Серое холодное небо натыкалось на чёрные шпили, на островерхие железные крыши, на узкие длинные печные трубы, окованные железными каёмками, небо резалось о башни и флюгеры, и казалось, что как раз из этих порезов и моросит наземь водянистый снег. Комки снега искрились в синеватом свете газовых рожков, чтобы, пролетев наискосок, упасть на чёрные булыжники столичных улиц и добавить ещё грязи.
- Маустрап-стрит, ну и название! Походит для тутошних мест, нечего сказать. Сзиу, бездельник! Знаешь ли ты, куда нас занесло? Ладно, молчи. Кабы я сидел сейчас в морской раковине, да согревался огнём, я бы тоже носу не казал наружу, в эту мерзкую слякоть.
Реймонд Хопкинс был, в соответствии с погодой, облачён в чёрный бушлат, застёгнутый на все пуговицы (на все, из оставшихся, то- есть на шесть из восьми), а его синий берет с вязаным помпоном, почти утерявшим изначальный красный цвет, был предусмотрительно натянут им едва не на уши, что не удивительно при таком промозглом вечернем ветре.
Его собеседнику, эльфу-огоньку по имени Сзиу, было не в пример комфортнее. Красивая витая розово-белая раковина, помнившая тёплую лазурь тропических морей, хранилась под шарфом и бушлатом, а в этой-то раковине и подрагивал тонкой яркой искрой живой красноватый огонёк. Прошло всего три дня с того момента, как бывший матрос с пятисоттонного парусника совершенно неожиданно для себя попал в доверие к эльфу-огоньку, и стал его другом и хранителем, по поводу какового события в пабе "Клоп и Ангел" состоялось расширенное заседание Клуба Друзей Реймонда Хопкинса, куда были приглашены, либо скромно явились сами, многие достойные джентльмены с окрестных пабов и таверн, а также пристаней, доков и ночлежных домов. Следствием трехдневного - на всё жалование - веселья стал ряд событий, излагать подробности коих нет никакого смысла, в конце концов, оторванные пуговицы на бушлате кое-что говорят сами за себя.
Сейчас Реймонд Хопкинс стоял на углу Маустрап-стрит и какого-то крайне сомнительного переулка, в угрюмой темноте которого не могло таиться ничего иного, кроме нищеты, грязи и неприятностей, и вглядывался в табличку с названием и номером.
- Девятнадцать. А, Сзиу? Что скажешь? Девятнадцать, Маустрап-стрит, именно так.
Эльф-огонёк молчал. Крайне затруднительно объяснить, на чём основывались приязнь, доверие и понимание немолодого, опытного и приверженного древним традициям эльфа по отношению к Реймонду Хопкинсу, о котором, конечно, хотелось бы сказать что-нибудь положительное, да всё как-то не удавалось. И уж конечно, приязнь, доверие и понимание базировались отнюдь не на сдержанности, рассудительном поведении и дальновидности вышеуказанного мистера Хопкинса.
- Молчишь? Вестимо - откуда тебе знать, кто живёт в этом доме. А уж я-то знаю...
Реймонд Хопкинс осмотрел дом под номером снизу вверх и вновь сверху вниз, словно собирался снести его одним своим взглядом.
- Три раза сажал меня в такелажный трюм. Видали? За дело, не будем врать, было бы странно, кабы Рэя Хопкинса посадили в каталажку попусту, не за дело. Но... позволительно ли такое спустить, а, дружище?
Мокрый снег налетал на стёкла газовых рожков и вспыхивал; эльф молчал.
- Семь раз штрафовал... стоп... как - семь? А за сломанный нактоуз? Восемь. И ведь нактоуз сломал рулевой, долговязый Линн, меня и близко не было в рубке, но поскольку мы с Линном надрались вместе, то и мне перепал штраф. Хм. Кто бы мог знать, что у него будет экстренная вахта? Мы бы и не напивались в таком разе, верно говорю.
Мимо проходили люди, скверно одетые, ссутулившиеся, прячущие лица от ветра за поднятыми отворотами пальто и курток. Хмурый взгляд матроса Хопкинса оглядывал дом под номером девятнадцать, обычный дом, из серого в вечернем полумраке кирпича, и с единственным архитектурным украшением в виде криво оторванной ставни слухового окна.
- Эх, добрался бы я нынче до тебя, Джеральд Освальдссен, уж я бы нашёл, что сказать тебе в лицо!
"Месть? Я правильно понял тебя, Реймонд, ты говоришь сейчас о мести?"
Голос эльфа-огонька слышен лишь тому, к кому он в данный момент обращается, ничего удивительного нету в том, что многие косились на одинокого, плохо одетого матроса, разговаривающего, казалось, сам с собой.
- Ну, не то, чтобы совсем месть, дружище Сзиу. Я не стал бы рубить его на куски, я не столь кровожаден. Но... подумай только! Кто выгнал меня с борта "Цыганской Принцессы"? Кто рассчитал меня в гавани Майланга, как не боцман Освальдссен? Я, само собой, миролюбив. Если мы забудем ту небольшую потасовку в "Гордости Короны"...
"Которую из них?"
- Ну, пожалуй, все три. Так вот, если мы забудем эти в целом малозначительные столкновения между джентльменами, то всякому сразу видать, что я дружелюбен, что щенок на лугу. Но ведь и у дружелюбия есть свои берега, не так ли? Я просто хочу взглянуть ему в глаза. "Что, боцман", сказал бы я ему, "ясен ли сейчас твой взгляд, когда перед тобою вновь с немым укором пылающих очей стоит кругом безвинный человек, вышвырнутый тобою с половинным жалованием прямо в гущу туземцев из-за пары нестоящих пустяков?"
"Если ты и впрямь говоришь о мести, друг мой Рэй, то можешь всецело рассчитывать на меня".
- На тебя? На твоё плечо? На твою, как говорят в театрах, шпагу? Увы, старый друг. Мне не доведётся сразиться с былым своим недругом под стенами старого замка, или под цветущей пихтой, или где там имеют обычай сражаться славные господа из пьес? На борту плывущей по каналу гондолы, или на обрыве скалистой чащобы или иной какой декорации. Мой старый недруг где-то с год назад сам списался с борта нашей посудины, ушёл на берег, о чём поведал мне плотник с "Пегаса", помогавший ему кое-что починить или сколотить. Мне известен его адрес, вот оно, его мрачное логово. Возможно, стены здешних подземелий и оглашает нынче его зловещий хохот, но не мне суждено срубить из мести его бородатую, вечно недовольную голову. Не буду же я, согласись, Сзиу, вламываться в его чертоги с мечом наперевес посреди ужина, пробираясь сквозь ряды чад и домочадцев?
"Твоя осмотрительность делает тебе честь, Рэй. Месть должна быть продумана и осмотрительна".
- Именно об этом я и толкую, дружище. Я и не знал, что вы, эльфы, так хорошо разбираетесь в мести!
"Клан Горджей, Рэй, это клан воинственных и мстительных алых эльфов-огоньков. Среди людей тоже встречаются похожие, я как-нибудь поведаю тебе о МакГрэйди, у них тоже есть, чему поучиться. А ваш клан, клан Хопкинсов - отличается ли он мстительностью?"
Реймонд почесал голову под беретом.
- Само собой. Мы, Хопкинсы, уж если мстим, так мстим.
Какое-то время эльф-огонёк молчал.
"Я вышёл в Круг", - произнёс он, спустя несколько минут, - "ты знаешь, мы, эльфы, можем общаться между собой, невзирая на расстояния, делиться тем, чем стоит делиться, мыслями и образами".
- Навроде того, как мы семафорим флажками?
"Пожалуй, даже лучше. Так вот, выйдя в Круг, я бросил клич среди знакомых эльфов-огоньков с просьбой помочь в деле мести".
- Надеюсь, вы не спалите целый квартал? Места здесь мрачные, что и говорить, да только, скажу я тебе, пожар мало их украсит. Так и знай, Сзиу, я - против пожаров!
"Нет, Рэй, речь в Круге не идёт ни о пожарах, ни даже вообще о мести, как таковой. Я говорил лишь о столь важном этапе подготовки к мести, как сборе сведений".
- И как же твои друзья узнают что-либо полезное? Заберутся старому боцману в камин? И что такое новое поведают они мне - цвет его подштанников? Сдаётся мне, мы можем обойтись и без Круга эльфов.
"Не будь опрометчив, Рэй, не отказывайся от безвозмездной помощи".
- Добро. Я и не отказываюсь. Я только хочу заметить, что продрог, и мне надоело любоваться этим строением. Оно не сильно-то напоминает дворец, красивого в нём мало, а уж наличие внутри таких обитателей, как старый боцман Джеральд Освальдссен его и подавно не красит. Не пора ли нам пойти, да поискать тепла, еды и ночлег?
"Ты прав, Рэй, нам действительно пора, но покуда не искать ночлег и всё прочее, а идти в то место, о котором я говорил".
Реймонд Хопкинс энергично кивнул.
- Пароходная компания "Бург и сыновья"! Ещё бы не помнить! - он ещё раз окинул взглядом дом номер девятнадцать, от островерхой, блестящей от талого снега крыши до ржавых решёток на подвальных сводчатых окошках, - ладно, бывший душитель корабельных свобод, оставайся в своём заколдованном убежище среди водосточных труб и покрытых плесенью кирпичей! Матроса Хопкинса, которого ты шпынял и гонял, как котёнка, ждут новые рейсы на пароходах и славная жизнь в каютах третьего, а то и второго класса. Я буду жить, точно лорд, буду почитай каждый день есть ветчину, а спать - сколько захочу, по семь, а то и восемь часов подряд, да не в гамаке, а на настоящей кровати, точно пассажир из благородных, так-то! Ты же оставайся здесь и зыркай глазами на мир вокруг. Идём, Сзиу. Старый Бург, должно быть, уже ворошит в камине уголья, да надоедает сыновьям, где, мол, благородный маркиз Хопкинс, когда стук копыт шестёрки его вороных донесётся до наших ушей, когда его золотая карета застынет перед дверями пароходства? Идём, не будем задерживать старика.
II
Так и получилось, что через неделю, когда Реймонд Хопкинс, одетый в новенькую матросскую робу, спал на застеленной чистошерстяным одеялом шконке в невероятно богатой каюте (два на три ярда, свой иллюминатор, свой стол, и - подарок от старика Бурга - портрет Её Величества на переборке), его разбудил мысленный зов эльфа Сзиу.
"Рэй! Ты всё еще полон неукротимой жаждой мести?"
Очевидно, спросонок мистер Реймонд Хопкинс, являющийся ныне помощником пароходного машиниста, не сразу понял, о какой именно неукротимой жажде идёт речь, поскольку сев на шконке, осоловело повёл головой из стороны в сторону.
- Мести? Боже праведный! Что стряслось, Сзиу? Ты перегрелся в корабельном котле?
"Месть! Месть, Рэй!"
Некоторое время помощник машиниста, позёвывая, вспоминал, какая именно неукротимая жажда мести не даёт ему ни мгновения покоя, но без особого успеха.
"Джеральд Освальдссен. Боцман".
- А! Ну конечно!
По лицу неукротимого мстителя Рэймонда Хопкинса было отчетливо видно, что сейчас его снедает жажда вновь залечь на мягкое шерстяное одеяло и в тепле каюты забыть про всех боцманов, какие только существуют на свете.
Но алый эльф-огонёк, обитавший в красивой тропической морской раковине, был настроен решительно и вполне мстительно.
"Я не зря посылал на той неделе сообщение в Круг. Пришёл ответ".
- Отлично, - сказал Реймонд Хопкинс, мрачно зевая.
"Неподалёку от дома твоего старого недруга находится сукновальная фабрика. В её котельной трудится некий эльф из клана Лейторн - слыхал ты про такие жёлтые огоньки?
- Не припомню. Они тоже мстительные?
"Что ты, этот клан из самых никчёмных. Я слышал про них одну историю..."
- Экх. Извини, закашлялся. Ну, ну?
"Ты прав, оставим историю. Так вот, этот Лейторн отчего-то заинтересовался вопросом..."
- Неудивительно, - согласился окончательно проснувшийся Хопкинс, - жизнь в котельной на сукновальной фабрике вряд ли брызжет весельем и чудными яркими событиями. Тут и старому боцману обрадуешься, точно бродячему цирку. Ну, ну.
"Он сумел убедить своего приятеля сходить в гости к Освальдссену, сам при этом находился в старой спиртовой лампе".
На мгновение каюта осветилась сполохом алого цвета, это внутри морской раковины полыхнул язык пламени, отчего она вдруг стала видна насквозь, точно тончайший фарфор.
"Жильё под самой крышей, нищета да грязь. Старый боцман лежал на кровати, а девочка лет двенадцати, дочка, поила его отваром. Мать девочки прежде того долго болела, и все сбережения ушли на её лечение, да без толку. Денег на похороны хватило в обрез, гроб и тот колотил старый знакомый, какой-то корабельный плотник. Раньше-то Освальдссен подрабатывал то там, то сям, но нынче захворал. И хозяин дома, и аптекарь, никем не превзойдённый мастер по изготовлению особо гнусных отваров, не дают и дня передышки, требуя оплаты по счетам. Тебе следует торопиться с местью, Реймонд Хопкинс, иначе тебя вот-вот опередят".
Помощник машиниста поднялся, вынул из шкафчика новый бушлат и молча оделся.
- Отвар, говоришь?
"О! Не напоминай мне о нём! В нашем Круге мы можем передавать друг другу вкусы и запахи. Ничего более отвратительного я не нюхал в своей жизни, а ведь мне, чего уж скрывать, шестьсот семьдесят два года".
- Ты ещё парень хоть куда. Сиди здесь, Сзиу, и не давай этому корыту уплыть без меня. Я скоро вернусь.
"Ты вооружён? Может, мне отправиться с тобой?"
Хопкинс похлопал себя по карману.
- Вооружён до зубов, спасибо старому Бургу с сыновьями. Ты выполнил свою часть работы, старина, теперь мой черёд. Люди мстят людям лицом к лицу и один на один, уж не знаю, как принято у эльфов.
"Ваш кодекс мести совпадает с нашим до мельчайших деталей. Отправляйся, Рэй Хопкинс. Я буду ждать".
Долго ждать эльфу не пришлось. Склянки отбили раз, и другой и третий, и вскоре дверь каюты распахнулась, и вошёл Рэй Хопкинс. И берет и бушлат его были в снегу, лицо ухмылялось.
- Месть удалась, - коротко сообщил он, скидывая одежду, и стряхивая за дверь.
"Он мёртв?"
- Всё гораздо страшнее. Я всё же не какой-нибудь домовладелец, чтобы средь бела дня безнаказанно убивать больного старика! Но моя месть безгранична. Знаешь, что я сделал?
Хопкинс уселся за стол и с удовольствием вытянул ноги.
"Что же?"
- Ты помнишь запах целебного отвара?
"Боюсь, что уже никогда не забуду".
- Я оплатил его аптекарю весь, до последней унции, и заказал ещё галлон.
Сперва эльф молчал, затем раковина зарделась трепетным мерцанием.
"Галлон! Представить невозможно!"
- Чтобы старый злодей не мог избежать мучений, я оплатил их квартиру ещё и на четыре месяца вперёд, да подкинул дочке деньжат, с тем условием, чтобы она не позволяла папаше ускользнуть от питья этого гнусного лекарства. И она на моих глазах тут же споила ему целую склянку! Меня чуть не вывернуло наизнанку от одного лишь запаха, представляю, каково же там на вкус!
"Даже не хочу представлять"
- "Пей, Джеральд Освальдссен, пей, старый мучитель, не вздумай помереть раньше времени", вот что сказал я ему, уходя. Вот, какова моя месть! Я видел слёзы на глазах моего врага и его дочери - может ли месть быть слаще?
Некоторое время эльф-огонёк молчал.
"Я знал, что ты зол и решителен, Рэй Хопкинс, это свойственно многим людям. Но мне отчего-то казалось, что ты прост и незатейлив. Теперь я вижу, как сильно в тебе ошибался. Ты изощрён, тонок и коварен. Как! Заставить своего врага мучиться в течение самое малое полугода! Пытать его, заставляя пить гнуснейшую из гнусных жидкость, сотворённую когда бы то ни было! О, ты настоящий мститель, Рэймонд Хопкинс. Даже мне, старому эльфу из древнего клана Горджей есть, чему у тебя поучиться! Ты говоришь, на глазах у него и у дочери были слёзы? Как это тонко и умело!"
Реймонд Хопкинс махнул рукой.
- Не хвали меня старина. У меня случались и недоработки по части мести. Кстати, насчёт отравы. Ребята из машинного отделения просили меня купить пару бутылок, ну, я и взял семь.
"Это ведь другая отрава?"
- Да, "Старый Дэйн Келли", тебе нравился запах.
"О, ещё бы! Повторим нынче вечером?"
- Само собой, ведь нынче Сочельник! Отличное время для мести, а дружище?