Деннис Надя : другие произведения.

Цвета ушедшего мира

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Работы его были уникальны не только по своему методу - цветное фото начала ХХ века, но и по охвату сюжетов: царь Николай Второй поручил Сергею Михайловичу заснять всевозможные стороны жизни всевозможных областей, составлявших тогда Российскую империю. Для Прокудина-Горского это поручение было еще и способом выразить себя как художника, а главное - содействовать просвещению. До конца своей жизни он придавал огромное значение этой стороне "натурально-цветовой" фотографии, проникавшей, по его словам, "во все области знания... Память, поддержанная визуально, благодаря интересно представленному предмету, далеко превзойдет наши обычные способы запоминания".
  Статья посвященная творчеству и методу съемки Мастера:
  
  "Надя Деннис. "Цвета ушедшего мира".
  
  Не так давно мне пришлось преподавать американцам основы русской культуры. Это были не юные студиозусы, а серьезные специалисты. Они все еще не утратили надежду на возможность человеческого контакта и сотрудничества с Россией - местная молодежь уже излечилась от побитой молью романтики Гласностройки и побежала к делам более актуальным и денежным.
  
  Ни сном ни духом зрелые американцы не собирались винить Россию в чем бы то ни было и порицать ее даже в малейшем - поразительный контраст с однообразием многоголосых, пронзительных "обвинений", бросаемых Америке с той стороны - стороны, надо сказать, становящейся все страннее, - той стороны, в которой я, да и не только я, все более остро ощущаю себя как stranger.
  
  Солидные же мои нынешние американцы-соотечественники, родом из разных и непохожих штатов, все как один живо интересовались нашим родным наследием, нашей тамошней повседневностью... нашим образом смотреть на мир, видеть его - и не видеть, когда нам так нужно, - и родимым нашим, неистребимым, неизменным отношением к человеку . Американцы - люди пытливые, частично наивные, частично умудренные. Души их распахнуты, ум готов впитать наши русские загадки, и если не способен американец разгадать их, то желает хотя бы получить какую-то наводку...
  
  На что навести? Что представить для разгадки?... Для меня давно уж не тайна и не загадка (хотя всей глубины этого постичь я не в силах) то, что родные наши края никогда не поступались принципами, даже в отчаянной своей беспринципности стояли на своем. Важнейший из тех принципов, как мне видится, - расточительство и небрежность. Расточительство во всем, а особенно - в главном: в людском богатстве. Люди исчезали без следа или раздавливались как в самой России, так и в изгнании. В последнем случае хоть какие-то следы еще остались.
  
  Я не виню чужие страны, не всегда способные оценить гений русского народа, искра которого, что ни говори, живет в каждом из нас, - неважно, где мы сейчас находимся. Что ж! Народ мы нелегкий, даже тяжеловатый, не всегда по-западному практичный, не всегда добрый (несмотря на всеобщее мнение, что русский, в принципе, добр). Нет, не очень-то мы добры, а главное - не деликатны к тем, кто деликатен, кто талантлив умом или душой. Мы выжигаем клейма на ближних своих и затем отправляем их: массами - на бойню, экземплярами - на выставку достижений... Революция наша, величайшая трагедия, может быть, и перманентна - может, Троцкий и угадал, да своим же не угодил: зачем уж так прямо признаваться... Из ничего такие события не возникают и бесследно не проходят.
  
  Один из студентов как-то подошел ко мне и спросил: знаю ли я такого-то, - назвал русское имя. Он, оказывается, недавно видел в магазинчике подержанных книг на Гавайях монографию о об этом человеке.
  
  Боже мой, какой мир открылся передо мной, разбередив заодно и душевную рану! Что же с вами случилось, дорогие мои соотечественники, дорогие мои предки, что ж вы канули, где же вы были? Никогда не успокоится душа моя при мысли, например, о моем деде, офицере медицинской службы, окончившем петербургскую Военно-медицинскую академию и стажировавшемся у Луи Пастера. Он, отец моего отца, без вести пропал в 1919 г. в Киеве, будучи в то время врачом в холерных солдатских бараках. Всякий раз, когда я читаю "Белую гвардию" Михаила Булгакова, я содрогаюсь. Я верю - именно так и было. Пропали умы, таланты, уничтожились великие - или потенциально великие, благородные дела, не нужна оказалась польза, которую такие люди могли принести своей родине. Работа врача, как и музыканта-исполнителя - во всяком случае до изобретения и без применения фонозаписи - не может сохраниться в материальном виде, и памятник ей - лишь благодарность спасенных, исцеленных физически и духовно.
  
  Ах, родина-Родина, ну и живи себе, как можешь. За все тебе спасибо - и неспасибо тоже. Пусть у других иначе, а я считаю - мною оплачено куда как сполна все, что она мне дала, а особенно - то, что отняла. Родина изменила мою природу, перелепила меня на свой корявый лад, наделила чуждой судьбой, оставив мне лишь имя и обрывки исторической памяти, сохраненные вопреки ее усилиям. Но считаться с нею - пустое дело. Рассуждать о том, как могло бы быть?... Могло бы быть хуже. Родина долгов не возратит. Бог подаст.
  
  И вот передо мной биография человека. Двойная, старинная русская фамилия, из старейших и благороднейших семейств Владимирской губернии. Сергей Михайлович Прокудин-Горский, профессиональный фотограф, новатор, извергнутый страной в 1918 г., - беженец без средств, без дома, без имени, прошедший Норвегию, Англию, Францию с чемоданом фотопластинок, художник-историк, увезший с собой то, что уже никогда не вернется: цветные картины погибшего мира.
  
  Работы его были уникальны не только по своему методу - цветное фото начала ХХ века, но и по охвату сюжетов: царь Николай Второй поручил Сергею Михайловичу заснять всевозможные стороны жизни всевозможных областей, составлявших тогда Российскую империю. Для Прокудина-Горского это поручение было еще и способом выразить себя как художника, а главное - содействовать просвещению. До конца своей жизни он придавал огромное значение этой стороне "натурально-цветовой" фотографии, проникавшей, по его словам, "во все области знания... Память, поддержанная визуально, благодаря интересно представленному предмету, далеко превзойдет наши обычные способы запоминания".
  
  В 1920-х годах Прокудин-Горский проживал в Ницце, и местная русская община получила драгоценную возможность просмотра его картин в виде цветных слайдов. Сергей Михайлович был горд тем, что его труд помогал молодому русскому поколению на иноземной почве понять и запомнить, как выглядела их утраченная родина, - в своем наиболее реальном виде, с сохранением не только цвета, но и духа ее.
  
  Прокудин-Горский отнюдь не собирал обвинительный документ против царизма, не концентрировался на язвах общества, но ничего и не приукрашивал: на его снимках мы видим и людей работящих, честных - и узников; есть там православные монахи и муллы, лоцманы, сторожа, солдаты, купцы, крестьяне и крестьянки, торговцы, кочевники и чайханщики, министры и благородные дамы, отдыхающие на кавказских водах, красавицы грузинки и кочевницы киргизки - в том виде, как они жили в разнообразнейших условиях огромной страны: на Урале, на Кавказе, в Средней Азии, в Белоруссии и Башкирии - и так далее... Монастыри и церкви, иконы, ворота, мосты, железнодорожные полустанки, заводские цеха и станки, памятник Шамилю и дворец Эмира Бухарского, часовни, рынки, лавки, фабрики, крестьянские дворы... Впервые увиденное, это богатство потрясает. Вы уже никогда не будете прежними: то, что войдет в вашу память, заденет вашу душу. Таким образом, труд Сергея Михайловича свою задачу выполнил, своей цели достиг. А раз снимал он нашу страну по царскому заказу - что ж, не могла быть легкой его судьба. Все равно оказался бы в классовых врагах и был бы раздавлен в числе первых.
  
  Как же произошло, что такое значительное достижение никогда не отразилось в нашем с вами обучении? За всю свою доэмигрантскую жизнь я никогда не слыхала об этом человеке - как, впрочем, и о многих других, о ком речь, надеюсь, пойдет когда-нибудь в другой раз. Память о них советские манкурты стерли и замазали. В Большой Советской энциклопедии о Прокудине-Горском нет ни слова. Не упоминается там он, даже вскользь, и ни в одной статье, посвященной фотографии. Как будто и не было на свете его и его вдохновенного труда. Ныне имя его восстановлено, о нем можно и в России услышать, но я все же пока не нашла на Интернете ни одной более или менее подробной биографической заметки о Сергее Михайловиче. Возможно, недоглядела, хотя искала тщательно. Здесь же использованы источники американские, тем более что прихотливая судьба занесла практически все сохранившиеся работы Сергея Михайловича в США - в страну, куда раньше или позже стекаются многие богатства мировой культуры.
  
  
  Случилось это так. Начнем издалека.
  
  Русский фотограф-новатор скончался в Париже в 1943 году. За время немецкой оккупации семья оказалась в очень стесненных средствах. Двое его сыновей, Михаил и Дмитрий, унаследовали профессию отца и коллекцию его работ.
  
  В конце 1940-х - начале 1950-х годов американским Советом Learned Societies было опубликовано около тридцати переведенных с русского языка работ по науке и культуре двадцатого века. Затем средства Совета исчерпались; несколько работ были не завершены и остались полуподготовленными к публикации. Среди последних - девятитомная "История русского искусства" коллективного авторства под общей редакцией Игоря Грабаря.
  
  Через некоторое время возник вопрос о публикации первого тома, и тогда же - о возможности снабжения его цветными иллюстрациями. Тут-то и вспомнила переводчица этого труда, княгиня Мария Путятина, о том, что в начале века ее свекор, князь Путятин, представил царю Николаю Второму некоего профессора Прокудина-Горского, который разрабатывал метод цветной фотографии путем цветоделения. По ее сведениям, сыновья профессора проживали изгнанниками в Париже и были хранителями коллекции его снимков.
  
  Исполнительный директор Совета Мортимер Грейвз самолично связался с парижским представителем Рокфеллеровского фонда Джоном Маршаллом, а тот разыскал Прокудиных-Горских. В 1948 году Маршалл приобрел у них около 1600 фотопластинок за сумму 5 000 долларов. Теперь эти пластинки хранятся в Библиотеке Конгресса, и их можно обозреть через Интернет. Какое счастье, что это стало возможным!... Осмотрите их, поразмышляйте, почтите память Сергея Михайловича... Почтите память ушедшей России...
  
  С.М.Прокудин-Горский родился в Петербурге в 1863 году. В детстве он посещал Императорский Александровский лицей, затем поступил в Технологический институт, обучался и у Д.И.Менделеева. Много лет спустя, в 1922 г., он тепло вспоминал о Менделееве в своей автобиографии: тот раскрыл перед молодым студентом бесконечность горизонтов науки, неостановимость ее поиска. По складу своего характера Прокудин-Горский, повторяю и подчеркиваю, был и ученый, и художник - качества в нем неразрывные. Они воплотились позднее в его поисках новых возможностей фотографии.
  
  Пока же в институте студент Прокудин-Горский погрузился в научные исследования. Он изучал вязкость, теплорасширение, капиллярные свойства жидкостей, метрологию и метереологию. В 1889 г. он оставил институт и как тогда нередко бывало, отправился в Германию. В течение какого-то времени преподавал химию (конкретно - фотохимию и спектральный анализ) в Высшей технической школе г.Шарлоттенбурга. Именно во время своего пребывания в Германии заинтересовался Сергей Михайлович научной стороной разработки цветного фото. Он связался с доктором Адольфом Митом (Adolph Mieth), как раз занявншим кафедру химии после Германна-Вильгельма Фогеля (Hermann Wilhelm Vogel), пионера в области ортохроматики (что озн. "правильный цвет") в Высшей технической школе г.Берлина. Позднее, в 1903 г., Мит сумел развить чувствительность ортохроматических пластинок Фогеля от голубого до желтого и красного, что явилось важнейшим шагом на пути создания панхроматических эмульсий, способных воспроизводить все цвета.
  
  Затем Прокудин-Горский перебрался в Париж, где продолжил свои занятия в лаборатории известного химика Эдме-Жюля Момене (Edme Jules Maumene), исследователя проблем цветного фотографирования. Работа Момене по этой теме, Manuel de chimie photographique, вышла в 1893 году.
  
  Около того времени Прокудин-Горский возвратился в Россию - как и было принято в те времена! - и бросился рьяно исследовать избранную область. Вскоре он стал членом Русского Императорского Технологического общества; в 1897 г. разработал ряд учебных курсов по технике фотографии - впервые в стране. Среди его студентов были и медики, пришедшие изучать микрофотографию; среди них - Д.К.Заболотный, в свое время одна из ведущих фигур в микробиологии и эпидемиологии.
  
  Учебные студии Прокудина-Горского имели успех. Он за свой счет опубликовал книги "О печатании (копировании) с негативов" и "О фотогрфировании моментальными ручными камерами". С началом Русско-Японской войны в 1904 г. Прокудин-Горский отправился в Корею, где произвел обширные черно-белые съемки. Опубликованные в книге в виде военного ежегодника, они принесли и успех финансовый.
  
  Именно с 1904 г. Прокудин-Горский вплотную занялся разработкой цветочувствительных пластинок. За год он так усовершенствовал новый метод, обеспечивший одинаковую цветочувствительность всего спектра, что мог уже делать цветные снимки, подходящие для проекции. Его успешная работа была представлена общему заседанию фотографической секции Русского Императорского Технологического общества в 1905 году. Последовала известность; его избрали председателем фотографической секции, членом Московского и Петербургского фотографических обществ. В последнем место Почетного председателя принадлежало Великому князю Михаилу Александровичу, брату царя Николая Второго.
  
  В 1906 г. Прокудин-Горский стал редактором ежемесячного журнала "Фотограф-любитель". Именно фотография была его профессией. Это требовало постоянного совершенствования знаний и навыков. И он не сомневался в том, что будущее этой области блестяще, что она не останется только достоянием технических специалистов. Так, в одной из редакционных статей он заявил о том, что один из новых методов - переход от влажно-коллоидного процесса к сухому - несколько обедняет фотографию эстетически, но зато значительно обогащает в, может быть, более важном аспекте - а именно, делает фотографию доступной массам.
  
  Как редактор, преданный науке и труду Прокудин-Горский сделал журнал целенаправленным, полезным, содержательным, по тем временам эстетически высококлассным изданием. Исключительно важно то, что сам Прокудин-Горский не был любителем-самоучкой, а специалистом, и это определило высокие стандарты издания.
  
  Обратим внимание на его жизненную философию. Одна из статей была написана в Туркестане, где Прокудин-Горский наблюдал и заснял солнечное затмение (январь 1904 г.). Предупредив, что в следующий раз его можно будет наблюдать в Петербурге, он призвал всех фотографов подготовиться к этому событию. Тогда как некоторые фотографы пожаловались, что их оборудование было технически не способно к участию, он заявил: если не соответствует, ну так изобретите что-то, совершенствуйте все, что поможет, а то слишком уж часто у нас говорят: это невозможно!
  
  Прокудин-Горский твердо верил в то, что фототехнические средства в России могли стоять на не менее высоком уровне, чем в Западной Европе. Если из-за пошлин и таможенной политики властей некоторые недостатки, действительно, были, то в России не было недостатка в ярких ученых, пытливых умах мирового уровня. На Западе боялись конкуренции, утверждал Сергей Михайлович, и его собственный опыт за границей был тому примером. Ориентируясь на их публикации, он постоянно получал куда худшие, чем было заявлено европейскими специалистами, результаты. Так продолжалось до тех пор, пока он сам не произвел некоторые усовершентвования процедур - и результаты, наконец, получились не хуже тех. Позднее, в беседах с зарубежными авторами, он понял, что те как раз делали то же самое - но ему пришлость дойти до этого самому. Получалось по-ломоносовски: Русская земля по-прежнему может рождать своих "Платонов и Невтонов"...
  
  В 1904 году приступил Прокудин-Горский к своему великому проекту - фотографированию разных земель и народов николаевской России. Бюрократические процедуры, естественно, были сложны и мучительны, хотя в техническом отношении он был вполне подготовлен. Чтобы убедить всех в великой значимости объекта съемок, необходимо было привлечь внимание общества и Императора, связаться с влиятельными людьми Петербурга... Здесь возникали политические проблемы: часть провинций и областей сохранялись в принципе недоступными для обозрения непосвященными людьми, и, чтобы туда попасть, необходимо было специальное разрешение на проезд. Кроме того, в некоторых местах фотосъемки были вообще запрещены. Снимать можно было далеко не все, чего хотелось Прокудину-Горскому; его беспокоил и тотальный полицейский надзор за выполнением приказов.
  
  Задуманное было так велико, что стало казаться несбыточной мечтой. Мечтой оно бы и осталось, если бы не вмешательство Великого князя Михаила Александровича. Он, почетный председатель Петербургского фотографического общества, был знаком с работой Прокудина-Горского и с его журналом "Фотограф-любитель", видел цветные фотографии Льва Толстого, сделанные в Ясной Поляне (1908 г.). Для начала Великий князь пригласил фотографа для демонстрации его работ в узком кругу гостей его дома. За этим последовали приглашения к другим членам царской семьи. Успех был огромен. Наконец, произвелась демонстрация в огромном 900-комнатном Гатчинском дворце - поддержка влиятельных людей была обеспечена. Наконец, Прокудина-Горского пригласили в Царское Село для показа его работ царю и его двору.
  
  К этому времени он разработал трехцветный метод - проекция трех пластинок должна была быть одновременной. Использовал он небольшую складную камеру типа той, что была разработана Адольфом Митом (см. выше). Необходимы были три экспозиции одного и того же предмета, сделанные с интервалом приблизительно в одну секунду, на одну и ту же стеклянную пластинку шириной 84-88 мм и длиной 232 мм, поставленную в камере вертикально. Пластинка всякий раз передвигалась в иное положение, и изображение схватывалось через три различных цветофильтра. Таким образом, снимаемые обьекты должны были быть неподвижными - большое ограничение. Недостатки, видимые на изображениях сегодня, связаны с этим неудобством, а также с тем, что со временем часть красителей разрушилась.
  
  Прокудин-Горский разработал также свой метод, по которому получались высококачественные цветные отпечатки контактным способом.
  
  Проблема была и с проектором. Сергей Михайлович усовершенствовал модель Ф.Э.Ива (F.E.Ives). Свой аппарат он построил, еще находясь в Германии, по собственным чертежам: три ромбовидные призмы были скреплены вместе, создавая оду комбинированную призму. Он скорректировал фокальные расстояния и поправки на искажения, так что оптические расстояния сделались равны, и можно было точно фокусировать все три цвета на экране.
  
  Зимним ранним утром 1909 г. от перрона Витебского вокзала отошел специальный поезд, перевозивший Прокудина-Горского, его помощников с оборудованием на расстояние пятнадцати верст. Их встретили, доставили на второй этаж Александровского дворца, разместили в покоях. В одиннадцать часов утра каждому подали завтрак в комнату, и затем фотограф и его ассистенты начали устанавливать оборудование в учебной комнате дворца. К шести часам вечера все было готово. На сцене, скрытый черными вельветовыми кулисами, висел большой белый экран для проектора. К половине восьмого стали собираться придворные и гостящие особы, затем Прокудин-Горский увидел Императора всея Руси. Менять что-то было уже слишком поздно, оставалось показать себя в этом великом испытании с наилучшей стороны...
  
  Сюжеты снимков были отобраны крайне тщательно - он рассчитывал на то, что они понравятся Императрице. Это были осенние пейзажи, настолько красивые, что могли пронять даже самого закоренелого бюрократа, русские березы, группы крестьян, истово преданных Царю-Батюшке и Царице-Матушке, дети - залог будущего величия России...
  
  Это был настоящий экзамен. Прокудин-Горский, вовсе не сразу уверенный, что его работы понравились, должен был ответить на вопросы во время перерыва, когда подали чай и напитки. Император спросил его: "Что вы намереваетесь делать со своими прекрасными работами? Каково будущее вашего аппарата и таких изображений?" Будущее, отвечал фотограф, в образовании. Его мечта - это применене таких проекторов во всех школах. Пусть молодежь узнает, как велика их Святая Россия. Пусть она увидит соборы и церкви, исторические памятники - свидетели побед и свершений... Пусть молодые поколения приобретут исторический и патриотический взгляд на свою родину - не за горами была столетняя годовщина победы над Наполеоном... Возможно, и Его Императорскому Величеству будет небезынтересно видеть такие картины...
  
  Николай Второй был заинтересован. Он дал указание Прокудину-Горскому связаться с министром путей сообщения С.В.Рухловым, подать тому кам можно более детальный список необходимого, тот его рассмотрит и доложит Императору о ходе выполнения проекта. Царь вернулся на свое место, показ продолжился.
  
  Прокудин-Горский должен был комментировать свои снимки, и он делал это просто-таки драматически. К концу демонстрации в зале нарастал восхищенный шепот. По окончании царь пожал ему руку, с успехом поздравили его императрица и царские дети. В полночь царская семья отбыла, а фотографа еще долго хвалили придворные лица. Особенно понравились результаты этого предприятия генерал-майору, служащему по особым поручениям Министерства имперского двора князю М.С.Путятину: сияя, он заявил, что его наилучшие надежды оправдались.
  
  Наутро Прокудин-Горский и его помощники отбыли из дворца. В Петербурге он сразу отправился к себе в мастерскую по адресу: Большая Подъяческая, д. 22 - и приступил к разработке плана своей экспедиции. Министр С.В.Рухлов, закоренелый бюрократ, имел мало интереса в пользе просвещения, но знал, что его личный успех зависит от успеха высочайшего поручения. Все организационные и финансовые заботы были возложен на него. Когда Прокудина-Горского снова пригласили в Царское Село, Николай Второй объявил ему благодарность за принятие царской комиссии и сообщил о своем предпочтении: начать со сьемок Мариинской системы каналов - там сохранялись объекты времен Петра Первого.
  
  Сергею Михайловичу выдали два официальных документа и наказали носить их при себе постоянно. В первом говорилось, что Его Императорское Величество высочайше дозволяет ему пребывать в любых местах, независимо от секетности. Вторым был указ министра, где объявлялось, что Император считает миссию, возложенную на Прокудина-Горского, настолько важной, что все официальные лица должны ему содействовать - "в любом месте и в любое время".
  
  Для путешествия фотографу выделили в полное распоряжение помощника по организационным вопросам и пульмановский вагон, который специально приспособили: там развернули прекрасно оснащенную лабораторию, включая темную комнату, чтобы проявление фотопластинок можно было осуществлять и в пути. В том же вагоне поместился он сам и его ассистенты, в том числе его 22-летний сын Дмитрий. Имелась горячая и холодная вода, ледник...
  
  Для работы на Мариинской системе каналов выделили также специальное судно и небольшой шлюп с мотором. Первую серию съемок закончили в июле 1909 года. Министру Рухлову важно было видеть снимки технического характера: навигационные средства, семафорные сигнальные установки, спасательные станции, мосты, дамбы и т.д. Николаю Второму это было неинтересно - он желал видеть запечатленными памятники, церкви и часовни, природные красоты того района. Николай Второй настойчиво требовал, чтобы прокудина-Горского обеспечивали всем необходимым и даже выразил желание следовать с ним в одну из будущих поездок.
  
  Следующим был район Урала (август-сентябрь 1909 г.). В дальнейшем, в 1909-1915 гг., Сергей Михайлович побывал в Сибири, Туркестане, на Волге (1910 г.: Плес, Кострома, Ярославль и др.). В 1911 г. заснято на слайды Бородино и окружающие места - к столетию со сдня победы. Снимки множества обектов, отражавших историю Романовых, были подготовлены к дате трехсотлетней годовщины их царствования.
  
  Николай Второй беседовал с Прокудиным множество раз. Когда заходила речь о пользе фотографии для просвещения, царь поддерживал его, а заодно заказал сделать специальный альбом для царевича Алексея - для пользы будущего наследника царского престола.
  
  Заботы организационного порядка, встречи с разными официальными лицами отнимали много времени и сил у Сергея Михайловича, а нужно было трудиться над совершенствованием техники. Стоимость пластинок была все еще непомерно высока, а он мечтал о массовом производстве фотографии. В то же время он продолжал обучать студентов на своих курсах, более сотни раз выступил перед различнымо научными обществами и государственными органами - а также перед публикой.
  
  Назрел важнейший вопрос: признание фотографии искусством. Следовательно, вопрос об авторских правах фотографа. Требовался законы, определяющие этот аспект его деятельности. Для консультаций Прокудина-Горского вызвали в Государственный Совет. Он продемонстрировал свои работы, поделился своими соображениями. В результате закон, защищающий авторские права фотографа, был принят. В то же время прошение, которое Прокудин-Горский подал в 1911 г. в Думу - предложение правительству приобрести его работы для музеев - осталось без ответа.
  
  1911 год был в некотором смысле поворотным для Прокудина-Горского. Он начал активно работать над проблемами цветной кинематографии. Поддерживая связь со множеством научных обществ у себя в стране и за границей, он много ездил с докладами в Берлин, Лондон, Рим - и не забывал о российской публике.
  
  Еще в 1900 г. Сергей Михайлович Прокудин-Горский получил Гран-при на международной выставке в Париже. В 1913 г. он сделал большой показ своих слайдов в крупнейшем парижском кинотеатре. Успех был так огромен, что предложения крупнейших зарубежных фирм занять тот или иной пост посыпались на него. Но Россию он оставить не мог - слишком многое было связано с ней. Пришлось отказаться.
  
  Насыщенная, вдохновленная, неутомимо творческая и подпитываемая благосклонностью сильных мира сего, а особенно - Николая Второго жизнь изменилась с началом Первой мировой войны. Поездки свелись к минимуму. Прокудин-Горский передал свой комфортабельный пульмановский вагон в распоряжение армии. Война затмила все остальные российские заботы. Прокудина призвали работать экспертом в специальный комитет, контролирующий поступление фото- и киноматериалов из-за рубежа, особенно материалов технического характера, он же просматривал все поступающие кинофильмы. Однообразие этих занятий уравновешивалось его интересом в съемках тренировки летчиков.
  
  Времена изменились. Путешествия Прокудина-Горского по дальним и ближним краям Российской империи подошли к концу. В 1914 г. он запечатлел начальный успех русских на Восточном фронте, заснял австрийских военнопленных перед бараками - далее пошли картины ужасающих поражений, вызвавших в памяти общества катастрофы Крымской и Русско-японских войн.
  
  Большевистская революция 1917 г. сделала свершения Прокудина-Горского, тем более поддержанные царем, не предметом гордости, а отягчающей уликой. Счастье научного исследователя сменилось страхом за свою жизнь и сохранность близких. Комиссарам высокое искусство было не нужно, да и лицо страны неузнаваемо исказилось - Прокудин-Горский видел, что сделалось с Екатеринбургом, запечатленным им совсем незадолго до этого. В Екатеринбурге оборвалась жизнь царской семьи - его главных заказчиков и защитников. В 1918 году Прокудин-Горский бежал из России со всей своей семьей - так началась его эмигрантская Одиссея, никогда уже не приведшая его домой, в Петербург.
  
  Как уже сказано, свою коллекцию пластинок он вывез, но оборудование и проектор остались; част его снимков были, правда, до этого конфискованы властями, так как на них были запечатлены объекты стратегического назначения - в основном те, что были сделаны для министра Рухлова; для публики же они не несли в себе никакого смысла.
  
  Остались где-то в России и снимки царской семьи, так, похоже, до сих пор и не найденные. Прокудин-Горский сумел забрать с собой лишь одно фото юного царевича.
  
  Два года провела семья Прокудиных-Горских в Норвегии, затем перебралась в Англию. В Лондоне Сергей Михайлович выступал с лекциями в Королевском фотографическом обществе, публиковал статьи в The British Journal of Photography.
  
  Главная его идея - о пользе цветной фотографии для просвещения и науки, да и вообще для общества - не изменилась. В Англии он запатентовал свою разработку оптической системы для кинокамеры. Для ее испытаний он в 1922 г.перебрался в Ниццу, где вместе с братьями Люмьер открыл фотолабораторию - там же работали двое сыновей Сергея Михайловича. В дальнейшем Прокудины-Горские так и жили во Франции, всесте с ее народом перенесли тяготы Второй мировой войны.
  
  Родина же Сергея Михайловича, русского человека, труженика и сподвижника, прожила и без него.
  
  Что сказать о его методе? Специалисты могут говорить об этом куда более основательно, чем я. Приведу перевод части высказывания - комментарии Артура Голдсмита (Arthur Goldsmith), редактора изданий Popular Photography и Camera Arts, автора книги The Camera and Its Images:
  
  "Прокудин-Горский использовал камеру, которая давала три индивидуальных, раздельных по цвету, негатива при одном заряжении. Открытие и закрытие затвора, смена цветных фильтров и перемена положения пластинки в каждой из трех экспозиций наверняка обеспечивались пружинным механизмом. Чтобы достичь высококачественного изображения с односекундным (или около того) интервалом, нужно было установить камеру в очень устойчивое положение; фотограф мог снимать только неподвижные объекты. Хотя по большей части уцелевшие работы Прокудина-Горского - пейзажи и архитектурные сооружения, у него имеются также немало портретов и очаровательных жанровых этюдов. С точки зрения исторической, трехсекундная экспозиция - не очень длительная для неподвижного объекта. До введения быстросохнущих пластинок в 1880 г. требовались более длительные экспозиции....
  
  Ограниченность камеры Прокудина-Горского была устранена изобретением "односъемочной" цветной камеры, которая делала три цветоразделенные экспозиции посредством лучерасщепляющей призмы. Прокудин-Горский позденее и сам запатентовал подобное фотосредство, включая кинокамеру для цветных съемок. Возможно ли то, что он использовал одну из ранних односъемочных моделей для своих фотографий, сделанных в предвоенное время? Пока не будут получены новые исторические сведения, мы не знаем..."
  
  Что мы знаем - это то, что мы видим. Это все сделано ради нашего образования. И за то - спасибо и низкий поклон.
  
  __________________________________________________________
  
  Для подготовки текста использовалась книга:
   Photographs for the Tsar: The Pioneering Color Photography of Sergei Mikhailovich Prokudin-Gorskii, Commissiioned by Tsar Nicholas II. - Edited, with an Introduction by Robert H.Allshouse and Afterword by Arthur Goldsmith. NY: The Dial Press, 1980.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"