Церковь. Желтые полосы на полу, иконах, алтаре. Добрые, понимающие глаза священника. И тихое отчаяние.
- Батюшка, со мной что-то творится... страшное.
- Говори, дитя мое, не бойся.
- Мне снятся ужасные сны. Будто я могу превращаться в зверей. И будто у меня есть волшебный прутик, которым я могу раскрыть грудь человека...
- Это только сны, дитя мое.
- Тогда почему мне кажется, что все это на самом деле?
Сны. Сны. Они преследовали меня с детства. Когда я была совсем маленькой, они не пугали, а, скорее, забавляли. В то время, когда другим девочкам снились мальчики и поцелуи, я видела настоящую магию. Словно переносилась в свою собственную, яркую сказку. Но когда однажды, возвращаясь из школы, я поймала себя за пристальным разглядыванием тополиной ветки, сорванной кем-то и брошенной на тротуаре, я забеспокоилась. Сказка начала прорываться в реальную жизнь.
Священник ничем мне не помог. Он советовал чаще приходить на исповедь и молиться. Я молилась. Потом перестала. Молитвы вызывали в душе не успокоение, а странную тревогу. И я больше никогда не заговаривала со священником о своих снах.
И ни с кем.
Даже с Олегом.
А подруг у меня не было. Я вообще сходилась с людьми плохо, словно чувствовала себя рядом с ними чужой. С мальчишками, впрочем, было иначе. Они принимали меня за свою и охотно пускали в свои игры. Их восхищала природная ловкость единственной девочки в их компании, в играх они спорили, в чьей команде ей играть, поскольку мое присутствие гарантировало команде победу...
Что-то начало меняться, когда мы подросли, и во внимании ребят появилось нечто другое, незнакомое, пугающее. Слишком часто я стала ловить восхищенные, излишне заинтересованные взгляды. И шепотки девчонок:
- Она же совсем не красивая, что они в ней находят?
Я даже как-то долго стояла у зеркала и пришла к выводу, что устами девочек говорит вовсе не зависть. Точнее, не только зависть. Я была нескладным, худым ребенком. Подросток из меня получился ненамного интереснее. Пожалуй, если что и заслуживало внимания, так это слегка округлившаяся фигура, густые и длинные светлые волосы, и глаза. Глаза у меня были необычного, светло-зеленого, почти желтого цвета. И прозрачные, как озерная вода. Олег как-то сказал, что в таких озерах часто прячутся бездонные омуты, способные затянуть в себя даже самого опытного пловца...
Олег... Когда мне исполнилось пятнадцать, из-за меня впервые подрались. Он и парень с соседней улицы. Дело было на деревенской дискотеке, куда пригласил меня Олег. Мы весело проводили время, танцевали, шутили, смеялись. Потом Олег поинтересовался, не купить ли мне чего-нибудь, и я попросила минеральной воды. Выбор его рассмешил, но он ушел к прилавку. Несколько минут я стояла одна у стены, потом подошел тот самый едва знакомый мне парень с соседней улицы.
- Привет, киса. Потанцуем?
Я удивилась не столько обидному обращению "киса", сколько нахальному, развязному поведению парня.
Он пьян, дошло до меня. Я отступила.
- Я не одна. Я тут с Олегом.
- Да ладно тебе, с него не убудет.
Протянув руку, он обхватил меня за талию и прижал к себе. Мне стало противно, от прикосновения потного тела, от сильного запаха алкоголя, ударившего в нос.
Я попыталась вывернуться.
- Ты куда это, киса?
- Отпусти!
- Зачем? - искренне удивился он. - Ты мне нравишься. Тебе будет со мной хорошо, вот увидишь.
- Мне уже с тобой плохо, - сказала я и уперлась ему в грудь ладонями. Силы у меня было не больше, чем у любой другой девчонки, и парень только ухмыльнулся.
И тут сбоку ударил кулак, мой навязчивый танцор, увлекая за собой и меня, полетел на пол.
Парень выругался. Я откатилась в сторону и поднялась на ноги. А там, где упал любитель кис, барахтались уже двое: Олег молотил со всей дури, ухажер тихо отбивался. Вокруг них образовалось кольцо из любопытных, но никто и не думал вмешиваться.
- Хватит! - заорала я, злая и красная от стыда и страха. - Олег, прекратите же!
Как ни странно, Олег послушался. Ударил незадачливого ловеласа в последний раз и поднялся, отряхивая и поправляя одежду. Отошел ко мне.
Побитому встать помогли, сам он еле держался на ногах. Посмотрел на меня, ухмыльнулся и ушел в толпу.
- Дурак, - в сердцах бросила ему вслед я.
- Да нет, не дурак, - странный голосом произнес Олег. И добавил. - Я хочу тебе кое-что показать.
- Показывай, - сказала я.
Он улыбнулся.
- Не здесь. Я зайду за тобой завтра, утром. Хорошо?
Я согласилась. Олегу я верила... наверное, слишком верила. Он был моим другом с самого детства, хоть и старше на два года, а от столь давних друзей не ожидаешь ничего страшного.
Разве могла я проложить, что следующее же утро уничтожит мою искреннюю веру в людей и изменит меня саму?
Брошенный с улицы камешек ударил в стекло. Я соскочила с кровати, распахнула окно.
- Привет, Олежек!
Олег смотрел на меня снизу, прикрыв глаза и склонив голову на бок, засунув руки в карманы. Утреннее солнце золотило его русые волосы.
- Алеська, готова? Идем?
- Сейчас, только оденусь!
Он привел меня в гараж. Я знала, что гараж он делил с отцом, и кроме велосипеда и мотоцикла, там хранилось разное барахло.
Теперь там стояла машина, красный "Жигуль". Вполне новый и дорогой, по деревенским меркам.
- Ну, как? - как бы равнодушно поинтересовался Олег.
Я не подвела, пришла в искренний восторг:
- Все-таки купил?! Какой ты молодец.
Я знала, что он давно копил на машину, подрабатывая, где только можно.
- Не зря я столько вкалывал, - самодовольно сказал Олег. - Нравится?
- Еще бы! А можно покататься?
Олег покосился на меня. Странное выражение в его глазах могло бы меня напугать... если бы я обратила на него внимание.
- Конечно. - Он открыл дверцу. Почему-то - заднюю. - Садись.
Я устроилась на сидении. Потрогала руками мягкую ткань обивки. Машина мне нравилась. До этого мне доводилось кататься только на тракторе - в компании с тем же Олегом, и мотоциклах с ребятами.
Олег подсел рядом. А потом повел себя неожиданно и странно: положил руку на мое колено, другой обнял меня за плечи, а сам уже тянулся с поцелуем к губам. Я не сразу осознала, что все это всерьез, и этот человек, мой лучший друг и детский товарищ по играм, вознамерился ввести меня в игру взрослую.
Растерянная, я оттолкнула его, он рассмеялся и перехватил мои руки.
- Алеся, ты такая забавная.... И сладкая.
- Олег, ты чего? Олег...
Твердо и неуклонно он завалил меня спиной на сидение. Стало страшно и противно - как от прикосновений того парня на дискотеки. И я сопротивлялась, извивалась и царапалась, как дикая кошка, а он смеялся в ответ. У меня не было шансов сбросить его с себя, моя сила еще не пробудилась, толчок для этого вот-вот должен был произойти...
- Да ладно, не ломайся. Знаешь, как я давно этого хотел? Не только я. Этот идиот с дискотеки, он тоже об этом мечтал. Есть в тебе что-то такое. Ты же прелесть, такая вся...
- Олег, уйди! Не надо, Олег!
Не ушел. Все случилось быстро и обидно. Боль разрывала внутренности, я плакала, а Олег с глупой, довольной ухмылкой выходил из машины, поддергивая штаны.
- Вот и покатались. Понравилось?..
***
Я бежала огородами, инстинктивно, словно раненый зверь, избегая встреч с людьми. Можно было, конечно, выскочить на дорогу, позвать любого соседа, никто не откажет в помощи испуганной заплаканной девчонке в разодранной и испачканной кровью одежде. Они схватят Олега, вызовут милицию, и он ответит за свой мерзкий поступок.
Мне даже в голову такое не пришло. В те минуты я остро ненавидела Олега, ненавидела всех подлых, наглых парней, считающих, что они имеют право брать все, что им хочется. Но больше всего мне хотелось забиться в самый дальний угол и никогда оттуда не выходить. Не знаю, может, я бы так и поступила. А потом пряталась бы от Олега, стыдясь показаться ему на глаза. Замкнулась бы и выпала из жизни деревенской молодежи.
Все еще могло пойти другой дорогой.
Но судьба распорядилась иначе, она уже заготовила для меня прутик. Самый обычный прутик от тополиной ветки.
А потом сделала мне подножку.
Это случилось на нашем огороде. Нога зацепилась за картофельный куст, я пролетела вперед, разревелась еще больше, замолотила по земле руками, выдирая попавшуюся в кулак ботву.
И мои пальцы наткнулись на этот прут.
Я долго смотрела на него. Долго и серьезно. И больше не плакала.
***
Ночь. Яркая, полная луна заливает комнату мирно спящего Олега. Он разметался на кровати, сбросив одеяло на пол.
Стукнуло окно. Олег подскочил на кровати, сонно хлопая глазами. Ухмыльнулся. Черная на фоне распахнутого окна, откуда тянуло ночной свежестью, с растрепанными волосами, в сарафане, стояла Алеся.
- Кого я вижу! Я так и знал, что еще придешь, Алеська. Иди сюда, - он выразительно похлопал ладонью по одеялу.
- Спать!!! - визгливо, срываясь на крик, скомандовала я.
Олег рухнул на пол.
Я склонилась над ним, как во сне, слабо отдавая себе отчет в том, что делаю. Коснулась концом прута его груди.
Грудь Олега раскрылась. Это было так ужасно и неожиданно, что я отшатнулась. Потом взяла себя в руки и вынула сердце Олега. Кровь не шла. Что-то сделал с ним мой прутик. Что-то, не оставляющее следов.
Впрочем, мне было все равно. Внезапное холодное равнодушие пришло на смену безумной ярости и обиде. Что-то надломилось в доброй и наивной девочке Алесе.
Уходя, я сказала:
- Вот и покатались.
***
Наверно, это все-таки был сон. Уже на утро я увидела его, целого и невредимого. Ничего с ним не случилось, даже похоти и нахальства не поубавилось.
Он проходил мимо нашего дома. Заметил меня, пугливо и напряженно рассматривающую его из-за занавески. Помахал мне, подмигнул.
Я пожалела, что это был всего лишь сон.
А вечером к маме пришли двое. Наши соседи и хорошие знакомые отца. Отец погиб прошлой зимой, напился и упал в прорубь, но они ходили, как и прежде. Я даже подозревала, что дядю Митю, одного из этих двоих, привлекала мама. Они разговаривали на веранде, прикрыв дверь - не хотели, чтобы я услышала. Но я слышала. Не слова, а тревогу, исходящую от взрослых.
Не выдержав, я вошла на веранду. Мужчины, как по команде, уставились на меня.
- Что случилось?
- Ничего, дочка, иди спать... - сказала мама.
- Олег утонул, - произнес дядя Митя, глядя на меня. - Сегодня днем.
- Что? Как? - я опешила. Еще утром он выглядел таким цветущим. А вчера я мечтала его убить. И убила, кажется... Но ведь это был сон! Один из моих обычных снов, где я такая сильная и могу отомстить обидчикам!
- Вот оно-то и странно, - вздохнул дядя Паша. - Уж как хорошо парень плавал. Как рыба.
И тогда правда всей своей жутью обрушилась на меня. Не сон. Не сон. Это я. Пусть не сразу. Пусть прошел день. Но это я.
- Господи, что я наделала...
- Дочка, иди спать! - мама повысила голос, и я осознала, что обращалась она ко мне уже не первый раз.
Дядя Митя мягко положил руку ей на плечо.
- Подожди, Галя. Алеся, что ты имела в виду?
Я увидела его глаза. В них был интерес. Пристальный такой интерес...
И я испугалась. Вскричала:
- Ничего!
А затем сбежала в свою комнату.
Олега похоронили. Меня больше ни о чем не спрашивали, а я не выходила на улицу. Нет, я не жалела, что так обошлась с Олегом, он заслужил. Но я боялась, что, увидев меня, люди сразу поймут, кто виновен в его смерти. Впрочем, очень скоро я успокоилась. Новые способности приводили в восторг. Оказывается, я теперь могла оборачиваться в любое животное. И развлекалась, крутясь перед зеркалом, меняя облики.
- Хочу быть кошкой.
- Хочу быть собакой.
- Хочу...
Разумеется, я делала это, когда в доме никого не было.
Я была счастлива. Дурак Олег подарил мне самый удивительный подарок. Он сделал меня волшебницей.
О том, что могу колдовать, я выяснила случайно. Дело в том, что у нас стало прокисать свежее, только что надоенное молоко. Мне повезло - я заметила это первая. Тут было, отчего прийти в ужас, внезапно прокисшее молоко всегда считалось верным признаком присутствия в доме нечисти. Наверное, мой ужас как-то передался молоку или привел в действие ранее хранимую магическую силу. Как бы то ни было, но молоко опять стало свежим, а я вздохнула с облегчением.
Все будет хорошо, обязательно.
А потом произошло нечто, окончательно перевернувшее мою жизнь.
Это случилось из-за Олеговой матери. Она ходила по деревне и жаловалась. В тот день очередь дошла до нашего дома.
Она пришла в обед. Они с мамой долго сидели на веранде, я слышала часть разговора. Говорили, разумеется, об Олеге. Даже теперь ничего бы не произошло, меня никто не подозревал. Но мое любопытство, моя смутная тревога заставили меня подобраться к ним поближе.
Я выбрала облик черного мотылька.
- А он мне - несчастный случай, несчастный случай. А я говорю - порча это! Где это видано, чтобы здоровый парень утонул в такой мелкоте?
- У нас на селе давно не водилось ведьм, - возражала мама.
- Значит, появилась! И не просто ведьма! Вештица!
- Упаси Боже! - крестилась мама.
- Помнишь, в том году у Елисеевой малой умер? Ее работа! Вештицы.
Я помнила. К малому я и близко не подходила, да и не интересен он мне был. Тем более, в то время я еще не подозревала о своих способностях. Смотреть за ним надо было лучше, когда он купался в холодной воде, а не на невинных вештиц сдавать.
То же подтвердила и мама:
- Ну уж. Малой у Елисеевой сам простудился.
- Потому и болел, что вештица его силы тянула! - как не слышала ее тетя Аня. - Знаешь, как они убивают? Забирают сердце человека и съедают его! А человек потом умирает вроде как от несчастного случая. Прям как Олежек мой!
Вот еще. Не ела я его сердца. Закопала в саду, а на том месте прутик воткнула - вдруг дерево вырастит?
Я увлеклась своим возмущением и не сразу заметила, что порхаю у самых лиц женщин.
Тетя Аня оказалась внимательнее.
Я не уследила за ее руками, как вдруг оказалась в темнице без окон и дверей, округлой, как купол. Это была чашка, едва узнаваемая мною из-за изменившихся размеров.
Приглушенные, доносились до меня голоса тети Ани и мамы.
- Попалась, гадина!
- Это же мотылек...
- Вот именно! Так они и приходят.
Под приподнявшийся край чашки пробился свет, толстые человеческие пальцы ловко цапнули меня на крылья, выудили из-под посудины, поднесли к глазам. Какими большими и страшными показались они мне в ту минуту! А лицо, увеличенное в сотни раз - необычайно уродливым и злым.
Ну-ну, ухмыльнулась я про себя. Ну, поймала ты мотылька. А попробуй теперь докажи, что мотылек - вредная чародейка. И уж никогда тебе не догадаться, что та чародейка - небезызвестная тебе пятнадцатилетняя дочь Гали Алеся.
Наивная. Доказать-то она могла. И доказала.
Потянуло дымом. Мне стало горячо, потом тело охватила страшная боль. И тут меня отпустили.
Не веря своему счастью, я бросилась прочь из веранды. На улицу, поскольку закрытые двери не пускали меня в дом.
Мои красивые темные крылья горели. Уже обернувшись человеком, я поняла, какую цену иногда имеет излишнее любопытство. Все тело покрывали ожоги. В нескольких местах выгорело платье.
Но это было еще не все.
Подняв глаза, я обнаружила, что на меня смотрят женщины, выбежавшие следом из дома.
Мама бледнела.
А тетя Аня торжественно и мстительно сказала:
- Вот мы и нашли вештицу!
* * *
- Галина, выдай нам ее по-хорошему!
- Пусть она выйдет!
- Вештицу сюда!
Толпа собралась большая, почти вся деревня пожаловала к нашему дому.
Какая я сегодня популярная...
Мама высунулась из окна, словно могла на что-то повлиять.
- Уходите! Моя дочь ни в чем не виновата.
- Ты сама-то в это веришь?
О, знакомый голос. Дядя Паша собственной персоной. Он у них за предводителя, никак?
- Она ребенок, - крикнула мама. - Она не могла никого убить!
- Она уже призналась однажды, - возразил дядя Паша с улицы. - Или ты забыла? Тогда мы не поняли ее, но теперь мы все знаем. Отдай ее, и мы не тронем тебя.
- Одумайтесь! Вы хотите погубить ребенка!
- Вештицу! Чертовку, продавшую душу нечистому!
Мама отвернулась от окна.
- Безумцы!
- Они убьют меня? - тихо спросила я из угла, где, обняв колени, сидела с тех пор, как образовалась эта агрессивная толпа. Рядом возилась маленькая Наташа.
Я забилась в угол, но безопаснее от этого не стало.
- Не говори глупостей, - нервно бросила мама.
- Тогда для кого они сложили костер?
- Откуда ты знаешь? - охнула мама.
- Откуда-откуда. Я же вештица. Разве нет?
Мое чутье значительно усилилось. Я даже разбирала разговоры в толпе, которых не могла слышать мама. Близкая опасность стимулировала развитие моей нечеловеческой сущности. Мои уши улавливали потрескивание огня, а нос чуял запах горящего дерева. Звуки, запах - все складывалось в понятную картину. Я закрыла глаза и почти видела то, что было скрыто от меня стеной.
Толпа. Зажженные палки в руках. Мужики зажгли их от того большого костра на поле, куда они так мечтали меня уволочь. Пусть попробуют.
- Жгите, - приказал дядя Паша.
Верно. Зачем пробовать, когда всё можно сделать куда удобнее и безопасно лично для себя?
Толпа с зажженными палками двинулась к дому...
- Нет! - отчаянно крикнула мама. - Остановитесь! Что вы творите!
Кто-то кинул зажженную палку в окно, мама едва успела пригнуться. Палка упала на пол, к моим ногам. Пол загорелся. Заплакала Наташа. Мама бросилась к нам, принялась тушить.
И тогда я вскочила.
- Гады! Гады! Уйдите!
- Алеся, беги! - закричала мама. - Бери Наташу и уходи!
- Куда? Там везде они!
- Ты же можешь! Обернись мотыльком...
- Я вас не оставлю.
- Спасайся!
- Только с вами.
Мама замолчала. Села на стул и заплакала.
- Алесенька... Они спалят нас. Понимаешь?
- Уже палят, - зло сказала я. - Я их ненавижу. Может, я и демон, но я убила только Олега. И то за дело. А они... они хотят убить невинных. Тебя. Наташу. Я не позволю. Не позволю!!! Прочь! Ненавижу!!!
В голове помутилось. Страх, ненависть, отчаяние - все сплелось, захлестнуло меня темным валом.
Ненавижу. Вы меня не тронете. Никто. Никогда. Меня. Не тронет.
Мощная волна силы распространилась от меня в разные стороны, снося всё на своем пути.
Дом разнесло взрывом изнутри.
Крики. Грохот.
Горячий ураган, взметнувший волосы выше головы.
Летящие люди.
...Я очнулась среди обломков. Голова болела, а где-то ниже груди, в районе желудка, угнездился холодный ком, заморозивший все полагавшиеся по случаю чувства. Шатаясь, спотыкаясь, я шла по руинам, равнодушно оглядывая результат своего гнева. Тела мужиков ничего не вызвали в моей душе. Наташа лежала на сравнительно свободном участке, каким-то чудом она не пострадала, и это меня обрадовало. Но моя радость была какой-то отрешенной, словно не моей.
И только когда увидела придавленную, с неловко вывернутой шеей, маму, я закричала.