Аннотация: В связи с определёнными сложившимися обстоятельствами герой вынужден был жениться.
ГДЕ ЖЕ СОВЕРШАЮТСЯ ТАКИЕ БРАКИ?
Из гостиной доносилось заливистое дребезжание теле фона. Звонок раздавался снова и снова, как будто звонивший хотел во что бы то ни стало заставить Виктора взять трубку.
А Виктор на кухне по старой холостяцкой привычке жарил на завтрак яичницу, готовил кофе и не мог оставить турку на огне без присмотра, хотя призывное зву чание телефонного звонка услышал сразу. "Что-то уж очень на стойчиво звонят. Но если я кому-то так нужен, тот мо жет подождать или позвонить позднее ещё раз", ─ с не которым раздражением подумал он.
Благо, тёмно-коричневая пена кофе уже начала под ниматься, так что турку можно было отста вить. А яичницу вообще пора было выключать, чтобы по лучилась нормальная, непережаренная глазунья.
Не более чем через полминуты он поднял трубку и к своему большому удивлению услышал голос незнакомой, как ему вначале показалось, женщины.
─ Здравствуйте, Виктор Викторович. Это Валентина Леонидовна Пащина. Я звоню вам из Киева... У меня ог ромное горе, даже целых два... Я была в Подмосковье, на Чкаловской, где похоронила папу, и там планировала про быть до сороковин... Но уже через неделю получила страшную телеграмму из Киева: сын Алёша сообщил, что умерла моя любимая внученька Валечка... Это ужасно... Беда, действительно, не ходит одна, ─ говорившая произ носила слова с небольшими паузами и с надрывом в го лосе. Чувствовалось, что она едва сдерживает слёзы.
─ Да что же случилось с Валечкой?
─ Сначала заболело горлышко, поднялась температура. Врачи "скорой помощи" или были невнимательны, или просто ошиблись, поставили диагноз ангина и назначили жаропонижающее и какие-то полоскания... Но состояние ребёнка продолжало ухудшаться. Девочка начала зады хаться... Оказалось, это была дифтерия... Когда "скорую" вызывали второй раз, сказав, что ребёнок умирает, дежур ная грубо ответила: "Так уж и умирает! Ждите, все ма шины на вызовах". "Скорая" прибыла минут через сорок, но было уже поздно: Валечка была уже без признаков жизни... А ей ведь шёл всего пятый годик...
─ Боже, какое несчастье! Валентина Леонидовна, примите мои самые искренние соболезнова ния. Ваш отец был уже в преклонном возрасте, а Валечка ведь совсем ещё не успела пожить. Но чем я могу вам по мочь?
Виктор немного знал Валентину Леонидовну. Года два назад бывший сослуживец Шаров с супру гой пригласили его поехать с ними на шашлыки на дачу к их старым знакомым. Хозяин дачи Юрий Алексеевич и Шаров когда-то вместе служили в одном из военных гар низонов.
Виктору тогда сказали, что Юрий Алексеевич со стоит с Валентиной Леонидовной во втором браке. В то лето у них на даче гостили родные внучки хозяйки - старшая Олечка, названная так в честь бабушки по линии мамы, и млад шенькая Валечка, названная в честь другой бабушки, именно Валентины Леонидовны.
Олечка уже ходила в школу, была не по годам серь ёзной девочкой, постоянно чем-то была занята, так что гости её почти не видели. А Валечка была милым непо средственным ребёнком, с открытой душой, с добрыми до верчивыми глазами и обворожительной улыбкой, освещавшей всё вокруг своей детской искренностью. Она то следила за полётом бабочек и стрекоз, то собирала какие-то мелкие цветочки и разные листики. И всякий раз восторженно восхищалась увиденным и свои находки спешила показать кому-нибудь из взрослых. А могла неожиданно подойти к кому-то из гостей и спросить: "Вам не надо по мочь?" Такой Валечка и запомнилась тогда Виктору. И вот такое несчастье...
Больше Виктор с хозяевами той дачи не встречался, но как-то узнал от своих друзей, что Юрий Алексеевич и Валентина Леонидовна с полгода назад почему-то разошлись и заняты сейчас разделом имущества и разменом квартиры.
Сам он десять лет назад, когда ещё служил, тоже развёлся со своей женой, несмотря на то, что они прожили в браке более двадцати пяти лет, вырастили двоих детей и даже дождались первой внучки.
На развод подала его жена, обвинив Виктора в измене. Одна из её подруг, наверно, в соответствующих красках, сообщила ей, что видела Виктора в городе любезничавшим с какой-то молодой женщиной. А его ревнивая супруга не стала ничего выяснять, закатила невероятный скандал и, руководствуясь одними эмоциями, сразу заговорила о разводе. Вероятно, мысли о разводе по каким-то причинам уже давно поселились в её голове. Никаких резонов со стороны мужа она слушать не хотела. И первой сама подала заявление на развод. Через месяц их брак был официально расторгнут.
Для Виктора это было настоящим потрясением. Жене он не изменял, никаких романов на стороне не имел, и мысли о разводе у него вообще никогда даже не возникали. Ведь женился он в своё время на милой девушке, с которой дружил ещё со школы и которая была его первой настоящей любовью. Ко времени развода он уже занимал командную должность и имел солидное воинское звание. Тогда за распад их семьи ему крепко досталось и от командира, и по партийной линии.
С тех пор все эти годы так и жил он холостяком. Случались, конечно, знакомства с некоторыми женщинами, но серьёзных отношений ни с одной из них не сложилось. В душе оставалась пустота, казалось, что вторая любовь в ней возникнуть уже никогда не может.
Считается, что браки по любви совершаются на небесах. Отношения влюблённых полны романтики, их души наполнены восторгом, они очарованы друг другом и создают семью в полной уверенности, что их чувства останутся навсегда неизменными, а впереди их ждёт только безоблачное счастье.
А вот распадаются же браки всегда на грешной земле, оставляя в душах лишь горечь и сожаление о неоправдавшихся надеждах. И, как правило, виноваты в этом оба бывших супруга. Виктор сам пережил неприятные повороты в своей судьбе и поэтому давно уже перестал удивляться поворотам в судьбах других супружеских пар. Не очень удивился и разводу Юрия Алексеевича с Валентиной Леонидовной. Какие-то причины для этого, очевидно, были.
А вот такой неожиданный звонок Валентины Леонидовны порядком изумил Виктора. Не услышав скорого ответа на свой вопрос, он повторил:
─ Так чем я-то могу вам помочь?
─ Я разговаривала с вашими друзьями. Они сказали, что вы собираетесь поехать на лечение в Крым. Виктор Викторович, после всего, что мне пришлось пережить, я просто не знаю, как мне дальше жить и что делать. Я так измучилась и устала, у меня, кажется, не осталось больше сил. Шаровы посоветовали мне съездить куда-нибудь отдохнуть. Тогда я и решила обратиться к вам. Не могли бы вы, когда будете оформлять путёвку в санаторий, попросить там путёвку и для меня. Уже конец сентября, и желающих отдохнуть и подлечиться в Крыму в это время не так много, как в летние месяцы. Я даже согласна отдельно заплатить тому, кто эти путёвки распределяет. Простите, но у меня сейчас просто нет никаких других возможностей.
─ Я сомневаюсь, что практически это осуществимо. Путёвки - это документы строгого учёта. Их распределение тщательно контролируют. Да и мне никогда ещё не приходилось заниматься чем-то подобным. И вряд ли можно сделать такое, да ещё и заочно, для неизвестного лица.
─ Всё же попробуйте, пожалуйста. Виктор Викторович, я вас очень прошу. Больше мне не к кому обратиться, ─ настаивала его собеседница.
─ Не знаю, что вам и сказать. Меня просили прийти за путёвкой в среду. Ну... попытаюсь, по крайней мере, выяснить, что можно для вас сделать.
─ Я очень на вас рассчитываю и надеюсь, что у вас всё получится. Я позвоню вам в среду вечером. Заранее вас благодарю! До свидания.
Вот так задача, вот так поручение! И хотя на том конце трубку положили, Виктор всё ещё держал свою трубку в руках, и в ней продолжали раздаваться короткие гудки. Отказать без обиняков звонившей женщине после того, как она рассказала о постигшем её горе, у него просто не повернулся язык. Но он совершенно не представлял, как можно выполнить такую необычную просьбу.
Эти сомнения не покидали Виктора в течение всех следующих дней. Он рассматривал разные варианты действий, придумывал фразы, с которых будет начинать необычный разговор с Михаилом Серафимовичем (так звали чиновника, оформлявшего путёвки в областном военкомате), но ни на чём конкретном не мог остановиться.
Подсказку неожиданно услышал вечером во вторник по телевизору. В одной из передач речь шла о борьбе с коррупцией. Говорилось, что это явление особенно распространено среди чиновников, к которым обращаются граждане по различным вопросам. Почти всегда для решения вопроса без проволочек гражданам приходится "подмазывать" чиновников. В ход идут разного рода подношения и подарки, от шоколадки или коробки конфет, пакетов с домашними продуктами до солидных сумм в отдельных конвертах.
"А ведь Михаил Серафимович по сути такой же обыкновенный современный чиновник. И наверно, в этом смысле ничто человеческое ему не чуждо", ─ подумалось Виктору.
С утра в среду Виктор купил бутылку недорогого коньяка, плитку шоколада и лимон, сложил всё в спортивную сумку и направился в военкомат. В конце концов, он ничем не рискует. Ему путёвка уже выделена, её просто нужно получить. А потом, исходя из обстановки, он попробует узнать, можно ли оформить путёвку и для Валентины Леонидовны. И в зависимости от того, как будут разворачиваться события, решит, как поступить с приготовленной "подмазкой".
Михаил Серафимович был в кабинете один. Он сухо ответил на приветствие посетителя и сразу перешёл к делу. Попросил предъявить ему паспорт, чтобы, как он выразился, проверить, не исказил ли он при написании фамилию и другие данные в путёвке. Затем произвёл какие-то записи в раскрытой конторской книге и предложил Виктору расписаться за получение путёвки, вручил путёвку Виктору и пожелал приятного отдыха. Но видя, что тот не торопится уходить, спросил:
─ Что-то не понятно?
Виктору показалось, что наступил подходящий момент для того, чтобы попробовать выполнить просьбу Валентины Леонидовны.
─ Михаил Серафимович, а нельзя ли оформить заочно путёвку для одной женщины, которая только что похоронила отца и любимую внучку? Она пока ещё не вернулась с похорон домой и просила меня поговорить об этом с вами. Она готова вас отдельно отблагодарить.
Виктор при этом стал прятать путёвку и документы во внешний карман сумки, что заставило хозяина кабинета перевести на неё свой взгляд. Он, очевидно, понял, что в ней находятся не только бумаги.
─ Понимаете, ─ немного замявшись, проговорил Михаил Серафимович, ─ как правило, мы этого не делаем. Путёвку мы выдаём человеку по предъявлению паспорта лично в руки. А у вас хотя бы есть её паспорт?
Виктор почувствовал, что, как говорится, лёд тронулся. По крайней мере, такую возможность, похоже, можно с ним обговорить. А это уже много значит.
─ К сожалению, и паспорта её у меня нет. Я ведь сказал, что она ещё не вернулась с похорон. Но я готов от её имени отблагодарить вас.
─ Ну, а фамилию и другие её данные вы хоть знаете?
─ Да, это я знаю.
─ Посмотрим, что можно сделать.
Чиновник стал рыться в бумагах, находившихся на столе, заглянул зачем-то и в ящики стола. Виктор чувствовал, что Михаил Серафимович сознательно тянет время, чтобы придать больше весомости своим действиям. А может быть, он всё ещё не мог принять окончательного решения. Потом в его руках оказался-таки незаполненный бланк ещё одной путёвки. Само по себе это уже говорило, что сделка может состояться. Чтобы стимулировать чиновника и ускорить окончательное решение вопроса, Виктор демонстративно стал открывать свою спортивную сумку.
─ Так что запишем в графу фамилия и инициалы? ─ не поднимая головы, спросил Михаил Серафимович.
─ Пащина Валентина Леонидовна, ─ назвал Виктор фамилию, имя и отчество своей просительницы, доставая из сумки коньяк.
─ А какой диагноз указать?
─ Да вы уж запишите что-нибудь, исходя из вашего опыта оформления путёвок женщинам. Я ведь совершенно не в курсе, какими болезнями страдает моя знакомая.
Бутылка коньяка уже стояла на столе. Рядом Виктор положил шоколад и лимон. Прервав заполнение путёвки, хозяин кабинета быстро, буквально одним махом, прибрал подношения со стола и сунул всё в один из ящиков.
─ Я иду на это нарушение только из сочувствия к горю этой женщины. Я сам в прошлом году похоронил мать и знаю, как тяжело терять родных, ─ произнёс Михаил Серафимович и стал делать записи в журнале.
Потом Виктор поставил неразборчивую подпись за получение путёвки в том журнале, пожал руку благодетелю его безутешной знакомой и поспешил покинуть его кабинет. В глубине души он продолжал удивляться, как ему без особых трудностей удалось выполнить казавшуюся непростой просьбу Валентины Леонидовны. Трудным было только решиться заговорить в открытую о таком и предложить особо отблагодарить оформителя путёвок. Ведь фактически это была, пусть и небольшая, взятка чиновнику. Он в глубине души оправдывал свои действия тем, что сделал это не для себя, а помогал бедной женщине, пережившей очень большое, двойное горе.
Дома Виктор внимательнее рассмотрел обе путёвки. В графе "Воинское звание" его путёвки было указано - "полковник запаса", а в путёвке Валентины Леонидовны - "жена майора Пащина". То есть, полученные путёвки нельзя было рассматривать как путёвки семейной пары, хотя его удивило, что сроки пребывания в санатории в них точно совпадали. Выходило, что Михаил Серафимович в их случае просто использовал бланки путёвок для семейного отдыха. Ну что ж, значит, ехать и отдыхать придётся одновременно со знакомой землячкой.
Вечером того же дня, как и обещала, ему позвонила Валентина Леонидовна. В голосе женщины уже не было прежнего надрыва, хотя всё ещё не заметны были какие-либо бодрые ноты. И всё же чувствовалось, что она немного начала приходить в себя. Виктор проинформировал её, что путёвку для неё удалось получить, и сообщил ей указанную в путёвке дату прибытия в санаторий. Женщина поблагодарила, не выказав, к его удивлению, особой радости, как будто не сомневалась, что он сумеет без проблем выполнить её просьбу.
Собеседница поинтересовалась, когда он планирует свой выезд в санаторий. Виктору пришлось сказать, что и он будет отдыхать в те же сроки, что и она, а выезжать планирует поездом на сутки раньше. И тут она попросила его, когда он будет брать себе билет, взять билет и для неё. При этом сказала, что приедет домой сразу же, как отметят девять дней со дня смерти Валечки.
Возразить что-либо против этого Виктор опять не нашёлся: и эта просьба выглядела логично и естественно. Но с досадой подумалось: "Раз уж дал себя запрячь, то, как говорится, придётся везти воз и дальше". В заключение телефонного разговора Валентина Леонидовна пообещала позвонить ему, когда вернётся домой.
В четверг с утра Виктор сходил на вокзал и без проблем приобрёл два билета в Симферополь. Ему при этом даже повезло получить места в середине вагона. Как всегда в таких случаях, оформили одну нижнюю и одну верхнюю полку.
Несколько следующих дней прошли в обычных домашних заботах и хлопотах по подготовке к отъезду. Уже наступила осень, и нужно было думать, что из одежды взять с собой. Ведь одними плавками, парой рубах и футболок в чемодане в эту пору уже не обойтись.
Валентина Леонидовна позвонила в середине дня накануне отъезда. Договорились встретиться завтра на вокзале не позднее, чем за полчаса до отправления поезда.
Их поезд отправлялся вечером в 17.22. Виктор приехал на вокзал намного раньше, т.к. считал, что мужчине опаздывать не годится, даже если его встреча с женщиной не является чем-то похожим на обычное свидание. Так уж он был воспитан. Поинтересовался в справочном бюро, с головы или с хвоста состава нумерация вагонов симферопольского поезда, а затем вышел на перрон и решил ждать свою спутницу там, где предположительно должен был остановиться их вагон.
Надо отдать должное и Валентине Леонидовне: она появилась на перроне почти точно за полчаса до отправления поезда. Левой рукой она катила за собой вместительный чемодан на колёсиках, а в другой руке несла большой яркий пластиковый пакет. Пока искала глазами своего будущего попутчика и подходила к нему, прошло ещё несколько минут, так что до прихода поезда они успели обмолвиться всего несколькими фразами. При этом Виктор стал называть её просто по имени ─ Валя, но обращался к ней, как и раньше, на "вы". И, конечно же, Виктор, прежде всего, выразил ей своё соболезнование с потерей сразу двух очень дорогих для неё людей. У бедной женщины глаза немедленно наполнились слезами.
Поезд прибыл по расписанию. Посадка заняла всего пару минут, т.к. Виктор довольно точно определил, где должен был остановиться нужный им вагон. В вагоне отыскали свои места, и Виктор сразу уточнил, что он будет спать на верхней полке, а Валентине указал на нижнюю. Вещи уложили в рундук.
─ Ну, с Богом, и счастливого нам пути! ─ произнёс Виктор, когда поезд тронулся и за окном стали перемещаться в обратном направлении станционные постройки.
Вскоре проводница принесла им постельное бельё и забрала их билеты. Стараясь не мешать друг другу, они по очереди обустроили свои постели, после чего расположились рядом на нижнем месте.
В их купе находились ещё две женщины, одна лет семидесяти, другая заметно моложе. Валентина стала с ними знакомиться, а потом у них завязался обычный женский разговор ни о чём. О своём горе Валентина пока ничего не рассказывала.
К Виктору никто не обращался, он сидел молча, не участвуя в беседе соседок по купе. Его это устраивало. Он не знал, о чём, кроме постигшей её беды, можно разговаривать со своей спутницей, а в таком случае ему невольно пришлось бы выслушивать её рассказ о подробностях тех тяжёлых событий, которые она недавно пережила. А Виктору этого совершенно не хотелось. Да и Валентине, считал он, надо как-то отвлекаться и постепенно уходить от тех переживаний.
Постепенно за окнами вагона стало темнеть, включили дежурное осв ещёние. А ещё через некоторое время проводница стала разносить по вагону чай. Виктор предложил Валентине побаловаться чайком. У неё в пакете нашлось кое-что к чаю - и бутерброды, и печенье.
После чая Виктор забрался на свою полку с твёрдым намерением отойти ко сну. Негромкая беседа женщин внизу и равномерное постукивание вагонных колёс стали его убаюкивать.
Утром прибыли в Симферополь. Уже на перроне приезжим предлагали свои услуги частные таксисты, которые готовы были везти в любую точку Крымского полуострова. Но цены за их услуги для большинства прибывших казались заоблачными. И они с Валентиной решили добираться до Алушты общественным транспортом.
Оставив свою спутницу у одной из лавочек с чемоданами, Виктор отправился на разведку. Через некоторое время он вернулся и сообщил, что выгоднее всего ехать рейсовым троллейбусом. Это будет немного медленнее, но ждать практически не придётся, так как троллейбусы отходят регулярно через 30-40 минут. До отправки следующего они успеют ещё даже немного перекусить. Валентина согласилась.
Импровизированный стол Валентина накрыла прямо на лавочке, а Виктор принёс горячий кофе в пластмассовых стаканчиках. Пока завтракали, он внимательно рассматривал свою спутницу. Выглядела она, действительно, уставшей и, можно было сказать, даже несколько постаревшей. В её глазах по-прежнему была глубокая печаль, а лицо не выражало никакого оживления в связи с прибытием в Крым. Ему показалось, что она говорит и делает всё почти машинально. Мысли её всё ещё были где-то там, в обстановке траура у могил дорогого отца и любимой внучки.
Виктор попробовал завести разговор о замечательной погоде, ясном небе и ярком солнце, которыми их встретил Крым, но и это не вызвало у Валентины никаких положительных эмоций. Оставалось надеяться, что море и природа Южного берега Крыма, внимание врачей и ритм жизни в санатории всё-таки помогут бедной женщине прийти в себя.
Оба они раньше уже бывали в Крыму. Поэтому по дороге в троллейбусе почти не разговаривали и не выражали никаких восторгов, как это делали те немногие, кто оказался здесь впервые. Их "рогатая" машина, не торопясь, поднималась к перевалу, и, как при полёте в самолёте, с набором высоты стало закладывать уши. За перевалом машина побежала веселее, минуя один за одним бесчисленные повороты дороги. Наконец, после одного очередного поворота дорога резко пошла вниз, и вскоре в просветах между деревьями вдали показалось сверкающее под солнцем лазурное море.
Виктор заметил, что лицо Валентины стало немного оживлённее, она с повышенным интересом теперь смотрела в окно.
Ближе к Алуште с обеих сторон дороги потянулись виноградники, появились первые жилые дома частного сектора и другие городские постройки. На окраине города троллейбус сделал первую остановку, на которой вышли несколько человек, очевидно, из местных жителей. А ещё через 20-25 минут они оказались уже на площади у здания автовокзала.
Их санаторий располагался на побережье в западной части города почти в середине прогулочной набережной. Чтобы добраться до него, пришлось взять такси.
В приёмном отделении, оказалось, они не были первыми. Дежурная оформляла солидного пожилого мужчину. Ещё несколько человек, в том числе две или три семейных пары, ожидали своей очереди, расположившись на диване и креслах в холле приёмного отделения. Видимо, эти люди и в Симферополь прибыли другими поездами, и в санаторий добрались раньше них с Валентиной.
Виктор поинтересовался, за кем они будут в этой небольшой очереди, а потом присел рядом с Валентиной, которая облюбовала себе место на стуле в глубине холла.
─ Валя, обе путёвки у меня, так что давайте ваш паспорт, я уж до конца буду исполнять роль вашего опекуна в этой поездке.
Валентина порылась в сумочке и, протягивая ему документ, спросила:
─ А сколько я должна заплатить за лечение в санатории? Посмотрите, пожалуйста, это должно быть указано в моей путёвке.
Виктор заглянул в путёвки. С него, как офицера запаса, предусматривалась плата в размере 25%, а с Валентины, выступавшей сейчас в качестве жены офицера, 50% полной стоимости путёвки. Он назвал эти суммы, и Валентина, отсчитав полагавшиеся с неё деньги, отдала их Виктору.
─ Я смотрю, большинство приехавших немолодые люди. И одиноких женщин совсем мало. Я сплю чутко и боюсь, как бы меня не поселили с какой-нибудь храпуньей. И ещё, Виктор Викторович, давайте договоримся, что в столовую придём вместе, чтобы нас посадили за один стол. Мне будет не так одиноко и вообще спокойнее отдыхать. Я ведь приехала просто отдохнуть и подлечиться.
─ С этим, думаю, проблем не будет. Я тоже за этим приехал. Чего-чего, а покоя нам должно хватить. Ведь лето и даже бархатный сезон в Крыму давно закончились, молодёжь и разные "дикари" уже разъехались по домам.
Тем временем народу в приёмном отделении заметно поубавилось, и Виктор подошёл к столу дежурной, которая заканчивала оформлять ту пару, за которой он занял очередь. Когда и они с заполненными бланками историй болезней и другими бумагами ушли, Виктор подал дежурной медсестре их с Валентиной документы.
Так получилось, что его паспорт и путёвка оказались сверху документов Валентины. Дежурная сначала заполнила его историю болезни и сделала какие-то записи в его путёвке. Потом заставила его расписаться в истории, что он ознакомлен с правилами поведения в санатории и обязуется их исполнять. После этого стала заполнять историю Валентины. И совсем неожиданно для него задала вопрос:
─ А что, у вашей жены другая фамилия?
─ Да, ─ автоматически ответил Виктор, совершенно не задумавшись и фактически не придав значения словам "у вашей жены".
А слово не воробей, вылетит - не поймаешь. "Да какое значение сейчас имеет её фамилия", ─ мгновение спустя, подумал он. При этом взглянул на бумаги, которые лежали перед дежурной, и заметил, что она так сдвинула документы, что ей на путёвке Валентины видны были только её фамилия и инициалы, а запись о том, что она является женой майора Пащина, закрыта другими документами.
Дежурная тем временем уже закончила оформление их историй болезни, назвала сумму, которую он должен заплатить и, пересчитав деньги, протянула Виктору их документы, истории болезни, санаторно-курортные книжки и отдельно небольшой листочек бумаги, на котором были указаны номер их спального корпуса и номер комнаты, куда их поселяли. Комната была одна!
Виктор чуть задержался у стола, всё ещё колеблясь, сказать ли сотруднице санатория, что они с Валентиной приехали по отдельным путёвкам и супругами вовсе не являются. А потом решил поинтересоваться у своей спутницы, как она отнесётся к допущенной дежурной ошибке.
─ Валя, а знаете, нас по недосмотру дежурная поселяет в один номер. Что будем делать?
─ Мне всё равно, ─ не задумываясь, равнодушно ответила Валентина. Было похоже, что в мыслях она всё ещё пребывает где-то далеко, и её как бы не касается то, что происходит в пом ещёнии приёмного отделения.
Удивлению Виктора не было предела. "Всё равно, что делать, или всё равно, с кем и куда её поселяют? Ну, раз ей всё равно, я пока ничего менять не буду. Интересно, что будет дальше?" ─ пронеслось в его голове.
─ Ну, тогда пошли устраиваться, ─ произнёс Виктор и, держа полученные документы в одной руке, другой поднял свой чемодан. Валентина послушно последовала за ним.
В спальном корпусе дежурная по первому этажу, посмотрев в полученный им в приёмном отделении листочек, выдала ключ от комнаты Љ 112 на первом этаже и показала, как к ней пройти по коридору. Перед тем, как вставить ключ в замочную скважину двери их номера, Виктор решил ещё раз напомнить Валентине, что в приёмном отделении из-за невнимательности дежурной их приняли за супругов и поселили в один, как раз в этот, номер.
Вот теперь Валентина как будто бы поняла, что он говорит. Она остановилась и посмотрела ему в глаза.
─ Ну, так что будем делать? Мне сразу, прямо сейчас, пойти исправить эту оплошность дежурной, или всё же поселимся, осмотримся и отдохнём с дороги, а потом примем решение? ─ спросил он.
─ Я бы хотела сначала немного отдохнуть.
─ Хорошо. Тогда прошу, мадам, проходите в апартаменты, ─ проговорил Виктор, церемонно распахивая перед Валентиной дверь.
Валентина вошла. Он закрыл дверь, проследовал за ней и стал осматривать номер. Сразу за входной дверью была небольшая прихожая. Из неё ещё одна дверь вела в спальную комнату, справа находился совмещённый с душевой туалет, а слева встроенный шкаф с антресолями для верхней одежды и багажа.
В комнате у боковых стен стояли две кровати, между которыми под окном располагался небольшой столик. Ближе к входу рядом с кроватями находились тумбочки. Имелся ещё и стул, но почему-то всего один. Обычный по меблировке номер, такой же, какие он раньше уже видел в других санаториях.
Виктор перевёл взгляд на окно, и вид из окна очень огорчил его. Окно выходило в хозяйственную зону санатория. Прямо под окном проходила дорога, по которой проезжали машины, доставлявшие продукты в столовую. Но самым неприятным было то, что за дорогой взгляд упирался в выложенную из гранитных глыб темно-серую стену. Оказывается, комната, в которую их поселили, располагалась не с той стороны спального корпуса, которая была обращена к набережной, а с противоположной. В пяти-семи метрах за окном начинался прибрежный склон крымских гор. И в это окно, очевидно, никогда не заглядывало солнце.
"Неужели дежурная в приёмном отделении поняла, что мы с Валентиной не супруги, и специально разместила нас в один из худших номеров?" ─ с досадой подумал Виктор. ─ "Ну что ж, если и Валентине номер совершенно не понравится, будет дополнительный повод просить расселить нас порознь".
Но он не заметил, чтобы, оказавшись в этом номере, Валентина расстроилась. Она выбрала кровать справа и стала распаковывать свой чемодан. Достала какие-то вещи, вышла в туалетную комнату и вернулась, уже переодевшись в халат. Всё это она проделала молча, но выйдя оттуда, заявила, что там очень грязно. Тут же извлекла из своих в ещёй небольшой пакет, похоже, со стиральным порошком, и теперь отправилась наводить в туалете порядок. Виктор про себя отметил, что его спутница предусмотрительная и, безусловно, любит чистоту и порядок.
Он пока ещё не стал распаковывать свои вещи, просто присел на стул. Его всё-таки беспокоила неопределённость сложившейся обстановки. Ведь Валентина прямо не сказала, что согласна весь срок прожить с ним в одном номере. И в то же время по-хозяйски принялась наводить чистоту. Поэтому складывалось впечатление, что для себя она уже приняла решение в пользу их совместного проживания. А что, ведь оба они взрослые, а главное, свободные люди, и, по большому счёту, раз уж так сложились обстоятельства, никому они, живя в одном номере, не причинят никакого вреда.
Вдруг раздался стук в дверь, и вошла дежурная по этажу. Она спросила:
─ Это о вас звонили из приёмного отделения?
─ Наверно, о нас, ─ ответил Виктор, сразу подумав, что там всё же обнаружили свою ошибку и теперь решили её исправить.
Нельзя сказать, что в предчувствии неприятного объяснения с работницей приёмного отделения он сильно испугался, но, однако, какой-то холодок внутри всё-таки пробежал. Одновременно он почувствовал и определённое облегчение: стало быть, проблема разрешится сама собой.
─ Сказали, что вас переводят в другой номер. Это на третьем этаже, номер 304. Дежурная по этажу уже предупреждена.
Вот это неожиданность! Услышав их разговор, из туалета выглянула Валентина. Боясь, как бы она не сказала что-нибудь лишнее, Виктор, специально обращаясь к ней как к супруге на "ты", сразу ей объявил:
─ Валя, кончай наводить здесь чистоту, нас переводят в другой номер.
Дежурная по этажу мельком осмотрела комнату и, удовлетворённая тем, что постели гости ещё не трогали и их перестилать ей не придётся, ушла.
Валентина быстро свернула работу в туалете, переоделась в своё обычное платье и стала упаковывать чемодан. Виктор поведал ей, что пережил неприятные ощущения, когда дежурная спросила, не о них ли звонили из приёмного отделения. Сказал, что тогда подумал о возможном скандале с непредвиденными последствиями.
Но, оказывается, дежурная принесла, скорее, приятную новость. Он высказал предположение, что, поскольку они в приёмном отделении оформлялись последними, хороших свободных номеров уже не было, поэтому их и поселили в 112-й. А сейчас, наверно, освободился более приличный номер. Он умолчал ещё об одном своём предположении: а что если там посчитали, что негоже поселять бывшего полковника с подругой в один из худших номеров.
И вот они входят в номер 304. Комната значительно просторнее, в ней есть всё то же, что и в их прежнем номере, а, кроме того, ещё и второй стул, и даже небольшой холодильник. Кровати установлены посредине комнаты рядом, впритык одна к другой, по бокам прикроватные тумбочки, на одной из которых дополнительный светильник. А главное, рядом с окном приоткрыта дверь, ведущая на балкон, и с него открывается великолепный вид на море! По сравнению с тем номером на первом этаже этот на третьем выглядел как люкс.
Побывав в первую очередь на балконе, Валентина воскликнула:
─ Какой замечательный вид с балкона! Этот номер намного лучше. Только бы нас никуда больше не перемещали.
Глаза её светились радостью, её настроение явно улучшалось, прежние горести отступали на второй план. Она осмотрела туалетную комнату, сказала, что здесь значительно чище, но снова переоделась в халат и принялась по-своему наводить порядок. Виктор понял, что она, как говорится, морально уже полностью согласилась провести предстоящие двадцать один день с ним в одном номере. Ну что ж, если женщина согласна с таким положением в ещёй, он, мужчина, тем более не будет против. И стал распаковывать свои вещи.
Когда Валентина снова появилась в комнате, Виктор решил окончательно прояснить обстановку.
─ А койки будем раздвигать, или оставим всё, как есть? ─ глядя ей прямо в глаза, спросил он.
Она чуть заметно смутилась, опустила взгляд и дипломатично ответила:
─ Наверно, в номере ничего нельзя переставлять без разрешения администрации.
─ Так можно спросить о разрешении.
─ Нет, спрашивать не надо. Пусть они остаются на своих местах.
Вот теперь всё стало совершенно ясно: решение ею принято окончательно и бесповоротно. И если в течение этого дня не произойдет ничего чрезвычайного, номер 304 ─ отныне их общая обитель на весь период пребывания в санатории.
Время подошло к обеду, они переоделись и направились в столовую. Договорились, обращаться друг к другу на "ты", чтобы ни у кого не возникало никаких вопросов. Их без всяких проблем разместили за одним столом. Познакомились с соседями по столу и с аппетитом отведали предложенные блюда.
После обеда решено было осмотреть парк санатория и сходить к морю. Побывали даже на санаторном пляже. Дежуривший на пляже мужчина сообщил, что температура воды в это время уже не выше 16-17 градусов, но некоторые отдыхающие всё же купаются. Худощавый Виктор сказал, что он не рискнёт погружаться в такую воду, а Валентина заявила, что обязательно уже завтра искупается.
Возвращаясь в санаторий, зашли в магазин, и Виктор купил бутылку красного массандровского вина и коробку шоколадных конфет. Валентине он пояснил, что существует традиция в день приезда на отдых отмечать новоселье. Проходя мимо женщин, торговавших цветами, купил у них всего одну, но самую крупную, красную розу и вручил её своей спутнице. Ему хотелось, чтобы Валентина поскорее забыла о пережитом ею горе и почувствовала себя по-настоящему на отдыхе.
В номере Валентина поместила розу в освободившуюся из-под воды пластмассовую бутылку, которую она брала в дорогу, и поставила её на стол. Виктор предложил перед ужином попробовать вина и произнёс совсем короткий незамысловатый тост - за новоселье и благополучный отдых. Они чокнулись наполовину наполненными стаканами, и оба с видимым удовольствием выпили.
─ Как здесь хорошо! Лишь бы нас не выселили отсюда, ─ с тревогой произнесла Валентина.
И Виктор изложил ей свои соображения на этот счёт. Если их ещё до обеда переселили в этот номер, следовательно, в приёмном отделении не обнаружили своей ошибки. А после обеда путёвки всех, кто прибыл утром, предаются в бухгалтерию вместе с полученными деньгами. Работникам же бухгалтерии совершенно нет дела до того, кто с кем и в какие номера размещён. И если их до ужина не расселили, значит, завтра и в дальнейшем их никто уже не побеспокоит. То есть, пока всё складывается хорошо.
Это заметно успокоило Валентину, и она попросила налить ей ещё вина. Выпили и по второй порции, потом отправились в столовую. А после ужина в наступивших сумерках совершили совсем короткую прогулку по парку и решили вернуться в номер.
Виктор предложил допить остававшееся в бутылке вино, чтобы, как он выразился, "оно за ночь не прокисло". Немного посидели за столом, вино допили и закусили конфетами, но разговор у них не особенно клеился. Начинала сказываться накопившаяся за день усталость, к тому же оба они чувствовали некоторую неловкость, ведь приближалось время, когда им надо было укладываться спать в стоящие рядом кровати.
Да, день сегодня для них оказался насыщенным событиями: и прибытие ранним утром в Симферополь, и переезд в Алушту, и процедура регистрации в приёмном отделении санатория, и смена номеров проживания, и связанные со всем этим переживания. Но заканчивался этот день в целом хорошо.
Валентина первой встала из-за стола и сказала, что пойдёт принимать душ. Виктор навел порядок на столе, переоделся в спортивный костюм и вышел на балкон.
Внизу вдоль дорожек парка горели неяркие фонари, с набережной долетал шум прибоя. В море чуть в отдалении шёл весь в огнях прогулочный теплоход, с борта которого доносилась весёлая музыка. Ещё один почти неподвижный маленький огонёк какого-то явно не курортного судна наблюдался у самого горизонта. Луны в небе не было, мерцали только далёкие звёзды, и ночное море походило на огромную чёрную равнину.
Первый, насыщенный событиями, день их пребывания в санатории подходил к концу. Виктор с наслаждением вдыхал свежий воздух, но чувствовал, что его тело как бы наполнено заметной усталостью. Мысли в его голове вертелись вокруг одной темы: как сложатся события наступающей ночи? Он никогда ещё не оказывался в подобной ситуации. Ведь по какой-то прихоти судьбы он неожиданно вынужден сегодня ночевать в одной комнате с малознакомой женщиной. Подумалось: "Ну а что, если рассматривать ситуацию несколько с иной стороны? Представим, что я вечером пришёл в гости к женщине, с которой познакомился только сегодня днём. С розой, вином и конфетами. Она впустила меня, согласилась со мной выпить и, похоже, не собирается меня выгонять. Да и мне, честно сказать, уходить совсем не хочется".
Пока он дышал свежим воздухом и размышлял обо всём этом, Валентина успела закончить свои дела в душе и даже забраться под одеяло. Из комнаты до Виктора донёсся её голос:
─ Душ свободен. Можешь им пользоваться.
Он вошёл в комнату, поздравил Валентину с лёгким паром, сбросил курточку спортивного костюма на стул и, прихватив большое махровое полотенце, отправился в душ.
Когда он вышел из душа, Валентина лежала в постели на спине с закрытыми глазами. В комнате царил полумрак, верхний свет был выключен, горела лишь настольная лампа на тумбочке у её изголовья. Виктор, стараясь не шуметь, повесил на балконе влажное полотенце, подошёл к кровати со своей стороны, разделся и юркнул в свою постель. С удовольствием растянулся во весь рост под одеялом. Наконец-то можно было после трудного дня полностью расслабиться. Но расслабления не получилось. Мышцы его тела помимо его воли оставались напряженными. Да иначе, понял он, и быть не может. Уже давно он не лежал в одной постели с женщиной, к тому же значительно моложе его.
Виктор повернулся на бок, лицом к своей соседке по кровати и полушёпотом спросил:
─ Девушка, можно с вами познакомиться поближе?
В ответ молчание. А нельзя ли это молчание расценивать как знак согласия? Он придвинулся чуть ближе и стал просовывать руку под одеяло женщины. Взглянул на её лицо. Она по-прежнему лежала на спине, никак не реагируя ни на его вопрос, ни на его робкие движения в её сторону. Вот он коснулся рукой её тела, и сердце его забилось учащённо, весь он ещё больше напрягся. Он был уверен, что Валентина не спала и, должно быть, слышала его вопрос. Почему же она никак не реагирует?
Тогда он выбрался из-под своего одеяла и решительно проник под одеяло Валентины. Обнял свою новую подругу и зашептал ей почти в самое ухо:
─ Валя, ведь все здесь принимают нас за супругов, и лежим мы в супружеской постели. Так почему бы нам не вести себя как настоящие супруги?
Рука его тем временем находила и ласкала все новые и новые участки её такого желанного им сейчас тела. Она сначала спокойно воспринимала эти ласки, но потом её тело на его прикосновения стало отвечать небольшими подрагиваниями, а под своей рукой он ощутил, как нарастает жар, исходящий от женщины.
Наконец она высвободила свою руку со стороны Виктора и, обняв его за шею, прильнула к нему всем телом. Ещё через несколько мгновений они торопливо помогли друг другу избавиться от уже мешавших им предметов нижнего белья. Ну а дальше с каким-то невероятным неистовством оба отдались овладевшей ими страсти, забыв и об усталости, и обо всём на свете.
После того, как всё свершилось, Виктор благодарно поцеловал подругу и откинулся на свою подушку. Прошептал:
─ Ну вот, мы не только благополучно прожили этот день, но и завершился он чудесно! Мы и познакомились поближе и даже подружились телами. Теперь можно и отдыхать. Спокойной ночи!
Уставшая женщина в ответ чуть слышно тоже пожелала ему спокойной ночи. И скоро они забылись крепким сном.
Виктор не слышал утром, как Валя встала, оделась и вышла из номера. Он проснулся только после того, как она вернулась и громко проговорила:
─ Просыпайся, соня, пора собираться на завтрак.
Он открыл глаза. Комната бала залита лучами значительно поднявшегося уже над горизонтом солнца. Увидел Валю с полотенцем на плече. Она собиралась в душ, но волосы её, собранные в пучок, уже были мокрыми. Заметив его удивление, Валя пояснила:
─ Пока ты отсыпался, я успела сходить на пляж и искупаться в море. И знаешь, там было ещё несколько человек. Вода замечательная, бодрящая.
─ А я вчера подумал, что ты шутишь на счёт купания. Теперь могу сказать только, что ты - молодец.
Виктор чувствовал себя хорошо отдохнувшим за ночь. Утро тоже начиналось нормально, и он был уверен, что наступивший день не принесёт им никаких неприятных сюрпризов.
После завтрака они посетили на своём этаже санаторного врача, доброжелательную немолодую женщину, которая предложила сдать анализы, сделать кардиограмму и спирографию, а из процедур назначила Виктору хвойные ванны и кислородный коктейль и сказала, что главным лечением для него будут прогулки с умеренной нагрузкой по набережной и в парке. Валентине дополнительно удалось выпросить назначение ей общего массажа.
И потекли дни курортного отдыха. Валентина не каждый день, но довольно регулярно, если позволяла погода, утром или ближе к вечеру совершала небольшие заплывы в море. Виктор, зная особенности своего организма, подобного себе не позволял.
Первая половина дня обычно была заполнена переходами из спального корпуса в лечебный, получением назначенных процедур, пос ещёнием столовой, небольшой прогулкой к морю.
Виктор старался, чтобы у его подруги оставалось как можно меньше времени на воспоминания о недавних трагических событиях в её жизни. После обеда отдыхать ложились редко. Чаще гуляли по набережной или в парке, бродили по городским улицам, заглядывали в местные магазины. Перед ужином иногда посещали спортивный зал и практиковались играть в настольный теннис. Оба они обладали самыми начальными навыками владения ракеткой, но эти игры позволяли с пользой заполнять свободное время.
В одно из воскресений съездили в Ялту. Прошлись по центральной набережной, заглянули в подвальчик "Крымские вина" и поучаствовали в небольшой дегустации благородных напитков местного производства.
Часто по вечерам, чтобы отвлечь Валю от печальных воспоминаний, устраивали импровизированное застолье с лёгким вином и фруктами. Обычно застолье плавно переходило в новую встречу под общим одеялом.
Оказывается, можно вот так, без сердечных переживаний и глубоких чувств, очень приятно проводить с ранее малознакомой женщиной целую череду дней и ночей. При этом ни у неё, ни у него не возникает никаких угрызений совести, а наоборот, им кажется, что всё происходит совершенно естественно и что греха в этом никакого нет.
Так довольно быстро и почти незаметно пролетели все санаторные дни. Отдохнувшие и посвежевшие, они вместе возвратились в свой город.
Вполне понятно, что их знакомство после совместного пребывания в санатории не могло в одночасье прекратиться. Виктор и Валентина продолжали иногда встречаться. Она стала чаще приглашать своего нового друга к себе, когда занялась ремонтом квартиры, доставшейся ей вследствие размена их общей с предыдущим мужем Юрием Алексеевичем квартиры. И далеко не всегда их встречи заканчивались интимной близостью.
Так продолжалось несколько месяцев. Но Виктору в его возрасте и положении претило исполнять роль просто временного любовника и довольствоваться такими, во многом случайными встречами. Поэтому следующей весной Виктор, любивший во всём определённость, предложил Валентине оформить их отношения официально. В начале мая они стали законными супругами.
Впоследствии он не раз задавал себе вопрос: этот, его второй брак, тоже совершился на небесах? В это трудно было поверить. Прежде всего, он не испытывал к Валентине ─ ни тогда в санатории, ни потом при их встречах после санатория ─ ничего похожего на те чувства, которые он пережил в молодости, встречаясь с девушкой своей мечты, его будущей первой женой и будущей матерью его детей. Сейчас он, одинокий немолодой мужчина, просто по инерции продолжал встречаться с такой же одинокой женщиной, с которой судьба свела его в Крыму в одном номере санатория. К тому же уж слишком много совершенно разных, порой случайных событий предшествовало этому.
Особенно непонятным ему казалось, зачем Всевышнему потребовалось забирать к себе отца Валентины и её младшую внучку? Неужели лишь для того, чтобы Валентина, испытав огромное горе, была морально настолько подавлена, что почти не замечала всего, происходившего вокруг неё, равнодушно отнеслась к оплошности дежурной приёмного отделения и согласилась провести двадцать дней с малознакомым мужчиной в одном номере? Уж слишком замысловатым был приготовленный им небесной канцелярией путь, который пришлось пройти, чтобы у Виктора не оставалось иного выбора, кроме как вступить с Валентиной в брачный союз. Так неужели и такие браки совершаются на небесах?