Город широко раскинулся на берегу удобной бухты. Когда-то давно море было тёплым, ласковым и добрым к людям, поселившимся у него. Море давало работу и кормило людей. Маленькое поселение быстро превратилось в большой Город-порт. На заре своей юности Город быстро строился, расширялся, захватывая берега и изменяя их так, как было удобно людям. Окрестные холмы давали камень для строительства, легкий, светлый и праздничный. Очень скоро Город стало видно издалека - он светился голубым и розовым камнем, яркими бликами многочисленных окон, свежей зеленью деревьев и кустарников. Мореходы полюбили Город за удобство порта, за приветливость и весёлость его жителей. Со всего света приплывали сюда корабли, привозя разные диковины, товары и животных, чудесных птиц из тёплых стран, пахучие приправы и удивительные вина. От Города вглубь материка потянулись никогда не пустовавшие дороги. По ним во все времена года тянулись караваны, люди, повозки, всадники. Город шумел, торговал и торговался, буйствовали мореходы в многочисленных тавернах и кабаках, городские базары поражали изобилием, шумом и многолюдностью. Но всё это было.
Никто уже и не помнил, когда началась беда. Море стало остывать. Вместо тёплых, ласковых ветров, с его просторов стали приходить злые, холодные штормы. Потом пришли такие же злые и холодные ветра. Они дули неделями, месяцами, выдувая из Города тепло. И люди стали уходить. Сначала это были отдельные семьи, потом стали уходить целыми кланами и родами. Постепенно Город пустел. Из-за ветра и холодов в Город всё реже приплывали корабли, а когда сильный шторм разрушил городской маяк - высокую башню из голубого камня, и вообще перестали. Захирел и умер порт, а за ним начал умирать и Город.
Холодные ветра не только выстудили Город, они его изменили, состарили. Из-за холода и сырости светлый камень домов потемнел, покрылся плесенью и начал крошиться. Дома начали разрушаться. Еще быстрее это стало происходить, когда из Города ушли люди.
Страшным стал Город - большая его часть пустовала, целые улицы и кварталы стояли заколоченными, брошенными. Те жители, что еще остались в нем, стремились селиться на южной окраине, прикрытой от холодных ветров высокими скалами. Там жил немногочисленный клан рыбаков. Они уже не помнили, каким Город был раньше, они не помнили ни его света и тепла, ни красивых кораблей в его порту, ни шумных базаров, ни пестрых толп людей на улицах и площадях. Выросло уже три поколения знавших Город пустым, старым, городом-призраком. Рыбаки не любили ходить по пустым улицам, мимо полуразрушенных домов. Но им приходилось это делать.
Раз в год старейшина давал детям клана имена. Обычно это делалось весной, когда холод и сырость со стылого моря сменялась на короткое время слабым теплом, приносимым ветрами с суши. Отцы новорожденных должны были отправиться в город, пройти по улицам насквозь, к другой окраине. Там на пригорке стоял дом. Это было очень старое здание, пожалуй, самое старое в городе. В преданиях клана говорилось, что с него и начался Город. Кто его построил, не помнили даже предания. Но в них говорилось про того, кто жил в нём последним. Это был странный человек. Он не был магом, волшебником, но умел делать удивительные вещи - лечить: останавливать кровь, спасать рожениц и младенцев, снимать боль и жар. Он умел строить большие лодки, которые держались на воде, легко скользили по ней и не тонули от ударов льдин. Он умел находить странный камень, который горел и давал тепла больше чем дерево. Много чего умел этот человек. Самое главное - он умел давать людям имена. Ведь давно известно всем, какое имя будет дано человеку, так он и проживёт свою жизнь. Будет имя светлым, звучным - легкой и весёлой будет жизнь. А если имя дать не то, что суждено - человек вообще может умереть. Или прожить жизнь тяжкую, полную лишений и несчастий.
В клане верили, что за именем для ребёнка нужно придти в Дом на горе и провести там ночь. При этом нельзя спать, разговаривать, шуметь и бояться. И путь в дом был у каждого отца свой, каждый шел своим путём в одиночку. По пустым улицам, проходя мимо пустых, мертвых домов, мимо рухнувших зданий и заросших диким кустарником руин. Каждый рыбак выходил из своей лачуги рано утром, в тот час, когда ночь уже закончилась, но утро еще не началось. С собой нельзя было брать оружие, еду, только воду и что-нибудь в подарок хозяину Дома. Это мог быть простой камешек, обкатанный морем, цветок, красивая ветка. Ценность подарка не определялась, но, удивительно, каждый, выходящий в путь знал, что именно ему нужно взять. Путь, которым ему предстояло пройти, каждый отец узнавал у старейшины. Как именно старейшина определял, кому и как идти, было великой загадкой даже для него самого. Он смотрел на стоящего перед ним мужчину, и в голове старейшины звучали слова, объясняющие как именно должен пройти стоящий перед ним до Дома на горе, по какой улице, мимо каких домов.
Так было всегда. Но один раз произошло странное и страшное событие. В тот день за именем ушли пятеро рыбаков. Двое шли за именами для дочерей, двое за именами для сыновей, а один, самый молодой из всех, шел за именами для двойняшек. Рождение близнецов считалось в клане удачей, особенно если рождалась пара - мальчик и девочка. Но в этот раз рождение двойни стоило жизни их матери. Роды у юной рыбачки были настолько тяжелыми, мучительными и долгими, что мальчика повитуха извлекла из тела уже умершей матери. Два месяца выхаживал вдовец своих детей, выкармливая их козьим молоком, появляясь на людях лишь по неотложной надобности. И когда он предстал перед старейшиной, тот поразился - молодой отец был седым, в глазах его стыла такая тоска, что старик вздрогнул, заглянув в них. Путь вдовцу выпал короткий - по извилистой улице нужно было дойти до набережной, пройти по ней до самого конца, подняться по разбитым ступеням лестницы и, вот он, Дом на горе.
Пятеро мужчин вышли одновременно. Разошлись в разные стороны и отправились каждый своей дорогой. А утром в клан вернулись лишь четверо, пятого, отца двойняшек, они принесли с собой. Мертвого. В клане никогда не было вражды, драк, а тем более убийств. Смерти случались - от старости, болезни, несчастных случаев, но вот убийств - никогда. А молодой рыбак был именно убит. Он умер не сам, на его теле были следы жутких ударов, руки были сбиты так, как будто рыбак долго с кем-то дрался. Разбитое лицо было искажено гневом, но на нём не было страха. Старейшина и знахарка долго осматривали рыбака, стремясь понять, что же с ним произошло, пытаясь найти на теле, одежде мертвого ответ на страшный вопрос - кто или что убило его, но так ничего и не нашли.
Кроме таинственной смерти рыбака, перед старейшиной клана встала и еще одна проблема - имена для близнецов, ведь их отец так и не принёс. И что теперь делать с двумя младенцами, так и не получившими имён? Детей, по какой-либо причине оставшихся сиротами, обычно растили в доме старейшины - его женщины, мать, жена и сёстры. С этим не было трудностей, Но вот имена!
Вечером следующего после страшного возвращения дня несчастного вдовца похоронили. В клане это делалось просто - тело оборачивали в парус и на лодке отвозили в море. Там старейшина произносил слово прощания, и тело опускали в воду. Когда молодого рыбака заворачивали в старую ткань, произошло странное - вдруг правая рука покойника, до этого сжатая в кулак, раскрылась, и в ладони оказались два камешка, маленьких, размером с ноготь мизинца. Один из камешков был золотистый и слегка вытянутый, другой - синеватый и круглый. Таких камней никто до сих пор не видел. Удивляло еще и то, что камни были явно обработаны, но не морем, а человеком. Они были отшлифованы и в каждом намечено едва видное углубление, словно некто готовился сделать из них бусины.