Пальцы пытаются нащупать трещину или дырку в рассохшихся досках со следами зелёной краски, врасти в дерево. Ещё немного... но в последний момент шевеление в животе - и я срываюсь. Я лежу в проулке на тёплой земле, надо мной забор, смеркается. В этом же месте, что и тогда, только тогда не было слышно трелей ночных птиц. Я поднимаюсь и опять пытаюсь вползти на забор, как кошка.
Как брюхатая кошка.
Мне во что бы то ни стало нужно попасть туда, в логово Дьявола, чтобы извергнуть его чёрный плод, чтобы опять запели.
Опять пальцы обшаривают доски, на этот раз - сучок. Выковыриваю его одной рукой, всё, есть дырка. Другая рука впивается пальцами в узор наверху, момент - и я подтягиваю голову, цепляюсь подбородком и втаскиваю брюхо. Перевожу дух.
Я - сильная.
Всё ещё сильная, но с тех пор, как они прекратили петь, я стала слабее. Они пели, сколько я себя помню, то тише, то громче, то один голос, то другой, наполняя меня покоем, превращая любое место в колыбель.
Они замолчали, когда в сумерках появился Дьявол со своими присными и наложил мету. Лихие растворились в сумерках, а потом он вновь появился, от него пахло духами, как от Барыни и перегаром, как от Деспота и на шапке у него была чёрная лента. Он не дрался, как Деспот, он схватил меня, притянул к себе, задрал рубашку и я оцепенела в тревоге, не понимая. Вот тут, внизу, под забором, он осквернил меня. Теперь я пришла, чтобы отдать ему его скверну.
Теперь нужно как-то сползти. Свешиваю ноги, поворачиваюсь набок - и в этот момент меня прихватывает, я валюсь, как куль. Нога подвернулась, внутри что-то хрустнуло, но у меня сейчас ничего нет, кроме брюха и поясницы. Где вы, поющие? Почему вы оставили меня? Вместо голосов только ночная птица, трава, забор, комары и земля.
Я кричу.
Отпускает, постепенно у меня появляется больной бок, больная нога, из меня что-то течёт. Ночная птица смолкает, приходит мужчина. Смотрю в его неулыбчивые глаза. Он убегает. Через некоторое время приходит женщина, взгляд, как окна нежилого дома. Она недавно была брюхата. Она что-то говорит, наклоняется ко мне, осматривает, успокаивающе дотрагивается.
Человек куда-то уходит. Женщина настойчиво пытается меня поднять под руку. Пытаюсь встать на ногу - больно. В боку болит. Женщина берёт меня под другую руку, поднимаюсь на здоровой ноге. Женщина подводит меня к бане, оставляет у косяка и ныряет внутрь. Гремит чем-то, разводит огонь. Меня опять прихватило. Она почти что втаскивает меня, кладёт на досчатый пол.
Опять что-то говорит, я опять превращаюсь в брюхо с поясницей. Она успокаивающе похлопывает и гладит, кладёт под голову что-то мягкое. Отпускает.
Из темного проёма появляется ещё одна женщина. Она смотрит на меня, как мастерица на вещь, быстро осматривает, трогает тут и там, всё время что-то приговаривает. Озабоченно взглянула на первую, взгляд меня тревожит. Но она опять принимается приговаривать, мне становится спокойнее.
Череда прихватов, сменяющихся успокоениями, когда я могу перевести дух. Вторая женщина всё время не оставляет меня в покое, то прикладывает горячие камни в тряпках к ногам, то растирает спину, повернув набок, то обтирает мокрыми тряпками. Иногда её вмешательство кажется невыносимым, я с трудом сдерживаюсь, но большей частью мне становится легче.
Они почему-то обычно пытаются проявлять заботу обо мне, как со слабой, это выглядит странно при их обычной усталой озлобленности по отношению друг к другу. Они очень измучены. Пытаются совать мне какие-то сладкие вещи, пытаются нарядить, смотрят на меня жалостливо. Мне всё это не нужно, я отдаю другим и многие очень радуются. Это хорошо, но я не понимаю - почему они просто не отдают друг другу? Наверное, это такая игра.
Но сейчас мне забота кстати.
Сейчас я совсем сдала, эти прихваты меня измучили вконец.
Вторая женщина смотрит мне между ног, что-то делает с моим брюхом, потом пытается засунуть пальцы куда-то внутрь меня и что-то там шевелит с очень сосредоточенным видом, а губы её, высохшие и подвижные, всё время приговаривают. Это так удивительно, сосредоточенный, напряжённый взгляд и ласковый, успокаивающий голос.
Я - мешок.
Я жутко хочу опорожниться, хотя ничего не ела с утра. Вторая женщина, наконец, чего-то добилась и показывает мне частое дыхание и напряжение. Я пытаюсь повторять за ней, и маленький дьявол начинает рвать меня изнутри. Вот тут я пугаюсь до смерти, я уже ничего не хочу и умоляюще смотрю на вторую женщину. Но она продолжает показывать частое дыхание и напряжение.
У меня уже нет сил. Женщина даёт мне немного передохнуть и снова частое дыхание и напряжение.
Я устала орать. Она тоже устала.
Ещё раз.
Она оживляется и начинает слегка толкать меня, опять частое дыхание и напряжение, но теперь что-то изменилось. Становится легче. Я собираю остатки сил.
Остатки остатков.
Всё.
Она пытается вытащить что-то, внутри что-то больно рвётся и меня оставляют и остатки остатков.
Она пытается совать мне маленького Дьявола, я отстраняю её руки.
В ушах шум.
И из этого шума начинает доноситься голос, мой любимый, женский, чистый.
Я дома.
Я всё больше погружаюсь в туман.
Вторая женщина с озабоченным лицом пытается лезть внутрь, что-то говорит, я мягко отстраняю её, она берёт меня за руку, я кладу свою руку сверху и улыбаюсь ей.