Бушель : другие произведения.

История старой жестянки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


История старой жестянки

   Эльф, живший у МакЛоя в жестяной коробке из-под чая, звался Ши. Это был голубой огонёк, от роду где-то полтысячи лет. Больше одиннадцати лет назад рядовой сапёрной роты Кронхемпского пехотного Её Величества полка Эйн МакЛой прошёл от болот Андарая до Лаккамских гор, в походах приобрёл малярию, ранение, малую серебряную медаль и эту "чудесную нежить, лишённую Божьей благодати, но не исполненную зла", как называли такие огоньки священники.
   Вернувшись с королевской службы, недолго сидел МакЛой под закопчёнными балками пивных среди весёлых друзей буйной своей молодости. Как-то в понедельник начистил он пуговицы мундира, сел в поезд, приехал в Столицу, вошёл в Имперский Банк и перед раскрывшими рот клерками и сбежавшимся людом раскрыл коробочку с живым огоньком.
   Хоть и живут эльфы среди людей уже не одно столетие, а всё же до сих пор воочию увидав эльфа, изумляются все, от подметальщика до герцога.
   Прямо тут же - и даже на не очень кабальных условиях - бывший рядовой Королевской пехоты получил запрашиваемую сумму. И правда, почему бы не дать изрядную ссуду под настоящего "корабельного эльфа"? Понятно, если не огонёк, никто не дал бы Эйну и медного пенни.
   И вот уже почти десять лет на своём, купленном на ссуду, воздушном шаре "Слонёнок", перевозил Эйн грузы и людей над бескрайними морями, обжигался зноем пустынь, замерзал в высоких широтах - сам себе хозяин и сам себе капитан. И уже больше года, как всего лишь три с половиной стоимости корабля - долг и проценты - возвратил он благодетельным имперским банкирам.
   Нынче, вернувшись из рейса в Эль-Каррай, вторую неделю сидел Эйн дома. За окном лил дождь, в камине играл огонь, Эйн сидел в кресле, раскладывая на столике диковинную картину из кусочков резного картона, а эльф Ши мерцал в жестяной своей коробке, то и дело отвлекая его мысленными обращениями.
   "Эйн, я придумал ещё одну мудрость. Как все мои мысли, она проста и изящна. Я передал её в Круг, и многие сородичи уже объявили, что за сорок тысяч лет не было создано ничего подобного".
   - Ши, старина, давай в другой раз? Ты же знаешь, я человек неучёный, и мудрость не по моей части.
   "Неважно. "Следи за полётом сухого листа; разгадка всей жизни ясна и чиста". Как тебе?"
   - Отлично.
   "Эйн, Эйн! Я явил великое откровение, а ты говоришь "отлично", будто тебе сигару подарили. Только вникни в глубину мысли!"
   - Ши, я вникаю изо всех сил.
   Тут, сквозь шум дождя неожиданно раздался стук в дверь.
   "Похоже, явился заказчик".
   - В такую погоду? Вряд ли.
   Эйн неохотно отложил картину и отправился открывать.
   В дверь сразу же ворвался холодный мокрый ветер. В проёме стоял, ссутулившись, высокий худой джентльмен в тёмном прорезиненном плаще. Пряча под плащом, сжимал он в руках аккуратный деревянный ящик, похожий на небольшой чемодан.
   - Мистер МакЛой?
   - Так точно, сэр. Прошу вас.
   Высокий худой джентльмен шагнул через порог, скинул капюшон, бережно поставил на сухое место свой ящик, и Эйн поторопился захлопнуть за ним дверь.
   - Садитесь к камину, сэр. Вам необходимо просохнуть и согреться.
   Высокий джентльмен не сдвинулся с места. Выглядел он странно: мокрые редкие светлые волосы и белесые брови, но притом густая курчавая чёрная борода; худое лицо, из рукавов высовываются тонкие худые запястья, зато под жилетом выпирает округлый живот.
   - Мистер МакЛой, позвольте кое-что уточнить. Это вы давали объявление в "Вестнике Блейсборо" о перевозках на воздушном шаре с "корабельным эльфом"?
   Большие тёмно-карие глаза незнакомца оглядывали Эйна с напряжённым вниманием.
   - Всё верно, сэр. Я даю такое объявление каждую субботу, и уже далеко не первый год.
   С прорезиненного плаща под незнакомцем успела набежать изрядная лужа, но он и не думал сдвигаться с места.
   - Прекрасно! Итак, если вы не первый год летаете на воздушном шаре с дивным "огоньком", вам, безусловно, должно быть известно, к какому именно клану эльфов он принадлежит. Яростное алое пламя Горджей, зелёный огонёк Оуилаи, жёлтоватые отблески Лейторна и Тепиза, или... или чистое голубое полыхание Флисса?
   "Знаток! Покажи ему мой огонь, Эйн".
   - Сэр, мой друг относится к клану Флисс. Если это для вас столь важно, взгляните, прошу вас.
   Странный джентльмен спешно шагнул к столу, куда указал ему Эйн, и склонился к коробочке, не приближаясь, впрочем, на опасное расстояние.
   Несколько секунд он внимательно всматривался в прозрачное голубое мерцание, затем выпрямился, порывисто огляделся, заметил стул и уселся на него, отчего со складок плаща тут же набежала новая лужа.
   Какое-то время незнакомец молчал.
   Эйну приходилось видеть самых разных клиентов, среди них нередки были и люди со странностями. Он терпеливо ждал.
   Внезапно посетитель спохватился, вскочил на ноги и церемонно поклонился.
   - Позвольте представиться. Меня зовут Фенестриус. Я намерен арендовать ваш воздушный шар для выполнения одной чрезвычайно важной миссии.
   Эйн кивнул.
   - Может, вы сядете, сэр?
   - Конечно.
   Вновь усевшись, посетитель вынул из глубокого кармана сложенную вчетверо карту и развернул её на столе.
   Карта была знакома.
   - Остров Феймор?
   - Верно, Феймор. Вы знаток, сэр! Скажите мне, - чудный посетитель огляделся, словно в доме мог прятаться соглядатай, - во сколько обойдется рейс туда и обратно?
   Эйн покачал головой.
   - Всё будет зависеть от груза, сэр.
   - О, груз невелик. Туда - налегке, а оттуда нужно привести лишь небольшой деревянный ящик, весом не более чем в три или четыре пуда.
   Подрядиться на такой рейс можно было бы фунтов за двенадцать, или, если повезёт, за пятнадцать, но Эйн не первый год ходил в рейсы. Следовало поторговаться.
   - Двадцать фунтов, сэр.
   И тут посетитель сделал вот что. Он вновь встал на ноги, и вперил в Эйна свой недоверчивый, тревожный и горящий взгляд.
   - Сто! Сто фунтов заплачу я вам, мистер МакЛой, если вы и ваш эльф согласитесь мне помочь.
   "Всего доброго", - едва не произнёс Эйн, но странный заказчик вцепился в его руку словно клещами.
   - Вы удивлены? Вы чувствуете подвох? Да, мистер МакЛой, подвох и в самом деле есть. Скажу правду, ради такого путешествия я мог бы нанять и обычный воздушный или морской корабль, без эльфа, за полцены. Мне не важны скорость и грузоподъёмность. Эльф, эльф из клана Флисс, умеющий договариваться с...
   Тут посетитель замолчал, огляделся, наклонился к самому уху Эйна, и горячо зашептал:
   - Речь идёт о кладе. О, я знаю, о чём вы подумали, нет, нет! Никаких пиратов! Никаких обломков кораблекрушений, или старинных карт, оставленных в наследство дедушкой-боцманом. Вы бывалый человек, дорогой мистер МакЛой, и вам наверняка не раз встречались авантюристы, люди, порою бессовестные, а порою попросту безмозглые, люди, падкие до старых карт и шифрованных записей. Рукопись в бутылке, ха, ха! Записка старого флибустьера, случайно найденная в церкви! Я не сомневаюсь, вам знакомы подобные байки для легковерных, я понимаю ваш деловой скептицизм! В наше прогрессивное время, время винтовых воздушных шаров, движимых силой пара, в наше время, когда седой океан робеет пред стальною мощью гигантских пароходов, в это время во всём требуется твёрдая опора на знание. На знание, дорогой сэр, а не на занятные рассказы, да обрывки пергамента. И у меня такая опора есть. Дело в том, что я учёный, дорогой мой друг, я - учёный и искатель. Глубокая древность, вот, что увлекает меня и зовёт. Садитесь, прошу вас. Садитесь, и я поведаю вам вкратце, в чём всё дело.
   Такого напора от странного незнакомца МакЛой никак не ожидал. Клад? Он сел на табурет, и промокший под дождём гость уселся рядом, не сводя с него пристального взгляда.
   - Как ни странно это прозвучит для ваших ушей, ушей бывалого путешественника и опытного воздухоплавателя, дорогой мистер МакЛой, свои открытия - великолепные открытия! - я делаю в тиши библиотек. Да, дорогой сэр, в их одинокой сумрачной тиши... - тут он обвёл руками вокруг себя, словно показывая воочию эту самую сумрачную тишь. Всё-таки, это был довольно странный человек, - ... под старинными кирпичными сводами музеев, в пыльных запасниках архивов, где только пауки по стенам, да мыши под полом, вот где обнаруживаю я подлинные сокровища, которые, должен я нескромно заметить, прославили моё имя среди мировых учёных.
   Тут незнакомец сделал паузу, видимо для того, чтобы "дорогой мистер МакЛой" как можно лучше сумел прочувствовать важность момента.
   - Очень хорошо, сэр, - вежливо сказал Эйн.
   - Но наиболее значимым является последнее из открытий, сделанное мною в архивах. Да! Я нашёл клад. Но не думайте, прошу вас, что клад, это всегда лишь груда сверкающих самоцветов, да старинных монет, хотя и такие клады нет, нет, да и преподносит искателям какой-нибудь затонувший на отмели галеон. Но для учёного истинный клад - знания.
   - Безусловно, сэр.
   - И что же вы думаете? В архиве... м-м... не буду говорить, это не столь уж важно, скажем так, в архиве одного графства на востоке страны я выявил данные о кладе, состоящем из бесценных старинных книг. Знаете ли вы, сколько стоит рукописная книга, времён нашествия морских пиратов с Севера?
   О том, что стоимость одной-единственной древней рукописной книги может достигать многие сотни, если даже не тысячи фунтов, Эйн, конечно же, знал, и теперь согласно кивнул.
   - На острове Феймор имеется сокровищница, о которой полным-полно старинных легенд. Какого только вранья не насочиняли досужие малограмотные люди об этом месте! Многие пуды золота! Ожерелья из драгоценных камней! Статуя древнего бога, отлитая из чистого серебра! О небо, каких только глупостей не наслышался я об этом месте. Не удивительно, что местные жители (сплошь бесстыжая и наглая деревенщина, уверяю вас) все до единого уверены: под древним каменным курганом хранятся небывалые сокровища.
   Тут Фенестриус вновь доверительно наклонился к Эйну.
   - Они бы давным-давно разграбили курган, эти жадные неграмотные мещане, давно разворошили бы его, как хорь - курятник.
   Эйн вновь промолчал, хотя с этим-то был вполне согласен. Ему приходилось останавливаться на этом острове в нескольких рейсах, и местные жители отнюдь не приводили его в восторг.
   - Они бы так и сделали, если бы не страх. - Тут Фенестриус приблизился совсем вплотную к уху Эйна и перешёл на жаркий шёпот. - Они боятся, мистер МакЛой, боятся до дрожи в коленках. Ведь этот курган охраняет... на вершине его сидит...
   Он сглотнул, и совсем уже тихо закончил:
   - ...баньши.
   - Баньши?
   Что такое баньши, Эйн знал, и сейчас по спине его пробежал лёгкий неприятный холодок.
   "Эйн, человек этот несуразный и недобрый. Но уж в одном-то он точно прав. Если надо всего лишь справиться с баньши - соглашайся. Клану Флисс подвластны они".
   Эйн взглянул на лёгкое голубоватое сияние, моргнувшее из-под крышки старой жестянки. Эльфы никогда не обманывают, это известно. Оказывается, старина Ши может справляться с... с этой жуткой нежитью? Вот как. Эйн перевёл дух.
   - Вы говорите - старинные книги?
   Фенестриус энергично кивнул, так что острый подбородок едва не ткнулся в грудь, при этом он ухитрился ни на единое мгновение не свести с Эйна свой встревоженный пылающий взор.
   - И вы готовы заплатить мне за эту работу целых сто фунтов?
   - Сто! И, чтобы вы не сомневались...
   Тут посетитель вынул кожаный бумажник с неведомым тиснёным гербом и достал две банкноты по десять фунтов.
   - Это аванс. Выслушайте, выслушайте меня, дорогой мистер МакЛой! Ваша задача будет прилететь на остров, остановиться в гостинице, по карте добраться пешком до указанного места. Баньши, древнее ужасное чудище, исчадие зла, представляет смертельную опасность для всех, ступивших в его роковой круг. Для всех, кроме владельца эльфа-огонька из клана Флисс. Для вас, дорогой мой мистер МакЛой, задача сводится лишь к тому, чтобы доставить эльфа на место. После исчезновения баньши вам останется только откопать ящик с бесценными книгами, сообщить мне об этом приятном событии, вернуться на свой воздушный корабль и - о, радость! - лететь за остальными деньгами. Сто фунтов! Сто фунтов чистоганом, дорогой друг!
   - Позвольте, сэр...
   - Фенестриус.
   - Мистер Фенестриус. Если я правильно понял, лично вы со мной не летите?
   - Увы. Меня задерживают срочные неотложные дела.
   Это было совершенно неубедительно.
   - Я догадываюсь, в чём причина вашего смущения, - сказал Фенестриус, вглядываясь в лицо МакЛоя. - Вы, естественно, не привыкли доверять незнакомцам. Отсюда, вполне логично, вы убеждены, что незнакомцы не могут доверять вам. В самом деле, я не лечу с вами. Даже тот факт, что я навёл о вас справки и безоговорочно вам доверяю, не похож на обычное поведение обычного бизнесмена.
   Тут Фенестриус вздохнул.
   - Что могу я сказать? Должен заметить, все деньги, какие я уже потратил, все деньги, какие я буду тратить впредь, достались мне нелёгким упорным трудом. Я не хочу вас разжалобить, я не хочу вызвать у вас сострадание, я не хочу вас обмануть. Если вы откажете мне, я вновь шагну за порог, под проливной дождь, уйду вновь искать, вновь надеяться, вновь копить одну медную монету за другой. Я уйду недоедать, донашивать старьё, ждать ещё один подходящий редкий случай. Увы, я не бизнесмен, мистер МакЛой, я учёный. Хотите, я покажу вам, на что именно потратил я основную сумму своих многолетних сбережений? Готов спорить, что вы не угадаете. Взгляните-ка сюда, мистер МакЛой, взгляните-ка сюда!
   Горделиво улыбаясь, Фенестриус поднял с пола и аккуратно поставил на стол свой загадочный ящик. Он был размерами примерно фут на полтора фута и высотою не менее восьми дюймов, укреплён латунными уголками и заперт плотными защелками.
   - Одну минуту, я отомкну замок. Прошу. Вот прибор, поистине чудо технического прогресса!
   В ящике оказалась эбонитовая чёрная коробка, отчасти напоминающая телефонический аппарат. В Блейсборо подобных аппаратов было уже немало, и Эйну приходилось ими пользоваться. Медные провода, бегущие по уличным столбам, связывали их не только между собой, но, пожалуй, и со всем миром.
   - Представьте, что, пройдя через мембранную трубку и ряд электрико-механических взаимодействий - вам, без сомнения, знакомы эти понятия, - речь человека преобразуется в пучок невидимых возмущений эфира, тут же с невероятной скоростью и безо всяких проводов испускающихся на необыкновенно далёкое расстояние. В известном месте точно такой же прибор принимает сей пучок, преобразуя его обратно в человеческую речь. Можно ли представить себе нечто подобное? Можно ли не восхититься блестящей победой науки? Я вижу, вы восхищены. Я понимаю вас, друг мой. Взгляните на рычажок, он включает и выключает прибор, о чём последний немедленно сигнализирует нам крохотной зелёной лампочкой. А вот электролитическая баттарея, коия снабжает прибор должной энергией...
   Пусть Фенестриус и был личностью весьма странной, однако же работе с потрясающей технической диковинкой он обучил Эйна очень умело и быстро. Необыкновенный прибор, будучи, конечно, исключительно сложным по своей конструкции, оказался на удивление прост в обращении.
   - Как вы понимаете, сэр на подобные аппараты мне пришлось изрядно потратиться, однако чудесные их возможности исчерпывающим образом искупают самые значительные издержки. Я предполагал связываться с вами с помощью этого необычного аппарата, брат-близнец которого находится у меня. Я предполагал, что наша с вами экспедиция откроет новую страницу в научных изысканиях, я рассчитывал на ваш острый ум, на ваш опыт, на ваше здоровое желание честно заработать хорошие деньги. Мои научные знания, ваша практическая сметка, и диковинные умения этого замечательного эльфа вместе могли бы сотворить чудеса.
   В руке посетителя по-прежнему трепетали две самые что ни на есть подлинные банкноты по десять фунтов. В случае неудачи этот аванс перекрывает все расходы с лихвой и значительной прибылью.
   "В конце концов, - подумал Эйн, - кто я? Капитан воздушного корабля или лавочник? Мне ли избегать загадок и приключений?"
   Он кивнул, принял две сиреневые бумажки, и они с Фенестриусом пожали руки.
   Это липкое рукопожатие Эйн вспоминал потом не раз.

* * *

   Паровая машина, больше похожая на аккуратную печку, уютно потрескивала в машинном отсеке, в щели топки били медные сполохи. На полке у самой топки, закреплённая хомутами, стояла жестяная коробка из-под чая "Рахмин" с облезшей расцарапанной картинкой, под крышкой её беззаботно мерцал голубой огонёк.
   Каким образом эльфы, огоньки, прятавшиеся в коробках возле паровых машин, заставляли огромные пароходы проплывать тысячи миль на одном лишь мешке угля? Локомотиву, запряжённому в две дюжины тяжёлых вагонов, хватало пары лопат, чтобы с весёлым свистом, окутывая белым паром фонари, столбы, мосты и полосатые шлагбаумы, мчаться неукротимым махом через целую страну, если рядом с топкой стояла жестяная коробочка с эльфом. Эйн и сам не знал, как его друг Ши поднимает в небо и несёт над бесконечной океанской синевой их огромный воздушный шар, в самом деле похожий на серого слона, при том, что кусок антрацита, затрачиваемый на всё путешествие, можно спрятать в кулаке.
   Сейчас "Слонёнок" бодро делал тридцать узлов против ветра в два с половиной узла, проносясь в прозрачном сияющем небе на высоте три с половиной тысячи футов.
   До четырнадцати лет, покуда не умерли от страшной Чёрной Сыпи родители, Эйн успел поучиться в школе, и из физики кое-что знал. В армии он был сапёром, и ему приходилось сталкиваться с разной техникой. Под свинцовым огнём бхагирских повстанцев наводил он понтонный мост через полноводную Нагуату, через Пропасть Демонов в Накшаре тянул мост подвесной. Через жуткие болота Бьял-Фо укладывал он узкоколейку. Законы техники были неизменны везде.
   "Есть такая вещь, называется ка-пэ-дэ. И если ты человек из плоти и крови, ты эту ка-пэ-дэ не обманешь, хоть лоб себе разбей. Но если ты чёртов маленький эльф, только не тот недоросль в зелёном колпаке, с крылышками и флейтой, как рисуют в детских книжках, а настоящий эльф, маленький огонёк, найденный в заветном месте и заручившийся нерушимым договором, то можешь делать с этой ка-пэ-дэ всё, что тебе заблагорассудится", - говорили старые сапёры.
   Как такое получалось у эльфов? Вот загадка!
   Подобных тайн было множество. Как и где зародились эти дивные существа? Как находят они человека, с которым остаются порою до самой его смерти? Куда исчезают потом? Этого тоже никто не знал.
   А чем же притягательны для эльфов люди?
   Нет, нет, вовсе не бессмертной своей душой. Сама Церковь, ревниво и пристально следившая за отношениями с огоньками, даже в былые суровые времена не находила и тени дьявольщины и бесовства.
   Эйн, сдружившийся с эльфом из клана Флисс, считал, что люди для эльфов являются такой же непостижимой загадкой, как сами эльфы для людей.
   Откуда и зачем появились в мире люди, эти непонятные существа, испытывающие за свою короткую жизнь и холод, и зной, и болезни, и разные муки? Откуда у них, у слабых и недолговечных возникает вдруг высокая самоотверженность, заставляющая саму Природу склонив голову отступать пред их неукротимым духом?
   Именно эта загадочность и тянула эльфов к людям. Огонькам нравилось говорить с людьми, слушать людей, видеть в самой близи людскую их жизнь. Жизнь столь нелепую и столь неповторимую, жизнь, столь жалкую и столь великолепную.
   Путешествие заканчивалось. Остров Феймор, давний знакомый, прорезался на горизонте узкой зелёной полоской.
   - Эй, старина! Подлетаем!

* * *

   Пыльная дорога, поднимавшаяся в скалу, упёрлась в сколоченные из досок грубые ворота, перемотанные заржавевшей колючей проволокой. От детей, как накануне охотно пояснили Эйну местные, хотя дети боятся баньши ничуть не меньше взрослых. Ну, и от коров и коз, конечно. А вот если на голую скалу забежит бродячая собака, что ж... Ведь и баньши нужно порой чем-нибудь перекусить, а, дружище?
   Двумя ударами сапёрного тесака Эйн сбил деревянный засов, отодвинул калитку, прокатил тачку, нагруженную вещами, и закрыл калитку за собой, замотав для надежности проволокой.
   Взглянул назад.
   Маленький портовый город виднелся уже далеко внизу. Где-то там, невидимый, покачивался на ветру верный "Слонёнок", пришвартованный с вечера в воздушном порту. После ночёвки и завтрака в гостинице "Роза и Виселица" Эйн выкатил во двор приготовленную с вечера тачку, сверился с картой и направился по дороге к одинокой скале, возвышавшейся над морем в нескольких милях к северо-востоку от города.
   Теперь до цели оставалось шагов двести, один поворот за скалистый откос, и...
   Если честно, Эйну было страшно.
   Как выглядят баньши, как убивают они всё живое, Эйн знал.
   Нет у чудища ни клыков, ни когтей, ни даже тела, вообще нет чёткого облика. Зыбкое дрожание воздуха над грудой камней и всё. Но упаси бог во тьме или по незнанию хоть на десяток шагов приблизиться к зловещему мареву, хоть на дюйм ступить за незримую границу смертельного круга.
   Вскоре Эйн стоял на неровной каменистой площадке в трёх десятках ярдов от еле заметной ряби, колыхавшейся над серыми глыбами небольшого кургана, и сердце его тревожно колотилось.
   "Не бойся. Я справлюсь с ним. Поставь коробку наземь и отходи".
   Эйн с недоверием глянул на жестяную коробку, из-под крышки поблёскивал голубой свет.
   - Ты уверен, дружище? Он огромен.
   Баньши и вправду казался огромным. Зыбкое, легко покачивающееся на безветрии марево не имело чётких границ; сперва оно было невелико, но, почуяв рядом живую плоть, неуловимо разрослось.
   "Эйн. Ты слушал ваши старые сказки. Многое в них правда, в круг баньши не должен ступать смертный, участь его будет страшна. Когда-то я являл тебе смерть животного, но гибель людей наполнена ещё более жестокими страданиями".
   Тут огонёк в коробке дрогнул, и отблески замелькали ярче.
   "Но почему баньши таков? Приписывая ему лишь безграничное зло, ваши сказки ошибаются. Всё так и не так. Поставь коробку и отходи. Со мной не будет ничего плохого. Поверь".
   Что ж, как ни крути, Ши виднее. Не сводя глаз с груды валунов, где продолжал трепетать сгустившийся воздух, Эйн наклонился, поставил наземь жестянку с эльфом и осторожно отошёл назад, чувствуя, как хрустят под подошвами камни.
   "Отойди подальше, а лучше скройся за поворотом. Не стоит смотреть, как общаются нелюди".
   Эйн отошёл на несколько десятков шагов за край скалы, прижался к стене.
   Как-то давно, после долгих и настырных просьб, Ши неохотно явил ему одну картину.
   Лесная коза, поскользнувшись на каменистом гребне, сползает в мелкую ложбину. На дне ложбины едва заметная дымка над камнями тут же разрастается в сгусток быстро темнеющего воздуха. Посреди лесного безветрия просыпается чёрный смерч.
   Поток подхватывает несчастную козу, вздымается до вершин старых елей, видны пролетающие торчащие копытца, во все стороны разносится красное водянистое крошево. Проходят мгновения, кровавый смерч внезапно опадает. На засыпанном старой хвоей дне ложбины остается пятно мелкой кровянистой взвеси.
   А рядом, посреди камней, словно горячий воздух над костром, вновь легко подрагивает зыбкая дымка.
   Ши не стал тогда являть ему, что же происходит с человеком, обмолвился только, что это ещё страшнее. С тех пор Эйн больше никогда не просил эльфа явить ему что-нибудь "жуткое".
   Он поёжился. Сколько ещё ждать? Что делать, если маленький огонёк ошибся, и жуткое чёрное марево погубит его, как море в прилив захлёстывает мелкий ручей?
   Он вслушался, но не происходило ничего. Никакого шума.
   "Эйн. Всё закончилось. Баньши освободил вход в могильник, и теперь дорога туда безопасна для смертных. Вход, но не выход, так он мне сказал".
   - Ши, ты жив? Ты уцелел? Молодчина!
   Эйн так обрадовался, что сразу и не заметил, как Ши назвал сокровищницу.
   Он оторвался от скалы, закинул на плечо походный мешок, ухватил рукоятки тачки и спешно покатил её вверх. Эльф управился со своей долей, спасибо ему, но теперь уже эльф не помощник. Что ж, время не ждёт, за работу, дружище, за работу!
   Куда ни глянь, бесконечно синело вокруг море, только позади кургана, со стороны, обращённой вглубь острова, сперва отлого, а затем всё круче и круче шла голая скала. Похожая на зазубренный колун, скала эта тяжёлым опасным своим краем нависала над узкой тропой, что вела сюда с побережья.
   Быстро освободив тачку от вещей, Эйн достал кирку, заступ и лом, оглядел курган, широкую груду тяжёлых камней. Интересно, сколько кубических ярдов навалено здесь?
   Ладно, сколько бы ни было, вот этой паре рук придётся с ними тесно познакомиться.
   Насвистывая "Жаннетта, ротный обещал в субботу увольненье", принялся Эйн за работу. Камни были и крупные, и мелкие. По счастью, сильно тяжелых, больше ста фунтов, которые приходилось катать, оказалось немного. Привычка к порядку не позволяла раскидывать материал куда попало; вскоре аккуратная гряда камней напротив тропы стала напоминать фундамент небольшой стены.
   К полудню слабая тень от скалы исчезла; таская на солнце каменья, Эйн взмок, как тюлень в прибое. Курган заметно понизился, кое-где под камнями стала уже виднеться старая кладка ровных плит, пригнанных одна к другой и скреплённых рассыхающимся раствором, всё, как описывал Фенестриус, заметно разговорившийся после заключения сделки. Эйн сел передохнуть, вволю попил воды из большой плетёной баклаги. Любопытно, куда делся баньши? Надо будет расспросить эльфа. Набежали облака, ветер с моря - отлично, будет прохладнее и свежее. Интересно, что за книги хранятся в древнем кургане? Неужели и впрямь бесценные древние рукописи, из тех, за которые на аукционах отваливают целые состояния? Невероятно. Странный человек этот Фенестриус! Деньги пообещал серьёзные, и задаток тоже дал неплохой, но разве можно так доверять незнакомцам? А вдруг я окажусь жулик? Перепрячу находку, а ему доложу, мол, ничего не нашёл. Ну, Фенестриус, кто ж так делает?
   А может, странный этот джентльмен не так и прост, может, сейчас поглядывают за мною одна-две пары глаз? Хотя зачем ему это? Мог бы запросто послать кого-нибудь со мной. Впрочем, ладно, пора за работу, покуда светло.
   Он встал и огляделся. Сделано, считай, полдела, можно управиться дотемна.
   Крохотные тени понемногу росли, "фундамент стены" постепенно становился и длиннее, и шире, и выше. Над плитами - их оказалось четыре - расчистилось пространство, достаточное, чтобы сверху не сыпались камни. Передохнув, Эйн несколькими сильными ударами кирки расколотил плиты, по одной откинул в стороны.
   В углублении под плитами лежал кусок просмоленной старой парусины. Эйн откинул её, серым облаком взвилась густая пыль. Под парусиной оказалась ровная неглубокая яма, где-то шесть на три фута, глубиной тоже не больше ярда.
   В яме, наполовину засыпанный сухой каменной крошкой, лежал завёрнутый в саван труп.
   И никаких тебе древних книг.
   Сокровище далёкого острова, будь оно проклято!
   Хорошо ещё, что взял аванс.
   Растерянно оглядевшись, Эйн чертыхнулся, медленно спустился в могилу, сразу погрузившись ботинками в сухое пыльное крошево, боязливо тронул мертвеца. Вдруг книги свёрнуты и спрятаны под саваном?
   Нет, не похоже.
   Саван истлел, труп в нём ссохся, сквозь пыльные лохмотья виднелась желтая пергаментная кожа. Эйн чуть наклонился и тут увидел на коже чёрные точки сыпи.
   В горле сразу же пересохло. Дело оказывается не то, что плохо, дело гораздо хуже. Это не просто труп!
   Эйн выбрался из могилы и тревожно огляделся.
   Пока ещё достаточно светло. Что делать - сжечь мертвеца, хранящего смертельную заразу, или сперва сообщить своему работодателю о его жестокой ошибке?
   Вцепившиеся корнями в крутой каменистый склон тонкие тугие деревца Эйн нарубил несколькими ударами, разложил на площадке, пусть подсохнут немного, пока солнце. Расстегнул ремни, размотал поочередно прорезиненный плащ и плед, бережно достал ящик с коробкой, раскрыл, подсоединил баттарею, и включил рычажок. Всё, как учил Фенестриус.
   Включенный ящик моргнул зелёным огоньком, в стеклянных окошках забегали вдоль цифр чёрные стрелки, и из решётчатого кольца раздалось шипение.
   Если связи не окажется - беда.
   Однако через самое небольшое время среди шипения вдруг раздался голос, и голос этот был знакомый:
   - Алло. Вас слушает Фенестриус, говорите.
   - Алло! Фенестриус? - обрадовано вскричал Эйн, - это я, Эйн! Эйн, с острова!
   - О! Рад слышать вас, Эйн. Как на острове с погодой? Дожди?
   Слышно было прекрасно, и у Эйна чуть отлегло от сердца: связь, по крайней мере, работает хорошо.
   - Фенестриус, произошла большая ошибка. Место, указанное на карте, никакой не клад. Это захоронение. Это могила, Фенестриус!
   - Эйн, этого не может быть.
   - Как это, не может быть? Фенестриус, здесь лежит высохший труп!
   - Нет клада? Вместо старинных бесценных книг - труп? Эйн, друг мой, вы наверняка ошиблись. Да, это совершенно очевидно. Вы что-то напутали.
   - Чёрт меня побери, Фенестриус! - вскипел Эйн, оглянувшись на могилу, - что значит - напутал? Как можно ошибиться, когда вместо связки книжек перед тобой лежит труп в саване? Фенестриус, вы должны поверить...
   - Я верю, я верю вам, дорогой сэр. Труп, говорите вы? Что ж! Подумаешь, труп. Отправляйтесь-ка вы, старина, в гостиницу, выпейте стаканчик-другой и отдохните. Вы переутомились, нет ни малейших сомнений. Долгое путешествие, доблестное сражение с баньши, фундаментальные земляные работы на свежем воздухе утомляют и расслабляют, это общеизвестно.
   - Фенестриус, Фенестриус! - вскричал Эйн, - беда не в том, что не оказалось клада! Беда не в том, что здесь труп. Самое страшное, что на коже трупа рассыпаны чёрные точки. Вы же знаете, что это такое!
   - Чёрные точки? В первый раз слышу. А что это?
   - Фенестриус, да вы что! Любому ребёнку известно, это же Чёрная Сыпь! Та самая Чёрная Сыпь, от которой вымирали целые города!
   Какое-то время решётчатое латунное кольцо на аппарате молчало. Затем внутри вздрогнула тонкая чёрная мембрана, и беззаботный голос Фенестриуса объявил:
   - В порту есть отличный фельдшер. Покажите ему труп, и дело с концом. Уверен, после осмотра медика все ваши тревоги сдует свежим - ха, ха! - зюйд-вестом, или как вы, воздухоплаватели, называете подобные вещи? И вот еще что, Эйн...
   Тут раздался щелчок, словно что-то отключили, и связь моментально прекратилась. Фенестриус предупреждал, что с "возмущениями эфира" такое возможно.
   Тьфу ты, ну надо же!
   Взволнованный Эйн походил взад-вперёд по площадке.
   Быть может, Фенестриус так убедил себя в существовании клада, что теперь просто отказывается верить фактам.
   А может, считает, что Эйн водит его за нос.
   Как бы то ни было, стряслась беда, и надо что-то делать.
   До родного Блейсборо эпидемия Чёрной Сыпи дотянулась, когда Эйну было четырнадцать лет. Заболела вся семья, мать умерла через пять дней, отец через семь.
   Эйн тогда перенёс заразу, и выжил, и теперь лично ему смерть от Чёрной Сыпи уже не грозила, так в голос уверяли доктора. Они же объясняли, что после того, как во всём мире поневоле дружно взялись за Чёрную Сыпь, её в считанные годы удалось полностью извести. В лечении помогла чудодейственная сыворотка; от новых эпидемий сберегли жестокие меры. Захоронения умерших от Чёрной Сыпи, от джунглей и до полярных льдов упорно разыскивались властями и медиками всего мира. Найденные захоронения сжигались, ибо было доказано, что засохшие трупы десятилетиями хранят смертельную заразу.
   Около двух десятков лет не было ни единой новой вспышки.
   И вот теперь старина Эйн, задрав хвост трубой, отправляется в поход за древними рукописями и вместо них находит труп с хорошо известными ему чёрными точками на жёлтой коже. Замечательно, джентльмены, не так ли?
   Но, чёрт побери, как это получилось, что про точки на коже и Чёрную Сыпь (о которых, к слову сказать, прекрасно знают даже раскрашенные как черти татуировкой свирепые бхагирские туземцы) не знает такой образованный, обеспеченный и культурный человек, как его чудаковатый работодатель Фенестриус? Ладно, пускай Фенестриус - странный человек. Но ведь он же неглуп, он же вовсю использует новинки технического прогресса, о которых даже не всякая газета слыхала. Однако услыхав про известную каждому смертельную заразу, удивлённо спрашивает "а что это?"
   Тут что-то не так.
   Эйн перевернул нарубленные дрова, пусть ещё посохнут. Труп невелик, дюжины поленьев должно хватить. А вообще, тут надо всё заливать керосином и безжалостно жечь.
   Надо срочно сообщить властям о находке. Ему самому, конечно, придётся выждать в изоляции приличный карантин, так рассказывали и в школе, и в полку, так обучают всех воздухоплавателей и моряков. Власти, конечно, сожгут и одежду, и все его вещи, ну, так это ещё не самое страшное.
   Зато стоит ему лишь вернуться в гостиницу, как беззаботно посоветовал чудаковатый Фенестриус, мгновенно рассыплется по всему городу невидимая зараза.
   Феймор невелик, но расположен в удобном месте. Пресной водой, углём и провизией заправляются здесь многие корабли, морские и воздушные. В гавани нынче стоят на якоре дюжины две пароходов и фрегатов. Каждый день уходят в море два-три корабля, и два-три новых в свою очередь встают на рейд или подходят к украшенной флагами пристани. В воздушном порту помимо его "Слонёнка" пришвартовано, наверное, с добрую дюжину разных шаров.
   Спустись нынче Эйн в гостиницу, да просто высуни он нос в городок, неизвестно, в каких далёких портах заполыхает чёрным своим невидимым пламенем беспощадная смерть.
   И уже с тех портов, скрытая, она распространится по всему обитаемому миру.
   Чудесная сыворотка, конечно, будет спасать жизни, но сыворотке придётся догонять эпидемию, лечить следствия, а не причину. Сколько людей погибнет, даже невозможно себе представить.
   Но что же думает Фенестриус?
   Ладно, бог с ним, с непутёвым чудаком.
   Эйн взглянул на небо. Похоже, собирается дождь. Что ж, неплохо. Надо бы расстелить плащ и брезент для сбора дождевой воды, неизвестно ещё, когда и как доберутся сюда власти. Надо насобирать ещё дров и сохранить их сухими, чтобы обогреться после дождя.
   Но прежде всего Эйн обложил труп поленьями, вылил сверху кварту керосина, что не забыл захватить для лампы, достал зажигалку и поджёг.
   Пламя вспыхнуло, и Эйн на минуту встревожился, вдруг дров и керосина не хватит, останется полуобгоревший костяк. Но труп, по-видимому, успел хорошо высохнуть, пламя разыгралось, заходило волнами, а когда медленно осело, оказалось, что от страшного трупа не осталось ни единой косточки.
   Вот и отлично, кое-что сделано. Интересно, кто-нибудь из местных обратил внимание на костёр на вершине Запретной Горы?
   А ведь вполне могли бы.

* * *

   Местные появились к вечеру. Быть может, слабый костерок, разожжённый из собранного по склонам хвороста, дал им знать.
   Весь день Эйн постоянно приглядывался и прислушивался, наконец, стала видна кучка людей, человек пятнадцать, медленно поднимающаяся по тропе, стали слышны голоса.
   Эйн вышел на насколько шагов, и, увидав первых, замахал рукой.
   Толпа остановилась.
   Все до единого были с ружьями, и лица у всех были настороженны и злы.
   Эйн раскрыл было рот, и тут вперёд выступил рослый красномордый мужчина в чёрной старомодной шляпе, с нарезным короткоствольным "цайдауэром-05" в ручище.
   - Послушай, парень! - крикнул красномордый прежде, чем Эйн успел хоть слово произнести. - Мы пришли по-хорошему. Мы всё знаем про тебя. Мы не заримся на чужое, но и своего мы тоже упускать не намерены. Слушай. Мы знаем, что это ты уговорил баньши убраться отсюда подальше. Мы знаем, что это ты, размахивая кайлом, как мулат под прицелом, самолично раскопал клад. Ей-богу, славная работа, верно я говорю, джентльмены? Все мы здесь честные ребята, и все мы готовы честно выделить твою долю. Взгляни, все парни согласно кивают. Ты заберешь десятую часть, хлопнешь с нами по стаканчику и спокойно отправишься домой, богатый, как раджа. Но если ты вдруг решил, что всё золото принадлежит тебе одному...
   - Послушайте! Здесь нет ни крупинки золота! Я не вру. Здесь лежал труп. У него...
   Недовольный гул голосов оборвал Эйна.
   - Ни крупинки золота?!
   - Что? Под задницей баньши хранились чьи-то кости? Да он держит нас за малых детей!
   - Эй, умник! Решил нас одурачить?
   - Скажи "спасибо", что труп только один!...
   - О чём мы спорим с этим прохвостом? Застрелить его да сбросить со скалы, а золото поделить!
   - Верно! Верно!
   - Хватит! Заткнитесь! - красномордый поднял руку. - Говорить буду я! Эй, парень! Ты слышал, как ребята расстроились из-за твоей жадности? Не обижайся, их можно понять. Много лет мы тут жили бок о бок с сокровищем, и вдруг какой-то приезжий в два счёта забирает всё себе. Конечно, ребята немного взволновались. Но я на твоей стороне! Я уверен, что ты здравый и умный человек, считающийся с обществом. Прекращай дурить и пусти нас к золоту.
   - Эй! Дайте же сказать! Здесь Чёрная Сыпь! Слышите? Чёрная Сыпь! Срочно сообщите об этом властям!
   Толпа притихла, и даже красномордый вожак, как показалось Эйну, заметно растерялся.
   Понятно, известие о смертельной заразе кого угодно заставит призадуматься.
   - Эй! - крикнул красномордый спустя минуту, - эй, парень! А ты не врёшь?
   - Не вру.
   Снова тишина.
   -Ты можешь показать нам труп? - раздался уже другой голос.
   - Не могу. Я его сжёг.
   Вновь тягостное молчание.
   Затем до Эйна начали доноситься приглушенные голоса. Обескураженные местные явно спорили.
   Вот чёрт, нечем им больше заняться!
   Прошло несколько минут, и вновь вперёд выступил красномордый.
   - Слушай, ты, чёртов чужак! Мы выставляем здесь пост. Мы запрещаем тебе выходить. Если ты и впрямь разворошил могильник с чёрной смертью, тебя самого, по-хорошему, надо спалить прямо на могиле, вместе со всем твоим барахлом. Только сунься, и мы пристрелим тебя, как бешеного пса. Верно я говорю, ребята? Но если ты врёшь, если ты решил обвести нас вокруг пальца и улизнуть ночью со всем золотом, что ж! Сам видишь, скала высокая и обрывистая, кругом море, а единственная тропа - под нашим обстрелом. Только попытайся удрать, сукин ты сын!
   Внизу раздался хохот.
   Это была не та встреча с местными, которую Эйн ждал.

* * *

   Всё-таки он удачно уложил камни в подобие стенки, аккурат напротив тропы. У этой стеночки, высотой около двух футов, и придётся спать.
   Фенестриус не ответил ни на один вызов и сам ни разу больше не проявился.
   После обескураживающей встречи с местными прошла ночь. Эйн провёл её в страшной тревоге. Спалось ему плохо, он то и дело просыпался. То ему казалось, что беззвучной рябью обволакивает его баньши, то мертвец с жёлтой пергаментной кожей, усыпанной чёрными точками, поднимаясь, движется к нему, то злая толпа с ружьями и револьверами приближается к нему, чтобы подвесить за ноги, словно беглого чёрного раба.
   - Эй, наверху!
   Эйн вздрогнул, и открыл глаза. Вот те на - солнце! Он, оказывается, проспал всё утро и даже не заметил.
   Он приподнялся с пледа, расстеленного у самой каменной стенки, и внизу, на тропе за откосом, к своей радости увидел человека в форме. Полисмен!
   Эйн встал в рост, и человек в синей форме и чёрной широкополой шляпе, настороженно глядя и не пытаясь приблизиться, поднял руку с белым платком.
   - Эй, ты там!
   - Сэр! - обрадовано отозвался Эйн, - вы констебль?
   - "Констебль"! - повторил полицейский, глядя с откровенной неприязнью, - ты что, видишь пробковый шлем? Чёрта с два ты найдешь здесь констебля. Я шериф, а это совсем другое дело. И я здесь не один. Все эти ребята, - тут полицейский обернулся, указывая вниз за откос, - не какие-нибудь босяки, собравшиеся выпить на природе. Это серьёзные люди, помощники шерифа, и все до единого вооружены отличными ружьями, так что предлагаю тебе сдаться по-хорошему. Мы всё знаем про тебя. Тебя зовут МакЛой, ты беглый каторжник, ограбивший банк и застреливший в спину двух жандармов, тебя давно разыскивают, за тебя назначена награда. И мы, чёрт возьми, её получим! Для нас нет большой разницы, за тебя ли заплатят нам или за твой поганый труп. Но лично для тебя кое-какая разница всё же есть, а, Мак?
   Что за ерунду он несёт? Бандит? Жандармы?
   - Кто вам всё это сказал?
   - С чего ты взял, что мы будем тебе докладывать? Не твоё дело!
   - Сэр, я никакой не бандит!
   - Вот как? Нам пришло сообщение от полковника карабинеров сеньора Фораминелли. И ты полагаешь, что мы поверим тебе, а не беспроводному аппарату?
   Беспроводному аппарату?
   - Послушайте, сэр, вы же полицейский. Я вам всё скажу как есть. Я не преступник. Меня и в самом деле зовут МакЛой, только я никакой не каторжник. Я владелец и капитан воздушного шара...
   Шериф не перебивал его, и Эйн слегка приободрился.
   - Меня нанял джентльмен по имени Фенестриус, чтобы по его карте я на вашем острове добыл ему клад. Клад охранял баньши, которого одолел мой корабельный эльф. Но когда я разрыл сокровищницу, клада не оказалось, в яме был только труп. Труп человека, погибшего от Чёрной Сыпи. Поверьте мне, сэр, всё это правда. Мне нельзя выходить к людям, потому что я могу быть заразен, а людям нельзя заходить сюда.
   - Фенестриус? Всё понятно. Так звали одного из убитых тобою жандармов, об этом сообщили нам по аппарату.
   Тут в голове у Эйна всё вдруг встало на места.
   - Сэр, человек, связавшийся с вами по аппарату, и есть Фенестриус! Он не жандарм и не карабинер. Срочно, срочно сообщите в Метрополию, сэр, срочно сообщите в Столицу, какие здесь дела. Сообщите о Чёрной Сыпи! Похоже, что этот Фенестриус всё знал заранее. Я не знаю почему, но он усиленно толкает меня к людям, а людей натравливает на меня. Мне кажется, ему зачем-то нужно, чтобы Чёрная Сыпь вырвалась отсюда, чтобы она вновь разлетелась по миру...
   - Хватит, парень, - рявкнул шериф и шагнул вперёд.
   Эйн положил руку на свой шестизарядный "Бонстром-Нитц" тридцать восьмого калибра.
   - Сэр! Прошу вас, не подходите сюда. Здесь царит смертельная зараза, и сюда нельзя соваться людям.
   Шериф замер, не сводя с Эйна злого настороженного взгляда.
   - Ладно, парень, - произнёс он, через какое-то время, - ладно, хорошо. Ты ещё попомнишь меня, наглый мерзавец.
   Он отступил и махнул рукой кому-то вниз.
   - Отходим пока, ребята.
   Послышался галдёж возмущённой толпы, и на сердце у Эйна стало ещё тяжелее.
   Они ему не поверили, и они обязательно вернутся.
   Что же делать?

* * *

   Ждать помощи от Фенестриуса бессмысленно. Чудесный прибор, испускающий "возмущения эфира", не поможет ничем.
   А ночью, в самое собачье время, где-нибудь в четыре часа, когда сильнее любого врага валит тебя с ног оглушающий сон, несколько человек, прихватив ножи и ружья, бесшумно двинутся вперёд, на поиски "золота".
   Эйн сидел, раздумывая. От таких мыслей становилось тоскливо и страшно. Он ещё раз оглядел чёрную эбонитовую коробку волшебного прибора. Сделано красиво, что тут скажешь! Вынул нож, сунул лезвие в ровную щель между выдавленной надписью "Funkenkraft Gmbh" и краем стенки, надавил, и гладкий изящный корпус сказал "крак".
   Внутри оказались необычные лампочки, и совсем крохотные, едва с ноготь, и большие, размером едва ли не с кулак. Переплетения спаянных и скрученных проводов, разноцветные и разнокалиберные стальные цилиндры, непонятные круглые плоские штуковины, похожие на пуговицы. Три квадратные коробки, обтянутые плотной промасленной бумагой, под которой спрятаны тугие слои медной проволоки. Кусок магнита в пергаментной обёртке, притаившийся за мембраной.
   И ни одной гранаты, как и следовало ожидать.
   Эйн огляделся.
   Где-то оставались пустые консервные банки.

* * *

   День на солнцепёке прошёл в полусне, с головной болью. Хорошо, что старая привычка заставляла Эйна в любую дорогу брать добротный запас воды, галет и консервов.
   Правда, рацион был невелик.
   Ночью он изо всех сил старался не спать, глядел на огонёк своего друга-эльфа. Неожиданно огонёк разросся, превратился в баньши, который, в свою очередь, обратился в зверя, похожего на бегемота, но с головой птицы, раздал игральные карты, подмигнул и звякнул, словно пустая консервная банка:
   - Вставай!
   - Проснись!
   - Тревога!
   Эйн открыл глаза и вздрогнул. Кругом плыла ночь, высоко в небе мерцали звезды, а над ухом тряслись - блямс, блямс! - пустые жестянки, подвешенные на прочной медной проволоке. Другой конец проволоки уходил вниз во тьму, в сторону тропы.
   Он тут же всё вспомнил, и сразу страх и омерзение прошлись по спине липкими горячими ладонями.
   Дрожа не то от страха, не то от предутренней волглой стужи, Эйн быстро полез в кобуру, нащупал ребристую тяжёлую рукоять, вынул "Бонстром" и судорожно надавил большим пальцем на взводной курок. Курок тянулся медленно и неохотно, и вдруг ловко и чётко щелкнул, словно сказал "готов". Тут же возле указательного пальца курку отсалютовал, поднявшись, спусковой крючок.
   Страх и стужа куда-то делись. Эйн почувствовал, что ему жарко, почувствовал, что он зол, как чёрт. Не задумываясь более ни на мгновение, поднял он руку с револьвером, тяжесть оружия была приятна, чёрный ствол уставился в небо, и Эйн нажал на крючок.
   Бахнуло, полыхнул жаркий красный огонь, револьвер увесисто толкнулся ровной отдачей, барабан щёлкнул, масляно проворачиваясь, едкий кислый дым поплыл в стороны, щекоча нос.
   Из тьмы раздался испуганный крик, звук падения и шорохи камней.
   - Эй, вы там! - крикнул Эйн, на всякий случай теснее прижимаясь к каменной стенке, - куда-то торопитесь?
   Ответом ему был выстрел. Стреляли вслепую, свист пули был слышен далеко и высоко.
   Эйн тут же снова стрельнул в воздух. Его охватил задор, и ему захотелось стрельнуть ещё разок-другой.
   "По шесть патронов в двух револьверах, да двадцать четыре запасных на ремне. Вот и всё, старина", - вспомнил он.
   После этой мысли задор пропал. Осталось тридцать четыре патрона. Много? Мало? Как знать.

* * *

   Утром он поел и попил. От недосыпа и волнения, от постоянного пребывания на солнцепёке голова начала болеть сильнее и сильнее. Похоже, он и вправду болен.
   Но это полбеды.
   Местные хорошо знают, что Эйн на скале один. И во второй раз на связку банок они уже не поймаются.
   В голову приходили разные идеи, одна другой сумасшедшее. Отрыть ямы, укрыв их незаметно травой? Пустить воду по хитроумному жёлобу, чтобы залить атакующих? Эйн помотал головой. Всё это ерунда. На голой скале, больному, лишь с киркой да лопатой такого не сделать. Гряда камней, сложенная при разборе кургана, вот вершина его сапёрного искусства.
   Эйн поднял голову на отвесный участок скалы, нависающий над тропой. Обвалить его? Легко сказать. Нужно бить шурфы, заряжать взрывчатку. Тут нужен отряд сапёров с хорошим снаряжением, а не трясущийся от озноба доходяга с разобранной рацией.
   И всё-таки на скалу невредно бы залезть, хотя бы просто взглянуть, нет ли у врага возможности тайком взобраться с той стороны.
   Место наверху было весьма неплохое для контроля над той частью тропы, что скрывалась за скалистым откосом. Однако оттуда нельзя было вести огонь по пространству перед его площадкой.
   Эх, если бы был кто второй! Какая чудесная получилась бы засада с перекрестным огнём.
   Не судьба.

* * *

   Ещё день и ночь прошли без атак. И ещё день. Вообще никто не появлялся. Эйн закрывал глаза, и ему представлялась медленно и тяжело сжимающаяся пружина. Когда и как она ударит?
   Как ни старался, начало очередной ночной атаки Эйн едва не проспал.
   Спешный шорох с горной тропы, однако же, заставил его быстро раскрыть глаза, и, не раздумывая, пальнуть в ночную тьму.
   - Ложись!
   - Билли! Чёрт! Билли! Меня ранили!
   - Ложись!
   - Эй!
   Тут снизу раздались один за другим два выстрела, потом ещё и ещё. Некоторые чиркали по его каменной гряде, большинство свистели в выси. На всякий случай Эйн плотнее прильнул животом к мелкому крошеву камней, вжался и замер, вытягивая перед собой револьвер.
   - Вы, идиоты! Хватит палить! Отходим!
   - Бутч! Билли! Меня ранили!
   - Не ори! Заткнись!
   Смелости атакующим хватило ненадолго. Золото золотом, а лезть под пули "каторжника, застрелившего двух жандармов", местным лихим шерифам явно хотелось как-то не особенно сильно.
   Однако патронов стало еще меньше.
   Утром Эйн продрал глаза, потёр рыжеватую щетину, помечтал о ванне с тёплой водой и мылом, и вдруг, совершенно неожиданно для себя, сообразил, как в одиночку устроить перекрестный огонь.
   Отличная штука - аппарат.
   Он провозился с проволокой целое утро, и днём выкрал несколько часов для неспокойного сна. Зараза всё сильнее давала о себе знать: голова болела ужасно, особенно на солнцепёке, тело слабело, временами бил озноб. Ночь провёл настороже, и совершенно напрасно, потому что этой ночью не было ни единой атаки.
   Весь следующий день он наводил порядок, по седьмому разу пересчитывал скудные запасы, с тоской поглядывая на небо. В первый день вроде как собирался дождь, да так и не пошёл. А воды становилось всё меньше.
   Зато в эту ночь местные снова пошли в атаку. Их прямолинейная тактика начинала пугать - а вдруг и впрямь ему придётся убивать самых настырных?
   Что ж делать - полезут, придётся убивать. А как ещё?
   Местные шли в атаку, подбадривая друг друга криками и стреляя на ходу.
   Эйн трижды выстрелил в ответ.
   - Смелее, смелее, ребята! Поднимаемся дружно, когда ублюдок будет перезаряжать!
   - Давай, но ты первый!
   - Я первый? Ах вы, жадные трусливые крысы! Ладно, только при дележе я тоже буду первый!
   - Идёт!
   - Сейчас посмотрим на ваш делёж, - пробормотал Эйн, осторожно подтягивая колечко, прикрученное к своему концу проволоки.
   Второй револьвер он закрепил в щели между камнями на скале над тропой, наведя его прямиком в центр прохода, второй конец проволоки привязал к спусковому крючку. Сработает ли система? Провернётся ли на самовзводе барабан?
   Вот сейчас и проверим.
   В его барабане остались три патрона. Шесть наверху. Эйн потянул кольцо, уходящая вверх по склону скалы медная проволока натянулась, и после мучительного замедления оттуда раздался долгожданный выстрел.
   Получилось!
   Он с воодушевлением пальнул вниз, особо даже не целясь.
   Потом вновь потянул кольцо...
   Выстрел!
   - Эй! Их двое!
   - Чёрт! Он там не один!
   - Они взяли нас в клещи! Второй стреляет сверху!
   - Отходим!
   - Отходим, чёрт возьми!
   Местные в очередной раз отступили. Эйн спешно перезарядил револьвер и прислонился в своей каменной стенке.
   Голова кружилась, а боль, исчезнувшая при атаке, начала неумолимо возвращаться.
   За что такая доля?
   Чёрт побери.

* * *

   Ещё два дня и две ночи местные не появлялись.
   Чтобы всем было ясно - пехота не унывает - ночами он в голос пел песни. "Спросила Жаннетта, какой надеть наряд? Чем меньше надето, тем больше буду рад!" Словом, песни были весёлые.
   Но на душе было тяжко.

* * *

   Потом была ещё одна атака, но Эйн плохо её помнил. Прислонившись к каменному брустверу, он палил в направлении врага, перед глазами всё плыло и двоилось, о прицельной стрельбе речи не было. Патронов оставалось восемь штук.
   Когда атака прекратилась, вдруг вспомнил - ещё шесть в револьвере на скале.
   Но идти за ними не было сил.

* * *

   На следующий день Эйн заснул - и проснулся от знакомого звука. Так работает винт воздушного корабля.
   Его охватил ужас.
   Если местные начнут атаку с воздуха, всё пропало.
   Он открыл глаза, и сквозь пелену на глазах увидел приближающийся с моря быстроходный военный воздушный шар. С трудом разглядел надпись на борту: "Earl of Knockerey".
   На флагштоках на носу и на корме гондолы развевались флаг и гюйс Королевского Воздушного Флота.
   Эйн оглянулся на тропу - никого.
   Шар двигался неспешно, ещё, примерно, в восьми-девяти кабельтовых.
   Эйн встал, пошатываясь, огляделся.
   Мелкими камнями принялся он выкладывать на земле старинный знак Чёрной Сыпи - треугольник, вписанный в круг.
   "Надеюсь, успею".

* * *

   - Присутствует ли он на этих карточках?
   Главный сыщик - его звали Клетчер - аккуратно разложил на синем одеяле с дюжину фотографических изображений самых разных людей. Одно лицо сразу же бросилось Эйну в глаза. Это был Фенестриус, в нелепом чёрном балахоне, длинный, тощий, без бороды, глаза напряжённо всматриваются в объектив.
   Клетчер перехватил взгляд Эйна и удовлетворённо кивнул.
   - Уинслей Доусон, по кличке "Уиндоу". Родился в порядочной семье среднего достатка и даже получил образование, однако ещё в колледже сбился с дорожки, а за последние годы успел побывать во многих тюрьмах. Имеет обыкновение представляться как барон фон Стер или князь Окошкин.
   Эйн был ещё довольно слаб. Он лежал на койке, за иллюминатором проплывали облака. Быстроходная Королевская бриганта "Граф Ноккерейский" шла к Метрополии.
   Эйн оглядел остальные карточки. В нижнему углу каждой был проставлен длинный номер. Больше знакомых лиц не было.
   - Он выглядел как-то солиднее.
   Клетчер улыбнулся.
   - Вся его солидность того же рода, что подушка под жилетом, вата в рукавах да фальшивая борода. Это мелкий мошенник на поручениях у очень серьёзных людей.
   - Сэр, но зачем этому мелкому мошеннику Чёрная Сыпь?
   Клетчер медленно собрал карточки, аккуратно сложил и задумчиво постучал по столу.
   - Видите ли, Эйн. Вы задали один из вопросов, для ответа на которые я и мои коллеги уже не один месяц рыщем по всему свету. И кое-что мы уже можем сказать.
   Как вы знаете, Чёрную Сыпь победили сыворотка и строжайшая организованность. В течение многих лет государственные власти всего мира вели тщательный поиск и уничтожение захоронений умерших от этой заразы. Новых захоронений не находят уже восемь с половиной лет, да и с последней эпидемии прошло лет двадцать. Это очень здорово, конечно.
   Плохо только одно. Весь мир не может быть долгие годы в ладу сам с собой, весь мир не может год за годом бросать огромные деньги и силы на борьбу с угасшей заразой. Время изменилось, пришли другие беды и другие вызовы.
   Несколько месяцев назад Тайной Службе Её Величества стало известно, что какие-то неизвестные через подставные фирмы приобрели все необходимые научные сведения и полное оборудование для массового производства вакцины от Чёрной Сыпи. Следы этих неизвестных оказались заметены, а посредники... Посредники оказались убиты.
   Чёрная Сыпь является угрозой не просто национального, но и мирового масштаба. Было сделано предположение, что некие лица собираются подготовить значительную партию вакцины для дальнейшей широкой продажи.
   Однако, скажете вы, Чёрная Сыпь побеждена, а недорогая сыворотка от неё и без того имеется в продаже.
   Действительно, сыворотку покупают очень даже редко, больше, знаете ли, для перестраховки. А чтобы быстро среагировать на любую локальную вспышку, на сыворотку и в самом деле поддерживается недорогая цена. Без эпидемий производство вакцины невыгодно, на поддержание её низкой цены главные страны мира из года в год тратят деньги.
   Зато если вдруг вспыхнет эпидемия по размерам хоть на десятую долю от последней... О! Вот тогда тому, кто первым выкинет на рынок массовый товар, будет обеспечен бешеный сбыт.
   Мы предположили, что некая преступная сила, потратившая немалые средства на подпольное массовое производство вакцины, владеет информацией о возможном источнике заражения. Мы предположили, что эта сила попытается распространить заразу по всему миру.
   Нам удалось выведать кое-что, как водится, о самых мелких сошках, но и это "кое-что" удачно вписывалось в мрачную картину.
   Разумеется, предположения были зыбкими и слабыми. Однако, Эйн, никто не смог выдвинуть никакой другой более убедительной версии. После упорных обсуждений нам были выделены и полномочия, и средства, ибо даже гипотетическая угроза всё-таки крайне высока.
   Весть с острова Феймор пришла к нам позже, чем мы бы хотели.
   - Уж это точно, сэр. И куда позже, чем хотелось бы мне.
   Оба замолчали. Эйн поёжился под одеялом. Временами его ещё сильно морозило.
   Высадка десанта, наряженного в зелёные резиновые балахоны, прошла на удивление слаженно и здорово. Эйна заставили раздеться догола, вылили на него одну за другой несколько канистр с липкой жидкостью. Тем временем остальные "зелёные" расхаживали по площадке, заливая всё что только можно новыми и новыми канистрами керосина.
   Все вещи, включая оружие, собрали в несколько мелких кучек и так же обильно полили.
   Двое занимались Эйном. Один полил его водой и принялся намыливать помазком, второй достал острейшую бритву и принялся сбривать все волосы на голове и на теле. Эйн, правду сказать, успел обрасти нелепой рыжеватой щетиной, но не о такой ванне и стрижке мечтал он днями и ночами. Впрочем, выбирать не приходилось.
   Обритого целиком и полностью Эйна вновь принялись поливать вонючей липкой дрянью. Затем его полили обычной водой, выдали чистое новое бельё и обратились к эльфу.
   Старую жестяную коробочку, на синей стенке которой человечек в белом тюрбане и цветном халате стоял с жезлом в руке перед задравшим хобот слоном, зелёные десантники рассматривали с интересом и опаской. Осторожно обтёрли жестянку несколько раз тряпкой, промоченной липкой гадостью, полили водой и вернули Эйну. Внутрь никто не лез, всем было хорошо известно - где мерцают дивные живые огоньки, там нет и не может быть заразы.
   Затем Эйну велели подняться в гондолу по веревочному трапу, и всё остальное он наблюдал уже через иллюминатор "Графа Ноккерейского". Зелёные десантники закончили работу, поснимали и побросали в политые керосином вещи свои резиновые балахоны, оказавшись обычными офицерами Королевских ВВС, один за другим поднялись на борт.
   "Граф" принялся набирать высоту и сразу уходить мористее, в наветренную сторону. Грохнул выстрел бортового фальконета, и над каменной площадкой взвился яркий густой пожар. Чёрная копоть от резиновых балахонов мешалась с безупречно алыми языками пламени.
   Похоже, что история с Чёрной сыпью завершилась вполне благополучно.
   Оказалось, что главный сыщик, отправленный Её Величеством на поиски и уничтожение Чёрной Сыпи, думал так же:
   - В конечном счёте, благодаря вам, Эйн, всё оказалось не столь уж плохо.
   Клетчер помолчал, полез в карман, медленно вытащил платок.
   - Так что человечество должно быть вам благодарно, Эйн. По идее.
   Эйн вяло кивнул.
   - Хорошо.
   - Хорошо, да не очень. Благодарное человечество сожгло ваш корабль.
   - Что? - Эйн подскочил на кровати, - эти чёртовы свиньи сожгли "Слонёнка"?
   Клетчер вытер шею платком.
   - Уж кто-кто, а вы, Эйн, знаете, что такое ярость ночной толпы.
   Эйн откинулся на подушку. Кулаки его сжались.
   - Я не мог бы пообещать вам, что мы их разыщем и накажем. Тайная служба Её Величества отнюдь не всесильна. У нас есть кое-какие полномочия, но мы не можем по своему произволу творить справедливость направо и налево, как рыцари былых времён. Вы должны нас понять, Эйн.
   Эйн молчал.
   - Я не могу прилететь и сжечь скобяную и мясную лавки только потому, что их владельцы - жадные тупые мерзавцы, отправившиеся как-то ночью на прогулку с керосиновыми фонарями и неожиданно ставшие свидетелями пожара. Именно свидетелями, как, ухмыляясь, сообщали моим сыщикам все без исключения местные.
   Тут Клетчер наклонился к нему, и на лице его появилась волчья улыбка.
   - Но зато я, чёрт возьми, мог объявить двухлетний карантин с полным запретом на появление в порту морских и воздушных судов. Карантин, с полным запретом местным засранцам даже на кабельтов отходить от их поганого побережья. И я, чёрт возьми, его уже объявил.
   Клетчер откинулся в кресле и принял прежний бесстрастный вид.
   - Я понимаю, Эйн, что это не вернёт вам любимый корабль. Мне очень жаль.
   Он взглянул на свой платок, словно тот тоже что-то натворил, и сердито запихал его в карман.
   Эйн отвернулся к переборке и закрыл глаза.

* * *

   Королевская бриганта, отправляющаяся в Столицу, высадила Эйна в его родном Блейсборо. На Эйне был надет старый сюртук Клетчера, кое-как ушитый (в сравнении с Эйном Клетчер был великоват), и панталоны одного из офицеров, несколько маловатые. На ногах - растоптанные рыжеватые ботинки, подарок бортового механика.
   - И вот ещё что, Эйн, - сказал на прощание Клетчер, - прошу вас, возьмите эти деньги. Здесь всего десять фунтов, больше, к сожалению...
   Эйн угрюмо помотал головой. Правду сказать, был он нынче зол на весь мир и не желал от него подачек.
   - Благодарю вас, сэр. Я сам зарабатываю на жизнь, и мне не нужны чужие деньги, даже ваши, сэр.
   - Вы совершеннейшим образом ошибаетесь, - серьёзно сказал Клетчер, - мои деньги? Нет. Позвольте-ка, я покажу вам, чьи это деньги.
   Мимо по набережной шла семья, муж с женой, с ними рослая девочка-подросток, с глазами испуганного жирафа, и очень деловитый мальчишка лет четырёх, уже успевший где-то по дороге испачкать свою белоснежную матросскую шапку.
   - Судя по мундиру главы семейства, он служит в порту, и это значит, что в последние дни он успел самое малое трижды принять корабли и воздушные шары, заходивший в порт Феймора. И если бы вы, друг мой Эйн, не лежали на голой скале, отстреливаясь днём и ночью от рвущихся к "золоту" жадных подонков, вся эта семья, заразившись одной из первых, уже нынче была бы мертва.
   Клетчер замолчал, провожая семью взглядом. Мальчишка скакал на ножке.
   - Эти люди платят налоги Её Величеству; Королева выделяет деньги на разные цели, я, к примеру, уполномочен тратить их на устранение угрозы Чёрной Сыпи. Вот я и трачу, и деньги эти - не мои. Её Величество и мальчишка в матросской шапке - вот кто платит вам за то, что вы выполнили свой долг. Возьмите деньги, сэр. Что ж с того, что ни Королева, ни мальчишка и не знают о вас. Это неважно. Важно лишь то, что вы сделали.
   Клетчер снова помолчал.
   - В конце концов, дружище, все мы живы лишь потому, что кто-то когда-то умирал за нас на голой скале. Впрочем, это философия. Возьмите деньги.
   Эйн молча взял сиреневую банкноту с бронзовым венценосным профилем и спрятал в карман сюртука.
   Они пожали руки и расстались. Клетчера ждали поиски, погони и перестрелки.
   Эйна ждал опустевший дом.

* * *

   Придя домой, Эйн слёг и долго не вставал, его лихорадило, и немалое время провёл он в беспамятстве. Квартирная хозяйка, взяв на себя уход за постояльцем, наняла служанку и трижды вызывала доктора. Спустя месяц Эйн уже стоял на ногах и окреп настолько, что мог сам готовить и убираться по дому, однако был ещё слаб, чтобы выбираться на улицу.
   Для небогатого человека десять фунтов - солидная сумма, однако месяц без работы и месяц расходов на лечение, объединившись, легко сумели её одолеть.
   Пока вопрос стоял о выживании, Эйн не строил никаких планов и вообще не заглядывал в будущее, однако теперь пришла пора задумываться, как жить дальше.
   Однако воздушный шар "Слонёнок" сгорел в порту Феймора, аванс Фенестриуса сгорел вместе с одеждой и вещами на скале, а от десяти фунтов Клетчера осталось несколько мелких монет.
   Было отчего впасть в отчаяние.
   "Послушай, Эйн. Я знаю тебя давно и вижу, что никогда ещё не было тебе так плохо, как сейчас. А ведь ты сделал лишь то, что должен был сделать. Совесть твоя чиста, но печаль твоя велика, и я опять ничего не могу понять в людях".
   Эйн усмехнулся.
   - Что там понимать, всё просто, старина Ши. Совесть чиста, это верно, но я сижу без единого гроша. Нечем платить за жильё, не на что покупать еду. Надо срочно искать работу, а я ещё толком не поправился. Я слаб, и если устроюсь грузчиком в порт, упаду с первым же мешком.
   "Верно: деньги, жильё, еда. Об этих вещах я тоже думал, и не зря. Скажи, старые деньги помогают в таких обстоятельствах?"
   - Старые деньги?
   Ши явил образ потускневшей серебряной монеты с истёртыми краями.
   - Ну, разве что подлинное серебро.
   "Помнишь, я как-то говорил тебе, что баньши не являются безграничным злом? Если сравнивать с вашим миром, то баньши суть сторожевые псы; не злые, не добрые, всего лишь сторожевые. Баньши, с которым мы столкнулись, был своего рода щенок, оставленный беречь нечто, совершенно непонятное ему. В тот раз я, образно выражаясь, потрепал его за ухом, отвязал и передал в хорошие руки в свой мир. Там он на своём месте, и в мире людей не принесёт никому зла".
   - Щенок?
   "Таково сравнение. Он не то чтобы зверь, с ним даже можно говорить, правда, лишь о простых и понятных ему вещах. Например, о кладах".
   - Или о могильниках.
   "Сейчас ты слаб, но скажи, сможешь ли ты пройти пару миль?"
   - Ради клада? Ты вправду знаешь какой-то клад?
   Тут перед ним явилась смутно знакомая городская улица: обветшалые трёхэтажные дома, редкие пыльные вязы, заросшая травой мостовая с поржавевшими рельсами, за последним домом глухой пустырь, над серым гранитным фундаментом темнеет кирпичная кладка водокачки.
   - Это место... я, кажется, знаю. Здесь на самой окраине заканчивается улица Королевы Шарлотты.
   "Баньши соскучился по своим, ему не терпелось общаться, он спешил поделиться со мною мелкими своими радостями. Так ребёнок в вашем мире хвастается разноцветными фантиками. Он взахлёб являл мне самые разные клады в самых разных краях света. Мог ли я не запомнить твой город? На этом пустыре в вашем прошлом веке был закопан бочонок с монетами. В старинные времена, при короле Лаффе из чистого серебра были вычеканены они, и нет на них зла. Ты знаешь, что мне четыреста сорок восемь ваших людских лет. По монете на каждый из моих годов и ещё немало сверх того, хотя и нет пяти сотен, вот сколько лежит там. Ступай, и я явлю тебе место".
   - Надеюсь, там нет сторожевых щенков?
   "Над кладом слой земли около фута, на земле - дождевая лужа с плавающими листьями. Если ты не сильно боишься..."
   - Ты не шутишь?
   "Ты голоден и болен, друг, могу ли я шутить? Вставай. Захвати лишь крепкий мешок и лопату".
   Эйн поднялся с кровати, его слегка шатало, он принялся одеваться. Он был ещё слабоват, но всё же шёл на поправку.
   Да и в глазах появился блеск. Серебряный шиллинг короля Лаффы стоит нынче больше фунта!
   Из чулана достал он добротный мешок и лёгкий удобный заступ с заточенной до белизны кромкой.
   Собравшись, Эйн немного посидел у стола; чуть отдышаться, и - вперёд. Пару миль? Пустяки.
   "Когда станешь богат, не покупай мне дурацкий глиняный домик. Я привык к своей старой жестянке".
   - Договорились.
   Солнце било сквозь стёкла, нежная зелень плюща трепетала над частым оконным переплётом. Эйн подхватил мешок, раскрыл дверь, шагнул на улицу, и свежий морской ветер кинулся на него, как весёлый пёс на славного своего хозяина, возвратившегося с дальних странствий.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"