Бжания Елена : другие произведения.

Ядовитый сироп

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Свадьба дочери - событие торжественное, его ничто не должно испортить, даже труп в кладовке. Случайно обнаружив тело известной писательницы, родители невесты не спешат звонить в полицию, но сами берутся за расследование.

Ядовитый сироп

1

   Сегодня мой сын женился на моей дочери. Спокойствие, только спокойствие! Никаких извращений. Агату я родила, Макса взяла из детского дома. А что, сама себе воспитала зятя - кто ещё может таким похвастаться?
   Ей было семнадцать, а ему двадцать один, когда они пришли ко мне, держась за ручки, и объявили: влюблены, жить друг без друга не можем, благословляй. Я где стояла, там и села. По черепной коробке кругами носился вопрос "Как же так?!" Вслух я пролепетала: "И давно это... у вас началось?" Грешным делом заподозрила, что они крутили любовь у меня за спиной, под нашей общей крышей, бог знает с какого возраста. Оба встрепенулись, угадав мои мысли. "Нет", - выдохнул Макс. "Нет! - повторила Агата. - Недавно, мам, совсем недавно". "Честное слово, мама", - закивал Макс. Добавил, что всё серьёзно и когда-нибудь они поженятся. Я не предполагала тогда, что "когда-нибудь" - это через полгода, едва Агате исполнится восемнадцать.
   - Мама, почему ты не вышла замуж за папу? - глядя на меня через отражение, спросила вдруг Агата, когда мы стояли в комнате для невест. - Он говорил, что предлагал.
  Чистая правда. Предлагал, на следующий день после того, как узнал, что я беременна. Наверно, всю ночь размышлял.
  - А он не говорил, как именно это было? - ухмыльнулась я, оправляя подол её платья. - Стефан пришёл ко мне с букетом тюльпанов, протянул и выдал, мол, выходи за меня. А в глазах паника, рука трясётся - аж лепестки с тюльпанов осыпаются. Посмотрела я на это дело и вежливо ответила: "Спасибо, польщена, но нет". Никогда прежде не видела его таким счастливым. - Я погладила дочку по плечу. - Потом - видела, когда у нас уже была ты. Родная, ты ведь знаешь, что мы оба тебя очень любим.
  - Знаю, конечно, - улыбнулась Агата.
  - Лучше быть хорошими друзьями, чем плохими супругами.
  - Ты права. - В её глазах мелькнул испуг. - Я не пыталась вас обвинять!
  Настал мой черёд сказать:
  - Я знаю.
  - Я тоже очень люблю вас обоих. Хочу, чтобы вы были счастливы, а вместе или по отдельности - решать вам. Мне вас упрекнуть не в чем. - Она обернулась, и мы обнялись. - Мамочка, - ласково протянула Агата, стискивая меня покрепче.
  Ну вот, сейчас, чего доброго, обе разревёмся.
   Я чуток отодвинула Агату, чтобы полюбоваться. Имею право. Радостно видеть своего ребёнка счастливым. А ещё приятно отмечать, что он на тебя похож. Чем-то. У меня глаза светло-голубые, у Стефана - тёмно-синие, у Агаты - нечто среднее. Вот волосы ей точно достались не от папы-шатена, а от меня - почти белые, с золотистым отливом, не очень густые, зато красиво-волнистые; только Агата свои отрастила аж до поясницы, а я предпочитаю каре.
   - Наверное, нам пора, - собралась с духом дочка.
   Мы последний раз проконсультировались с зеркалом. Агата снова оглядела своё длинное непышное платье, обнажающее плечи; поправила белоснежные цветы в распущенных волосах; стряхнула несуществующие пылинки с букета, который держала в руках. Я же лишний раз убедилась, что моё, как я его окрестила, сарафаноподобное платье и мне идёт, и к событию подходит. В августе ещё жарко, потому наряд лёгкий, но, вопреки сарафаноподобности, не повседневный, а невычурно-праздничный, и расцветка жизнерадостная - нежно-зелёная.
   О, сколько женщин пост-бальзаковского возраста любят говорить, что в молодости-то они были симпатичными либо вовсе красавицами. Я считаю, что в молодости была ничего, а теперь вообще могу претендовать на звание "о-го-го", поскольку хорошо сохранилась не только для своих лет, но и для лет некоторых из тех, кто помладше. Немногие в моём возрасте могут себе позволить тонкие лямки и открытую спину (не до копчика, конечно, но всё-таки), не ужасая окружающих, а смотрясь очень даже прилично.
  Обожаю, когда кто-нибудь намекает, что мне "повезло с генетикой" или что я вбухиваю в свою внешность баснословные деньги. Разумеется, дело именно в моих баснословных, просто-таки непомерных доходах, а не в том, что я занимаюсь спортом, каждый день делаю гимнастику для лица и уже 15 лет не ела сладкого (иногда так и хочется побить Стефана, который может хоть слона слопать и не поправиться ни на грамм, паршивец). Утешаюсь тем, что когда стану бабушкой, эдакой почтенной, жизнерадостной, всего добившейся, когда мне уже не нужно будет пыжиться, что-то доказывать окружающим и себе, я, наконец, съем что-нибудь вкусненькое. Обычно представляю соблазнительный кусок торта с орехами и пухлыми розочками из крема... А наследственность в плане сохранности у меня самая обычная.
  

2

   "Белый Замок" - это настоящий замок, служивший обителью герцогам, пока они в Юполии водились. Потом недвижимость продали, несколько раз она поменяла владельцев и сделалась загородным комплексом для проведения торжеств. Чаще всего тут проводят свадьбы. Есть три помещения для церемоний, стилизованные под церковь, и несколько банкетных залов, каждый арендуется отдельно. За день здесь может отмечаться десяток свадеб.
   Плата не из низеньких. И в целом свадьба - удовольствие недешёвое. Сначала Агата и Макс хотели обойтись обычной регистрацией брака в городском бюро. Но моя подруга Мила сказала: директор "Белого Замка", которому очень уж понравилась недавняя статья, заверил, что будет рад организовать бесплатный зал, если у кого-то из её близких намечается счастливое событие. Марианна, дочь Милы, в ближайшее время снова выходить замуж не собирается, а руководитель комплекса может передумать, либо у предложения истечёт срок годности. Почему бы не воспользоваться возможностью?
   Мила, она же Миляна Радож - моя лучшая подруга и главный редактор леудской газеты "Надёжный романтик". Статью писала не она, а начинающий журналист Алек Николич, но ему свадебные пространства пока тоже без надобности, и он преспокойно передал свои права нам. Не взял заслуженную материальную благодарность, которую я предлагала. Сказал, что он мой давний поклонник.
   Я пишу сказки и детские рассказы. Сама не перестаю этому поражаться.
   Быть писателем я мечтала с детства. Годам к двадцати пяти у меня сформировался собственный стиль - весёленький, да не лиричный. Что самое смешное и грустное, мне-то как раз по душе творить любовные истории. Но они получаются скорее забавными, чем чувственными, нежных признаний мало, а приторной сладости вовсе нет. Не хочу и не умею лить сироп. Увы, издатели считают, что без сиропа никак. По крайней мере, я не позволяла себе думать иначе. Думать, что мои романы о любви отклоняют не из-за политики издательства или оглядки на вкусы "примитивных средних читателей", а просто потому, что романист из меня так себе. Может, всё сложилось бы иначе, если б я щедро разбавляла сюжет горячими постельными сценами, как Наталия Джегода, например. Я пыталась! Все попытки были похоронены под лавиной самоиронии.
   Издатели не принимали произведения, которые я упорно строчила и отсылала. Основным... ладно, нечего жеманиться - единственным моим источником дохода была журналистика. Я вела криминальную рубрику в "Надёжном романтике", куда пришла сразу после университета (как несложно догадаться, в редакции мы с Милой и познакомились, она тогда была старшим корреспондентом). У меня недурно получалось писать о преступлениях, но это не прошло бесследно. В Юполии вообще и в Леуде в частности с тяжкими преступлениями туговато. Это огромный плюс, но не для криминального журналиста. Если нет интересных дел, приходится глубоко копаться в неинтересных, чтобы выудить изюминку. И большой вопрос, что сильнее подточит твою веру в людскую порядочность - быстренький набор текста в стиле "Выпил - поссорились - разозлился - придушил" или добыча сведений а-ля "Всегда был мерзавцем, в детстве родную бабушку обкрадывал, друзей подставлял, младших ребят в школе запугивал, котёнка мучил, неудивительно, что вырос подлецом и пустился в финансовые махинации".
     В декретном отпуске появилось ещё больше причин атаковать несчастных издателей своими опусами, ведь нужны были деньги - пособие на ребёнка невелико. Стефан помогал, но он не миллионер, да и не хотела я высасывать из него финансы. Знаете, как отказывают издательства? Чаще всего никак, они банально не отвечают на ваши письма с произведениями. В редких случаях шлют весточку, мол, не наш формат, удачи в следующий раз. И всё-таки кого-то я допекла. Один из допечённых откликнулся: любовных историй пока не требуется, но очень, очень нужна детская сказка, может Вы, госпожа Волрум, попробуете себя в этом жанре?
   Удивительно, но у меня получилось. Я создала лесную мышку Марту и нескольких её друзей. Появился целый мир, который внезапно меня увлёк. Наверно, подсознательно я думала, что однажды эти истории прочитает моя дочь, и старалась в первую очередь для неё. Вскоре пошли рассказы для детей постарше и подростков.
   Наконец-то я стала профессиональным писателем! Востребованным! Правда, и в этом случае заработки не запредельные. Жить можно, но несколько хуже, чем порой хочется. Так что помимо написания сказок и рассказов я стала работать с театрами и телевидением. По сей день регулярно сочиняю детские пьесы и сценарии для детских передач.
   Ну и "романтическое" творчество для взрослых не забросила. Меня оно радует, я чувствую вдохновение, и мне приятно воплотить его в образах, сравнениях, описаниях; приятно увидеть конечный результат. Я давно не пропихиваю это в издательства, а выкладываю на сайтах в Интернете. Положительных отзывов немало. Отрицательные тоже есть, но критики находились даже у Диккенса, Толкина, Конан Дойла, моей любимой Агаты Кристи и многих других великих писателей; не то чтобы я себя с ними равняю.
  

3

     Вы же представляете свадебную церемонию; наверняка видели если не вживую, то в кино. Зал украшен цветами, гости сидят на скамеечных рядах и умилённо наблюдают, как отец ведёт невесту к алтарю, подле которого ждут священник и донельзя счастливый жених. Только у нас свадьба светская, потому вместо священника работник комплекса, однако тоже весь из себя величавый, аки кардинал на открытии нового собора. У него нет законных полномочий свершать браки, но это неважно. В таких случаях пары тихо расписываются заранее, а торжественная часть становится красивой обёрткой. По закону Макс и Агата поженились сегодня в восемь утра, то есть они уже часа четыре как новобрачные.
   Далее банкетный зал, где гости сначала едят за столиками или болтают, разбившись на группы по интересам; затем потихоньку начинаются танцы.
   Место для свадьбы и обслуживание нам предоставили бесплатно, а вот еда и напитки были вполне себе платные. Вышло бы неуютно, если б в большом зале собралось мало людей, потому с количеством приглашённых не ужимались. Получилось человек пятьдесят.
   Я горжусь, что Макс и Агата сами оплатили банкет. Вопреки возрасту, они умеют копить. У меня запасы тоже есть, и я б поделилась, если б дети попросили, да остался бы неприятный осадок. Мне не жалко денег, но если не можешь оплатить собственную свадьбу, стоит ли жениться? Я вовсе не к тому, что люди, у которых туго с деньгами, не должны вступать в брак. Но просто расписаться в бюро регистрации - это тоже свадьба; зачем без крайней необходимости влезать в долги либо вытягивать деньги у родителей?
   - Зараза, - тихо прошипела я, ёрзая на стуле и потирая бок.
   - Что случилось? - спросил Стефан. Он сидел рядом со мной, слева от молодожёнов.
   - Ярлык натирает. Надо срезать. - В сумочке есть косметичка, а в косметичке - маникюрные ножницы. Я, как мне хочется думать, грациозно встала, придерживая длинный подол. - Скоро вернусь.
   На выходе из зала я снова бросила взгляд на сына и дочку. Жизнь не даёт гарантий, и всё-таки я уверена, что Макс и Агата в хороших руках - руках друг друга. Оба целеустремлённые, трудолюбивые, по-хорошему упрямые, умеют дарить и любовь, и поддержку. Не берусь судить, в чем причина - удаче, генах, воспитании или влиянии космической пыли, но мои ребятки с самого детства знали, кем хотят стать, сомнений и метаний у них не было. Агата ещё крохой тянулась к музыке и после первого, подготовительно-общего, класса музыкальной школы выбрала кларнет. Макс в мечтах неизменно представлял себя отважным спасателем.
   Дамский туалет оказался забит, ждать не хотелось, и я пошла бродить по этажу в поисках подходящего закутка. Поиски увенчались успехом, а бонусом в закутке обнаружилась дверь. Табличка на ней сообщала: "Служебно-хозяйственное помещение"; наверняка что-то навроде кладовки. Проверила - не заперто. Надписи "Посторонним вход запрещён" нет. Зайду, включу свет, закроюсь, быстренько разберусь с ярлыком и культурно удалюсь.
   Вскоре я вернулась в банкетный зал. Мило улыбаясь, подошла к столику, склонилась над Стефаном и прошептала:
   - Можно тебя на минутку?
   Когда мы отошли в дальний угол, к ареалу обитания бутербродов и напитков, я встала спиной к гостям и резко перестала улыбаться. Стефан насторожился.
   - Иза, всё нормально?
   - Нет. Я нашла в кладовке труп.
  

4

     Хорошо, что я была криминальным журналистом - мне довелось повидать пару трупов, и теперь я не ударилась в визг и истерику. А ещё лучше, что Стефан - полицейский, мало кто в такой ситуации пригодился бы больше.
   Тело, которое при жизни было рослой холёной сорокалетней шатенкой, распростёрлось на полу ближе к дальнему углу. Внушительное коричневато-бурое пятно крови ярко выделялось на шёлковой кремовой блузке, в области сердца, но более жуткое впечатление производил нещадно разбитый левый висок.
   Стефан стоял подле покойницы на коленях.
   - Да у неё уже окоченение; о трупных пятнах вообще молчу.
   - Знаю, я же ей сначала кинулась оказывать первую помощь. Но поняла, что толку не будет.
   Он надавил на одно из вышеупомянутых пятен, оно побледнело.
   - По-моему, уже стадия стаза. Она мертва минимум часов двенадцать, может, лежит тут со вчерашнего дня. - Стефан поднялся и полез в карман за сотовым телефоном.
   Я подскочила к нему и схватила за руку.
   - Ты что делаешь?!
     - Попробуй догадаться, но предупреждаю - будет нелегко.
  - Хочешь испортить нашей дочери свадьбу?!
  Мы слишком давно друг друга знаем, чтобы была необходимость проговаривать цепочку умозаключений вслух, и всё-таки я проговорила, негромко, да напористо:
  - Сам сказал, она здесь уже давно, её точно убили до нашего приезда. Но полицейские-то должны опрашивать всех. Мало того, что у Макса и Агаты день свадьбы будет ассоциироваться с трупом, они ещё могут опоздать на самолёт и лишиться свадебного путешествия, а оно у них и так не ахти какое! Самолёт в семь вечера; дождёмся, и Агате с Максом ничего не испортят, во всяком случае, до их возвращения.
  - Предлагаешь мне несколько часов скрывать труп? - возмущённо вопросил Стефан тем же громким шёпотом, что и я.
  - Да. - Мне страшно хотелось отвести глаза под его сурово-законопослушным взором, однако я выдержала.
   Стефан всё на свете отдал бы за возможность не омрачать праздник, я видела это по его глазам. И всё же логика брала своё.
   - Смысла нет, Иза. Сюда в любой момент может зайти кто угодно, и ничего не изменится в лучшую сторону, если полицию вызовет он, а не мы.
   Черты его лица в здешнем освещении вырисовывались резче, а они без того острые - острый нос, острый подбородок, даже форма глаза какая-то заострённая.
   - До сих пор никто не зашёл. Похоже, этой кладовкой пользуются нечасто.
   - Допустим. - Он нервно поигрывал телефоном, но на кнопки не нажимал. - Здесь наверняка есть камеры. Когда начнётся расследование, выяснится, что мы были тут. Возникнут вопросы, знаешь ли.
   - Тогда на записях будет видно, что она зашла сюда или её приволокли задолго до нашего появления.
   - Не факт. А если и так, вопросы к нам с тобой никуда не денутся, всё равно будет получаться, что мы скрыли преступление.
   - Не скрыли, а сообщили с опозданием.
   - Ага, с опозданием в шесть часов. Даже если на записи попал убийца и его вычислят, наша вина не уменьшится.
   Я тяжело вздохнула, покачала головой.
   - Зря я тебя сюда привела. Надо было просто ничего не делать и не рассказывать.
   - У тебя всё равно могли бы быть неприятности.
   - И чёрт с ними.
     Три секунды Стефан сверлил меня взглядом, затем выдохнул и вышел, напоследок бросив:
  - Ничего не трогай, а лучше вообще не шевелись.
  Он вернулся через четыре-пять минут.
  - В этой загогулине камер нет, в фойе и центральном зале есть, я видел, но наша загогулина оттуда не просматривается. Если очень повезёт, про нас никто не узнает. Если не очень повезёт, - он сжал губы и скривил правый уголок, - будем импровизировать. По крайней мере, эксперты установят время смерти, и подозрение в убийстве на нас не ляжет. Надеюсь.
  

5

   Я и Стефан всегда были хорошими друзьями и очень часто - хорошими любовниками. Будучи ровесниками, мир криминала начали постигать одновременно, вместе узнавали, на что способны люди. Познакомились мы в самом начале своих карьер, когда у обоих ещё были чистые небесные глаза и возвышенные помыслы об улучшении мира. Постепенно чистота из глаз улетучилась, а к миру возникали всё новые вопросы.
   У нас стало появляться больше и больше общего, притом что мы изначально отлично ладили - Стефан ни разу не отказывал мне в комментариях или интервью, не скупился на интересные детали, понимая, что журналисту нужны любопытные мелочи.
   Сперва мы пересекались нечасто - как я уже говорила, в Юполии убийства случаются редко (настолько, что во многих полицейских участках нет специальных отделов по расследованию убийств, "убойные" обязанности при необходимости берут на себя следователи, обычно занимающиеся другими направлениями). Затем стали видеться не только по работе, и встречи сделались куда регулярнее.
   Официальной парой мы никогда не были, не видели необходимости. Нам было здорово и вместе, и по отдельности, ни обязанностей, ни претензий. Секс не стоял во главе угла, он был прекрасным дополнением к дружбе и отнюдь не единственной основой отношений. Часто возникали периоды вовсе без секса, когда хоть один из нас всерьёз встречался с кем-то другим. Телами мы дружили исключительно тогда, когда оба были свободны. Даже сейчас мы нет-нет да и переспим, для нас это много значит, но ни к чему не принуждает.
   Однажды страсть застала врасплох далеко от дома и аптеки, из стремлений у нас было лишь желание поскорее заняться любовью, а из контрацептивов только фраза "Да ладно, на первый раз точно пронесёт". Глупо, но сейчас я благодарна той глупости.
   Ребёнок. Я была ошарашена. У меня и комнатные растения-то все передохли - я вечно забывала их поливать; а тут речь о живом человека, которого надо не просто не уморить голодом и жаждой, но ещё воспитать. С другой стороны, мне уже перевалило за тридцать, и в ближайшие годы вопрос с деторождением предстояло решать - определиться, хочу я быть матерью или нет. Я прислушалась к своим ощущениям и не обнаружила среди них восторга, но не нашлось также ни досады, ни отвращения. Я подумала, что стоит попробовать.
     Мы со Стефаном похожи. Он по натуре не семьянин, для него брак стал бы клеткой, внутри которой Стефан рано или поздно возненавидел бы всех и вся. Но Агате он дал лучшее из того, что мог. Виделся с ней почти каждый день, приходил на утренники в детский сад, читал ей сказки, водил в кино на мультики, гулял, иногда брал к себе на работу. Часто возил её и Макса в школу или, наоборот, забирал из школы и приводил домой. У Агаты проблемы со щитовидной железой, и Стефан знал всех врачей, даже тех, у которых она была на приёме лишь раз. Знал все лекарства и график их приёма. Когда Агата оказалась в больнице, он полностью сосредоточился на том, чтоб помочь ей и поддержать нас всех. Макс тогда тоже жутко переживал.
  

6

   Профессиональный инстинкт оказался сильнее осторожности, Стефан решил перед уходом осмотреть тело и обстановку.
   Он оттянул ткань блузки, чтобы через дыру лучше разглядеть рану.
   - Скорее всего, удар ножом. - Он не столько беседовал со мной, сколько рассуждал вслух. - Вряд ли это стало причиной смерти.
   В фильмах и книгах люди запросто умирают от вонзённого кинжала или метко брошенного ножа. В действительности убить подобным ударом, а уж тем более броском, проблематично, если ты не профессионал - рёбра даны человеку не зря, они, помимо прочего, выполняют защитную функцию. Часто при непрофессиональных покушениях лезвие как бы соскальзывает, раздирая кожу, мышцы, однако не добираясь до сердца.
   - Убийца понял, что нож подвёл, и ударил жертву по виску чем-то тяжёлым. Хотя, - Стефан согнулся сильнее, чтоб лучше видеть левый висок покойницы, - мне думается, её били не чем-то, а обо что-то.
   Он встал и прошёлся по периметру кладовки, пристально всматриваясь в линии металлических полок, служащих пристанищем для связок старого картона, коробок со стеклотарой, газет, журналов, смятого пластика и прочей ерунды. Неудивительно, что дверь не запирали - здесь попросту копилось вторсырье для сдачи.
   На одной из полок обнаружилась кровь; подойдя и прищурившись, я разглядела тёмный волосок. Прикинула, что от пола до полки сантиметров 160 - она была где-то на уровне моего подбородка (не забывайте про каблуки) и шеи Стефана.
   - Её ударили об этот выступ не один раз.
   - Она же должна была орать, как резаная. - Я кашлянула. - Пардон за каламбур.
   - Наверняка и орала, но недолго. Либо это было ночью, либо её банально никто не услышал. Люди в залах, там играет музыка, по фойе, конечно, кто-нибудь шатается, но нечасто. Убийце вполне могло повезти. Думаю, изначально он рассчитывал, что она и пикнуть не успеет.
   - А другая женщина могла это сделать?
   Стефан бросил на меня смешливый взгляд и иронично-наставительно изрёк:
   - Женщины в наше время могут всё - эмансипация.
   - Я серьёзно.
   - Я тоже. Крепкая девица вполне бы справилась. - Стефан задумчиво посмотрел на край полки. Металл тускло поблескивал. - Да и не очень крепкая тоже, при определённых обстоятельствах. - Он опять переключил внимание на труп. Упёр кулаки в бока, прикусил верхнюю губу. - Почему она лежит на спине? Больше шансов было упасть на бок или живот. Возможно, убийца её перевернул после смерти.
   - Либо подхватил в полёте и уложил.
   - Как вариант. Но зачем? Может, ему или ей казалось, что так удобнее проверять, жива ли женщина? Или он или она хотели лишний раз посмотреть на жертву?
   - Плюнуть в лицо, - внесла я предположение, за что опять удостоилась не слишком одобрительного взора, не лишённого, однако, всё той же стефановской иронии.
   - И этот человек пишет сказки для детей.
   - Весьма неплохо пишет, прошу заметить.
  Моё литературное самолюбие Стефан оставил без комментариев, предпочтя не сходить с профессиональной стези.
  - Если её перевернули, под телом может быть пятно крови с груди, но передвигать я не стану.
   Я грустно вздохнула. Вот ждёшь-ждёшь момента, подходящего для эффектного заявления, а он всё не появляется. Обидно. Придётся заявлять невпопад.
  - Вообще-то, я её знаю.
  

7

     Стефан хоть бы охнул. Впрочем, взгляд, которым он меня наградил, был выразительным - намного выразительнее предыдущих.
  - Почему ты сразу не сказала? - сухо отчеканил он. Но это была не настоящая сухость, а наигранная, я в ней ясно слышала жалобу: "Изабелла Волрум, я с тобой свихнусь!"
  - Ждала подходящего момента, - честно призналась я.
     - Не дождалась?
  - Не-а.
  - Ну, кто же эта ныне безмолвная гражданка?
  - Марго Лалич. Писательница.
  Просканировав меня на наличие признаков скрытого горя, Стефан заключил:
  - Что-то ты не шибко скорбишь о коллеге по цеху.
  - Мы не были толком знакомы, вживую виделись от силы три-четыре раза. Она работала совсем в другом жанре.
  Стефан прищурился.
  - Она тебе не нравилась.
     - Ни капли.
  - А что она писала?
  Умеет он сразу нащупать больную мозоль!
   О покойниках не принято говорить плохо, особенно в их присутствии, но я не сдержалась и выдохнула:
   - Чушь она писала! Чу-шь! - От переизбытка эмоций я разрубила на две части слово из одного слога.
   В следующий миг самой стало ужасно стыдно. Марго мертва! Её убили, ей было страшно и больно, а я возбухаю из-за своих дурацких амбиций. Хотя, я бы и без них творчество Марго не одобряла. Умерив пыл, я продолжила:
   - Истории про любовь, добро и мир во всём мире.
   - Разве это плохо?
   - В её случае - да. Сплошной сироп, густой и приторный, меня аж тошнило, когда читала. - Даже сейчас как вспомню - передёргивает. - Справедливости ради надо признать, что я в меньшинстве. Очень многие от этих слащавых рассказов в восторге.
   - Ты поаккуратнее с выражениями, а то, я гляжу, мотив вырисовывается.
   - Пф! Во-первых, убивать людей негуманно. Во-вторых, я не настолько недолюбливала Марго, чтоб из-за неё рисковать свободой. В-третьих, я, вместе с остальными, приехала сюда два часа назад, а до этого у меня непрерывное алиби - вчера весь день была с Агатой и на виду, вечером и ночью из дома не выходила, что подтвердится камерами в подъезде.
   - Эх, а я-то уж решил, что закрою дело, не выходя отсюда.
   - Карьерист бессердечный.
   - Серьёзно, за что ты на неё взъелась? Неужто она была популярнее тебя?
   - Если рассматривать меня как детского писателя, то нет, - буркнула я.
   - А если как автора любовной прозы?
   - Не сыпь соль на рану, Стефан! - Я скрипнула зубами и надулась. - Ну да, да! На этом поприще она мало того что меня обскакала, так ещё и поучала. Была критиком-рецензентом на одном литературном фестивале. Разнесла мою повесть в пух и прах, мол, слишком много негатива, героиня - стерва, тема неудачная и раскрыта невыразительно.
   Негативом Марго окрестила то, что я считаю сарказмом, а стервозностью - то, что я бы назвала практичностью и здоровым цинизмом. Моя повесть - какую тему хочу, такую и выбираю. Что же до последнего пункта обвинения, то, может, дело не в выразительности текста, а в восприимчивости некоторых читателей?
   Спокойно, Изабелла. Не заводись.
   Я опять глянула на Марго. Остекленевшие глаза были широко раскрыты, и вместе с тем на лице царствовала полнейшая безмятежность, хотя в последние секунды жизни, не сомневаюсь, оно было искажено ужасом. От этой мысли по спине пробежал холодок. Я впервые страстно захотела поскорее уйти отсюда.
   И всё-таки я не могла не отметить, что даже мёртвая Марго выглядит ухоженной, сразу видно, что она тщательно следила за собой. Волосы разметались, но угадываются следы хорошей укладки. На кожу явно уходило немало времени и средств; и свидетельства тому не затмевались до конца синеватыми пятнами. Безупречный маникюр. Подтянутая фигура. Не замысловатые, но дорогие одежда и обувь. Сумочка, валяющаяся в углу, тоже не из дешёвых.
   Желание сбежать временно отступило перед азартом бывшего газетчика.
   - Посмотрим, что в сумке? Вдруг там какие-нибудь обалденные улики?
   Разумеется, Стефана эта идея тоже посещала.
   - Если на или в ней есть отпечатки пальцев убийцы, мы можем их повредить и уничтожить важнейшую улику.
   - Брось ты, сейчас любой ребёнок знает про отпечатки. Если убийца и прикасался к сумке голыми руками, то отпечатки стёр. А если не стёр, то он дегенерат, и его всё равно будет легко поймать.
  

8

   Давайте всё проясним. Я не ненавижу Марго Лалич; было время - обижалась на неё, да, но даже перелома ноги ей не желала, не то что смерти. Если бы я могла спасти её раньше или чудесным образом воскресить сейчас, сделала бы это без малейших колебаний. Завидовала ли я любовно-литературному успеху Марго? Только когда вспоминала о существовании Лалич, что случалось весьма нерегулярно. Если бы мне вдруг предложили лавры Марго, я б отказалась, ибо ни за что на свете не хочу быть автором таких рассказов.
   Добро, любовь, дружба и справедливость - лучшее, что есть на свете. В творчестве Марго Лалич меня раздражают вовсе не они, а манера подачи - вопиющая неправдоподобность.
   Я не верю в мужчин, которые на двадцатой минуте знакомства зовут замуж тридцатидевятилетнюю женщину, только что покинутую не желавшим жениться на ней ухажёром. Я не верю в женщин, которые, встретив первую любовь, оставляют мужа-миллионера и живут потом в шалаше аки в раю без единой вспышки сожаления. Я не верю в блаженное предчувствие, следуя за которым бездетная пара посередь ночи выгребается из квартиры и находит в кустах замерзающего брошенного младенца. Когда мне пытаются скормить эдакие истории, чувствую себя, словно меня принимают за умственно отсталую, и единственная реакция - обида вперемешку с раздражением.
   На восходе моей "детской" карьеры помощник издателя подкинул идею - в следующей сказке к компании мышки, воробья, зайчонка и ёжика прибавить рысёнка или волчонка. Я наотрез отказалась. Рыси и волки прекрасные животные и имеют не меньше прав на существование, чем любое другое творение природы. Но давайте не делать из детей дебилов и не внушать им идеи, противоречащие реальности. Не буду же я писать, что подросший рысёнок или волчонок, в котором возобладали инстинкты, сожрал кого-то из товарищей, если не всех разом. А обманывать детей, показывая, что хищник и потенциальная жертва могут быть лучшими друзьями, нечестно. Не стану я сочинять истории про милых волков, рысей, тигров, крокодилов, змей и т. д. Кто знает, вдруг с кем-то из этих представителей фауны ребёнок когда-нибудь и как-нибудь столкнётся в настоящей жизни. Не хочу, чтоб он полез их гладить, вспомнив милую сказочку.
   Своих детей я научила плавать, отвела на курсы оказания первой помощи (тогда-то Макс и захотел быть спасателем), объяснила, как вести себя при пожаре, регулярно обсуждала с ними технику безопасности, правила дорожного движения. Когда они достигли определённого возраста, рассказала про инфекции, передающиеся половым путём, про пользу презервативов, про вред абортов для женского организма и алиментов для мужского. Наглядные последствия пьянства, курения, незащищённого секса и употребления наркотиков показала в городской больнице, где одна из врачей по знакомству устроила для нас нелегальную экскурсию. Если б после детишки решили налечь на выпивку, курево, наркоту или беспорядочный секс, они уже не могли бы сказать, что не знали, что их ждёт, и это была бы целиком их ответственность, а не моя вина.
   Давным-давно я прочитала книжку, начинающуюся с описания светлой и безоблачной жизни прекрасной семьи. В их счастливом доме постоянно произносилось слово "любовь" в различных вариациях, все друг друга вечно спрашивали, мол, ты любишь меня? "Потому что я-то тебя люблю". "Ты скучал/скучала по мне, когда меня не было? Ты рад/рада, что я дома?" "Если ты скажешь, что не любишь меня, я умру". Я б в таком доме дольше двух дней не продержалась, сбежала бы, роняя тапки, которыми предварительно побила кого-нибудь из семейства, чтоб не нудил. Я всем сердцем ценю любовь, но это не значит, что я хочу слышать про неё круглосуточно по поводу и без.
  

9

   Накрыв руки подолом, ставшим заменителем перчаток, я принялась исследовать сумочку Марго. Косметичка, записная книжка, ручка, кошелёк, сотовый телефон, всякая мелочёвка. В кошельке почти пятнадцать тысяч родных юполийских динаров (около трехсот евро). В наскоро пролистанной записной книжке внимания ничто не привлекло. Содержимое косметички тоже не удивило. Надежды остались только на телефон, и первая из них - на то, что он не запаролен.
   Пароля действительно не было.
   - Телефончик-то недешёвый, - заметил Стефан, глядя, как я залезаю в социальные сети через аккаунты Марго. Сам он со столь высокими технологиями на Вы - общие пункты знает, но телефоном - принципиально кнопочным - пользуется именно как телефоном, в Интернет через него заходит в исключительных случаях и с явным неудовольствием.
   - У неё всё недешёвое.
   - Она хорошо зарабатывала?
   - Я свой нос в её кошелёк не совала... до сегодняшнего дня. Не думаю, что Марго за произведения платили больше, чем мне. У неё, видишь ли, не самый бедный муж, вдобавок, Марго, если не ошибаюсь, дочка обеспеченных родителей. Сдаётся мне, она всегда жила в тепличных условиях, потому и писала на полном серьёзе свои елейные опусы. - Вопреки едкому комментарию, меня передёрнуло - я слишком легко и отчётливо представила себя на месте матери или отца Марго.
   - Её родители живы?
   - Не знаю.
   - Дети есть?
   - По-моему, да. Погоди, сейчас посмотрю на её фан-сайте.
   - У неё есть фан-сайт?
   Я упёрла в Стефана нарочито угрюмый взгляд.
   - У меня тоже. Не велика важность.
   - Тебе самой не стыдно так крыситься на покойницу?
   - Стыдно. Честное слово, стыдно.
   - Она бы что угодно отдала, чтоб поменяться с тобой местами.
   - Я же сказала: мне стыдно. Не пытайся дожимать. - От правоты Стефана легче впрямь не становилось. - Вот. Марго Лалич, девичья фамилия - Ольшас, - я пропустила несколько абзацев. - Ага, замужем, муж - Ивар Лалич, дети - сын Августин Лалич, родился ноль восьмого одиннадцатого тысяча девятьсот девяносто девятого. Парню ещё и восемнадцати не исполнилось. Он младше нашей Агаты.
   Несколько секунд мы молчали. Затем я вернулась к интернет-блужданиям.
   - Гляди-ка, она была здесь вчера. - Я повернула к Стефану экран, отображающий станицу Марго в "Инстаграме".
   Если откинуть хештеги и иную дребедень, подпись к последнему фото гласила: "Чудесная свадьба в "Белом Замке". Это сказочное место наполнено любовью!" Снимок представлял собой селфи: на переднем плане Марго с молодым человеком в тёмном костюме и девушкой в белом платье, на заднем - банкетный зал, нарядные гости и столики с едой.
   - Снимок выложен вчера, в девятнадцать ноль две; наверняка, сразу после того, как был сделан.
   - Одежда та же. - Стефан опять пробежался взглядом по бездыханному телу. - Скорее повседневная, чем праздничная. Такое впечатление, что Марго оказалась на празднике случайно.
   - Не случайно, просто она не имела к этому празднику отношения. - Я уже успела пролистать ленту публикаций достаточно, чтоб кое-что понять. - Марго периодически ходила на подобные мероприятия - свадьбы, романтические фестивали, сентиментальные спектакли и так далее.
   - Набиралась вдохновения?
   - Видимо. Заодно делала ненавязчивую рекламу учреждениям, где это всё проходило.
   - Типа, ей нетрудно, а им выгодно?
   - И престижно. Не удивлюсь, если её благодарили не только словами. О, не смотри на меня так, борец за права покойников. ...Соцсети, история запросов, почта - тут долго можно рыться. Давай заберём телефон с собой.
   - Ты в своём уме? Не хватало ещё красть вещдоки.
   - Я не буду ничего удалять. Потом положим телефон обратно - перед тем, как вызвать полицию.
   - Если прежде на тело не наткнётся кто-нибудь ещё.
   - Не будь пессимистом.
   - Я сознательно скрываю факт убийства. На свадьбе единственной дочери сижу в какой-то каморке в компании не легализованного трупа. Я нарушил не один закон, не говоря уже о должностных инструкциях. Под угрозой если не свобода, то карьера. - Начинал Стефан спокойно, но каждое новое слово звучало эмоциональнее предыдущего. Закончилось всё выпалом: - Не вижу поводов для оптимизма! - Он прикрыл глаза, перевёл дух и через пару мгновений вновь являл собой образец невозмутимости. - Но ты права в одном - не стоит тут долго рыться, надо уходить. Представь: прямо сейчас кто-нибудь войдёт, а мы сидим на корточках и деловито копошимся в сумке покойницы.
   - Мы закрылись изнутри, снаружи дверь отпирается только ключом. Даже в худшем случае у нас будет время отпрянуть от тела и сделать удивлённые лица.
   - "Знать ничего не знаем, сами только что пришли"?
   - Именно.
   Одни люди любят выражение: "Бывают в жизни совпадения". Другие предпочитают термин "накаркать". В общем, не успев договорить, мы услышали, что к нашей двери кто-то подошёл.
  

10

     Не было и беглого упования на игру воображения или человека, идущего не к двери, а мимо неё. Зазвякал металл - связка ключей. Скорее всего, кто-то из работников комплекса явился по стандартным делам.
  Затея с удивлёнными лицами не спасла бы свадьбу Макса и Агаты. Потому, как нередко бывает, практические действия пошли вразрез с теорией. Даже не пошли, а метнулись - не хочу нагонять пафос, но действовали мы молниеносно и слаженно. Отец в Стефане окончательно перевесил полицейского.
     Я ринулась к выключателю и погасила свет, одновременно с этим Стефан переставил большую коробку картона так, чтоб загородить тело, и проделал то же со второй коробкой, пока я лохматила причёску себе, потом ему. Мы устремились к порогу, Стефан попутно скинул пиджак, а я спустила одну лямку. Едва мы успели всё это провернуть, дверь открылась, являя девушку в форме официантки. Вся надежда была на темноту, на коробки и на нас, старающихся занять собою весь дверной проём. Стефан обнимал меня за талию, я игриво теребила его галстук, как бы мечтая поскорее снять.
   После мимолётного удивления на веснушчатом лице вспыхнула улыбка, которую девушка прикрыла ладошкой.
   - Извините, - хихикнула она, хотя извиняться надо было ней ей, а нам.
   С собой девушка приволокла два внушительных мешка, которые, вопреки размерам, вряд ли были тяжёлыми.
   - Здравствуйте, - осклабилась я.
   - Здравствуйте, - повторил Стефан. - Мы здесь это... Мы родители невесты. Одной из сегодняшних невест. Нахлынули чувства, вспомнилась молодость, ну, сами понимаете. Можно нам побыть здесь ещё немного? Часов пять?
   Дотоле девочка глядела с весельем и любопытством, теперь к её эмоциям прибавилось изумление, граничащее с недоверием.
   - Мы бы забегали сюда периодически, - дополнила я во имя правдоподобности.
   Справившись с собой, официантка замотала головой, напоминая тихого, но отважного пони.
   - Нельзя, извините. Это служебное помещение. - Она указала на мешки. - Мне пластик сгрузить надо.
   - А можно его сгрузить куда-нибудь ещё? - не отступал Стефан. - У вас же не одно служебное помещение на весь комплекс.
   Официантка вздохнула грустно, беспомощно, и снова сказала:
   - Нельзя, извините.
   Нечего и пытаться предлагать взятку, девочка только испугается да расстроится. Очевидно, что она из категории миролюбивых, застенчивых людей, которых выбивают из колеи малейшие намёки и на конфликт, и на нарушение правил.
   Стефан убрал руки с моей талии. Присмотрелся к бейджу на груди нашей собеседницы.
   - Давайте так. Сейчас мы сами положим сюда эти мешки, а через несколько минут Вам позвонит Ваш начальник и подтвердит, что волноваться не о чем. - Тон у него был бесхитростный, угрозой не пахло, посему девушка, пускай растерялась пуще прежнего, не насторожилась и не обиделась.
   Однако продолжала колебаться.
   - Прошу Вас, - вступила я, сделав оленьи глазки. - Нам ведь уже не по двадцать, кто знает, когда ещё такое будет и будет ли вообще. Вам нечего опасаться, красть тут, мне кажется, нечего.
   Поспорить с этим было трудно. Девочка разжалобилась - может, у пожилых (а в её глазах, не сомневаюсь, к данной категории относились все люди старше тридцати пяти лет) последний раз наступило сексуальное счастье, незачем портить праздник им и карму себе.
   Неуверенно, постоянно оглядываясь, официантка всё-таки ушла, оставив нам пластик.
   - У тебя есть телефон хозяина комплекса? - спросил Стефан, продолжая смотреть на угол, за которым скрылась девушка.
   - Есть телефон директора, Мила давала.
   - Звони ему. - Он потёр переносицу. - И прихвати мобильник Марго.
   Не нужно было объяснять мне, что к чему и почём. Работница нас видела и запомнила; очень скоро после начала расследования станет известно о нашем вмешательстве - ну или невмешательстве - в эту историю. Стефан в любом случае уже влип. Теперь единственный способ смягчить удар - раскрыть дело, желательно до приезда полиции. Это в идеале. В действительности - дай бог хоть просто обнаружить что-нибудь более-менее полезное для следствия.
  

11

   Натирающий ярлычок я перед уходом всё-таки срезала. Стефан попросил у меня косметичку. Я удивилась, но отдала.
   Когда мы вышли, он, к ещё большему моему удивлению, достал помаду, отлепил прозрачную этикетку с мелкими надписями, разрезал надвое и возвратил косметичку мне.
   - Спа... Ай! - Я схватилась за голову, из которой Стефан только что вырвал волос. - Сбрендил?! - Запоздало хлопнула его по руке.
   - Угомонись. Если я этот потеряю, придётся вырывать ещё один.
   - Свои рви!
   - Твои длиннее.
   - Зависть гложет? - Надувшись, я достала зеркальце и складную расчёску, чтоб опять привести в порядок несчастные локоны.
   Стефан же наклеил - и довольно высоко - одну половинку этикетки на дверь, другую на дверной косяк, предварительно протянув между ними мой волосок.
   - Будем знать, если после нас кто-то здесь побывает.
   - Какая предусмотрительность, - язвительно выдала я.
  

12

   Директор оказался на рабочем месте. Резонно, ведь выходные - самая горячая пора в бюро и дворцах бракосочетаний, неудивительно, что и для "торжественно-свадебного" комплекса это пик рабочей недели. Словом, узнав, что начальство в своём кабинете, мы решили побеседовать лично.
     Янек Дорр выглядел идеальным дополнением всего комплекса, вишенкой на торте. У него была внешность добродушного и понимающего священника, так и хотелось поведать ему о своих грехах, чтобы тебя потом ласково погладили по голове и сказали: "Ну, не переживай сильно, тебе всё простится".
  Однако Стефан ударяться в описание грехов, тем более чужих, не стал, сообщил лишь, что на территории комплекса произошло серьёзное преступление.
  - Можно вызвать полицию прямо сейчас, в разгар дня, когда полно гостей. Или вечером, когда многие уже уедут. Как законопослушные граждане, мы должны выбрать первый вариант, но давайте начистоту: Вам ни к чему, чтоб полицейские портили вашу репутацию перед клиентами, а нам ни к чему, чтобы в число испорченных мероприятий попала свадьба нашей дочери.
     На лице духовника встревоженно заблестели глаза делового человека.
  - Если я расскажу подробности, Вы станете соучастником, - невозмутимо продолжил Стефан, и глаза Дорра панически забегали. - Не думаю, что Вам нужны лишние проблемы. Так что деталей не будет. Я сам позвоню в полицию вечером, когда основная часть праздника закончится. Но если надумаете, допустим, раньше позвонить адвокату, проконсультироваться, да ещё рассказать про меня, коллегам я заявлю, что Вы изначально знали абсолютно всё и сами упросили повременить с вызовом, даже взятку предлагали. Поверят мне или нет - другой вопрос, но неприятности я Вам гарантирую. Это ясно?
  Директор, как ни странно, успокоенно ухмыльнулся. Видимо, ему привычнее было договариваться с людьми, рьяно преследующими личный интерес.
  - Ясно. Что требуется от меня на данный момент?
   - Прежде всего, позвоните своей официантке и велите не сгружать сегодня пластик в подсобку на третьем этаже. Официантку зовут Офелия, фамилии не знаю, но имя, по-моему, достаточно редкое, наверняка быстро найдёте у себя в базе. А ещё лучше, передайте мне ключи от этой подсобки, включая все запасные. - Будем надеяться, любопытство директора не возьмёт верх над осторожностью. Впрочем, он похож на человека, для которого спокойствие и безопасность куда важнее пытливости. - Далее. Мне надо посмотреть видеозаписи за вчерашний день.
   - Вообще все?
   - Для начала с одного этажа, а дальше как пойдёт.
   - Это можно устроить, я провожу Вас к начальнику охраны.
   - Полагаю, списков гостей у вас нет.
   - Правильно полагаете. Заказчики лишь называют количество гостей, и мы готовим всё, обычно с расчётом "Плюс-минус пара-тройка".
   Стефан крайне редко делает в беседах тематические паузы, обычно он, покончив с одним пунктом, сразу приступает к следующему.
   - У вас вчера была Марго Лалич. Вы в курсе?
   - Конечно.
   - Знаете, в каком зале?
   - Естественно. - Дорр не сразу закрыл рот, однако всё же не стал расспрашивать.
   - Другим полицейским скажете, что я пришёл, показал Вам удостоверение, - (тут лжи не было), - заверил, что я при исполнении, не стал ничего объяснять, но попросил помочь в расследовании без шума, мол, так надо.
   Чёрт, как же он подставляется. Я уже не уверена, что неиспорченная свадьба стоит любых жертв. Зачем, зачем я его убедила?!
   Я полушёпотом покаялась, когда Дорр отошёл к своему столу и взялся за телефон, Стефан лишь улыбнулся.
   - Прекрати, у меня своя голова на плечах. - Он провёл ладонью от моего локтя до запястья. - Возвращайся к ребятам, они, наверное, уже гадают, куда мы подевались. Скажи, что мне позвонили с работы и я решаю долгий, нудный, но срочный вопрос.
   - Хорошо.
   Перед уходом я не удержалась от маленькой подколки:
   - Если тебе сейчас дадут ключи, значит, мой волос пропал зазря?
   - Не будь такой мелочной.
  

13

   Агата и Макс встретили меня укоризненными, но успокоенными улыбками.
   - Мы почти заволновались. - Чувствовалось, что Агату подмывает спросить: "Где вы пропадали"; да она боялась услышать в ответ нечто вроде того, на что мы со Стефаном намекали официантке. Не всё о родителях хочется знать. - А где папа?
   - Ему позвонили с работы и уже битый час терзают из-за какого-то отчёта. Я пыталась героически дождаться, но там, похоже, дело совсем глухо. - Врать было неприятно. Мне хватит пальцев одной руки, чтобы пересчитать случаи, когда я обманывала Агату и Макса. Но порой ложь оказывается лучшим выходом; и я утешала себя тем, что в данном случае выход временный.
   Мы поболтали, потом молодожёны ушли танцевать, а я смотрела на них, радовалась и боялась. Да, они хорошо плавают, умеют оказывать первую помощь, знают технику безопасности и так далее, далее, далее. Только есть тысячи ситуаций, когда самый подготовленный человек не в силах ничего изменить. Авария, наводнение, ураган, обрушение здания, болезнь, теракт, землетрясение, падение метеорита... И я не иронизирую. Это стандартная родительская паранойя, которая периодически бросается на тебя из-за угла. Вроде всё хорошо, солнышко светит, птички поют, ты идёшь, ни о чём плохом не думаешь, и - бац, вдруг просто становится страшно за своих детей, внезапно осознаёшь, сколько всего может стрястись. Иногда звонишь им, спрашиваешь, как дела, иногда сдерживаешься, понимая, что звонок будет не к месту. Чувствуешь себя маленькой и беспомощной перед огромным миром. И ждёшь, ждёшь встречи, чтобы лично убедиться, что дети в порядке.
   Они двигались легко, с непринуждённостью, которая бывает, когда тебе всё равно, что подумают другие.
   Всё-таки непривычно видеть Макса в отглаженных брюках и пиджаке. На моей памяти он надел официальный костюм второй раз, первый был в честь школьного выпускного. Да и не создан Макс, с его-то озорными серыми глазищами и русыми вихрами, укротить которые может разве что стрижка "ёжик", для официальных костюмов.
   - Госпожа Волрум, не хотите ли потанцевать? - театрально предложил Макс по возвращении к столику. Протянул ладонь и широко улыбнулся.
   Агата присела и взяла бокал.
   - Почту за честь, - отозвалась я, хихикнула и встала, взяв его за руку. - А кого именно Вы, молодой человек, приглашаете - маму или тёщу?
   - Обеих, - без раздумий ответил Макс и тоже хихикнул. - Эй, мне же теперь можно понимающе смеяться над анекдотами про тёщ!
   - Ни в коем разе! Ты оскорбишь мои лучшие чувства!
   Мы оба знали, что над такими анекдотами я посмеюсь первой. Среди нашего с Максом общего есть и чувство юмора.
   Сейчас странно думать, что я могла выбрать (слово-то какое неуклюжее, будто про товар в магазине говорю; поверьте, я никогда не воспринимала Макса так) кого-то другого. Другой ребёнок, другой характер; необязательно хуже или лучше, но не тот... Нет, как бы там ни было, я счастлива, что в моей жизни появился Макс.
  

14

   Декретный отпуск приближался к концу, и я поняла: если сейчас выйду на работу, она затянет меня, времени и сил на ребёнка будет хватать едва-едва, а на писательство не останется вовсе. Вместе с тем мне не хотелось обрывать трудовой стаж и прилагающиеся к нему соцгарантии и пособия - в жизни всякое случается. Я решила взять на воспитание ребёнка из приюта.
   Не была уверена, что сумею стать ему полноценной матерью, однако не сомневалась, что буду ответственным другом, возможно, кем-то вроде старшей сестры. И мне выгода - стаж, зарплата, плюс пособие на воспитанника; и ребёнку лучше так, чем без опеки. Я отлично сознавала, что растить человека ничуть не легче, чем трудиться журналистом, но тут хотя бы нет твёрдых временных рамок, да и "работа" на дому позволяет больше времени уделять писательству. К тому же, я взяла не младенца, а мальчика семи лет, которому скоро предстояло пойти в первый класс.
   Не надо нравоучений и порицаний, мол, я, бесчувственная тварь, использовала ребёнка для личной выгоды. Я изначально знала, что буду относиться к этому ребёнку с уважением, не собиралась превращать его в подобие Золушки, притеснять и издеваться. Здоровый расчёт это не подлость. Мы с Максом принесли друг другу пользу без всяких побочных эффектов. Что тут плохого?
   Не ожидала, точнее, не надеялась, что так получится, но я полюбила мальчика как родного, и он меня тоже. Через полгода после первой встречи Макс уже называл меня мамой. Что касается Стефана, он для Макса был не отцом и не братом (да нечестно было бы такое требовать), но надёжным товарищем, и за это я благодарна.
   Взять на воспитание и усыновить - разные вещи, в первом случае ребёнок формально остаётся сиротой, во втором - по всем правилам становится чьим-то сыном или дочерью. Мы с Максом серьёзно поговорили об этом, когда он подрос и я стала замечать, что его напрягает документальная сторона дела. Ему начхать на формальности, но он боялся, что я не хочу быть его мамой по-настоящему. Сложно объяснить ребёнку сухую материальную подоплёку так, чтоб он понял её значимость, но я постаралась. Да, причина была в выгоде, только не для меня - для Макса. Официально оставаясь сиротой, он имел право на квартиру после совершеннолетия, усыновление же автоматически отменяет бесплатную жилплощадь от государства.
     В восемнадцать Макс окончил школу, получил положенную квартиру, начал жить отдельно. Двигался к заветной мечте - проходил подготовку, курсы, комиссии, и в итоге стал спасателем. Агата, кстати, с шестнадцати лет кларнетит в Леудском симфоническом оркестре на полставки. Позже к оркестровой зарплате прибавилась стипендия в консерватории.
  

15

   Вальсоподобная мелодия мягко окутывала. Естественно, мы были не единственными танцующими. Например, Мила танцевала с Эвером, это её незарегистрированный, но оттого не менее верный и любимый муж. Марианна танцевала с Алеком, которого мы тоже не могли не пригласить, памятуя о его помощи. Радостно кружились друзья Агаты и Макса, в том числе однокурсники и коллеги. Но, понизив голос и говоря поближе к уху, можно было не бояться, что тебя услышит кто-то помимо собеседника.
   - Агата беременна, да? - Я через ползала бросила взгляд на дочку, по-прежнему сидевшую за столиком, который не особенно выделялся в россыпи своих тоже не пустующих собратьев.
   Удивление Макса я скорее почувствовала, чем увидела. Агата пила из бокала апельсиновый сок, но здесь ничего необычного - из-за неприятностей со щитовидкой и лекарств ей часто нельзя спиртного; да она его и не любит.
   - Не в соке дело. Просто вы, голуби мои сизокрылые, всё твердили, что о свадьбе пока не думаете, ты собирался звание повысить, Агата - доучиться и устроиться на работу.
   - Она и сейчас собирается.
   - ...И вдруг заторопились, засуетились, обстряпали всё за три недели.
   Сын вздохнул. Не знал, с чего лучше начать.
   - Врачи же ей постоянно говорили, что будут трудности с... ну, с деторождением - из-за гормонов, лекарств и прочего.
   Это он мне рассказывает. Как будто я не в курсе, как будто не переживала. Я не из тех мам, которые считают, что если тебе не родят внуков, значит, ты сама зря рожала детей; но для Агаты это важно, а значит, и для меня тоже.
   - А тут вроде как образовался перерыв, врачи сказали, что можно попробовать забеременеть. Шанс не очень, но выше в ближайшие годы не будет.
   - И вы этим шансом воспользовались.
   - Ага.
   - Удачно?
   - Ага.
   - Поздравляю. - Я не ёрничала, хотя реплика прозвучала не очень проникновенно. Сделайте скидку на удивление! Я до последнего сомневалась, что моя догадка правильна.
   Не меньше минуты мы танцевали в молчании, рассеянно топчась вокруг нашей общей оси.
   - Ты сердишься? - спросил, наконец, Макс.
   Странная мысль, право слово.
   - С чего мне сердиться?
   - Мы типа ещё слишком молодые и всё такое.
   - Вы совершеннолетние и, слава богу, самостоятельные. Если считаете, что сумеете достойно растить ребёнка, у меня нет причин в вас сомневаться. Со своей стороны предложу посильную помощь - пару вечеров в неделю сидеть с малышом, чтоб вы смогли куда-нибудь выйти, проветрить мозги и немного отдохнуть. - На большее рассчитывать вряд ли стоит. Я завела столько детей, сколько хотела, а их дети это уже не моя ответственность. У меня есть своя жизнь. Предстоящему прибавлению я рада искренне, но не фанатично. - Странно вдруг узнать, что станешь бабушкой. Я будто сразу состарилась.
   - Ерунда, - рассмеялся Макс и чмокнул меня в макушку. - Ты у нас самая молодая и красивая.
   - И в данном случае самая доверчивая, ибо с удовольствием тебе поверю. А Агате можно лететь, в её положении?
   - Можно, она уже консультировалась. Беременность протекает нормально, перелёт не такой уж долгий, акклиматизация умеренная. Всё будет хорошо.
   Что ж, им и врачам виднее.
  

16

   И вот, мы с Агатой сидим вдвоём в беседке посреди парка, опоясывающего замок-комплекс. Она теребит подол платья, иногда вяло болтает ногами. Я смотрю на неё, уткнувшись локтем в коленку и подперев ладонью подбородок.
   После затяжной паузы Агата всё-таки спросила:
   - Каково это - иметь ребёнка?
   Я ухмыльнулась.
   - Ну, первую пару месяцев думаешь: "И чего мне раньше спокойно не жилось, зачем я во всё это ввязалась?" Но потом втягиваешься.
   Агата ждала не того. Ей нужны были поддержка и ободрение.
   - Милая моя, прости. Я знаю, что должна была сказать совсем другое. Я должна была сказать, что материнство - самое замечательное, что может случиться с женщиной, что нет большего счастья, чем родить и воспитывать ребёнка.
   Аки гром среди ясного неба со мной случилось озарение, я внезапно осознала, почему Марго Лалич всегда была и всегда будет популярнее меня по любовно-писательской части. И впервые подумала: а ведь она правильно делала. Людям нужны светлые истории, условные сказки, где всё хорошо. Причём взрослым такое требуется не меньше, а иногда и больше, нежели детям. Цинизма в нашем мире и без литературы хватает.
   Агата слабо улыбнулась.
   - Ты со мной честна, так лучше.
   - Эй, - я передислоцировалась - присела перед ней на корточки, подобрав подол. - Родная, ты и Макс - самое дорогое, что у меня есть, и это никогда не изменится. Лучшее, что я сделала в своей жизни, - родила тебя, взяла Макса и воспитывала вас обоих. Я бы не променяла это на все сокровища мира.
   Всхлипнув, Агата подалась вперёд и обняла меня. Я, конечно же, обняла в ответ, и мы замерли на пару минут.
   Позже я поинтересовалась:
   - Ты собираешься сказать папе сегодня?
   Дочка нерешительно покусала нижнюю губу и жалобно посмотрела на меня:
   - А можешь ты ему сказать?
  

17

   Сначала Стефан рассеянно моргал, потом впал в ступор. С ним мы тоже сидели, но не в беседке, а на резной скамеечке на первом этаже. Посверлив взором некую воображаемую точку, Стефан выдохнул, жалобно, прямо как Агата недавно:
   - Это нечестно. Я слишком молод, чтобы становиться дедушкой.
   Я не стала напоминать, что в следующем месяце ему исполнится пятьдесят. Отчасти потому, что ещё через два месяца мне самой стукнет полвека.
   С другой стороны, когда-то и двадцатилетние считались уже не молодыми, а тридцатилетние - дряхлыми. Люди постоянно ноют, что время уходит, но сейчас у среднестатистического человека времени гораздо больше, чем у его предков. Нет, пятьдесят лет это ещё далеко не старость!
   - Как у неё со здоровьем? Ей разве не опасно лететь на самолёте?
   - Лететь без самолёта, думаю, было бы ещё опаснее. - Я улыбнулась. - Врачи говорят, всё нормально.
   Стефан протянул нечто невнятное, но вроде как удовлетворённое, и с удвоенным старанием уставился всё в ту же воображаемую точку.
   Он по натуре не болтлив, но энергичен и смекалист. Всегда знающий, что нужно делать, Стефан - один из столпов моего мира. Всего однажды за двадцать семь с половиной лет знакомства я наблюдала Стефана в такой беспомощной растерянности, которая для меня не просто непривычна, а почти страшна. Теперь вот дубль номер два.
   Надо его расшевелить.
   - Как дела с видеозаписями?
   - Что?.. А. Ну, так.
   Очень информативно.
   - Успехи есть?
   - Возможно.
   - Стефан, да отвечай ты нормально!
   Он моргнул, встряхнулся, усмехнулся. Вроде процесс пошёл.
   - С ней записей почти на пять часов, Лалич побывала на четырёх церемониях и прошествовала по банкетным залам. Смотреть пришлось перемотками, может, что и упустил. - В его глазах мне почудилась лукавая искорка. - А она впрямь была популярна - очень многие норовили с ней пообщаться, взять автограф, сфотографироваться.
   Я состроила демонстративно кислую мину и прижимисто улыбнулась со словами:
   - У нас есть первые подозреваемые - невесты, которым наверняка не нравилось, что на их празднике внимание на себя перетягивает незваная гостья, будь она хоть трижды знаменитая писательница. Вещай дальше.
   Стефан стремительно возвращался к своему обычному состоянию.
   - В одиннадцатом часу вечера Лалич была ещё жива. А потом вышла с одной гостьей. Они о чём-то говорили, шли в сторону закутка. Через десять минут та женщина возвращалась уже одна. - Стефан грустно вздохнул.
   - И отчего ты хандришь?
   - Оттого что это не обязательно что-то значит, а если и значит, доказать будет трудно. Камера не охватывает всё помещение, там несколько слепых зон. Поэтому я и сказал, что они шли в сторону закутка, но нельзя утверждать, что направлялись именно туда и в кладовку. Они могли идти на балкон, к бару, к запасному выходу.
   - Или эта женщина может так сказать.
   - И никто не уличит её во лжи. Женщина впрямь может быть никак не связана с убийством. Подышали свежим воздухом на балконе, обменялись любезностями, разошлись. Проблема в том, что других зацепок пока нет. Наверное, появятся при более детальном изучении.
   Но на более детальное изучение катастрофически не хватало времени.
   - Как будешь идентифицировать даму? Позвонишь хозяевам праздника и опишешь?
   - Я думал об этом, но представь: звонит полицейский и интересуется твоей хорошей знакомой, а то и родственницей. Даже если ты скажешь ему, кто она и как её найти, то после разговора первым делом позвонишь ей и предупредишь. Если она преступница - успеет десять раз сбежать, пока до неё доедут.
   - Если она преступница, она, возможно, уже сбежала.
   - Тоже верно. Как бы там ни было, лучше наведаться к семье молодожёнов, предъявить снимок, а дальше - по ситуации.
   - Так намного дольше.
   - Знаю.
   - И вообще, могут испугаться за родственницу и наврать.
   - И это знаю.
   Я не стала настаивать; в конце концов, не я тут полицейский. ...Полицейский, которому грозит увольнение или кое-что похуже.
   - А другие зацепки есть?
   - Пока не вижу. Конфликтов, по крайней мере, на записях и на памяти охранников у Лалич ни с кем не было. Гости были адекватные, работники вели себя обычно. Нет никого, кто бы работал вчера и должен был выйти сегодня, но не вышел. В её телефоне ничего интересного?
   - За последние три дня не было ни писем, ни других сообщений с угрозами, ссорами или серьёзными оскорблениями; до более давней корреспонденции я ещё не добралась. Знаешь, что странно?
   - Что она не ночевала дома, а ей не звонит никто из близких? - без труда догадался Стефан. Позвони кто-то важный, я бы уже рассказала.
   - Да.
   - Звонков совсем не было?
   - Было несколько, но не один не определился как "Муж", "Сын", "Ивар", "Августин", "Мама", "Папа", "Отец", "Мать". Если честно, я рада, что никто из них не позвонил, иначе я не знала бы, что делать.
   - Ты сбрасывала звонки?
   - Нет, поставила телефон на беззвучный режим.
  

18

   Организацией свадебного путешествия занимались уже после организации свадьбы, отсюда накладка: оказалось, что выгоднее улететь в вечер праздника, а не на следующий день. Агате и Максу предстояло с собственного торжества уехать пораньше, а не веселиться до победного конца. Впрочем, оба отнеслись к ситуации с юмором.
   От "Белого Замка" до аэропорта ближе, чем от Леуда. Утром мы привезли с собой багаж новобрачных, отдали на хранение (тут это обычная практика). Ребятам оставалось переодеться и дождаться машину. Они отбывали полпятого.
   Мы со Стефаном смотрели вслед машине, и я думала о свадебном платье, наверняка упакованном в чехол, лежащем в комнатке на втором этаже. Его брали напрокат, это было решением самой Агаты, во всех отношениях практичным - так ведь и дешевле, и не придётся ломать голову, куда девать вещь, которую больше не собираешься надевать (даже если вдруг случится развод и Агата снова выйдет замуж, вряд ли она захочет делать это в том же наряде). Рассудительная она у меня, и Макс такой же. Но вместе с тем в чём-то они сущие дети и неисправимые романтики. Интересно, приходило ли им в голову отложить свадьбу и жить вместе неофициально, чтобы Агата могла получать пособие как мать-одиночка? Может, и приходило, да они решили, что это нечестно.
   - Вот и всё, - Стефан повернулся ко мне. - Я уже звонил и выяснил - те молодожёны никуда не уезжали, они в Леуде, так что рвану прямо к ним.
   - Я с тобой. Только возьму пиджак, заодно быстренько поговорю с Милой.
   - Намекнёшь, что скоро грянет сенсация и надо не упустить эксклюзив?
   - Расскажу прямым текстом, а уж она намекнёт своему журналисту, чтоб далеко не уходил.
   - Хорошо, когда есть друзья, которым можно рассказать про труп, - хмыкнул Стефан. Он не сомневался: Мила не будет болтать лишнего и проследит, чтоб Алек тоже был аккуратнее с информацией. У этих двоих... нет, четверых, Эвер и Марианна мигом окажутся в курсе дела; так вот, у этих четверых будут самые широкие и удивлённые глаза, когда появится полиция и обнаружится мёртвая Марго. - Надо вернуть телефон в сумку Лалич. Протри как следует.
  

19

   Приехав к молодожёнам, мы обнаружили ту самую женщину, фото которой, перекинутое на телефон, Стефан собирался предъявить. Оказалась, это мама мужа. Нам повезло; а вот молодожёнам - нет, судя по тому, что она у них отиралась на следующий же день после свадьбы.
   - Марго Лалич? Конечно, помню! - заулыбалась госпожа Юрмес, высокая дородная дама, сдувая со лба рыжий локон. - Очень замечательная писательница. - (Крашеный рыжий локон.) - Очень люблю её рассказы, постоянно перечитываю. - (Бездарно крашеный рыжий локон.) - Очень удивительно было с ней познакомиться. - На мясистом лице нарисовалась обеспокоенность. - Почему Вы спрашиваете? Что-то случилось?
   - Пока я не имею права разглашать информацию, - образцово отчеканил Стефан, при этом понимая, что неизвестность подстегнёт воображение и желание срочно обсудить случившееся. Стоит нам уйти, дама, без сомнения, схватится за сотовый телефон, и хорошо, если чтобы позвонить подруге, а не настрочить пост в Интернете. - Вы познакомились только вчера?
   - Да, разговорились на свадьбе. У нас такая свадьба была! Почти сто пятьдесят гостей, а торт из...
   - Им это неинтересно, - оборвала невестка. Девочка-то с зубками, а я уж начала переживать, что новоиспечённая свекровь подомнёт её под себя. Эдита Юрмес, определённо, попытается, но "доченька" ей досталась боевая, ещё неизвестно кто кого. Мне вспомнилась Марианна и её разборки с теперь уже бывшей свекровью.
   Госпожа Юрмес насупилась и огрела жену сына неприязненным взглядом, который был успешно проигнорирован. Зато в ответ на благодарный взгляд Стефана девушка понимающе улыбнулась.
   Далее ряд несложных вопросов и уточнений помог выяснить, что поведение Марго госпоже Юрмес странным не показалось, ничего подозрительного замечено не было, вместе они вышли "подышать свежим воздухом", поскольку в зале стало душновато, и болтали "о том о сём". Подозреваю, Эдита намекала, что в её жизни тоже были моменты, достойные литературного увековечивания, но Марго игнорировала намёки.
   На роль подозреваемой Эдита Юрмес подходила плохо, хотя сразу исключать кандидатуру, разумеется, нельзя.
   - Значит, вы вместе вышли на балкон?
   - Да.
   - Ушли тоже одновременно?
   - Нет. Она ушла раньше.
   - Куда? В какую сторону?
   - Я не знаю... Но точно не к нашему залу.
   - Можете вспомнить конкретнее?
   Несколько секунд лицо Юрмес выражало работу мысли столь напряжённую, что лично я стала опасаться, как бы она не начала вспоминать то, чего не было; Стефан, по-моему, тоже.
   - Нет, - наконец, сдалась Эдита. - Нет, извините. Я не знаю.
   - Прежде чем уйти, она не говорила ничего примечательного?
   - Нет. Мы обсуждали свадебные церемонии и обычаи, она спросила, будет ли у нас "Семейный очаг", я сказала, что нет, потому что, - Эдита прищурилась на невестушку, - некоторые не хотят соблюдать традиции.
   - Не вижу смысла, - отрезала невестушка.
   Эдита фыркнула, "доченька" хмыкнула, а сын, сидевший на диване и предпочитавший по возможности отмалчиваться, прикрыл глаза, в очередной раз убедившись, что его ждёт неспокойная жизнь.
  

20

   - Я не очень понял, что вы там говорили про семейный очаг, - признался Стефан, выйдя на улицу.
   Мы остановились на площадке перед подъездом. Рядом белела аккуратная лавочка, но мы не стали садиться.
   - Это традиция, правда, я сама её последний раз наблюдала лет десять назад. Молодожёны зажигают свечи как символ семейного очага, ходят кругами, радуются, подробностей не помню. Агата и Макс сразу заявили, что хотят сделать всё по-современному, потому я не освежала свои обрядовые познания.
   - Ясно. Информация интересная, но бесполезная. - Стефан поджал губы. - Что ж, пора звонить своим. - Он достал телефон, но прежде чем набрать номер, снова глянул на меня. - Ты, случаем, не переписала номер мужа или сына Лалич?
   Я выудила из сумочки свой мобильный, нажала пару сенсорных кнопок, показала Стефану номер на экране и поведала, как он значился в списке контактов Марго.
   - "Ивар - в скобках - муж". - Дождавшись, пока Стефан "перепечатает" цифры в свой телефон, я явила ещё один номер. - "Ивар - в скобках - муж, номер два".
   - Умница, - Стефан послал мне воздушный поцелуй, в котором было больше искусственной лёгкости, нежели настоящей. Затем надавил на кнопку вызова и приложил телефон к уху. Динамики в этом агрегате мощные, на расстоянии метра я отчётливо слышала гудки. Через четверть минуты они оборвались, и мужской голос сказал: "Слушаю". Стефан инстинктивно отошёл на пару шагов, я осталась на месте. Очень трудно сообщать кому-то о смерти близкого человека, и оттого, что тебе дышат в затылок, проще не становится. - Ивар Лалич? Меня зовут Стефан Вук, я инспектор леудской полиции, шестой участок. Вы не за рулём? Можете сейчас говорить? - Стефан и раньше мне рассказывал, что в такие моменты все слова и фразы кажутся дурацкими, неподходящими, потому используются затасканные формулировки. - К сожалению, у меня плохие новости о Вашей жене. Она мертва.
   Не вижу смысла описывать весь разговор, тем более что я-то слышала только одну его сторону, хотя, наверно, правильно представляла вторую. Ивар не верил, был убеждён, что это ошибка, однако хотел знать, где нашли "якобы" труп его жены. Стефан сказал, что это лучше обсудить при личном разговоре; собеседнику ответ вряд ли понравился, но он назвал свой адрес.
   После этого Стефан позвонил коллегам...
   - ...Я попросил у администрации ключи - и те, которыми пользуются работники-официанты, и запасные, и запер кладовку. Ключи у Миляны Радож, это она из гостей в зале номер четыре на третьем этаже. Высокая брюнетка в синем платье с серебристым поясом. Нет, она не в курсе, я просто попросил её подержать ключи у себя. Да знаю, знаю. Но труп там появился задолго до Миляны и всех сегодняшних гостей. Уж лучше отдать ключи человеку, которому я доверяю, чем оставить дверь открытой. Нет. Нет, я уже не там. Я позвонил её мужу... Да не Миляны, а Марго Лалич. Позвонил и сейчас еду к нему. Да, понимаю. Знаю. Но я уже в пути. Помню я эти правила. Знаю. Знаю. Всё, давай, до связи. - Стефан стиснул зубы. Его коллеги даже не представляли, как далеко он зашёл в нарушении правил. Но очень скоро представят.
  

21

   Средний рост, среднее телосложение, морщины на лбу и светлые глаза, с виду лет сорок пять - сорок восемь. Вот он, Ивар Лалич, успешный предприниматель. Настолько успешный, что, видимо, не считает нужным кому-то что-то доказывать и носит самую обычную одежду - футболку, хлопковые штаны, а ещё сандалии, не скрывающие от мира зелёных носков в фиолетовую звёздочку.
   Зато квартира у него о-го-го.
   - Моего сына сейчас нет, мы здесь одни. Выкладывайте начистоту.
   Странно говорить такое о человеке в фиолетово-зелёных носках, и всё-таки явственно ощущалось: Лалич привык всегда контролировать ситуацию. А сейчас столкнулся с тем, чем не мог управлять, чего не мог изменить. Большинство людей на его месте двадцать раз переспросили бы, уверен ли инспектор, что ничего не перепутано, что личность убитой определили правильно. Ивар спросил лишь однажды.
   - Сочувствую, но ошибки нет, Ваша жена - человек известный. Хотя, безусловно, Вы всё равно должны будете опознать её и подтвердить факт официально.
   Насупившийся Ивар покивал.
   - Мы можем поехать прямо сейчас, - продолжил Стефан. - Мне нужно задать Вам вопросы, и я предпочёл бы сделать это сразу, до того, как мы выедем. Но настаивать я не имею права. - Имеет, да видит, что Ивар из тех, кто даже в такой ситуации принципиально упрётся и будет доказывать своё главенство; а потому проще предложить иллюзию выбора.
   Ивар тут же возмутился тем, что служитель закона готов отложить необходимую процедуру, ведь вопрос поимки убийцы зависит от оперативности следствия. Стефан убедительно изобразил пристыженность.
   - Когда Вы видели жену последний раз?
   - Вчера утром, ближе в одиннадцати часам. - Ивар отвечал исчерпывающе и строго по делу. Я даже заподозрила, что он не особенно и расстроен.
   - Она говорила о своих планах?
   - Да, она собиралась в комплекс "Белый Замок". Марго часто ходит... - Вдруг его глаза заволокла такая неизбывная тоска, что я устыдилась своих подозрений, однако через мгновение Ивар снова овладел собой. - ...Ходила на мероприятия романтического характера. Она называла это "Заправиться вдохновением". Моя жена хотела посмотреть пару свадеб.
   - И Вы не забеспокоились, когда она не приехала домой вечером, не появилась ночью?
   - Нет. Марго позвонила и предупредила, что задержится, там ожидалась какая-то поздняя церемония. Ещё Марго сказала, что потом поедет на свою рабочую квартиру... У неё есть небольшая квартира, где она часто пишет... писала. Иногда она пропадала там несколько дней подряд, никто ей не мешал, ничто не отвлекало.
   Интересно, куда Марго девала сына, когда её уносило вдохновением. Сплавляла отцу, бабушам-дедушкам либо няням? Или квартиру она приобрела, когда мальчик уже подрос?
   - Что за ночная церемония? - уцепился Стефан. - Её туда пригласил кто-то из гостей?
   Ивар нахмурился, припоминая разговор в подробностях. Похоже, на память он не жаловался - не просто пересказал, а процитировал слова жены:
   - "Здесь у одной пары будет "Семейный очаг" в конце праздника, это так красиво, я очень хочу посмотреть. Администратор пообещала тихонько меня провести, чтоб никому не помешать".
   Глаза у Стефана вспыхнули. Но он заставил себя дозадавать стандартный набор первичных вопросов. Не вела ли Марго себя необычно в последнее время? Не происходило ли каких-либо странностей? Были ли у Марго враги? И тому подобное. Ничего существенного Ивар не поведал. Странностей он не замечал (а на наблюдательность явно не жаловался), по поводу врагов - разве только завистливые коллеги (ну-ну), но сомнительно, что кто-то из них обозлился настолько, чтоб убивать.
   - Мне нужно сделать пару звонков, - сказал Стефан, закончив. - Затем я отвезу Вас в "Белый Замок". Подождите несколько минут, пожалуйста.
   Он выше за дверь, оставив нас с Иваром наедине. Когда мы только появились тут, Стефан как бы вскользь представил меня по имени-фамилии, но об остальном умолчал. В идеале Ивар должен был решить, что я тоже из полиции, ну или хоть не задавать вопросов относительно моего присутствия.
   Я порадовалась, что додумалась надеть пиджак. Нехорошо иметь праздничный вид, сообщая о чьей-то смерти. Правда, пиджак скрывал лишь верх платья (но хоть не видно, что оно на лямках и спина полуголая), "торжественная" причёска да туфли с блестящими тёсемками оставались поводом для неловкости.
   - Я знаю, кто Вы, - заявил вдовец.
   - Да?
   - Да. Мы не встречались, но имя знакомо, и я пару раз видел Вас на фотографиях.
   Значит, мы на равных.
   - Вы писательница, - продолжал Ивар. - Марго как-то о Вас упоминала.
   И? Я должна быть польщена?
   - Неужели? - вежливо вымолвила я.
   - Она Вас терпеть не могла, - с мрачным удовольствием сообщил Ивар. Видимо, ему настолько паршиво, что он чувствует потребность сделать плохо кому-то ещё. Спасибо, хоть в убийстве Марго меня не подозревает. Вроде бы. - Считала бездарностью.
   Язык зверски зачесался. "Прекрасно. Значит, наши с ней чувства были полностью взаимными. У меня камень с души свалился, спасибо". Как же я хотела сказать это вслух! Но чёрт с ним, промолчу, у человека настоящее горе.
   Его безмолвная вспышка схлынула сама, оставив после себя растерянность. Он стал похож на заблудившегося ребёнка.
   - Извините.
   - Ничего.
   Мне подумалось, что он вот-вот расплачется от напряжения и отчаяния. Но вернулся Стефан, и Ивар снова взял себя в руки.
   Когда мы спускались по лестнице, Ивар отстал от нас на целый этаж, и я вполголоса спросила у Стефана, что его насторожило.
   - "Семейный очаг". Я же просмотрел все вчерашние записи до отбытия последних гостей. В перемотке, но всё-таки. Ни в одном из залов не было никаких церемоний со свечами. Значит, либо Лалич обманула мужа, либо кто-то обманул Лалич.
   - И этот кто-то либо представился администратором, либо, скорее всего, действительно им был.
   - Именно. Администраторы работают по схеме "сутки через трое". В смене есть один старший администратор и два обычных. У всех сегодня выходной-отсыпной.
   - Но им, как я понимаю, придётся посетить полицейский участок?
   - Я велел, чтоб за ними послали людей по домашним адресам, оно надёжнее. Но человек не обязан находиться по месту прописки. А преступник вообще мог уже двадцать раз сбежать.
  

22

   Оставаясь в фойе, я не видела, как Ивар опознавал жену, но слышала его крик - натуральный вой.
   В "Белом Замке" мы пробыли около часа и устремились обратно в Леуд. Коллеги и начальство Стефана не успели окончательно разобраться в его прегрешениях, однако уже делали настораживающие уточнения и кидали недоумённо-недовольные взгляды. В любой момент Стефан мог стать обвиняемым.
   Расследование поручили Рошану Удличу, близкому приятелю Стефана. Рошан не возражал против разумного участия товарища. Мы вместе ехали из комплекса в участок, и он прямо спросил, чего там Стефан накрутил-навертел в этой истории.
   Удача улыбнулась снова. Каким-то невероятным чудом все три администратора оказались у себя дома и, пускай не без удивления, согласились проехать в участок. Опрашивали их по отдельности - одну приглашали в кабинет, две другие ждали на стульчиках в коридорчике. Я пристроилась неподалёку и пыталась исподтишка применить дедуктивный метод в надежде вычислить убийцу. Дедуктивщик из меня хреновенький, скажем прямо. Все три потенциальные подозреваемые показались мне приятными женщинами, каждая немного нервничала, но это ж естественно в таких обстоятельствах.
   Матильда Бертош была низкорослой молоденькой пышкой, круглолицей и курносой. Регина Дивиль - большеглазой дамой предпенсионных лет с короткими светлыми волосами. Тина Маор - женщиной среднего возраста с детскими чертами лица. Хоть застрелите, я не представляла, кто из троих мог оказаться убийцей. Мне проще всего было предположить, что никто и мы взяли неверный след. Стефан тоже допускал, что ни одна из задержанных не преступница, но сделал кое-какие выводы и поделился со мной по окончании третьего допроса. Мы были у него в кабинете.
   - Если убийца всё-таки одна из них, это наверняка Дивиль.
   - Почему?
   Стефан сел на край рабочего стола и похлопал себя по карманам, будто сигареты искал, притом что он не курит.
   - Бертош не подходит по росту. Она смогла бы схватить Лалич за голову, но удар бы не получился таким сильным.
   - Она могла встать на что-нибудь, - чисто для галочки заметила я.
   - Могла, - согласился Стефан и невольно усмехнулся, представив картину.
   В том-то и проблема с расследованиями - какими бы стройными ни были твои теории и доводы, не стоит забывать, что есть десятки деталей, о которых ты не подозреваешь.
   - А Тину ты почему исключил?
   - До того, как стать администратором, она десять с лишним лет была поваром. Опытному повару рёбра не помеха, он бы убил ножом с первого раза. А если б вдруг не получилось с первого, на второй бы уж точно реабилитировался.
   - Она могла быть поваром в вегетарианском ресторане. - Это я не всерьёз.
   - Могла.
   Я отчётливо слышала тиканье настенных часов.
   - Что ты будешь делать дальше?
   - Ничего. Сейчас всё в руках Рошана.
   - А он что будет делать?
   - Наверно, то же, что на его месте сделал бы я. Прямым текстом скажет Дивиль, что она под подозрением, что против неё будут усиленно искать улики. Проверят всю её квартиру и, главное, одежду до последней ниточки - на записях же видно, в чём она была вчера.
   - Она могла избавиться от тех вещей. - Я бы избавилась.
   - Могла. Но не факт. Если на одежде не осталось видимых следов, зачем выкидывать? Вещь-то наверняка хорошая, в плохой на такую работу не пойдёшь. Так, не трудись, я знаю, что теоретически она могла переодеться во что-то другое специально для убийства, а потом это что-то сжечь или утопить в реке. Давай надеяться на лучшее. - Надежда на лучшее была единственной его соломинкой. - Рошан будет говорить о микроскопических частичках кожи и каплях крови, волосках, потожировых следах.
   Я не стала спрашивать, считает ли Стефан, что из этого вправду выйдет толк. Вреда-то точно не будет. Если Регина невиновна, она не испугается, максимум - немного понервничает. Если же она впрямь убийца, есть шанс, что Рошан её запутает, нагонит напряжения и убедит признаться.
   Многовато "если".
   Стефан держал спину безупречно ровно, плечи были расправлены. Интересно, что бы я подумала о нём, если б сейчас увидела впервые? Я попыталась посмотреть на него чужим взглядом. Не получилось. Я не способна видеть в Стефане постороннего. Далеко не с каждым человеком можно спокойно поговорить обо всём, буквально о чём угодно; в моей жизни таких людей несколько (и да, я сознаю, какое это великое счастье). Но есть только один человек, от которого я могу спокойно услышать что угодно. Мы далеко не всегда согласны друг с другом, но и самая жёсткая критика Стефана никогда не заставляет меня чувствовать себя хуже. С другими так почему-то не получается, да, наверное, и не надо.
   Зачем я, дура, рассказала про труп? Лежал бы он себе в кладовке и лежал до лучших времён. Нет же, поддалась эмоциям, посчитала загубленную свадьбу катастрофой, а о загубленной карьере Стефана и не подумала по-настоящему.
   - Прости меня.
   - Сегодня ты уже пела эту песенку. - И говорил, и смотрел он с шутливой строгостью. - Меняй репертуар.
   Я села рядом с ним и плавно толкнула плечом в плечо. Он устало улыбнулся и приобнял меня.
  

23

   Наконец, случилось то, что должно было случиться, - Стефана вызвал начальник участка, полковник Форэк. Меня, само собой, не пригласили, и я стояла снаружи, борясь с искушением прильнуть ухом к двери кабинета. Мне было б спокойнее, если б изнутри доносились гневные крики и угрозы Форэка - неприятно и страшновато, но это конкретное направление, в котором можно решать проблему. Неизвестность натягивала нервы. Стоит сейчас Стефан перед начальником и отдувается за идею, автором которой была я. Может, вломиться в кабинет и заявить, что я во всём виновата? Что я пригрозила Стефану самоубийством, если он не согласится утаить труп до отъезда Макса и Агаты?
   Я практически решилась, но тут пришла Мила вместе с Алеком Николичем. Она, как и я, для приличия накинула пиджак (вероятно, позаимствованный у Эвера). А Алек при пиджаке был изначально.
   - Марианна и Эвер повезли всё к тебе на квартиру. - Мила имела в виду оставленные в "Белом Замке" вещи и еду, уцелевшую после банкета. Мы, юполийцы, не привыкли разбрасываться добром, упаковка и передача не съеденного (но и не надкусанного, конечно) - обычная практика в ресторанах и банкетных залах, ничего зазорного. - Ключи потом оставят у соседки.
   - Спасибо. Вас так быстро отпустили. Допросов разве не было?
   - Экспресс-версия. Слишком много людей, если прямо сейчас допрашивать всех досконально, за сутки не управиться. Поэтому быстренько задавали основные вопросы, брали паспортные и контактные данные и отпускали с миром. Мы нагло пролезли без очереди. - Для Милы это было занятным приключением. - Тебя саму уже допрашивали?
   - Да, сначала в "Белом Замке", потом здесь.
   - А со Стефаном что?
   Я беспомощно кивнула на дверь позади себя.
   - Беседует с начальством.
   - И как настроено начальство? - спросила Мила участливо.
   - Не знаю, но боюсь, что не очень миролюбиво. - Я потёрла переносицу, поглядела на Алека. - Деян не обидится, что ты увёл у него такую тему?
   - Деян в отпуске. Да материал в любом случае был бы за мной, я же "лично присутствовал на месте происшествия". - Он смотрел на меня уважительно, спокойно и с полуулыбкой, в которой не было ничего заискивающего. Не наглый, но бойкий парень. Это хорошо, в профессии пригодится.
   - Сейчас тут прессе не обрадуются, - предупредила я. Но вообще-то, странно, что другие журналисты до сих пор не набежали. Должно быть, дело в том, что сегодня выходной, а на дворе уже не ранний час. Или ещё проще - из-за неясности насчёт Стефана информацию строго запретили выпускать за пределы участка; она всё равно просочится - наверняка уже просочилась, но до прессы дойдёт гораздо медленнее, чем при других обстоятельствах.
   Алек ответил со скромностью настолько безропотной, что она не могла быть натуральной:
   - Значит, придётся мне радоваться одному за всех.
   - Я бы на твоём месте не спешила "радовать" Стефана, - ввернула Мила, - ему и Деяна хватает. - (Будь у меня не столь тревожно на душе, я бы посмеялась над неоднозначностью фразы.) - Не нервируй инспектора Вука.
   - А что инспектор может сделать?
   - Ну, - глазом не моргнула Мила, - одному из предыдущих криминальных репортёров он сделал ребёнка.
   Алек тоже бровью не повёл.
   - Вряд ли мне это грозит.
   - А как же опасность самой попытки?
   Журналистский юмор - штука специфическая, порой он не лишён пошлости, но пошлость эта не примитивная. Цинизм - отдельная история, циничнее журналистов, по-моему, только врачи и полицейские. Профессиональный юмор иногда включается автоматически, даже если ты полностью осознаёшь, насколько всё серьёзно. Потому сердиться на Милу или Алека я не собиралась, но и разделить их настрой не могла.
   - Стефан ещё там? - спросил неожиданно материализовавшийся рядом с нами Рошан, коренастый и энергичный. Даже движения бровей у него неизменно пропитаны непоколебимым упорством.
   - Да.
   - Криков не слышно?
   - Нет.
   Он собрался войти внутрь, но я его остановила, схватив за рукав.
   - Есть что-то новое?
   - Да. Дивиль призналась в убийстве.
  

24

   Признаться-то Регина призналась, но на том и закончила. Да, убила, а почему - сами разбирайтесь, это ваша работа, больше я ничего не скажу.
   Ни Стефана, ни тем более меня в допросную не пустили, мы остались в коридоре с Милой и Алеком.
   - Что с тобой будет? - спросила я напрямик, ожидая такого же краткого и ясного ответа.
   - От расстрела вроде бы отмазали.
   Я ткнула носком ему в ботинок, Стефан усмехнулся.
   - Если Дивиль впрямь убийца и это докажут, могу отделаться выговором.
   - Письменным?
   - Скорее всего.
   - А если убила не она, или её вину не докажут?
   - Тогда и будем рассматривать варианты.
   - Стефан!
   - Не паникуй раньше времени.
   - Я не паникую!
   - Что-то не похоже.
   - Ладно, может, паникую - кто-то из нас двоих ведь должен!
   - Необязательно.
   - Стефан, не нервируй меня!
   - Это ты меня нервируешь - жужжишь под ухом и капаешь на мозг.
   Мила и Алек следили за нашим диалогом в вежливом безмолвии.
   - Что будет, если вину Регины не докажут, если Регина не убийца? - повторила я.
   - Соберут внутреннюю комиссию, меня либо просто уволят, либо уволят и привлекут к ответственности.
   - Уголовной?
   - Да, но срок если и будет, то, вероятно, условный.
   - Успокоил.
   В синих глазах Стефана заплясали, как я их называю, смешинки-безнадёжинки; такой взгляд у него появляется, когда уже ничего не изменишь, остаётся лишь ждать и подбадривать себя.
   - Так-то это ты должна меня успокаивать.
   - Я бы с радостью! - выпалила я, сама не понимая до конца, что имею в виду.
   Зато Стефан понял:
   - Но я, эдакий подлец, отказываюсь переживать.
   - Да!.. - Я вмиг остыла. Знала же, насколько это всё для него тяжёло и важно, как бы он ни бодрился. - Нет... Извини.
   Стефан спокойно улыбнулся.
   - Не изводись раньше времени. Если тебе станет легче, обещаю в случае провала громко винить тебя, проклинать и даже всплакнуть. Идёт?
   - Когда-нибудь я всё-таки стукну тебя по голове чем-нибудь тяжёлым.
   - Как нежно прозвучало.
   - Стефан, серьёзно, что будет, если Регина ни при чём? Официантка наверняка указала, в какое примерно время видела нас - задолго до твоего звонка коллегам. А про показания директора я вообще молчу.
   - Иза, будем решать проблемы по мере их поступления. - Через секунду он предупредил мой порыв: - И не вздумай опять извиняться, это уже начинает раздражать.
   Вскоре подтянулись Марианна и Эвер, они поняли, что мы тут надолго, и решили не беспокоить соседку, а отдать ключи мне в руки.
   - Что за несанкционированный митинг? - возмутился Форэк, раздражённый ещё и потому, что до сих пор был на работе. Могу предположить, что его вызывали из-за нестыковок со Стефаном. - Это полицейский участок, а не клуб встреч.
   - Но мы все были на месте преступления, - напомнила Мила. - Мы потенциальные свидетели.
   - В таком случае у вас сейчас возьмут подробные, - определение прозвучало воистину зловеще, - показания. - И, не дав времени на бегство, Форэк свистнул двух сержантов.
   Один чуть ли не под руки подхватил Марианну с Эвером, второй - Милу с Алеком. Скоро и Стефана увели - Рошан и Форэк, в кабинет последнего. Видимо, будут песочить и совещаться одновременно.
  

25

   Первым освободился Алек. Я так поняла, он совсем недавно начал общаться с полицейскими по своей журналистской работе, а в качестве свидетеля, вероятно, вовсе выступал впервые. Держался хорошо, но я видела, что ему не по себе.
   - Регина Дивиль точно убийца? - присев рядом со мной, как-то по-детски спросил Алек, и в этот момент я вспомнила, что они с Максом ровесники. - Полицейские уже на сто процентов уверены?
   - Конечно, нет. Вопросов куча. Одного признания недостаточно. Может выясниться, например, что у неё нервное расстройство и из-за этого она себя оговорила.
   - Хорошо бы она оказалась невиновной. - Он поправил воротник, лишь частично прикрывающий татуировку на шее. - Ей по жизни досталось, без всякой тюрьмы судьба - не позавидуешь.
   - Ты-то откуда знаешь?
   - Её коллеги рассказали.
   - Ты говорил с двумя другими администраторами?
   - Ну да.
   - Когда успел?
   - Почти сразу, как приехал сюда. Их ещё не отпустили, и были они растерянные и неприкаянные.
   - И говорливые?
   - Одна из них. Тина Маор. Они с Региной познакомились давно, задолго до общей работы.
   Я уже пророчила, что этот мальчик далеко пойдёт? Если да, то охотно повторюсь. Разговорить человека в принципе несложно, но разговорить встревоженную женщину сразу после полицейского допроса, вызвать у неё доверие - задача нелёгкая. Для меня в своё время это было большой проблемой.
   - Что же не так в жизни Регины Дивиль?
   Алек тяжело вздохнул. Он пока не научился воспринимать судьбы посторонних исключительно как сюжеты для статей (я не говорю, что такое восприятие похвально, но рано или поздно это приходит, если ты не сбежишь из профессии) и искренне откликался на чужое горе, вопреки неплохим задаткам циника.
   - Шесть лет назад у неё умерла дочь.
   Когда я слышу про смерть чьего-то ребёнка - неважно, какого возраста, - меня внутренне передёргивает, пускай виду стараюсь не подавать.
   - Ужасно. А что случилось? - Несмотря на сочувствие, моё сознание молниеносно выстроило версию. - Авария?
   Новичок печально ухмыльнулся.
   - Я сам подумал примерно о том же: авария или несчастный случай или ещё что, в чём могла быть виновата Марго Лалич. Но нет, дочка Регины умерла при родах. - Он вздохнул тяжелее прежнего. - И ребёнок не выжил. Регина сейчас совсем одна.
   - Мужа нет? - Хотя, мне ли спрашивать.
   - Они развелись давным-давно, почти сразу после рождения дочки; он не выдержал и сбежал.
   - Чего не выдержал?
   - Девочка была инвалидом. Названия болезни Тина Маор не помнит, а скорее всего, никогда и не знала; с её слов выходит, что кости неправильно развивались и постоянно ломались. К постели дочка Регины не была прикована, могла нормально передвигаться, но рожать врачи запрещали категорически, а она, когда забеременела, решила рискнуть, взяла всю ответственность на себя. - Алек цокнул языком наполовину сочувственно, наполовину досадливо, без слов обвиняя мир в несправедливом устройстве. - Тина Маор говорит, замечательная была девочка... девушка - умница, выучилась, нашла хорошее место, всё сама. Работала успешно. Влюбилась...
   Я попыталась представить себя на месте девушки, даже имени которой не знала. Если патологии были такие серьёзные, об опасности беременности её наверняка предупреждали задолго до этой самой беременности, возможно, с самого детства. Она всегда знала, что не сможет быть матерью. И вдруг то ли незапланированно поймала воробушка, то ли мужчина стал ей настолько дорог, что она хотела любой ценой подарить ему ребёнка. Не могло не быть колебаний, вопросов, страхов; а на другой чаше весов - лишь робкая, призрачная надежда на удачу и счастливый конец. Счастливый конец... Счастливый финал. Как в сказке... Или в рассказе.
   - Зараза! - вскипела я, вскочила и, ничего не объяснив удивлённому Алеку, помчалась в кабинет Форэка.
  

26

   За внезапное вторжение на территорию полицейского начальства меня, естественно, пристыдили и попытались выпроводить вон. Но я заявила, что, наверное, знаю, за что Регина Дивиль ненавидела Марго.
   - Наверное? - грозно насупился Форэк.
   - Лучше "наверное", чем ничего.
   Раз уж я всё равно вмешалась в обсуждение, мне милостиво предложили изложить предположение.
   - У Марго Лалич есть рассказ. Я не помню названия, но там история про девушку, которая еле-еле выкарабкалась после автокатастрофы, пережила кучу операций и очень страдала оттого, что теперь не может иметь детей. Потом она встретила парня, влюбилась напрочь, забеременела, врачи хором настаивали на аборте, пугали летальным исходом, но она решила рожать и родила. Отчаянно боролась за жизнь, перенесла клиническую смерть, обеспечила сединой родню и жениха, но в итоге оклемалась. Все живы, все на седьмом небе, словом, счастливый финал в стиле Марго.
   - И? - сдавленно прорычал Форэк.
   Рошен и Стефан тоже смотрели непонимающе.
   - У Регины была дочка, инвалид, ей по медицинским показаниям запрещались роды, но она всё-таки решилась. В результате умерли оба - и девушка, и ребёнок. Я не утверждаю, что непременно так оно и происходило, но вдруг дочь Регины приняла окончательное решение, прочитав этот рассказ? Или, может, Регина считает, что именно рассказ повлиял на решение дочери, хотя на самом деле причина была другой. В общем, вы ведь понимаете, к чему я клоню?
   Никому из троих моя версия убедительной не показалась, я сама признавала, что она слабенькая, но попытка не пытка.
   - Для человека, который на дух не переносит произведения Марго, ты слишком хорошо знакома с её творчеством, - ехидно заметил Стефан, пока Рошан через телефон шерстил Интернет в поисках названия рассказа.
   - Назовём это изучением тактики конкурента. Мне не нравились её произведения, но глупо было бы не признавать их популярность. Потому я порой читаю рассказы Марго, пытаюсь что-то для себя открыть. Ну, или просто во мне есть глубоко скрытые мазохистские наклонности.
   - Если ты в своё время связалась со Стефаном, то не так уж и глубоко эти наклонности скрыты, - вставил Рошан, прежде чем объявить: - Нашёл. Новелла "На свой страх и риск".
   - Марго не заморачивалась с названием, - хмыкнула я.
  

27

   Знаете, что такое Зеркало Гезелла? Штука, которая с одной стороны смотрится как обычное зеркало, а с другой прозрачна, аки малопримечательное стекло. Такую можно увидеть в фильмах про полицейских, в сценах с допросами. Настоящие допросные Зеркалами Гезелла тоже оборудуют.
   Мне разрешили постоять вместе с другими сотрудниками со "стекольной" стороны, да что там постоять - аж стульчик предложили. Но сидеть я не могла, хотелось быть максимально близко к Зеркалу, я разве что носом в него не утыкалась. На стуле бы точно не усидела, ёрзала бы и ёрзала. Прямо перед тем, как в допросную отправились Стефан и Рошан, подле меня нарисовался Алек, с таким видом, будто всегда тут стоял. Эта невозмутимость возмутила Форэка, но спорить он не стал, дабы не затягивать и не пропустить начало допроса. Хотя, огрел парня мощным взглядом, проигнорировать который Алек не сумел.
   Стефан с Рошаном вошли в допросную, и я прильнула к стеклу. По эту сторону нам происходящее было видно и слышно не хуже, чем тем, кто находился за перегородкой (не буду вдаваться в технические детали).
   Мужчины стояли. Регина сидела с опущенной головой, положив руки на столешницу и сцепив ладони. Она не шелохнулась, когда к ней обратились по имени.
   - Давайте проясним, - кашлянул Стефан. - Вы признаёте, что убили Марго Лалич?
   Медленно подняв голову, Регина прищурилась.
   - Вы-то ещё кто?
   - Тот, чьей дочери Вы испортили свадьбу.
   Не скажу, что при слове "дочь" она вздрогнула или сверкнула глазами. Она окаменела. Это был не всплеск, фонтанирующий наружу, это была непроглядная чёрная дыра, всасывающая всё внутрь себя.
   - Дочь, - повторил Стефан, и на сей раз глаза Регины сверкнули. Она вцепилась в него взглядом крепче, чем пассатижами.
   Стефан не хотел бередить рану, но должен был проверить, узнать правду. Он никогда не пытается выглядеть добреньким и не ищет себе оправданий, если приходится давить на больное место, он попросту старается сделать это побыстрее, чтоб не растягивать мучения.
   - Дочь, - эхом отозвалась Регина. Её еле слышный, призрачный голос не вязался с огненным вихрем в глазах. Несоответствие получилось зловещим. Мимика не выражала ровным счётом ничего, и оттого становилось ещё жутче.
   Эта женщина совершенно не смахивала на человека, который нуждается в жалости. Кожа хорошая, загорелая (похоже, недавно Регина побывала на отдыхе), щёки со здоровым румянцем. Неброский макияж идеален, а к золотистым гладким волосам необязательно прикасаться, чтобы понять, что они шелковистые. На ней был лёгкий белый свитер и синие джинсы, ансамбль скрывал недостатки фигуры и подчёркивал достоинства. На запястье поблескивал тонкий серебристый браслет.
   - У Вас ведь тоже была дочь, - продолжил Стефан, когда понял, что сама Регина развивать беседу не собирается.
   Она убрала падавшие на лицо пряди - волна золота мягко отхлынула ото лба и виска.
   - Какое это имеет значение? - Регина оставалась спокойной, но неистовый блеск в глазах не пропал. Это даже через перегородку выбивало из колеи.
   Если б моя Агата или мой Макс погибли из-за чужого совета, смогла бы я быть такой же сдержанной, как Регина сейчас? В том и ужас, что, наверное, смогла бы; и чем сдержаннее снаружи, тем яростнее ураган внутри.
   - Подозреваю, что огромное, - Стефан отодвинул стул и сел напротив Регины. - Вы ненавидели Марго Лалич?
   - С чего бы? - спросил бесстрастный голос. "Ненавидела!" - кричали горящие глаза.
   - С того, что она написала новеллу "На свой страх и риск"? - как бы предположил Стефан, не сводя глаз с подозреваемой.
   Регина снова опустила голову, уставившись на свои руки. Видно было, что плечи её неимоверно напряжены. Потом они враз расслабились, и Регина бодро вскинулась, будто сбросив с себя нечто не столько тяжёлое, сколько ненужное.
   - Я Вас умоляю - "новелла"! Сопливый рассказик, только и всего.
   Мне нравится эта женщина, давайте выпустим её под залог!
   - И он, - с сапёрской осторожностью продолжил Стефан, - по Вашему мнению, стоил Вашей дочери жизни?
   Рошан продолжал стоять без движения, опасаясь спугнуть допрашиваемую. Стефан тоже по возможности не шевелился, однако теперь держал Регину взглядом не менее крепко, чем она его.
   - Вы хотя бы знаете, как её звали? - с горькой усмешкой спросила Регина.
   Я представила, как он признает: "Нет", и Регина снова уйдёт в себя.
   - Знаю. Илона Дивиль. - Когда успел выяснить? - И у неё был несовершенный остеогенез.
   - Да, был, - бесцветно подтвердила Регина, опять поправив локоны.
   Наверняка, в молодости она была хорошенькой точно куколка (с её-то огромными глазищами!), да и теперь осталась очень привлекательной женщиной. Я уверена, что нашлось немало "доброжелательниц", порадовавшихся тому, что у такой красавицы родилась дочка-инвалид. Стыдилась ли сама Регина своей девочки? Если да, то после смерти Илоны чувство вины могло стать дополнительным топливом для отчаяния, переродившегося в ненависть к Марго. Если нет, то и без этого топлива костёр разгорелся отлично - Регина любила дочку, точно любила. Странно брать на себя такие утверждения про человека, о существовании которого узнала лишь пару часов назад и с которым не общалась лично. Что ж, я не претендую на объективность, во мне, вероятно, говорило чувство материнства, а чувства нередко бывают ошибочными, как бы в своих творениях ни доказывали обратное Марго Лалич и ей подобные. И всё-таки в тот момент я не сомневалась, что вижу и понимаю Регину лучше, чем кто бы то ни было из присутствующих.
   Регина посмотрела на Стефана пристально и непроницаемо.
   - Вы в курсе, что это такое?
   - Только теоретически. - Пауза длилась меньше секунды, но была ощутимой. - В жизни я с этим не сталкивался, поэтому не стану врать, что понимаю, как нелегко Вам приходилось, а уж Илоне - тем более.
   - О, она отлично справлялась. - Это было произнесено как типичное светское возражение наподобие "Нет, вы ошибаетесь, в нынешнем сезоне моден бордовый цвет, а не бирюзовый". Но слова Регины прозвучали неожиданно легко, в них ощущалось неподдельное тепло. - Она была сильной. - Регина улыбнулась, да улыбка померкла в следующий же миг. - Сильной и умной. Очень рассудительной. - Её голос впервые дрогнул, но слёзы она задушила в зачатке. - Только потом ей так сильно хотелось поверить в хорошее, что здравый смысл отошёл на второй план.
   - И, прочитав "На свой страх и риск", Илона решила, что это знак свыше?
   Прямо Регина не ответила. Она покачала головой, пожимая плечами, и глухо выдохнула:
   - Угораздило же её наткнуться на эту писанину и именно в то время. - Она усмехнулась, и для меня это было внезапно, подобно взрыву гранаты. - Чего Вы хотите?
   - В идеале - чистосердечного признания, но торопить Вас я не стану. - Всё-таки Стефан бывает таким умницей, аж поражаюсь. Попробовал бы надавить, и Регина снова б замкнулась наглухо.
   Вряд ли она сознательно вынашивала план мести Марго. Вероятно, вовсе не думала - или старалась не думать - о ней. Но внезапно Марго сама появилась у неё на работе - живая, здоровая. Счастливая. Щебечущая. Сопливо-умилённая. Я не оправдываю убийство, но понять Регину могу.
   Формально допрос закончился ничем - Регина не подтвердила свою вину напрямую, не подписала никаких документов, правда, и невиновной себя не выставляла. Она всё-таки укрылась в своём собственном мире, став глухой к происходящему снаружи. Но в любом случае теперь успешное завершение расследования - вопрос времени, притом не долгого, а значит, Стефану не грозит профессиональная катастрофа.
   Через четверть часа Регину проводили в камеру. Она так и не проронила ни слезинки.
  

28

   Стефан совсем не удивился, когда обнаружил в своём кабинете меня, хлюпающую носом у окошка.
   - Иза. - Он подошёл ко мне, я обернулась к нему. - С ней всё будет хорошо.
   Прерывисто выдохнув, я помотала головой.
   - Я не из-за Регины.
   - Знаю. Я не о Регине и говорю. С Агатой всё будет хорошо.
   - Откуда такая уверенность? - Я дёрнулась, потому что он произнёс её имя вслух, озвучив мои опасения.
   - Врачи ведь не запретили ей рожать.
   - Но у неё проблемы со здоровьем.
   - Не такие, как у Илоны.
   - Со щитовидкой тоже шутки плохи.
   - Агата с нею не шутит. Всё под контролем. - Он взял моё лицо в свои ладони и повторил чётко и ласково: - Всё будет хорошо. - Тон у него был как бархат - уютный и мягкий, окутывающий.
   Мы соприкоснулись лбами и стояли так, наверное, не меньше минуты. Затем обнялись, Стефан поцеловал меня в висок.
   - Успокоилась?
   - Не совсем, но мне гораздо лучше. Спасибо. - Я улыбнулась, не абстрактно всему миру, а конкретно Стефану.
   Он ответил тем же.
   - Ты устала, поезжай домой.
   - Тебе самому отдохнуть не помешает.
   Стефан усмехнулся.
   - Как только, так сразу, но надо ещё разделаться с документами - хотя бы примитивный отчёт состряпать.
   - Помочь? Я ж как-никак писательница.
   Его усмешка снова стала улыбкой.
   - Спасибо за предложение, но я как-нибудь сам.
   Я действительно устала и хотела поскорее оказаться дома. Однако остался вопрос, который я должна была задать. Наивный и ранний, но я уйду со спокойной душой, если хотя бы попытаюсь получить на него ответ.
   - Что будет с Региной?
   Стефан поднял брови. Подумал, что вопрос простодушный для бывшего криминального журналиста.
   - Ещё слишком рано судить, дело должно быть официально закрыто, а оно окрылюсь-то всего несколько часов назад.
   - Само собой, но ты ведь можешь предположить по опыту.
   - Предположить - да, точно предсказать - и близко нет.
   - Пусть так. Сколько, по-твоему, ей дадут?
   Секунд на пять-десять Стефан призадумался.
   - Регина убила Марго не сразу, обдумала свои действия, но, сдаётся мне, всё-таки можно говорить о состоянии аффекта, она же не планировала убийство накануне, её переклинило от неожиданной встречи. Так вот, если суд признает, что Регина действовала под влиянием аффекта, ей могут дать лет десять тюрьмы. - В его словах не было ни грамма одобрения.
   Я нахмурилась.
   - По-твоему, этого мало?
   - За убийство человека? - Стефан последовал моему хмурому примеру. - Конечно!
   - У неё умерла дочь, - пуще прежнего насупилась я. Казалось бы, уж кто-кто, а Стефан должен понять Регину, он же отец будущей матери.
   - Я искренне ей сочувствую. Им обеим. Мне очень жаль и Илону, и Регину, я никому не пожелаю такого горя. Но скажи по совести: ты впрямь считаешь, что Марго виновата в смерти Илоны?
   - Косвенно - вполне. - Помните, я выдала, что одобряю творчество Марго? Забудьте! Это было временное помутнение рассудка. Лучше уж читать циничные истории, чем глотать сироп, который испортит тебе реальную жизнь, а то и поставит её под угрозу, поманив призрачным хэппи-эндом.
   - Неужто? По-моему, у тебя просто мрачное удовлетворение оттого, что рассказы Марго связаны теперь с чём-то плохим.
   - Скажи ещё, что я радуюсь смерти Илоны.
   - Не радуешься, - мотнул головой Стефан. - Конечно же, не радуешься. И в душе - причём даже не в глубине - ты отлично понимаешь, что Регина неправа. С тем же успехом можно обвинить Артура Конан Дойла или Агату Кристи, если кто-нибудь прочитает их детективы и решит: ух ты, тут убили человека, это знак, пойду зарежу соседа! - Стефан сам поморщился. - Плохо прозвучало. Я не смеюсь над Илоной.
   - Зато осуждаешь Регину. - Во мне не осталось прежнего напора, но настрой сохранялся по инерции.
   - А что я, хвалить её должен за убийство? Я не смотрю сверху вниз, не презираю и не утверждаю, что на месте Регины не сорвался бы точно так же. Родительское, особенно материнское отчаяние - страшная вещь. Но Марго Лалич, между прочим, тоже была матерью. Каково теперь её сыну?
   Сжав губы, я покачала головой и глянула на Стефана невесело, но примирительно.
   - Я говорила, что ненавижу, когда ты прав?
   - Сегодня вроде нет.
   - Зато подумала об этом уже раз десять.
  

29

   Домой меня везли Мила и Эвер. У нас тоже завязалась литературная беседа. Эвер был за рулём, мы с Милой устроились на заднем сидении.
   - Я люблю, когда книги хорошо заканчиваются, - сказала Мила с простодушием десятилетней девочки, за которым последовало лукавство взрослой женщины. - Да и ты тоже.
   - Не отрицаю, - вздохнула я. - Но как-то неправильно, что хороший конец в рассказе привёл к трагедии в реальной жизни. - Я понимала, что не желаю расставаться с мыслью о том, что в трагедии есть вина Марго. Но также понимала, что мысль эта ошибочна и Стефан, чтоб его, рассудил верно. Ну, что вы хотите? Творческие люди злопамятны по отношению к удачливым коллегам. Ладно-ладно, может, не все творческие люди, но конкретно я - да. Впрочем, у меня хватает честности признавать свои заблуждения. - Хотя, нельзя сваливать ответственность на Марго. - Я вздохнула снова. - Чего уж там, если бы все книжки были строго реалистичными и показывали сплошь беспощадность жизни, две трети людей просто перестали бы читать, а две трети оставшейся трети повесились бы. - Испустив очередной вздох, я окончательно смирилась. - Мне самой нравятся любовные истории только со счастливым финалом.
   Важное примечание: я вовсе не считаю, что в хорошей жизни всё должно быть как в хорошей книге. На месте многих героинь, за которых искренне радовалась при прочтении, я сама бы взвыла.
   Когда-то мне рассказали притчу, деталей уже не помню, а краткое содержание таково: семья двинула в горы, случился обвал, никто не погиб, но муж оказался по одну сторону преграды, жена по другую, и муж ушёл искать подмогу, оставив жену ждать. Суть притчи в том, что он поступил неверно, что он должен был остаться, что, как бы ни было трудно, семье нельзя разъединяться. Помню, остальные слушатели растрогались, а у меня только возник ряд вопросов к логике этой морали. Во-первых, сидеть и ничего не делать вместо того, чтоб отправиться за помощью, - не лучшая стратегия спасения, вам не кажется? Вдруг кто-то ранен и срочно нужны медики, а телефона и других средств связи нет? Во-вторых, почему они не обошли завал, чтоб воссоединиться? Либо не могли, либо жутко тупили, и в любом случае прозябание "без изменений, зато вместе" не поможет. Тогда я и осознала, как мало общего у меня с героинями прекрасных историй о любви и долге.
   Мила развеяла мои философские измышления шокирующим признанием:
   - Я нет-нет да и читаю какой-нибудь рассказ Марго Лалич. - Не успела я полушутя сообщить, что была о ней лучшего мнения, как Мила добавила: - И твои сказки я иногда перечитываю, с большим удовольствием.
   - Давай, подхалимничай теперь, после такого-то каминг-аута! - с деланной обидой бросила я.
   - Я не подхалимничаю, - так же театрально обиделась Мила, но эта "обида" быстро сменилась смехом, а потом проникновенной доброй улыбкой. - У тебя правда замечательные сказки. - В её черных глазах блеснул озорной огонёк. - Твой внук или внучка наверняка будет их обожать. И когда подрастёт, станет хвастаться друзьям, мол, это моя бабуля написала.
   - Какое страшное слово.
   - "Хвастаться"? - Мила хлопнула ресницами. - Если без шуток, как ты? Новость-то большая.
   - Наверное, я её пока до конца не переварила, - призналась я.
   - Но ты рада?
   - Да.
   - Это прекрасно.
   У меня была ещё одна, как мне кажется, не самая мелкая новость, и я как раз раздумывала, стоит ли озвучивать её прямо сейчас. Вот какое дело: окно в кабинете Стефана выходит прямиком на парковку, а парковка превосходно освещается в тёмное время суток. В общем, я видела Алека с Марианной, основательно так целующихся.
  

30

   С каким удовольствием я пришла домой, скинула обувь, пиджак и сама кинулась на диван! Я думала, что сейчас так и усну, но спать резко расхотелось.
   В квартире было непривычно, странно тихо.
   А чего я ожидала? Макс съехал, сейчас и Агаты здесь нет. Теперь я одна.
   Я села, не опуская ноги на пол. Посмотрела по сторонам. Тишина навевала мысли о пустоте, и темнота не добавляла оптимизма. Внезапно мне стало одиноко и очень страшно.
   Но это продлилось не больше двух-трёх секунд.
   Агата и Макс не исчезли, они скоро вернутся. Да, будут жить отдельно, но это естественно и правильно. Мы по-прежнему семья, а значит, я не одинока. И теперь можно делать что душе угодно, даже ходить по дому в одном нижнем белье, да хоть вовсе без оного! Последний раз я себе такое позволяла ещё до рождения Агаты.
   Потянувшись, я встала и побрела на кухню.
   На столе, подоконнике и гарнитуре лежали фрукты, нарезанный хлеб в целлофане и другая провизия, способная храниться вне холодильника. Внутри самого холодильника, в контейнерах, стоящих друг на друге и друг за другом, покоились скоропортящиеся остатки - прошу не путать с объедками! - банкетного пиршества. Холодильник едва не трещал по швам.
   Мне в глаза бросились куски торта под прозрачным пластиковым колпаком. Разноцветные кремовые розы, паутина из карамели, орешки... Я облизнулась, достала чайную ложку, блюдце, положила на него самый большой кусок и уселась за стол. С нетерпеливым воодушевлением нацелилась ложечкой на цветок из взбитых сливок. Я практически бабушка, зачем мне теперь диеты?
   С другой стороны, как представлю, что сейчас наемся сладкого-жирного и лягу спать, прямо заранее чувствую тяжесть в животе и в области сердца. На кой организму такая нагрузка? Уж если объедаться, то в первой половине дня. Хотя, и тогда будет мало пользы от вброса сахара, холестерина и что там ещё окажется в моей еде, когда я пущусь во все тяжкие. Как-то не хочется, чтоб внук видел меня обрюзгшей и одышливо пыхтящей, а уж внучка - подавно, нечего ей подавать эдакий пример. Если ты бабушка, это не повод махнуть на себя рукой. Возможно, я позволю себе отвести душу позднее, например, когда стану прабабушкой...
   Я убрала ложку, вернула кусок торта к собратьям и вымыла блюдце. Потом соображу, кому сбагрить сладости.
   Дверной звонок залился трелью с присвистом.
   Проходя через гостиную, я бросила взгляд на электронные часы. 23:38. С ума сойти, этот день ещё не закончился. А кажется, что сегодняшнее утро было года два назад, не раньше. Уф, ну и денёк выдался!
   - Ну и денёк, правда? - выдохнул Стефан с порога.
   Возражать было так же бессмысленно, как и соглашаться с очевидным.
   - У тебя ведь есть ключи, зачем ты звонил?
   Стефан рассеянно пожал плечами, развёл руками.
   - Хорошо, что ты не спишь. Некрасиво бы получилось, если б я тебя разбудил...
   Если б что-то стряслось, сказал бы сразу. Значит, он здесь без серьёзного повода. Может, потому что сейчас тоже чувствует себя немного потерянным, думает о том, как уже изменилась и ещё изменится жизнь. А может, захотел меня снова увидеть просто потому, что нам весело и уютно вместе. В принципе, одно другому не мешает.
   - Я просто...
   - Да, знаю. Я тоже, - я улыбнулась ему. - Рада, что ты приехал. Заходи.
   Стефан широко улыбнулся мне в ответ и шагнул внутрь, а я закрыла за ним дверь.
  

Конец

(7 января - 9 ноября 2018 г.)

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"