лапки на груди и брякнулась на пушисту мураву-траву. Ольга к ней, откачивать. А коза мяучит так жалобно:
  
   - Бе-е, бе-е-е! - А Ольга:
   - Сейчас сделаем искусственное дыхание и всё пройдет.
   - Что пройдет - то будет мило, - сказал я. Нет, это не я сказал, а кто? Коза, естественно, больше здесь некому.
   - Если встанет, я ее замочу, - констатировал я мрачно.
   - Ты так меня любишь? - спросила Ольга.
   - Лучше тебя, чем козу, - ляпнул я.
   - Понят-т-н-о-о, - резюмировала О. - И да: можно продолжать. - Это, скорее всего, относилось уже к козе.
   - Давай, давай, - рявкнул я. И подумал: какой спонтанный прием провести этой козе в следующий моментум?
   - Что?
   - Моментум Морэ.
   Коза пошла на меня в подозрительно знакомой стойке. Каратэ, решил я, точно. И так же точно, что зря связался с козой. Было бы с кем. Бежать? Догонит.
   - Мы договаривались без каратэ, - на всякий случай сказал я.
   Ольга даже не дала этому козлу ответить:
   - Нет, нет, пожалуйста, делайте, что хотите, если уж на то пошло.
   И я понял:
   - Если попадет передней лапой - это еще ничего, а задней будет финита ля комедиум.
   Провести бы ей подхват под обе ноги, или заднюю подножку. Но буду делать болевой из стойки. Я проговорился, но коза не поняла, что это значит:
   - Болевой из стойки?
   Не получилось. И знаете почему? На конце, так сказать, конечности, у нее не было кулака, как у обычного человека, а за шкуру с жиденькими волосиками тем более не зацепиться.
   Я упал, а козел поставил лапу на мою грудь. Хорошо, что не на шею, как Чак Норрис или Жан-Клод Ван Дамм.
   - Это не совсем честно, - только и мог сказать я, - надо было драться в специальных куртках, предварительно одевшись в них специально.
   - Что он сказал? - спросила Ольга участливо. Но оказалось, не ко мне. И поцеловалась с козлом после того, как он ответил:
   - Заговаривается.
   - Думаю, у него просто легкое сотрясение мозга.
   - У него? У кого, у него? У меня значит. На этом месте лучше всего потерять сознание.
  
   Я проснулся, и понял, что стал козлом. Точнее, еще не стал, но было очевидно, что:
   - Становлюсь. - Шло обрастание шестью. Прямо на глазах. Хорошо еще, что не хотелось капусты.
   - Да-а-а. А что я буду есть? - Скажи спасибо, что голова работает. - Окей, хорошо, по крайней мере, что есть бог, который дает мне полезные советы. Неужели, это действительно так? Я стал козлом, но получил взамен связь с богом. Но за что мне такое счастье?
   - Хочешь козу? - понял я вопрос.
   - Вы понимаете меня с полуслова, спасибо.
   - Спасибо - да, или спасибо - нет?
   - Давайте, конечно. И знаете почему? Думаю, возврата к прошлому уже не будет.
   - Какую тебе лучше?
   - По интеллигентней, но чтобы любила не только по-миссионерски.
   - Само собой.
   - Дожили, - подумал я печально, - придется, как римские легионеры трахать козу. Скорее всего, не буду. Так просто пусть будет для компании. Хотя, чем ее кормить? Дак, чем себя, естественно. Построим дом, купим кур, будем делать козий сыр. Что еще? Дак, много ли нам надо. Вот, Грязный Гарри тоже держал свиней, а потом поехал защищать проституток за тысячу баксов на троих, и таким образом смог изменить свою жизнь в лучшую сторону. А мы, тем более, вообще на Марсе. Здесь, скорее всего, и летать можно. Давление низкое. Но достаточное ли для полета - вот в чем вопрос. Кто только не летает! Уму непостижимо, а люди - нет. Смешно.
   Она явилась только на следующую ночь. Я засыпал с мыслью, чтобы только не по Высоцкому:
   - Может вам она, как кляча - мне дак просто в самый раз.
   Всё это умствованье мне надоело, Хочу, чтобы просто: увидел и взял себе. Но даже загадывать не хочу, какая она. Так хочется сюрприза. Сюрприз ведь - это праздник.
   Мне уже снилось, что я трусь о нее, как мех о стеклянную палочку. И чё-то не то. Никак не могу полностью насладиться.
   - Ах! шелк надо тереть, - наконец понял я. Но где его взять? Ведь и во сне я прекрасно понимал, что я козел. Шерсть есть, но о что ее тереть я не мог вспомнить. Что-то такое дефицитное, как магний. Легче достать шелк.
   - Но где во сне искать шелк? - вот в чем вопрос. Нет, просто логически не понятно. Если бы я был человек, или человеком, то мог бы его купить в каком-нибудь японском магазине. А так я ума не приложу, где его взять. Почему тогда мне снится и снится, что я трусь именно о шелк и именно стеклянной палочкой?
   И тут мой бог хлопнул меня ладонью по лбу:
   - Ты и трешься о неё! - Мама мия! Я жду процесса, а он уже пошел. Идет, независимо от моего личного понимания. Так можно всё сделать и не понять, что уже получил наслаждение.
  
  
  
   Глава 4
  
   Я подумал, что бог хочет, чтобы я тут же представил себе ту козу, которую хотел бы иметь, как свою жену. Вот когда я думал, что представляет из себя красавица, которую хвалил именно, как красавицу, отличающуюся от других людей в положительную сторону Вилли Токарев, я так толком и не мог понять, что это такое.
   Но когда увидел недавно - понял:
   - Да, ее можно было уговаривать, несмотря на то, что она еще целый год могла думать:
   - Быть или не быть?
   Но никак не думал, что она такая пушистая блондэ. Можно сказать:
  
   - Толстуха. - Надеюсь, Вилли не доберется в ближайшее время до Марса, чтобы вызвать меня на дуэль.
   Тут скорее надо задаться другим вопросом:
   - Может ли человек в одиночестве обслуживать такую даму?
   Как говорится:
   - Хочу, очень хочу, но смогу ли? - Более того, она сама, наверное, целый год об этом думала:
   - Сможет ли? - И когда он позвонил обрадовалась:
   - Он да, сможет. - Предварительно, правда, засомневалась, пожаловалась маме:
   - Дак не звонит Усатый. - На что мать ответила:
   - Всякий мужик - это Смоктуновский, ибо как Гамлет постоянно крутит перед собой пальцы, пытается вычислить:
   - Быть, али опять не получится?
   Вопрос:
   - Где мой телефон-автомат? Хочу позвонить. Справлюсь ли? Буду стараться.
   - Стараться мало, - опять появился бог.
   - Так, а что, мне заказать такой же, как у Билла, Трехуровневый? На Земле бы, да, можно, а здесь же нет, наверное? - спросил я с надеждой.
   С надеждой на отрицательный ответ, что:
   - Не нет, а есть!
  
   И вышло:
   - Не то, чтобы нет, но да. - Коза, коза Натуральная, глаза зеленые, зеленые. Будет, наверное, просить изумруды. А где здесь я их возьму. Хотя, с другой стороны:
   - А там, на Земле, тем более.
   Но трахаться!.. Любит. Более того, ей бы работать проституткой, если бы это было официально разрешено. А так, что взять с телогреешников? Так, вино, домино, сигареты, да:
   - Потрахаться. - И всё бесплатно. Только нищету разводить. Даже платья нормального нет, халат, чтобы показаться мне в интригующем виде утром взяла у подруги. Господи, почему людям платят так мало денег?
   - Хватит.
   - Ну, не знаю, не знаю. Хватит ли? Чё-то кажется, что мало.
   - Без ответа.
   Она согласилась плыть со мной на катере. Но могу ли я достать здесь еще один катер? Неизвестно.
  
   И ночью мы увидели, что к берегу причал катер. Мысль:
   - На чем эти катера здесь работают? - пришла, и, как говорится, как пришла - так и улетучилась.
   - Мы будем его захватывать? - спросила...
   - Прости, - сказал я, и задумался.
   - Ты забыл, как меня зовут?
   - Я думаю. И знаешь, скорее всего ты так и не представилась.
   - А говоришь, что ничего не помнишь.
   - Ну?
   - Зови мен я Желанная.
   - Понятненько. А каких-нибудь новых, марсианских имен здесь не бывает?
   - Ты любишь Марс?
   - Люблю ли я Марс? Скорее всего, да, иначе не имело бы смысла сюда прилетать.
   - Хорошо, зови меня Эба.
   - Эбба или просто Эба?
   - Ты прав, одного Б мне мало.
   - Ну, что Эбба, будем брать этот корабль.
   - Ты бери, конечно, а я здесь подожду.
   - Вместе пойдем, как говорит иногда Сорокин. И, следовательно, ничего хорошего там не будет.
   - Иди сам, один.
   - Мы погибнем, - сказала Эбба, - так и не добравшись до самой сути наслаждения.
  
   - Почему? Ты знаешь, их, это страшные люди?
   - Так-то нет, но вон они идут, - сказала Эбба.
   В тумане, поднимавшемся с моря топали огромные быки, с длинными рогами.
   - Меченосцы уже были, - сказал я с иронией, - и появились, кажется те, кого можно назвать Копьеносцами.
   - Копьями Потрясающими.
   - Здесь изучают Шекспира? - задал я наводящий вопрос.
   - Не знаю, как тебе и ответить, друг, но если иметь в виду Шекспира, то, конечно, его здесь не изучают. И знаешь почему?
   - Теперь знаю. Вы посылаете Шекспиров на Землю. Думаю, что это просто местная похвальба. Единственное, что мне понятно:
   - С такими быками нам не справиться.
   - Даже с одним? - задала вопрос дама.
   - Ты думаешь, они одного оставили на корабле?
   - Есть такая надежда.
   - И он нам нужен? Зачем? Есть его?
   - Покажет дорогу между Сциллой и Харибдой.
   - Ну! начинается. Никак не думал, что вы бывшая жена Эйдельмана.
   - Не жена - дочь.
   - Значит, - сделал я логичный вывод, - здесь идет такая же непрерывная борьба за права человека, как на Земле?
   - Почему человека? - спросила Эбби.
   - Неужели животных?! - ужаснулся я.
   - Естественно.
   - Марс считается планетой, ушедшей настолько далеко вперед, что здесь могли остаться только сверхлюди. Остальные окончательно вымерли.
   - Я никогда не любила любительскую историю. Тем более, с датами.
   - Дело темное. Но идти на катер придется.
   - Зачем? Можно и не ходить. Мне и так нравится быть с тобой.
   - Мне с тобой тоже. Но дело в том, что я послан сюда не просто так, наслаждаться жизнью, а ловить банду из Амура.
   - Кто это такие?
   - А я знаю? Тут не знаешь, что к чему пристроить. Если следовать Гомеру, то этих быков есть надо, ну нельзя, а надо, а получается, что скорее они нас съедят, чем мы их. Если ориентироваться на Хемингуэя, то мы всё-таки ловим банду террористов. Но какие из коз и быков террористы, не понимаю?
  
   После того, как освещение упало, и убрали Луну, мы пробрались на корабль, и застали там одного быка.
   - Я так и знала, - сказала Эбби. - Хитрые твари.
   Но меня удивило больше всего другое:
   - Одна из этих, так сказать, тварей лежала у самого штурвала и курила сигару, а на волосатом пузе стоял широкий хрустальный стакан со льдом и трубочкой.
   Невероятно.
   - Я еще понимаю, что быки могут иметь мозги человека, но внутренности-то, желудок и что у них еще там, приспособлены, наверное, для перетирания трав и других деревьев, как ты думаешь, Эб?
   - Ты два бэ поставил?
   - Ну, щас подумаю.
   - Не обманывай меня, пожалуйста, ты меня унизил, как последнюю проститутку.
   - Сейчас о другом речь.
   - Как ты не понимаешь? Ты унизил меня до такой степени, что я теперь даже не соображаю, что хорошего тебе можно ответить. Только плохое.
   - Говори плохое.
   - Это беркер.
  
   - Старо. Ибо теперь я понимаю, что здесь все чокнутые. Может его напоить, и угнать катер?
   - Чем? У нас есть запасы виски молт?
   - Я имею в виду, как-то развеселить его.
   - С тобой всё ясно. Хочешь меня продать ради своей нелепой идеи Завоевания Марса.
   Мы уставились на блаженствующего часового. Нам бы так-то. А с другой стороны, он без телки.
   - А если это приманка? - прошептала дама мне на ухо.
   - В чем да, и в чем - нет?
   - Нас схватят во время банкета, и в трюм.
   - А потом?
   - Потом, естественно, продут в рабство.
   - Да-а.
   - Что?
   - Ничего нового. Неужели и здесь есть рабство? Я не верю.
  
   - Послушай, ты, эй, бычара, - сказала Эбаут, как я мысленно ее уже называл, и встала.
   Бык испугался. Предвидения никакого.
   - Вы, чё здесь делаете, козлы?! - спросил он и снял стакан с пуза, чтобы в случае чего быстро встать. - Я здесь поставлен охранять, вы нагло претесь на мой корабль. Выбросить в воду, что ли, вас?
   - Что ли вас-с! - передразнила его Эби, и тут же добавила: - А ну встать, сволочь! Когда разговариваешь с подпоручиком.
   И это подействовало. Бык подумал, что мы вооружены, если так орём. Хотя какое понятие о вооружении он имел - было не ясно. У нас, конечно, тоже были рога, но намного меньше, чем у него. Это все равно, как фильме Из Парижа с Любовью, Джон Траволта хотел стрелять из магнума, кажется, но всё равно из пистолета, а водитель Ауди предложил ему гранатомет с заднего сиденья, когда они охотились на шахидов.
  
   Впрочем, как мне только что сообщили это пистолет швейцарского производства:
   - Миссис Джонс.
   - Иди к мамочке, бычок, - поманила Эбби его пальцем.
   - Да иди ты, знаешь куда? - отмахнулся он, и кстати сделал небольшой глоток из граненого хрустального стакана.
   - Что?! - возмутилась дама, и хотела уже затопать копытами, но бык предложил постелить шкуры, и:
   - Садитесь, пожалуйста. - Как говорится:
   - На палубе лежали звери и шкуры, пели песни, пили мёды, и тут, протрубили на берегу трубадуры, говорят, что уходим в поход.
   - Отчаливай, - сказала она. - А было уже налито.
   - Давайте сначала выпьем за знакомство, - сказал он.
   - Ну, и? - смог, наконец, и я вставить слово.
   - Что И? Ах, и! Дак, Марс.
   - Кто?
   - Что?
   - Я не поняла, сам Марс, или однофамилец?
   - Я тоже в шоке, - сказал я, и выпил кстати. - Оно и понятно, - сказал я, - кому еще и быть быком, как не Марсу.
   - Остальные бычатки - это тоже наши Марсиатки? - спросила Эби, как будто сама была не отсюда, а, по крайней мере, с Земли.
   Тут я подумал, что та банда из Амура, которую мы ищем - это десант с другой планеты. Бежали сюда, как швецы после Полтавы. Так, так, так, что-то начинает проясняться.
  
   Бык напился, как последняя свинья, и мы поехали. С берега в нас летели копья.
   - Во, бычары, в меня чуть не попало одно копье, - сказала Эбби. Она подошла к самому борту, и крикнула:
   - Козлы-ы! Абсолютно никакого понятия о стрельбе из луков не имеете! И так далее, в том смысле, что повернулась задом, нагнулась и повиляла жопой.
   - Они стреляют рогами, а не из луков, - сделал я ей замечание, но не вовремя. Дама дала мне пощечину.
   - За что?
   - Никогда не перебивай меня.
   - А то что?
   - А то будешь принимать окситоцин в одиночку. - Но сама тут же обняла меня и помассировала спину. - Приятно?
   - Есс!
   - Так вот этого не будет, если ты будешь на стороне прыгающих на берегу быков, а не на моей. Причем:
   - Всегда!
   - Я просто хотел поточнее провести рекогносцировку.
   - Не выдумывай. Тут и так всё ясно.
   - Да?
   - Да. Не Турецкий Вал, чай, штурмовать собираемся.
   - Тем не менее, я удивляюсь, что они нас так легко отпустили, - хотел сказать я, но побоялся опять нарваться на энергичные возражения Эбби. Чё-то не то, - решил я, - дамы так себя ведут, когда любят кого-то другого. Но не меня. В лучшем случае она считает меня Скоттом Фицджеральдом. - И да, - добавил я, - ты не хотела бы, чтобы я звал тебя Зельда Сейр.
   - Вот только не надо гадать, знаю ли я, кто такая Зельда Сейр.
   - Кто?
   - Не скажу. Меня больше всего удивило, что быки могут стрелять копьями из рогов.
   - В этом не было бы ничего удивительного, если бы ты тоже умела так делать.
   - Я умею, но не копьями же.
   - Чем?
   - Стрелами, естественно.
   - А разница?
   - Если ты не видишь разницы между стрелой и копьем, что тогда с тобой разговаривать?
   - Это вопрос?
   - Нет, пожалуй, что это и ответ тоже.
   - Мне кажется, ты меня не любишь.
   - А должна?
   - Я, конечно, не помню, всех перипетий нашей связи, но думал: да.
   - Ладно, ладно, не забывайся.
  
   И тут завыли Сирены. Вместо того, чтобы испугаться, я спел, кстати:
   - Тогда и отправился к Соне мой друг с порученьем моим.
   - Что? - спросила Эб, предварительно взглянув на привязанного к мачте Марса.
  
   Тут только я понял, что песня была не просто приятным развлечением, но и:
   - Предвидением. - И я прыгнул в воду.
   - Куда? - послышался сзади хриплый от ужаса голос Эббы.
   - Дак, к Сиренам, - ответил я, повернувшись на спину.
   - Напрасно, напрасно, - только и услышал я вслед. - Здесь сожрут человека и даже не подавятся.
   - Будь счастлива с Марсом!
   - Бык козе не товарищ! - ответила она, и добавила прежде, чем скрыться: - А уж любовник тем более.
   Я, честно говоря, ужаснулся что наделал. Я не родился в Крыму в санатории ЦК, и плавал редко. Даже своей собаки- Тигрового Дога - боялся в воде. Он все время почему-то старался залезть на меня, как будто мы были на суще, а не в баклуше. Ибо глубина этой баклуши, говорят, сорок метров, бывший карьер.
   - А сколько здесь? - ужаснулся я, тем более, что никаких Сирен не было, только море с большими волнами.
   Спеть песню:
   - Раскинулось море широко, - я не мог. Почему? Зубы так сильно сжались, что разомкнуть их не было никакой возможности.
  
   - Хоть бы волн не было, - сказал я, стуча зубами минут через пятнадцать. И они прекратились. Случайность? Не думаю. Тем более, наконец, включили приличное Солнце. Приятная девушка на катамаране спросила:
   - У вас попить нет?
   - Кругом целое море, пейте, пожалуйста, - ответил я.
   - Вы морской бог?
   - Да
   - Сигарету?
   - Мне? Спасибо, большое спасибо. - Я зацепился за шедшую вдоль борта резиновую веревку. Через каждые полметра она крепилась к надувному баллону. В нем воздух? - я выпустил такую же струю дыма, какую выпускают молодые девчата, которые катаются ночью на велосипеде, и постучал по баллону.
   - Не-ет-т, - улыбнулась девушка, - гелий.
   - Он может летать?
   - Конечно.
   - А смысл? До яхты совсем недалеко, можно и доплыть по морю.
   - Нельзя, к сожалению. Море такое твердое, как мой катамаран.
   - Странно, а я плаваю.
   - Это меня и удивило. Как это у вас получается?
   - Да я и сам думал, что утону, но вот спасся. Думаю, я увидел вас, и решил:
   - Буду жить.
   - Будем жить, - повторила она, и добавила: - Со мной? - И еще раз добавила:
   - Со мной, да.
   Я попросил ее наклониться, поцеловал для верности в губы, и спросил:
   - Как вас, то есть, тебя зовут?
  
  
  
   Глава 5
  
   - Аф.
   - Просто Аф?
   - Хочешь Вэ.
   Я подумал:
   - Аф похоже на лай собаки. - Как бы не превратиться в собаку. Так и придется встречать ее после защиты Кандидатской радостным лаем:
   - Аф, аф! Аф!
   Или она будет на меня лаять:
   - Аф-р-рр. Аф-р-рр. - Я даже хлопнул себя по лбу, неужели Афродита? Если да, то второе имя тем более известно:
   - Венера. - Надеюсь, без вторичных признаков. Да и с кем здесь? Этот лайнер, как оказалось, не ее. Что-то такое, вроде картины на стене. Виден, но находится не здесь.
  
   - Ты не утянешь меня на дно? - спросил я, когда уже сидел на втором сиденье, рядом с ней.
   - Ты не хочешь сплавать на дно? - спросила она. - Я в принципе могу свозить тебя туда на прогулку.
   - Лучше вы к нам, - ответил я.
   - Ну, хорошо, давай тогда я угощу тебя рыбой по-фински.
   - По-фински - это как? сетью или спиннингом.
   - Можно и так, и так, но главное здесь приманка.
   - Насадка, вы хотели сказать?
   - Можно считать и так. Но суть этой приманки, или как вы говорите насадки в том, что:
   - Они ловят нас, а мы их. - Я повторил, чтобы понять, правильно ли я понял Афро:
   - Мы их на нас, а они нас, а они тоже нас, но уже на себя.
   - Естественно.
   - Тогда естественно это не позорно, давай.
   И она закинула блесну. И что характерно:
   - Не в воду, а на небо.
   Там ее кто-то схватил, и так сильно потащил, что мне пришлось держат Афро за ноги.
   - Хорошо, что нашелся непринужденный повод это сделать.
   - Или мы или нас, - прохрипела она, - держи меня, парень, крепче.
   - Больше не могу.
   - Держи через не могу.
  
   - Как это?
   - На мне сколько одежды осталось?
   - Дак, всё, как было: плавки, лифчик, ожерелье, звезда во лбу.
   - И больше ничего?!
   - Всё.
   - Где моя раковина?
   - Не-е-е было, - ответил я с трудом, так как повис над катамараном где-то уже в двух метрах.
   - Не надо было, милый друг, отпускать катамаран. Это и есть моя раковина. Она дает мне силу.
   - Жаль вы не сообщили раньше. Теперь я не знаю, как с ним связаться. Я вишу, точнее:
   - Подвешен над ним в двух метрах.
   - Прыгай и тащи меня.
   - Связи не будет.
   - Ты можешь проползти по мне?
   - Пр-пр-проползти? Я вас правильно понял?
   - Ты никогда не слышал про Вергилия и Данте, как они ползали под Землей?
   - Дак, слышал, естественно. Но боюсь снять ваши плавки.
   - Не бойся, они на замке. И знаешь почему?
   - Почему?
   - Таких, как ты много. Иногда и не уследишь, как снимут. Поэтому теперь запираю.
   - А ключ где?
   - Скажу только после ужина. Ты ужинать-то меня приглашаешь, кавалер?
   - Так, да, естественно. - И я пополз за ее лифчиком. Хорошо, что в детстве неделю, даже больше, ходил на гимнастику. Но всё равно скоро понял, что не доползу.
   - Представь себе, что я Украина, а ты спецназовец ГРУ, и ползешь под колючей проволокой под пулеметным огнем.
   - Из чего стреляют, из дзота?
   - Из вкопанного в землю танка.
   - Почему танк не был уничтожен с воздуха?
  
   - Прицел на самолете оказался бракованным, летчик промазал.
   - Не, - сказал я, - мне только хуже. Придумай что-нибудь другое. Я не хочу ползти на Украину.
   - По Украине, - уточнила дама.
   - Тем более.
   - Пойдешь на корм рыбам.
   - Быть съеденным вместе с вами для меня счастье.
   - Хорошо, пусть тебя тащит вверх приз. Как-то:
   - Поцелуй.
   - В губы?
   - В губы не доползешь, целуй в грудь.
   - В одну?
   - Ты хочешь в обе?
   - В принципе, да.
   - Ладно. - И я пополз дальше. И откуда взялась только сила в руках? - как иногда спрашивал Владимир Высоцкий. - Я как раненый зверь напоследок бузил, выбил окна и дверь и балкон уронил. Потом спел песню про быков, которые лежали на шкурах, пели песни, пили мёды, и тут:
   - Протрубили во дворе трубадуры! - Я цапнул ее за грудь, даже за две. И лифчик упал вниз.
   - Что ты наделал?! - рявкнула она.
   - Я забылся. Теперь нас съедят, да?
   - Прыгай за ним.
   - А потом как? - Я думал, она скажет: снимай трусы, чего уж теперь. Смотри, только не ослепни, как говорится. Нет, она сказала, чтобы я полз еще выше, и снял ожерелье.
   - Его хватит? - хотел спросить я, но она ответила раньше:
   - Тоже растягивается.
   Я закрепил ожерелье на ноге, и спустился. И был так счастлив, что больше подниматься не хотелось.
   - Ты чё там размечтался? - услышал я голос с неба.
  
   - Я забыл, что делать дальше!
   - Привяжись к катамарану.
   - Чем?
   - Подумай.
   - Нет, не знаю чем. Тут ничего нет.
   - У тебя под ногами лифчик, ты зачем лазил.
   - Простите, мэм, но так много логики я не могу усвоить в течение двух секунд.
   - Я вишу здесь, по крайней мере, час.
   - Другая бы не выдержала, я понимаю. Иду, иду. - Я надел лифчик на стул катамарана, и крикнул, как бывало в стройотряде:
   - Майна! - Или:
   - Вира? - чё-то я не помню, куда тянуть. В принципе это не важно - автоматика.
   И мы выиграли. Сверху упала такая рыба, что как сказала Агро:
   - Нам хватит на два дня.
   - Здесь килограмм пять, - сказал я, - вряд ли мы его съедим за два дня.
   - Больше, - сказала Афро, - пуд. Это гранат, ты знаешь, что он должен быть тяжелее, чем кажется? Так и этот.
   - Больше. - А кто это сказал?
   - Я ничего не говорила, - сказала, одеваясь дама.
  
   Далее, она выводит меня на первого злодея. Это другое время, но выход с Марса.
  
   Мы заплыли за яхту и там оказался приличный благоустроенный остров с домом и решеткой для жарки рыбы. А также ящик для копчения.
   - Что не съедим, то закоптим, - сказала она. Я уж не стал спрашивать, сколько мы съедим. Напластовал противень, остальное посыпал орегано и поставил в коптилку. Правда, все не уместилось. Тут хватит за пять заходов. Прокопчусь весь сам. Потом может не дать. Надо заставить ее посмотреть за коптилкой некоторое время, чтобы от нее тоже пахло рыбой и дымом.
   Я посмотрел на рыбу, от которой остался только скелет с головой и хвостом. Но и мясо было: осталось между ребрами.
   - Вырезать его - это целая канитель. Обычно никто его не выковыривает, а просто бросают эти остатки в уху для навара. Ла и мяса на ней еще много. Но тут какая уха? Кто будет есть эти потроха? До завтра испортится. А холодильника тут, естественно, нет. Потому что нет энергии. А энергии нет, потому что нет проводов.
   В принципе уху как раз захотелось, но подумал, как всегда, что:
   - То, что есть - может заменить и жареных уток. - И выбросил этот скелет в море.
   - О море, море, море, море но, - пропел я, - и хотел уже вспомнить песню:
   - В тумане скрылась милая Одессе, золотые огоньки, в сине море вышли моряки.
   - Послушай, Карузо, - подкралась сзади дама, - где рыба. И да: можно я буду иногда звать тебя Карузо?
   - Охотно.
   - Считай, что это будет выключателем и включателем твоего приемника. Как скажу:
   - Карузо - так пой.
   - А вы не слишком много на себя берете?
   - Да? Ну, хорошо, тогда ответь: где рыбка?
   - Ры-б-ка?
   - А ты думал, это рыба? Нет, мой милый - это только присказка. Сказка будет впереди. Если ты выбросил кости в море. Выбросил?
   - Я подумал, что они могут здесь, на солнце испортиться.
   - Надо было меня сначала спросить.
   - Я привык думать сам.
   - Меня не интересует, что ты любишь делать обычно. Выбросил?
  
   - Ну, если их здесь нет - значит выбросил, - сказал я и добавил: - Не обожраться же!
   - Ты сердишься, э-э, Юпитер - значит ты не прав.
   - Я эту поговорку знаю, но э-э неужели я похож на Юпитера?
   - Если тебя одеть прилично, то вполне можешь сойти.
   - Спасибо хоть на этом. К сожалению, здесь нет даже магазинов Адидас и Монтана.
   - Ошибаешься, здесь всё есть. Вот ты был на Земле, ничего там нет, а самолеты летают, Харлеи Дэвидсоны, Мерсы, Тойоты, и другие Ауди раскатываются, невзирая на это. Ничего нет, а всё есть. Как это может быть? Откуда всё взялось в мгновение ока? И никакого времени не надо, чтобы всё это появилось. И знаешь почему?
   - Потому что всё было, - ответил я. И добавил: - Мы не глупее его. - Только, как найти никто не знает.
   В доказательство того, что найти даже здесь кое-что можно Афро поставила на стол с дымящейся рыбой вино.
   - Белое? - я повернул к себе бутылку. - Красное лучше.
   - Не будь дураком, парень, рыбку пьют с белым. Я сказала: -
   - Пьют? - Вот ты передаешь мне свои негативные эмоции.
   - Почему?
   - Я волнуюсь.
   - Как перед свадьбой?
   - Как перед боем. - И добавила: - Это я сказала перед боем? Всё, доедай быстрее рыбу и будем трахаться. Если я обещала, я всё исполню.
   - Я хочу, чтобы ты взяла в рот.
   - Нет.
   - Ну, начинается: то всё, то это не буду, другое не могу.
   - Я не сказала, что вообще нет, но после обеда, после такой рыбы, надо сначала почистить зубы.
   - Ну, знаешь, для всего можно придумать отговорки. Почисти, ты сама сказала, что здесь всё есть, зубная паста не такая уж большая проблема.
   - Я не хочу портить послевкусие.
   - В следующий раз я останусь в катамаране, а ты будешь висеть в одиночестве, как швец под Полтавой.
   - Швед.
   - Я лучше знаю, кто там был.
   - Может подеремся?
   - После обеда? Ну, хорошо, давай, - сказал я с тяжелым вздохом.
  
   И я встал против неё.
   - Милый друг, - сказала Афро мягко, - не со мной.
   - Да, с кем хочешь, давай его сюда, - сказал я в запальчивости.
   Она указала пальцем мне за спину. Там вылез из воды, и уже отряхивался парень в красной рубахе и синих фирменных штанах.
   - Точно Монтана, - подумал я, - Бананы.
   - Сейчас такие давно не выпускают, - счел нужным заметить я вместо приветствия.
   Он добавил:
   - А зря.
   - Да? Я тоже так думаю. В ём скока карманов?
   - Думаю, этого хватит для знакомства, - сказала Афродита. - Ты думаешь, зачем он сюда вылез?
   - Нет, нет я не буду драться, - сказал парень. И добавил: - Рыба есть?
   - Ты испортил нам продолжение ужина, а теперь еще хочешь есть самого себя? - Она повернулась ко мне: - Узнаешь?
  
   - Нет.
   - Этот тот окунь, которого мы ели.
   - Не может быть, - я зажал рот рукой. - Вы меня сделали Ганнибалом, мэм.
   - Он жив, ты сам видишь.
   - Живых людей я тем более не люблю. Могу даже добавить: очень, очень.
   - А вот он хочет есть самого себя.
   - Я обещал Шекспиру, что сделаю это, - сказал парень.
   И он сожрал половину прямоугольной жаровни семь на восемь. Мы, конечно, не стояли перед ним, как пеньки, и не глазели на это ганнибальское пиршество, как следующие жертвы. Я только сказал:
   - Там в холодильнике фасоль. - А она:
   - А внизу бутылка Кьянти.
   - Далеко ходить, - только ответил парень. И действительно:
   - Где это Далеко? - Вот однажды я шел по неправильному пути, а навстречу мне из-за мусорных баков выбежала ворона с раненым крылом.
   - А что я могу сделать? - А ведь можно было ее спасти. Машина у меня была недалеко, где находится Ветлечебница я знал. Далеко, правда, от этого месте, где я снимал квартиру.
   Но если я не туда иду - какая разница? Более того, эта ворона и показывала мне, что я не туда иду, надо сделать поворот, и мне просто на просто:
   - Некуда спешить.
   Вот и ему надо не подглядывать за нами в качающихся кустах, а бежать отсюда, бежать, как можно дальше.
   А в итоге Афро посадила его в железную клетку, как Джуди Фостер Энтони Хопкинса. А ведь виноват был совсем другой человек:
  
   - Буффало Билл.
   Я вытер пот со лба.
   - Чё ты? - ласково спросила дама, - устал уже.
   - Не, я просто с ужасом подумал:
   - Не за Ганнибалами ли мы охотимся?
   - В общем там, ты отвлекся и сбил мне весь кайф.
   - И чего?
   - Давай заканчивай, пойдешь с ним драться.
   - Да ты что? с людоедом я драться не буду.
   - Зря ты так расстроился. Это обычный Циклоп.
   - А они...
   - А они всегда ели не только себе подобных ослов, но и людей.
   - Ели, - повторил я, и добавил: - Едят и будут есть.
   - Ну что, готов, бродяга? - спросила дама, пытаясь вылезти из-под меня.
   - Та не, ты посмотри, что он вытворяет.
   А дело было в следующем:
   - Парень нажрался, напился и прыгнул в воду. - Он превратился в большую, огромную акулу и сожрал предмет моих тайных надежд - белую с розовой полоской яхту.
   - Как он мог это сделать? - спросил я подругу, пока она одевалась. - Ты говорила, что яхта - это картина. Реальность ее в другом времени.
   - Ты сам видел, что он надел на себя шкуру другого времени, стал большой акулой.
   - Что надо есть, чтобы обладать такими способностями? - спросил я.
  
  
  
   Глава 6
  
   - А ты не видел?
   - Жареную рыбу?
   - Нет.
   - Копченую?
   - Нет.
   - Рыбу, которую приготовил я.
   - Ну, нет.
   - Он съел самого себя.
   - Наконец ты все понял.
   - Я не буду есть самого себя даже для того, чтобы победить этого Циклопа. Более того, за что его убивать? Вот если бы он ел других, то естественно, его можно считать за врага, которого мы ищем.
   - Я...
   - Поздно якать, - сказала она. И я мог только прочитать:
  
   Но кто мы и откуда
   Когда от всех тех лет
   Остались пересуды,
   А нас на свете нет.
  
   - Вы что чит-таете?
   - Кто? Что? Спи дальше.
   - Не понимаю, чем я заслужил такой грубый ответ.
   - Ну, хватит, хватит. Я не дура, ты не сможешь меня разыграть.
   - Хорошо, если вы так настроены, я пойду схожу в вагон-ресторан.
   - Да, конечно.
   - Вам что-нибудь надо?
   - Да, бутерброд с сыром, бутерброд с красной рыбой и эту...
   - Кока колу?
   - Не смеши, кафе капучино.
   - Ладно. Хотя я никогда еще не слышал про кофе, что это она.
   - Здесь кто книжку читает? Я. И ты еще учить меня будешь? Впрочем, учти, что это электричка.
   - Серьезно? - И действительно высокий парень в голубых джинсах остановился около нашей скамейки и спросил:
   - Разрешите прикурить?
   - Кто? Что? - спросила Люда. - Здесь не курят.
   - Это шутка, я хотел присесть, - сказал парень в голубом.
   - Теперь уже поздно менять свои решения, - сказал я. - Иди, куда шел.
   - Это ты иди, куда шел. А именно: в вагон-ресторан.
   - На самом деле, сходи, купи что-нибудь, - сказала она.
   - Вы меня конечно простите, лэди, но я смотрел на вас сорок минут, не отрываясь.
   - И что?
   - И что! Ничего особенного, но думаю, что имею право сидеть и дальше.
   - Я не знаю, зачем ты пошел в вагон-ресторан в электричке, - усмехнулась она.
   - Сходи, сходи, - парень похлопал меня по плечу, а я пока побеседую с дамой по душам.
   - О чем вам с ней беседовать? Совершенно не понимаю! - воскликнул я.
   - Ну, что ты пристал к человеку, иди.
   - Иди, - опять повторил я ее слова. А она ответила:
   - Прекрати паясничать.
   Пришлось уйти.
  
   В тамбуре она догнала меня и попросила сигарету.
   - Ты что, обиделся? - И нечаянно задела рукой член. Я сразу полез ей в трусы. Она была не против. Но дальше, увы:
   - Не дам. - Кошмар, у меня даже волосы встали дыбом. Как говорится:
   - Пар уже накачали, а ехать не дают.
   - Семафор закрыт, - поняла она мои мысли.
   - Но почему?! Рукой можно, а по-настоящему нельзя?
   - А ты поедешь со мной в Ленинград?
   - Ленинград, Ленинград, - быстро повторил я, пытаясь понять где это. Ну, в том смысле, по какой дуге туда двигаться отсюда.
   - Ты не знаешь, где Ленинград?
   - Знаю так-то, конечно, но не знаю, где мы находимся.
   - Может ты не знаешь, и кто я такая?
   - Прекрасная девушка, на которую я не отрываясь смотрел сорок с чем-то минут.
  
   - Что ты говоришь, балда?! - она стукнула меня кулачком по лбу.
   - Я даже не знаю, как тебе доказать, кто из нас прав.
   - Просто. Если бы ты меня Не Знаю, ты бы не полез вот так сразу мне в трусы, верно?
   - Наоборот! Ты что?
   - Что значит, что? Ты только к незнакомым и лазишь. Хорошо, ответь тогда, почему?
   - Знакомой как в глаза потом смотреть?
   - Ты вообще соображаешь, что говоришь? - она опять хотела брякнуть меня кулаком по лбу. - В трусы для того и лазят, наверное, чтобы понять по глазам:
   - Началось?
   - Что, любовь?
   - Да какая любовь, ты вообще откуда свалился?
   - Я просто сидел напротив и смотрел на тебя сорок минут, как Петрарка на Лауру.
   - Честно?
   - Абсолютно.
  
   Она попросила еще одну сигарету, и кстати вынуть мою руку из ее трусов.
   - Извини, я просто ее там забыл.
   - Как бы то ни было.
   Я подал ей зажигалку.
   - Ты считаешь, что мы уже были знакомы? - спросил я со вздохом.
   - На вокзале познакомились, в буфере.
   - А-а! Ну, может быть. Я значит, просто забыл.
   - Хватит врать, ты купил мне в буфете два вареных яйца и куриную ножку, а денег не взял. В карты, что ли, выиграл у кого-нибудь? Говори, правду, не будь дураком.
   - Да, да, да, что-то такое начинаю припоминать.
   - Ты еще читал мне книгу, которую купил на зоне.
   - Вот это уже интересно, - сказал я. - И как она называется?
   - Так, Альберто Моравия, а вот про что не помню. Хотя ты просил меня обратить внимание, что там люди постоянно просят...
   - Что? От твоего ответа будет зависеть, поеду ли я с тобой в Ленинград.
   - Соль.
   - Что?
   - Они всегда просят передать соль.
   - Ужас. Верно. Почему я тебя не помню?
   - Я знаю ответ.
   - Скажи.
   - Притворяешься.
  
   Не успел я ответить, как двери раздвинулись, и появилась голубая снизу, красная сверху улыбка.
   - Капитан, капитан улыбнулись, - спела Люда.
   - Улыбнитесь, - сказал он, и вынул красную книжечку.
   - Мы ничего не делали, - автоматически сказал я. - Впрочем, это с толкучки? - Я попытался взять книжечку из его пальцев. Но он, как фокусник убрал ее в ладонь. Но другой рукой вынул из-за спины другую книгу.
   - Итс май, - сказала девушка.
   - Это хорошо, что вы не отрицаете свою причастность к этому делу, - сказал он. - Только этого мало. Надо, чтобы и он, - парень приставил палец мне к носу, - сует свой нос туда, куда он не дорос.
   - Куда - и он сует свой нос? - я не поняла.
   Красно-голубой мэн показал книгу лицом. Я уж подумал, что это Альберто Моравия, неизвестно откуда здесь, - но это была ее книга, книга, точнее, Артура Миллера:
   - Охота не ведьм.
   - Откуда он у вас?
   - Я просто положила ее на лавку, чтобы никто не занял мое место. Вот и всё, - сказала Люда - Всё просто.
   - Эта книга запрещена без русского перевода, - сказал парень.
   - Я все равно почти не понимаю по-английски без словаря.
   - Где словарь?
   - С собой нет.
   - Простите, но, как минимум вам придется со мной расплатиться. Натурой.
   - Натурой, - повторила она. И добавила: - Это как? Я хотя и только что после зоны, но всё равно не дам.
   - Дашь-ш-ь-ь, - как мне показалось даже прошипел парень. - И знаешь почему? Я люблю таких, как ты.
   Я выступил вперед:
   - Это моя любимая жена, и я не позволю над ней измываться.
   - Да пошел ты знаешь куда? - спросил он, но не дал мне даже ответить, открыл дверь железнодорожным ключом, который вдруг появился у него - в третьей руке, что ли? - перевел меня к выходу, и толкнул в жопу всей квадратной стопой сорок пятого размера.
   После падения я даже хотел снять свой черный вельвет, и замерить этот размер на всякий случай. Но решил:
   - Время еще будет. - Сейчас надо догонять паровоз.
  
   Я конечно подумал, что ту-ту, да разве его догонишь! Но поезд остановился. Впереди что-то произошло. Но это действительно была электричка, и двери открываются автоматически. И на мое счастье они открылись. Но опять закрылись, когда я оказался рядом.
   - Лучше не отходить, - решил я. И стоял, стоял, стоял. А поезд пошел, так не пустив меня внутрь. Я конечно, представлял, что в нем происходит, и краска даже выступила у меня на лице. Очень, очень жаль.
   Но на всякий случай я зацепился за ручку, и попытался открыть заднюю дверь. Она пошла внутрь.
   Я вздохнул облегченно.
   - Ну, парень, у тебя голова работает! - радостно сказал... да, это сказал краснокнижечник.
   - Ты ждал меня, и рад, что видишь? - задал я риторический вопрос.
   - Ты давай тут не умничай, а сразу получи, - сказал парень, и так махнул ногой, что у меня волосы поднялись дыбом. Не от ужаса, а от ветра.
   - Что? - спросил он. - Похоже на Комету Галлея?
   - Да-а. Вы где-то учились так бить?
   - Нет, просто Дар.
   - Дар напрасный, дар случайный - жизнь! зачем ты мне дана? Иль зачем судьбою тайной ты на казнь осуждена?
   - Это вы меня спрашивае-е-ете.
   Пространства здесь было немного, но мне удалось ускользнуть и от следующего его маха ногой. Просто я скинул ему под опорную ногу бачок из нержавейки литров на десять. Жаль, что он был пустой, но парень всё равно не смог его перешагнуть, но, к моему удивлению не упал.
   Я посмотрел на потолок, и решил бежать. Куда? Дальше в вагон. Если он смог зацепиться ногой за трубу на потолке, то лучше было и не садиться с ним в один поезд. Скорее всего, он долго отрабатывал приемы джиу джитсу. И следовательно:
   - Только бы не оказаться с ним в одной кровати. - Лежа он меня задушит ногой. Почему? Видно - может.
   Но дверь из этого кубрика дальше в вагон была закрыта. Мне показалось, что он спустился вообще по стене. В том смысле, что:
   - Зачем? - Он мог бы встать в стойку на руках.
   - Надо было остаться на откосе, и махнуть этому поезду рукой на полное прощанье. Куда я спешу? По рогам получить? С этой акулой мне не справиться. И знаете почему? Это Немягкий Путь. А наоборот, жесткий.
  
   Неожиданно я увидел руку, которая могла принадлежать, если не толстухе, то весьма приличной даме, похожей на хомяка, но с весьма крутыми бедрами. Так оно и вышло, когда я ухватившись за эту руку, как за спасительный канат, втянулся в другую часть вагона, и был - нет, не повален на пол, как очередная добыча - а просто поставлен, как экспонат для наблюдения.
   - Простите, но, что вы на меня так смотрите?
   - Это не тот вопрос, который должен был задать, мальчик.
   - Хорошо:
   - Вы не забыли запереть дверь?
   - Что ж, голова у тебя работает. Ты никогда не учился на э-э?
   - На э-э? А понял, понял, я так рад что вас встретил в этой опасной обстановке, что могу даже сказать ваш любимый пароль, который я нигде не воровал, а догадался до него сам, и использовал в ваших интересах в маленькой комнате, где стояла японская хроматография. Вы окей?
   - Так это были вы?
   - Я.
   - Весьма сомневаюсь. Скажите, как мы тогда трахались?
   - Не скажу.
   - Почему?
   - Потому что тогда не интересно будет показывать.
   - Ну, ладно, уговорил. - И она, как тогда сняла все, но только до пояса.
   - Боитесь, что ослепну?
   - Боюсь пистолета заряд будет истрачен мимо цели, - грубо ответила она. Это тогда. Сейчас, ожидать другого не приходилось. Люди не меняются. Если они стеснялись тогда - сейчас тоже их раскачать можно только сзади, когда не видно выражения наслаждения на их милом лице.
  
   - Не смотри.
   - Почему?
   - Стреляй по два патрона с задержками. Так ты не подпустишь их слишком близко.
   - Кого, простите?
   - Всех желающих.
   Я, как и тогда взял ее за хомячьи щеки, и попросил не слишком наклоняться вниз.
   - Почему, я забыла?
   - Всё просто: я не достану.
   - Угу, я много в жизни потерял, всё потому что ростом мал. Однажды я в одну влюбился! Был молод и красив собой. Когда ее в подвале трахал, лица не видел и не ахал.
   - Наоборот, я очень часто вас вспоминал.
   - Врешь.
   - И знаешь-те почему?
   - Почему?
   - Я люблю, когда лицо девушки сужается не к низу, а наоборот.
   - Как груша?
   - Есс.
   - Это как раз я.
   Но тут она закричала, как будто ее режут.
   - Ты не сказал пароль! - она повернулась ко мне, и я опять увидел ее прекрасное лицо жирного поросенка. Нет, нет, хомяка, конечно. Такая красивая. Вы думаете, я вру? Нет. И знаете почему? По крайней мере, очень маловероятно, что это Медуза Горгона, которых я боюсь, как огня.
   - Пароль, - сказала она и хотела цапнуть за член, но передумала, так как... ну, вы помните про пистолета заряд. Дама помнила о наслаждении даже в такой ответственный момент.
  
   Я спокойно улыбнулся: пароль мне был хорошо известен.
   - Окей, - она тоже улыбнулась.
   - Окей, да, или окей, но нет?
   - В этом деле все должно быть серьезно. Итак - пароле, милый.
   - Пароле, или пароле пе, - опять пошутил я, но тут же схватился за голову. Я его забыл! Как это может быть? Вот доболтался, и теперь всё могло кончится плохо. Тем более, было уже явственно слышно, что кто-то подбирает ключи с той стороны двери. Известно, конечно, кто, но говорить лишний раз про этого голубого мне не хотелось - тип пренеприятнейший. Тем более, вместе с джиу джитсу. И, кажется, это была бразильская система, где вообще душат и делают болевые в партере.
   - Партер не люблю, - сказал я.
   - Повтори.
   - Это не пароль, прости, так, неприятное предположение.
   - Ты не можешь повторить пароль? Ты его не знал, и взял меня просто на испуг? Вспоминай, или я тебя не прощу. Никогда.
   - Давай хотя бы закончим эти тити-мити, - я приподнял ее бесценно-большие груди. - Не могу на них насмотреться. И знаете...
   - Прекрати лицемерить и паясничать одновременно. Пароле пе. Или хотя бы просто пароль, и да: можешь закончить то, что начал давно.
   Натренированным финтом я бросил ее на татами лицом вниз.
   - Ч-что ты делаешь, паразит?! - завизжала она, как поросенок натюрлих. - Я просила тебя продолжить то, что мы не закончили тогда. - Я остановился.
   - Без сомнения, тогда я знал, что это было.
   - Ты вообще нарочно притворяешься? Ты и тогда не сказал мне пароль, а только притворился, что в курсе моих устремлений ввысь, и даже под воду.
   - А! под воду, вспомнил. Чюрлёнис.
   - Я не ослышалась? Ты можешь повторить?
   - Алл би бэк.
   - Прекрати паясничать, скажи что-нибудь новенькое!
   - Остался у меня на память от тебя, портрет, твой портрет работы Пабло Пикассо.
   - Всё ты договорился. Теперь тебе придется выбирать между Чюрлёнисом и Пикассо. Ну, что будешь делать? Крути пальцы. Или вообще гадай хоть на кофейной гуще.
   - Кстати, я бы кофе принял. Тем более сейчас. Надо ломать экстремальную ситуацию.
  
  
  
   Глава 7
  
   - Хорошо, пусть он тебя убьет. - И этот хомячок отрыл дверь.
   Я конечно, побежал, тем более, что уже оделся. Голубой за мной. Если бы я еще бежал по-честному, но уже через три вагона понял:
   - Бегу, чтобы обмануть его. - Два раза мне удалось стукнуть его закрывающейся дверью. Ему мало. Конечно, если бы стекло разбилось, и голова красно-голубого мэна повисла среди его острых зубцов, но такое огнеупорное стекло к счастью не бьется. Имеется в виду, такое развитие событий решило бы все в мою пользу.
   Я думал только об одном:
   - Как лучше: драться при ней, или, наоборот, лучше, чтобы она не видела моего поражения.
   Ясно, лучше при ней, ибо при ней-то осталась только победа.
  
   И вот она встала предо мной с сигаретой в зубах, но всё равно:
   - А во лбу звезда горит.
   - Ты не могла куда-нибудь спрятаться? - даже не продышавшись спросил я.
   - Где ты был?
   - Это не вопрос в сложившейся ситуации.
   - Ты опять хочешь сразу перейти к сексу? Я не знаю, где ты был, а душа, чтобы смыть сомнения здесь, кстати, нет.
   - Я тебе честно говорю, зря ты разводишь сейчас эту лирику.
   - Почему?
   - Потому что вот-вот нас могут грохнуть.
   - Так ты его не убил?
   - Как я мог его убить?
   - А зачем ты вообще ходил на охоту?
   Я приложил руку ко лбу, как Сократ в гостях у Микеланджело.
   - Пожалуйста, не веди себя, как будто ты ничего не понимаешь.
   - А что... в том смысле, что еще на тебе не женился? Ты же ж не предлагала. Кажется.
   Она посмотрела в окно.
   - Вот он идет сюда.
   - Уже видно?
   - Да, пробирается, как Циклоп среди толпы народа, напролом.
   - Я пойду? - спросила она.
   - Да, конечно, но я с тобой. И знаешь почему? При тебе я постесняюсь проиграть.
   - Хорошо. Я пока почитаю книгу. Или мне помочь тебе?
   - Ты можешь читать одним глазом?
   - Могу. После праздника Нового Года я читала стихи Бродского, чтобы как-то уснуть в одиночестве:
   - Я один, я вышел на подмостки, прислонясь к новому дверному косяку.
   - Это не он.
   - Не надо меня перебивать. Или ты не слышал, что я читала одним глазом, а другой закрыла, так как он двоился? Ну, хорошо, хорошо, я буду читать одним глазом, а другим свяжусь с Охотой на Ведьм.
   - Мы охотимся на ведьм?
   - Наоборот.
  
   Мэн был уже рядом и пёр на меня, как танк Тигр, смело, и с однозначной мыслью раздавить меня с налета. Как обычно возникло два варианта:
   - Пропустить и бросить в зад зажигательный коктейль имени Клары Цеткин и Розы Люксембург, или нет. Я сразу присел на одну ногу, а другой ударил его чуть ниже колена. Цики не ожидал, полетел и остановился только у заднего прохода. В том смысле, у следующей в том же направлении двери. Как говорится:
   - За рога и в стойло. - Но только не его.
  
   Пока он был окумарен первым ударом, я провел бросок с упором стопы в живот. Он шел на меня как тень отца Гамлета, поэтому не сопротивлялся.
   - Неудачно лег, - сказал я, - прямо с тобой.
   - Это он? - спросила Люда, не отрываясь от интересной книги.
   - Посмотри внимательней.
   - У меня глаза уже настроены в разные стороны, я и так вижу.
   - Прекрати лицемерить и паясничать одновременно, - сказал я, - это он.
   - Нет.
   - Почему ты тогда боишься посмотреть на него?
   - Он не красная рыба перед тортом, чтобы смотреть на него. Видела уже хватит.
   Я сел рядом на скамейку.
   - Чем он отличается от того, я не понимаю?
   - Тот бежал туда, а этот оттуда.
   - И это всё? Что ви хотель мне сказать? Это совершенно неподходящий момент для ваших шуток.
   - Я останусь с ним.
   - Что?!
  
   - Я лучше останусь с ним.
   - Но почему?
   - Ты с ним не справишься? А он убьет нас обеих.
   - Обоих.
   - Это почти одно и то же.
   - Не думал, что ты такая.
   - Какая есть.
   - Ты была с ним с самого начала? Я так и знал! Какое лицемерие. Я чувствовал, чувствовал, мне надо было остаться с тем хомяком. Тем не менее, я возьму тебя в заложники. А ведь я так мечтал трахнуть тебя по обоюдному согласию. Иди. Давай, давай, книгу в зубы и мелкими перебежками на выход. Будем прыгать с поезда.
   - Я не пойду.
   - Иди, я сказал.
   Мэн так и лежал в проходе, пришлось пройти по нему. Как Жан-Клод Ван Дамм, сделанный из пробирки, я прижал - жаль, что не настоящий Адидас - к его горлу. Народ в вагоне меня не поймет правильно, если я грохну его прямо тут, решил я, и мы вышли в тамбур.
   Я видел, что она хочет что-то сказать, но молча связал ей руки и оставил веревку метров пять.
   - Ты что-то хочешь сказать?
   - Хотя ты не засунул мне ничего в рот, я всё равно говорить ничего не буду. И знаешь почему? Ты уже связал мне руки.
   Я попытался открыть дверь, нэт. Они всё так же закрывались автоматически. Это напрасно.
   Я подошел к стоп-крану и ласково посмотрел на нее, чтобы не орала. Но тут появились контролеры.
   - А, господа гастролеры, - пошутил я. А оказалось, что нет.
   - Ваши билеты? - строго и просто спросил один, а потом и другой, потому что я опять пошутил:
   - А если у нас нет билетов?
   - У вас есть билеты.
   - Почему?
   - На морде написано.
   - Ах так. Тогда извольте, - я вытащил откуда-то два билета. Значится она была уже изначально со мной. Зачем врала?
   - Вы не напрасно задумались, молодой человек, - сказал старший из них.
   - Догадались в чем дело? - спросил второй.
   - Да.
   - И?
   - Я думал, что поймал дикую рыбу, а оказалось, что это моя жена, не стал бы я покупать билет на электричку совершенно не проверенной в постельном отношении дамочке. Билетов-то два, - я протянул руку, чтобы их забрать.
   - Не так быстро, - сказал кто-то из них.
   - Ну, начинается! Что-то еще не так-то? Кому еще мы не дали в этом поезде? Кто нас еще не бил?
   - Вы не заплатили за голубого мэна, лежащего в проходе.
   - Да? А с какой такой стати я должен за него платить? Он мне кто? Друг, брат, этот, как его, есть один тип там у Высоцкого, любитель черной икры, зять? Это конкурент, и уже если в этом мире кто-то обязательно должен за кого-то платить в электричке, пусть, наоборот, платит он за меня.
   - Вы сами во всем признались, спасибо, - сказал старший контролер, - подтвердили свою связь в голубым мэном.
   - А уж кто из вас должен за кого платить будем разбираться, - сказал второй.
   - Фантастика, - сказал я, - вы кто, контролеры билетов или агенты Марса? - Просто так сказал, но один из них даже сдвинул на затылок фуражку:
   - Так, так, так, продолжайте.
   Далее, мы рвем стоп-кран и прыгаем в воду.
  
   Я схватил стоп-кран, но один из контролеров обхватил Люду за талию, ниже которой руки не могут соскользнуть из-за ее широких бедер, и сказал, что лучше умрет, чем отпустит эту добычу. Второй пытался обойти сцепившуюся парочку, но я рванул ручку, и мы все свалились в одну кучу. Инерция.
   Дверь удалось открыть, и я сбросил туда Люду.
   - П-почему я первая? - попыталась она изобразить крик ужаса. И смысл был, так как поезд остановился на мосту, а внизу была река. Скорее всего, вода здесь холодная. Но мне прыгнуть не удалось - дверь опять закрылась. Поезд дернулся. Хотя дверь вагона была плотно закрыта, мне показалось, что я услышал крик ее ужаса. И понятно:
   - Я думал, она просто повисла над рекой, а на самом деле бежала на веревке рядом с поездом.
   - Машинист идиот, зачем он едет? - обратился я к контролерам, и хотел попросить их хотя бы развязать на мне веревку, чтобы девушка не пыталась выполнить невыполнимую задачу: угнаться за паровозом.
   Далее, появляется ли голубой мэн?
  
   Да он открыл дверь, протер глаза, как будто только проснулся, и двумя ударами уложил обоих контролеров.
   - Таперь уходим, - сказал он, и оттянул дверь. - Прыгай, - нет, этого не сказал, хотя я был уверен, что больше-то и сказать нечего. Голубой мэн обхватил меня за талию, как я часто мечтал хватать Люду, бежавшую в это время рядом с нами. И он выпрыгнул головой вперед, кувырком с последующим переворотом. Я понял, что он пытается долететь до края моста, и попасть при этом между фермами. Если нет - травм не избежать. Если да, то Люда - по логике - должна прежде чем отправиться за нами в воду, взлететь вверх. Одна надежда:
   - Она не успеет понять, что с ней происходит. - Но она поняла, поэтому на бегу подняла валявшуюся на земле острую железку, и перепилила веревку. Мы остались одни.
   Я в дурном сне не мечтал даже остаться с ним опять один на один. Цики отпустил меня в воздухе, и я ушел как можно ниже на дно. В том смысле, что зацепился там за корягу. Пусть думает, что я остался на поезде. Чё-то я даже не мог придумать, зачем мне встречаться с ним еще раз.
   И вот передо мной необитаемый остров, в вокруг никого.
   - Это как раз то, о чем мы так долго мечтали, - сказал я и поплыл к острову по-индейски - кролем. Но скоро понял:
   - Слишком быстро - не доплыву.
   - Держись за меня и доплывем.
   - Что? - и тут передо мной появился мяч.
   Кто-то бросил мне мяч. Я посмотрел вверх на небо. И мы поплыли. Помощь его была неоценима, потому что берег не приближался, а наоборот, удалялся.
   - Оптический обман.
   - Ясно.
   Но обычно так не бывает, мы успеваем забыть, как всё было, и остров постепенно приближается, а сейчас он удалялся, потому что я не мог забыть прошлого. И так продолжалось до тех пор, пока расстояние между нами не сократилось до одиннадцатиметрового удара.
   - Только бы попасть.
   - Я попаду. И знаешь почему? Я буду бить в Девятку.
   - Нельзя бить одиннадцатиметровые Под Перекладину. В Девятку, тем более. Потому что глаза разбегаются, и мяч летит мимо. Просто надо обмануть вратаря. Всё нормально, удалось причалить, но пути на этом скалистом берегу не было. Я попытался зацепиться за камень, и выпустил мяч. Но тут же сорвался. И что самое удивительное, никак не мог всплыть на поверхность. Как будто никогда и не умел плавать. Можно подумать, что и на велосипеде я уже не умею ездить.
   - Что-то уж очень глубоко, - решил я, - это не река, а море какое-то.
   Удивительно, но надо мной опять появился мяч. Как он мог спуститься под воду - не знаю. Я обнял его обеими руками и прижал к щеке.
   - Их либе дих.
   - Да, да, конечно, я тоже.
   С этой стороны на остров не было нормально входа, но с другой можно было залезть. Хотя тоже не подарок. Я посмотрел вверх. Наверное, не доброшу, жаль было оставлять мяч в воде. Тем не менее, бросил, и мяч не упал вниз, а зацепился на уступчике. Я бросил его опять, и на этот раз мяч исчез.
   - Ну, значит и я докарабкаюсь до верха. - Но тут же чуть не свалился обратно в воду. Левая рука лежала на камнях, а правой я махал по воздуху, как будто старался оттолкнуться от него, но она же и тянула меня вниз. Левая пересилила - она берущая, и хотя пальцам не за что было ухватиться, она прижалась к острову и притянула его к себе. Не к себе, точнее, а ко мне.
  
   Внутри остова была вода, а около нее пляж.
   - Как бассейн, - сказал я, и после долгих поисков нашел путь вниз. И что характерно:
   - Мяч плавал в воде.
   А скоро появилась и Люда.
   - Загораешь? - спросила она, и бросила туфли на песок прямо рядом с моей мордой.
   - Ты здесь?
   - Не знаю даже, что ответить тебе на это приветствие, - ответила дама.
   При виде ее тела с тонкой талией и широкой жопой я терял почему-то присутствие духа.
   - Покажи мне Мельницу.
   - С-сколько раз?
   - Три.
   - Три, - повторил я. - Мало. Боюсь, что на трех не смогу остановиться. Тем более, я не один.
   - Интерес-сно. С кем?
   - Мяч, вон плавает в озере.
   - Это мой мяч! - крикнула она, и прыгнула в воду. Я за ней. А точнее, хотел раньше нее забрать мяч.
  
   И вот, о чем мы так долго мечтали, произошло, а именно секс по системе Коллонтай и Щепкиной-Куперник вместе взятых. Это были:
   - Я, он, она и Люда. - Много? И самое главное было хорошо, как в сказке: кто-то за репку, а остальные:
   - В очередь, сукины дети, в очередь.
   Мяч плавал в воде, она держалась за мяч, а я уж был только последним. Как мышь.
   Наконец, все, кроме воды выбрались на берег. Но так как сил было мало, и мы могли отползти недалеко - вода появились в ямке между нами.
   - Мне понравилось, - сказал я, - можно бы и повторить.
   - Я готова повторять это до бесконечности, - сказала она.
   - Тогда в чем дело?
   - Здесь это невозможно. Сейчас небо закроется.
   - Почему? - не понял я, но почему-то нервно начал стучать по лежащим рядом карманам брюк в поисках сигары.
   - Это Марс.
   - Почему сразу Марс, я не понимаю?
   - А я не понимаю, почему не наоборот, - ответила Люда. - Ты откуда здесь взялся? Ты здесь в экспедиции.
   - Надолго?
   - На всю оставшуюся жизнь. Теперь ты понял, что это Марс?
   - Нет.
   - Ну, сейчас увидишь. Сколько солнц ты видишь?
   - Одно.
   - Точно? А вот сейчас будет три Луны. И мало того, мы станем простыми скелетами. И знаешь почему?
   - Почему? На Марсе мясо не держится на костях?
   - Да, но главное, что оно здесь просто не нужно. Нашим сознанием заправляют Вины.
  
   Солнце заменили три Луны.
   - Ну, чё, при Луне будешь?
   - Это уже не Луна, а целая компания подсматривающих за нами личностей. Я не могу. Тем более, если мы скелеты, как мы будем это делать? Нужны хоть какие-то прокладки.
   - О чем ты говоришь, здесь так не делается. Вины всё делают за нас.
   - А потом?
   - А потом мы получаем Распечатку.
   - В виде все тех же элементарных удовольствий? Я не вижу смысла заниматься таким сексом. Почему они не могли придумать, что-нибудь более интересное.
   - Почему нет, есть, - сказала Люда. - Ты можешь сохранить Распечатку в своих Документах, или даже прямо на Рабочем Столе, и...
   - И пользоваться Записью в любое время? Это ново. Это хорошо. А то у меня бывает просто нет уже сил мечтать о тебе, а здесь: раз, два и мы опять вместе. Но так можно дотрахаться до полного изнеможения. Это с одной стороны, а с другой ты можешь быстро надоесть мне хуже горькой редьки.
   - Не выдумывай, не выдумывай - если ты меня любишь, то любишь навсегда. И знаешь почему? При желании ты всегда можешь представить меня Афродитой.
   - В каком смысле?
   - Ты видел хоть когда-нибудь картины Пикассо?
   - Да. Более чем, я некоторые из них даже вожу с собой.
   - Ну, вот на место ее головы поставь мою. Это не трудно сделать. А потом сохрани, как меня.
   - В каком смысле?
   - Что ты заладил одно и то же: в каком смысле, в каком смысле? В каком хочешь:
   - Белый низ - черный верх, и наоборот, черный низ - белый верх.
  
  
  
   Глава 8
  
   - В смысле разделить тело на сколько частей, на три: голова, большие титьки, и от талии до колен?
   - Да, - поймал я ее на нелогичном ответе.
   - А маленькие ножки, любимое кушанье Александра Пушкина?
   - Тебе нравятся мои ножки? Поцелуй хотя бы одну сейчас.
   - Я вижу только скелет.
   - Не ври. Вины доставляют тебе иллюзорную информацию, что на них полным полно мяса. Погрызи мясо на моих ногах.
   - Ну ладно.
   - Ай! Ты похож на волка. Полижи их сначала.
   - Я лучше погрызу твои кости, можно?
   - Грызи, что теперь с тобой делать. На Марсе всё можно. Ай, ты что так кусаешься?
   - Больно?
   - Очень.
   - Я просто проверял достаточно ли проникло сюда садо-мазо.
   - А нельзя как-нибудь обойтись без этого?
   - Если дело дошло до скелетов, скорее всего нельзя.
   - Но я не взяла с собой книгу про Униженных и Оскорбленных. Как ее? Толи Виолетта, толи Лизавета.
   - Жюстина.
   - Да? Я не читала. И знаешь почему? Жан Жак Руссо мне посоветовал не делать этого.
   - Значит ты не Афро? Я ведь подумал, что ты Афро.
   - А кто это?
   - Скорее всего, ты марсианка, и не знаешь, кто это.
   - Знаешь, что, уйди отсюда, скройся с моих глаз.
  
   И я направился к берегу, бросив не глядя, через плечо:
   - Ты не Афродита.
   - Я тебя сейчас утоплю, - хотел я услышать в ответ. Но так и нырнул, не обернувшись. И она не пришла. Я поплыл на другую сторону. Другая сторона всегда чем-то отличается. И здесь неожиданно наступила ночь. Когда погасли две Луны я даже не заметил. А третья была едва видна на краю неба.
   Я испугался толпы с лопатами на плечах, и побежал вдоль высокого забора. Оказывается, здесь что-то добывали. Не противотанковую траншею шли они рыть. Это было ясно.
   Наконец через дыру я вышел из огражденной территории.
   - Туалет, - обрадовался я, и зашел. Он был уже далеко не новый. В хорошую половину успел зайти человек, пришедший после меня. А в этой я, когда вставал вляпался во что-то, похожее на говно, но без того специфического запаха, которым оно обладает.
   Справа была маленькая пристройка, где грелись трое. Вероятно, они ждали, когда принесут чай, чтобы заварить чифир.
   Они молча смотрели, как я счищал грязь с ботинка и мыл его, а потом заодно и другой.
   - Придется убрать за собой, - сказал один.
   - Конечно, - ответил я. Хотя что, собственно, тут убирать? Все смыла вода.
   - И помой посуду, да, - сказал хмурый парень, который сидел один напротив других двоих. Они были в темно-синих куртках, похожих на те, которые выдают бесплатно, или привозят сразу всем в колхоз.
   - Убирать посуду я не буду.
   - Уберешь, - спокойно и хмуро сказал тот же гусь. А другие тоже его поддержали:
   - Убирай, убирай.
   - Почему я должен убирать за вами? - спросил я.
   - А кто будет убирать?
   - Ты мыл на нашей кухне ботинки, офаршмачил всё здесь.
   - Я не знал, что это кухня.
   - Смотреть надо.
   - Уберешь, придешь в котлован, мы дадим тебе еще работу, - сказал, выходя последним главный из них, а один из двоих вернулся и толкнул меня ногой в плечо. Я как раз сидел на корточках, и зашнуровывал ботинок.
   Он ушел, а я подумал, что надо было провести ему бросок через бедро с захватом. Жаль поздно додумался.
   Но неожиданно вошел другой, и тоже без разговоров хотел толкнуть меня ногой в плечо, но я успел встать, зацепил его ногу, уложил на пол, и провел болевой на эту ногу. Чтобы не орал, длинный рукав его куртки засунул в рот. Мыслей:
  
   - Ломать - не ломать не было. - И зажатое у меня подмышкой сухожилие затрещало. Я перевернул его на спину. Это был контролер. Более того, мертвый контролер жд билетов. А ведь сначала я его не узнал.
   - Готов? - спокойно спросил второй. Он только что вошел. - Не надо было возвращаться, - добавил он, - плохая примета. Но теперь уж нечего делать, придется тебя грохнуть.
   - Что характерно, - сказал я, - куда ни сунься, везде одни и те же наглые рожи. Почему так не знаете?
   - Думаю, что знаю, - ответил он, и добавил: - мы как раз те, кото ты ищешь. Но уже никому этого не расскажешь, окей?
   - Конечно. И знаете почему? Я прибыл сюда не болтать, а просто на просто для ликвидации.
   - Ты убежал из электрички, - сказал контролер, - но отсюда еще никто не убегал. Поэтому я предлагаю тебе на выбор: - Работать в Котловане, в самом низу, будешь кочегаром. Или нет, и тогда уже навсегда останешься здесь. И знаешь, что, - он поднял руку ладонью вперед, - подумай, прежде чем принимать необдуманное решение. Потому что в противном случае ты останешься здесь навсегда не мертвым, но живым рабом.
   - И кем я здесь буду, машинистом экскаватора?
   - Удивительно, но ты угадал, будешь забивать сваи пердежным паром.
   - Это серьезно, или просто на просто очередное оскорбление? - спросил я.
   - Нет, натурально, тебя будут кормить спецдиетой, состоящей из одной капусты, чтобы способность пердеть была у тебя не периодической, а постоянной.
   - Вы хотите сказать, что молот, забивающий сваи в котловане способен работать на пердежном паре? - удивился я.
   - Способен, - закончил он дискуссию.
   - Невероятно.
  
   - Хорошо, - сказал он, - я задам вам последний вопрос: почему?
   - Стыдно как-то.
   - Нет, ошибаетесь, привыкают.
   - Значит, я буду не первым?
   - Конечно нет, люди давно здесь работают. Так-то вообще ни к чему не способны, но демократия движется вперед, и им придумали работу, чтобы могли приносить пользу.
   - Кто этот такой умный, что позаботился о пленных землянах?
   - Не я, - ответил контролер, и провел, тварь, неожиданную подсечку в падении. Как Жан-Клод Ван Дамм брату своей черной с розовыми губами любовницы. Тогда выходит, что я негр в тяжелом весе. Не получится. Кулаки не такие двухпудовые. Представить себя можно и быком, но рога все равно не вырастут. Хотя если поставить руки перед собой шаровая молния между ними появляется. Тем не менее, прежде чем продолжить бой, я посмотрел в маленькое зеркальце над умывальником, и понял, что сзади меня кто-то есть. Показалось. Но я тут же почувствовал себя больше, сильнее, как бык.
   - Надо же, - сказал я. И даже потрогал рога на голове.
   - Чё? - спросил киллер, - рога ищешь? Так я уж их тебе обломал Дэметом. Слышал про такой удар, как из-под земли.
  
   Но мне удалось провести ему прямой в голову, а потом и джеб.
   - Вы не ожидали, что я владею всеми видами единоборств, и не только?
   Он сделал удивленную рожу, и вышел из сарая.
   - Хорошо на свежем воздухе, - он расставил в стороны руки, и глядя в мрачное небо, добавил: - Я тебя боюсь.
   В подтверждение своих слов он прилег на бугорок, и похлопал себя по пузу волосатой лапой.
   Я понял, что идти не надо. Но пошел. Его пузо тянуло меня, как магнит.
   - Нет, - сказал я, но было поздно, тигр схватил меня за горло.
   Тут я почувствовал, что кто-то из меня вышел. Кто бы это мог быть? Значит, мне тогда не показалось, что в меня кто-то вошел.
   - Афродита! - крикнул я радостно, но про себя. А она схватила тигра за хвост, и намотала ему на шею. Потом спросила ласково:
   - Вам завязать галстук? - Он убежал, так и не откусив мне голову. Прокашлявшись вместо спасиба я спросил:
   - Зачем вы его отпустили?
   - А где спасибо? - напомнила она правила.
   Я положил ее на плечо и побежал в соседний лесок. Через три с половиной часа я повторил вопрос:
   - Ты кто? - И если можно не ври пожалуйста. Ты Афродита? Так просто войти в человека другой человек не может, не правда ли? Ты Люда?
   - Что за Люда, с Сосновой?
   - С Еловой.
   - С Елоховской?
   - Нет, нет, пожалуйста, не заговаривай меня, ты не она.
   - Почему ты так думаешь?
   - Я вижу. Она бы не смогла вот так просто войти в меня, а потом выйти, и спасти от хитрого тигра.
   - Ну, ты больше ничего не хочешь?
   - Ну-у, не знаю может быть чуть позже.
   - Ну-у, позже - так позже. - И она исчезла. Д-е-ла. Значит, это действительно была Афродита. В следующий раз надо придумать, как не отпускать ее без передышки. С другой стороны, так тоже нельзя, чуть задумался - уже бежит куда глаза глядят. А куда, собственно.
  
   Я пробрался через сосенки. Карьер был тут. Но здесь уже ничего не добывали. Шум был где-то дальше.
   - И что самое удивительное, - сказал я, - этот карьер очень похож на тот, где мы так счастливо жили. Значит. Значит - это тоже остров. Абсолютно не понимаю, как здесь ориентироваться. Тем более, что два противника здесь еще остались. Как бы не превратиться в бурмашину, которую они мне обещали.
   Я осмотрелся.
  
   Никого. И подошел к краю котлована.
   - Желтый песок и больше ничего. - Так бывает? Зачем его рыли на такую глубину? Скорее всего, кому-то был нужен желтый песок. Невероятно. Зачем?
   Я лег на кусочек травки, и посмотрел вниз. Скатиться невозможно. Кто так роет? Стены почти отвесные. Бежать? Догонят. Дело в том, что метрах в пятидесяти шли люди, так это не спеша, явно пробирались на трахтодром. Вот как раз на то место напротив которого я лежал. Оно отличалось от других тем, что когда-то здесь был костер. Ясно, что они шли на свое место. Все существа всегда хотят побывать там, где были счастливы.
   - Где они имели большой авторитет. - И не обязательно это должна быть улица Марата. Здесь перед кустами у дороги тоже было хорошо. Как говорится:
   - Был бы авторитет.
   У них был, потому что обычные люди в это время работают, а эти шляются с телками.
   Превратиться бы в муху. Нет, сказки. И они меня, естественно, увидели.
   - Стой там, иди сюда! - сказала одна из дам. И я побежал. Они за мной ухватом, в том смысле, что трое побежали, а один остался у костра. И догнали. Одна из них, симпатичная более-менее и с тонкими губами, как... впрочем, там видно будет.
  
   Другая подошла уже почти шагом.
   - Совсем ты загонял жаркую блондинку, - сказала она.
   - Дай ему по морде, - сказал парень, и даже согнулся - до чего набегался.
   - Ты брось ты, Леха, - сказала жаркая искусственная блондинка, - мы как будто побывали на охоте.
   - Я рассчитывал на рыбалку, - тяжело дыша ответил синий Леха. Я подумал, что он похож на одного из синих контролеров, потому только что Леха был в синей майке, и синих шароварах. Он добавил: - Я сегодня мясо, наверное, есть не буду. Шли на рыбалку, почему я должен перестраиваться?
   - Да не бойся, - сказала жаркая блодэ, - он шутит. - А вторая добавила:
   - Скорее всего.
   - Зачем я вам нужен?
   - Будешь поддерживать огонь в очаге, - сказала вторая.
   - И всё?
   - Пока собирай по пути дрова.
   Только сели, как второй окунь представился:
   - Валет.
   - Что?
   - Кто? - передразнил он меня. И добавил: - Ты главное с нами вместе не садись. Просто стой и шевели угли.
   - Зачем? - спросил я, - у вас и так всё есть.
   Действительно, оказывается, у них была с собой сумка, а в ней всё как в лучших домах Ландона: помидоры, свежие пупырчатые огурчики, зеленый лучок, красная редиска, картошка сырая, которую они как раз и хотели запекать, пару пузырей самопала, и большая плетеная бутыль какой-то барматухи.
  
   - Шашлыки щас будешь жарить, - мягко сказала жаркая блондэ.
   - Простите, не знаю вашего имени отчества, но где мясо?
   - А ты, что, сделан из рыбы? - грубо сказал Леха.
   - Бросьте, бросьте, не пугайте его, он мне нравится.
   - Хочешь, чтобы он держал тебя за ноги? Я сам подержу.
   - Так ты эта, пока насаживай мясо, - сказал Валет.
   - А вы? - задал я неуместный вопрос.
   - Они нас будут насаживать, - сказала блондэ.
   - Чё ты заставляешь девушку краснеть? - рявкнул Леха, и дал такую оплеуху широкой ладонью, что я упал. Честно, не ожидал. Да и мне почему-то казалось еще рано их валить. Хотя совершенно ясно, что твари приличные. Скорее всего, это они. И, как будто подслушав меня, Валет спросил Леху, и кажется, всех остальных тоже:
   - Это он?
   - Он. - Это ответила худая Нина с тонкими губами, хотя и симпатичная. Сначала я даже думал:
   - Если придется трахать, то лучше ее. - Оказалось невозможно. И знаете почему?
   Они все по очереди таскали в кусты жаркую блондинку Соньку, как в конце концов выяснилось ее зовут. А потом так увлеклись, что и все четверо не вернулись. А шашлыки были уже готовы. Я перевернул их последний раз и побежал в обратную сторону. Куда? Не знаю, но подальше от котлована. Только одна мысль меня беспокоила:
   - Оставить шашлыки на углях, чтобы подольше был слышен вкусный запах, или наоборот, чтобы они подольше не думали о них. Нет запаха и есть не хочется.
  
   Угадал, обрадовался я: где-то впереди застучали по рельсам колеса.
   - Хотя, конечно, лучше бы обмануть их, - решил я, стоя под лиственным тополем у платформы. Обычно мне почему-то встречались тополя с тремя веточками, как посаженные для примера дрова:
   - Вот, смотрите, было бы желание, а жить всё равно можно.
   И я уже двинулся дальше, но вдруг увидел, что и четверка возможных преследователей пролетела мимо платформы куда-то вглубь континента. И что характерно:
   - Даже не бросили сумку с остатками еды, вот эта Сонька, которую все трахали и бежала с ней последней. Трое мужиков и одна хозяйка.
   Подошла электричка, я сел и поехал.
   - За билет платить будешь? - спросила контролерша. Хорошо, хоть не мужик. Значит, это настоящая.
   - Я сейчас выхожу, - сказал я.
   - Не получится. Это поезд дальнего следования, и остановился здесь в глуши только потому, что сменщик начальника поезда живет в этом поселке.
   - Больше вообще не будет остановок никогда? - спросил я с улыбкой.
   - Ладно, - она тоже улыбнулась, - сходите пока в вагон ресторан, а там разберемся, чем с вас взять.
   Я покрутил перед собой пальцы.
   Она кивнула в противоположную сторону:
   - Там.
   Я вспомнил про деньги только когда наполовину съел Цыпленка Табака. С чесноком, вкусный, подали даже чашу с лимоном, и что характерно: не сделали даже намека:
   - Это для рук. - Культурно.
   - Мальборо, Честерфилд, может быть, сигару? - спросил официант, прежде чем положить на стол книжечку со счетом.
   - Сигару, - ответил я, - большую, кубинскую. И эту, как ее?
   - Концерезку? Само собой. Мы заранее не откусываем. - Это последнее резюме, немного меня насторожило. Шутки вообще-то в ресторане не уместны, если официант еще не пьяный.
  
   - Закажи нам че-нибудь.
   - Что? Кто? - я выпустил изо рта дым кольцами, как Лимонадный Джо, надеясь понять, что будет дальше: пойдет он восьмерками, или так и будет, как всегда, банальными кольцами распространяться в сторону буфета. И я переменил направление в сторону Эха.
   Я даже опустил и опять поднял голову несколько раз, как делает иногда собака, произошедшая из змеи, как-то:
   - Стаффордширский Терьер, - чтобы решить точно, кто перед ней: кошка, или просто пустой черный пакет колеблется на ветру. И понимает:
   - Пакет. - Почему? Кошку бы я узнал сразу.
   Я даже попытался наклонить голову буквой Г по отношению к остальной части тела, тоже сомнительный способ рассмотреть получше букву при большом желании получить права профессионала для работы таксистом.
   - Только любителем. Хотите?
   Тем не менее, несмотря на применение этих телескопических приемов, ничего не изменилось, и в нижнее, и в верхнее кольцо Восьмерки было видно практически одно и то же:
   - Валет, Леха, Соня и Нина.
   - Вы т-тоже в р-ресторане? - почти без запинки спросил я.
   - У тебя деньги есть? - спросила Нина, чтобы как-то продолжить неудачно начатый разговор. А Валет добавил:
   - Ну, ты бегаешь! можно использовать заместо этого кочегаровоза.
  
  
  
   Глава 9
  
   И они нагло заказали себе тоже по Цыпленку Табака, как будто у них не было с собой шашлыков, которые я приготовил, большой салат, и что-то на сладкое. Плюс жареную картошку. Тоже самое, что заказала русская журналиста, жившая и работавшая в Америке, Алику Гинзбургу и его друзьям по тюрьмам и концлагерям в Нью-йоркской гостинице. Сами они просто на просто забыли, что как называется. Да и тем более давно считали, что жрать помногу стыдно. Мысли, что можно заказать не всё меню почему-то не приходило.
   - Вы обожрались печеной картошки, неужели всё мало? - спросил я мягко.
   - Пузо больше - всё влезет, - сказала Сонька блондэ, и кстати показала его, и даже нежно похлопала.
   - Что, как? - спросил с улыбкой Леха.
   - Надо было выбирать ее, - ответил я.
   - А ты выбрал меня? - даже удивилась Нинка. Я даже подумал, что прямо сейчас предложит выйти. А надо было заставить ее выйти. Пока не нажралась сделала бы всё, что я хотел. Нет, опять упустил моментум морэ. В принципе оно и лучше, но пока не знаешь сути, всё равно жаль.
   Подошел официант и сказал, что сейчас принесет еще один счет.
   - Спасибо, но я пока больше ничего не хочу, - корректно заметил я.
   - Уверены?
   - На все сто.
   - Хороший ответ, - без улыбки ответил он, и добавил: - Жаль, что не вовремя. Надо было раньше говорить.
   - Раньше чего, я не понял?
   - До Заказа, а не после него.
   - Это они, может, заказывали, - я кивнул на Нинку, которая совершенно равнодушно взглянула на меня через проход, как будто меня здесь и не было, а крыло цыпленка между тем держала в зубах, как лиса:
   - Крепко.
  
   - По глупости я принял заказ, - сказал официант и кстати представился:
   - Витя, - а также добавил: - У вас есть деньги. Вон там, в правом боковом кармане, - показал он авторучкой.
   - Нет.
   - Да, да.
   - Нет, я имею в виду, что если да, то конечно, пожалуйста, даже с десятипроцентными чаевыми, но только я знаю, даже уверен, что нет. Нет у меня денег.
   - А если есть - пятнадцать не пожалеете?
   - Без сомнения. - И. И я вытащил из бокового кармана импортного - скорее всего, польского пиджака - желтый бумажник немецкого производства. Неужели эта дама в пилотке с бейджиком уже соблазнила меня? Когда? Нет, если деньги есть, значит:
   - Да, было.
   К сожалению, я даже позу не помню. Неужели так много выпили? Но когда? Хотя, если да, то понятно:
   - Ох, где был я вчера? Не найду днем с огнем. Помню только, что диваны были синие с розовым. Дальше тишина.
   - Всё еще впереди, - сказал Виктор. По поводу чего - непонятно. Неужели здесь вот так возможно:
   - То, что уже было - только еще будет. - Нет, было, но заархивировано. Как кино:
   - На те вам! - Какого-нибудь Лапшина. - А посмотрите через двадцать лет. Уже всё есть, и приводные ремни в частности, но сам транвай поедет тока через двадцать лет. Всё также, как на Земле, только если с небольшими недоразумениями.
   Далее, драка в вагоне-ресторане и секс в купе проводницы.
  
   - Сколько вообще всего? - спросил я Витю.
   - Там всё написано, - ласково ответил он.
   - Одно из двух, - подумал я, - или слишком много, или этот Витя не только уже напился, но уже и не скрывает этого.
   - Триста, - прочитал я.
   - Это по-старому?
   - По-старому уже давно не берем.
   - Тогда моему уму просто не постижимо, как можно набрать триста рублей за пять цыплят.
   - Шесть.
   - Шесть? А! Себе вы тоже заказали.
   - Нет, теще, она тоже едет в этом поезде, и сказала, что не пропишет меня у себя, если я не докажу ей свою полную лояльность.
   - Может быть она имела в виду что-нибудь другое, а не Цыплята Табака?
   - Это было бы еще дороже.
   - Всё равно очень не похоже на правду, - вздохнул я. - Шесть цыплят по полтиннику за штуку? Так не бывает.
   - А большой салат? Торт Бизе и торт Прага. Сэндвичи с ветчиной и сэндвичи с салями.
   - Нет, ну вот этого последнего точно не было.
   - Так естественно, - ответил Виктор, - их вы возьмете с собой в купе. Более того, две пива Двойного Золотого и бутылка шампанского Брют. Из холодильника, между прочим. Так что, как видите, я просто так денег никогда не беру.
   - Всё равно, - уперся я, - триста слишком много.
   - Хорошо, наверное, я не сказал, что утром вы можете прийти на завтрак. Бесплатно.
   - Согласен, но и на обед тоже.
   - У меня кайфа не будет здесь работать.
   - Ну, окей, окей, не знаю, есть ли только у меня эти баснословные триста.
   - Как раз, - даже сам удивился я. - Можно подумать, что здесь работает какая-то внеземная мафия.
  
   У меня хватило ума пригласить Нину в купе Виктора. Он там жил не один, но:
   - Сейчас свободно, - подмигнул он мне.
   Но я строго добавил:
   - За те же триста?
   - Окей, - согласился он. В принципе нормально, если в эти триста всё входит.
   Дело в том, что эти трое куда-то вышли. А ее оставили. Зачем? Я не стал заморачиваться:
   - Может пьяная согласится.
   Правда плохо, что, похоже, она никогда не пьянеет.
   - Пойдем, - без улыбки ответила дама. - Куда?
   - Сейчас назад, потом прямо, а дальше направо.
   Я шел сзади, и старался поднять в себе дух бодрости и веселья. Чем? Я решил:
   - У нее узкая жопа, а значит, хвалиться особенно нечем.
   Мы только разделись, как я запутался, кто из нас кто. Почему? Ответ:
   - Она пристегнула к своим худым, хотя и симпатичным ляжкам искусственный член, и попросила меня, одновременно повернувшись:
   - Завяжи сзади. - Я че-то не понял и хотел снять в нее лифчик, в том смысле, что расстегнуть, но она сказала:
   - Я сама его сниму.
   - В к-каком смысле?
   - У меня титьки очень маленькие, поэтому он снимается сам. А ты давай сначала деньги.
   - Извините, но я так понял, что в триста всё и входит, Более того, а зачем нам два члена? Я не понимаю.
   - Не понимаешь?
   - Ты сидела в тюрьме и трахала там баб, что ли? Ничего другого я не могу предположить.
   - Я смотрю, ты глуп до невозможности. А - Амазонка.
   - Если ты Амазонка, зачем тебе искусственный член?
   - Я тебя предупреждала: не лезь ко мне, я Амазонка Сони, а ты продолжал настаивать.
   - Скорей всего, я просто ошибся. Ты такая красивая.
   - Да мне по барабану, о чем ты думаешь обычно. Плати, или хуже будет. Хотя я уже настроилась, - добавила она, и провела мне удар левой точно в челюсть. А потом и полезла на меня. Но решила сначала пристегнуть мои руки к спинке кровати, которую здесь заменила блестящая ручка, за которую, видимо, надо было держаться, когда поезд пойдет под откос, или, по крайней мере резко затормозит, или ускорится.
   К счастью вошел Виктор и сказал, что может заменить меня.
   - Тем более, у него всё равно нет денег.
   Тогда она, прежде чем отпустить меня, провела ему удар в солнечное сплетение. Да такой сильный, что официант упал на колени.
   - Жди, - сказала она и выгнала меня.
   За дверью я почему-то подумал, что это:
   - Жди, - вполне могло относиться и ко мне. - Маловероятно, но вполне возможно. Этот Виктор пьяный может не удовлетворить эту Жанну Дарк, в полной мере.
   Я побежал по проходу, в надежде, что найду тот вагон, где была знакомая проводница. Урки были уже опять за столом. Я взял круглый поднос из нержавейки, и пробежал мимо них, чтобы меня не было вообще видно.
   - Официант! - только успел крикнуть мне вслед Валет.
   Но оказалось, что не только, послал вслед Леху.
   - Стой!
   - Чё? - без дальнейших разъяснений шлепнул Леху по балде подносом, открыл дверь поезда, и отпустил, как инструктор боязливого новичка-парашютиста:
   - Прямой ногой в тазобедренный сустав. - Да, кажется, там и сустава не было - просто наглая жопа.
   Но дальше не повезло. Добежал до конца поезда, но знакомого никого не встретил. Куда? Назад, естественно. Абсолютно не помню, в какой вагон я тогда вошел. В первый? Нет. В последний? Тоже нет. Значит, по середине. Но народ был бестолков до невозможности. Кого ни спроси - никто не знал, насколько далеко его вагон находится от хвоста или от головы поезда. Наконец, я сам догадался, что конец мне известен, и надо только опять вернуться туда, и отсчитать сколько-нибудь вагонов. Однако теперь я уже не мог определить где, собственно, конец, а где его начало?
   - Во попал!
   - Зайди ко мне, - услышал я голос, как будто с самих Винов. Я пошел, хотя до конца не был уверен, что это она. Так-то сзади ничего. Хотя чем больше, тем, конечно, лучше. Но это надо искать не в поездах, а в приемных банков.
   - На один раз сойдет.
   И услышал в ответ:
  
   - Ты на мне женишься? - Она уже развязывала галстук. В том смысле, что снимала его, так как галстуки госслужащих не развязываются, а просто снимаются с шеи, как хомут с лошади.
   - Овса?
   - Что?
   - Прости, сначала я хочу прилечь, как следует.
   - Давай, давай, хотя торопиться некуда.
   - Почему?
   - Ночь, все спят.
   - Это, пожалуй, единственная хорошая новость за последнее время.
   - Не спать, не спать, - она ущипнула меня за щечку. Прошу прощенья совсем заговорился, это я ущипнул ее за щечку, за что она в ответ чуть не откусила мне нос. Я-то стоял, ждал, думал хочет поцеловать в нос, а она тяпнула, но, разумеется, не сильно. Хотя я спросил:
   - Кровь не идет?
   - До свадьбы заживет.
   Ну и трахнул ее капитально. В том смысле, что после первой заснул. Наверное, рефлекторно решил не доставлять ей слишком большого удовольствия, чтобы не настаивала на женитьбе, а тем более на замужестве.
   Тем не менее, утром она напомнила, даже еще не поставив на столик картофельное пюре с тремя колетами и свежим огурцом:
   - Хорошо было?
   - Естественно, - ответил я.
  
   Тем не менее, я опять поперся в ресторан. Она ушла на прием к начальнику поезда, а я сюда. Он был еще закрыт, но Виктор открыл дверь.
   - Как чувствовал, - улыбнулся он, - заходи.
   - Вы пьяный? - сказал я. И добавил уже за столом: - С утра, а как тогда работать.
   - Посплю - пройдет.
   - А кто работать будет?
   - Я ждал тебя и рад, что вижу.
   - В каком смысле? Она у тебя спит?
   - Да-а, - расплылся он в улыбке.
   - Тем не менее я ничего не понял. У меня денег нет еще до сих пор.
   - Деньги всегда есть.
   - Хорошая мысль, но для меня слишком глубока. Я с такого дна достать их не могу.
   - Я тебе помогу.
   - Ты кто?
   - Официант.
   - Выходит, ты предлагаешь мне поработать официантом, пока ты спишь.
   - Хорошо, что ты понял.
   - Но я боюсь этих бандидос, ведь они точно припрутся опять, и не захотят платить, скажут:
   - У тебя есть чаевые, заплатишь. - Представляешь, они держат меня за своего раба.
   - Позовешь, если что, буфетчицу Нинку.
   - Какую Нинку, с...
   - Да нет, нет, та спит в моем купе.
   - А никого другого нет, может быть, лучше повара?
   - Повара сегодня нет.
   - Где он, пьяный?
  
   - Как ты догадался?
   - От противного. Обычно повара всегда пьяные на Земле, а здесь на Марсе, значит, должно быть все наоборот. Спрашивается, почему тогда он все равно пьяный? Ответ:
   - Просто вчера у него был День Рождения. - И, следовательно, это не правило, а из него исключение.
   И они, как говорится:
   - Не прошли мимо. - Люди, даже если они обычно сидят у костра, очень любят кабаки. Прямо за уши не оттащишь. А уж на халяву прибегут даже с Текстильщика.
   В поезде вообще деваться некуда.
   - Вот и встретились два одиночества, - спела жаркая Соня, как только увидела мою приближающуюся походку.
   - Принеси нам чё-нить легкого, - сразу сказал Леха, - главное, чтобы было бесплатно.
   - У него деньги есть, - добавил Валет.
   - Я не он, - сказал я.
   - Кто ты?
   - Я официант.
   - Что это значит? - спросил Леха. И добавил: - Заплатишь.
   Несмотря на его тупоумие, я ответил:
   - Я не беру с собой на работу денег.
   - Не выпендривайся, - сказал Валет.
   - Если вы не будете ничего заказывать, то вы не нужны. - И не дожидаясь результата их размышлений, ударил Валета по балде. Ужас. Он не свалился со стула, как я ожидал. Леха встал и вытянул вперед руку. Это был удар, но к счастью, мимо.
   Я не стал ловить его руку в замок для дальнейшего перелома, а просто провел свой коронный прием Болевой из стойки. И в результате все-таки сломал ему руку прямо на столе. Сонька не помогла ему, а наоборот схватила Леху за яйца, что, как она считала должно было помочь мне.
   - Они мне надоели, - объяснила она свое неординарное поведение.
   - Спасибо, - ответил я. - Не отпускайте его, пожалуйста, потому что Валет еще может встать.
   Валета я ударил головой в стекло, но к сожалению, оно даже не треснуло.
   К сожалению, жаркая принцесса оказалась предательницей. В самый ответственный момент замешательства противника она обняла меня сзади за шею, и начала душить. Хотелось позвать на помощь толстую Нинку-буфетчицу, но Жаркая Соня не давала мне и рта раскрыть. Точнее, рот я открывал, но только как рыба об лёд - абсолютно беззвучно.
  
  
  
   Глава 10
  
   Тем не менее, скоро буфетчица поняла, что я в опасности и побежала по проходу с половником в руке.
   - Не зря, - подумал я, - Виктор ее просил. Такая завалит любого не задумываясь. И она действительно поняла, что главную опасность здесь представляет Валет, который хотя и ползал еще на карачках, но уже вот-вот готов был встать.
   Она бежала уже с высокоподнятой палицей, но слишком сосредоточилась на свой цели, и не заметила, как раненый Леха вытянул из последних сил ногу, как шлагбаум перед Глебом Жигловым, когда от него увозили в общем-то нелюбимого Шарапова. Финита ля комедиум, теперь только дело случая, куда она упадет: на угол стола или на уже почти поднявшегося Валета. Повезло - она упала на него. По-моему, всё - Валет сложился, как сосулька: с хрустом. Ну. в ней центнеров восемь было, было. Дак любой бы сломался. Но, кажется, и она травмировалась, так как лежала и лежала дальше, и абсолютно не вставала. Между тем я уже понял, что уже скоро больше не выдержу - задохнусь. Сознание не давало никакого ответа на вопрос:
   - Как вырваться из цепких объятий Жаркой Принцессы. - Видимо, этот мертвый захват она применяла не первый раз, более того, я чувствовал тренировку: она не давала мне не только согнуться, и схватить ее за ногу, чтобы перевернуть, но даже думать мешала. Оно и понятно: кислород, так необходимый для жизни на Марсе был перекрыт на девяносто процентов. Нос она тоже мне периодически зажимала, но для ушей даже у нее не хватало рук. Для того, чтобы дышать ушами, надо только понять, что это в принципе возможно.
   И Принцесса, похоже, это знала. Поэтому отпустила на время из зацепа моей шеи левую руку, вынула из кармана вату, отщипнула зубами кусочек и засунула мне в левое ухо. Во время этой процедуры мне удалось додуматься, что можно немного согнуться. Поэтому я решил провести бросок через спину сразу после, как она включила левую руку опять в зацеп. Иначе я, как водолаз на глубине, не смогу отвернуть даже гайку.
   Мне удалось подбить одну ее ногу, взять правой за волосы, и бросить на стол. И удачно:
   - Леха как раз заполз на этот стол, и положил голову на край.
   Ее отсекло, как гильотиной. Края стола были обиты железным уголком.
   Далее, появляется Нинка и Виктор. Убита ли Сонька?
  
   Убита была Нинка-буфетчица, а Сонька еще бегала. Оказывается, эта, этот Валет успел поставить перед собой нож. Длинный нож, практически кинжал, у него на спине нашли даже голубые с золотом ножны. Он не вылез из спины храброй буфетчицы только потому, что был чуть меньше, чем она. Тем более, у нее был приличный живот. Если заниматься сексом по-миссионерски, то только на подушке. Так просто абсолютно ничего не выйдет. Если только по любви. По любви у меня почему-то получалось даже в этом случае. Как? Магия.
   А Жаркая Соня от ужаса уже добежала до буфета. Дальше была дверь, и она открылась сама. Так подумала Соня. Нет, навстречу шли Виктор и Нинка. Только живая, потому что другая, подруга этой Сони, амазонка.
   И Виктор без разговоров ударил их головами. Друг о друга. Я даже ничего не успел ему крикнуть. Хотя хотел сказать:
   - Не выпускай их с территории. - Как Стивен Спилберг сам себе, когда динозавры начали разбегаться в его парке Кой Кого.
   Свободу все любят, когда с сольцой её намять.
   - Ты зачем это сделал? - даже спросил я его на всякий случай.
   - Айм агент.
   - Вот?
   - То, что слышал, - рассмеялся он. - Работаю Под прикрытием.
   - Нет, серьёзно, или серьёзно? Почему я ничего не знал.
   - Когда работают Под прикрытием никто не знает. А часто и буквально. Например, я имел с кем-то связь, а он умер, или вообще грохнули. Всё!
   - И даже бабла негде взять? - удивился я.
   - Как видишь.
   - Так ты поэтому работаешь официантом?!
   - Наверное, скоро пойду обивать двери.
   - Почему?
   - У меня привычка выпить писят коньяку, прежде чем идти со счетом за расчетом. А они начинают возмущаться:
   - Он хочет нас обсчитать! - И знаете почему?
   - Он пьяный?
   - Дак, естественно. А другим ничего.
  
   Я хотел с ним распрощаться, поблагодарить за сотрудничество, как появились два сержанта в форме, и предложили мне написать объяснительную.
   - Я никуда с вами не пойду.
   - За рога поведем. - А другой добавил:
   - И в стойло.
   - Ребята, - начал Виктор, и поднял руку, чтобы их успокоить. Это была явная ошибка, так как руку при сержантах надо не поднимать, а наоборот, опускать. Более того, опускать прямо в карман и причем обязательно с баблом. Иначе:
   - Их бин не понимайт. - И это еще в лучшем случае, а сейчас один из них сразу ударил Виктора в горло.
   - Он здесь официант, - удивился я, - зачем его бить.
   - Прости, - сказал другой, - про тебя забыли.
   Но я был уже готов, и поднял одного из них на плечи, когда этот сержант попытался провести мне прямой в голову.
   И бросил во второго. Ребята сломали два ближних стола. Я потащил Виктора к выходу, открыл дверь вагона ключом, который взял у него в кармане.
   - Прыгай! - сказал я, думая, что он ничего не соображает, но Виктор неожиданно уперся окровавленной ладонью чуть повыше ручки.
   - Не хочешь?! - удивился я, - они тебя убьют.
   Но он продолжал держать руку, не в силах даже покачать головой или кивнуть.
   Я прыгнул, а он исчез. Сержанты втянули его внутрь, как ненасытная пиявка свою жертву. А ничего невозможно нет, они вполне могли потом выпить из него всю кровь.
  
   К сожалению, слегка повредил ногу, и шел прихрамывая. Что мне сказать первому встречному, если у меня, как в тот раз нет денег? Скажу, как обычно:
   - Сколько я девушек встретил, только не встретил такой!
   Но никого не было. Более того, местность совершенно не напоминала Марс.
   - Даже смешно, - подумал я, - как будто и не был там никогда.
   Хотя совершенно отчетливо помню, что послан на Марс со спецзаданием, поймать десять монстров, бежавших из местной тюрьмы. Хотя вот это последнее, не очевидно. В том смысле:
   - Каки на Марсе тюрьмы? - Вряд ли.
   Вот не дай бог здесь нет моря. Почему? Должно быть. Если опять какая-нибудь Подмосковная баклуша - всё больше ничего делать не буду. Такая жизнь не в моем стиле. Тем более ни одной девушки. Последнюю и то отняли. А Нинку, например, лучше вообще не вспоминать.
   Нет, море, похоже, есть.
   - Это Ялта? - спросил я первого встречного, и получил лаконичный ответ:
   - Нет. - Остается одно из двух - или Адлер или Марс.
   Марс лучше. В Адлере шашлыки из осетрины дорогие. Да и как-то некультурно, все уже остывшее, подогревать надо. А если из свежего мяса или осетрины, то возникает логичный вопрос:
   - Где же они его хранят, если кругом море? - В любом случае, праздника абсолютно не чувствуется. Да и в Ялте в пивной ничего нет, кроме скумбрии. Почему разводят такую нищету? Непонятно. Как будто здесь никто не живет:
   - Ни рыба, ни мясо.
  
   Я был уверен, что поднявшись на насыть, увижу вдали Люберецкое озеро. Всё было очень похоже:
   - Слева озера, как где-то, справа цветная капуста.
   А мне надо сов-сем другое. А именно:
   - Море и овес.
   Если бы здесь рос овес, можно сразу стать сексуальным. Почему лошади постоянно трахаются? Потому что любят овес. Он снимает блокаду. И остается только одна мысль:
   - Кого бы трахнуть на море.
   К счастью это было как раз то, о чем мы так долго мечтали:
   - Море, знакомое море. - Что именно в нем было знакомого? Народу был целый пляж. Но это как раз относится к противоположности. Тогда здесь никого не было, кроме Афро, но я надеялся, что она здесь. Это прекрасно. Она здесь. Нет, да точно здесь. И кстати, чуть не забыл:
   - Цики лежал на берегу со вспоротым животом, и именно из него жарили шашлыки.
   Значит, я действительно, победил. Надо это где-нибудь записать. Думаю, двоих. Остальные были просто униженными и оскорбленными. В том смысле, что просто соблазненными Цики.
   - Простите, - обратился я к шашлычнику, - это за деньги?
   - Бесплатно, - рявкнул он.
   - Но я и бесплатно это есть не буду. И знаете почему?
   - Знаю. Кто тебе даст без денег? Никто.
   Я решил молча пока присесть на берегу, и внимательно присмотреться, кто здесь вообще купается, люди ли это вообще?
   Всё было вроде нормально, кроме того, что они готовились есть шашлыки из этого Цики. Правда, он был на берегу в виде большой, большой акулы со вспоротым животом. Но всё равно:
   - Как можно есть акулу? - Они не похожи на японцев. И вообще на людей, давно не евших ничего хорошего. Но акула - это два контролера, или что то же самое, наглый Леха и тупой Валет. Не знаю, входят ли сюда их милые девушки: амазонка Нинка и жаркая Соня. Но во время еды всё равно придется вспомнить. Я сглотнул слюну и сплюнул. Ужас. Хотя запаха, противного запаха, завалящейся акулы не чувствовалось.
   - Её, чё, только что поймали?
  
   - Зачем вам знать, если всё равно нет денег? Хотя поймали недавно. Можно сказать, только что. Более того, - добавил он, - они замаринованы с использованием специй. Как-то, впрочем, не буду раскрывать секрета, вдруг ты этот, как его? конкурент.
   - Вы сказал, сказали, что это они? - решил я как-то прояснить ситуэйшен. - Нельзя ли узнать, кто именно?
   - Имена, фамилии, явки? Попрошу уточнить, что именно вам хочется знать.
   - По вашему недружелюбному поведению по отношению к потенциальному покупателю я могу сделать вывод.
   - Что я не продавец?
   - Да. Вам нечего ответить? Я прав?
   Но дальнейшее я не смог бы предвидеть даже если бы разбирался в этом и некоторых других мирах не хуже Блаватской. Он перевернул на меня шашлычницу и побежал. К счастью мясо здесь жарили не по американской системе:
   - На открытом огне, - а чисто по-кавказски:
   - Экономили не только мясо, но и огонь.
   Углей было мало, и они едва тлели. Всё равно я сначала бросился в воду, и только потом побежал за этим узбеком. Хотя каки тут узбеки, если мы на Марсе. Все Марсиане. А если так, то сначала надо подплыть к пушистой одинокой даме, которая в одиночестве рассекала воду по-собачьи. Туда-сюда, туда-сюда, и опять к берегу. Точно одна. Так-то я бы постеснялся. Почему? Боюсь, не справлюсь. Если это Марс, то подойду. Но, постояв немного на берегу, решил:
  
   - Лучше в воде. - Что-то никак не могу додуматься, о чем ее спросить. В воде понятно:
   - Вы не боитесь утонуть? - Я так ее и спросил.
   - Здесь много народу, вам не удастся меня утопить, - ответила она.
   - И не собираюсь. Наоборот, я хотел, чтобы вы попросили меня поучить вас плавать. Но, вижу, вы стесняетесь, я сам проявлю инициативу. - И тут же поднырнул под нее. Гляжу под водой, что трусы она толи сняла, толи они сами съехали от трения о воду. Она подплыла к камню, которых здесь было несколько, но не на каждом шагу, как на диком пляже, где, кажется, что огромных валунов с острыми краями больше, чем самой воды.
   Мне пришлось самому ловить ее трусы, которые в воде казались просто медузой. Опять медуза. Значит есть какая-то опасность. Но с другой стороны это был обнадеживающий знак. Более того, прямое обещание, что:
   - Всё будет хорошо. - Конечно, это правильно, а так можно плавать и плавать вместе, а толку? Никакого.
   Пока плыл к ней думал, как трахаться на камне? И чтобы никто ничего не заметил. А народу было не меньше, чем раньше. Не вплотную друг к другу, но близко к этому.
   - Ты знаешь способ на камне? - сразу спросила она.
   - Я думал ты знаешь, - сморозил я глупость. Ведь это предполагало, что я у нее не первый. Хотя сколько ей лет я понять еще не мог. Надеюсь больше восемнадцати. Хотя если бы сказали:
   - Тридцать пять - не удивился.
   - У, - сказала она.
   - Что это за способ буквой У? Не знаю. Но признаваться не стал, а только ответил:
  
   - Конечно. - И она ушла под воду, а ее зад оказался прямо передо мной. Всё нормально, всё хорошо, всё логично, но! как она будет дышать?
   А выплывать ей, естественно, нельзя: все сразу поймут, что здесь происходит. И, следовательно, они и увидят эту букву У. А так только палочка, а пристройка пристроилась под водой.
   Ради этого ехать на юг, конечно, стоило, стоило. Дама с камнем. Вот Василий Аксенов пусть бы спросил меня:
   - А где камень?
   - Дак, здесь все камни под водой! Так вон один маячит, а остальные не видны. Чуть волна - бац об него коленкой.
   Наверное, и про меня подумали, что я ударился о камень и теперь стою около него и думаю:
   - Какой дурак устроил здесь пляж? - Некоторые, правда, могли догадаться, ибо:
   - Чё-то долго размышляет.
   И действительно, один подплыл и высказался:
   - Ты соображаешь, что делаешь?
   - Вы думаете, я писаю в общую воду, да? У меня такая напряженная поза?
   - Нет, конечно, я понимаю, что ты трахаешься, - ответил он, - но и ты пойми: - К этому камню на мелководье очередь.
   Я об этом не подумал. Таких камней здесь было мало. Может и совсем один, другие были на глубине. Если и там так же делать, то не сразу - нужна тренировка. Знаете, как это делается? Одной рукой делаете круговые движения по животу, а другой гладите голову. Так и здесь: движения вперед-назад должны совмещаться с мельтешением ногами, чтобы не пойти на дно.
   - П-простите, я в первый раз.
   - Ничего страшного, - добродушно ответил он. И добавил: - Если встретимся в кабаке, возьмешь бутылку шампанского и все. Только проси холодного, как я люблю. И да:
  
   - Моя вышла на берег, я пойду с ней покурю, а ты можешь пока начать вторую серию.
   - Да я уже все, кончаю.
   - Нет, нет, ты держи, пожалуйста, камень, пока я не приду.
   - Сколько?
   - Пятнадцать минут, не долго.
   - Ладно, только бы она не захлебнулась.
   - Думаю, она уже не первый раз, научилась.
   - Простите, но это оскорбление. По крайней мере, я так могу подумать.
   - Не обижайся, я просто так сказал.
   - Хорошо.
   - Давай, до встречи.
   Конечно, это Марс. На Земле я бы еще два часа ходил кругами вокруг этой приличной дамы. Ясно, что хочет с кем-то познакомиться, но не с первым же встречным. А здесь априори известно, что она до меня пропустила мимо человек семь, а я уже долгожданный. Все просто, а на Земле непонятно. Закомплексованность.
   Здесь меньше давление, и голова работает намного лучше. И я кстати вспомнил, что хотел только окунуться от жара углей, и заодно посмотреть, что это за дама здесь плавает в одиночестве. Но думаю, далеко этот шашлычник не убежал. Куда тут бежать?
   Слегка отвлекшись от основного занятия и беглом просмотре берега я понял, что не все связи в моем рассуждении логичны, так как из шашлычного шатра опять шел дым, и там снова кого-то жарили. Удивительно, неужели жизнь здесь так быстро налаживается. На Земле бы начали разбираться, что, да кто здесь все сломал, искать его - здесь просто:
   - Опять жарим.
  
   Оно и лучше, конечно. Вряд ли тот фраер был шпионом, который сбежал. Хотя поведение его было совершенно необъяснимым. Просто так убежать, куда глаза глядят, не всякий может. Мясник бросил мясо и убежал, сказать кому - обсмеются.
   - Тебе все мало? - раздался голос из-под воды. Нет, она на самом деле иногда незаметно всплывала и дышала, конечно. Как делают пловчихи. Не во всех стилях, но в этом так.
   - Прости, я тоже хотел спросить тебя, вас, точнее, что сколько еще надо, но не как не мог поймать момент, когда вы поднимаетесь на поверхность. Тем более, тут один просил его дождаться.
   - Зачем?
   - Очередь.
   - Ты меня продал ему?
   - Нет, что вы, у них свои. Тем более, вон уже плывут.
   И она пошла на берег так прямо безо всего. Как будто это был нудистский пляж. Я за ней с ее одеждой.
   - Совсем ты меня запутал, - сказала она и оделась.
   Ничего особенного, хорошо еще, что не стала сопротивляться. А потом бы на меня все свалила. Хотя в принципе так оно и вышло.
  
  
  
   Глава 11
  
   - Ты меня не обманешь? - спросила она.
   - Конечно, нет, - сказал я, - мы можем прямо сейчас пройти к мангалу.
   Далее она спрашивает:
   - Ты знаешь, сколько мне лет?
   - Неужели все-таки меньше шестнадцати? - без признаков удивления спросил я.
   - Да-а.
   - Да - нет, или да - да?
   - Скорее, впрочем, ты уже пригласил меня вечером в ресторан, я чё-то забыла?
   - Естественно!
   - Тогда, да. То есть, нет, конечно.
   - Явная марсианка, без выкрутасов не может. Скорее всего, всё абсолютно по Чехову:
   - Дама с Камнем. - Вот проверим ночью в доме, уверен собака там будет обязательно.
  
   В ресторане настроение было слегка испорчено. И не тем, конечно, что официант, высунувшись из-за двери, выдал:
   - Мест? Нет, конечно. - А когда мы заглянули в зал после него оказалось:
   - Пусто. - Вообще пусто. Только на одном столе была табличка, что он будто бы:
   - Заказан.
   - Вранье, конечно, сказала она.
   Но хуже всего было, когда мы все-таки сели. Я навязчиво предложил официанту по пятаку с рыла. Он че-то вроде хотел пробурчать, что обычно мы берем по десятке, но поняв, что я видел уже пустой зал - благоразумно согласился. Дело в том, что я согласился посадить за наш стол другую парочку. Зачем? Кажется, что со знакомым человеком в кабаке не о чем разговаривать, и чтобы было весело, надо с кем-то познакомиться именно здесь. Хотя если разобраться, я и эту знал только так, как Чехов свою:
   - Дама с собачкой - и всё.
   А эта показалась мне на кого-то похожей. Что-то среднее между Клеопатрой и Ириной Алферовой. Нет, нет, она похожа на Графиню из Фиесты, И восходит солнце. Хотя тоже вряд ли. Остановимся просто на Элизабет Тейлор. Правда, немного поскелетистей, но тоже веселая.
   Меняться? Неудобно. Да и тот окунь вцепился в нее, как в свою собственность. А ведь вероятность, что это жена очень мала.
   Ладно, я доволен и тем, что дали. Но часто танцевал с этой Клеопатрой. Ее мужик не препятствовал. Тем более, что все заказы делал я. У него почему-то не было денег. Надо бы догадаться, что он завтра уезжает, и именно поэтому у него нет денег - просто кончились. А я-то только-только прибыл. Но и он, если уж насытился, мог бы и отдать ее мне полностью. Хотя с другой стороны:
   - В последний раз тоже надо отметиться.
   Утром я узнал, что действительно этот парень уже улетает. Но как перейти от одной к другой, если априори это невозможно? Если бы хоть она спала всю ночь, нет, именно всю ночь орала, как будто я доставляю ей небесные наслаждения. Всю ночь одно и то же:
   - Зачем ты это делаешь?! О! Зачем ты это делаешь?! О! - И так много, много раз, и обливалась горючими слезами. Вот окажется, что точно нет шестнадцати. Хотя по внешним признакам у нее было не меньше пяти детей. А те в соседней комнате трахались молча, как муж с женой. В том смысле, что:
   - Сделал дело - гуляй смело.
   Клеопатра тоже сожалела, что всё пошло не так, но и она не знала, как предложить мне перейти на ее сторона. Подруга обидится до невозможности. Да нет, дело даже не в этом, просто я считал, что в эту ночь она мне изменила. Изменила с тем, с кем, оказывается, провела здесь всего неделю. Я думал больше. Честно говоря, я вообще думал, что они живут вместе. Нет, приезжий охотник за головами. Точнее, просто снимал у нее комнату.
   Оказалось все банально, как на Земле.
   Далее, мы опять идем на пляж.
  
   Кто был камнем? Да и собаки тоже не было. Вероятно, это не тот случай.
   Между прочим, сначала я с горя тоже взял билет на самолет. Но увидел здесь же в кассе и ее мужика. А он, как на зло ко мне привязался:
   - Давай выйдем? - Нет, не выйдем, конечно, куда тут выходить, если мы уже вышли из билетных касс. - Выпьем, имеется в виду, на прощанье. Вот оно в чем дело. Окей, хотя лучше бы он просто отвалил.
   И в конце концов, он отвалил. Но не сразу, а сначала за кружкой пива со скумбрией заявил, что никуда не уедет.
   - Пошлю телеграмму:
   - Без содержания. - Понятно. На зло мне.
   - И тем более, - сказал я, что здесь даже нет креветок, одна только скумбрия. Кто только до этого додумался.
   - Где они есть? - спросил он.
   - В Москве.
   - Вранье.
   - Почему?
   - Я не верю.
   - Я тебе говорю: в каждом баре.
   - Не верю.
   - Ты в Москве был?
   - Нет.
   - Я тебе точно говорю в каждом баре одни креветки и пиво - больше ничего. Впрочем, Цыплята Табака тоже всегда.
   - Не верю. Если просто куры - может быть. Но без цыплят.
   Хотел вступить с ним в рукопашный бой, но передумал. Лучше:
   - Уйду, а он пусть расплачивается.
   Так не делается? Да, это, если у него есть деньги. А если нет, то пусть помучается. Но отойдя уже метров на сто, я понял, что совершил большую ошибку, этот окунь, не сможет улететь, так как его заберут в милицию. Хотя, зачем он милиции без денег? Тоже непонятно.
   Но вернулся. Его нет, а официант точит когти у пивной стойки с блокнотом в руке. И так, и так у него ничего не сходится.
   - Кстати, - он кинулся ко мне, - ты заплатил?
   - Мы уже на ты?
   - Прости, но у меня запарка, длинные слова некогда произносить.
   - А он не расплатился?
   - Кто?
   - Хорошо, у меня тоже нет денег. - Дело в том, что я проверил карманы - денег не было. И что характерно: не мог сказать точно, были они, когда мы зашли в бар. Неужели это был натюрлих карманник?! Этого следовало ожидать. Не зря в ресторане у него оказалось только двадцать рублей.
   - Да ничего страшного, - сказал официант, его звали Дима-боксер. Обязательно в каждом кабаке работают не только доценты с кандидатами, но и всегда боксеры. Наштамповали и тех и других слишком много.
  
   Пришлось до темна отрабатывать. Точнее, я просто увлекся чаевыми, что никак не мог остановиться.
   - Чаевые пополам, - сказал в конце смены Дима.
   - За вычетом долга?
   - Забудь про долг. Скорее всего, это бы не ты.
   Оказывается, дело было не в оплате восьми кружек пива и четырех порций скумбрии, а в том, что они искали вора, кто-то взял две коробки только что привезенных креветок. Думали Михаил Сергеевич зайдет сюда, и что-то хорошее, знакомое, как думали ему, здесь обязательно должно быть. И выдали бару две коробки креветок. Пропали. Так естественно. Всё новое очень привлекает не только ворон, но и людей тем более. Нескольких посетителей избили в качестве пытки, потом поняли:
   - Бесполезно. - И за мною уже решили просто проследить. Вышло - я прав.
   - Он не брал, - сказал Дима, и оставил мне в качестве чаевых сто рублей, и еще сто, как он сказал:
   - За беспокойство.
  
   Я пошел на пляж, когда было уже темно. Деньги-то есть, и приключений хочется даже ночью.
   По пути я понял, что собака ночью всё-таки была. Ведь что такое собака? Кто это такой? А это воспоминания о молодости, хочется найти того, с кем можно вспомнить собаку, которая уже умерла. Умерла, как комментарий к этой жизни, но так-то она всегда жива, как тело, которое только и ждет возрождения.
   Как ждет его камень.
   Всё ясно. Значит, всю ночь она изображала собаку. Я ей был нужен только для того, чтобы пробудить в ней старую, бывшую когда-то очень молодой собаку. Я был для нее человеком, точнее, пианистом, пробуждающим в ней любимую песню. Может быть, это был даже Реквием Моцарта. Или Третий Концерт Рахманинова в исполнении Ван Клиберна. Вот она. Оказывается, где собака зарыта.
   - Я так и знал.
   - Что? Ты кто?
   Они втроем сидели у мангала, и как ни в чем не бывало разглядывали меня, как свалившегося с неба.
   - Так вы это, опять е-едите? - спросил я не без запинки.
   - В этом есть что-нибудь особенного? - спросила с южный акцентом одна из них. Это была не Клеопатра, а та:
   - Дама с собачкой. - Я испугался, что забыл, как ее звали вчера, но скоро успокоился:
   - Так как, кажется, и не знал этого никогда.
   Не буду здесь разбираться, редкий это случай, или наоборот:
   - Так всегда и бывает.
   Я не удивился, что они опять едят этого Циклопа. И знаете почему?
   Это были скелеты. Я знал, что так и должно здесь быть, но всё равно удивился. Для интереса я закрыл один глаз рукой, чтобы убедиться:
   - Когда я пьян? - А пьян всегда я.
   В том смысле, что наоборот, я не пью. И так им и сообщил:
   - Я не пью.
   - Боишься, - сказал парень. Внутренним зрением, я конечно, понимал, что это всё тот же мужик. Значит он не улетел. Так бывает? Человек должен улететь, так как у него, как у всех всегда кончается всё хорошее, как-то:
   - Деньги и отпуск, - но назло мне остался.
   Я решил уйти, но как это сделать без скандала?
   - Ну, чё ты молчишь, как бык? - спросил он. К счастью, не пришлось думать, они сами начали.
   Я подошел к столу, взял с чьей-то тарелки мясо, попробовал, плюнул, и бросил назад.
   - Что? - спросила одна.
   - Как? - спросила другая.
   Что скажет он, я не стал дожидаться, ответил, как Чак Норрис:
   - Как вы можете это есть? - и тут же его мордой в тарелку. Хотелось извиниться, чтобы никто не обижался, но мне надо идти. Но он зачем-то встал. Тогда получи.
   И ударил его ногой в живот. Забыл, что я не каратист. И в результате ошибся - нога застряла между ребер. И эта тварь вместо того, чтобы попытаться избавиться от инородного тела в своем скелете, зажал мою ногу своими костями.
   - Попался, который не захотел попробовать нашего Цики, - сказала Дама с собачкой, но как-то безрадостно. Это давало мне хоть какую-то надежду на спасение. - Несите шашлык, я запихаю ему в пасть! - рявкнул этот фиолетовый скелет.
   - Только один вопрос, - сказал я, и не дожидаясь ответа, его задал: - Это чтобы и я стал таким же уродом, точнее, не уродом, а просто скелетом, как вы?
   Они расхохотались.
   - Что я сказал смешного?
   - Ты не видишь нас через Вины, - сквозь смех и слезы, ответила Клеопатра.
   - Отпусти его, Мы, - сказала Дама с Собачкой.
   - Вы знакомы? - спросил я, когда мою ногу выбросили из этого Испанского Сапога. - Мне уйти?
   - Ты зачем пришел? - спросила Клеопатра.
   - Если честно, я не знал, что вы вампиры.
   - Он думает, что мы вампиры, - улыбнулась Дама с Собачкой.
   - Я не то хотел сказать. Зачем вам кровь, если у вас нет мяса.
   - Может быть, нам нужна кровь, когда мы одеваемся в человеческое мясо? - спросила Клеопатра.
   - Зачем? Одевают Вины.
   - Он понял.
   - Я считаю оскорблением, когда ко мне обращаются в третьем лице.
   - К тебе никто не обращается.
   - Именно это я имел. В виду. И да:
   - Как звать этого гуся? - И второй вопрос: почему он не улетел?
   - И третий? - спросила Клео.
   - Третий? Ах, третий! Это уже не вопрос, а ответ. Я вернулся к тебе, потому что думал, его уж нет, или, по крайней мере, он далече.
   - Хорошо. Хорошо, что ты наконец добрался до сути, - сказала оскорбленная до глубины души Дама с Собачкой. - Хочешь, чтобы он исчез? Убей его.
   - В-вы с этим согласны? - неуверенно спросил я Клеопатру.
   - У меня нет выбора.
   - Нет. И знаете почему?
   - Да, понятно, вы думали, он уехал, обрадовались, а он опять тут, вернулся. Я бы и на самом деле один с вами справился. Но сейчас, я думаю, что найду к нему подход.
   Но опять забыл, что это Марс, и даже такие скелеты, как этот приезжий гусь, получают оттуда информацию. Так и сейчас, он, оказывается, уже знал, что я хочу, как обычно:
   - Сделать ему болевой из стойки. - И провел мне прием Из гнезда кукушки. Как? Просто отступил назад, как будто выпал из гнезда, нечаянно, как птенец. А я упал перед ним, как перед пустым местом.
   Дружный и веселый смех сопровождал как мое падение, так и мой подъем.
   К счастью, он не наступил мне на горло. Иначе мне могло показаться, то это дежавю, а следовательно, тот первый киллер не убит, а опять появился здесь в новом образе. Так можно бесконечно их валить, а толку? Никакого.
   Я разозлился и сказал, что сейчас:
   - Разметаю всех скелетов.
   Но понял:
   - Без поддержки сверху - мне не победить.
   Вины синели на горах. Так-то они были фиолетовыми, но не могу выговорить. Я хотел даже погрозить им пальцем, но вдруг понял, что получил письмо, которое подтверждало мои тайные мысли, мои надежды, и слово это:
   - Беркер. - Значит не зря я хотел их разметать. Жаль Клео, я ведь так ее и не трахнул.
   - Ты мне понравилась с первого взгляда, - сказал я. И получил ответ:
   - Я всем нравлюсь. - Но это ответила не Клео, а Дама с Собачкой.
  
  
  
   Глава 12
  
   В конце концов, я разозлился и сказал прямым текстом:
   - А я хочу с ней. - И она заплакала.
   - Зачем девушку обижаешь, джигит, а? - опять влез этот синий. Точнее:
   - Фиолетовый. - Я так и сказал:
   - Ну, че ты все лезешь-то, а, Филя?
   - Почему Филя? - удивился он. А голова-то хотя и работает, но не очень, не очень. Я опять погрозил ему пальцем:
   - Потому что Филя - это значит фиолетовый.
   - И оба с большой буквы? - спросил он.
   - Вот и видно, мил человек, что ты не с Земли, а натюрлих Марсианин, как говорится:
   - А я читал. - Но слышать звон - это еще не значит знать точно место, где зарыт клад.
   - Клад?
   - В данном конкретном случае имеется в виду чисто место, откуда он раздается.
   - Откуда он раздаё-ё-т-ся! - прокрякал Филя, чтобы разозлить меня посильнее. И добился, как говорится, своего:
   - Я стал зверем. - В данном случае, медведем. А это и есть - если кто не знает - Беркерсиер. Чем он отличается от обычного человека? Вот в данном случае, я без единого удара, а просто из-за того, что очень разозлился, заставил их одеться. Да вот так, ни больше, ни меньше. Они стали, как я:
   - Мясными. - И тут же я провел Дэмет. Ну, этому нелетающему гусю.
   - Однако, - сказал он и с трудом, облокотясь на коленку Клео, поднялся. Он даже ощупал себя, желая убедиться, что весь уже в мясе.
   Тем не менее, хотел провести мне прямой в голову. Реакция, как у настоящего беркерсиера. Примерно такая же разница, как между Матфеем и Иоанном, в 4 раза. Например, если вы подняли ногу, я то уже и другую ногу, и две руки.
   И я сделал эти четыре движения, пока он один раз промазал. Прохожу вперед и поворачиваюсь задом - это одно движение. Второе:
   - Бросок через спину. - Где еще два? Одно было сделано, когда я, повернувшись, еще подсел под него. А четвертое - во время броска уже было изменено направление движения. Для чего это делается? Клиент уже во время полета понимает, что попался - всё, картина Пикассо - Авиньонские девицы, за которой можно повеситься - и пытается трепыхаться, хотя и только мысленно. Но это может привести к падению не на спину, как положено при Чистой Победе, а на бок, а это что? Так только Коки-Наки, а нам нужно чтобы такой гусь улетел туда, где даже раки и то не часто зимуют. Поэтому направление движения слегка меняется. Например, вы бежали к входу в гроб, а попали наверх, но потом всё равно спустились и поняли. Что? Всё. Вы бы поверили, что это:
  
   - Победа. - Более того:
   - Чистая победа.
   - Иппон, - сказал я.
   Обе дамы привстали со своих кресел, и согнулись, чтобы получше рассмотреть, что это за иппон. Причем, что характерно:
   - С открытыми ртами. - И знаете почему? Великолепно проведенный, с большой, сто восьмидесятиградусной амплитудой, бросок? Я тоже на это надеялся. Но, скорее всего, их удивил японский коврик, который остался лежать на том месте, куда я его бросил.
   - Это он? - с ужасом спросила Клео.
   - Это не он! - тоже промолвила со страхом Дама с Собачкой.
   Даже я засомневался, что такой гусь мог превратиться после броска Через Спину в такой великолепный коврик. Я нагнулся, чтобы свернуть и взять себе на память, как трофей. Как говорится:
   - Если уж вам удалось возвратиться не на щите, то неплохо взять и коврик подмышку. Тем более, если он на самом деле японский. Мей би, это даже лучше, чем Адидас или Монтана. Да я уверен, что лучше.
   - Подари его мне, - сказала Клео. - Пожалуйста.
   - Я тоже такой хочу, - запричитала Дама С. Так просто короче. И добавила: - Тем более, ты мне ничего не дал за прошлую ночь.
   - Ты только недавно, сказала, что не знаешь его, - Клеопатра показала, как один политтехнолог большим пальцем на меня, а мизинцем на Даму С. И что характерно, как любил повторять Сергей Юрский:
   - Одной и той же руки.
   - Я уже имею к нему, практически родственные отношения, а ты фактически просто Незнакомка.
   - Незнакомка, моя Незнакомка! - запел я, а Дама С тут же опять расплакалась. Пришлось принять решение отдать коврик ей. Но Клео попросила:
  
   - Еще одно слово!
   - Да, конечно, говорите, пожалуйста.
   - Мы кинем жребий.
   - Будете драться?
   - Я согласна, - ответила С. Я уже так называл Даму с Собачкой, Даму С. Короче. Дело развивается не только быстро, но с явным ускорением. Да, ради бога.
   - Если останетесь калеками, я вас не возьму. Мне уже эти метаморфозы Овидия надоели.
   - Я очень полюбила твой любимый прием, - сказала Дама С, и этим сообщение сбила с толку Клеопатру. Эта заманчивая дама подумала, что сейчас будет проведен бросок Через бедро с захватом, который я и провел только что Японскому Коврику. Хотя и сомневаюсь, что это он. Но похож, похож. Чем? Такой же плоский, и без денег. Хотя надо обязательного его потрясти, прежде чем его дарить окончательно. И провела она Дэмет:
   - Удар в падении по ногам, как Жан-Клод Ван Дамм чемпиону по боксу в тяжелом весе афроамериканского происхождения. Несмотря на то, что любил очень он ее. Кто кого? Кажется, я это говорил уже раньше.
   Клео не успела даже упасть. Сложилась пополам, и легка мирно. Можно было подумать, что:
   - Навсегда. - Нет, это был не коврик. Это было то, что называют стулом.
   Вот так, без предупреждения, не поверишь своим глазам. Тем более, сделано, как будто специально. Я так и сказал это толстухе Даме С:
   - Ты это сделала нарочно, чтобы я не мог взять ее с собой?
   - Прости, но я ни о чем таком не думала.
  
   - А думать надо, прежде чем совершать безвозвратные мероприятия.
   - Это понятно, но я так хотела победить, что ни о чем другом уже не думала.
   - Хорошо, но я понесу коврик, а ты этот стул.
   - Наоборот.
   - Ах, вот так! Можно бы сменяться еще при жизни.
   - Просто коврик легче. А так-то я люблю тебя. Более того, посвящаю эту победу тебе лично, - добавила она, и подняла стул над головой. Он грохнулся о Марс. Это был бросок даже лучше прежнего:
   - Стул развалился на все свои составные части.
   - Так его легче будет нести, - сказала ЭС, - тем более, если ты продолжаешь настаивать на совместном путешествии по бескрайним просторам этой бесплодной Аравийской Пустыни.
   - Тебе моя помощь не нужна, чтобы стать полным уродом, да? - Нет, я придержал эту мысль для другого случая, тем более это была она, а не пресловутый мэн, Джек Николсон. Вообще на месте этого Милоша Формана я был взял его и на роль не только Кукушки, но и Моцарта. Как говорится:
   - Если бы эти пуэрториканцы что-нибудь знали - они не были бы пуэрториканцами.
  
   Она предложила вместе продолжить путешествие. Как говорят некоторые красивые вричихи:
   - Убейте кого-нибудь и приходите ко мне.
   - Я боюсь плавать по морю, где водятся такие большие акулы, как эта, которую вы только что ели.
   - Это океан. Только не говори: тем более, - добавила она.
   - Тогда: тем не менее. И да: а как же твой дом?
   - Это хибара, где нет, и никогда не будет газа. А нефти - тем более.
   - Значит, ты надеешься со мной разбогатеть?
   - Ну-у, да. Ты не против?
   - Конечно. Пожалуйста.
  
   - И знаешь, что, встань у пулемета, - сказал я, когда мы вышли из этой баклуши, которую я и принял сначала за баклушу, а это была лишь скрытая бухта, может быть даже фьорд, если здесь бывают фьорды. Хотя если рассуждать логично:
   - Если есть - значит бывают.
   - Прости, но зачем?! - воскликнула она, - никого нет.
   - Когда будут - ты уже ничего не успеешь сделать.
   - Почему?
   - Потому что ты труп.
   - Я?
   - Будешь, всегда будешь считать себя на Празднике. Мы на работе.
   - Хорошо, но не целый же день? Больше шести часов я работать не буду. И знаешь почему? Не хочу. Принципиально. На Земле, да, пусть будет восемь, а здесь, точнее, а сюда, мы прибыли не для ухудшения, а для улучшения жизни, правильно?
   - К-как ты сказала? - Я сел на палубу, и ничего не смог с собой поделать: схватился за голову.
   - Прости, но я проговорилась, - мягко сказала она, и добавила: - Да я с Земли. А ты думал, с Марса?
   - Нет, сначала, да, я думал, ты с Земли, естественно, но тогда, как они, - я снял одну руку с головы, - могли так беспрецедентно превратиться в коврик для битья и в стул, который вообще неизвестно, зачем нужен на корабле.
   - Может они марсиане, да, но я с Земли.
   - Нет, - сказал я, - я люблю марсианок, если только они не с прибабахом.
   - А я с прибабахом.
  
  
   - Так ты тоже, значит, марсианка?
   - Шучу. Надеюсь, ты не посчитаешь за прибабах, если попрошу тебя поймать мне рыбу?
   - Большую, большую? - для смеха спросил я.
   - Семи кило будет достаточно, - ответила Эс.
   - Здесь нет холодильника.
   - За день съедим.
   - Тогда мне кило - не больше - а ты будешь есть всё остальное.
   - Окей, ты сказал.
   - Неужели ты съешь шесть.
   - А там костей-то сколько!
   - Ладно, посмотрим, - сказал я, и закинул спиннинг с блесной величиной с ладонь.
   - Не мала рыбка? - спросила она.
   - Не на слона же брать?
   - Мне кажется, я бы съела и слона, - сказала она, и погладила себя по большому животу. Ну, о животе я уже говорил, не буду особенно распространяться.
   - Мы вроде не эта, - сказал я, - не трахались еще здесь, почему такой голод?
   - А ты не видел, как я двух этих леопардов уложила, - риторически спросила она. И кстати села на одного из них, а на другого поставила ноги.
  
   - Ничего нет?
   - Нет, надо было насадить живца.
   - Сказал бы сразу.
   - У нас есть живцы?
   - Щас. - И она отрезала спецназовским зазубренным кинжалом рыбину с руку до локтя. Откуда? От коврика, который даже пискнул во время этой операции. Или это мне показалось? Как говорится:
   - Кто-то что-то сказал, или мне показалось?
   - Думаешь на этот пластилин можно кого-то поймать? Он вкусный, что ли? Ты не пробовала? - И я его закинул.
   Почти тут же началась поклёвка.
   Одна большая рыба сорвалась, но другую я уже тянул к берегу.
   - Только смотри, чтобы не сорвалась, - причитала она. - Только бы не сорвалась. Как ты думаешь, сколько в ней кило?
   - Что значит, кило? - не понял я. - Но тут же добавил:
   - Ах! кило. - Десять.
   - Десять вряд ли. Семь, я думаю.
   - Почему?
   - Ты уверенно держись удочку. Десять тебе бы не удержать.
   - Мне бы не удержать? А кому удержать, спрашивается?
   - Ну-у, не знаю-ю. Может быть, я попробую?
   - Я сам справлюсь.
   - Нет, ну, пожалуйста, моно?
   - Что?
   - Можно, я спрашиваю?
   - Моно, но не нуно, - улыбнулся я, но она только разозлилась:
   - Дай мне удочку, я тебе сказала!
   - Нет.
   - Дай, дай! - она обняла меня сзади. - И да: я не буду есть рыбу, если буду знать, что не я ее поймала.
   - Брось, брось - мы одно целое.
   - Ты это сказал? Ты это сказал! - Она заплясала вокруг меня. В буквальном смысле. А так как с одной стороны ничего не было, кроме воды, она туда и свалилась.
   Я перегнулся через борт и сморозил глупость:
   - Тебе помочь? - Хотя и так было ясно, что помогать надо, она несколько раз ушла под воду, не успев даже слова сказать, только так:
   - Гав, гав. - Но не по-собачьи, а по-человечески, без жалобных просьб, а как настойчивое требование:
   - Прыгай и ты.
   - Спасибо, я в океане плавать не умею. - Но бросил ей спасательный круг.
  
   В конце концов, она оказалась опять на палубе. Я хотел накинуть ей на плечи свою теплую рубашку, или сходить за ее халатом, но она помотала головой, и сказала, что ей сейчас и так будет тепло.
   - А именно? - решил уточнить я. И добавил: - Стул, что ли электрический.
   - Коврик, - ответила она, - теплый.
   Я хотел спросить, кто у нас здесь Коврик, а кто Стул, но не стал жаловаться на свою память, так как понимал, что нахожусь в стрессовой ситуэйшен. И не зря: она предложила ловить сетью:
   - Или хоть неводом. - И добавила:
   - Я видела там Заводь.
   - Вот из ит - Заводь? - спросил я, потому что не понимал, где ее тут искать.
   - У меня бинокулярное зрение, - ответила эта дама, - я с воды заметила ее. Да, да, там есть остров.
   - Если бы Там был остров, я бы увидел его.
   - Ты не мог его увидеть. И знаешь почему?
   - Естественно.
   - Но ты не знаешь почему. Он под водой.
   - Так это эта, как ее?
   - Нет, это он, Большой Барьерный Риф.
   - Как в Австралии?! - очень удивился я.
   - Что такое Австралия? Там живут людоеды?
  
   Эта была очень опасная рыбная ловля. На отмели действительно был глубокий канал, на сколько глубокий я не знаю, но дна не достать.
   - Заходи, заходи дальше, - сказала она.
   - Я и так уже один раз упал в эту Заводь, боюсь.
   - Если что - держись за Невод.
   - Такую рыбу, между прочим, - сказал я, - есть не захочешь.
   - Мы можем прямо сейчас договориться, что ты есть не будешь. Шучу, на тебя и так записан только один килограмм.
   В конце концов эта семикилограммовая рыба попалась.
  
   - Если бы у нас были весы, - сказала она, - я бы поспорила, что в ней даже восемь.
   - И?
   - Мы могли бы разыграть этот один килограмм. А впрочем, нет, придется отдать его этим оглоедам.
   - К-кому? - не совсем понял я. Она наступила на коврик, и шлепнула по стулу.
   - Я не уверен, что они будут есть рыбу.
   - Нет, разумеется, просто так не будут, надо ее правильно приготовить.
   - Как? на пару.
   - Смеешься?
   - А как?
   - Только на отрытом огне, и после хотя бы часового маринования.
   - Час не мало? А с другой стороны: зачем ее мариновать, ведь она и так свежая.
   - Для вкуса, балда, - ответила она, и стукнула меня по голове большой деревянной ложной.
   Она сделала из рыбы филе, и заставила меня месить его ногами вместе с темным виноградом.
   - Неужели здесь такая жесткая рыба? - удивился я.
   - Ты даже не представляешь. Впрочем, лучше наоборот, представь себе, ну кого, хотя бы этот Коврик, вот такая и эта рыба.
   - Тады ой! И да: тогда зачем мы столько мучились, можно бы съесть его.
  
  
  
   Глава 13
  
   - Стратегический запас.
   - Ты очень дальновидная, честно.
   - Поцелуй меня.
   - Потом.
   - Сейчас.
   - Может лучше я тебя трахну.
   - Может я тебя.
   - Что-то мне знакомое так-так. Нет, а с другой стороны, она мне, конечно, должна. Как я ее трахал, как я ее трахал тогда в деревянном склепе на холме! Как она плакала всю ночь от счастья.
   В общем слопала она все свои семь кило, и смотрит, как я давлюсь своим килограммом, а эти вообще ничего не ели. Куски рыбы на приличных тарелках с зелеными и красными водорослями так и стояли перед их ртами. Хотя:
   - А где они, рты-то? - Не смешно. И знаете почему: я периодически оглядывался, чтобы не пропустить момент, когда они начнут есть. Ибо возникает естественный вопрос:
   - Как?! - И дооглядывался. Однажды - это было уже в десятый раз, когда я обернулся - обернулся, а рыбы-то уже и нет. И что самое интересное:
   - Именно на моей тарелке.
   - Так не делается, - сказал я разочарованно. - Если ты не наелась, мы могли бы поймать еще, хотя, конечно, после обеда заниматься этим трудоёмким занятием проблематично. Можно бы у них съесть, - я показал пальцем назад, - всё равно стоит, как на поминках. Но там уже ничего не было.
  
   - Ты меня отвлекла, и я не успел посмотреть, как они едят.
   - Прекрати меня злить. Хотя немного можешь, у меня уже проходит чувство голода. Я прилягу на шезлонге, а ты нарисуй мне картину и прочитай стихи какого-нибудь Бродского.
   - Я не помню.
   - Своими словами.
   - Да? Хорошо. Итак: Бродский, Бродский, почему ты умный, а мы дураки?
   - Это так переводится?
   - Да.
   - Теперь, пожалуйста, картину.
   - Мою любимую?
   - Изволь.
   - Тебя может хватить Кондрат.
   - Пусть. Я люблю, когда меня хватают.
   И я нарисовал. Как умел. Пикассо, наверно, тоже писал, как умел. Она на это время, пока я писал, прикрыла глаза. А когда открыла, то упала с шезлонга на палубу. Правда, сначала поднялась, а потом рухнула, как подкошенная. И, что характерно:
   - Лбом о палубу.
   А этот прожорливый коврик забыла положить рядом. Ну, и, как говорится, Кондрат тут как тут.
   Смотрю не дышит абсолютно.
  
   Вообще-то некоторое чувство облегчения было:
   - Может бежать?
   Чё-то мне кажется не я здесь играю Первую Скрипку. Все так и лезут вперед, как за Зарплатой до или после референдума. Ну, а почему бы не платить:
   - Есть всё равно надо.
   Вообще тут прошла довольно странная информация, в том смысле, что:
   - Скоро придется кормить и покойников. - Спрашивается, зачем? Но самое главное: Чем? Тут и самим не всего хватает.
   И был ответ:
   - Если хотите, чтобы они когда-нибудь ожили.
   - Вот когда-нибудь?
   - Нет, нет, уже скоро.
   Ладно. Но чем? Если сейчас скажут:
   - Тащи всё самое лучше - будет очевидно:
   - Это Подстава. - Но нет. Лучше:
   - Несите Коврики и Стулья.
   Я не ослышался? И с легким сердцем я высадил их на первом острове в океане. И что характерно, вместе с так и не пришедшей в сознание Эс. Нет, а действительно:
   - Вдруг она умерла. - Да, нет, скорее всего умерла, конечно. После Авиньонских Девиц не выживают, включая самого Пабло. Вот Портрет, про который он поет, что, мол:
   - Остался! у меня на память от тебя, Портрет, Твой Портрет работы Пабло Пикассо, - это и есть его натюрлих личность. Человек не Двуличный, как обычно, а Четырехличностная Личность. Говорят, их пять, но пятый это я.
   Нет, нет, очень хорошо придумано, не в пример Булгакову:
   - Про валюту ни слова. - Только забытые вещи.
  
   Её я хоронить не стал, конечно, это не Земля - Марс:
   - Вдруг она живая, и только кажется, что умерла.
   Пусть живет здесь в одиночестве, как Калипсо, и ловит одиноких путников для удовлетворения их неутолимых потребностей в секшэн революшэн.
   Со стороны моря их не было видно, здесь росли кусты черной смородины и даже немного голубики. Но голубика маленькая, поэтому в целях конспирации, что она есть, что нет - всё равно, а вот смородина и других лопоухие деревья делали этих ребят недоступными вездесущему взору путника, вечно ищущего каких-нибудь наслаждений на море, так как на самом море их нет абсолютно, ибо:
   - А баб на шхуну не берем! - Вот моему уровню сознания недоступен этот парадокс:
   - Чуть что:
   - Кто куда, а я уплываю вместе с Куком в Австралию. - А как увидели остров с дикими, можно сказать, дамами, а все:
   - А мы здесь жить будем. - Как будто нельзя жить в Англии.
   А вот получается, что нельзя. В Австралии, где нет никого, кроме Аборигенок неизвестного происхождения - можно.
  
   Я уплывал со стихами: Стихи Тимофеевского из передачи Ивана Толстого про Толстого:
   - И выпить не дурак.
   К счастию у меня с собой было. А к несчастью подать было некому. Я плыл, стоял у штурвала и мечтал о даме, коротая работала бы у меня пулеметчицей и одновременно подавала коктейли со льдом, обернутые для терморегуляции полотенцем с разными птицами, как-то:
   - Сороками, летучими мышами, и другими воронами. - Почему, спрашивается, я не выбираю каких-нибудь райских птиц? Просто я их никогда не видел, поэтому я их не могу и вспомнить.
   Штурвал не был закреплен, когда я спустился в кубрик, чтобы приготовить что-нибудь в стиле Черной Мамбы. А именно:
   - Со льдом, виски и белым манговым ликером. - Но, разумеется, без яда. Удивительно, но миксер работал, наверное, от каких-то специальных солнечных батарей.
   Я вернулся на палубу, и закрепил штурвал, но не для того, чтобы идти в правильном направлении, а просто, чтобы не мельтешил перед глазами. Хотелось решить вопрос:
   - Был ли среди оставленных мной на острове мумий враг? - Или вот так просто: как встретились - так и разошлись, как в море корабли. Только один пошел дальше, а другой пошел на дно. Так-то вроде все они были хорошие ребята, и если на кого я и мог думать, что он Засланный Казачок, то это мужик, который так и не успел улететь в свою Москву. Хотя:
   - Кака тут Москва? - Так только наверно символический символ. А с другой стороны:
   - Кант - он и на Марсе Кант:
   - Место, где нас нет принципиально отличается от Другого Места, где мы, собственно, и находимся.
   С другой стороны:
   - А какая разница? - Разница есть, так как могут ударить в тыл.
   Я-то думаю, что уничтожаю врагов, найденных мной на островах в океане в порядке общей очереди. С другой стороны, можно ли про поверженных врагов сказать:
   - Иногда они возвращаются? - Скорее всего, да, но если и на Марсе также, то это очень печально. Вряд ли удастся получить в качестве подарка к выходу на пенсию:
   - Старый катер, Пятницу и людоедов, чтобы возить их на этом катере на рыболовецкие прогулки, и отучать таким образом от неправильного поведения и дурных замашек.
   Чем они только платить будут непонятно. Я спустился за второй Мамбой. И тут как раз телетайп отстучал мне следующее направление движения:
   - Отбить нападение студентов института.
   - А само направление? - спросил я. Но как говорится, утра вечера мудреней, только я вышел на палубу стало ясно: корабль движется к берегу, и хотя на пристани в отличие от Форреста Гампа я никого не увидел, всё равно, как он прыгнул с борта, и поплыл сам. За каким, спрашивается? Как другу военных лет обрадовался Форрест Гамп, хотя и безногому, так я обрадовался берегу, как другу. Я думал раньше, что его придется искать очень долго.
  
   На всякий случай я взял с собой только оружие нейтрального поражения, а именно:
   - Коктейли имени Клары Цеткин и Розы Люксембург.
   - Хай, - сказал я хозяину дачи, который в это время писал что-то в тетради про снег падающий за окном. Имеется в виду, в его мечтательном сознании. Здесь был приятный вечер.
   - Будешь? - спросил я. - Ибо не все здесь коктейли Клары и Розы, есть две Черных Мамбы. Одна, как обычно, с манго, другая, впрочем, тоже.
   - Какую?
   - Да мне все равно, - ответил он, и добавил: - И знаете почему?
   - Нет.
   - Я не пью.
   - Вы, наверное, не в курсе, - сказал я, - но сейчас будет бой.
   - Да? По этому поводу мы должны выпить, что ли?
  
   - Мы должны быть в форме.
   - Бой? - переспросил он, и добавил: - Но я не Марк Бернес. Может быть, к сожалению. - Но все же поинтересовался: - Мы будет защищаться одними коктейлями? В том смысле, что пулемета у нас нет, что ли?
   - Не думаю, что все настолько серьезно.
   Он выпил даже не пересев ко мне на диван, так и остался за столом с листом А-4 - остальные толстой пачкой тоже готовы были ринуться под его лапы, как под танк.
   - Если вы не хотите пересесть на диван, то хотя бы заложили перо за ухо.
   - Вы находите? - и он на самом деле положил ручку себе на ухо.
   - Наверное, хочет посмеяться надо мной, - подумал я.
   Только мы сделали по паре глотков - он согласился только когда понял, что Мамбы холодные, со льдом - как начался штурм.
   - Вот из ит? - спросил он. - Неужели, действительно, штурм.
   - Не бойтесь, Док, - сказал я, - это новобранцы.
   - Вы думаете, мы с ними справимся?
   - Однозначно. Берите коктейль Клары Цеткин, а я возьму Розу Люксембург.
   - Она лучше?
   - Почему обязательно Она лучше?
   - Ну-у, всегда выбирают Лучшее.
   - На этот раз будем считать, что они одинаковые, вы согласны?
   - Я согласен, если эти штурмовики только студенты литинститута. И знаете почему? Их довольно много, а нас только двое.
   - Но со студентами-то мы, надеюсь, справимся?
   - Именно поэтому я и согласился. Нет, не потому, почему вы могли подумать, но во-первых, не хочу наносить им большой урон - дети, а во-вторых, не могу надолго отвлекаться.
   - Вы пишете вторую серию Доктора Живаго?
   - Нет, но дел всё равно хватает.
   - А именно?
   - Вот сейчас жара, а у меня нет импортного кондиционера. Более того, нет даже мощного вентилятора, так только был настольный трепыхало, но он сдох. Умер, как мышь без сыра.
   - Какой он любил? Дор Блю? Мне кажется, он всегда пересоленый.
   - Вот-вот, вы совершенно правы: всем нужно одно и то же. Вы поняли?
   - Понял ли я? Сейчас подумаю. Холод? угадал.
   - Да, и вентилятор, как и сыр Дор Блю любят холод. Слишком сильная жара им не по силам.
   - Вентилятор, к сожалению, нельзя посолить капитально, как Дор Блю, чтобы пожил подольше.
   - Вот в этом вы совершенно правы.
  
   Он бросил Клару, я Розу. За окном не заиграла гармонь, но какие-то мыши запищали. Тем не менее студэнтэн литэн продолжали кидаться чернильницами.
   - Им бы писать и писать, а они какают, - выдал резюме будущий лауреат Нобелевской Премии. Хотя я не уверен, что ее уже у него не было. А с другой стороны:
   - Чтоб я так жил. - В том, смысле, уехал бы давно на остров, подаренный ему Эрнестом Хемингуэем.
   Но тут-то я как раз и понял, что:
   - Потому и не уехал, что находится в осаде.
   - Вот она Троя, - сказал я.
   - Что, простите?
   - Это Троя, ты Приам, а я Ахиллес.
   - Может наоборот, я Ахиллес, а ты Гектор.
   - Я Гектор? Разве они были вместе?
   - Иногда приходится.
   И мы бросили еще по одной Кларе и по одной Розе.
   - Писк возобновился.
   - Им бы строить коровник в деревне, а они здесь, штурмуют зимний.
   - Летний.
   - Тем более.
   - Я бы сказал, что лучше всего им писать.
   - Что?
   - Хотя вы правы, они думают, что вот сейчас они и пишут, и поэтому взяли с собой побольше чернильниц.
  
   Мы бросили по последней Розе и Кларе и пошли в контратаку. Вылезли из окон, а там никого! Фантастика, только что были, а уже нет.
   - Куда делись? - спросил Нобель. А почему бы его не звать так, если других я здесь не знаю.
   - Вон, - показал я пальцем, - мышь.
   - Это крыса.
   - Крысы не бывают такими маленькими.
   - Ну, хорошо, пусть будет по-вашему. Будем ловить мышей.
   - Но как?!
   Я почесал затылок.
   - Вам надо завести, кота, мой друг.
  
   - Вот из ит кот? - спросил он. И добавил: - Его надо держать на цепи?
   - Наоборот, вы оцепите свой садовый участок цепью, а по ней пропустите ток.
   - А при чем здесь ток?
   - Вы слышали хоть когда-нибудь о Коде Войнича?
   - Не думаю.
   - О коде Цезаря?
   - В том смысле, как он мог смотреть кино - танец гетер имеется в виду в прошлом и назывался:
   - Кино? - и одновременно сочинять трактаты, и слушать рассказы провинившихся легионеров о походах по борделям.
   - Вот теперь мы добрались до сути, - сказал, Док, и добавил: - Первое, в последнем слове, а именно Док, заменяем одну букву на букву Т, получаем в результате слово Ток, но с большой буквы, так что можете не задавать вопрос, почему сразу нельзя было более внимательно рассмотреть слово ток, ответ:
   - Оно с маленькой буквы.
   - Что же, по-вашему Кот - это есть Ток? - как-то даже обиженно спросил Нобель.
   - Не совсем так, милый доктор. И знаете почему?
   - Почему? Потому что э-э-э.
   - Почему Э? Вы даже меня запутали. А да:
   - Не Кто - это Ток, а Ученый, понимаете? ученый Кот - это и есть Ток. Точнее, наоборот:
   - Ток - это и есть Ученый Кот.
   - Друг мой, это вам надо было давать Нобелевскую Премию, а не мне.
   - Да нет, нет, и вам тоже.
   - Я не понимаю, за что?!
   - Вы рассказали в Доке, как происходил Контакт с Марсианами.
   - Вы правы, но только со злыми марсианами, которых сбросили с Марса к ним туда, на Землю.
   - Это хорошо, что вы понимаете, Док:
   - Мы сейчас не на Земле, а на Марсе.
   - На Марсе? Я так и думал.
   И мы начали пропускать Ток по Цепи. Но перед тем, как включить многие запищали.
   - Теперь ясно, что они здесь только скрывались в норах.
   - Включать? - спросил я.
   - Давай спросим, что они хотят.
  
  
  
   Глава 14
  
   Многие мыши - да нет все мыши - попросили выбросить их в розовые кусты, которые росли За забором. Только один наиболее любознательный, а точнее, наглый спросил:
   - А как узнать, что Кот уже идет по Току.
   Многие на него зашикали, а некоторые так даже стали тихонько кусать за жопу и за хвост.
   В конце концов, мы решили брать их за хвосты и поочередно бросать через забор. Но вот этот, который хотел узнать секретную информацию о хождении Кота по Цепи Кругом, попытался меня укусить на прощанье.
   - Наверное начальник оперотряда у них.
   - Да-а.
   Мы в честь праздника выбросили и его. Но вероятно Док не добросил его до Котовой Цепи.
  
   Но, видимо, этот злобный парень не зря расспрашивал об устройстве Зеленого Дуба и его Лукоморья. И понял, что можно прорыть:
   - Подземный Ход.
   Он набрался наглости и пощекотал мне пятки.
   - Чё? - спросил я, думая, что еще сплю. И тут узнал его, хотя он был больше того крысенка, которого мы последним выбросили за борт нашего Ковчега. Где-то мне по плечо. С жиденькими рыженькими волосами.
  
   Я потягиваясь вышел во двор, где он меня ждал.
   - Ч-что ты здесь делаешь? - спросил я, и посмотрел по сторонам, чтобы узнать, сколько их еще здесь. Оказалось, он один. - Так, что ты хочешь? - спросил, и даже не добавил слово, которое хотел добавить. А именно:
   - Сволочь.
   - Набить бы тебе морду, - почти ласково промолвил он.
   - Ты как пролез сюда?
   - Прежде чем тебя убить, хочу узнать, где у нас течет.
   - Окей, я прорыл Подземный Ход.
   - Еще один вопрос моно?
   - А именно?
   - Почему вы атакуете Дока?
   - Приказ. Знаешь, как бывает:
   - Дан приказ идти на Запад.
   - Вот вы и пришли?
   - Да, благо, что он оказался недалеко. Впрочем, здесь все только и ждали этого приказа.
  
   Он, не прыгая предварительно, решил провести Прямой в голову.
   - Боксер, - не спросил, а просто резюмировал для себя.
   - Есс, есс, - ухмыльнулся он. А я сказал:
   - Вы в курсе, что я ликвидатор боксеров?
   - Нет, а должен?
   Я провел Переднюю подножку, но он извернулся и упал на живот. Точно боксер.
   - Видно, что тренировался, - сказал я.
   - Давай выйдем, - сказал он. - Обещаюсь, будем драться один на один.
   - Здесь тоже неплохо, - заметил я, пытаясь понять, зачем ему надо, чтобы я вышел с ним за забор. - Я отключу Кота, а Господа Сочинители опять пойдут в атаку?
   - Нет. И знаешь, почему? Нет смысла - Литэн Коктейли имени Шолохова закончились.
   - Вот так Просто по простому закончились?
   - Здесь на меня давит местность, - подвел он резюме. - Ваш Ученый Кот наводит на меня Магнитное Поле.
   Прижатый логикой я вынужден был согласиться, но не полез под землей, как он предлагал, а открыл ворота, предварительно, естественно, дав возможность Коту отдохнуть.
  
   Их было восемь. Они не стояли в ряд, но живо обсуждали, только что проведенные ими военные действия. А именно:
   - Старались доказать самим себе, что они победили. - И очень удивились, что вот этот злобный крысенок решил доказать свою победу еще раз и поставить точку. Хотя были и такие, кто говорил:
   - Зачем?
   - Придем еще.
   - И не раз.
   - Будет повод.
   - Нет, - сказал боксер, - я как будто купил арбуз, но из чувства приличия поделился. А тянущее чувство голода осталось. Ну вот я не могу не - слово на букуву е с предлогом в и ъ знаком - ему и всё! - Маленький фюрер показал на меня пальцем.
   Он даже не успел произнести последнюю Ё, как я провел Подхват под обе ноги. Многие упали. Остановка сломалась. Хотя и была железная.
   Но боксер встал и побежал на меня, как будто имел в руке меч-кладенец. Я лег на землю. Но вместе с ним, и - вот чего он не ожидал - запустил снизу торпеду, которая подняла его задние лапы к небу. Оттуда он спустился уже лежа на спине, и что характерно:
   - Головой в обратную сторону.
   - Готов, - резюмировал один из его сподвижников. И все посмотрели не на меня, а вверх, на синеющие где-то Вины.
   И что самое удивительное, вот этот меч-кладенец торчал у него из груди. Уже за забором, включив Кота, я понял, что скорее всего ошибся, это был не меч, а просто труба от развалившейся металлической остановки.
  
   - Не хотите ли прокатиться со мной, Док? - спросил я его утром, утрамбовывая рюкзак с провизией.
   - Вы думаете, Кот сам посторожит это опасное место?
   - Есть ли смысл его вообще сторожить?
   - Но Кота, надеюсь, мы возьмем с собой.
   - Само собой.
   Где-то уже в открытом море, я попросил его послушать мои стихи.
   - Ваши любимые?
   - Да.
  
   Никого не будет в доме,
   Кроме сумерек. Один
   Зимний день в сквозном проеме
   Незадернутых гардин.
  
   Только белых мокрых комьев
   Быстрый промельк маховой.
   Только крыши, снег и, кроме
   Крыш и снега, - никого.
  
   - Это ваши стихи? - спросил Док.
   - А чьи еще это могут быть стихи? - усомнился я.
   - Я думал, мои.
   - Ну, знаете, Док, нельзя все стихи приписывать себе.
   - Почему?
   - Потому что кроме вас существуют другие поэты.
   - Например?
   - Их имя велико - это:
   - Это Читатели.
   - Тогда получается, что и я только Читатель, или Слушатель! - почти радостно резюмировал он, и добавил:
   - Сейчас очередь чья?
   - Думаю, ваша.
   Он пошел за холодными коктейлями, а я взял бинокль и всмотрелся вдаль. Никого. Но на правом берегу вдруг показался белый с синим и красными ягодами толи рябины, толи брусники, а скорее всего клюквы - промельк маховой. Бражник? Да какой Бражник днем, тем более даже издалека, он все равно намного меньше. Это была прекрасная девушка с бельем на берегу. Она вышла на прибитый к берегу плот, осмотрелась, и, скорее всего, даже не заметив, в только почувствовав, предвидя наше скорее появление на горизонте, подняла повыше юбку и расстегнула лифчик на две пуговицы.
   - Док! - крикнул я, - ты где? Давай бегом сюда.
   - Несу, несу, - констатировал он, и тут же полюбопытствовал:
   - На горизонте большая рыба?
   - Да, - ответил я, поняв, что лучше ничего и не придумать.
   - Где монокль?
   - Бинокль, вы имеете в виду?
  
   - А есть разница?
   - Вы так говорите, как будто никогда не было знакомы ни с Ван Гогом, ни с Пикассо, ни тем более с Моне. Если так, то вы все равно ничего не увидите, у меня-то бинокулярное зрение.
   - Ну, хорошо, я не буду настаивать, - он поставил высокий стакан на перила, чтобы даже через вафельное полотенце не слишком нагревать его. Прежде чем продолжить дальше, он долго смотрел на него:
   - Не упадет ли? - И да:
   - Поясните, пожалуйста, вашу позицию.
   - Так смотрит в нашу сторону.
   - Неужели вы думаете, что она нас уже видит?
   - Уверен.
   - Как?
   - Затылком.
   - Вы считаете, что это возможно? Нет, я знаю, что это возможно. Но если она такая умная, неужели мы с ней справимся? Если только, конечно, она деревенская проститутка.
   - Почти.
   - Вот из ит, почти?
   - Когда она гордо идет по улице, многие, точнее, это только кажется, многие, а так-то только некоторые говорят ей вслед с восхищением:
   - Во! - слово на букву б с преувеличением - пошла.
   - Нельзя как-то более культурно? - спросил он.
   - Вот - слово на букву б обыкновенное - идет.
   - Это лучше.
   - Вы думаете этого нам хватит на двоих?
   - Простите, но я думаю, вам лучше поискать себе другую.
   - Окей. Вы правы, эта для меня слишком красивая. Меня любят только Жанны.
   - Какие Жанны?
   - Обычно Дарк. - И Д, между прочим, отдельно.
   - Да-а, это скушно. Если бы я был художником, там Пабло Пикассо или даже Тулузом, нашим, Лотреком, я бы нарисовал вам красивую телку. - Он поднял указательный палец, предварительно внимательно посмотрев на высокий стакан на узких перилах:
   - Еще не упал?
   - Где?
   - А я не сказал? На ее лице!
   - Да? Нет, в принципе ничего особенного, индейцы ведь раньше только этим и занимались: рисовали себе чужих красивых дам на лицах своих жен.
   - Лишь бы на нас в этом месте на нарисовали жарящегося на вертеле быка, - резюмирован Док.
   - Позвольте усомниться, дорогой профессор, - сказал я. - И знаете почему?
   - Почему?
   - Потому что здесь одни людоеды, эти, как их? Канны.
   - Я между прочим, не различаю Ганнибалов и Каннибалов.
   - Да?
   - Да.
   - Ничего удивительного, возможно, кого-то из них нам придется съесть.
   - Понимаю. Чтобы устрашись.
   - Это во-первых, а во-вторых, мы должны в конце концов отомстить за любимого нашего Джеймса Кука, первого покорителя этой древней планеты Марс. Они ведь почему его съели, вы знаете?
   - Догадываюсь: чужое всегда вкуснее.
   - У меня другая версия: они его ели и давились, потому что думали, с Земли им специально присылают этих ребят, чтобы их ели, но сколько можно, не подавиться же. Но ели, не удобно выбрасывать дармовщинку.
  
   - После ваших рассуждений, я уверен, что мы попадем им в плен. - И он добавил: - Авось вернуться?
   - Я бы не советовал. Литэн студентэн, уверен, так и жонглируют чернильницами на дороге в Перестройкино. Ждут, как акулы большого бизнеса мелкую рыбешку, чтобы без особых хлопот проглотить. Чтобы мучились, но не долго.
   - А как здесь, интересно? - опять он начал тянуть одеяло на себя, в том смысле, что уж очень скучал по Нобелевской Премии.
   - Здесь хотя бы съедят для дела.
   - Какое дело?
   - Питание, знаете ли, это логично. А там так только, чтобы мы помучились.
   - Сразу никак не пойму, что лучше, а что хуже, - сказал Док. И добавил: - А с другой стороны, здесь мы хотя бы купим телок. У нас есть гвозди? Нет, не для того, чтобы прибивать их гвоздями к стене, как делали некоторые спецслужбы во время Второй Мировой Войны, и только потом издеваться. И заметьте, это были дети от 5-ти до 17-ти лет.
   - Вы меня спрашиваете? Вот так сразу я не пойму, зачем это надо было делать.
   - Вы поняли, что нам нужны гвозди только для того, чтобы за горсть оных покупать холст, в виде Марсианки?
   - Да понял, понял.
   - У меня только три варианта, зачем надо было детей прибивать гвоздями к стене, - сказал он. - Первое, оставить в назидание их папам и мамам, чтобы в дальнейшем меньше бузили. Второе, если у соседа, прибитого к стене, вырвать сердце, тот другой, еще живой сосед, может признаться, что они диверсанты, хотя и дети. Тогда это было обычное дело. Смотрели кино:
   - Кровавый Алмаз с Леонардо ДиКаприо, - там и сейчас маленькие, в общем-то, детки бегают с автоматами, и стреляют из них по первому вашему слову: Против. Даже просто, если вы начитаете объяснять Свою правильную позицию.
   - Я не понял, какой третий вариант?
   - Так это: просто на просто - Тренировка. Не все же втыкать штыки в мешки с опилками и другие муляжи.
   - Жуткое место.
   - Где, там или здесь?
   - Мы сюда прилетели в надежде, что здесь всё-таки лучше. Нет, даже не Всё-таки, а:
   - Конечно, лучше! - Хотя лучше там, где нас нет.
   - Нам придется надеяться, что нас здесь - Нет.
  
   И вот она замахала нам рукой с берега.
   - Застучали по рельсам колеса - ты рукой мне махнула с откоса-а!
   - А поезд уходит в Далёка, Ты мне помашешь рукой, Сколько я девушек встретил, Только не встретил Тако-о-й-й!
   - Док, - сказал я, - дайте мне какую-нибудь фразу, чтобы в случае большого волнения я мог ее повторять.
   - Например?
   - Ну, некоторые, говорят, когда не знают, что ответить:
   - Бред сивой кобылы, или более скромно:
   - Дурость. - Карточка:
   - Ужас, - тоже занята. Что-нибудь новое можете придумать?
   - Всегда говорите:
   - Я так и думал.
   - Нет, это слишком банально, я не запомню.
   - Тогда скажите ей:
   - Вы очен-но красивы.
   - Эту фразу я тоже не смогу запомнить. Это как конфеты Мишка на Севере нельзя купить в магазине по просьбе вашей бабушки. Так всё ясно, но когда я вижу еще и Мишку на Юге, то уже не могу решить:
   - Кого из них брать?
   - Вы правы, это заметил еще Шукшин. Он сказал:
   - Почему на Севере лучше, чем на Юге? - Ну и пошло-поехало:
   - Я За Север!
   - Я За Юг! - Как будто дело шло за освобождение от рабства.
   - А так это и было.
   - Да?
   - Да.
   - И когда все стали свободными, всем стало плохо, ибо уже никто не мог в магазине отличить Мишек Южный от Мишек Северных.
   - Вот вам и: все свободны! Что уже переводится, как:
   - Валите отсюда просто на просто.
   Тогда он говорит:
   - Может быть, вы сможете запомнить фразу:
   - Уссаться можно?
   - Это вопрос?
   - Нет, это уже ответ.
   - Если она красивая, я не смогу это сказать.
   - Тогда я не знаю, что тут еще сказать, - сказал он. - Бред сивой кобылы, был?
   - Был.
   - Дурость?
   - Да, была, конечно.
   - Всё забито, значит. А этот, Ужас, был?
   - Конечно.
   - Все секретные маркеры Правды, точнее: искренности - заняты.
   - О том и речь, Док, иначе я бы не просил вас быть поумнее. Или, как это лучше сказать?
   - Ты сердишься, Юпитер, значит, ты не прав.
   - Это никто не запомнит. И знаете почему? Юпитер потому и не прав, что не сердится.
   - Вы считаете, это просто ирония? Он возлежит, находясь, как известно, в самом выгодном положении, и чтобы к нему не приставали, что ничего не делает, начинает:
   - Бред сивой кобылы! Дурость! Ужас! - А жена ему не верит, и потому говорит:
   - Ты сердишься, Юпитер - значит, ты не прав. - А ведь могла бы, кажется, поступить по-честному и благородному:
   - Облить его холодной водой из ведра.
   - Может, так и говорить ей:
   - Ты, эта, можешь прыгнуть с моста, если я попрошу?
  
  
  
   Глава 15
  
   - Нет, нет, не надо. И знаешь почему? Потому что сразу ясно, что она скажет:
   - Сначала ты.
   - Почему?
   - Я стесняюсь.
   Он побарабанил пальцами по перилам, где стоял мой высокий стакан со все еще холодным содержимым.
   - Неужели нет больше никаких приличных слов для выражения искреннего возбуждения, вызванного Неправдой противника, кроме этих трех:
   - Бред сивой кобылы, дурость, узас.
   - Выходит - это всё. И оно роздано самым блатным. Будем, ждать, когда она что-нибудь сморозит, а мы уже ей ответим искренне, как хохлам и другим обээссэсам.
  
   - А! вас двое, - сразу заявила она. - Мы так не договаривались.
   - У нас есть гвозди, - сразу козырнул Док. А я подумал:
   - Может, это и есть То, о чем мы так долго мечтали? - У нас есть гвозди. Но дама возразила:
   - Вот из ит, гвозди? Это, - она подняла согнутую в локте руку в направлении меня, но потом перевела и на Дока, - в смысле забивать?
   - Мы... - начал Док.
   - Нет, - прервала его леди, - и вы поймите меня правильно, мне не нужны люди, парни, я имею в виду, которых, как козу надо уговаривать, чтобы не дралась, а только доилась.
   - У нас есть гвозди, - упрямо повторил Док.
   - Ладно, берите с собой для начала ящик и пойдем, покажу ваше бунгало.
   - Мы боимся, - сказал я, - мы надеялись...
   - Замыкал.
   - Да, мы надеялись, - сказал Док, - что вы сдадите нам свою...
   - Опочивальню?
   - Нет, только отдельную комнату.
  
   На берегу среди деревьев действительно стояли два бунгало. На Том берегу, разумеется, потому что это был остров, вы сами понимаете.
   - Я так и думал, - сказал Док.
   - Я воображал, что это будет маленький дворец.
   - В последний раз спрашиваю! Какой выбираете? Будете снимать у меня комнату, или всё-таки настаиваете на отдельном жилье?
   - А разница-то на самом деле есть? - усомнился Док.
   - Если вы еще об этом думаете, то лучше вам жить вместе.
   - Вместе с вами? - спросил я.
   - Вместе, вместе, - я сказала, или, что? - плохо слышно.
   - Вы, это, простите, - сказал Док, - а...
   - Бэ, - сказала Незнайка - ну, это чтобы не называть ее кенгуру по-австралийски и козой по-марсиански - перевод-то тот же самый. - Впрочем, продолжайте.
   - Нельзя быть покультурней с нами, - ответил Док без А. - Всё-таки мы прибыли, - он кивнул на Вины, так как самого неба здесь не было.
   - Оттуда? - она тоже посмотрела вверх, и брякнула: - Надо было сразу сказать. И? И улыбнулась. Как говорится:
   - Кто вы, кто вы, Доктор Зорге? - Признайтесь и тоже будете есть это. И более того, секс чисто по записи, бесплатно.
   И да:
   - Хорошо, что все поняли:
   - Это были два шалаша в лесу, но берегу моря. - И возникал только один вопрос:
   - Зачем им гвозди?
   - Так, наверно, думали бойцы, прилетевшие с Джеймсом Куком на острова Австралийского Архипелага.
   - У Австралии есть Архипелаг? Или вы имели в виду Большой Барьерный Риф?
   - Вы считаете, что Австралия - это только два острова? Разумеется, у нее есть Архипелаг. Не правда, ли, красавица?
   - Конечно, дорогой, есть. - И это было очень печально. Знаете почему? Аборигенка обращалась не ко мне, а к Доку.
   - Почему мне никогда не достаются красивые девушки, а?
  
   - Надо дарить подарки, - ответил Док, чтобы она не слышала.
   - Еще гвоздей принести? - тоже тихонько спросил я.
   - Нет, теперь-то уже поздно. Итс май вайф.
   - Вы считаете, что она неодушевленная?
   - И знаете, да!
   Я обернулся. Леди разобрала маленький шалаш, мой шалаш, где я жил один, в отличие от Дока и Синей Птицы, как она назвала себя сегодня утром. Как раньше было? Вот честно, не помню. Скорее всего, так и звал:
   - Леди.
   - Нет, в чем разница, я не понимаю?
   - Синяя Птица - это дама, которую вы хотите видеть сегодня, - сказал Док, не моргнув глазом. В том смысле, что он в это верил окончательно и бесповоротно. Умный Хомо. - И вот для этого ей и нужны гвозди.
   - З-зачем?
   - Прости, мой друг, но ты одичал в своём шалаше.
   - А именно?
   - Ты заметил, что она каждое утро разбирает свой шалаш?
   - А потом собирает. Видел, но не думал, что это происходит так часто. Я думал, раз в неделю. Но с другой стороны, я долго сплю, почти до восьми. А она тебя будит в пять?
   - Шесть.
   - Почему? Ты сослался на Карла Линнея?
   - Совершенно верно.
  
   Вы поняли, зачем нужны здесь гвозди? Синяя птица каждый день разбирала свой большой шалаш, и собирала его заново для того, чтобы По-другому забить гвозди. И, как рассказал Док, он каждый день приходил с рыбалки в Новый Дом:
   - Как в английском квартале Одинаковых миллионеров:
   - Семь ступенек, большие комнаты на втором этаже, интерьер из архитектурной конторы, услуги богатого адвоката, съёмки в Голливуде в прошлом.
   И он добавил:
   - Я был даже в бараках социализма.
   - Это так тебе снится? - решил уточнить я.
   - Кажется, что всё было на самом деле.
   - Да нет, сомнительно.
   - Не знаю, мне хорошо.
   - В смысле было?
   - Почему было? Я никуда больше не поеду.
   - Нет, вы серьезно?
   - А куды? Кругом только море, а впереди только Большой Барьерный риф.
   - Так, так, так. Так у меня уже нет надежды пройтись с ней по деревне?
   - Делиться? Не могу. И знаешь почему?
   - Нет.
   - Да брось ты, знаешь ведь.
   - Не знаю!
   - Я ее люблю.
   - Не верю. С моста можешь прыгнуть?
   - Без базара.
   - Давай.
   - Здесь нет моста.
   - Я построю.
   - Построишь, я полезу.
   - Хорошо, лезь на дерево.
   - Зачем?
   - Потом скажу.
   - Нет. - Тем не менее, он полез. Дружба важнее всего. Так иногда кажется. И перестало ему казаться, я начал рубить дерево, точнее, когда дорубил до половины, и оно начало трещать, как в Крае.
   - Ты что делаешь? - наконец понял я слова, которые он повторял уже полчаса.
   - Строю мост в наше общее будущее.
   - Я все равно не слезу.
   - Слезай, я тебе говорю!
   - Нет!
   - Как хочешь. И я прочитал:
  
   И опять зачертит иней,
   И опять завертит мной
   Прошлогоднее унынье
   И дела зимы иной.
  
   И опять кольнут доныне
   Неотпущенной виной,
   И окно по крестовине
   Сдавит холод дровяной.
  
   Когда дерево готово было вот-вот уже упасть в шипящее, как Медуза Горгона море, на меня напали. Это была она. Просто больше некому. И я решил:
   - Теперь она моя. - Мне удалось ее укротить:
   - Поленом по голове, а потом связать.
   Не я первый начал, она кинула в меня такой чурбак, что я подумал:
   - Это Черная Мамба, не меньше. Пришлось привязать ее к дереву, как Джанго. Но потом я понял, что это:
   - Не наш метод.
   - Ты немка? - спросил я ее.
   - Но не Катька, не надейся.
   И я ее трахнул на глазах у Дока. Надеюсь с высоты он все видел. Да, видел, видел, конечно. И знаете почему? Он все время повторял одно и то же:
   - Руби дерево, руби дерево, руби дерево, мать твою.
   - А раньше ты не хотел, - нашелся я, что ответить.
   В общем, обняла она меня крепко и потащила в свою палатку. А Док так и остался на недорубленном дереве. И знаете почему? Он не мог слезть, потому что боялся, а боялся потому что было высоко, где-то метров тридцать. Нет, меньше, двадцать, как в девятиэтажке. Впрочем, нет, всё-таки тридцать. Да, да, тридцать будет. Высотища-а! Никто не слезет, если Том Круз только или Сильвестр Сталлоне, да и то может сорваться, а здесь соломку не подстелешь, здесь коров и свиней не держат.
  
   И наконец, она спросила:
   - Ты, эта, загадай, пожалуйста, последнее желание.
   - Потом меня куда? Пошлют на Передовую?
   - Нет, - она посмотрела на солнечные часы, которые предварительно быстро соорудила, - скоро должны приехать покупатели, ты будешь продан. Не волнуйся, не просто так, а с аукциона.
   - Я так и думал, что всё обман, что так и так появятся в конце концов людоеды.
   Это людоеды? - решил я уточнить на всякий случай.
   - Не буду лицемерить, - сказала она с глубоким вздохом, - но, - она, меня поцеловала в щечку, - да.
   - Тогда можно Касабланку?
   Посмотреть? Охотно, - и она тут же провела мне Переднюю Подсечку.
   - К-кино не про это, - сказал я, выдыхая уже почти дошедшую до легких пыль.
   - Это была шутка.
   - Вас не понял, прошу повторить.
   - Он тебе наврал, что ходил со мной в кино. Или ты ему веришь?
   - Верю - не верю - это не разговор.
  
   - Иди в свой шатер, - сказала она.
   - Так он уничтожен!
   - Это твой дом, - и она толкнула меня в спину так сильно, что я влетел в этот, как я думал, холл отеля Хилтон, специального приготовленного для меня, как для нового жениха.
   Но это был только берег моря, и мой старый катер у берега.
   - Ясно, - она решила украсть у меня Дока. Так не делается, и я рванулся назад, как человек, заблудившийся, в подземелье пирамиды Хеопса. Но дверь была заперта. И самое интересное, я никак не мог вспомнить:
   - Была ли раньше в этом дворце дверь?
   Швейцара точно не было. Или меня она держала за швейцара. А если так, то не она и Графиня. И знаете почему?
   - Тогда бы она меня оставила при себе хотя бы на некоторое время, хотя бы для игры в покер с Герцогом. Чтобы, как говорится:
   - Не проиграть всё.
   Нет, вот просто выгнали и все.
  
   Задумчивый я прошел дальше и сел на берегу. Вот так оказаться один на один с морем, ни друга и никакой хотя бы проститутки с большой жопой и узкими плечами. Так не делается, повторил я. Вот недавно одну встретил, вместо привычной в Москау ночной комбинации, напоминающей нежную ночную бабочку, она была просто почти в одних чулках. Ну, в чулках ходить днем не удобно, возможно, она надевает их ночью при выходе на реальную охоту, но всё равно это были тонкие-тонкие черные колготки. И следовательно:
   - Раньше - это была нижняя юбка из одуванчиков, а вот теперь, можно сказать, только видимость того, что ниже пояса что-то путное есть.
   Некоторые думают, что лучше бы была:
   - Тайна. - Нет, это не главное, гораздо важнее, что она показала свое активное Желание. А так-то, в том смысле, что:
   - Я не против, - и я могу.
   Нет, надо соблазнять решительно, иметь:
   - Активную жизненную позицию.
   И вот она и ее подруга так и сделали. Нос - как у Барбары Стрейзанд - греческий, как клюв у совы почти. Да, нет гораздо более горбатый. Что означает большую, большую склонность к сексу за деньги, и вообще любовь к сексу.
   Спускаются по лестнице из магазина и тока матом. Скорее всего, привыкли, клиент пошел наглый, грубый, как скотина. На улице, в разговоре между собой, вроде мат еще не запрещали. Тем более между девушками.
  
   Вот только что всё было и вот нет ничего. Ладно. А Док, ну, Док, взял и остался с ней. Надо было срубить дерево, пусть бы поплавал в море.
   И тут смотрю плывет. Кто? Да он.
   - В чем дело, Док, не дала?
   Она залез на борт баркаса, который я отправил ему навстречу, и даже не отдышавшись, настрочил:
   - Обещал прыгнуть - вот и прыгнул.
   - Значит, ты согласился?
   - Да. Она грит:
   - Ты, эта, хотел ради любви прыгнуть с моста?
   - Естественно, - ответил я. Ну, она и дорубила до конца дерево, которое ты начал.
  
   - Странно только что, здесь не было киллера, которого мы должны били ликвидировать.
   - Ты уверен, что мы попали сюда не случайно, чтобы потрахаться, а именно с высокой целью.
   - Кстати, я думаю, Док, что цели выше, чем потрахаться, как вы выразились - нет.
   - А по пути кого-нить грохнуть, - добавил он в виде соглашательства. После падения в болото с такой высоты, и я бы на все согласился.
   Мы даже чуть не подрались из-за того, кто из нас шпион, при посылке, если кто-то из нас обязательно должен быть шпионом.
   Он упрямо настаивал, что:
   - Он, а я, что:
   - Я.
   Может, даже мы неправильно поняли друг друга, но не появись людоеды, на четырех длинных, длинных челноках, это могло закончиться:
   - Ликвидацией. - По крайней мере, одного из нас.
   Далее, бой с людоедами, но сначала нас хотят съесть.
  
   Сначала баркас никак не заводился. Потом еще хуже:
   - Шел на столько медленно, что эти ребята начали нас догонять. И что характерно:
   - Они не погнались за нами всей эскадрой, остальные развели на берегу большой кострище. Нам прокричали:
   - И знаете зачем?
   - Нет, - хотел ответить Док, но не решился, а они сами поняли:
   - Боимся. - И даже заорали и запрыгали:
   - Боюсь! Боюсь! Боюсь! - Но сами понимаете, со лживой улыбкой на раскрашенной белой и красной краской роже.
   Док пришел к великолепной идее:
   - Это цивилизованные Марсиане. - Я хотел спросить:
   - Почему? - но не стал: уверен, не сможет объяснить убедительно. А вранье инопланетян мне уже надоело.
   - Не верите? Не веришь, то есть? Смотри внимательно, они разожгли большущий костер, а могли и маленький. Зачем, спрашивается?
   - З-зачем?
   - Чтобы приготовить из нас консервы.
   - Да?
   - Да, а на это нужно время.
   Идея была в том, что человек от долгого, даже продолжительного страха протухает, ну, если выразиться прилично:
   - Консервируется.
  
  
  
   Глава 16
  
   - Органы становятся не просто мягкими, но такими соусными, как с прованскими травами, очень вкусными, как говорят тунгусы, выпил полкружечки крови только что убитого оленя. Здесь наоборот. Но делается с умом, цивилизованно:
   - Чек консервируется не мертвым, как делают бушмены, зарыв тушканчика там, где Макар телят не пас, чтобы забыть на продолжительное время, где это место было. Чаще всего и не вспоминают. Искать не охота. Только если приезжает дорогой гость, тогда, да, ищут, находят и угощаются, кости грызть уже не надо:
   - Мягкие.
   - Док, - сказал я, - ты хочешь внушить мне этот Бред сивой кобылы...
   - Это не Бред сивой кобылы, - прервал он меня. - Хочешь, могу согласиться на Просто Бред.
   - Не согласен.
   - Вот видишь, а ведь большой разницы в принципе нет, просто у тебя уже начался процесс консервации.
   Я уже решил надеть куртку для того, чтобы выбросить этого Дока за борт, но он предупреждающе поднял руку с повернутой вверх ладонью:
   - Вот как только мы начнем драться между собой - так они ускорятся и полезут на баркас, ибо им будет ясно:
   - Мы готовы.
   - Да?
   - Да.
   - Тем не менее, я не могу удержаться, - и провел ему Подхват под обе ноги. К сожалению, не удержал, парень улетел за борт. Я, к моей чести будь сказано, хотел поймать его хоть за борт куртки, но все равно не удержал. Парень ушел под воду, и что характерно - слово, прославившее Юрского:
   - Кажется, навсегда.
   - Н-да. Юрский носил с собой всегда какую-нибудь бутылку. Или Барматухи или чистого, хотя и мутного Самогона. А я выпить уже не успею. А другой стороны, куда спешить, если они уже лезут на борт? Некуда. Как грится:
   - Ямщик! не гони лошадей, мне некуда больше спешить, так как... - я не стал петь дальше, а спустился в трюм, прошел на кухню и нашел Мартель и остатки белого финского ликера. Сделал в смесителе коктейль со льдом, как любила Черная Мамба и Брат Билла.
   - И знаете, что? - сказал я одному из них, который уже перешагнул одной ногой, через и так-то невысокий борт баркаса.
   - Что? - прошипел марсианин, хотя во рту, как обычно, он ничего не держал. Так-то должен быть кинжалище.
  
   - Черная Мамба не пила виски со льдом и финским ликером. Обычно она бросала нож, и что характерно, обычно она в этом время пила кофе.
   - Как называлось?
   - Кто?
   - Кофе.
   - Естественно также: ЧМ.
   Проявив ко мне все эти знаки приветствия, марсианин схватил меня за отвороты куртки. Сначала одной рукой, потом и другой. Так-то вроде бы отлично, если их оторвать - он упадет в воду. Баркас можно разогнать посильнее, и тогда... впрочем, тогда и Док навсегда останется в их лапах. Прежде чем съесть будут называть свиньей, естественно. А почему бы нет? Ведь это:
   - Вкус-с-сно-о! - Надеюсь, он еще не утонул. А ведь мог бы, я бросал по-настоящему: Подхват был под две ноги.
   Тем не менее, меня взяли. Да и разве убежишь, когда их много, а вы, как обычно, всего на всего один одинешенек. Док был, но:
   - Сплыл.
  
   Но он взял меня не для того, чтобы бросить за борт, а чтобы залезть. Просто на просто оказалось, что он не один, а с девушкой, так сказать, марсианкой. Вид - специфический. Что именно? Лучше не говорить. Змея. Как говорится:
   - А зачем так делать? - Или:
   - А нельзя ли чего-нибудь попроще.
   Я испугался и пустил их на палубу.
   - Даже при всем желании, - сказал я этому инопланетянину, - я не смогу найти ей общего языка.
   - Ей, - рявкнул этот парень, и повторил: - Ей, никто, кроме тебя не нужен.
   - Нет, вы серьезно? Лучше сначала заключить договор.
  
   - О чем с тобой говорить?
   - Я, то есть: вы, как я понял, хотите, эта, э-э, чтобы я на ней, так сказать, женился?
   Я ожидал одно из двух:
   - Или он скажет, что не надо так удлинять простое предложение хрен знает чем, или, по крайней мере, будет отрицать, что хочет женить меня на своей сестре.
   Нет, он не стал раскаиваться, а так прямо и ляпнул:
   - Есс-с!
   - Но зачем?
   - У вас будет дети.
   - Весьма, я думаю-ю, сомнительно.
   - Почему?
   - Тут даже не знаешь, куда совать.
   - Совать? Совать кого? - И уже мягче добавил: - Твою голову если только.
   - Прост-тите, - решил я еще раз уточнить ситуэйшен, - так ты и есть тот, то есть, Этот самый:
   - Марс?
   - Наконец-то догадался. Вопрос как?
   - Очен-но наглый, - ответил я.
   - Дорогой брат, - встряла наконец в разговор змея, - мне кажется, это он очень наглый, не пора ли укоротить?
   - Что вы можете мне сделать, отрубите голову? Но это бессмысленно. Без головы я вам ничего не скажу больше.
   - Ноги! - рявкнул Марс, как Высоцкий при игре на бильярде с этим Подписантом всевозможных правильных писем, Как стучать открыто - так нет, а Письма? Пожалте. Это не ссученность. Как сказал Высоцкий:
   - Ты и так всех сдал.
   - Я не буду с вами играть, - грустно ответил я. - И знаете почему? Скорее всего, вы не умеете.
   - Умею - не умею:
   - Что это за разговор?
   - Детский лепет какой-то, - опять встряла женщина.
   В общем приперли меня на берег. И поставили к столбу недалеко от еще догорающего костра.
   - Нет, я не понимаю, зачем костер, если мы собрались жениться? - И добавил:
   - Я могу даже на ком-нибудь другом, и знаете почему? - Но договорить не дали:
   - Не надо, не надо набивать себе цену, ты уже влюбился.
   - Не надо за меня ничего говорить! - рявкнул я.
   - И это правильно, правильно, - поддержала меня эта Дочь Марса, как оказалось.
   - Более того, - обняла она меня, - май нэймз - Лолита.
   - Афродита? - удивился я.
   - Точно, точно, я просто ошиблась, АфроЛолита.
   - Зачем вам, дорогая леди, косить под Лолиту, если Афродита знает даже больше, чем сама Лолита.
   - Есть некоторая специфика.
  
   В общем, я начал брыкаться, когда понял всю истину их намерений.
   - Вместо ног у тебя буду я, - недвусмысленно высказалась Афро.
   - А между прочим, мы с вами где-то встречались, не правда ли? - спросил я без надежды на взаимность. В смысле:
   - Помнит ли она то, что помню я. - Но она оказалась хитрее, чем даже можно было предположить. А именно:
   - Что ты помнишь? - Увы, пришлось замять этот разговор, так как я ничего почти не помнил: так только виделись, а если виделись, то конечно, трахались, но это всё:
   - Что было.
   - Придется вспоминать будущим, дорогой, - дружески потрепала меня по щеке Афродита, а потом потрогала и ноги. - Мои, - улыбнулась она, правда натянуто.
  
   Марс подошел и сказал:
   - Надо ему сделать акупунктуру.
   - Не надо, - вяло сказал я.
   - Ему лишь бы сказать что-нибудь против. И если никого нет, то против себя, - сладко улыбнулась Л... Афродита. - И вообще, - добавил я, - ты, эта, э-э, не жена...
   - Тебе еще нет, но скоро буду.
   - Не мне, как ты не понимаешь, ему.
   - Кому ему, что ты плетешь, мерзавец?!
   Я ответил просто:
   - Вспомнил, что Марс и Афродита были женаты.
   - Ну и что? - возразил этот наглый Марс. И добавил: - Это когда было-то?
   - Когда?
   - Лет через триста после твоей смерти, - пошутила будущая жена.
   Вместо того, чтобы прояснить ситуацию, как следует, я опять полез в бутылку, жаль, что не финского ликера со льдом и Мартелем. Хотя некоторые любят теплые ликеры. Как-то... Впрочем, это еще успеется.
   - Тогда почему я должен умирать раньше? Ты почему обо мне не позаботилась? - И даже хотел укусить будущую жену за нос. Большой и горбатый нос профессиональной проститутки. - И да:
   - Афродита не такая.
   - Давайте сделаем так, - мрачно... впрочем, скорее: весело, - ответила она, - сначала мы будем с ним драться.
   - Зачем? - не понял Марс.
   - Или пусть он меня убьет раньше времени, или я заранее выбью из него всю дурь.
  
   Ну и развязали.
   - Нельзя песню включить?
   - Какую?
   - Ее, как водится, простил, того, кто раньше с нею был:
   - Не извиняю.
   - У нас здесь только одна песня, похоронный бубен. - И он процитировал:
   - Там Там-Там Там Там Там Там Там.
   Я думал это так шутки, для веселья, но тут же потерял голос. Фактически уже не мог петь даже для самого себя.
   - Заткнулся? - участливо спросила она.
   - Теперь так, - Марс наклонился ко мне поближе, - сейчас упадет дерево и придавит тебе ноги. Ну, а потом мы их отрежем.
   - И пришьете ее? - я кивнул на эту красивую и сексуальную одновременно женщину.
   - Не сразу, мой друг, не сразу, - зачирикал он, - сначала они должны зажить.
   - И всё?
   - Не всё, перед тем, как зажить их надо обжечь на углях. Понял теперь для чего костер? Чтобы были угли, а угли чтобы...
   - Ноги, - обрадовался я, что и сам до всего додумался.
   - А потом уж и свадьбу сыграем.
   - Когда же, я не понял, ноги будем пришивать?
   - Так, во время брачной ночи и сольетесь вместе.
   - И я не смогу ее даже на день отстегивать?
   - То есть, как? - удивился и он.
   - Как протезы, - пришлось его просветить.
   - Идея хорошая, - Марс потер лоб, - но мы ее не прорабатывали.
   - Почему? Вы думаете, тогда она будет мне изменять?
   - Конечно.
   - Так, что в этом особливого? На ней и так клейма негде ставить.
   - Если ты согласен, я сейчас с ней поговорю. - И они отошли на несколько минут.
  
   - Значится сделаем там, - сказал он через полчаса, - ноги мы тебе оставим - так решила Афродита - за твоё великодушное к ней отношение, что ты не захотел ставить ее ниже себя. Но! ослабим, а она будет при тебе.
   - В том смысле:
   - Что я при ней? В качестве этого, как его? медиатора, манипулятора, активатора, забыл.
   - Мастурбатора? Да нет, нет, ты даже меня запутал, - рассмеялся Марс.
   - Будем говорить так: вибратора. Но с другой стороны, у меня нет ничего такого, чтобы достать ей до хвоста. Мезальянс получается.
   - Тебя сделают безболезненную операцию.
   - Столько операций, а спрашивается:
   - Чем я заслужил? - Ведь у меня денег нет, а за бесплатно, кто делает такие операции, я не понимаю. Получается какой-то Сексатор на летучих крыльях.
   - Прекрати, пожалуйста, заниматься ненужной тавтологией, - поморщился Марс.
   Подошла и она, молвила чисто телепатически, как, впрочем, уже давно, по крайней мере весь базар с этим Марсом, делал и я:
   - Я всё для тебя сделаю. - Хотелось естественно ответить:
   - Мне ничего не надо. - Или:
   - Давай тогда начинай, чё ты мямлишь.
  
   Провел я с ней ночь, как Бальзак со своими героями:
   - По обоюдному согласию. - Уже угли костра едва тлели, когда я вышел выпить, покурить, потянуться. Мама! Ноги не держат, значит, правда, теперь она здесь, со мной навсегда. Так-то бы вроде ничего, когда надо трахнул и поплыли дальше. Но не дойду и до корабля ведь! Нохги, нохги, как сказал Высоцкий:
   - Нельзя отрывать от Земли.
   Так вот она в чем мечта-идея, как говаривал бывало его заместитель:
   - Лятать, верно, могу.
   А уж на Марсе, тем более. На Афродите я лечу и планету Марс вижу всю!
   Попробовал и от радости чуть не упал. Точнее, упал, но только два раза, на третий полетел:
   - Прыжками, как Первый Лунный Космонавт. - Кто у нас там был? А какая разница? Я помню только Вернера фон Брауна. Украл у нас все сверхсовременные технологии и сдался американцам. Простили. И знаете почему? Людей хлебом не корми, а дай что-нибудь украсть. А как говорится:
   - Простили - значит Поняли.
   Поняли будет работать там, где есть возможность это делать плодотворно, а нам, как это принято в лучших домах Ландона, как-то:
   - В Скотланд Ярде, - писать нам. Писать подробно о проделанной работе. Как этот, с Марки. Розерфорд? Нет. Эйнштейн, нет. Линкольн? Или нет, этот, как его? Ну, южан мочил их же методами, кто? Джордж, Джордж Вашингтон. Но и не он кстати, а Ким, наш, Филби - заядлый бильярдист из Парка Кой-Кого. Почти Том Сойер и его Гекльберри Финн. - Если кто не понял, считайте за шифровку. Я-то ведь таперь только стучу по-марсиански, без артикуляции:
   - Тук Тук-Тук Тук Тук Тук Тук Тук. - Посчитайте, здесь все восемь? И не спутайте с прослушкой Тома Круза, от которой, в отличие от данного случая, не ноги сохнут, а уши вянут и воля покидает грудь, АУМ. Поэтому.
   Поэтому закройте глаза пошире.
  
   Доскакал я до корабля, а Док так и не появился.
   Что ж, жаль, и более того, кажется, мы поссорились.
   - Я удивляюсь только одному, - сказал я ей после продолжительного молчанья, - почему здесь нет парусников? Ведь Марс - это Планета Бурь только потому, что она отстает от Земли на несколько десятков тысяч лет в развитии. Правильно я говорю?
   - Земля в другом времени. - Впрочем, я не совсем в этом уверен, но как реальная гипотеза, да, есть. Как сказал бы Док. Был, да, был, но, но остался, скорее всего, на Необитаемом Острове. Хотя я лично сомневаюсь, что он утонул. Как я уже сказал, его спасли подводные Нимфы, и утащили к себе, на берег.
  
   Далее, стихотворение.
  
   Но нежданно по портьере
   Пробежит вторженья дрожь,
   Тишину шагами меря,
   Ты, как будущность, войдешь.
  
   Ты появишься у двери
   В чем-то белом. Без причуд,
   В чем-то впрямь из тех материй,
   Из которых хлопья шьют.
  
   Стихотворение я прочитал, да, но тут же почувствовал толчок снизу, и не сразу сообразил, что это:
   - Итс май вайф. - Впрочем, у Дока тоже была жена, мэй би, он и отправился к ней? Одно плохо:
   - Не помню, кто это была. - А с другой стороны, мне с ней детей не крестить, или:
   - Я его не покупал, и носить не собираюсь.
   И да, я опять не встретил киллера. Если только предположить, что это она? - я посмотрел на ноги. И чтобы не получить еще один толчок снизу, закончил:
   - Она прекрасна.
   Как ее трахать только - ума не приложу. Если только считать, что здесь это не очень-то и принято?
   Но тут же услышал ее елейный голосок:
   - Хочешь - ложись спать.
  
  
  
   Глава 17
  
   Утром я не захотел вставать, а попросил:
   - Еще.
   И было. Как? Как с тремя. Сдын-но-о! Очень. Никогда не пробовал с тремя, с двумя, да, можно сказать:
   - Привык, - но с тремя - это ново, ново. - И что удивительно, даже не боялся, что не справлюсь. И знаете почему? Она мне помогала. Ненавязчиво. Я даже не чувствовал, что это делаю не я, а и она тоже. Она и была этими тремя. Три - в принципе - это не много даже для одного раза, но степень реальности была высока. И самое главное, никто из них не думал, что я им изменяю. Но в то же время это был не Публичный Дом. Даже вообще не Дом, а Избушка, Бунгало, Шалаш на берегу даже не моря, а реки, где мы жили, как в Дэкамероне:
   - Думать можно только во время Трахтодрома.
  
   Конечно, я понимал, что она может устроить мне скандал, если захочет, придет, как с корабля на бал, и скажет:
   - А это была не я.
   - А что?
   - А...
   - Б... - и так далее, дело может дойти до драки.
   По-другому и не бывает. Я прихожу, а она и говорит:
   - Ты где был?
   - Что? Кто?
   - Тем более, ты не разулся у двери, скотина. - Ну, и значится, бить меня чем попало.
   Я посчитал ее за врага и сбросил за борт. Вопрос только в том, как теперь быть? Сам я ходить не умею.
   - Скорее всего, это вообще порочная практика любить одних Афро-дит.
  
   И я нашел на одном острове прелестную торфушку с веснушками на щеках и на носу. На лбу? Точно ее знаю, потому что она сразу сказала:
   - Чё ты смотришь, у меня на лбу ничего не написано.
   Чтобы как-то продолжить разговор, я спросил:
   - Может что-нибудь напишем?
   - А тебя есть чем писать?
   - Надо поискать на корабле.
   - На том? - она показала рукой в морскую даль.
   - На этом, почему на том, - и я посмотрел на свой ялик, болтающийся на песке. - Впрочем, там нет других кораблей.
   - Ну, для кого-то может и нет, а для меня есть, - и она показала ногой вдаль. Да, вот так подняла ногу и как семафором указала путь. И правильно, потому что руки были заняты. Она завязывала волосы сзади в узел, и в зубах одновременно держала синий шнурок, сделанный из водоросли. Я подумал:
   - Можно ли вот также во время трахтодрома заниматься еще и какими-то делами? Думаю... нет, не знаю. Но она подходящая девушка, чтобы проверить эту простую на первый взгляд идею. Марсианкам ведь всё равно, они не обидятся, что вы не полностью сосредоточены на Этом деле.
   Ну и. Ну и завалил ее за одиноким кустом, который был тут. И был, похоже, ее домом. Нет, хорошо, ведет себя нормально. А одна тут была - правда давно, и тем более еще на Земле - всё пыталась меня убедить, что видит на потолке кошку. Но тоже хорошая девушка, потому что любила носить чулки с подвязками. Вот не помню:
   - Синие были или красные7 - Но тем более, она хотела, вероятно, чтобы я не стеснялся, что трахаю ее, а школу еще не закончил.
   Эта даже не мычала, зато потом ее нельзя было остановить. Что она делала? Щипалась. Понять, конечно, ее можно: мало. Так не всё сразу. Я так и хотел сказать, но она вдруг молвила:
   - Корабль вижу. - Сначала я даже не оглянулся, подумал, что это у Этой вроде кошки на потолке у Той. Но тут же вспомнил, что разговор про корабль на горизонте уже был. Тогда я подумал, что Галя ошиблась - а между прочим, только Гали щиплются - и приняла мой простой Охотник за киллерами за океанский лайнер. Теперь ясно, что у нас гости. Она так и сказала:
   - У нас гости. - А щипаться всё равно не перестала. Вот ведь дурная привычка. У меня в это время нет никакой реакции.
   - Бежим, - сказала она.
   - Поздно, - сказал я, - они видели мой катер. И да: здесь есть другие деревья?
   - Не знаю, я видела только это.
   - Бежим вместе?
   - Дерево возьмем?
   - Я думаю, у него длинные... эти, как их?
   - Руки?
   - Не руки, а наоборот, корни. Я как-то недавно пытался посадить маленькую березу, но не смог.
   - Длинные корни?
   - Очень. Питаются, можно сказать, со дна моря. А этот кустище точно уходит своими корнями в океан. И да: нельзя по этим корням спуститься в океан?
   - Я никогда не пробовала.
   - Прости, но по глазам вижу: ты мне врешь.
   - Я не могу говорить правду почти первому встречному.
   - Значит, - сделал я печальный вывод, - ты была уже не девушкой. Признайся: были?
   - Это допрос? И более того, я не понимаю, что значит были - не были? Если и были, то когда это было? Я что, помню?
   - По-твоему получается, что первые и последние равны?
   - Не только, и средние тоже.
   - Все равны, что ли?
   - По-твоему получается, что должны быть избранные. Не, парень, здесь ты забудь про право Первой Ночи.
   - Почему?
   - И знаешь почему? Здесь всегда День.
   - Не может быть! - рявкнул я. И посмотрел вдаль на приближающийся линкор людоедов. - Кстати, это людоеды?
   - Скорее всего. И знаешь почему?
   - Нет.
   - Чё тогда было спрашивать? Шучу, - резюмировал она, - здесь все людоеды.
  
   - И ты?
   - Я - нет.
   - Как сказал Мюллер, - добавил я.
   - Зови меня Мю-лер, и я тебя спасу. Нет, правда, мы уйдем по корням моего дома, ты сказал правильно. Правда, как Гегель:
   - Наугад.
   - Я не могу бросить мой корабль, - печально сказал я.
   - Они не настолько голодны, чтобы съесть и его.
   - Щипаться не будешь?
   - Только после секса, чтобы ты знал: я очень довольна, и хочу еще.
   - Сколько раз?
   - Много, много.
   Так-то ничего страшного, подумал я, можно всегда носить с собой снотворное. Чуть что:
   - Кап-кап-кап, - ей в Солнцедар.
   А с другой стороны, потом не отработаешь с голодухи. В том смысле, что в Этом деле после крепкого сна Мю-лер захочет съесть быка. Могу ли я? Быка, не думаю.
   Далее, мы уходим, но почему-то возвращаемся. На линкоре - быки. Очень хочется есть, но она говорит:
   - Не надо. - Как в Одиссее.
  
   Мы спрятались в тоннеле ее дома, но там не было еды.
   - Почему? - логично осведомился я уже после двух суток питания одним только сексом.
   - Прости, но здесь нет холодильников.
   - Надо было приготовить хоть какие-нибудь консервы.
   - Это вредно.
   - Не есть ничего это еще хуже.
   - Тем не менее, я не допущу, чтобы ты съел быка. - И добавила: - Пойдем, я приготовлю тебе ужин. - И она повела меня не по основному каналу, в по отростку корня ее дерева.
  
   Место было нормальное, хотя купаться здесь было нельзя - холодновато. Зато треска была очень вкусная.
   - Пожалуйста не ешь много! - рассмеялась она.
   - А то что? - только и придумал я что ответить.
   - Это уже второй тазик.
   - Я ем без хлеба.
   - Тем не менее, ты не успеешь дойти до туалета.
   - Что случится?
   - Обосрёшься.
   - Зря ты это сказала.
   - Почему?
   - Меня все равно не вырвет.
   - Хорошо, сейчас ты должен будешь отрабатывать этот прекрасный ужин.
   - Завтрак, обед и ужин, - сказал я
   - Вот именно. Я буду так скакать на тебе, что тебя вырвет.
   - Вырвет, вырвет - нет.
   - Честно?
   - Уверен.
   - В общем так, если вырвет - три для ничего не получишь.
   - Никогда не слышал, что бывает три разгрузочных дня. Один - да, но не больше.
  
   Она сыграла мне на фортепьяно, потом мы пошли собирать морских ежей, чтобы потом их выпустить опять в море. Зачем собирать? Она сказала:
   - Мы должны настроиться на секс на берегу после Отлива.
   - Все равно я этих ежей есть не буду.
   - Ну, что ты заладил: не буду, не буду. Будэшь!
   - Нет.
   Она скакала на мне до самого Прилива. Но я выдержал, меня не вырвало. И знаете почему? Я заклеил рот липой водорослью. Кто-то там стучался, но его не пустили. Эти водоросли. Потому что я наклеил их три, одна на другую.
   Прилив уже начался, и даже прошел уже довольно далеко к берегу, но я не мог сказать:
   - Ну, хватит, хватит, - потому что она связали мне и руки водорослью. За спиной. Почти садо-мазо.
   Довела до того, что нас залило с головой, несмотря на то, что она в это время стояла уже на коленях, упираясь лбом в песок на дне океана. Я думал:
   - Всё - больше не вытерпит, нет, приняла позу кобры, а после уж, конечно, схватила меня за руки и побежали назад. Но только называется, что:
   - Побежали! - на самом деле оказалось, что и она и плавать не умеет. Грит:
   - А ты меня научи. - Нет, даже не Научи, а Поучи.
   - Здесь уже бушует океан, мы утонем.
   Тем не менее, пришлось встать на дно, и упереться ей в живот руками. Я был на дне, а она барахталась наверху, изображая собачий вальс. Я хотел сказать, здесь яма, я... точнее, не я, а:
   - Боливар не выдержит такой сексодром. - Но начался подъем в гору, и от радости я его взял. Как ни в чем не бывало она сказала:
   - Давай опять трахаться.
   - Прилив еще не закончился, вода поднимается.
   - Не страшно, ты научил меня плавать.
   Я поднял голову вверх и посмотрел на Луну. Ее не было.
  
   И вот после этих водных процедур она начала готовить ежей.
   - Откуда? - спросил я.
   Она:
   - Я их наловила, когда ты трахал меня лбом в дно.
   - Ты не могла их наловить так быстро.
   - Я начала, когда было еще не глубоко.
   - Ты, как Цезарь, я бы так не смог, сразу заниматься и Тем, и Этим.
   - Я люблю совмещать работу и удовольствие. - Как сказал Алек Болдуин.
   - Это ему сказали, и добавили: а ты?
   - Нет.
   - Меня не интересует, что ты думаешь обычно.
  
   Произошло то, чего и следовало ожидать:
   - Она загнала сама себя и наконец уснула.
   Думал:
   - Рай, отдохну, так как даже Флорентийские Стейки и желтые ботинки от итальянского мастера, как минимум за четыреста долларов - надоедают.
   Но! О, ужас! сам захотел кого-нибудь трахнуть. И это, как говорится:
   - После всего, что было. - А так как... А так как никого больше здесь не было, то трахнул ее. Даже не пошевелилась. Переволновалась.
   И опять очень захотел есть. Где, что, куда она спрятала - найти так и не смог.
   И случилось то, чего мы все так долго ждали:
   - Напал на одного из быков. - Так-то, с первого взгляда, имеется в виду в состоянии известной сытости, это невозможно - слон, а не бык. Слон с двухметровыми рогами изогнутыми ужасающим образом в виде буквы З, но не до такой уж степени, как по-русски, по-английски, разумеется. В общем, как у майского жука, или колесницы Ксеркса с одним водителем с вожжами, и двух атлетов с копьями. Хорошо уже и то, что не летал, и рога его не поворачивались в разные стороны. Так это просто, как два спаренных ствола у зенитного пулемета.
   И вот этот водитель сказал мне непонятно каким образом:
   - Ты, эта, не командуй здесь. - И добавил: - Здесь все общее.
   - Что это значит? - подумал я. И высказался вслух: - Ты зачем взял мои тапки?
   Он как будто был только спросонья, ответил:
   - Не успел ответить, ибо я ему прежде чем врезать, приказал:
   - Поставь назад.
   Запутанный логикой он помотал башкой, но похоже, так ничего и не понял.
   - Нет, ты чё сюда приперся?
   - Я?! Я уже здеся детей успел сделать, а вы еще был тока на горизонте.
   - Это наш остров.
   - Какие ваши доказательства?
   Ну, он рогом-то и провел над моей головой, а я ответил апперкотом. Ибо приемы Мягкого Пути против такого веса - тонна не меньше - провести невозможно. Но тут же вспомнил, что давление Марса на нас очень низкое, и стукнул его по ноге, в том смысле, что провел Переднюю Подсечку.
   Он упал на колено. Ага-а! И повторил ее же, но уже в Падении.
   Тереть уже было непонятно, где я, где он. Сильно, но все равно, он добросил меня только до моря. Не специально, а только силой Ньютона, где на каждое действие есть и такое же противодействие. Мне держаться было не за что, и поэтому улетел в море. Но и он куда-то пропал.
   - Где ты, где ты, Доктор Зорге? - позвал я. Оказалось:
   - Побежал в милицию. - Но не сразу, сначала за подмогой. Выплыл из моря - а он долетел до воды - и не ко мне опять, а начал загребать на свой корабль. Я подбежал к берегу и закричал, пытаясь его напугать:
   - Кроки, кроки! - Не понял. Тогда уже дал полную расшифровку:
   - К тебе плывут крокодил-л-л-ы-ы! - я не знал есть ли тут эти зубастики, но он испугался - значит есть, и более того, весьма упитанные значит, если этот огромный паря испугался. Испугался и повернул опять к берегу.
   - Ну, чё? - спросил я, протягивая ему руку:
   - Явился - не запылился? - Но я не стал его добивать, и так было ясно:
   - Инфаркт.
  
   Проснулась Галя, прибежала и начала причитать, что я чуть не убил ее любимого. Быка. Тем более, что он скоро и умер. Она причитать:
   - Из-за тебя ему было страшно.
   - Естественно, - попытался я оправдаться, - все боятся. Зачем только их разводят?
   - Это только слухи, - рявкнула она, - ты заставил его поверить в нелепые слухи. Здесь никогда не было крокодилов. И более того, если только ты сам и есть Кроки.
   - А если бы он меня убил?
   - Что?
   - Ты бы сделала ему выговор за недостойное поведение?
   - Сейчас не об этом речь. - Ну и пошло-поехало, пришлось драться с ней. Я хотел культурно сначала:
   - Ваше предложение, говорю, убогое, морды будем после бить - я вина... в том смысле, что не вино, конечно, а:
   - Тебя хочу.
   - Нэт! - И тресь мне по спине какой-то орясиной. Тут уж точно не помню, но кажется, провел Зацеп Изнутри. Она долетела до самого быка. Хотя мы отходили довольно далеко.
  
  
  
   Глава 18
  
   Ну, думаю, двое и оба готовы. Хотел одного, а два много. Начал ее откачивать. Не может. А он очухался. И я прямо при ней заколол его его же копьём. И знаете почему? Нет, не так просто всё вышло. Сначала и хотел просто с ним больше не разговаривать, но потом приплыл еще один бык, и на мою беду, он оказался евонным братом. И приплыл он не сам, как все нормальные люди, в на грузовом дальнобойном буксире.
   Они пошушукались, и набросились на меня с двух сторон. С одним я не помню, как справился, а тут двое. Бежать? Некуда. Это сначала я подумал, что некуда, но посмотрел на море, увидел буксир, и туды-твою. Они поняли, что и не думали про буксир, а теперь поздно, кричать мне:
  
   - Ладно, мир, - это один, второй высказался, как записной бандит:
   - Мы шутили.
   Но я совершил глупость, вместо того, чтобы уплыть на этом буксире - мой был не заправлен - я его взорвал. Они опять за мной гоняться. И все же одного братца, моего соседа по этому общежитию, мне удалось взять на Систему Чака Норриса - Блюса Ли. А именно, после перелома ноги:
   - Взять за голову.
   Сделал всё, как в кино, сломал ему башку. А потом и этого наглеца прикончил. Сделал ему болевой на руку, потом на ноги, а в конце перебросил через себя с упором ноги в живот, и прямо в горящий буксир.
  
   Она опять зашевелилась и потребовала. Я думал, что будет упрекать, что завалил всех, и ничего не оставил ей, что обязан найти ей другого. Нет, сказала просто:
   - Не говори никому, что я была с тобой счастлива. - И мы расстались.
   Жаль. Но с другой стороны, она была рыжая, по крайней мере, с веснушками, и уже носила очки. Более того, всем давно известно:
   - Щипалась.
  
   Я вспомнил, что с подветренной стороны стоит мой катер, и хотел его завести. Так и знал, что нет бензина. Или, что у них есть еще там. А ихний трахтур уже догорал. Не собирать же с воды соляру? Тем более, она горит, как черный дым. Всё смешалось. Я даже не мог понять, где нахожусь:
   - На собственно Марсе, или нахожусь в подземных ветвях его дерева. Хотя лучше помянуть ее благодарностью:
   - Ее дерева. - И не успел я сказать это, как она опять явилась, и смущенно сказала:
   - Явилась - не запылилась. - А между прочим, здесь не было пыли по колено, как при штурме Афганистана. - Забыла сыграть с тобой в летчика, - ответила она на незаданный вопрос.
   Понял:
   - Хорошо будет, но не только.
   - Иначе, - сказала она, - иначе ты не найдешь отсюда дороги.
   - Как встать? - спросил я.
   - Ты не знаешь?
   - Нет, я забыл, как любят летчики. На крыле, что ли?
   - Под крылом самолета, как прежде поет, - спела она кстати, - зеленое море тайги.
   - Под крылом? - удивился я, и добавил, что, думаю даже на Марсе этого невозможно.
   - Значит, ты не знаешь, где имеет право трахать летчик в Афганистане?
   - Много мест, наверно, есть на свете, где он любит.
   - Например?
   - Например, Сент-Экзюпери хотел бы трахнуться в небе.
   - Ну, это только если сам себя. А настоящий, Афганский летчик любит трахать, где-угодно.
   - А именно? - не понял я. - Под водой опять, что ли?
   - Это уже было, было, было.
   - При всех, что ли?
   - Почти. Как одна музыкантша говорила в бытность на просветительском поприще Елены Ханги:
   - В парке, недалеко от милиции. - Нет, на самом деле, оказывается, музыка от этого лучше сочиняется. Гораздо лучше! Как в Англии. Это вам не Консерватория.
   - Здесь никого - нет, - резюмировал я ситуэйшен.
   - Если бы были, это было обычно. А мы обычно на Марсе.
   И она предложила мне представить, что она летчик, идет с автоматом на плече, а не с гармонью, как ходили раньше влюбленные, как-то:
   - Леонид Харитонов, которого в конце концов уволили из героев-любовников - и не только, а вообще - за профнепригодность. Вот самый лучий, а вот, оказывается, ошибались:
   - Врать не может, - а тока всё то же:
   - Нет замков на дверях у нас, но это даже лучше. - Правда, это написал другой парень, но и его могли бы отправить на дрова, если бы не поступил на службу к Шелленбергу. Под прикрытием, разумеется, партии и правительства.
  
   - Я не понимаю, чего ты хочешь.
   - А я не буду тебя спрашивать. - Она провела меня на поверхность Марса, а потом опять вниз, но в другой корень. Я хотел спросить:
   - Переходов между корнями нет? - но вовремя воздержался, потому что на плече у нее был короткий летчиский автомат, и она притронулась к нему, без намерения скрыть угрозу.
   Здесь уже всё было готово, как-то:
   - Она и еще двое - как принято в кино - летчиков идут усталые с аэродрома. Пыль - по колено. Больше, гораздо больше той пыли, которую поднял Крючков перед Андреевым, когда тот заменил Стаханова, и шел с отбойным молотком и более чем ста тоннами угля за плечами. Точнее, нес он, конечно, Максима, а Марк Бернес рядом с ним просто обычный крупнокалиберный пулемет, Петр Алейников и Вера Шершнева играли в этом ряду: один:
   - Перевоспитанного до природного состояния восхищенного зрителя, а Вера:
   - Просто влюбленную, которую и перевоспитывать не надо.
  
   Здесь немного по-другому. Я, как зав этой лавочкой, имеется в виду:
   - Офицерской столовой, - иду с ключами на второй склад, находящийся тут же, но в другом зданьице, а она меня и подзывает. Нет, не отбойным молотком, и не самим автоматом, и уже тем более не Максимом или просто крупнокалиберным пулеметом, а так чисто естественно психологически, как Кирила Петрович Троекуров одну из своих породистых собак:
   - Стоять-ь! - хотя слышу почему-то голос Татьяны Толстой. Ну, лезет везде, вот и сюда пробралась. Вот, как вижу ее, так чувствую себя собакой. Не всегда, конечно, у нее на подводке, а иногда я кусаю ее за пятку. Люблю художников, как любил их Бальзак, а они меня учат кусаться. Ее духовный муж, Кулик, надеюсь на меня не обидится, что иногда составляю ему конкуренцию. Я же ему не запрещаю:
   - Кусайся, пожалуйста, на здоровье.
   И здесь вроде такая же мысль, но она опять, по старой привычке, немного передвинул ремень автомата на плече.
   - Ты здесь только обслуга, а я офисер, - сказал он. Точнее, наоборот:
   - Она - мне.
   Ну, и пришлось трахать ее между офицерской столовой и вторым складом по колено в Афганской пыли. А народ так и прет, так и прет в столовую, и из нее, но к счастью только один завернул за угол поссать. Как говорится:
   - Он куда?
   - Поссать.
   - Пасать? - Ну и:
   - Вот из ит - пасать? - но только по-немецки, как Вернер фон Браун.
  
   - Пасал?
   - Нэ успэл. - И знаете почему? Там дежурил местный медведь.
   Здесь - как в пустыне - никого. Но эти-то, из бригады, смотрят, и что характерно:
   - Даже не хихикают. - Привыкли господа енералы. Для обслуги-то кто же они, конечно, не как Кирила, но все равно:
   - Гонору, - хоть отбавляй. А с другой стороны летчики летают, а следовательно, самолеты падают, пусть хоть здесь ведут себя по-человечески. Это значит, что люди в душе не просто люди, а:
   - Древние люди, - им не нужна кровать, а утащить бы кого в Парк Пушкина, и там трахнуть в беседке, несмотря на то, что, скорее всего, кто-то будет подсматривать в дырочку от сучка, а возможно и:
   - В тайной надежде на это. - Раньше, древние люди, как жили? А именно:
   - Все в одной пещере. - Таперь уж этого не избавить, потому что это уже когда-то было. Про еще два было - даже повторять не буду. Ибо, как сказано:
   - Только вперед. - Между прочим, именно по этой причине в Евангелии не упоминается Иосиф - суррогатный муж Марии:
   - А как? - если мы уже проехали это место.
   Не вернешься, ибо только вперед.
   Хотя может показаться с первого взгляда, что мы стоим на месте, или только крутимся, как белка в колесе. Это, как говорится:
   - Смотря куда вы шли. - Или, наоборот, как Джеймс Кук:
   - Забыли остаться и вернулись, несмотря на размещенную на вашем пути вездесущую цингу. - И вот что удивительно, она убивает человека, несмотря на то, что он знает средство спасения:
   - Лимон, - а удивительно то, что перебарщивает, и добавляет, как напутствие:
   - И не только. - И вот из-за этого - И не только:
   - Все погибли.
  
   Тем более, вы никогда ведь не знаете, как и на Земле:
   - Где вы, собственно, находитесь, в каком корне этого ветвистого марсианского дерева. Или:
   - На самом Марсе. - Именно это я, в конце концов, и понял.
   И знаете почему? Здесь стояло пианино. Я начал на нем играть от нечего делать, и разучил одну песню за месяц. Она называется:
   - Жили у бабуси два веселых гуся.
   Но я лучше соглашусь никогда не быть мужем Майи Плисецкой, если кто-то скажет, что я играю хуже, чем Гергиев и Башмет. Как говорится:
   - Так не играют. - Более того, и сама Майя Плисецкая может дождаться на старости лет, как ей скажут:
   - Так нэ танцуют. - Те, кто выступает за коррупцию, сами могут оказаться опять там, откуда их нэ так уж давно выгнали. Вроде бы:
   - Столько времени уже прошло, а Никто не забыт, и Ничего не забыто.
  
   Хотелось бутылку холодной минералки с газовыми пузырьками. Если девушка заказывает в баре бокал холодной минералки и до добавляет:
   - Без газу, - мне она больше не интересна. Более того, понимаю:
   - Ошибается. - Если я уже это говорил когда-то, но всё равно ничего страшного, так как люди с привычкой лицемерить продолжают и продолжают рождаться. Им бы только сказать:
   - Без газа. - А ведь ее желудок может переварить не только газ, но и железо, как это часто делал Джек Лондон.
  
   Я пощипал чешущееся левое ухо, и скоро понял, что не зря. В нем была многоцветная серьга, как это нынче принято в лучших домах Франции, особенно при приеме президентов. Нет, там серьгу в ухо не втыкают, подкравшись во время сна, как Далила к Самсону. И волосы тоже не режут, но внушают, что:
   - Надо бы понизить цену на газ. - Может быть, даже на нефть.
   И стелют при этом многоцветный модный ковер. Человек тает и отдаёт всё, что у него было. Более того, может даже взять в долг. И тут уж начнутся вообще:
   - Библейские опасности, придется понять, что значит:
   - Как мы прощаем должникам нашим.
   Но не на Марсе, на Марсе этого нет, здесь никто не поможет. Так бы вот сказал:
   - Сим-сим, отдам эту серьгу, только, пожалуйста, верни мой катер, иначе я не смогу выполнить свое секретное задание. И да:
   - Там у меня был льдогенератор, а к нему виски молт, финский манговый ликер белого цвета, что еще? Ну, эта, как у Брата Билла, когда к нему пришла Черная Мамба. А! Взбиватель коктейлей на солнечных батареях, и... нет, вот меча Хаттори Хандзо не было, но был большой пулемет на носу. И знаете почему на носу? Чтобы мочить их сходу, а не убегая от погони, как часто делали некоторые ребята в Гражданскую войну. А это нечестно, нечестно, как тигр заманивать быка:
   - Он рогами, а вы зубами его за шею - цап. - И на обед. Даже на ужин с друзьями еще останется. Иногда, даже часто, вечером уже не лезет ничего туды-твою, а утром:
   - Хочется опять кого-то обмануть, чтобы обожраться.
  
   Так однажды я съел на помойке, точнее, не на помойке еще, а на мойке огромную тарелку, с огромной горой сверху английских новогодних груш. Английских потому, что внутри них был не только творог, но и английский соус. Не буду сейчас рисковать с его названием, а то получится Ворчестерширский, а был на самом деле Чемберлен. Вчера не только я, но вообще никто ни в зуб ногой, не хотел их есть, а сегодня я один употребил то, что было приготовлено на целый ресторан, так только несколько уже слишком мятых оставил мойщице.
  
   И гляжу плывет. Плывет, как лодка из кромешной тьмы к еще не замерзшему Леонардо ДиКаприо. Или это мне, как ему:
   - Только кажется? - а на самом деле, я как он, а он, как Титаник уже тю-тю на дно морское.
   Тем более, сам катер плыть не может. Должен быть рулевой. Кто? Честное слово, здесь, как в пустыне:
   - Не протолкнешься - все просят заплатить за Их территорию.
   А кака тут территория? Так только - пустыня. Именно это хотел объяснить Наполеон в Египте. Грит:
   - Никак не пойму - откуда вы только беретесь? - Это мамелюкам. И действительно, только одних разбил, еще приходят, и даже больше. А говорят:
   - Пустыня. - Пустыня - это, где никого нет, как выразился председатель, приложив ладонь ко лбу при взгляде на картофельное поле, которое надо выбрать:
   - Опять не приехали. - Почему спрашивается? Так ясно:
   - Высоцкий умер. - А так бы до Сходни, пешочком, и на те:
   - Когда с сольцой ее намять - отлично. - И знаете почему? Вы дома.
  
   А я сомневаюсь, что Марс хоть кому-то дом. Здесь все пришельцы. Я так думаю. Поэтому за рулем моего катера какой-то монстр. Чем его встретить уже не знаю. Кажется все приемы Дзюдо и Самбо уже раздал. Угадать бы хоть:
   - Кто? - мужик или баба.
   Вот чего только не придумывал, чтобы угадать хоть что-то, бесполезно! И знаете почему? Угадаю, но все равно ведь Нэ верю, что это сбудется. Поступаю не как правило наоборот, а именно:
   - Однозначно наоборот. - Стоит какая-то блокировка. Не могут отличить знака Опасность от знака:
   - Обязательно будет.
   Всегда так:
   - Хорошо, я учту, что есть опасность, но что произойдет плохое на сто процентов никогда. Только вероятность. Почему?!
  
   Гляжу, и не верю своим глазам:
   - Я ее знаю. - Это была стройотрядовская жена Дока.
   И вместо того, чтобы сразу сказать мне, как она здесь оказалась, на моем корабле, сразу поцеловались. А раньше - никогда. Она была каким-то там стипендиатом, а я даже просто понять не мог, как можно столько запомнить. Трахнуть? Да вы что?! Но она сама предложила:
   - Давай, только не говори никому. - Я подумал:
   - Если никому не говорить, то какой смысл и делать? - Но отказаться, разумеется, был не в силах.
   Она согнула руку в локте и положила на глаза.
   - Ты о чем думаешь? - спросил я. - Пишешь доклад?
   - Я мечтаю о том, что вас много. - И добавила: - Можно?
   - Хорошо, я постараюсь растянуть это удовольствие.
   - Нет, нет, чтобы до конца, а потом опять.
   - Сколько раз?
   - Девять. Я читала Бальзака, так нужно. Очень хочется попробовать.
   - У тебя какая стипендия?
   - Не будем об этом.
   - Почему?
   - Задавлю интеллектом. Я привыкла во всех ситуациях поддерживать своё реноме. Правда, в этой еще не пробовала.
   - Совсем не пробовала?
   - Да.
   - Как же?! ты жила с ним.
   - А как должно быть? Нигде ведь не написано, что надо делать Это. А уж тем более как. Понимаешь? я очень не хочу быть блядью.
   - Придется, - сказал я, переходя к учащенному дыханию.
   - П-почему?
   - Пока не скажешь:
   - Давай, я - сл. на букву б - не смогу больше.
   - Хорошо, у нас будет время я подумаю.
  
  
  
   Глава 19
  
   Ни за что бы не поверил, что она жила с Доком, а ни разу ему не дала. А с другой стороны, сколько людей пишут, а никто их так и не печатает.
   - И тем более, - сказал я ей, - если бы я не читал Альберто Моравия. Она считает, что имеет право не давать своему мужу.
   - Это хуже, чем не передать соль, когда вас просят и просят об этом, - и она обняла меня обеими руками. - Я дам. Точнее, я тебе дала? Как ты считаешь?
   - Думаю наоборот.
  
   И она рассказала мне, что только гуляла с ним.
   - По саду?
   - По полям.
   Только через девять дней она вспомнила:
   - Ты должен спасти Дока.
   - Ты уверена?
   - Я за этим и приплыла сюда. На наше племя напали дикари, и всех перебили.
   - А его нет? почему.
   - Так в этом всё и дело, он каким-то образом проболтался, что знает тебя. Они сразу:
   - Он нам очень нужен.
   Оказалось, что хотели принести в жертву не кого-нибудь, а именно того, кто знал меня. Знал? - Получи. А когда узнали, что Док не только знал, но и знает, где сейчас я, сказали:
   - Его возьмем - тебя:
   - Отпустим.
   - Неужели вот так просто выдал?
   - Не просто, - ответила стипендиатка, - они долго читали его мысли.
   - Все вместе?
   - Не все, есть у них там один колдун, всё выпытал. Говорит, ты киллер, прибывший сюда, чтобы завалить всех марсиан.
   Я даже развел руки в стороны.
   - Ты удивлен? - спросила она.
   - Не то, что да, но просто не понимаю, откуда все это знают.
   - Поедешь?
   - Что еще мне остается. Тем более, я уже взял такой большой аванс в виде тебя. Несмотря на то, что ты обычно лежишь, как мертвая акула я многое понял.
   - Спасибо за комплимент.
   - Ничего, надеюсь еще как-нибудь заработать.
   - Их либе дих.
   - А ты не думаешь, что он обидится?
   - Кто? Колдун?
   - Почему колдун? Я имею в виду Дока.
  
   В общем, она сделала так, как делают некоторые ученые:
   - Всё время соглашаются, но Да - не говорят. Так и она, перед каждым новым трахтодромом, глядя на меня, ждущего у иллюминатора сигнала, говорила:
   - Хорошо, да, я - слово на букву б - но ты пока это нигде не записывай, так только запомни, как только наш с тобой пароль.
   - Но это невозможно! - возмутился я ее логикой. - Потому что - слово на букву Б - это именно то, что знают все! - Но, как говорил Высоцкий - ее не собьешь, она - дока. Стипендиатка имени Клары Цеткин и Розы Люксембург.
   - Так ты так и запомни, что я согласна, проходя по деревне, слушать, как сидящие, плюющие семечки и курящие сигары за домино - говорят довольно громко:
   - Вон - слово на букву б - пошла, - только пока не записывай, как то, что уже нельзя будет вырубить топором. Понял?
   - Да, то есть, нет, не понял.
   - А знаешь, что это значит? Ты меня не любишь.
   Мне стало стыдно, я почти понял, что она - слово на букву б - которую я люблю. Но эта конспирации меня злила. И я перенес будущее в настоящее. В будущем, уверен, так и будет, я нарочно проговорюсь какому-нибудь колдуну, что она за стипендиатка, и он будет чуть что орать:
   - Вот, друзья мои, и - слово на букву б - наконец, пошла.
   Для нее же, что не написано пером, не зафиксировано в книге, того и нет.
  
   И вот мы поплыли, за шесть коктейлей со льдом на каждого прибыли. Я думал Док стоит буквой Г, как это принято у земных, цивилизованных народов, в деревянном щите с зажатой между досок головой. Или:
   - На приготовленном для зажигания костре.
   Нет, оказалось, нет, прогресс налицо, он просто на просто жил вместе со свиньями, и все только ждали, когда он начнет там же и какать, чтобы доказать несостоятельность его защиты:
   - Правда выше корпоративной этики.
   - На самом деле он хотел стать Колдуном вместо меня. А понимает ли он в этом деле что-нибудь - совершенно никому не известно.
  
   И Я спросил Колдуна, когда меня к нему приперли:
   - Я не буду жить со свиньями.
   - Это вопрос?
   - Ответ.
   - Нет, мы не звери, скажи, как ты хочешь, мы сделаем для этого всё возможное, - ответил он. Дока в это время уже унесли в санчасть. А это значит, просто на просто положили в один гамак со стипендиаткой. Пока не могу вспомнить, ее имени. И это правильно, она вылечит, так как лечить человека надо тем, чего он хочет, а не наоборот, чего совершенно не стесняется.
  
   Меня решили провести через все круги этого марсианского ада. Я спросил Ко:
   - Зачем?
   - Мы должны определиться, - разумно ответил он. Ибо, как сказано, практика - она же критерий истинной правды.
   Поэтому меня сначала поставили раком с головой в деревянный щит с прорезью, потом не удалось избежать и свиней. Ну, а навсегда потащили на поленницу дров со столбом на верху ея.
   - Что? - Ко, - каково?
   - Мне очень жаль, Боб, - сказал я первое, что появилось в моей голове, - но ничего нового.
   - И вы, между прочим, правы, - ответил он, - вы пока постоите на медленно тлеющих дровах, а я еще подумаю, как грится:
   - Что делать? дальше.
   - Я могу задохнуться от дыма.
   - Спасибо, что предупредил. - И крикнул одного из своих сатрапов.
   - Наденьте на него накомарник.
   - Лучше респиратор, а то он задохнется от дыма раньше времени.
   И они придумали запустить меня в море по схеме:
   - Один в лодке, - в том смысле, как запускали древних викингов, со связанными руками и ногами, чтобы не убежали. Хотя те ребята были мертвыми, а я, как считалось живым.
   Но, оказалось, что это только я так думаю. Ко мне пояснил:
   - После вынесения приговора, человек считается мертвым.
   Это был новый параграф в их уставе, и я добился, чтобы мне его показали.
   - Приказ вышел после моей поимки, - сказал я торжествующе, - а по законным предыдущим законам вашего племени, каждый имеет право судиться по законам, которые были в государстве в день поимки.
   Ко потер лоб, как механик, плохо смазавший машину клиента, и сказал:
   - Щас всё решим.
   И решили, что я прав.
   - Теперь у тебя есть шанс спастись, - сказал Ко, а Стипендиатка и Док стояли рядом с ним с умными лицами.
   - Хачу... прошу прощенья, надо чем-то промочить горло.
   - Дайте ему яду, - просто сказала Си. И улыбнулась мне одной стороной лица, чтобы не видели другие.
   Я понял, что:
  
   - Мне бояться нечего, и сказал: я слушаю.
   - У тебя будут развязаны все руки, - сказал Док, - но, - добавил он, тебе придется ставить на красное или на черное. - И уже вместе со своей Стипендиаткой - Си - они объяснили, что:
   - Или тебя съедят гуманоиды, или ты свалишься в водопад Ниа.
   - Я не понял, где тут вариант на спасение?
   - Он есть, всё по закону, - сказал Ко, - ты хотел умереть по старым правилам, с угрызениями совести, теперь получи то, что просил.
   Да, раньше бы я как только отплыл на сто метров лучники обстреляли бы лодку горящими стрелами, и всё, руки-ноги связаны.
   - Просто умер от страха, - как заключили бы ихние мед светила, среди которых был и Ко, и более того, в единственном числе.
  
   Теперь я плыл, десятка два с половиной отличных, да и просто обычных пловцов и пловчих гнались за мной по тихой глади моря с кинжалами в зубах.
   - Это людоеды, - объяснил мне Док на прощанье.
   А выбор был в том, что они могли не догнать меня: раньше этого я свалюсь в водопад.
   - Ты не думай обо мне ничего плохого, - сказал он мне, - так все могут остаться живы.
   - Но я-то вряд ли.
   - Да нет, у тебя шансы больше, чем даже у нас, - он обнял Си.
   Меня так и подмывало сказать ей, что она - слово на букву б. И я сказал. Док рассердился.
   - Ты так говоришь, как будто уже трахал ее.
   - А если да?
   - Этого не может быть. И знаешь почему? Потому что этого не может быть никогда.
   - Если я останусь жив отдаешь мне. Хотя бы на месяц, или по крайне мере, на неделю.
   - Это уже запланировано и так, чё ты лезешь раньше времени, - успела она шепнуть мне на ухо, пока Док отвернулся для важного слова колдуну Ко. Но они всё слышали, и высказались в том смысле, что я напрасно лишил себя сюрпрайза.
   - Хотя с другой стороны и правильно, - сказал Ко, - так ты хоть будешь сожалеть, что счастье могло бы быть, но не случилось, а в обратном варианте, у тебя просто не будет никаких мыслей.
  
   Сейчас меня беспокоило другое. Людоеды были настолько настырными, что могли доплыть со мной до самого Ниа, и свалиться туда вместе со мной, а там как знать, кто останется в живых, может и все. В том смысле, что я и еще хоть кто-нибудь. И опять, как говорил Высоцкий:
   - Пойдет морока про коварный зарубеж. - В том смысле, что слово Зарэж у них из башки, конечно, никуда не денется.
   Недоработка закона. Я так и хотел крикнуть Ко, что, мол, давай назад, всё неправильно.
   - В чем? - неожиданно услышал я. Оказалось, скорость звука на этом месте больше, чем обычно, и хорошо слышно даже у самого почти водопада Ниа. - Но при возврате ситуэйшен в обратную сторону могут произойти непредвиденные изменения, как-то: ты попадешь под новый закон, которого так испугался.
   - С какой стати, я не понимаю?
   - При возврате, скорее всего, ты будешь записан по новому календарю.
   А Док и Си присоединились к нему.
   - Да вали уж ты, пока не поздно, - сказала она. А он добавил:
   - Лучше способа уйти с этого острова людоедов нет.
   Далее, водопад, кто падает вместе со мной?
  
   И это оказался всего один человек. На нем была нарисована белая с красными и черными полосами рожа.
   - Сними маску! - рявкнул я зло, потому что так наглотался чистейшей воды из этого водопада, что понял: чуть не утонул. На ком-то надо было отыграться. И вот, к счастью один гусь тоже остался невредим.
   - Я бессмертный - не могу, - тоже настырно ответил он.
   Получалось, что этот индеец Майя - Ко. Но он остался на берегу! Тогда, кто это? И вообще теперь мне ясно, что раскраска индейцев - это не что иное, как:
   - Отождествление себя с Вождем. - И при нападении на это племя можно никогда не узнать, кто, собственно, был здесь когда-то вождем.
   Все одинаковы. Но кто сам колдун - тот знает, как отличить колдуна другого племени. Открытие сделал француз по имени Комиссар Жюв. А именно:
   - Сними маску, - произнес он сакраментальную фразу.
   - Я бессмертный - не могу, - опять запричитал парень. А когда вышли на берег, вообще полез в драку. Оказалось знает Дзюдо на уровне мастера спорта. Как грится:
   - Так бы и я смог стать вождем племени: чуть что:
   - Бросок Через Бедро с Захватом. - Или:
   - Передняя Подсечка в Падении. - А то и:
   - Удушающий приемчик. - Тогда их еще не отменили.
   Я люблю Болевой из Стойки, но, скорее всего, не получится. И знаете почему? У мастеров спорта руки в области мышц такие же толстые, как у меня ноги. Тем не менее, я всё-таки попытался использовать открытие комиссара Жюва, по-марсиански лучше говорить:
   - Жюфа. - Вцепился ему в обрюзгшие щеки и потянул вниз и в стороны. Он бросил меня в воду. Как? Даже не понял. Скорее всего, это был Подхват между ног, с разворотом к себе спиной, и последующим поворотом Вниз Головой. Просто помню, что водопад пару раз мелькнул в небе, а потом я сам в нём оказался.
   Я забыл все приемы плавания, и пошел к берегу по собачьи. Но! в руках у меня что-то было. И это была его маска!
   - Так и знал, что снимается! - рявкнул я еще не доплыв до берега.
   Если я еще не говорил, то повторю:
   - У настоящего Колдуна маска - снимается! - В этом всё дело. У других это просто раскрашенная рожа.
   Но! на месте его, этого Чуда в перьях, оказался Док. Я был печален:
   - Ах, ты, предатель, ах, ты свинопас, ах, ты, сукин сын! - И так далее и тому подобное, пока не вылез на берег. А он:
   - Это не я.
   - А кто? Он, что ли? - и я потряс перед ним маской Ко.
   - Разумеется. - И он добавил: - Сними с меня маску - увидишь. Но! - он предостерегающе поднял руку ладонью в мою сторону: - Только силой. И знаешь почему? - добавил он. - Просто так она не снимается.
   Ну и, не отходя для приготовлений, провел ему Зацеп Изнутри. Док закачался, как будто был на краю высотного дома, замахал крыльями, стараясь сохранить равновесие, но я взял его за маску, снял ее и, не глядя на дальнейшие его поползновения зацепиться за воздух, внимательно рассмотрел обе маски. Фантастика:
   - Одинаковые! - А воде тем не менее кто-то плавал. Кто?!
   Как я сразу не догадался. Это была, конечно, она:
   - Стипендиатка ты моя, стипендиатка, а я не твой, а я не твой. - Но тут же бросился в воду - спасать.
  
   - Ты знал, что это я? - спросила она с надеждой. Хотелось сказать:
   - Есс, конечно. - Но на ней еще была маска. Маловероятно, но могло оказаться, что это и не она. Так может быть? Без сомнения. И знаете почему? В принципе-то я ее и не видел! Я даже схватился за голову, чего старался никогда не делать, как Олег Блохин. Просто логика прошла впереди разума: думал, что это должна быть она, она и появилась логично. А кака это логика? Так только если:
   - Марсианская.
   - Сними маску.
   - Нет.
   - Сказал сними маску - значит сними.
   - Знаешь что, ты здесь не командуй.
   - А то что?
   - А то не назначу тебя моим любимым опахальщиком.
   - Я не собираюсь прислуживать тебе в этом одиозном племени.
   - Ты избавил меня от всех конкурентов справа и слева, от Дока и Ко, теперь я:
   - Главный жрец этого племени.
   - А я? с опахалом.
   - Нет, конечно, нет, я тебя уже повысила. Ты будешь английским посланником. Будем считать, как будто ты приехал продавать нам ружья.
   - Да?
   - Да. Ты можешь даже немного воровать.
   - Что воровать мне, цивилизованному человеку, любящему только холодные, более того, обязательно со льдом коктейли, в этой деревне, где многие добровольно живут вместе со своими свиньями и другими гусями?
   - Анобтаниум - никогда не слышал?
   - Нет.
   - Ты в каком веке покинул Землю?
  
   - Давно это было. И да: что он может? Как золото, покупать людей и другие товары народного потребления?
   - Ты видел Ко?
   - Видел.
   - А где он теперь? Никто не знает. Понял?
   - Что понял? Что он может путешествовать по другим дурачкам, которые его пускают на порог. Без знака вопроса.
   - Я - Стипендиатка... не будем заморачивать именами - а ты говоришь дура. Я не дура. У меня была стипендия в два раза с лишним больше, чем у всех.
   Далее, она - это Ко, или нет?
  
  
  
   Глава 20
  
   Я конечно волновался, погиб Док совсем, или всё-таки еще не окончательно. Но вынужден был последовать за ней к месту назначения.
   - И всё же, - сказал я, когда мы уже подходили к лагерю марсиан, - сними, пожалуйста, маску, а то мне кажется, я кота в мешке несу с собой.
   - Прости, но это я тебя несу.
   - Зачем?
   - И знаешь зачем, будешь строить коровник.
   - Здесь есть ко... коровы?
   - Да, можно сказать, что только они и есть. Я подумал, что ничего лучше не буду говорить, так как практически ясно:
   - Все они коровы и есть. - Не зря они любили Колдуна, которого и звали все просто Ко.
   Коровы, - опять повторил я, - не зря, значит, бог и дал Человеку первого друга, и спросил:
   - Как ты его назовешь?
   - Ко. Корова. Да-а. Впрочем, удивляться тут нечему, парадоксов хоть отбавляй и на Земле. Например, почему люди там не летают? Птицы летают, мы - я тоже, помню был когда-то человеком - не можем. Самолеты? Дак они падают, как белки в колесе.
  
   - Возьми чуть на себя.
   - Так?
   - На себя, на себя немного.
   - Так?
   - Лучше возьми на себя, пока я не подошел, и не показал тебе, как это делается.
   Наконец я понял, что она... видит себя совсем в другом месте, а именно:
   - Перед собой.
   - Скорее всего, ничего не выйдет, - сказал я, - так мы никогда не построим этот коровник.
   - Хорошо, я пришлю тебе рабыню.
   Она пришла на стройку, чтобы предложить мне, как она сказала:
   - Немного сексу.
   - Думаю, ты скучал, нет?
   - У меня не хватает работников.
   - Все заняты.
   - Чем?
   - Готовятся к жертвоприношению.
   - Поймали сома? - Я знал, что при прежнем колдуне бывали разгрузочные дни, когда никого из коров не приносили в жертву, а ловили большого сома. Вкусный, если его с сольцой обжарить, а потом немного припустить под крышкой из огромного лопушиного листа. Даже без специй. Специи были дороги даже здесь. Может быть потому, что всегда хочется чего-то новенького. Хотя огурцы и помидоры бананами и апельсинами все равно заменить не удается. Хочется, но нам шлют только кормовые, для коров. Дело в том, что мы помним, что мы люди. Не всегда, но часто, особенно за обедом. - Когда закончится этот праздник?
   - Когда ты закончишь коровник.
   - Странное совпадение, может, я его никогда не закончу, если строить такими темпами.
   - К полнолунию, чтобы был готов, - сказала она и ушла, махнув хвостом, как парадной шляпой. Но потом вернулась и сказала: - Про секс забыла совсем.
   - И что?
   - Давай?
   - Пока не установлю колонну, ничего не будет.
   - Хорошо, давай поставим. Мне держать?
   - Потом нужно бетонировать.
   - Я должна месить бетон?
   - Или держать колонну, пока я ее бетонирую.
   - Лучше я встану за бетономешалку, а ты бросай туда песок и цемент, потом вместе отнесем к колонне. Хорошо?
   - А ты что будешь делать? - спросил я навязчиво, - курить?
   - Я уже включила бетономешалку, сейчас включу воду. А впрочем, - добавила она. - если я тебе еще не говорила - могу прислать вместо себя рабыню.
   - Только если Изауру, - пошутил я.
   - Так и сделаем, - сказала она.
   Я уже хотел распрямиться, но она настояла:
   - Арбайтен, арбайтен. Я никогда не оставляю никакую работу недоделанной.
   И так и пришлось трахать ее у новой колонны.
   - Она может потерять точность установки, - сказал я.
   - После меня ничего не падает, - сказала она, и добавила:
   - А даже если покосится немного - переделаем.
  
   К вечеру пришла рабыня и сказала, что:
   - К завтрему всё должно быть готово.
   - Думаю, ты ошиблась, - сказал я, и знаешь почему?
   - Почему?
   - К завтрему она бы сама сказала.
   - А! да, точно! К завтрему, если не считать сегодня.
   - Сегодня что, постный день?
   - Нет, день обыкновенный скоромный, так что тебе придется еще поработать. Не беспокойся, сейчас ты поспишь со мной, а потом, при свете почти полной луны начнем.
   - Зачем мучиться? - не понял я, - всё равно не успеем.
   - Должны успеть.
   - Мне надоели эти дурацкие поговорки. Я больше ничего не буду делать.
   - Почему?
   - И знаешь почему? Просто я понял - это меня должны принести в жертву на праздник полнолуния.
   - Она тебе сказала? Она не должна была тебе говорить. Почему? Потому что ты можешь подготовиться, и не доставить никому радости своим страхом.
   - Нет, она ничего не говорила, так что можете смело кричать он боится, очень боится. Как говорится: мне не смешно.
   Изаура ничего мне не давала, мы только спали, а в четыре утра, чуть раньше восхода солнца, начали ставить колонны.
   - Только еще колонны, - сказал я, - должна быть еще крыша.
   - Крыша едет, - улыбнулась она, как индейка узнавшая новое в иностранном языке пришельцев.
  
   И я, конечно, удивился, когда она сказала:
   - Успели кажется.
   - Но каким образом? - удивился я, - здесь разные временные континуумы?
   - Ты физфак кончал?
   - Кончал, да, но физфак ли это был - не знаю точно.
   - А если не знаешь - лучше помолчи. И знаешь почему? Я физфак кончала.
   - Вот знаешь, не верю! Потому что после физфака в рабыни Изауры не идут.
   - И будете совершенно правы. Потому что правильный ответ: летят. Знаете, как это бывает? Летят перелетные птицы в печальной дали голубой, летят они... а летят они, мил человек, на Марс. Почему не дальше? Сил нет. Чтобы улететь отсюда куда подальше.
   Поэтому, если что, учти:
   - Я трахаться-то особенно не умею.
   - На это вы все горазды: не умею, не умею. А надо уметь!
   - Хорошо, - она посмотрела на небо, плюнула на палец, пять минут еще осталось. Учи.
   И знаете, пришлось показать несколько приемов. Способная.
   - Знаешь, что главное?
   - Нет. Впрочем, знаю, но скажи лучше ты.
   - Лучше ты.
   - Нет, лучше ты.
   - Я уже не знаю, чего ты хочешь, чтобы я сказал, или чтобы ты.
   - Ну, хорошо, я. Приведу пример из математики. Надо считать кошек.
   - Где?
   - На потолке.
   - Зачем?
   - Чтобы он растерялся, и не спешил.
   - Правильно. Но может совсем растеряться и убежать.
   - Надо держать его за хвост.
   - Правильно.
   - Ты ведешь себя, как будто ты Глеб Жиглов, а я у тебя на допросе.
   - Ты не Манька Обли... или как правильно: Аблигация, или...
   - Не глупи, милый, я не Манька, а бело-рыжая подруга Ручечника. Только у меня более мощные бедра, правда? Как у Рабыни Изауры. Но, знаешь, я не хочу быть рабыней. Давай убежим вместе.
  
   И вместо того, чтобы ждать, когда нам постучат с утречка, мы бежали. Правда, напоследок она сказала, что любит:
   - Всё доводить до логического конца, - и закидали машины три керамзита для теплоты чердака.
   - Успели?
   - Успели! Конечно. Нам да не успеть. Кто только здесь жить будет. Предполагалось натурально, что жители будут давать молоко. Как говорят некоторые:
   - Наконец мы их догнали.
   Впрочем, я бы лучше согласился, чтобы меня доили, чем принесли в жертву на пирамиде. Хотя одно замечание вынужден добавить:
   - Пирамид здесь не было.
   Всё происходило элементарно, как я уже говорил:
   - Голова между досок, свиньи и костер. - Можно сказать, делали свиную отбивную и потом, естественно, ее жарили. Насчет еды? Да ели, конечно, хотя я и не видел этого процесса лично, за мной только еще гнались, чтобы съесть. Но, как оказалось, большинство плохо дышали под водой. Недостаточно внимания уделяли тренировке. Надо им сказать, если поймают, а за подсказку, чтобы отпустили опять. Хотя, в принципе вряд ли они глупее паровоза. Хотя может показаться, что любят нажраться и лежать на берегу, как морские котики, за что их переделали на дамские шубы. Эти тоже плохо кончат. Чем они занимаются? Вот чего им от меня надо? А, да, вспомнил, они считают меня киллером, направленным сюда, чтобы убить их колдуна.
  
   К счастью, вот сейчас я понял...
   - Прости, нам пора, - сказала ласково Изаура. Конечно, мне хотелось ответить:
   - Вот теперь я никогда не узнаю, что наконец понял, и да: никогда больше не прерывай мою работу, и знаешь почему? я не занимаюсь сбрасываньем народа с пирамид, а наоборот, делаю только то, что запускаю в работу свои мысли, мысли, а они же ж:
   - Сбиваюца.
   - Мэй би, мне приобрести электрошокер?
   - З-зачем?
   - Тогда ты забудешь не только свои мысли, но и мысли для сожаления о потере первых.
   - Хорошо, но тогда два, мне тоже.
   - Хорошо, значит, пока не будем покупать.
  
   Как обычно, я хотел сделать то, к чему привык, а именно:
   - Убежать вместе с ней.
   - Изаура, ты хочешь бежать вместе со мной? Впрочем, не отвечай, и так знаю, что хочешь.
   - Нет.
   - Посмотри на меня. Посмотри на меня, я тебе сказал!
   - Не буду.
   - Почему?
   - Да бесполезно.
   - Это не твоего ума дело, я сказал посмотри - значит посмотри.
   - Я бы рада, но я местная - не могу. И более того, в следующем месяце уже я буду сама выбирать тех, кого надо принести в жертву.
   - Неужели тебе это интересно?
   - Дак, естественно! И знаешь почему?
   - Знаю: по крайней мере себя не принесешь в жертву.
   - Но это в последнюю очередь, главное принести тех, кто это давно заслужил.
   - Могу поспорить, что даже с трех раз не угадаешь, кого надо принести в первую очередь.
   - Это только так кажется, - сказал я, - а как только станешь приказывать - передумаешь. И надеюсь, ты не меня выбрала для первого случая?
   - Конечно нет, ты что?!
   - А что? Я могу убежать отсюда, и более того, кажется, только об этом и думаю. А ты - на цепи. Кстати: почему?
   - Каким образом, ты имеешь в виду?
   Она постучала по виску пальцем.
   - А! понял, - побыстрее ответил я, чтобы она не успела высказаться до конца. - У тебя излишки ума.
   - Правильно, - как сказал Глеб Жиглов Маньке Аблигации, - у меня там Чип Привязанности к этому острову.
   - Я вот что хотел спросить тебя, кто тебе его поставил, инопланетяне?
   - Никаких инопланетян, я думаю, здесь не бывает, - сказала она.
   - А я кто, по-твоему?
   - Ну уж не инопланетянин же! Скажешь тоже.
   - Извини, но я просто не понимаю твоей логики: откуда тогда я взялся здесь?
   - Ты робот - их делают где-то здесь недалеко, на острове в Океане.
   - Если у тебя такое мышление - не буду уточнять, какое именно - ты думаешь, что и Марс плоский, как тарелка для десерта.
   - По-твоему он круглый? Нет, это только кажется. Плоский, конечно.
   - Можно задать тебе хороший вопрос?
   - Только хороший.
   - Снизу что?
   - Огонь.
   - Ты думаешь, нас здесь жарят?!
   - Может быть, но лучше думать, что просто желают нам тепла.
   - Интересная идея: снизу - не то, что сверху.
   Далее, что далее?
  
   Удивляет только одно, как сказал Кант:
   - Сколько я девушек встретил - только не встретил такой.
   Зря я тогда не согласился с Александром Генисом, что роботы должны жить дольше, тем более роботы Стивена Спилберга. Теперь вышло то, чего мы не ждали уж это точно:
   - Она встала месте со мной на Пирамиду. - Теперь из-за моих разглагольствований они и простой костер стали называть Пирамидой. Кстати, это была идея спастись. Но я придержал ее до Кульминации, чтобы не разочаровывать Бориса Парамонова. Как говорится:
   - Всем прощаю перед Пирамидой-то. - Тут вспомнишь и то, чего не было.
   Оказалось, решили совместить приятное с полезным, Док додумался. Хотя, конечно, врет, врет, как... нет, не как, а как будто прижали на собрании союза писателей, и решил согласиться, более того:
   - Согласился со всем. - Хорошо, что удалось перевести эту ситуэйшен в просто:
  
   - Кошмарный сон. - Тем не менее, на самом деле, эту идею ему незаметно подсказала Стипи, Стипендиатка, если кто еще не забыл.
   Я так и крикнул ему с Пирамиды:
   - Док, прекрати рвать жопу, ты не сам это придумал!
   - Ты ошибаешься, друг, - печально ответил он, - я сам здесь тока пленный.
   Я обвел раскрытой ладонью толпы марсиан:
   - Он вас обманывает!
   Не знаю, зачем, но что дурит - это точно.
   - Если бы он дурковал, как ты говоришь, он бы не сделал меня главной колдуньей.
   - Это кто сказал? - А оказывается это сказала моя Изаура. Эта дура думала, что, так как она колдунья этого острова, то огонь ее не возьмет - останется живой. А я был просто на просто Контрольным Экземпляром. И следовательно, должен был улетучиться. И все, естественно, ждали этого чуда.
   - Этого не может быть! - крикнул я.
   А один сказал:
   - Посмотрим, посмотрим.
   - Как тебя зовут, Ишаченко? - зло спросил я.
   - Так вот так и зовут, - просто ответил марсианин.
   Оказалось, всё правда: у многих здесь не было имен, за что их даже близко не подпускали к Океану. Как здесь получали имена - неизвестно. Я думал, по имени зверей, которых они убивали на охоте первыми. Нет, ибо никто еще не убил ни одного зверя. Поэтому они, как мурена, никого и не ловили, ни за кем не бегали, а просто ждали, когда сами придут, приплывут, имеется в виду.
   - Это ничего, что я ишак, Ишаченко, зато теперь я богатый человек.
   - Именно человек? - спросил я.
   - А кто, марсианин, что ли? - ухмыльнулся он. И добавил: - это ты вон им скажи, - он показал за спину пальцем, - безыменным.
   В море была рыба, ежи, водоросли, можно теперь брать, что хочешь, как своё личное, и толкать безыменному народу.
   Что здесь носили богатые? Вы не поверите:
   - Кроссовки и костюмы Адидас. - Откуда?
   Оказалось, всё просто:
   - Кинули со Спутника.
  
  
  
   Глава 21
  
   Американцы, скорее всего подумали, если что:
   - Встретят как своих.
   Но я думаю, что это бред пьяного ёжика. Док, че-нить наплел, или даже до него. Народу здесь хватает, но как-то странно они расположены, эти народы-люди-марсиане:
   - Днем с огнем не найти. - Вот знаю, был, или лучше:
   - Была! - Но где? уму не постижимо.
   Вот я вам точно говорю, второй раз вряд ли кого встретишь.
   Только здесь, кажется живу уже сто лет. Я так и сказал уже задыхающейся от дыма Изауре:
   - Ты мне надоела.
   - Что это значит?
   - Ты хочешь умереть?
   - Нет, конечно, я не робот, как ты.
   - Тогда идем.
   - Я должна сторожить тебя.
  
   Док, конечно, не мог перейти на сторону марсиан, это точно, значит воду мутит Стипендиатка, но зачем, если иметь в виду, что у нее здесь и нет конкурентов.
   И хотя огонь был уже близко, дым не мешал мне думать, так как весь шел, как нарочно, на Изауру. И скорее всего:
   - Всё понял: Ко - первый колдун, которого я знал, не был ликвидирован окончательно. Он мог вернуться, и теперь шла невидимая борьба между ним и Стипи. Дока взяли для компании. Итог этого трехстороннего противостояния известен:
   - Примирение, - так и будут втроем, как Змей Горыныч, привить этим островом. Сколько они перебьют за это время народу - тоже известно.
   Известно и то, что я должен кого-то грохнуть.
   А вроде и некого уже - кругом только хорошие люди. Был Ко, но его нет, где он? Хотя Стипендиатка тоже не подарок, явно хочет мной командовать, ладно бы вничью, как раньше футболисты договаривались, когда разрешалось иметь только восемь ничьих, как резюмировал Евгений Ловчев - нет, лезет наверх. А ведь не американка - они это любят. Оно, конечно, и понятно, сверху лучше видно. Но!
   Но не сейчас же, когда мы оказались на высоком костре.
   Далее, что далее?
  
   И случилось то, чего мы обычно не ждали. Хотя и говорят, особенно у Гоголя:
   - Меня не интересует, что ты думаешь обычно. - Это какой-нибудь Земляника, или Допчинский и Бобчинский Хлестакову, да прямо в лицо, в лицо, на, на, еще? На те еще полтинник, но уж это последний. И знаешь почему? Больше у меня нет. Поиздержался, как вы говорите, семья, дети, эти, как их...
   - Проститутки? - мрачно перебил Хлестаков.
   - Нет, эти моложе, внуки, я имел в виду.
   - Вы любите пожилых?
   - В принципе да, люблю эту, как ее? А! жену Городового.
   - Думаешь согласится?
   - Накоплю денег согласится, а так-то, конечно, нет.
   - Почему ты думаешь, что она даст тебе за деньги?
   - Я бы дал.
   - Почему так легко?
   - И знаете почему? Денег вот так просто ведь нигде не возьмешь. Нет и всё. И более того, как сказал один парень:
   - И не предвидится.
   Но это я смягчил, он констатировал очень мрачно:
   - Если деньги уходят, то это навсегда.
   - Так, а где брать деньги, вы не посоветуете?
   - Я еще не говорил? Извольте: надо больше давать.
   - Вернут сторицей?
   - Нет, конечно, но и не смогут увидеть уже, где вы их берете.
  
   И я спросил Изауру:
   - У вас есть деньги?
   - Сколько?
   - Рублей пять. Или десять.
   - Пять есть, десять не дам, я знаю, что вам надо на какой-то эксперимент, а гореть все равно чему: десятке или пятерке.
   - Вы думаете, я буду их жечь.
   - Да, и знаете почему? Здесь нет других вариантов.
  
   И я понял, что надо что-то спросить перед смертью.
   - Док, э, Док, позови, пожалуйста Стипендиатку.
   - Она не будет со мной разговаривать без кондоминимума.
   - Никаких кондоминимумов не бывает, - ответил бывший друг.
   - Какая разница, как это называется?
   - Надо разобраться.
   - Если начнем разбираться, все равно окажется также непонятно.
   - Ну, окей, Сти... - он запнулся, оказывается забыл и сам, как ее когда-то звали, еще на первом курсе имеется в виду. Эх, Док, Док, тебя погубят первокурсницы.
   - Зови меня просто: Лошадь Пржевальского, - высокомерно ответила Спипи, уверенная, что на днях, точнее, не на днях, а вот уже скоро, минут через пять будет Главной Жрицей этого богом забытого Острова в Океане.
   - Может тогда лучше еще проще? - не желая оставаться дураком в ее глазах спросил Док: - Лошадь - это благородное животное, и так далее, как сказал Пушкин. Не говоря ни слова, дама сбросила Дока с трибуны будущего Мавзолея, где я должен быть замурован, но, разумеется, пока еще этого не знал, ибо будущее не сразу нам известно, а некоторым так вообще почти никогда. На чем и основывался казачок Максимов, когда сказал:
   - Мы не издаем ничего нового - тока старое.
   Но она не бросила его совсем в толпу, а так и держала за руку, с помощью которой провела этот великолепный Подхват Через Спину.
   - Если бы не я, ты бы вообще мог улететь в облака, - констатировала она.
   - Я сколько раз тебе говорил, чтобы ты не употребляла это бы, а?
  
   - Может быть, ты мне и пить теперь запретишь, и курить?
   - Ты еще и куришь, и даже пьешь?
   - Если считать, что мы уже живем в будущем, где я правлю этой лавочкой, как Кирила Петрович Троекуров своей псарней, то да, ибо должна же я чем-то отличаться от тех олухов, которыми командую. Не правда, ли?
   - Ты хочешь сделать право на курение - эксклюзивным правом?
   - Да. И можешь не спрашивать дальше, так как тебе и так страшно, я сама отвечу, за тебя:
   - Именно из-за этого слова - эксклюзивно.
   - И знаешь, почему? Всё слово непонятно, а часть его говорит о традишэн, о прошлом, что всё, что я делаю:
   - Было, было, было.
   - Ну, а значит, и будет всегда, - выдохнул Док.
   И, представляете, она затащила его опять на трибуну. Вот может такое быть, чтобы высокопоставленные представители Партии и Правительства кидали менее высокопоставленных с трибуны, и держали так, на радость и смех всей демонстрации? Если бы Никита Сергеевич вот так же сбросил Брежнева, и спросил:
   - Ты меня любишь? - Точнее, это бесполезно, так как он всех целовал, то лучше более конкретно:
   - Ты меня не скинешь, с Пирамиды-то? - Испугался Леонид Ильич, и догнала Россия Америку, по надою молока, мяса, и другим кроссовкам Адидас, Найк и Монтана, которая кажется умерла, так как о ней ничего больше не слышно.
  
   - Мэй би, ты и со мной попробуешь также, как Стипи с Доком? - спросил я Изауру.
   - Я и так бессмертная - не могу. Более того, ее зовут Утка.
   - Это ты только сейчас придумала, чтобы как-то унизить ее?
   - Как раз наоборот, - ответила Изаура, слегка закашлявшись от дыма, и отгоняя его рукой, - она его купила.
   Ни хрена! Оказалось, что ученица купила у своего учителя его имя. Не совсем, но практически:
   - Она поставила на Изауру, которая потенциально должна остаться в живых, а Док на меня, а на меня чё ставить - проигрыш.
   Если кто еще не понял, то расскажу подробно:
   - Док, например, в фильме с Алеком Болдуином и Ким Бессинджер Побег - будет Дак, а дак - это и есть пресловутая:
   - Утка. - Значит я зря напрягался, чтобы вспомнить ее имя. Его:
   - Не было! - Так только официальная - Стипендиатка.
   - Ты знала, что они сделали на нас ставки?
   - Ни да, ни нет, - ответила Изаура.
   - Как это понимать?
   - Потому что мне по барабану, кто там и что там, ибо я точно знаю, что останусь жива в этой передряге.
  
   Но произошло совсем наоборот:
   - Она загорелась первая.
   - На мне горит моё последнее платье, да и то я взяла его в долг у Даки.
   - Так ты поэтому решила, что бессмертная?
   - Почему?
   - Почему-у, - передразнил я ее, так как не нашел подходящих слов в этой экстремальной ситуации. - Она тебя обманула - вот почему.
   - Она не такая.
   - Конечно, мне по барабану, что ты дура, я всё равно тебя спасу, ибо это моя планида: спасать униженных и оскорбленных. Более того, оказалось, знаешь что?
   - Теперь и мне понятно, сэр, что ты и есть не кто иной, как сам Ко.
   Я поморщился.
   - Дорогая, не надо меня смешивать с местными эманациями, я имею личную связь с Винами.
  
   - Смешивать нельзя, а взбалтывать можно? - спросила она, как обычно без улыбки, но было ясно однозначно:
   - Хочет трахнуться прямо здесь, на костре. - Конечно, она имела в виду, что я погашу его. Но как? Снаружи не приходит никаких мыслей. Да и вряд ли это вообще возможно, как сказал Пушкин. Всё, как говорится, уже здеся, упаковано по полной программе. Но сундук большой, разве найдешь сразу.
   Пока я думал, взглянул случайно на Стипендиатку. Так это, как в песне:
   - В дыме разрывов гранат. - И это действительно был вопрос:
   - Помнишь ли ты еще меня? - Значит точно, она поставила не на меня, и теперь хочет опять вкрасться ко мне в доверие. Но это был такой взгляд, как будто разрешал задать вопрос:
   - Сколько надо проработать на НКВД, чтобы отправили диссидентом в Англию, али еще куда? - Значит она до сих пор считает себя, если не генералом, то полковником уж точно, а я, следовательно, в лучшем случае:
   - Подполковник, - а их! не будем даже называть поименно. Просто скажу:
   - От и До.
   И назло занялся сексом с Изаурой. Правда она периодически загоралась, и надо сказать: не зря - температура была высокая. Но я ее тушил, и только приговаривал:
   - Пожалуйста интенсивнее, так как поту будет намного больше, а то и я уже, кажется, кипеть начинаю.
   - Ты бессмертный, не причитай, - сказала мягко девушка.
   - Да? Тем не менее, мне все равно жарко.
  
   Сквозь дымовую завесу, я иногда замечал, как Утка извивается в разные стороны, чтобы рассмотреть, что происходит на нашем костре. А Док занимался тем, что пытался ее успокоить, мол:
   - Да ему всё равно, надо только купить у него эту должность - и всё.
   - У нас есть на что? - спросила она.
   - Деньги?
   - Деньги есть, - ответила она. - Он захочет большего.
   - А чего большего? - спросил Док, как будто сам не понимал. Но добавил: - Уплыть?
   - Выплыть, заплыть, уплыть, - закричала девушка, - ты что не понимаешь?!
   - А что?
   - Главное для него, грохнуть здесь кого-нибудь! Иначе он просто на просто и уехать не сможет.
   - Да-а, кажется, она права. В этом всё дело. Ужас. Чё-то не хочется. И знаете почему? Нет никого подходящего. Ко ликвидирован, разе этого мало?
   Собственно это означало, что Ко - это я, а я - это Тройка.
  
   Понятно? Мне нет, а многим другим тоже. Я посмотрел вверх - молчание. Что это за знак?
   - Согласия, - услышал я с соседней точки.
   Уверен, что она согласна принести в жертву Изауру.
   - Ни за что! - А ведь это могли засчитать мне за:
   - Ликвидацию.
   В конце концов, на праздничном банкете в честь благополучного окончания трагических обстоятельств выявления одиозной личности, мне пообещали отдать мой старый катер, и право:
   - Взять в собой всех своих - слово на букву б. - Я принял тарелку крабов с укропом, зеленым луком и свежими огурцами одновременно с мыслью:
   - Если мы все уедем - кто останется?
  
   Все настолько разозлились неопределенностью положения, что сразу после ужина - даже еще за ним - раздрались. И начала Изаура, предварительно промямлив обиженно:
   - Я здесь одна не останусь.
   - Это ты примерно говоришь, как жена мужу, собираясь на бал-маскарад:
   - Ты не пойдешь. - А он думает:
   - Почему? На балу все в масках - чем я хуже?
   - Можете и так считать.
   - Не пускают не из-за лица, а из-за счета, - влез я.
   - Примерно, как с затонувшей подводной лодки батискаф берет только троих - не больше. И знаешь почему?
   - А то все утонут, - добавила Утка.
  
   - На те, маску! - крикнула Изаура, а Стипи удивилась:
   - Вот из ит? - она подняла со своего стола огромную кость, которую бросила Из.
   - Чья это кость? - повторила Сти.
   - Твоя! - казалось за все время нашего совместного существования заржала Из. Сти пощупала свое ребро, даже спину, где должен быть позвоночник.
   Стипендиатка прошла прямо по длинному, как на деревенской свадьбе столу. Она ставила ноги одну точно за другой, как делается на показе мод.
   - Смотри, любимый, идет, как пишет Лёва, а Лёва пишет как?
   - Как? - не успел я сообразить?
   - Так, ясно как - слово на букву х.
   Спипи сходу махнула ногой, но Изаура успела отклониться вместе со стулом, и вернувшись назад, взяла противника за пятку.
   - Ты не Ахиллес? - спросила она. - Нет, конечно, - сама себе ответила Из, - а значит, она тебе не нужна. - И вместо того, чтобы перевернуть Стипи, едва держащуюся на одной ноге, укусила эту прелестную, специально обработанную напильником до зеркального блеска пятку.
  
   Пошла кровь, и Стипендиатка вместо того, чтобы ответить ударом, задрала ногу так высоко, что можно было даже сосчитать количество зубов Изауры, которое участвовало в этой атаке. Стипи не могла удержаться и так и сделала:
   - Раз, два, три, - задушу, - четыре, пять, шесть, - получишь Подхват под обе ноги, - семь, восе-м-м-ь-ь! - Гот дэмет.
   И она прыгнула прямо так, с одной ноги, как прыгун в длину.
   - Ножницы! - ахнул Док, и другая нога милой девушки буквально обвила шею несчастной Из.
   - Нет, честно, я думал, она ударит этой другой ногой, а так - не видел ни разу, чтобы кто-то делал.
   Далее, клад.
  
   Не думал, но пришлось и мне принять участие в этом скандале. Индеец в красных шортах и кроссовках рибок вертелся тут у стола, и я спросил его вежливо:
   - Почему кроссовки рибок, а не адидас?
   - Не твоё, так сказать, дело. - Ну, тогда и ты получи.
   И провел ему Мельницу.
   К сожалению, я был излишне возбужден и не посмотрел заранее, куда бросить. Мулат попал на стол, как поросенок из печки. Многие начали тыкать в него мощными острыми вилками, можно было подумать, что все здесь читали Сорокина, и знали:
   - Запеченный чек - это очень вкусно.
   Но парень, хотя и был возбужден, ответил достойно:
   - Я вам не родственник, чтобы меня есть, пошли вон. - И тут же схватил одну руку.
  
   - Больно, сволочь! - Кто это был? Изаура! Уже тут. А только что казалось:
   - С ней все кончено, - Стипендиатка ее задушила свой длинной ногой ученого. Не в том дело, что у ученых длинные ноги, как у других работников торговли длинные руки, просто они их скрывают, и люди замечают, что могли бы давным-давно заняться с этими учеными сексом, только когда они уже выходят на пенсию.
   - Прости, прости, - сказал индеец, и обернувшись ко мне добавил: - Не подумайте ничего плохого, я домогался до нее с детства.
   - Это правда, - подтвердила Изаура.
   А что:
   - Нельзя было помолчать?
  
  
  
   Глава 22
  
   Я уплыл вдвоем со Стипендиаткой. Вот так может быть? Нет, конечно, такого быть не может, но зато есть. Парень в рибоке и красных шортах сделал два предсказания, и все стали делать то, что он скажет. И надо сказать, что предсказания эти были весьма парадоксальными. Во-первых, он назвал себя именем знаменитого колдуна, нет, не:
   - Мер-лин, пока что, - а Ко, но и этого было достаточно, чтобы многие перестали думать.
   - Сколько раз я говорил, что я Ко, более того, меня так назвали другие, я не просил, и более того, не напрашивался, а толку?
   Никакого. Впрочем, я сам, наверное, виноват, что отрицал, что это:
   - Я! - Я так и сказал, что это еще ничего не значит, если я не орал из-за каждого куста, при каждом пойманном соме, что это:
  
   - Я сказал, чтобы там ловили.
   - А на самом деле?
   - Вот? Вот из ит? Кто это сказал? в том смысле.
   - Это народ, просто народ и всё, - сказал индеец в рибоке. И я понял, что это уровень Сезанна, который мне не взять, так как просто на просто:
   - Не хватит денег, чтобы кто-то понял:
   - Это правда.
   И он сделал первое предсказание:
   - Я буду драться с Доком, и буду побежден. - И далее предсказал затмение Винов. Не только я - многие ему возражали, что:
   - Затмения Винов не бывает.
   Но новый Ко ответил просто:
   - Через час будет. - Ждать недолго, одна смелая девушка по имени Оа, предложила:
   - А нет, мы тебя съедим. - И добавила:
   - И знаешь почему? Соль и лук есть.
   - Конечно, - согласился индеец Ко, - с луком мне больше нравится, а уж еще более того, с солью. - И так тихонько с сожалением сказал:
   - А, да, тебя. - Не все даже сразу поняли, что Ко предлагает съесть эту юную девственницу Оа. - У нас нет Публичного Дома, чтобы отдать ее туда за ложное предсказание, так что Увы и Ах, не хочу, а съем.
   - Один? - спросил кто-то.
   - Съем и один, если никто не будет.
   - Будем, будем, - выкрикнули сразу несколько голосов.
   - Тогда прошу записываться.
  
   Броском через спину, я уложил нового Ко, и перешел на болевой. Началась всеобщая свалка, я обрадовался, что не все за Ко, но опечалился, что их было всего десять, а бардаку создавали за сорок.
   Началось затмение Винов, и, как сказал кто-то:
   - Пора в туалет, а мы еще не кушали сома. - В переводе на марсианский:
   - Затмение уже началось, а драки между мной и Доком - не предвидится.
   И она началась, не из-за чего, можно сказать. Просто не помню почему, но почему-то начались танцы, и я пригласил Стипендиатку. Точнее, это она меня пригласила, но я предпочел не акцентировать на этот приятном факте внимания. Пригласила и пригласила, значит хочет трахнуться. Я просто забыл, честно, что она уже с Доком. Но Док, как культурный человек, не стал настаивать на своем праве первой ночи, так только вышел и упал в опавшие пальмовые листья.
   - Пьяный - что возьмешь, - подумали некоторые, но не все.
   Двое предложили мне выйти.
   - У нас белый танец, - сказала Спитендиатка, как будто на самом деле любила меня, а Дока:
   - Ни за что!
   Тем не менее, Док повел себя достойно, он сам посчитал мою депортацию незаконной, сказал, что будет драться со мной:
   - На личных основаниях.
   - Не надо, дорогой, придержала его за талию Изаура, - ты только из больнички. - Хотя кака тут больничка? Так только, полежал под пальмой, и опять на охоту.
   Тем не менее, Изаура решила настоять на своем праве, и добавила:
   - Мы уедем от вас ко всем чертям в цивилизацию. Да, Доки, ты вывезешь меня из этого поросятника?
  
   - Не сейчас, - поморщился Док, поняв, что уже и забыл, о чем, собственно, думал, не только в начале танцев, но и минуту назад.
   Я думал, он ничего не умеет, и так только уложил его Подсечкой. Но в:
   - Падении. - На всякий случай, а то вдруг страху не почувствует. Док скрылся за бугром, те двое подозрительных личностей даже не задумались об опасности. И знаете почему? Они взяли палки.
   - Превращение человека в обезьяну, - сказал я, кивнув на палки. И знаете они не долго артачились, поняли, что люди, по крайней мере, марсиане точно, взяли в руки палки, чтобы вернуться назад, к:
   - Обезьянам. - Тут, значится, не понравилось.
   И бросили их. Но оказалось, что и руками они драться умеют, не хуже мастера спорта по боксу в тяжелом весе. Один махнул так, что я улетел далеко, но хорошо, что ненадолго.
  
   Я оглянулся, понимая, что один с двумя такими ребятами могу и не справиться.
   И вдруг Док встал на мою сторону. Почему? Наверное, он, путем логических умозаключений понял:
   - Я так и не успел трахнуть его Стипендиатку. - Конечно, почему его, если она сама хочет. И я бы сказал:
   - Не без того, чтобы у нее не было тяги к моему интеллекту. - Док ведь он только... впрочем, он уже встал рядом со мной, и значит, будем вместе. Впрочем, если кто хочет, я могу и закончить:
   - Он только написал, а:
   - Читать всё равно мне.
   Док взял на себя одного и тот уложил профессора, можно сказать с двух ударов. Так-то их было три. И не значит, что Док не попал, наоборот, этот черномордый парень каждый раз показывал:
  
   - Что очень бы хотел, тока:
   - Попади, не буду же я сам бить себя, а? - Примерно, как Инна Ульянова главному режиссеру Театра на Таганке Юрию Любимову:
   - Если вы мне понравитесь, то тоже:
   - Останетесь. - И он попал, но к сожалению, не в подбородок, что привело бы к нокауту, а в нос. Ничего особливого, можно поставить новый, с горбинкой, вместо немецкого курносого. Ведь вздернутость носа на конце означает претенциозность. И Док сказал:
   - Я отрезал ваши неимоверные претензии. - Но марсианин приблизился и провел Хук и Джеб, в результате которого и Док залился кровью.
  
   Спипендиатка на катере издала трубный звук. Многие подумали, что сделала и взяла с собой трубу из большого листа фикуса. Но я понял:
   - Это ее природный голос, - и означает он ужас. Ужас от того, что катер уплывает, а она до сих пор одна.
   Я побежал, это был мой катер. Но и Док тоже ринулся со своим носом, из которого не переставала идти кровь. Но оглянувшись к берегу я понял:
   - Его нету. - Где? Потом разберемся. Тем более, некоторые ребята взяли маленькие копья, и как кенгуру поскакали к морю.
   - За нами? - спросила Стипендиатка, и протянула мне руку, как будто ждала меня здесь всю жизнь. Более того:
   - Всю оставшуюся жизнь.
  
   Док бросился в море, но в него попал один или два дротика, Стипи подошла к борту, но я попросил ее не беспокоиться:
   - Я сам, - и прыгнул в почти уже бушующие волны. И плыл только с одной этой мыслью, что на Марсе нет воды, как думают некоторые. Вона, захлебнешься. Но пришлось вернуться.
   Те двое негров с большими боксерскими замашками догнали его быстрее. Надо было сломать хотя бы одному из них руку. Ну, как говорится:
   - В следующий раз.
   Нет, возможно, следующего раза и не будет. Кораблик уходит в открытое море, Стипи не справилась с управлением, это однозначно.
   Я оглянулся, далеко. Как в детстве переплыть широкую реку - не хватит сил.
   - Хорошо, что акул нет, - я посмотрел направо и налево.
   И поплыл, естественно, за... за любимой. Она такая недоступная, как семь кубов кладки на деревенском коровнике. В день. Мне даже показалось, что я ее вспомнил, не стесняясь своего, нет не происхождения, а своей повышенной в два раза стипендии, а следственно и не только недоступных, но и вообще непонятных знаний, о чём они?
  
   Я плыл и думал только о том, что она знает, чего не могу знать я. Мэй би, это какие-то способы... способы не секса, разумеется, способы передвижения. Вот так быстро уплыть, это не просто надо уметь, а надо иметь необыкновенные способности. Может быть, она раньше вот так же запросто шастала в Кремль, и ее никто не мог остановить? Зайдет - выйдет, как народная артистка Зыкина, Русланова, Лидия Смирнова, Любовь Орлова, Валентина Половикова, Целиковская и Райкин. Не думаю, скорее, как Курчатов и Сахаров:
   - По делу, - но вопрос в том, что в отличие от этих ребят никто не знал:
   - Зачем она приходила! - Вот, пожалуй, что так и было.
   А так:
   - За что давать Такую Стипендию? - Больше не за что. Да-а, с ней можно ехать так далеко, что обо всем, что было придется:
   - Только вспоминать.
   Эх, Док, Док, хотел навострить лыжи.
   - А как ты хочешь? - спросил Док, как будто был рядом.
   - Любить надо, - хотел сказать я, но побоялся, что сочтут за плагиат русского кино.
   Далее, должна быть цивилизация, или нет?
  
   Уже я думал, что не доплыву до своей благородной цели, когда кто-то коснулся меня плавником. Так это, нежно, нежно, но я подумал:
   - Ошибка, - секса с рыбами не бывает. Но как часто говорили по телевизору на Земле, когда я еще был там:
   - А вдруг? - Нет метать икру я не буду. Да и в любом случае: не до этого. Хотя от намека не отказался, сей ей на спину, и мы начали погоню.
   - Нет, вот так может быть? - думал я летя, как стрела, нет, не стрела, а как Мюнхгаузен на ядре, но только с удобствами. Надеюсь, на ядре не было такой мягкой удобной спины.
   - Будешь должен, - сказала она, когда мы догнали яхту Стипи.
   - Ничего страшного, - ответил я, - может больше уж не увидимся.
   На это ничего не ответила Золотая Рыбка, но:
   - Хвостом вильнула. - Но не думаю, что в случае чего она будет настаивать. А с другой стороны, хрен ее знает, что у нее на уме. Но! главное, я опять в объятиях моей любимой Стипи.
   - Я так ждал.
   - В следующий раз не отпускай меня.
   - Печальное предвидение.
   - Почему?
   - Потому что, когда я попытался это сделать, мне ответили:
   - Пошел на - слово на букву х.
   - Я так никогда не скажу.
   - Можно где-нибудь записать?
  
   - Хорошо, я дам тебе не просто, а верительную грамоту. Есть на чем записать?
   - На спине можно?
   - Лучше на груди. И знаешь почему?
   - Ты любишь только по-миссионерски.
   - Не говори глупостей, давай спину.
   - Я?
   - Ну, не я же! А впрочем, теперь я поняла, хорошо, нарисуй ты на мне кого-нибудь, в случае чего скажешь, что я твоя. Ну, если захочешь отнять у того царя, женой которого я буду тогда. - И я выколол ей индиго круг Войнича.
   - Что это? - спросила она, и как стипендиатка сообразила: - Ты меня будешь крутить, чтобы я побежала?
   - Да.
   - Хорошо, я всегда буду держать такое колесо в моем саду, мэй би, недалеко от персиковой теплицы.
   - А сейчас? - спросил я, испугавшись, что дама уйдет.
   Хотя куда тебе идти в отрытом океане.
   - Нет, давай лучше трахнемся пока не поздно. - и я догадался, что:
   - Скоро будет остров.
   - А я бы так плыла и плыла с тобой.
   - Всегда?
   - Да, практически.
   - Вот из ит, Практически?
   Она окинула меня взглядом с головы до ног и обратно, для этого ей пришлось приподняться.
   - Хочу быть царицей, а каки среди вас, мужиков цари?
   - Их бин не понимайт, - высказался я интеллигентно. - Впрочем, понял, понял:
   - Нас ждет остров Лесбос? - я угадал?
   - Да. Но приедешь за мной, и я вернусь.
   - Зачем туда ехать? - не понял я.
   - Там коллайдер на один километр длинней.
   - Я всегда мечтал, пройтись по коллайдеру.
   - Ладно, поедем со мной.
   - Значит, ты сознательно от меня убежала?
   - Нет, только интуитивно.
  
   Леди всех возрастов и телосложений встретили нас на берегу.
   - Выбирай.
   - Та не. Их либе дих.
   - Пожалуйста, не выдумывай. Впрочем, я могу поставить тебя в очередь. По блату. Так-то все места уже расписаны:
   - За месяц вперед?
   - За полгода!
   - Нельзя ли мне быть контрольным экземпляром?
   - Это как? Будешь приходить ко мне каждое утро? Спросонья я всё равно ничего не пойму.
   - Хотя бы оставь мне Уикенд.
   - Народ может поднять восстание.
   - Не надо врать! Это мужики, а они люди подневольные, на восстание пойти не смогут.
   - Ради меня они пойдут на смерть. И знаешь почему?
   - Нет.
   - Они видят больше, чем ты.
   - Намного?
   - Естественно.
   - Насколько, например?
   - Вот как раз на этот лишний километр Коллайдера.
   - Я ни за что не поверю, что все они ученые.
   - Нет, именно так. Еще на третьем курсе во всех ведущих университетах и институтах были вывешены соответствующие объявления.
   - И все записались на Марс в качестве племенных быков?
   - Не все, но половина - это точно.
   - Это не ученые!
   - А кто ученый? Если дали повышенную стипендию - это еще ничего не доказывает. Вы можете никогда не открыть ни одной новой амёбы.
   - А ты?
   - Я? Я исключение.
   - Ладно, мне всё ясно, скажи только, какое моё место в очереди?
   - Номер семь. Возьму тебя на выходные.
  
   Когда подошел мой день я обиделся, и ушел на берег. Но потом передумал и пошел. Точнее, не просто сам передумал, а передумал с помощью парня, который запыхаясь прибежал к воде, и искал меня среди старых, перевернутых лодок.
   - Ну, чего? Я не буду.
   - Будэшь, - сказала Стипи, глядя в потолок большого вигвама, а я стоял в это время в дверях, из чьих шкур неизвестно, может быть, даже из человеческих.
   - Кстати, почему ты спишь здесь, а не на зиккурате пирамиды.
   - Напишешь мне вопрос на гербовой бумаге, я потом его рассмотрю, окей?
   - Ну, хорошо, хорошо, - и разделся.
   - А теперь надень всё назад, - сказала она.
   Для смеха я надел на чучело, которое было здесь в качестве ее вешалки, но почему-то было раздето.
   - Можно сделать одно предсказание? - спросил я, пока она удивленно смотрела на своё чучело. - И не дожидаясь, когда закроется от удивления ее маленький ротик - в принципе нормальный рот - сделал:
   - Ты спишь в одежде.
   - Да. Как ты догадался?
   - Думать надо, - скромно ответил я.
   Она посмотрела на часы на потолке и сказала, чтобы я подал ей перо из анаптаниума.
   - Где оно, в ящичке стола?
  
  
  
   Глава 23
  
   - У тебя голова работает, если бы я не была королевой этой лавочки, я бы тебе обязательно дала.
   - Ты так говоришь, как будто никогда не давала.
   - Нет, конечно, ты сам всё брал. - И, не давая мне оправдаться, добавила: - Почему я и здесь.
   И да: вот те письмо за моей подписью, иди.
   - Ничего больше не будет, что ли?
   - Иди, иди, это всё, что я могу для тебя сделать.
   - Так это, куды-твою?
   - Сейчас скажу, в вот за свой мат, при выходе получишь по рогам. - Автоматически, а может даже, машинально я провел по волосам, как будто проверял, хорошо ли лежит бриолин.
   - Это не мат, - решил я оказать сопротивление, на которое способен каждый мужчина, если ему никто ничего не дает.
   - Хорошо, подай мне список.
   - Он там же, где была когда-то ручка с анаптаниумом?
   - Ниже.
   - Что значит:
   - Ниже? Ах, ниже. - И открыл створку маленькой дверцы. Там на средней и единственной полке лежал всего одни листок гербовой бумаги. - Фантастика! - воскликнул я, как будто это была по меньшей мере еврика.
   - Что, нашел?
   - Тут и искать особенно не пришлось, это твой первый указ?
   - Это вопрос? Впрочем, не заморачивайся, да. Ты не видишь посылки. Можно было его, конечно, отложить, но тогда бы пришлось принять другой, где рассказывалось, как:
   - Идут на Север стада огромные, кого ни спросишь:
   - У всех Указ. - Ты этого хотел, милая скотобаза?
   - Это твоё последнее лицеприятное выражение.
   - Да, иди.
   И я вышел, но заранее пригнулся, так как верил ее слову, и ожидал тут же удара в лоб. Нет, тот кто... хотел сказать:
   - Раньше с нею был, - но решил, что это будет преувеличением, - позже, конечно, уже ждет тут.
   Но он оказался хитрей - провел ногой, как косой. Жан-Клод Ван Дамм так любил бить, когда влюбился в одну красивую афроамериканку, сестру того боксера тяжеловеса, которому и провел это Дэмет.
   Я не оказался исключением из этого правила, куда улетел - даже не понял. Но Палата царицы сломалась, один столб я сбил.
  
   - Однако, - не нашел ничего лучше ответить я, как ёйный брат, прикатившись к металлическим спортивным снарядам, отбросив их с грохотом.
   Здесь ничего подобного не было, более того, я никак не мог выпутаться из этих сетей и других материалов, сделанных, вероятно, из пальмовых листьев, но возможно, и сброшенных со спутника.
   Он поманил меня сгибами ладони. Туда-сюда, туда-сюда.
   - А глазами можешь? - спросил я, чтобы потянуть время.
   - Глазами, это как?
   - Никогда не слышал, называется - стрельба глазами.
   И удивительно, но у него получилось, и не только вправо-влево, но туда-сюда, как ладонью. Очень талантливый парень, лучше и не вставать.
   Он понял мои намерения прорваться в тыл: опять к ней, и разъяснил:
   - Бесполезно, парашютный материал - не рвется и почти не режется.
   - Оттуда? - я поднял глаза к винам.
   - Нет, сами делаем.
   - Из анаптаниума?
   Негр посмотрел по сторонам, и прижал палец к губам, и чиркнул по шее.
   - Если кому скажешь - сливай воду.
   - Но ты-то знаешь, с какой стати такому ос... не ос, конечно, а просто простому охраннику доверили такую тайну?
   - А я ничего и не знаю. Никому не говори, ладно.
   Я понял, что у него приказ ударить меня только один раз, но лучше не нападать на него, а то может и:
   - Забыть. - Приказ - приказом, а голова одна, и та не... впрочем, хватит:
   - Я пошел.
   - Давай руку, я тебе помогу выпутаться.
   - Не стоит благодарности, как-нибудь сам.
   - Напрасно стараешься, этот материал - ловушка: только кажется, что можно вырваться, как рыбе, которая из сети видит родное море, но, увы, это именно:
   - Только кажется, а так-то всё - жизнь кончилась.
   Он буквально подбросил меня над шатром, и я почему-то даже побежал без оглядки. А посмотреть было на что:
   - Она кое-как выползла Из-Под, и бегала вокруг своего жилища-приемной за телохранителем, молча предлагая ему:
   - Сдаться. - Что бы уж она ему сделала, если бы догнала - не могу пока догадаться.
  
   И вот я вошел и сел за столик, где уже были трое, две дамы, и один кудрявый блонде.
   - Что у нас здесь? - спросил я.
   - А мы знакомы? - спросила дама с длинными черными волосами напротив.
   - Да он с нами, с нами, - улыбнулся парень. И добавил: - Покажи ей своей пригласительный.
   Сердце ёкнуло:
   - А где он?
   - Щас, я полез в карман пиджака, который мне за недорого выдали на входе, так как... в общем, так как без галстука здесь было нельзя, а к галстуку, как известно, положен пиджак.
   - Хорошо, что не фрак, - сказал я с улыбкой.
   - Что-с? - спросила дама напротив.
   - Да есть у него, - опять сказал парень, как же его звать? Нет, пока не помню.
   - Да вот он, - ответил я с большой радостью, и хотел протянуть черной даме, но тугамент взяла крашеная блондинка. Она была чуть ближе, на соседнем стуле.
   - Это он, - резюмировала она, - и вложила гербовую бумагу назад, в мой грудовой карман. И дрожь прошла по всем моим руками и ногам. Да и шарики в голове забегали, точнее, не только забегали за роликами, но и запрыгали.
   Спрашивается:
   - Когда прыгают? - Ответ:
   - Большей частью от радости, но бывает и:
   - На костре. - Впрочем, вряд ли, тамоди уже привязывают, не попрыгаешь. Стой - всё тут.
  
   Оркестр был в середине зала, и мы танцевали до упаду. С ней. Хотелось к ней прижаться, но не было никакой возможности. Груди - как буфера у паровоза, очен-но большие. Неужели такие бывают в реальности, не только снились Сильвестру Сталлоне, когда он сидел в тюряге по Подставе. Ну, вот приходится сделать вывод:
   - Если есть - значит точно бывают.
   Далее, после душа она целует меня при всех в центре зала.
  
   Хорошее, как санаторий общежитие, а в нем был душ, несколько душей, точнее, и туалет - тут же, как два в одном. В принципе это повсеместная практика, если не считать новых квартир, которых никто не строит. И правильно, общество еще недостаточно развито для шикарной жизни. Поэтому и Кук ушел во второе кругосветное путешествие:
   - Не дали отдельную квартиру улучшенной планировки после первого.
   Она уже была там, а я:
   - Знал? - Нет, не знал, но некоторое время по инерции пытался перетянуть канат на свою сторону. В том смысле, что наоборот, она налегла грудью с той стороны, а я с этой. Кто кого?
   Если сдамся - буду жалеть всю оставшуюся жизнь.
   Но благоразумно отошел к окну. Одна, две, три, четыре, пять. Пять окурков еще слегка дымились под ногами, так как урны здесь не было. И не потому, что люди здесь не знали точно:
   - Курить или не курить? - а считали, что в случае чего можно покурить и в душе. Комната большая, метров сорок в квадрате. А может и больше.
   - Надо переходить на сигары, так можно обкуриться незаметно.
   И да:
  
   - Наверное, она уже ушла, пока я смотрел в окно и волновался. Вот так некоторые поют им серенады под окном, а там уже никого нет. И это не так плохо, как может показаться с первого взгляда. Купил тут диск года три назад, а на ём Ромео и Джульетта. Более того, он за ней подсматривает, а она не одна. С двумя.
   Я толкнул дверь. Никого. А так, видимо, бывает, когда ожидание и правда не совпадают. Также ошибся и Наполеон, прибыв в Москау почти на почтовых. Думал там армия - оказалось:
   - Никого. - Но люди были, были, а он даже не обратил на них внимания, а эти ребята подожгли Москву. А для него:
   - Нет армии противника - значит нет никого. - Так и я:
   - Слона-то, как грится, и не заметил.
   Она так и сказала:
   - Ты кого здесь ищешь, целый публичный дом? - Я одна только.
   - Этого вполне достаточно. - Но только хотел сказать я - побоялся, что обидится, скажет:
   - Тебе мало? - И это было бы правдой, так как обычных индианок в ней бы уместилось по крайней мере два. Два марсианина. И что замечательно, она все еще стояла под душем.
   Неужели я так быстро выкурил две сигары? Ну, или пять сигарет, что примерно одно и тоже. Я волнуюсь, считать особенно некогда. Неужели время в душе и время у окна шли, как в разных системах? Нет, конечно, нет, струйки воды спускались на нее уже не спеша, явно уже:
   - Перемылась и стояла тут, чтобы кого-то дождаться. - Меня? Надо проверить. А то ведь иногда не проверяю, а люди потом обижаются и даже не хотят больше со мной разговаривать.
  
   - Так может вы потрете мне спину? - с некоторой расстановкой знаков препинания спросил я.
   - Что? - сердце упало. Не надо было даже и заходить. Тут я вспомнил, как Шварценеггер всё, а именно:
   - Когда-то она уже меня не пустила.
   - Что? - теперь уже спросил я. Мне показалось, что какое-то эхо прокатилось по стенам этого кубариума.
   - Я говорю: лучше вы мне.
   - Лучше мы к вам? - переспросил я, так как ничего не понял.
   Она бросила в меня мочалку. Теперь всё стало ясно. Ну, а что особенного, Наполеон и то ошибся. Хотя Тарле мог бы со мной не согласиться. Но только не сейчас. И знаете почему? Я больше спорить не намерен. И как минимум на два, нет:
   - На три-четыре часа.
   И так и было. Из всего, что было могу только сказать, что иногда я поглядывал на дверь, и вроде бы пытался задать вопрос:
   - Она мне говорила, чтобы я запер дверь, или это только я мечтал, чтобы она об этом попросила?
   Но всё равно никто не вошел.
   Она вышла первой, и только спросила:
   - Ты сможешь сам выйти, или мне тебе сюда принести подушку?
  
   Некоторые иногда думают, что могли бы и больше четырех с половиной часов заниматься этим. Но тут одно из двух, либо:
   - Включается и время обеда, в том смысле, что новогоднего ужина, как сексуальное ожидание самого процесса непосредственно. Дело начинается в четыре утра, а за стол сели в десять тридцать первого - это уже шесть, плюс еще всего два, два с половиной часа на завершения процесса ожидания, получается больше, чем демократический рабочий день при диктатуре пролетариата - восемь с половиной часов.
   Прохоров просил дать ему двенадцать. Да ведь не выдержал бы всё равно. За красивые глаза, как и за красивые рабочие костюмы в Бальзаки не пройдешь. Хотя, может, тогда и сделал бы свою летающую машину - дабл - двухцветную. Не дали. Но, как грится:
   - Любить надо. - И я ее полюбил, да так, что однажды вечером под фаршированную грибами и еще какими-то тремя компонентами куриную котлету, так поцеловал ее прямо на танцплощадке перед самим оркестром, что она тут же начала раздеваться, да и я тоже. Подключился, в том смысле, что был не против даже руководитель оркестра, но только сказал шифрограммой:
   - Как за две песни.
   - Я кивнул. - Но прибежали наши соседи по столу, и сказали, что мы сошли с ума.
   - Да вы что?
   - А что?
   - Игорь, - точно его звали Игорь, - только рассмеялся.
   - Это не Хермания, и тем более, не благословенная Дания с ее Хамлетом и Офелией, и другими действующими лицами, а всё еще наша республика, - сказала его дама, и стало ясно:
   - Он ее - так и не трахнул. - А что, трудно было? Ведь она хотела этого парня, очень похожего на немца, хотя он и был, нет не еврей, но тоже:
   - Хохол. - Прямо липла к нему, садилась в кровать, чтобы как мамочка поговорить, или просто:
   - Пожелать доброй ночи.
   - Она бы заставила меня перейти к ней поваром, - сказал он мне позже. И действительно, дамочка стажировалась здесь на зав производством. - А там не отобьешься.
   - Это верно.
  
   Я уже разозлился и хотел всех разметать, но руководитель оркестра успокоил:
   - Идите в музыкантскую.
   - Дайте карту местности! - рявкнул я.
   - Лезьте под сцену.
   - Мне ее лбом пробить, что ли? - спросил я, обсматривая метровый - даже меньше - бордюр, на котором находился оркестр.
   - Как мы туда зайдем? - шепнула она мне на ухо. И добавила: - Ползком не удобно.
   Руководитель оркестра показывал пальцем в сторону и кругом.
   - Там вход, и есть дверь, сгибаться раньше времени не придется. - И добавил: - Два музыкальных произведения.
   - Вот ведь люди, - сказал я, когда мы с ней огибали сцену, - даже не повысил цену. Что прямо при всех, что в подвале запасных музыкальных инструментов - одна цена - надо заплатить за две песни. И то может, когда выйдем, предложат их еще и исполнить. Вот жизнь!
   - Заграница, - тихо сказала она. А я не понял:
   - Кака это Заграница?
  
   Тем не менее, да, именно так, она была:
   - Дамой с Собачкой. - Могут сказать, что о собачке не было и речи. Была! В том-то и дело, что Василий Аксенов был прав, когда задал своим американским студентам вопрос на засыпку:
   - Где собачка? - Имеется в виду, когда она с ней не гуляет, а трахается с Чеховым?
   А вот он, а точнее, я - и есть эта пропавшая на уроке литературы в Америке у Василия Аксенова собачка. Здесь. И не в том дело, что предположил Игорь:
   - Придется бегать за своей зав производством, как собачка, носить зонтик в зубах, или сумочку на хвосте, даже не одеваться у Кардена, более того, не Кардене Блю, который пришлось бы ей готовить по заказу, хотя она и любит всё фаршированное, а просто:
   - Всегда ее трахать, - а это значит очень хотеть. - Ну, опять, как грится, плагиат:
   - Любить надо.
   Далее, еще сцена, где говорится, что ее муж директор завода, потом: главный инженер завода, потом главный технолог, и в конце оказывается:
   - Просто начальник отдела кадров завода.
  
   И действительно, начали разбираться, да, начальник, но не такой большой, чтобы его бояться, но и не настолько маленький, чтобы пойти на публичный скандал.
   Как говорится:
   - Со всеми бывает, - наверное, подумал он. - Но скорее всего, он вообще ничего не узнал.
   А с другой стороны:
   - Чтобы начальник Отдела Кадров огромного предприятия чего-то не знал!
   Не бывает.
   Знал, но молчал. Как все почти всегда молчат, когда им чего-то не нравится, но:
   - Договор дороже не только денег, но даже любви, которая когда-то была.
   Печаль только в том, что возникает новая, неизвестная мысль:
   - А была ли?
   И выходит, что прожил жизнь зря.
   Не с той.
   Так начните теперь с той.
   Которая в воображении.
  
  
  
   Глава 24
  
   Вот бы еще раз побывать в таком месте! И иногда это мне удавалось. Например, однажды мы трахались в будке ночного охранника. Места было мало, и мы по очереди залазили под стол. Ладно бы там было пусто, но это был стол с двумя перекладинами внизу, рука у меня застряла между ними, и я никак не мог объяснить ей, почему не могу вылезти, наконец, из-под стола.
   Потом и она там запуталась, и как назло эта дворничиха началась скрести в дверь, что я спросил:
   - Сколько время?
   - У меня нет часов, - ответила она.
   - Хорошо, как только мне принесут цветные Гонконговские - подарю недорого.
   - Лучше бесплатно.
   - Да.
   - Да - точно, или да, просто да?
   Моя дама закрыла мне рот ладонью, и сказала:
   - Поторгуйся лучше со мной, у меня высшее экономическое образование, посмотрим, что получится. - А та за дверью всё еще ждала ответа.
   - Тебе не подойдут из Гонконга, надо золотые.
   - Меня домой не пустят с золотыми. - Это сказали за дверью. - Тебя никто не спрашивает, но мне тоже их дома носить будет затруднительно, впрочем, я скажу, что дали премию.
   - Часами?
   Все-таки золотые часы я ей подарил, а этой сторожихе из Гонконга - желтые.
   В душе - несколько раз, но в том большом было несравнимо, можно сказать:
   - Незабываемо. - Но она всегда говорила только одно слово:
   - Прекрасно.
  
   Но мы расстались. И знаешь почему? Она не любила драться. В том смысле, что когда очень хотелось кого-нибудь разметать, она не давалась. В конце концов, правда согласилась, но только в уменьшительно-ласкательном виде:
   - Ладно, я взяла два абонемента в спортзал, будем тренироваться. - Но это не интересно. Тут или дома на паркете жену, точнее:
   - На паркет жену, - или в кабаке, но здесь уж прямо на стол с еще не поданным Горячим. Обычно это пельмени в горшочке, доведенные до готовности в духовке со сметаной, или Котлета по-Киевски, и хуже всего лангет или эскалоп, потому что они из того мяса, которое уже унесли домой, точнее:
   - То-то как раз унесли домой, а это недовложили в суп.
   Оно может и лучше, потому что в последний раз она меня так бросила, что две недели точно болело подсоединение правой руки к телу.
   Вообще же все ее здесь боялись, так как не могли понять, почему надо выбрасывать котлеты, если уже с виду они ей не нравились. Скорее всего, народ пугало слово:
   - Визуальный контроль. - И:
   - Нет колера.
   Я не сказал:
   - Словосочетание, которое она на самом деле употребляла, потому что это пугало еще больше:
   - Как китайский язык:
   - Мало того, что непонятно, но и бессмысленно. - Почему? Потому, как ответила одна замзав производством на своем дне рождения после 23-х ноль-ноль:
   - Они не делают Мицубиси Паджеро. - А ее хахаль-азербайджанец, найденный совсем недавно, пояснил:
   - Японцы делают.
   Ну, что ж, будем изучать японский - насколько это возможно.
   И изучили в полной мере. Названия тачек и двухкассетных магнитофонов.
  
   Добавить дальше еще одну или две сцены с этой же дамой.
  
   Одному хорошо, но иногда страшно. А именно:
   - Если придется плыть между Сциллой и Харибдой им есть будет некого, кроме меня. А съедают они кого-то обязательно. Надо было взять с собой рабыню. Но где теперь искать тот остров, где они водятся? Абсолютно неизвестно. К счастью, пока и Сцилла с Харибдой не встречались.
   Я нашел на карте одну протоку, шириной меньше ста метров, и медленно двигался, иногда покрикивая:
   - Виски с содой и льдом обязательно, и да:
   - Добавьте, пожалуйста, немного белого ликера для мути.
   И сам, естественно, бежал туда, надев предварительно фартук с Титаником, только еще отправляющимся в плавание, и даже не привязав штурвал.
   - Я не понимаю, почему надо было укомплектовывать катер на Марсе такими фартуками?
   - Что лучше?
   - Картины импрессионистов. Тем более, если их нет на Земле, пусть будут на Марсе. Или тебе не нравятся импрессионисты?
   Знак молчания послужил поводом к дуэли. На чем?
   - Лучше, э-э, зубы.
   - Только руки тогда, - закончил я дискуссию.
   И мы сошлись, как борт и мясо с костями. На борту, правда, была нарисована морда не врага, а друга, стаффордширского терьера. Но драться с бортом катера всегда не только проигрышно, но и неудобно. И я сделал его из поролона, сброшенного когда-то со спутника. Выловил, высушил и набил водорослями. Более того, это был не Стаффордширский Терьер, он очень жесткий, с ним не поборешься, а Тигровый Дог, он кусал меня мягко, но точно, порой приходилось ждать, когда рука отойдет от оцепенения. Я попробовал, и мне удалось, здесь на Марсе то, что невозможно сделать на Земле:
   - Поменяться с ним местами. - Дело дошло до того, что я целыми днями бродил по кораблю, и иногда даже призывал Сциллу и Харибду сразиться со мной. Я думаю, они были где-то рядом, но боялись моих высоких торчащих как мечи Нибелунгов и Эскалибур вместе взятые, имеется в виду, на одной голове. И да:
   - Ушей.
   Я подумал, что может возникнуть проблема:
   - Увижу девушку, а подумаю:
   - Собака, - и соответственно, увижу дога, а подумаю:
   - Красавица! - Так может быть?
   Одиссея, между прочим, систематически превращала в человека, которого:
   - Хорошо бы узнать, - Афина Паллада.
  
   А так бы его могли принять за бродячего актера, за какого-нибудь Буркова. Так-то вроде ничего, но:
   - Перед царями, и другими князьями и графами неудобно.
   Обязательно надо фуражку со звездой, портупею и маузер, да и пенсне не помешает, чтобы знали:
   - И я его читал. - Кого?!
   Так известно, кого все читают:
   - Гомера.
   Многие могли сказать, что звезда и маузер, и князья и графы - четыре вещи несовместные, но это:
   - Как рассказать. - При расстрелах именно так и происходит.
   Что сделал Одиссей после того, как Афина Паллада его приодела? Ответ, как всегда:
   - Всех убил, всех зарезал.
  
   Вот что будет, если Док, например, найдет фуражку со звездой, портупею с маузером, и, как минимум, три обоймы с патронами. Что еще? В принципе этого вполне достаточно, чтобы стать совсем:
   - Другим человеком.
   Но! Можно ли такому человеку победить Сциллу и Харибду? Вряд ли. И знаете почему? Пока одна отражает вашу психическую атаку, другая без насилия возьмет вас с тылу.
   Более того, и Калипсо никогда не пригласит вас в гости. Почему? А смысл? Ведь кто такой человек в Форме? А это буквально тот же самый человек, что его Гоголь:
   - Человек в Футляре.
   А Калипсо как раз наоборот:
   - Хамелеон во всех его, может быть, даже не лицеприятных выражениях.
   Вывод:
   - Ей будет интересно на одной и той же лошади?
   Конечно, нет.
   Даже Александра Коллонтай никак не могла обойтись одним Дыбенкой, а Щепкина-Куперник одним Борисом Парамоновым. Почему именно им? Ну, я больше никого не знаю, кто бы ее так хорошо знал. Впрочем, ошибся, это был как раз не Борис Парамонов, а Анатолий Стреляный. Ну, а что особенного, жара, июль, не один так другой. Как говорится:
   - А снег идет, а снег идет. - Почему, спрашивается? Именно потому же, что и:
   - Снег выпал только в январе.
  
   - Почему такая жара, друг? - спросил я Дога.
   - Дак, именно потому и жара, что:
   - Снег выпал только в январе.
   - Это ты сказал?
   - Здесь больше никого нет.
  
   И вдруг на те, вот оно, счастье, кто-то в платье женского пола машет с берега. Так бывает? Я побежал вниз за биноклем, но вернулся:
   - Зачем? - Как сказал один пакистанец, помогавший афганцам биться против России:
   - Не надо разжигать весь огонь сразу - жарьте постепенно.
   Да и действительно, так-то она красивая, а вблизи? Неизвестно. Поэтому я крикнул:
   - Хочу продлить удовольствие!
   - И что?
   - Я не люблю, когда так говорят.
   - И что, прости, прости. Чего ты хочешь? Чтобы я надела маску? Но у меня нет маски.
   - Накрась лицо углем.
   - А сверху что, папуасовые перья?
   - Просто подними волосы повыше.
   - Окей. Но у меня нет грязи для лица.
   - Разожги костер, а когда останутся угли - дай им остыть.
   - А потом что?
   - Потом раскрась все, что только сможешь достать. Нет, шучу, только лицо.
   - Это долго, пока дрова, а где тут дрова, костер, более того, у меня нет спичек, а тереть палочку о мех придется дня три, я так долго ждать не могу.
   - Почему?
   - Их либе дих.
   - Сказки, ты не можешь меня видеть с такого расстояния.
   - Я вижу тебя - если так можно сказать - изнутри. Ибо:
   - Ты звал меня, и я рада, что тебя вижу-у-у.
   Я что-то испугался и крикнул:
   - Хорошо, я заберу тебя на обратном пути.
   - Спасибо и на этом, для меня счастие умереть от тоски по тебе, любимый-й-й.
   - Хорошо, я причалю, если, конечно, там нет мели, но не понимаю, почему так навязчиво.
   - Я думаю, ты сам так просил. И да: можно не причаливать, только скажи:
   - Да-а, я тебя люблю, - и я сама приплыву к тебе.
   - Почему сразу люблю - не люблю, а просто так трахнуться разве нельзя?
   - К сожалению нельзя, и знаешь почему, не будет контакта. А без Контакта, ты можешь использовать и замочную скважину, как Маркиз де Сад.
   - Думаю, мне придется проехать мимо, и знаешь почему? Я не люблю такие сложности.
   - Нет, нет, хорошо, но тогда тебе придется заплатить.
   - Тоже не подходит. Я люблю просто так.
   - Ну, тогда я не знаю, чего ты хочешь. Плыви дальше, я умру здесь от голода.
   - Что ешь? Мясо?
   - Та не, я не людоед.
   - Понятно, другого мяса здесь никто и не ел никогда. Скажи, пожалуйста, почему здесь не едят животных.
   - Домашних?
   - Диких?
   - Никто не думал, их поймать нельзя. Скорее они съедят вас, чем вы их. А домашних жалко. Я люблю семгу и осетрину.
   - Здесь водятся такие рыбы?
   - Пытаются, но пока еще никто ничего не поймал. Если только сбросят со спутника.
   - Значит, ты считаешь, я могу поймать такую рыбу в этой реке?
   - У тебя отлично работает голова, логика развита, а то говорят, те, кто прямо с Земли - это просто папуасы. Точнее, и Берег Слоновой Кости для них - это цивилизация. Хотя сами они о себе очень высокого мнения, смеются:
   - Мы не Кенгуру, не беспокойтесь.
   - Они скачут, как кенгуру?
   - Конечно.
   - Почему я никогда не видел таких людей?
   - Одно из двух...
   - Подожди, я сам скажу. Первое - и я тоже Кенгуру, а второе:
   - Скоро увижу.
   - Теперь ты причалишь?
   - Да, конечно, я звал тебя, и рад, что вижу.
  
   И она сразу залезла на мачту, а я перед этим с разбегу врезался в берег, где был причал, который, впрочем, почти не сломался.
   - Не думай, что я буду назвать тебя Сэр, - сказала она оттуда. И я почувствовал, что я просто на просто Форрест Гамп, и больше ничего.
   - Да, Лэди.
   - Поворачивай налево.
   - Почему налево, я хочу направо.
   - Тогда поклянись, что ты будешь первым есть то, что мы поймаем при повороте направо.
   - Нет, тогда уж лучше налево. И да: ты будешь первой кушать того Кенгуру, которого мы поймаем.
   - Согласна. - И добавила: - Ты как хочешь, сейчас или после того?
   - Вы насчет секса?
   - Разумеется.
   - Думаю, и то, и другое.
   - Отлично, лезь сюда.
   - Эта кенгуру не выдержит двоих. Тем более: как?
   - Мы будем держаться друг за друга.
   Я хотел сказать:
   - Никогда не пробовал, но воздержался.
  
   Я поймал рыбу, и она ее съела.
   - Надо было сварить уху, - сказал я.
   - Да? Почему ты сразу не сказал. Ну, ничего нет страшного - съешь вторую.
   - Я так быстро есть не могу.
   - Не бойся, я куда-нибудь уйду, пока ты ешь.
   - Куда?
   - В лес.
   - Я не совсем понимаю, зачем?
   - Я не совсем понимаю, зачем, - повторила она, и даже попыталась показать язык, но застрявшая в зубах рыбная кость помешала даме выполнить задуманное. - Пойду вытащу чем-нибудь кость, - сказала она.
   - Мэй би, я тебе вытащу?
   - Мэй би, я тебе вытащу, - опять повторила она.
   - Не надо повторять одно и то же двадцать раз.
   - Не на... впрочем, могу, если ты отдашь мне и эту рыбу.
   - Да ведь обожрешься.
   - Хорошо, я оставлю тебе хвост.
   - Голову и половину тела.
   - Какого еще тела? - спросила она и задумалась. Потом почесала голову и воскликнула: - Ах, тело! - и начала раздеваться.
   - Позже, - сказал я.
   - Когда позже, я не поняла?
   - После обеда.
   - Может, еще скажешь, после ужина?
   - Почему после ужина? Именно после обеда. И знаешь почему? Обед ты уже продал мне.
   - За что?
   - За это дело, - и она показала, как надо быстро спускаться с горы.
   - Так, а голова, наверное, все равно моя, - не очень уверенно провозгласил я.
  
  
  
   Глава 25
  
   - Только голова, тело ты уже обменял.
   - Ладно, она большая, может наемся.
   - Большая, да что там есть.
   - Мне хватит, я не такой обжора, как некоторые.
   - Ладно, ладно, попрошу без оскорблений, я кажется, тебя предупреждала, что Это только за деньги, а так как денег у тебя нет, то расплатишься продуктовым набором, как при недостигнутом коммунизме.
   - Так, а кроме рыбы, что еще в него входит?
   - Знаешь, завари мне чаю, а вечером кофею, с... сейчас подумаю, мей би, с тортом, нет, нет, с пирожными, три сорта будет достаточно.
   - Три это всего, или на вечер еще, как минимум два надо?
   - Что? Повтори, пожалуйста, я не поняла.
   - Да, ладно, три, значит, три. Сделаю тебе из апельсина, из банана, и из этого, как его?
   - Из чего?
   - Мэй би, два хватит?
   - Нет, нет, три, как минимум, тем более, ты говорил еще про какие-то два.
   - Это была шутка.
   - Я не понимаю шуток.
   - Хорошо, третий будет из...
   - Из?..
   - Забыл, как называется.
   - Ну, не говно, надеюсь?
   - Нет, конечно. И знаешь почему? Это уже отработанный материал, я не знаю технологии приготовления из него полноценной пищи.
   - Полноценной пищи, - повторила она, а я возразил:
   - Опять начинаешь?
   - Хорошо, я подожду, пока доедаю хвост. Ты понял, о чем тебе думать?
   - Да, понял, понял. Жаль, что поздно.
   - Жалеешь, что взял меня с собой? Правильно, оставил бы на берегу, может быть, я сдохла бы там от одиночества.
   - И от недоедания.
   - О! скажешь, у меня было еды навалом.
   - Что-то я ничего там не заметил.
   - Смотреть надо лучше, и да: время вышло.
   - Из...
   - Я это уже слышала, считаю до пяти.
   - До десяти.
   - Хорошо, раз, два - десять.
   - Где остальные цифры?
   - Я считала про себя.
   - Из... - и странно, ничего не мог вспомнить.
   - Тогда я сама назначу тебе меню: два, которые ты назвал, и из крапивы.
   - Не вкусно.
   - Зато полезно.
   - Я не полезу в крапиву. Тем более, не знаю, где она растет.
   - Скоро будет одно место, там ее! как говорится:
   - Ни проехать - ни пройти. И да:
   - Заранее, спасибо.
  
   - Здесь есть яйца?
   - Зачем?
   - Яйца, я имею в виду, которые ты варишь по утрам.
   - Тебе?
   - Мне лучше сэндвич с сыром и бутерброд с красной рыбой. Плюс это, как её, кофея.
   - С молоком?
   - Нет, только ополоснуть сливками. Я смотрю, как яйцо у тебя из рук выпадает в последний момент перед съедением. И говорю:
   - Кулинар!
   - Зачем? Такое развлечение?
   - Да.
   - Яйцо было, как сварено, вкрутую или всмятку?
   - Не знаю даже, как лучше. Пусть будет всмятку.
   - Жаль, тогда я уже не смогу съесть его после падения. Лучше бы это был Ветхий Данте.
   - Чем лучше?
   - После падения он стал бы только еще более ветхим, а это лучше.
   - Что ты мне дашь, если я передумаю, и скажу, что яйцо будет крутое?
   - Ну так, секс.
   - Секс? - повторила она задумчиво. - Этот тот, который ты мне должен? И да, ладно, но скажи, из чего будут те два вечерние пирожные?
   - Щас, я где-то записал.
   - Потерял?
   - Ка-же-т-с-я.
   - Придется думать опять. Или снова? - как правильно.
   - Я не буду думать, просто узнаю еще раз.
   - Попробуй, а я посмотрю.
   - Нет, не могу, скорее всего, я должен уединиться.
   - Мастурбация?
   - Нет.
   - Нет? Тогда давай начнем, и пожалуйста, восходи на Олимп Шамбалы.
   - Щас.
   - Давай, давай, побыстрее.
   - Я предлагаю тебе замену двух пирожных, походом в Шамбалу.
   - Попробуй.
   - Окей. Я начинаю.
   - Давай, давай, - как сказала она с утра пораньше.
   И я дал:
   - Мяч затаился в стриженой траве
   Секунда пауза на поле и в эфире.
   Они играют по системе дубль Ве,
   А нам плёвать - у нас: четыре - два - четыре.
  
   И всё, мы начали играть в футбол даже ночью. Луна, берег, песчаный залив, ждем секса, как Том Круз после размолвки с женой, но его, как Адвоката, тут же разводит Фирма, предлагает ему мужественно заступиться за красивую девушку, а потом и не уступить ее домогательствам. В том смысле, что наоборот:
   - С удовольствием ей отдаться.
   А расплата уже ждет. Ждет - не дождется.
   Она готовила рыбу каждый вечер, а ночью мы играли в футбол. Утром, в шесть, как положено трахались. Один раз, но капитально, до лэнча, а иногда и без обеда оставались, трахались до полдника, потом рыбалка, футбол. Нет, был секс, разумеется и после каждого забитого гола, в ее ворота. Таково было мое непременное условие.
  
   Ох, инсайд! для него, что футбол, что балет,
   И всегда он играет по правому краю-ю,
   Справедливости в мире и на поле нет
   Потому я всегда только слева играю-ю.
   - Слева - это значит: в защите? - спросила она. - Но тут же добавила: - Прости, что я задаю тебе вопросы, если тебе трудно - можешь не отвечать. Скажи, если только тебе очень приятно.
   - В смысле, сзади?
   - Да давай и сзади.
   - Если сзади, то очень даже легко. - И я перебросил мяч через голову, и одновременно через нее, ну и обошел, несмотря на то, что она хотела схватить меня за майку, как какой-нибудь мексиканец на чемпионате мира.
   - Это не честно, ты сначала запутал меня разговорами, а потом только провел свой великолепный финт. Так можно? - спросила она, тихонько подкрадываясь к тому месту, где я стоял, и думал только, как лучше забить этот мяч:
   - Пяткой или через себя в падении.
   Я так ей и сказал:
   - Не приближайся, а только ответь, как тебе лучше забить:
   - Через себя или пяткой? - Она остановилась, и потерла пальцем лоб.
   - Лучше через себя.
   Я подбросил мяч пару раз ногами, потом поднял коленом повыше, развернулся к ней лицом, и пошел вверх левой, с расчетом бить правой.
   - Ножницы? - спросила она мне под удар.
   - Попал? - ответил я вопросом.
   - Точно не знаю, но кажется нет.
   И мы поняли, что у нас нет штанг.
   - А это обязательно?
   - Только, если ты сомневаешься, что я забил.
   - Если ты считаешь, что забил - я согласна.
   - Я жопой обычно ничего не вижу, особенно, когда в это время нахожусь в полете.
   - Прости, прости, если я тебя рассердила, как ты скажешь - так и будет, забил значит забил.
   - А у тебя своего мнения нет?
   - Нет.
   - Это плохо. Впрочем, даже лучше, чем наоборот. Сделаем штанги и перекладину.
   - Тогда уж надо и сетку. В случае чего будем ловить ей рыбу.
   - Ты какой случай имеешь в виду? В январе выпадет неожиданно снег?
   - Да. И знаешь почему?
   - Нет.
   - Мы будем стреляться. И знаешь почему? Стреляться можно только на снегу, так как на снегу только видна кровь, что и означает:
   - Убит.
   - Очень печальная новость, я не знал.
   - Но у нас еще есть время.
   - Время для чего?
   - Время для жизни.
   - Знаешь что, давай поплывем на Юг, там тепло и никогда не бывает снега.
   - Там не будет слишком жарко для игры в футбол? - спросила она.
   - Да ты что! Почти только Там и играют в футбол.
  
   Мы так и плыли по этой реке, и только одна мысль иногда беспокоила меня:
   - Почему почти все в итоге такие хорошие, где тогда искать киллеров?
   - Ты ждешь инструкции со спутника?
   - Вот? - в смысле по-английски.
   И я даже не успел ответить, как по мановению волшебной палочки, с берега начали стрелять.
   - Это миномет, - сказал я. А она добавила:
   - Если мы его не уничтожим, они сделают нам Вилку?
   - Да.
   - Тогда надо сделать им Ложку.
   - Это как? Я не знаю такого приема. Пойдем на таран?
   - И знаешь, я не удивлена, что ты угадал. Или ты боишься, что катер разобьется?
   - Я об этом не думал.
   - Значит, ты считаешь:
   - Мы не долетим.
   - Как говорил барон Мюнхгаузен, лишь бы порох был сухим. - И она отрезала свои волосы, и бросила в бензобак. Я думал, что катер заглохнет. И он заглох.
   - Ты зачем это сделала?! - ужаснулся я. - Мы не долетим.
   - Так мы пролетим даже дальше. И знаешь почему?
   - Почему?
   - Нас не смогут засечь их радары.
   Катер действительно летел довольно долго. С высоты почти птичьего полета мы увидели их батарею. Это был всего лишь один миномет. Но он и один очень тяжелый, таскать с собой больше просто невозможно.
   Я сказал Мы, потому что думал, она в катере, и просто пригнулась, чтобы не вылететь, а я ее не вижу.
  
   Но она была и была сзади миномета, это понять еще можно. А вот, как я мог ее видеть? Более того, она что-то делала. И я понял:
   - Корректировала направление движения моего катера.
   - Корректировщик огня! - закричал один из охранников миномета. И они взяли ее в плен. Хотя она сопротивлялась, и одному провела удар в девятку, а другому в шестерку. В глаз и по яйцам - для уточнения. Вот почему, вероятно, поется:
   - Для него, что футбол, что каретэ До.
   Я в это время уже знал точно направление движения катера. И оставалось только врезаться в эту толпу наемников. Но теперь они встали за ее спинами. Так может быть? Очевидно, это был марсианский спецэффект. Земная голограмма. Ну, не размножили ли же они ее на самом деле. Тем более:
   - Какой минометчик захочет размножать корректировщиков огня? - Никто не будет.
   Я пошел на таран, тем более время думать, как на него не ходить уже не было. Катер врезался в минометчиков, и мы все погибли. Все - да не все.
   Я успел вылететь, как любил делать Брюс Уиллис, хотя и без катапульты, как он.
  
   Место взрыва горело, и я не мог подойти сразу, а когда подошел - ее не было среди террористов.
   Тем не менее, она была жива.
   Я хотел положить ее в катер, но нашел не все его обломки. Так бывает?
   Но оказалось и к лучшему, я нашел их катер. Он был даже лучше моего.
   - На нем может быть маяк. Нас найдут. - Кто это сказал? Я подумал:
   - Этот голос идет с Винов.
   Нет, она шевельнула пальцем. Значит жива и разговаривает телепатически.
   - Как быть? - ответа нет. Так хорошо: хочешь говори, а не хочешь нет. Никто слова не скажет:
   - Вы же ж в коме.
   Я подумал:
  
   - За год в принципе, наверно можно отремонтировать мой катер, путем перестановки... почти всего катера террористов. И как поймешь, что маяк не замурован где-то, например, в моторе. Однажды, я не мог догадаться, что у меня украл техпаспорт сам владелец машины. Но сложность была в том, что я:
   - Никогда не оставлял документы в машине. - А получается, на этот раз оставил. Пришел всё на месте, и я поехал. И только днем, где-то у Лужников меня остановили за неправильный поворот.
   - Тугаменты.
   - Нэту.
   Дома обыскал всё, нэту. А потом наезд:
   - Простой машины без тугаментов будет дорого стоить.
   И понял: стоял в этой дорогой, хотя и корейской тачке маяк. По навигатору они нашли, где я ее поставил, хотя это было место, где Макар практически не пас даже свиней, которых можно продавать на экспорт, если самим есть нельзя.
   И я сделал челнок из толстого дерева. Все время, когда я его рубил, они лежала, как царевна в гробу А.С. Пушнина. И была прекрасно. Может быть, потому, что не просила ни есть, ни пить. О сексе я, конечно, думал иногда, но помнил слова Пятого Элемента, сказанные Брюсу Уиллису:
   - Только с моего разрешения. - Там был большой пистолет, приставленный к его носу, а здесь может просто:
   - Ударить током. - Неизвестно, что лучше. В том смысле, что:
   - Хуже.
   И мы поплыли, но первый раз неудачно, вернулись. Я еще подолбил челнок, и опять мало, он снова начал потихоньку тонуть.
   - Что ему надо?! - воскликнул я, вытирая пот со лба.
   И она пропела практически под гитару:
  
   Мяч затаился в стриженой траве
   Секунда пауза на поле и в эфире
   Они играют по системе Дубль W
   А нам плёвать, у нас четыре два четыре.
  
   - Мяч! - ужаснулся я. Надо было его взять. Конечно. Но он сгорел, скорее всего, в пламени взрыва. И тут опять был плагиат, точнее, этот, как его:
   - Точно не знаю, но про себя и одновременно, чтобы я услышал.
  
  
  
   Глава 26
  
   Но оказалось, что мяч остался на предыдущем необитаемом острове. Я попытался сделать его из дерева, но через пару сиреневых лун понял, что не обладаю талантом Леонардо да Винчи рисовать круг:
   - От руки.
   - Да - это не мяч, а кубометр дров какой-то, - сказала она, как обычно молча.
   - Разговорилась! - прикрикнул я, и стал думать, из чего раньше, до всемирной эры футбола делали такой мяч. Хотя, конечно, ответ напрашивался сам собой, но я не хотел его принимать, ибо считал абсолютно нецивилизованным. Сказать? Хорошо:
   - Это Ассирийский способ - игра обожженными человеческими головами.
   - Не наш метод, - сказал я, но она почему-то не поддержала меня. Когда не надо болтает без умолку, а надо:
   - Совета не допросишься.
   Пришлось самому сделать несколько мячей, но с кем их опробовать? А так ведь поплывешь опять в сине море, а там:
   - Опять не То, возвращайтесь. - А мне это надо, болтаться у этого берега. И естественно:
   - Все хотят на Тот.
   Я начал делать Чучело, чтобы поставить его вместо Льва Яшина, которому говорили в Бразилии:
   - Яшкин, если бы ты жил здесь - летал бы на Боинге. - Неизвестно, что он ответил, но может быть:
   - А мне это надо, чтобы сбили над Донбассом.
   В принципе так и надо. Тем более, ему за каждую подпись кидали от пятидесяти до ста баксов. Просто надо своим любимцам советовать запасаться большим количеством чернил и других фломастеров, чтобы:
   - Писали, писали и писали.
   И он как нарочно начал брать все. Первый был сплетен из лиан, и что характерно:
   - Без змей. - И знаете почему? Здесь нет змей.
   Второй мяч я сделал опять из дерева, имея в виду ту прекрасную мысль, что:
   - Никто же ж измерять его круглось не будет.
   И точно. В том смысле, что Яшкин измерил:
   - Угол мяча попал ему прямо в лоб. - И знаете почему? Парень снял фуражку. Вы думаете, после этого солнце попало ему в глаза и ослепило? Нет. Можно сказать, как раз наоборот. Он снял фуражку и бросил ее в угол ворот, а потом посмотрел, решил проверить:
   - Там ли она, - и не найдя быстрым взглядом, как, между прочим, надо выбирать часы:
   - Бросил его, этот глаз, и тут же ясно:
   - Время опять заварить чай. - А не так:
  
   - Скока, скока?
   И он не нашел своей знаменитой фуражки в углу ворот, расстроился, что придется опять искать ее, и:
   - Пропустил банку прямо в лоб. - Не зря про Яшина говорят, когда да, это еще тот вратарь, а иногда:
   - Как все, бац в лоб и даже не заметил откуда он прилетел. - Как Акинфеев на чемпионате мира:
   - Мяч к нему, а он, чтобы не брать этого круглого зверя в руки насовсем, не задумываясь надолго, переправляет в ворота. А потом еще удивляется, что:
   - Как это так ему забили гол. - А в другой раз вообще сыграл, как гимнастка, будущая жена какого-нибудь высокопоставленного работника партии и правительства:
   - Пропустил мяч к животу, а потом сквозь сомкнутые руки вниз. Такое гимнастическое упражнение, только без прогиба назад, на мостик. Никто его не осудил, конечно, было очевидно:
   - Парень чем-то капитально расстроен. - Может жену застал с другим, может, наоборот, надеялся, что свалила наконец к любовнику навсегда, а она опять двадцать пять:
   - Опять вернулась. - Или просто обещали больше, а дали меньше. И как видно было по его игре:
   - Намного. - Прямо-таки челюсть у него отвисла в Бразилии-то. - Как будто нельзя было объявить все неприятности после чемпионата. Но, видимо, решили:
   - На фоне всеобщего проигрыша они будут недейственны. И так хоть беги, в Японию учить японцев, или в Китай, учить китайцев и других малазийцев. Как и делает успешно много лет Олег Блохин.
   Далее, третий мяч был настоящий, кожаный. Разумеется, нет, с людей я кожу не снимал, тем более они все капитально обгорели.
   Это была кожа. Откуда? Все просто: здесь росли кожаные деревья. Такие же, как каучуковые. Этот мяч был хорош тем, что был очень тяжелым, ибо он целиком из кожи, не надувался, к сожалению. Но был и плох. Почему? По тому же самому.
   - Удар - вратарь по-прежнему в расстройстве, но я-то вообще лежу без ноги. Как говорится, вот она работа испытателя:
   - Или без ног, или катапульта не работает. - А то и вообще:
   - Вместо игры в футбол приходится машины испытывать, чемпиону-то Олимпийских игр. Хотя и не пустили в финал за медалью.
  
   - Какой взять? - одним хорошо играть, другим убить можно, а третий самому себе убийца. И я взял... и я взял последний, кожаный, хотя играть им было невозможно. Но уже хорошо то, что не тонул.
   - И деревянный не тонул, - рявкнула покойница. Из чего можно заключить, что Там, она опять перешла в дореформенное состояние. Так хоть я мог помочь ей как это:
   - Эволюционировать. - А теперь ждать ничего хорошего не приходится. Не полезу же я туды-твою, чтобы поговорить с ней, так сказать:
   - Вплотную.
  
   Было уже довольно далеко.
   - Если что - назад не доплыву.
   Мяч я положил ей под голову, но он выкатился, и я не стал настаивать, так как ясно:
   - Право на самостоятельность - это его право. - По крайней мере, он так считал. Ясно.
   Удивило другое:
   - Когда я повернул опять голову в Их сторону, он уже обнимал ее, как лучшего друга. Кому-то, правда, могло показаться:
   - Наоборот
   - Пароход! - крикнул я, так как выбился из сил, и очень хотел увидеть что-нибудь надежное.
   - Скала, - усмехнулся один из них. А другой добавил:
   - Разобьемся.
   - У нас не Титаник, чтобы подставлять нам Скалу.
   - Это Сцилла.
   - Очень жаль. И знаете почему? Где-то рядом его подруга:
   - Харибда.
  
   И в конце концов они начали свою атаку. Кто? А вот эти ребята, Сцилла и Харибда. Он ударил меня по голове, а другая схватила в свои объятия. И так долбили по очереди, пока я не понял:
   - Попался в их цепкие лапы навсегда.
   Мне так и сказали:
   - Когда не трахаешься, тогда стоишь на воротах, Яшкин ты нащ, Казанова.
   Я вынужден был согласиться, но предложил внести поправку в название Системы:
   - Сцилла и Харибда. - в духе более современном.
   - А именно? - спросила девушка. Помните, пока что:
   - Телепатически. - Или, как это называется на Марсе? Одно из двух:
   - Или забыл, или никогда не знал. - Может быть:
   - Марсиоматически? - Никто не знает. Я так и думал.
   И это название новой Системы:
   - Имени, нет, не Клары Цеткин и Розы Люксембург, как это бывает обычно, а:
   - Маркиза Дэ.
   - Нет, нет, - запричитала она, а мяч ей только поддакнул:
   - Мы не согласны быть Маркизом Дэ.
   - Но, извините, вы занимаетесь со мной тем же самым.
   - Мы настаиваем, чтобы ты называл нас Харибда и Сцилла, - сказала она.
   - Вы думаете, это более приличное название? - спросил я.
   - Оно более древнее, а тогда такие вещи не выходили далеко за рамки общепринятых издевательств, - сказал Яшкин.
   - Вы рассуждаете, как будто мы Земле, - сказал я. - А это Марс. А на Марсе, как?
   - Как? - спросила она.
   А он тоже удивился:
   - Как?
   - Вы не знаете? Дорогие друзья:
   - На Марсе - всё по-честному.
   И они опять применили ко мне ту же Систему, что была применена когда-то к великолепному Одиссею:
   - Она трахает, а он стоит на воротах. - В том смысле, что наоборот, хотя именно меня они звали:
   - Яшкин. - Что, видимо, и переводится с бразильского:
   - Тот, кому бьют. - Нет, точнее:
   - Тот, кто ловит. - Правда, не всегда может поймать.
   И так бился я между Сциллой и Харибдой больше месяца. И понял, почему Одиссей не мог проплыть мимо этих ребят:
   - Они были с собой. - Как и Праздник у некоторых:
   - Всегда с собой.
   Но я решил, что Этот праздник никогда не сможет быть тем Праздником, который всегда со мной, и я прыгнул с лодки.
   - Думаю, вам будет хорошо и без меня, Сцилла и Харибда.
   Я плыл, но Островов в Океане так и не было. Даже на горизонте. Более того, я сделал ошибку:
   - Вернулся назад! - Вот так трудно даже понять, как можно до этого додуматься. Но я решил, что Сцилла и Харибда - это Киллеры, которые должны быть уничтожены. Километра через два понял:
   - Только похожи, - и опять начал обратное движение в сторону своей Калипсо.
   - Теперь-то уж точно не доплыву. - Хотя с другой стороны:
   - Глаза страшатся, а руки делают.
  
   И вот она прокричала с берега:
   - Сюда-а, май диэ-диэ чайльд, мой возлюбленный!
   Но я не понял, думал это просто сирены, соблазняют меня.
   - Врешь, не возьмешь! - ответил я.
   - Почему? - послышалось мне, хотя скорее всего это было:
   - Не плыви туды-твою, там водопад, а он утянет тебя очень-очень глубоко, практически в Подземное Царство.
   Наконец она сама приплыла за мной.
   - Это катер на воздушной подушке? - только и мог спросить я, прежде чем потерять сознание.
  
   Для начала она мне объявила, что:
   - Должна признаться, ты первый триместр будешь только надувной куклой.
   - Это в смысле секса?
   - Здесь больше ничем не занимаются.
   - Люблю ловить рыбу.
   - Только в свободное от работы время.
   - Когда я могу отсюда отчалить? - спросил я.
   - Как только скажешь, что не можешь жить без меня.
   - Эти процедуры от скольких до скольких?
   - Как у чемпиона мира по футболу.
   - Не взял с собой мяч.
   - У меня добра такого завались.
   И оказалось, что с шести до одиннадцати. В сумме 17-ть, что означает:
   - Или-или, или начало или:
   - Конец.
   И второй раз с пяти до восьми. Тоже экстремальная сумма - 13-ть. И третий период с трех до пяти. В сумме - это восемь, а папа с мамой у них все равно 17-ть, ибо в сумме - это и есть результат:
   - Восемь.
  
   - Ночи?
   - Естественно.
   - Спать не будем?
   - В моих часах намного больше времени, чем ты думаешь. Поэтому я рассказала тебе только о временах основных занятий. Будут еще и факультативные. И не дай боже ты не запишешься на все оставшиеся.
   - Между прочим я уже умею делать Камасутру.
   - Никаких Камасутр. Здесь все по-другому.
   После трех недель интенсивных занятий, я сказал:
   - Понял, понял. - Но когда дело дошло до сдачи практической части:
   - Не сдал.
   - Почему?
   - Ты превратил меня в утку, а себя в журавля. Почему ты никак не можешь понять, что они вместе не трахаются?
   - Это был не полный контакт, - попытался я защититься.
   - Кое-как здесь не делается.
   - Вы знаете, что на Земле когда-то существовал ланч? Это не обед и не завтрак, но всё равно очень приятно.
   - Хорошо, сейчас мне некогда, через неделю проведешь подробный практикум.
   Должен заметить, что у Калипсо были волосатые ноги, и любой, даже контрольный практикум мог закончиться, так и не начавшись. Она мне их еще не показывала, приходила всегда в белых чулках, но однажды при полной луне я за ней подглядывал, когда она занималась сексом с местным Океаном, и:
   - Чтобы нет - так да.
   Как она плескалась, как нежно ныряла и опять выныривала, сильной рукой поднимала брызги и опускала их опять. Я уже хотел уйти, но она заметила меня, и пришлось не уходить, а бежать. Потом, правда, пожалел. Но с другой стороны:
   - Их двое, а я один. - Ведь и так может оказаться. И вообще я скоро понял, что у нее много друзей. И ничего удивительного:
   - Она королева этого острова. - Ладно бы еще лес после океана, а то и поле. Так сказать:
   - Полюшко-поле, полюшко широко поле, - в исполнении Поля Робсона. - Правда, я это только слышал, но сам еще не видел.
   Деревья, камни - все принимали участие в ее воспитательном процессе. Даже пушистокрылые бабочки. Хуже, если еще и змеи.
   Здесь можно сделать вывод, что Набоков боялся змей. Иначе зачем он нашел в воздушном эфире пушистокрылую бабочку под легендарным именем Лолита? Только для этого:
   - Чтобы не бояться змей.
   - Никаких змей, - услышал я ее насмешливый ответ. - И знаешь почему?
   - Почему?
   - Ты только на первом курсе.
   - Пожалуй, я как Одиссей предпочту бежать.
   - Бежать можно только с моего разрешения. Ты должен сдать хотя бы кандидатский минимум, чтобы потом мне не было стыдно за тебя перед моими знакомыми Там, - она показала на небо.
  
   - Перед Винами? но они же ж бесчувственные.
   - Тем не менее, порог бестолковости существует.
   - Ну, а какой экзамен я должен сдать, чтобы попасть в этот Кондоминимум?
   - С камнем.
   - С камнем, - повторил я, чтобы лучше понять, что надо делать. - И это только, чтобы попасть в кандидаты, или уже совсем.
   - Совсем - это могу определить только я, - молвила благородная леди. И добавила: - Только ты никогда не сдашь этого экзамена. И знаешь почему? Их либе дих.
   - Ну хорошо, я готов, продолжим.
   - Раздевайся.
   - Совсем?
   - И не только, а именно: оставь свои мозги всяк сюда входящий.
  
  
  
   Глава 27
  
   В воскресенье я получил отпуск. На один день. И, как само собой разумеющееся, пошел на перекаты ловить форель. Сегодня, как и вчера, и позавчера было очень жарко, поэтому мысль металась, как зашедший в пустыню поляк, бежавший из лагеря. А именно:
   - Сколько мне надо поймать форелей, чтобы быть Человеком Счастливым. Шесть, как делали некоторые, или можно больше? Хотелось больше. Но где их хранить. Засолить? Да бесполезно, запах все равно остается, запах приостановившего гниения трупешника. Нэт! Меньше? Может не хватить. Сколько она съест? Неизвестно. Она не сказала. Мэй би, она вообще не ест местную форель, как некоторые потребляет только импорт, со стола э-э - я посмотрел на небо - богов. Скорее всего. А с другой стороны, если бы так, то меня могли прислать не с Земли, а с Неба. Нет, захотела Одиссея. Хотя он, как и я тоже не местный.
   - Лучше поймать семь, - счастливое число. - Хотя восемь - число завершенное, больше не бывает.
   - Пять? - нет пять мало, я сам сразу съем четыре.
   Ко всему прочему Калипсо и сама может подвалить в гости. Хотя о таких вещах:
   - Предупреждать надо! - крикнул я, но не услышал даже эха.
   Кстати, буду ли пить кофе в лесу? И если буду, то решусь ли на этот раз его, точнее, ее, кружку, или его, питиё, кипятить? Почему возникают такие вопросы? Ответ:
   - Очень хочется чего-то новенького. - Такого вкусного, вкусного, но специфического. Например, картофеля, но с оливковым маслом.
   - Но оно же ж вонючее, - скажет кто-то. Так естественно, потому что это масло первого отжима. Зато сахару можно съесть больше. А он такой вкусный, если с чаем или кофием его намять. Более того, мозг любит только его. Иначе просто не может понять, что ему делать дальше. Мне проще, я ухожу в лес, и знаете почему?
   - Рыба не ловится. - У всех ловится - у меня нет. Так бывает? Очень часто. Просто многие этого не знают.
   Чем можно заменить рыбу?
   - Взять с собой картину Ван Гога.
   - Не поможет, в лесу очень-очень хочется есть. Если только взять с собой сушеную рыбу. Калипсо как бы нечаянно повесила около моего персонального логова связку только что просохших рыбешек, но я знал, что есть копченое и сильно соленое вредно. Ей-то что, надеется высосать из меня все соки еще до того, как я превращусь в нерабочую лошадку.
  
   Я почему-то злился на нее всю ночь, и это не прошло даже утром, когда я возвращался домой. Дом немного отличается от того места, где мы спим. Потому что иногда бывает утром:
   - Это не дом, - и ничего хорошего в этом никогда нет.
   И застал ее не одну.
   - Я так и знал, что ты специально послала меня на рыбалку, а сама принимаешь хахаля.
   - Я должна как-то зарабатывать деньги.
  
   - Не обращайте внимания - дама шутит, - спокойно сказал парень.
   - Я тебя не спрашивал - шутит она или говорит правду.
  
   - Простите, я только хотел вас успокоить.
   - Вы Аполло Крит?
   - Ноу.
   - Но я побил бы даже его, как это сделал Сильвестр Сталлоне, поэтому. Поэтому с вами я драться не буду.
   - Что ты хочешь, чтобы я сделала, чтобы ты меня простил? - спросила Кали.
   - Избей его.
   - Рипит ит, плииз. Нет, я так-то поняла, но всё-таки - хочу услышать хотя бы еще один раз.
   - Хорошо, я скажу всё, что думаю о вас обех.
   - Ты назвал меня в женском роде, - обиделся парень. - Теперь, пожалуй, и я потребую сатисфакции.
   Как говорится, кто кого? Ударил первым я тогда - так было надо, как и сообщил мне Владимир Высоцкий.
   Но промахнулся, и сам тут же упал под стол. Вот так просто даже не знаешь иногда, как туда залезть - места мало - а тут:
   - Бац и в дамки, уже там. - Я потряс головой, поднялся, но тут же опять упал. Успел ли в промежутке между падениями нанести свой удар? Честно? Не знаю.
   Очнулся - гипс. В том смысле, что вылез:
  
   - А их уж нету.
   - Пожалте счет, - даже без улыбки сказал официант, похоже бывший пират с корабля Одноногого Джона Сильвера.
   - Спасибо.
   - Не за что.
   - Спасибо, что не сам Джон Сильвер.
   - Протез.
   - Что?
   - Протез марсианский из настоящей нержавеющей стали.
   - Намекаете, что вы Джон Сильвер? - удивился я.
   - Более того, я ухожу в плавание, и мне нужны матросы.
   - Я никуда не поеду.
   - Без сомнения. Но при условии, если есть чем заплатить за незваный ужин.
   - Разве она не заплатила?
   - Кто, Кали? Она никогда не платит. Такая натура.
   - Не думаю, что так принято в приличном обществе, если заранее известно, что я:
   - Без денег.
   - У тебя будут деньги, если достанешь у нее карту.
   - Откуда у Кали карта Острова Сокровищ, если она никогда не покидает своего логова?
   - Ограбила какого-нибудь путника. Она всех грабит. Вспомни, было у тебя что-нибудь хорошее? Считай уже нет.
   - Что у меня такого хорошего было? Нет, не помню такого. Впрочем... нет, не знаю.
   - Вы напрасно раздумываете, Джим, - сказал Сильвер. - Ибо если у вас нет бабла, считайте себя завербованным, да и то при условии наличия у вас карты.
   - А то?
   - Что? Ах, а то! А то на костер. Как всех.
  
   - Да сказки это, - ответил я, - Кали благородная леди, и не опустится до жертвоприношений.
   - Кто сказал, что это будет делать она? Я заведую не только этой лавочкой, но и той.
   - А мясо потом идет на приготовление стейков? Я этому вандализму не верю.
   - Почему?
   - Потому что Марс - это цивилизованная планета.
   - Цивилизация хороша только тем, что здесь есть деньги.
   - Что мы будем делать с сокровищами, если действительно найдем их? - спросил я.
   - Поделим.
   - Поделим, - повторил я, и добавил:
   - Как?
   - Не бойся ты свою долю получишь.
   - Но я буду капитаном?
   - Не-е-т, - даже немного удивился он, - только юнгой.
   - Тогда я никуда не поеду.
   - Поедешь
   - Нет.
   - Хорошо, кем ты хочешь быть?
   - Я уже сказал: капитаном.
   - Это невозможно. И знаешь почему? Капитан я.
   - Почему?
   - Почему? Потому что это пиратский корабль. Ты просто не сможешь командовать Веселым Роджером.
   - Он будет третьим?
   - Ну, что тебе сказать? Скажу:
   - Да.
   - Нет, я не поплыву третьим.
   - Ты будешь вторым.
  
   Ладно, подумал я, пусть вывезет меня отсюда, а там видно будет, точнее я и так знаю:
   - Сбегу, - главное было бы куда. Мей би, жениться на богатой? Глупо, ибо вот только что была Кали, свой остров, можно систематически приносить кого-то в жертву, а в результате нечем даже расплатиться в кабаке. Так делается? Нет, конечно. Лучше самому быть Графом. Но не только никаких жертвоприношений, но и никаких Жюстин. Граф не для того должен быть графом, чтобы обязательно иметь несколько Жюстин, и других Номо, над которыми можно тренироваться в своем остроумии.
   - Послушай, э-э, Джим, принеси мне моченое яблочко. Пожалуйста.
   - Хорошо, сейчас только залезу в бочку. И да: здесь ничего нет. Кто-то съел.
   - Кто?
   - Я не знаю.
   И когда появился этот обжора - ибо вы представляете себе пятисотлитровую бочку, в которой можно плавать, если налить воды, как в бассейне, как говорится:
   - Голливуд с его Дольфом Лундгреном и другими великолепными людьми, любившими поплавать в своей бочке вместе с какой-то заблудившейся леди, отдыхает - сказал:
   - Я могу отказаться от своей претензии быть капитаном этого корыта, если этот обжора, этот Веселый Роджер не есть Кали.
   - Согласен, - тут же брякнул боцман.
   - Как проверить? Лезть под платье? Так получишь - может быть - по мордам, - пустился я в рассуждения по поводу решения этого уравнения пятой степени.
   Я достал карту, и Джон Сильвер ее принял, хотя на карте были только звезды. Может быть, он любит картины Ван Гога?
  
   Сильвер ответил, что да, но тем не менее. В том смысле, что именно звезды на картине Ван Гога укажут нам путь к острову сокровищ.
   - Значит поплывем ночью? - спросил я.
   - Эта, - начал свою речь Одноногий, - спрашивай только тогда, когда...
   - Да ясно, ясно, - прервал я его, - когда я скажу. Вот и делай, когда я скажу. И знаешь почему? Ты еще не доказал своего преимущества.
   - Ладно, - ответил он и отбросил костыль.
   - Прости, я не знал, что ты с утра не надел свою марсианскую ногу. Забыл?
   - Нет.
   - А что?
   - Прошла информация, что проплывая Сциллу и Харибду можно получить вторую ногу бесплатно.
   - Или они сожрут нас, да?
   - Не обязательно.
   - Я вообще не понимаю, почему мы должны опять туда карачиться.
   Я хотел пробраться к рулю и изменить курс, но Джон ударил меня ногой. Как?
   - Как действительно?! - ужаснулся я.
   - Подползай поближе, покажу опять.
   Но не было никакой фантастики. Он просто опирался подмышкой о костыль.
   - Тебе идет, так и летай, - сказал я, желая разозлить. Но он даже не усмехнулся. Пришлось сбегать в камбуз за его железобетонной ногой и выбросить ее за борт.
   Но Кок притворился:
   - Схватился за сердце и сел на палубу. - Артист. Я подошел, чтобы подложить ему под голову подушку, и получил костылем.
   - Вы ис... используете его в качестве оружия, как меч Хаттори Ханзо? - спросил я, когда опять залез на палубу. Да, удар был такой сильный, с оттяжкой, что я даже подпрыгнул, и опустился уже за бортом.
   Я привязал Сильвера к мачте, и предупредил, что, несмотря на его уродство - как природное, так и пришедшее со временем - буду бить.
   Ни один из известных вам способов здесь не был применен. А их, как известно, два. Первый, все видели в киноэпопее:
   - Про Шурика, - смешно, но не настолько, чтобы смеяться было приятно.
   Второй в книге про Жюстину. Там, наоборот:
   - Всё наоборот: приятно, но не смешно.
   Чтобы было попеременно то смешно, то приятно существует третий способ:
   - Пиратский. - Так поступал незабываемый Михаил Козаков с таким же незабываемым Ихтиандром. Как грится:
  
   Дьявола морского Ихтиандром звать
   С берега крутого он умел нырять.
  
   Но не только. Иногда его сажали на цепь и спускали под воду вместе с якорем.
   Я поступил также.
   - Я не совсем понимаю, когда будет смешно? - спросил Сильвер.
   - Смешно будет мне, когда ты будешь под водой.
   - А мне?
   - Тебе смешно не будет, только приятно.
   - Когда?
   - Что когда? Ах, когда! Когда якорь будет подниматься ты будешь думать:
   - Скоро воздух. - И тебе будет приятно.
   - Нет, - ответил он, - я эту радость истрачу на придумывание способа, что сделать с тобой, когда ты этого не будешь ожидать.
   - Никогда твоей очереди не будет. И знаешь почему? Я превращу тебя в Кролика.
   - Лучше в Попугая.
   - Ты сказал, - и как это ни покажется кому-то удивительным, Сили превратился Попу, сел у меня на плече и закукарекал. В том смысле, что сказал:
   - Остров Сокровищ, Остров Сокровищ.
   - И знаешь, - ответил ему, - я никуда не поплыву.
   - Почему?
   - Потому что известно, что неизвестно, что делать с этим Анаптаниумом. Как грится:
   - Уму непостижимо, зачем Флинт спрятал его на острове Мертвых Пальм.
   - Неужели непонятно? - спросил Попугай. Я даже не уточнял, что это Джон Сильвер:
   - Боялся, что он опять будет Одноногим фраером.
   Не думаю, что это возможно, и было бы даже удивительно, но сомнения оставались. Дело в том, что Остров Мертвых Пальм находится:
   - По Ту Сторону Сциллы и Харибды.
  
   На этот раз не было никакой лирики, справа было написано просто:
   - Бокс, - а слева:
   - Только Мягкий Путь.
   - Что выбираем, босс? - спросил Попугай-Сильвер. Он сидел на штурвале.
   Я покрутил пальцы:
   - Бокс. - Но мне хочется пройти мягко.
   - Как говно? - вежливо спросил Поп.
   - Всё, выбираем Мягкий Путь. У тебя нет ноги и костыля, будешь ползать по полу, и хватить их за ноги. И, чтобы было страшней, кричи каждому:
   - Отдай мою ногу, сукин сын. - Или:
   - Продай ногу, вор.
   Мы залезли на Сциллу, где был Мягкий Путь. За столом сидели три бугаёметра. Справиться с ними можно было только при условии, что о мягком пути они только слышали, может видели, но сами не применяли никогда. Две девушки за столом, барменша, и два сержанта милиции вдалеке, роют копытами землю, ждут старта.
   Завидев нас эти трое начали смеяться.
   - Считают себя хозяевами, - сказал Сильвер.
   Но мы проиграли, едва успев начать наш Мягкий Путь. Заказали по три кружки пива, креветки - воблы не было - куры по цене, как сказал Сильвер:
   - Пол моей дневной зарплаты, - а представился шахтером: - Вожу вагонетку.
   - Шашлыки?
   - Нету.
   - Чего ни спросишь - ничего нету. - А это кто сказал?
  
  
  
   Глава 28
  
   Сильвер укусил за ногу одного Верлиоку, но не тогда когда, а в кустах, где он уже трахался с одной из великолепных дам, присутствующих в этом кабаре в парке. Я только успел подумать:- Кто здесь Сцилла? - как сержанты рванули с места, хотя их еще не было видно воочию. Дело в том, что бойскаут закричал. И не то что, как будто его режут, а было ясно:
   - От страха. - Это поняли и сержанты, поэтому остановились.
   - Вызовем подмогу? - спросил Вася.
   - Придется делиться, - ответил Валера, но пока что тоже:
   - Никак не мог тронуться с места, нохги сами буксовали на месте.
   - Скорее всего, это энергетическая яма, - сказал Вася, не отрывая взгляда от желтых башмаков напарника.
   - Никогда не знал, что здесь есть энергетические ямы, - сказал Валера.
   - Ну, хорошо, считай, что я просто испугался.
   - Ладно, сейчас покурим, и пойдем.
   Но уже два друга того Верлиоки, которых трахался в кустах, и которого недавно укусил за ногу Сильвер, бежали туда, ему на помощь.
   К счастью, девушка, другая девушка, Нинка, у которой дымилась, как вулкан сигарета из горы картофельного пюре, сказала мне:
   - Можно, я пересяду к вам, - а бегущие на помощь товарищу, закричавшему недавно в кустах от укуса Сильвера, замедлили темп бега, а потом и совсем остановились:
   - Скорее всего, это была просто змея, - сказал Петя.
   - Уверен, что никого больше там нет, - согласился Миша, и они повернули назад. Но! Нинка, как картинка уже сидела за моим столом, и более того:
   - Лезла прямо на колени.
  
   Началась драка, подбежали сержанты, когда я как раз провел одному из них Болевой из Стойки:
   - Прыжок вверх, Миша подумал, что у меня исчезла гравитация, а может так быть, или нет, точно не знал. Поэтому. Поэтому растерялся, хотя изучал приемы каратэ. Уже на грешной земле, в том смысле, что на Марсе, я взял его на болевой и сказал:
   - Скажи:
   - Извиняюсь, я ошибся.
   Но второй, Петя - я его сразу отправил в далекое путешествие Броском Через Спину - уже затряс головой. Он лежал у сломанной барной стойки, за которой барменша думала:
   - С кого лучше взять деньги? - ясно, что с того, у кого они есть. Но у кого? И она поставила на меня, подошла ударила очухавшегося Петю подносом по голове, и опять вернулась на свое место. И вышло, что я всех победил. Один у стойки в отключке, другой где-то у меня между ног барахтается.
   - Так и запишем, - сказали сержанты, точнее, один из них, другой ходил от Пети к Мише, и решал, что с ними делать. Петя:
   - Так и лежал, а Миша, пытался наброситься на меня.
   - Тихо, тихо, - сказал сержант Валера.
   - А то я сейчас тебя тоже угомоню, - поддержал напарника Вася.
   - Давай! - рявкнул Миша, он хотел тут же добавить, что, мол, давайте, бейте меня все, я крайний, но не успел. Вася уложил его Передней Подсечкой в падении с последующим удушением. Вот такие они Мягкие приемы:
   - В начале вроде бы ничего, всё нормально, а в конце Кирдык.
  
   И кирдык этот действительно наступил:
   - Нас забрали.
   - За что, родимые?! - возопил Сильвер. - Мы тока защищались. - Но это стерва, которую в кустах трахал первый Верлиока, а Сильвер укусил за ногу, изображая змею, или, как сказал этот Верлиока:
   - Даже крокодила, - Дашка, подтвердила:
   - Да, хотел сыграть со мной в садо-мазо.
   - Как? - не понял, - переспросил сержант Валера, - он укусил не тебя, кажется, а его, - он показал на Верлиоку.
   - Да?! а это что? - и она показала толи руку, толи ляжку, а в принципе они у нее были одинаковые - тонкие, а не толстые, если кто надеялся.
   - Зубы другие, - вмешался Вася.
   - В чем да, а в чем нет? - негромко спросил его напарник, Валера, - я не догоняю.
   - У того зубы простые, а у этого рандолевые.
   Проверили рот Сильвера, а потом и Верлиоки, и сделали вывод:
   - После того, как Сильвер укусил Верлиоку, этот Верлиока в свою очередь тяпнул - и от души тяпнул - Дашку.
   Всё равно мы оказались виноваты. Почему? Эти верлиоки пообещали каждому сержанту по филенчатой двери.
   - И по одной железной, - поднял палец Валера.
   - Я не понял, где мы возьмем железные? - влез Петя.
   - А! про тебя мы забыли, - сказал Валера. - Что ты делал в то время, когда систематически нарушался закон?
   - А вот нате вам! Ничего не делал, сидел и пил.
   - Пил, - повторил Вася.
   - Что? - спросил Валера.
   - Это не ваше дело.
   - Ну, вот, пожалуйста, - сказал Вася, - до этого ты ничего не делал, а теперь оказал сопротивление.
   - Властям, - резюмировал Валера. И добавил: - Так что, как со всех пока что: одну деревянную плюс одну железную.
   - Что деревянную и железную? - спросил, как будто только что проснулся Сильвер.
   - Да ты-то лучше помолчи! - крикнула со своего места буфетчица.
   - Почему? Я молчать не буду.
   - Поясняю для тех, кто ничего не слушал, - сказал Валера: - Ты едешь в КПЗ.
   - Я так и знал, - сказал Сильвер, - надо было прыгать в Харибду, здесь непруха.
   И вот он, наконец, появился, как мистер Икс.
   - Ты хкто?
   - Веселый Роджер.
  
   Я вдруг подумал, что это должна быть Калипсо, и не очень обрадовался. И не то, что потом опять не отвяжешься, а главное:
   - Ведь не справится.
   И точно, нас повели к выходу из сада, а она осталась. На прощанье сказала:
   - Я тока съем шашлык.
   - Здесь не делают, - ответил я, обернувшись.
   - Я сама сделаю. - Подумал, что она смеется, шутит, так сказать, просто.
   Но уже у самых каменных ворот все услышали запах жареного человеческого мяса.
   - Давайте вернемся, - сказала Нинка, ее и Дашку тоже взяли.
   - Зачем?
   - На субботник. А эту, очевидно, испугались.
   - А зачем? - спросил сержант Валера. - Если она их уже съела, что толку возвращаться?
   - Конечно, никакого, - поддержал его напарник Валера.
   - Вы шут-тите, или правду говоришь? - заикаясь спросила Нинка.
   - Я им не верю, - резюмировала Даша.
   - Нет, правда, - сказал Валера, - есть Ориентировка на дикого зверя огромадного.
   - Просто мы не думали, что это баба, - сказал Вася, - но я думаю, пора вызывать подмогу.
   - А смысл? - спросил Валера. - Чтобы и нас завалили. Придем, доложим, что, мол, так и так:
   - Пришел, в том смысле, что пришла и теперь изгаляется.
   - Просто голодная, как собака.
   - А вот пусть они и разбираются.
   И что самое удивительное, когда мы вышли из каменных - эпохи ранее развитого социализма - ворот, она была уже тут, и только сладко улыбалась и гладила себе голое брюхо.
  
   Я не мог понять, что ей надо? Так и спросил:
   - Ты за кого?
   - Мы знакомы, малыш? - только и спросила она. А я испугался:
   - Может оказаться, что это не Кали.
   Они подошла и сказала:
   - Получи саечку за испуг, - сказала дама, и так щелкнула меня тремя пальцами по подбородку, что я даже сделал два шага назад.
   - Я хочу тебя прямо здесь! - рявкнула она, и Зацепом Изнутри повалила на Марс. - И да, - добавила она, повернувшись: - Валите отсюда, пока не поздно, не видите:
   - Он стесняется.
   Вася потянул напарника за рукав:
   - Пусть с ней разбирается Спецназ.
   - А мы вызывали?
   - Кого-то вызывали.
   - Тогда я лучше сам с ней разберусь, кто-то будет не готов к такой экстраординарной ситуэйшэн.
   Разумеется, это сказал не Вася и не Валера, а я сам. Почти никто не думал, все сразу согласились.
   - Они ушли? - спросила Кали.
   - Да, то есть нет, и знаешь почему?
   - Две из них влюблены в меня, и возвращаются.
   - Я вижу отраженным зрением, поэтому скажу: там, - она показала вперед, - никого нет.
   - У тебя косят глаза, - сказал я.
   - Почему ты так думаешь?
   - Ты смотришь в обратную сторона.
   - Ты знал хоть когда-нибудь Медузу Горгону?
   - Лучше нет, чем да.
   - Так вот, она смотрела симметричным зрением. И знаешь почему?
  
   - Нет, думаю, что нет. А впрочем, могу предположить: она боялась сама быть убитой своих же Разрядом Энергии.
   - Да, но не совсем. Дело в том, что мы видим не сами, а через Вины. Поэтому. Поэтому я смотрю туда, а Вины-то - в обратную сторону. Понял?
   - Да. Точнее, нет.
   - Что тебе непонятно?
   - Почему тогда я смотрю, как нормальный человек7
   - Ты сколько на Марсе?
   - Недавно.
   - Недавно, - повторила она. - Вот и видно, мил человек, что ты нэ мэстный.
   - А кто местный?
   - Я.
   - Сомневаюсь.
   Она ничего не сказала, но когда насытилась, вылезла из лопухов, росших в этом уже близком к дикому парке, и помахала через декоративные прутья старого черного забора лапой девушкам, Даше и Нине, мол, я здеся.
   Но они попросили ее выйти наружу.
   - Лучше вы к нам! - крикнула Калипсо.
   - Нет, мы боимся, - сказала Даша.
   - Да, - добавила Нина, - хотим умереть на людях.
   Но Кали неожиданно заупрямилась. А они начали ее злить:
   - Деревенщина.
   - Привыкла в лопухах валяться.
   - Иди коров доить.
   - Ты когда на танцы идешь, комбинацию надеваешь длинную?
   - Конечно, она хочет, чтобы все видели узоры.
   - Я сейчас вам на плече нарисую лилию, - рявкнула Кали.
  
   - Кому лилию? - спросила Даша, - я хочу орхидею, и знаете почему? Люблю грешным делом закусить пятизвездочный коньяк орхидеями, когда они стоят рядом на столе.
   - А я, - но Калипсо уже выбежала из парка, и бросила Нинку, Боковой Подсечкой в Падении так сильно, что девушка долетела до кассы, которая когда-то в незапамятные времена была в этом крыле, и так и осталась там без движения.
   Даша успела взять захват, и когда Калипсо дернулась, повалила на себя. Кали уже хотела удобно на нее лечь, чтобы провести удержание и задушить, но вдруг почувствовала:
   - В животе у нее что-то есть. - Но это была стопа противника, которая на счет пять, четыре, три, два, один распрямилась, как ракета, запущенная в межпланетное путешествие.
   И произошло не, что мы об этом долго мечтали, но всё равно - событие невероятное:
   - Кали поднялась в вверх, забарахтала лапами, как будто хотела за что-то зацепиться, но не смогла и... и исчезла. Как сон, как утренний туман.
   - Невероятно, - сказала Даша, - и добавила: - Такого я еще не видела. Даже не лопнула.
   - Не надо над ней издеваться, - сказал я.
   - Почему? Она может вернуться?
   - Да.
   - Да?
   - Думаю, да.
   - Хорошо, можно я проверю?
   - Проверяй, - зачем-то сказал я.
   - Ты, эта, не надевай шапку там, смеяться будут! - крикнула Нинка, задрав голову.
   Тишина.
   - Она не поняла, - сказала Нина, - я поясню.
   - Нет, теперь я, - сказала Даша. - В шапке с ушами в космосе давно никто не летае-е-е-т-т.
  
   - Я чё не модно? - спросила Кали, появляясь из невидимого простому человеческому глазу пространства.
   - Нет, - ответила Нина, - просто там тепло, и шапка не нужна.
   - Не правда, - сказала Кали, - там бывает очень холодно.
   - Может быть, снаружи и холодно, а в космическом корабле-то очен-но тепло, так как уже существуют современные регуляторы температуры даже для дальнего космоса.
   - Интересная мысль, я еще никогда не заходила в космический корабль.
   - А чё так, не получается?
   - Я думала, подглядывать через окошко гораздо интереснее.
   - А чё ты сюда тогда приперлась? - мягко спросила Даша.
   - Простите, но я не понимаю, почему такая грубость? Впрочем, и вы меня простите. - И на она провела одной Бросок Через Спину, а другой Подхват Изнутри. Как? Вот так:
   - По очереди.
   - Да не печалься, - обратилась она ко мне, - пойдем со мной.
   - А они?
   - Да припрутся.
   - Когда?
   - А ты куда-нибудь спешишь?
   - Нет. Вроде. - Я оглянулся на распростертых на асфальте. молодых леди.
  
   И мы пошли.
   - Не туда.
   - А куда? - не понял я.
   - Пойдем в Парк Пушкина!
   - З-зачем?
   - Говорят, там в беседках занимаются этой, как ее?
   - Сексом?
   - Точно! Или нет? Наверное, я просто забыла.
   - Или не так запомнила.
   - Ничего страшного, сейчас проверим.
   - Сейчас?!
   - Ну-у, пока еще дойдем.
   - Здесь идти двести метров.
   - Это далеко?
   - Наоборот, это очень близко.
   - Хорошо, я могу уйти.
   - Вообще?
   - Конечно.
   - К этому, Швецову?
   - Нет, к кому-нибудь другому. И знаешь, меня все любят, кроме тебя.
   - Дак-к, я тоже тебя люблю.
   - Так не любят. Один раз трахнул, да и то не ты меня, а я тебя большей частью, и усё, приехали. Так не делается.
   - Нет, я не против, давай тренироваться.
   - Ты просто не привык бегать на длинные дистанции, правда?
   - Да, рванул на десять тыщ, как на пятьсот, и спёкся.
   - Зато теперь я могу ничего не есть перед ужином.
   Мы уже зашли в Парк Пушкина, уже направлялись к большой беседке, самой дальней, с которой была видна река, как услышали, какие-то нечленораздельные вопли.
  
  
  
   Глава 29
  
   Но потом прекратились. И мы спокойно побежали на десять тысяч.
   - Не медленно? - спросила она.
   - Нормально.
   - Нормально, - повторила она, - это мне нравится.
   Где-то на пятьдесят шестой минуте сказали:
   - Не надоело?
   - Ты слышала? - спросил я Кали.
   - Нет, а ты?
   - Я тоже.
   - Тем не менее, я думаю, за стеной кто-то есть.
   - Не обращай внимания, скорее всего, это опять они.
   - Нашли нас?
   - Видимо.
   - Я пойду, разгоню их. И знаешь почему? Они тебе мешают. Нет, нет, я же вижу.
   - Тогда рекорд не поставите.
   - Не для рекордов же мы это делаем на самом деле, правда? - спросила она, и посмотрела мне в глаза изучающим взглядом. Примерно, как Пикассо на своих Авиньонских Девиц:
   - Ты согласен?
   - Нет, лучше продолжим.
   Они больше не приставали, но шептались почти беспрерывно.
   - Я им устрою окружение под Мариуполем, - сказала наконец Калипсо.
   - Нас мало, - сказал я, - вряд ли получится.
   - Ты меня плохо знаешь, - выдала она риторическую фразу.
   И скоро действительно двоих избили:
   - Бросок Через Бедро с Захватом, - это одной, а второй Дэмет - удар по пяткам в падении.
   А потом втащили их:
   - За ноги.
   - Кому мяса? - спросила Кали. И бросила пятки, за которые держала дичь.
   Вопрос:
   - А кто тогда был со мной? - Ответ простой, хотя кому-то может показаться неубедительным:
   - Я его не задал.
   Нет, так бывает, как сказал кто-то в кино, имея в виду, что бывают Некоторые умнее вас, пусть редко, но встречаются.
   Но в том-то и дело, что:
   - Никогда!
   Вспомните сами, что не раз, и более того, неоднократно, забывали спросить себя самые элементарные вещи. Что это значит? Только то, что Этого не знал:
  
   - Никто. - Парадокс? Да, но зато очевидная правда.
   Например, я думал неделю, даже намного больше, какой купить чайник. И купил из нержавеющей стали, более того:
   - TimA - китайского производства, но под:
   - Контролем России, - бесполезно! Забыли проконтролировать, как забыли когда-то скосить пшеницу к приезду Никиты Сергеевича Хрущева, а когда он всё-таки прибыл, то сказал, сказал тоже самое, что выдал на Бульдозерной Выставке:
   - А это что за хрень? - Там разразился скандал, а здесь? А здесь:
   - Замяли. - Замяли пшеницу-то трактором со специальным, укладывающим ея на земь приспособлением.
   - И что?
   - Легла, разумеется. - А Никита Сергеич заплакал:
   - Знал бы, что Замнут, не выпускал эти проклятые трактора-камазы, - сказал. - Ибо что получается?
   - Что?
   - А вот как раз то получается, что нет не только Хлеба, но и:
   - Зрелищ.
   А люди наоборот, знаете ли, привыкли:
   - Если смотреть телевизор, то обязательно с лимонными дольками.
   А ведь знал:
   - Если идет, движется, так сказать, из чайника. прямо вам в нос запах Деталей Машин, то нет никакой разницы:
   - Много его, или немного меньше:
   - Чай из такой воды не сделаешь. - Чисто ли он китайский, или с примесью российского контроля - всё равно:
  
   - Лучше выбросить. - Мало того, что купил этот, а уже дома стоит другой два года, такой же Сертифицированный, а убить даже за два года запах бензина с примесью машинного масла, так и не удалось, хотя и производилось периодически с применением новых моющих средств, уксуса и соды - бес-по-лез-но. И когда шел в магазин всё это знал, не знал только, что все TimA за эти дни разобрали, последний где-то остался. Ну и как его не купить? Купил. Как говорится, хоть кол на голове теши, а всё равно будет:
   - В джазе только девушки. - А ведь я люблю только Мэрилин Монро, имеется в виду:
   - Чайники Эмалированные. - И что из --> того[Author:п"] , что из пятидесяти - не меньше - просмотренных не нашел ни одного без брака:
   - То сверху точки без эмали, то внутри, острые выступы металла эмаль не смогла осилить, и они так и остались зияющими горными вершинами, до которых так и не дополз снег, то внутри эмаль не подчинилась Лунному циклу, как подчиняется морской прилив, и так и осталась у одного берега. А другому? А ему только достался тонкий-тонкий лёд, уже почти растаявшего катка. Печальное зрелище. И что еще хуже:
   - Вы нашли эмалированный чайник без очевидного брака, а дома, а дома он вдруг откуда-то появился! Узас! Не сменяют, скажут:
   - Сам, наверно, уронил. - Так спрашивается:
   - Его, что, ронять тоже нельзя?
   Понятно? Всё знал, а в результате ни до чего не додумался. Теперь вы верите, что я напрочь забыл о Кали, лежащей передо мной на лавке? Видел только этих:
   - Жареных уток. - Человек глаз не может оторвать от Жареных Уток, и потому совершенно не видит Манну Небесную, хотя, можно сказать:
   - Спит прямо на ней.
  
   Так и здесь, я даже не удивился, когда Калипсо бросила к моим ногам эти две утки.
   Не зная уже, что и ответить, только и сказал:
   - Я не ем дичи.
   - А я ем?
   Наконец, все помирились, так как у них оказалась с собой бутылка финского брусничного ликера. И горькая шоколадка.
   - А шоколад зачем? - спросила Кали.
   - Чтобы эта, - Даша согнула руку в локте.
   - Я не понимаю, что это значит, - сказала миролюбиво Кали.
   - Да ладно она просто пошутила, - сказала Нина. И добавила: - И знаете почему? Она одна выпила бутылку коньяка.
   - Так бывает?
   - Конечно.
   Более того, все почему-то сильно запьянели. Кроме Даши. Ей не дали ее же вина. Да она и сама сказала:
   - Я пока больше не буду.
   И когда появилась банда Волчка в составе Либы и Мыши и еще двоих молодых ребят, она вышла из беседки, и спросила:
   - Ну, чё надо-то?
   - Тебя, - нагло ответил Либа, уж очень понравилась ему эта маленькая девчушка.
   - Ладно, - ответила пьяная Дашка, - тока, эта, чтобы член у тебя был, как это донышко, - и она показала на пустую бутылку финского ликера.
   - Ты чё застеснялся, меньше, что ли? Ладно, - она поискала глазами рядом с беседкой, и увидев бутылку из-под пива, взяла ее двумя пальцами через золотце от шоколадки. - Такой?
   Либа почесал бритую, но синюю щеку, и сказал, что:
   - Не такой, но примерно, да. - Уж очень ему хотелось с ней познакомиться.
   Но всё испортил грубый Волчок. Он ударил Дашу в поддых, Она загнулась, села, а потом и упала на бок.
   Я улыбнулся:
   - Враг был передо мной. - Я оглянулся, чтобы сказать Кали:
   - Мы его нашли! - Но. Но ее не было.
   - Простите, друзья, - сказала Нина, - но я хочу выпить. А, как назло, опять ничего нет. Кто-нибудь, или кто-либа сбегает?
   - Я, но при условии, что буду первым, - почти крикнул Либа. Он понял, что Нинка согласна дать всем, лишь бы никого не трогали, по неправильно написанному слову Либа, а во времени Марса:
   - Сказанному.
   - Это ошибка, - сказал я. - Да, да, господа, она врет.
   - Всегда? - спокойно спросил Волчок. И ударил ее тоже в поддых.
   А Кали исчезла. И что самое удивительно, как сказал Василий Розанов:
   - Впрочем, я даже забыл, что он сказал, так как... так как за мной побежал Мышь.
   Из этого следует, что побежал и я. Дело в том, что он начал показывать силу своей руки, и перебил основанием ладони две планки в беседке.
   - А третий сможешь? - спросил я.
   - Тока на тебе. - я не захотел, а он, как ненормальный побежал за мной.
   Я бежал и думал о двух вещах:
   - О Звездном Небе надо мною, и Моральном Законе где-то внутри меня, конкретно:
   - Что они сделают с Дашей и Ниной, если меня не будет, и:
   - Как завалить этого Мыша, хотя бы на время. - Похоже крыша у него едет капитально, просто так не получится. Даже более того:
   - Похоже этот Мышь умеет вызывать в себе довольно долго не проходящее чувство:
  
   - Беркерсиерства. - Тихий псих в нормальное время, он мог заставить себя быть злобным.
   Или я ему чем-то не понравился.
   - Наоборот, - сказал он, когда я остановился, а он стал подкрадываться поближе.
   Остановить его можно только если вырубить окончательно и бесповоротно. Лапы у него, естественно, железные, исполнить Дэмет? Но я никогда это не делал, не получится.
   - Ты можешь, эта, повторить одну фразу?
   - Какую?
   - Творожка хочется.
   - Нет, я не люблю творог.
   - Тогда другую.
   - Эта будет последней, больше я повторять не буду.
   - Хорошо.
   - Итак?
   - Пирожка хочется, - можешь повторить?
   - Пирожка хочется, - повторил, дальше что? Теперь я покажу на тебе мои удары. Мне надоело перебивать деревянные планки на танцплощадке.
   - Дело в том, что эта фраза говорится последней, - сказал я.
   - Последней перед чем? - не понял он.
   - Перед смертью, - как сказал Василий Розанов. Ну, в принципе одна из двух, или эта, или:
   - Творожка хочется, - но так как вы абсолютно не любите творог, то, как грится:
   - Это всё.
   - И нет никакого шанса спастись? - спросил Мышь, он почему-то поверил всему.
   - Ну, только если ты знаешь Посредника, мэй би он согласиться отправить тебя просто куда-нибудь или куда-либа на лечение.
   - Имя, скажи мне имя, - прошептал он.
  
   - Борис Парамонов.
   - Ура! Я знаю двоих, один обязательно должен быть тот.
   - Я могу и сам назвать тебе их, - сказал я. - Один из фильма Бег Михаила Булгакова, второй из фильма с Владимиром Высоцким в главной роли, но это, в общем-то, один и тот же человек.
   - Ну, если не они тогда я больше не знаю, - не смог он соврать. Да и бесполезно. Ибо никто не может соврать, что знает китайскую грамоту. Или не знает. Как никто не может вот так просто войти в контакт с теми, кто написал Библию. А ведь они:
   - Были. - И что самое удивительное:
   - И есть, - но почему-то скрывают свое существование.
   Я не пошел на Дэмет - любимый удар Жана-Клода Ван Дамма - так как в каратэ не силен, и это еще мягко сказано.
   Это был Подхват под обе ноги с переходом на одну опорную ногу, когда противник рефлекторно поднимет первую. Как грится:
   - У него было, тем не менее, тока две ноги.
   Сначала Мышь пошел вдоль моей спины, и упал бы на асфальтную дорожку, но в середине полета, я изменил направление движения этого моего спутника, и он от неожиданности так ускорился, что пробил соседний забор головой. А это было его слабое место. В отличие от рук, которые Мышь тренировал на танцплощадках, перебивая планки забора, где люди развлекались под духовой оркестр. Денег-то на билет никогда не было, ибо, как говорится:
   - У нас и так даже на барматуху всегда не хватает.
   - Естественно.
   - А пить чё-то надо.
   Он вылез из забора и спокойно пошел в сторону, но совершенно перпендикулярную мэйнстриму. Даже не спросил, как майор Гармаш в фильме Край:
   - Ты кто?
   И естественно не получил ответа:
   - Колыванов я.
   Тем не менее, там телку, которую любили все, и даже однорукий Колыванов очен-но хотел - грохнули. Вот этот самый глухонемой майор.
   И я побежал опять в Парк Пушкина. А отсюда это было далеко. Километра два точно будет. Вот так далеко он за мной гонялся, а тем более еще по кругу.
   Что там происходит? Уму непостижимо. В том смысле, что скорее всего, всё очень ужасно.
   Но нет они были еще живы.
  
   Волчок привязал всех к столбам беседки, и поочередно бил то в поддых - кулаком, то по лицу ладонью, сильно, с оттяжкой. У обеих дам уже шла кровь носом. И напрасно, Либа просил:
   - Да, дай ты мне хоть одну пока, трахну.
   Волчок только отвечал одно и то же:
   - Сначала я.
   И Либа понял:
   - Для Волчка это, как секс. - Известно, что некоторые совмещают такие удовольствия, как, например, Маркиз дэ Сад, но здесь, видимо, дальше избиений дело не шло. Либа даже предположил:
   - Ты чё, стесняешься?
   - За эти слова кто-то должен ответить, - сказал Волчок, и ударил так, что сломал Нинке нос.
   - Зачем?! - удивился Либа.
   - Будет теперь гречанкой, - ответил Волчок.
   - Да с них с обеих кровь уже катится ручьем! - ужаснул Либа, - валим.
   - Не-е, я их добью.
  
   - Да ты чё! - Либа обернулся, и добавил: - Я пошел.
   Но Волчок неожиданно достал из-под полы пиджака обрез ружья.
   - Всем стоять! - И кстати выстрелил. В одного высокого парня. Если кто не забыл их было еще двое тут.
   В том смысле, что хотел выстрелить, но ружьё дало осечку. Дак, естественно, стрелять надо только в конце. - Чехов.
   Но этот Волчок оказался хитрее, он знал, что в стволах нет патронов, поэтому спокойно положил ружье на землю под дерево. И когда один из этих ребят, Вова, поднял его, чтобы пригрозить Волчку:
   - Заканчивай эту драму с комедией напополам, а то мы все сядем надолго, - Волчок уложил и Вову ударом в поддых.
   Волчок поднял, выпавший из ослабевших рук Вовы обрез, и даже хотел изобразить удар по челюсти прикладом, тогда бы Вова надолго отключился, но к счастию, приклада здесь не было. И он вырвал у Волчка ружьё. Когда противник сделал движение, изображающее убийственный удар прикладом М-16 - Калашников бьёт слишком сильно - рукоятка ствола вырвалась из руки бандита, и Вова взял ее себе, а затем выдернул и сам ствол.
   - Ну, чё, - сказал Вова, - я не буду уговаривать тебя молиться твоему бандитском идолу.
   - Почему? - мягко спросил, тем не менее удивленный переходом его ружья из, так сказать, рук в руки Волчок.
   - Думаю, это не поможет.
   - А вдруг?
   - Ну, хорошо, давай.
   - Уже. - И Волчок вырвал обрез. - Жаль только, что ты не успел нажать на курок, - добавил он.
   - Я нажал, - мрачно ответил Вова.
  
  
  
   Глава 30
  
   - Да? В чём тогда дело? - и он открыл стволы. - Нету патронов почему-то! - почему-то безрадостно воскликнул он. - А! я их вынул, - и он пошарил в кармане, а потом выдал:
   - Вот она, вот она, на - слово на букву х - намотана.
   И вставил патроны, предварительно, посмотрев в стволы, направленные в небо, как телескопы.
   И тут как раз появился я.
   - Где Мышь? - спросил Волчек.
   - Так не знаю.
   Волчок махнул рукой. Мол:
   - Встань рядом с Либой. - Я так понял, но он предложил мне переместиться.
   - Куды? - не понял я.
   - Впрочем, ладно, - сказал Волчок, - я передумал: ты его завалишь. - И передал мне обрез.
   - Кого?
   - Сначала этого, - показал он пальцем на Вадика.
   - Вадика-пианиста? - воскликнул я, - ни за что!
   - Почему?
   - Я его люблю.
   - Да? Ладно, уважаю, тогда Либу. Кстати, что значит:
   - Люблю? Просто так или в натуре?
   - Просто, конечно. И знаете почему? Потому что Либу я просто уважаю.
   - Да? Вот как? За что?
   - Он Вове подогнал красивую телку.
   - Кто такая?
   - Да, моя личная, - сказал Либа.
   - Да? Вот как? Уважаю, отдать другу свою телку - это благородно.
   - Не насовсем, - сказал Либа.
   - Не насовсем, - повторил Волчок. Он подошел ударил Вадика в поддых, и добавил:
   - Всё-таки лучше его.
   - Чем лучше-то? - спросил Вадим, стоя на карачках.
   - За то, что не упал полностью. Значит, в душе сопротивляется.
   И дал мне ружьё. Но я тут же отдал его Вове.
   Волчок, похоже, запутался, обрез был заряжен.
   - Дай сюда! - рявкнул он Вове.
   - С какой стати?
   - Я тебе его не давал.
   Но Вова нашел решение, он выстрелил в воздух. Мышь, который уже подбегал к Парку и даже вошел в него, рванул назад, ибо понял, что Волчок потащит за собой всех, а так:
   - Меня здесь не было. - Была злость, даже злоба, и вот этим выстрелом:
  
   - Как рукой сняло.
   Либа тоже побежал, за ним Вова, но Вадика Волчок свалил повторным ударом в поддых. Похоже, он у него был отработал до автоматизма. Гаденыш. Я уже хотел решиться на болевой из стойки, но всё еще боялся, что не справлюсь, уж больно у него мышцы были накачаны. Тем более ствол, направленный на повисших на воротах беседки Дашу и Нину, мог повернуться и на меня.
   Волчок, впрочем, даже побежал сначала за Вовой. Неужели так разозлился на него из-за выстрела? Странно. Неужели патронов мало. Или вообще больше нет! Но ведь я сам вроде видел два патрона. Или это была иллюзия?
   Невероятно, но патрон был всего один.
   Пока Волчок бегал и никого не догнал, я отвязал Нину, а Дашу не успел, и она решила задать вопрос:
   - Почему?
   - Что?
   - Зачем ты отвязал Нинку, а меня оставил на съедение волкам?
   - Ну, эта, так вышло.
   - Неужели ты не понимаешь, что у нее сломан нос?
   - Да, а что это значит?
   - Она уже не может сопротивляться, а нападать на Волчка тем более.
   - Хорошо, - заплакала Нина, - привяжи меня, пожалуйста, взад, а она пусть идет на амбразуру.
   - Хорошо бы, - сказал я, - но мы уже не успеем закончить эту процедуру.
   - Явился - не запылился, - сказала Даша и плюнула в сторону уже подошедшего на достаточное расстояние Волчка.
   - Она хочет драться? Отвяжи ее, и знаешь почему? Я тоже хочу.
   - Не отвязывается.
   - В каком смысле?
  
   - Узел, видимо, морской здесь.
   - Где? - и Волчок вошел в беседку.
   Я ударил его голову о входной столб беседки.
   - Зачем? - охнула Даша, а за ней и Нина:
   - Надо было подождать, пока узел развяжет.
   - Он хочет, чтобы я здесь умерла, правда? - и Даша вытянула ко мне свои губы. - Прости, что я их не накачала, не знала, что ты будешь тут, и тем более не знала, что:
   - Так далеко.
   - У него в кармане нож, - сказала Нина.
   - Несмотря на сломанный нос, ты смогла залезть так далеко? - спросила Даша.
   - Прости, но не так далеко, как ты подумала, это не член, а только складной нож, но его вполне достаточно, чтобы выпустить тебя на свободу.
   - Тогда режьте, и быстрее, - закричала Даша, так как он, видите, шевелится, сволочь, - добавила она уже тише, чтобы не разбудить Волчка окончательно.
  
   Но нож упал в щель в полу.
   - Ты чем его держала, а?
   - У меня болит нос.
   - Носом? тогда понятно.
   Волчок встал, ударил Нинку, которая стояла ближе всех, в поддых, замахнулся на нос, и она упала окончательно. Как он мог ударить, точнее, замахнуться для удара в нос, если она согнулась после первого нокаута? Она не согнулась. Почему? Я не знаю. Но Волчок сам ответил на этот вопрос:
   - Совсем нюх потеряла.
  
   Волчок ударил меня в поддых, сказав, как когда-то Шариков:
   - Чтобы все. - Дашу он тоже ударил в поддых, потом отвязал, и ударил еще раз. - Знаешь, зачем я это сделал?
   Знак молчания, Даша еще только отходила. Потом прохрипела и прокашляла:
   - Чтобы уровнять наши шансы, ты знаешь, что я сильнее.
   - Правильно, - сказал Волчок, - нельзя оставлять жертве шанса на спасение.
   - Хорошо, я тебе его и не дам. - Она опёрлась на руки, и, не поднимаясь, провела Дэмет.
   Волчок так сильно ударился о лавку, на которой я когда-то трахал Кали, что едва поднявшись сказал:
   - Кажется, я сломал шею.
   - Я тебе сломала, - сказала Даша. Она уже начала скакать напротив него, показывая разнообразные обманные финты, как-то:
   - Удар по печени, хук слева, и прямой в голову. - Или:
   - Апперкот, джеб, и наконец, провела удар в солнечное сплетение, в поддых, как любил говорить Волчок.
   Но он только сказал:
   - Железо, - и похлопал себя по животу.
  
   Волчок двинулся вперед, размахнулся, но кулак просвистел над ее головой, Даша пригнулась. Я подумал, что сейчас она ударит в колено, но мне показалось, что Даша даже повернулась ко мне, и сказала:
   - Не в этот раз, - и кулачок ее мелькнул в направлении:
   - Между ног точно.
   Волчок обеими руками обнял свой член, потом медленно повалился.
  
   Мы уже были у выхода из Парка.
   Я посчитал народ, нас было только трое.
   - Нет, оказывается нет, - прогнусавила Нина, - энтот Волчок нас догоняет, - она показала назад большим хитрым пальцем.
   - Я буду драться с ним первая, и знаете почему? необходимо отомстить, он сломал мне нос, если кто не помнит.
   - Давай, - зачем-то сказал я, - скорее всего, для смеха. Но она действительно сразу пошла в атаку, как танк. Точнее:
   - Под танк. - Как последний шанс парня, которого больше не пустят назад в окоп живого. И он выбирает:
   - Хоть мертвого, и то хорошо.
   Волчок такого не ожидал, и растянулся во весь свой, впрочем, небольшой рост. Крепыш такой. Даша даже задала вопрос:
   - Колобок, а не катится, кто такой?
   - Мы не знае-е-м-м, - медленно сказал я, - Волчок не подходит.
   - Почему? - спросила Даша.
   - Он разбился, - я приподнял голову Волчка, упертую в дерево, в березу, в которую был забит железный костыль.
   - Зачем его забили? - спросила недоуменно Даша.
   - Ясно, что именно для этого, - подумал я, но сказал: - Кто-то хотел залезть повыше, но его остановили.
   - Кто, например? - спросила Даша, - Бенкендорф?
   - Да, у северного выхода есть музей, где жандармы стреляют из длинных винтовок в поезд.
   - Кого? - спросила Нинка. Ей ничего не сделалось, была не только жива, но и весела.
   - В кого-то, - просто ответила Даша, - ибо я был в затруднении.
  
   Так бы всё ничего, но прямо к выходу из Парка подъехала тачка.
   - Джип, - сказала Нина.
   - Да какой это джип, так просто козёл.
   - А это значит, - сказал я: - Нас здесь ждали.
   - Почему?
   - Кто-то сдал.
   - Возможно, их поймали, и ребята, Вова, Либа, проговорились, а кстати, где Вадик?
   - Он и сдал.
   - Скорее всего.
   - Нет, я думаю, Вадик-пианист так и лежит там у беседки, мы просто его не заметили, когда убегали.
   - Я никуда не бежала, просто пошла и всё, - сказала Нина, - а это значит, его там не было.
   - Ты не могла видеть, и знаешь почему?
   - Знаю, у меня нос сломан, но его уже вправили.
   - Не поэтому, просто ты косая.
   - Я? Я косая ты сказала.
   - Не будем горячиться, друзья мои, скорее всего, немного еще нос сломан, а глаз, действительно, чуть-чуть косит.
   - Какой, правый?
   - Не беспокойся, левый.
   - Значит, я правильно вижу, что сюда бегут менты?
   Я обернулся:
   - Да.
   Мы пригнулись, даже присели и гусиным шагом, но быстро двинулись к музею.
   - Скорее всего, он закрыт, - сказал я.
   - Откроем, - сказала Нина. А Даша добавила:
   - Если надо, возьмем, как эти, как их?
   - Кто?
   - А я знаю?
   Тем не менее, мы вошли в музей, а он, как назло, был на сигнализации.
   - Кто бы подумал, - сказала Нина, - что здесь брать?
   - Сокровища, - ответила шепотом Даша, - это музей, будем искать.
   - Да вы что, сработала сигнализация, надо уходить, - сказал я.
   - Поздно, они уже здесь, - прошептала Нина, - прячемся, авось подумают:
   - Случайность.
  
   Сержанты вошли в музей, но дальше остановились.
   - Ты чё?
   - Чё? А вдруг скажут, что мы украли.
   - Что здесь брать?
   - Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что будем брать? Ты хочешь, чтобы я пошел твоим подельником, или сразу паровозом?
   - Ладно, ладно, уходим.
   - Ничего брать не будем?
   - Здесь ничего нет.
   - Давай возьмем Бенкендорфа.
   - Где он?
   - В стеклянной витрине, штурмует поезд.
   - Это не он.
   - А кто это, по-твоему?
   - Революционеры, наверное, хотят кассу взять.
   - Ты насмотрелся голливудских боевиков.
   - А разница?
   - Думаю, здесь наоборот.
   - Это как?
   - Эти штурмуют тех, не для того, чтобы у них кассу взять, а чтобы не пропустить их к кассе в Питербурх.
   - А разница? Нам-то всё равно у кого касса, нам главное самим ее взять.
   - А если здесь кто-то есть?
   - Ты думаешь, они могут нас записать?
   - Да, а потом будут шантажировать.
   - Нас?! У тебя, что-то есть такого?
   - Нет. У тебя есть.
   - У меня. А что, не понял?
   - У тебя телка красивая.
   - Да, ты прав, хочу жениться.
   - Придется отдать.
   - Тебе? и тогда ты меня не сдашь?
   - Точно.
  
   - Лучше я тебя грохну. - Появился пистолет, но он не испугал противника. И знаешь почему?
   - Не заряжен.
   Да, дорогие мои друзья, им не выдавали патроны. И вообще обещали скоро не давать и пистолеты. Почему? Отнимают. Бац по балде, или просто в челюсть, и привет, пистолет забирают, а удостоверение оставляют. Боятся почему-то.
   Тем не менее, они всё же взяли по статуэтке и ушли.
   - Ты зачем взял? - спросил один сержант.
   - Чтобы иметь на тебя компромат.
   - Я не брал.
   - Посмотри в планшете.
   - Ты мне подложил? Зачем? Я сам бы ни за что не взял.
   - Хорошо, отнеси назад.
   - Сам отнеси.
   И таким образом, все поняли, что у каждого сержанта оказалось по две фарфоровых статуэтки?
  
   - Один подложил другому, - прошептала Даша, - когда они ушли.
   - Но второй не брал, - не поняла Нина, - почему у каждого оказалось по две.
   - А ты не поняла?
   - Нет.
   - Тот, который не брал, на самом деле подложил другому не одну, а две, чтобы тот вынужден был поделиться, хотя и выносил только он.
   - Настоящая высшая математика, - сказал я. - Это может плохо кончиться.
   - Почему?
   - Я знаю почему. Когда сержант, которому подложили две статуэтки поймет, что за вынос дают больше, чем просто за дележку награбленного, они перестреляют друг друга.
   - Откуда ты знаешь?
   - Я смотрела Красавчик Джонни. Всегда одни грабители хотят свалить на другого.
   И точно, едва мы успели покинуть музей, раздались выстрелы.
   - Три не меньше, - сказала Нина.
   - Ты думаешь стреляли трое?
   - Уверена. Третий решил захватить себе всё награбленное и убил этих.
   - Кто тогда стрелял третий раз? - спросил я.
   - Думаю, кто-то напал на этого третьего, остававшегося в уазике водилу. А он убил этих двоих, следил, наверное, и решил, что ребята взяли интеквариат.
   - Энтиквариат, - поправила Даша.
   - Шутишь?
   - Нет.
  
  
  
   Глава 31
  
   Волчок пробежал мимо нас с дымящимся пистолетом в руке.
   - Вот бы встретились! - ахнула Нинка. Но Волчок, видимо, ее услышал, и обернулся. Или просто так остановился прислушаться. Но теперь он повернул назад и пошел прямо в нашу сторону.
   - Заметил? - спросила Даша.
   - Не думаю, - ответила Нина.
   - Что значит: не думаю?
   - Скорее, да, чем нет.
   Дискуссия закончилась Волчок раздвинул ветви шиповника, за которым мы спрятались. Он не успел слова сказать, что вот, мол:
   - Попались, черти полосатые! - Как пистолет выпал из его руки.
   - И зачем только ментам дают наганы, - сказала Нина, - я думала это уже в прошлом, носят да, но деревянные.
   - Это был водитель, наверное, ему дали один на троих, и вот, как назло, его и грохнул Волчок.
   Он махнул, но Даша присела, еще раз, и еще раз она присела, а потом провела правой прямой в голову, и тут же даже не на отходе джеб.
   - Волк упал, - прокомментировала она. - И знаете почему?
   - Почему?
   - У него слабый лоб.
   - Ты попала ему в висок, где недавно торчал железный костыль, - сказала Нина. - Скорее всего, он просто потерял сознание от потери крови.
   - Да? Давай проверим?
   - На мне? Не надо, у меня сломан нос.
   - Тогда засунь свой язык, знаешь куда?
   - Нет.
   - Что нет?
   - Не буду.
   - Будэшь-ь! - закричала Даша, как будто здесь не разыгралась только что трагедия.
   - Прекратите, нам надо уходить, - сказал я. И добавил: - Я возьму вас с собой на Марс.
   - На Марс? - спросила Даша, и добавила:
   - А сейчас мы где?
   - Где?
   - Я думала, на Марсе. - И они обе рассмеялись так, что кажется люди проснулись там, внизу, у керосинки.
  
   - Кажется, он больше не встанет.
   - Пойди проверь.
   - Я? Нет!
   - Я тоже боюсь.
   - Я не боюсь, а просто не хочу.
   - Я посмотрю, - сказал я. Или не надо? И знаете почему? Мы должны быть уверены в себе независимо от результата.
   - Ты хочешь сказать, он мертвый, но может прикинуться живым, и это нас расстроит? - спросила Даша.
   - Наверное, он думает, что ты дралась с мертвецом.
   - Не надо говорить при нем в третьем лице.
   - Ты тоже сказала.
   - Я?! Хорошо, придется тебе еще раз вправить нос, - а Даша подняла кулаки перед собой.
   - Ты знаешь, я не знаю, что такое бокс, - ответила Нина.
   - Вот я тебе и покажу.
   И тут по парку забегали люди. Милиция обнаружила пустую машину.
   - Я не понимаю, зачем мы здесь стояли? - чуть не заплакала Нина. - Ушли бы давно вниз к керосинке.
  
   Однажды я очень хотел купить чайник без брака, и перебрал их не меньше пятидесяти. Но дело не в том, что так и не нашел, а в том, что домашний сравнительный анализ чайников не стал соответствовать реальности. Точнее:
   - Прошлому. - Так произошло и здесь.
   Там я не мог понять - дома - почему у импортного чайника срез крышки чайника не заделан металлом. А когда пришел еще - раз в седьмой - их посмотреть, оказалось, что заделан, и при этом форма крышки чайника получалась другой. Фантастика!
   - Не могли у всех чайников заменить крышки на новую форму. Хотя бы потому, что все чайники имели разных цвет или оттенок.
  
   Основание было только одно. Дома была кастрюля той же фирмы, и с именно не оформленной нержавеющим металлом крышкой. И на этом срезе произошел маленький скол эмали, и появилась ржавчина. Спутал? Но как? Я много раз видел - сидя дома - как проверяю и проверяю в магазине этот срез, и меня берет сомнение, что с ним не будет то же самое, что и с уже стоящей дома кастрюлей.
   Неужели эту картину я придумал, даже не заметив этого, а наоборот:
   - Думал - это правда?
   Так может быть? Нет, конечно. Значит, вывод только один:
   - Это Не Та Реальность. - Произошел сдвиг или пространства, или времени, или их вместе, как считают ученые.
   Так и здесь. Волчок был убит однозначно, но вдруг опять забегал с пистолетом. И еще: когда мы спустились с горы, я спросил одиноко чапающую бабушку:
   - Где здесь была керосинка?
   - Никогда не было, - был краткий ответ. Так может быть? Но было и третье несовпадение:
   - Спуск к реке был слишком крутым, зимой можно кататься на лыжах и на санках.
   - Как будто гора переместилась в море, - сказал я.
   - Скорее всего, мы на Марсе, - сказала без улыбки Даша.
   - Да точно это Марс, - поддержала ее Нина.
   - Нет, дорогие друзья, нет, до Марса нам надо еще идти и идти, - также серьезно сказал я. А они мне не поверили, сказали:
   - Здесь река, наверное, можно доплыть?
   - Попробуем, - и мы пошли к лодочной станции.
   - Это далеко?
   - Нет.
  
   Сторож спал, мы отвязали лодку.
   - Она не моторная? - спросила Нина.
   - Нет, а на самом деле давай сменяем ее на моторную, какой-нибудь катер шикарный, - сказала Даша.
   - Поздно.
   - Почему?
   - Надо плыть в обратную сторону, - я кивнул назад.
   - Ты не можешь плыть против течения?
   - Практически.
   - Вот и видно, мил человек, что такая лодка нам не нужна. Чуть что и - прямо в лапы монстру.
   - Действительно, назад уже сдать не удастся, - сказала Нина.
   - Более того, - сказала Даша, - как насчет секса?
   - В смысле? - не понял я.
   - Например, я вижу На Том берегу подходящее место, предлагаю его посетить, а ты случайно уже его прогреб, что делать? Вернуться назад сил у тебя уже нет, да?
   - Сейчас, в смысле?
   - Ну, не завтра же. У каждого дня есть только своя забота.
   - Я не могу.
   - Давай тогда в воде.
   - Я не люблю холодную воду, и знаешь почему? Она холодная.
   - Тогда мы сядем на весла, и поведем этот корвет, взад, к причалу моторных лодок.
   - Может быть даже катеров, - согласилась Нина.
  
   Они прогребли не больше двадцати метров.
   - Руки, руки! - запричитала Нина, - они в мозолях.
   - А у меня? - спросила Даша. - У меня нет, уже лопнули. У вас есть бинт, мистер?
   - Нет, к сожалению, мэм, перевяжем лопухами. На том берегу.
   - Нет, лучше на этом, где станция моторных лодок.
   И мы причалили, но там, где взяли лодку. Я греб, но течение реки само принесло нас опять туда.
   - Тем лучше, пойдем пешком, - сказала Нина, - теперь я поняла, зачем люди ходят.
   - Зачем? - спросила Даша, - я так и не поняла.
   - Быстрее.
   - Что быстрее?
   - Быстрее достигает нужного места.
   - А я думала наоборот, человек научился ходить, потому что понял:
   - Цели нет передо мною
   Сердце пусто, празден ум
   И томит меня тоскою
   Однозвучный жизни шум.
  
   - Человек научился ходить, потому что понял: спешить ему некуда.
   - Скорее всего, существуют другие способы достижения нужного места, - сказала Даша. - Видите, мы уже у катера. А ведь как будто ничего не было.
   - Да, только мозоли почему-то остались на руках, - сказала Нина.
   - У тебя члена с собой не было?
   - А у тебя?
   - А при чем здесь это? Я первая спросила.
   - Дорогие мои друзья, это мозоли от ручек весел. Если кто-то принял их за другие предметы - ваше дело, не надо драться из-за чужого воображения.
   - Ладно, - сказала Даша, - но я тебе это запомню.
   - Да, пожалуйста, напомни, когда я буду страдать без любви, меня это успокоит.
   - Можно я потом ее утоплю? - сказала Даша. - Нет, нет, не отвечай Принципом Неопределенности, я все равно не успокоюсь.
   - Хорошо, но когда я спрошу, а вы не вспомните - всё:
   - Бой закончен.
   А вообще, я удивляюсь, откуда у вас силы для битвы. Только что закончилась одна серия драк, потом гребля...
   - Что? Повтори, пожалуйста, я не поняла.
   - Гребля.
   - Ну ладно, продолжай дальше. А то я подумала, ты опять скажешь то, чего не было. И знаешь почему? Я бы помнила.
  
   Они дрались в воде, и так шумно, что разбудили сторожа. Точнее, это был не настоящий сторож, а просто мужик, который вчера вечером палил здесь свиней.
   Он долго смотрел на дерущихся девушек, и так и не решив:
   - Правда это, или только ему снится, - ушел опять в большой сарай, который собственно нам и был нужен. В нем хранились лодочные моторы.
   Но вышел он ни больше, ни меньше:
   - С Калашниковым. - И без предупреждения дал очередь.
   Я поднял руки вверх, но девушки даже не остановились. Даша провела Нине джеб в лоб.
   - Прости, что в лоб, но ума у тебя всё равно нет, если решила драться со мной, а во-вторых: у тебя сломан нос, я не могу в него бить.
   Парень опять дал очередь в воздух, и направил автомат на лодки, но только несколько пуль выпорхнули из ствола красным огнем, но пробили один катер, который и был здесь всего один.
  
   Наконец, он понял, что тонуть начал именно катер хозяина этого гаража, и побежал в воду, чтобы засунуть в него палец. Пробоины были слишком далеко друг от друга. Я сказал, что могу помочь.
   - Что ты за это хочешь? - спросил мужик, - пол поросенка?
   - Катер.
   - Только если этот, пробитый, тогда хозяин не узнает, что я его пробил.
  
   Далее, мы плывем по реке.
  
   Он уже заварил три дыры в катере, и теперь искал четвертую, так как катер продолжал наполняться водой.
   - Я уже не знаю, где искать! - вздохнул Семён. - Может возьмете, этими, как их?
   - Бабами?
   - Да нет, какими бабами, вон у тебя есть две, и тем более всё еще дерутся.
   - Спроси их, пожалуйста, по какому поводу дуэль. Нет, спроси, спроси.
   - Мне это как-то зачтется?
   - За что, за спрос?
   - Они могут вспомнить, что забыли, зачем это делают, и набросятся на меня.
   - За что?
   - За то, что спросил.
   - Ну, хорошо, отдашь тогда не целого, а половину, но сразу сделаем из него бифштексы.
   - Из кого?
   - Ну, ты сам говорил, что есть кто-то.
   - Ах из этих, окей.
   - Эй вы, там! - крикнул Семён, - прекращайте демагогию, будем жарить этих, как их?
   - Я еще не удовлетворена, - сказала Даша.
   И не успел я спросить в чём и в чём, как Нина сказала:
   - Это я не удовлетворена.
   - Ясно, - сказал Семён, - они не помнят, с чего начали, и каждый раз, как вспоминают, что забыли, начинают все сначала. Тут не поможет даже лекарь. А ты думал, они забыли? Понятно. Нет, хрен с ними, давай просто скажем, что надо искать дыру в катере, а сами будем жарить бифштексы вам на дорогу.
  
   Мы им так и объяснили, но получили краткий ответ:
   - Я не ем свинину! - крикнула Даша.
   - А я ем? - спросила Нина, и тут же сказала: - Я не ем поросят.
   - А! вспомнил, - сказал Семён, - если кто забыл, это поросята, а я их здесь разделываю и опаливаю.
   Тем не менее, что-то выключилось в их прекрасных головах, и дамы начали искать дыру. Она оказалась в самом дне, там, где крепится мотор.
   - Ее невозможно заделать, - сказала, вынырнув из-под лодки Даша, - ее не заделать.
   - Может быть, у вас есть какие-то специальные принадлежности для ремонта лодок? - спросила Нина.
   - Да ты что! Откуда? - ответил Семен. И добавил: - Если только заделать свиной шкурой.
   - Получишь по рогам от владельца лодочного гаража.
   - Я скажу, что на меня напали инопланетяне.
   - С Марса?
   - Да, именно с Марса.
  
   Мы поплыли по течению, и Нина сказала:
   - Зря.
   - Почему?
   - Свиная шкура начинает давать течь, мы никогда не вернемся назад.
   - Хорошо, давайте повернем назад сейчас, - сказал я.
   - Поздно.
   - Лучше поздно, чем никогда.
   - Все равно поздно, мы успеем доплыть только опять до того же места.
   - Я не хочу опять к мёртвым поросятам, - сказала Нина, и добавила: - Кстати, я говорила, что больше не ем свинину?
   - Нет.
   - Неправда, я говорила.
   - Нет, это я говорила, - сказала Даша, и добавила: - Правда, я не знаю, что мы теперь будем есть. Ты-то как, э-э, забыла, как тебя зовут, честно!
   У меня пошел холодный пот, можно сказать, даже почти покатился с лица. Я его вытер ладонью.
   - Что, как? - спросили девушки.
  
   Но я не мог ответить. Нет, не потому, что забыл, как меня зовут, а наоборот, помнил два имени:
   - Марс и Незнаю.
   - Чё-то не то, - сказала Нина.
   - Наверное, кто-то перепутал моё имя и имя моей собаки, - сказал я.
   - А Незнаю откуда? - спросила Даша. - Между прочим, Незнаю - это Кенгуру, - добавила она. - Хочешь, мы будем звать тебя Кук?
   - Джеймс Кук?
   - Лучше просто Куки, - сказала Нина.
   - Нет, нет, я скоро вспомню, как меня зовут. Если бы просто Кук - куда ни шло, но так как вы уже начали называть меня уменьшительно-ласкательно Куки - нэт!
  
  
  
   Глава 32
  
   - Нет, конечно, пожалуйста, - сказала Даша, - но пока на охоте мы должны как-то называть друг друга, а так можно и не понять, кто кого окружает, мы их или зайцы нас.
   - Мы будем охотиться на зайцев? - удивился я.
   - Ты не умеешь?
   - У нас нет ружей.
   - Сделаем лук и стрелы.
   - Это большая канитель. Там и мяса почти нет. И вообще, как его жарить в этих диких условиях.
   - Просто, - ответила Нина, - будем тушить. Как? Как тушат индейцы: зарывают и забывают это место месяца на четыре, потом угощают:
   - Дорохгих гостей.
   - Хорошо, Кук, что мы тогда будем есть? Может устроим турнир по боксу на деньги в какой-нибудь большой деревне? - сказала Даша.
   - На деньги? Убьют.
   - Просто на просто грохнут заживо. И знаете почему? У людей очень мало денег.
   - А у некоторых так вообще нет. Ты не выдержишь.
   - Да, тем более, ты не выдержишь, - сказала Нина.
   - Я не одна же буду драться, - ответила Даша.
   - А кто да кто еще? - спросил я.
   - Я думала: все.
   - Я не умею, - сказал я.
   - А раньше умел. Забыл, что ли всё на свете?
   - Да.
   - А у меня нос сломан.
   - Старайся не пропускать удары в нос, тем более, он у тебя зажил, - и Даша подергала Нину за кончик носа.
   - Убью падлу! - сказала Нина.
  
   Даша хотела ответить после удара в лицо, но вспомнила, что в лицо бить нельзя - нос опять сломается, и возможно, во второй раз его не удастся выправить. В поддых? Тоже нельзя, так делал Волчок, а его лучше даже не вспоминать, ибо враги - уверен - найдутся и без него. Оказалось, даже более того:
   - И вспоминать нельзя. - Не успела Даша найти, куда ударить Нине: в живот, в голову или в ноги, как из кустов смородины вышел голый по пояс мужик с рубашкой на голове, и внимательно осмотрел нашу компанию.
  
   Далее, деревня, где мы высадились состояла из людей в не снимающихся скафандрах. Как такое могло случиться? Мечтали о Марсе, и стали марсианами, или это и есть Марс?
  
   - Это мой берег.
   - Я не поняла, кто это сказал, - сказала Даша, отступив от Нины, но не успела принять ответ: Нина провела подруге апперкот. А ответ был такой:
   - Здесь всё моё. - И добавил: - Как в Африке.
   - Здравствуйте, Сципион Африканский, - сказал я, - какую валюту принимаете за гостеприимство?
   - Перекуем орала на мечи! - сказал Цыпа, как сразу к нему обратилась Даша, еще стоя на карачках.
   - Чё ты сказала, я не понял?
   - Я буду с тобой драться на турнире.
   - Такое право заслужить надо, - ответил наконец он вразумительно.
   Сципион Африканский спрыгнул с крутого берега, вынул сзади из-за пояса наган, и расстрелял в упор наш катер.
   - Да вы что, рехнулись, сэр! - рявкнул я, - мы не сможем своими силами переплыть на Тот берег.
   - И не надо, - констатировал парень, - наша деревня здеся, на Этом берегу.
   - Здесь тоже живут люди? - удивилась Нина, которая всё это время только смотрела восхищенно на Африканского, открыв рот как можно жире.
   - Дак, я кто по-твоему? - спросил Джек Николсон, нет, конечно, не Джек Николсон, а баскетболист есть какой-то Джек, по крайней мере, на букву Д точно, но это не важно, тем более, он был слишком мал для баскетболиста мирового масштаба. Так, Дольф Лундгрен, и не более. Может быть, и Рутгер Хауэр, но это уже предел.
   - Но не наш уровень - это точно, - сказала Даша, и без предупреждения ударила парня снизу в челюсть.
   Он потряс головой, сказал обычное:
   - Справа в челюсть вроде рановато, и... и упал.
   - Ты зачем ударила нашего гостя? - склонилась над ним Нина, нам теперь некуда идти.
   - Я сейчас очухаюсь, - сказал Береговой, как назвала его Нина, хотя я советовал звать парня так, как он преставился. И опять уронил голову на песок, как Петька, взглянув последний раз на плывущего через широкую реку Василия Ивановича. Мол, действительно:
   - Врешь, не возьмешь!
   - Вот именно, что Преставился, - воскликнула Нина. И добавила с сожалением: - Так не делается. Хороший парень.
   - Ты мерила его рост, прежде чем так бить? Нет? Вот именно, что нет, а он не меньше, чем Дольф Лундгрен и Рутгер Хауэр.
   - Скажи еще: вместе взятых.
   - Нет, ну всё равно лицо у него копия Джека Николсона.
   - Это какого Джека Николсона? - спросил я, - из Пролетая над Гнездом Кукушки или из Отступников с Леонардо ДиКаприо и Рядовым Райаном?
   - Не-ет, из Сияния, где он в горном отеле гоняет с киркой жену и детей, предварительно напечатав роман, состоящий из одной и той же мантры:
   - Одна работа - и никакого удовольствия, одна работа и - никакого удовольствия, одна работа - и - никакого удовольствия, - ответила Даша, - притворщик, смотри, опять лежит, а ведь всё слышит, что мы говорим.
   И действительно, Сципион встал, в том смысле, что сел, перешел, так сказать, из лежачего положения в следующее, сидящее, что можно назвать и почти стоячим по отношению к нокауту, если предположить, что по канатам-то уж я как-нибудь залезу на верхатуру, где можно продолжить поединок, показал на Дашу пальцем, и резюмировал:
   - В конце ты будешь драться со мной.
   - Охотно, хотя ты для меня слабак, упал, как баба из фильма Последний Поворот на Бруклин, не выдержав последних пять человек, когда ее трахали в машине по ее же ненавязчивому, впрочем, предложению.
   - Завершить на Этом ей предложил юный любовник, уж очень убивался по поводу ее экстраординарной выходки. Впрочем, уверен, она хотела не только выделиться, но и на самом деле потрахаться:
   - От души.
   - Да, был бы повод, - констатировала Даша, - а удовлетворить желание всегда можно. Я тоже иногда думаю, так просто, для интереса, что ко мне стоит в очередь целая деревня. Так-то вроде неудобно, но помечтать ведь можно.
   - Вот это и будет твоей ставкой сказал окончательно очухавшийся Сципион Африканский.
   - Окей, а ты что поставишь?
   - Жизнь.
   - Жизнь? Ладно. Возможно, когда-нибудь меня захотят трахнуть больше народу, чем я надеялась, ты пойдешь за меня.
   - Нет.
   - Нет? Ну, хорошо, нет - так нет, тогда я прикончу тебя просто: как Брюс Ли Чака Норриса:
   - Отвернув ему голову.
   - Ладно, лучше так, чем по-Другому.
  
   Мы долго - километров восемь, а скорее всего, девять, даже:
   - Десять, - шли пешком до его деревни, под названием... да, друзья мои, это был Марс.
   - Я думала, это Страна Дураков, - сказала Даша.
   А Нина:
   - Ну зачем ты так оскорбляешь нашего гостя, - и добавила, - он хороший. - Она погладила Сципиона по спине ладошкой и заглянула в лицо:
   - Что там, как, не обиделся?
   Но Сципион, наоборот, рассвирепел.
   - За такие слова вы не будете гостями моего дворца.
   - Ты пошлешь нас на скотный двор? - участливо спросила Даша.
   - Именно. Более того, пойдете выбирать картошку.
   - Еще не осень, - сказал я.
   - У нас это без разницы, - ответил Сципион, - можно выбирать в любое время.
  
   - В том смысле, что нынче не надысь?
   - Дак, естественно!
   - А можно я буду твоим управляющим? - спросила Нина.
   - Но и массажисткой.
   - У тебя нет массажистки? Это удивительно.
   - Это правда. И знаете почему? Я послал ее убирать картошку.
   - Видимо, это самое большое наказание у вас, - сказал я, и добавил: - Ученых, что, нет совсем?
   - Были, - ответил Сципион, переступая черту, отделяющую Большую деревню под названием Сириус, от малой, того самого Марса.
   - Далеко переться, - сказал я, и добавил: - А уже неохота.
   - Оставайтесь здесь, вон стог сена, спите в нем.
   - Лучше в бане с мужиком, - сказала Даша.
   - Лучше в поле, но с тобой, - сказала Нина. И добавила: - Хоть по четырнадцать часов.
   - И по шестнадцать на ферме, - не смог удержаться я, чтобы не вставить эту мантру артиста Ульянова в фильме Председатель. Вот ведь какая была у человека мечта-идея:
   - Чтоб работали и работали по четырнадцать часов в поле, и по шестнадцать на ферме. - И надо сказать настолько запугал людей, что многие уже были согласны и на обратную диспозицию:
   - Шестнадцать в поле, и уже четырнадцать на ферме. - А вообще любил, чтобы красивая девушка сопровождала его в министерство культуры, тады еще было. Зачем? Действительно, вроде бы:
   - Ни дать, ни взять. - Нет, смысл есть. А именно:
   - Если дать никому не удастся, то можно взять, в том смысле, что:
  
   - Украсть. - Украсть приказ, разрешение играть Мастера и Маргариту на своём Вахтанговском Сиэте. Да чтобы не просто так, а:
   - Под дождем. - Или почему бы не играть Булгакова, например, того же Шарикова в римских тогах с переходом в третьем акте в банно-прачечный комплекс, и далее прямо в парную, а там:
   - Голые. - В качестве уступки министерским вкусам:
   - Люблю в одёже, как Джим Керри с начальником полицейского отделения, красивой женщиной, но априори являющейся мужиком, что, впрочем, мало кому известно, но ловить вместе пингвина, в том смысле, что дельфина:
   - Мы обречены вместе, - можно надеть, но только набедренные повязки.
   Ну, если согласился:
   - Люблю, говорит, сходить в министерство с красивой телкой, - заместо шестнадцатичасовых немытых фермерш, и тоже шестнадцатичасовых свеклоуборочных полевых машин в женском обличии, и, увы, не загримированных под женщин мужиков, - то согласился бы и на превращение Вахтанговского Сиэте в парную. Точнее, в сауну, ибо:
   - С ними же, со свеклоуборочными и картофелесобирательными машинами свово производства.
   Собственно, почему всё это надо делать?
   - Ну, они же ж хорошие.
  
   Нина так и спросила Сципиона напрямую:
   - Они хорошие?
   - Так Голландские с широким компактным телом и хорошей же развитой мускулатурой.
   Так-то вроде всё понятно, но когда мы их увидели, то если не упали в обморок, но уж точно:
   - Очень удивились:
   - Все были в противогазах с большими круглыми стеклами. - Впрочем, Сципион нас успокоил:
   - Оне таки с рождения.
   - А ты? - задала Нина логичный вопрос.
   Сципион не успел ответить первой сказала Даша:
   - Оне могут сымать, когда хочут.
   Впрочем, нет, - добавила она, - думаю Сципион увидел нас и... и растерялся, настолько растерялся, что потерял своё истинное лицо. Нет, не навсегда, конечно, а на время. Я угадала?
   Сципион даже остановился:
   - Ты чё, в натуре, медиум, что ли?
   - Не надо волноваться, - сказала Даша, - а то ты можешь уже сейчас превратиться в очкастого мотоциклиста.
   Но Цыпа был не так прост. Он замахал руками, как пингвин крыльями - тем более, надо иметь в виду, что некоторые пингвины владеют приемами каратэ даже лучше Жана-Клода Ван Дамма, правда менее сообразительны - и преодолев себя, улыбнулся Даше:
   - Вы мои гости.
   - Теперь ясно, - сказал я, - все жители этой и той деревень превратились в очкастых марсиан из-за злости на приезжих. - А Даша добавила:
   - Но не исключено, что и на своих соседей.
   Сципион Африканский передернул плечами, но опять взял себя в руки.
  
   Вместо колодца в этом поместье стоял щит, но без надписи. Зато с тремя с дырами. Большая по середине для головы, и две поменьше для рук.
   - А для ног нет? - спросил я.
   - Напишите заяву в правление мы рассмотрим, авось получите премию за рационализацию. Хотя новое здесь не приветствуется.
   - Почему? - спросила Нина.
   - Будет только хуже.
   - Хороший аргумент, и похоже правильный, - сказала Даша.
  
   - Ничего не бойтесь, - сказал я, - считайте просто, что мы не работаем ассенизаторами:
   - А они?
   - Так они, естественно, работают, поэтому и надевают противогазы.
   - Более того, - пояснила Даша, так как должна была по идее являться продолжателем рода медицинских работников с пятидесятипроцентным санитарно-эпидемиологическим - слово станция пропускаем - уклоном - они могут нас считать просто на просто говном.
   - И ассенизировать?
   - Дак, естественно.
   - Нет, нет, я думаю, они надели противогазы, потому что опасаются от нас заразиться.
   - Чем?
   - Не важно чем, а просто они думают, что мы инопланетяне.
   - Нет, действительно, вирусов в дальнем космосе хватает, - сказала Нина. И добавила: - Не зря он спросил меня, когда назначал свидание сегодня в бане:
   - Вы не с Земли, случайно?
   - Случайно, именно так и спросил? - удивилась Даша.
   - Что ты ответила?
   - Ничего.
   - Как ничего, ты не согласилась?
   - Сказала, что да, я давно ждала случая с вами поближе познакомиться.
   - А про Землю, надеюсь ты нас не сдала?
   - Мне тоже почему-то кажется, что тех, кто с Земли они не любят. Нет, не то что не любят, а наоборот, любят, но презирают.
   - Презирают?
   - Да, как люди любят, но презирают вещи.
   - Точно! Я думаю, он согласился с тобой на эту тайную встречу в ночной нетопленой бане потому, что принял тебя за кровать из карельской березы, - всплеснула руками Даща. - Ужас, я бы не пошла.
   - Как хочешь, я-то пойду, - ответила Нина.
   - Может быть разыграем? - спросила Даша.
   - Ты говорила, что любишь меня, - возразил я.
   - Тебя? Ты заказал трехуровневый?
  
   Я хлопнул дверью и вышел прямо в картофельное поле. Чтобы принять дозу спокойствия, пошел вдоль последней борозды к лиственному лесу.
   Вдруг передо мной явились весьма приличная дама. По виду так не скажешь, что:
   - Я тока вышла из скафандра, и падать в ваши объятия могу только с обоюдного согласия.
   И вообще я обернулся, чтобы посмотреть:
   - Нет ли где мужа, - как сам упал - нет не на снег пока что, а просто в борозду.
  
  
  
   Глава 33
  
   Очнулся - никого. Я дальше к лесу, обнял одну березу, а она меня, естественно. Это естественно потом, а сначала я, естественно, испугался:
   - Береза, а согласие:
   - Обоюдное. - Практически не нужно воображение. Желание, по крайней мере, сильное не обязательно, ибо как в еде:
   - Аппетит приходит после первых двух часов.
   Тяжело с непривычки, но зато потом легко. Нет, правда, и это очень удивительно:
   - Секс продолжался даже по дороге домой.
   А спал я на сеновале.
   - На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы, - вошел я в сарай с песней. И начал подниматься на сеновал с другой песней:
   - Рулла-дэ-рулла, рулла-дэ-рулла, рулла-дэ-рулла - дэ-рулла-ла-ла. - Просто вспомнил Чонкина, которому везло на случайные встречи с девушками.
   Так и вышло:
   - На сеновале уже кто-то был. - И более того, с мутной бутылкой самогона.
   - Сало есть? - спросил я с порога, еще не разглядев:
   - Кто там, - но уже было почему-то ясно: не мужик, а значит пить будем. В том смысле, что не только.
   - Нет.
   - Я без сала не буду.
   - Можно есть сено.
   - Это не закуска.
   - А вы попробуйте.
   - Спасибо, нет. Да и вообще я лучше посплю только.
   - Трахнуться не хочешь?
   - С кем?
   - Со мной.
   - Я не вижу, ты где?
   - Поднимайся выше, в том смысле, что:
   - Ползи сюда.
   Я испугался. Чего? Сам не знаю. В темноте было плохо видно, но всё-таки лицо у дамы было - значит:
   - Не змея. - Марс, Марс, а неожиданностей и здесь хватает.
   - Ты кого-то трахнул уже? Боишься, что не получится?
   - Да, но не совсем, меня пугает способ, которым ты хочешь меня заставить это сделать.
   - А что именно, боишься, я возьму в рот?
   - А-а! теперь всё ясно, это ты.
   - Кто?
   - Даша.
   - Пра-ви-л-ль-но-о-о.
   - Нет, ты всё-таки покажи личико, а то я всё равно боюсь.
  
   Пауза и тут вижу приближается береза. Опять береза, а я думал, что это на самом деле ты, Даша.
   Пришлось упасть, это был ствол березы, настоящий. Я зацепился за лестницу, постоял немного, как циркач на арене, и рухнул вниз, несмотря на махания одной рукой и попытку зацепиться другой за балку на потолке.
   Далее, меня ставят в щит и спрашивают:
   - Зачем я трахнул их королеву?
   И да: это был березовый день.
  
   - Так я так и не понял, зачем ты это сделал? - спросил очередной тракторист.
   - Я не знал.
   - Так не бывает. И знаешь почему? Все всё знают.
   - Она сама, - прохрипел я, так как мне показалось, что неподвижная доска под моей шеей начала давить сильнее, чем обычно, и я об этом сообщил трактористу.
   - Самомнение не более того, - ответил он.
   - Хорошо бы, - ответил и я.
   - Между прочим, у вас есть выбор, - миролюбиво сказал парень.
   - Это невозможно.
   - Почему?
   - Я не умею выбирать. Честно, вот как только надо что-то выбрать - я обязательно выбираю неправильный ответ.
   - Как хочешь тогда выберу я.
   - Подождите, могу я спросить, где контрабандист, который нас встретил на берегу реки?
   - Вот как раз я выбираю тебя судьей поединка.
   - С кем я буду драться, я не понял?
   - Судьей, ты не слышал? Драться будет Береговой, который вас встретил и твоя ненасытная любовница Дашка.
   - Хорошо, посужу как-нибудь, я согласен, освобождайте.
   - Так лучше, - сказал тракторист.
   - Чем лучше-то?
   - Справедливей будешь.
   - Почему это?
   - Потому что раком всегда справедливей.
  
   Вам понятно? Мне нет, потому что судить пришлось в этом древнем земном приборе для рук и головы.
   - Можно я дам вам один совет?
   - Нет.
   - Что можно?
   - Просто скажи пару слов. - ответил тракторист, который был разводящим на этом мероприятии.
   - Ваше имя?
   - Так и зови Васька Тракторист.
   - Хорошее имя.
   - У тебя осталась только еще одна сладкая парочка для исполнения личных желаний.
   - Понял, понял.
   - Что?
   - Я сказал просебя, - сказал я просебя. Было ясно, что сказать надо:
   - Судья должен быть свободен, чтобы судить справедливо, и, более того:
   - Вообще, чтобы судить. - Но в два слова? Сложно. Жаль, что Тракторист Васька сразу не сказал о существовании шести слов в моем распоряжении. Но теперь уже поздно жалеть. Надо как-то решать вопрос.
   - Хочу бегать.
   - Вот? Что? А! Плииз.
   И я забегал, утаптывая место будущего поединка. Как? Сам не знаю, так-то я видел, что стою в той же древней деревянной позе. Наверное, я собака, Стаффордширский Терьер Марс. Ночью я почти ясно видел, что меня ждет на сеновале Даша с распростертыми объятиями, а получил удар березовым поленом. Как? Самый простой вывод:
   - Она приобрела способность переходить в свою марсианскую эманацию, но еще не научилась ей пользоваться.
   - Корова, - сказал я.
   - Что? - спросил Васька Тракторист, раскуривая длинную сигару, которую ему подарила, скорее всего, Нина. Хотя она была с Береговым, но, возможно, заплатила за что-то. - А! она - это Корова, гут, а он?
   - Рыбак.
   - Ты знал?
   - Тут и знать нечего: мы встретили этого при... этого боевика на берегу, а что он там делал?
   - Что?
   - Ловил рыбу, естественно.
   - Вы думаете, в реке есть рыба?
   - Ну, я имею в виду, марсианская рыба должна быть. Для чего же река?
   - Логично. Пусть будет по-твоему.
   - А по-твоему?
   - Не твово ума дело. Я здесь главный, и отвечать на твои вопросы не обязан.
   - Нет, я чисто так, чтобы у тебя не засохли мозги от ничегонеделанья.
   - Ты вообще соображаешь, что говоришь?
   - А что?
   - Ничего, но надо иметь в виду, что нас много. Ты Пушкина или Шекспира читал хоть когда-нибудь? Или по крайней мере, Чонкина? Чонкин один, а народу под его шкурой-й-ой-ёёй.
   - Очень много?
   - Ты не знал?
   - Нет, это очевидно.
   - Да?
  
   - Да. Например, я вижу себя в этом древнем стойле для наказаний тех, кто не расплатился в кабаке, или послал подальше полицейского, а сам бегаю по площадке для предстоящего боя, так как я:
   - Стаффордширский Терьер Марс.
   - Более того, - ответил Васька.
   - Что?
   - Ты забыл, что видеть себя со стороны невозможно.
   - Значит я вижу себя в стойле - это один ракурс, Марс уже Почти я, а хкто я тогда?
   - Сказать?
   - Естественно.
   - Кондиционер.
   - Чушь, у него нет ног.
   - Ты настолько долго о нем мечтал, что у тебя даже выросли ноги. Или ты никогда не слышал, что люди бегают от жары.
   - На Север, в смысле?
   - Не обязательно, лишь бы подальше от того Везувия, который так и дышит огнем. Например, на Марс.
   - Ни - слово на букву х в его уменьшительном значении, - сказал я.
   - Не расстраивайся, если будет не очень жарко, ты можешь быть просто вентилятором.
   - Но почему всегда Неодушевленным?
   - Чтобы быть даже Неодушевленным, надо чтобы вас видел Живой. А следовательно, и вы живой.
   - Так просто.
   - Да, всё просто, если у вас есть Ума Палата.
   - Между прочим, как говорила одна отличница, я мечтал не только о кондиционере.
   - Понятно, Феррари?
   - Хотя бы прост джип.
   - Во-первых, здесь не на чем ездить, во-вторых, ты хочешь, чтобы ездили на тебе?
   Я почесал лапой затылок.
   - Не думал об этом?
   - Нет, пока нет. И вообще, сам бы я, пожалуй, даже и не:
   - Додумался.
   - Я могу даже предсказать, кем ты скоро будешь. Надо?
   - Лучше я сам, буду не так шокирован. - И подумал:
   - Не зря, не зря Войнович столько времени был Чонкиным. Это не так плохо, как может показаться с первого взгляда. Удивляет не только смелось Первого Лица говорить правду, но и еще больше:
   - Хватило же ума. - Честно, смех только на третьем месте. Сначала смелось и ум. Тоже самое говорил Пушкин про Данте.
  
   Далее, я сужу, как рыжий, но рыжий таракан.
  
   - Я не буду с ней драться, - сказал Береговой, он же Сципион Африканский. - И знаете почему? Стыдно.
   - Не ври, не ври! - сказала Даша, - ты боишься, что будет трудно попасть в меня.
   - Это правда, она очень маленькая, может кто-то другой есть? - сказал Сципион.
   - Да нет, Сципи, ты сам хотел ее, теперь бери, - сказал Тракторист Васька.
   - Что значит: бери? - не понял я и поэтому спросил.
   - В случае победы Сципион заберет ее себе.
   - В качестве кого? - ахнул я.
   - Ну, то да сё, помыть полы в опочивальне.
   - Я не верю.
   - В этой деревне не хватает энергии, даже сотовый телефон не часто берет, - сказал Васька.
   - Вы хотите сделать ее трансформаторной будкой?
   - А вы?
   - Что я?
  
   - Ты хотел ее вчера трахнуть на сеновале, но получил по лбу, так? - спросил Тракторист. И добавил: - Теперь понял почему получил?
   - Не-ет.
   - Подумай.
   - Не понимаю. За нерешительность?
   - Ты умный парень, - сказал Сципион, - но! он поднял палец вверх: - Только обычный рыжий таракан. Как его звать, забыл? - спросил он Тракториста Ваську.
   - Тарле.
   - Тарле? Вы уверены?
   - А нет, Наполеон. Как грится:
   - Что делал На поле он, когда пришел з-э рыжий таракан.
   - Наполеон - это и есть он, Рыжий.
   - Да, понял, понял, просто у меня не нашлось подходящей рифмы для этого контекста.
   - Позвонил бы Евгению.
   - Онегину? У нас так далеко не хватит энергии.
   - Евгению, но Евтушенко в Талсу, штат Оклахома.
   - А-а. Окей. Вот победишь ея, - Тракторист Васька показал пальцем на Дашу, - позвоню, у нее энергии хватит даже для Америки.
  
   И Цыпа сразу подло бросил Дашу через голову с упором ноги в живот. Хорошо, что из лежачего положения. А то бы с высоты такой телебашни, как Цыпа, она уже не поднялась так высоко. А именно, как Медуза Горгона только с шестью, кажется, лапами - простите, это у меня шесть лап, у нее больше, в том смысле, что змей на голове - пошла на него сзади.
   Сципион Африканский понял, что что-то ему кричат, но никак не мог понять:
   - Откуда? - И знаете почему? Потому что сначала надо было понять, что кричат. А орала Даша очень простое слово:
   - Цыпленок. - Но Африканец никогда не слышал такого длинного слова в этом направлении. Так-то в слове Африканский букв еще больше, чем в Цыпленке, кажется, на четыре буквы, если иметь в виду марсианскую систему мер и весов.
   Он обернулся, а Даша уже стояла с моей стороны, и ударила, когда Сципион занял исходную позицию.
   - Чё?
   - Чё-че, Опа-опа Америка делает костюмы Монтана в Китае.
   - Че-гго?
   - Апперкот. Получил? Сдачи не надо. - Это можно было не говорить, Цыпа лежал в красном углу ринга, и благодарил Вины уже только за то, что секундант успел убрать стул, который уже поставил, зная, что раунд уже практически закончился. И даже заорал:
   - Куда бьёшь, сука?! - В том смысле, что слово на букву с женского чаще рода.
   Я подбежал и дал секунданту Сципиона Африканского Подзатыльника, добавив впрочем:
   - Во время удара гонг еще не прозвучал.
   - А сейчас? - спросил, так-так-так, кто это был? А! Так это была Нинка, вот дура. - Ты за кого вообще.
   - Сейчас ты уже не сможешь доказать, что гонг прозвучал после, а не до, - несмотря на прежние отношения, пошла она в наезд.
   - А мне и доказывать ничего не надо, - сказал я, - я судья.
   - Тока на ринге.
   - А кто да кто тут есть еще? Никого не вижу.
   - А я, что тебе, не марсианин? - сказал Тракторист Васька и тут же встал со стула, а столом, между прочим, ему служил орган импортного производства, и во время боя он исполнял как раз что-то своё на этом Хаммонд-органе и даже пел, изображая Сасси.
   Надо было сказать:
   - Я не знал, что ты именно и есть главный судья соревнований, так как сидишь не за покрытым дорогим зеленым сукном судейским столом с его необходимыми причандалами, как-то:
   - Гонгом - медной тарелкой и медным же молотком, - а за Хаммондом и к тому же воешь совсем, надо сказать, не как Сара Вон. Впрочем, - добавил я:
   - Похоже.
   И... и Васька Тракторист засчитал удар.
   - Был до гонга, - который я изобразил одним из бесконечных пиков Хаммонд-органа.
  
  
  
   Глава 34
  
   - Ладно, - вынуждена была согласиться Нинка, впрочем, добавив: - За бесконечностью я пока не полезу, но в следующий раз я могу и сама за себя постоять. А пока что думайте, что из вас, - она поочередно показала пальцем то на меня, то на Ваську, - будет следующим.
   - Давление на судью, - подсказал я Ваське его реакцию.
   - Пусть дерутся, я придумаю, что ей ответить. Наедут хрен знает откуда, и начинают устанавливать свои права.
  
   Далее, продолжение боя.
  
   Начался второй раунд. Нинка сказала:
   - Подождите, я скажу ему еще пару слов в напутствие. - И Сципион остановился, Даша - нет.
   - А с какой стати, я должна молчать? В том смысле, что говорить? Более того:
   - Слушать какую-то Нинку? - Это уже после того, как свалила Сципиона Двойкой.
   - Как грится:
   - Опять Двойка, - резюмировал Тракторист за Хаммондом. И добавил: - Судья бой не остановил, чтобы дать слово секундатше Африканского?
   - Я? Нет, я ее вообще в упор не вижу. То любила, просила всё:
   - Почему ты меня не трахаешь, почему ты меня не трахаешь, а сама бросилась на первого попавшегося верзилу-дуболома. Так делается? Нет. Более того, - добавил я: - Для запоздалых признаний в нашем шоу время не предусмотрено.
   - Я не собиралась тебе признаваться в любви.
   - Да?
   - Да. - Но и не сказала, побоялась, возразить более подробно, что хотела пожелать доброго пути Сципиону. И чтобы совсем не раздваиваться замолчала.
   А Цыпа в это время уже карабкался по канатам.
   - Бокс! - рявкнул я.
   - Какой бокс? - запротестовала Нинка, - он еще не ожил.
   - А времени сколько прошло? - спросил я. И сам же ответил: - Столько не живут.
   - Он еще живой!
   - Вот пусть и докажет, иначе я объявляю нокаут.
   - Бокс, бокс.
   - Бокс, бокс, - передразнила меня Нинка, а как говорится: была она почти красивая. Поэтому. Поэтому пусть говорит, что хочет, здесь командую всё равно только я. Впрочем, про себя добавил:
   - Или ты хочешь Под ринг?
   И казалось, получил даже ответ:
   - Ни-за-что.
   И не привыкнув еще вести разговор сразу в двух пространствах, как Цезарь, не заметил, как Даша оказалась на полу. И более того:
   - Цыпа все еще висел на канатах. - Кого спросить?
   - Ты, как тебя, Сара Вон, как она могла упасть так, что никак не встает?
   - Я тебе не подчиненный, чтобы так бесцеремонно хамить.
   - Ну, просто, я не заметил, кто ее ударил, ты-то, как главный судья соревнований видел, надеюсь всё?
   - Нет.
   - Вот так просто: нет и всё?
   - Да, но могу предположить, что Цыпа автоматически лягнул ее ногой, вот и всё.
   - Е-рун-да! - рявкнул я.
   - Почему? Вы думаете, он выходил из себя?
   - Сто процентов.
   - Не, я бы видел.
   - Как? Ты здесь был? Очевидно, нет, так и залез всем своим марсианским веществом в Сасси.
   - Правильно, нельзя всех попугаев класть в одну корзину, но я еще не научился.
   - Получается непредвиденная ситуация: оба боксера в нокауте.
   - Ничья.
   - Так бывает? Я не согласен. Вы так вечно будете устраивать нам ничьи, а мы также вечно будем здесь на вас ишачить.
  
   - Ладно, - ответил Тракторист, - я спорить не буду, - и подвигал шею туда-сюда. Потом быстро провел несколько Двоек и Троек.
   - Что? - недопонял я.
   - Ты и я, - он показал пальцем сначала на себя, потом на меня. - И их, - добавил он, - в подтрибунное помещение.
   - Я не допущу, чтобы Даша осталась наедине с этим отвязанным Сципионом.
   - Я не его имел в виду, а всю вашу банду.
   - И Нинку?!
   - Дак естественно.
   - Умно, очень умно, ну ладно, давай, пусть будет по-твоему. Но учти, у меня шесть лап, и длин-н-ны-е-е-е усы.
   - Я что-нибудь придумаю.
   И он предстал во всей своей красе:
   - Тоже тараканом, но сёным, - это я просто поперхнулся от ужаса, а так-то, конечно:
   - Сё... нет, нет, а именно очень, очень Чёрным. Таким чёрным, что я даже забыл:
   - Это Сара Вон. - Парень просто прикидывался этой выдающейся дамой, а сам... а сам любил бокс. Больше жизни.
   - Любишь ли ты бокс, как люблю его я?
   - Больше жизни? Нет, я просто сейчас грохну тебя и опять вплотную займусь Хаммондом.
   - А я говорю, что уложу тебя на этот орган.
  
   Если кто не знает, черный таракан намного больше рыжего. Это фактически бой Голиафа и Давида. Поэтому я сделал поправку в своём телескопе Хаббл - шучу - конечно, в перископе, и ударил.
   - Ниже пояса, - заорал судья. Кто это?
   Никого. Оказывается, судили прямо с Винов, а я сначала этого не понял.
   - Не может быть, чтобы я ударил ниже пояса, - сказал я.
   - По барабану, - был краткий ответ.
   - Ладно, - посмотрим, как он будет бить.
   Сасси с трудом поднялся с колен, и сказал:
   - Да ты шулер, парень.
   - Не надо врать, я бил правильно. Это ты, как это называется в футболе? Ныряльщик.
   - А ты видел?
   Я действительно не видел, в том смысле, что своими собственными глазами, доверился аппаратуре, поэтому сказал:
   - Конечно, я проводил удар...
   - В солнечное сплетение?
   - Апперкот, и именно поэтому не мог ошибиться, слишком большая разница между твоей головой и твоими же яйцами.
   - Судье виднее, - сказал Сасси, но не пошел на меня, как я надеялся, а так и стоял, ждал, когда я сам подойду поближе. Я решил перевести угол зрения повыше. Не знал, что на Марсе всё смотрится не так, как на Земле. Но, скорее всего, дело не в этом, просто я думаю, как марсианин, в том смысле, что думаю, что марсианин - это человек, и стараюсь настроить свои мысли в тараканьей башке. А надо довериться ему. Кому?
   Марсианскому таракану, не с Земли же я его сюда притащил. Хотя не исключено. Но маловероятно.
  
   Хаммонд применил прием всех Гераклов. А именно:
   - Поднял меня вверх на вытянутых руках, и только потом стал смотреть, куда меня бросить. Это дало мне время подумать, и закричать:
   - Бой без судьи - это не бокс! - И на этом раз Вины приняли во внимание моё выражение недовольства. Или просто:
   - Протест. - И судья появился, такой лапастый, ушастый и носастый.
   - Мама миа, лучше бы ничего не просить. Как это и советовал Михаил Булгаков:
   - Дадут, но не Тово. - Будет только хуже. И точно, судья сказал мягко:
   - Бросай его в пропасть.
   - Не вижу, где она, - выдохнул Хаммонд. Хам. Я применил ладони - ударил по ушам. И Хам опустил меня на землю нежно. Почему, не знаю. Мог бы и поступить просто:
   - Бросить. - Думаю ответ такой:
   - Ему перестали дуть в уши. - Хаммонд превратился в Сару Вон и запел. Я был рад. Но лапастый, ушастый и носастый судья сказал, чтобы он немедленно отошел от Хаммонд-органа.
   - Я? Нет! - И влепил новому судье такую оплеуху, что у того даже съежились ушки. И мало того, тут же провел прямой по корпусу. Грудь у судьи проломилась, но видно не до конца, ибо он развернулся на одном каблуке, и... и побежал.
   А дальше всё просто, в том смысле, что думал:
   - Теперь мы помиримся, а разойдемся в разные стороны Марса. - Нет, Хам побежал за судьей, догнал его, и когда тот лег, нагнулся. Зачем? А! Решил вправить этому судье с Винов мозги:
   - Провел два коротких удара в челюсть.
  
   После этой процедуры судья сам согласился провести со мной время на ринге. Не на ринге, в общем-то, а так, как и раньше мы дрались:
   - Чисто в пыли. - Здесь пыли хоть отбавляй. Не зря Войнович распевал эту песню:
   - Про пыль на дальних планетах. - Хотя, возможно, не догадывался, что и здесь, рядом, на Марсе:
   - Всё тоже самое. - Тем не менее, я бы не сказал, что мы здесь:
   - Как дома. - Я так вообще почти ничего не понимаю, что происходит. Например, сейчас судья нагло предложил мне сыграть в карты. Это вместо того, чтобы драться.
   - Нет, ни за что, - ответил я. Хотя и драться с ним было опасно, так как уши у него опять выросли. - Как он мне сам нагло объяснил:
   - Если член остался большим, то и уши опять обязательно вырастут.
   Я понял это, как намек Винов, что надо искать более центровое место, чтобы уложить этого ухаря. В карты играть бесполезно - видно, что Фекс:
  
   - Прирожденный шулер. - И наглец приличный.
   - Впрочем, давай! В Девятку?
   - Как вам угодно.
   - Нет, я не Булгаков, в Девятку играть не умею.
   - Но бежать всё равно придется, - ляпнул Фекс, за что получил затрещину от судьи, которым опять стал Хаммонд. А Винам, как будто всё по барабану:
   - Поступайте, как хотите.
   - Это ты сейчас у меня побегаешь, - сказал Хам, и, сделав уклон корпусом вправо, провел левой Двойку. Да вот так - одной лапой. Да-а, я бы с таким крестить детей не стал. И знаете почему? Я могу увидеть, что все мои рыжие дети на самом деле сёные. Сёные, сёные! А сделать я ничего не смогу. А надо бы сделать с ним то, что сделал Билл со своей бывшей возлюбленной-киллершей, которая решила завязать и жениться. Выйти замуж? Не думаю.
   Фекс начал молча тасовать карты и сдал. Я поднял свои пять. Вот из ит? Да мне по барабану, если он ничего не говорит, то и буду играть в то, во что умею.
   - Две.
   - Две? Гут, а мне, а мне тоже две. Нет, лучше три. Буду тянуть мясть.
   - Что это за мясть?
   - Мясть? Не знаешь? Не колышет.
   Я посмотрел на судью, и понял, что он согласен со мной.
   - Пять и пять, - сказал я.
   - Пять и пять? - переспросил он. Я промолчал.
   - Ладно, пять и десять.
   - Десять и десять.
   - Десять и двадцать пять.
  
   - Мы на что играем? - я оглянулся на судью, который подсматривал в мои карты.
   - Небось, небось, я всё равно ничего в этом не понимаю, - сказал он. И добавил: - А играем мы, как обычно.
   - Жизнь или смерть?
   - В принципе да, но конкретно, как всегда на бабло. Знаешь, что такое баблецо?
   - Нет, откуда? Я даже не знал, что здесь есть деньги.
   - Не деньги, а баблецо, - сказал.
   - Он имеет в виду твоих свиноматок, - ляпнул Фекс. И сразу получил в свой длинный нос. Нет, к сожалению, не от меня.
   - Я просто не предупредил сразу, ждал практического примера, чтобы объяснить убедительно:
   - Прошу без оскорблений. - Сказал Хаммонд, а в руке, между прочим, держал почти круг колбасы, и жрал ее нагло без хлеба.
   Неужели здесь делают колбасу, подумал я. Но кто?!
   - С Винов прислали, - сказал Хам, и показал рукой: - Ему.
   - Фексу? А вы съели?
   - Нет. Только еще ем. А ему? Слово на букву х - ему. Впрочем, если останется - оставлю. Да нет, не останется, конечно.
   - Где тот, кто принес колбасу? - очнулся Фекс.
   - Заткнись и играй! - рявкнул, выкатив глаза Хам.
   - Еще пятьдесят, - мрачно сказал Фе.
   - Тебе придется нападать на племя Тутси и Хуту, чтобы обзавестись таким гаремом женщин, - сказал я, и еще раз просмотрел свои карты. У меня был Фул Хаус. Три дамы и два короля. Может ли у него быть три короля и две дамы? Нет, не может. Это только в деревне играют с двумя Джокерами. Ну, не может быть у него масти? Впрочем:
   - У нас что больше, Флэш или Фулл Хаус?
   - Просто Флэш, вы имеете в виду?
   - Естественно.
   - Не скажу.
  
   Фантастика! Кто это был?
   - Это ты Хамик сказал?
   - Я ничего не говорил, - прочавкал судья.
   - Скотобаза, чё ты с ним связываешься, - прошептал Фекс.
   - С тобой я уже связан. Платить чем будешь? - И я показал все пять карт. - Фул, - и пояснил для непонятливых:
   - Фул Хаус, - три дамы и два короля.
   - Моё! - лицо Фекса просветлело. - Три короля.
   - А при чем здесь три короля, остальные покажи.
   - Я их сбросил. Ты во что играешь? Я в Трынку.
   - А я в Покер. - И добавил: - Мы играли в Покер!
   - Во что мы играли? - обратился Фекс к судье.
   - Я не знаю, во что вы играли, я ел в это время, - ответил Хаммонд.
   - Судья, даже если он имеет право жрать во время работы, всё равно должен следить за игрой, а ты где был?! - рявкнул. Ибо. Ибо особенно обидно, когда честно выигранная игра подвергается сомнению.
   - Такой Флеш Хаус бывает очень, очень редко, особенно на Марсе.
   - Какой еще Флеш Хаус? - тоже рявкнул Фекс, - таких комбинаций не бывает не только в Трынке, но и в Покере. - И добавил: - Я Покер знаю. Но! Мы играли в Трынку. У тебя три дамы, а у меня три короля.
   - Откуда у тебя три короля, если у него уже два есть? - наконец вмешался судья. И добавил: - Тебе, чё, опять влепить три горячих? - и подошел к Фексу.
   - Так три плюс два будет пять, а мы играли с одним джокером. Четыре плюс один будет пять. А вы думали четыре плюс два - это пять? - улыбнулся он Хаму.
   - Прости, я ни-чего не понял, - мягко ответил Хаммонд и всё-таки влепил Фексу пощечину, но такую, что это было больше похоже на удар, почти хук.
  
   - Что это было? - спросил Фекс.
   - Хуки-яки, - ответил Хам.
   Но Фекс ведь был судьёй с Винов, и он с ними связался. Просто взял какой-то булыжник и постучал им по Марсу.
   - Эй, вы, там, наверху, - подсказал я ему текст просьбы, думая, что просто шутит, или только пугает.
   Но с Винов действительно пришло подтверждение, что он судья. В виде? Ах, в виде! В виде, трезубца и сети. И Фекс замахал ими, как оружием возмездия.
   - Так это, - сказал я, - мы в карты играем, а не бьемся на мечах, тем более с сетью и трезубцем.
   - Хорошо, но тогда вы оба, - он показал трезубцем на Хаммонда, а на меня сетью, - должны признать, что мы играли в Трынку, у меня три короля, я победил, и буду теперь трахать здесь, кого хочу.
   - Всё? - спросил Хам.
   - Ну, и пусть он идет на заработки, чтобы отдать то, что законно проиграл.
   - Я? - решил уточнить я.
  
  
  
   Глава 35
  
   - Ты очень догадлив, молодой человек, ибо не я же, и не он, - Фекс кинул на Хаммонда, надеясь завоевать его уважение.
   Но Хаммонд нажрался колбасы, и не склонен был делиться такими подарками судьбы ни с кем в будущем.
   - Ты и я, - рыгнул он.
   - Да пошел ты знаешь куда? - ответил Фекс, и пошел по кругу с направленным вперед трезубым копьем и отвлекая внимание сетью.
   Хам молча вынул из-под клавиатуры органа короткий спартанский меч, и провернул три раза в руке, как будто она была игрушечная, на шарнире.
   - Где-то должен быть щит, - сказал он, и посмотрел назад. Копье полетело в его сторону вместе с контролирующей его рукой.
   Хам не глядя отбил его мечом, и вытащил из-под ножки органа щит.
   - Вспомнил, что подставил его сюда для устойчивости, - почти улыбнулся он.
   Но сеть тут же накрыла его с головой. Однако последовавший удар в живот трезубцем наткнулся на небольшой, но прочный спартанский щит - как будто не Хам успел его подставить, а:
   - Всегда тут был.
   Фекс заколебался и выронил копье. Но оказался не так прост: через сеть взял не меч, а руку, держащую меч и укусил ее.
   Хаммонд почти запел и заиграл. Да так громко, что Фекс схватился за ухо, как Аполлон на прослушке Марсия. Из чего можно сделать вывод, что Марсий нарочно играл хуже Аполлона, чтобы позлить его, да не просто так, а до боли в ухе, а может и в обоих.
   Тем не менее, Хам не мог вылезти из сети, меч выпал из его сведенной судорогой укушенной руки. Но и Ап... нет, какой еще Аполлон коротконогий больше, чем сам Маяковский, а Фекс большеухий никак не мог попасть трезубцем в Хама.
   - Невозможно прицелиться, - только и бормотал он, и иногда посматривал на руку, с которой капала кровь, а Хам уже бросил щит, и он упал к его ногам, если бы не держался сетью. Упал бы, имеется в виду.
   Так может быть? Если кто забыл:
   - Кусал Фекс, а орал, как укушенный за руку Хам, однако результат постепенно перешел в обратный.
   И тут уже неизвестно, что лучше:
   - Быть укушенным, или навсегда потерять слух. - Для Хаммонда, конечно лучше истекать кровью, чем потерять музыкальный слух, а для Фекса наоборот:
   - Лучше ничего не слышать, но обладать обеими руками, чтобы окончательно прикончить опутанного сетью противного противника.
  
   Удивительно, но Хаммонд смог разорвать сеть. Но удивительно не это, а то, что он разорвал ее головой. Ей же он и ударил приблизившегося шулера Фекса. Теперь судья с Винов отступил, обнял своё ударенное лицо лапами, сел и, можно сказать:
   - Заплакал.
   - Я же подводник, - тихо, но уверенно сказал он, а вынужден подчиняться... - он посмотрел вверх на Вины, но продолжать риторику не стал.
   Далее, что далее?
  
   Я пошел к сцене, но замок на двери в подтрибунное помещение был. И был он заперт. Ключ?
   - У кого ключ? - крикнул я. И тут же пожалел: он лежал рядом на Марсе. Но на меня уже обратили внимание.
   - Не выпускай их, если не можешь! - громко сказал Хаммонд.
   - Два отрицания означает, как и молчание - знак согласия.
   - Ребята задумались. Точнее, это Хаммонд опустил голову, как лошадь перед травой:
   - Дадут или нет? - А Фекс так и сидел в позе марсианского лотоса, и тоже с опущенной головой и думал о листах, но не травы или капусты, а о трех и пяти, соответственно Трынки и Покера.
   - Три или Пять? - Не Пушкин - одно слово. Какое? Н-е. И я понял код, на который был закрыт замок на двери под рингом.
   - Тройка, семерка, туз, ну, или:
   - Тройка, семерка, дама? - Три оборота вправо, семь влево и одиннадцать назад. - Бес толку!
   А Хаммонд, который их запирал, и поэтому знал код, даже не двинулся с места, чтобы мне помешать, а наоборот, сел за рояль, в том смысле, что Хаммонд-орган и довольно прилично завыл.
  
   - А нельзя делать что-то одно? - Это сказал Фекс, вроде бы вышедший из комы.
   - А именно?
   - Или петь, или играть.
   - Честно говоря, я даже не знал, что так можно делать, - ответил озадаченный Хам, но отложил инструмент, и подошел к Фексу:
   - Встать.
   - Вот?
   - Встать я рявкнул! - Но Фекс не встал.
   Что-то значится будет. И я провел с замком обратную комбинацию:
   - Тройка, семерка, дама. - А сколько оборотов дама? Двенадцать, если считать в масонской терминологии. А по другой мы не считаем. Почему?
   - Бесполезно.
   Замок щелкнул, но не открылся.
   - Вы там живы? - спросил я.
   Тишина.
   - Ну, если там никого нет, тогда я пойду, - сказал я, чтобы проверить, слушают ли они меня.
   Никто не отозвался. Я попробовал сломать доски. Нет, это была сороковка, даже пятидесятка. Неужели задохнулись.
   Подошел Хам
   - Не можешь открыть?
   - Сомневаюсь, что это вообще возможно.
   Подошел и Фекс. Он сказал:
   - Я получил новые условия соревнований.
   - Пошел ты знаешь куда? - сказал Хам, и склонился к замку.
  
   - Нэ выходыт? - спросил Фекс, после продолжительного молчания.
   - Нет, - ответил Хаммонд.
   - И знаешь почему?
   - Нет.
   - Узнать хочешь? - Фекси немного приблизился.
   - Нет.
   - Как вам будет угодно.
   И судья нагло уселся у тощих кустов прямо на кирпичный песок.
   - Что он там делает? - не оборачиваясь спросил Хам.
   - Обедает. Если с вином обедают. Скорее всего это уже ужин.
   - Наверно нам на двоих, пойдем.
   - А третий не всегда лишний?
   - Не ссы, пойдем.
   - Нет, я покурю здесь.
   И правильно сделал, так как скоро они начали драться из-за говяжьей шеи с жареным предварительно луком и мелким картофелем.
   - На тебя не прислали, - сразу сказал Фе.
   - Ты уверен? Кстати, почему, я почти такой же судья, как ты.
   - Вот именно, что почти.
   - В чем разница?
   - Я, - Фе похлопал себя по животу, и показал колесным пальцем в тучу над головой, - с Винов.
   - Не надо врать, - возразил Хаммонд, - я всё знаю.
   - Что именно?
   - Ты купил лотерейный билет, который выиграл главный приз:
   - Судья с Винным патентом.
   - А какая разница?
   - Разницы есть: ты сказал, что ты сам свалился на Марс с Винов, а так-то ты просто скупщик чужого счастья.
   - Но мне прислали обед, а тебе нет.
   - Просто ты здесь за шныря, а я главный.
   - Да ешь, конечно, но больше я никому не дам.
   - Ты и мне не давал.
   - Давай померяем лапы, у кого больше, - сказал Фекс, показывая свою руку.
   Хам сграбастал ее своей.
   - Больше.
   - Больше, - согласился Фе, но я умней.
   - Почему ты тогда в карты проиграл?
   - Хочешь со мной сыграть?
   - Давай.
   - У тебя деньги есть? И вообще, бывали хоть когда-нибудь?
   - Я поставлю ключ.
   - От квартиры, где деньги лежат?
   - Да, это ключ от...
   - От Подтрибунного помещения?
   - Там вход в Подземный Марс.
   - Ерунда.
   - Почему?
   - Я бы знал.
   - Нет, и знаешь почему? Такая информация передается только с помощью Хаммонд-органа.
   - Музыки? - Фе даже хлопнул себя по лбу. - А я-то думал:
   - Как?! - И добавил:
   - Значит, он у тебя.
   Хам оттянул шею черного свитера, но там была только какая-то свистулька.
   - Вот из ит?
   - Ит из э ключ.
   - Он такой должен быть?
   - А какой по-твоему? - спросил Хам.
   - Я думал, нормальный ключ.
  
   - Вот и видно, мил человек, что ты далеко-далеко не с самых Винов.
   - Ладно, начнем, - сказал Фекс, - достал откуда-то помятую колоду карт и сразу же начал сдавать.
   - Тпру-у.
   - Что?
   - Новая, - и Хам, как фокусник разжал руку. Там была колода карт в фабричной упаковке.
   Пришлось согласиться, и Хаммонд начал выигрывать. Выигрывал, выигрывал и вдруг проиграл, за один кон. У него было тридцать два, а у Фе невероятным образом оказалось три шестерки - тоже тридцать два, но больше, чем туз, десятка и джокер.
   - Никогда не видел, чтобы кому-нибудь приходили сразу три шестерки. Если не считать, когда сам себе сдаешь, - добавил он.
   Фе промолчал, но попросил показать, как работает ключ. Ха уже хотел рассказать, но почему-то спросил:
   - Прости, я забыл, что ты ставил против моего ключа, ты не помнишь, случайно?
   Но Фе спокойно вынул из кармана пакет с золотыми цепочками. Ха его взял, внимательно, с открытым ртом, рассмотрел.
   - Ты убил столько народу?
   - Купил.
   - Ихгде?
   - Открою тебе тайну по такому случаю: на, - он показал большим изогнутым, как колесо пальцем на тучу, - на Винах есть, они есть.
   - Кто?
   - Магазины.
   - Фантастика! Кто в них ходит?
   - Это доступно только марсианам с большим интеллектом.
  
   - И ты там был?
   - Да.
   - Не верю. Скажи, как выглядел этот магазин, и сколько стоит каждая цепочка. Здесь не меньше сорока штук.
   - Шестьдесят рублей.
   - Таких цен не бывает.
   - Здесь не сорок, а двадцать пять.
   - Двадцать пять - это пятнадцать тысяч! Где ты взял такие деньги?
   - Не твоё дело.
   - Ладно. Я сейчас еще что-нибудь найду.
   - Хочешь отыграться? Давай, что у тебя еще есть.
   - Этот ключ не работает без пароля.
   - Ты ставишь пароль?
   - Да.
   - Или пароле-пе?
   - Что?
   - Я говорю, что и сам смогу отрыть эту дверь. Бэз пароля. Ибо это чушь.
   - Да? Ну, давай, пойдем, открой.
  
   Я вытер пот со лба, и отошел на другую сторону ринга. Никакие воспоминания о кодах не помогли мне открыть замок. Я делал сдвиг по системе Цезаря по всей колоде Тарот - бесполезно. Тут что-то другое. Может быть, код придуман нарочно, а замок просто отрывается:
   - Ключом.
   Дыры нет. Хотя она может быть каким-то образом замаскирована.
   Хам попросил Фекса принести Хаммонд-рояль.
   - Зачем?
   - Ты хочешь узнать, что это на самом деле пароль?
   - Естественно.
   - Тогда тащи.
   - Да это метров сто, не меньше. Сам неси. Это твой пароль.
   - Я его и так знаю, - ответил Хам. И Фекси попер орган к рингу. В принципе ничего тяжелого нет, так только:
   - Стыдно быть носильщиком какого-то большелапого олуха.
  
   И Хаммонд показал несколько нот, но при этом попросил Фекса отойти за ринг, чтобы не видеть нот.
   - Но слышать-то я их всё равно буду, - попытался возразить Фе.
   - У тебя нет слуха, всё равно не запомнишь.
   - Я и так не запомню.
   - Не надо врать. Карты ты запоминаешь. Более того:
   - Сам придумываешь, сколько кому может прийти. Например:
   - Та-тата-та-та-та-та-та. - На слух ты не запомнишь, а увидишь, и тю-тю, не дашь отыграться.
   - Хрен с тобой, - сказал Фекс, играй.
  
   И он сыграл, и замок открылся, было даже слышно, как щелкнул сейфовый затвор. Но, действительно, было тихо.
   - Как я узнаю, что замок отрылся? - спросил Феки.
   - Ты слышал звон? - спросил Хам с другой стороны.
   - Слышал? Нет.
   - Не придуривайся.
   - Тем не менее, я хочу взглянуть, и убедиться, что двери открыты.
   - Ладно, отойди на расстояние двадцать метров и смотри, я распахну их настежь.
   - Окей. Кстати, ты откуда здесь? - обратился Фекс ко мне, так как нашел меня за рингом. А куда я должен был бежать? Как грится:
   - От счастья-то не бегают.
  
   Фе убедился, что дверь от музыки Хама открывается, и побежал к ней.
   - Ты куда?! - заорал Хам. Он встал и Боковой Подсечкой в падении направил Феки... направил Феки... вот не подумал, куда.
   И Фекс влетел прямо в открытую дверь подземелья.
   Почему Хам ее не закрыл? Честно? Забыл. От волнения забыл, что надо играть для закрытия двери. Так бывает, и довольно часто.
   - Как ты мог, как ты мог?! - запричитал я, - теперь он всех там трахнет. И знаете почему? Дело в том, что дверь вдруг сама начала закрываться. Как? Сама сыграла мелодию, и дверцы пошли навстречу друг другу.
  
   Мы побежали. Но не догнали. Двери сомкнулись чуть раньше.
   - Чуть-чуть не успели, - сказал Хами.
   - Как обычно, - сказал я.
  
   Далее, как мы попадаем в подземелье, а точнее:
   - В подмастерье. - Две буквы переставлены местами, чтобы не резало слух. По системе Цезаря можно всё переставлять, даже по смыслу.
  
  
  
   Глава 36
  
   - Ты читал когда-нибудь книгу?
   - Любую.
   - Любую можешь прочитать, так как... так как знаешь буквы?
   - Да.
   - Зачем их читать заранее, если всегда можно зайти в библиотеку, и взять Зощенко.
   - Да? Заснешь.
   - Да? Почему? Ты смотрел фильм Спасти Рядового Райна?
   - Допустим, точнее:
   - Конечно.
   - Ну, вот, можно побывать на этом пляже Омаха просто так:
   - Захотел - и побывал, как зашел в библиотеку почитать Ахматову. Не получится. Чтобы побывать там надо, в лучшем случае, побывать в Дне Д, 6 июня 1944 года.
   - А в худшем?
   - Сняться в этом кино вместо Тома Хэнкса.
   - Что мы выбираем?
   - Для чего и чего?
   - Ну, ты рассказал мне эти интересные истории, чтобы попасть в:
   - Подземелье Марса. - Я так думаю.
   - В Подземелье Марса, - повторил я. И добавил: - Пожалуй, ты прав Хами. Пароль у нас есть?
   - Надо проверить. Хаммонд в порядке, щас сыграю и спою.
   И я услышал:
   - Та-тата-та-та-та-та.
   - Это всё? Ничего не получится.
   - Правильно. Потому что играть эту мелодию надо полчаса. Я попробую справиться за пятнадцать минут.
   - Лучше бы ты спел какую-нибудь песню.
   - Вот и попробуй петь свою любимую песню, под этот Ритм-Стук.
   - Без проговаривания?
   - Без проговаривания.
   В тумане скрылась милая Одесса, золотые ого-нь-ки, не скучаете ненаглядные невесты, в си-и-не море вы-шли моряки-и.
   - В тумане скрылась милая Одесса, золотые ого-нь-ки, не горюйте ненаглядные невесты, в си-и-не море вы-шли моряки-и.
   И так много, много раз. Тридцать три раза.
   - Получилось?
   - Нет, сбиваюсь.
   - Будем тренироваться.
  
   Наконец удалось пройти в это Подмарсерье. И что было самое удивительное:
   - Вниз вела лестница.
   - Хорошо, что не как в метро, - сказал я.
   - Почему? - спросил Хаммонд.
   - Тогда бы точно было известно: здесь до нас кто-то был. А хотелось бы побыть Джеймсом Куком.
   - А ты в курсе, что ты рыжий таракан? - спросил Хам, когда мы начали подниматься по лестнице.
   Я не знал, с чего лучше начать: с того ли, что я не помню точно:
   - Поднимались ли мы уже? - Ибо известно:
   - Чтобы подниматься, надо сначала спускаться. - А во-вторых:
   - Неужели он не врет? - Неужели я - это рыжий?
   - Я себя вижу по-другому, - просто ответил я.
   - Как?
   - Как все, Хомо Сапиенсом.
   - Этого не может быть, - ответил Хами, и добавил: - Потому что не может быть никогда.
   - Это моя любимая фраза, заимствованная у древних магов, - сказал я. - Мы не могли поменяться местами?
   - Да ты что! Просто ты ее часто применяешь, и я ее запомнил. Зачем? Как-то мы должны общаться.
   - К сожалению, я ничего не запомнил из твоих разглагольствований.
   - И знаешь почему? Я никогда не занимаюсь этой хренопасией.
   Наконец мы их увидели. Даша и Нина шли впереди, а далеко позади Сципион Африканский, еще дальше Феки, он пытался догнать процессию, или наоборот:
   - Прикрывал отход в первом ряду арьергарда. - Марс был покрыт красным песком, и в разных местах испускал гейзеры высотой от пяти до двадцати метров.
   - А как свежо, как легко дышится.
   - Да, - поддакнул Хам. И добавил: - Кабаков не видно.
   - Мне кажется, - сказал я, - мы сюда и приехали, чтобы побыть без них.
   - Только не я.
   - Ты хочешь опять сыграть с ним в карты? - кивнул я на маячившего вдалеке Фекса. - Отыгрываться не советуют.
   - Я хочу выиграть, - просто и гордо ответил Хаммонд. И на самом деле, он шел и даже не смотрел под ноги, ибо... ибо всю дорогу тасовал колоду карт. Лапы у него были почти в два раза больше, чем у Фекса, карты в них можно прятать тройками, пятками и даже десятками. Но Феки обладал приемом, который я не мог разгадать:
   - Подмешивает карты для Трынки, чтобы у одного было 32, у другого 30, а у третьего 29, но кому придет самая большая комбинация 32 зависит от подснимания. И вот, как я ни снимал - 32 всё равно было у него. Ни за что не поверю, я ни разу не мог заметить, что он кладет карты опять также, как они лежали до подснимания. За этим я всегда смотрел внимательно.
   Но это был еще не весь его фокус, он сажал третьего, третьего, который был за меня, так как занимал деньги у меня, но абсолютно не понимал, что Фекс может подмешивать карты совершенно незаметно. И как я его ни убеждал, этого третьего, не давать дальше - нет он лез до упора. В том смысле до того, пока у меня были деньги, чтобы их занять. Феки прятал наличные, а этот третий потом не мог отдать долг. Ибо:
   - А где его взять? - Имеется в виду, бабло. Вот оно было, было, было, и вот всё:
   - Больше не будет никогда. - Как сказал один председатель совета министров одного с Феки происхождения:
   - Если деньги уходят - то уходят навсегда. - Парадокс, но правда.
   В общем, все опять за работу, а Фекс в Рубин за покупками, как-то:
   - Золотые кольца, золотые же пятирублевки царской чеканки, и если их нет, то вот эти пресловутые золотые цепочки, которые он клубком складывал в банку из-под гречки, чтобы не нашли грабители и, тем боле, временная жена, умеющая готовить борщ. Впрочем, все об этих банках знали, ибо Феки все-таки иногда проигрывал, и хватал эти банки при всех, так как играли на кухне, где они стояли на полках. В общем прятал умно, по системе Эдгара По:
   - На самом видном месте.
  
   Но, похоже, Хам придумал или узнал какую-то новую систему жульничества, и хотел сразиться со всеми запасами золотых цепочек Фекса. По крайней мере, одна тайна Хама была очевидно:
   - Карт он вообще не выпускал из рук. - И как Сильвио сразу брал их в руки, как только просыпался. Это были его книги, книги, книги! - как закричал Пушкин, увидел притащенную няней с чердака корзину старый календарей.
   Правда с няней Пушкин только пил, и никогда не заставлял таскать тяжести с книгами, а Сильвио хотя и играл в карты, но из рук не выпускал только пистолета. К счастию тогда мух было намного больше, чем сейчас:
   - Не хочешь - так захочешь пострелять. - Живая мишень, знаете ли:
   - Вдохновляет.
  
   Тем не менее, этого чувства:
   - Кого бы убить, здесь, на Марсе не было.
  
   И они сошлись под небольшим вулканом, и Хаммонд применил сразу свой первый продуманный прием:
   - Набил Фексу морду.
   - Это уже становится традицией, - сказал проницательный и наглый Феки. Но он думал, что тупоголовый Хам никогда его не обыграет, что называется, что:
   - Не у кого будет даже больше занять. - А играли именно по этой изнуряющей системе:
   - Пока можно найти деньги. - И это была главная шулерская тайна Фекса:
   - Он всегда мог играть до тех пор, пока ему не начнет везти. Порой бегал ночью по городу часа по два в поисках бабла. - И однажды проиграл столько денег, что их буквально некуда было класть. Ребята, которые его обыграли, буквально взяли для денег пятнадцатилитровое бельевое пластмассовое ведро, и туда ссыпали выигранные деньги. И при этом очень веселились, чтобы поиздеваться над ничего не могущим сделать Фексом.
   И досмеялись, потеряли разум, ибо приперлись на следующий день с этим же ведром денег. Естественно, проиграли, а Фекс, естественно, опять нашел денег для игры.
  
   И вот против этого бесконечного Колеса Фортуны Хам нашел, видимо, прием.
   Но Феки, к моему изумлению, видимо, уже соблазнил Нинку, и она по его отмашке, тут же подала его. Кого? Борщ естественно.
   - Со сметаной? - как обычно вошел в свои подробности Фе.
   - Как ты любишь. - Фантастика. Ладно бы это было где-нибудь в городе или пригороде, нет, прямо под вулканом. Люди умеют приспосабливаться к Жизни. Не все, не все, конечно. И тому есть простое очевидное доказательство:
   - Многие часто умирают. - Вроде бы все они вот только что тоже были, а уж нет, далече где-то. Не думаю, что здесь мы их найдем.
  
   Они уже сели с борщами - Хам тоже согласился принять тарелку - это был его второй прием для выигрыша:
   - Быть, как дома там, где идет игра, - как вошел Сципион.
   - Явился - не запылился, хотя здесь полно ее, пыли, - засмеялся Хам, и помешал ложкой в супе.
   Фе пока промолчал.
   - У нас гости? - без улыбки спросил Сципион.
   Молчание.
   - Я к вулкану обращаюсь? - повторил вопрос Сципион Африканский.
   Феки встал и прошептал на ухо Сципиону:
   - Послушай, возьми пока Машку, развлекись с ней в большой комнате, мне надо разобраться с Хаммондом, как говорится:
   - Зараз и навсегда уже.
   - Что за Машка? Я ее знаю? С Малеевки?
   - Нет.
   - С Кузнечной? Там все проститутки, я уже их больше не хочу.
   - Не-ет!
   - Из Олимпийского дома?
   - А других мест нет, что ли?
   - Есть, но я их не знаю.
   - Из коттеджного поселка.
   - Да ты че, какого еще коттежного поселка, - ошибся в одной букве Хами, так как никогда ничего подобного не слышал. Он так и ответил: - Вот из ит?
   - Вот я и говорю, поди, она там уже лежит голая кверху жопой, трахнешь, она и не поймет, кто это был.
   - Ты думаешь, она бы так мне не дала? - удивился Хами. - Ладно, тогда пойду, удивлюсь.
   И они начали игру.
  
   Даша, которая сидела тут недалеко от посудных полок спросила на ухо у меня:
   - Это какая Машка?
   - Я не знаю, - сказал я, - ты бы должна знать, что мы только сошли с парохода.
   - Всё мечтаешь о своем катере? И кстати: он не меня имел в виду?
   - В том смысле, что:
   - Машка - Дашка? Не-ет, ты откуда?
   - С Земли.
   - Здесь все с Земли.
   - Ой, мама! - воскликнула она, - теперь ясно: это Марсианка.
   - Когда Феки мог познакомиться с Марсианкой? не понимаю.
   - Тем более, ты говорил, что Их здесь нет.
   - Да-а, это вопрос. И главное: как успел.
   - Вот будет смеху, если это таракан.
   - Ты думаешь, марсиане - это тараканы?
   - По крайней мере, похожи.
   - Сам ты таракан.
   - Я в курсе.
   - А я кто по-твоему? тоже.
   - Думаю, да. И знаешь почему? - поспешил я продолжить, опасаясь необоснованного возражения, - я тебя люблю.
   - Почему ты тогда никогда меня не трахнул? А ведь я тебя просила, так просила-а.
   Неужели это правда? подумал я.
   - Мне кажется, ты всё забыла.
   - Значит - было?
   - Конечно.
   - Тогда ты никуда не пойдешь.
   - А куда я собрался?
   - Ты тоже хочешь трахнуть Марсианку, и только ждешь, когда выйдет Сципион.
   - Я об этом не думал.
   - Значит еще будешь думать. - И добавила: - Тут без вариантов. - И еще раз добавила: - Будь со мной лучше.
   - Без сомнения. Более того, теперь я вспомнил, что гнался за вашей е только из-за тебя. Тебя украли, и я решил, что имею дело чести спасти тебя из лап Феки, Сципиона и других Призраков Марса.
   - Отвечу тебе словами поэта: но я другому отдана, я буду век ему верна.
   - Ну, это в том смысле, что ты не хочешь трахаться с рыжим тараканом? Я изменюсь.
   - Как? Станешь сёным, как Сципион.
   - Не думаю, что у него еще раз получится превратиться в огромного черного таракана. И знаешь почему?
   - Почему?
   - Ухо наклони поближе.
   - Ну, говори, пожалуйста.
   - Дело в том, что не сам таракан, точнее, человек превращается в таракана, а...
   - А?
   - А его кто-то превращает.
   - Ты думаешь, информация поступает и для этого с Винов? А, между прочим, их здесь нет.
   - Значит можно ничего не бояться.
  
   - Пять и пять, - послышался голос Фекса.
   - Еще десять, - сказал Сципион. Он тоже уже сел играть. Когда? Я даже не заметил, когда успел вернуться от Марсианки.
   - Ты чё заёрзал? - толкнула меня локтем Даша. И добавила: - Я тебя предупреждаю: если пойдешь к Марсианке, я продам тебя в рабство при первом удобном случае.
  
   Тем не менее, я не смог побороть искушения. Даша ушла за белой рыбой, которую все захотели к круглому мягкому рису, и помидорами.
   - Почему мне никто не сказал, что она пойдет за продовольствием? - спросил я. Кого? А некого было спрашивать, поэтому я спросил самого себя, на всякий случай:
   - А вдруг обманывают?
   И пошел. Действительно, лежала, как и говорили:
   - Голая и кверху жопой.
   - Я бы так долго не пролежал, - сказал я. Но она даже не повернулась. Может быть, я сказал про себя? Ладно. Повторю. И приготовился гаркнуть, как в ресторане кричат официанту:
   - Чек! повернись, пажалста, наконец. - Или:
   - Личико покажи дорогому гостю, сорок минут, положенные для ожидания заказа, как говорится:
   - Кончились, - и более того, полчаса назад.
   Не повернется, махнул я левой рукой с доброй, впрочем, улыбкой на лице.
  
   Но. Но она повернулась.
   - Прост-тите, я не ожидал.
  
  
  
   Глава 37
  
   - Что ты ожидал? - спросила она, и спросила на удивление очень логично. Ибо. Ибо, ибо. Ибо лица на ней не было. Как? Вот, сам не знаю, как. Но это был именно тот лист бумаги, о котором иногда говорят:
   - Опять ничего не написано! - Восклицательный знак - это знак отчаяния. Здесь его не было. И знаете почему? В руке она небрежно держала целую пачку масок. Выбирай любую!
   Она так и сказала:
   - Выбирай, пажалста.
   - Однако.
   - А ты на самом деле ждал таракана? - И продолжила: - Дай мне маску Мэри.
   - Какой еще Мэри?
   - Вспоминай, вспоминай: не.
   - Не.
   - Дальше не помнишь?
   - Нет, кажется.
   - Что отвечают на вопрос:
   - Я мужчина.
   - А! понял, понял:
   - У каждого свои... или у каждой? Пусть будет:
   - У каждой свои недостатки!
   - Кам хирэ, плииз, и не забудь, пажалста, взять с собой маску Мэрилин Монро.
   Часа, пожалуй, через полтора, не меньше, когда она уже начала заговариваться:
   - А я вижу на потолке кошку, я ви-жу на по-тол-ке кош-ку, - я решил хоть как-то вырваться из ее ненасытных объятий, и сказал:
   - Так можно сделать и маску Касабланки.
   - Да, бы, у меня есть мистификация Ингрид Бергман, но у тебя, мил человек, нет того, что было у Хамфри Богарта.
  
   Я подошел к двери, и хотел спросить:
   - Чего у меня нет, что было у него, - но передумал. - А вдруг Было здесь не уместно? Скажу, что и у меня не меньше, а он явится, и докажет, что... точнее, скажет, что, мол:
   - А ты, дядюшка, вор. - В том смысле, что, да, есть, но это моё.
   И передумал.
  
   Хорошо, что Даша еще не пришла, а то пришлось бы оправдываться:
   - Где, кого и почему.
  
   Далее, кто всё-таки эта Марсианка?
  
   Хам выигрывал. И назло Фексу не убирал деньги за ворот рубашки. Как раз Сципион ему это напомнил:
   - Убери деньги в рубашку.
   - Ни-че, пусть все видят, кто здесь выигрывает. - И Фекс действительно злился. Налички было уже мало, а золотые цепочки он перенес в другую комнату, даже не в ту большую, где была Марсианка, а в следующую. Но чтобы попасть туда, в спальню, надо было пройти через Марсианку. Комнат в принципе было всего две - играли-то, как всегда:
   - На кухне.
   - Чё, поискать деньги тебе? - спросила Нинка, и обшарила глазами полки с сыпучими продуктами, как-то:
   - Гречка - на первом месте, рис - на втором, и овсянка-сэр - на третьем.
   В макароны вряд ли спрячешь, обычно они продаются в закрытой упаковке. Но Феки мог додуматься и до этого:
   - Открыть пачку макарон, засунуть в большие ракушки по большой баблине, и опять герметично упаковать.
   В муку? Если только золотые пятерки. Да нет, можно и купюры, и знаете почему? Мука дешевая.
   - А какая-нибудь Нинка их помоет, - сказал я.
   - О чем это он? - сделала она удивленное лицо. Пожалуй, даже:
   - Рожу, - и стало ясно: Феки ее поработил. Когда только успел? Но сказано:
   - Время для всех разное. - Наверное, поэтому.
  
   Фекс разозлился и встал со стула, к которому он пристегивал себя широким монтажным ремнем - радикулит. А скорее всего, притворялся, что много и тяжело работает. Так не бывает.
   Он ударил Нинку по щеке, собака. Точнее:
   - Очень плохая собака. - Свинья, можно сказать. Даже более того:
   - Не просто свинья.
  
   Спицион ударил Феки в живот, и при этом даже не встал со стула, только сказал мрачно:
   - Веди себя прилично, скотобаза. - И добавил:
   - Ты в гостях.
   В гостях - я как-то об этом не подумал. Сципион-то ведь действительно:
   - Марсианин. - А Фек?
   Тем не менее, Феки только сказал:
   - Мне не больно, - и разогнулся.
   - У него ремень, - сказал Хаммонд, - надо было бить в челюсть.
   Фек мрачно посмотрел на противника, который задумал его не только раздеть и разуть, но и:
   - Вытащить из банок все драгоценности.
  
   Фекс не успел даже сесть, как его и раздели до конца.
   - Пятьсот, - сказал Хам после долго разглядывания своих карт.
   - Пятьсот и тысяча, - сказал Фек.
   - Ты сядь сначала, а потом говори, - сказал Сципион Африканский.
   - У него спина болит, - сказал Хам.
   - Спина - это где жопа? - поинтересовался Цыпа. - Я бил его в живот.
   Но Фекс спокойно ответил:
   - Ведите себя прилично, друзья мои, тем не менее, за игорным столом.
   И добавил:
   - Твоё слово Цыпленок.
   Африканский посмотрел на него внимательно и грозно, но сказал:
   - Тысяча и две дальше.
   - Полторы, полторы тебе ставить.
   - Почему?
   - По кочану, я поставил полторы, ты не видел? - мягко спросил Фе.
   - Мне три с половиной? - спросил зачем-то Хам, - хотя давно уже понял, что в таких случаях надо давать меньше.
   - Три.
   - Это как в фильме Бег, что ли? Семь с половиной, шучу:
   - Восемь. - Ха-ха-ха.
   - Нет, на самом деле, просто вычти из трех с половиной, что легли под тебя, свои пятьсот, - влезла Нинка.
   - Хорошо, - ответил Хам, - три и Нинку дальше.
   - Не базарь - это моя телка, - рявкнул Фекс, несмотря на то, что стоял после удара Цыпы. - А! понял, - сообразил он, - ты бросил пять тысяч, чтобы я закрыл их Нинкой, спасибо, а то у меня, действительно:
   - Деньги-то кончились.
   - Слазь в банки, - сказал Сципион.
   - У него много банков, - сказала Нинка, и добавила: - Точнее, банок, но даже я не знаю, в каком, точнее, в какой сейчас деньги лежат.
   - Ты закрыл? - спросил Хам.
   - Да, - ответил Фе.
   - Ты не мозес закрыть, - прорычал Сципион. И добавил: - Пять и десять.
   - У меня только девять, - сказал Хам.
   - Мы без потолка играем? - уточнил Сципион. - Разумеется. Тогда это ваше дело:
   - Искать деньги.
   - Кто мне даст тысячу на пару минут? - Хам.
   - Я дам, - сказала Нинка.
   - У тебя есть деньги? - удивился Фекс.
   - Только эта тысяча.
   - Где взяла? - Фе.
   - Заработала непосильным трудом, - засмеялся Африканский.
   Фекс опять ударил Нинку, и, что характерно, по той же щеке.
   Она так и хотела возразить, но не успела: Цыпа провел ему дмитрийнагиевский ресторанный удар:
   - Правый хук в голову, а точнее в висок.
   Восемь, девять - Аут!
   Нет, эта скотобаза даже не упала. Так только лег на плиту, и сбил головой полку с одной стены. И посыпалась мука.
   - Именно мука, - сказала Нинка, - я так и думала почему-то, а конечно, лучше бы упала гречка.
   Фе сказал только:
   - Муку надо было поставить в стол. Кто ставил муку на верхнюю полку.
  
   И... и, как и следовало ожидать:
   - Выпало кольцо с рубином.
   - Это чьё? - спросила Нинка.
   - Мой, - мрачно резюмировал Феки, - перстень.
   - Да ты что, - слово на букву х, - собачий, это мой, это мой, как он к тебе попал.
   - Что ты баба, ты с - слово на букву п, - как всегда неумело пошутил Хам.
  
   А Фекс, несмотря на неоднократные предупреждения, опять ударил Нину, когда она подняла перстень с полу, и спрятала за спину.
   - Дай, - сказал Фекс, - могут дать дальше, а мне ставить больше нечего.
   - У тебя есть в комнате.
   - Там лежит Марсианка, я ее боюсь, не могу пройти в спальню.
   - Так я и имею в виду Марсианку, поставь ее, ты обещал на мне жениться, а ее по боку.
   - На те, не твоё дело, сука, - и Нина улетела к другой стене.
   - Без сознания, - констатировал Хами.
   А сыпучие гречка и рис и другое пшено посыпались на ее почти красивую голову.
   Фекс даже не выругался, а только резюмировал:
   - Больше ничего, к сожалению, нет. - А Хаммонд на этот раз припечатал его ударом в подбородок.
   - Ё - моё! - приподнялся Цыпа, - как мы теперь играть будем? - И добавил: - Давайте договоримся, во время игры не проводить таких - производное от слова на букву х и акций.
   - А Нинка? - спросил Хам.
   - Так он ее поставил, - сказал я. Спрашивается: зачем влез? И точно, один из них сказал:
   - Играй за него.
   - Я?
   - А какая, действительно, разница? - спросил Цыпа. И добавил: - Бери ее теперь себе.
   - Её? Себе?
   - А в чем дело?
   - Она не пойдет.
   - Почему?
   - Обиделась.
   - За что?
   - А я помню?
  
   Начали играть, Нина в кольце с рубином у меня на коленях, в знак моего полного ее прощения.
   - Так, - говорит, - иначе не поверю.
   У меня пришла самая большая комбинация: Три Туза. Но никто этого не понял, хотя насчет меня они особенно-то и не заморачивались. Я даже не успел испугаться:
   - Только бы ничего не случилось. - А то придется переигрывать, а потом, конечно, будет только суп без кота. Хотя и приятно завтракать, даже обедать, и особенно ужинать, когда кто-то пушистый, или не очень, сидит на шее.
   Нет, всё было нормально, только одно обстоятельство еще немного беспокоило меня:
   - Нет денег. - Вот единственно, что кольцо с рубином, да и то много за него не дадут, скажут:
   - А рубин искусственный.
  
   И действительно, Сципион дал дальше. Десять тысяч. Хаммонд сказал:
   - У меня нет денег.
   - Мне по барабану, - ответил Сципион.
   - А если я найду, а у тебя потом не хватит, что будешь делать?
   - Мы местные, мы прорвемся.
   - Здесь нет Винов, у кого ты попросишь?
   И Сципион Африканский выдал сакральное:
   - У меня есть Марсианка.
   - Чё, много бабла? - спросил Хаммонд. Эта, как ее, Мария Каллас.
   - Это вопрос? - спросил я.
   - Нет, конечно, уже ответ: у нее есть деньги.
   - Точно, или ты хочешь, чтобы мы потом ее просто трахали за твой беспрецедентный проигрыш?
  
   Далее, что отвечает Сципион? А дело в том, что он даже не понял, потому что ставить должен бы я, но Сципион влез и опять дал десять тысяч, второй раз. Но, похоже, многие, если не все, совсем забыли, что это следующий круг, хотя Хаммонд мог бы и вспомнить, что у не него были девять тысяч, а теперь, как грится:
   - А у тебя ничего.
  
   Нинка потрепала меня за подбородок:
   - Смотри не проиграй, на кону я.
   - И ты тоже, - автоматически выдал Хаммонд, размышляя о смысле жизни. В том смысле, где взять денег, чтобы сделать ставку. Видимо у него было много.
   Хотя вообще странно, что происходит, если у меня три туза, то значит - это новая сдача, что ли? Не могло же Фекса быть три туза. Тем более, его карты вообще выбросили. А эти? Во дела! Лучше не спрашивать, кто мне их дал, а то потом скажут:
   - Так делать нельзя было. - Скорее всего, мне предложили выбрать три карты из колоды, чтобы я мог продолжить игру вместо Фе.
   И я выбрал то, что посчитал нужным. Только бы у этих ребят не оказалось еще по тузу. Надеюсь, мы играем без джокеров. Какой смысл, если их метят после первой же сдачи. Правда, некоторые скотобазы метят и тузов сразу, как только они к ним попадают, но это залетные.
   - Мы-то, я надеюсь, все свои?
   - Что спросил Цыпа? - И добавил: - Здесь только я свой - вы:
   - Залетные.
   - Пойду схожу за деньгами, что ли? - сказал Хаммонд и встал.
   - Пять минут, - сказал Цыпа.
   - Шесть.
   - Ну, шесть.
   - Семь.
   - Ну, семь.
   - Восемь.
   - Восемь и всё, вали. И да:
   - Нинк, а Нинк, - обратился он к моей даме, - завари пока чаю.
   - Как?
   - Включи огонь и завари. Улун какой-нибудь.
   - Вот какой-нибудь?
   - Давай, давай.
   - Не могу, там на плите лежит Феки.
   - Сбрось его.
   - Куда, под плиту? Там нет места.
   - Прекрати эти дурацкие разговоры, - сказал я, - просто включи огонь, он сам найдет себе место.
   - Это жестоко.
   - Да? Он, что, уже успел заказать себе трехуровневый?
   - Да. Нет, нет, ты не подумай ничего плохого, так как... ибо, точнее, он еще:
   - Не пришел.
   - Откуда? - спросил Сципион.
   - Точно не помню: толи из Аргентины, толи из Мексики.
   - Может из Колумбии? - спросил Цыпа.
   - Из Колумбии? - переспросила Нина, и добавила: - Нет, не думаю. И знаете почему?
   - Почему?
   - Там давно все уже купили.
   - Ниправильна, - пропищал я, как Максим Богатырев, закрыв сзади глаза своей будущей жене на Кухне. Нет, это было уже не на Кухне, а на улице, у тачки.
  
  
  
   Глава 38
  
   Хаммонд приоткрыл дверь в большую комнату, присмотрелся к телу, как обычно перевернутому вверх. И прошел дальше. Слева была дверь, он ее успел заметить в луче света приоткрытой двери.
   Открыто. Он начал искать заначки. И ничего не нашел. Вдруг сзади кто-то потрогал его пальцем. Ноль внимания, подумал, что муха. Тогда уже точно ощутил щелчок по уху. Так это:
   - Стряхни пыль-то с ушей.
   - Да отвали ты! - рявкнул Хами. Кого он имел в виду? А скорее всего, никого. Так и действительно, ему было наплевать на всех.
   Но это была Марсианка. И от ужаса, всё-таки повернувшись, он мог только сказать:
   - Я думал вы могете тока лежать.
   - Все заначки уже у меня, - сказала она.
   - Да?
   - Да.
   - Вы их нашли-с?
   - Да. И более того: это мои деньги. Сколько тебе надо?
   - Десять. Это имеется в виду, если не давать дальше.
   - Ну, десять так десять, но думаю, ты не сможешь их заработать.
   - Да, я вообще не люблю работать. - И добавил: - Если только трахаться.
   - Любишь?
   - Окей! Да.
   - Ну, окей - так окей. Пошли.
   - Куда?
   - Туда, у меня специальная кровать, очень настраивает на это дело, как в борделе:
   - Все трахаются, ну, и я тоже:
   - Конечно буду. - Или как сказал Высоцкий:
   - Обязательно буду.
  
   Они прошли назад в большую комнату, и он сказал:
   - Ложись сначала, как обычно.
   - Дак, естественно, - только и ответила Марсианка. И... точнее:
   - Он увидел козу, покрытую сверху шикарным пледом с лилиями и с надетыми на рога серебряными колокольчиками, верх которых был, как черный треугольник, а низ, как белый.
   - Черный низ - белый верх, - только и мог вымолвить Хам.
   - Наоборот. - Кто сказал?
   - Никто. Про просто ответы поступали по мере задаваемых им вопросов.
   - Хорошо, пусть так, - ответил Хаммонд, - но я должен быть уверен, что это по крайней мере коза, а не козел.
   - Согласна.
   - Это не всё, - продолжал Хами. - Второе: не десять, а тридцать тысяч.
   - Пятнадцать.
   - Двадцать восемь.
   - Семнадцать.
   - Двадцать семь.
   - Хорошо двадцать два.
   - Двадцать пять.
   - Идет-т.
  
   Ну и выходит, значит, Хаммонд и вроде в ванну, а она совместная с туалетом, и посему занята, как обычно, людьми посторонними. В этом деле, знаете ли, всегда все посторонние.
   Ну, он тогда к столу.
   - Пошел вон отсюда, - рявкнула Нинка. И добавила: - Козлище.
   - Но я должен как-то играть, а ванна занята, - мрачно ответил Хами.
   - А кто там? - спросил я, чтобы уж точно не думали на меня.
   - Так этот, как его, Феки, - сказал я же.
   В конце концов, Фе ушел к Марсианке, а Хам вышел из душа.
   - Богарт? - только и спросила Нинка, а уже чем-то обидела меня. Чем? Пока еще не понял.
   Хами развалился в темно-вишневом с серебристыми полосами халате, вставил в зубы сигару, и можно было сомневаться, есть ли на нем трусы. А где бы он их взял?
   - Давай, рожай, восемь минут истекли, - прорычал Сципион.
  
   - Так десять и десять, - жизнерадостно провозгласил Хами.
   Сципион пересчитал в уме свои деньги.
   - Поставил, - сказал я, и показал всем золотое кольцо Нинки.
   - С рубином? - протянул руку Хам.
   - Да, - но я не положил перстень ему в ладонь, которую он подставил, а двинул его на середину.
   - Там уже много? - спросил Цыпа, и добавил: - Пора брать. Но! я даю дальше пять. Итого ставлю пятнадцать.
   - Ты давал уже десять, что ли? - нагло спросил Хами.
   Цыпа не удостоил его ответом.
   Хам задумался только на несколько секунд:
   - Идти или нет опять к Марсианке, - и решил:
   - Нет, лучше вы к нам, - и поставил свои последние пять тысяч.
   - Я закрываю, - сказал я, ставлю Нину за эти пять тысяч.
   - Не бузи, кореш, - сказал Хам, - иди к Марсианке.
   - Почему это?
   - Она уже стоит, - мягко пояснил Цыпа.
   - В том перстне больше двадцати тысяч, пусть будет двадцать пять, хорошо.
   - Хорошо-то хорошо, но надо было считать раньше, - ответил Сципион.
   - Да в нем меньше, - сказал Хаммонд, и потянулся лапой к кольцу, но Цыпа ударил его по тыльной стороне ладони.
   - Не протягивай лапы к кону, пока он не твой.
   Хам убрал руку.
  
   Я обернулся. Нет, конечно, здесь денег больше не найти.
   - Нет, но с другой стороны, там Фекс, - сказал я.
   - Кто такой Фекс? - спросил Цыпа.
   - Да никто, - ответил Хам.
   - Тогда мне идти, что ли, к Марсианке?
   - Иди, - сказал Цыпа.
   - Не могу.
   - Почему?
   - Там Фекс.
   - Опять этот Фекс! - воскликнул Хам, - хотите я пойду и выброшу его в окно?
   - Иди, - неожиданно согласил Цыпа. - И да, - добавил он, - возьми на меня тысяч сорок.
   - Я! - ужаснулся Хам.
   - Ты сам сказал, - Сципион Африканский.
   - Я имел в виду, просто выбросить Феки в окно. А еще раз отдавать себя козе за деньги я не обязан. И более того:
   - Ни за что не буду.
   - Зря, - сказал Цыпа, - это только видимость, что коза или козел, а на самом деле...
   - А на самом деле? - перебил Хам.
   - Это только кажется, ибо Марсианка любит, когда у ребят во время этого дела волосы стояли дыбом.
   - Волосы? - не поняла Нинка.
   - Да, чтобы был похож на ее любимого Дикобраза.
   - А здесь еще и Дикобразы водятся? - решил и я что-нибудь сказать. А то потом при дележке бабла могут и забыть, что я тозе был здесь. И решил развить свою мысль:
   - Зачем здесь деньги?
   - Ответ простой, - ответил Хам, - не хочешь - не бери.
   - Спасибо, что предложил взять, - и я хотел протянуть лапу к кону, но... но передумал: начнется бардак, а деньги могут в это время потеряться. Если кто не забыл - у меня Три Туза - самая большая комбинация в Трынке. По-московски:
   - Сека.
  
   - Друзья мои! - высказалась Нина. И продолжила: - Здесь есть я, а скоро придет и Дашка. Вам мало?
   - А при чем здесь это? - спросил Сципион. И хотел еще что-то добавить, но она перебила:
   - А что вы всё рветесь к Марсианке по разным поводам? То деньги нужны, то еще чего-нибудь.
   - Всегда только деньги, - вяло возразил я.
   - Все так думают? - грозно спросила она.
   - Да.
   - Да.
   - А ты?
   - Я уже сказал.
   - Кто тогда не сказал?
   - Я же и не сказал.
   - А говоришь, что сказал.
   - Я сказал, но по-другому.
   - Промычал, что ли?
   Все засмеялись, решили, что у Нинки есть деньги.
   Но. Но она сказала, что:
   - Их можно добыть, не входя в большую комнату с Марсианкой.
   - Как? - удивился я, - сделать подкоп, как сделали Утята под итальянский банк.
   - Да, через под... подмарсный ход. Здесь есть люк.
   - Где, что-то не видно, - сказал Цыпа. - Тем более, я бы знал.
   - Отодвиньте плиту.
   - Это надо газ резать, - сказал я, - приличная канитель.
   - Ничего не надо делать, места хватит, - сказала Нина. - Я уже пробовала.
   - Давай тогда, попробуй еще, - сказал Хами.
   - Плита тяжелая и нет места для разбега. То есть упора.
   - Куда ведет ход? - спросил Цыпа, - сразу в маленькую комнату, в спальню?
   - А что, там еще есть какие-то комнаты? - улыбнулся я.
   Цыпа почесал левой рукой правую лопатку, что было признаком сдержанности, вызванной недопониманием.
  
   - Там не денег, - сказал Хам.
   - Ты уверен?
   - Она сказала.
   - Кто она? Говори яснее.
   - А мы о ком говорим? Марсианка, конечно.
   - Врет, - сказала Нина, я знаю, там одно место, которое она не могла найти.
   Тут отрылась входная дверь.
  
   - Это Даша, - обрадовался я, - если никто не хочет идти по переходу в своё счастливое будущее, я закрою ей. Пять тысяч она стоит, надеюсь?
   - Парень, ты ставишь всё, что только попадается тебе под руку, - сказал Цыпа, - это не опасно?
   - Почему меня никто не встретил? - спросила Даша вместо приветствия. И добавила: - Что ты опять задумал?
   - Я?
   - И ты тоже. Нет, нет, именно тебя я имею в виду.
   - Не бойся, я выиграю, - вместо ответа ответил я.
   - Нет.
   - Почему?
   - Ты трахался с Марсианкой. И не возражай, я чувствую.
   - От меня не пахнет, это, вон... - я хотел кивнуть на Хама, но передумал.
   - Я это чувствую не по запаху, а по духу: ты мне изменил.
   - Из-за денег, если только, и то я ничего такого не помню.
  
   - Жарь рыбу, - сказала она, - я за тебя доиграю.
   - Да ты что?!
   - А что? пусть садится, - сказал Сципион, а Хаммонд его поддержал.
   - Да не стоит, мы всё равно собрались за деньгами к...
   - К Марсианке? угадала. - И добавила: - Не пойдем.
   - Да ты что! в конце концов, у меня почти тридцать, может быть, а ты всё хочешь испортить.
   - Где, покажи.
   - Зачем, какой вообще смысл? Ты в картах абсолютно ни бум-бум.
   А с другой стороны, пусть садится, после похода к Марсианке, да еще через подземный ход, мои три туза никто не засчитает, начнут вспоминать, откуда они взялись, да вообще могут спереть. Поменяют на свои двадцать девять или тридцать и скажут, что:
   - Ты сам говорил Даше, что у тебя тридцать.
  
   - Ладно, ладно, садись, дорогая.
   - Куда? - спросила Нина, про которую я забыл на это время. - Здесь сижу я.
   - Хорошо, садись ты, Даша на другое моё колено.
   - Я хочу играть сама.
   - А Нинка, где будет сидеть, у тебя на колене?
   - Нет, жарь рыбу и готовь ризотто вместе с ней, мне вы будете мешать.
   Кошмар, кошмар, вот уперлась дура, лучше бы не приходила вообще.
   - Что ты сказал?
   - Ты ставишь меня в безвыходное положение.
   - А что и что это значит?
   - Он должен тебя убить, - сказала Нина.
   - Или?
   - Или грохнуть, - добавил уже я сам.
   - Ах, ты, скотина, - и она начала меня бить ладонями, а потом и провела свой знаменитый удар Лемана.
   Мама! Я очутился в нокауте. Карты уплывали от меня, как по воздуху, медленно тая в голубой дымке. Три туза, мои три туза пришли раз в жизни, и вот эта боксерша всё испортила. И это бы еще ладно, но сейчас Нина подерется с ней из-за меня, и тогда вообще играть За Нас - будет некому. Останутся одни тока монстры.
  
   Я лежал на полу, и на меня никто не обращал внимания. Всё видел, но не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Душа моя смотрела на меня сверху, и думала:
   - Что интересно, я буду делать? дальше.
   А дальше Даша вынула из лифчика пять тысяч и сказала:
   - Я закрываю эту игру.
   - Она имеет право? - спросил растерянно Сципион Африканский.
   - Дак, естественно, - промычал Хаммонд. У него было три шестерки. Он был уверен, что всё его. Три туза больше трех шестерок, но три туза никогда никому не приходили без жульничества. А мы - как всем было видно - играли по-честному.
  
   Далее, Даша выигрывает. Спор между ней и Хамом, что больше: три туза или три шестерки. И спор между Хамом и Цыпой, что больше: три шестерки или тридцать два. Хотя у Цыпы было только тридцать одно: тридцать два быть не может из-за того, что игра была без джокера, но Цыпа ошибся, или нарочно начал этот спор.
  
   - Да, да, я закрываю это бордальеро, - подтвердила Даша. - Показывайте, сколько у вас.
   - Ты закрыла и показывай первой, - сказал Хаммонд.
   - Мне так не интересно. Начни ты сам лучше, Хами, и так пойдем против солнца.
   - Здесь нет солнца, а только Вины, а если и есть, то оно не ходит, а движется, и более того, в обратную сторону, - сказал Сципион.
   Цыпа вздохнул, и сказал, что сделает, как она просит, но потом пусть и Даша ему не отказывает ни в чем, тем более, он обязательно выиграет.
   Окей.
   - Двадцать девять, - сказал Цыпа, но выложил на стол туза, десятку и валета - все одной червовой масти.
   - Тридцать два! - рявкнула Нина.
   - Тридцать два, - без знака вопроса повторил Хам, и добавил: - Боюсь, боюсь. Тока эта, у мена Три Шестерки.
   - Так клади их на стол, - сказал спокойно Цыпа, не веря в реальность происходящего.
   Хаммонд выложил шестерки по одной, медленно.
   - Да рожай ты! - сказала Даша, когда Хаммонд долго держал последнюю шестерку над головой и не клал на стол.
   - Йэс, да, мэм, - положил ее рядом с деньгами.
   - Три шестерки - это тридцать два, - сказал Цыпа, у меня тоже тридцать два, как подтвердила одна из этих благородных дам.
   - Значит, опять свара, - сказал кто-то.
   Я уже начал кое-что понимать, и испугался, так как это был еще один повод не засчитать мои три туза. Скажут:
   - Мало ли, что у тебя больше - у нас свара. - Ужас. Наверное, опять Нинка ляпнула. Скорее всего, она продолжает подыгрывать Хаму. Или Цыпе? С кем она была? Я уже, точнее, еще не помню. Так бывает? Более того, даже после простого нокаута, а уж после Лемана - сто процентов.
  
  
  
   Глава 39
  
   - Да у тебя тридцать одно, - сказал я, но кроме Цыпы, за стулом которого я лежал на полу, меня никто не услышал, да и он только по губам прочитал. И... и решил не соглашаться.
   - Не будем спорить, друзья мои, - сказала Даша, - киньте просто жребий.
   - Лучше мы переиграем, так положено, - сказал Хам, но тут заметил, что у Сципиона только тридцать одно. Но решил еще потянуть удовольствие: - Ты как Цыпа, будешь?
   - Что?
   - То есть как, что? С Марсианкой трахаться! - и он заржал. У тебя, мил человек, тридцать одно.
   - Да? - удивился Сципион, и добавил: - Давай спросим у Даши и у Нины: сколько у меня.
   - Ладно, ладно, кончай придуриваться, - хмуро констатировал Хаммонд.
   - Ты сам придуриваешься, - ответил Цыпа.
   - Нет, на самом деле, похоже у обоих по тридцать два, - сказала Нина. И добавила: - Я пошутила.
   - Сколько у вас мне по барабану, а у меня вот Три Туза, - и Даша выложила их на середину стола.
   - Так не бывает, - сказал Цыпа.
   - Кто-то точно подтасовал карты, - сказал Хам. - Кто сдавал, кстати?
   - Ты и сдавал, - сказала Даша, и Хам поверил, так как абсолютно уже не помнил, кто на самом деле сдавал в этот раз. Да и действительно, запутаешься, сдают очень часто, каждый кон.
   - Все равно у них свара, - вдруг сказала Нинка, и добавила: - Тем более неизвестно, что больше: три шестерки или три туза.
   - Тут было высказано сразу две альтернативы, - сказал я, но услышал меня опять только Цыпа. А он ничего не понял. Хотя, как знать. Чего тут понимать: уже выяснили, что у Цыпы не тридцать два, а только тридцать одно, а она опять дает вводную, что свара, что значит у Цыпы так и осталось опять тридцать два. А во-вторых три туза намного больше, чем тридцать два, и даже три шестерки.
   Многие, наверное, ничего не поняли, как и Даша, она только помотала головой, сказала:
   - Кто не доволен, пусть выходит на бой со мной. - И показала пальцем на меня. - Будет, как он после Марсианки барахтаться, и ничего не соображать.
   И удивительно, чё-то все усомнились в своих богатырских способностях.
   - Хорошо иметь дело с люди соображающими, - сказала Нина и хотела помочь Даше подвинуть деньги к себе поближе.
   - Мы с тобой не ругались? - спросила Даша, - чё-то я забыла.
   - Я никогда не ругаюсь с богатыми людьми, - ответила Нина, и кстати улыбнулась всем. Кроме меня, конечно, хотя бы потому, что ей меня не было даже видно за широкой спиной Цыпы.
  
   - Всё? - спросила Даша, - игра закончена?
   - Не-ет, - ответил Хам, - я буду отыгрываться, и он встал.
   - Ты куда? - спросил Цыпа.
   - К Марсианке, за баблом. Ты со мной пойдешь?
   - Ты звал меня к Марсианке?
   - Звал.
   - Напрасно, это моя женщина, она мне и так даст.
  
   Далее, Сципион дерется с Фексом.
  
   Но дверь оказалась закрытой. Хам взял лом, который Феки притащил, точнее:
   - Притащили ему со стройки, чтобы колоть лед на ступенях. Однажды он поскользнулся, и потерял занятые в долг деньги, занятые, между прочим, на игру. Другой раз потерял заготовленную колоду карт, чтобы подложить ее в карман партнеру, чтобы тот ее нашел, когда пойдет в туалет. Комбинации, конечно:
   - Глупее не бывает, - но иногда они срабатывали. Люди часто попадают в безвыходные положения, и делают то, что никогда бы не стали делать в норме. Более того:
   - Над чем долго и часто с наслаждением смеялись. - А потом сами и делали. Примерно, как бросок Через Бедро с Захватом:
   - Противник видит, что будет, видит, когда уже прошло пол приема, а не боится. И летит, но не туда, куда он думал:
   - Равномерно и прямолинейно, а по диагонали. - Не ожидал?
   - Да, забыл просто.
   Или акции, так сказать, МММ, потешался, потешался от души, а потом взял, да и купил сам, и более того:
   - Не в офисе, а прямо в стоящем рядом с этим зданием Уазике - ну, чтобы не стоять в очереди-то. Быстро. А потом также быстро всё, что было, то и сплыло.
  
   - Против лома нет приема, - сказала подходя поближе Даша, и продолжая рассовывать деньги и золото по карманам.
   - Можно я себе часть положу? - спросила Нина.
   - Можно, - сказала Даша, - но лучше в другой раз. Тем более у меня остался только этот перстень.
   - Это мой, можно я возьму.
   - Дело в том, что я очень люблю золото, - сказала Даша.
   - У тебя и так полно.
   - Это только кажется, что полно, на самом деле очень мало. Более того, этот перстень - всё, что у меня есть.
   - Ты мне его не отдашь?
   - Ладно, бери.
   - Сенкью, сенкью, сенкью вери мач. - И Нина встала на колени перед подругой.
   - Не надо, не надо, что ты делаешь, встань. Если не встанешь, я не дам тебе больше денег.
   - А так?
   - А так, на еще сто рублей.
   - Может быть, лучше двести?
   - Знаешь что, пошла ты на - слово на букву х. Стой, если тебе так нравится.
   Но Нина схватила Дашу за ноги под коленями и поползла, чтобы подруга упала.
   - Вот скотина тупая, - мягко сказала Даша, и добавила: - Чё те надо?
   - Поло-ви-ну.
   - Чего? Какого вину.
   - Наверное, хочет слетать на Вины, - сказал Хам. Он сунул лом в ручку и отломил ее, кстати.
   - Да мало ли она что хочет! - воскликнула Даша, - я бы может тоже хотела слетать в отпуск на Землю, однако понимаю:
   - А что там делать? - Абсолютно нечего. Практически постоянно лезут вот такие же придурки, как эта моя Нинка.
   - Спасибо, дорогая! - сказала Нина.
   - За что?
   - За то, что ты меня купила. Я твоя, и дай мне половину, выигранных тобой нечестно денег.
   - Почему нечестно? - насторожился Цыпа, который пока только смотрел, как Хам ломает дверь в большую комнату.
   - А разве можно подменять игрока во время игры? - задала она вопрос на грани сакраментальности.
   Все, как говорится, открыли роты. А Нинка показала пальцем на меня:
   - Вот он, настоящий игрок, в пыли всё ещё валяется после ее страшного удара, и знаете почему?
   - Почему?
   - Она - не-нас-то-я-ща-я! - и повалила Дашу, резко потянув на себя ее ноги под коленями.
   Вот тварь тупая! Я встал, и твердым шагом направился к дерущимся. Взял Нинку за волосы, как последнюю тварь и отбросил вперед, к входной двери.
   Нет, ничего не вышло. То, что я задумал сбылось, но только в уме, на реальность абсолютно не распространилось.
  
   И тут неожиданно дверь сама открылась, и Фекс с размаху ударил Сципиона в лицо. Точнее, по лицу, что и было его коронным приемом. Только действовал он удручающе на женщин и девушек. На Сципиона произвел оглушающее впечатление.
   - Как будто кто-то из большой трубы дунул в ухо, - сказал он, и хотел тут же слева достать Фекса. Но эта тварь опять исчезла за дверью.
   - Зачем, спрашивается, выходил? - спросил Хам, и добавил, обращаясь к Цыпе: - Тебе не больно.
   - Убью гада, - констатировал Сципион.
  
   Далее, войти не удается, и все мы идем через подземный ход в кухне. Почему подземный, а не подмарсный? Привычка, мы же не аборигены.
   - Хорошо, что ты это еще помнишь. Точнее, плохо. Пора понять:
   - Оставь надежду путешественник - ты уже никогда не вернешься домой.
   И многие пользовались этой услугой:
   - Билет в один конец, - пользуются сознательно. Сначала. А потом понимают:
   - Это было задумано без их согласия.
  
   Мы ничего не смогли сделать с дверью, и решили отодвинуть плиту на кухне, чтобы через подвал попасть в спальню. Можно, конечно, засомневаться:
   - Да, кто так ходит? - Но скорее всего, наоборот: только так все и ходят.
   - А если в квартире есть посторонние люди? - спросил Хам.
   - Что с ними делать? - ты имеешь в виду. Мочить будем. Шучу, - добавил Цыпа, - просто выгоним пока на улицу.
   - Там подвал, - сказал я. Никто опять меня не услышал. Только Нинка потрепала меня за ухо, и сказала, что:
   - Не бойся, теперь я буду за тобой ухаживать.
   - У меня нет денег.
   - Что?
   - Читай по губам: у меня...
   - Ничего не надо, меня наняла эта придурошная, - она показала пальцем на Дашу мирно беседующую со Сципионом Африканским.
   - Сколько она тебе заплатила?
   - Ничего. Там, работаю в долг.
   - Зачем ты согласилась?
   - Она сказала, что я ей и так должна. Хотя сам понимаешь, я согласилась не из-за денег.
   - Почему?
   - Их либэ дих.
   - Да?
   - А ты думал, нет? Ты всё забыл, забыл, как трахал меня в парке за сиренью. Да?
   - У меня травма.
   - Скоро пройдет.
   - Думаю поздно надеяться, ничего уже не пройдет никогда.
   - Неужели ты ничего не помнишь?
   - Почти.
   - Ты просто внушил себе, что тебя ударила шаровая молния, а это был всего на всего нокаут. Пойми, просто нокаут, никто еще почти от этого не умер, а тем более:
   - Ничего не забыл. - Вот говорят, что:
   - Только дурак совершает одну и ту же ошибку два раза.
   - В том смысле, что он ее и совершает, так как говорит это уже не в первый раз, а вообще вставляет в разговор при всех случаях жизни.
  
   Далее, через красный, фырчащий огненными гейзерами Марс, и еще дальше по реке.
  
   На крышке люка под плитой был сейфовый замок, но Сципион сказал, что знает код.
   - Щас открою.
   - Что ты набираешь? - спросила Даша.
   - Не твоего ума дело.
   - Что?
   - Что ты сказала?
   - Что?!
   - И всё?
   - Нет, не всё. Я хотела узнать: ты по рогам не хочешь?
   - Хочу ли я? - переспросил Цыпа, и было не ясно, понял он суть заданного ему вопроса, или просто думает:
   - Начать драку, или пока ее отложить?
   - Так и не открыл? - наконец спросил Хаммонд.
   - Чё-то не выходит. Кто-то изменил шифр.
   - С Винов, наверное, - сказала Нина.
   - Здесь нет Винов, сколько можно повторять одно и то же. - Я. Но никто, естественно, этого не слышал.
   - Скорее всего, перекодировка была сделана еще до того, как здесь не стало Винов, - сказала умную речь Даша.
   - Ладно, разрешите командовать парадом буду я.
   Он попросил принести ему его собственный Хаммонд.
   - Где оставил - там и ищи, - выдал я сакраментальное.
   - Не мозес? - мягко спросил Сципион. Скажу один раз: он же Цыпа. В общем-то, я думал, это и так понятно.
   Как обычно, он меня не услышал. Но нашел выход.
   - У кого-нибудь есть карандаш? - сказал он.
   - Посмотри на подоконнике, я все ходы записывала, - ответила Даша. А какие ходы она могла записывать, если только и занималась тем, что ее здесь не было. Один раз сыграла, и уже всё записала? - Я так и спросил. Бесполезно. Хаммонд взял карандаш, задумался, и попросил еще чего-нибудь.
   - А именно? - спросил Сципион.
   - Книги!
   - Книги?
   - Хотя бы одну.
   - Вот.
   - Вот из ит?
   - Это Книга.
   - Она на русском языке? Я должен понимать, что читаю.
   - Это Кулинарные Рецепты.
   - Окей, я люблю кулинарные рецепты.
   И он начал расшифровку Кода входа в Подмарсное помещение. Хотя мы и так уже были, как высказалась Даша:
   - Опущены ниже нижнего. - Нет, оказывается, был еще подвал. И значится:
   - Та-тата-та-та-та-та.
   Тишина.
   - Ничего не выходит? - спросил я. И добавил: - Ты забыл одну ноту, друг.
   - Точно, - как ни в чем не бывало согласился Хаммонд, как будто сам до этого додумался. И опять возобновил эту долбежку:
   - Та-тата-та-та-та-та-та.
   Тишина.
   - Опять ничего не выходит, - сказала Нина, и добавила: - Видимо, ты на самом деле не стукачок, мил человек.
   Хаммонд не обратил на нее внимания, и продолжал стучать, как телеграфист с Титаника этот отчаянный СОС.
   - Кстати? - спросила Даша, - СОС - это от слова сосать?
   - Что? - спросил я.
   Никто, конечно, опять ничего не услышал, но дверь подвала, чуть скрипнув, начала подниматься.
   - Нас нашли, - выдохнул я счастливо. И на этот раз мне ответили:
   - Во, очухался.
  
  
  
Глава 40
  
   - Я так и знала, что здесь ничего нет, - сказала Нина. И действительно, кроме канализационных здесь только еще какие-то, но опять трубы.
   - Люка наверх нет? - спросила Даша.
   - Что? - переспросил Сципион. И добавил: - Я думал, ты и так все заранее знаешь.
   - Да бы, но я не такая каланча, как ты великан, - ответила благородная дама.
   - Не узнал.
   - В каком смысле?
   - Ты сказала, что благородная дама, а я тебя не узнал.
   - Я не говорила, что я Катрин Денёв.
   - Значит послышалось.
   - Мы термос с чаем с собой не взяли? - спросил я.
   - Налейте ему пусть обоссытся, пока мы еще в подвале, - констатировала Даша.
   В чае не было чаинок, и я почему-то обиделся:
   - Люблю, знаете ли, когда в чае плавают чаинки.
   - Бросьте ему одну - пусть э-э подавится.
   - Я не понимаю, за что ты на меня обиделась?
   - Да, милый, но к сожалению, теперь уже никогда не поймешь. И знаешь почему? Потому что второй раз я бью только по крышке гроба.
   - Разве он уже был этот второй раз?
   - Не был? Значит будет.
   - Да, нет, нет, ты потерял ее на веки, - сказала Нина, - иди сюда, держись за платье, чтобы не заблудиться.
   - Я уже отошел от угара, - сказал я, - и отодвинул протянутую руку доброй леди.
   - Скотина, - сказала Нина и дала мне пощечину. Так делается?
   - За что? Или: если бы было за что совсем убила?
   - Ты ведешь себя совершенно неадекватно. К тебе со всей душой и телом, а ты, как бык, лезешь на ворота. Зачем, спрашивается? Они и так открыты!
   - Прекрати к нему клеиться, а то и ты получишь по рогам.
   - Я ничего такого не сказала.
   - А про тело? Всем уже успела дать?
   - Друзья мои, - обратилась Нина к Сципиону и Хаммонду вместе взятым, - она, что ли, здесь главная?
   - Я не... - начал Хаммонд, но Сципион его перебил:
   - Здесь нет главных, и знаете почему? Просто на просто некем командовать.
   - Наговорились? - спросила Даша. - Теперь я спрошу: люк нашли?
   - Нет никакого люка, - сказал я.
   - Тебя не спрашивают.
   Слово на букву х - с вами, я буду болеть. И я его увидел, но не на потолке, как предполагалось, а на стене.
   - Там.
   - Сам туда иди, - ответили все, обидевшиеся на меня.
  
   Ну, и я пошел. Люк был закрыт слоем смолы, но я его видел. Почему? Природные данные, или искусственные, появившиеся после удара этой придурошной Даши?
   Я поднял с пола мастерок, забытый строителями после пьянки по поводу окончания подвальных работ, или даже более того:
   - Строителей просто замуровали здесь, а мастерок оставили, как напоминание самим себе:
   - Никто не забыт, и ничто уже никому не удастся вспомнить.
  
   И точно, всё было именно так, как я видел. Внутренним взором. Попросту говоря:
   - Не видел, а думал. - Однако я могу возразить:
   - Я именно всё видел.
   На удивление, замок был, но навесной и был открыт: вставлен в дужки, и так оставлен, незакрытым. Можно подумать, что строителей, конечно, расстреляли, но надо и иметь виду, что ребята могли начать праздновать выполнение плана чуть раньше времени.
   Я открыл дверь, но тут же упал. Первой мыслью было:
   - Только бы не в снег! - Не то, что я так уж боюсь снега, жары больше, но только не сегодня.
   - Я так люблю море, - сказал я. - И оно было. Только, к сожалению, искусственное. И это естественно, на Марсе воды нет, или почти нет, так только капли, на море не хватит. Как грится:
   - Ненакапаешься!
  
   Я залез на довольно большой катер, и уже не жалел, что остался совсем один. Собственно, какой толк во всем остальном народе? Только то, что они во всем со мной:
   - Не соглашаются. - Как-то:
   - Выбрал одну, а уж за забором оказывается:
   - Не ту, так как эта не в состоянии со мной согласиться ни в чем.
   - Очень похоже на Марс, - вздохнул я, и нарочно закинул спиннинг, чтобы ничего не поймать. Но попался, попался кто-то. И, кажется, не Меч-рыба, как любить ловить Хеми, намного меньше, меня не съест.
   Я ее поднял над бортом, и тут она сорвалась. Второй раз я приготовил сачок. И опять поймал. Оказалось:
   - Ту же самую.
   - Не ждал, так сказать? - спросила она.
   Пришлось выпустить. И знаете почему? После такого случая я понял, что не ем не только мяса, но и рыбы.
   Голода не было, но и радости никакой.
  
   Далее, что есть, и где они мне встречаются? И главное:
   - В каком виде?
   Размышления мои были прерваны шумом за бортом. Я нагнулся:
   - Никого. - И уже сделал шаг от борта, как она крикнула:
   - Одну минуту!
   - Да?
   - Это опять я, пусти на борт.
   - Добро пожаловать.
   - Дай руку, я сама не залезу.
   - На.
   - Держи мой плавник. - И обвила, знаете, так это ласково, но плотно мою до самого локтя. - Не рыба, а змея, - но вслух не сказал, авось она не обладает гипнозом, и не поймет, что я боюсь змей.
   Ни слова. Отлично.
   - Где я могу сесть?
   - Мей би, вам лучше лежа?
   - В гамаке? Я буду чувствовать себя пойманной рыбой. Ты этого хочешь? Или тебе нужен равноправный партнер в этом лабиринте неизвестного?
   - Второе.
   - Второе, - повторила она, а я сразу понял, о чем она завела беседу.
   - У меня нечего есть. Не знаю, чем вас и угостить.
   - Я взяла с собой, подними там корзину.
   - Там?
   - За бортом охлаждается.
  
   Я думал, она просто так:
   - Погулять вышла, а оказывается, это был целенаправленный заплыв. С целью?
   - Знакомства. - Не таскала же она целый с собой большой герметичный термос? Само собой.
   - У тебя дрожат руки, давай открою я, - сказала гостья.
   - Да нет, я сам.
   - Не парься, прошу тебя, я хотя и не закрывала этот термос, но знаю, как его открыть. - И она так прямо плавниками отщелкнула и открутила крышку. - Чё ты боишься?
   - Я? Я звал тебя и рад, что вижу.
   - Ну, окей, окей, я пошутила.
   Тем не менее, конечно, я боялся, что придется есть, что-то страшное, точнее, непривычное. Или:
   - Какие-нибудь цветные шарики: из чего они сделаны уму непостижимо. - Более того:
   - Я эту хренопасию не люблю. - Не буду кстати называть Макдональдс - пусть будет, хрен с ним, но котлеты мягкие, как из ваты я не люблю. И это бы еще ладно, главное, я вообще не могу додуматься:
   - Зачем народ туда так и прет, так и прет? - Кроме красочного, модульного оформления я не вижу разницы между обычной столовой. Конечно, персонал не ворует: нет возможности, всё уже готово. Но! и украдено, до них следовательно. Пусть и законно:
   - Цена-то и так низкая.
   Лучше что-будь другое. Что? Может быть то, что ел Жан-Клод Ван Дамм после того, как набил морду здоровенному негру под мостом. Нет, нет, тоже не пойдет: раз тоже захотел, купил в Москве, этот треугольник, забыл, как называется, а там было часть уха. Чьего, спрашивается?
   - Что? - спросила она.
   - Только натюрлих, - чуть не сказал, дорогая.
   - Сегодня у нас эта...
   - Что? семга, замаринованная на двадцать минут водкой, солью и сахаром, посыпанная зеленью, и выдержанная несколько часов?
   - Хорошо, заказ принят, но это будет вечером, сейчас эта...
   - Что? курица, предварительно полчаса отваренная, и только потом обжаренная и тушеная с остатками маринада, как-то:
   - Лук порей, сельдерей, перец сладкий красный, перец сладкий желтый, чеснок, соль, перец, белое сухое вино.
   - Какое?
   - Без разницы.
   - Нет, на праздник, который всегда с тобой, надо знать название.
   - Курдамюр! - рявкнул я.
   - Тебе надо попадать в то время? Хочешь быть Высоцким? А ведь хорошего в этом не много: песен он там не исполняет. И более того:
   - Это не сухое вино.
   - Каберне.
   - Оно не белое.
   - Тем более.
   - Нет, нет назови какое-нибудь вино за пять тыщ долларов.
   - А можно? Хорошо, какое-нибудь испанское.
   - Кондесурелла.
   - Сам ты Кондесурелла. - Но она это не сказала, и я понял, что это новая знакомая в моей жизни. Кто? Да не Кто, а я ее не знаю.
  
   Далее, они все плывут за нами.
  
   В конец:
   - Скорее всего, Предыдущие события будут дальше, в рассказе.
   - Иди обедать.
   - Я?
   - И я тоже.
   - Сколько можно? Я хочу чего-нибудь другого.
   - Ты имеешь в виду, вместо еды?
   - Да.
   - А чего? Секса, что ли?
   - Может быть.
   - Я не понимаю, как мы будем трахаться, если ты собака, а я таракан.
   - Прошлой ночью меня мучила моя бессонница, и я сочинил два-три способа.
   - Так, а как это может быть? В уме, что ли?
   - Дак, естественно.
   - Честно говоря, у меня голова не работает до такой степени конструктивно.
   - Выключи ее вообще, я сам всё сделаю.
   - Я боюсь, ты такой большой, полосатый, как Стаффордширский Терьер Марс.
   - Я тоже тебя боюсь, у тебя шесть лап.
   - И усы, у меня очень длинные усы.
   - Усы бы ничего, но ты вообще больше похожа на монстра. На марсианского монстра.
   - А ты не знал? Это планета принадлежит тараканам.
   - Сомневаюсь.
   - Почему?
   - Как я тогда сюда попал?
   - Просто в виде питательного вещества.
   - Кошмар, это не может быть правдой.
   - Ну, может быть, но я так думаю. В тебе нет ничего хорошего. В общем - да, а по отдельности ничего, так просто:
   - Собака - она и есть собака.
   - Я могу сражаться с врагами.
   - Да? попробуй.
   И она выросла в размерах раза в три больше меня. Не заморачиваясь, я откусил ей переднюю лапу.
   Сначала она, как припадочная упала на спину, и долго болтала оставшимися лапами, и визжала, что-то похожее на смесь ужаса и мести. Потом взяла эту отрубленную свою лапу, несколько раз ударила меня по море, и удалилась на свою половину.
   Но уже через полчаса вернулась, и сказала:
   - Это была шутка. - Так может быть? Сомневаюсь.
   Тем не менее она поставила на журнальный столик дымящийся кофе, фруктозу, и дала мне журнал.
   - Что это за журнал?
   - Почитай название.
   И я это сделал:
   - Мои. Мои, - повторил я еще раз и ласково ей улыбнулся.
   - Читай, читай дальше.
   - Мои...
   - Не зацикливайся, дальше, дальше, плииз.
   - Мои, так сказать, не пойму, что это за слово.
   - А что там написано? - спросила она и сделала небольшой глоток из моей чашки. - Это для большего контакта, - и кивнула на мою чашку.
   - Мне из твоей пить? - задал я вопрос, но чтобы опять не обострять отношения, про себя.
   Ответом была улыбка.
   Я подумал:
   - Пусть улыбается, в этом нет ничего страшного, лишь бы не съела. И опять начал читать:
   - Мои Метаморфозы.
   Я так и знал, что это про Овидия. А почему - сам не понимаю. На вид ничего похожего.
   - Есть многое на свете, друг Марс, что и не снилось тебе даже в детстве.
  
   И полистав журнал я действительно увидел немало, а наоборот много, но только не себя.
   - Вот из ит?
   - Это предположительно то, чего ты хочешь, - ответила она и закурила.
   Я полистал книгу, и там точно была такая же дама с сигаретой, хотя не Мэрилин Монро. Но что-то знакомое есть.
   - А! такая же телка была у Форреста Гампа. Ничего, я ее возьму. Похожа на элитную проститутку.
   - Не выдумывай. Ты еще не видел настоящих проституток.
   - Всё равно, давай тащи сюда ее зад. Кстати, здесь нет имени, как ее звать-то?
   - Как меня.
   - А! А...
   - Лолита.
   - Вот из ит? - И добавил: - Ее звали по-другому.
   - Не выдумывай.
  
   И она пришла, и провели мы с ней семь дней и семь ночей. Правда вместо благодарности, уходя она бросила:
   - Ты не Бальзак.
   - Почему?
   - Не дотянул две ночи и два дня.
  
   Пришла Лолита и предложила мне отдохнуть.
   - Я слишком устал для следующего хорошего отдыха.
   - Нет просто поиграй в мяч, или поймай большую рыбу.
   - Только ты моя рыба, - ответил я и попытался схватить за талию, или даже чуть ниже.
   - Не сейчас, - ответила она, и как ловкий таракан, ускакала в неизвестном направлении.
  
  
  
   Глава 41
  
   На берегу я встретил футбольную команду, и долго стоял у бровки, прежде чем меня попросили присоединиться.
   - Посмотрим, на что ты способен и тут же представился:
   - Хаммонд, зови меня просто Хами.
   Я представиться не успел, что, мол:
   - Марс, Марс, просто Марс, Стаффордширский Терьер. - Меня сбили.
   Опять сбили, и я спросил моего единственного здесь знакомого:
   - Хами, так можно делать?
   - Да, здесь все так играют.
   Тогда я ответил:
   - Я забыл представиться.
   - И?
   - Что и? Ах, и! Ли, Джет Ли. - И тут же бросил одного через спину, другого уложил ударом в лоб и в горло. Никто из них не спросил:
   - Так делается? - И знаете почему? Сначала были не в состоянии, потом забыли. Игра-то продолжалась.
   Смотрю на меня бежит кто-то знакомый.
   - Или это только кажется, что похож? - Я сделал шаг в сторону, пропустив этого окуня дальше, но тут же ударил пяткой, не поворачиваясь. Феки прогнулся, как бегун наконец-то первым добежавший до финишной ленточки, и ткнулся мордой в мокрый песок, практически в грязь.
   Мне бросили мяч. Ах, так это регби! Именно то, о чем мы так долго мечтали. Гляжу бежит прямо на меня одна маленькая, но красивая тварь. Я сделал кувырок высоко в воздухе, и сел ей прямо на шею. Но не мягко, а так, как летел - так и сел. Она даже не хрякнула.
   - Отлично, - сказал, подходя высокий парень, - ты вырубил уже четверых, хотя тебя сбили только три раза.
   - Ты считал?
   - Да, но не специально, а автоматически. И да: Цыпа, Сципион Африканский. И да: ты случайно не этот, как его?
   - Джет Ли? Есс, ай эм.
   - Что?
   - Как грится: я ждал тебя и рад, что вижу.
  
   Принесли пиццу с моцареллой, вялеными помидорами и маслинами. Отказаться?
   - Нельзя.
   - Вкусно? - спросила дама, которой я недавно сел на шею.
   - Да,
   - Это будет дорого тебе стоить.
  
   Далее, это они. Я трахаю каждую неделю разных девушек, но! это всё Она. Кто? Марсианка?
  
   - Я хотел бы задать вопрос, но стесняюсь.
   - Что-то ты не стеснялся, когда разбрасывал всех на футбольном поле, как Джет Ли.
   - Уже известно! - Как это может быть, невероятно.
   - У меня марсидик.
   - Серьезно? Не видел по пути ни одной антенны и марсовышки.
   - А здесь это не нужно, было бы желание, и можно увидеть любую часть Марса почти в любой момент.
   - Да? Неужели, а если в нем секс?
   - Где? - не поняла она.
   - В марсидике.
   - Это должно быть стыдно, подглядывать за другой. Смотри на меня, что тебе мало?
   - Да, конечно, но я сейчас хочу кого-нибудь из Книги Жизни.
   - Из этой? - она раскрыла свой Лупанарий. И добавила: - Это всё я.
   - Да? - ответил я машинально, - а я думал, это всё разные лица, в том смысле, что личности. Что? Ты? - только теперь понял я. Но добавил на всякий случай: - Чё-то не похоже.
   - Ну, Нинка, правда иногда подменяет.
   - Нинка?
   - Да, Нинка, что здесь такого? Ты - Марс, и мы, как аборигены считаем за счастье дать тебе всё, что ты только ни попросишь.
   - Чё-то мне, кажется, это перебор.
   - А что Да, и что Нет?
   - Ну, какой я Марс, я же прилетел с Земли, как интурист, можно сказать. Да и вообще, не способен к управлению большими планетами.
   - Ты можешь проводить свой отпуск на любом Астероиде.
   - А здесь у тебя есть целый Лупанарий, и можешь играть в футбол, как Джет Ли.
   - Я хочу быть Жаном Клодом Ван-Даммом.
   - В этом нет никаких проблем. Будь хоть Чарли Чаплиным. Можешь даже сыграть в фильме:
   - В... прошу прощенья не В, а Некоторые любят погорячей.
   Значит, вы считаете, что я нашел того, кого искал?
   - А кого ты искал?
   - Главного киллера.
   - У тебя хорошая память. Могу ответить: нет. И знаешь почему?
   - Нет.
   - Ты вообще в курсе, где ты находишься?
   - На Марсе.
   - Не совсем так, - она предложила мне горький шоколад. - Полезно для мозга.
   - А именно?
   - Подземный Марс.
   - Как это может быть?
   - Я оговорились, просто мы:
   - Под Марсом. И тот, которого, которого ты как будто, вроде, тебе кажется, хотел найти...
   - Дай догадаюсь: находится на Винах.
   - Нет, мой друг, нет - это сами Вины.
   - Но их не видать, как это было На Марсе.
   - Это тайна. Но тебе я скажу.
   - Может не надо? Что-то я уже боюсь.
   - Ничего страшного, здесь - это естественное чувство.
   - Ты такая умная, я должен сделать вывод, что ты Марсианка, которую я видел на хате Фекса.
   - Даже на Земле нельзя было сказать точно: кто ты, а:
   - Кто я, - здесь тем более.
   - Значит, он находится Под Марсом, логично?
   - Ты сказал.
  
   Далее, я спросил:
   - Где эти?
   - Кто?
   - Ну, как их, Даша, Нина, и...
   - И другие официальные лица, - бесцеремонно перебила она.
   - Я их съела.
   - Как? Всех, в том смысле?
   - Но как же, я видел некоторых из этих лиц на футбольном поле.
   - Ноу проблем, я их выпускаю иногда на прогулку.
   - На прогулку?
   - Более того, они гуляют сами по себе, как собаки, и даже тараканы, но всегда:
   - Во мне.
   - Похоже на Землю, между прочим.
   - Ты думаешь? Не знаю, не знаю. Впрочем, я давно там не была. А ты?
   - Что я?
   - Ты не хочешь туда со мной прокатиться?
  
   Далее, надо приводить рассказ о том, как все были съедены Марсианкой? Мей би, написать до конца Главы.
  
   Конец:
  
   Они облазили весь подвал, но ничего не нашли. Почему они не увидели люк, через который ушел я? непонятно.
  
   - О! вот оно небо! - крикнула Даша.
   - Действительно, - сказала Нина, - нас, кажется, приглашают в эту подводную лодку.
   - Это подвал, я же говорил, - сказал Цыпа.
   - Это дверь на небо, - отозвался Хаммонд.
  
   И он первым полез наверх. Ему даже протянули руку. И тут же нас опять накрыла тьма.
   Нас?! Разве я там был? Не был конечно.
   Следующим полез Сципион, хотя Даша предупреждала:
   - Давай я, если что - ты сможешь нас выручить.
   - Я? Как я вас спасу, если вы еще никуда не попались? - Шутка.
   И вот в результате этой шутки Даша осталась одна, Нину с шумом втянуло наверх, едва она дождалась своей очереди. И она решила не ходить наверх.
   - Такое чувство, что там уже нет воздуха, - сказала она.
   Но к ней, как говорится:
   - Пришли.
   - Собирайся.
   - Я никуда не пойду.
   - За рога приведут.
   - Кто? ты, что ли.
   - Без проблем, могу и я, - и он взял ее своей пухлой лапой, натренированной на подвешивании кессонов в деревенских домах культуры.
   Автоматически она нанесла ему самый неожиданный удар - удар в колено. И только потом по морде. И Феки повалился - это был он, так как больше некому - но не назад, а прямо в яму. Правда она даже не заметила, как бой из подвала переместился в комнату. А столкнулся Феки с самой Марсианкой.
  
   Далее, это Калипсо. Я спрашиваю:
  
   - Как же, а Марс?
   Она отвечает:
   - Я снимаю.
   - Как квартиру?
   - Как Марс.
   - А я тогда кто?
   - Ты Марс, но прибыл сюда инкогнито.
   - Сколько э-э мне платят за аренду? - спросил я.
   - Ты берешь меня на рыбалку по субботам, и там мы его ловим.
   - Кого? Феки?
   - Какого еще Феки?
   - Не прикидывайся, ты была с ним в комнате.
   - Когда?
   - Когда вас взяли. Точнее, застукали.
   - Ах этот! Он заведует здесь Кибуцем. Вешает, так сказать, навесные потолки.
   - Кошмар! здесь-то зачем навесные потолки.
   - Каждый может делать то, что ему нравится. Разве это не хорошо.
   - Да, но кому это надо?
   - Как же, хорошо, когда в пещере потолки из цветного гипса, красивые.
   - Обычных домов, таунхаусов, например, здесь разве не строят?
   - Зачем?
   - Как зачем, цивилизация.
   - Это - Планета Бурь! Ты всё забыл, Марс. Как Одиссей вернулся, когда дети уже...
   - Стали большими.
   - Нет, когда дети уже не рождаются. Но в принципе это возможно. Хочешь быть рыжим, красивым тараканом? У тебя будет всё, в частности: много детей.
   - Не могу, как сказал когда-то Кощей Бессмертный.
   - Почему? Боишься, что потом уже никогда не станешь Марсом?
   - Дак, естественно.
   - Хорошо, я дам тебе строй-отряд, делай себе свой коровник.
  
   - И действительно, - сказал я, когда увидел эту команду:
   - Даша?
   - Здесь, сэр.
   - Нина?
   - Да, и я тоже.
   - Хаммонд?
   - Да, но у меня нет с собой инструмента.
   - Ничего: будем пока слушать Время Джаза.
   - Сципион?
   Тишина.
   - Где Сципион Африканский.
   - Прости, Марс, - сказала Даша, но мы отправили его на твоем катере в город за маслом.
   Надо бы спросить:
   - Разве здесь есть города? - Но подумал, что вопрос о масле более значимый в данный момент:
   - Зачем нам масло?
   - Будем рыбу жарить.
   - Здесь есть рыба?
   - Ты как маленький, Марс, забыл, что очень любишь рыбу? - улыбнулась Даша.
   - Рыбу я люблю, помню, но она здесь есть?
   - Он всё забыл, - сказал Нинка.
   - Нет, - ответил я, - почему же, помню. Помню, что за обращение на Он к человеку, который и так здесь находится, вызывают на бой.
   - Отлично, с этого и начнем этот день, - спокойно ответила Нина. И добавила: - Выходи.
   - Почему я? Я здесь главный, и я буду говорить, что я сам назначу того, кто...
   - Я, я, я, - передразнила Нинка, - не строй, пожалуйста, из себя Цезаря.
   - Вот тварь, всё-таки заставила меня драться в то время, когда мне этого не хочется, но... но передумал.
   - Вот вас, Нина, я назначаю сегодня главной.
   - Марс назначил меня главной женой! - заорала она, как ненормальная.
   Когда все перестали шуметь и возмущаться, я опять сказал:
   - На сегодня твоим любовником будет бетономешалка.
   - Она женского рода.
   - Ничего, как говорят на Марсе:
   - Некоторые тоже любят погорячей.
  
   Далее, последняя игра в карты. На что?
  
   Мы построили коровник, и решили сделать из него ресторан.
   Но произошла накладка:
   - Когда уже открылись, расселись, оказалось: не всем хватило места.
   Дело в том, что мы все видели себя и друг друга большей частью людьми, такими же, как на Земле. Это всем известный, но многими большей частью уже забытый эффект:
   - Атавизма.
   И получилось, что Хостесс, которым была Даша, посадил вместе таких субъектов, как Рак и Щука. В данном, конкретном случае:
   - Тараканов вместе Тигровыми Догами и Тигровыми же Стаффордширскими Терьерами. - Более того, даже кошки и некоторые из мух оказались за одним восьмиместным столом.
   - Ты бы еще змею посадила вместе с кроликом, - сказал я подходя.
   - Да? А разве нельзя? Я не знала. Более того, я забыла: ты кем здесь, повар? Вот и иди делай котлеты, и можешь приносить их сюда, я поменяю для тебя лично их на монеты.
   - По совместительству я еще директор этой лавочки.
   - Ах! по совместительству. Придешь вечером, совместим наши потенциальные возможности.
   Я хотел добавить, что работа директором и поваром сами по себе являются работой по совместительству в моей основной работой:
   - Владельца этого коровника. - Но. Но поперхнулся протянутым мне коктейлем Огненный Шар.
  
  
  
   Глава 42
  
   - Что это?! - спросил я, и получил ответ от этого ненавязчивого Хостесса-Даши:
   - Шиз наша Королева.
   - С какой стати? - только и нашелся я, увидев в воротах нашего э-э завода Марсианку. - Впрочем, ладно, ладно встреть ее хлебом и солью, а я пойду приготовлю для нее Стейк по-Флорентийски.
   Но эта благородная леди меня окликнула:
   - Мин Херц, тока один танец, потом пойдешь готовить стейк.
   - Как ты могла меня услышать?! - крикнул я, - с такого большого расстояния.
   - Пожалуйста не ори, а иди сюда я тебе сказала.
   Но я не пошел. И знаете почему? Марс - мой.
   - Лучше вы к нам, - и направился в круг около оркестра. Правда круг этот представлял восьмерку, и более того не обычную земную восьмерку, образованную двумя кругами рядом, здесь они были:
   - На разной высоте.
   Честно говоря, я даже почесал лапой голову, не в состоянии понять того поставщика, который притащил сюда эту восьмёрку:
   - Как на ней и одновременно в ней - танцевать?
   - Я покажу, - сказала она, прочитав мои мысли, и сразу залезла на верхатуру.
   - Между прочим, - только и сказал я, - когда лезут поперед батьки в пекло, сначала штаны надевают. - И добавил:
   - Как говорили раньше Не кочегары мы, не плотники. Но.
   Но сожалений громких нет, так как я думал:
   - Всё равно же ж придется меняться местами. - Но оказалось, только не здесь. Оказалось:
   - Между нами должна была образоваться связь во время танца. Более того, связь:
   - Материальная.
  
   Далее:
   Что это будет?
  
   Я как обычно попросил вальс, а она танго.
   - Ничего не выходит, - сказал одной поварихе, которая вылезла из кухне удивиться такому танцу на двух разноверхих площадках. Она прыснула в фартук и убежала, но скоро вернулась с мясником. Но он не очень интересовался танцем, тем более ему было не понятно, над чем здесь смеяться.
   - Танец, как танец, - сказал он подруге из горячего цеха. И покосился на бар, где еще ранним утром подменил бутылку Мартеля. Предвкушая радость распития его с напарником-тушеразделочником, он только глупо улыбался. Нет, даже не так, просто тупо-восхищенно смотрел, как мы танцуем. И так разозлил меня этим глупым видом, что я чуть не свалился.
   И точно упал, но... но не совсем:
   - Что-то меня удержало. - Значит события так и продолжают естественно развиваться, связь налаживается. И я хотел посмеяться, не вышло, как говорят некоторые:
   - Начал каменеть. - Но руки и ноги продолжали работать, уже практически без моего непосредственного участия. Но шарики в голове еще крутились, и даже обменивались невинными шутками с роликами. Как-то:
   - Ты меня любишь?
   - Да.
   - А как ты меня любишь.
   - Ну, как эту, как ее?
   - Хорошо, если не помнишь просто ответь, как на ЕГЭ на один из трех вопросов:
   - Как Текилу с солью?
   - Как Хеннесси, украденное из бара, в обмен на бутылку Плиски, пахнущей клопами.
   - Как секс утром с юной леди, прикованной к руке еще с позднего вечера, чтобы не убежала. Почему нельзя было трахнуть ее вчера? Очень хотелось спать.
   Я совершенно не мог понять, какой ответ правильный. Но здесь, как перед Сфинксом:
   - Либо выпьешь, либо съест. - Вот такой я получил ответ. Странно, почему нельзя было сказать сразу этот ответ. Здесь, видимо, как в песне:
   - Понимание приходит не до, а во время пения.
   И точно. Я кивнул мяснику, и он сразу меня понял. Но не так, как думал я:
   - Принесет сто грамм Хеннесси из бара с лимоном и кусочком горького шоколада, как я люблю.
   - Он побежал на кухню, в мясной цех и налил стакан, хотя и не полный, сто писят стандартные для начинающих.
   Я их выпил, и долго, секунд пять - не больше - пытался понять вкус этого марсианского напитка. Наконец выдал:
   - Это прокисший поза-поза-позавчерашний кофе.
   Повар позеленел, как и я, но он убежал в свой мясной цех, чтобы разочароваться окончательно в своем воровстве. В том смысле, что в:
   - Неудачном, даже в неудавшемся воровстве. - Хорошо, что не в своем уме, ибо если бы он понял, что только ненормальный будет ставить на не запирающуюся стойку бара настоящий коньяк - пришлось бы усомниться в своем уме. А как потом чуть-чуть недовешивать котлеты, чтобы хватило на полкило карбонада для задабривания жены, очередным, уже практически состоявшимся пятнадцатилетним пьянством.
  
   И я понял, что... что чем-то взял этот коньяк-бурду из доброй руки повара. Но чем?! Знак восклицания из-за того, что ужас уже начал охватывать меня. Так сказать:
   - По мере распространения.
   Вот из ит? Пажалста:
   - Я был Домовым. - Это по земному. А здесь:
   - Хаусмен. - Домашний человек. Или лучше: Человек Домашний. Я состоял из тучи тараканофф. Офф, в том смысле, что меня уже нет, нахожусь Вне, в Ауте.
   И значит, коньяк мне подали оне, эти рыжие ребята. И более того, она, Марсианка тоже была уже большим тараканом, состоящим из многих других таких же умных ребят.
  
   И естественно начали танцевать вместе. Единственно, что немного огорчало:
   - Никто не ужаснулся, как будто так и надо. Хотя не исключено, что узас именно и достиг его апогея. Нет, оказывается, нет, все и ожидали этой праздничной развязки. По крайней мере, делали вид, что их удивить, конечно можно, но только не этим.
  
   А с другой стороны, чему удивляться? Марс - это планета Стаффордширских Терьеров и Рыжих Тараканов. Кто сказал, или доказал, что они могут жить друг без друга? Нет, естественно, никто, даже на Земле они очень любили друг друга и постоянно жили вместе.
  
   После танцев, небольшой драки в туалете, я наконец согласился провести с ней пятнадцать-двадцать минут в банкетном зале. Что там было? Тайна. Могу только сказать, что так не делается, ибо я вышел растрепанный и совершенно опустошенный. Она только сказала мне вдогонку:
   - А ты как хотел?
   Вопрос остался без ответа.
   За последним восьмиместным столом около оркестра Фекс уже тасовал карты.
   Я подсел:
   - Здесь не занято.
   - Всегда свободно, - был ясный, но только наполовину ответ. Ибо почему свободно, если всегда? Тем не менее, я нашел в кармане сто земных рублей, но мне кратко ответили:
   - Не ценится.
   Я посмотрел по сторонам. Хрен знает, что здесь ценится. И поманил пальцем телку, которая подходила к саксофонисту, чтобы заказать песню.
   - Чего тебе? - дружелюбно спросила она.
   - У тебя деньги есть?
   - За деньги и я бы согласилась, - ответила она с милой улыбкой.
   - Ну, тогда...
   - Хочешь меня поставить на всё своё наследство? - спросила она.
   Я хотя и не понял, что такое здесь это наследство значит, но согласился:
   - Только с условием.
   - Ладно.
   - Ты не хочешь узнать с каким?
   - Я знаю, ты хочешь, чтобы я привела и подругу.
   - Зачем?
   - Чтобы было, чем дать дальше.
   - Дальше? А, ну да: тебя ставлю, а ее даю дальше. Ты всё знаешь, хорошая девочка.
   - А кто этого не знает, - тяжело вздохнула она, и позвала Нинку.
   - Нинк, а Нинк! Греби сюда.
   - Я не буду играть, - громким голосом ответила Нинка, - мне это уже вот где! - и она сильно хлопнула сначала себя, а потом и партнера по заднице. Это был какой-то офицер, не ниже капитана, и он не удивился такому быстрому запанибратству, а просто закричал, как будто его обнесли на банкете рюмкой КВВК.
   - Чего ты орешь, как будто тебе ничего не дали, - мягко спросила Нина, - у меня расстегнулся большой синий перстень с жемчужиной внутри.
   - Он меня уколол, - рявкнул капитан. И добавил: - Разреши я посмотрю.
   - На.
   Вот тебе и На: капитан взял и приколол себе на лацкан рядом со значком парашютиста.
   - Так не делается, - сказала дама.
   - Почему? - спросил капитан.
   - Парашютист и жемчужина в окружении лепестков голубой розы - две вещи несовместные.
   - Да? Ты не права, парашютист тоже не мой, я танкист, хотя и работаю в военкоме.
   - Какой смысл работать в военкомате?
   - Ты чё, дура?
   - А что такое?
   - Я отправляю людей в Херманию.
   - И что?
   - Ну, точно дура! Так не просто так отправляю, а за бабло.
   - Покажи.
   - Сейчас у меня осталось только на один коктейль Огненный Шар.
   - Мечты.
   - Что?
   - Большие деньги - то только твои голубые мечты.
   - Мечты? Тем более, почему голубые?
   - Мечты, потому что денег у тебя нет, и никогда не будет, а голубые, потому что у тебя на груди вместо звезды героя - два голубых значка: парашют и голубая роза.
   Сначала он попытался исправить положение, сказал:
   - Они не голубые, а синие.
   - Тем более, - ответила Нина.
   - Почему тем более? - не сдавался капитан.
   - Ну, ты знаешь, чем отличается молодая проститутка от старой?
   - Чем?
   - Старая синее.
  
   Капитан ударил, но промахнулся, Нина ожидала удара, и успела отойти на два шага.
   - Что ты сказала?
   - Я грю: два шага назад - два вперед.
   - Ну, давай, иди. - И она шагнула, пригнулась, распрямилась, еще раз шагнула, опять пригнулась, и провела Дэмет: удар ногой по пяткам противника. В падении.
   Удивительно не то, что двухзначный капитан упал, а то, что он долетел до большого барабана в оркестре, и пробил его головой.
   - Кто будет платить за ботало? - спросил только что вернувший руководитель оркестра.
   - Если вы имеете в виду меня, - сказала Нинон, - прошу и вас на арену, - и показала на место перед собой.
   - Совсем оборзели, - только и сказал руководитель оркестра, еще раз взглянув на капитана, точнее на его торчащие ноги - больше-то ничего не было видно.
  
   И теперь обратила внимание на меня.
   - Ладно, я буду твоей второй ставкой, а то, боюсь придут менты, а одной мне от них не отбиться.
   - Здесь нет ментов, - хотел сказать я, но передумал. И знаете почему? Страх у народа всё равно должен быть, даже если он выдуманный.
   - Ну чё? - спросил я.
   - Чё, - ответил Феки, - ставить будешь?
   - Как будто ты не знал.
   - Ну, так ставь.
   - У меня, - я хотел добавить сакральное: нет денег, но Даша и Нина сложились по двадцать пять рублей, и бросили их в середину стола, но к сожалению, попали прямо в фужер Фекса.
   - Мы не нарочно.
   - Да мне по барабану, - ответил Фе, - я всё равно не пью шампанского.
   И это правда, подумал я, эта скотина никогда не рискует.
  
   Фекс собрал в одну стопку четыре фишки:
   - Сто.
   - Что сто? - подумал я, но ничего не сказал.
   - Чё? - Даша толкнула меня локтем в бок так, что я понял:
   - Карты сейчас выпадут из рук.
   - Не знаешь, какая это игра? - добавила она.
   - Я знаю, - сразу влезла Нина.
   - Откуда?
   - Играла, уже как-то с одним подполковником.
   - Вот врать! Откуда здесь подполковники?
   - Я не буду пока вызывать тебя на бой.
   - Почему?
   - Позже.
   - Ладно.
   - Рожай, - сказал Феки.
   - Вы мне? - Все засмеялись.
   - Я не понимаю, чему тут радоваться, - сказал я.
   - Он знает, какая это игра, - выдала меня Нинка.
   - Почему не знаю, - спокойно ответил я, - это покер. Но, кажется, не тот, который люблю я.
   Некоторые за столом тяжело вздохнули. В том смысле, что если игра будет продолжаться с такой канителью, лучше вообще не играть.
   - Вы имеете в виду, что чтобы я шел лучше танцевать с Ниной и Дашей, моими любимыми девочками? - спросил я ненавязчиво.
   - Ладно, - сказал Фекс, - пусть думает две минуты и ставит.
  
   Я посмотрел по сторонам.
   - Нет, я могу поставить сразу, но должен знать, что это тот покер, в который играл Мэл Гибсон.
   - Маверик? Да. - Это сказал Хаммонд. Не зря, значит, я раньше любил джаз.
   - Тогда ставлю э-э Нинку.
   - Почему меня сразу? - спросила Нина, - хочешь побыстрее избавиться?
   - Не надо сразу так много вопросов, - отмахнулся я. - И знаешь почему? Кажется, у меня Покер.
   - Ну-у, начинается вранье, - констатировал Сципион, он был в широкой мексиканской шляпе, украшенной голубыми розами, как для праздника.
   - Сегодня какой-то праздник? - спросил я.
   - Ставь, ставь давай, хватит тянуть резину, - сказал Сципион Африканский.
   - Только последний вопрос: почему мы ставили деньги сразу на кон, в покере так не делается?
   - Ты можешь их использовать в любой момент, - сказал Фек, - нам просто надо было убедиться, что у тебя есть деньги.
   - Послушай э-э как тебя, Даша запиши мой первый Указ.
   - Не буду.
   - Почему?
   - Ты назначил уже Нинку.
  
  
  
   Глава 43
  
   - Он назначил меня главной, в том смысле, что любимой женой, - ответила Нина, - это значит, я делать ничего не буду, кроме того, что мне самой нравится.
   - Тебе трудно записать?
   - Ты знаешь, чего он хочет? Он хочет отменить деньги. И знаешь почему?
   - Почему?
   - Потому что и не вводил их еще в обращение.
   - С такими дамами, - Феки толкнул меня локтем в бок, - можно управлять лежа.
   - Да, они знают много, и даже больше того, что знаю я. И да: деньги, конечно, должны быть. И знаете почему?
   - Чтобы играть в карты, - сказал Хаммонд.
   - Правиль-ль-на-а.
   - Дурак, - мягко сказала Даша, - опять всё проиграешь.
   - Я?
   - И ты тоже.
   И действительно:
   - Я проиграл Марс. У меня был флеш-рояль, но на бубях, а у Фекса на червях, они были выше, хотя я попытался это отспорить:
   - Мы не договаривались. - И обратился к Даше:
   - Ты, как уже окончивший успешно студенческий трахтодром, юрист должна это подтвердить.
   Ответом было молчание, констатирующее, что черви лучше:
   - ПоУмолчанию.
  
   Всё равно мне не понятно, как могут такие комбинации прийти сразу двух людям в одной игре? Какова вероятность такого события? - спросил я Нину. - Ты, как математик должна это знать.
   - Я изучала математику, да, - ответила Нинок, - в Интуристе на Севастопольском Проспекте, и это то же самое, что не долить Проверяющему. Я работала там барменом, знаю.
   - Вывод? - спросил я, - уточни, пожалуйста.
   - Подстава, - вздохнула печально Нинон.
   - Ну, вот, пажалста, - сказал я, - это нечестно.
   - Какие ваши доказательства?! - замычал Фекс. А Хаммонд его поддержал. Я выплеснул свой напиток - кажется, это был Камю: меньше я бы пить не стал - ему в лицо:
   - Ты с ним договорился, предатель!
  
   Хами встал, а Сципион ударил его, прямо в лицо, и большим, большим кулаком.
   Стол перевернули, но тут явилась Марсианка. Она присела, и представилась:
   - Калипсо.
   - Что это значит? - спросил я. - Почему меня окружают шулера?
   Хаммонд отвесил огромную оплеуху Фексу.
   - Ты-ы ч-что, охренел, гас-с? - он пошевелил языком в рту - одного зуба не было, другой качался.
   - Он хотел сказать: подла, - пояснила Нинка.
   - Гас, - повторил Фекс.
   - Точнее, гад, - еще раз перевела она.
   И тогда его ударил Сципион. Фекс упал на стол музыкантов, его как раз только накрыли пельменями со сметаной в горячих горшочках.
   Всё упало, разбилось, и потекло по сцене, с которой уже готовились спуститься музыканты и певица.
   - Не беспокойтесь, - сказала Марсианка, - вам всё принесут во втором перерыве.
   Успокоила и меня:
   - Это был как раз тот случай.
   - Так-то неплохо придумано, - ответил я, - только бы еще узнать поподробнее, какой именно?
   - Случай, рассказанный Георгием Бурковым, когда его лишили премии после, где он напился прямо в бане. Он вроде пытался доказать, что:
   - Это неправда, - так как даже в аэропорту перед отправкой в Питербурх, - один из всех был способен рассуждать здраво, как Питербухский же академик Панченко, из всех лекций которого он запомнил только одну про навозного жука, пытавшегося выдать за знаменитый Марс, свой личный навозный шар, за что и был выгнан из своей деревни, чтобы:
   - Чтобы стать свободным марсианином.
  
   - Он не поймет, - сказала Даша, - можно я переведу:
   - Это уже было.
   - В смысле? - всё еще не понял я. - И добавил: - Поясни, пожалуйста, попонятнее, в чем оно, Счастие-то?
   - Это было Не опять и снова, а как раз тогда ты проиграл Марс.
   - Времена, что ли специально для праздника переставили?
   - Да-а, - встряла Нинка, - ты не опять проигрался, а просто увидел ради праздника свой прошлый проигрыш Марса, но более подробно, чем она - взгляд на Калипсо - тебе рассказала.
   - Ну, чтобы тебе было, наконец, всё ясно, вспомни, как это делали Распе и Рабле:
   - Когда рожок замерзал у них на морозе, они прекращали играть и прятали его за пазуху, а уж в доме, в тепле рожок сам доигрывал мелодию, которая была прервана, но должна-то была быть сыграна на морозе.
   - Как раньше делали на Земле, - восхищенно резюмировал я:
   - В записи. - И добавил:
   - Не только Рабле и Распе, но и Хичкок. Более того, - добавил я, строго взглянув на Калипсо, - даже русских режиссеров снимали с работы за такие шутки. И знаете почему?
   - Почему? - улыбнулась Нина. А Даша ее поддержала.
   - Нельзя заставлять человека, более чем уважаемого заставлять отжиматься от пола, как простого актера Нахапетова.
  
   Мы пошли к бару, танцевать не было моральных сил.
   Нина и Даша держали меня под руки с двух сторон.
   - Я вообще-то думал, что для полной радости можно бы и вернуть мне мой Марс совсем.
   - Да ладно, - сказала Даша, - у тебя и так теперь в этом баре всё бесплатно.
   - Серьёзно?
   - Конечно, серьёзно, - сказала Нина, - ты теперь пожизненный бармен.
   - Вы думаете, это такое уж большое счастье? - спросил я.
   - Ну, если всё бесплатно, почему нет? - спросила Даша.
   - Да нет, он понимает, что для этого обвешивать надо. Или, как это говорится у барменов: обливать, что ли? - И они обе засмеялись.
  
   Подошел мокрый Фекс, заказал рюмку Камю, заплатил в два раза больше:
   - Без сдачи, - и сказал печально:
   - Раньше я был водолазом.
   - Да? - возразила ему Даша, - он вон тоже, - она указала на меня раскрытой ладонью в протянутой руке, - тоже хотел.
   - Что? Что я хотел?
   - Ну, как же ты сам говорил, что хотел доказать Пятый Постулат, как Риман и Лобачевский.
   - Во-первых, я должен заметить вам благородные дамы, что за два обращения к человеку, которого вы видите в упор, на Он - вызывают на бой.
   - Может, просто сходим на склад в перерыве? - сказала Нина.
   - Или в раздевалку для персонала после работы, - сказала Даша.
   - Хорошо, но я это сразу запишу в счете, чтобы потом не было балагана.
   - А какой может быть балаган? - удивилась Даша, - если только ты сам будешь тянуть резину до утра.
   - Мы пойдем танцевать, - сказала Нина.
   - Да сидите, - сказал я, - только сели и опять уже потянуло на приключения.
   - Вон нас зовет Марсианка.
   - Это не вас.
   - А кого? Феки, она тебя зовет?
   Он слез с высокого барного стула и пошел на танцплощадку.
  
   - Они танцуют, а музыки нет, - засмеялась Нина.
   - Наверное включили ту, под которую уходили с прошлого Марса, - сказал я.
   - Точно! - воскликнула Даша, - но мы так не умеем. Вруби нам чешскую дискотеку, чтобы даже оркестра не было слышно, когда он придет с перерыва.
   - А именно?
   - Включи Адриано Челентано:
   - Ая-яй-аяяя-ая-яй!
   ---------------------
  
   06.11.14
   Далее, несколько сцен, которые я мог вспомнить.
   Пока не вспомнил.
   ---------------------
  
  
   Да, вот про Ольгу, с которой я полетел на Марс:
   - Где-то я ее потерял, и, похоже, навсегда.
   Только одна мысль меня периодически беспокоит:
   - Марсианка - это и была она, моя Ольга.
   Да, так получается, что:
   - Больше некому.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ОГЛАВЛЕНИЕ
  
  
   О Книге .................................................. 2
  
   МАРС - роман ......................................... 4
  
   Оглавление ............................................. 419
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

   420

417

  

е

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"