...А закончить урок я бы хотел словами одного писателя: "Я знаю, за морями, за всем, что я могу увидеть или хотя бы вообразить, в дали, недоступной ни глазу, ни ветру, есть еще материки. И еще люди...
А вот в третью экспедицию, когда эти, как их, кроманьонцы своими каменными топорами из засады перебили десантную группу и двое суток отстреливались в ущелье из трофейных фазоров...
Солнце светило ярко и тени топтались у ног. Море играло лазурью и песок искрился как далекие звезды. Мастер разровнял песок и тонким прутиком провел две линии рядом...
Мда, картина вполне в духе старой профессуры: будто из-под земли на зрителя неслись три безголовых коня, за ними в разрывах тумана на берегу озера дымилась одинокая полуразрушенная башня, небеса, как водится, пламенели. Мастерство художника смогло вложить в несущихся коней изрядную долю нездешней мощи и в колеблющемся пламени фонаря казалось, что грудные мышцы скакунов туго переливаются под матовой кожей и демонические создания вот-вот вырвутся с полотна на свободу и неминуемо растопчут неосторожного ценителя живописи... Тьма сгущалась.
Безмолвие. Сырой порыв ветра опять взмутил светящиеся струи тумана, перемешал их и заплел в причудливую белесоватую вязь на непроглядном полотне полуночного мрака.
Стоял жаркий летний час, в более благословенных странах прозванный приютом фиесты, висела над асфальтом неверная дымка, по улице лениво рычали перегретые тойоты, а радостное солнце на пустынном небе заставляло жмуриться...
Фонари не горели, скудный свет зарешеченных бойниц еле-еле позволял разбирать дорогу. Сырость и холод настойчиво лезли под плащ, с литейных тянуло солоноватой гарью и прямо в лицо сыпалась мелкая стылая морось...
