Бурый Медведь : другие произведения.

Ад в Кёнигсберге (середина)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  Свистящий, ледяной ветер, казалось, вгрызается в обмерзшую землю дороги, как взбесившаяся собака в тело обидчика. Ильдар видел, как мелкий снег наметает тонкими полосами. Это напомнило помехи в телевизоре.
  
  Но даже за пронзительным стылым воем, он слышал усталые всхлипы жены. Она шла позади, укрываясь за мужской спиной от ветра. Ритм ее дыхания стал музыкой, погрузившись в которую, он не замечал ни усталости, сделавшей тело ватным, непослушным, ни холода.
  
  Музыка прервалась, и он остановился, не дожидаясь рывка буксирной веревки, которой сцепил пояса, как у альпинистов. Сжав зубы, чтобы не рявкнуть от поднявшегося раздражения, он повернулся.
  
  - В чем дело? - спросил Ильдар, стараясь чтобы голос прозвучал ровно. Мог бы и не спрашивать. В глазах жены читалась та же усталость, что заставляла его перейти на шаг на тренировках, тяжело дыша и слушая сердце, что колотилось о грудину, как отчаявшийся узник о решетку тюрьмы.
  
  Баба покачивалась уже не с той женской притворностью, что призвана не обмануть, а усилить сказанное, донеся его до чувств. Он видел, как быстро истаяли ее силы - быстро, как сгорает картон. Если бы не веревка, жена, скорее всего, уже опала бы на скованную морозом землю.
  
  Ильдар бросил взгляд за спину жены, на поклажу. Накрытые брезентом тюки на длинных санках напоминали запеленутого покойника, которого родные не захотели бросать на обочине. Хотя сейчас, число причин, по которым кто то мог не бросить покойника, увеличилось на порядок.
  
  Поправив лямки рюкзака, двумя безжалостными змеями сдавившие плечи, Ильдар подошел к жене и взял ее за руку. Он чувствовал, что ее ладонь сжалась от холода даже в бундесовской перчатке, под которой была другая, финская, из термоткани. Его коснулось то, что она чувствовала, и усталость серой змеей хотела было переползти по его руке, и обвиться вокруг сердца. Но он не дал. Глубоко вздохнув, он посмотрел на небо.
  
  Оно больше не было тем безразличным простором, с которого взирали яркие точки звезд. Это небо было похоже на опухшее брюхо, нависшее над их головами. Черное, оно шевелилось и пульсировало, обнажая время от времени багровые прожилки, напоминающие то ли вздутые вены, то ли потроха.
  
  Ильдар перевел взгляд на жену, прижал ее к себе, стряхнул с шерстяного платка, повязанного поверх чеченки, снег. Баба всхлипнула, ожила под волной тепла, исходящего от мужа. Ей хотелось раствориться в этом тепле, заснуть, ни о чем не думая. Забыть все, через что Ильдар протащил ее за этот день, забыть тот страх, что поселился холодным, липким комком где то в животе. А потом проснуться, и чтобы вокруг все было, как прежде. Но Ильдар отстранился, и греющий поток прервался, оставив внутри немного сил.
  
  - Покурить бы, - хлюпнув носом, спросила жена, уже чувствуя, что муж не разрешит. За последние часы она настолько привыкла к оттенкам его чувств внутри себя, к тому, что согласно этим чувствам, им нужно или двигаться, или замереть, что слова казались чем то чуждым, ненужным. Но только они напоминали о прежней жизни.
  - Нет. Надо идти. Уже скоро, там покуришь. Тепло?
  - Да, - ответила она, вспомнив, что так ни разу и не спросила, как он это делает, - Ильдар...
  - Пошли уже, - не скрывая раздражения, прошипел он.
  - А они, ну, Ирка с Виталиком. Они, - замявшись, баба продолжила, чувствуя, как страх мертвым котеном холодит живот, - Они за нами не пойдут?
  - Уймись, дура, - уже завелся Ильдар. Стоять на морозе и ветру посреди дороги, еще и ночью, ему не хотелось. С каждой минутой, когда они вроде бы дают отдых измучанным переходом телам, силы иссякают, и пойти дальше будет все труднее. А тут она еще этого урода Витечку решила вспомнить. Еле в чувство ее привел тогда, все рыдала, что надо было падле отдать все и пусть бы шел. И тут черт попутал. Сам виноват, надо было идти сразу, нет, расслабился, - Накличешь еще.
  
  Ильдар оглянулся, и дернул левым плечом, поправив ремень Витькиного ружья. Хоть чем то этот козел полезен оказался.
  
  - Пойдем, - бросив команду, Ильдар шагнул, но веревка натянулась сильнее, чем обычно. Даже если б жена решила встать посреди дороги, он бы ее сдвинул, и бабе ничего бы не осталось делать, как передвигать сведенными усталостью ногами, волоча за собой санки.
  
  Уже оборачиваясь, куда резче, чем обычно, он почувствовал болезненное тепло, которое обычно исходит от слегших с большой температурой. Увидев раздувшиеся, красные, как у качка после тренировки, руки Витька, обвившиеся вокруг жены, Ильдар понял, что ружье он схватить уже не успевает.
  
  - Вот и встретились, Ильдарчик, - радостно и бодро, выкрикнул Витек, и попытался ухмыльнуться. Ошметки кожи и мяса на правой стороне лица уже не кровоточили. Наверное, и дыра в спине тоже, но этого Ильдар видеть не мог, - Ты, я смотрю, ружьишко мое все же прибрал. Я же знал, что ты такой. А ты еще обиделся тогда. Крыса, в спину мне выстрелил. Если б не тот грузовик, я бы сейчас на машинке ехал, с ружьем, в дом свой.
  
  Ильдар замер, его тело уже было готово действовать, осталось только выждать удобного момента. В уме уже пронеслось, как он будет добираться до дома без бабы. Что сделает с телом. Все за мельчайшие граммы секунды.
  
  - Ты чего нахмурился, хмырило? - продолжал Витя, - Да, мой дом. А ты что, скотина, думал, я буду на тебя просто так батрачить, да? Ты меня типа нанял, барин сраный? Должок отрабатывать заставил, ремонт делать. Еще и стоял надо мной, чаек свой попивал. Я это на всю жизнь, гада, запомнил. Барин, еп, помещик на. Понаехали, чернота, и люди для вас теперь не люди? Я все помню, какими ты на меня глазками смотрел. Денег ты мне дал, ну спасибо, а я за эти несчастные тысячу ойро у тебя как раб там шуровал, без продыху. Мне потом Ирка, как оклемалась, показала смету, сколько те работы реально стоят. Обдурил, недаром говорят что вы, татарва, хитрые и жадные. Ну а теперь вот встретились, и что? Ирка! Погляди, что они там на санях везут.
  
  Ильдар краем глаза заметил сгорбленную фигуру у саней. Ирка, мразь. Ее тогда прямо в машине и смяло. Доползла же.
  
  В ответ раздалось какое то бульканье, Ильдар едва сдержал тошноту. Ему вспомнилось, как отчим вынимал потроха у кроликов, привязанных за задние лапки к забору. Тогда Ильдар, еще мелкий, испытывал непонятное самому себе любопытство, неотрывно глядя на открытых, истекающих кровью зверьков. Отчим складывал потроха в большую кастрюлю, от них остро пахло и поднимался парок, и новая порция кроличих кишок отправлялась в кастрюлю со влажным шлепком. Еще он запомнил большие мужские руки, в крови, и нож.
  
  Жена обмякла в лапах Витька, Ильдар чувствовал омерзение и тошноту, и страх, охватившие бабу от этих прикосновений, пусть даже они и через одежду.
  
  - Я, Ильдарчик, кушать хочу, - заявил Витек, - чешется у меня все. Не болит ничего, ни капельки, только чешется. Даже не холодно, а ведь ты, козлик неблагодарный, с меня все поснимал, даже куртку, которую продырявил, и то снял. А знаешь, как я тебя нашел? Я и сам не знаю. Просто почувствовал тебя, шагнул - и я уже тут. Знаешь что, я себя так улетно никогда не ощущал, даже под амфиками. Кушать, правда, хочется. Э, что там, Ирка?
  
  Ильдар зажмурился от бьющего в глаза света. Фары. Какой то недоумок еще не понял, и мечется на машине. Донесся и шум мотора, и свет стал ярче. Витек клацнул уцелевшими зубами, и оглянулся. Машина приблизилась. Вначале замеркали фары, погасли, к удовольствию Ильдара, а затем, заглох и мотор.
  
  Булькая, Ирка поползла к машине, из которой уже вынырнул какой то щеголь. Если б жену не тискал продырявленный из шестнадцатого калибра соседушка - предатель, Ильдар бы даже пожалел дурня, умудрившегося оказаться здесь на заглохшей машине, в куцем городском пальтишке, тонком шарфике и даже без шапки. В туфлях еще, наверняка. Головой вертит. Пускай.
  
  - Эй, мужики, - сдавленно просипел бедолага, явно настолько отчаявшийся, что не побежал прочь от непонятных хмырей в явно непростых позах. Ильдар бы побежал, даже несмотря на то, что в этом клоунском наряде долго на морозе не продержаться. Уж лучше замерзнуть где нибудь на обочине, - Что за херня творится? Эй... Радио не работает! Вы чо тут?
  
  Витек заурчал, как голодная собака, которой бросили сочный кусок мяса. Ирка, умудрившаяся обползти машину, обхватила лодыжки мужичка, и тот, застонав, вцепился онемевшими пальцами в ручку дверцы, но машина почему то не открывалась. У Ильдара промелькнула мысль, что так стонут в ночном кошмаре те, у кого горло сжимается от ужаса.
  
  Витек обернулся, ослабив хватку - он почуял кровь и страх сдавшейся жертвы. А от Ильдара, наоборот, страх исходил, и даже стискивая лапами его бабу, было ясно, что просто так, татарина не взять.
  
  Это был тот момент, которого Ильдар ждал. Резко дернув веревку, он вырвал жену из ослабшей хватки Витька. Обессилевшая баба, рухнула навзничь, и сдвинувшиеся от рывка санки вьехали Витьку по голеням. То ли врал урод про то, что не больно, то ли в его состоянии на ногах было трудно держаться, короче, Витек повалился наземь.
  
  Перехватив веревку, Ильдар подтянул санки к себе, и, не спуская глаз с корячащегося на земле Витька, совершенно голого, с дырой в спине, с рваными ранами на правом боку, схватил двустволку за ремень, сползший на левую руку.
  
  Первый выстрел разметал голову Витька по дороге, словно кто то переехал арбуз. Второй, откинул хлюпающего горлом мужика на Ирку. Перезарядив стволы, Ильдар снова прицелился. Никакого шевеления. Все, ружье сейчас больше не нужно.
  
  Машина завелась сразу же. Что за ирония. Ведь тогда, год назад, он ездил сюда на шашлыки с Иркой и Витьком, на такой же тачке, на джипе - мицубиси. Пока баба отогревалась, лежа на пассажирском кресле, Ильдар работал топором, здоровым таким махальником, который купил вместе со штилевской бензопилой. Еще помнится, покупая, шутил что таким топорюгой он в играх всякую нечисть мочил. Дошутился.
  
  Для верности, Ильдар откромсал не только головы, но и руки с ногами. Если эти мрази как то умеют себя по кусочкам собирать, им придется туго - специально ради такого, Ильдар раскидал запчасти бывших друзей семьи и незадачливого водилы по обочине. Да уж, раньше такое можно было увидеть только в фотках про жизнь в Африке, с которых он морщился за миской борща. А теперь, вот. Не зарекайся.
  
  Покончив с разделочными работами, Ильдар принялся за обыск. Глянув в багажник, только обматерился с досады. Ничего полезного. Даже инструментов не было, и самого распоследнего, что должно находиться в машине, тоже - ни троса, ни домкрата. В такое время, любая мелочь пригодится, а этот олух выполз с лысой запаской а багажнике. Ну что за тупые уроды, а. Нет бы пару ящиков тушенки и мешок сахара. Хотя, не все ж такие умные. Кто то хищник, кто то добыча.
  
  Поклажу, Ильдар разместил в багажнике. Санки зашли на пассажирский диванчик, туда же - его и женин рюкзаки, и буксировочный трос для связки мужчина - баба - санки. Упаковал он вещи компактно, в нормальные милтековские рюкзаки. Хочешь, вези на санях, хочешь, взвали на себя. Не сотня чемоданов или пакетов, которые он ненавидел - в них все свалено абы как, перемешано. Он был, конечно, не один, кто решил валить с города, когда все началось. Но отчалил он за минут пятнадцать. Просто покидал все нужное в машину, и готово. Ненужное само прицепилось. Эх, каким ротозеем он был еще сегодня.
  
  - Поехали уже, - бросил он затихшей бабе, трогая джип. Она только всхлипнула. Свою первую истерику, обзывая его жестокой мразью и убийцей, жена отыграла еще когда Ильдар убил Витьку в первый раз.
  
  В церкви было холодно. Зато, не дул ветер. Нагрелась буржуйка, растопленная бумагами и обломками одной из маленьких кафедр. Ильдар с удовольствием слушал, как гудит пламя. Когда разгорится, можно будет засыпать антрацита. Ведро угля он нашел тут же, на кухне.
  
  Поставив на печь армейский котелок, наполненный святой водой из бака, Ильдар начал паковать найденное в закромах трапезной. Пакеты с крупами, макароны, спички, сахар, соль. Конфеты.
  
  Глядя на конфеты в блестящей обертке, с нарисованным улыбающимся мальчиком, Ильдар скривился. Внутри сжалось что то, мужчина глубоко вздохнул, и встал. Все уже. Не будут мальчики смеяться, и есть конфеты.
  
  Открывая дверь в туалет, и вставая на старое, немецкое еще очко, Ильдар вспомнил давнюю песенку, слова которой вылетели из памяти. Тогда, в безопасном и светлом детстве, эту песню с телевизора вещала какая то тетка. Вот бы она сейчас запела.
  
  - Как тут не плакать, как тут не плакать, - снова пронеслось в голове Ильдара, когда рука, потянувшись к веревочке смывного бачка, остановилась. Вода же. Смывать за собой сейчас роскошь. Да и кто пожалуется.
  
  Баба спала на широкой лавке в трапезной, накрытая парой длинных черных одеяний. На стене- икнона с грустным, бледным лицом. Потому их, видимо, и рисовали такими унылыми, что знали, до чего все дойдет. Ильдар смотрел на лицо жены. Ровное, спокойное. Хорошо ей спиться. Даже на руках пришлось нести из машины, не просыпалась. Ильдар сделал бабе такое послабление. Все же, не женское это дело, идти в морозище под ветром. Когда в любой момент тебя могут растерзать. А может, и что похуже, не знать бы. На себе, по крайней мере.
  
  Хрустнув фантиком, Ильдар отправил конфету в рот. Слюна тут же аж брызнула, острота вкуса показалась неимоверной. Еще утром чаек с пряниками пил, а язык уже по глюкозе заскучал. Хмыкнув, Ильдар смаковал шоколадную конфетку. Не зря его барином прозвали.
  
  Выйдя в церковный зал через ризницу, Ильдар проверил оберег у входа, и замер в темноте, под высоким сводом. Часть его разума подбирала способ получше, чтобы вывезти в дом запасы из свечной лавки. С серебряными крестиками проблем никаких, а вот свечей, пять ящиков. Свечи пригодятся еще, будь здоров.
  
  А другая часть разума, воспользовавшись безопасным моментом, подняла память. Ильдар приучился поднимать в памяти важные события дня, и порой и жизни, чтобы на их основе сделать выводы, отшлифовать тот урок, что преподнесла жизнь, усвоить его в полной мере, в совершенстве.
  
  Память. Как то придя в свою старую школу, уже став тем, кем он стал, Ильдар прочел почти стоптанную запись на асфальте - память, единственный рай. И ведь не поспоришь.
  
  Тогда небо еще светило. И под этим жарким, июльским светом, он вел свой мицубиси по этой же самой дороге. Джип урчал колесами по брусчатке, Ильдар знал, что на легковушке по ней неслабо трясет.
  
  - Дурацкая брусчатка, - заворчал Ильдар, сворачивая пробку бутылке с минералкой, - Красиво, правда. И каждый раз менять не надо, не то, что асфальт. Один раз положил, и сто лет служит. Я слышал, у немцев по брусчатке не трясло, они ее так ложили, что было глаже асфальта. А потом наши переложили, ну там, после взрявов или еще что. И стало трясти. А у них то были специалисты, камень к камню подгоняли.
  - Угу, а строили как, - подхватил Витек, - Вон, дома стоят до сих пор и ниче, с войны еще, прикинь? Ну там, бомбы на них летали. Вот кирпич то был. И форты все из этого кирпича, красный, багровый. Настоящий такой. А сейчас чего, не кирпич, а херня. Скинешь на землю, он тут же расколется. Мужики рассказывали, ну, кто дома то старые на кирпич разбирал, немецкие хоть бы что, не колятся.
  - Да я читал про это, - хлебнув водички, продолжил Ильдар, - Они в раствор добавляли яичный белок. Это сколько им надо было яиц, чтобы столько понастроить. И кирпичи тоже особые люди принимали, скидывали с высоты определенной, и если покололся - всю партию браковали. Интересно, куда они бракованный кирпич девали. Навряд ли выкидывали.
  - Немцы, рациональный народ. У них любой сухарик в пользу, - приняла участие в разговоре Ирка.
  - Слышал, эти крипичи, что на фортах, заговоренные.
  - Да брось, Илюха, просто делать умели, - отмахнулся Витек.
  - Какой я тебе Илюха, Ильдар.
  
  Витька будто обрубило, он отвернулся в окно, и стрельнул глазом на татарина. Нашел, по какому поводу бычиться, тоже, на умняке весь. Барин епт. Его величество. Все нормальные люди с нормальными именами, а этот качевряжится. Долбанутый какой то, наверное, из тех которые в Татарии какой то имамат провозглашали. Хорошо хоть, тихий. Ну, по большей части. Да и на шашлык отвез вон, уважил. Хотя за эти шашлыки и приходилось покарячится, но выпивку и покушать вкусно, Витек любил. Тем более, что шашлык Ильдар готовил отменно, наверное, это у каждого черного в крови. Да и никто из хозяев его так не угощал. При мысли о шашлыках, обида тут же улетучилась. Да и Ирка, тоже учуяла холодок и разрядила обстановку.
  
  - О, смотрите ка, церковь отстроили. Я в газете читала, она раньше вообще в развалинах была.
  - Да я в курсе, проезжал, видел, там одни стены были. И не одну эту церковь, кстати, - произнес Ильдар спокойно, тут же зацепившись за сказанное Иркой. А ведь в самом деле, былди одни стены по всей дороге, а отстроили всего за полгода, хотя с церквями зачастую канифолятся подолгу, если они не в городе, а в таком захолустье. Как то все одновременно.
  
  - Ага. Там писали, - обрадовалась Ирка, что смогла заинтересовать хозяина, как они промеж собой, с Витьком, звали Ильдара, - Что какая то встреча состоялась у попов. Там эти еще, западные, приезжали. Как их. А, вот газета. Рыцари ордена Святого Гроба Господня. Вобщем, они в реставрацию кучу ойро вбухали. Типа, культурное наследие. Ну и наши тоже рады, церкви открылись.
  
  - Круто, - отозвался Ильдар. Он как то читал про этих рыцарей, и считал их смешной карикатурой из прошлого, когда он были настоящими рыцарями, с мечами, которое воевали против арабов. Ну а потом стали наряжаться в смешные костюмы и кому то время от времени вешать на шею звезды, за заслуги. А оказалось, у них откуда то бабок немеряно, да еще и на то, чтоб отреставрировать почти убитые церкви в глубине области.
  
  В совпадения Ильдар верить перестал уже давно. И привык задумываться над такими случаями, как с церквями, с тех пор, как нашел в сети один интересный сайт. Где один неглупый татарин писал наблюдения из жизни и всякие факты по истории, так их выворачивая, что ум жаловался, как мужик с пивным брюхом, которого заставляли принимать йоговские асаны.
  
  А потом, привык. И задумался. Все этюды для мозгов, стали развивать гибкость, и мозг больше не мучался, а наоборот, ему было хорошо, как человеку, который сидел в очень нудобной позе на куцем жестком стуле, а потом пересел в глубокое удобное кресло и расслабился.
  
  - Вот жара, я просто фигею, - подал голос Витек, - Этой зимой снега по колено было, потом он растаял и потоп начался, теперь жара как в Африке. Как то непонятно все стало.
  - А вон и речка, - воскликнула Ирка.
  
  На реке со странным названием - Лава, было тихо. Ильдар потому и полюбил эту прохладную, чистую воду. Она шла в Правдинское водохранилище, и не воняла стоками. Да и рыба водилась.
  Машина смотрелась немного чужеродно, на зеленой травке берега. Ильдар глядел на течение воды, вполглаза приглядывая за Витькой, занятым разгрузкой.
  
  - Эй, куда роняешь? - крикнул Ильдар, сжимая кулаки.
  - Да че ты, железка все равно, - прогундосил Витька, потупив глаза, - Че ему станет.
  - Тебе станет, ясно? Свое кидать будешь, - подойдя к мужику, объяснил Ильдар, часто дыша. Это позволяло унять агрессию. Подняв складной мангал из нержавейки, мужчина отряхнул его от песка и веточек. Сердце Ильдара часто стучало, Витек застыл. Ильдар ощутил, как злость выветрилась, и продолжил, - Дальше разгружай, и чтоб без швыряний.
  Вернувшись к берегу, он еще пару секунд слышал, что происходит вокруг.
  - Он тебя хоть не трогает? - Ирка полушепотом спросила бабу, наклонив голову к ее уху, и смотря на закостеневшего Витьку, который выполнял работу, двигаясь, как робот.
  - Да ты что, нормально все.
  - Я бы не знаю, как жила, будь мой Витька такой.
  - Какой такой? Ну, Ильдар горячий конечно, зато я знаю, что к нему не полезет никто.
  - Это уж точно, не полезет. После того, как он ту собаку прям во дворе задушил, никто к нему и не подойдет. И Вадима как отмудохал.
  - Да он его ударил то пару раз всего. Ты, Ир, нашла, чего вспомнить, тебя саму эта собака чуть не сожрала, а Вадим всегда психанутый был, ну сама же знаешь. Еще тогда он по бутылкам с окна стрелял из ружья своего.
  - Ну и что, тогда милицию вызывали, и нормально. Он его хоть и долбанул пару раз, а чего то Вадим после того на свете долго не зажился.
  - Ой, на что ты намекаешь, а?
  - Да ни на что. Мне Ленка сама знаешь, чего за вином рассказывала.
  - Да что она могла тебе рассказать, Ира, Ленку эту каждая шавка на районе знает, она даже с малолетками вон, путается, еще Анька к ней бегала волосы драть, что сына ее двенадцатилетнего триппером заразила.
  - Дура эта Анька, сын ее мужиком растет, а она возмущается, - Ирка резко выдохнула дым и закурила новую.
  - Да она ж про триппер бегала\
  - Да хер с ней, Анькой и сыном ее, все знают что он уже траву курит, пропащий. А Ленка хоть и шалава, а зато все знает. Живет вон в трехкомнатной с сыном, икрой угощает, а сама что ест, и представить страшно. А про триппер врут все, сын у Аньки сам его где то подхватил. К Ленке знаешь, какие мужики приезжают, какой там триппер.
  - Ну и дальше то что?
  - Ну а то. Не будь твой Ильдар из этих, такого горчего никто б не терпел, - Ирка вполоборота смотрела за реакцией собеседницы, делая вид, что закончила разговор.
  - Ильдар не из этих, дуры всякие напридумывают, а ты веришь.
  - А то не видно. Да и Вадима он не просто так бил. А по особенному, как они умеют. Чтобы синяков не осталось, а внутри кровью человек истекает. Менты еще так могут.
  - Глупости это все.
  - Ну да. Зато я поглядела, как он на Витьку рявкнул, и подумала, что не очень то и глупости, - делано вскинулась Ирка, а про себя подумала, - Ну эта баба и дура. Пусть расскажет что то, может и удасться ее завиноватить. Тогда мы с Витьком ее на денежку раскрутим, чтобы этот заплатил побольше. А там, может, и еще что всплывет.
  - Он может и рявкает, зато перед подъездом не ссыться и деньги домой приносит, - выпалила баба, и тут же осеклась, - Ой, Ир, я не нарочно, но ведь было же, видели все, я тебе сколько говорила, свози ты его, закодируй.
  - Ладно. Не переживай. Что было, то прошло, - Ирка вытянула лицо, вскинув подбородок, и с удовлетворением наблюдала, как жена хозяина виновато тараторит. Дура, что есть дура, - Ладно, все, пойдем по рюмочке, за наших мужиков, Витька уже стол выгрузил.
  - Ильдар - мужчина, - поправила подруга Ирку, но та уже не слушала.
  
  Ильдар уже наметил, какие слова нужно будет сказать жене, чтоб не попадала в такие ситуации. Виниться нельзя ни перед кем, а уж тем более, перед бабой нижнего, а Витек - нижний.
  
  - Витяй, поставь сюда стол и зонтик, - оторвавшись от созерцания, указал Ильдар, заметив уже вздувшиеся капилляры у Витка на щеках и около носа. Уже бухнул, гад, - Потом дров наберешь.
  - Угу, - буркнул Витек, - Как то мне хреново, наверное, жара давит, - Витя сбросил тельняшку и отер ею лицо.
  - И столб атмосферный.
  - Да ладно, я всего рюмку. Мы ж отдыхаем, я на работе ни - ни, сам же знаешь. Все, все, иду.
  - Давай.
  - Слышь, Ильдар, а ты чего этот ящик с собой катаешь? - обернувшись, спросил Витек.
  - Ты про тушняк? - с недовольством отвлекся Ильдар на уже подвыпившего Витька, растирающего смазанную татуировку на плече - грубо нарисованный парашют и подпись, ВДВ.
  - Ну.
  - Да так, про запас.
  - Да нафига.
  - Чтоб был.
  - Нахер он тебе нужен, голодаешь, что ли. Купил бы лучше водочки, банки эти все равно никто жрать не будет. Их только бабки всякие бурет и нищеброды, которым жрать нечего.
  - Ага, - бросил Ильдар, не став напоминать Витьку, что про жрать нечего завел именно он, месяц назад. Уже гляди ка, в люди выбился, из нищебродов. А подумать над тем, куда тут лучше закопать ящик, и вправду, стоило.
  
  Но пока, лучше полюбоваться водой. Рекой, такой чистой. На побережье моря совсем не так. Там грязно от людей, которые валяются на жалких метрах песка, которые еще не поглотило море. Там визжащие дети кидаются песком. Полуголые бабы вертятся на солнце, ожидая, когда к ним подойдут. Мужики хлебают пиво, что то обсуждают под современные ритмы, доносящиеся из телефонов.
  
  Из мира воспоминаний Ильдар вернулся, уже сидя перед котелком с парящими макаронами и вскрытой банкой конского тушняка. это были самые лучшие консервы, которые он нашел. Видимо, конина не пользовалась популярностью, поэтому ее н сильно бодяжили. В банке всегда был кусок мяса, настоящего, с волокнами. А не студянистые потроха, с кожей и жилами.
  
  Навалив мяса в котел, Ильдар потомил блюдо. И только потом, наложил макароны с чистые тарелки церковной трапезной. Котелок он вычистил хлебом. Места в поклаже было не так и много, чтобы позволить себе взять хлеб, но Ильдар взял. Иногда, остаться на плаву помогают такие мелочи, как чай, конфета, или простой хлеб.
  
  Раньше, Ильдар только ухмылялся, когда видел репортажи о концертах, которые устраивали на зонах. Или в госпиталях третьей чеченской. Он думал, что этим людям, которые купаются в низости, которую подала им жизнь в большой раскаленной миске, не до каких то там песенок.
  
  Каким глупцом он был, стало ясно только сейчас. Люди всегда ценят больше всего то, что позволяет уйти от реальности. Кофе, чай, сигареты. Книги и музыку. Все, что вырвет из окружающего ада и отведет по дорожке в рай, единственный рай. Над вратами которого написано - уже никогда не будет так, как прежде.
  
  Баба шумно вздохнула, засопела, и, охая, села на лавке. Ильдар молча пододвинул ей тарелку. Настоящую, керамическую. Кто знает, насколько это укрепит и его, и ее. Они, чувствовал Ильдар, еще наедятся и с ножа, и из консервных банок, и из котелка, и из суровых железных мисок. Как глупо. Все это, было время, казалось ему романтикой. Все кажется романтикой, пока не убьешь кого нибудь. Наверное, и Ильдар даже сейчас не хотел об этом думать, ты становишься взрослым, только когда кого нибудь убьешь.
  
  Он сьел свое быстро. Даже несмотря на то, что большую часть пищи положил себе. Жена до сих пор дула на горячие куски тушенки, засасывала с ложки макароны. Он должен быть сильным. Иначе, с ее сытости не будет никакого толку. И она это знала.
  
  - Ильдар, еще возьми, я наелась.
  - Ешь.
  - Все. Я не могу больше. Эти макароны тяжелые такие. Ой, мне в туалет надо.
  - Там, - Ильдар показал, куда идти, и придвинул себе ополовиненную тарелку жены. Жаль, но тарелки взять не выйдет. Ильдар чуял, однажды даже обычная тарелка будет признаком достояния, статуса. А статус, всегда стоит чужих жизней.
  
  Когда то он мечтал о чем то подобном. Когда заварить чай в котелке на море, было чем то необычным. А выпить его, пахнущий дымком, с плавающей щепочкой, невесть как попавшей в котелок, было блаженством. Теперь этот аромат и не почувствуешь.
  
  А тогда ему было в удовольствие грызть дорогу отменными берцами маттерхорн. Он ходил под ярким небом, на которое негодовал, что приходилось щурить глаза и одевать черные очки. Но признаки всего, он мельком видел уже тогда.
  
  И самый первый, увидел как раз, на море. Тогда, он забрел намного дальше обычного. Раньше Ильдар отходил на пару километров вдоль пляжа. Там было мало людей, большинству лень идти так долго, чтобы отдохнуть.
  
  Его словно успыли сосновые заросли, и высокие песчаные обрывы. Покрытые трещинами, из которых выглядывали корни, и чьими то норками, они напоминали ему древние скалы, с пещерами, изморщиненные руслами пересохших рек и ветром.
  
  Всего в метрах двухстах от его любимого места, с выложенным из камешков большим кругом и костровой ямой, начинался какой то другой мир. Надо было только повернуть за песчаную гору. Там царила вонь.
  
  Поначалу, Ильдар решил, что от гниющих мотков водорослей, которых совсем рядом, почему то не было. Пройдя чуть дальше, он заметил гниющую рыбу среди водорослей. Гаркали чайки, визжали цыганские дети, а сами цыгане жалили мясо на закопченных сажей мангалах, на песке.
  
  Ильдар шел дальше, пока не наткнулся на заграждения. Они были из противотанковых бетонных ежей. Просто наваленных друг на друга. Море плескалось и билось о них. А Ильдар чувствовал, что погружается в нечто, выбивающееся за рамки привычного.
  
  Там еще была стена, серая, из покрошившегося бетона, с ржавой колючкой поверху. Ржавые ворота чуть разошлись, их скреплял, наверное, больше здоровенный навесной замок, а не петли. Ильдар заглянул в щель, разглядел внутри какие то жалкие кораблики и груды мусора. Но оттуда веяло чем то другим.
  
  Поэтому, Ильдар решил залезть наверх. Он карабкался по гладким ножкам ежей, пока не залез наверх. Там лежала чья то военная форма, но он не стал трогать.
  
  Сверху, стена оказалась набережной, или причалом, во всяком случае, она была достаточно широкой, метров трех. Внутри - какие то обветшалые строения, ржавые краны и старые суденышки. Была и пара современных белых, гладеньких катеров. Но Ильдар смотрел не на них.
  
  Ощущение чего то огромного, холодным ветром трепало разум, котоырй дрожал, как рубероид при урагане. Море билось о наваленные друг на друга противотанковые ежи, образующие вал. Огромные петли на ежах покрылись ржавчиной. Через дыры в бетонной стене - набережной была видна пена побежденных волн. Отголосок исполинской мощи, рядом с которым он был ничем. Превосходящая все сила, которая вот так, походя, габросала здесь многотонного бетона, укротив слепое могущество волн. Сила, преодолеть которую может лишь сама пустота.
  
  И в этот момент он увидел мельком то, что должно было произойти, и уже произошло. Огромное серое строение, масштабы которого бесполезно даже пытаться представить, стояло на серой набережной. Строгие формы резали глаз, они были идеально правильными. Какие то механизмы возводили строение выше, в беспроглядное небо. А вокруг, были груды ржавого металла и бетонных плит. И уходила в никуда серая гладь воды.
  
  - Ильдар, конфетки!
  - Кушай, - улыбнулся Ильдар, придя в себя. Оказывается, он уже успел заварить чай, и запивал им конфеты. Они, как ни странно, тоже предназначались ему. Он потратил очень много сил, чтоб добраться сюда. Их надо было как то восполнить. Сладкое, единственный доступный ему сейчас способ.
  - Ильдар, а я и не помню, как мы тут оказались. Доехали то хорошо? Ой, ну конечно хорошо, - смущенно улыбнулась жена, догадавшись, что если б доехали плохо, они б конфеты не ели.
  - Хорошо.
  - А что мы сразу домой не поехали, а тут остались?
  
  Ильдар нахмурился. Он потерял много сил. Это так, но ведь оставались считанные километры. А особенно, на машине, с полным баком. Зачем то ему нужны была эта передышка. Что то впереди. Он не знал, но ехать дальше было нельзя. Хотя шло все благополучно. Они добрались до церкви, как по маслу.
  
  Так в чем же дело? Ильдар знал - ответ лежит в памяти.
  
  Загрузив поклажу в машину, включать фары Ильдар не стал. В темноте он видел хорошо, а риска столкнуться с другой машиной уже, считай, и не было. А вот внимания к себе привлекать, не хотелось. Если вдруг нарисуются твари, это станет ясно. Просто откажет двигатель, как у бывшего владельца машины.
  
  Когда на дороге замаячили низкие тени, Ильдар чуть было не нажал тормоз - по привычке. Но тут же газанул. Глубоко вдохнув, он снова почувствовал тепло - и передал его машине. Новые времена - новые привычки. Машину немого тряхнуло, послышался визг и рев, сверканули багровые точки. Двигатель был готов заглохнуть, Ильдар прочувствовал это - как лезвием по сердцу провели.
  
  Собаки. Точней, они когда то были собаками. В голове прошел ряд, что могло статься с ним и бабой, если б он дольше копался с поклажей. Да с тем же Витьком. И как к случаю оказался здесь этот дурачок с машиной своей. Даже, гад, канистру с бензином с собой не возит, от заправки до заправки, чертила городская. Хоть бак залил по полной.
  
  Да уж, если и умеют твари вроде Витька собираться по запчастям, это уже им не грозит, собаки явно бежали на запах потрохов и крови. Интересно, что им вкусней, здоровое человеческое мясо, или тварная гниль? Как то выяснять не хочется.
  
  Баба даже не спросила, что стряслось. Ильдар заметил, что она уже спит. Полезное качество, быстро приучилась спать, когда есть тепло и безопасность. Эти два товара, после долгой передышки, вновь обнажили свой дифицит.
  
  Когда он затормозил около церкви, он знал, что внутри никого. Ворота кованой высокой ограды, были на замке. Ильдар, глубоко вздохнув, сбил его топором. С одного удара. После которого, руки стали едва заметно дрожать.
  
  Загнав джип внутрь, он затворил ворота и закрыл их на засов. Поставил оберег. Церковь была закрыта, как и маленький домик рядом - церковный офис. Разбивать евроокно было даже немного жаль, но Ильдар только ухмыльнулся, подумав, что сигнализация уже не наведет шухера. Прихватив две пачки белой писчей бумаги и все ручки, которые смог найти, Ильдар взял и стопку разных отчетностей - уже на растопку.
  Хорошо, что ключ висел в застекленном ящичке. Взломать толстые церковные двери, он бы уже не смог. А отдыхать в офисе, не хотелось.
  
  - Так надо. Домой поедем, как отдохнем. Смотри, как ты вымоталась. Даже не проснулась.
  - А они больше..
  - Нет, - отрезал Ильдар, и тут же застыл. Внутри схолоднуло.
  
  Накинув куртку, Ильдар схватил ружье. Обереги. Они сработали. А значит, скоро в церковь заглянут гости. Незваные гости.
  
  
  - Приехали, это здесь, - не дождавшись, пока буханка остановится, командир выскочил на покрытые снегом камни брусчатки. Он осмотрел церковь, как осмотривает боец своего противника. Взгляд задержался на окнах колокольни, забранных железными пластинками, заменявшими немцам жалюзи. Не сводя глаз со здания, он приказал, - Оцепить. Иванов, Хмурин, выгружайте приборы.
  
  Раздав указания, командир сел на задний диван буханки, разложил тонкий черный ноутбук, который держал во время поездки на коленях. Водитель, который за все поездки так и не вышел из машины, постоянно держа двигатель работающим, приготовился к приступу тошноты, когда увидел через зеркало заднего вида черный, матовый кубик. Его командир вщелкнул в маленькую приставочку, типа зарядника, соединенную проводком с ноутбуком.
  
  Тошнота подступила, но водитель просто сжал зубы и стал чаще дышать.
  
  Четверо бойцов, топоча подошвами, метнулись к церкви и встали у каждой из дверей. Двое отворили задник буханки, и, тяжко кряхтя, потащили на себя здоровенные черные ящики. На их удивление, к ящикам даже были приделаны ручки, но лучше бы прицепили и колеса. Небольшие, с телевизор, кубы, оказались настолько тяжелыми, что двое здоровых парней так и не смогли поставить приборы на грунт - руки просто не удержали вес, и ящик рухнул вниз, едва его удалось стащить с пола машины.
  - Ты видел? - оглянувшись, спросил один из парней, тяжело дыша через фильтр.
  - Да я знать не хочу, что это за хреновина.
  - Прибор. Да на нем нету ничего. Ни шкалы, ни ручек или рычагов там. Проводов нету. Я релейщик, всякого у себя навидался, но такого не видел.
  - Он же не упал, да?
  - Давай следующий. Быстрей, опять начнет орать. Тяжелый, падла. Такое ощущение, что весь день ящики грузил, а мы только один скинули. Сколько он, гад ,весит интересно.
  - Он тяжелый, когда мы тащим. А когда ставить хотели, ну, ты не удержал еще.
  - Епт, ты сам как будто удержал.
  - Да ну, ты видел, он как в замедленной сьемке падал.
  - Давай реще, хочу скорее от них отойти подальше.
  - Вы все, бойцы? - командир уже вылез из теплого нутра уазика, и осматривал приборы, - Хорошо. Сейчас я их расставлю, будете охранять. Прикасаться нельзя, иначе детей не будет. Ясно?
  - Ясно, - ответили бойцы с чуть заметной хрипотцой.
  
  Без видимых усилий, тщедушный командир начал двигать тяжеленные кубы, без скрипа и запинок скользившие по обмерзлой брусчатке. Закончив, он вернулся к ноутбуку.
  
  - Твою же мать, - подал голос боец, сжимая рукоятку винтовки, - Как они не падают? Как, а? Он их не крепил, просто поставил тот куб вниз, а на каждый уголок поставил еще по одному. Это не крепления, там крепиться не за что. И гудит как то. Этот гул сквозь тело проходит, чуешь? Неприятный такой.
  - Я уже ни с чего не удивляюсь. Все пофигу. Мне б закурить сейчас. А кубы эти, гудит, да черт с ним. Долбаные скафандры, даже не почесаться, у меня уже белье взопрело.
  - Ну, зато на ветру не простудишься.
  - Да ты подумай сам. Это просто жесть. Где это все было, когда чехи опять поднялись? В сраных робах опять по горам лазили.
  - А ты что, был?
  - Не я, брат был. А ты?
  - Нет. Но рассказывали. Я слыхал, от мужика одного. Я тогда еще на двадцать третье загулял. Ну и иду с пивком, и какой то мужик с окна торчит. Орчет что то. Ну я послушал, зовет. Дай подойду. Подошел, а он в ногу раненый. Раненый, ага, сам в одних семейниках стоит на балконе. Нога, правда, в бинте. Короче, он оттуда только. Почему с ногой оттуда отправили, не знаю, ну только с той встречи кончилось все, наверное, месяца через два. Наверное, мужик тот сделал что то, задачу какую то, и его туда, домой.
  - Ну и дальше чего?
  - Ну чего. Короче, ходить он никак, просил до палатки дойти, купить водки и всякой шляпы закусить. Ну он пока говорил, что ему надо, разошелся. Короче, сунул мне бабок, там дня три гужевать м жно было. И говорит, типа, давай с тобой вдарим. Ну а я что, против. Сходил, деньги сую ему обратно, ну, сдачу. А он, типа, себе возьми. Я еще сказал, что мне не надо, и вообще, что мог бы сними уйти, чтоб он, короче, так деньгами не кидался. А он только усмехнулся, говорит, я ж вижу ты свой, военный, не предашь. А я и вправду, тогда срочку только отслужил. Хорошо было, там же этот, министр, сделал полгода. Ты год еще служил наверное, а?
  - Ну да, год.
  - Ну и то что черных отправили в отдельные части, тоже нормально. Мы там вообще на расслабоне. Компы у каждого, сеточка, я там орка своего прокачал. Ночью дули постоянно, ну водочка там. Комната свиданий была. Так там эти, как их, нетрадиционные, шуровали, еп. Ну мы баб тоже водили.
  - Ты давай, про мужика того, - оборвал собеседника боец.
  - Чего, завидно? Да ладно. Ну короче, мы с ним жахнули, разговорились. Он краповик оказался, берет показывал. Ну а я давай его спрашивать, про третью то. Он и на второй был, прикинь. Короче, он мне давай фотки показывать. Это жопа. Прикинь, пепелище, все раздолбано, пожжено, только печка стоит и косяк дверной везде. Село сожгли. И корова на штыре железном насажена.
  - Херня какая.
  - Ну да, за что то они там это село сожгли. Он сам сказал, там мозги едут. Ну, я насчет коровы. Ну а потом, когда он уже набрался как следует, он мне показывал другую фотку. Там скафандры, только не как у нас, наши то больше на химзу похожи, а там, типа брони такой. Ну, домпех с усилителями. И винтовка, как у нас, только раза в три больше. Так что было все. Он мне сказал, они там испытывали.
  - Офигеть.
  - Ну вот, походу, и доиспытывались.
  - Ну фиг его знает, может, оно и от другого. Никто не знает до сих пор, откуда это говно все понавыползло.
  - Откуда, развели специально, а оно на волю прорвалось, и вот.
  - Нихера. А небо тогда? Я видел, оно не сразу таким было, это с города туча пошла.
  - Ну вот и вырвалось оттуда.
  - Хрен его знает. Быстрей бы оно все ушло уже. Должны же с этим что то сделать.
  - Кто?
  - Ну кто, наши.
  - Ты дибил? А если мы одни остались? Забыл, что мы в тех селах видели? Теперь все такие. Ни радио, ни телевизор не работает. Генераторы, и те глохнут.
  - Да жопа. Я как вспомню, что шизик этот, отец Георгий рассказывал. А если и вправду так все.
  - Да херня это. И отца Георгия уже сожрали давно, или сам подох. Молитва тут не поможет, а вот ружье наше запросто.
  - У меня же дома все остались. Как подумаю, ночью места себе не нахожу. Может там тоже есть кто. Вот и того... Молюсь иногда.
  - Я тоже. Иногда. Да и тоже думаю, что есть. Мои то тоже там остались. Если б знал, что такое говно пойдет, вывез бы подальше. Эх, быстрей бы оно все кончилось.
  - Так, бойцы, сейчас мы церковь откроем. Все посмотрим там. Потом ящики туда. Не ссать, обратно не потащим. Пошли.
  Командир встал перед массивными дубовыми, окованными воротами, неприступными даже с виду. Бойцы пасли ворота винтовками.
  - Где замок стреляйте. Огонь!
  
  Не было ни шума, ни вспышек. Только на миг услилось гудение, давануло внутри головы, и все - на месте замка в воротах, появилась ровная дырка.
  
  - Ты, отворяй.
  
  Боец осторожно приблизился к воротам, и сунув руку в дыру, потянул. Створки распахнулись, и оба бойца застыли. Даже командир не сразу опомнился.
  
  - Батюшка? - забывшись, спросил он.
  
  Ильдар стоял перед входом в черной рясе, позади него - иконостас, блики трепещущего свечного огня по позолоченным оправам. Пахло ладаном и покоем. Бесстрашно, Ильдар смотрел в сокрытые под маской респиратора глаза худого человека, в матовом черном костюме то ли из резины, то ли из пластика. Двое других держали в руках оружие, больше похожее на замороженного кальмара. Что срывается со щупальцев этих ружей, проверять не хотелось, было достаточно дыры в толстенной двери.
  
  - Что привело вас сюда, чада? Почему врываетесь в храм, крушите двери? - Ильдар не сводил глаз с маски их главного. Это был последний шанс. Но куда больший, чем пытаться бежать или переть на них с ружьем. Не зря нутро от страха выкручивало.
  - Вы что тут делаете, отец? - спросил командир, и бойцы не спешили опускать свои ружья. Ильдар скользнул по оружию взглядом, и еле оторвался. Смотрелись эти штуковины отталкивающие, но именно пугающая чужеродность так притягивала глаз. Что то знакомое, близкое в этом оружии.
  - Молюсь за судьбу мира. За людей, чтобы погибель диавольскую отвести. Господа молю, чтобы простил нас за все, отвел кару. Все бежали, я один остался здесь.
  - Так, ясно, - безо всякого интереса продолжил командир, потянувшись к карману. Ильдар сжал зубы. Их слишком много. А его силы, слишком мало, даже чтобы отвлечь их, или вырубить. Да и куда они с бабой побегут без поклажи. Еще неизвестно, кто первый их встретит - холод, твари, или вот эти вот, в химзащите. Не они ли все это дерьмо развели? Ильдару оставалось лишь наблюдать, как командир достал нечто похожее на мобильный телефон.
  - Фонит. Это не человек, - как то неуверенно произнес командир.
  - Это же святой отец, - заметил один из бойцов, - Он не похож на них. Может, проверим его лучше? В госпиталь заберем.
  - Фон какой то странный. Показатели большие, но цвет не тот. Это уже явно не человек. Нет, его брать нельзя. Я никого больше не возьму. Тут бабу взяли, тогда, и то дерьмо что из нее вылезло, потом троих врачей потеряли. Талантливых ребят, и один все три войны прошел. А этот, через час может будет ваши кишки в машине доедать.
  - Да тут все равно никого нет, возьмем кровь у него, проверим. Пусть ждет. Ну а выползет, значит, все, отмучался.
  - Ты что городишь! Если он тварь, его убрать надо сейчас же. Он приборам помешает. А потом, в церковь уже не зайти будет. Никому.
  - Господи, прости нас грешных, - Ильдар перекрестился, - Не всякий уже человек, кто рода людского.
  - Это точно. Батюшка, вы сами понимаете. Помолитесь там за нас всех. Пусть он простит. А вам так лучше. Вы же знаете, что с вами будет.
  
  Ильдар закрыл глаза. Не вышло. Без него баба пропадет. И даже не продлит мучения тут, в церкви. Они ее то ли взорвать, то ли еще что, хотят. Это устройство, оно что то все же засекло. Значит, так тому и быть. Последняя схватка.
  
  Открыл глаза Ильдар одновременно с тем, как бойцы начали стрелять. Секундой позже они закричали, когда их оружие оказалось бесполезным. Темнота сгустилась, свечи трепетали, словно и огонь боялся того, что опускалось на троих людей с потолка. Ильдар не шелохнулся, наблюдая, как нечто похожее на грязную тряпку - косынку, обволокло солдат.
  
  Тварь издала резкий скрежет, вспорхнула крыльями, и медленно поплыла в метре от пола, наружу. Ее хвост волочился по бесформенному багровому пятну, из которого выглядывали белые осколки кости. Выбравшись из церкви, косынка набрала высоту. Из твариного брюха, словно его кто то вспорол, вывалились серые кишки, потянулись к уазику, к черным кубам.
  
  Взахнув крыльями, уродище заскрежетало так, словно опрокинулся грузовой состав с металлоломом. Потроха птички - косынки налились красным, а затем багровым свечением, которое начало пульсировать.
  
  Ильдар, справившись наконец с собой, бросился к распахнутым солдатами дверям, приналег и закрыл их, а затем рухнул на пол, закрыв голову руками. Снова раздался мерзкий скрежет, и звук, напоминающий тот, что получается, если отжмать белье руками.
  
  Что все кончилось, Ильдар понял по наступившей тишине.
  
  
  - Меня купили, - сжав зубы, подумал Ильдар, закладывая дыреху в двери свернутой рясой. Снаружи начинался ветер, и мерзнуть не хотелось, - Меня просто купили. За мою жизнь, и жизнь моей жены. Так, отлично, дырка заткнута. Хорошо, тут засовы с дверей не оторвали, закрыться можно. Теперь, нужно уплотнить.
  
  - Кто это сделал, неясно, - продолжил размышления Ильдар, снимая с петель дверь церковного киоска, - Понятно только одно. Рано или поздно, с меня это спросят, и придется отдавать. И тут уже не отмажешься, типа, не просил. Еще как просил, ведь хотелось жить. Кто то видел это все, и бросил поддержку. В другом дело. Кто то настолько силен в этом поганом мире, что смог устроить свежевание группе военных, экипированным так, что и представит нельзя было. Кто то настолько силен, что смог протащить сюда эту тварюгу, а ее точно тут раньше не было. Я бы почувствовал, обереги бы дали знать. Да и машина, которая еще, надеюсь, стоит во дворе, просто заглохла бы.
  
  - И тут самое интересное, - задался Ильдар, выталкивая из киоска здоровенный стол с ящиками, чтобы подпереть дверь, приставленную к пробитым выстрелом воротам, - Кому такому крутому, нужен я, мелюзга голопузая, с доставшейся по удаче машиной и парой тюков поклажи. А хотя, если так подумать. Или лучше не думать над этим? Случайно ли попался тот клоун с тачкой там, на дороге?
  
  Закончив утепление, Ильдар вспомнил об оставшейся на полу зала, луже фарша. Убирать ее не хотелось, да и не было смысла. А вот закрыть стоило, уж больно едкая вонь шла.
  
  - В любом случае, - мысли Ильдара все шли и шли, пока он набрасывал поломойные тряпки, висевшие на батарее, на растекшиеся останки командира, - Теперь ясно, почему не поехал я дальше, как и хотел, на машине. Что за предчувствие было. Эта группа, явно не одна. Что бы у них за дело тут ни было, у них есть база. А раз есть база, значит есть и главный. И судя по приему, они знают, что все пошло из города. Теперь любой, кто едет или идет оттуда, для них тварь. Верное, кстати, решение. Только не очень облегчающее жизнь. Может, у них там стоят кордоны. Ясно одно. Пробраться дальше, задача непростая.
  
  Зайдя в трапезную, Ильдар с удовольствием отметил, что жена по прежнему закрывается в туалете. Защелкой, конечно, никого и мысли не было задержать. Но по крайней мере, она бы не попалась никому на глаза сразу, как только враг зашел бы сюда.
  
  - Это я, выходи.
  Щелкнула задвижка, из за приоткрытой двери показалось обеспокоенное лицо жены. Узнав Ильдара уже и по виду, баба вышла, и бросилась к мужчине.
  - Все в порядке. Никто сюда больше не зайдет.
  - Кто это был? Люди?
  - Да. Мародеры.
  - Но ружье. Оно же тут осталось.
  - Я увидел их с колокольни. Они только подошли сюда, и на них набросилась какая то тварь. Она уже убежала. Наелась. Но мы пока останемся тут. Поспим.
  - А утром.. То есть, завтра, ну, как поспим?
  - Будет видно. Думаю, да. Ложись. А мне еще кое что сделать надо.
  
  Поставив у ворот оберег, Ильдар прислушался. Ветер снаружи, все набирал и набирал силу. Внутри росло какое то смутное беспокойство. А также уверенность, что раз никто не приехал сюда проверить, куда делись солдаты и оборудование, то этим военным стало не до них.
  
  Стоило покинуть город и оказаться на дороге, и все вокруг казалось таким опустевшим, а теперь, мир вокруг наполнялся чем то нехорошим. Тем, что, как наделялся Ильдар, останется в обреченном городе. Он словно обогнул волну, которая теперь захлестнула его с головой.
  
  И самое поганое, уже нету той уверенности, что вела его через темноту и холод. Уверенности, что в доме будет лучше. Что дом вообще остался на месте.
  
  Подбросив угля в печь, Ильдар смотрел через оконце заслонки, как насыщается пламя. Он начинал осознавать, что его цель, добраться до дома, вовсе не конечная. Это он дальше нее не заглядывал, спеша выбраться из города. Но кто то показал ему, что все это, только начало.
  
  На угле, печка быстро нагрелась, и стала потрескивать - металл расширялся под действием жара. Вода в котелке быстро закипела. После встречи с военными, хотелось чаю. Ильдар заварил покрепче, и поднял уже засопевшую на лавке бабу.
  - Держи. Вина туда ложечку капнул.
  - Вина?
  - Конечно. Это же церковь. Тут всегда есть вино. Для причастия.
  - Спасибо. Интересно, если б ты тут остался. Ты ведь уже вжился в это все.
  - Потому и ушел. Давай, бери конфетку.
  Жена улыбнулась, и принялась за чай, пождав под себя ноги, и нaкинув платок на плечи. В этот момент она напоминала кошку, свернувшуюся у батареи.
  - Да уж, - отхлебывая чай, и разворачивая конфету, думал Ильдар, - Если бы я остался, то где бы я был сейчас?
  
  В церкви было темно, но все отлично видели друг друга. Когда он зашел через ворота, они преклонили левое колено, и опустили глаза.
  - Магистр, - обратился к вошедшему единственный человек, оставшийся стоять. Но даже он, опустил голову при виде своего хозяина.
  - Итак, я здесь, - сухим шепотом обратился высокий старик в одеянии кардинала.
  - Ваше сопровождение, магистр.
  - Я отверг его. Вы знаете. Как и то, что я лично должен проверит готовность обьекта до того, как мы передадим его еретикам. Итак?
  - Все готово. Мы можем начинать, как только вы прикажете.
  - Час еще не пришел.
  - Магистр, час еще не пришел, - оставшийся стоять был сокрыт черной робой монаха, но высокий, полный чувств голос выдавал его молодость, - Но совет мастеров обеспокоен. Далеко не все готовы принять этот шаг.
  - И что же? Вы тоже считаете, что наш Орден не должен выбрать для себя этот путь?
  - Как вы прикажете, магистр. Но я обеспокоен. Эвтанатос против. Даже их лидер, известный своими... решениями, высказывается неодобрительно.
  - Эвтанатос всегда оставались в стороне, останутся и на этот раз. И даже если кто то из них решить вдруг действовать, им придется преодолеть собственную косность, инертность. Они попросту не успеют. Они не глупы и понимают это. В итоге, им придется принять наше решение.
  - Но Кередас! Эти безумцы, они в любой момент могут поломать Замысел!
  - Кередас погрязнут в борьбе за еще не полученную власть. За ту иллюзию, что рисует их распущенный, порочный разум. Они нам не помеха. И всегда можно во всем обвинить именно их. Нас же упрекнуть не в чем. Еще вопросы, мастер? Я начинаю уставать. Нет? Тогда приступим. Посвященные, вы приготовили круг?
  - Да, магистр, - прошептали стоящие на коленях.
  
  Ильдар проснулся, и, открыв глаза, прислушался. Никого. Никакой тревоги. Только гадостно стало от этого дурного сна. Особенно, от того момента, когда эти фанатики стали резать себе вены и сцеживать кровь в чаши на концах восемнадцатилучевой звезды. Она еще засветилась багровым светом. Как глаза тех собак. Полная херь.
  
  Снаружи, бушевал ураган. Свист, переходящий в рев, доносился даже сквозь толстенные церковные стены. За окном ничего разглядеть было нельзя, снег белесой пеленой застил взор. Только иногда виднелись багровые всполохи. Ильдар решил, что это молнии.
  
  Буря. Вот их единственный шанс выбраться.
  
  Медлить было нельзя. Надев шапку из термоткани, Ильдар натянул сверху развернутую чеченку. Плотно замотав шею, поверх воротника свитера из верблюжей шерсти, шарфом, Ильдар накинул черный флотский бушлат - на его взгляд, самую лучшую одежду в холод.
  
  Еще раз проверил ружье. Заряжено. Пора выходить. Остается надеяться, что чутье не подводит, и снаружи нет тварей, вроде той, что прислали на его спасение. Там ружье не поможет.
  
  Отворив дверь из трапезной, Ильдар вышел на улицу, едва удержав ручку, так сильно дверь рвануло ветром. Закрыв за собой, мужчина посмотрел на небо. Там полыхали багровые молнии, крутились огромные черные воронки, напоминающие водовороты.
  
  Ветер визжал и хлестался, как взбешенная истеричка, хватался ледяными когтями, пытаясь достать сквозь одежду до плоти, и вцепиться уже по серьезному. И еще больше расходился, когда не удавалось.
  
  Как только глаза привыкли к темноте, Ильдар осмотрелся. Его машина стояла на месте. Рядом с ней, какое то черное пятно на снегу. Стоило посмотреть. Приблизишись, Ильдар выдохнул, чтоб не стошнило. У заднего колеса джипа, растекся, оказывается, еще один солдат.
  
  - Значит, они караулили у ворот. Все выходы перекрыли, - подметил Ильдар, - И пришли сюда явно не выживших спасать. Для чего же им понадобилась эта церковь? Устроиться тут хотели, или за кем то пришли? Но за кем? Явно не за мной. Если ту никого не было, значит, их цель ушла. Но почему без продуктов? В спешке? Или, наоборот, их цель еще не пришла? Как бы там ни было, тварюгу бросили на помощь именно мне. Как же много неясного.
  
  Что то в поганом киселе, оставшемся после налета чудища от солдата, зацепило взгляд Ильдара. Оглянувшись, он подошел поближе. Фарш лежал не бесформенной кучей, как показалось изначально. Месиво из обломков кости, мяса и кишок, конечно, уже расплылось, но еще отчетливо напоминало силуэт повалившегося наземь человека.
  
  Толкнув сапогом заиндевевшую корку, Ильдар застыл. Под фаршем, был тот черный комбез, который он видел на командире и других бойцах. Пошоркав ногой, Ильдар освободил комбез от мяса, и подняв за подошвы ботов, встряхнул.
  
  Когда холодец из неизвестного бойца слетел с комбеза на снег, Ильдар уже внимательно осмотрел защитный костюм. Нигде ни дырки, ни разрыва. Даже глаза на маске целы.
  
  - Как же эта тварь его так уделала, - дивился Ильдар, протирая добытый костюм снегом, - Хотя, какая разница. Вещь то хорошая, этот комбез. От ветра должен укрыть на отличненько.
  
  Отчистив химзу от последних следов предыдущего хозяина, Ильдар отложил добычу, и вернулся к груде мяса. Того ружья, что наверняка было у солдата, не было видно.
  
  - Наверное, он сюда прибежал, думал, под машину залезть или внутрь, в церковь. Увидел чудище, и вломил. А ружье по дороге бросил. Хотя, тоже как то странно. Те, что у ворот стояли, без паники открыли огонь по твари. Они, по крайней мере, чего то такого ждали. А может, и сталкивались уже. Или этот тип нестойкий оказался, или в другом дело. Оп, а под машиной что?
  
  Нагнувшись, Ильдар достал из под джипа бесформенный кусок обгорелого пластика. Один в один бутылка из под водички, брошенная в костер.
  
  - Вот и оружие. Так выходит, что чем сложнее и серьезней устройство, тем ему хуже при столкновении с тварью. От стаи собак машина чуть не заглохла. На встрече со сладкой парочкой уродов, ружье работало как надо. Хотя, машину я заставил ехать. Или ружье слишклм уж простая железяка, или то, что оно было у меня в руках, сыграло свою роль. Одно ясно, слишком уж полагаться на него, нельзя. Отстой. У тварей неслабое преимущество. Кто бы это все не затеял, он знал, что делает. Хотя, если верить легендам, в древние времена всяких чудищ - юдищ истребляли простыми мечами и стрелами. И непростыми, кладенцами всякими. А мы то, считали это всего лишь сказками. Вот тебе и сказка. Одно хорошо, если так пойдет, солдаты со своими мега - бластерами, не угроза. Самому бы только выжить.
  
  У ворот церкви, Ильдара ждала более впечатляющая картина. Заместо буханки и каких то непонятных ящиков с приборами, выросло нечто вроде черного коралла. Метров трех в высоту, эта штуковина переливалась оттенками красного под вспышками молний.
  
  - Если от присутствие твари так перекорежило уазик и те приборы, не могу и представить, что стало с атомкой, - призадумался Ильдар, и вспомнил тот скрежет, что издало чудовище, налетев на армейскую машину, - Видать, зверюга была очень сильна, раз пережила такое. Интересно, она самое сильное, что есть, или бывают и покруче? Про такое в сказках не писали. В любом случае, искать комбез тут смысла нету. Проверю у других дверей, которые у кабинета иерея и кладовой. Там должны быть еще постовые. Точнее, их внутренности.
  
  Обойдя церковь, Ильдар нашел, что искал. Очистив два комбинезона от потрохов, он потащил их двери в трапезную.
  
  - Просто отлично. Еще два комбезика. На меня, на бабу, и запасной, - радовался находке Ильдар, - Так получается, что их вывернуло потому, что они стояли вдалеке от чудища. А командира и двоих солдат, что зашли в церковь с ним, вообще в лоскуты порвало. Потому что уродище прямиком по ним вдарило.
  
  - Наваждение бесовское! - раздался резкий визг, перекрывший даже ветер, - Изыди! С дороги, чучело! Во храм дорогу мне уступи, достойна! Причастилась недавно, и соборовалсь! Ребеночка то хоть пожалей, поганище нечистое! Боже, господи, помоги, не осилю я брани этой!
  
  Сграбастав добычу, Ильдар зашел в церковь, и запер дверь.
  
  - Скоро эти вопли стихнут, - решил он, - Или голосистая мразь замерзнет, или крики привлекут тварей. Но все равно, глянуть надо, что там такое.
  
  Сдернув с кухонного окна занавеску, Ильдар начал вытирать ею комбинезоны. Впрочем, это было уже лишним - снегом он хорошо оттер кровищу. Так что оставалось лишь насухо обтереть химзу.
  
  Справившись, Ильдар побежал на колокольню. Хорошо хоть, дверь на лестницу никто не запер. Вскарабкавшись по узким ступеням, Ильдар откинул люк, и оказался в маленькой комнатке с единственным колоколом.
  
  Прильнув к окну, он рассмотрел стоящую на коленях перед кораллом бабу. Она неистово крестилась и что то вопила. За ней, стояли санки, с погруженым на них тюком.
  
  - Ну, доорется. А что, интересно знать, в тюке?
  
  - О господи, спаси ты мою душу грешную! Пролезу ка я между страхом этим и забором, дитеночек то мой помрет, пока я тут горло деру. Ну, крестная сила со мной, отец Георгий, помоги!
  
  Баба неистово ломанулась во двор, и потянула за собой едва не опрокинувшиеся санки.
  
  - У нее там что, ребенок на санях? - Ильдара аж приплющило с такой дурости, - Нет, нет, она во двор побежала, сейчас начнет в дверь или окно долбиться. Еще разобьет стекло. Жену напугает. Кажется, баба эта с санками одна. Заманухи нет. Хотя, как знать. Назад, в трапезную!
  
  Ильдар помчался обратно. Ворвавшись в трапезную, уже понял, что был прав. Жена, испуганная, сонная, вертела головой, не понимая, откуда идут крики и колотьба.
  - Ильдар...
  
  - Знаю. Сиди тут, - это вслух, жене, а про себя, уже другое, - Точно. Долбится в окно на кухне. Если сломает, будет холодно. Придется идти. Даже если замануха. Хотя, обрег молчит.
  
  Пробежав через альтарь, Ильдар ворвался в кладовую, запнулся о какой то ящик, тут же отлетевший ко входной двери. Глянул в окно. Вроде никого. Распахнув дверь, выбежал на улицу.
  
  Баба так и долбилась в окно.
  
  - Отец, я же это, откройте, я же! Ребеночка моего спасите, водичкой своей святой! Отче Георгий, на вас вся надежда!
  
  - Отойди от окна, дочь, - ровным голосом произнес Ильдар, но сердце его билось со злостью.
  
  - Ты кто! Не знаю тебя! Отец Георгий где! Ребеночек мой погибает, - визжа, баба побежала на Ильдара.
  
  - Стой, - от рева Ильдара баба встала, как вкопанная, и заткнулась, - Я дьякон. Новенький. Нету отца Георгия, ушел он на бой с диаволами. И нету до сих пор.
  
  - Спаситель мой! Помоги! - баба резко дернулась в сторону Ильдара, и он уже хотел снова рявкнуть, но богомольная повалилась на колени, и на них же, вытянув вперед руки, как зомби из первых ужастиков. И на коленях же, поползла к Ильдару, причитая про ребенка.
  
  Сработал оберег. Ильдара обдало тревогой, он смутился, не поняв, что же ему грозит. И в свете очередной молнии, увидел. По подбородку и губам бабы уже пошли язвы.
  
  - Так вот почему он еще не замерзла в своей китайской куртенке, - ошпарило догадкой Ильдара, - Она уже того. Или на половину.
  
  Отскочив назад, Ильдар подскользнулся, и свалился в снег. Но ружье не выпустил. Перекатившись на бок, он вдарил с обоих стволов по бабе. Голову вместе с шеей, как срезало. Тварь упала навзничь, но руки еще куда то тянулись, хватали воздух вытаращенными когтями.
  
  Ильдар встал, и по привычке начал заряжать ружье. Из свертка донесся тихий плач, он заворочался. Одеяло, которым был завернут ребенок, отодвинулось, из под него показалась серая, в язвах рука. Сверток перевалился с саней, показалась и вторая рука, уже загребающая снег - чтобы ползти в сторону живого, теплого человека.
  
  - Тварь, - только и прошептал Ильдар, перед тем как выстрелить.
  
  Поганый сверток разворожило, как сброшенный с окна кочан капусты. Ошметки мяса и тряпок разлетелись по итак угвазданному снегу.
  
  - По крайней мере, теперь есть еще одни санки, - протирая снегом добычу, отметил Ильдар, - Проблема в другом. Если эта полоумная сюда доползла, думая, что здесь этот отморозок отец Георгий, то скоро тут будет их целая свора. А где эти, там и другие твари, собаки там. А потом и те, кто есть собак. Пора смываться. Остается надеяться, отца Георгия эти уроды все же найдут. Хотя, он тут не виноват. Он все же пытался предупредить.
  
  - Вставай, выходим, - разбудил Ильдар бабу. Ей пришлось нелегко, и если раньше она не могла заснуть, если машина на улице пикала сигнализацией, то сейчас проблемы со сном куда то ушли. Во всяком случае, после того, как Ильдар угомонил тварей, жена заснула, пользуясь возможностью восстановить силы, - Чай пьем и выходим.
  
  - А машина? - с мольбой смотрела на Ильдара жена. Такой взгляд бывает у заблудившихся, потерявшихся детей. Еще бы. Она привыкла, что все проблемы, с которыми они сталкиваются, решаются действиями мужчины. Что стоит только подождать и не мешать, и он что то сделает, придумает, и все заработает, и все станет снова хорошо.
  
  - Не заводится.
  
  - Совсем? - испугалась баба. Ильдар понимал ее. Самому не хотелось идти через ставшую вечной, ночь, полную неизвестных опасностей. Машина была тем последним осколком старого мира и старой, налаженной и безопасной жизни, за который еще можно было уцепиться, чтоб не рухнуть в бездну. Но бездна спрашивать не станет. Проглотит, и ап - нет тебя.
  
  - Ни одна машина больше не заведется. Нам придется идти. Я все собрал, - ставя котелок на печку, ответил Ильдар. Стало немного грустно, что эту печку уже навряд ли когда то зажгут. Жена молчала. Она не задавала вопросов, зная, что раз Ильдар что то сказал, значит, так и есть, - Ты последи за котелком. Мне тут еще кое что забрать надо.
  
  Ильдар вышел в зал. Забирать он ничего не собирался. Все припасы уже были на санях, в том числе и свечи.
  
  Та статья в газете, насчет восстановления церквей. Ильдар заинтересовался ею. От всей этой истории веяло холодком, как из неплотно закрытого окна в теплой, уютной кухне. И этот сквознячок нес с собой нечто смутно знакомое.
  
  Ильдар читал, что ремонт в церквях делали собственные бригады этого рыцарского ордена. А потом уже, в рамках сотрудничества, внутреннее убранство храмов приводилось в соответствие с ортодоксальными канонами.
  
  - Наверное, прихожане очень радовались этом ремонту, - оглядывая темный зал, размышлял Ильдар, - Современные евроокна, красивый, блестящий паркет. Малость подпорченный, правда, кровавым мясом. И если я видел все правильно, тут должен быть сюрприз.
  
  В корридоре, ведущем наверх - на балкончик для хора и колокольню, Ильдар взял специальный ломик, которым долбили наледь на тротуаре. С пары ударов, вылетела первая паркетина. Дальше они стали сыпаться, как зубы у больного цынгой. Отбросив ломик, Ильдар начал руками разбирать паркет, уложенный старательными работниками ордена. Работящими и непьющими.
  
  Пришлось повозиться, разрывая дорогущую герметичную пленку под паркетом, позволяющую класть его сразу на бетон. Ильдар только сжал зубы, когда увидел черные, словно выгоревшие, линии. И пятна крови.
  
  Вода в котелке уже бурлила, когда Ильдар вернулся на кухню. Из окна были видны темные кляксы на снегу. Мервых пришлось разукомлектовать. Часть обрубков Ильдар выкинул за бетонный забор, остальное раскидал.
  
  - Забавно, а ведь тут крестный ход проходил когда то, - заваривая чай, усмехнулся Ильдар, - Похоже, топор тепреь придется всегда при себе держать. И еще неизвестно, что важнее, ружье или махальник. По крайней мере, у топора патроны не закончатся.
  
  Чай пили молча. Говорить не хотелось никому. Ильдар не знал, что ждет впереди. Потому и не думал над этим, просто наслаждаясь моментом. Теплом, безопасностью, сладким чаем. Оказывается, так мало надо, чтобы чувствовать жизнь.
  
  - Вот так из песчинки вырастает жемчужина, - размышлял Ильдар, прихлебывая купчика, - Теплая одежда, крыша над головой, макароны по флотски и чай. А кто то бегает, покупая телевизоры в размах лапок и жалуясь, что одеть нечего. Когда мерзнешь на морозе, вот тогда релаьно нечего одеть. Когда ты не ел три дня, тогда у тебя реально проблема. А не легкий голод посреди дня, который нужно заесть йогуртом. Хотя любители подобного уже смотрят вечный сон.
  
  - Пора нам приодеться. Я достал это, - вытаскивая из ризницы черные комбинезоны, объявил Ильдар, - Так нам будет теплее.
  
  Только собираясь одеть трофейную химзу, Ильдар понял, что не знает, где у нее застежки.
  
  - Хитрая штучка, - подметил Ильдар, ощупывая совершенно гладкую черную поверхность, - Ого, открылось.
  
  Оказалось, нужно было лишь провести по левому боку ладонью, и куртка химзы расстегивалась. Ощупав маску с фильтрами, Ильдар смог ее снять - под ней был капюшон с вырезом для лица.
  
  - Оказывается, нужно только знать, где погладить. И хотеть, чтобы она расстегнулась. Так, а это еще что? - задался Ильдар, вытаскивая из раскрытого комбеза какую то черную ткань, - Похоже на комбез из термоткани. А я то, дурак, думал в него залезть в одежде. Похоже, придется шмотки скидывать. Но раз солдаты в них не мерзли, мы тоже не околеем. Вкрай, можно будет сверху бушлаты накинуть.
  
  Снег на улице утих. Отворив кованые ворота, Ильдар вдохнул через фильтры. Караван снова в пути. И снова разгоралось внутри нехорошее предчувствие. Но поворачивать, уже было некуда.
  
  В комбезах было тепло, и ветер совершенно не продувал. Только и оставалось слушать, как он воет с досады. Шлось хорошо, фильтра пропускали воздух, не хуже родной ноздри, к тому же, как то его согревая. К удивлению Ильдара, шлем - маска даже не забивал голову. Видно и слышно было даже лучше, чем в двух шапках.
  
  - Скоро Правдинск, - объявил Ильдар, - Там может быть опасно. Если что, сойдем за военных. Говорю я, ты молчишь. Если что, как я учил, падаешь.
  - Поняла, - ответила баба, чуть приободрившись. Ильдар не стал ничего говорить. Пусть радуется, что осталось идти совсем немного. Эти последние километры - самые опасные. Потому, что там будут, наверняка, люди. От тварей известно, чего можно ожидать. Они набрасываются и убивают тебя. А человек может предать в любой момент. Ударить в спину, подмешать отраву в еду. Спрятать тебя, и потом выдать врагам. Ильдар был уверен, что даже на этот момент, люди оставались худшей из тварей, которых ему довелось повидать.
  
  Когда в багровых всполохах проступили контуры домов, Ильдар остановился, вглядываясь вперед. Идти дальше, к городу, было чем ближе, тем тяжелей. Силы были, но идти приходилось, как навстречу шквальному ветру. Это давило чувство нехорошего.
  
  Небо светлело. Вздувшиеся багровые шрамы ветвились, мерцали и пульсировали, сливаясь над самим городом в поганую воронку, напоминающую слив на скотобойне, где перемешались и кровь, и куски мяса. Ильдар чувствовал на себе взгляд. Пока еще несфокусированный, смазанный. И притягивать к себе внимание этой мерзости, не хотелось. Что бы это ни было, оно было живым. И если там, в Кёнигсберге, тоже есть что то подобное, оно наверняка больше, мощнее.
  
  Промелькнула мысль обойти город, хоть огромной дугой, но лишь бы ушло чувство зловещего присутствия этой дряни. Но мысли, доселе резвыми струйками бегающие от вывода к выводу, застыли, как мутная вода в забытой бутылке для полива цветов. Ильдар оцепенел, и едва слышимый сырой шорох, такой же, с каким червячки фарша валятся из мясорубки, завладел всем его вниманием.
  
  - Смотри, Ильдар! - пискнула баба сдавленным от страха горлом.
  
  Ильдара обдало холодом. Наваждение сорвало, как истопатанную газету ветром с тротуара. Опомнившись, Ильдар взглянул в небо, откуда шла стужа.
  
  Чудовщие напоминало то же, в фаршмак порвало военных около церкви. Но, даже парящее на огромной высоте, там, где раньше были облака, оно было огромным. Полет завораживал грозной красотой, так восхищать могло лишь налитое, почти черное облако, закрывающее собой небо, стелящееся почти у самой тверди. Надвигающееся на тебя, а ты - стоишь один, посреди поля, и спрятаться тебе негде.
  
  Да и незачем прятаться. Ильдар чувствовал, что такому исполину нету дела до жалких крупинок жизни там, внизу. Если оно и заденет, то случайно, как слон, не думая, раздавит подвернувшийся под ногу муравейник.
  
  Как бы там ни было, чудовщие своим присутствием в небе перебило то, что лишало Ильдара воли. И пока оно не улетело, стоило поднажать и пройти мимо городской воронки по хорошей, асфальтированной дороги, а не по пояс в снегу и темноте, среди монстров.
  
  
  И тут раздалось буханье. Ильдар привычно сморщился - ну а как еще реагировать на тупых дятлов, которые врубают в машине колонки так, что от басов на улице стаканы со столов улетают. Всегда представлялись эти типчики в виде тушенке в консерве. Просто не верилось, что внутри такого бухающего автомобиля можно выжить. Ну или чтоб уши не закровоточили.
  
  Догадка, что бухать уже ничего не будет, пришла позднее, Ильдар вскинул ружье и обернулся на источник звука. Который был еще и источником света. По дороге к городу, ехал автомобиль со включенными фарами. И гремящими динамиками.
  
  - И вот как этот идиот еще жив остался, - подумал Ильдар, - Надо ж такое. Ну пусть остановится, закурить попросит.
  
  Конечно, по уму, нужно было сыграть в опрецию "Живой щит", то есть спрятаться за кустами на обочине и пропустить машину на мост. Если там кто то или что то есть, оно займется любителем послушать всякий дрек на полной громкости. Но Ильдар не ощущал тревоги. Только интерес.
  
  Отцепив свой конец веревки, Ильдар спрятал бабу и сани с поклажей в темноту кювета, которую не освещали ни багроые молнии, на адовая воронка. Ружье опустил, держать его становилось все более неуместно, примерно как ссать на стену у окна, которое вдруг зажглось.
  
  - Кого там несет? - глядя на приближающийся автомобиль, задался Ильдар, - Да ты подумай, то же мой Пахеро!
  
  Еще большим удивлением для Ильдара стало жгучее желание снять маску. И чем ближе подъезжал джип, тем сильнее жгло. Не став бороться с собой, Ильдар отстегнул шлем - маску, и просто встал, широко расставив ноги, у обочины. Джип уже был близко, и пожелай водитель задавить встреченного посреди вечной ночи путника, Ильдару пришлось бы туго. Но фары моргнули, дальний свет погас и джип остановился.
  
  - Ильдар? - из открывшейся двери высунулся молодой мужчина в черном, как у военных, комбезе, только без шлем - маски. Завернутый, как у свитера, воротник поддевки немного сполз и открыл дырку с темными краями. А вместе с ней, и судьбу прошлого обладателя химзы. Узнав Ильдара, водитель осклабился, вспышка светанула золотую фиксу, - Так и знал, что тебя увижу. Рад, что ты не подох! Ну, я то был уверен!
  - Здоров, Валера. Тоже рад что ты не хочешь мочкануть меня заради еще одного комбезика, - протягивая руку, заметил Ильдар, - Насчет тебя я тоже уверен был. Только не ждал. Да еще и на тачке.
  - А, это. Ну да. Долгая история, - пожимая руку, ответил Валера, - Ты это, садись. А жена где?
  - Со мной. И сумки тоже. Я погружусь, но давай вначале сходим проверим, что там. У меня чувство нехорошее. Если машина рабочая, не стоит ее курочить. Мало ли там что.
  - Да не парься, Ильдар! - снова улыбнулся Валера, - Ведь у меня есть вот это!
  
  Валера достал с пассажирского сиденья черное ружье - кальмара. Видя, как Ильдар в недоумении уставился на оружие, Валера рассмеялся.
  
  - Оно работает. Да не боись. Оно только в моих руках работает. Как и машина. Ты думаешь, где я взял все это? Эти идиоты не смогли ничего сделать своими чудо - игрушками. Представляешь, поймали меня на подходе к той церкви, где я нашел джип. Вначале спросили кто, откуда. Потом каким то прибором просветили. Я думал вначале, это дозиметр. Ну да. Только он меряет что то другое. Ну тебя, я так понял, тоже они приняли. Короче, они меня обозвали зараженным, мутантом. И хотели уже забить. И тут на них собаки набросились. Ну а они стоят, жмут кнопку. И ничего. А я то все уже давно просек. Хорошо, у меня был с собой Байкал, - продемонстрировал Валера свой пистолет, достав его из кобуры на бедре комбеза, - Они пока их рвали, я ту убил, которая на меня ринулась. Хорошо, она перед этим прыгнула на их командира. Они быстрые. Как молнии. Фуу, как вспомню, аж адреналин. Ну а я поднял этого кальмара и давай по ним. Рука словно сама потянулась. Этих уродов там расколбасило, скажу тебе.
  - Слышь, Валер, а чего у тебя на бедре кобура, а у меня только карман? - поинтересовался Ильдар.
  - А? Да потому что в ткань зашита память. Если я вставляю туда пистолет, она становистя кобурой, если кину что то, карманом. И если ничего, будет просто как утолщение. Да ты не удивляйся, говорю ж, на мне работает. Наверное, я и вправду мутант. Но это к лучшему. Всегда хотел быть кем то лучшим, чем все это чмо.
  - Ну кто то тебе подарок подвалил, - нахмурился Ильдар.
  - Знаешь, это лучше, чем то, что было. Но давай уже пойдем. Нечего тут отсвечивать.
  - Ага. Ты собой так отсвечиваешь, я еще удивляюсь, как тебя не сожрали.
  - Ха, пусть попробуют. Вдоль дороги уже много фарша валяется.
  - Погнали. Давай загрузим только вещи и бабу.
  
  Вдвоем, мужчины быстро забросали добро в багажник. Жена Ильдара села сзади, прибалдев от нежданного комфорта. Наверняка она в этот момент считала это подтверждением слов Ильдара, что все будет хорошо. Хотя, благодарить тут следовало Валеру, без удачи Ильдар тоже не обошлось. А удача, раньше ценилась наравне с силой, а вот сила без удачи не ценилась совсем.
  
  - Видал? - спросил Валеру Ильдар, показывая на парящее в небе чудовище.
  - Ну и штука. Я почувствовал что то сверху. Теперь ясно.
  - Короче, пока она не улетела, надо отсюда свлить. Воронку видишь?
  - Ага.
  - Она лишает разума. Я встал тут, как зомби, пока чудище не прилетело. Оно как то эту воронку глушит. И кроме нее, сто процентов, тут дерьма хватает.
  - Монстры?
  - Да. Двуногие, - ответил Ильдар.
  
  Дойдя до середины моста, мужчины застыли, увидев творящееся на вьезде в город.
  
  - Ну и херня, - прошептал Валера.
  - Я же сказал.
  
  Расставленные вдоль дороги грузовики служили помостом. Под крестами уже были навалены доски. Стояли заранее приготовленные канистры. Распятые жертвы кривили разбитые губы в воплях. Слева от этого перформанса стоял самый большой крест, тоже на кузове грузовика. Ильдар узнал большое распятие, обычно стоящее на заупокойном свечнике.
  
  Справа, стояли прихожане. От вида толпы людей в зимней одежде, склонивших завящанные шарфами головы, стало мутно еще больше, чем от распятых. Почему то вспомнились фотографии из концлагерей, где заморенные узники смотрели бездонными глазами на другой мир, по ту сторону колючей проволоки.
  
  И самое главное, проезд был намертво загорожен. Около моста грудился ржавый металлолом. Сдвинуть его двоим, было нереально, даже не беря в расчет толпу народа, которые усердно горбились, чтобы наволочь это сюда.
  
  В кузов машины с самым большим крестом, забрался человек в черной флотской шинели. Длинные патлы торчали из под черной шапки - пидорки. Борода длинным лавашом свисала на живот.
  
  - Вера в господа, или смерть! - крикнул человек, в котором Ильдар узнал отца Георгия, - За грехи наши! За грехи он послал нам эти испытания! Свершилось все, что я говорил! Небеса пылают огнем, и печати адовы сняты! Силы зла терзают человеков, терзают нестойких в вере, любодеев и чародеев! Кто не верит в господа, адово зерно в себе носит! Из него вылупится чертовское дерево, сгубит нас. Кто не верит, поглядите! - проповедник указал на воронку, - Вот они, грехи наши, вот пламя адово, которое вышло через них! Искупление надобно. Вот те, кто предал господа, без креста нательного ходил. Зло в них! Чувствую зло в них! Чувствую зло!
  Проповедник снова вскричал, и резко повернулся в сторону Ильдара и Валеры. Глаза проповедника полыхали багровым огнем.
  - Зло чародейское! -Да будешь ты попрано силою истинного бога!
  - Валим, - бросил Ильдар. Но кольцо багрового огня сомкнулось вокруг них. А черное месиво паствы пришлов движение.
  
  
  - Ну вот уж нет, - усмехнулся Валера, поднимая свое ружье - кальмара.
  - Плохая идея, - ответил Ильдар, - Они нас возьмут массой. Ты не знаешь, сколько их тут. Заряды кончатся быстрее.
  - Не кончатся, - подбодрил союзника Валера.
  - Даже если и так. Я не хочу и пробовать лезть через этот огонь. Хоть через него и видно. Они подождут пока мы ослабнем. Они могут захватить мою жену.
  - И что, сдеваться? - Валера оскалился, и выстрелил в толпу. Несчастному, в которого прилетело первым, разорвало грудную клетку, словно изнутри. Трое, шедшие рядом, окрасились мелким фаршем и кровью, остановились, словно кто то сзади ударил под коленки, и обмякли. Но не упали - толпа все так же несла их, не расступаясь, как того хотел Валера. Они просто бездумн шли вперед, покорные приказу своего предводителя.
  - Не все так просто, - прошипел Ильдар, вскинув свое ружье, - Как видишь.
  - Грешники, в сговоре с силами адскими! Искушение страхом! Никому нельзя поддаться, иначе душу вашу пожрут! - кричал с грузовика проводеник. Распятые также начали вопить, все в одном тоне, истошно, их вой закладывал уши и царапал слух, сбивал мысли. Валера зашипел, Ильдар понял, что у союзника заболела голова, и не на шутку. У самого Ильдара лишь потяжелело в затылке.
  - Валер, достанешь его?
  - Попробую, - Валера прицелился, нажал кнопку. Визг усилился. Валера изумленно глянул на ружье, - Это с чего бы? Почему этот урод живой, а тому на кресте череп снесло?
  - Этот огонь, он тебе как то глаза отводит, - догадался Ильдар.
  - Слуги ада будут сожжены! - взвизгнул отец Георгий.
  - А я думаю, что нет, - раздался веселый голос, и огонь вокруг Ильдара с Валерой опал, как будто газовую камфорку выключили. Зато, пламя горело вокруг другого человека, невесть как оказавшегося на этом лобном месте.
  - Вызвали диавола! - закричал проповедник, - Дети мои, отступайте, нестойки вы еще в духе, погубит вас диавол!
  - Ну, это уже как настроение будет, - усмехнулся горящий, и вышел из пламени. Ильдар подумал, что отец Георгий выразился точнехонько. Появившийся в самый интересный момент человек, словно желал походить на демонический образ из западного кино. Длинное черное пальто, руки в тонких кожаных перчатках. Лицо наполовину скрывает шляпа с широкими полями. Только смеяться над этим типом не очень и хотелось. Особенно, учитывая, что его появление прервало весьма поганую ситуацию.
  - Искуситель! - завизжал отец Георгий.
  - Ну и цирк тут у вас, - отвлеченно, как будто все происходило в телевизоре, а не у него под носом, протянул незнакомец, - Раб Георгий, убогая душа. Хотя, что с него взять, на учете состоял.
  - Клеветник!
  - Я что ли? Раб Георгий, а сан себе кто присвоил? Сан церковью выдается, а про вас в церквях писали, что секта ваша опасна и обманывает людей, искажая писание. Беда в том, что вы, раб Георгий, может какие то писания и искажали, но видели все по правде. Оттого, наверное, и рассудок не выдержал. Людей пытались спасти, предупредить. И как же вы дошли до жизни такой. Пытки, садизм. Не по божески.
  - Тебе ли меня учить, нечистый? Сам признал, что видел я оком духовным весь разгул ваш на земле, людей не смущал, а предупреждал о наступлении царствия греха! Ты же пришел, чтобы вызволить слуг своих, прилиз адовых! И смущаешь верующих в господа ересью своей!
  - Ну вообще, да, - признался незнакомец, и повернулся к Ильдару с Валерой, - Николай. Угостить конфеткой? Ха, я лучше сам скушаю.
  
  Николай снял шляпу, Ильдар смог разглядеть его лицо. На вид, Николаю больше семнадцати дать было сложно. Но эта молодость казалась неестественной. Лицо казалось застывшей белой маской. Живыми были только карие глаза, почти черные, блестящие, они лучились необузданым весельем. Из кармана пальто, Николай достал конфету, развернул обертку и отправил сладость в рот.
  
  - Сейчас вы сядете в машину и быстро отсюда уедете, пока эту штука в небе еще тут, - негромко произнес Николай, - Ударение на слове быстро. И вот, Ильдар, держи, не потеряй. Пригодится. Все. Стойте здесь, я сам все сделаю.
  
  Ильдар взял протянутый Николаем багровый шарик, напоминающий елочную игрушку. Но приятно теплый на ощупь.
  
  - Так нам в машину сесть или тут стоять? - глядя на идущего к сектантам Николая, спросил Валера. Но Ильдар не успел ответить. Спину зажгло, словно кто то с неимоверной злобой смотрел вслед. Ильдар обернулся, и сжал зубы.
  
  Когда он увидел их в первый раз, еще в детстве, то принял за фантазию. Он давил на грудь своему любимому медведю, и тот рычал встроенным динамиком. Ильдар разглядывал медведя, его кустые горичневые космы, и вдруг увидел нечто совсем другое. Здоровенную обезьяну, с такой же шерстью, коричневого, переходящего в рыжий, цвета тушеной капусты.
  
  А сейчас они шли, и морды, помесь безьяней и человеческого лица, застыли в злобной гримасе. Надись бы этой злобе выход, твари не колеблясь, растерзали бы Ильдара голыми руками, вырвали бы конечности из суставов, как испорченный ребенок у надоевшей куклы. На это силы у трехметровых чудищ, несомненно, хватило бы с избытком.
  
  Одна из тварей показывала это на деле, толкая перед собой джип. Двое других шли рядом. Ильдар не мог и представить, что сейчас испытывала его жена. Однако, он знал, что ей пришлось бы куда хуже, не появись тут Николай. Как бы там ни было, они сейчас не висели на тех крестах благодаря ему, и этим монстрам.
  
  - Сила воронки тебе не поможет, раб Георгий, - Николай шел к толпе, и не думающей расступаться. На их глазах разорвало на части человека, они видели жутких монстров, но продолжали стоять, загораживая своими телами дорогу. И уже доставали кто арматурину, кто прихваченный из дома кухонный нож , - Хоть ты и быстро выучился давить на мозги этих дурачков, ты сам ничем не лучше. Ты псих, и потому смог лучше других понять происходящее. Быстрее приспособился и не сбрендил от контакта с воронкой. Но дальше будет только хуже. Тебе придется ее питать.
  - Я вижу зло! - вскричал проповедник, - Зло повсюду! Зло будет выкорчевано, и мы выстоим благодаря вере в господа!
  - Ну ты же все равно убил бы их, убожество, - продолжал Николай, - Ты просто еще не осознал это своим недоразвитым мозгом. И ты меня уже бесишь своим поганым видом и тупыми криками. Я с большим удовольствием послушаю, как ты будешь визжать от боли. Начнем, пожалуй, с малого.
  - Взять его! Враг! Искоренить зло! Убить! - взвизгнул отец Георгий. Толпа послушно двинула вперед. Николай повел рукой перед собой, и люди в первых рядах загорелись тем самым багровым пламенем. Задние ряды напирали, толкая горящих вперед.
  - Какая забота о людях, как трогательно, - рассмеялся Николай, отходя с дороги. Обожженые фанатики упали под ноги толпы, которая и не думала останавливаться, - И кого ты пошлешь, когда они все умрут, а?
  
  Ильдар и Валера не мешкали, справедливо решив, что это шоу обойдется без них. Ильдар сел назад, к дрожащей жене, обнял ее, передавая свое тепло. Ему самому было не по себе от обезьян и их злобного взгляда, в котором кипела ненависть ко всему живому. Через лобовое стекло было видно, как твари раскидывают с дороги металлолом, простыми взмахами своих ручищ. Валера, бросив на переднее пассажирское кресло ружье - кальмар, пытался завести машину, вполголоса матерясь. Мотор только заливисто кашлял, как туберкулезник, но не заводился.
  - Радио включи, - бросил Ильдар.
  - Чего? - обернулся озлобленный Валера.
  - Радио включи! - рявкнул Ильдар, - Давай, Валера, иначе не уедем!
  С раздражением вдавив кнопку радио, Валера снова схватился за ключ зажигания.
  - На атомной станции. Наша миссия, сохранить оставшиеся знания и технологию. Возьмите с собой как можно больше. Эти предметы, уже не нужные в новом мире, понадобятся здесь. Но больше всего, здесь нужны вы , - вещал диктор.
  - Это еще что?
  - Потом расскажу, - бросил Валера, когда машина наконец, завелась.
  
  Джип рванул с места по освобожденной дороге. Громадное чудище в высоте становилось все меньше - оно улетало прочь, словно выполнив свою задачу. Небо вновь сверкало багровыми молниями, с новой силой пылала воронка. Глядя на нее из окна, Ильдар подумал, что она похожа на жадный смерч, поглощающий каждую каплю боли и злобы. Которых было в изобилии везде, где были люди.
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"