Бурундуковская Елена Викторовна :
другие произведения.
Личные местоимения
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оставить комментарий
© Copyright
Бурундуковская Елена Викторовна
Размещен: 30/12/2005, изменен: 17/02/2009. 10k.
Статистика.
Сборник стихов
:
Поэзия
Скачать
FB2
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
х х х
Весна. Опять природа оживает.
Проходит перевоплощений ряд.
И солнце - словно рана ножевая,
И птицы без умолка говорят.
Вот - Вербное, а там, гляди, - и Пасха.
И корочкой - небесная глазурь.
А с прошлым расстаешься без опаски -
Оно соринкой колется в глазу.
Безудержное это воскресенье
Последний прогоняет тяжкий сон,
И в церковь дух березовый, весенний
Из рощицы соседней занесен.
И первый обновления поборник,
Кто в тайны мирозданья вовлечен-
Шагает улыбающийся дворник
С лопатой, как с хоругвью над плечом.
х х х
И май, и тютчевские грозы,
И радуг райские мосты.
И заново рожденный воздух
Первоначальной чистоты...
И жизнь безделица, вещица,
Доставшаяся без труда.
И на лотке у продавщицы
Редиски рдеющей гряда.
СИМФОНИЯ УТРА
Курлычет в небе самолет,
Щепоти птиц разбросаны.
Прохладу утреннюю пьет
Земля, умыта росами.
Все окрыленней и смелей
Вступают насекомые
В симфонию лесов, полей-
Она сто лет знакома им.
В ней проведен мотив реки
Извилистою линией.
И пароходные гудки
Басовой нотой вклинены.
О чем-то радостном своем
Трещит сорока мудрая.
И мы как воду воздух пьем
И любим это утро мы.
Как в зеркало, в мое окно
Глядится солнце красное
А жизнь как старое кино
Яснее ясного.
ххх
Детства сосновый запах,
Каникулы у реки,
Солнце в колючих лапах,
Бабочки,мотыльки.
Еще мы не знаем сами
Как эта река глубока
Еще мы в ладу с чудесами
Еще мы бессмертны пока.
х х х
Я хоть тысячу жизней готова прожить
На своей беззастенчиво юной планете,
Лишь бы видеть, как речка, волнуясь, бежит,
Лишь бы слышать как шепчутся птицы и дети.
Это мой обжитой, обустроенный дом,
Где как будто бы все до рожденья знакомо.
И ручная повиснет луна над прудом
И покатится по переплетам оконным.
И вселенская бездна ничуть не страшит,
Мириадами вытканных блесток играя.
И настольная лампа, мигая, дрожит.
И звезда путеводная светит, сгорая.
MORNING
В область уха с утра поцелуи.
Чайник целую вечность кипит.
И отчаянно, напропалую
Солнце метит весь мир и кропит.
Обещаньями черствыми кормят
С птичьим щебетом пополам.
Ничего не приходится, кроме
Как сносить этот гам и бедлам.
За окном деревцо как девица
Острый выставило локоток.
А из чайника льется водица,
Вожделенный, крутой кипяток.
Ах, природа, расставила снасти!
Попадешься - зови не зови...
Разрывается сердце на части
Как от неразделенной любви.
Державин
Опять Державин рукотворный
Сидит в Казани, на посту.
Он караулит светофоры,
И полуночную звезду
Он регулирует движенье
Неуправляемых времен,
Вчерашней жизни продолженье,
Недавних символ перемен.
Сменив поблекшего кумира,
По воле судеб и властей
В Лядском саду, как в центре мира,
Среди поэтов и детей.
Хотя поэты - те же дети
Одна химера всех манит -
Старик Державин их заметит
А там - гляди - благословит.
ЯЛТА
Ялта-девочка, парусом платьице.
Тонкорунный у пирса прибой.
Ветерок одомашненный ластится,
Гонит волны курчавой гурьбой.
Мы ходили в Ливадию берегом.
Море следом безропотно шло.
Вечерело. И ласково, бережно
Солнце гладило нас, а не жгло.
Миновав профсоюзные здравницы,
Поднимались в породистый парк,
В эти первопрестольные заросли,
Где со светом мешается мрак.
Где тропинки, хрустящие гравием,
И дворца выплывает ладья.
Ах, Таврида, душа моя, Таврия
За оградкой сквозного литья.
Зачарованы временем вечера,
Угасанием знойной зари,
Возвращались беспечные, вечные,
Полу-боги, полу-дикари.
Бормотали названия странные,
Как молитву, а может, пароль,
Акцентируя звуки гортанные:
Аю-даг,
Учан-су,
Кара-голь.
Ялта-девочка, парусом платьице,
Тонкорунный у пирса прибой...
Что ты, милая, вот-вот расплачешься,
Будто мы расстаемся с тобой.
х х х
В вечернем свете безопасном
Как бритва или же гроза,
Все так становится прекрасно,
Что удивляются глаза.
Кусты как тени декораций,
Освобожденных от обид.
И все труднее притворяться,
И яростней душа болит.
И головой кивают судьи,
И машут недруги рукой,
И может, что-то еще будет,
Не в этой жизни, так в другой.
Август
Месяц мух и сожалений,
Милый август на дворе.
Резче звезды, глубже тени
О предутренней поре.
Перегруженный плодами,
Клонит ветви старый сад.
Желтый лист, крутясь, слетает,
Вызревает виноград.
Распахнутся утром ставни,
Ветер прянет по углам,
Аромат прольется давний
Яблок с грустью пополам.
Об ушедшем дивном лете
Эта яблочная грусть.
Виноград обнимет плетью,
Прикорнет ко мне на грудь.
Все кончается любовью,
Начинается с нее.
Как постриженные брови,
В поле колется жнивье.
х х х
Химера всё.
И этот день ненастный.
И позолота осени в окне.
Еще открытом, но уже - не настежь,
Хотя природа словно вся в огне.
Опять округа скроется под снегом.
Он снова на окрестности падет.
И этот день ненастный был как не был.
И этот год как будто и не год,
А целый век безумный, високосный
Прищурился и целится в висок.
Но вот он сам упал под корень скошен,
И медлит сыпаться в часах песок.