Передо мной старое изображение. На нем наша буйная, талантливая и такая разнообразная десятка. Вернее девятка, ведь Каизика на ней нет - именно он легким щелчком и закрепил тогда нас всех на куске картона. Для этого Каизи пришлось отойти на десяток шагов, чтобы мы все поместились. А себя он обещал прикрепить потом. Как давно это было! Целую войну назад.
Мы только перешли на третий курс школы магов и переехали в Средний замок. Помнится, еще даже по комнатам не расселились, - отправились знакомиться с новым жилищем. Побродили, поглазели да и собрались на площадке башни.
Дарлан не захотела сидеть на крутой крыше и, радостно распевая своё привычное: Трум-пум-пум! Трум-турум! - выписывала круги вокруг башни, мелькая в проёмах. Мы были этому рады. У драконы только закончился очередной кризисный период, и она пока еще была опасна. Вот было-то шуму в школе Магии, когда год назад вдруг выяснилось, что отпрыск и наследник вождя хохлатых драконов Дарлан, принятый с большими опасениями, на самом деле оказался девицей! Как ни мало знали Учителя и маги о драконах, но уж об особенностях поведения драконьих женщин в критические дни наслышаны все. Дарлан была такой же: плевалась огнём, размахивала хвостом и рычала на каждое поперечное слово.
Спай уже сплел себе отличную паутину и решил, что будет жить здесь, на башне. Я на картинке выгляжу этаким пай мальчиком, в синей рубашке, жилетке и в новых ботинках. Это я-то! Вечный оборвыш, предпочитающий носится босиком! Два года Учителя приучали меня к обуви, к тому, что пуговицы должны быть застегнуты, а волосы причесаны хотя-бы раз в день. Но добились, что таким я выглядел только во время экзаменов и визитов родственников. А вот Эллион выглядел блистательно всегда, но на то он и лесной эльф. Приятель умудрился остаться чистеньким даже когда мы провалились в каминную трубу, и с шумом вывалились в кабинет ректора школы. Та сажа и копоть, которую не собрал своей бородой гном Ордан, покрывала с ног до головы меня, даже братья-эливы перепачкали свои крылышки, а вот Элли, к нашему изумлению, сверкал белизной рубашки и чистыми серебряными волосами. И как это ему удавалось? Не знаю.
Эливов на картинке видно плохо, только силуэты. Лиц не разглядеть, уж слишком малы были наши друзья, - цветочные эльфы, чего вы хотите.
Тот далекий вечер я запомнил навсегда. Это был теплый осенний вечер, наполненный запахами увядающего леса, созревших яблок, легкой стылости уже холодных ночей. Последний наш вечер. На картинке мы еще все вместе, веселые, предвкушающие новые знания и новые шалости. Мы все еще живые.
Утра не было. Нас разбудили дикие крики множества голосов и рев Дарлан. В этом рыке мы с Эллионом услышали слезы. Дарлан не злилась - она плакала. Когда мы поняли это, сон улетел без следа. Мы выскочили из комнаты и столкнулись в коридоре с Орданом, тот был в одних штанах, но со своим любимым топором. Шлепая босыми ногами по каменному полу, мы рванули к башне, откуда доносились взревывания и всхлипы Дарлан. Мы не сразу поняли, что на улице темно, хотя было время рассвета. Оставив решение этой загадки на потом, мы с хрипами, перескакивая через ступени, неслись наверх, к Дарлан. Я только потом понял, что меня еще очень удивляло отсутствие малышей-эливов.
Выскочив на открытую площадку, мы увидели дракону. Из огромных зеленых глаз Дарланы текли слезы, передними лапами она огораживала кусок камня. А там, в центре круга, мы с трудом разглядели четыре маленьких тела. Оль, Иль, Уль и Аль, наши друзья, цветочные эльфы, были мертвы, уж для того, что бы определить это нам хватило магического знания.
Ордан рухнул на колени рядом с друзьями, осторожно прикоснулся пальцем к Уль, и, скрипя зубами, неумело заплакал.
А мы с Эллионом почти одновременно подняли головы вверх - неба не было. Над нами растекалась огромная грязно-серая пленка, загораживая солнце и скрывая свет. Так мы впервые увидели Тьму. И наши маленькие друзья были первыми, кого мы оплакали, потому что вместе с Тьмой в наш мир пришли смерть, горе, слезы и отчаяние.
Кто или что они были, эти странные существа, похожие на капли грязной воды, что нужно им было в нашем мире мы так никогда и не узнали. Но пришли они к нам не с миром.
Первым, что сделала Тьма, был дикий холод. Мы с друзьями не почувствовали его сразу, лишь потому, что торопились на плач Дарлан. Но потом... Холодный воздух обжигал легкие, выстуживал кожу. Уже через минуту мне и Ордану пришлось бежать обратно в комнаты - одеваться. От этого холода и погибли наши друзья, и все эливы нашего мира. Представляете - за несколько минут погиб весь народ цветочных эльфов! Они падали на землю мертвыми ледяными камешками или превращались в ледышки в своих травяных домиках!
А потом начался дождь. Тяжелые, тягучие струи обжигающей холодной воды падали на землю, заливая долины, леса, горы. Всего за ночь ледяная вода затопила почти все подземные города гномов, и если бы не помощь людей и всех других, то и гномы погибли бы, захлебнувшись от черной воды в узких штольнях и норах.
К тому времени Дарлан, взяв себя в руки, пропела Песню вызова. И её народ услышал! Десятки, сотни огромных драконов возникли над горами, прикрывая крыльями выходы из нор.
А когда из Тьмы полился огонь, мертвенно-синий и ледяной, драконы построились в боевые порядки и вступили в бой. Все драконы планеты! В синих отблесках мелькали изумрудные хохолки племени Дарлан, золотые пластины Огненных драконов, черными тенями проносились огромные Ночные драконы. А на земле воевали мы все: люди, эльфы, гномы. Никто не удивился, когда в бой вступили серебристые волки-оборотни - народ Каизи не остался в стороне.
Я плохо помню те две недели. В памяти в одну тягучую полосу слились картины бесконечных битв - мы научились сжигать капли Тьмы фейерболами, эльфы расстреливали их стрелами с янтарными наконечниками, оборотни рвали клыками и когтями. А в небе носились, сменяя друг друга, драконьи стаи. Изрыгая струи огня, драконы прорывали пленку Тьмы, прожигая в ней проплешины, снова и снова поднимаясь вверх.
Существа Тьмы сопротивлялись. Они то замораживали все вокруг себя, то взрывались острыми брызгами, то стреляли короткими синими молниями. Тьма была опасным противником. И очень сильным!
Первым погиб Каизи - его серебристую шкуру буквально рассекли сотни острых капель. Оборотень, прежде чем умер, успел зацепить и разорвать еще одну каплю.
Потом поток ледяной воды затянул в нору Ордана, а синяя молния вспорола грудь Эллиона. А через несколько часов с криком боли с неба рухнула Дарлан - у драконы были сожжены перепонки крыльев. Я успел застать подругу еще живой и увидеть её изумрудные глаза за миг до смерти.
А потом, через час или десять - я уже потерял счет времени, - Тьма исчезла. Раздался резкий хлопок, и пленка мгновенно растаяла! Те капли, что были на земле, исчезли также быстро, оставив нам наш мир изуродованным, залитым водой и кровью его защитников.
Нам понадобилось почти столетие, чтобы оправиться от последствий войны. Нужно было восстановить города, посадить леса, помочь возродить пашни. И вылечить множество раненых и больных обитателей нашего мира. И делали это мы все вместе - люди, драконы, эльфы, гномы...
Каким ликованием встретили все весть о том, что в лесу нашли живых эливов! Их было всего два десятка, но они были! Как мы радовались первому урожаю! Как праздновали в Майский праздник на площадях отстроенных городов!
Наш мир выжил. Он даже стал лучше - исчезли недоверие и неприязнь между разными народами. Но как мне не хватает их, моих друзей! Ведь мы были первыми, кто попытался протянуть нити доверия и дружбы, мы - человек, эльф, гном, дракон, эливы, оборотень и мудрые пауки. И мы были друзьями. Настоящими.
-----------------------
Седой человек отложил на стол кусок старого картона, медленно встал, и вышел из комнаты, тяжело опираясь на посох.
Вслед ему, из темного угла под потолком, блеснули глаза. Когда дверь закрылась, на стол спустился большой паук. "Рэдерик снова тоскует", - подумал Спай, и заговорил, обращаясь к портрету:
- Он снова плакал во сне. Как тогда, в детстве. Ты помнишь, Эллион, - он ведь такой ранимый и нежный! Хотя всегда старался казаться нам сильным и жестким. А сейчас он старый, больной слепой человек, и увидеть всех вас может только своим сердцем и памятью.
Паук присел перед портретом на задние лапы и внимательно посмотрел на изображение. С картона ему улыбались веселые лица друзей. Прошлое, которого не вернуть, но которое всегда было рядом.