Если бы не это предложение, Таран точно уехал бы. Собрал бы кое-какие вещички, которые в силу неполной утраты своей функциональности еще можно было оставить для временного использования и так, на память - мелочь всякую - остальное раздал бы бомжам или просто вынес на помойку (сами заберут), продал бы свою квартиру и... гори оно все синим пламенем! Во Францию уехал бы или в Голландию. Или вообще за океан - в Штаты.
Вообще-то уезжать он не хотел, но и существовать на жалкие четыре тысячи двести рублей в месяц в отечестве, у которого неизвестно когда дойдут руки до геологоразведки (да и дойдут ли когда-нибудь вообще?) было уже невмоготу. Поначалу как-то перебивался и на что-то надеялся, ел пельмени, сваренные на бульоне из кубика 'Кнорр', пил пакетированный чай и дешевую водку, изредка (как правило, раз в месяц - в день зарплаты, или когда левые заработки обламывались) приводил к себе случайных попутчиц по жизни и ждал лучших времен. Но время шло, и ничего не менялось. Нет, все менялось огромными темпами, но менялось к худшему. Финансирование заглохло, количество экспедиций резко уменьшилось и стало приближаться к абсолютному нулю. Таран какое-то время кис на камеральной работе, но вскоре она ему обрыдла. Как же так, думал он, недра необъятной родины таят в себе неисчислимые богатства, а государству наплевать на свое будущее. Качают газ и нефть из старых скважин, высасывают все до донышка, добывают золото, серебро и прочие металлы на приисках и рудниках, открытых еще при советской власти, а то и при царе-батюшке, а новых месторождений не ищут. Денег нет. Их вдруг резко не стало. Они куда-то делись. Геолог Таран был далек от экономики, а от политики еще дальше. Ему было все равно, куда делись деньги, но он совершенно отчетливо понимал, что геологоразведка в России умерла. Если она и воскреснет когда-нибудь, у Тарана уже не будет здоровья и сил, а может быть и желания заниматься ею.
Убедившись в этом окончательно, то есть, дойдя до состояния, когда один вид дешевых пельменей с соевой начинкой сразу начинал провоцировать его организм к рвоте (аналогично - с дешевыми жрицами любви), Таран плюнул на свои беспочвенные ожидания и, преступно воспользовавшись институтским компьютером с выходом в Интернет, разослал свои анкеты во многие заграничные департаменты, аналогичные российскому Министерству Геологии и почти во все отделения Всемирного Минералогического Общества и, к своему удивлению, получил положительные ответы сразу из нескольких стран. Кое-кому показались небесполезными его опыт и квалификация.
Сидел и раздумывал - куда податься? Условия, сформулированные в ответах, были примерно одинаковы - небольшой оклад на первое время (кстати сказать, совершенно неопределенное время), вид на жительство после прохождения стандартных процедур и по истечении срока адаптации, возвратная ссуда для поддержки штанов. Еще кое-какие гарантии и блага. Не ахти, но чего еще он ожидал? Так не один ли хрен, куда ехать?! И все-таки решил поехать в Америку. Вслед за Мишкой Каверзневым, отбывшим туда три месяца назад.
А что? Буду искать золото, подумал Таран, буду, во всяком случае, заниматься тем, чему меня учили. Не в России, так в Монтане или Неваде. Там в этих штатах вроде бы золото еще должно остаться. А то глядишь, с Мишкой собственное предприятие организуем. Правда, Мишку еще разыскать нужно. Мишка - чудак на букву 'М' - уехал, и уже целый квартал не подает признаков жизни...
В дверь позвонили. Таран открыл, не спросив 'кто там?', а кого бояться? Бандитов? Грабителей? Грабители только посмотрят, как он живет, еще и денег дадут.
- Таран?
На пороге стоял худой нервный человечек с обширной лысиной и неспокойными бегающими глазами. Он показался Тарану напуганным, но и смешным в этой напуганности, мелькнула дурацкая мысль - крикнуть сейчас: 'Хальт! Хенде хох!' - сорвется этот плешивенький и кинется вниз по лестнице, роняя кал.
- Он самый, - подтвердил Таран, непроизвольно растянув губы в улыбке, так как живо представил себе картину поспешной эвакуации по лестнице пугливого визитера.
- Просили передать.
В руках у Тарана оказался конверт. (Хм!) Пока он его рассматривал, визитера и след простыл. Таран посмотрел в лестничный проем, увидел мелькнувшую тень и услышал, как хлопнула подъездная дверь, снова хмыкнул и вернулся в квартиру.
На конверте не было обратного адреса, на нем вообще ничего не было - чисто белый (точнее - грязно-белый) прямоугольник, и ни буковки, ни почтовой отметки. А письмо оказалось от Мишки. Вот так совпадение! Только подумал о нем, и на тебе.
Привет, дружище!
Таран узнал Мишкин, практически не читаемый почерк.
Надеюсь, буду еще жив, когда ты получишь мое короткое письмо. Все может случиться. Напиши на этот адрес...
Далее шло мыло, на которое Таран должен был сбросить электронное письмо.
...Напиши на понятном нам обоим языке, буду точно знать, что от тебя.
Если получишь ответ, значит я жив, если не получишь в течение суток, знай - меня нашли. Не буду писать кто и что, и о том, как я жил это время писать не буду. Сразу о деле.
Это (слово 'это' подчеркнуто) - вовсе не то, что я искал. Информация обо всех событиях находится в надежном месте, которое ты легко найдешь, если вспомнишь о моем школьном увлечении (я тебе рассказывал) и расшифруешь этот код: НХ3/2К
Все. Больше ни слова. И подписи не было. Но это точно писал Мишка, его каракули. Они были знакомы с Мишкой еще с абитуры, и им не раз приходилось друг у друга вычитывать курсовики перед сдачей. Стоя в прихожей, Таран перечитал письмо несколько раз и отчетливо осознал, что ему срочно требуется никотиновая доза. И чайку горячего, да покрепче, глотнуть не помешает. Прежде чем приступить к детальному разбору и осмыслению Мишкиного послания, он с письмом в руках последовал на кухню. Положил письмо на кухонный стол, поставил чайник на газ и закурил, ожидая, когда чайник закипит. Таран всегда курил только на кухне при закрытой двери и открытой форточке - сигаретный дым из его комнаты-пенала выветривался долго, надо было входную дверь открывать. В чайнике воды было мало, всего на одну порцию, поэтому он закипел быстро. Положив в бокал сразу два пакетика, Таран закурил новую сигарету, прикурив от выкуренной. Едкий дым стоял и в форточку улетучиваться даже не собирался, Таран распахнул настежь окно и снова взял в руки письмо.
Послание было похоже на бред сумасшедшего. Вернее, было бы похоже на оный, если бы его написал кто-нибудь другой. Кто угодно, но не Мишка. Мишку Таран знал как облупленного, его друг никогда не искал целенаправленно, но почему-то всегда находил приключения на свою многострадальную задницу. И сейчас наверняка нашел. Во всяком случае, это не было похоже на розыгрыш, а чувствовалось и казалось вполне очевидным, что Мишке грозит какая-то реальная опасность. Возможно, смертельная опасность.
Это первое, что являлось понятным.
Написать электронное письмо на понятном им обоим языке - это тоже ясно. На первом же курсе института они с Мишкой изобрели свою собственную стенографию, то есть, свой собственный язык сокращений и замен слов на символы. Вернее, изобрел Таран, а Мишка Каверзнев его освоил. Мишка всегда ленился записывать лекции и пользовался конспектами друга и соседа по общежитской комнате, а так как в конспектах этих были сплошные сокращения, крючки, стрелки, квадратики и прочие геометрические фигуры, то ему волей-неволей пришлось постичь этот странный язык.
'...буду точно знать, что от тебя'. Ясно, как божий день. Мишка опасается попасть в ловушку, дезинформированный ложным электронным письмом, отправленным якобы от его, Тарана, имени. Да..., дела...
'Это - вовсе не то, что я искал'. Что 'это'? Может, Мишка имеет в виду великую американскую мечту? Он уехал, собираясь поймать удачу за хвост, но мечта оказалась неприемлемой для широко распахнутой и по-детски наивной Мишкиной души, совершенно не приспособленной к жизни в обществе, где нужно иметь крепкие локти, чтобы расталкивать конкурентов и обладать цепкостью обезьяны, чтобы карабкаться вверх по головам.
Ничего удивительного, но здесь возможно и что-то другое. Что? Все, что угодно ...Ладно, дальше. А дальше следует - 'Информация обо всех событиях находится в надежном месте, которое ты легко найдешь, если вспомнишь о моем школьном увлечении (я тебе рассказывал) и расшифруешь этот код: НХ3/2К
Понятно, что Мишка оставил где-то письмо для него. Но где? В каком таком месте? Что это за код Да Винчи: Эйч Экс Три дробь Два Кью?.. И о каком увлечении пишет Мишка? Какая-то школьная подруга?.. Таран напряг память, но вспомнить что-либо существенное и важное из Мишкиных рассказов о его школьном прошлом не смог. Если бы случилась в жизни друга некая всепоглощающая страсть, Таран помнил бы о ней, но Мишка, хоть и не был женоненавистником, не определял для представительниц прекрасного пола главенствующей роли в деяниях и мыслях своих.
'Надо написать Мишке письмо на указанный в письме электронный адрес, - решил Таран, - сообщить, что послание я получил, прочел, но мало что понял'
Таран посмотрел на часы - начало восьмого. Пока он доберется до института, будет восемь, все уйдут. Все-то ладно, но уйдет директор, который определил для себя удобные часы работы - приходит к обеду, а уходит после всех. А ключ от кабинета, где стоит единственный компьютер с выходом в Интернет тетя Дуся Тарану ни в жизнь не даст. Особенно после того, как пришел в институт счет за межгород и шеф разобрался, что это за переговоры такие. Тарана вмиг вычислил, и тому влетело по первое число. Деньги по счету за Интернет у старшего научного сотрудника Тарана безжалостно удержали из его небольшой зарплаты, а тете Дусе было строго настрого запрещено давать колюч кому бы то ни было без разрешения директора.
'Что ж, - подумал Таран, - пойду к шефу завтра, упаду ему в ноги и буду просить попользоваться Интернетом в кредит, под зарплату текущего месяца. Или в кассу заплачу...'.
Он порылся в карманах, пересчитал извлеченную наличность и понял, что все-таки придется просить у шефа кредит до зарплаты.
И тут снова раздался звонок в прихожей.
'Я сегодня на редкость востребован, - мысленно удивился Таран и пошел открывать дверь. - А может, это сам Мишка? Разыграл меня таким образом. С него станется...'
Но это был не Мишка Каверзнев.
- Господин Таран?
Второй визитер оказался полной противоположностью первого - высокий и седовласый, вальяжного вида. Спокойный и самоуверенный как мостино неаполитано. И похож на мостино. Брылями, что ли? Глаза у незнакомца не бегали, смотрели пристально, в упор. Одет он был в дорогой, сидящий, как влитой, без единой морщинки темно-серый костюм и при галстуке модного золотистого цвета. В руках - черный кейс из натуральной кожи (предположить, что столь хорошо упакованный человек может пользоваться чемоданчиком из кожзаменителя, было бы просто глупо).
- Он самый, - точно так же, как и нервному посыльному ответил Таран. - С кем имею честь?..
- Донских Борис Николаевич, - представился нежданный гость и протянул Тарану визитную карточку, вынув ее из нагрудного кармашка, - заместитель директора по науке 'Фонда развития современных технологий и поддержки молодых ученых России'.
- Круто, - без особых эмоций в голосе сказал Таран, вертя в руках визитку. - Тут написано 'Институт Будущего'.
- Мы предпочитаем именовать себя именно так - институт Будущего. Я войду?
- Проходите, - пожал плечами Таран.
Борис Николаевич вошел и скептически осмотрелся.
- Вот так живет элита русской геологии, - произнес он грустно и, как показалось Тарану, слегка наигранно, по театральному.
- Ну, это вы, Борис... - Таран подсмотрел в визитке, - ...Николаевич, через край хватили. К элите я не отношусь. Так, рядовой, хотя и старший научный сотрудник.
- Не прибедняйтесь, господин Таран. Мы наводили о вас справки. Знаем, у вас есть заслуги, читали ваши труды.
Таран грустно взглянул на книжную полку - на ней стояли объемные фолианты трудов Гутенберга, Синицы, Логвиненко, Городницкого и других известных геологов и петрографов. Даже Обручев был, но не его научные труды по палеонтологии, а фантастический роман 'Плутония'. Ряд замыкала тоненькая книжонка в мягкой блеклой светло-голубой обложке - личный вклад старшего научного сотрудника НИИ геологии Тарана в науку.
- Чаю хотите?
- С удовольствием.
- В пакетиках, - предупредил Таран, - но хороший. 'Ахмат' с бергамотом.
- Годится! - жизнерадостно откликнулся Борис Николаевич, но когда Таран отвернулся, чтобы идти на кухню, поморщился - чаю из пакетиков он наверняка предпочитал свежемолотый и заваренный в турке кофе.
- Итак, - сказал Таран через несколько минут, подвинув гостю чашку, расписанную малиновыми и зелеными листочками, - чем моя скромная персона заинтересовала ваш Фонд, который вы с таким пафосом называете 'Институтом Будущего'?
- Как следует из полного, официального названия нашей организации, мы занимаемся поддержкой молодых российских ученых. Наши молодые ученые, их светлые головы, так сказать - это и есть будущее России. И в этом нет никакого пафоса.
- Хм... - хмыкнул Таран.
- Кстати сказать, я сюда не просто так по пути зашел...
- Да?
- ... а чтобы оказать вам вышеуказанную поддержку.
- Вы хотите дать мне денег? - Таран кивнул на кейс, стоящий у ног Бориса Николаевича. Тот улыбнулся:
- Существует два способа накормить голодного человека рыбой. Первый - дать ему этой рыбы, второй - дать удочку, и он сам наловит, сколько пожелает. - Борис Николаевич посерьезнел: - Мы хотим предложить вам работу, господин Таран. По вашему профилю - геологоразведка. Мы в курсе дела, что вы обращались в различные организации за рубежом и в ближайшее время намерены покинуть Россию. Объяснять ничего не нужно, я все понимаю...
- Откуда вам это известно? - удивился Таран. Одно дело, подумал он, навести справки, выудить из вороха научной литературы его, так называемый труд, а совсем другое - прознать о его поисках работы за рубежом. Хотя..., наверное, и это не проблема.
- Слухами земля полнится, - загадочно улыбнулся Борис Николаевич и снова посерьезнел: - У нас есть методы добывания информации, господин Таран. И у нас всюду есть люди. Но это к делу не относится. Мы не можем допустить, чтобы ваши мозги утекли за границу. И ваш опыт...
- Здесь не нужны ни мои мозги, ни мой опыт, - жестко и с явной обидой в голосе произнес Таран.
- Это сейчас не нужны, - возразил Донских. - Хватятся наши государственные мужи, поздно будет. Потеряют будущее. Вот мы и создали 'Институт Будущего' чтобы сохранить то, чем обладает Россия и что она теряет ежедневно и ежеминутно - интеллектуальный потенциал... Эх-хэ-хэх, сколько талантливых людей уехало на Запад! Сколько светлых голов мы потеряли!
Таран пристально посмотрел в глаза собеседнику, сетования Бориса Николаевича по поводу утечки российских мозгов на запад опять показались ему наигранными. А, впрочем, какая разница? подумал он, посмотрим, что будет дальше. И потянулся к пачке 'Явы', лежащей на столе. Сочтя это движение за разрешение курить, Борис Николаевич достал свои сигареты. Таран отметил, что его неожиданный визитер курит дорогой 'Парламент'. Если бы у Тарана было достаточно денег, он бы курил 'Парламент'. Не 'Мальборо', не 'Житан' какой-нибудь для понтов, а именно 'Парламент' - вкус этих сигарет ему нравился. Но денег на 'Парламент' у Тарана не было, а потому он курил 'Яву золотую'.
- Угощайтесь, - предложил Борис Николаевич, протягивая бело-синюю пачку.
- Спасибо, - сказал Таран, но закурил свою 'Яву'. - Слухи о моем отъезде сильно преувеличены, а ваши люди, которые всюду, поторопились с докладом. Я еще ничего не решил.
- Потому я и здесь. Успел?
- Смотря что.
- Как я уже сказал, мы имеем возможность предложить вам работу по вашему профилю. Геологоразведка месторождений золота и прочих драгметаллов. Но преимущественно - золота. Вы знаете, господин Таран, потребность в золоте растет не по дням, а по часам.
- Да ну? - усмехнулся Таран. - Женам и длинноногим любовницам олигархов не хватает золотых украшений? Неужто уже все цацки в ювелирных салонах скупили?
- Господин Таран, - укоризненно произнес Борис Николаевич, - вам ли не знать, для каких целей в России и во всем мире добывается золото? Шутку я вашу конечно оценил, но она э-э-э... несколько неуместна. Нет, я понимаю ваш сарказм. Сейчас многие так думают. Думают, что Россия умирает. Но кое-кто считает иначе.
- Вы, например, - догадался Таран.
- Да. Я лично считаю, что у России великое будущее. Причем, не особенно отдаленное будущее.
- Ну-у-у..., - с сомнением в голосе протянул Таран.
- И это не только мое личное мнение. Если бы мы, создатели Фонда сомневались в скором расцвете российской экономики, то не имело смысла и создавать его. Скажу прямо - это мнение основано не на слепой фанатичной вере, а на конкретных прогнозах.
- Лонго прогноз давал? Или Ванга?
- Ванги к сожалению уже нет в живых, - сказал Борис Николаевич, и Таран, подыгрывая Борису Николаевичу, в подтверждении этого горестного факта сделал печальное лицо и кивнул головой. - Да и Лонго, кстати сказать, тоже. Но если бы мы нуждались в услугах ясновидящих, нам не пришлось бы далеко ехать - в Институте Будущего свои специалисты уровня Ванги и Лонго имеются. Но кроме экстрасенсов и магов у нас и прекрасные аналитики и политологи есть. И не только эти специалисты и не только в нашем Фонде. Как я уже говорил - у нас всюду люди. Во властных российских структурах, за рубежом. Всюду. Мы располагаем информацией. Достоверной информацией и трезвым научным расчетом, и именно на этом базируется наша уверенность. ...Ну, что, господин Таран, продолжаем разговор?
Таран молча кивнул головой в знак согласия и вдавил окурок в пепельницу.
- Итак, - продолжил Борис Николаевич, - очень скоро российская экономика станет развиваться такими темпами, что если мы с вами сейчас кое-что не предпримем, то... - он пронзил взглядом облако табачного дыма, посмотрев Тарану в глаза, - ...то это сделают другие. Вам же не хочется оказаться в стане неудачников и опоздавших?
- Абсолютно не хочется, - с готовностью подтвердил Таран.
- Значит, будем работать. Работа в поле - то, что вы любите, господин Таран. - Борис Николаевич снова продемонстрировал свою осведомленность о привычках и предпочтениях молодого геолога. - На камеральные работы и в обслугу экспедиций сами найдете себе помощников. В этом вопросе вам предоставляется полный карт-бланш.
- А в определении мест экспедиций?
- Будем согласовывать, учитывая естественно ваше мнение, как опытного разведчика недр. Но есть и первостепенный район поисков.
- Хм, - неопределенно хмыкнул Таран, выдохнув серое облачко сигаретного дыма. - Это все крайне заманчиво. Но я материалист, господин... Донских.
- Вопрос вашей заработной платы..., - догадался Борис Николаевич.
- Да, да. Озвучьте, пожалуйста, сумму, которая позволит сберечь мои мозги для будущего России.
- Для начала эта сумма будет небольшой. Тысяча. - Потенциальный работодатель немного подумал и добавил: - Чистыми.
- Сколько? - скривился Таран, сразу не уразумев, о какой валюте идет речь.
- Понимаете, господин Таран, геология в целом и геологоразведка в частности - новое направление деятельности нашего Фонда. Финансирование будет идти в основном за счет других направлений, уже успешно функционирующих. Пока больше тысячи долларов мы не можем платить. Вот когда разовьетесь, раскрутитесь, так сказать...
- Тысяча долларов? - переспросил Таран внешне совершенно спокойный, и внутренне возликовал: - 'Ни фига себе! Целая штука баксов! И уезжать никуда не надо'.
- Тысяча, - кивнул Борис Николаевич. - В рублевом эквиваленте, разумеется, мы же с вами в рублевой зоне живем. ...И съемная квартира за счет Фонда.
- У меня есть квартира.
- Но это здесь. Наш Фонд находится в Новоахтанговске. Вам было бы... неудобно летать туда-сюда. И к тому же от Новоахтанговска рукой подать до района предполагаемых экспедиций. Я говорил вам, что первостепенный район поисков определен. Город Новоахтанговск - не самый крупный город России, но вы наверняка знаете, где он находится, а район поисков немного южнее Новоахтанговска, практически - приграничная зона.
- Я знаю этот район. Там...
Таран замолчал, в памяти почему-то всплыла фраза из Мишкиного письма: 'Это - вовсе не то, что я искал'. А искал Мишка Каверзнев золото, что еще он мог искать? И искал его именно в этом районе. Найти там золото было у Мишки идеей фикс. Он сам был родом из этих мест, и мечтал превратить богом забытый край, свою малую родину в одну из самых богатых и благополучных областей России. Именно поэтому он поступил на геологический, а потом, окончив институт, и начав работать вместе с Тараном в НИИ геологии, долго и упорно убеждал шефа направить экспедицию в Новоахтанговский район. Шеф сопротивлялся, не веря в эту затею, говорил, что ему лично приходилось бывать в этих краях еще студентом. Что золото там, конечно есть, не может не быть, но запасы его невелики и, кроме того, находится оно не в свободном состоянии, а в соединении с теллуром и селеном - очень бедная порода. Но Мишка все-таки его убедил. Настоял, чертяка! Притащил шефу где-то им добытую крупномасштабную (1:25000) карту Новоахтанговского района и заставил его точно указать место, где тот бывал в студенчестве. А когда шеф, крякнув с досады, обвел пальцем район поисков той давней студенческой экспедиции, Мишка заявил: 'Я так и знал. Здесь вы россыпное золото искали, а я предлагаю поискать вот тут. Это же совсем другая местность, это область эпиплатформенной активизации, здесь наверняка жильное золото есть'. Шеф нехотя внял Мишкиным аргументам и скрепя сердце распорядился об экспедиции в Новоахтанговский район. И Мишка стал искать золото. Но не нашел. Может, не успел? Экспедиция, которой он руководил, была внезапно отозвана, и потом даже камералка не проводилась по ее неполным итогам. А может быть, не было там золота вообще? Золото... 'Это - вовсе не то, что я искал'. Это... Может, Мишка нашел все-таки кое-что? Что-то, но не то, что он искал. Не золото?
- ...там нет золота, Борис Николаевич, - продолжил Таран. - Помню, от нашего института была экспедиция, но золота они не нашли.
- Я в курсе дела об этой экспедиции, - вяло махнул рукой Донских. - Знаю, что она была отозвана. Сотрудники вашего института, члены той самой экспедиции, просто не успели ничего сделать. Они даже до места поисков толком не добрались. На подходах слегка покапались, пробы грунта взяли. Пару-тройку детальных карт нарисовали. И все. Да что можно сделать за неделю?
- Может, вы осведомлены и о причине отзыва экспедиции?
- А как же? Конечно, осведомлен.
- И что за причина? Это я так..., мне просто интересно. Дела дней минувших...
- Причина банальная. Кое-кто наверху решил, что руководство вашего НИИ неправильно расходует бюджетные денежки, что ищите вы золото не там, где его искать надо. Там же..., - Борис Николаевич указал взглядом на потолок и снисходительно усмехнулся, - сверху всегда виднее. Чиновники умнее, чем специалисты на местах. Вашему директору влетело, ему было дано строгое указание из министерства срочно поменять район поисков и перенаправить уже сформированную группу в другое место. Директор НИИ, как человек, желающий спокойно дожить до пенсии, спорить с начальством не стал. Он так и сделал... Кстати, я знаю также, что ваш приятель и однокашник Михаил Каверзнев наотрез отказался ехать туда, куда ему было приказано, вернулся с образцами грунта в НИИ, а вскоре уволился и эмигрировал в США.
- А что бы вам не вернуть Мишку... Михаила Каверзнева и не предложить ему продолжить начатое им дело?
- Это вам тоже просто так - интересно? - улыбнулся Борис Николаевич. - Или вы альтруист, господин Таран?
Таран неопределенно пожал плечами. Альтруист ли он? Пожалуй, нет.
- Каверзнев там, за океаном, а вы здесь. - Борис Николаевич привел аргумент, против которого нечего было возразить. - У нас нет ни малейшего желания командировать своего сотрудника в штаты, разыскивать там вашего друга. Тем более что нет и никакой уверенности в том, что Каверзнев захочет вернуться в Россию. Так зачем нам тогда эти дополнительные расходы? И, кроме того, мы считаем, что ваша квалификация не ниже, а возможно даже намного выше квалификации бывшего мэнээса Михаила Каверзнева.
- Спасибо за комплимент, - буркнул Таран и добавил слегка раздраженно: - Мэнээсы, так же, как и эсэнэсы бывшими не бывают.
О мнимом превосходстве его квалификации над Мишкиной он спорить не стал. Мишка был неуживчивым, неудобным для начальства человеком, и, что греха таить - безалаберным до крайности, но геологом он был от бога.
- По нашим сведениям золото в Новоахтанговском районе есть, - продолжал Борис Николаевич. - Кстати... - Он сунул руку во внутренний карман пиджака и извлек коробочку, оклеенную темно-вишневым бархатом, в таких обычно продаются ювелирные украшения. - Кстати, - повторил он, - вот этот образец именно оттуда. Самородное золото.
Борис Николаевич раскрыл коробочку и продемонстрировал Тарану ее содержимое. В коробочке лежал самородок величиной с голубиное яйцо. Таран взял коробочку из руки Бориса Николаевича, вытряхнул самородок на ладонь, взвесил, привычно определяя вес в граммах и каратах.
- Довольно любопытный экземплярчик, - сказал он. - Форма уж больно необычная. На яйцо похоже. Словно этот самородок специально слепили. Как из пластилина. Такое впечатление, что сначала золото было мягкое, как пластилин, а потом затвердело. Но этого, конечно, быть не может. - Таран еще раз внимательно осмотрел самородок. - Нет, и не литье это. Странная штука... Не встречал такого самородка раньше. Впрочем, природа еще и не такие коленца выкидывает. А кто вам сказал, господин Донских, что этот самородок из Новоахтанговского района? Вы уже посылали туда экспедицию?
- Можете быть уверены - золото именно оттуда, - не ответил Борис Николаевич на его вопрос. - И мы его поищем. С вашей помощью, разумеется, господин Таран... Ну что, согласны?
- В принципе... - Таран никогда не был авантюристом, но... может быть, он об этом просто не знал? - Согласен, - ответил он, совершенно неожиданно для себя.
- Замечательно! - Борис Николаевич потер руки. - Я очень рад, что мы будем работать вместе на благо великого будущего нашей Родины.
Все-таки пафоса в этом тезке первого российского президента выше крыши, подумал Таран.
Пафосный Борис Николаевич убрал коробочку с самородком в карман, затем щелкнул замками кейса и выложил на стол мультифору с контрактом и запечатанный пакет. Таран быстро пробежал глазами контракт. Контракт, как контракт, подумал он, стандартный. С одной стороны - 'Фонд развития современных технологий и поддержки молодых ученых России' (в скобках - 'Институт Будущего'), с другой стороны пробел, куда надо вписать имя. Рыба.
Зацепился взглядом за предпоследний пункт.
- А это еще зачем? 'Ни при каких обстоятельствах не снимать...'.
Борис Николаевич нацепил очки в тонкой золотистой оправе и взглянул на пункт, в который Таран ткнул пальцем.
- Браслет? Он для вашей же безопасности. В браслет вмонтирован ряд датчиков, которые передают в центр контроля все данные о местонахождении и состоянии здоровья носителя браслета. Работа у вас, господин Таран опасная, сами знаете. А мы, располагая информацией о том, где вы в тот или иной момент находитесь, и что нуждаетесь в экстренной помощи, оперативно вам эту помощь окажем. Телефонная связь не всегда бывает надежной. Этот браслет, кстати сказать, разработан нашими спецами-электронщиками. Радиус его действия неограничен, сигнал идет через спутник. Такие браслеты носят все наши сотрудники. И я в том числе. Взгляните. - Борис Николаевич поднял левую руку и приспустил манжет сорочки. Таран увидел часы (дорогие, видимо, швейцарские, он не особенно разбирался в марках часов) на массивном по виду золотом браслете. - У мужчин - точно такие же, у женщин - более изящные браслетики.
- Здорово! - восхитился Таран. - А часы в комплекте с браслетом идут? - пошутил он.
Борис Николаевич улыбнулся:
- Часы в комплект не входят, пока будете эти носить, - он кивнул на простенький 'Романсон' на руке Тарана, - а захотите чего покруче, купите со временем. Думаю, с третьей-четвертой получки такая возможность у вас появится. Не такие, как у меня, но... сейчас много вполне приличных и не очень дорогих марок. Ну что, есть еще вопросы?
- По поводу пункта о режиме секретности... - Таран указал на последний пункт контракта. - Не перемудрили с режимом-то? Что-то уж больно страшно.
- Ничуть, - помотал головой Донских, - не перемудрили. Все именно так и должно быть. Именно в этих пределах. Вы золото искать будете, молодой человек, а не бутылки из мусорных контейнеров доставать. А конкуренция в золотом бизнесе - не пустой звук. Мы не одни в этой нише. Если раньше вопросами геологоразведки и разработками новых месторождений драгметаллов государство ведало, и определенный порядок в этом деле был, то сейчас - все кому не лень золото искать кинулись. И в основном среди старателей всякие проходимцы с темным прошлым и, прямо скажем, не очень цивилизованными методами работы. Прямо Дикий Запад какой-то. До стрельбы дело доходит... Ох! Я вас не напугал? Нет? Ну, возможно, я несколько сгустил краски, основная силовая борьба естественно вокруг уже открытых и вовсю функционирующих месторождений разворачивается. Передел прав собственности, сфер влияния, то, се, но... скажем так, сейчас многие и поисками новых месторождений занимаются.
- Так уж и многие? - усомнился Таран. Ему-то казалось, что сейчас геологоразведкой никто не занимается, а по словам Бориса Николаевича выходило, что 'в поле' из-за несметного количества разведчиков и старателей просто яблоку упасть некуда.
- Есть у нас конкуренты, господин Таран. Конечно, они о предполагаемом районе изысканий даже не догадываются. Мы заранее подсуетились и все материалы по Новоахтанговскому району из архивов вашего родного института изъяли...
'О, как!' - уже в принципе без особого удивления отметил про себя Таран.
- ... и дополнительно выяснили, что решения о разведке золота в вышеназванном районе ни одним учреждением вашего профиля не принимались. Во всяком случае, в последние десять лет. Но залезть в головы всем вашим ныне здравствующим коллегам мы естественно не можем. Кто знает, у кого из них появится аналогичная идея? А если кто просто - на авось? Я вас убедил?
Вместо ответа Таран размашисто подписал контракт.
- А это подъемные в размере месячного оклада, адрес нашего Фонда и билет до Новоахтанговска на послезавтра. - Борис Николаевич подтолкнул Тарану конверт.
- Почему на послезавтра?
- Вам же надо решить свои дела - уволиться с работы, что-то сделать с квартирой, может, вы ее сдавать в аренду надумаете?
- Сдавать? - Таран задумчиво почесал затылок и посмотрел на давно не беленый потолок. - Не думаю, что это у меня так быстро получится. - И подумал: 'А может, продать эту конуру к чертовой матери! Я ведь и собирался ее продать, если решу уехать...'.
Борис Николаевич словно читал его мысли.
- А можете продать, - сказал он. - Кстати, у меня в вашем городе много знакомых. Есть и один знакомый агент по недвижимости, замечательный человек, между прочим, и честный, что очень редко встречается среди риэлтеров. Думаю, он вам настоящую цену предложит, не заниженную. Продадите, потом добавите и купите себе нормальное жилье. Где захотите, кстати. Или здесь, в Энске, или в Новоахтанговске. А может, в Москву захотите перебраться... Могу позвонить. Он придет прямо сегодня, а завтра все быстро с ним оформите. Если договоритесь, конечно. Звонить?
- А, - Таран махнул рукой, - звоните.
Донских вытащил из кармана плоскую как служебное удостоверение 'нокию' и набрал номер. Ответили тотчас, словно ждали его звонка. Пока Борис Николаевич разговаривал с риэлтером, Таран с интересом, но осторожно и незаметно прощупал довольно пухлый конверт. Открывать его при Борисе Николаевиче не стал, счел это неприличным. Потом еще раз бегло пробежал глазами свой экземпляр контракта и не нашел, как ему показалось, ни одного подводного камня и ни одной ямки, куда можно было провалиться.
- Риэлтер будет через полчаса, - сообщил Донских, пряча телефон. - Думаю, вы договоритесь.
Таран пожал плечами в ответ:
- Надеюсь.
- Вылет послезавтра вечером, - напомнил Борис Николаевич, - так что у вас в запасе целых двое суток.
- Если вы и в работе будете устанавливать такие жесткие сроки, я могу наплевать на контракт и послать вас...
- Не пошлете. Вы же внимательно изучили контракт, пункт о неустойках прочли. Но я думаю, что до выплаты неустоек дело не дойдет, вам понравится работать в Фонде, - заверил Тарана седовласый 'вербовщик'.
Когда он ушел, Таран вскрыл конверт. Помимо авиабилета и листка бумаги с напечатанным адресом Фонда в Новоахтанговске, сотрудником которого он стал минуту назад, в конверте лежало десять новеньких, шершавых, но приятных этой шершавостью на ощупь стодолларовых купюр.
'Может быть, и понравится...', - мысленно произнес он.
Риэлтер пришел ровно через полчаса, как и обещал Борис Николаевич, минута в минуту. Он представился Аароном Львовичем. Быстро и профессионально осмотрел квартиру, задал пару вопросов про коммуникации и вскоре назвал сумму, от которой у Тарана заломило в висках. Ого! подумал он, на эти деньги запросто можно купить однокомнатную квартиру, но не здесь, а в центре. А если не в центре, то и двушку. А если добавить... Тарану показалось, что на него посыпался золотой дождь.
Назавтра его заявление об увольнении директор подписал без проблем и без каких-либо уговоров. Просто подписал и все. Глянул на Тарана поверх очков безразличным взглядом и подписал. Таран, конечно, знал, что шеф сам через пару месяцев уходит на пенсию, и понимал, что ему по барабану, кто останется здесь работать, но все же стало как-то обидно, хоть бы из приличия поуговаривал! Все-таки десять лет Таран отпахал в этом НИИ, более чем в двух десятках экспедиций побывал, во многих в качестве руководителя. Ну и... хрен с ними со всеми! Таран выбросил из своей души обиду и решил, что он сделал правильный выбор, подписав контракт с Фондом.
Проходя мимо магазина бытовой техники, он зацепился взглядом за ряд ноутбуков, стоящих в глубине зала и скучающих черными прямоугольниками мониторов. А что? Деньги теперь есть. Зашел и купил. И еще он купил пачку 'Парламента' в журнальном киоске рядом с магазином. Отныне только 'Парламент' буду курить, подумал Таран, хватит травиться всякой дрянью. Распечатал пачку и закурил прямо у киоска. Почему-то вкус сигареты показался ему горько-кислым.
На его электронное письмо Мишка не ответил. Неужели и правда?..
В Новоахтанговск Таран прилетел в четыре утра местного времени. Город встретил его холодом и пронизывающим ветром. И это в июле-месяце! Сибирь, конечно, но чтобы вот так холодно... В июле, даже в Якутии теплее, но сейчас и в Якутии наверное такая же дрянная погода. Сейчас везде дрянная погода. Под ногами Тарана хрустели крупные градины и превращались, раздавленные о бетон аэродромного поля в мелкую белую крошку, когда он по освещенному прожекторами полю шел от трапа самолета к приземистому зданию аэровокзала. Над плоской крышей горели неоном буквы: КСВОГНАТХАОВОН. Таран приближался к этому КСВОГНАТХАОВОНу и наступал на градины, он давил их с наслаждением, мстя непогоде за черное небо без звезд и ветер, колко и настырно врывающийся в каждую прореху его совсем не зимней одежды.
И еще, у него раскалывалась голова, и страшно хотелось спать. Два дня до вылета Таран крутился, как заводной, улаживая свои личные дела и собираясь в дальнюю дорогу. Ничего, думал он, в самолете высплюсь. Но в самолете как назло сон исчез, а в голову стала лезть всякая чушь, ни одной мало-мальски стоящей мысли. От нечего делать заглянул в кармашек спинки сидения впередистоящего кресла и нашел там потрепанную книжку - 'Гиперболоид инженера Гарина', детгиз, 1953 год издания. Читано-перечитано в детстве на десять рядов. Но делать-то нечего, стал читать в надежде, что чтение знакомой чуть ли не наизусть книги принесет сон, но эффект получился прямопротивоположный - он постепенно увлекся. А когда стюардесса объявила, что самолет идет на посадку, он отложил книгу и вдруг почувствовал, как на него навалилась усталость, и глаза стали слипаться. Конец маршрута, близость земли что ли? Нелепица какая-то. Если бы не этот гадкий ветер, Таран уснул бы на ходу.
Он шел, давил градины и мечтал о том, как, попав в тепло, завалится спать.
Таран поежился и ему вспомнились Мишкины стихи:
Нахалюга-ветер хулиганит,
Залезает девушкам под платья.
И в мое окно с какой-то стати
Громко барабанит кулаками...*
*Отрывок из неопубликованного стихотворения Новосибирского поэта Андрея Бережнова.
Мишка писал стихи. Издать их сборником он не пытался. Изредка его стихи печатали в институтской малотиражке, но книгой они никогда не выходили. Один только раз Мишка сходил в редакцию местного издательства, ему там сказали: 'Сейчас народ стихи не читает, поэтому мы не издаем поэтические сборники'. 'А что он читает?', - спросил Мишка. 'Фэнтези и детективы. В том числе - иронические'. 'Дарью Донцову и Юлию Шилову?', - уточнил Мишка. 'И Юлию Шилову тоже', - был утвердительный ответ.
Мишка записывал свои стихи авторучкой в записную книжку, таких книжек у него было штук десять.
...Залезает девушкам под платья...
Ни одной девушки рядом с Тараном не было, складывалось впечатление, что в Сибирь летят одни только мужчины и дамы зрелого и даже преклонного возраста.
Его встречали.
- С прибытием, господин Таран. Мне поручено вас встретить и довезти до места проживания. - Перед Тараном стоял невысокий паренек, одетый практически по-зимнему - в темную ветровку, под которой было что-то толстое, и в джинсы, и с черной вязаной шапочкой в руках. Парень радостно улыбался, словно встретил старого знакомого.
- Шельга, - сказал он и протянул сухую ладонь, она была теплая.
- Надо же! - удивился Таран. - Прямо как в 'Гиперболоиде инженера Гарина'. Тебя случаем не Василием зовут?
- Не понял...
- У Алексея Толстого есть такой роман. 'Гиперболоид инженера Гарина' называется. В нем есть один персонаж, звали его Василий Шельга. Он в органах работал, - объяснил Таран.
- Не знаю. Не читал, - простовато улыбнулся Шельга, а Таран горестно вздохнул и подумал: - 'Да. Народ сейчас не только стихов не читает. Сейчас, наверное, вообще никто и ничего не читает'.
- И я не в органах, - продолжал улыбаться парень, - я в институте работаю, в гараже институтском, водителем. Алексеем меня зовут.
Таран понял, что институт - это Фонд или, как его обозвал Борис Николаевич - Институт Будущего.
- Прошу, - сказал Алексей Шельга, открыв переднюю пассажирскую дверку синего Фольксвагена, но Таран отрицательно помотал головой и сел сзади.
- Подремлю. В самолете пытался, не смог.
- Да тут ехать-то..., и дорога - не ахти. Не удастся поспать-то. Но как знаете. А вообще-то, мне велено передать, что в Фонде вас ждут к часу дня. Так что и дома вздремнуть сможете.
'Господин Донских в своем амплуа, - мысленно проворчал Таран. - К часу дня... Мог бы сутки хоть на акклиматизацию предложить'.
На заднем сидении, рядом с Тараном лежал мотоциклетный шлем.
- В Новоахтанговске в автомобиле полагается ездить в шлемах? - улыбнулся Таран.
- Это ваша машина, господин Таран, - обернулся Алексей. - Я вас довезу до дома, ключи отдам и оставлю ее во дворе. А сам уеду на мотоцикле, он меня там же во дворе и ждет.
- Вот как? Моя машина?
- Ага. Ну, не совсем ваша, Фолькс за Фондом числится. Документы на машину и доверенность на ваше имя в бардачке лежат. Пока не купили себе что-нибудь подходящее, на ней будете ездить. Машинешка старенькая, но ничего. На позапрошлой неделе лично капремонт движку сделал, резину новую поставил, кузов весь на СТО перекрасили, салон подмарафетили. Послужит еще. Ничего... - Алексей словно успокаивал Тарана. - По хорошей-то дороге сто двадцать - легко дает. А вообще, у нас в Новоахтанговске дороги так себе. Фолькс не везде пройти сможет, посадка низкая. По городу еще ничего, а ежели за город выехать надумаете... Да и по городу-то - ежели по центру, то нормально, а на окраинах - асфальт весь в выбоинах. Выебаны и выебанки - так у нас говорят. Канавы да рытвины, а где и вообще асфальта нет. Рекомендую сразу внедорожник покупать. На нашей барахолке и европейские модели есть, но в основном - японцы праворукие. Но правый руль - это дело привычки. У нас в гараже почитай одни япошки. Я в основном на них и езжу, когда на работе. Так мне на них, на япошках даже ловчее, привык и удобнее кажется с правым-то рулем. Сами посудите...
Вздремнуть он мне не даст, подумал Таран и стал смотреть в окно, краем уха слушая пространную лекцию Алексея Шельги о преимуществах автомобилей, сработанных автопромом страны восходящего солнца, перед нашими отечественными и вообще, перед всеми леворукими.
Светлело. Наверное, ветер разогнал тучи, пропустив в город белесый свет не по июльски холодного утра.
В Новоахтанговске Тарану бывать приходилось, Новоахтанговский район был родиной Мишки Каверзнева. Он родился и провел половину жизни в маленьком городке Курносовске, находящемся в пятидесяти километрах севернее Новоахтанговска. Окончив среднюю школу, поступать в какой-либо из Новоахтанговских вузов не стал, уехал в Энск. Учась в энском университете на факультете геологии, Мишка дважды приглашал Тарана погостить у него во время летних каникул. По улицам Новоахтанговска они вдвоем побродили немало. Это было... лет десять назад. Или около того.
Глядя в окно автомобиля, Таран отметил, что за минувшую десятилетку здесь мало что изменилось - та же серость, убогость и ощущение глубокой удаленности от центров цивилизации.
А собственно..., Новоахтанговск немногим отличался от Энска.
- Вот эта улица, а вот этот дом, - пропел Шельга, выехав во двор четырехэтажной сталинки и остановившись у среднего подъезда. - Приехали, господин Таран!
Таран вышел и огляделся.
Ветер гонял по двору газету, шумел в водосточной трубе. Худая, по виду старая собака вылезла откуда-то из подворотни, уселась посреди двора и с интересом уставилась на него. Таран подмигнул ей, Собака нервно дернула плечом, по-видимому, отреагировав на блошиный укус, но получилось - ответила на его подмигивание. Таран улыбнулся и отвернулся от собаки.
Светились только два окна на втором этаже.
'Спят что ли все?' - подумал он.
- Вот ключ от вашей квартиры. - Алексей протянул Тарану ключ. - А сама квартира на последнем этаже, - посмотрел зачем-то наверх и добавил: - На четвертом. Лифта в подъезде нет, - развел он руками.
- Номер квартиры?
- А я не помню... Да там на площадке только одна квартира, не ошибетесь.
Таран кивнул Шельге, прощаясь, и вошел в темный подъезд. Практически ощупью поднялся на четвертый этаж, открыл ключом дверь, включил свет, осмотрелся и вслух произнес любимую фразу великого комбинатора:
- Да, это не Рио-де-Жанейро!
Заглянул на кухню, вернулся в комнату, резюмировал:
- Небогато... Но, впрочем, я всегда жил в подобных не особенно комфортных условиях. Ничего, - обнадеживающе добавил самому себе, - обживусь...
Потом он закурил и подошел к окну.
Собака по-прежнему сидела посреди двора. Но сейчас она активно чесалась. Снова вспомнилось Мишкино стихотворение.
Нахалюга-ветер хулиганит,
Залезает девушкам под платья.
И в мое окно с какой-то стати
Громко барабанит кулаками.
За окном печальный пес тоскует.
Потерял он где-то кров и ласку.
Все в каких-то грязно-серых красках
На окошке осень мне рисует...
'Мишка, Мишка..., где же ты, друг? Куда ты сгинул?..'
Выдохнув порцию теплого дыма на стекло, Таран коряво написал пальцем на образовавшемся туманном пятне:
ХН3/2К
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЗЕМЛЯ
Глава 1.
На эту вечеринку мне идти не хотелось. Совершенно. Прямо, ноги не несли. Но пошел. Витю я обидеть не мог. Нас с Витей связывало очень многое - детство и начало юности. Поверьте, это действительно многое. Годы детства похожи на бесконечность. Когда ты находишься в нежном возрасте, ты не думаешь о будущем, и тебе кажется, что так будет всегда, а потому времени, которого после уроков в школе и в воскресенье, а уж тем более на каникулах, у тебя целое море, и его надо чем-то занять. И занятий таких, что доступны были нам с Витей, жителям маленького городка, тоже было огромное море. А потому событий масса.
Мы с Витей были друзьями с детства, вернее, с пеленок. Жили в одном доме, наши квартиры находились на одной площадке, а двери - друг против друга. Мы ходили в один детский сад, а потом в одну школу. И сидели за одной партой. А летом нас родители отправляли в один пионерский лагерь. Собственно говоря, пионерские лагеря и не могли быть разными. В том смысле, что лагерей-то было в те времена много, но тот, в котором мы с Витьком проводили все сезоны летних каникул, был ведомственным, а наши с Витей отцы работали в одной организации, на балансе которой и висел этот пионерлагерь.
Мы с Витей всегда были вместе.
А потом, когда детство закончилось, а юность как-то резко перешла во вторую фазу, наши пути-дороги разошлись. Окончив школу, мы с Витей вместе поехали в Большой Город поступать в институт. В один и тот же, конечно, в медицинский. Я поступил, а Витя по-глупому завалил биологию и следующей весной загремел в армию. Я приезжал его проводить. С тех пор я его не видел. Витины родители переехали из маленького городка в Большой Город, но не в тот, где учился я, а в другой, и Витя после дембеля должен был ехать туда, в тот другой Большой Город. Поначалу мы с Витей переписывались. Я писал ему в армию на адрес полевой почты, он мне отвечал. А потом... Так бывает часто - другие заботы, другие друзья. И подруги, естественно. Женился я в начале пятого курса, и через три месяца родилась Лариска. Болезненная она в раннем детстве была. Все болячки, какие есть собирала. Хлопоты, заботы, бессонные ночи, то, сё. Окончив институт, я прошел интернатуру и первичку и остался в Большом Городе. О своем друге детства я, к своему стыду забыл, Витя напрочь исчез из моей жизни. Но и он тоже хорош - не пытался меня разыскать. Наверное, как и у меня - другие заботы, другие друзья. И подруги... А на мои письма в армию Витя где-то через год от начала своей службы отвечать перестал. Или это я перестал? Теперь уж и не вспомню.
Так бывает.
Встретившись полгода назад случайно у входа в метро станции 'Когановская', я его, честно скажу, не узнал.
- Шар! Серега! Шаров, ты?
Я аж вздрогнул, потому что думал в этот момент о завтрашних двух операциях и о том кого взять в ассистенты - лентяйку, но опытную медсестру Раечку или неопытного, но страстно желающего побыстрей и поосновательней освоить профессию хирурга-стоматолога интерна Костю. Я всегда думаю о работе, чтобы не думать о том..., о чем думать не хочется. И вообще, этот район был мне не близок, жил я в противоположном конце города, там же работал, и там же жили и работали все мои товарищи, знакомые и просто приятели. Здесь я оказался чисто случайно, ну, не то, чтобы совсем уж случайно - ходил драть на дому бивень у одного кренделя, знакомого моего знакомого. Кренделю было лень ехать в клинику, а я от случайных заработков никогда не отказывался. Вот и сегодня поехал, невзирая на то, что моя 'ласточка' стояла на ТО. Пришлось воспользоваться общественным транспортом. Времени потратил много, но что его жалеть, если домой ноги не несут. Да и на бензине сэкономил.
- Шар! Серега! Шаров, ты?
Я повернулся. Передо мной стоял долговязый, чуть сутулый офицер не особо бравого вида с шапкой, нахлобученной на голову по самые брови, и широко улыбался тонкими губами, растянув их от уха до уха.
- Витек?...
Мы принялись обниматься, снег с цигейкового воротника его полевой куртки замочил мне все лицо.
Началось:
- Ты как? Где? - Я там-то и так-то. А ты? - Да вот, как видишь. - Ты изменился, стал таким... - Ты тоже... - Сколько же мы с тобой?... - Ну, как жизнь? - Нормально, а у тебя? - Да ты знаешь...