Добрая старая Англия! Да поразит тебя сифилис,
старая ты сука! Ты скормила нас червям. Мы сами
скормили себя червям.
Ричард Олдингтон "Смерть героя".
Дешёвый патриотизм -- такой, который не стоил больших интеллек-
туальных усилий, а был заимствован в готовом расхожем простеньком
варианте у других недоумков.
Патриотической позицией обеспечиваются следующие эмоции:
- праведное негодование в отношении врагов;
- презрение к чужим;
- радость подражания себе подобным;
- радость принадлежности толпе;
- радость предвкушения самопожертвования;
- радость предвкушения победы;
- радость любования своей нацией;
- радость любования правильным собой.
Благодаря всем этим эмоциям патриотизм настолько упоителен, что
соблазну предавания ему уступают даже вроде бы умные люди.
За дешёвым патриотизмом может не быть никакого корыстного рас-
чёта, кроме расчёта на положительные эмоции. Есть, разумеется,
люди, зарабатывающие дешёвым патриотизмом на жизнь ("профессио-
нальные патриоты"), но таких немного, а остальные им всего лишь
наслаждаются.
Со стороны врагов (потенциальных противников в войне) -- такое
же наслаждение патриотизмом, только их собственным.
Отнимать у людей их патриотизм -- значит лишать их радости, за
которую не надо было непосредственно платить.
На самом деле за свой дешёвый патриотизм люди платят очень
много, но -- косвенно. Потому что бодания государств, опирающиеся
на массовый патриотизм, очень затратны, а то и разрушительны.
Разумеется, государство не может позволить себе перестать
бодать другие государства, если те одновременно не перестанут
бодать его. Но успешное согласованное ослабление взаимных боданий
-- это не редкость из редкостей, а довольно частое дело. И когда
люди привыкают к небоданию, они удивляются своей прежней бодли-
вости.
Ослаблению боданий препятствуют следующие вещи:
1. Человек бодлив по природе. Если он не бодается хоть с кем
нибудь, он испытывает эмоциональный дискомфорт. Хоть какое-то
бодание должно иметь место: если не на уровне наций, то на
уровне классов или на индивидуальном уровне. Свой физиологи-
чески необходимый уровень боданий человек должен получать,
как ни крутись.
2. От межгосударственных боданий всегда кто-то в прибыли, от
вызываемых ими бедствий -- тоже, и этих людей заставляет
раздувать конфликты если не удовольствие от патриотичания,
то ажиотаж.
3. Когда "верхи" опасаются, что "низы" начнут сильно бодать их
и забодают совсем, обычной практикой является переключение
бодательной активности "низов" на внешнего врага, то есть
власти начинают усиленно возбуждать в народе патриотизм.
4. Люди в массе более склонны к оптимизму, чем к пессимизму: они
уверены, что незатратно и быстро победят своих противников,
верящих в собственную незатратную и быструю победу.
Забавно, что это всё -- давно известные вещи. Можно сказать,
азбука политики.
* * *
Когда говоришь страстному патриоту: переключи свою бодательную
активность на "верхи" и получишь то же удовольствие, он кричит:
"НЕЕЕТ!!! Это ослабит державу, и на нас набросятся и затопчут
совсем! Превратят в рабов, будут нещадно эксплуатировать, а то и
вырежут подчистую!"
То же самое кричат с другой стороны будущего фронта.
Образуемые государствами социальные пространства относительно
благоприятны для жизни большинства людей только в зазорах между
обострениями репрессизма и/или милитаризма. В этих зазорах люди
сначала долго приходят в себя и заклинают "Nie wieder!", а потом
подрастают поколения небитых недоумков и начинают создавать
предпосылки для нового обострения, для очередного кровавого
массового психоза. Чтобы не случалось обострений, нельзя позво-
лять себе и другим сползать к этому психозу: воодушевляться на
борьбу, сплочаться вокруг вождей, отдаваться сладострастной
коллективной ненависти к врагам.
Кстати, как у алкоголиков бывает после выпивки отходняк, так у
патриотов после сплочений-возбуждений -- репрессняк. То есть, они
страдают потом если не от внешних как бы врагов, то от собствен-
ных "родных" правительств.
В патриотическую ненависть к другим государствам/народам легче
впадает голытьба, у которой нет денег, чтобы ездить в чужие стра-
ны и смотреть, как там живут люди. У такой неездучей голытьбы нет
базы для собственных независимых суждений, нет привязанности к
прекрасным местам в других странах, а потенциальный противник
мыслится абстрактно, а не в виде конкретных доброжелательных и
честно работающих людей, которых придётся бомбить, если патриоти-
ческий трёп возбудит человеческую массу настолько, что станет
возможной война.
Люби ты какую угодно страну, а то и несколько сразу, хоть до
слёз (лично я люблю все страны, в каких довелось пожить), даже
делай для неё (них) что-нибудь хорошее, только не сплочайся и не
пропитывайся ненавистью к её врагам: они, такие же недоумки, как
и ты -- не чудовищнее -- и их страна, скорее всего, тоже прекрас-
на (уж поверь тем, кто много где были).
Впрочем, любовь к стране и патриотничание по её поводу -- это
немножко разные вещи, даже слабовато между собой коррелирующие.
Патриотничание -- это нарывание на коллективную драку под терри-
ториальным предлогом, а любовь к стране -- это привязанность к
тому, что приятно своими пейзажами, архитектурой, порядками,
людьми, национальной кухней и пр. Действительная сильная любовь к
стране скорее препятствует вовлечению её в военные авантюры:
СТРАНА ВЕДЬ МОЖЕТ В НИХ ПОСТРАДАТЬ. Но, разумеется, никому, кро-
ме мазохистов и моральных уродов, не могут нравиться, скажем,
российские порядки, "шедевры" хрущёвско-брежневской и примыкающей
к ней архитектуры или российские люди как целое -- при том коли-
честве среди них дураков, алкоголиков, матерщинников, изъявителей
собачьей преданности помыкающим ими лживым вождям и -- тех же
патриотов, рвущихся избивать и унижать соседей. Может, российские
патриоты частью потому так и рвутся в бой, что им по сути нечего
терять, кроме своих цепей "грубой российской действительности",
а благодаря войне вдруг что и изменится к лучшему.
Вообще, как ни странно, обитатели социально неблагополучных стран
бывают в массе немало склонны к патриотничанию. Вызывается это
тем, что...
- очень многие -- без собственности, без приличного социального
статуса, без положительной перспективы, а если обострится
межгосударственный конфликт, то может появиться шанс на военную
(а впоследствии политическую) карьеру, на часть военной добычи
или что-то в этом роде;
- в стране не очень много объектов, заслуживающих тщательного
сбережения в качестве памятников архитектуры, а массам не при-
вито понимание, что такие памятники надо сберегать почти что
любой ценой;
- в массах накапливается раздражение, а ему нужен хоть какой-то
выход;
- нужны виноватые в неблагополучии народа, а на роль таковых
менее опасно (вначале, по крайней мере) выдвигать чужих, а не
местные власти;
- власти, не имея что предложить народу, не только не чинят
препятствий разжиганию милитаристских настроений, но ещё и
способствуют ему;
- организация общества и устройство массового сознания существен-
но ущербны (иначе не было бы неблагополучия!), поэтому в общес-
тве не получают поддержки никакие альтернативные здравые идеи,
могущие составить конкуренцию патриотничанию, обострению
вражды.
* * *
Продавцы спичек не просят поджигать ими дома: покупатели сами
догадываются о возможности указанного применения. Кто выпевает
"О, Родина!", а об опасностях от неё и от чрезмерного увлечения
светлым чувством к ней помалкивает, тот подталкивает патриотов
разных территорий в ту сторону, в которой легче переходить к
грубым выяснениям отношений, сопровождающимся массовыми убийст-
вами, порчей материальных ценностей и т. д.
* * *
Чем больше в стране дешёвого патриотизма, тем хуже в ней качес-
тво государственного управления, потому что тем слабее дисципли-
нирующее давление "низов" на "верхи" -- из-за того, что "низы"
больше видят причины своего недопотребления и пр. не в политике
собственных "верхов", а за границей.
Мне говорят: патриотизма, к примеру, в США много больше, чем
в России, а страна вроде как процветает. Ой ли. Во-первых, не
надо путать патриотизм с удовлетворённостью местом жительства.
Во-вторых, не надо идеализировать качество государственного
управления в США (страна всего лишь находится в весьма благопри-
ятных условиях, так что может получать хорошие результаты даже
при плохом управлении). В-третьих, патриотизм бывает разный:
поскольку он удовлетворяет множество эмоций (см. список выше), то
у разных людей и в разных ситуациях преобладают то одни
"патриотические" эмоции, то другие. В одних случаях переживается
главным образом предбоевое возбуждение в связи внешней угрозой
(реальной или воображаемой), в других -- может быть, любование
собой в составе нации (мы сильные, мы правильные, мы натворили
великих дел и т. д.). Патриотизм, в котором преобладает
самолюбование в составе нации, значительно менее чреват войной,
чем патриотизм, в котором преобладает "обида за державу".
Искренний патриот -- это всегда человек не очень умный, потому
что у умного человека его мысли не болтаются на поводу у эмоций,
и он знает, какое влечение откуда у него берётся и чем грозит.
Холодное соображение отчётливо говорит, что действие рождает про-
тиводействие; что мир выгоднее войны; что на примирение первым
идёт не только тот, кто слабее, но и тот, кто умнее и кто лучше
контролирует себя.
Действительно умный индивид -- всегда космополит, связывающий
себя с какой-то страной единственно из расчёта, в который,
впрочем, может входить учёт привычности некоторой социальной
среды и отсутствие угрозы от местного плебса, которая существует
в отношении чужаков. Да, умнику, если он психически нормален и
вообще здоров, тоже хочется участвовать в коллективных избиениях
"врагов" -- хотя бы словесно -- (это прошито в инстинктах) но он,
в отличие от многих, представляет себе довольно вероятные
разрушительные последствия этого и в состоянии удерживаться от
вещей, которых хочется, но которые во вред.
Космополит -- не обязательно человек, которому чужды общест-
венные интересы: наоборот, это может быть человек, которому
весьма близки интересы человечества в целом.
Говорите, патриоты обеспечивают существование государств, то
есть, социальных пространств, относительно благоприятных для жиз-
ни? С этой идеей попробуйте мысленно ткнуться к завшивевшим
окопникам Первой Мировой войны (их национальность не имеет
значения, а год лучше взять не 1914-й, а, скажем, 1916-й, когда
вшей уже было хоть задавись). Ещё можно адресоваться с тем же
самым к репрессированным в сталинских концлагерях, лучше -- к
попавшим туда за якобы сотрудничество с врагом (хотя и в лагерях
хватало продолжавших патриотствовать, как это ни странно).
На самом деле усердие патриотов благоприятствует как созданию,
сохранению, расширению государств, так и их сокращению и уничто-
жению -- причём последнее касается не только чужих государств, но
и собственных патриотских: к примеру, Германия после 1945 г.,
несмотря на сверхнакал патриотических страстей и инициативу в
развязывании войны, оказалась меньше размерами, чем до 1939 г.
* * *
Если страна не несёт в себе (не предлагает миру) никакого
"высшего начала", нуждающегося в поддержке ради блага всех
человеков, то нет морального смысла и соответственно моральной
обязанности в том, чтобы быть её патриотом. То, что ты в ней
родился -- не основание, а, может быть, твоя первая в жизни
неудача. Выбирай любую страну ПО СВОЕМУ ВКУСУ -- и патриотничай в
отношении её себе в радость, даже если тебе не удалось туда
переселиться.
В моральном аспекте теперешняя Россия -- не лучше США, а то и
хуже: если Россия не доит остальной мир посредством распростра-
нения своих денежных бумажек, то не потому, что она в принципе
против этого, а всего лишь потому, что у неё не получается. И
если Россия не стала "мировым жандармом", то исключительно по той
же причине: хотела, да не потянула. И так далее. А раз так, то
выбор между Россией и США -- это не выбор между добром и злом
(или большей и меньшей порцией зла), а между более успешным и
менее успешным коллективом.
США хотя бы привнесли в мир политическую модель, даже две (пре-
зидентскую республику и федеративное государство), которые теперь
многими (включая ту же Россию) добровольно копируются как дока-
завшие свою эффективность. (Кстати, парламентская республика --
вариация президентской, если что.)
У СССР "высшее начало" таки имелось, пусть и спорное, и всё
более портившееся. А у Российской Федерации его, извините, нету.
Советскому Союзу многие помогали "ради идеи", ради её "высшего
начала" -- бесплатно или даже себе в ущерб. А помогать России
"ради идеи" не получается -- по причине отсутствия оной.
Староватая (XVIII век!) "американская идея", конкретно выражен-
ная в Конституции США, опёртая на концепции Монтескьё, Гоббса,
Локка, Руссо и дополненная фактическим социал-демократизмом, ещё
худо-бедно имеет кое-какую привлекательность, тем более что в
материальном плане она по-прежнему демонстрирует то, что у боль-
шинства считается успехом. И эта идея -- не лживая, а всего лишь
с дефектами. А "русскую идею" по сути всё ещё рожают -- имея
главной целью оправдание существующей власти.
(Кстати, французы тоже ещё довольно успешно дожёвывают старые
сопли Великой Французской революции. И англичане, похоже, искрен-
не считают, что попали в некий локальный оптимум со своей парла-
метарной монархией. А немцы, наверное, видят себя традиционными
носителями самой передовой версии европейской культуры, оттого
и социал-демократятся аж до полного абсурда с "беженцами", так
что вот-вот обгадятся по-крупному прямо у нас на глазах.)
На "социал-дарвинистском" уровне отношений Россия Соединённым
Штатам определённо и существенно проигрывает. На более высоком
уровне отношений она имеет шанс выиграть. Впрочем, на более
высоком уровне отношений исчезают факторы, толкающие к жёсткому
противостоянию, к стремлению превозмочь через конфликт.
В общем, концептуальные основания для серьёзного российского
патриотничания пока что отсутствуют, и сформироваться им не дают,
потому что "большой хапун" в них вряд ли впишется. Поэтому в
России патриотничают только дураки и босяки -- на уровне "болеем
за наших" -- а также участники "хапуна", которым однобокое
развитие мозжечков мешает видеть вредность сверхпотребления и
угрозу глобальной катастрофы.
* * *
Патриотизм и христианство.
Между новозаветским "кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати
к нему и другую" (Мф. 5:39) и новозаветским же "не мир пришел Я
принести, но меч" (Мф. 10:34) нет никакого противоречия: другую
щёку есть резон подставлять, когда острота конфликта не велика и
удар можно перетерпеть ради того, чтобы противник одумался,
остыл, вышел из-под действия ненависти и пошёл под действие
совести и здравого смысла. Под меч же подставляться не имеет
смысла, если только не хочешь попасть в великомученики. От меча
надо защищаться, причём не щитом даже, а тоже мечом, потому что
щита надолго не хватит, а меч -- это шанс прожить дольше, постичь
Евангелие и исправить свои грехи.
Мир ещё попробуй принести, а меч -- пожалуйста. Иисус выбрал
практичный вариант.
Далее, даже мечом можно действовать по минимуму -- приближась,
насколько возможно, к тактике, рекомендованной Иисусом в отноше-
нии ударов по щекам: отразил удар мечом справа -- ждёшь возможно-
сти отразить удар слева, а не пыряешь противника, пока он замахи-
вается. Когда он умается -- подобреет.
Действительная недоработка в христианстве -- это непризнание
эволюционно сформировавшаяся естественной и неотъемлемой психиче-
ской ПОТРЕБНОСТИ в конфликте. Христиане либо подавляют её изнури-
тельными постами, ночными бдениями и благотворительностью до
упада, либо удовлетворяют её под видом борьбы с врагами истинной
веры, вынесенным за границы круга тех, кому подставляется щека
для удара. Страстный (= малодумающий) патриот с радостью выносит
за пределы этого круга всех, кого только можно, сторонник же хри-
стианского подхода делает это только в крайних случаях, причём не
сразу и с оставлением возможности возвращения в круг избранных.
А ещё, кстати, сторонник христианского подхода следует запове-
ди "не собирайте себе сокровищ на земле..." (Мф. 6:19), поэтому
всякий, кто поднакопил собственности и потребляет сверх меры,
является не только подготовщиком глобальной катастрофы природо-
пользования и соответственно врагом (пусть неявным) себе, своим
ближним, своей стране и человечеству в целом, но также является
элементом, чуждым христианству. А патриот, не видящий огромной
угрозы стране в абсурдном сверхпотреблении, является либо просто
дураком, либо вдобавок членом, можно сказать, банды извращенцев,
борющейся с аналогичными бандами за возможность профукивания
остатков природных ресурсов.
В общем, христианство и агрессивный патриотизм несовместимы, а
кто пытается совмещать, тот ошибается или лжёт. Агрессивный пат-
риот, называющий себя христианином (православным и т. п.) -- это
в лучшем случае еретик, атеист, сатанист, латентный мусульманин
террористической разновидности или просто дурак, в худшем --
подлец.
* * *
О небольших различиях между патриотизмом, национализмом, клас-
сизмом и расизмом.
Классовая солидарность эмоционально эквивалентна патриотизму
-- и в психологическом аспекте вполне может его заменять. В ка-
честве врагов при это выбирают не противостоящие государства, а
противостоящие социальные классы, а любимого вождя нации заменяет
какой-нибудь вождь трудового народа.
Классовая солидарность -- альтернатива патриотизму, но не про-
тивоположность ему: оба эти варианта кучкования-враждования сое-
диняются в национал-социализме. Кстати, национал-социализм был
популярен отчасти потому, что обеспечивал более широкий, чем
по-отдельности национализм или патриотизм, охват трудящихся: для
кого-то в нём был более привлекателен националистический, для
кого-то -- социалистический компонент.
Патриотизм и национализм -- очень близкие между собой манеры
чувствования и действия. Если границы этноса приблизительно со-
впадают с границами страны и подавляющее большинство её населения
принадлежит этому этносу, то патриотизм и национализм для него --
оно и то же. Такую ситуацию мы имеем, к примеру, в Японии.
Патриотизм существенно не совпадает с национализмом и даже
может противостоять ему, если этнос трансграничен и/или если
страна в значительной степени полиэтнична.
Расизм -- это в общем случае, можно сказать, более широкая фор-
ма национализма (и соответственно тоже эмоциональный эквивалент
патриотизма). Правда, этносы могут быть не вполне однородными в
расовом отношении, и в этом случае у них может иметь место внут-
риэтнический расизм, но в лёгкой форме.
Патриотизм, в отличие от классовой солидарности, удобен тем,
что, как правило, не ввергает индивида в конфликт с его "собст-
венным" государством, а, наоборот делает его желательным гражда-
нином. Если открытое проявление классовой солидарности, как пра-
вило, приносит индивиду дополнительные проблемы немедленно (их
создают государство и работодатели), то открытое проявление пат-
риотизма приносит дополнительные проблемы отсроченно или не при-
носит их вовсе (если индивид не добалтывается вместе с себе по-
добными до войны между государствами). Поэтому искренний патриот
вполне может быть трусом и подлецом: наслаждаться "патриотически-
ми" эмоциями, пока дело не доходит до драки, до появления возмож-
ности самопожертвования, до необходимости больших личных затрат.
Искренний патриот -- это в общем случае вовсе не обязательно
человек, готовящийся к подвигу, хотя герои среди патриотов
случаются. В агрессивном варианте это скорее дурак, или жлоб, или
эмоциональный калека (индивид с недоразвитым чувством самосохра-
нения, недоразвитым чувством сострадания (к возможным жертвам
патриотов с обеих бодающихся сторон), с переразвитой злобностью
-- как у бойцовой собаки): он либо не сознаёт возможных дальних
последствий своих высказываний и действий, либо игнорирует их.
* * *
Для горячего патриота Родина -- типа всё (высшая ценность), а
жизнь отдельного человека в ней -- типа ничто (или очень мало
что).
Попробуем разобраться с этой максимой надёжным сократовским ме-
тодом доведения до абсурда. Если люди -- совсем мало что в срав-
нении с Родиной, то Родина -- это тогда что-то вроде оболочки,
которую можно в крайнем случае наполнить и другим человеческим
материалом. К примеру в Россию вместо русских поместить китайцев
(к этому, кстати, процесс и идёт). Флаг, герб и прочие атрибуты
будут те же, язык -- почти тот же, только с акцентом. Даже прези-
дентом сможет быть какой-нибудь Пу Ти Ин. Ну как, теперешнего,
русского патриота России такой результат согреет? Наверное, нет.
Значит, люди -- всё-таки не лишь бы что даже в сравнении с Роди-
ной. Кстати, в этом отношении националисты, получается, адекват-
нее патриотов: им оболочка не заслоняет людей. Для националистов
их конкретная нация -- это почти всё, но отдельный человек --
тоже, правда, почти ничто, а с Родиной (= территорией пр.) уж как
сложится: что где-то урвут у конкурирующих националистов, то и
Родина.
Плавно переходим к националистам. Если в сравнении с нацией
отдельные человеки -- почти ничто, лишь бы человеки в целом были
побольше числом, почище кровью и позлее к чужим, то получается,
что даже люди шибко способные умищами не имеют для нации большой
ценности, особенно если не разделяют полностью позиции горячих
националистов (а как умищи могут её полностью разделять, если
она задаётся не ими, а людьми попроще, а умища только коробятся
от её, потому что им дано видеть дальше и шире других и замечать
неявный вред там, где большинство видит пользу -- и наоборот?).
Получается, горячие националисты в якобы интересах нации ВЫНУЖ-
ДЕННО -- как люди последовательные и настойчивые -- отвергают,
оскорбляют, притесняют, а то при случае и убивают ЛУЧШИХ ПРЕД-
СТАВИТЕЛЕЙ НАЦИИ: тех, кто действительно в состоянии предлагать
ей особо толковые вещи, пусть для многих довольно долго и не
выглядящие таковыми. Если в стране нет накала национал-патриоти-
ческих страстей, то умищи худо-бедно выживают и даже имеют
маленький шанс протолкнуться со своими идеями в массовые умы.
Если же пошёл накал, то им, наверное, лучше сматываться, потому
что их либо уморят на общих основаниях, либо прикончат особо --
как замеченных в несогласии с популярной чушью. То есть,
обострённый национализм не совместим ни с работой, ни даже с
просто выживанием тех людей, которые могут быть наиболее
полезными, а то и жизненно необходимыми для нации.
Какая-то ерунда, не правда ли?
Вывод: и патриотизм, и национализм, когда они выходят за пре-
делы умеренных чувствований, становятся доминантой поведения и
подавляют рациональность, -- это особо вредные заскоки, за
которые в конечном счёте поражённые ими люди зачастую платят
СВОЕЙ кровью, не получая взамен ничего, кроме своих же руин (хотя
и чужие не исключаются).
На первом месте должны быть люди, а не родины: не люди сущест-
вуют для родин, а родины -- для людей (тут и далее можно заменять
слово "Родина" на слово "нация", и тоже будет толково). Любовь к
родинам выступающие от их имени чиновники и активисты должны
заслуживать, а не вколачивать, впаривать или получать посредством
искусственного отбора (= изгнания или истребления несогласных).
Тогда хоть не стыдно бывает за родины -- и в этих родинах хоть
можно жить в удовольствии, а не в борьбе с трудностями, порождён-
ными глупостью, -- борьбе, отнимающей силы, которые можно было бы
тратить и на развитие.
По здравому смыслу Родина должна цениться лишь как средство
(зачастую заменимое) решения проблем. Иначе Родина сама становит-
ся источником проблем, а не средством их решения. "Инструменталь-
ную" Родину можно беречь, лелеять и защищать от чужих загребучих
рук, к примеру, как любимый молоток -- удобный и прочный -- а не
носиться с нею, как с Молотом Тора, которым даже гвоздя не
забьёшь.
* * *
"Наступательный" и "оборонительный" патриотизм в эмоциональном
аспекте не различаются, а различаются только ситуациями, в кото-
рых проявляются: те, кто праведно рвут врага, "пришедшего на нашу
землю", так же праведно рвут врага, который не хочет отдавать
"бывшую нашу землю" (на которую "мы" тоже когда-то припирались,
кого-то с неё согнав) или которого надо добить на заведомой его
земле, чтоб не мог оттуда удовлетворять СВОЙ агрессивный патрио-
тизм или, к примеру, просто освободил место для прохода, который
ведь "нам" позарез нужен.
Есть смысл различать патриотизм иррациональный (= дешёвый) и
рационализированный. У рационализированного патриота его патриоти-
ческие эмоции пребывают под интеллектуальным контролем и не дово-
дят до действий, которые в конечном счёте оказываются патриоту же
во вред. Рационализированный патриотизм имеет устойчивую оборони-
тельную и примирительную направленность. Разумный патриот никогда
не оскорбляет противника, не провоцирует его, не нарушает догово-
рённостей с ним, не выходит за пределы сложившихся ограничений в
способах причинения ущерба и всегда старается действовать чуть
менее жёстко, чем противник, чтобы тот мог последовать его приме-
ру на пути к миру. Как правило, рационализированному патриоту не
приходится мстить за сожжённые хаты, потому что никто их ему не
жжёт.
* * *
Первая Мировая война, нанёсшая мощнейший удар по могуществу
белых европейских рас, началась в значительной степени из-за
того, что сербы после побед над турками и болгарами вошли во
вкус сладострастного бодания по-крупному и взялись разваливать
Австро-Венгрию, рассчитывая на покровительство в этом деле
России. Инцидент с сербским террористом был не поводом, а
толчком, от которого начала разрушаться конструкция европейского
мира, в которой накопились значительные напряжения. Разумеется,
мир рухнул бы и от какого-нибудь другого толчка, но рухнул он
всё-таки именно от сербского. Вина сербских лидеров -- не в том,
что они не приняли австро-венгерского ультиматума, а в том, что
они довели дело до ультиматумов -- действуя "как все", то есть,
стремясь к экспансии военными и подрывными средствами, хотя в
принципе могли бы взять пример со Швейцарии.
В больших европейских державах тоже изнывали без борьбы контин-
генты недободавшихся патриотов, и под их эмоциональную потреб-
ность в наступлении и переживании своего величия выстраивались
экономические цели, которые якобы первичны и коллизия которых
якобы стала основной причиной войны.
Соль в том, что люди воспринимают свои естественные потребности
и псевдопотребности в основном через хотения и эмоции, а не путём
научного исследования своих организмов. То есть, они считают, что
если им чего-то очень хочется, это что-то им, скорее всего,
действительно очень нужно. Так называемые экономические интересы
определяются потребностями не только через посредство промышлен-
ности и торговли, но в первую очередь через посредство хотелок и
эмоций (над которыми, правда, имеются кое-какие представления с
элементами рациональности, но явно слабоватыми для того, чтобы
быть решающими).
Короче, интеллектуально ограниченные агрессивные патриоты
покалечили нашу великую Европу в двух Мировых войнах (вторая --
недовоёванная первая), но не поняли этого, конечно же, и
продолжают мутить воду: создавать предпосылки для очередной
большой войны, в которой они хоть с какой-нибудь стороны фронта,
наверное, победят.
Кстати, швейцарская "национальная идея" в теперешнем мире,
похоже, самая здравая и самая эффективная: тут вам и мультиязыч-
ность при отсутствии главного языка, и "демократия", и вооружён-
ность народа, которой не боится правительство, и развитие без
экспансии. Большой прокол вышел только с иммиграцией.
* * *
Главное: человек, ушедший в патриотизм, оказывается почти поте-
рянным для модералистической революции (ведь он уже ЗНАЕТ, кто
виноват и что делать). Хуже того, он превращается в помеху -- в
того, кто отвлекает людей своими страстными призывами к бегу по
кругу, а при случае даже будет стрелять в идущих на прорыв к
следующему уровню психического и социального развития.
* * *
Кстати, утилитарное, негорячее отношение к патриотизму, роди-
нам, соотечественникам вовсе не означает чрезмерной снисходитель-
ности к чужим и полного отвращения к войне. Оно лишь означает,
что первопричина ненависти к "врагам" и настроенности убивать
их должна быть рациональная: тщательно выверенная.
Рациональный патриот в принципе не против войны, уничтожения
"чужих" всеми действенными способами и в большом количестве. Если
придётся, он будет убивать всех: женщин, детей, заложников, плен-
ных , парламентёров. Это всё, к сожалению, иногда бывает
нормально, но только в очень редких, особо тяжёлых ситуациях,
которых можно избегать, если стараться изо всех сил.
Разница между рациональным и эмоциональным патриотами -- в том,
что эмоциональный тупо торопится ублажить свой инстинкт, а рацио-
нальный сначала ищет более конструктивные варианты -- и почти
всегда их находит. Если по расчётам получается, как ни крути, что
несчастных невооружённых "чужих", молящих о помощи на границе го-
сударства, надо косить пулемётами на этой границе, чтобы они не
ломанули в страну и не распространили на неё свой ад, значит,
рацпатриот будет косить: деваться ж некуда, особенно в условиях
глобальной избыточности населения и с принятием во внимание того,
что если не ты их, то вскоре они -- тебя.
Индивид, рационально подходящий к защите страны, которую счита-
ет своей, -- не эгоист, не гуманист, не садист, не трус, а всего
лишь человек, старающийся действовать разумно и не считающий, что
интеллект нужен только для того, чтобы находить более удобные
способы более полного ублажения инстинктов -- этих древних при-
близительных мотиваторов человеческого поведения, игнорирующих
детали, достижения общественной мысли и глобальные изменения
условий человеческого существования.
Конечно же, такой индивид раздражает массу добропорядочных ду-
раков, мешает властям делать кровавые глупости, оставляет кино,
литературу, живопись и т. д. без захватывающих сюжетов и потряса-
ющих образов, подрывает промышленность и торговлю в их военной
части, способствует безработице, лишает молодёжь шансов на подвиг
и вовлекает людей в скучную безопасную обеспеченную жизнь, в
которой матери не рыдают над трупами своих детей, дома не рушатся
под бомбами, жители блокированных городов не поедают друг друга,
калеки не попрошайничают в подземных переходах.
* * *
Из обсуждения:
"Связи между поездками зарубеж и патриотиничанием нет. Даже
наоборот, есть обратная связь: больше всех кричат, как у нас все
плохо как раз те, кто зарубежом ни разу не был. Те, кто из-за
рубежей не вылезают, наоборот, составляют костяк патриотов."
Немножко не так. Профессиональные патриоты обычно хорошо
устраиваются, т.е., среди прочего, частенько бывают в этой
ужасной загранице, про которую отлично знают, что она отнюдь не
ужасна, но скрывают это от плебса и орут обратное, чтобы остатьcя
у своих кормушек. Постоянно живущие за границей мегапатриоты,
активничающие в информационном поле, -- это либо госслужащие,
либо члены их семей, либо неудачники, которым и за границей не
повезло, либо заеденные ностальгией (вариант: совестью), но не
имеющие возможности вернуться, либо путальщики, которые сами не
понимают, чего хотят.
Невыездной российский плебс действительно склонен считать, что
за границей лучше, но в периоды массового обострения патриотизма
накануне очередной войны или "охоты на ведьм" он охотно верит в
то, что виной тому заграница, а не его собственная плебейская
глупость и порочность и/или глупость и порочность отечественных
властей.