Бурьяк Александр Владимирович : другие произведения.

Александр Дюма как французское чудо

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

Александр Бурьяк

Александр Дюма как французское чудо

bouriac@yahoo.com
Александр Дюма
Александр Дюма
Французский романист Александр Дюма -- это великое чудо: вряд ли меньшее, чем собор Парижской Богоматери. Впрочем, во Франции подобных чудес много, и потому к ним не относятся как к чудесам. Да и вообще, людям не свойственно видеть чудо в привычном: чтобы они пораскрывали от удивления свои неутомимо жующие рты, надо подсунуть им непременно какую-нибудь чепуху, вроде нетленных мощей или выступившего на иконе мира. В советском литературоведении Александр Дюма не котировался: он был заклеймён как автор РАЗВЛЕКАТЕЛЬНЫХ романов, и его терпели как источник дохода для издательств -- неблаговидный, но в не- больших количествах приемлемый. Да уж, Дюма старался писать для всех, а получилось только для лучших, а остальным он -- всего лишь занимательный автор псевдоисторических произведений, в кото- рых ради колоритности и старомодного сюжета делались слишком многочисленные отступления от фактов. А ведь романы Александра Дюма хороши уже тем, что там нет жар- ких постельных сцен с упоминанием умопомрачительных деталей! А ещё там заклятые враги, выясняя устно отношения, не грозят отор- вать один другому это самое, а произносят что-нибудь, вроде: "Милостивый государь, не сблаговолите ли явиться поутру на пус- тырь за таким-то монастырём, чтобы я смог удовлетворить своё любопытство в отношении Вашей способности обращаться со шпагой?". Умение сдерживать проявление своих эмоций перед лицом противника там считается более важным качеством личности, чем умение фигурно послать кого-то подальше. И меня совершенно не беспокоят отступления великого романиста от "исторической правды", потому что сама эта "правда" наверняка ещё не раз может быть переписана. К тому же он старался предста- вить читателям историю не такой, какой она была, а такой какой он хотел видеть и эту историю, и современную ему жизнь: наполненную яркими энергичными личностями, которые ЖИВУТ, а не коротают время. А ещё я не сильно огорчаюсь тем обстоятельством, что этот чрез- вычайно плодовитый автор отчасти обязан своей производительностью и, может быть, даже качеством тем "литературным неграм", которых он иногда использовал: творческую работу организовывал всё-таки он и за качество отвечал в конечном счёте тоже он, а качество получалось отменное. На всей продукции литературной фирмы "Дюма и компания" -- отпечаток его могучей творческой личности. "Дюма" -- это знак высшего литературного качества. Книги Дюма представляют собой занимательную ненавязчивую пропо- ведь жизнерадостности, здравомыслия, великодушия и героизма. Это вызов всем порнографам, экзистенциальным нытикам, абсурдистам, бытописателям, деревенщикам, мастерам "потока сознания", исследо- вателям запретного, сквернословам, садистам и прочим литературным дегенератам нашей гнилой современности. * * * К рецептам романов Дюма (впрочем, не только его): там обяза- тельно есть два-три благородных красавца-мужчины (на них сосредо- точивается внимание читательниц) и два-три "ангельских создания" (на них сосредоточивается внимание читателей.) А для привлечения таких нестандартных, как я, туда помещаются два-три вполне симпа- тичных мне чудовища, вроде кардинала Ришелье или графа Монсоро. * * * Итак, доподлинная классика: бессмертный роман Александра Дюма "Графиня де Монсоро". В самом начале романа раненный граф де Бюсси, отбиваясь от напавших на него вваливается через незапертую дверь в чей-то дом и, теряя сознание, едва успевает запереть эту дверь. В полубреду он видит, как над ним что-то делают под руководством прекрасной дамы, а утром оказывается на краю рва приснопамятной Бастилии: "- Тут не было никакого лекаря, наш бедный, добрый молодой человек, -- запричитала старуха. Вы лежали здесь один-одинёшенек и холодный, как покойничек. Гляньте, вокруг вас всё снежком запо- рошило, а под вами земля чёрная." О том, чтобы под него что-то подстелили или что его чем-то укутали, -- ни слова. Я очень сомневаюсь, что даже человек, не терявший уймы крови, выдержит в обычной одежде хотя бы час на припорошенной снегом земле, не отморозив рук-ног и не схватив добавочно воспаления лёгких. Сам автор, описывая несколькими страницами ранее группу дворян, поджидавших де Бюсси в темноте, не жалеет слов для изображения их страданий от холода: "А вот у меня из губ кровь сочится и на усах сосульки растут!" "Могу держать пари -- пальцы уже отмёрзли." Но раненный супермен де Бюсси не только обходится без воспа- ления лёгких, но даже чувствует зарождающуюся в нём любовь к таинственной даме, выбросившей его беспомощным на снег, и -- более того -- уже к вечеру того же дня едет в Лувр шутить над королём Франции. Помимо медицинских случаев, также не вполне даются автору в этом романе некоторые батальные сцены: герои со шпагами как-то уж очень странно мечутся, хотя и попадают иногда друг в друга. О том бое, в котором Бюсси был так необычно ранен: "...Бюсси воспрянул духом и, понимая, что наступает решающий миг, собрал последние остатки сил. Он так стремительно и с такой яростью атаковал своих противников, что они либо опустили шпаги, либо отвели их в сторону." Наверное, это было сделано для того чтобы Бюсси не отнял у них шпаг и не поломал их, причём поскольку упомянутый манёвр выполни- ли все четверо напавших на Бюсси дворян, опытных фехтовальщиков, становится ясно, что это -- не случайное лишь бы что, а особен- ность французской школы фехтования: опускать или уводить в сторо- ну свою шпагу, когда противник тебя яростно атакует. Наверное, противник от этого на миг замирает от удивления, и тут ты его "укладываешь" -- ударом кулака по голове... * * * Не менее примечательна в отношении французской тактики индиви- дуального и мелкогруппового боя также последняя стычка Бюсси. Вот героические подробности: "Трижды слышал он, как скрипела, расходясь под его клинком, кожа ремней и курток, и трижды струя тёплой крови по бороздке клинка стекала на его пальцы." Наверное, Бюсси был без кожаных перчаток, обычных для фехто- вальщиков его времени, либо перчатки совсем изодрались в частых поединках. Но даже сквозь изодранные перчатки кровь попала бы ему на руки лишь при условии, что он держал бы шпагу вертикально вверх (или с наклоном, но бороздкой кверху), а не махал ею (от чего кровь, наоборот, стремилась бы к концу шпаги). Да и не так уж много этой крови оставалось на вынутой из тела шпаге -- просу- нутой через кожу "ремней и курток" -- чтобы струйкой течь. * * * Ещё кое-что из того страшного последнего боя Бюсси: "Увидев, что двое упали, а третий вышел из боя, убийцы изменили свою тактику. Они отказались от шпаг: одни пустили в ход приклады мушкетов [наверное, забыли прихватить с собой мушкетные пули -- А. Б.], другие стали стрелять в Бюсси из до сих пор бездейство- вавших пистолетов, от пуль которых он ловко уклонялся, то броса- ясь в сторону, то нагибаясь." Надо заметить, бой происходил не в тронном зале, а в комнате небольшого дома, так что странно даже не то, что в Бюсси не попа- ли из пистолетов, а то, что эти люди (девять нападающих и Бюсси) вообще умудрялись махать там шпагами и прикладами мушкетов, не задевая друг друга. Нет, наверное, всё-таки задевали -- и в этом секрет первоначального успеха Бюсси. * * * О последнем подвиге отважного дворянина Ливаро в бою трёх любимчиков короля против трёх любимчиков герцога Анжуйского: "И в эту минуту, когда никто уже о нём не думал, страшный, весь в крови и грязи, он поднялся на колени и вонзил свой кинжал между лопатками Можирона, который рухнул бездыханный..." Между тем, Можирон до этого время вместе с Келюсом атаковал оставшегося в одиночестве Антрагэ, так что двигался, скорее, лицом вперёд, чем спиной назад. Наверное, он перешагнул, через лежавшего ничком Ливаро, а тот поднялся, как пехотинец с бутылкой зажигательной смеси позади проехавшего над ним танка, и оказался как раз напротив лопаток Можирона, так что не понадобилось даже совершать львиные прыжки и вепревые перебежки, стоя на коленях. Я думаю, кинорежиссёры очень мучаются, когда стараются снять подобные сцены, не отступая от буквы классика. Впрочем, у них и собственной чепухи хватает, так что исправляя одно, они обычно портят другое. * * * Граф Монсоро -- наверное, один из самых трагических образов французской литературы: умный, смелый, способный, не лишённый чувства благодарности (а именно оно в основном составляет чест- ность), он прошёл по жизни, никем не любимый, и погиб, преданный своей женой и человеком, которого считал своим единственным другом. Способность к дружбе -- это качество редких, лучших людей, и Монсоро обладал им. Вот отрывок, заставляющий так думать: - ...У вас такой умелый лекарь. И принц поднялся со стула. - Что и говорить, -- сказал Монсоро, -- милый Реми прекрасно лечил меня. - Реми? Но ведь так зовут лекаря Бюсси? - Да, верно, это граф ссудил его мне, монсеньер. - Значит, вы очень дружны с Бюсси? - Он мой лучший и следовало бы даже сказать: мой единственный друг, -- холодно ответил Монсоро." ............................................................... ...............................................................

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"