'У нас всегда лето. А ученые утверждают, что когда-то год делился на четыре сезона. Интересней всего было бы, конечно, взглянуть на зиму. Белый снег, замерзшие реки... Как это?
Ученые нередко удивляют своими открытиями. Например, они установили, что в старину родителей ребенка называли по номерам. Родитель номер один и родитель номер два... А как по-другому, если были они, оказывается, по преимуществу однополыми. Из них уж точно кто-то не папа и кто-то не мама. И вообще не понятно, как у таких пар дети появлялись? До сих пор ученые не найдут ответа.
Или еще историки утверждают, что в прошлом существовали многоженство и многомужество. Но тут они, похоже, что-то напутали, поскольку это противоречит человеческой натуре.
Хотя всякое возможно... Дикие нравы долго владели людьми. И, тем не менее, все меняется к лучшему. Меняются и люди.
Только небо над ними все то же. И тысячу лет назад, когда сидел на косогоре какой-нибудь путник и смотрел на вечернюю зарю, над ним также плыли эти розоватые тучные облака, и там, где небо висело над закатившимся солнцем, было малиново, а по сторонам стояло лазурное сиянье'.
- Евстафий! Скоро ли мы поедем?
- Полагаю, не поедем вовсе. Вон как ось изогнуло. Думал, поправлю, да какой там... Что ж вы хотели, по таким-то дорогам ездить...
- Ладно. Пешком пойду. Пришлю тебе кого-нибудь в помощь.
Александр подхватил с повозки саквояж и направился по ухабистой дороге к березняку, за которым располагались дачи.
Он на секунду пожалел, что, подобно иным дачникам, не спрыгнул с поезда, когда тот, притормаживая, огибал мысок рощи. Как раз в самом начале дуги стоял поселок, а в конце ее находилась станция, так что всякий отважный и ловкий имел шанс сократить путь домой.
К этому еще следует добавить "и удачливый", потому что не каждому смельчаку выпадало остаться невредимым.
И тянулись они по тропинке, прихрамывая или держась за ушибленный бок, но почему-то всегда счастливо улыбаясь.
Александр считал такие "подвиги" безрассудством, и даже теперь, когда ему совсем не хотелось пускаться в путь пешком, он лишь на секунду позавидовал Мирону и Гилею, скинувшимся с поезда на его глазах.
В рощице было светло - от березок всегда светло, да и небо все еще рассеивало лучи недавно ушедшего за горизонт солнца. От стволов по-пьяному весело зарябило в глазах и к месту вспомнились: белая в черную крапинку ножка гриба, пятнистый бульдог, диковинная лошадь зебра. Прозрачный, воздушный был лес.
Потому, наверно, не задерживалась в нем прохлада, а сегодня весь день стояла редкая жара. Даже и к вечеру она не спала. Лишь только когда Александр ступил в хвойную аллею, ведущую к дачам, почувствовалось облегчение от духоты. Идти в окружении елей и сосен - в их дыхании, по их превшим на земле иголкам - было свежо и мягко. Однако деревья эти разом скрыли свет, и глазам пришлось привыкать к полумраку, но он не пугал, а был какой-то домашний, как потемки в комнате.
Когда Александр вышел из аллеи, сумрак царил уже повсюду, и в наступившем вечере поселок горел огнями.
В этот час обычно на дачах ставят самовары. Их разжигают тонкими щепками, отхваченными топором от сухой дощечки, и топят потом еловыми шишками. Чай, заваренный водой из самовара, необыкновенно душист, его можно выпить несколько стаканов подряд, особенно если с баранками. А еще лучше с только что приготовленным вареньем. И чтоб пенка лежала в полной розетке белесой мягкой шапкой...
Живо представляя себе все это, Александр ускорил шаг.
Ярко освещенную веранду на дядюшкиной даче было видно издалека. При приближении стала слышна многоголосица, а вскоре донеслось тетушкино восклицание:
- Ия! Да готов ли, наконец, самовар?
От имени "Ия" у Александра вздрогнуло сердце. Так звали тетушкину служанку. Всякий раз, приезжая в гости, он пытался добиться ее благосклонности, но всякий раз, когда, казалось, до успеха оставался лишь шаг, получал от ворот поворот. Будто шла между ними некая игра, в которой Александр все время проигрывал.
Необоримо влекла она к себе - эта золотоволосая деревенская девушка с высокой грудью, стройными бедрами и глазами, как спелый виноград, - желто-зелеными, пронизанными светом. У нее и на лице всегда было светло от маленьких веснушек. А еще она пахла чем-то таким, что сродни запаху теплого хлеба или парного молока...
Когда Александр появился на веранде, Ия коротко улыбнулась, глаза у нее блеснули, но всё, что так хотелось ему прочитать в них, скрылось под опущенными веками.
- Мы уж думали, ты сегодня не приедешь! - встал из плетеного кресла дядюшка, осанистый седой мужчина с аккуратными усами и бородой. - Ну, иди, обниму.
Они расцеловались.
- Дядюшка, надо Евстафия выручать: он там, на дороге застрял со своей повозкой - ось погнуло.
- Да, да, сейчас распоряжусь. Такие вот, понимаешь, дороги... Беда с ними!
Он позвал дюжего мужика Фотия, велел ехать на помощь возничему.
- Почему ты в штатском? - окинул дядюшка взглядом плотную фигуру Александра.
- Я в отставку подал. Президент армию сокращает. Не с кем нам воевать...
- Знаю, знаю... - у дядюшки сделалось недовольное лицо. - Не уверен, что Сакис прав, будто нашей стране никто не угрожает. В любом случае, не стал бы я на его месте так спешить...
Александр покосился на Ию и, разглаживая кончик уса, сказал:
- Здравствуй, Ия. Как поживаешь?
- Очень хорошо, - просто и между делом ответила девушка, расставлявшая приборы на столе.
Послышался характерный стук каблучков - так всегда торопливо ходила тетушка.
Наклонила его за плечи, поцеловала в лоб. Была она немолода, полновата, но с энергичными движениями, привлекательным лицом, изящество черт которого всё ещё замечалось, но привлекательность ему сообщало, главным образом, доброе выражение.
- И не надеялась, что приедешь. Утром еще телефонировал, а все нет тебя и нет. Однако к самому ужину поспел. А куда все разошлись? - огляделась она.
- Их профессор повел показывать снимки своего пациента, - отвечал дядюшка.
- Эксперимент по обращению пса в человека? - усмехнулся Александр.
- Представь себе, опыт удался! Хвост и шерсть отпали, и существо уже пытается говорить.
- Да, да, говорить! - подхватил слова дядюшки стремительно вошедший профессор.
За ним на веранде появились: три кузины Александра - тетушкины племянницы, Аглая, Агата и Агния, - дочка дядюшки и тетушки Корина, то есть еще одна кузина Александра, ее жених Галактион и господин Зиновий - сосед, однажды сделавший Ие предложение и до сих пор не получивший ответа, вследствие чего стал частым гостем в доме.
Профессор протянул Александру руку:
- Буквально сегодня утром подопытный произнес слово "монортсаг".
И пояснил:
- Это слово "гастроном", прочитанное наоборот.
Кузины поочереди облобызали Александра, Галактион и Зиновий поклонились ему издали.
- Прошу к столу! - объявила тетушка.
Все расселись, ужин начался.
- Как интересно, профессор, то, чем вы занимаетесь! - говорила Аглая, старшая из сестер, накладывая в тарелку закуски.
Это была высокая, затянутая в строгое платье девушка, совсем не девичий возраст которой выдавали уже ставшие тяжелеть черты лица. Тем не менее, она оставалась вполне миловидной барышней, а младшие Агата и Агния так вообще были хороши собой.
Тетушка после смерти сестры пригласила на время племянниц к себе. С тех пор прошло около двух лет.
Аглая отрезала кусочек осетрины и печально произнесла:
- Как хочется настоящего дела! Такого, каким вы занимаетесь, профессор!
- Так что же тебе мешает, дорогая? - поинтересовалась хозяйская дочь Корина.
- Да вот тебя замуж выдадим - и в столицу! - улыбнулась Аглая. - Верно, девочки?
- На каком же поприще, позвольте узнать? - не без иронии в голосе прервал ее Зиновий.
Следует заметить, что этому господину, сделай он предложение любой из сестер, не пришлось бы долго ждать ответа, однако он сделал его Ие, чем вызвал к себе неприязненное отношение со стороны Аглаи. Вскоре он стал платить ей той же монетой. Человеку желчному, ему было нетрудно это делать.
- А вот хотя бы помогать профессору в его опытах, - недолго думая, ответила Аглая. - Возьмете вы нас к себе, профессор?
У того выпал из глаза монокль, с помощью которого он рассматривал соленый грибок, подцепленный вилкой. Кисло улыбнувшись, профессор пробормотал в пышную бороду 'простите' и начал вылавливать монокль из тарелки.
- Чтобы ассистировать ученому следует обладать изрядными знаниями, - наставительно произнес Зиновий и, видимо, вспомнив, что он тоже пользуется оптикой, поправил свои круглые темные очки.
Это действие вызвало простодушный вопрос у младшей из сестер - Агнии.
- А вы очки вообще никогда не снимаете? Не видно же ничего!
Все рассмеялись. Зиновий, рассудив, что не стоит накалять обстановку, с улыбкой их снял и принялся за еду.
- А я вот не пойму, - прервал наступившее молчание Галактион, - зачем собаку превращать в человека? В чем суть эксперимента?
- Признаться, я тоже этого не понимаю, - поддержал его дядюшка. - Ну станет у вас пес человеком, а дальше что?
Все воззрились на профессора.
- Да вовсе не это цель эксперимента! - с жаром запротестовал тот. - Мы взялись доказать, что привитие человеческих органов некоторым видам животных ведет к их очеловечению! Это чистая наука, и ничего более!
- Иными словами, - не останавливался Галактион, опуская высокий лоб, будто на макушке у него вместо проплешины был рог, которым он собирался нанести удар, - вы хотите доказать, что можете принудить природу поступать в соответствии с вашими пожеланиями? То есть доказать, что человек выше природы!
Профессор от таких слов опешил.
Александр решил вступиться за него:
- Но ведь можно сказать и по-другому: люди спросили у природы: что будет, если... И она ответила.
У Галактиона вдруг погас его взгляд исподлобья, он поднял лицо:
- А зря!.. Зря, вы, профессор, не решились скрутить природу в бараний рог!
- Да вы кровожадный человек! - смеясь, всплеснула руками тетушка. - Вот уж не знала!
Корина нервно покраснела.
- Что это ты, в самом деле?!
- Вот только не надо мне говорить про уважение к Природе! Что мы должны почитать ее, как наши предки почитали Бога, что по сути это одно и то же и прочую чепуху... Люди все время из-за своих страхов придумывают, чему они должны поклоняться. Именно придумывают, потому что никогда ЭТОГО не видели! Придумали теперь Природу! А что это? Вот дерево, - он ткнул в яблоню, темневшую поодаль, - так это просто дерево, а много деревьев - лес. Все конкретно. Где здесь Природа?
- За такими разговорами мы превратим чудесный вечер в скучный диспут, - решил вмешаться дядюшка. И с улыбкой посмотрел на среднюю из сестер:
- Агата, что же Аркадий не идет?
- А я-то откуда знаю? - округлила она глаза, будто не понимая, отчего этот вопрос задан именно ей.
Все знали о взаимной симпатии ее и молодого человека, гостившего на соседней даче, тоже у родственников. Только был он очень странный. Приходил, садился в уголке и молча смотрел на Агату. Сам никогда первый не заговаривал, однако же, если его о чем-то спрашивали, всегда прямо и с охотой отвечал. Аглая и Агния не преминули воспользоваться этим и в отсутствие Агаты спросили, нравится ли ему она.
- Да, - открыто глядя светлыми глазами, отвечал Аркадий.
- А почему бы вам тогда не сделать ей предложение?
- Мне нельзя жениться, - мягко улыбнулся он. - Я болен.
У девиц не хватило духа спросить "чем", а сам он не пояснил.
- Да не то, не то, что вы, бесстыдницы, напридумывали! - остановила развеселившихся Аглаю и Агнию тетушка. - Это что - нибудь... нервное... психическое... Разве по нему не видно?
Несмотря ни на что и Аркадий пришелся по сердцу Агате. Если случалось, он долго не появлялся, ее обычная веселость гасла, она начинала всех сторониться и всё бегала на крыльцо - посмотреть на дорожку к дому.
- А вот и молодой человек! - воскликнул Зиновий. - Легок на помине.
На веранду вошел высокий, сухощавый блондин, скромно всем поклонился.
- Милости просим! - встала ему навстречу тетушка.
Александр, всё ждавший, когда же Ия зачем-нибудь понадобится хозяйке, наконец, дождался.
- Ия! - позвала тетушка. - Подай гостю прибор!
И улыбнулась Аркадию:
- Садитесь здесь, я вам и местечко приберегла.
Нечего и говорить, что сидеть ему выпало рядом с Агатой.
Аркадий едва успел расположиться, как к нему обратился Зиновий:
- Я вас давно хочу спросить, - он снова надел свои черные очки, - вы чем изволите заниматься?
И, не дав Аркадию и рта раскрыть, продолжил:
- Ибо всякий индивидуум обязан приносить своим трудом пользу обществу. А иначе это паразит.
Александр увидел, как при этих словах Ия, склонявшаяся над ящиком буфета, скривила в гримаске лицо, будто в руку ей вместо вилки попала лягушка.
"Долго же господину Зиновию еще ждать ответа, - подумал Александр. - Этак он совсем объест тетушку с дядюшкой".
- Я не паразит, - отвечал Аркадий. - Правда, теперь я в отпуску, по болезни, а так я...
- А скоро ли вы выздоровеете? - торопливо перебила его Агата, поднимая просящие глаза.
- Если бы вы знали, как я мечтаю об этом!
Аркадий печально улыбнулся и продолжил:
- Так вот, я электрик.
- Кто?
- Электрик. Специалист в области электричества. Тот, кто делает это физическое явление полезным людям. Речь не только об угольных лампочках, к которым мы все привыкли, но и о динамо-машинах, трансформаторах и множестве других устройств.
- Что ж, похвально, похвально, - кивнул головой Зиновий. - Шагаете, так сказать, в ногу с последними достижениями техники.
- Да, последние достижения впечатляют, но трудно вообразить, какими высокоразвитыми были наука и техника в далеком прошлом.
От удивления все затихли.
- Некоторые историки утверждают, - продолжил Аркадий, - что люди даже летали на другие планеты, а летать вокруг Земли было для них и вовсе пустяковым делом.
- Ну, это они, положим, заврались, - сказал дядюшка. Допускаю подобное в будущем, но чтобы в прошлом...
- Однако тому найдены доказательства! Вы не представляете, сколько цивилизаций жило до нас и умерло. Вполне возможно, что некоторые из них достигли весьма высокого уровня развития!
Александр легко это допускал, а потому мысли его, в основном, занимала Ия, которая, присев на стул в уголке, слушала речи Аркадия с изумленным видом.
Нет, рот у нее не открылся, но отрешенность от реальности была явной - вся она находилась там, с людьми, летящими на Луну, для которых сущий пустяк покружить вокруг Земли.
Зато Александр, который никуда не улетал, смог наглядеться на нее вдоволь.
Платье у нее было с высоким воротником. Теперь, во исполнение тетушкиного указа, она носила только такие. А указ последовал после того, как Зиновий, засмотревшись на темную ложбинку в вырезе ее платья, рухнул с крыльца.
Видимо, в отместку за такое ущемление свободы, стала она носить платья очень узкие и короткие. И получалось, что опять видно грудь и еще отчетливей бедра, попу, а теперь еще и красивые ноги в тонких чулках и туфельках.
Время от времени тетушка проводила с ней беседы о необходимости быть скромной, но, кроме соблазнительного вида, никаких претензий предъявить ей не могла. Да и насчет вида - что уж тут поделаешь, если уродилась такой...
Тетушка была привязана к Ие, искренне желала ей счастья, оттого и хотела выдать ее за Зиновия. Браки между людьми разного положения случались нечасто, но воспринимались обществом без осуждения.
Как обнаружил Александр, не один он засмотрелся на Ию: к ней были устремлены еще черные очки Зиновия. Это, конечно, не удивляло, а вот то, что Зиновий, видимо, заметил интерес к своей невесте со стороны, вызвало в Александре чувство неловкости. Он поспешил отвести глаза, а потом подумал: "Ия же ему до сих пор ничего не ответила! Какая же она невеста?!" И хмуро посмотрел на Зиновия.
Его выразительный взгляд перехватила Агния, в ее темных глазах загорелись озорные искорки, - засеребрились, как росинки на солнце.
"Вот чертовка! Раскусила! Теперь уж кузины насплетничаются вдоволь..."
И улыбнулся ей.
Тем временем Аркадий продолжал увлекательный рассказ об открытых учеными цивилизациях прошлого.
- И все-таки, милейший вы мой, это всего лишь гипотезы, - заключил дядюшка. - Никто не спорит, когда нам говорят, что раньше было четыре времени года или существовала нумерация родителей, - тому есть неопровержимые доказательства, но полеты к другим планетам!.. Доказательства, которые только что прозвучали, ничего, по сути, не доказывают. Во всяком случае, меня они ни в чем не убедили. Так что давайте оставим все, как есть. Я имею ввиду порядок в головах.
- Но я не настаиваю ни на чем, - спокойно ответил Аркадий. - Мне же довольно и убежденности в том, что именно такова подлинная история человечества.
- Прекрасно! - воскликнул дядюшка. - Однако предлагаю прерваться и выйти в сад. Как-то сегодня необычайно душно...
- А у Гилея в полночь запускают фейерверк! - вспомнила Корина.
- Если Гилей, конечно, не повредился, - заметил Александр. Они с Мироном сегодня прыгали с поезда.
- Ах да, - догадалась, о чем речь, Корина, - этот глупый обычай... Приятно, кузен, что ты всегда благоразумен.
- Увы, Корина, не всегда, - возразил Александр и продолжил про себя: "Я ведь не хочу на Ие жениться, но хочу, чтобы она мне принадлежала. Благоразумней всего было бы уехать, но я бессилен перед своим желанием."
Все потянулись в сад, а Александр задержался. Он оказался рядом с Ией, которая собирала опустевшие от закусок блюда, спросил:
- Так ты пойдешь за Зиновия?
- А вам что за дело? - усмехнулась она.
- Не ходи.
- Ну и в девках весь век просижу!
- Не просидишь, - сказал Александр, обнимая Ию сзади и вдыхая ее волоски под затылком, не попавшие по малости в высокую прическу.
От щекотки она повела плечом.
- Зиновий зачем-то отлучился в комнаты и еще не возвращался, - предупредила Ия.
- А ты приходи к липам, помнишь то место?
- Конечно. Еле отбилась тогда от вас.
- А зря. Я ж тебя люблю...
Ия вдруг обиделась:
- Неправда. Не любите.
- Да нет же, люблю... Вон ты красавица какая, милая, добрая, - говорил Александр, слегка перегибая ее назад и запрокидывая ей голову. А она была послушна, сама подставила ему губы...
- Так придешь? - отпуская Ию, спросил Александр. В ее золотистых глазах стоял влажный, как у мытых ягод, блеск.
Она слегка кивнула и тут же отпрянула, услыхав приближающиеся шаги.
Появился Зиновий и на пороге застыл. Ия, подхватив собранную посуду, торопливо покинула веранду. Зиновий кашлянул.
- Похоже, молодой человек, вы поставили себе целью соблазнить мою невесту, - без обиняков заявил он. - Учтите, в случае успеха вашего предприятия, я не смогу на ней жениться. Иными словами, бедная девушка лишится возможности обрести счастье, и вы станете тому причиной.
- Какой вы... - Александр поморщился, - нудный... Чем с вами жить, лучше повеситься! И почему вы решили, что она ваша невеста? Из того, что вы к ней посватались, ничего не следует. Я, может, тоже хочу на ней жениться!
От последней фразы Александр опешил, но через секунду понял, что не жалеет о сказанном. Странно, как порой неожиданно решается судьба.
Зиновий ухмыльнулся.
- Все достойные члены нашего общества, конечно, воспитаны в духе терпимости, однако, несмотря на это, ваша тетушка, полагаю, не одобрит вашего решения. Одно дело отдать свою служанку в чужой дом, другое - впустить в свой, ровней себе...
- А это уж не ваша забота. Честь имею.
Александр направился в сад, который можно было назвать и парком. Обширный, немного запущенный, в нем были не только фруктовые, но и лиственные деревья, возвышались сосны и ели, а одна сторона его выходила к пруду. По берегу его росли липы, между которыми стояла любимая не одним поколением дачников беседка. К этим липам, но не к беседке, держал путь Александр: еще юношей он избегал назначать романтические свидания в столь посещаемом месте.
Он присел на ствол спиленного дерева. Прислушался. Стояла та самая тишина, которая, вмещая в себя множество отдаленных звуков, тишиной и остается. Где-то собака лает... Поезд прошел... Женский смех раздался...
А по воде разливался месяц: так низко висел он на небе, будто касался воды. И еще какое-то розовое свечение восходило их-за горизонта к этой сочившейся в пруд луне.
Со стороны беседки послышался шелест голосов. Александр усмехнулся: "Ну да, в такую ночь сюда влечет всех влюбленных..."
Так подумал он, приписав голоса Аркадию и Агате. Но вскоре Александр понял, что обознался.
- Ты просто невыносим с этим своим нигилизмом, - горько говорила Корина. - Для тебя нет ничего святого! Ты - варвар!
Она всхлипнула.
- Ну, прости меня, прости...
Александр представил, как стоит Галактион, понурив свою крупную, буйно поросшую по бокам и будто бы нарочно выстриженную посередине голову.
- Ты же знаешь, из меня иногда все еще вырывается мое прежнее... Но ведь всё реже и реже...
- Галактион, ты не любишь меня, - сквозь слезы сказала Корина. - Ты заставляешь меня пожалеть о своем решении...
- Не отказывай мне! - с мукой в голосе произнес Галактион. - Я не смогу без тебя жить! Поверь, я стану другим!
Некоторое время из беседки доносилось молчание: по-видимому, между женихом и невестой происходило примирение. Потом Корина сказала:
- Ну, будет, будет...
Через минуту отозвался Галактион:
- Может, к Гилею на фейерверк?
- К сожалению, фейерверк не состоится. Кузен не зря опасался: Гилей присылал сказать, что ногу вывихнул... А мне, знаешь, чаю очень захотелось, с баранками! Пошли?
Дождавшись, когда они уйдут, Александр встал, чтобы размять ноги. Под ногой хрустнула ветка.
- Слышите, тут кто-то есть, - узнал он голос младшей из кузин - Агнии.
"А эта-то кого приворожила?"- удивился Александр. Он осторожно сел и затих.
- Да нет здесь никого, вам показалось, - ответил незнакомый Александру голос.
- В этом месте нас легко могут застать, сюда многие приходят гулять.
- Но мы не делаем ничего предосудительного...
- Тогда обратите внимание, где лежит ваша рука, господин юнкер...
"Ах, вот это кто!"
Александр сообразил, что это Мирон - тот самый, который спрыгнул вместе с Гилеем с поезда. У его родителей была в поселке дача, а сам он недавно вышел из кадетского корпуса и поступил в военное училище.
Александр вспомнил, как и сам приезжал юнкером к дядюшке с тетушкой, как приводил сюда - не в беседку - молоденькую, голубоглазую барышню по имени... по имени Мелиса. Всякий раз она бывала покорна и с нею случался столбняк, когда он усаживал ее себе на колени, расстегивал ей платье и вываливал в лунный свет ее уже полные груди. Она спохватывалась, только когда рука его начинала обтекать ее бедро, и, вцепившись в эту руку, вскакивала. Прямо как Ия... И почему ее всё нет?!
- Ну вот, - встрепенулась Агния, - я же говорила, сюда кто-то идет!
Она притихла, а потом испугано прошептала:
- Это тетушка с дядюшкой! Бежим!
"Уж от них-то, полагаю, никаких сюрпризов не последует, - взволнованно подумал Александр и смутился, ощутив себя подсматривающим в замочную щель. - Я бы давно ушел, да не могу..."
Напрасно он беспокоился.
Дядюшка и тетушка остановились на берегу пруда.
Дядюшка сказал:
- Странно, до восхода еще далеко, а уже зарево поднимается... Видишь, под луной?
- Вижу. Огромная, золотая луна. И великолепная ночь.
- Да, дорогая, но почему так душно?!
И они пошли дальше.
А через минуту Александр уловил легкое движение воздуха, и протянутые сзади теплые ладони легли ему на глаза.