Я к августу 1941ого года развернул масштабнейшее строительство на территории своей горной базы. Мы быстро воздвигли около десяти корпусов для производства, построили ещё несколько жилых домов, и число занятых трудом достигло тысячи человек. Все они работали под присмотром ЦРУ, и им как рабам запрещено было общаться с домом. Максимум одно письмо в месяц, ничего о базе, и личная переписка читалась агентами ЦРУ. Правда, в отличие от рабов, этим людям платили и много, зарплаты в конвертиках оседали на счетах банков, и люди работали, старались, учились. А я создавал всё новые и новые сборочные линии, и сам работал очень много, у меня также появилось несколько руководителей проекта. Стоит ли говорить о том, что все электронные платы паялись вручную, и большим успехом было то, что производство самих микрочипов, хотя бы частично было поставлено на полуавтоматическое производство, где достаточно мощные и сложные станки под контролем компьютеров небольшой мощности отвечали за изготовление новых чипов. А как люди любили эти высокотехнологичные машины, они буквально влюблёнными глазами смотрели на сложные автоматы, что с невероятной точностью печатали платы. И их создание было сложным для меня, мне пришлось использовать дальнометры на ультразвуке, отражающие устройства и фотоэлементы, чтобы механизировать работы.
Я пока не собирал сам компьютер, но люди потихоньку собирали на будущее платы оперативной памяти, я предполагал, что по завершении работ оперативная память для 8 битного процессора составит 4 мегабайта, огромную величину. Сборка примерно 32х миллионов ячеек оперативной памяти, даже по 64 байта, это 62500 деталей, что надо в верной последовательности и идеально аккуратно припаять к сотням деревянных пластин оперативной памяти. Весь труд был очень мелким, и у меня уже стали немного садиться глаза, к счастью, я знал, что это временное явление. Моё зрение не портится, оно приспосабливается видеть близко и очень чётко, настраивается под особо мелкие предметы, и да теперь я плохо вижу на больших расстояниях.
Часть людей, целый кусок нашего коллектива, при этом занималась только созданием интерфейса работы с ядерным компьютером. Я приказал им изготовить четыре чёрно-белых монитора сверхвысокого разрешения 640 на 480 пикселей, сложные клавиатуры к ним с большим количеством кнопок. Впервые появилась кнопка control, для выбора операций, а также четыре кнопки функций F1, F2, F3 и F4. Я дал задание на создание системы питания, а также четыре видеокарты. Видеокартами занимался не я сам, а мои подчинённые. Но я приказал им, чтобы каждая из 4х видеокарт к каждому монитору имела процессор скоростью не менее 150 килогерц, с кэш памятью на 512 байт и 16 килобайт оперативной памяти, что было рекордно много по тем временам. То есть только на видеокарты пойдёт 64 килобайта оперативной памяти. Конечно же, мониторы работали по старому принципу, экран обновлялся не целиком, а по одной шестнадцатой. При этом графический процессор работал на несколько ином принципе, в отличие от обычных процессоров, использовал иной код. Тем не менее, я рассчитывал минимум на 16 кадров в секунду, зная по истории кино, что это минимум, чтобы не было заметно смены изображения по кадрам. Новый суперкомпьютер должен был быть хорошим во всём.
Лишь к сентябрю я приступил к первым работам над созданием процессора. И я не просто так потратил эти месяцы, я провёл много конструкторских экспериментов, их целью было создать микрочип, в котором одна логическая операция считалась бы четырьмя микрочипами сразу. То есть, я на целое поколение усложнил архитектуру микрочипов. И это было крайне сложно, мне пришлось основательно поломать голову, зато теперь четыре опытных чипа скоростью по 100 килогерц каждый, могли дать общую скорость работы порядка 220 килогерц, то есть больше чем в два раза. Операция разбивалась на составляющие, и микрочипы считали их отдельно, разбивая функции. В итоге новый процессор созданный при принципиально новой архитектуре, впервые в истории, получил тактовую частоту работы в 2,2 раза выше, чем его микрочипы по отдельности. В прошлом, скорость работы всего процессора определялась по скорости работы его отдельных чипов, теперь всё было не так. При этом, теперь одним чипом считалось устройство из 32х переключателей, которое выполняло функцию одного микрочипа на один герц. Однако, я только начинал создавать этот новый процессор, и куча работы была впереди. Я работал над чипами сам, контролируя их выпуск, и, несмотря на их четверную схему, новые чипы имели рекордно малый размер, ребро кубика одного чипа 2,1мм. Создать столь малое устройство вручную было бы уже совершенно невозможно, специальный станок, созданный на базе целого компьютера небольшой мощности, управлял процессом сборки каждого микрочипа процессора. И да, для поддержания работы научного центра, мне пришлось изготовить три десятка сверхпростых управляющих компьютера, и десяток машин средней сложности, и ещё один управляющий компьютер не так уж сильно уступающий по своим параметрам машине считавшей сигналы Энигмы использовался для производства чипов и высокоточных операций. Что касается компьютера Энигмы, то ЦРУ попросили забрать его у меня, и установили его куда-то к себе в центр управления, с тем, чтобы обеспечить возможность своевременного взлома кодов Энигмы и ряда Японских кодов. Они очень ценили работу этого компьютера, и боялись, что я его сломаю. Тем более, никто толком не знал долговечность нового типа моих процессоров, зато все знали, как быстро ломаются микрочипы Юань, которые вот только включил, полчаса и уже весь процессор почти перегорел. А с 11го сентября, после почти года подготовки, наконец, приступили к постройке Пентагона.
Я всю осень продолжал работать над созданием процессора, увы, в его состав вошло слишком большое количество микрочипов высокой сложности, всего же объём кэш памяти составил 4096 байт, то есть новый процессор мог одновременно прорабатывать десятки сложных задач. При этом каждое действие каждого чипа осуществлялось 32 логическими мини контурами, в связи с чем общее количество фрагментированных микрочипов составило 128 тысяч. Каждый крупный объединённый микрочип, я практически сам лично впаивал как надо, и иногда некоторые простые операции делали другие люди, пока я спал. В финале получилась плата процессора, имевшая толщину 4 миллиметра, что было рекордно мало по тем временам и площадь 14 на 14 сантиметров, или 64 на 64 микрочипа. Я с особой невероятной тщательностью обрабатывал эту систему, а также обеспечил процессору жидкостное водяное охлаждение до температуры работы +5С. Поскольку я заметил, что тот греется, а скорость работы полупроводников снижается из-за нагрева, что снижает скорость работы всего процессора. То есть, впервые во время работы регулировалась температура, что позволило повысить напряжение, и скорость нового 8 битного процессора, сделанного по революционным технологиям буквально во всём, составила 1,7 мегагерца. Причём, имея 4096 сложных логических контура, и больший набор действий, чем у обычных процессоров, компьютер при этих 1,7 мегагерца имел по меркам тех лет невероятную производительность. Это абсолютно феноменальный результат по меркам тех времён, но компьютер был ещё не закончен. Предстояло закончить другие блоки и изготовить 4 мегабайта оперативной памяти, создание которой шло полным ходом.
7го декабря 1941ого года мне стало известно, что Япония объявила войну США, напав на военную базу в Перл-Харборе, для США тоже началась вторая мировая война. А 11го декабря 1941ого года Германия объявила войну США, начался новый эпизод борьбы за Атлантику. При этом, авиа налёт Японцев на крупнейшую базу флота США в Тихом океане был просто катастрофическим, целый флот на причале был пущен ко дну, погибли тысячи лучших матросов и пилоты уничтоженных авиабаз. Многие самолёты были без боя уничтожены на земле, а корабли, стоя у причала. Парадоксально, но факт, новый радар, построенный на Гавайях, обнаружил приближение авиации врага за двадцать минут до атаки. Однако, поразительная халатность людей следивших за показаниями прибора, не позволила вовремя поднять военную тревогу. А ведь даже двадцати минут времени, хватило бы, чтобы хотя бы часть экипажа кораблей успела занять позиции около зенитных пулемётов и подготовить их к бою. Меж тем, Япония начала успешное наступление в Тихом океане, захватывая один остров за другим, и топя Американские корабли. Единственная, хорошая весть пришла из России, 5го декабря армия СССР начала зимнее контрнаступленье под Москвой, и отбросила немцев на десятки километров от своей столицы, в результате боёв Германия впервые понесла по-настоящему большие потери. При этом Германии так и не удалось за лето взять Москву, война в Европе ощутимо затянулось, и это меня радовало.
В середине января 1942ого года ко мне в мой центр микроэлектроники прибыл сам президент США, можно сказать, это была инспекция, на самом же деле он хотел со мной поговорить. Я встретил его около самолёта. И мы направились к зданию, где строился центральный суперкомпьютер.
-Как ваши успехи год?
-Я закончил создание революционного процессора, он имеет рекордную скорость 1,7мегагерца в секунду. Также, мы сейчас работаем над оперативной памятью к нему, мы уже изготовили все конденсаторы для неё, но нужно правильно спаять. Четыре интерфейсных блока также почти готовы, и компьютер вступит в строй примерно через месяц. При этом я уже написал ему простейший вариант операционной системы, я загружу её на компьютер, и он уже будет работать, потом потребуется ещё примерно полгода, чтобы закончить программное обеспечение. И в середине лета 1942ого года я смогу приступить к первым вычислениям ядерного взрыва. Как я уже говорил, компьютер будет иметь невероятно мощный процессор на 1,7 мегагерца, и 4 мегабайта оперативной памяти. При этом, размер машины с крупную комнату. По меркам Юань это не слишком крупная машина, я бы сделал мощнее, но мы сосредоточились на том, чтобы сделать все детали очень мелкими. На самом деле трудоёмкость машины просто огромна. Понадобился длительный труд большого числа людей, чтобы изготовить столь много мелких деталей, и соединить их между собой.
-Я понимаю, что значит 4 мегабайта, это 32 миллиона деталей, Юань до сих пор делает суперкомпьютеры на 64 килобайта оперативной памяти. И ей, кстати, хватает этих 64ёх килобайт, при этом она испытывает большие трудности с созданием механизма организации данных, и удивляется, как вы смогли столь быстро создать блок оперативной памяти на 256килобайт. И, кстати, Юань ведь гений, она бессмертная, у неё настоящие дар, и даже она, а вот простые люди...
-Когда машина будет завершена, надо будет очень аккуратно перевезти её в новое место и собрать там. Главное, чтобы не было никаких ударов при перевозке, если самолёт потерпит аварию и хоть один элемент машины будет повреждён, восстановление займёт несколько месяцев. Особенно процессор, я лично делал его своими руками три месяца подряд и он имеет феноменальную стоимость, чтобы изготовить ещё один такой процессор, потребуется минимум два месяца.
-Скажи год, для справки, а ты сейчас смог бы изготовить ещё более мощный процессор? Я имею ввиду скорость. Это вообще возможно?
-Да.
-Насколько?
-Думаю, в два три раза более мощный за полгода, в принципе, сильное уменьшение размера микрочипов, позволило бы в далёком будущем нарастить скорость процессора десятикратно. При этом, уменьшение размера чипа влияет на скорость процессора моего типа значительно слабее, чем на механический процессор. Однако, на таких больших скоростях также большую роль играет скорость передачи сигнала между чипами, уменьшение расстояния между ними также сильно увеличивает общую скорость работы. Правда, мы достигли предела скорости, и в будущем увеличение скорости процессоров будет незначительно, я не думаю, что мы и дальше сможем раз в полгода увеличивать скорость десятикратно. В ближайшие несколько лет будет достигнуто увеличение скорости в три пять раз. А в дальнейшем, выпуск каждого нового более совершенного процессора, будет увеличивать его скорость на 5% или на 10%, и даже увеличение скорости на 10% в год будет считаться хорошим результатом. Так что пока что увеличить скорость можно, и ощутимо, но это было бы очень сложно, я думаю, процессора на 1,7 мегагерца нам хватит. Эта машина впервые сделана по программе максимум, и она обошлась вам в 50 миллионов долларов, не настоль уж дорого.
-Я вынужден сократить финансирование Юань в десять раз, с этого момента уровень твоей безопасности будет снижен. Но твои работы ограничены в финансах не будут. К тому же затраты на тебя в масштабах всей страны не столь велики, при этом, если не брать во внимание стоимость проектов Юань, именно ты свои проекты полностью окупаешь.
-Я понимаю.
-Хочу сказать про процессоры ещё кой что. Несмотря на то, что мощность процессора будет расти не так сильно, я, работая с математическими алгоритмами, стал понимать, что рост производительности программного обеспечения очень непростая задача, на которую я не всегда способен в полной мере. В будущем надо будет сосредоточиться не на скорости процессора, а на организации процессов протекающих в нём. В особо мощных вычислительных системах рост производительности за счёт иной организации данных может быть стократным, а с проблемами алгоритмов организации работы больших объёмов данных я столкнулся уже сейчас. То есть два компьютера одной модели и одинаковой мощности, в зависимости от установленных на них программ, могут иметь в десять раз разную производительность при выполнении одной и той же задачи. А сейчас наше программирование находится в самом начале своего пути.
-Да, я слышал, Юань при меньших масштабах мощности тоже буксует на этом. Представляю, как сильно эта проблема встала для процессора, что мощнее Юань в десять тысяч раз.
-Понимаю.
-Так вот, я хотел бы немного сменить тему разговора, ситуация очень тяжёлая, ты можешь не успеть. Откровенно говоря, мы проигрываем Японии и сильно, враг наступает, топит наши корабли. Применение авианосцев стало крайне эффективным оружием. Ситуация на фронте очень тяжёлая, СССР провёл единственное успешное наступление под Москвой, но выдержит ли он лето 1942ого, это большой вопрос. Скоро мы больше не сможем, как раньше снабжать Британию всем необходимым. Конвои попадут в тяжёлую ситуацию, я уже отозвал из Атлантики часть эсминцев. Я увеличиваю военное производство в стране. Мы организовали ряд крупных военных заказов, но 1942ой год будет очень тяжёлым. Я бы советовал тебе подумать о том, как снабдить наших солдат новым оружием. Нам уже не требуется так сильно ядерное оружие через три года, как раньше, сейчас задача пережить бы 1942ой год. Есть риск, что Японцы могут попробовать высадить десант на западном побережье, вот такая вот ситуация. Мне даже не до ядерных опытов Эдварда, нам нужна ядерная бомба и очень, но не через три года, а прямо сейчас. Также нам нужны ядерные морские и авиационные двигатели, особенно авиационные. Мои аналитики считают скоро ситуация обострится. Подумай, как твои компьютеры могут помочь нам сейчас, а не через три года. Или, быть может, тебе стоит заняться созданием более простого оружия, такого как танки и самолёты? Юань кстати, занимается сонаром, и он почти готов, даже я бы сказал, что первые рабочие образцы уже готовы и проходят испытания, а через некоторое время начнётся серийное производство, сонар это бесценное оружие для поиска подводных лодок врага. Но нам нужно улучшить оружие, артиллерию, танки, самолёты. Нам также не хватает резины и материалов.
-Может быть, стоит использовать строящийся сейчас компьютер не для ядерных испытаний, а для глобального управления страной?
-В смысле?
-Я в прошлом управлял армиями Антанты в первой мировой войне, а потом Англией и Францией во второй мировой, правда, не столь успешно. Я знаю, бумажная бюрократия и недостаточная оперативность сильно мешают. Всегда надо знать, где какой флот плывёт у нас и у врага, где сколько боеприпасов. Это сложно отслеживать и сотни штабных аналитиков постоянно двигают бумажные фигурки кораблей по карте и считают снаряды. Мой новый компьютер обладает невиданной мощностью, и когда будет закончено устройство постоянной памяти, я мог бы сделать его на тысячу мегабайт, а это можно целую библиотеку Конгресса запомнить. Я мог бы написать программу, отслеживающую передвижение войск и кораблей, а мои сотрудники будут дополнять её по необходимости. Гигантский суперкомпьютер невиданной мощности мог бы решить проблемы логистики, отслеживать перемещение флота врага, наличие боеприпасов. Мы увеличим количество интерфейсов, например, до 16ти, и генеральный штаб армии США сможет эффективно использовать эту машину для победы. А для ядерного проекта я сделаю ещё один компьютер позже. Подумайте, Энигма себя полностью оправдала, этот проект глобального управления армией будет не менее эффективен. Ведь стратегия и возможность всеми управлять не менее важны, я то знаю, я сам много лет правил армиями. Мы объединим компьютером всё, систему управления армией, связи и все данные. Я сделаю всё именно так как надо.
-Хорошо, сколько времени вам понадобится на подготовку компьютера?
-Мне понадобится месяц, чтобы полностью закончить и дооборудовать сам компьютер, потом три месяца, чтобы написать программное обеспечение.
-Действуйте, мы назовём программу, система глобального кибернетического командования.
-Нет, Франклин, так любой разведчик поймёт, что мы делаем, лучше дать название что-нибудь типа...
-Оборонная стратегическая инициатива?
-Нет, давай назовём просто и банально, орлиный глаз, чтобы ни о чём не говорило, наоборот, пусть название сбивает с толку и путает.
-Хорошо, пусть будет орлиный глаз, и ещё, я надеюсь на тебя, четыре месяца, хорошо?
-Хорошо. Четыре месяца. Ты выпьешь чаю?
-Я узнал у тебя всё что хотел, я лечу в Вашингтон.
-Может быть, ради такого разговора проще было позвонить?
-Мы арестовали 120 тысяч японцев, каждый второй оказался шпионом, пришлось арестовать всех японцев Америки без разбору до конца войны, ещё несколько тысяч бегает по стране и гадит. А Германия устроила серию крупных терактов. Я боюсь звонить по телефону, враг делает врезки в кабели и прослушивает. Твоя крупная горная база уже привлекает внимание слишком многих, я уверен, что все телефоны, ведущие к базе, прослушиваются врагом, кабель идёт по пересечённой местности многие километры. Не звони отсюда больше никогда, если важный вопрос, звони, проси меня прилететь, я прилечу, и обсудим лицом к лицу, но не по телефону.
-Ясно господин Рузвельт
-Удачи.
Он ушёл, а я невольно подумал, что если ситуация столь плоха, то быть может, стоит притормозить с созданием компьютера, тем более, сейчас многие мои сотрудники, смогут доработать этот компьютер без меня, а мне лучше заняться несколько дней чем-то новым. Тем более, некоторые вещи смогут позволить мне отказаться от деревянных пластин, на которые мы клеили все свои микрочипы раньше. В прошлом в Англии я несколько лет занимался поиском и внедрением перспективных технологий, надо помочь США выиграть эту войну, распечатать старую заначку. Ведь если США проиграют и меня возьмут в плен, или ещё что хуже убьют, я не смогу выполнить свою задачу. И я направился в лабораторию химии. А корпуса химии и материаловедения у нас здесь были самые лучшие в мире.
* * *
-Ты просил меня срочно прилететь, захватив своих экспертов в области химии и материаловедения. Что случилось? Мы говорили с тобой лично всего несколько дней назад. Я честное слово люблю наши разговоры с тобой, но я очень занят. И всё же?
-Я занимался компьютерами, потому что это меня интересует более всего. Мне интересно делать компьютеры, но я решил помочь вам выиграть войну. Как ты понимаешь, я много лет занимался химией и материаловедением, и многие мои тайные знания могут быть использованы для победы. Вот эта металлическая пластина называется нитрат титана, это сплав высочайшей твёрдости и прочности, он получается методом электролиза титана в азоте. Титановая пластина помещается в азот, и мы бомбардируем её ионами азота, полученный сплав можно использовать в качестве резца. Материал необычайно твёрд и стоек, его можно использовать для обработки металла. А это победит, в его основе лежит новое неизвестное вам вещество, карбид. Победит это смесь карбида вольфрама и кобальта. Данное вещество дороже, но гораздо прочнее и твёрже любой быстрорезной стали, что сейчас применяется в промышленности. Используя этот металл, вы сможет обрабатывать стволы орудий более высокой твёрдости с прецизионной точностью. Как следствие вы получите более мощные и надёжные артиллерийские орудия. Ты хотел пушку?
-Да но...
-Вольфрам кобальт, лишённый углерода, также обладает высокой температурой плавления свыше 3000К, невероятной прочностью и твёрдостью, увы, он дорог. Используя этот материал, вы сможете повысить твёрдость и стойкость деталей ваших машин и механизмов. Это повысит обороты и удельную мощность двигателей внутреннего сгорания на 25%. Двигатель той же массы сможет иметь мощность 2000 лошадиных сил, вместо 1500, срок его службы вырастит, это незаменимо для авиации. Ваши конструктора должны быть мне благодарны. Вот образцы. Это ещё не всё.
-А что ещё?
-Я подумал, зачем нужна взрывчатка, которая взрывается? Гораздо лучше если она горит и затекает во все щели. Причём при температурах свыше 3000К очень быстро плавится любая сталь. Вот образец, это вещество напалм, вот здесь записана его химическая формула и метод изготовления. Данный образец имеет в основе своей алюминий, горит при температуре до 3600К и способен затекать в любые щели, уничтожая врага и его технику, плавит металл. В отличие от большинства других веществ, напалм самовоспламеняется на воздухе и при контакте с человеческой тканью. А вот это соединение, на основе металла, ещё хуже напалма, его особенностью является то, что оно горит и даже самовоспламеняется в воде, забирая из молекул воды кислород для горения.
Я поместил вещество под воду в бронированный аквариум, и раздавил стальным пинцетом колбу, металл вспыхнул, пошло множество пузырей.
-Какой кошмар...
-Это не кошмар, это оружие. Вам нужно оружие для морского боя? Это оружие морского боя. И я ещё не закончил, вот здесь моё главное изобретение, два образца, первый это резина, второй это пластмасса.
-Постой, мы итак умеем делать хорошую резину из каучука.
-Эта резина, не намного лучше той, что вы делаете из каучука, только каучука с началом войны стало остро не хватать, а то, что вы видите сейчас, это резина сделанная из нефти. Она дешевле резины из каучука в двадцать раз, вот здесь записан метод её получения. Используя нефть, вы сможет изготовить любое нужное вам количество резины и очень быстро. А вот это вещество называется пластмасса, или твёрдая резина. Отличие пластмассы от резины в том, что пластик твёрд, лёгок и прочен, и его легко залить в любую нужную вам форму. Я считаю, эти вещества сыграют большую роль в нашей победе.
-А тут что?
-Это углеродная нить, капрон, это очень дешёвое вещество, которое можно получить массово из нефти. В отличие от обычных верёвочек, которые вы используете сейчас, капрон химически инертен, подолгу не гниёт, лёгок и имеет прочность на разрыв, в два раза больше стали. Незаменим для создания сверхпрочных канатов и верёвок. Родственное ему вещество, специальная нить, и материал созданный из неё с целью выдерживать попадание пуль, кевлар. Пластина кевлара толщиной 6 миллиметров и весом всего три килограмма, которой можно защитить грудь солдата, способна выдержать попадание из любого современного стрелкового вооружения. Я уверен, применение кевлара солдатами в бою даст вам радикальное преимущество перед врагом.
-Не может быть...
-Это же просто клад...
-Следующее вещество полиэтилен, его я разбил на два направления, хотя возможно, вашим химикам это частично знакомо. Первое направление это плёнки, которые можно использовать для изоляции, хранения чего-либо, а также для предметов гигиены, что важно, например, для полевой военной медицины. И твёрдый прозрачный полиэтилен, который можно успешно использовать для хранения воды. Я считаю, этого достаточно, чтобы США смогли выиграть войну.
-Но почему же вы молчали раньше?
-Президент Рузвельт несколько дней назад поставил передо мной новую задачу, дать вам нечто, что позволит выиграть войну лучше, чем микроэлектроника.
-Какая жесть!
-Вот это реально, просто...
-Без эмоций, работайте и мы победим. Я думаю, я дал вам достаточно, вы испытываете нехватку стратегических веществ, теперь вы сможете использовать нефть для создания пластика и резины, пластик сможет заменить многие дефицитные материалы, теперь мы победим.
-А как получать эти карбиды?
-Там написано, и да, ещё, забыл сказать, вон в той книге на 17ой странице есть так называемый режим термообработки металла холодом, не пропустите его. Некоторые металлы при температурах порядка 100К, которых можно достичь жидким азотом, за счёт роста числа дислокаций получают повышенную прочность, а там далее написано про мелкозернистые металлы. Это тоже важно, обратите внимание, мелкозернистые металлы на 25-50% прочнее обычных. Ускоренная закалка в жидкостях с температурой плавления ниже температуры воды играет большую роль. Я думаю, вам потребуется от полугода до года, чтобы внедрить всё это в производство, но многие вещи, возможно, удастся быстрее. Я постарался подобрать наиболее простые технологии, с тем, чтобы вы смогли воспользоваться ими прямо сейчас.
-Вы могли бы дать нам всё это и раньше, - прокряхтел Рузвельт, - но позвольте, я подойду к вам и пожму вашу руку, вы совершили неоценимую помощь, и конечно...
-Я бы хотел и дальше заниматься микроэлектроникой, и продолжать свой проект по созданию электронного центра глобального командования. Многие технологии, что я передал вам сейчас, могут быть быстро украдены врагом, их легко украсть, и поэтому я не дал их раньше. А вот компьютерные технологии, даже имея чертежи, которых нет, украсть значительно сложнее. И, тем не менее, я считаю микроэлектронику наиболее важной из отраслей.
-Я понимаю, спасибо, это всё?
-Да.
-И год, учтите, как бы нам не было тяжело, все необходимые ресурсы для вашего проекта будут найдены. Я думаю, не всё из того, что вы нам передали сегодня можно успеть внедрить до войны, но, мы постараемся.
Они покинули мою резиденцию, а я вернулся к проекту создания компьютера глобального командования, тот был практически окончен, и мне предстояло написать сложнейшую программу для его реализации. Поскольку, надо было сымитировать гигантскую игровую карту, по которой будут двигаться корабли и отслеживаться другие изменения.
Я работал следующие три месяца один, в то время, как остальные мои сотрудники были заняты созданием нескольких более простых компьютеров для других нужд министерства обороны США. При этом они учились писать программы на языке АА версии 1.98. И сейчас уже полный цикл создания компьютера был осилен без меня, люди сами делали его, правда, не меняя архитектуру процессоров. А потом программировали на моём сложнейшем языке.
К июню 1942ого года глобальный проект суперкомпьютера был готов, и его разместили в уже построенное подземном бункере Пентагона, после чего центр управления командования США переехал туда, и осуществлял командование фронтом. Серьёзным изменением в проекте суперкомпьютера стало создание так называемого центрального монитора управления, он представлял из себя светодиодную систему с разрешением 1024 на 768 точек и малой частотой обновления экрана. Эта система созданная из довольно крупных светодиодов, представляла из себя большой экран, на котором можно было разместить много параметров одновременно, центральный монитор играл роль школьной доски, и с ним работала группа людей. Работа была невероятно тяжёлой и напряжённой, но первый суперкомпьютер США по управлению всей страной был закончен и размещён. Первые же недели его эксплуатации проявили невероятную эффективность. Я же на протяжении недели следил за его техническим состоянием, учил специалистов работать на нём, обслуживать его, и писать простые новые программы для управления страной.
Несмотря на гигантскую вычислительную мощь новой машины и огромные резервы постоянной памяти. Эксплуатация показала, что для полноценного управления государством нужна машина во много сотен раз более мощная, чем мой суперкомпьютер с процессором на 1,7 мегагерца. А сама машина, даже при своих скудных ТТХ, действительно была очень полезна и востребована. И спустя уже неделю, сам командующий штабом признался мне, что теперь не представляет, как можно управлять театром военных действий на море, не имея в своём арсенале суперкомпьютера, что отслеживает перемещение каждой эскадры. И эта машина начала новую эру в истории людей, потому что теперь компьютер использовался не только для локальных задач, таких как взлом ключей к шифровкам, а для глобального управления всеми системами сверхдержавы. Логично, что у Японии и других стран противников, не было таких совершенных машин, и с её появлением, эффективность управления флотом в Тихом океане резко возросла.
Министерство обороны уже спустя две недели эксплуатации выдало мне государственный оборонный заказ США на постройку ещё десяти таких машин управления ещё большей мощности, чем эта. И мне впервые пришлось ответить им отказом. Я понимал, создание ещё одной такой машины потребует минимум несколько месяцев моей работы. И никто из моих подчиненных не сможет выполнить эту задачу без меня. Увы, машина была слишком сложна и дорога, и не важно, что на её создание потратили всего 60 миллионов долларов, никто тогда не смог бы повторить эту машину без меня. Либо тому, кто решился бы это сделать, пришлось бы занять у меня почти всех моих специалистов, которых я учил работать долгие годы. А без моих учеников никак, всё же мои ученики, это продолжение меня. А обучить ученика не просто, мало того, что он должен долгие годы слушаться меня, он должен быть умным, стараться выполнять все мои задания, и процесс обучения долгий и сложный. Подготовить достойного специалиста даже мне из моих учеников задача не из простых, глупо полагать, что человек просто почитав мои научные статейки и результаты моего труда, или пару лет послушав мои лекции, является моим полноценным учеником. Я должен учить, проверять и заставлять его много работать, такая возможность бывает не всегда. И поэтому мои ученики бесценны, но далеко не все, кто имеет доступ к моим знаниям, являются моими учениками. Можно сколько угодно читать и перечитывать мои научные труды, которых гораздо меньше, чем нужно. Но если я не смогу проверять знания человека и контролировать процесс его обучения сам, толку не будет никакого. И самое главное, я сам один, тоже не смогу потянуть серьёзный проект, не имея заведомо подготовленную тысячу человек. Каждого из которых я знаю, понимаю что он может, и чего не может, каждого из которых я сам обучил в течение нескольких лет. И полный идиотизм полагать, что глупые и недалёкие люди, жизнь которых бесконечно коротка в сравнении с моей, способны обучиться сами. Зато я совершенно точно знаю, что ни один короткоживущий, вообще никогда не признается себе в том, что он чего-то не может, и что он с чем-то не справляется. Поэтому, машина на самом деле имела гораздо более высокую стоимость, чем было потрачено на неё денег. Никто в целом мире, ни за какие деньги, хоть за триллион долларов, не смог бы осуществить этот проект повторно без меня и моих специалистов даже в течение двух трёх лет. При этом, я бы мог изготовить следую машину миллионов за тридцать. Вот такой вот парадокс, не всегда бесценные вещи стоят больших денег, и часто ни за какие деньги нельзя купить прогресс в науке. Эту простую истину большинство тупорылых политиков земли не понимали в прошлом, не понимают сегодня, и возможно никогда не поймут и в будущем. Многие виды научных работ просто нельзя осуществить без меня в принципе никак, и любые попытки доверить мою работу бестолковым короткоживущим дебилам смертным с их неуёмными амбициями и понтами, это идиотское, бессмысленное пустое всирание времени. Смертный всегда будет просить дать ему ещё годик, потом ещё годик, потом ещё годик на подготовку, потом ещё и ещё годик, пока не умрёт от старости. И никогда не найдёт в себе силы признаться, что он просто слишком тупой, и тупо и бестолково всирает бесценное время и ресурсы впустую. Так нередко происходило в прошлом, так происходит и сейчас. Не стоит думать, что люди и политики 20го или 21ого века хоть чем-то умнее политиков Древнего Рима, да наши технологии выше, но редко кто в мире понимает, как устроена каждая современная технологическая система. Жить при высоких технологиях и уметь пользоваться чужим готовым трудом, ещё не означает уметь и знать. А ошибки, самомнение и тупость людей из века в век неизменны. Нередко стремясь присвоить мои знания, повторить мою работу, оттолкнуть меня от проекта, не давать мне непобедимому конкуренту сделать то, что надо. Глупые люди тратят миллиарды долларов и годы бесценного времени впустую, всирая время и ресурсы, и в силу своей откровенной глупости даже не понимая, что время и ресурсы всираются впустую год за годом, а бесценное время утекает и его не вернуть. И даже я потом не смогу выполнить задачу чудом, за последние две недели до конца срока или до начала войны. Потому что многие научные задачи нужно выполнять долгое время, и даже я не смогу выполнить их мгновенно, и в какой-то момент станет просто поздно и ничего уже не исправить, в том числе и феноменальную эпически идиотскую тупость и спесь политиков современности, и их тупорылого окружения.
Тем не менее, получив отказ в суперкомпьютере, министерство обороны США уговорило меня изготовить десять компьютеров малой мощи для локальных нужд армии, и тогда я впервые выпустил первую серийную партию одинаковых компьютеров, практически ПК, они имели всего два пульта управления. И процессоры мощностью по 300 килогерц с кэш памятью эконом класса 1килобайт, объём оперативной памяти этих компьютеров составил 256 килобайт. Эти машины пошли на вооружение сил ПВО, радарных систем, вычисление подводных лодок. А также несколько мини суперкомпьютеров отправились в недра секретных военных ведомств и использовались для создания танков, авиации и морских судов США. При этом, многие скептики в командовании, считавшие, что надо делать морские корабли и танки, а не тратить деньги на компьютеры, поняли, что на самом деле на компьютеры тратят даже слишком мало денег, и жаль, что не удастся развернуть их производство шире. Тем более, все итак постоянно требовали с меня новые винчестеры и диски для хранения информации.
Примечательно, что ТТХ всех моих компьютеров держалось в строжайшей тайне. Во всех записях, документах, а также параметрах этих машин упоминалось, что все они изготовлены на заводах Юань, а скорость работы их микрочипов составляет рекордные 300 герц. То есть 300 герц, а не килогерц, как было на самом деле. Министерство обороны США очень боялось, что о сверхмощных компьютерах узнает наш враг. Поэтому даже люди, работавшие на сверхмощных машинах, не знали истинную скорость их процессоров. При этом, компьютеры производимые на заводах Юань ставились на всеобщее обозрение, а использовались очень ограниченно. В некоторых случаях, имели место ситуации, когда рядом с огромным компьютером Юань, размером со здание стояли мои компьютеры поменьше, и люди думали, что они работают на машине размером со здание, в то время, как на самом деле, истинный размер компьютера не превышал небольшой шкаф.
Юань, возможно, злилась и обижалась, что её машины используются как хлам, но она честно пыталась улучшать свою электронику, занималась миниатюризацией и к концу 1942ого года даже анонсировала революционный процессор на 450 герц. В честь её новой разработки устроили огромную выставку микроэлектроники, куда съехались многие промышленники и шпионы врага со всей страны. И все диву давались, какой крутой у Юань супер процессор. Тем более, его можно было пощупать, потрогать и даже сфотографировать, вот он мелкий, настоящий. А меж тем, в Германии и Японии тоже шли работы по созданию своих суперкомпьютеров, и Германское командование было уверено, что оно не отстаёт от США в области создания и применения электронных устройств. Компьютеры Германии имели огромную рекордную мощность до 200 герц, имели огромные размеры, и число срабатываний микрочипа до миллиона раз. Наш противник, как и Юань, быстро шёл к светлому будущему микроэлектроники.
Увы, победив Германию на компьютерном поле боя, мы в тот период упустили расцвет ракетной и авиационной программы Германии. Гениальный немецкий учёный Вернер Фон Браун создал первый в истории человечества газотурбинный двигатель, который впоследствии немцы поставят на свои самолёты и ракеты, и только чудо и перелом войны 1943его года, позволят нам избежать поражения. Немцы просто не успели внедрить свои технологии массово, а также оптимизировать их. Иначе бы танки будущего с мощными газотурбинными двигателями и толстой бронёй, не уступающей танкам конца 20ого века, не заставили бы себя ждать. Доработка реактивных истребителей, также могла подарить немцам тотальное превосходство в небе, к счастью, те не успели.
А тем временем, в 1942ом году всё более и более напряжёнными становились война в Тихом океане и на восточном фронте в СССР. Теперь, мы, потерпев серию тяжёлых поражений, и всё ещё проигрывая, смогли организовать достойное сопротивление врагу, и скоро в войне наступит перелом.
absnobalance.ru - стратегия с уникальными возможностями, основной фишкой является тот факт что игрок сам разрабатывает для себя ресурсы (металл) собирает из них здания и космические корабли. Несмотря на плохую графику игра имеет уникальный геймплей, корабли имеют меткость, пробитие, толщину брони, несколько параметров брони и вы можете разработать свой собственный боевой корабль и бросить его в бой, причём это может быть какой угодно корабль вооружённый как угодно. Также в игре имеется рынок оружия позволяющий продавать свои уникальные боевые корабли другим игрокам.
Глава 35: Манхэттенский проект.
Я, в конце лета 1942ого года, проведя все подготовительные работы, занялся, наконец, созданием суперкомпьютера для ядерного проекта. Я изучил особенность архитектуры компьютера для проекта управления армией США, сделал ряд далеко идущих выводов и смог несколько усовершенствовать и оптимизировать микрочип, а также повысить скорость работы оперативной памяти. Мы провели длительные работы по подготовке серийного автоматического производства ячеек памяти объёмом по 512 байт каждая. Вообще, сам процесс производства оперативной памяти по 512 байт был сложен, но новая технология делала это всяко значительно быстрее людей. А сам процесс производства управлялся мощным компьютером, одним из тех серийных образцов, что мы подарили министерству обороны США. В итоге, к концу сентября я наметил цифры будущего супер компьютера. Он должен был получить рекордную мощность восьми битного процессора в 3,1мегагерца, при кэш памяти на 4096 байт, при этом температура процессора с помощью специального холодильника была понижена до -5С, то есть была минусовой. И при работе процессора холодильник очень точно удерживал текущую температуру, не позволяя отклоняться ей ни в плюс, ни в минус больше, чем на один градус. При этом подъём температуры выше -1С уже считался критическим, автоматически приводил к снижению напряжения и силы тока, подающихся на процессор, с последующим падением скорости работы до 2х мегагерц. Объём оперативной памяти за счёт увеличения размера кластеров памяти в два раза, составил 8 мегабайт, и это была рекордная по объёму оперативная память.
Самое интересное, новый монитор был 16ти цветным, и в его основе лежал не светодиодный дисплей как раньше, а первый самый настоящий кинескоп с электронно-лучевой трубкой. Правда, внедрение нового кинескопа потребовал применения видеокарт рекордной мощности. Зато мы получили экран сверхвысокого разрешения 640 на 480 пикселей при 16 цветах. Всё это было сделано для того, чтобы новый компьютер смог работать не только как счётная и печатная машинка за 100 миллионов долларов, но и для построения сложных цветных графиков и диаграмм, а также визуализации процесса. К несчастью из-за высокой нагрузки на процессор от новых мониторов, только 4 монитора были цветными и были созданы на основе электроннолучевой трубки. Остальные 16 мониторов были сделаны по старой технологии и были двухцветными и имели разрешение 400 на 320 черно-белых пикселей. И всё равно новая машина оказалась просто невероятной. Стоит ли говорить, что я создал для неё невероятно огромные устройства постоянной памяти высокой надёжности. Суммарный объём которых составил 2400 мегабайт, я понимал, в процессе испытания придётся хранить огромные массивы информации. Однако, как показала практика, создание устройств постоянной памяти, хотя и излишне затратно, но возможно без моего прямого участия. Люди неплохо умели делать без меня даже самые сложные детали, если процесс их создания был ранее отработан, и имелись чертежи. Другое дело, что не все элементы цепей компьютера в процессе создания имели чертежи, поскольку я многое делал сам вручную, и протоколировать каждое действие было бы слишком долго. Поскольку, невозможно с точки зрения времени запротоколировать каждое действие и нарисовать чертёж для схемы, создание которой требует от меня 100 тысяч операций. Если создание чертежа и документа на каждое действие потребует, например, хотя бы часа, то тогда работа займёт в среднем тридцать лет. Что уж говорить про программирование, где число операций может быть просто невероятным. И да очень часто, при создании гораздо более простых устройств, таких как двигатель машины или самолёта, где количество деталей измеряется сотнями можно запротоколировать каждую деталь, но не в электронике. Поэтому часто нужно садиться, и самому вручную всё делать и только так. Не тратя время на объяснения, согласования и прочую херню.
Итак, работа была очень тяжёлой и трудоёмкой и к январю 1943его года была окончена. Я вышел на финальную прямую проекта создания ядерного компьютера, "атомного компьютера", как его тогда называли, за то, что на нём будут считать ядерную бомбу. Я отчитался Рузвельту о созданной машине, но, несмотря на мой энтузиазм, тот не проявил искренней радости. Я думаю, основной причиной было то, что эта модель была вдвое дороже, и делал я её дольше, а мощность процессора выросла всего лишь в 1,9 раза, причём, производительность упала на 10%, и я сообщил Рузвельту, что реально ядерный компьютер примерно в 1,65 раза мощнее, чем мой предыдущий труд. Я думаю, Франклин был расстроен в основном тем, что новая машина не имела явного превосходства над предыдущей. Несмотря на множество улучшений, процессор был не настолько уж мощным. Тем более, всякие нашёптыватели уже нашептали президенту, что было бы неплохо заставить меня создать ещё раз в сто более мощный компьютер, чтобы взять под глобальный контроль всю армию. Тем более, мой предыдущий проект для министерства обороны был загружен под завязку, не справлялся, и военные требовали расширить мощность компьютера управления Пентагоном. Слишком быстро люди вошли во вкус, и далеко не все понимали сколь совершенную машину будущего, итак получили в своё распоряжение. Стоит ли говорить про то, что ни она другая страна в мире не имела даже близко компьютера, который мог бы поддерживать без сбоев длительное время управление и вычисление столь огромного числа операций.
Итак, с января я сел за создание программного кода, который планировал использовать для расчёта ядерного взрыва. Надо сказать, в тот период, чтобы провести несколько опытов в плане программирования. Я впервые в своей жизни создал самые первые в истории человечества несколько компьютерных игр. Всего было создано четыре игры, галактика, солдатик, солдатик плюс и шахматы. И я создал эти игры не ради игр, а ради того, чтобы понять, как надо доработать алгометрический язык программирования АА версии 2.07. Галактика имела несколько стадий, и представляла из себя кораблик, что стрелял по другим корабликам из нижней части экрана, иногда кораблики врага стоявшие строем атаковали, двигаясь вниз, и суть игры была сбить врага, и чтобы тебя самого не сбили. Солдатик представлял из себя поле боя по типу танчиков на денди вид сверху, только цветность и качество игры было ещё ниже, чем на денди. Солдатик ходил по полю и бил палкой других случайно движущихся солдатиков, в этой игре было три стадии, и сложность нарастала. Солдатик плюс представлял из себя аркаду с видом сбоку, игрок бежал слева направо стреляя во врагов, врагов было всего три типа, игра была рассчитана на десять минут. Шахматы были шахматами, в них компьютер делал любые случайные ходы, с расчётом на то, чтобы его следующий ход не привёл к потере фигуры, кроме тех случаев, когда альтернативы уже не было. При этом, интеллект компьютера в первых шахматах был просто ниже плинтуса, ходы делались абсолютно случайные, любые из возможных, кроме тех, что подставляют под бой фигуру. Зато компьютер никогда не зевал и в пределах своего интеллекта никогда не ошибался. Создавая эти игры, я впервые понял, что мне требуется генератор случайных чисел. Я сделал его в привязке к часам компьютера и к действиям игрока. Причём, часы компьютера были точными, и тикали с точностью в одну тысячную долю секунды. В итоге вся линейка чисел имела всего 1000 вариантов, но при этом, учитывая тот факт, что человек действует непредсказуемо, количество вариантов рандома было бесконечным. При этом программа брала случайные значения либо с часов, либо с действий игрока, либо суммируя оба фактора. А потом по уравнению случайных чисел в зависимости от заданного программой интервала, подбирала случайное число. Причём на деле, учитывая тот факт, что программист мог задавать диапазон размера требуемого ему случайного числа, например от 6 до 9, или от 2 до 3054, на самом деле количество случайных вариантов было весьма широким.
Создав четыре первых компьютерных игры, я поставил психологический эксперимент, и дал в них поиграть несколько часов нескольким десяткам своих сотрудников. Что ж... Надо сказать, людей было от них просто не оторвать, они с таким восторгом и желанием хотели в них поиграть на компьютере стоимостью свыше ста миллионов долларов. Увы, код каждой игры был несовершенен, и в процессе игры процессор грузился на 60-90%, хотя оперативной памяти требовалось не так много. В связи с чем только один игрок мог одновременно играть, исключение составляли шахматы и чуть менее 50% тратила галактика. Солдатики были особенно требовательными, и картинка нарисованная с огромным по тем временам разрешением, её движение, всё это заставляло процессор работать в многозадачном режиме с огромными затратами ресурсов, причём большая часть ресурсов тратилась именно на графику. Возможно более совершенный код игры, мог бы снизить потребление системных ресурсов при сохранении текущего результата раз в сто. Но я тогда не имел опыта создания игр, а само железо было крайне примитивно по своей архитектуре, сравнивая с любым современным. К тому же, я, создавая игры, не стремился сделать их общедоступными, а наоборот ставил эксперимент по принципу всё на максимум. И да мощность моего компьютера в плане процессора была сопоставима с приставкой Sega, времён 1990ых годов, разве что у Sega процессор, имевший чуть большую скорость, был в 50 раз более производительным для создания игр, чем мой. Так что моя 16ти цветная графика сильно недотягивала даже до наиболее примитивных ранних игр на Dendy. Оперативная же память в играх использовалась очень слабо, не больше 128 килобайт, а сам вес моих игр составлял от 20 до 200 килобайт. И большая часть веса приходилась на картинки, что я рисовал в крайне примитивном формате по типу bmp, который сохранял каждую точку индивидуально, из-за чего даже самые мелкие картинки весили достаточно много. Правда, в отличие от bmp формата в моей рисовальной программе можно было сохранять несколько типовых фигур больших размеров. Такие, как кружок с заданной толщиной линии и квадратик. Конечно, помимо картинок, в программе имелся и аналог канвы, что рисовал на экране линии, точки, квадратики и кружочки, которые дополняли изображение. В итоге я создал игры, и они были яркими, цветными, необычными и недосягаемыми для тех времён. Тем не менее, мне показался очень любопытным результат моего психологического эксперимента. Компьютерные игры вызывали у многих зависимость большую, чем курение, алкоголь и наркотики вместе взятые. Потому что, только увидев игру со стороны всего на 20 секунд, все хотели играть в неё и как можно больше. А те, кто поиграл, с таким искреннем сожалением покидали игровое место, что просто не поверить. Я также заметил, что наибольшее стремление играть возникает в наиболее умных и образованных людях. Мои лучшие учёные стремились играть всеми силами, а вот тупые солдафоны из охраны, наоборот отнеслись к забаве крайне скептически. И это парадоксальный факт, игры завлекают, прежде всего, самых умных. И как показал опыт, даже несколько часов игры в одну и туже игру, ни капли не снижает желание играть дальше. Даже в шахматы, хотя, казалось бы, в шахматы можно итак поиграть, без всякого компьютера, но каждый из людей стремился сыграть в шахматы именно против компьютера. При этом, наибольший интерес вызвали наиболее непохожие игры, то есть не шахматы, а солдатики и галактика.
В конце всех своих экспериментов с играми, я даже написал небольшой научный труд на пять листов, и отправил его самолётом Рузвельту, Юань и комитету начальников штабов. Я предположил, что хотя использовать суперкомпьютер для игр крайне нерационально, тем не менее, наркотический психологический эффект просто огромен, и вызывает сильнейшую зависимость, которая не спадает, по мере поступления всё новых игр. Я сделал предположение, что в будущем создание развитой индустрии компьютерных игр окажет сильнейшее влияние на всё человечество, и если этим распорядиться верно, для созидания, то это влияние будет глубоко положительно. Игры развивают моторику пальцев и интеллект. И чем ярче игра, чем лучше её графика, выше разрешение и больше цветов, чем больше возможностей в игре, тем сильнее она завлекает людей. При этом, разные игры могут завлекать людей разного типа. А также правильный набор игр может позволить искать в обществе скрытых гениев и выявлять их таланты. Поскольку статистику матча можно сохранять, а потом программа сама может автоматически отсылать данные куда положено. И хотя сейчас я приостанавливаю труды над играми, в будущем, в мирное время, необходимо будет создать мощные игровые компьютеры, и изучить влияние геймерства на людей. Тем более, я предположил, что игры являясь мощнейшим и самым безопасным не химическим наркотиком людей, могут выполнять не только функцию обучения общества, но и его деградации. В том числе, когда речь идёт о деградации общества врага, а также функцию насаждения своих идеалов. Поскольку логично, что в будущем именно США станет доминатом в мире в микроэлектронике и программировании, то контроль этой отрасли позволит тайно подчинить себе общество иностранных государств, дёшево и без войны. Я также подчеркнул, что зависимость игр сильнейшая, и вызывает аналог несмертельной ломки. Я особо подчеркнул, что игры являются наркотиком не менее мощным, чем опиум и героин, и возможно, при воздействии на человека с детства создают абсолютную зависимость на всю жизнь.
Тем не менее, с играми пора было заканчивать, и вскоре я прогнал всех с суперкомпьютера, чтобы зря не нагружали процессор, а сам сел за создание программного обеспечения для расчёта ядерного взрыва, несколько раз сотрудники просили дать мне им немного поиграть ещё. Я же чётко собрал всех в одной аудитории и сказал им следующее:
"Ребята, это суперкомпьютер стоимостью сто с лишним миллионов долларов, это слишком дорогая игрушка. Его создавали не для игр, а для исследования ядерного оружия. Я дал вам поиграть, чтобы изучить вашу реакцию. Больше никто играть не будет. А чтобы вы не раскисали, я скажу вам следующее. После того как война окончится, а наша компьютерная электроника шагнёт на много лет вперёд. Уже при вашей жизни наступит период, когда каждый сможет себе купить компьютер эконом класса, и там будут игры подобные этим. И это произойдёт совсем скоро, лет через десять не больше. Поймите, сейчас идёт война и не до игр, и да я понимаю, что игра как мощный наркотик, но потерпите, в конце концов, вы лучшее, что у нас есть. А эти устройства, что мы здесь собираем невероятно дороги. И согласитесь, лучше узнать и попробовать, чем, если бы я не дал вам даже попробовать. Многие из вас поиграли пятнадцать минут и больше, не злитесь, будет и на вашей улице праздник. Спасибо."
И да, они поворчали и разошлись, а я приказал охране следить, чтобы обслуживающий персонал работал и не играл. А за нарушение, виноватых сурово наказывать деньгами и физически, поркой плетью, чтобы другим неповадно было. Кстати, да, я практически никогда и никого ни за что не выгонял из проекта, за что люди любили и уважали меня. Но я берёг их не из-за уважения, а просто, потому что потратил на их подготовку минимум полтора года, и найти замену каждому покинувшему проект было бы крайне сложно, пришлось бы снова годами с нуля учить человека. Изготовление компьютеров становилось всё более трудоёмким, требовалось множество мелких точных операций, и нельзя ошибаться. Кой кто иногда за мою жестокость пищал там что-то про права человека и какие-то законы, но такие писки я подавлял физически с особой жестокостью и беззаконием. Думаю, в целом люди любили меня как руководителя, я старался быть справедливым, и при этом, мы все шли, широко шагая в будущее, достигая невероятного результата.
А вскоре я получил ответ от Рузвельта и комитета начальников штабов, о том, что мои наблюдения по играм были приняты к сведению, и в будущем после войны, моя "теория игр" требует тщательного рассмотрения. Особенно министерство обороны США интересуется возможностью симуляции событий и военных ситуаций в мире на сверхмощных компьютерах, которые могли бы помочь отработать эффективность тех или иных военных направлений, которые невозможно, либо слишком дорого отрабатывать в реальной жизни. При этом приняты к сведению возможности по отработке военных навыков и обучения на компьютерах, а также наркотический эффект игр, который можно оценить и положительно и негативно.
И я всё же преступил к созданию первых элементов программного обеспечения симуляции компьютерного взрыва на компьютере. Правда, поработав пару недель, я решил вызвать к себе Эдварда, и ознакомился со всеми его наработками. Эдвард также был очень рад работать со мной, и тщательно помогал мне в моей работе, консультируя сколь возможно подробно все необходимые расчётные элементы программы. И кстати, за моей машиной впервые закрепилось постоянное название, теперь суперкомпьютер получил постоянное имя "атомный компьютер", в этом не было ничего удивительного, многим крупным кораблям морского флота давали личные имена, а не просто номер. "Атомный компьютер" стоил Америке денег, на которые можно было построить целый морской линкор, неудивительно, что стало нормой назвать его нарицательным именем.
-Эдвард, ты же понимаешь теперь, что создание ядерной бомбы требует исключительного участия в области программирования и расчётов. Я не смогу просто написать программу и передать её тебе. В процессе работы придётся сложным образом управлять компьютером, и дописывать фрагменты кода на языке АА 2,09. Даже лучшие из моих сотрудников не способны это сделать так, как я.
-Да, я всё понимаю.
-Боюсь, в сложившейся ситуации становится очевидным, что мне придётся заняться ядерным проектом лично.
-Но...! Я... Хотел...
-Ты хотел быть главным, но ты не сможешь, потому что ты не умеешь работать с компьютером. А та машина, которой ты пользовался раньше это просто позавчерашний день в сравнении с "Атомным компьютером". Ты не сможешь управлять новым супермощным устройством, оно слишком сложно, ты видишь это сам. К тому же, тут мало просто уметь работать, необходимо попутно программировать и дорабатывать программу расчёта, это крайне сложно.
-Да я знаю, и всё же, я хотел войти в историю как отец ядерной бомбы, мне уже много лет и я... Надеялся отметиться чем-то великим. Твоё участие в проекте и несомненный, яркий успех затмит мою фигуру. Я знаю, последние два года ты имеешь колоссальное влияние на военных, и да, благодаря тебе... Ладно, ты прав, я не смогу сделать это.
-Ну, тогда стань одним из участников проекта, ничто не мешает тебе работать вместе со мной, и нам понадобится ещё много времени, чтобы закончить это.
К концу весны 1943его года основная часть работ по созданию "атомного компьютера" и программ расчёта была окончена. И надо сказать, программа расчётов ядерного взрыва и деления нейтронов была невероятно сложна и сама по себе без статистических данных весила 1600 килобайт, задействуя при запуске 7,5 мегабайт оперативной памяти и всю мощь процессора. При этом, программа была написана так, что её можно было использовать для разных симуляций разных изотопов и ситуаций. Всё остальное я планировал доделать по ходу дела. Надо сказать, я думаю, я не справился бы с проектом "атомного компьютера" прежде всего в области его программного обеспечения, если бы не все мои шаги до. Работая с Энигмой и программой для штаба армии, я получил тот опыт и знания, а также готовые программные наработки, без которых никогда бы не смог выполнить программу "атомного компьютера", тем более та подразумевала трёхмерный анализ данных с использованием трёхмерных массивов и много вычислений. Итак, когда все работы были окончены, я сообщил, что нам всем, вместе с компьютером необходимо перебраться поближе к зоне проведения атомных испытаний. Президент сообщил мне, что ядерные испытания будут поводиться в пустыни в Нью-Мексико, недалеко от границы с Мексикой, это безлюдный район, и радиация и уран от взрыва бомб не смогут оттуда навредить людям. Я должен был переехать туда с частью людей, а большая часть моих сотрудников должна была отправиться вместе со всем оборудованием в Калифорнийскую пустыню, там для них построили целый небольшой городок. Который в честь изобретения и применения пластмасс, с намёком на высокие технологии назвали силиконовая долина. Также, название силиконовая долина было шифром, поскольку, оно намекало скорее на химические исследования, которые всех интересовали гораздо меньше, в то время, как на самом деле силиконовая долина должна была стать нашим центром производства микроэлектроники и компьютеров будущего. При этом, конечно же мои люди не будут сидеть без дела, там будет много работы, эти блестящие специалисты многому научились при мне, и должны были создать много новых компьютеров и электронных устройств для правительства США. Причём не только военного, но и гражданско-экономического характера. Естественно, что силиконовая долина ещё на много лет станет секретной военной научной базой США, целым небольшим закрытым городом, по типу тех, что строили в СССР, городом учёных. И часть сотрудников Юань также были отправлены туда.
За день до начала переезда ко мне в мою северную резиденцию прибыл сам президент США и вместе с ним Юань. Я встретил их около взлётной полосы, Юань была одета невероятно красиво.
-Привет.
-Пройдёмте.
Мы медленно пошли в сторону моего домика.
-Ну что, не жалеешь, что переезжаешь отсюда, я думаю, ты провёл здесь интересные годы своей жизни. И тебя переселяют в пустыню, и также надолго, - посочувствовала Юань.
-Очередной этап моей жизни окончен. Я создал самый мощный компьютер на планете.
-Создашь ещё мощнее.
-Впереди создание оружия, которое станет поворотным моментом в нашей истории.
-Эдвард говорит, что уже создал первый примитивный ядерный реактор.
-Создать реактор просто, обогатил уран и всё, вот создать атомную бомбу, вот это достижение!
-Контроль процессов в ядерном реакторе тоже непростая задача, нужны источники и поглотители нейтронов. Эдвард говорил, он создал всё по твоим научным трудам.
-Да я написал несколько статей, но его вклад больше.
-Я думаю, он сильно расстраивается, что ты украл у него ядерную бомбу. Я думаю, ты планировал это изначально.
-Да, если честно то да, я изначально понимал, что Эдвард не сможет никуда без моего компьютера и не сможет им управлять, и само создание атомной бомбы повесят на меня.
-Покажи мне компьютерные игры, - вдруг сказала Юань, - компьютер ведь отключат только завтра утром, он ещё работает. Мне очень интересно, я думаю, попробовать создать нечто подобное на своих более слабых машинах.
-И мне, - сказал Рузвельт.
-Пойдёмте.
И мы двинулись к зданию основной мастерской, а Юань смеялась сама над собой, расхваливая свой экспериментальный особо малый процессор на 510 герц. Я думаю, она хотела добраться до моего секрета, который так и не смогла разгадать сама. И мы собирались ей скоро о нём рассказать. Если не сейчас, то может быть, всего через год. А меж тем, никаких свидетельств утечек не было, ЦРУ работало необычайно чётко, и было доподлинно известно, что Германия буксует на компьютерах в 300 герц, а Гитлер пренебрегает ими из-за бесполезности, и работы над ядерным оружием ведутся там весьма пассивно. Что касается Японии и СССР, то те практически не вели ядерных исследований в этом направлении, то есть СССР имел своих собственных учёных ядерных физиков, но те не финансировались столь масштабно, как сейчас в США.
Мы добежали до компьютера, и я включил первую игру шахматы, я решил начать с худшего к большему. Юань с президентом легко выиграли компьютер несколько раз, а Юань как классный микро электронщик невольно мне позавидовала.
-Графика в игре просто невероятная, ты использовал кинескоп, и я понимаю, это было дорогое решение. Но это невероятно, цветная графика столь высокого разрешения, как ты только добился её? Это же... Ты бы видел, над какой чушью мы работаем. По сути, то, что я сейчас делаю это просто калькулятор, я не смогла добиться не только скорости процессора, но и объёма оперативной памяти, долговечности, ты бы видел, как медленно считает наш процессор.
-Я думаю, твой процессор вычисляет уравнения за секунду.
-Да, сложное уравнение на пару строчек за секунду и это выглядит классно, но только не после твоей машины. Подумать только, три мегагерца, это более чем в десять тысяч раз больше моей лучшей серийной машины.
-Да.
-И шахматы, несмотря на глупость компьютера, очень даже ничего. Я понимаю, что глупость компьютера проистекает не от его малой вычислительной мощи, а просто ты поленился потратить много времени на более сложную программу.
-Да это так.
-Ладно, давай следующую игру.
Я включил им галактику, и Рузвельт с Юань на целый час прильнули к экрану, им было так интересно, и они оба смогли пройти игру целиком, причём Юань два раза.
-Ты мог бы сделать подлиннее. - Заметила Юань.
-Можно и поразнообразнее, это же просто вопрос времени и усилий. На самом деле код игры очень кривой, и я думаю, его можно было бы сильно оптимизировать, игровой суперкомпьютер на самом деле классная вещь.
-Ничего, пройдёт несколько лет, и такие игрушки появятся у каждого.
-Такие вряд ли, проще возможно.
-Почему? Ведь можно сделать чипы гораздо меньше, и производить их автоматически.
-Мы уже сделали их меньше и производим автоматически. Компьютер подобный этому не появится в товарах ежедневного обихода простых людей ещё лет тридцать точно. Процессор очень мощный и сложный, я паял его сам вручную. Да, возможно более совершенный суперкомпьютер появится уже через пару лет, но вряд ли машины, обладающие способностями хотя бы в 5% от атомного компьютера, спустятся в цене ниже стоимости дорого элитного автомобиля в ближайшие двадцать лет. Такие машины как эта, ещё долго не будут дешёвыми.
-Ладно, включай следующую игру.
Я включил им солдатики, и они просидели за ними до часа ночи. А потом ещё пять раз прошли солдатики плюс. И потом, уже совсем поздно мы пошли отмечать, Юань и Рузвельт пили шампанское, они прилетели сюда специально, чтобы поздравить меня и развлечь. Дела складывались успешно, я был на пороге масштабного проекта, большая часть работ была позади. А Рузвельт после моего подарка в области металлов и синтетики, более всех следил за тем, чтобы моё отношение к США всегда было положительным. Он уже понял, я знаю гораздо больше, чем кажется на первый взгляд, он надолго запомнил, с какой лёгкостью я вывалил его экспертам целый набор военных и экономических технологий. ЦРУ и другие спецслужбы США стремились, чтобы эта страна навсегда стала моим домом и семьёй. Не только потому, что я бессмертный, а потому что я игрок в мировой политике не менее важный, чем любая другая супердержава на планете вместе со всем её ВВП пушками, танками, университетами и морскими кораблями. Та цивилизация, что выступает под моими знамёнами, всегда будет первой во всём. И дело не только в чистой крови.
И потом, в конце ночи мы пошли заниматься с Юань любовью, она тоже прилетела сюда не просто так, а чтобы породить ещё одну бессмертную дочку или сына. Война войной, и наука вперёд, но США не забывали и о будущем. К тому же, американские генетики полагали, что крови качества моей и Юань, нет ни у кого на Земле более, и наш союз и потомство самые ценные из всех возможных. Поэтому, в их фашистской программе разведения сверхлюдей, мы, как и в микроэлектронике, играли неоспоримое первое место.
* * *
Мы провели первые расчёты одного из наиболее подходящих нейтронных детонаторов достаточно быстро, и уже в конце весны 1943его года в пустыне Нью-Мексико прогремело первое ядерное испытание настоящей урановой бомбы. Первое же испытание было невероятно удачным, мощность взрыва ядерной бомбы составила 210 тонн в тротиловом эквиваленте. Это было мало по меркам ядерных бомб будущего, но что такое 210 тонн тротила? Это воронка диаметром сто метров и глубиной метров двадцать, да и то, потому что грунт скалистый. А радиус поражения взрыва примерно 500 метров. То есть человек стоявший на открытой местности в полукилометре от эпицентра взрыва уже погибал. Если сбросить такую бомбу на город, то несколько городских кварталов будут снесены до основания и может погибнуть несколько десятков тысяч человек. Смотря сколь высока плотность заселения города. И кстати, большинство бомбоубежищ на Земле от такой бомбы не спасёт. Сильнейшая сейсмическая волна вблизи от места взрыва способна уничтожить любое убежище людей на глубину в 50 метров.
И это был не простой взрыв, не как те, что раньше совершал Эдвард. Я обклеил бомбу датчиками с ног до головы. И после него, я целое лето запрещал совершать повторные испытания. А по их результатам я уменьшил урановый заряд в 4 раза, потому что больше для испытания и не требовалось, и разместил вокруг бомбы несколько сот килограмм взрывчатки. Завязав взрыватели на высокоточные электронные часы. Создание которых заняло у меня ещё месяц с лишним. А потом я повторно пересчитывал полученное устройство, редактировал, и да мощный компьютер мне для этого сильно помог.
-Зачем тебе взрывчатка вокруг бомбы? - Спросил меня Эдвард. - Ведь доказано, что взрывчатка не может повлиять на ядерную реакцию никак. И только облучение нейтронами, плюс критическая масса являются причиной взрыва.
-Смотри, ядерное горючее бомбы не успевает выгореть полностью почему?
-Ну, слишком быстрый нагрев, приводит к испарению урана, который разлетается во все стороны, падение плотности и количества нейтронов выключает цепную реакцию, и таким образом, лишь небольшая часть горючего прогорает.
-И?
-Я всё равно не понимаю.
-Смотри, чтобы выгорело больше горючего, нам нужно как можно дольше удержать уран в твёрдом состоянии, сохранив его плотность вокруг излучателя нейтронов, верно?
-Да.
-Однако, сделать это невозможно, потому что быстро нагревающийся до огромных температур уран способен разорвать любую самую прочную стальную оболочку. И у нас нет достаточно прочного вещества, чтобы этому помешать. Теперь смотри, что делаем. Мы взрывом запускаем источник нейтронов, тот собирается в шарик и начинает плеваться во все стороны нейтронами, второй взрыв через 0,192секунды собирает уран в шарик вокруг источника нейтронов, и спустя 0,002 секунды перегретый уран начинает стремительно расширяться, разрывая всё вокруг. Реакция затухает, и мы получаем ядерный взрыв мощностью около 200 тонн тротила, что как бы много, но на самом деле достаточно мало, и это гораздо меньше, чем можно достичь. При этом, нас похвалили за этот взрыв мощностью 200 тонн, только этого мало.
-И?
-И теперь самое интересное, в тот момент, когда в уране начинается цепная реакция расщепления. Мы берём и подрываем вокруг бомбы сверхмощную взрывчатку, и она на долгие 0,001 секунды создаёт огромное давление вокруг заряда, объёмный взрыв по периметру бомбы. Хорошая взрывчатка создаст давление порядка 100ГПа. И это давление удерживает уран и его оболочку от разрушения лишнюю тысячную долю секунду, или даже чуть больше. В итоге, что мы имеем? Реакция идёт по экспоненте, по-нарастающей, но уже не 0,002 секунды, а порядка 0,003 или даже 0,0036 секунд.
-Ты гений.
-Вот, только сейчас, прежде чем испытывать новую урановую бомбу, нам надо всё хорошенько рассчитать и подготовить, и не следует торопиться. Взрыв ядерного заряда требует точнейших расчётов с точностью до десятитысячной доли секунды. Каждый элемент взрывчатки должен сработать в строго определённый момент, и нам надо поэкспериментировать с взрывчаткой без атомной бомбы. Только после того, как всё будет полностью готово, каждый элемент с точностью до тысячной доли, мы сможем повторить опыт.
-Отлично.
-А заодно пока, пусть твой экспериментальный реактор вырабатывает плутоний-239. Как ты знаешь, это вещество обладает в 2,5 раза большим разрушительным эффектом, чем уран. А это даст не только большую мощность взрыва, но и более глубокое выгорание топлива. Если урановая бомба может при взрыве выгореть лишь на 5%, то плутониевая от такого же нейтронного детонатора способа выгореть на 25%. Таким образом, если урановую бомбу мы взорвём на 3 килотонны, то плутониевую на 30.
-Это я знаю, ты говорил, метим на плутоний-239.
И только в феврале 1944ого года, мы провели три экспериментальных взрыва обычной взрывчатки без урана, добиваясь точнейшего срабатывания по времени. То есть мы взрывали не атомную бомбу, а только взрывчатку её окружающую. И я подобрал лучшую взрывчатку, не просто порох, а идеальный состав на базе алюминиевой пудры, и ещё более тяжёлых горючих металлов, что при взрыве создавала максимальную плотность и давление. И подбор нужной взрывчатки с достаточными близантными свойствами, способную взрываться достаточно быстро и создавать сильное давление, тоже занял время.
А война меж тем даже без нас шла к завершению, СССР успешно разгромил немцев в 1943ем году под Курской дугой, и теперь наступал. Рузвельт на Тихом океане также сумел разбить японцев, потопив множество их авианосцев, и США тоже наступали. При этом, Рузвельт и Черчилль боялись, как бы Сталин не разбил Гитлера слишком быстро, никто не хотел отдавать Сталину всю Европу, тогда наша карта будет бита. В связи с чем, планировалась военная операция по высадке в Нормандии и открытию второго фронта. И Германия действительно начала сливаться, вот уже полгода, как союзники, задействовав тяжёлую стратегическую авиацию, нещадно бомбили её города на северо-западе, и новые самолёты летали всё дальше на юг и восток Германии. Несмотря на то, что истребители не могли сопровождать стратегические бомбардировщики, те огрызались сами и весьма неплохо. Воздушные крепости, оснащённые множеством пулемётов, собираясь в огромные орды, штурмовали Германию, и той часто нечего было им противопоставить. Как и впервой мировой войне, у Германии всё более стало не хватать людских ресурсов, молодых мужчин.
А меж тем у Гитлера появилось новое оружие, ракеты и ракетные двигатели, и они атаковали Англию тоже. Это оружие было дорогим и неэффективным, тем не менее, ракеты обладая большой скоростью и дальностью, долетали до Лондона. Спецслужбы были так напуганы беспилотными ракетными аппаратами, что несколько раз даже просили меня дать консультации, но ничего ценного сказать им я не смог. Логично было одно, система управления ракет механическая, примитивная, и это не супер мощный компьютер.
И вот весной 1944ого года, всё было готово для моего первого эксперимента. Я приказал всем удалиться на расстояние в десять километров от эпицентра взрыва бомбы, спрятаться в убежища, и ни в коем случае не смотреть на взрыв. Это была первая урановая бомба, в которой в качестве взрывчатки использовалось 60 килограмм обогащённого урана, что собирался вокруг источника нейтронов, а потом двойной синхронный взрыв мощной металлической взрывчатки вокруг эпицентра бомбы, создавал в ядре бомбы достаточное давление на 0,41 секунды, так показали расчеты компьютера. По нашим оценкам, этого было достаточно, чтобы обеспечить выгорание от 5% до 25% урана бомбы. При этом, неизвестно было, как поведёт себя вещество в состоянии плазмы при температуре выше 500тыс К, поскольку такие опыты не проводились ранее даже мной. Было предположение, что плазма и магнитные силы ядерной бомбы, могут разорвать зону высокого давления и снизить выгорание урана.
И вот мы собрались все, и спрятались за линией убежищ. Я сам лёг на землю в бомбоубежище с крышей из деревянных бревен. Мне кстати предлагали сделать крышу стальной, но я приказал всем убрать токопроводящие вещи, вплоть до металлических пряжек, куда подальше. Я понимал, ядерный взрыв большой мощности может породить огромной силы электромагнитный импульс, и никто его ещё не изучил. И вот начался обратный отсчёт, три секунды, две, одна, ноль, прошло ещё несколько секунд, и датчики сообщили о взрыве бомбы, я увидел яркую вспышку света, а потом поднялся, грохота не было, звук сюда будет идти секунд двадцать. И вот тогда я впервые из убежища увидел гигантский ядерный гриб, он возвышался на три километра в высоту, и я невольно подумал, что моё убежище слишком близко к эпицентру взрыва. В будущем, надо будет увеличить дистанцию до взрыва минимум втрое. И вдруг меня привлёк счётчик Гейгера, он громко трещал, уровень радиации здесь был крайне высоким. Я знал, при расщеплении Урана образуется радиация, но не так же много, чтобы здесь, даже в десяти километрах от взрыва, так...
-Внимание, объявляю срочную эвакуацию, здесь опасно, радиация. Всем срочно покинуть тридцатикилометровую зону вокруг взрыва.
Я выскочил из убежища и побежал к машине, джип, кстати, не взорвался, и никаких побочных явлений с металлом не возникло, как я того ожидал. Но когда я попытался его завести, выяснилось, что система зажигания в нём вышла из строя. Пришлось запускать её вручную напрямую от аккумулятора.
Спустя десять минут быстро гонки я покинул тридцати километровую зону, и здесь счётчик Гейгера уже почти не трещал. Я пошёл в передвижную лабораторию, и мы начали снимать показания.
-На будущее надо перенести все службы в тридцатикилометровую зону.
-Есть сэр.
Я старательно изучал все показания приборов, и вскоре мне позвонил президент США, Франклин Делано Рузвельт, я знал, вся Америка следит за моими ядерными испытаниями.
-Как дела?
-Отлично Франклин. А у тебя как?
-Издеваешься?
-Урановая бомба массой 20 тонн взорвалась с мощностью 2500 тонн в тротиловом эквиваленте. Это как целый крупный состав взрывчатки. Высота гриба взрыва составила четыре километра. Ударная волна, имеющая смертельные для людей последствия наблюдалась на дистанции два километра от эпицентра взрыва. Сообщаю вам, что испытание прошло успешно, и по нашим оценкам, впервые удалось достичь выгорания урана на уровне 7%, что является несомненным рекордом.
-Поздравляю вас год. Когда мы получим на вооружение свою первую ядерную бомбу?
-Я думаю, примерно через год, не раньше.
-Что?
-Взорванная сегодня бомба имела массу 20 тонн и крайне ненадёжна. Я не думаю, что у вас найдётся самолёт, способный поднять бомбу массой 20 тонн в воздух. К тому же, повторюсь, надёжность сомнительна, а подрыв требует времени и значительной подготовки. Для уничтожения любого города понадобится сильно усовершенствовать заряд, это потребует примерно год. И через год, я обещаю, вы получите первую плутониевую ядерную бомбу.
-А почему плутониевую?
-Потому что плутоний мощнее и в нём проще начать реакцию деления. Плутониевая бомба будет не только мощнее, но и меньше, размером с обычную крупную авиационную бомбу. Я полагаю, что нам придётся провести ещё несколько взрывов урановых бомб, потравить местность вокруг радиацией, а вам придётся защитить меня от экологов.
-Почему?
-Урановая бомба при мощном взрыве создаёт огромное количество радиации, гораздо больше, чем первые бомбы Эдварда. Нам придётся провести ещё несколько ядерных испытаний, я думаю, проводить в дальнейшем подземные ядерные испытания, кроме финального. Я считаю, что сейчас и в ближайшее время мы не сможем создать для вас ядерное оружие. Взорванная сегодня бомба, это как мой самый первый компьютер калькулятор, она доказала, что ядерные взрывы огромной мощности возможны и это, несомненно, но она небоеспособна и весит 20 тонн.
-Мне сказали, что в этой бомбе сегодня было всего 60 килограмм урана. Поверьте, год, меня устроит, даже если ваша бомба будет весить несколько тонн.
-Обогащённый уран в бомбе весит 60 килограмм, а система подрыва бомбы, это несколько мощных взрывчатых устройств, что включаются по очереди с точностью до десятитысячной доли секунды. Фактически бомба в бомбе в бомбе. Сначала взрывается первая бомба, мгновенно собирая в шарик нейтронный детонатор. Изначально нейтронный детонатор представляет несколько кусков вещества, что находятся на удалении друг от друга, за нейтронными поглотителями, это вещество обогащено, но в малых количествах, имея массу много меньше критической, они не являются сильными источниками нейтронов. Потом взрывом, выстрелом, устройством типа пиропатрона, нейтронный детонатор перемещается в середину раздвинутого уранового шарика, и также взрывом, сборки уранового шарика собираются вокруг нейтронного детонатора. Важна не столько точность движений, сколько верный момент времени. Чуть позже или чуть раньше, и бомба либо не взорвётся вовсе, либо взрыв её будет гораздо слабее. При этом, в этот момент внутри нейтронного детонатора идёт интенсивный ядерный синтез и он пуляет вокруг огромным количеством нейтронов заданной скорости. Только после этого начинается цепная реакция в самом уране, и начинается процесс ядерного взрыва. И потом, когда температура урана уже достигает 3500К, и он превращается в пар, спустя примерно две сотых секунды, мощнейший заряд взрывчатки размещённой вокруг уранового шарика взрывается, ещё на две тысячных доли секунды создавая давление и обеспечивая требуемую плотность урану, для продолжения реакции деления. И только после этого происходит сам ядерный взрыв, естественно, что все взрывы, регулирующие подрыв бомбы, выполняются с прецизионной точностью в десятитысячные доли секунды. И самое сложное даже не обеспечить срабатывание часового механизма, это мы умеем делать, сверхточные электронные часы теперь не проблема. Но нужно точно знать, сколько времени будет гореть взрывчатка, а та горит долго, долгие тысячные доли секунды. Малейшая ошибка в механизмах подрыва, и бомба взорвётся как обычная авиационная, неядерная бомба с зарядом в несколько тонн пороха. К счастью, последний взрыв, стабилизирующий реакцию, полностью уничтожит бомбу в случае любой поломки, так что врагу невзорвавшаяся бомба вряд ли достанется, и собрать её по кусочкам будет практически невозможно. Как видите, процессы, протекающие в ядерной бомбе в момент подрыва сложны. И, кстати, бомба должна взорваться в воздухе, и её лучше сильно не трясти перед подрывом, это очень нежный механизм, разрушение или повреждение бомбы сделают её подрыв невозможным. Если хоть один из многих зарядов взрывчатки, что обеспечивают все эти события внутри бомбы, не взорвётся, или взорвётся не вовремя, ядерного взрыва просто не будет, либо взрыв будет гораздо слабее расчётного. Если бомба упадёт на землю, как это происходит с обычными бомбами, либо врежется во что-то, либо по ней просто попадут снарядом из противовоздушной пушки, и оболочка будет повреждена, ядерная бомба не взорвётся. Конечно, мы можем сделать мощную стальную оболочку для бомбы на манер танковой брони, это увеличит её массу, и защитит от многих невзгод судьбы, но военное применение ядерной бомбы будет сложным и требует большой аккуратности. Я думаю, быть может, её вообще лучше не с самолёта сбрасывать, а тайно провезти в зону взрыва окольными путями, используя партизан или спецвойска по земле. Впрочем, это ваша головная боль, просто хочу предупредить сразу, бомба не любит тряски, и она куда менее надёжна обычных авиационных бомб. Но думаю, если вы пошлёте много самолётов, и у них на борту будет несколько таких бомб, то одна посреди Токио взорвётся точно, также можно обеспечить ночное бомбометание, или совершать бомбометание в районе, где ПВО врага отсутствует либо заранее подавлена. Также нужно помнить, что каждая атомная бомба в будущем будет стоить не меньше десяти миллионов долларов, то есть как эскадрилья самолётов, и у нас их будет немного. И я надеюсь, со временем я всё же добьюсь требуемой надёжности. Тем не менее, считаю атомную бомбу страшным политическим оружием, и СССР, узнав, что у нас имеется такое оружие, едва ли решится на войну с нами без достаточно веских на то причин. И я думаю, мы не сможем упростить конструкцию в ближайшие месяцы никак, так что вам придётся подождать около года, прежде, чем первые боезаряды поступят в армию. Главное, мы смогли взорвать этот самый первый заряд, доказав, что такое в принципе вообще возможно.
-Война идёт к концу, и мы должны применить бомбу хоть раз против Германии или Японии, чтобы устрашить Советский союз. А Германия долго не протянет, да и Япония, если честно уже сдувается. К весне 1945ого года всё будет кончено, а Сталин не верит в ядерное оружие, как только падёт Германия, его танковые колоны двинуться к Ла-Маншу и дальше на запад Франции. Если Сталин всё же решится объявить нам войну, достойно подписать мир будет тяжело даже с ядерной бомбой. Тем более, я сомневаюсь, что даже лучшие из наших пилотов асов смогли бы прорваться с ядерной бомбой на борту к Москве. Обладание несколькими ядерными зарядами это политическое оружие против Москвы, реально в горячей войне, я не уверен, что мы сможем их применить. Тем более, если честно атомная бомба способна уничтожить лишь часть крупного города, а не город целиком, вам ли не понимать, что этого мало. Угроза потери пары миллионов жизней Сталина не остановит. Вы должны дать мне это политическое оружие до начала войны с СССР, и учтите, мы не победим СССР в сухопутной войне в Европе. Я думаю, год, вы всё это прекрасно понимаете.
-Я понял, но нам нужно совершить ещё 5 или больше подземных испытаний, и только после этого решающее наземное испытание. Я полагаю, нам придётся взорвать около 5 урановых бомб под землёй, и потом ещё одну плутониевую бомбу под землёй. И только после этого финальное испытание плутониевой бомбы, и только после этого мы сможем взорвать пару бомб над Германией и Японией. Я также не хотел бы взрывать ядерное оружие в Европе, при атмосферном взрыве много радиации, я не знаю насколько это вредно, а Европа достаточно маленький и тесный регион света.
-Я понимаю, мы постараемся взорвать бомбы над Японией, правда, как там ситуация через год сложится пока неизвестно.
-И ещё, плутоний-239 нарабатывается в реакторах очень медленно, я думаю, через год у нас будет не больше пяти зарядов, я стараюсь ускорить процесс, но это опасно, и у нас мало реакторов недостаточной мощности, мы не сможем иметь много зарядов. При этом, если мы сумеем избежать войны с СССР, те не будут знать сколько у нас зарядов, мы можем соврать, распустив слухи, что пара десятков в наличии имеется. А там дальше за несколько лет мы наработаем плутоний на новые бомбы.
-Спасибо год, буду иметь ввиду, я верю, вы стараетесь, спасибо, что сегодня вы совершили взрыв на 2,5 килотонны, это огромное достижение. Учитывая тот факт, что до вас Эдвард взрывал бомбы на двести тонн, и тратил на это по двести килограмм урана.
-Да, конечно, удачи Франклин.
-И ещё год, по секрету.
-Да я слушаю?
-Я совсем плох и скоро умру, я не доживу до конца войны, не подведи мою страну, а что касается тебя и Юань. У нас есть, кому позаботиться о вас, наши спецслужбы лучшие в мире. Ты не потеряешь ни денег, ни финансирования, будь уверен. Не бойся моей смерти, всё будет также, я об этом уже позаботился, в Белом доме есть, кому меня заменить.
-Я не боюсь, но мне будет ужасно жаль.
-Удачи.
Он положил трубку, а я пошёл в центр управления, требовалось всё просчитать, и да, следующие наши взрывы надо осуществить под землёй, я как-то не подумал об этом сразу. Впрочем, просто предыдущие взрывы имели маленькую мощность, и собрать верхний слой почвы в радиусе километра не составляло труда. А сейчас, надо отдать приказ нарастить производство плутония-239, это испытание многое показало мне, в частности я понял, что урановая бомба не очень. Она обречена быть большой, тяжёлой, маломощной, и годится только для отработки технологии, но не для военного применения. Военная атомная бомба должна быть надёжна, и иметь минимальную массу. И ясно также, что плутониевая бомба мощностью на 5-10 килотонн выполненная по сходной технологии может иметь массу менее 10 тонн, чего достаточно для бомбометания. Только вот плутония у нас пока совсем мало, но мы его произведём достаточно на следующий год. И Рузвельт прав, когда кончится война в Европе, а потом и в Японии, Сталин двинет на нас свои танки уже спустя пару месяцев, потому что боеспособность сухопутной армии СССР просто огромна. Шпионы сообщают о применении на восточном фронте невероятных танков, до которых наши шерманы с их 75мм пушками ещё не доросли. И танков у Сталина много, и это уже не только Т-34-76 и кв-1 начала войны, до нас доходили слухи о танке ИС-1, который имел наклонную лобовую броню 110 миллиметров! Длинноствольную пушку калибра 122мм! И при этом скорость движения 40 километров в час, при массе около 40тонн! Наши машины уступали танкам СССР на поколение, и не менее мощными были машины Германии, такие как королевский тигр с наклонной лобовой бронёй 150мм и длинноствольным орудием на 88мм! Наши собственные лучшие танки имели броню не более 80мм и орудия калибра 75мм, которые на порядок уступали дальности и бронебойности врага. Любая русская или немецкая машина могла гарантированно пробить наш танк с дистанции в километр, в то время как наши собственные машины не могли пробить лучшие русские и немецкие машины даже в упор, при самом удачном раскладе. Даже вспомогательные танки и ПТ САУ СССР и Германии обладали вооружением и бронёй наших лучших машин. Однако, на полях сражений решали исход боя тяжёлые машины, истребители танков врага, которых у нас не было. Правда, мы уже занимались проектированием таких машин как першинг и М70, но, увы, СССР имеет безусловное преимущество в танкостроении, и когда мы пустим в серию першинг, который всё равно уступает ИС-1, СССР подготовит линейку ещё более совершенных машин. Правда, зато наша авиация и флот усилились неимоверно, и если мы не сможем сражаться с СССР на суше, то всё решит наш воздух. Бороться с танками можно и с неба. А вот ядерное оружие могло бы обеспечить нам всем мир. Потому что мы хотим мира, хотя бы на несколько лет, тогда мои проекты и исследования обеспечат нам победу в научной гонке, в это верили все.
Следующее ядерное испытание я провёл летом 1944ого года, были сделаны многие выводы, я просчитал дважды все процессы, компьютер помог. Без него рассчитать моменты подрыва детонатора и всех бомб, что обеспечивают подрыв урана, было бы невозможно. Мы просчитывали каждую стотысячную долю секунды взрыва, оценивали количество нейтронов, температуру и давление. Следующий взрыв должен был поразить нас своей мощностью, и я по просьбе Рузвельта заложил туда максимальный заряд 200 килограмм обогащённого до 89% урана-235. Взрыв был идеально хорошо рассчитан, и всё шло как по маслу, но мощность испытанной бомбы составила всего 3,2 килотонны, то есть увеличение заряда втрое привело лишь к 28% увеличению мощности взрыва. При увеличении массы самой бомбы взрыв не дал ожидаемого результата. В принципе, причина мне была понятна, слишком большое количество урана плохо повлияло на цепную реакцию, преждевременный перегрев вызвал слишком быстрое падение плотности в зоне цепной реакции. Видимо, даже самая мощная химическая взрывчатка не способна обеспечить требуемую плотность вещества в пик атомного взрыва. Что говорило о том, что нет никакого смысла стремиться нарастить заряд самого урана в бомбе, он не так сильно влияет на мощность взрыва.
Многие были со мной не согласны, я решил доказать им обратное, и потратил два месяца, на то, чтобы провести ещё одно испытание, на этот раз рекордно малого заряда урана. Я мотивировал проведение испытания тем, что мне необходимо набрать статистку для проектирования атомных боезарядов. В испытании августа 1944ого года мне удалось подорвать бомбу в начинке которой было всего 10 килограмм урана со степенью обогащения 91%. Столь малая урановая сборка, имея докритическую массу, подорвалась с мощностью 1,8килотонн. То есть, уменьшение заряда урана в 20 раз, привело к уменьшению мощности взрыва примерно в два раза. При этом, я прикинул, что процент выгорания урана вырос практически до 45%. И это был рекордный высокий процент выгорания урана, он был определён тем, что в этот раз уровень обогащения урана был на 2% выше, а также нагрев протекал медленнее и слабее, я использовал для замедления процесса первичного нагрева небольшое количество осмия и иридия. Эти два наиболее плотных металла обладают высокой энергией ионизации, и будучи размешанными с обогащённым ураном, снизили скорость нагрева. То есть атомный заряд был представлен сплавом 91% урана-235 и 9% осмия и иридия, также тяжёлые изотопы осмия и иридия имелись вокруг сборок в количестве 16 килограмм. И кстати, да, эти редкоземельные металлы в те времена были очень дороги. Но я впервые смог создать атомную бомбу рекордно малых размеров, новую ядерную систему уже можно было сбросить с тяжёлого бомбардировщика, и весила бомба на 1,8 килотонн всего лишь 9 тонн. Рузвельт, узнав о моём испытании сверхлёгкой атомной бомбы, сначала разозлился, что я зря потерял время, но потом я пообещал ему, что предоставлю две первых авиационных, ядерных урановых бомбы ему в войска к началу октября 1944го года, и тот даже похвалил меня и извинился. Я выполнил своё обещание, две ядерных бомбы рекордно малой мощности, массой по 8700 килограмм, были поставлены в войска. Однако, их оставили на самый конец войны на случай, если задержится проект гораздо более мощной и компактной плутониевой ядерной бомбы. Дело в том, что мы с Рузвельтом, а также с ещё рядом военных провели закрытое совещание, и пришли к выводу, что применять эти ядерные бомбы сейчас нецелесообразно. Причин на то было несколько. Причина номер один, эти бомбы имеют слишком малую мощность, и оружие способное уничтожить всё живое в радиусе одного километра не сможет достаточно сильно напугать Советский союз. Причина номер два, эти две бомбы очень ненадёжны, и имея крайне большую для тяжёлого бомбардировщика массу, при этом могут быть использованы неудачно, то есть не взорвутся в нужный момент. При этом, если мы применим такие заряды сейчас, когда до конца войны ещё очень далеко, нам придётся применять это оружие постоянно и в Европе и в Японии, чтобы доказать свою готовность к его использованию для СССР, а эти заряды крайне опасны для всего живого, своей радиацией. Их массовое применение превратит Европу и Японию в радиоактивно заражённые зоны. При этом, мы пришли к выводу, что столь устрашающее оружие не сможет доказать свою эффективность на поле боя. А цель применения этих ядерных бомб доказать СССР эффективность и всё поражающую мощь ядерного оружия. Исходя из чего, стало ясно, что ядерное оружие должно быть применено в самом конце, два три раза, не больше, и оно должно иметь тотальную максимальную поражающую мощь. Я пообещал тогда высшим военным лицам США, что я создам для них ядерную бомбу огромной мощности, порядка 50 килотонн, к самому концу войны, а если мне не удастся, и мои исследования затянутся, тогда США смогут применить эти тяжёлые маломощные урановые заряды по 1,8 килотонны. И тогда в любом случае СССР будет знать, что у нас есть эти страшные бомбы. При этом была поставлена цель, создать такую бомбу, которая способна уничтожить целый город, такой как Москва. Только такое оружие удержит СССР от дальнейшей экспансии. Малочисленное применение маломощных урановых бомб наоборот докажет врагу низкую или скорее недостаточную эффективность нового оружия. И это решение было взято не с потолка, мы прикинули, сколько человек может погибнуть в типичном европейском городе времён войны, даже при удачном бомбометании, кстати, не так уж и много, не более десяти тысяч.
И я продолжил свои испытания и за осень 1944ого года взорвал ещё две атомных бомбы, при этом последнее самое успешное испытание было проведено с боезарядом урана-235 в 70 килограмм, и мной была достигнута рекордная мощность взрыва в 4,1килотонны, при этом масса бомбы составила 16 тонн. А Рузвельт вызвал меня к себе в Вашингтон на очередное совещание, я должен был отчитаться. Хочу сказать, он уже очень давно не вызывал меня в Вашингтон, и это был знак от него и намёк, возможно, аккуратная попытка давления. Я прибыл туда 7го ноября 1944ого года.
Мой самолёт приземлился в аэропорту, и здесь меня ждал бронированный лимузин, без красной дорожки, и её отсутствие тоже намёк. В Вашингтоне было пасмурно, и лил моросящий дождь. Я проехал по городу и оказался на аллее перед Белым Домом, вышел из машины и быстро пробежал под козырёк здания, меня встретили и препроводили в зал ожидания для особо почётных персон. Я посидел там около тридцати минут, листая свежие Английские газеты, в них широко упоминалась Фау-2. Наконец меня позвали, я прошёл несколько коридоров и оказался в зале совещания, здесь был Рузвельт, все его стратегические аналитики, а также военные представители комитета начальников штабов, и два генерала действующей армии Тихого океана и Европы. Я понял, совещание будет серьёзным.
-Господин Смит, - обратился ко мне президент. - Я вызвал сюда вас не на ковёр, как могло бы показаться, а чтобы сделать вам внушение, чтобы вы правильно нас всех поняли. Мы переполнены уважения к вашим заслугам и достижениям. Только я хочу поставить вас в известность, что война подходит к концу, и будет завершена самое позднее весной следующего года, а ядерной бомбы всё нет. Конечно, ваш вклад в победу огромен, но для достижения послевоенного мира нам нужно это оружие, хотя бы в одном экземпляре. Напрягитесь в последние месяцы, родите свой шедевр и после этого можете заниматься чем угодно и с любыми расходами. Осмелюсь заметить, что ваш ядерный проект, если оценить затраты на весь его ход с самого начала стоил Америки рекордной суммы в пять миллиардов долларов, и это во время тяжёлой войны. Вы обязаны найти решение. И все эти люди с фронта просто не поймут вас, если вы не сделаете ядерное оружие до конца войны.
-Сэр я стараюсь.
-Доложите, как обстоят дела, а потом мы обсудим.
-Хорошо, начнём с самого начала. Я был занят над проектом по созданию компьютера, и, как вам известно, первый мой суперкомпьютер...
-Не нужно про компьютеры, мы знаем, что от проекта Энигма и центрального компьютера было много пользы. Но финансовые затраты на сам процесс создания атомной бомбы, и обогащение урана, взрывные испытания были гораздо больше затрат на компьютеры, и составляют 4,5 миллиарда долларов. При этом, в ходе испытаний и производства материалов к ним, от радиации и лучевой болезни погибло свыше тысячи человек. При этом, основная часть погибших это люди, добывавшие уран в шахте, и работавшие над его обогащением, а вы потратили очень много урана. Доложите мне, каковы успехи.
-Хорошо, докладываю, всего было проведено пять успешных испытаний ядерного оружия. В результате этих испытаний я подготовил Америке две сверхтяжёлых урановых авиационных ядерных бомбы малой мощности. Каждая из этих бомб способна осуществить взрыв мощностью от 1500 до 2000 тонн тротила. Масса каждой из авиационных бомб 8700 килограмм, что является критической, но подъёмной массой для наших тяжёлых стратегических бомбардировщиков. При этом, обе этих бомбы ненадёжны. Область их стопроцентного поражения составляет окружность радиусом один километр, и область частичного поражения составляет окружность радиусом в два километра. При этом, любой кто посмотрит на вспышку ядерного взрыва с расстояния менее десяти километров без специальных средств защиты, гарантированно ослепнет навсегда. Бомбы также способны поразить любое бомбоубежище глубиной до ста метров. Сейчас я работаю над созданием ещё более мощных бомб.
-Какова мощность самой мощной и тяжёлой вашей бомбы?
-Самая мощная и тяжёлая из моих атомных бомб, была испытана три дня назад, её масса составила 16 тонн, то есть слишком много, чтобы её смог поднять любой бомбардировщик, а мощность взрыва уранового заряда составила 4,1 килотонны в тротиловом эквиваленте. То есть она в 2,5 раза мощнее ранее подготовленных бомб.
-Я считаю, что господин Смит не так плохо поработал на самом деле, и нам просто надо создать сверхтяжёлый бомбардировщик для атомного бомбометания, способный поднять на борт сверхтяжёлые урановые атомные бомбы. Я считаю, атомная бомба мощность в 4000тонн тротила способна произвести на СССР устрашающее воздействие. Возможно, более простого решения действительно не существует.
-Это бессмысленно, такой большой самолёт легко сбить и русские просто засекут его, его придётся защищать целой авиационной армией, или сделать особо высотным. Но сделать высотный самолёт с таким большим грузом на борту крайне сложно. К тому же, как такой самолёт сможет пережить атомный взрыв, если в момент взрыва он будет находиться недостаточно далеко от эпицентра столь мощного оружия.
-Мы могли бы сделать самолёт беспилотным. А лётчики покинут его на специальном маленьком эвакуационном самолёте перед взрывом.
-Такое возможно, но реализовать подобный проект слишком долго и сложно. Нам нужна бомба, которая падала бы как бомба, или хотя бы спускалась бы на парашюте, чтобы у самолёта была пара минут, улететь прочь. К тому же, такие огромные затраты на подрыв каждой бомбы выглядят как-то сомнительно, и вызывают вопросы в плане экономической целесообразности использования этого оружия на войне, учитывая уровень её низкой надёжности.
-Что вы ещё можете сказать нам мистер Смит? - Обратился ко мне Рузвельт. - Конечно, я не считаю ваши работы полным провалом. Вы всё-таки осуществили подрыв ядерного боезаряда, но учтите, до конца войны осталось три месяца, может четыре. Уже пора подумать о том, чтобы передать нам готовую к применению ядерную бомбу, или провести контрольные испытания. И она не должна весить больше 9 тонн. А я бы хотел, чтобы такая бомба весила не более 5 тонн. Вы готовы дать нам такую бомбу? Я много рас просил вас поторопиться последние полгода, вместо этого вы стали испытывать заряды старого типа, снова и снова, дали ли эти заряды вам хоть что-то?
-Я ещё не прекратил работы над созданием атомного оружия. Но испытания урановых атомных бомб закончены, мы получили весь необходимый научный материал по созданию урановой ядерной бомбы. Скажу сразу, в настоящий момент мы не можем создать урановую бомбу массой меньше 8 тонн. В лучшем случае, если я сейчас начну готовить образец военным, это будет бомба массой 8000 килограмм и мощностью 2-2,5 килотонны. Я считаю, такой бомбы может не хватить, чтобы напугать Советский союз. Мы должны закончить проект создания плутониевой бомбы, способный уничтожить целый город.
-Когда вы будете готовы к созданию такой бомбы?
-Мы проведем первые подземные испытания в конце апреля, не раньше. Нужно наработать достаточное количество плутония, а также провести перерасчёт параметров. Мы пока ещё не считали параметры для плутониевых бомб. Также надо будет изготовить новый набор взрывчатки и детонаторов.
-То есть, вы не готовы.
-Да, я не готов, и если вы заставите меня делать бомбы военным, это будут плохие, тяжёлые, ненадёжные бомбы, которые весьма вероятно не взорвутся вовсе. При этом, если я переброшу все усилия на испытание первых серийных образцов, то вы не получите плутониевую бомбу вовсе. Однако, вы уже имеете две готовых к полевым испытаниям урановых ядерных бомбы сверхмалой мощности, и нет никакой необходимости сейчас, пытаться перенаправить меня на создание чуть более мощных урановых бомб. Мы изначально пришли к выводу, что плутониевые бомбы будут мощнее и меньше.
-Мистер Смит, вы как учёный и стратег, как вы считаете, как мы должны поступить?
-Я считаю, надо закончить проект плутониевых атомных бомб, они будут меньше, их масса составит 6-8тонн, может даже 5 тонн. А мощность взрыва превысит 10 килотонн, этого точно. Плутониевая бомба это ядерное оружие следующего поколения, и ядерные физики советов знают об этом. Обладание плутониевым ядерным оружием достаточно компактных размеров продемонстрирует СССР наше тотальное техническое превосходство в ядерной физике. При этом, вы сами знаете, что советская атомная программа уже началась. Если же мы покажем СССР, что всё что у нас есть, это два сырых урановых боезаряда большой массы и малой мощности. Это будет актом глупости и бессилия, вероятность начала войны с СССР повысится. Если мы покажем, что владеем плутониевыми зарядами, это по умолчанию будет означать, что мы имеем в арсенале большое количество совершенных урановых бомб. Так что, надо делать плутониевую бомбу.
-Хорошо, мистер Смит, вы знаете, что такое Фау-2?
-Нет, да, не очень.
-Фау-2 это гигантская ракета рейха, она способна пролетать огромные расстояния свыше 500 километров, точнее, точное расстояние нам неизвестно. При этом, ракета летит по баллистической траектории, выходя на высоту до 90 километров, и её невозможно сбить, просто невозможно, ничем. Боезаряд фау-2 по нашим оценкам может достигать 700 килограмм, и в ближайшем будущем может быть увеличен за счёт создания более мощных ракет. Основной промышленный комплекс по созданию Фау-2 находится в юго-восточной Германии, и скоро попадёт в руки Сталина. Я уверен, спустя пять лет у Сталина появится ракета, что сможет доставить по баллистической траектории боезаряд массой в пять тонн на расстояние в две или три тысячи километров. Совершив морской старт, например с подводной лодки, которую невозможно перехватить. Такая ракета, неся на борту ядерный заряд, сможет ударить в любую точку мира, включая центральные районы США, вот как-то так.
-Я понял.
-Второе, немцы также используют ракеты как средство ПВО, и они показали свою эффективность, поскольку эти ракеты взлетают на высоту до 12 километров, и могут уничтожать любые высотные цели, на что неспособны обычные зенитные пушки. Пока что эти ракеты малоэффективны, но, увы, их эффективность быстро растёт, и думаю, через пару лет у СССР появится и эта технология. И это ещё не всё.
-А что ещё?
-Мы обнаружили в Германии проекты создания гигантских боевых подводных лодок, и эти проекты уже попали в СССР, и даже некоторые частично сделанные их блоки в металле. И самое главное. - Рузвельт сделал паузу.
-Что же самое главное?
-У Германии появилась авиация нового поколения, реактивные самолёты, они используют двигатели нового типа, которые позволяют им развивать огромную скорость до 900 километров в час. Все достижения Гитлера в аэрокосмической отрасли были сделаны его тайными учёными, среди них Вернер Фон Браун. Вы слышали о нём, и не факт, что этот человек после войны попадёт к нам. Хотя наша разведка уже работает над этим.
-Я вас понял господни президент.
-Я ещё у меня очень скверное здоровье, врачи говорят, я скоро откинусь. Вот такие дела. Так что, мистер Смит, нам нужна эта ядерная бомба, и она нужна нам до конца войны. Правила игры в мире обостряются, сейчас появилось невероятное оружие, которого никогда не было раньше, и это не только ваши компьютеры и ядерные бомбы. Есть ещё минимум три направления вооружений, по которым враг уже перегоняет нас. Это ракеты, авиация и танки. И да, теперь становится очевидно, по танкам СССР опережает нас неимоверно. Если мы качественно не перегоним СССР хотя бы в области ядерного оружия, нас ждёт ещё одна война, и не факт что эту войну мы потянем. Потому что даже самую лучшую плутониевую бомбу надо ещё доставить к врагу на задний двор, а сделать это с СССР будет крайне сложно. И после моей смерти, которая наступит совсем скоро, вам мистер Смит придётся тянуть не только ядерное оружие, но и средства его доставки, и возможно частично и авиацию. Поэтому, если желаете обеспечить мир всему свободному миру, вам придётся прыгнуть выше головы.
-А что с бессмертными и долгоживущими?
-А вот тут мы конкретно влипли мистер Смит. Детей у вас много, и даже очень, около тысячи и это скорее всего превосходный генетический материал. Только им ещё расти и взрослеть лет триста минимум. А многие долгоживущие Германии уже бежали на восток, и Сталин их привлёк не только деньгами, а кой чем ещё.
-Властью?
-Нет, мистер Смит не властью, а страхом. Дело в том, что сейчас в рядах долгоживущих Германии укрепилось мнение, что не США, а СССР является ведущей в мире державой. И многие уже знают, что после падения Германии и Японии СССР объявит нам войну, и в этой войне мы проиграем. И поэтому немцы заранее бегут к победителю, заведомо усиливая его. Это всё что я хотел вам сказать, если у вас не будет плутониевой бомбы и средств её доставки, ещё пара лет, и мы падём. Потому что авиация и танки, а также морской флот, сейчас самые лучшие у СССР.
-Наш морской флот лучше.
-Нет, наш морской флот сейчас многочисленнее, но не лучше. Не заблуждайтесь. СССР сейчас обладает огромными трудовыми ресурсами, а многие наши линкоры на паровой тяге. Сейчас в СССР разрабатываются корабли силовой установкой которых является даже не двигатель внутреннего сгорания, а газотурбинная установка, такие корабли смогут плавать со скоростью 80, а может и все 90 километров в час. Это следующее поколение военно-морского флота, вторая мировая война дала нам невероятный расцвет и полёт конструкторской мысли. Вот так. Спасибо мистер Смит, и попомните мои слова, я не желаю вам зла, война кончается, а ядерной бомбы у нас нет. И нам нужен не сам принцип взрыва, а оружие, которое реально можно было бы сбросить на вражеский город. Вы можете идти, вам предстоит много работы, вас доставят на полигон сейчас же, и простите меня старика, в конце концов, я стараюсь ради вас и ваших детей в прямом смысле этой фразы.
И я поднялся, вышел из кабинета и направился к себе в пустыню, меня доставили на аэродром, и самолёт отчалил сразу. Возможно, Рузвельт этим совещанием хотел дать мне пинка под зад, и после того как я улетел, они там будут совещаться, я знаю. Только вот, я не собирался менять курс, я знал, две урановых бомбы я им подарил, этого достаточно, а сейчас нам нужны плутониевые заряды, и тут нельзя торопиться. Дело в том, что плутония мало, и любая неудача с ним будет означать откладывание испытаний на пару месяцев, а то и на полгода. Если это произойдёт, то нас точно ждёт крах и фиаско. Надо наоборот подготовить всё предельно основательно, чтобы успеть к самому концу войны. И да, я знаю, Гитлер падёт этой весной, но Япония уж точно продержится минимум до июля.
Следующие несколько месяцев я старательно готовился к первому и единственному подземному взрыву плутониевой атомной бомбы. Плутония было критически мало, и на самом деле, рассчитав и прикинув, я понял, что всё, что я смогу, это минимум четыре взрыва к сентябрю 1945ого года, где-то примерно так, то есть, даже не пять. То есть, один взрыв на первый подземный эксперимент, и один на официальное открытое испытание, и пару бомб на голову японцам сбросить, и всё, больше плутония не будет вообще, ни на одну бомбу, ещё месяца три. Дело в том, что, несмотря на все мои усилия, выработка плутония на атомных электростанциях процесс крайне медленный и его никак не ускоришь, плутоний для ядерного арсенала надо копить годами. Хорошо, что СССР этого не знают. То есть, по факту, если я просру хотя бы один взрыв, то мы сможем сбросить на Японию лишь одну бомбу, а если просру два взрыва, то единственная упавшая на Японию бомба будет экспериментальной. Такая философия не радовала, и это притом, что первые урановые бомбы я считал, уже имея богатую статистику по экспериментам Эдварда. Сейчас же у меня не было никакой статистики, были только теоретические выкладки, их все надо было полностью подтвердить одним единственным взрывом, и рассчитать все условия. А следующим взрывом уже окончательно закрепить. При этом, плутония на каждую бомбу будет итак немного, всего я планировал до сентября выработать 80 килограмм, а сейчас у меня на руках было 35 килограмм. Экспериментировать со слишком маленькой порцией плутония нельзя также, не будет набрана критическая масса, мощность взрыва уйдёт в ноль по экспоненте и я не смогу получить верных данных, эксперимент будет загублен, взрывать надо сразу килограмм 20 не меньше.
Меня торопили с ядерным испытанием, а в апреле умер Рузвельт, и мне было его очень жаль, я ездил на его похороны, там была и Юань, она плакала, я же не выдавил из себя ни слезинки. Да, у меня часто умирали друзья, и некоторые были куда важнее для меня, чем тот же Рузвельт. И да, многие из моих друзей умерли от старости. Вот такой вот парадокс, как и Вилл, как и Генри VIII Тюдор. Были и другие друзья из Англии с Грецией и Древним Римом, с которыми я работал вместе долгие годы. Наверное, смертей друзей на мою жизнь пришлось больше всего, потому что, во-первых, моя жизнь была самой долгой, а, во-вторых, бессмертные и долгоживущие в прошлом чурались меня, и я чаще дружил со смертными.
-Ну, вот и всё, - сказала Юань, подойдя ко мне.
-Нет не всё, только начало.
-Я смотрю, куда идёт мир, я слышала про твои испытания ядерного оружия. Тебе следует знать, в Японии сейчас широко применяют против китайцев химическое и бактериологическое оружие. Причём, Япония применяет не обычные вирусы, а специально выведенные и усиленные, китайцы мрут миллионами, как мухи. Человеческая жизнь ничего не стоит, вокруг смерть. Советский союз тоже начал ядерную гонку. Их шпионы знают про твои взрывы необычайной мощи, сейсмографы фиксируют подземные взрывы гигантской мощности на тысячи километров вокруг, их невозможно скрыть.
-Не дрейфь.
-Мы идём к гибели, мир скоро погибнет. Век, который мог бы стать веком радости и технологий, превратится в век жуткой кровавой мясорубки, станет последним веком человечества. Неужели ты не чувствуешь, весь мир стоит на пропасти гигантской войны между СССР и США? И эта новая война, в ней с обеих сторон будет постепенно появляться и применяться ядерное оружие, всё больше и больше. А радиация убивает природу на миллионы лет, этот уран и изотопы.
-Не волнуйся, всё будет хорошо.
-Нет, уже не будет, хорошо было в эпоху Древних Шумеров, хорошо было в средние века и даже в век просвещения, хорошо было в 19ом веке, мы этого тогда просто не понимали, в 20ом веке хорошо не было никогда. Технология, жуткий кошмар, что будет дальше?
-Разве ты плохо провела время, работая над компьютерами? Я, например, был просто счастлив в те годы в своей горной резиденции, а ты? Разве тебе не понравились те игры на компьютере?
-Понравились, только будет ли такое ещё?
-Будет, и у тебя всё будет хорошо, я тебе обещаю, я год.
-Ты не год, только имя у тебя, а всё остальное, ты простой смертный, который не стареет. И ты можешь погибнуть в один миг в яркой вспышке любой ядерной бомбы.
-Не волнуйся, живи, всё будет хорошо.
Я отвернулся и пошёл прочь, я не люблю лирических сцен, и да, мне было жалко Юань за её страхи, я глубоко понимал её. Жалко так, как никогда я не жалел смертных, я всё-таки в душе тоже фашист, я ценю только разум, и тех кто разумом обладает, а это немногие. Юань отличается от других людей в лучшую сторону и сильно. Мне жалко её, я считаю её почти равной себе, не о многих людях я такого же мнения. Нет, не потому что я не уважаю других людей, я бываю добр и уважаю, я ценю всех людей. Но есть бессмертные, люди, которые есть всегда, которые являются сердцем и скелетом нашего мира, а есть те, кто просто краткий эпизод, такие как Рузвельт. Он был хорошим и умным человеком, но его жизнь, краткий миг на карте вечности. И этот миг когда-то был, да вдруг исчез.
Я продолжил подготовку к ядерным испытаниям, и успешно провёл взрыв плутониевой ядерной бомбы в конце весны 1945ого года, уже после того, как Германия подписала акт о полной и безоговорочной капитуляции. Надо сказать, я слегка не уложился со всплеском нейтронов, эксперимент показал, что тот начался слишком рано, в итоге атомный взрыв был не в полную мощность и составил всего лишь 9,6 килотонны. Тем не менее, все сочли взрыв успешным, поскольку он 2,3 раза превзошёл по мощности самое успешное из испытаний урановой ядерной бомбы. При этом масса подземного ядерного заряда составила 8500 килограмм, то есть, такой боезаряд тяжёлый бомбардировщик в принципе мог скинуть на вражеский город. Я понимал, что это не предел, и, тем не менее, меня все поздравляли с победой, я обещал, и я создал плутониевый ядерный заряд.
Тем временем, я стал готовиться к финальным испытаниям, на меня сильно давили, война подходила к концу. Я сообщил военным, что у меня имеется ошибка в расчётах, те сказали, что сойдёт и бомба на 10 килотонн, даже на восемь, только взорви. Я стоял на своём, и дотянул с испытаниями до самой середины июля. Задержав его почти на полтора месяца, я требовал от рабочих не торопиться, быть осторожными и не ошибаться. Я понимал, если всё пойдёт не так, мы просто не успеем. Когда всё было готово, мы разместили заряд посреди потешного города, в котором были дома, манекены людей, единицы различной техники, в том числе местами и танки. Всё это слайд шоу я устроил для военных, что принимали испытания. Ядерная бомба, наконец, была доведена до ума, я провёл все расчёты верно, и надеялся на выгорание хотя бы 75% плутония, что для урановых бомб было абсолютно недостижимой величиной.