Я познакомилась с Лилей Старк в Университете марксизма-ленинизма. Я заметила ее сразу, еще на общих лекциях в несколько потрепанном, но все еще прекрасном, украшенном зеркалами и лепниной зале бывшего дворца купцов Елисеевых. Она выделялась хорошеньким личиком, модным платьем и, главное, прической. Ее голову украшало сооружение из обесцвеченных взбитых и обильно политых клейким лаком волос, несколько напоминающее консервную банку. Прическа так и называлась - "консервная банка" или, если обобщенно, "вшивый домик".
Меня Лиля заметила на первом семинаре. Как во всех учебных заведениях, считавшихся хотя бы формально выше средней школы и имевших как предмет философию, прежде всего изучалась ленинская работа "Материализм и эмпириокритицизм". Надо сказать, что учился у нас народ серьезный, часто получивший, к тому же, в прошлом высшее образование, и к семинарам все готовились. Вызванный обычно открывал тетрадку и зачитывал текст, накануне честно переписанный из учебника. Я, вспомнив студенческие времена, составила конспект (не в первый раз по этому сочинению), а потому, будучи вызванной, отвечала своими словами и никуда не заглядывала. Лилю это потрясло. Она поставила целью со мной подружиться и тут же пересела за мой стол. Мы, действительно, вскоре сделались приятельницами. Надо сказать, что Лиля и сама отвечала без шпаргалок. У нее была удивительная, феноменальная память. Прочтя главу из учебника, она с легкостью могла на следующий день ее пересказать. Она окончила институт иностранных языков и знала английский, французский и какой-то еще. Я познакомила ее с моими немногочисленными друзьями, и за чашкой кофе нарядная и бесхитростная Лиля произвела благоприятное впечатление. За глаза ее стали называть Лилитой и даже Лилиточкой.
В нашем не очень серьезном учебном заведении учиться было все же интересно. Программы и учебные пособия давали возможность, при желании, узнать многое. Да случалось, и на лекциях говорилось много интересного. На нас произвели впечатление рассказы о враче-хирурге архиепископе Луке. О профессоре Духовной академии Александре Осипове, когда-то переведшим на русский язык Ветхий завет, а теперь, порвав с религией, пишущим антирелигиозные статьи и книги. О Ленинградском митрополите Никодиме, когда-то отчисленном за веру из университета, а ныне чуть ли не вторым человеком в Русской православной церкви. Лилита загорелась и поставила целью познакомиться хотя бы с земляками, с Александром Осиповым и митрополитом Никодимом.
На последнем, втором, курсе мы писали рефераты. Методы антирели- гиозной пропаганды менялись. Если еще недавно о религии полагалось знать лишь то, что она - опиум для народа и никаких книг, даже антирелигиозных, не издавалось, то теперь таких книг и брошюр становилось все больше и больше. Некоторые знакомились с вопросами веры именно по ним. Например - изучали Священное писание по цитатам из Библии, которые поместил в своих памфлетах "Забавная Библия" и "Забавные Евангелия" Лео Таксиль. Лиля избрала темой для своего реферата религиозные праздники, в частности пасху. Я замахнулась на что-то посерьезне, на что-то о Деве Марии, и, не понимая толком, на что замахнулась, писать решила, используя Библию и другие, чисто религиозные книги. Оглядываясь на прошлое, скажу, что справилась я со своей задачей не ахти как, хотя и заслужила отличную оценку. Лилита, впрочем, тоже.
В университете нам выдали соответствующие ходатайства, и мы отправились в библиотеку Музея истории религии и атеизма. Библиотека размещалась под самым куполом Казанского собора, и к ней вдоль стены барабана вела широкая винтовая лестница с гранитными тяжелыми ступенями. Там же в библиотеке находились рабочие столы немногочисленных научных сотрудников. За одним из столов сидел и Осипов.
Лилита приступила к осуществлению своего плана в тот же день. Сияя декольте, голубыми глазами и "вшивым домиком", она подошла к Осипову, протянула ему бумажку из университета, скромно потупилась и произнесла:
- Александр Александрович, у меня никак не получается реферат. Может быть, вы мне поможете...
Бывший профессор Духовной академии был психологом. Он сказал:
-Дитя мое, идемте со мной.
Он подвел Лилиту к одному из многочисленных стеллажей, взял с полок две тощие брошюрки и вручил ей со словами:
- Здесь вы найдете все нужное. Желаю вам успехов.
Она сразу поняла, что попытка не удалась, и повторять ее не стала.
Мне вынести книги не разрешили, и я несколько дней читала их, сидя за столом одного из сотрудников, почему либо в этот день отсутствовавшего. В один из дней произошла удивившая меня сцена. В библиотеку вошел Осипов и подошел к столу одной из сотрудниц:
- А у меня радость! Нашлись мои родные. Я получил от них письмо.
Дама, почти не подняв головы, промямлила что-то нечленораздельное.
Он подошел к другому столу, к другому сотруднику - и повторилось почти то же самое. И у третьего стола то же. Наблюдать за этим было тягостно.
Между тем, в музее нашелся один, довольно еще молодой, сотрудник, которого то ли моя работа, то ли моля личность заинтересовала помимо моей просьбы. И вот, когда мы с ним курили, стоя на винтовой лестнице, снизу поднялся и подошел к нам Осипов.
- Вы знаете, - сказал он моему собеседнику так же, как до этого говорил другим, - сегодня у меня такая радость: нашлись мои родные...
Без особой теплоты в голосе, но вполне любезно тот ответил:
- Я очень за вас рад. Поздравляю.
Осипов рассказал какие-то подробности, а когда он отошел, я заметила:
- Я видела, как он несколько раз пытался рассказать про свою радость, но только вы один ответили ему по-человечески. Почему?
Не получив вразумительного ответа, я продолжила:
- Это человек, с которым мне хотелось бы познакомиться.
- Так за чем же дело стало? Идемте я вас познакомлю.
- Нет, что вы, сейчас я к этому не готова.
Я и в самом деле почувствовала себя глупой девчонкой, которой не о чем будет говорить с этим сложным и страдающим человеком.
Знакомиться с митрополитом у меня желания не было, но я с интересом выслушивала Лилиту, когда она рассказывала о своих попытках.
Первая попытка оказалась неудачной.
Позвонив на коммутатор Александро-Невской лавры, она попросила соединить ее с "Никодимом Ротовым". Ей ответили:
- Девушка, нужно говорить "владыко"!
Отказ ее не обескуражил. Она звонила снова, и с третьей попытки ее все-таки с митрополитом соединили. Знакомство состоялось. Теперь она просила о встрече. Она щебетала в трубку, объясняя, как ей интересно узнать все про православную веру. Надо думать, в какое сложное положение она ставила вежливого человека своими просьбами. Навряд ли он допускал, что настойчивость милого голоска объясняется лишь пустым желанием настоять на своем. Впрочем, он вполне мог допустить, что обладательница милого голоска не прочь найти жениха. Ведь среди части девушек выпускники семинарии считались завидными женихами. Так или иначе, но он пригласил ее на выпускной вечер в семинарию.
- Ты же понимаешь, что я не могу туда пойти. Я член партии и, если меня там увидят...
Т.ч. желанное знакомство хоть и состоялось, дальше телефонного не пошло.
После экзаменов мы довольно долго не виделись, но в августе встретились в недавно открытом на Невском и безумно модном тогда в городе кафе "Север". За сбитыми сливками и бокалом шампанского Лилита рассказывала о прошедшем отпуске. Она отдыхала где-то на юге. Накупалась в море, назагоралась и, к тому же, неплохо заработала. В разгар сезона в местном дворце-музее не хватало экскурсоводов. Лилита же, прослушав пару раз местного штатного сотрудника, смогла вести экскурсию не хуже, слово в слово повторяя автора. А о том, что она выглядела эффектнее этого штатного сотрудника, и говорить не приходится. Ей делали комплименты и дарили цветы. Как она отвечала на вопросы, Лилита не рассказала.
Потом с год я Лилю не видела. Я каждую свободную минуту проводила в библиотеке, готовя экскурсии и пытаясь дочитать недочитанное своевременно. Лиля проворачивала сложную многоступенчатую операцию замужества: Коля, прежде всего, должен был развестись со старой женой. Затем - их с Лилей свадьба. Затем - витье семейного гнездышка. Неожиданно, уже летом, мы встретились в диспетчерской нашего Бюро. Оказалось, что она уже пару месяцев водит у нас экскурсии, и не просто экскурсии, а одну из сложнейших - "Пушкинские горы".
- Представляешь, - рассказывала Лилита в "Севере" - всего два раза съездила с Бездомовой и пожалуйста, вожу не хуже, чем она.
Ее личико разрумянилось, молодой муж смотрел на нее с восхищением
Бездомова считалась на "Пушкинских горах" звездой, вторым специалистом после Минны Михайловны.
Беда пришла с совершенно неожиданной стороны. Разрушили Лилино благополучие вредные старушки-смотрительницы. Казалось бы, какое им дело до того, что говорит экскурсовод? Сиди, отдыхай, дыши воздухом. Нет, сидят и от безделья вслушиваются в каждое слово. Чувствуют себя экспертами. Слушали они Лилиту слушали, что-то услышали, возмутились - и написали в Бюро самой Минне Михайловне.
- Представляешь, - говорила мне Лилита, - зацепились, сами не знают за что. Если у меня неправильно, значит - и у Бездомовой неправильно1
- Лилиточка, ты, главное, не огорчайся. Представь себя на месте Пушкина. Ему в сто раз было бы приятнее знать, что по его дому водишь гостей ты, даже если где-то чуть-чуть и напутаешь, чем эти старые ведьмы, хотя уж они-то никогда и ничего не путают
Я и не предполагала, какую опасность это невинное рассуждение представило для Лолиты. Она увлеклась, доказывая свою правоту в разговоре с Минной Михайловной, и заявила:
- Пушкину было бы гораздо приятнее видеть в музее меня, а не вас.
Минна Михайловна нуждалась в деньгах и в самом деле иногда ездила с группами в качестве экскурсовода - немолодая, усталая, замученная.
На этом карьера Лили в нашем Бюро закончилась. Наши встречи тоже как-то заглохли. Лишь через несколько лет, подвезя группу к одному из дворцов-музеев в пригороде Ленинграда, где нам, экскурсоводам Бюро, а потом и ГЭА, работать не доверяли, я встретила Лилю. Она была там в штате.
Моя группа оказалась у нее последней, и в Ленинград она возвращалась вместе с нами. Слегка покачиваясь на переднем служебном сидении нового туристского "Икаруса", она тихо жаловалась на судьбу:
- Представляешь, он стал зарабатывать по триста рублей, но я этих денег не вижу. Целыми сетками таскает продукты туда, к старой жене. Говорит: жалеет, что от них ушел. Говорит, что будет со мной разводиться.
В тускло освещенном салоне ее лицо казалось грустным и чуть-чуть привядшим.