ЭПИТАФИЯ

Прохожий! Если кто-то исподволь,
А там, кто знает, может и невольно
Мне становился на больной мозоль, 
Тому я в оборотку делал больно, 
      
Не отходя от кассы. Но удачи
Мне не хватило в день тот окаянный,
Когда мне моментально дали сдачи
И я упал на землю бездыханный.
      
За исключеньем женщины одной,
Никто без наказания в земной
Не смел мне жизни наступать на ноги.
      
Найди ее, прохожий! Передай,
Что мне покойно здесь. Теперь ступай,
И да хранит Господь тебя в дороге.

КАПРИЗЫ ПОГОДЫ

Диск солнца раскален был добела
и в ярости своей колокола
еще вчера звонили без умолку
а нынче мелкий дождик
ты была
ты яркий свет
любовь?
ну и дела
НАТАША
закажу себе наколку

УРОК АНГЛИЙСКОГО

Фенологи-френологи...
Сон разума... 
Звонок -  
И он спросонья дверь рванул. 
Безлюден был порог.  
Рванулся к телефону он, 
И машинально: КТО ТАМ? 

Ему отчетливый ответ был: 
AUTUMN...AUTUMN...AUTUMN...

ПАСХАЛЬНЫЙ ОТЧЕТ

Так и так, мол, Всевышний, здорово!
Через тернии к звездам, ab ovo,
В окружении малых сердечек
Жив пока червячок-человечек.

Благодарствую! Это яичко
Принимает душа-невеличка.
Не нужны ей ни власть, ни лавэ.
Только эти две буквы: ХВ

КУРОРТНЫЙ РОМАН

Не споря ни о чем таком, а лишь лениво размышляя,
мы пляжились под Судаком, ты загорая, я башляя.

Медуз нагнало бризом там, они клубились, обжигая.
Стал кельнер чем-то близок нам. Заказывала ты нагая.
  
Он нам  шезлонгов натаскал. Мой Бенджамин косоворотый
Купил сервильности оскал. Продлись же, миг! Но час двухсотый

Маниакально завершал свой ход и был ультимативен.
Потом сорвался ветер, шквал. Потом напал забойный ливень.
  
Нам был ниспослан Тадж-Махал дурацкого пансионата.
Мы не нашли там опахал, зато имелись два халата.

Когда врата в Эдем для нас зеленым ключиком открылись
И страж промолвил: "В добрый час" -  мы горьких слез не устыдились.

ВОСПОМИНАНИЕ О СМЕРТИ ДРУГА

Не бил барабан перед хмурым полком,
Когда мы тебя отпевали.
Не слал именные венки исполком.
В газетах напишут едва ли.

Сантехник короткую речь произнес,
Старушки молились смиренно.
И стало тогда нам вдруг ясно до слез,
Что все мы умрем постепенно. 

БАЛЛАДА О САЛАТЕ

О мой собрат! О огурец!
К четвертованью плоть готова.
  
Сейчас тебе придет ......
Почти в буквальном смысле слова.
  
Еще минута и, пленен,
Ты будешь ловко расчленен
  
Посредством хладного булата
Во имя склизкого салата.
  
С пупырышками нежный фаллос,
Тебе недолго жить осталось.
  
Ты приобрел съедобный вид,
Но ты зарублен. Ты убит.
  
Не восстановит и Кювье
Тебя назад из оливье.
  
Не внемлет овощ. Пал. Готов он. 
А чей там пальчик забинтован?
  
Похоже, дрогнула рука,
Карая милого дружка?
  
Cмеясь, ты скажешь: "Сублимация"
И к стейку разольешь "Медок".
  
О, эта мука! О, санация! -   
Разящей стали холодок. 

РЕШКА

Лети лети невиданная птица
назад в свой край  где все путем все так
Не мой удел пленительная Ницца
не мне парить и звать меня никак
Солдатик мой кавалерист-девица
мне решкой лег злокозненный пятак
Не отыграться не вернуть не слиться
пора бы поумнеть тебе дурак
Пора бы помолчать тебе дружок
и ты из сердца вылепишь снежок
Блок памяти от  яростных речей
разгрузишь
успокоенный заснешь
Над пропастью качнется тихо рожь
И ты один в ней
сам не свой
ничей

БОРЬБА С ГРАВИТАЦИЕЙ

Ты стал похожим на борца сумо,
А денег нет на "Мерс" наиновейший.

Купи себе дешевое трюмо.
Сиди, смотри. Таких не любят гейши. 

РЫБКООПБЛУДБРЕД

Будильник тикает недалеко шести 
В рассеянных молоках ословского мая. 
О, корасончик! Как мне жаль тебя трясти: 
Спала так мало, и такая - молодая.... 

(Умами. Норвежский пловучий рыбкомбинат) 
   
За что, скажи, благодарить судьбу? 
В мир с ложным представлением о блуде 
Заброшен я, где коитус табу, 
И прячутся для коитуса люди. 

Но вот я грежу: c чистого листа 
Прописан нам иной миропорядок,
Где копуляция открыта и чиста, 
Зато процесс еды запретно-сладок. 

Мы, наконец, одни. При всех - запрет. 
Давно урчат желудочные своды, 
Предчувствуя изысканный обед, 
Напряжены в томленье пищеводы. 

Как розовато нёбо едока, 
Уже трепещет каждый в нем сосочек... 
Свершилось! Во владенья языка 
Неспешно входит сладостный кусочек. 

О круасончик мой! Сколь ты стыдливо наг! 
Лангуста плоть осклизла и ворсиста.
(Какой же я когда-то был дурак, 
Перебиваясь "Завтраком туриста"). 

*** 

Икнет будильник и давай орать. 
Мне снова молотить тебя подушкой: 
"Опять на службу опоздаешь... 
...мать!". 
У нас на завтрак будет чай с ватрушкой. 
 
СОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ

Мышу снятся не Сейшелы,
Мышу снится дож замшелый,

Дождик шалый, дог мышастый...
Леший страшный, а не шастай.

...Cлышен мерзкий дух кошачий.
Скалит зубы гад кусачий. 

Кот сожрет не враз, шалишь: 
Парвеню и нувориш,

Но вполне ноблесс оближ,
Он продлит твой век, о мыш!

Мной играет жирный кот.
Я проснусь. Обильный пот.

Я кричал во сне? Прости.
Время? 
- Шесть без тридцати.


У МОСТА РИАЛЬТО В ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ КАРНАВАЛА

Это жуткая игра:
Се ля ви, блин, марди гра.

Пост велик, а блин, как мост,
Переброшен, кругл и прост,

Через Лету поперек,
Где никто не уберег,

Ни лютуя, ни любя,
Ни друг друга, ни себя.

Венеция, 2010

ПРОРОЧЕСТВО НА ГОД КРОЛИКА (2011)

Хорошо бы этот Кролик 
Не заехал пестиком. 
Если нынче правит Нолик, 
Завтра быть под Крестиком.

СЧИТАЛКА

Terra firma, lux aeterna,
Сгинь с рассветом, сплина скверна. 

БЛОК И МАНДЕЛЬШТАМ

Век ощетинится, зверея, 
на поводке у скифа,  чтоб 
пылала алым Эмпирея. 

Один идейно лег во гроб, 
другой пал жертвой брадобрея. 
Один был ярый юдофоб, 
другой давил в себе еврея. 

Семь слов суть венчик, две строки 
суть два крыла,  нет, две реки, 
нет,  для молитвы две руки,  
два чуждых слуху имярека.  

Ночь. Улица. Фонарь. Аптека. 
Россия. Лета. Лорелея.