Обошлось без жертв. Да что там без жертв, обошлось без единого выстрела. Репутация у банды братьев Райнналли была что надо. Можно сказать, успех налёта на поезд наполовину был обеспечен как раз зловещей репутацией.
Когда поезд из Гуанчаги, дымя до самого неба, показался из-за холма, его уже ждала груда камней, наваленная на пути на таком расстоянии, чтобы как раз с небольшим запасом хватило для полного торможения.
Пока поезд со страшным стуком и скрежетом спешно сбрасывал скорость, Брэдли Меннерс и Ольстер Райнналли, средний из братьев, с двух сторон на полному скаку рванули к камням, заранее сложенным у насыпи позади проехавшего поезда. Почти одновременно спешились и принялись проворно укладывать камни на пути, отрезая поезду возможность сдать назад.
Коннахт, старший брат и глава банды, и младший брат Мюнстер галопом гнали коней прямо к паровозу, держа ружья наизготовку.
Нет никакого сомнения, что их узнали. Стрелять не пришлось даже в воздух; и паровозная бригада, и пассажиры явно решили, что вести перестрелку с отчаянными и мстительными братьями себе дороже. Да ещё неизвестно, сколько прячущихся в зарослях сообщников держат сейчас поезд на прицеле. Давно уже уяснил простую истину весь штат Уассапена - а также пара-тройка соседних штатов - сдавшихся без боя братья не трогают. Грабят, да, но больше - ничего. Известного рода джентльменство вполне им свойственно. Зато если уж встречают где сопротивление - подавляют его умело и безжалостно. Отвага и мстительность у братьев похлеще, чем у индейцев.
Коннахт как всегда умело провёл подготовительную работу. У старшего из братьев, которому нынче весной исполнился тридцать один год, на каждой станции были свои глаза и уши, денег на осведомителей Коннахт не жалел. Для Брэдли Меннерса, вступившего в банду всего пару месяцев назад, это был уже третий налёт с братьями; из-за продуманной до мелочей организации, а также из-за зловещей известности банды, прежние два налёта прошли без сучка и задоринки.
И всё равно, покуда ждали появления поезда, и когда уже они с Ольстером одновременно с двух сторон рванули к рельсам, и когда из вагонов выбирались напуганные пассажиры, пока выкидывали из окон сумки, мешки и баулы, спешно проверяли карманы и подкладки, сердце у Брэдли колотилось отчаянно.
Брэдли не был трусом. Он прекрасно понимал, что самое страшное уже позади, что даже теперь, запоздало сообразив, что налётчиков всего-навсего четверо, всё равно никто уже не сможет открыть по ним огонь. Всё это он понимал.
Но продолжал бояться.
Чтобы никто не заметил его страх, Брэдли старался вести себя точь-в-точь, как братья. Небрежно откидывался в высоком седле, посвистывал, прищуривался, говорил очень редко, ни на кого не наводил оружия попусту. А самое главное, быстро и ловко делал всё, что своими чёткими, краткими и предельно ясными распоряжениями определил перед налётом Коннахт.
На этот раз Коннахт подготовил неожиданный ход, мало порадовавший пассажиров и поездную бригаду: братья отцепили паровоз.
Груду камней с пути по приказу Коннахта пришлось убирать самим ограбленным, и они, ясное дело, повиновались. Затем бандиты организовали из пассажиров живую цепь, и всего за несколько минут в кабину паровоза и в тендер перекидали все груды баулов и прочих вещей, сваленных перед насыпью.
Коннахт не был зверем. Он не собирался губить пассажиров, бросив их посреди прерии. Коннахт знал, и сообщил об этом угрюмой, настороженной толпе, что не позднее, чем через четыре... нет, уже через три с половиной часа из Гуанчаги доберётся грузовой экспресс, следующий далеко на запад. Для его мощного локомотива четыре вагона с пассажирами - сущий пустяк, дотолкать их до самого Найсуотера - раз плюнуть. А вот им, братьям Райнналли, чтобы не тратить бесценное время на сортировку и доставку добычи, необходим транспорт. Так что, извините, наш паровоз отправляется, просьба к провожающим сдерживать пылкие чувства. Из вашего оружия оставляем несколько ружей и револьверов. Без патронов, само собой, но обещаем, отъехав милю, или чуть больше, скинуть наземь запас. Приносим извинения за причинённое беспокойство. Всем спасибо, мы вами гордимся.
Коннахт и Мюнстер забрались в кабину, развели пары и трёхосный курьерский паровозик деловито застучал колёсами, поспешая на запад. Кожаную сумку с патронами Коннахт, как и обещал, скинул на землю где-то через пару миль.
Ольстер и Брэдли верхами спешили следом, Дабфинн, вороной Коннахта, и Шейла, рыжая кобылка Мюнстера бежали рядом налегке. Через несколько миль оба остановились, пересели на чужую пару, и вновь дали ходу.
Ещё лет двадцать назад по дороге из Гуанчаги в Найсуотер работало примерно с дюжину угольных шахт, нынче они давно стояли заброшенными. Ясно, что Коннахт свернёт на одной из множества стрелок, но вряд ли кто из возможных преследователей догадается, куда именно поедет угнанный паровоз.
Коннахт заставил паровоз притормозить перед четвёртой веткой, отходящей на юг. Брэдли спешился, перевёл стрелку с табличкой "Шахта Брикуолл", пропустил паровоз, стоя в облаке белейшего, словно снег, пара, вернул стрелку обратно. Затем паровоз, рассеивая клочковатый дым, ещё какое-то время спешил вдаль по заброшенной в прерии ветке. Ольстер и Брэдли не отставали.
Наконец они увидели, как паровозик сбрасывает ход, приближаясь к развалинам кирпичных строений среди зарослей низеньких безлиственных деревьев.
В этом месте явно не могло быть ничего хорошего.
- Неплохое местечко, - сказал Брэдли с отвращением. После скачки в горле у него стояла пыль. Как ни заматывайся, ничего от неё не спасает. Паршиво было в дороге, но здесь ничем не лучше.
Ну и мерзостью же оказалась эта шахта Брикуолл! Круг разворота давным-давно разобран, ржавый путь упирается в тупик. Стены зданий обрушены, всюду ямы, да груды кирпича, двор в серой пылище, ветер беспрестанно несёт её с обсыпавшихся терриконов.
- Неплохое, чёрт бы его побрал. - Ольстер стянул с лица платок, сплюнул густой серой слюной. - Есть выпить, Брэдли? У тебя вроде была фляжка с "Лапой кугуара".
- Держи. Если не оставишь мне хоть глоток, я тебя пристрелю.
- Договорились.
Они не спеша подъехали ближе. И чем ближе, тем непригляднее. Ольстер вернул небольшую оловянную фляжку, в ней ещё чуточку булькало. Брэдли спрятал фляжку в кармашек на поясе и с тоскою огляделся.
- Я гляжу, парни, вам здесь нравится. - Коннахт ловко спрыгнул с паровозной лесенки. Бесшумен и гибок, как горный дикий кот, и столь же коварен. Всё замечает своим прищуренным взглядом и на всё имеет готовое решение. Брэдли восхищался Коннахтом, при этом очень сильно не хотел в чём-либо перед ним провиниться.
- Мы, ясное дело, в восторге. - Брэдли тоже сплюнул. По-другому от здешней пыли никак не избавишься. - Непонятно только, где оркестр и цветы? Тут ты дал маху, старшой.
- Да, это я не продумал, - согласился Коннахт. - Зато в паровозе мы нашли сразу два сюрприза. Да каких!
Брэдли переглянулся с Ольстером. Какие ещё сюрпризы можно ждать от угнанного паровоза? Явно ничего хорошего. Вряд ли кто-то прятал в нём сундучок с драгоценностями.
- От ваших взглядов молоко может скиснуть. Всё не так уж страшно. Первый сюрприз - паровозная бригада ездила с настоящим "корабельным эльфом".
- С "корабельным эльфом"? - изумлённо переспросил Ольстер.
Он быстро спешился, и в волнении откинул повод.
- Они что там были, больные на голову? "Корабельный эльф"! Да ведь с живым огоньком можно, глазом не моргнув, наняться на здоровенный пароходище! Жить в шикарной каюте, жрать в три горла, да ещё с отличной выпивкой, ничего не делать, и притом грести деньги лопатой! - Ольстер потрясённо огляделся. - А они, выходит, ездили взад-вперёд на этой своей деревенской молотилке, сберегая пару мешков угля за сезон? Знаешь, Коннахт, зря мы их отпустили. Таких дураков можно возить по ярмаркам, и показывать за деньги.
Брэдли тоже слез с коня. Полдня в седле, дело привычное, доводилось не слезать с него сутками, но это не повод лишнее время натирать задницу.
И что ни говори, Ольстер прав. Ездить с эльфом-огоньком на третьеразрядной линии? Смешно и непонятно. В самом деле, жалкие глупцы.
- Второй сюрприз тебя не волнует? - Коннахт ухватил за повод подошедшего к нему Дабфинна, и встрепал его горячий чёрный загривок.
- Погоди, - Ольстер упрямо мотнул головой, - давай закончим с первым. Ты узнавал, не хочет ли эльф найти себе нового хозяина? Могу познакомить его с одним толковым парнем. Мы поладим, ей-богу.
Коннахт настолько развеселился, что едва не улыбнулся.
- Ольстер, тебе двадцать восемь лет, а ты, гляжу, всё не знаешь, у эльфов нет, и не может быть никаких "хозяев". Чёртовы огоньки сами, по каким-то своим приметам находят друзей среди нашего брата. Друзей, Ольстер! Ты знаешь, чем друг отличается от хозяина? Впрочем, о чём я тебе толкую? Можешь сам поговорить с ним, если хочешь. Только если он вдруг разозлится на "хозяина", да поджарит тебе задницу, не проси, чтобы я на неё подул. У меня есть дела поважнее.
- Вот и поговорю!
В отличие от Ольстера, Брэдли не строил в отношении эльфа никаких иллюзий. Он немало слышал про эльфов, и кое-что усвоил очень хорошо. Если эльф-огонёк, чудесным образом увеличивающий во многие разы мощь парового котла, потерял своего друга-приятеля, это вовсе не значит, что с досады он кинется набиваться в друзья первому встречному. Как бы не так! В вопросах дружбы загадочные огоньки оказываются привередливее, чем столичные балерины в вопросах угощения.
- Это всё отлично, - сказал Брэдли, - но ты, Коннахт, что-то говорил про второй сюрприз. Выкладывай, старшой, что там? Среди баулов прятался дрессированный слон? Если он не умеет играть на скрипке, я даже не взгляну.
- Ну, не совсем чтобы слон. Видишь ли, там...
- Коннахт!
- Чёрт меня возьми, Мюнстер! - Коннахт обернулся к паровозу. На пороге кабины с хмурым потерянным видом стоял младший Райнналли. - Когда ты научишься вытирать себе сопли? Что стряслось?
- Я хотел взять у неё письмо, приколотое к кофте булавкой.
- Ну?
- А она меня укусила.
Коннахт покачал головой.
- Нет, вы слыхали это? Какая молодчина! Укусила Мюнстера! Я её уже люблю.
- А кто там, Коннахт?
Брэдли было, в общем-то всё равно, вот только "она" слегка настораживало. Как это посреди прерии на угнанном паровозе оказалась вдруг какая-то женщина?
У Коннахта стали видны зубы, что уже вполне могло сойти за улыбку.
- Не сильно-то радуйся, Брэдли, ничего сладкого не дождёшься. Это всего-навсего сумасшедшая старуха. Ей вот-вот стукнет шестьдесят лет, зато ума - как у трёхлетней девочки. Одному Господу известно, как она в общей суматохе перебралась из вагона в тендер, где её завалили нашей добычей. Когда посреди дороги из баулов раздалась молитва, я едва не сиганул с паровоза прямо на ходу, до того перепугался. Даже Мюнстер, и тот слегка икнул от испуга, а ведь ты знаешь, как трудно напугать нашего Мюнса. Эй, мистер Укушенный! Ты раздобыл письмо?
- Да, Коннахт. Вот оно.
- Ну, так спускайся живее, и давай его сюда.
* * *
Вот какое это было письмо:
"джереми олссену кожная лавка и шорная мастерская на мэйн-стрит 122 в найсуотере штат уассапена любезный брат мистер чед согласился сопроводить нашу несчастную джудит как вы писали к вам на ваши хлеба и попечение он едет по суконной торговле переночует и ему дальше вы его знаете его дядя по матери преподобный штайссер чистое белье и поесть и конфеты я в узелок не давайте ей много конфет вы знаете какая она сластёна а потом болит живот мы с роджером приедем как уговаривались остаюсь ваша сестра джулия олссен в замужестве меридит".
- Узелок, между прочим, пропал, - заметил Коннахт, когда Ольстер вслух дочитал письмо, - остаёмся без конфет. Ну и ухарь же этот Чед! Сожги это, братец, к чему нам улики?
- Дайте-ка, - попросил Брэдли.
- Ну, дай ему.
Брэдли принял из рук Ольстера Райнналли письмецо, написанное на плотной обёрточной бумаге непривычной к долгому писанию рукой. С краю виднелись две дырочки, следы от булавки.
- А где она сама?
- Да вон же!
Над порогом паровозной кабины боязливо выглядывало бледное худое лицо. Похоже, встала на четвереньки, вцепившись в порожек. Испугалась высоты? Странно, перелезть на ходу из вагона в тендер почему-то не забоялась. Скорее всего, она боится нас, жутких незнакомцев. Лицо одновременно и старческое, и детское, очень неприятное сочетание, подумал Брэдли, и ещё взгляд, до того бесхитростный и испуганный, что ни с того ни с сего прямо-таки чувствуешь себя в чём-то виноватым.
Хотя, почему - "ни с того, ни с сего"? Не ты ли, дружище Брэдли, вырвал эту несчастную из её привычной, и без того несладкой жизни?
А, к чёрту. Всех не пожалеешь.
- Джудит! Не двигайся, можешь упасть. Мюнстер, что ты застыл? Марш наверх, и помоги леди спуститься на нашу грешную землю. Не жди, когда и я начну тебя кусать. Помоги ему, Брэдли, старина. С него станется оторвать её от паровоза вместе с перилами!
Брэдли сунул письмо в сапог, и подошёл к лесенке.
- Леди, держитесь, пожалуйста, на месте, ничего не бойтесь и подождите минутку.
* * *
Потрошение сумок и баулов, а также сортировка добычи на "неплохо", "к чертям" и "отложи, разберёмся" заняли немалое время, но это были дела и привычные и приятные.
Личный доход каждого из членов банды Райнналли рос, можно сказать, у них на глазах.
Слабоумная старуха по имени Джудит по-детски легко привыкла к смене обстановки. По крайней мере, она уже ничего не боялась и никого не кусала. Примостилась на постеленном на обломке стены одеяле, и с изумлением изучала журнал с яркими цветными картинками, выданный ей Коннахтом из добычи.
- Слушай, Коннахт. - Брэдли кивнул в сторону Джудит. - Что будем делать с нею?
Коннахт покосился на старуху. Та тихонько разговаривала сама с собой, с детским восхищением разглядывая красотку в мехах на борту роскошной яхты.
- Что делать? Может, выдадим замуж за Мюнстера? Хоть кто-то из супругов будет с каплей ума. Я про неё, само собой. Ну что за кошелек - блестящий, да пустой, точно, как наша жизнь. К чёрту его!
- Оставь мне, Коннахт, это ведь крокодилова кожа.
- Бери, Ольстер, бери. У тебя таких целая куча, можешь скроить и пошить себе крокодила. Подумай о своём Галле, как ему тащить твои запасы?
- А я однажды видела бусы, как у дамы на этой картинке! Правда же, красивые?
Коннахт кивнул с самым серьёзным видом.
- Верно, Джудит. Бусы - хоть куда.
* * *
Вскоре куча наваленного барахла почти совсем исчезла. Ещё немного, и останется лишь упаковать и увязать отобранное добро, пообедать, передохнуть и уезжать. Кто их знает, ограбленных горожан, что там у них на уме?
Когда походный стол - попона прямо на земле - был накрыт, Коннахт собрал, как обычно, всех.
- Помолимся, грешники. Шляпу долой, Мюнстер! Гляди, даже Брэдли, лишённый света истинной веры, ведёт себя, как полагается. Что тебе, красавица?
Подошедшая Джудит дёргала его за рукав.
- Мой брат Джереми хорошо умеет молиться. Я тоже умею, но плохо.
- Ну, не беда. Мы тут не самые большие святоши.
- А когда я к нему приеду?
- К кому?
- К брату Джереми.
- Так, леди, - Коннахт не без труда освободил рукав из цепких сухих пальцев, - сперва молитва, затем вкушение пищи насущной, а уж потом - братья, поездки и все остальные дела.
- А где стол?
- У нас тут небольшой пикник, так что стола нет, зато есть сытная похлёбка с бобами и бараниной.
- Я буду хорошо кушать.
- Вот и умница.
Коннахт, как всегда, отчётливо прочёл назубок длинную молитву, и кивком разрешил сесть. Братья быстро уселись и взялись за ложки, Брэдли не отставал. Джудит осталась стоять, недоумённо глядя на попону.
- Чего ты ждёшь, малышка? - Коннахт протянул ей ложку, - бери в правую руку, садись, и ешь.
- А куда садиться?
- Куда? Да прямо на землю.
- Вы что! Только дикари кушают сидя на земле!
- Верно. Всё-то ты знаешь! Сидя на земле, кушают только дикари и мы, злодеи. Поешь нашей похлёбки, Джудит, с нами можно есть и прямо на земле.
- Хорошо.
Она неловко опустилась и села изогнувшись, явно очень неудобно. Брэдли подумал, что ей, видимо, ещё ни разу не доводилось садиться за еду таким образом.
- А где тарелка?
- Ешь из котелка, так вкуснее.
Она кивнула с понимающим видом.
- Только когда братец Джереми начнёт меня отчитывать, скажите ему, что это вы разрешили мне кушать без тарелки.
- Само собой.
Обед проходил в молчании. Баранья похлебка пахла чудесно, и убывала на глазах, аппетит у четверых налётчиков был отличный. Джудит старательно ела. Она пыталась есть аккуратно, как учили, но дрожащие слабые руки плохо её слушались, на коричневом застиранном платье появились пятна, на гладком подбородке стыл бараний жир.
Неожиданно Джудит положила ложку и поднялась. Она часто двигалась порывисто и неуклюже, что ещё больше делало её, несмотря на возраст и рост, похожей на ребёнка.
- Я хочу пи-пи, - сказала она, глядя, почему-то, на Мюнстера.
Мюнстер опустил ложку, и беспомощно оглянулся на старшего брата. Если бы его за хорошие деньги попросили кого-нибудь пристрелить, Мюнстер бы не оглядывался, но такой щекотливый вопрос явно оказался выше его компетенции.
- Ну, что ты на меня уставился, Мюнстер? Ты что, не можешь помочь леди? Отведи подальше к кустам, усади и посторожи в сторонке. Знаешь, по уму вы с ней друг к дружке неплохо подходите. Ты такой же шустрый и сообразительный.
Мюнстер отложил ложку, поднялся и мотнул головой, указывая следовать за ним.
Джудит втянула голову в плечи.
- Я боюсь! Возьмите меня за руку. Там могут сидеть волки.
- Экхм, - сказал Мюнстер, оглядываясь на редкие низенькие заросли, - не бойтесь, мэм.
- Верно, не бойтесь, - ободрил Коннахт, дуя на свою ложку, - увидав нашего Мюнстера, все волки сразу разбегаются. Даже не успевают толком сделать пи-пи.
Джудит накрепко вцепилась в руку Мюнстера и потопала рядом с ним.
- Скоро нам уезжать, - сказал Брэдли, вылавливая ложкой кусок мяса. - Мы что, оставим её тут?
Коннахт поднял на него бесстрастный взгляд.
- Что ты предлагаешь?
Брэдли промолчал.
В самом деле - что тут можно предложить?
Взять с собой? Не может быть и речи.
Не везти же её в Найсуотер к "любезному брату Джереми"!
- Слушай, Коннахт. А что, если на паровозе отвезти её к стрелке, оставить там, и вернуться?
Коннахт кивнул.
- Отличная идея, Брэдли. Разводи пары, и отвози её к трассе. Потом вернёшься, сваришь кофе, жди гостей. Шериф и толпа разъярённых ребят повесят тебя за ноги, или сразу сбросят в шахту, уж не знаю, что больше придётся им по вкусу. Твою долю мы, конечно, поделим; ты ведь не думаешь, что мы будем тебя тут ждать, чтобы тоже принять участие в представлении?
- Я могу возвратиться в другое место.
- Знаешь, Брэдли, мне плевать, куда ты двинешь, если вот так возьмёшь, и уедешь от нас. Ты самостоятельный человек, делай, что хочешь, если это не вредит нашей банде. Ты с нами? Тогда ты в доле. Ты без нас? Твоя доля уходит в общий котёл. Хочу напомнить, у тебя с нами три общих налёта. Добыча знатная. Ну, что скажешь?
Брэдли усмехнулся. Хорошенькое дело!
- Ешь, Брэдли, - Коннахт кивнул, указывая на котелок, - ешь сытнее. Знаешь, что я думаю? Когда она возжелает по большому, помогать ей я назначу тебя. Ведь это именно ты нанялся в её, вроде как, благодетели. Ешь, остынет.
Брэдли угрюмо подцепил ложкой кусок баранины.
-Не могу сказать, Коннахт, что меня это радует. Но и не могу сказать, что сильно пугает. Как ни крути, это не намного страшнее шерифа с толпой линчевателей.
- Верно. Страшнее, но не намного.
Вскоре Мюнстер и Джудит вернулись.
- Там был какой-то зверь, но он сказал, что он не страшный.
- Кто сказал? - Коннахт, ловко подцепив кофейник, принялся наливать в потемневшую кружку прокипевший густой кофе, - сам зверь?
- Нет, вы что! Звери вовсе не умеют разговаривать! Вот он сказал.
- Мюнстер? Сказал? Ну, надо же! А что ещё сказал Мюнстер?
- Больше ничего. Сказал, что иногда здесь бывают москиты. Вы боитесь москитов?
- Москитов? Больше всего на свете! Вот уж с кем в жизни не справишься, если вдруг ополчатся... Брэдли, дружище, передай-ка эту кружку леди... и свинец им не страшен, и золото им не нужно. На свете самое страшное, это люди, а если кто и есть страшнее, так только москиты.
- Да разве люди страшные? Вот и нет! Люди - добрые.
- С этим вопросом обращайся к старине Брэдли. - Коннахт прищурился. - Уж он-то точно знает, добрые ли люди живут на свете. Верно, Брэдли?
- Угу.
Несмотря на полный желудок, где-то в животе начало тянуть. Вот и подумай, старина Брэдли, добрый ли ты на самом деле, или такой же москит, как все. Старуха с гладким лицом и вечно распахнутыми глазами вытирает рукавом подбородок, неловко удерживая кружку, и немного кофе выплёскивается через край. На лице застыл бараний жир. Ты можешь сойти с ума и лишиться всей добычи за три успешных налёта, и она доберётся до своего замученного жизнью брата, изготавливающего сёдла для пастухов в мелком городишке, и, наверное, в глубине души не чающего, как бы избавиться от этой многолетней напасти. Умом она - ни дать, ни взять четырёхлетний ребёнок; похоже, семья ухаживала за нею; одета она бедно, но чистенько, и, видать, ничем не болеет. При таком уходе и здоровье, она проживет, быть может, ещё не один десяток лет, обременяя собою родню. Чёрт с ней, с её роднёй, зло подумал Брэдли, отчего её выживание должно заботить меня?
Коннахт сказал правильно, надо поесть, и отдохнуть. Брэдли откинулся от "стола", прилёг, опершись на локоть, вытянул ноги. Лошади поели и напились, скоро восстановят силы. Ещё пара-тройка часов, и пора будет выезжать. Покуда ни одна живая душа не знает, ни где они сейчас, ни куда двинут дальше.
Коннахт легко поднялся, дружески похлопал по плечу.
- Слушай, Брэдли. Ты подошёл к проблеме не с того боку. Выкинь-ка её из головы на час-другой. Сперва нужно отдохнуть, а уж потом всё обдумывать. И тебя никто от нас не гонит, и крошку Джудит никто не жаждет погубить во цвете лет. Эй, парни! Приглядывайте за малышкой! Здесь куда ни плюнь, груды хлама, ещё не хватало, чтобы она себе что-нибудь вывихнула...
* * *
Итак, вскоре они уедут. Соберут припрятанную в тайниках прежнюю добычу, и через каких-нибудь трое суток доберутся до большого города, где всё спокойно поделят. Ему, Брэдли, тоже причитается хороший куш. Как главарь, своих две пятых получит Коннахт, остальные - по одной пятой. Сумма даже навскидку выходит немалая, можно завязать с налётами и купить, к примеру, лавочку...
Брэдли оглянулся.
Джудит, напившись кофе, гуляла теперь по двору шахты, что-то бормоча и напевая себе под нос. Рядом с нею незнакомые, но доброжелательные к ней люди, накормившие её, поговорившие с нею. Значит, всё в жизни хорошо, скоро уладятся какие-то непонятные "взрослые" дела, и её привезут к брату Джереми, и он даже не будет ругаться на неё за то, что она ела не за столом.
... двадцать шесть, парень, напомнил себе Брэдли, хватит уже бродяжничать, вкалывая то тут, то там, и тем более хватит носиться с ружьём по прериям. Рано или поздно кто-нибудь да подстрелит. Уж на что удачлива банда братьев Райнналли, а девятнадцатилетний Ленстер, самый младший, любимчик семьи, поправляется сейчас в неведомом месте, прячась у верных людей, излечивается от раны, полученной "на работе". Брэдли в глаза его не видел, но все, кто знают, в голос говорят, Ленс - славный парень. Именно на его место общие друзья и порекомендовали Брэдли месяца два назад. Он вот-вот поправится и твёрдо намерен вернуться, у Брэдли есть выбор остаться пятым номером, или уйти с деньгами. С хорошими деньгами, вот, что следует добавить! В Сен-Винсенте есть неплохая лавочка, рядом с портом и по сходной цене.
- А где мои конфеты?
Он поднял взгляд. Джудит стояла перед ним, с расстроенным видом.
- Джулия дала мне конфеты в узелке. Она дозволила съесть одну после еды. Сейчас же ведь "после еды"?
- Эй, малышка! - крикнул Коннахт. Он сидел, прислонившись к кирпичной стенке, аккуратно прочищая свою винтовку, и, как всегда, всё видел и слышал, - на-ка, возьми сахар. Бери, бери.
Она строго покачала головой, глядя сквозь слёзы.
- От сахара портятся зубы. Братец Джереми не велит грызть сахар.
- Ну, ну. Я уже начинаю побаиваться твоего братца, - Коннахт вставил затвор и прищёлкнул им. - Давай, пока он не видит, съедим по кусочку.
Она подошла мелкими шажками к Коннахту, доверчиво взяла с его грубой ладони два кубика коричневого тростникового сахара, тут же сунула их в рот, и начала, причмокивая, сосать.
- Фвадко.
- Ещё бы. Знаешь что, будь-ка ты умной девочкой, приляг вон на те одеяла, да полежи. Нужно набраться сил и отдохнуть.
- И мы поедем к братцу Джереми?
- Ты слышала, что я сказал? Ступай отдыхать.
Джудит развернулась, и послушно двинулась к куче попон и одеял, сваленных перед кирпичной стенкой коновязи, по дороге обернулась к Брэдли и торжествующе показала ему язык, коричневый от сахарной слюны. Он отвернулся.
Сейчас она ляжет, и заснёт, а вскоре мы быстро соберёмся и незаметно, как и положено разбойникам, ускользнём. Пройдёт время, она проснётся, ничего не поймёт и испугается. Будет ждать "больших и взрослых", озираясь и кутаясь в одеяло, звать, никого не слыша в ответ. Начнёт дрожать и хныкать. Замёрзнет, захочет пить, заплачет. Сейчас она боится отойти сделать пи-пи в ближайших кустах, какое ещё отчаяние придётся ей пережить в одиночестве среди пустыни?
Ни один человек не сунется сюда в ближайшие дни и ночи. Очень быстро хищная безжалостная прерия найдёт дорогу к её горлу.
Может, лучше самому убить её, покуда будет спать? Чтобы не мучилась?
Джудит неумело укладывалась на грубое, расстеленное на куске стены одеяло. Кое-как примостилась, подложила под голову ладошки, поджала к животу колени. Братья потихоньку готовились к отъезду; отдохнут кони, и можно будет седлать. Ольстер, самый практичный из братьев, перебирал и укладывал в перемётную сумку выпотрошенные кошельки из крокодиловой кожи, которые он невесть зачем собирал. Поднял голову, заметил взгляд Брэдли, улыбнулся, кивая на Джудит, провёл пальцем себе по горлу и подмигнул.
Брэдли отвёл взгляд.
Как там сказал Коннахт? Вся жизнь, тот же выпотрошенный кошелек. Даже и не сильно блестящий.
Близкая гибель Джудит - не твоя забота. Пусть слабые гибнут, ты же сильный, вот и езжай к своей лавке.
"...не давайте ей много конфет. Вы знаете, какая она сластёна, а потом болит живот..."
Он сплюнул и поднялся.
- Коннахт. Покажешь мне, как разводить пары?
Коннахт поднял бесстрастный взгляд. Аккуратно отложил длинноствольный "цайдауэр-07" на лежащее на брусе седло, поднялся.
- Идём. Так и знал, что тебе захочется прокатиться.
* * *
- ...показывает уровень воды в котле. Как начнёт снижаться до этой риски, быстро откручивай вот эти вентили. Инжектор впрыснет в котёл воду из бака в тендере. Да не забудь потом закрутить обратно. Понял?
Коннахт грабил поезда не первый год, и трудно было найти, чего бы он не знал о паровозах.
- Понял.
- Поедешь на реверсе, разворачивать паровоз негде. И вот ещё что, парень. Взгляни-ка на эту коробочку. Догадываешься, что в ней?
Облупленная помятая овальная коробочка из под молотого кофе, с почти стёршимся всадником на мчащемся коне, была крест-накрест прикручена проволокой к тормозному патрубку справа от топки.
- Ещё бы.
- Ясно, что эльф тебе не помощник, уж больно зол на нас. Паровозная бригада ходила у него в приятелях, а тут - мы! Ну, и ладно, главное, чтобы он не обиделся, да не стал подзуживать огонь. Слыхал про такие штучки? Если увидишь, что манометр резко скакнул вверх - мигом с поезда!
- Если успею.
- Захочешь жить - успеешь. А теперь - самое главное. - Коннахт шагнул к тендеру. - Гляди, вот эта кучка и есть весь уголь, что тебе остался. Ольстер прав, ребята не отличались большим умом.
Разбалованная ездой с "эльфом-огоньком" паровозная бригада, конечно же, экономила на угле. В сравнении с океанскими кораблями, экономия составляла сущие гроши, но видать здешним паренькам это казалось стоящими деньгами. Тендер был пуст, не считая небольшой кучки угля, всего-то в несколько десятков лопат. На свободное место машинисты установили парковую скамейку со спинкой, чтобы с удобством отдыхать в пути.
- Было побольше, но по пути сюда мы с Мюнстером немало и сожгли, сам понимаешь.
- А до стрелки хватит?
- Вот уж не знаю. Вообще-то здесь в Брикуолле можно найти ещё не одну тонну угля, да только мы с тобой наверняка не полезем в заброшенную клеть на триста ярдов под землю, как считаешь? - Коннахт усмехнулся. - По пути сюда мы с Мюнстером пытались просить о помощи парня из коробочки, но ты же знаешь эльфов. Капризны, как барышни из хороших семей!
* * *
Коннахт подстегнул братьев, и вчетвером они напихали в тендер всё сухое дерево, какое сумели найти в округе: доски, куски брёвен от крепежа, потрескавшиеся чурбаки.
Подхватив за четыре конца плотное синее одеяло, они перенесли уснувшую Джудит. Брэдли и Мюнстер взобрались по лесенке, приняли сверху ношу, и втащили в паровозную кабину, уложив прямо на пол. Джудит так и не проснулась, она похрапывала, приоткрыв рот. Свежий воздух, спокойствие, и хороший обед, подумал Брэдли, по-прежнему раздосадованный на себя, вот тебе и крепкий сон!
- Ты неплохой парень, Брэдли Меннерс, - сказал Коннахт, пожимая руку, - умеешь работать в команде, умеешь... - тут глаза его слегка прищурились, - ... молчать. Удачи тебе.
Мюнстер и Ольстер молча, крепко и без улыбок пожали ему руку, и без лишних слов вернулись к лагерю. Ещё час-другой, и им седлать коней.
* * *
Паровоз шёл задним ходом. Джудит так и спала. Брэдли через узкое заднее окошко глядел на дорогу, то и дело с тревогой оборачиваясь на манометр котла. Коннахт посоветовал сразу забросить весь уголь, чтобы набрать максимальный разгон, а затем, лишь только стрелка дрогнет, под самую завязку набивать топку деревом. Брэдли так и сделал. Сухое дерево горело хорошо, но стрелка медленно, но неуклонно опускалась. Всё-таки дрова не уголь. Он снова глянул в окно - до трассы ещё не близко.
Ещё приходилось поглядывать, чтобы длинная верёвка, которой к перилам лестницы привязан гнедой Родриго, не запуталась и не зацепилась за какую-нибудь помеху. На этот случай он держал под рукой острый нож. Нынешняя скорость коню не страшна, он легко мог бы бежать хоть впереди.
"Ты бандит?"
Брэдли вздрогнул и обернулся. Мысленное обращение - вещь непривычная. Под крышкой банки из-под кофе появилось слабое желтоватое мерцание. Живые огоньки - вещь и полезная, и опасная, смотря, как с ними поладишь.
С людьми, в сущности, та же история.
- Да. Я бандит.
"Где парень по имени Слэдж?"
- Откуда мне знать? - Брэдли злобно покосился на манометр. Стрелка сдвинулась ещё чуть-чуть вниз. - Жрёт, наверное, в какой-нибудь забегаловке, да рассказывает всем, как он жил припеваючи, покуда ездил с эльфом.
"Ты завидуешь ему?"
- Да.
Если уж не доехать до стрелки, то хотя бы остановиться на виду. Везти старуху верхом не хотелось, да и привезёшь - куда её денешь? Не привязывать же к рельсам - он усмехнулся - не так поймут...
- Эй! Извини, дружище, что я без церемоний, но нас друг дружке не представили. Ты не мог бы чуть помочь с огнём? Изморози на котле ещё нет, но, похоже, дело идёт к тому.
Никакого ответа. Что ж, с чего бы это эльф отвечал человеку? Да ещё грубо влезшему в его житейские дела!
Дрова тем временем кончились. Так, зато остался деревянный планширь, идущий по краю тендера!
Брэдли заглянул в цинковый ящик с инструментом, выхватил аккуратный топорик, и, не теряя времени, принялся отрывать деревяшку по всему борту. А ещё лавочка со спинкой, как удачно!
Треск и хруст отрываемого дерева на сон Джудит не повлиял.
Стрелка манометра продолжала снижаться, а ведь впереди подъём. Небольшой и пологий, но если сейчас его не одолеть, до вида на основную трассу уже не добраться.
Брэдли толкнул "крылья бабочки", дверцы разошлись. Ссохшийся на солнце планширь и скоблёные планки скамейки полетели в топку, где на решётке колосника среди белых, словно иней, россыпей мерцали красными огнями прогорающие угли. Быстро захлопнул дверцы, выдохнул, и взглянул на манометр.
Стрелка не двигалась.
Потом медленно-медленно поползла вверх на два маленьких деления.
Но больше жечь нечего.
Разве что ружьё.
Паровоз нехотя продолжал двигаться, его уже легко можно было обогнать обычным шагом. Гнедой Родриго показался в стороне, верёвка волоклась по земле.
Ещё бы чуть-чуть...
"Почему ты снова не просишь меня о помощи?"
Брэдли злобно оглянулся. Снова желтоватое мерцание из-под крышки.
- Заткнись и отдыхай. Не твоё дело.
Паровоз, словно тяжёлый одышливый слон, преодолел подъём и теперь, не обращая внимание на то, что стрелка начала стремительное падение, пошёл дальше по лёгкому уклону.
Ещё сотню ярдов... Ещё дюжину...
Наконец инерция кончилась, паровоз встал. Брэдли заблокировал колёса. Ну-ка, что там у нас?
Он вылез на крышу тендера. Да! Отсюда уже видна насыпь железнодорожной линии. Справа, где-то в дальней дали - Гуанчага, мерзкий крошечный городишко с индейцами, блохами и виселицей. Слева, ничуть не ближе - Найсуотер, городок, где живёт братец Джереми. Населения там побольше, блох и индейцев должно быть поменьше. Но уж виселица - само собой.
Он перебрался на крышу паровоза, повыше. Откуда может сейчас идти поезд - справа, слева?
Он вглядывался несколько минут. Нет, ничего не видно.
Стой! А ну-ка, не дымок ли это, вон там, справа, очень далеко, с северо-востока?
Поздравляю вас, мистер Брэдли Меннерс, вы заслужили последний глоток "Лапы кугуара". Он вынул из поясного кармана маленькую оловянную фляжку, осушил единым залпом и снова спрятал.
Нужно быстро приготовиться.
Он вернулся в кабину. Как хорошо, что Джудит всё ещё спит. Вытащил из сапога письмо, огляделся в поисках булавки.
Вот же чёрт! Поди-ка, отыщи булавку на чёртовом паровозе.
Без булавки эта растяпа Джудит может запросто потерять бумагу. Куда можно её примостить, чтобы была на виду?
А! Вот самое подходящее место. Уж его-то заметят сразу.
- Эй, мистер эльф, или как вас там! - Брэдли присел на коленку. - Извините, что беспокою, да только иначе нельзя. Лично мне ничего от вас не нужно, но... Эта женщина - несчастная больная старуха. Когда она проснётся, не пугайте её. Она - сущее дитя, и все эльфы мира не помогут ей поумнеть. Молчите? Ладно. До неё никому нет дела, кроме пары-тройки родичей. Сохраните в целости её письмецо, хорошо?
Он осторожно дотронулся до жестянки. Стенка её была холодна.
- Вот письмо, я вкладываю его между проволокой и вашей кофейной жестянкой. Когда здесь появятся люди, намекните им, как вы это умеете, чтобы бросили взор. Крошка Джудит пусть спит. Лет ей много, может, как вам, зато ума ничуть не больше, чем у меня. То- есть совсем, считай, и нет.
Он повернулся к Джудит. Как бы не проснулась раньше времени! Он поправил одеяло. Раскрыла рот, и морщится во сне. Поднялся. Скоро она свидится со своим братом Джереми, а нам, бандитам, пора уносить ноги.
Брэдли спешно выбрался из кабины, не забыв поплотнее закрыть за собою дверь. С Джудит станется свалиться с паровоза и что-нибудь себе сломать. Скрутил верёвку, подвязал к седлу, потрепал Родриго, и повёл его в поводу.
Он отошёл примерно на четверть мили к юго-востоку, под защиту невысоких густых зарослей. Следы, конечно, увидят, но чёрта с два кто-то с поезда кинется вдогонку за "бандой Райнналли". Всем отлично известно, у головореза Коннахта под ружьём самое малое дюжина отчаянных всадников!
Спрятанный в зарослях Родриго мудро помалкивал. Брэдли влез на раскорячившееся сухое деревце без единого листика, но с тучей острых шипов на каждой зловеще-чёрной ветке.
Чёрный дым становился ближе и ближе. Заметят, нет?