Толик Лузгин умер. И случилось так, что попал он не в христианскую распределительную послежизненную сеть, а черти знает куда.
Следует заметить, Толик при жизни мало чего достиг и уж точно никому не помог. Ленивый, не слишком умный, каждый понедельник собиравшийся начать заново. Однако негодяем не был.
В детстве Толик присматривал за котенком сестры. Не углядел, и Пушистик трагически погиб, придавленный гладильной доской. Поэтому в послежизни Толика сперва направили в чертоги Баст.
Пушистик плотоядно осмотрел грустного Толика и заявил неожиданно низким грудным голосом: - Прислуживать мне будешь три тысячи лет. Кормить, расчесывать, песочек менять. Каждый третий день - рыба, каждую суббкоту - печенка. И чтобы не отлынивал.
Так Лузгин ухаживал за Пушистиком в чертогах Баст три тысячи лет. И всякий раз, когда Толик ошибался и приносил не ту еду или забывал сменить песок, являлись Три Злобные Сиамские Кошки и больно царапали ему руки. Ранки заживали долго. Поэтому Толик решил, что к концу срока сполна отстрадал за все ошибки жизни, включая необоримую лень, грубость в адрес родителей и безнадежную порнозависимость. Но не тут-то было.
С двенадцати до тридцати пяти лет Толик ежедневно играл в компьтерные игры. По пять-шесть часов в день. Всякий раз убивая рейдового босса, Толик выкрикивал что-то вроде "Да! Да! Умри, тварь!" Поэтому вторым пунктом послежизненного назначения для Лузгина стал лоулевельный инстанс в популярной ММОРПГ. В качестве рейд босса Толик умирал и воскресал по несколько раз в час, ощущая всю безысходность своего положения.
Так продолжалось пять лет, и страдания Лузгина были поистинне невыносимы. Ведь он видел, что пишут в чат игроки, как они радуются его смерти, с каким нетерпением ждут, когда у него из брюха выпадет желанный меч. В редкие часы передышек во время рестарта сервера Толик вспоминал с ностальгией о чертогах Баст. Но и этому воздаянию пришел конец.
Толик радостно шагал по кирпичной мостовой, залитый солнцем город улыбался Лузгину, впереди тысячей бриллиантов сияли высокие ворота.
"Вот оно", - думал Толик. - "Сейчас апостол Петр вручит мне ключи от Рая, я наконец отосплюсь, отъемся и..." - Толик старательно гнал прочь мысли о мастурбации, явно плохо сочетающиеся с торжественностью момента.
Чем ближе Лузгин приближался к воротам, тем яснее видел, никакого сада за ними нет. Лишь бескрайний "Лунопарк" с отвратительными клоунами и дешевыми аттракционами. В одном из таких передвижных парков Лузгин целое лето отбирал мелочь у детворы.
И упал Толик на колени. И взмолился искренне и истово, как только мог. "Боже милосердный, кем бы ты ни был, взываю к тебе! Не милости прошу, но помощи. С радостью стану я получать тычки в "Лунопарке", ибо заслужил. Но дай мне разумение всех моих грехов. Сделай меня умнее что ли. И лучше без тычков. Очень тебя прошу. Твой раб, Толик".
Тут облачка слегка расступились, и перед Лузгиным возник светлый ангел со взглядом мудрым и исполненным сострадания. Ангел вздохнул и произнес: - Понимаешь ли, какая штука. У нас капитальный ремонт. В виду обновления Церкви и всего такого. Поэтому все атеисты и сомневающиеся временно шляются где ни попадя. Но раз уж ты воззвал, так и быть, пинки в "Лунапарке" заменим на адские жаровни с кипящим маслом.
Толик изо всех сил попытался просветлеть, но не смог. И когда распахнулась под ним бездна и красные черти с жутким граем понесли Лузгина куда-то вниз, где что-то дымилось, шкворчало и пахло так, что слезились глаза, Толик бессильно молчал. И когда жарили его на сковородах, а по пятницам вытаскивали на передых, Лузгин равнодушно пялился в землю. И так продолжалось вечность и продолжается до сих пор. Потому что не было у Толика одного важного качества - силы воли.
Вот, к примеру, Женя Дрыкин, тот совсем другое дело. Освоился за пять минут, через час построил собственную Вселенную, а через два растворился в нирване розовым облаком. Всем бы так. Да не каждому дано.