- Я Катушкин Виктор Иванович заявляю всем, кому надо знать о моем этом заявление.... Примерно так начал свое жизнеописание В. И. Катушкин.
Помню, он пришел к моему дому стукнул требовательно в ворота и сел на скамейку у палисадника. Я его пригласил войти, но Катушкин не сдвинулся с места? Сказал, что нет необходимости еще о чем-то вести разговор, что он все изложил на бумаге и протянул мне исписанные листки. Я спросил его, почему он принес свое послание лично мне? Наверное, можно было бы отдать сочинение в местную газету и если его напечатают, то вся округа могла бы познакомиться с подробностями его необычной жизни. Я не знал в тот момент, в чем заключена эта необычность, однако поверил, что она есть. Иначе, зачем приносить автобиографию человеку, который не откажется ее прочитать? Позже я понял, что своеобразное категоричное начал его повести не могло быть иным. Он не смог найти в своем уме других слов, которые смогли бы объяснить, совершенно не объяснимое природное явление, преследующее его всю жизнь.
- Ты собираешь разные истории, - сказал В.И. после недолгого молчания. - Пусть будет у тебя, мне так легче. - Он задумчиво поднял глаза к небу, очевидно перебирая в памяти эпизоды своей жизни, или представил, как я читаю его послание, обращенное к некому. Возможно, оно было адресованное самому себе? И хотя все о чем он пишет, находится постоянно в его памяти, изложение жгло ему руки и будоражило воспалённый ум, который требовал с кем-то поделиться тяжестью давившей на сознание сочинителя послания с самого раннего детства. Я заверил гостя, что обязательно ознакомлюсь с его произведением. Обещание взбодрило его. Я понял, что мои слова придали ему уверенности.
- Я родился в день Победы, - продолжил далее излагать в своем сочинении Катушкин. - Мой отец работал электромонтером. Лазал по столбам, тянул нехитрую электропроводку в домах и не удивлялся тому, что выключатели и электрические розетки имелись не в каждой квартире. Свет хозяевам приходилось выключать простым методом, выкручивая из патронов лампочки. Я помню, он часто вполне серьезно утверждал, что электриком стал благодаря своей фамилии - Катушкин.
В те времена любой, слыша это слово, представлял себе монтера с поясом, когтями и катушкой провода через плечо.
Родители назвали меня Виктором потому, что была радость по поводу разгрома фашистов. Война прогремела за пять тысяч километров от нашего городка. В семье никто не погиб. Раненый дед давно вернулся с фронта, но конца битвы ждали, как и все с нетерпением. На радостях родители назвали меня первенца - Виктором, посчитав за какой-то знак, что родился именно в день Победы. Тогда в тот радостный день, сосед - старый еврей по фамилии Кривовяз кричал, воздымая к небу длинные костлявые руки:
"Виктория. Виктория!"
- Мать мне рассказывала, что еврей умер на другой день десятого мая неизвестно от чего, а его восторженные слова о победе, навсегда перешли в мое имя. До двенадцати лет моя жизнь протекала стандартно, - писал далее автор послания, - как у большинства мальчишек нашего городка. Все о чем я хочу рассказать началось в двенадцатое лето.
В жаркий летний день, неприметная тучка, разразилась грозой. Молния вошла в электрический столб, рядом с которым стоял я и еще двое ребят. Провод под напряжением упал мне на плечи и в ту же секунду я был убит насмерть ударом тока. Мертвый я пролежал под дождем несколько минут. Однако, не смотря на это, я видел свое убитое тело, над которым парило моего сознания. Я, какой-то невероятной и необъяснимой частью себя, завис над мальчишками, которые в тот момент суетились вокруг разбитого молнией столба. Я не понимал, что происходит? Было все равно, будут или нет, товарищи меня спасать. Я увидел как мальчик по имени Леня поволок моё безжизненное тело в сторону от столба. Мое сознание в какой-то момент дернулось, погружая меня в кромешную темноту и я, почувствовал что задыхаюсь. Открыв глаза, понял, что ребята забросали меня землей, отчего я с трудом мог дышать. Песок попал мне даже в рот. После того как Ленька помог мне подняться на ноги я побежал домой, чтобы поскорей сообщить моему отцу о том, что меня ударило током, но вопреки его предупреждениям на этот счет, остался живым. Родители отнеслись к моему рассказу о молнии и упавшем проводе с не доверием и без каких-либо особых эмоций. Отец сказал назидательно, что нельзя ходить под линиями электропередач. Сказал, что провода иногда падают даже в тихую погоду, и что это зависит от многих факторов влияющих на электрохозяйство.
В силу своего юного возраста я стал быстро забывать об этом происшествии, как вскоре молния снова напомнила мне о том, что с ней шутки плохи.
В следующий раз гроза застала меня на узенькой лесной тропинке вместе с моим дедом. Мы шли домой с сенокоса. Неожиданно набежала туча, и мы заторопились, чтобы не попасть под дождь. Когда спускались к реке, чтобы перебраться на другой берег, блеснула молния, раздался страшный раскат грома. Я видел, как рядом с нами в щепки разнесло высокий полусухой тополь. Мы едва успели увернуться от веток, вылившихся с неба. Когда мы забрели в воду, молния с новой силой врезалась впереди нас в крутой берег, как раз в то место где предстояло выбираться из реки. От оглушительного раската грома, мой дед поскользнулся и упал в воду, намочившись с ног до головы. Я тоже испугался, но почему-то был уверен, что молния не принесет мне вреда. Я вдруг вспомнил, как отец, подняв к потолку указательный палец, назидательно говорил матери,
- В одно и то же место, дважды молния не бьет.
Сейчас, гроза предоставила мне подтверждение его этих умозаключений.
Когда мы добежали до калитки дедовского огорода, молния ударила еще раз. Она разворотила старый ивовый пень, который задымился. В ту же секунду из тучи хлынул настоящий ливень, заливая вспыхнувший огонь.
Вечером дедушка рассказывал моему отцу об этой страшной грозе, сравнивая ее с артобстрелом, под который он когда-то попал во время боя на фронте, и был тяжело ранен осколками снаряда. Отец хмыкнул, задумчиво покачал головой и сказал многозначительно:
- Это та же гроза, что Витьку убила прошлым летом. С ним не надо находиться рядом, когда молния сверкает. Она играет с парнем. - Он посмотрел тогда на меня с неподдельным интересом и добавил. - Ей удивительно, что он остался живым, после первого удара.
Мы все, кто присутствовал при этом разговоре, не понимали моего отца. Его выводы по поводу преследования меня грозой, казались нелепыми, и даже смешными. Он же продолжал развивать свою мысль вполне серьезно.
- Например, - говорил он, - если человек хочет работать электриком как я, а его все время бьет или щиплет током, такому нельзя связываться с электричеством. Ток рано или поздно подкараулит такого бедолагу и убьет его, если конечно он с ним не договориться. - Я помню, он включил свет, ввернув лампочку, осветившую его подернутое мудростью лицо.
- Видите, ток всегда находится на кончике провода, он может там ждать целую вечность. Отключи его, он ни куда не денется, так и молния, она живая и ждет своего часа. Если нет грозы, ее сила все ровно находится в пространстве и терпеливо ждет момента ударить. Электричеству нужен проводник. - Разглагольствовал мой отец. - Для молнии, это дождевая туча. Влага облака, как медная проволока соединяет небеса, где она живет, с поверхностью Земли.
- Вот какую лекцию прочитал мне мой отец. Что она предназначалась для меня, не было ни какого сомнения. Это понятие умной молнии, хитрого, все знающего электричества, уже в тот раз дошло до моего сознания, Я тогда вдруг понял моего отца - электрика, по фамилии Катушкин и знал с тех пор, что молния или другое электричество, всегда будут подкарауливать меня. Будут напоминать о себе, жутким способом, как это произошло в прошлое лето, когда меня убило током упавшего провода или сегодня, когда мы убегали с дедом от молнии, бившей вокруг нас прицельно, как на войне обстреливают неприятеля.
Следующее побоище гроза устроила для меня в городском клубе. Я смотрел фильм в компании с другими подростками, в зале было много зрителей. Я сидел в последнем ряду. Молния ударила в будку киномеханика. Клуб погрузился в непроглядную темноту, сотрясаемую страшным грохотом. Народ выходил из зала ощупью, оглушенный жуткими раскатами грома. Киномеханика не убило, но из носа у него ручьем шла кровь. Он не понимал, почему молния ударила не в громоотвод, торчащий над крышей клуба, а прямо в его аппаратуру, спалив все, что можно было спалить в оборудование его кинобудки. Я видел, как он, зажимая нос, проверяет заземление и постоянно повторяет, что с ним все в полном порядке, но очень жалко кинопроектор.
Теперь, где бы я не находился, если начиналась гроза, то молния обязательно ударяла вблизи меня, не причиняя вреда мне и другим людям и только однажды произошло страшное.
Мы, с отцом рыбачили на горной речке, как вдруг из-за горы налетела грозовая туча. В это время неподалеку от нас паслась отара овец. Животные, почуяв бурю, сгрудились под огромной лиственницей. Отец крикнул мне, чтобы я убегал с этого места, но было уже поздно. В тот же миг молния ударила в дерево. Все, четыреста овец погибли мгновенно. Погибла так же лошадь, на которой ехал чабан, однако сам наездник к счастью остался живым. Я видел, как он безумными глазами смотрит по сторонам, сидя среди поверженных электричеством животных и не может подняться на ноги. Отец подбежал к нему и помог выбраться из гущи овечьих трупов. Туча в считанные секунды, перевалила на другую сторону горы, не пролив ни одной капли дождя. Я тогда вспомнил отцовские слова о проводнике необходимом молнии и понял, что ей совсем не обязательно, чтобы шел дождь. Она строит себе проводник из облака или невидимой для глаза атмосферной воды, а может быть пользуется неведомым человеку способом?
Веря своему отцу, что меня преследует одна и та же умная молния, я с облегчением уехал служить в армию, надеясь, что знакомая мне гроза не последует за мной за тысячи километров. Но я ошибся. Через год, молния ударила в движок УД- 2, установленный на радиостанции. На ней я служил радистом. Агрегат полностью вышел из строя. Командир роты, капитан Моськин страшно удивился тому, что разряд прошел мимо высоченной антенны - диполя развернутого поблизости и ударил в маленький движок, к тому же в это время не работающий. Я ничего ему не сказал о хитрой, знакомой мне молнии, поняв, что для нее нет преграды в виде расстояния, что она отыщет меня в любом месте, в любой толпе.
- Только никого не убей, - просил я ее уже как разумное существо, и надеялся, что больше она не даст о себе знать. Но этого не случилось. Во время больших последних для меня командных учений, я дежурил в штабе корпуса, развернутого в поле в огромной палатке. Молния ударила в этот штаб, спалив все полевые телефоны и электрические лампочки над столами командиров. Я обрадовался тому, что все остались живыми.
Следующее побоище молния устроила для меня, когда я летел на самолете. Полет проходил нормально до тех пор, пока я не вспомнил о своей знакомой грозе. В тот же миг за бортом самолета сгустились сумерки, и лайнер вошел в грозовой фронт, который уже нельзя было облететь стороной. Все пассажиры впали в невероятное смятение и страх. Затыкали уши от грохота грома, и закрывали глаза от слепящих всполохов молнии. Самолет болтало, как утлую лодчонку на бурных волнах горной реки. Из всех один я знал, что самолет не разрушится. Я был уверен, что и на этот раз молния просто играет со мной и у нее, нет намерения, покончить с сотней человек. Она смеялась надо мной. Не знаю почему, но именно в это время я вспомнил слова из песни Высоцкого, в которой он рассказывает, что устав не позволяет дважды расстреливать одного и того же приговоренного к смерти. Я был уверен, что молния придерживается того же правила. Что есть более могущественная сила, которая не позволяет ей второй раз накрыть меня смертельным ударом. Что молния, подчинена определенному закону, которым руководствуется в своем существовании. Она может поражать своей мощью, какие-то вещи на поверхности земли, но это происходит тогда, когда объект оказывается на ее пути случайно, или ему предрешено судьбой, быть пораженным электричеством. Только тогда молния выбирает свою жертву, обходя все естественные и специально возведенные преграды на ее пути к этим вещам. Она умеет это делать, в чем я убеждался неоднократно.
Последний раз гроза настигла меня совсем недавно, когда я ехал на рейсовом автобусе в деревню, где живет моя сестра. Мы не виделись много лет. После двух часов поездки, водитель остановил машину у лесного массива, привычно, отправив девочек в одну сторону, мальчиков в другую. В салоне автобуса я остался один. В тот же момент из невзрачной тучки блеснула молния, которая ударила прямо в автобус. Страшный грохот заткнул мне уши, подбросил машину над дорогой, и она загорелась. Я успел выбраться из пылающего автобуса, который сгорел в течение нескольких минут. Шофер сидел на обочине дороги, сжав голову руками, и беззвучно плакал, проклиная свою нелегкую долю. Он не догадывался о том, что дело не в нем. Что это моя знакомая молния снова дала о себе знать. Она предупреждала меня о том, что всегда помнит обо мне, и о своей работе, плохо выполненной много лет назад, когда ей не удалось отправить меня на тот Свет.
Я, несколько раз перечитывал биографическое сочинение В. И. и старался убедить себя в том, что все описанное им чистая фантазия, игра воображения впечатлительного человека или невероятные совпадения. Однако некоторое время спустя произошло то, что заставило меня поверить Катушкину.
В тот день, вернувшись с работы, я сидел в кресле и смотрел телевизионную передачу. Вдруг загремел гром. Не знаю, почему я кинулся к окну и не выключил телевизор? По улице шел Виктор Иванович. Когда он поравнялся с моим домом, молния блеснула второй раз. Её удар пришелся прямо в электрический столб, установленный у моего забора. Раздался страшный треск и мой телевизор, задымив, померк навсегда. Катушкин остановился, посмотрел на разбитые грозой изоляторы и повисший безжизненно провод, покачал головой и пошел не торопясь в сторону своего дома. Я рухнул в кресло и сидел несколько минут, содрогаясь одновременно от жути и смеха, накатившихся на меня от сознания того, что повесть В.И., оказалась правдой. Что его молния в очередной раз устроила показательный фейерверк, напоминая теперь уже и мне о том, что она знает о послании.
Представив в своем воображении насыщенную электричеством жизнь автора, соединив её с сегодняшним случаем, я поверил ему и стал думать о молнии, как о разумном существе. Перебирая в своей памяти многие случаи, когда мне приходилось наблюдать грозы, я понял, что ни одного раза не боялся самой молнии. Очевидно что люди больше боятся не яркого сверкания, а того грохота, который ассоциируется у них с разрушением, взрывами, с выстрелами несущими смерть. Человек, больше пугается бури, потоков воды, которые всегда сопровождают грозу и наносят куда более существенный вред его среде обитания, чем яркие вспышки электрических разрядов.
- Существо ли это - молния? - Думал я. - Имеет ли она разум? Если нет то, по каким причинам преследует таких избранных, как В.И.Катушкин?