Целнаков Валерий Леонидович : другие произведения.

Как Стать Президентом

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В самой простой форме показана коллизия из жизни российских умников, решивших вмешаться в реальную президентскую кампанию в наши дни. Всё как в реалиях внутри и за рубежом. Оказывается можно можно обойтись без админресурса, миллионов раскрутки и набрать нужные проценты голосов. Можно-то можно, да кто ж позволит! И это тоже не из фантазий,но русских реалий.
  
   ПЕРСОНАЖИ:
  
  1 Никита Трубников - офицер ФСБ, 42 года
  2 Александр Фелюгин - журналист, 43 года
  3 Григорий Федосеев - полковник российской армии, 43 года
  4 Татьяна Леонова, психолог, 40 лет, третий раз замужем, теперь за Федором Конкиным,
  5 Фёдор Конкин, специалист по рекламе, муж Татьяны, 52 года, женат второй раз, до этого имел дочь, ей около 23-25 лет, зовут Милена, работает в финансах, незамужем
  6 Веретенников Михаил Фёдорович, из новой элиты, 46 года, экономист, москвич третьего поколения, из довоенной технической интеллигенции
  7 Анненков Борис Ильич, экономист, 45 лет, горнодобывающая компания, генератор идей-самородок, номер первый, шеф политсовета Клуба
  8 Вячеслав Олегович Тимофеев, номер второй Клуба, шеф оргбюро Клуба, 45 лет
  9 Виктор Ильич Трифонов, номер Третий, специалист по имуществу и праву
  10 Истомин, секретарь политсовета
  11 Бриджит Саундлер - госсекретарь США, 38-39 лет, юрист, выпускница Гарварда
  12 Энн Арчер - телохранитель Бриджит, темнокожая, 35 лет, стройная и умная, массаж и прочее для своей подопечной
  13 Тимофеева Елена Дмитриевна, жена Тимофеева В.О., 40 лет, бухгалтер аудита, двое детей, сыновья 13 и 15 лет, по дому умеют всё, мамина работа
  14 Павел Движенцев, 48 лет, чиновник из администрации, честный и неподкупный, занят инвестиционными проектами Дальнего Востока
  15 Ирина Анненкова, жена А.Б.И., 35 лет, стройная светлая шатенка, дети: сын и дочь, 12 и 7 лет, музыкант, детьми занимается мало, т.к. живёт с матерью мужа, учительницей, занятой внуками
  16 Эмма Тропинина, - пресс-секретарь Клуба, под 40 лет, незамужем, раскомплексована, но с мужчинами только дружба
  17 Кудрявцев Никодим Кириллыч, владелец Горной корпорации, босс Анненкова, около 56-58 лет
  18 Пригожин А.А., доктор и гомеопат, автор книги "Как управлять собой и некоторыми инстинктами", умер в 60-ых годах ХХ века
  19 Мария-Луиза, старшая стюардесса на лини Монреаль-Рио-де-Жанейро, 29 лет, незамужем, 2 детей, красива, выдумщица и неглупа
  20 Ева, около 17 лет, креолка, приятельница брата Марии-Луизы, студентка, умна и хороша собой, как и все, слегка католичка и язычница, иронична и влюбчива
  21 Чарли Моутбейн, 36-38 лет, музыкант, сугубо творческая личность, из круга знакомых Бриджит Саундлер,
  22 Дик Кинг, около 40 лет, музыкант-клавишник, давний приятель Бриджит
  23 Рэй Раттингер, музыкант, 40-42 года, басист, приятель Бриджит
  24 Глэдис Галлахер, 28-30 лет, одна из подруг, поклонница Чарли Моутбейна, дизайнер
  25 Дональд Файтингер, 40-42 года, финансист, женат, трое детей, волокита и гуляка, из университетских спортсменов
  26 Сэя Гидевис, эстрадная певица, около 30 лет, незамужем, незаурядная вокалистка, но без удачи
  27 Пит Каллиган, выдающийся гитарист, около 40-42 лет, женат, но без детей. Жена Стелла, около 30 лет, тоже из поклонниц
  28 Мария, 18 лет, голосует впервые, восторженна и открыта, к общению, из провинции, - статистическая площадка
  29 Дима, 25 лет, осторожен, слегка агрессивен, чисто возрастное, интеллект невысок, но он этого не стыдится - мы такие! Глубокая провинция - статистическая площадка
  30 Александра, 30 лет, замужем, под мужем, интеллект средний, однако есть чуткость и понимание на уровне инстинкта, Поволжье - статистическая площадка -
  31 Николай Андреевич, 46 лет, женат, активен по жизни, здраво скептичен, слегка консервативен, москвич, - статистическая площадка
  32 Илья Никитич, 61 год, бывший бухгалтер, на пенсии, осторожен, склонен к православию - религия отцов! Педантичен и въедлив, к прогрессу недоверчив, для жены несомненный авторитет, она проголосует вслед за ним, сибиряк, - статистическая площадка
  33 Эмма Игнатьевна, 67 лет, бывшая учительница, хорошо побита жизнью, но ещё держится, коммунистический электорат, сельский район юга России, - статистическая площадка
  34 Инна Васильевна, мама Анненкова, 73 года, бывшая учительница, живёт с сыном и внуками
  35 Игнатьев, профессор, учитель Анненкова, около 70 лет,
  36 Игнатьева Надежда Ильинична, жена профессора, чуть меньше 60 лет, выглядит отлично и вообще она леди.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   - 2014 -
  
   ОБ АВТОРЕ
  
  
   Целнаков В.Л. - с 1964 года работал в разных регионах СССР, а потом и России в системе Мингео. Был составителем проектов по изучению недр Родины, работал в горных и горно-таёжных районах Средней Азии, Казахстана и Северо-Востока, автор отчётов по поисковым работам на различных объектах рудных и россыпных проявлений золота. В последние годы был занят на поисково-разведочных работах в Центральных районах России для поисков стройматериалов. Публиковался в изданиях Северо-Востока России, автор передовых геологических методик, имеет отраслевые знаки профессиональных признания заслуг, ветеран Труда.
  
  
   КРАТКАЯ АННОТАЦИЯ
  
  В романе показаны механизмы устройства власти в России начала ХХI века, общественное расслоение и финансовая система, определяющая деградацию общественной и экономической жизни страны, а так же контуры политической конструкции власти. Действие происходит в наши дни и охватывает несколько лет предшествующих выборам высших органов власти и Президента и саму гонку за главными призами. Достаточно подробно описаны взаимоотношения властных и общественных органов, есть экскурсы и за рубеж, где происходят некоторые важные события, а так же очень детально исследована психология общественных
  процессов и личные отношения не одного десятка персонажей. На примере взаимоотношений главных героев с их интимной жизнью выявлена генно-психологическая природа мотивов поведения отдельных индивидов и проникновение в суть многих явлений и мотивов поступков каждого из нас. В романе нет чернушных событий, все персонажи из нормальных семей и ведут себя так же, как все цивилизованные люди в описанной истории свыше 25 веков - любят, ненавидят, пишут музыку и стихи, занимаются политикой и не называют себя патриотами. Главным коллективным героем является Клуб, собравший людей понимающих во многом из экономики и государственного устройства России и занимающих видные места в профессиональной иерархии. Он в ходе своей деятельности постепенно выходит на первый план во влиянии общества на Государство и становится естественным реальным и очень сильным оппонентом Власти. Возникает конфликт интересов и Власть беспощадно сметает их с политической арены. Но не всё так просто, у Клуба ресурсы очень мощные и его поддерживает не только народ, но и промышленная элита. Та, что производит сама, а не торгует чужим.
  
   ЧТО ЕСТЬ ИСТИНА В РОССИИ
   УЧРЕДИТЕЛИ. Январь 2004
  Январь 2004г.
  Тёплая компания из троих мужчин, посидев в уютном служебном кабинете одного из приятелей-вольнодумцев Александра Фелюгина и выпив самую малость, захотела чего-то посвежее и с картинками. Пока не забиты мозги требовалось нечто особое. Ну и мужики всё же. - Куда? - прозвучало почти виртуально и отозвалось в душах синхронно. И день был сложным и работа у каждого требовала разрядки. Но так, чтобы не разлучаться и все прелести вкушать в компании. Уж очень она была тесной. Два старших офицера и журналист, которые дружили ещё со времён хоккейной юности. Играли в разных командах, но сдружились из-за тяги к справедливости. Ещё тогда для дружбы всё складывалось благоприятно и это из них так и не вылетело.
  - Может, к Татьяне? - подал голос Никита Трубников, который и свёл приятелей с этой незаурядной дамой в возрасте очарования, но сменившей уже третьего мужа.
  - Хорошая мысль, - согласился Гриша, а для остального мира Григорий Федосеев, полковник российской армии. Если бы не груз семейных ценностей, он бы с ней водился на более короткой дистанции, но, опасаясь своих инстинктов, Гриша бывал у неё только с компанией. И никогда не звонил первым. Даже, если очень припекло. Фелюгин взглянул на приятеля и так широко улыбнулся, что полковник вздохнул:
  - Да ладно тебе, ну, боюсь я её, боюсь, она же, как ведьма - всё и про всех знает сразу. И сказать не успеешь, а она тебе на блюдечке твою мысль в перевёрнутом виде. Вроде больному для убедительности рецепта. И улыбается так, что ни отвернуться, ни что-то супротив.
  - А ты её пошли, куда подальше, да на секвенциях. Помнишь, как прапорщика, ещё старлеем, - тонко улыбнувшись, предложил хозяин кабинета, - она и свернётся в калачик. Голос командирский, поди, ещё не замылился в штабной конторе? - Гриша слегка смутился и былой напор поубавил, замечание было в жилу и нужным тоном. Ирония в их обществе почиталась и её утончённые формы испытывали на себе все. Даже хозяину кабинета доставалось.
  - К замужней даме и так поздно? - качнул головой Трубников.
  - По-моему, Федька будет рад, всё-таки она шибко умная для женщины. Не всякому мужику под силу каждый день и вечер видеть её рядом и быть наготове. Где ж тут сил и бдительности напасёшься. А тут и мы на подмогу, - предложил Фелюгин, - может и задержится мужик в её доме.
  - Эх, - вздохнул Гриша, - такая женщина и без детей! Ей бы троих, как у моей Маши, и цены бы не было.
  - Будь у неё хоть половина ребёнка, нам бы в её хоромы ни за что не попасть! - подал голос Никита. - Она бы тогда нам и чуточки себя не выделила.
  - Тань, мы тут совещаемся и никак не состыкуемся, упрямые все. А нужен компромисс. Не поможешь? - Мы для Федюнчика классные кроссворды приготовили, так что и ему нескучно будет. Так как, Тань? - Без тебя - кранты! - уговаривал Фелюгин женщину, обойдя приятелей на повороте. И все в ожидании уставились на него.
  Искра в его голосе была настолько сильной, что женщина на другом конце провода тоже загорелась. В их обществе ей было комфортно и спокойно. Если бы не некоторые обстоятельства, она бы в третий раз замуж и не вышла, ограничившись дружбой с этими необычными мужиками, которые никуда не заглядывали и принимали её такой, какой она была на самом деле. Федюнчика они привели с собой три года назад и он как-то сразу вошёл в её жизнь, не очень напрягая, волнуя лишь в нужной степени, но полностью прикрывая тылы. С ним она была, как за каменной стеной, он отшил всех нетерпеливых и настойчивых, а назойливым прочистил мозги. У него была дочь от первого брака, которая ей сразу понравилась и боль от неудавшегося материнства как-то отошла на второй план.
  - Федя, - обратилась она к мужу, - тут трое мужиков в гости просятся, ты ревновать не будешь?
  - Пусть готовят "откат", они знают, что, - отозвался муж из другой комнаты и его услышали все. Про новые идеи они никогда не забывали и даже что-то записывали на клочках бумаги и салфетках в удачные минуты, чтобы подольститься к этому крепкому мужчине с покладистым характером. С ним они познакомились давно и его услугами пользовались охотно, поскольку Фёдор Конкин был очень щепетильным и обязательным специалистом по рекламе. В его конторе не бывало накладок и все заказчики получали то, чего хотела душа. А база данных на заказчиков и вероятные сферы услуг в его конторе превышала самые запредельные мечты столичных деловаров. Но знали об этом немногие и по этому поводу были не очень общительны.
  Хозяйка встретила гостей у порога и сразу определила стиль общения, сегодня они были на "вы" и в роли эсквайров герцогства Гэмпшир середины позапрошлого века.
  - Сэр, - протяжно молвил шедший первым Федосеев, протянув руку хозяину, тот ответно склонил голову и едва заметно мигнул: полковник ему очень нравился. Что-то от деревенского ваньки странным образом сочеталось с суровым воякой без вымученных интеллигентских комплексов и вечных сомнений.
  - Леди, - потянулся к хозяйке Трубников, оттеснив Фелюгина, - вы сегодня прямо-таки несносны! - завершил откровенно фальшивую и напыщенную тираду гость и взглянул на хозяйку. Та была в вечернем платье с открытой грудью и спиной. Что-то подобное он видел на актрисе Татьяне Самойловой в сцене того самого рокового бала в картине "Анна Каренина". Хозяйка была с ней в отдалённом родстве и про её незадавшуюся жизнь знала всё. Ну и тип фигур у них тоже был сходным. В остальном же эти родственницы отличались очень и очень: к примеру, Татьяна Леонова даже в мыслях себя не представляла на сцене или в кадре кинокамеры. И вообще командовать собой она никому не позволяла. Она знала, что сломали её знаменитую тёзку грубым насилием, запретив работать у мировых знаменитостей после успеха в фильме "Летят журавли".
  Примерно на втором часу визита, измученный тяжкими хлопотами минувшего дня, хозяин вдруг засветился и заулыбался. Гостям стало ясно, что пришла идея. Очередная и оригинальная. И нужно хорошенечко попросить, чтобы и их приобщили. Кочевряжился хозяин недолго, поскольку и его распирало. Уж слишком она оригинальна, чтобы всех мучить и выводить из себя.
  - У Пола Хендриксона вышел новый роман "Как стать президентом", там в будуаре одной дамы тайно и с большими предосторожностями собрались заговорщики, - он сделал паузу и обвёл взглядом гостей, - у нас тот же расклад: два офицера и два пиарщика. Хозяин подмигнул гостям, поднял палец и замолчал. Пауза выстроена так мастерски, что нарушить никто не решился. Даже строптивая хозяйка. Да и выбранная ею роль леди такого не предполагала.
  - И что? - отважился на вопрос Трубников, про заговорщиков его сильно задело, поскольку в своём ведомстве он вёл именно эту тему. Про заговор в устах хозяина прозвучало так вызывающе и по-дилетантски, что он поднял удивлённые брови. Но хозяин держал паузу, игнорируя мольбы гостей приобщиться к идее. Те переглянулись и ни на что не решились.
  И молчание затянулось. Вызов хозяина прозвучал, но поднять перчатку гости были просто не готовы. Тут хозяйка их пожалела.
  - А как вам итоги выборов в Думу? - подсказала она и поднялась сменить салфетки на столе. К перемене вина полагались другие.
  - Ты хотела сказать, что нас опять обули? - ответил Фелюгин, в глубине души надеявшийся, что народ не купится на дешёвую пропаганду властей и выдаст хоть что-то осмысленное. При выборе, что был у избирателя, можно устроить этакое, чтоб хозяина кампании хотя бы поволновать. Если подумать и пообщаться. Но никто из мыслящих так и не удосужился личную идею предложить обществу. И оно, не имея альтернативы, дружно игнорировало выборы. А остальные избиратели к самостоятельному решению и "партизанским" акциям не были готовы и случилось то, что случилось.
  - С каких пор ты стал стеснительным? - не удержалась от колкости хозяйка. После такой шпильки гости забыли о ролях и ринулись в бой. Но хозяин не дал её в обиду и продолжил:
  - Вот и я говорю, чем мы хуже этих снобов из Вермонта и Кливленда? Каждый из вас имеет за плечами две академии и долгую службу на державу. У тебя, Шурик, учёности не меньше, чем у тех заговорщиков, а опыта и вкуса на троих. И не размениваешься на сопливых девочек из колледжей, как та забугорная братия.
  Хотя обращение прозвучало к журналисту, особист Трубников догадался про настоящий адресат укоризны. Татьяна не однажды кивала на него, обсуждая нормы и этику современной "элиты". То, что она была увешана пороками и грехами, как новогодняя ёлка игрушками, знали все, но толку...
  - Давайте по порядку. Первое, это роман о заговорщиках. И кого же они хотели посадить на трон? - помог приятелю Гриша Федосеев, давая Никите сориентироваться.
  - Мэра одного захудалого городка. Без грехов и достоинств. Но с амбициями.
  - Так допекла эта жизнь? - качнул головой Гриша, сомневаясь в истинных мотивах заговорщиков. Захудалого мэра найти можно, но где гарантия, что он не возомнит себя Нероном, как это описано у Фейхтвангера. А куда заведёт такого провинциала уязвлённое тщеславие, даже представить трудно.
  - А что в ней хорошего, в этой жизни?- перейдя на отечественные реалии, заключил Фёдор, - Убожество и серость сидит у тебя на плечах и всем управляет. У него и ума на большее, чем на украсть и удрать, нехватает, - хозяин развёл руками и взглянул на жену. Та не вмешивалась, понимая и одобряя его инициативу.
  - И что же эти заговорщики, сами обозначились или их кто-то нанял? - подал реплику Никита, он уже освоился с вводными и прокачивал варианты новой игры. Татьяна любила такое и они удерживались в её доме только потому, что соответствовали.
  - Это вышло случайно, так сложились обстоятельства, - сообщил Фёдор и с иронией взглянул на гостя. Тот не стал отвечать сразу, понимая, что прямого ответа от него и не ждут. И вообще, ответ - это и ответственность. Он взглянул на приятелей и прикинул, согласны ли те поиграть в хозяйские игры. Протеста не увидел и произнёс:
  - В принципе такой вариант не исключён и в России. Дело за претендентом на престол. - Кто он? Если его личность способна принять эстафету заговорщиков и может склонить общество к своей особе, остальное - дело времени и техники.
  - И кого бы ты взял в разработку? -спросила хозяйка. Гость подумал и ответил:
  - Кого-то нового. Те, что в романе и за бугром, сделали правильный выбор. Наших нынешних ни за какие коврижки на трон не взгромоздить. Уж очень истасканы и примитивны. На них никто не купится, а уж спонсоры и подавно.
  - И вас за это не утопят в Сетуни и не привлекут за экстремизм? - поинтересовалась Татьяна.
  - У каждого есть и семьи и детки, так что можно о них позаботиться заранее, - не очень уверенно ответил гость и все поняли, что сие значит. В истории не было случая, чтобы семьи заговорщиков не становились предметом шантажа. В России меры по их безопасности не практиковались и семьи были разменной монетой государственной политики, начиная с Рюриков.
  - Ну ладно, там Штаты, у них свои заморочки и кланам есть что делить меж собой. Но у нас-то, не нарушая законов, президентом разве не стать? Вон их сколько, кандидатов-то! - сделав круглые глаза, спросил хозяин квартиры, - У нас же полная свобода собраний и выдвижений, почему какого-то кандидата могут снять с пробега?
  - Если у него нет миллиончика баксов за душой, ему прямая дорога в уголовники, - заявил Трубников, знавший об этом по должности.
  - Так сразу и под суд? - не уступил хозяин.
  - А куда ещё? - Согласно Положения о выборах, кандидату нужно знать и иметь столько всего, что миллиона хватит едва-едва. И это только для выхода на тропу войны, - поддержал его Фелюгин, он не однажды участвовал в президентских кампаниях и нравы этой почтенной и неуступчивой публики, специалистов по выдвижению и продвижению, знал не понаслышке.
  - Тань, а Тань, - обратился Фелюгин к хозяйке, - вы с Федюней сговорились про выборы или он сам?
  - А ты как думаешь? - ответила она и гость задумался. Спиртного было лишь для затравки и соображалось хорошо. И ответ явить себя не замедлил. В общем-то, она высказала общую боль. Федюня лишь озвучил.
  - Ты права, Танечка, во всей этой затее с выборами мы выглядим очень мерзко, - он взглянул на приятелей и те с ним согласились.
  - И тебе не хочется сломать карту? - спросила она.
  - Кому не хочется!
  - Ну, так сломай! - глазах женщины было такое, что мужчина не удержался и выдохнул:
  - По силам ли?
  - А если вместе и всё взвесив?! - и в комнате наступила тишина. Наверное, в такой же тишине русские декабристы подписывались под клятвами верности освобождению Отечества от самодержавия. Или отказывались и забывали о предмете обсуждения. Несмотря на то, что нынешние россияне ничего противозаконного не замышляли, риск для них и их семей был не меньшим.
  Сформировавшаяся к этому времени государственная машина была отлажена на отчуждение народа от управления государством. Списки кандидатов в депутаты властей всех уровней составлялись таким образом, что у представителей от народа шансов преодолеть даже первый барьер почти не было. Уцелевших и прошедших дальше останавливали умело и законно. Так сформулирован закон. На высшие государственные посты без "мохнатой" руки не взобраться. А о президентстве и мечтать нечего. Крупные бизнесмены, рискнувшие нарушить правила игры, либо сидели в тюрьмах, либо прятались за границей. Правда, их там не особо тревожили, периодически попугивая убийствами "шестёрок" и одиозных личностей. Мысль о самостоятельной игре в президентской кампании попахивала самоубийством.
  Однако никто из гостей, да и сами хозяева об уходе в иной мир и не думали. Сознавая серьёзность положения, они решили изучить тему игры досконально и вернуться к ней уже с готовыми идеями.
  Прошло две недели и они опять оказались вместе. Это случилось на даче Фелюгина. Сначала были лыжи и сноуборд на крутом склоне, потом шашлыки на веранде и закончился день в уютном холле с натопленной русской печью. Немножко водки для расслабления мускулов и мобилизации ума и они вернулись к заявленной теме.
  Собственно, вопрос был один: стоит ли? Вся пятёрка дружно отметила: "Конечно, стоит!", на второй вопрос: "А сможем ли?" ответ тоже был положительным. После этого они подробно обсудили все аспекты взятой на себя задачи. Главной теперь стала проблема поиска будущего президента. Ошибиться они не имели права, поэтому задачу решали с помощью науки и по науке.
  Большую часть черновой работы выполнили Федюня и Фелюгин, поскольку по роду занятий это им ближе. Молодые и опытные умы у Федюни водились в обилие и системностью и неангажированностью их мышления могли бы гордиться и Гарвард и Оксфорд. Но они закончили провинциальные вузы и в первые ряды тестированных специалистов с фирменными лицензиями не рвались. Так вот эти ребята задачу по поиску вероятного претендента на правление Россией решили очень просто. Они пропахали весь Интернет и отыскали авторов публикаций на политические и экономические темы, часто упоминающих профессиональные термины и аббревиатуры. У политиканов такая крайность никогда не отмечалась и стремление быть в струе понятых даже обычными торговцами, домохозяйками и любительницами сериалов существенно упрощало их лексикон. Иные обходились несколькими десятками слов и словосочетаний. В то время как профи от менеджмента были похожи на писателей классического жанра. И по стилю и по богатству лексики.
  - Ну что, ребята, будем делать дальше? - спросил Федор, выложив списки претендентов. Пока все материалы выглядели схемами, таблицами и графиками. И опорными линиями, как бы эталонами для сравнения в них служили личные достоинства известных политиков, экономистов и общественных деятелей. Там были и Сталин, и Ленин, и Черчилль, и Рузвельт и ещё многие известные люди. В том числе и злополучный Буш-младший. Так что все сравнения были яркими и наглядными.
  Пятёрка заговорщиков углубилась в изучение документов и пояснительных записок к ним. Первым поднял голову полковник, ему эта научная ахинея не понравилась сразу. Ничего знакомого он в этих бумагах не нашёл. Он отодвинул бумаги от себя и стал барабанить пальцами по столу, как бы подводя итог и призывая к тому же остальных.
  Однако его никто не поддержал, более того, почуяв на себе критический взгляд Фелюгина, а потом и лукавую иронию Татьяны, он пересилил себя и погрузился в изучение всей этой зауми. И вскоре кое-что уловил. Во-первых, его воодушевило отношение ко всему этому их единственной женщины, она будто читала увлекательную книгу. Во-вторых, получалось, что неизвестные ему ребята, личные качества которых разложили на составные элементы, были подстать, а порой и сильно превосходили мировую правящую элиту. Особенно по интеллекту. По скорости принятия эксклюзивных решений они с этой элитой и вообще были несравнимы. Спрашивается в задачке, какого чёрта нынешних правителей вообще допустили к власти? И кто сделал такую глупость?
  Заговорщики увидели в материалах много нового и всё это с удовольствием пропустили через себя. Самым оперативным оказался Никита, для него материалы такого плана были знакомы и он влёт уловил главные моменты личностных качеств претендентов. Он поднял голову и стал дожидаться остальных. Второй была Татьяна, затем её муж и потом уже Фелюгин с Федосеевым. Полковник с сожалением оторвался от бумаг и сказал:
  - В Генштабе ничего подобного не готовят. Наглядно, понятно и насыщенно!
  - Так у них и зарплата не чета моим умникам, - заметил Фёдор.
  - Пожалуй, этих претендентов нужно увидеть воочию и провести негласный конкурс. Вместе их держать нельзя, а поодиночке мы с ними разберёмся быстро, - заключил подполковник и споров не возникло, Никита знал, что говорил.
  - Но ни в коем случае из виду не терять отсеянных, - добавил Фелюгин, - из них можно соорудить что-то вроде совета старейшин или политбюро.
  - Втёмную? - улыбнулся Никита. - Без их ведома?
  - Почему же, - ответил Фелюгин, - нужно соорудить нечто, где они будут сотрудничать охотно и без особых претензий на гонорары, так, чисто символические суммы, но с публичным признанием.
  - Вот именно, символические суммы, а остальное - это приверженность идее. Иначе, какой из него политик? - Разве нет? - улыбнулся Никита. В графах доходов у каждого из найденных умников значились суммы нехилые даже по московским меркам. Так что насчёт доходов замечание было по существу.
  - Хорошо, с этим ясно, - резюмировала Татьяна, - теперь давайте определимся с числом в совете старейшин и определим принцип отсева для остальных. Будем смотреть каждого лично или доверимся вот этому списку? - она указала на бумаги. В элиту было отобрано семь кандидатов и ещё полтора десятка имели суммарный рейтинг заметно ниже.
  - Думаю, смотреть надо всех, - сказал Никита, - есть фактор личного обаяния и его в этом деле нельзя не учитывать. Если претендент не смотрится сразу, мы ни за что не заставим публику принять его в качестве национального лидера. Фотографии, прилагаемые к статьям, в этом деле ещё не всё.
  - А теперь надо решить с самой партией, которая выдвинет нашего кандидата. Будем создавать новую или прикупим старую? - поставил вопрос Фёдор. И все задумались. И то и другое было весьма рискованным и неудачный ход мог утопить весь проект.
  - Думаю, что нужен новый проект партии. И создать его должны наши лидеры на глазах у всех россиян. То есть, она выстроится под простой и понятный всем лозунг. Именно партия, а не клуб умников с непомерным тщеславием, - предложил Фелюгин.
  - Пожалуй, тут и обсуждать нечего, - согласился Никита, - а идею для этой партии тоже искать не нужно, она лежит на виду и ждёт, когда её обнародуют. Вот ты, Татьяна, какой её видишь?
  - Помоги себе и России, - немного подумав, ответила она, остальные возражать не стали и довольно заулыбались. Фраза получилась очень ёмкой и точной, как и всегда у Татьяны.
  - Под этот лозунг спонсоров найти проще, чем для абстрактной демократии и радикальных реформ, - заметил её муж, - ну и программу надо сделать такой же ясной и понятной. А потом вставить туда вещи, которых конкуренты боятся, как чёрт ладана.
  - На первое время с действующей властью нужно взять правильный тон и держать его всегда. Ни агрессии, ни заискивания! - кивнул муж и его поддержал Фелюгин:
  - Вот именно, иметь честь и достоинство и обходиться без свар и междоусобицы, чего бы то нам ни стоило! - добавил Фёдор и Никита заулыбался так, как мог только он:
  - Ты сказал "НАМ"! - Федя, ты уже в истории! Ты первый признался, что мы ответственны за это дело.
  - Надеюсь, мы и впредь своих принципов не изменим, - чуточку стушевался автор "исторической" фразы. После этого заговорщики перешли к прозе финансового и людского обеспечения своего проекта. И впервые договорились о правилах поведения и собственного имиджа для непосвящённых. В этих вопросах их просветил Никита. Вкратце и по существу.
  Когда супруги оказались дома и Татьяна, переодевшись в привычное одеяние, спросила мужа о самом запомнившемся в минувшем дне, тот ответил:
  - Гриша, он меня просто поразил.
  - Чем же?
  - Сегодня он в нашем обществе впервые не стеснялся себя самого. Ну, что он из армии и чего-то не догоняет, а мы ему это прощаем. И не рвался наколоть дров, принести воды и прочего. Да и за тобой уже совсем не так ухлёстывал, - увидев перемену в лице жены, он слегка смягчился и продолжил, - да перестань ты, все же знают, что он от тебя без ума. Они и меня на тебе женили, чтоб Гришка умом не решился. И после этого Татьяна тяжко вздохнула. Ей-то из этой троицы мужиков-удальцов по-настоящему, как женщине, нравился только Никита. Было в нём что-то сугубо мужское и хищного в этой ипостаси совсем не проглядывалось. А вот ума и силы, помноженной на осторожность, более чем достаточно. В мужских состязаниях, которые она для них периодически затевала, он неизменно отличался прекрасной формой и свежестью. Хотя самым метким был богатырь Гриша, а сильным коренастый Фелюгин.
  - И это всё? - вернулась жена к первому вопросу. Муж внимательно осмотрел её и нашёл обворожительной. В обществе своих рыцарей она была другой. Сейчас жена готовилась ко сну и в этом было нечто особенное. Что-то её тревожило и вместе с тем возбуждало. Что? Он вздохнул и пожал плечами. Причина её возбуждённости никак не давалась. Он подошёл к ней и приспустил блузку с плеча, обнажив его округлую белизну. Жена замерла, ожидая продолжения.
  - Если ты попадёшь к коллегам Никиты, от этого ничего не останется. Вот тут-то она поняла, что он единственный из мужчин, кто её любит и бережёт по-настоящему. Из прежних мужей и любовников таким пониманием её женской сути никто не отличался. И он не давал повода для ревности, хотя симпатичных молоденьких и зрелых женщин вокруг него предостаточно.
  - Думаю, им ничего и не достанется! - с вызовом ответила жена и муж вздрогнул. Он знал, что значит эта фраза.
  
  Процесс изучения претендентов на российский трон затянулся и в его ходе заговорщики познали все прелести человеческого фактора. Даже умники из конторы Конкина не могли ничего придумать для упрощения этого дела. Рассматривать и оценивать пришлось всех. И первый ряд и тех, кто стоял за ними. Для этого пятёрка порознь и попарно бывала на всяких семинарах и симпозиумах, корпоративных брифингах и прочих публичных мероприятиях, где засвечивались их подопечные. Прошло несколько недель тщательного просмотра и просеивания, прежде чем наступила ясность. И первым увидел её Никита. По его данным из списка следовало исключить четверых, а с остальными работать дальше и углублять познания об этих людях. Каждый занимался своим сегментом общего проекта и скрупулёзно собирал зёрна злаков, отсеивая плевела.
  
  Весна 2004 г.
  
  Через полтора месяца и эта часть задачи пришла к завершению. И заговорщики собрались на той же даче. Была ранняя весна и первые подснежники появились в уютных закоулках лесных опушек. Татьяна постаралась выглядеть и её настрой передался мужчинам. На этот раз муж вёл себя подчёркнуто либерально и позволил мужикам проявить себя в полной мере. Быть собственником такой женщины и в таких обстоятельствах некорректно. Или, выражаясь языком их нового занятия, не совсем толерантно.
  Между тем именно Татьяна внесла серьёзные коррективы в их планы. Изучив материалы большой группы опросов, внимательно просмотрев их адреса и предпочитаемые телеканалы, она буквально огорошила публику, заявив, что результаты некоторых опросов являют собой предмет навязывания мнения отдельным слоям респондентов. Она оперировала первичными данными, которые ей устроил Никита, использовав собственные возможности.
  - То есть, ты хочешь сказать, что накануне их чем-то накачали на ТВ и затем задали вопрос на нужную тему? - строго спросил Фелюгин. Вопросы порядочности и профессионализма прессы он воспринимал очень принципиально и приблизительных ответов не принимал.
  - Да, всё именно так, - ответила она и протянула распечатку вопросов и список респондентов, систематически смотревших патриотические сериалы. Он шёл по центральному каналу и в прайм-тайм как раз накануне опроса. Мужчины просмотрели её пометки на вопросах и тематике сериала, но не произнесли ни звука, полагая, что это только преамбула. И не ошиблись.
  - А вот вам и 25-ый кадр! - произнесла она, выложив компьютерную раскадровку отдельных фрагментов. Там на стыке фильма и рекламы и "сидел" долгожданный фазан. - Выполнено очень тонко и изящно, не всякий заметит даже из подготовленных, а на обычных бабушек и домохозяек влияет почище гипноза, - она отодвинулась и к своему открытию дала приобщиться остальным.
  Если Фелюгин и Трубников подобное видывали не раз, то для полковника сие было настоящим откровением. Не сказать, что он не знал об этом. Но тут оно живо вплеталось в дело, которому отдался всей душой. И теперь ему стало и интересно и волнительно. Потому, что на этой тропе все методы сплошь прагматические и о совести и порядочности даже не вспоминают. Не говоря уже о законах.
  - И что теперь? - спросил он, ожидая пояснений.
  - А ничего, - улыбнулся Никита и развёл руками, - примем к сведению, что не всяким научным отчётам можно доверять. Ну и помнить, что в наших руках такие же возможности, что и у других фокусников. И ими нужно пользоваться умело, чтобы переиграть соперника. Иначе выборы во власть вообще превратятся в фикцию, как при Советах.
  - А когда политический соперник перейдёт некую грань и станет противником и врагом, то и вообще рта не разевать и никому и ничему не доверять, - добавил Фелюгин.
  - Что, опять, как в 37-ом году? - поморщился полковник.
  - Даже хуже, Гриша, намного хуже! - утешил его Никита. И разговор приобрёл иной характер, каждый имел собственную базу данных и приличный задел в выделенном сегменте и поделиться с товарищами было чем. А информация, которую им выложила Татьяна, стала одним из ключей к составлению подробных планов. Человеческий фактор и психология играли очень важные роли и их практические сценарии должны это непременно учитывать.
  И в заключение перешли к важнейшей теме, она могла и утопить и вознести. Это финансы. Заморские источники законом перекрыты, а отечественные буквально поимённо приписаны к правящей партии. Большой бизнес шёл на поддержку власти, а та в свою очередь обеспечивала его безопасность и благополучие. Естественно, в рамках лояльности последнего. Средний бизнес склонялся к тому же. А мелкий был и без средств и без прав. Вот так!
  - Какие будут предложения? - спросил Никита.
  - Нужно средства привлечь к авторским проектам нашей новой гвардии. И собирать в виде целевых взносов. Вроде спорта или благотворительности. Иного начала быть не может, - предложил Фелюгин.
  - А сама первоначальная раскрутка? Даже в Интернете она стоит немалых денег, - заметил Фёдор. - Как ни крути, без стартового миллиона никуда. Баксов, - уточнил он после небольшой паузы и добавил, - Кто его нам подарит? - Есть какие-то предложения?
  - Вот ты и возьми их, - улыбнулся Фелюгин, - ты же берёшь кредиты под что-то, возьми и на этот раз. А отдавать будем уже вместе. Иначе никак.
  - Хорошо, - после небольшого раздумья ответил виновник дискуссии, - рациональное зерно в этом есть, мы объявим конкурсы лучшего регионального и федерального менеджера и под них соберём эту сумму. И первая часть конкурса сыграет роль отбора претендентов. Заодно и соберём единомышленников. Масштаб конкурса и сумма в парочку миллионов баксов вполне сопоставимы.
  - Раз всё так хорошо устроилось, - подал голос полковник, - значит нужно сразу и сговориться об этом конкурсе, чтобы он стал частью нашего плана.
  - А у тебя есть, Гришенька, идеи? - ласково обратилась к нему Татьяна и прозвучало это так, что мужчине либо в пропасть, либо достойно выразиться.
  - Разве что по названию: "Отечество в опасности, защити его!" - ответил он и мужчины возмущённо засопели, что-то подобное имел в голове каждый. И вот этот тугодум их обскакал - с чего бы? Одна Татьяна знала причину, а её муж догадывался о неожиданном всплеске интеллекта штабного полковника.
  - Исхожено и изъезжено, но в самую точку, - одобрила женщина и на том дебаты завершились. В том, что дела в стране никудышние, знали все и это было расхожей монетой всех политических игроков от коммунистов до либералов и нынешних партийцев-монополистов власти. Но в ходе многочисленных выборов не прозвучало ни единого реального предложения по выходу из тупика, в котором находилось и страна.
  Причиной коллапса было стандартная ситуация, когда виновники разрухи не могли её устранить, но к кормилу никого не подпускали. Это значило признаться в неэффективности. Они что - сумасшедшие? - Нет, конечно, всего лишь некомпетентные! Захватив всю собственность и рычаги власти, они блокировали любое движение к настоящим экономическим реформам.
   Политические партии оппозиции, сформировавшиеся в постсоветскую эпоху, были мелкими и мелочными. Самое большее, что на они решались, это переход на личности или дискуссии про абстрактные понятия демократических ценностей. Ни смелости, ни стратегического мышления у политических лидеров не просматривалось. Некоторые из них ждали, что власть имущие придут на поклон и будут умолять взять бразды управления в свои руки. Как Рюрики в средневековой Руси. В ожидании дароносицы миновало полтора десятка лет, про умников-говорунов подзабыли и с политической сцены они исчезли без эксцессов и репрессий.
  Была ещё одна причина их лояльности властям: те периодически подкармливали отдельных оппозиционеров, давая шанс порулить в отдельных ведомствах и министерствах. В ожидании подобных оказий некоторые из оппозиционеров развивали бурную парламентскую деятельность, которая гасилась широким жестом президента и приглашением в исполнительную власть, после чего тихо перемещали в тупиковые структуры. К общему же руководству государственным хозяйством никого не подпускали и близко. Так что мыслящей части граждан России при очередных выборах в местные и высшие органы законодательных собраний выбирать не из кого. Либо во власть шёл обладатель несметного состояния, желающего упрочить собственное положение, либо честолюбивый и корыстолюбивый обладатель нужного диплома, заручившийся поддержкой толстосумов, который мечтал за время депутатства обзавестись собственным делом и состоянием. С учётом возросших ставок в этой стихии удерживались только те, кого двигали большие деньги. Времена романтики кооперации, приватизации, "структурных" реформ и политических баталий канули в лету и неудачники даже не сообразили, как это произошло.
  В то время, как весь мир развивался и рос, прогрессировали новые отрасли науки и техники, вкладывались несметные средства в инфраструктуру стран Европы, Азии и Америки, Россия застыла на уровне конца восьмидесятых годов, митинговала по поводу причин упадка и жила эйфорией былого могущества СССР. Выросли новые промышленные державы в Юго-Восточной Азии, поднялся из тьмы культурной революции Китай, осмелели и усилились многие страны Африки, Россия же так и осталась на прежнем уровне, паразитируя на природных ресурсах, доставшихся в наследство от СССР. Ни единого нового месторождения за полтора десятка лет так и не открыто, старые потихонечку истощались, новых технологий и государственных решений по переводу былых отработок на новые рельсы никто не проводил.
  Положение страны усугублялось вопиющим дисбалансом в развитии Европейской части и Сибири. Огромные территории Сибири и Дальнего Востока имели слабые коммуникации, заселены неравномерно и в результате безграмотной политики правительства оказались в полной изоляции от остальной страны. Все деньги России вращались в московских банках и формировали паразитирующую прослойку федерального масштаба. Остальной стране за пределами Садового кольца доставалась едва десятая часть общественного пирога. И москвичей стали тихо ненавидеть повсюду. Ненависть сочеталась с недоверием, поэтому любые реформы из Центра принимались в штыки, что поддерживало аппетиты местного чиновничества. Централизация власти и создание федеральных округов управляемости и стимулов к развитию не прибавили, создав лишь дополнительную ступеньку чиновничества. И вообще у страны не было ни промышленной, ни государственной политики, поскольку за интересы государства выдавалось нечто иное, в развитых странах немыслимое.
  Наглость, с которой власти заявляли о своей легитимности и массовой поддержке, обеспечивалась большими деньгами. Будучи по своей природе коррумпированной, она нуждалась в признании за рубежом хотя бы номинально. Но и этого ей не дано. Всё тот же непрофессионализм и дилетантство отдаляли Россию от мирового сообщества ещё и на гражданском уровне. Россию и россиян стали опасаться повсеместно. Денежные мешки, устраивавшие шумные шабаши на международных курортах, европейцами ассоциировались с обычными гражданами и репутация россиянина падала всё ниже и ниже.
  Вот в таких обстоятельствах находилась страна, когда мысль о её спасении витала в воздухе и была на слуху. Всё это и подвигло наших героев на ответственную акцию. Шансов у них, надо отметить честно, никаких. Но они решились и теперь в деле.
  
   ПЕРВЫЕ ШАГИ МЛАДЕНЦА, май 2004
  май 2004г.
  Первый семинар, в котором отметилась пятёрка заговорщиков, проводился крупной сырьевой корпорацией и назывался: "Россия на рубеже веков, итоги и перспективы". На нём свои доклады заявили государственные корпорации, а также частный бизнес. Среди них были и выступления тех менеджеров, которых поддержала пятёрка и смогла протолкнуть на федеральный уровень. Рычагов для кулуарного влияния на список докладов у них хватало и всё прошло без напряжения. По служебной необходимости там были журналист Фелюгин и Татьяна с Фёдором. Отмечался на отдельных слушаниях и Никита, штабному полковнику пришлось довольствоваться записями и техническими съёмками основных докладов. Собственно его это не смущало, поскольку оборонную тематику там пока не рассматривали.
  Когда семинар завершился и в последнем слове чиновник из правительства подвёл итоги, стало ясно, что и это собрание проводилось для галочки: ни реформ, ни настоящего совершенства управлением государство не планирует. И в ходе заключительного фуршета пятёрка разобрала своих подопечных, чтобы разобраться с ними по существу. Из двадцати семи кандидатов на дальнейший отбор семнадцать были в числе гостей и пятнадцать выступили с докладами. На фуршет остались все. Как поняла Татьяна, многим хотелось живого общения и обмена мнениями по вопросам, не предусмотренным семинаром. И крутилось всё вокруг эффективных методов управления. Естественно, дело упиралось в систему государственных структур и его кадры. Если на низовом уровне эффективность была альфой и омегой работы, то высший менеджмент жил иными ценностями. И в ином измерении. В том числе и материальном.
  - И что бы вы сделали, будь ваша воля, чтобы старые промышленные объекты приносили доход и конкурировали с новыми? - спросил Фёдор у самого продвинутого из выдвиженцев.
  - Вы видно, шутите! - заулыбался мужчина сорока лет в недорогом, но элегантном костюме.
  - Отнюдь, - не поддержал его тона Фёдор, - все знают, что прежние методы только усугубляют ситуацию. Почему бы не решить эту задачу хотя бы теоретически. Статей и выступлений на эту тему не счесть. И вздорных и серьёзных. Обо всех говорят, но кто знает, где истина?
  - Может, в вине? - заметил мужчина и указал на пустой бокал у Фёдора. И тот наполнил его. Они подняли бокалы и пригубили, поняв, что разговор состоится, поскольку доверительность уже наметилась. На лацкане у обоих были имена и отчества без фамилий. Мужчину звали Михаил Фёдорович Веретенников. Он был москвичом третьего поколения. Из довоенной технической интеллигенции.
  - Если старые скважинные поля выделить в отдельную категорию и избавить от налогового бремени, то из них можно выкачать ещё до 25-35% того, что уже ушло в нефтепереработку. Расходы на них полностью окупились, налог на новые скважины включал в себя большие накладные расходы по организации добычи, созданию инфраструктуры, риск неотхода и прочих отказов. После отработки основного объёма нефти из месторождения, а это от 15 до 35 процентов реальных запасов, налог становится тормозом, поскольку остальная нефть выкачивается из более сложных подземных ёмкостей и затраты на единичку продукции возрастают. Элементарный подсчёт говорит, что государству выгоднее получить всю нефть из месторождения, пусть и путём снижения доходов от налога, чем не получить вообще и предыдущие громадные затраты по освоению региона компенсировать в меньшей степени.
  - И сколько таких проблемных месторождений и нефтеносных полей?
  - Думаю, их число приближается к половине находящихся в работе в целом, а на отдельных месторождениях Тюмени их число уже зашкаливает. То же и в старых районах добычи от Урала и Поволжья до Кавказа.
  - Вроде просто, мы с вами два умника знаем, как, но не можем, а они, - Фёдор указал куда-то в потолок, - о том не ведают. Странно, не находите? - и он поднял глаза на собеседника, как бы приглашая к откровенности. Ограниченной и условной.
  - Мои родители при Брежневе про то же самое говорили с коллегами, только это было на кухне, - припомнил экономист.
  - Все всё знали и обо всё предупреждали, а социализм всё-таки рухнул, может быть и поэтому? - заметил Фёдор. Ему было интересно, как тот выйдет из очередной ловушки. Собеседник покачал головой, подыскивая достойный ответ. Не выдать себя и не поступиться принципами. В том, что для этого экономиста принципы важнее рутины, они уже знали. Он отказался от защиты уже готовой диссертации и ушёл в другой институт из соображений высшего порядка. Речь шла о ресурсах страны. Вот такая рыбка попала в невод заговорщиков.
  - Вообще-то, если судить по уровню проблемы: сегодняшняя не уступает той, что обсуждали мои родители, - чуть улыбнувшись, ответил экономист.
  - И мы о ней говорим не на кухне, - продолжил Фёдор и сделал паузу, полагая, что собеседник свой шаг должен сделать самостоятельно. Иначе это не тот человек.
  - Это витает в воздухе, как нечто живое и всем понятное. Но ... - и он развёл руками. А Фёдор внёс его в список главных претендентов и занялся следующим.
  Татьяне достался весьма ответственный фрагмент поля интеллектуалов на ниве бизнеса. К ней пристроилась группа продвинутых менеджеров, вполне прилично соображающих в психологии и осведомлённых о беседах разума с подсознанием. Именно там, по мнению учёных, таилась главная неразгаданная и непонятая задачка успешного действия инстинкта во время стрессов.
  - Когда наступает критический период и времени для обдумывания нет, я полностью доверяюсь инстинкту и ни разу не провалился, - признался бывший диспетчер узловой перекачивающей станции, а ныне руководитель курсов по переподготовке в системе трубопроводного бизнеса.
  - Инстинкт не может самостоятельно выполнять сложные менеджерские функции, он способен лишь на простые движения, вроде увернуться от удара и прочее. Прикидывать вероятный ущерб от различных решений и выбирать оптимальное ему не по силам, - возразила Татьяна и прибавила, - вместо вас это делало подсознание. Там много скрытых и в то же время весьма сложных функций. Они вроде готовых шаблонов. А подсознание лишь выбирает нужное.
  - Вы на этом настаиваете? - спросил один из примкнувших к группе её подопечных. Она чуть было не отмахнулась: ввязываться в дискуссию с незнакомцем ей не хотелось, да и время, время! Но, увидев умные глаза, сдержала себя.
  - Прочитайте мою статью в журнале "Психология и жизнь" за прошлый год, там это подробно изложено. Хотя прозвучало и грубовато, но оппонент не обиделся и принял слова на веру.
  - Выходит, мы в своём подсознании формируем особые функции, наполняем рабочими органами и горючим материалом? - выдал он с листа и женщина подняла глаза на мужчину, чтоб разглядеть получше. Умный и внимательный взгляд и ни единой капельки от обиды, полученной только что. И она задержалась на нём. Если он и вправду так хорош, то должен продолжить свою мысль до логического завершения. Мужчине и не нужен был толчок, он лишь продолжил нить.
  - Следовательно, мы можем имитировать стрессы, на их примере изучать структуру подсознания и совершенствовать способы его изучения, - завершил он и остановился, ожидая оценки. Спокойно и не без самодовольства, как бы демонстрируя мужской шовинизм и в то же время дистанцируясь от него.
  - И всё-таки - мою статью прочитайте, - как бы не заметила мужской победы Татьяна.
  - После знакомства с вами - обязательно, - поклонился он и представился, - Анненков Борис Ильич, экономист добывающей компании. Я занимаюсь рудой. Большой рудой, - уточнил он и все поняли, откуда он. Далее беседа перетекла на иные темы и свернула в область искусства. Общим оказалось кино и первыми в центре внимания оказались российские блок-бастеры. Но достойного внимания этот предмет не нашёл и общество вернулось к проблеме менеджмента. Совершенно случайно подвернулась новость о книге неомонархистов и самодержавие оценили с позиций зрелости и квалификации менеджмента. По общему мнению в рамках десятибальной шкалы военную политику Николая II оценили в единицу, экономическую на три балла, а вот нравственности и морали вкупе с культурой и образованием дали все пять баллов.
  - Думает ли кто иначе? - спросила Татьяна у окружавших её мужчин, а их в уютной части холла собралось уже больше десятка. Все расположились на диванчиках и креслах вокруг громадной пальмы.
  - Я считаю, эта оценка объективна и наша выборка вполне представительна, - ответил один из выдвиженцев пятёрки. Он в списках значился под номером 4. Согласно рейтингу суммарной оценки всех личностных качеств.
  - А есть ли какая-то альтернатива тому, что при монархии называют стабильностью и преемственностью государственного видения и политики? - спросила Татьяна и обратилась к одному из своих, что значился под номером 2.
  - Начнём с того, что нетерпеливым генералам эта преемственность может не понравиться и они монархию свергнут. А с другой стороны, все эти тотальные режимы, в том числе и монархия, следствие слабости и незрелости гражданского общества в стране. То есть, пока страна не созреет, опасность сползания ко всякого рода экстремизму всегда остаётся., - ответил он и развёл руками.
  - Как бы Европа не кичилась выдержкой и зрелостью, у консервативной и выдержанной Англии не хватило сил и ума разобраться с Ольстером без кровавой усобицы религиозных кланов, - заметил Анненков и покачал головой в знак несогласия.
  - Верное наблюдение, - отозвался номер 2, - но эта кровавая эпопея инспирируется националистическими и экстремистскими лидерами. Им примирение вовсе ни к чему, поскольку тут же обретут цену общенациональные ценности и они со своими национал-клерикальными окажутся не у дел. А британский консерватизм и зрелость касаются житейских и повседневных ценностей. К примеру, они очень цепко отследили все нюансы перехода к новым масштабам цен и изменению соотношения стоимости фунта, шиллинга и пенса, не допустив скрытого повышения цен.
  - И вообще европейцы сильно избалованы мононациональным составом своих стран. Поэтому национализм для них всегда инструмент политики и только, - заметил номер 7.
  - Да, такой каши, как у нас, им никогда не сварить, - согласился Анненков.
  - И что же, мог быть другой вариант? - спросила Татьяна, подправляя беседу в нужное русло.
  - Нет, исторически всё сложилось, как сложилось и иначе быть не могло. Все национальные и религиозные лидеры всегда получали отступные и вливались в империю. Но перед этим они проигрывали на поле брани, не забывайте этого. Так что царизм создал крупнейшую в мире империю очень и очень малой кровью.
  - И она рассыпалась без единого выстрела в девяностых годах, - чуть прижала клапан объективности Татьяна.
  - Для чего и сами большевики сделали немало, создание одних только национальных республик чего стоит. Вот только пережить развод досталось преемникам-демократам, - уточнил номер 3.
  - И тем не менее при них страна была целостной, не забывайте этого, - гнула свою линию женщина.
  - Можно сказать, что режим Брежнева вскормил своих гробовщиков в национальных республиках и те, почуяв безнаказанность, тут же объявили о независимости. Впрочем, экономика всех республик была ненастоящей и они просто паразитировали на отдельных успешных отраслях и регионах. Говоря проще, хозяйчики и удельные князья дорвались до долгожданной власти. Назад уже никак не отработать.
  - То есть СССР не воссоздать?
  - Уже нет! - ответил Љ3.
  - А конфедерацию?
  - Если всё сложится, как надо, не ранее 10-20 лет. Слишком разный уровень у новых стран. Теперь былого единодушия при соединении не получится.
  - А вот вы, рядовой россиянин, стали бы беспокоиться о былом воссоединении?
  - Вообще-то такое есть практически в каждой российской семье и неудобство и идиотизм нынешнего разъединения выше бытового понимания. И на бытовом уровне желание к воссоединению естественно.
  - И что?
  - Я ведь лицо частное и пресса меня цитировать не станет, - сделал реверанс Љ3, - поэтому отмечу следующее: разъединение страны произошло под напором националистически настроенных сил в республиках Союза. Раньше они сидели в тюрьмах, а теперь вышли и оказались, как сыр в масле: и востребованы и деньгами завалены от диаспор за рубежом. То есть, мощно подпитываются с Запада. А бывшие патриоты-интернационалисты сидят на голодном пайке. Под улюлюканье Запада, как шестой колонны. Всё это как-то сошлось во времени и новые независимые страны мгновенно стали и враждебными. Не все, но большинство. Теперь так просто руль назад не отвернуть. Вот она, рядышком, Украина, которая, стала почитаться со времён объединения с Россией, а до этого, кто только по ней не топтался. Так вот, в перестройку даже там проявились реэмигранты-западенцы. Кстати, уехавшие в Америку и Канаду при последнем царе. И именно они задают тон в нынешней политике. Ни единого вопроса по существу нужд страны - только борьба с москалями.
  - А они там есть?
  - Нет, конечно! Все тамошние течения и движения имеют сугубо украинскую окраску и к российскому политесу равнодушны. У меня там есть масса знакомых и всё это я знаю из первоисточников. Про политиков в том числе.
  - Ваше резюме?
  - Если с Украиной так тяжко, то с другими и вообще лучше выждать и прежде времени не напрягаться.
  - Даже с Белоруссией?
  - И с ней тоже. Просто "батько" - президент прищемил своим националистам хвост и те, естественно, не дозрели. Стоит отпустить их на свободный выпас, как тут же появятся цветочки, как и у других. Хотя здесь сложилась наиболее адекватная атмосфера, нормальные переговорные условия и с ними объединение возможно в более краткие сроки.
  - А вы, - обратилась Татьяна к Анненкову, - будь ваша воля, стали бы объединяться с такими соседями?
  - Разумеется! - ответил он, улыбнувшись ей, будто ждал чего-то подобного. - С кем же нам ещё объединяться, как не с ними. У каждого в семье есть кто-то за нынешним рубежом. Да на одних только визитах, чтоб почтить родителей на кладбищах, разоришься. Просто так не приедешь, нужно подгадывать и ехать специально, - тут он перевёл дыхание и настроился по-серьёзному: - Нужно вернуть в своё лоно не только 14 республик, но и остальное окружение из славянских стран. И не мечом или принуждением, а экономическими условиями. Тогда никаким националистам объединительной политики России не одолеть. Даже, если США посчитают Украину с Грузией своими штатами вроде Багамов.
  - И для этого у нас есть ресурсы? - как бы засомневалась Татьяна. Проект "Евразия" с громадьём возрождения от Монголии до Прибалтики ещё не забылся и деньги, отмытые на нём, были на слуху. Большие деньги!
  - Разумеется! Вот вам пример. Мы беспокоимся об инвестициях на северных проектах, а Запад жмётся и выстраивает свои условия, как бы опасаясь риска российского бардака. Но потом сдаёмся и они нам вместе с технологиями навязывают уровень зарплат на этих проектах. По российским меркам - сильно завышенный, а по европейским - где-то на уровне Португалии. В итоге: ни один из отечественных проектов с ними конкурировать не может и вся местная промышленность лежит на боку.
  Если бы мы не ориентировались на дорогостоящие западные технологии, которые и не всегда уместны, то и уровень инфляции в стране был бы заметно ниже. Тому есть много причин. Он кивнул на коллег, с которыми успел познакомиться за время работы семинара. И Татьяна отметила, что те согласно кивают, поддерживая коллегу.
  - Так вот, именно соседей наших, а не Францию с Германией нужно привлекать для повышения конкурентоспособности некоторых проектов. Запад даёт технологии, а уж остальное устраиваем сами. Тогда бы за те же деньги можно сделать гораздо больше. И он сделал некую паузу, чтобы женщина сообразила о предмете умолчания. Ей это и так было ясно - коррупция в высшем управляющем звене.
  Фелюгин издали наблюдал за группой мужчин, окруживших Татьяну и делавших ей хорошую рекламу. Психологи на подобных семинарах редко удостаивались такого внимания, хотя хорошенькие женщины среди них преобладали. Его подопечная группа состояла из финансистов и экономистов и их пикировку он едва понимал, хотя готовился к семинару специально. Среди наблюдаемых были и два кандидата в их группу претендентов. Он внимательно следил за всеми их движениями, но те особо себя не выказывали. И он довольствовался скупыми пометками в электронном блокноте. Особый интерес у него вызывал номер 1 по их классификации. Но тот никак себя не являл, ничем не выделяясь среди коллег. И было это так непривычно, что Фелюгин даже засомневался, тот ли это человек. Но проверка бейджика с фотографией и инициалами успокоила его.
  Номер Первый был референтом крупного предпринимателя и работал на него дистанционно, выполняя разовые поручения и готовя справки и резюме по актуальным экономико-политическим вопросам. А выглядел и вообще неярко и незаметно. С дикцией у него были нелады. Именно поэтому он стеснялся и избегал пристального внимания и объективов камер. В кулуарные дискуссии он не вступал, но внимательно следил за полемикой и ни одной беседы не проигнорировал. Однако, когда к нему апеллировали или обращались, зная о его весе в экономике, отмечался односложными замечаниями или междометиями. Такое в национальном лидере невозможно в принципе и Фелюгин мысленно перевёл его в резерв, разумея использовать в совете старейшин или мозговом центре новой структуры. Заинтересованности в переустройстве экономики и системы управления страной он не скрывал. Что было ясно, впрочем, и из его статей в прессе. Теперь Фелюгину стало ясно, почему такого умника никто не видит на экранах ТВ.
  Кроме задачи отслеживания претендентов на престол у Конкина была и другая: поиски вариантов спонсорства для раскрутки уже собственного проекта. Тут дело осложнялось тем, что укрыться за мнимыми интересами деловой России уже нельзя. Организуемый пятёркой форум был скрытым вызовом властям и нужно как-то спрятать истинные его задачи хотя бы на время. Попасть под крыло политиков тоже было опасно: во-первых, они поставят условия, а во-вторых, краситься изначально под чьи-то политические цвета было бессмысленно, поскольку сами идеи форума достаточно самостоятельны и в особой пропаганде не нуждались. Нужны лишь СМИ, объективно об этом сообщавшие. И всё!
  Никаких идей по поводу финансирования так и не появилось, хотя семинар шёл к завершению и наиболее важные сделки и соглашения находились уже в стадии зрелости и скорого подписания. В отчаяние от такой безысходности Конкин решил проверить сокровищницу Первого номера. Пусть это будет и последней беседой, но заглянуть в пропасть незнакомого будущего хотелось уже из простого любопытства. И он подошёл к нему, присоединяясь к группе солидных мужчин, обсуждавших что-то текущее, вроде, у них речь шла о формах подобных мероприятий. Первый номер вполуха слушал беседу и сразу же обернулся к нему, как бы выделяя Конкина в особую категорию. И тот не стал тянуть:
  - А вам не кажется, что у этого семинара есть некая логика и она имеет своё продолжение? Не формальное, а знаковое. Будто начало иной жизни.
  - Вы имеете в виду специальную тему, которая назрела, всеми желанна, но так и не озвучена? - тщательно выговаривая согласные, ответил Первый номер. С твёрдыми звуками у него не получалось.
  - Да, всё это слегка напоминает историю винегрета с горошком. Дежурное блюдо ко всему и оно предполагает непритязательность. Когда можно и с вином, а можно и с водкой. Тем, кто знает толк в главном, всё равно, что станет закуской.
  - Вы думаете, это назрело? - осторожно спросил Первый, уже не так тщательно выговаривая и выдавая некоторое волнение.
  - Вам же пришло в голову, значит, оно уже есть или я ошибаюсь? Между строк почти каждый из участников семинара это в виду имел.
  - Возможно, вы правы. Это и в самом деле занимает всех. Я это тоже отметил.
  - И как звучит эта тема?
  - Очень просто, вроде "Старых песен о главном".
  - Об экономике и не только о ней.
  - Даже больше не о ней, а о рациональном государственном менеджменте. Экономика лишь один из инструментов, - ответил Первый номер уже без опаски и стеснения. Как бы доверившись собеседнику. И почуяв его душу.
  - И какая численность участников нового семинара будет оптимальной? - спросил Конкин, как бы резюмируя и переводя обсуждение в практическую плоскость.
  - Если исходить из нынешнего собрания, то, думаю, половина или треть его уже сейчас готова к обсуждению этой темы.
  - Согласитесь, что тематика не так кредитоёмка и отели и залы будут гораздо скромнее, - заметил Конкин.
  - Ну и что? На такой семинар я приеду за свой счёт, да ещё возьму секретаря и шофёра, чтоб ни от кого не зависеть. Думаю, другие поступят так же.
  - Итак, тема обозначена: "Менеджмент на службе государства и экономики".
  - Да, так это ни к чему не обязывает и никого не напрягает, - согласился Первый номер. Он держался так, будто протокол намерений уже подписан, дело за рутинными шагами и финансами. И Конкин сделал паузу, чтобы следующая фраза легла в подготовленную почву. Первый номер поднял глаза и Конкин увидел в них решимость. Такие люди выбирают сразу и далее своему выбору не изменяют.
  - Осталось устроить общественный комитет по его организации. Несколько человек из участников нынешнего можно найти уже сейчас. Мы с вами уже есть, осталось подобрать ещё три-пять человек и дело решено, - резюмировал Конкин и Первый с ним согласился. Они тут же прикинули, кого можно подключить сразу, а кого уже по ходу опроса. Разъезд по домам значился утром следующего дня, а сегодняшний день был отдан на кулуарное общение и заключение предварительных соглашений.
  Конкин подключил всех своих, занятых на семинаре, и нашёл участников пятёрки, чтобы сообщить о принятом решении. В течение часа оргкомитет в целом был создан и его активисты втихую занялись опросом и выяснением расписания участников будущего коллоквиума. К вечеру и эту задачу решили, пятёрка особо не светилась, на виду был только Конкин, которого знали все. Проблема финансирования чуточку смягчилась, но на второй план так и не отошла. Даже экономное размещение участников требовало расходов по аренде помещения, материального обеспечение, связи и прочего. Участников коллоквиума набиралось около восьмидесяти-девяноста. Жильё в Москве имелось у подавляющего большинства, в ближнем Подмосковье могли разместиться остальные, совсем негде жить только троим.
  Первый взял на себя заботы о составлении общей повестки коллоквиума и тематики докладов. Технические вопросы достались другим и все они были москвичами. Почётных членов и сановных лиц среди кандидатов в правители России не оказалось. И это пятёрку порадовало. Когда все они собрались у Татьяны и Фёдора, то решили ни во что не играть, ничего не обсуждать, а просто расслабиться.
  
  ЧАСТНАЯ ВЕЧЕРИНКА - БРИДЖИТ САУНДЛЕР, июль 2004
  
  Частная вечеринка в доме Чарли Моутбейна подходила к концу, гости за всё это время не один раз прикладывались к выпивке и были на хорошем тонусе. Рояль практически не замолкал, а гитарные аккорды не всегда были из классики. Большая часть гостей была из музыкальной богемы Вашингтона и все знали всех. Случайных людей к Моутбейну не приводили и поэтому высокий градус эксцессов не порождал. Мужчины, как и положено, поглядывали на женщин, те в свою очередь, немножко кокетничали и интриговалаи, в общем, всё как всегда и везде в богеме. И вот что-то в атмосфере настроения изменилось почти мгновенно. Хозяин насторожился, глядя на него, внутренне подобралась и его нынешняя подруга Глэдис Галлахер.
  - Бриджит? - спросила она и хозяин кивнул. Леди госсекретарь предупредила, что уже едет. - У неё есть новая пьеса, говорят, ни с чем несравнима, - объяснил хозяин каприз этой леди своей подруге. О её приезде все узнавали одновременно и потому ожидание было и входом в необычную для вашингтонской богемы стилистику музыки. Классика Баха, Моцарта и Генделя в её репертуаре причудливо сочеталась с Гершвиным и Бернстайном, не чуралась она и новомодных композиций рок-музыкантов. В исполнительстве этой леди всегда было и отношение к автору: то насмешливо-ироническое, то почтительное с подчёркнутым уважением и пиететом, то покровительственно-дружеское, в котором чувствовались и свойская приязнь, и добродушные шпильки и подначки. Услышать сонату Бетховена, исполненную будто реклама элитной косметики, удавалось не во всякой жизни любителей музыки и таких выступлений ждали с особым нетерпением и настроем. Леди госсекретарь обычно приезжала с небольшой охраной и внутрь дома входила лишь Энн, с которой Бриджит Саундлер не расставалась уже давно.
  Нынешняя компания гостей с Бриджит хорошо знакома и принимала эту леди от политики вполне по-свойски, Бриджит была хорошей пианисткой и форму держала уже много лет, несмотря на уход с профессиональных подмостков. Кое-кто знал её ещё с первых шагов на музыкальном факультете в Новом Орлеане.
  И всё же гостья появилась неожиданно. Она выглядела мамашей большого семейства, оторвавшейся от громадного дома и хлопот в общество холостяков и незамужних. Ни макияжа, ни прочего на ней не было заметно и ни одна из женщин даже не дёрнулась с порывами естественной ревности при появлении соперницы. А Бриджит была именно такой женщиной, способной увести хоть кого, хоть откуда. Но сегодня её миссия была сугубо музыкальной - хотелось основательно разгрузиться. Гостья подошла к хозяину и тот приложился к её щеке. С удовольствием и чуя внутреннюю энергию Бриджит. Она чуть задержалась в его объятиях и внимательно осмотрела мужчину. Он всё так же хотел быть с ней и прощал столь долгое отсутствие. Там, где они упражнялись с Бриджит, никого не было. В свою очередь женщина отметила и особенную верность мужчины их дружбе. Он менял женщин почти ежегодно, а иногда и чаще, были они разными и возделывали в мужчине самое неожиданное для него, что и побуждало менять этих ревнивых и неутомимых тружениц. От них он ничего не требовал и женщинам это нравилось, волнительная свобода с Чарли даже ненадолго перевешивала прелести спокойного и упорядоченного брака. Расставшись с ним, они обычно исчезали и из его жизни и из Вашингтона. Быть где-то рядом и не быть с ним после всего увиденного и прочувствованного ни одна даже не пыталась.
  Бриджит чуточку придержала хозяина за плечи, заглянула в его чёрные глаза и следов глубокого проникновения очередной подруги не увидела, ласково и этак по-свойски потрепала по щеке и только потом отпустила. На Глэдис она даже не взглянула. И та почуяла, что Чарли может к такому жесту прислушаться. Он к ней всегда присушивался.
  Гостья быстро прошлась по другим гостям, отдав им долг и вежливое внимание, после чего направилась к роялю. Там она чувствовала себя уверенно и защищённо. Энн проследила за реакцией женской части, новеньких там было предостаточно, и ничего особенного не нашла, мужчины же были все до единого ей знакомы и давно выдержали свои тесты на совместимость с пребыванием в обществе Бриджит.
  Вообще-то в положении Бриджит Саундлер, как незамужней леди, её отношения с мужчинами всегда были предметом пристального внимания и интереса общественности и ни один жест или слово в этом плане мимо не пролетали и всесторонне обсуждались и обычной и жёлтой прессой. Поскольку Бриджит Саундлер была обычной женщиной с присущими ей слабостями и достоинствами, то и мужчины в её жизни были тем же предметом интереса и эмоций, что и у всех. Но частная жизнь этой леди хорошо охранялась и сама женщина была разборчивой и осторожной. Богема в этом отношении была средой вполне либеральной и терпимой и она в ней казалась своим человеком. Официальный Вашингтон к манерам новой фаворитки американского истеблишмента относился нейтрально и отмечал её выдержанность и самодисциплину. Она была вещью в себе и мало кто из официальных лиц мог похвастать особой близостью с этой яркой и самобытной афроамериканкой. Хотя внешне Бриджит Саундлер выглядела и открытой и общительной. Но только в своём кругу. В официальном Вашингтоне она дружила только с военными, те были попроще и особых интриг не плели, что её вполне устраивало. Ну и немножко, разумеется, в частном порядке она общалась с финансистами, так уж сложилось и здесь она чуточку поддалась обстоятельствам.
  Люди по периметру дома уже всё взяли под контроль и Энн сообщила об этом боссу. Это значит, что можно развлекаться до утра. Бриджит сказала Чарли:
  - Бери свой сакс, будем играть сейшн. Я нашла новую тему к "Поезду В", - и тут же стала разминать пальцы и адаптироваться к роялю. Хорошему по звучанию и с давней родословной. Партитурой в этом доме не пользовались и на подставке для нот обычно была призовая выпивка. Когда хозяин продул свой инструмент и был готов к сейшну, гостья уже вовсю гоняла пальцы по клавиатуре и помогала себе выразительным лицом. Ничего общего с тем, которое привыкла видеть респектабельная Америка и весь мир. С Бриджит в такие минуты никто из женщин сравниться не мог, да и они признавали её первенство, расстилаясь от впечатлений и глубины проникновения её страстной игры в душу каждого. Она была охотницей очень умелой и опытной и знала, как покорять души. Её игра не была академической, но техника и стиль были на уровне очень классных профессионалов. Вот так, выкладываясь полностью, она играла нечасто, и тем, кому повезло всё это видеть и слышать, импровизации запоминались надолго.
  На этот раз шедевр Дюка Элингтона она основательно изменила и придала особое звучание. Это была атакующая музыка белой расы в исполнении темнокожей женщины. Не имевшей выхода никуда. И она села в поезд Дюка, но взяла всё под контроль. Тоскливую партию ностальгии в чёрных тонах вёл хозяин, а гостья оттягивалась на белых клавишах и неправильных аккордах. Чужой мир, чужая жизнь, чужие женщины и мужчины всегда лучше и слаще собственных и этой иллюзии тысячи лет, но каждая женщина или мужчина проходит через это по-своему и всегда болезненно. Вот эту часть темы она и сыграла. Из трёх десятков гостей темнокожие большинства не составляли, однако именно их реакция на игру чёрно-белого дуэта и была определяющей для остальных. Некоторые белые женщины игру Бриджит просто чуяли, настолько она проникновенна и тактильна, мужчины же её воспринимали по-особому сценарию и каждому исполнительница казалась чёрной колдуньей. Именно чёрной и зловещей. Ни одна её связь с мужчиной не прославила его доблести, все как-то бесследно растворялись в суете. А эта виртуозная исполнительница так и оставалась на виду и манила старожилов компании и вновь пришедших удивительной чувственностью и бесконечностью вариаций.
  Закончила свою вариацию Бриджит резко и неожиданно - музыка исчезла. Все смотрели на её зажмуренные глаза, полные боли и страданий. Она ещё несколько мгновений раскачивалась по инерции и опустила руки. Теперь всё!
  С такой Бриджит никто соперничать не мог. Даже хозяин, признанный мастер импровизаций. Хотя рядом с ней он заряжался особой энергией и окунался в ауру Бриджит, несравнимую ни с чем. Соответствовать её уровню было нелегко, но это для него становилось вроде большой мечты и с каждым разом он всё глубже и глубже погружался в мир фантазий этой колдуньи и выносил оттуда бездну нового и неповторимого. Играя с ней, он отдавал всё своё на алтарь его величества Джаза и её величеству Импровизации. У них было одно непременное условие - неистовое и упорное соперничество. Только так можно удержать её в своём обществе.
  Бриджит опять наверху. Глэдис внутренне напряглась, в такие минуты гостья могла сделать что угодно. В том числе и уйти в спальню с хозяином дома. Кое-кто из женщин тоже почуял тревогу, поскольку мужчины сделали стойку и кроме Бриджит уже не видели никого. Уколы ревности были нешуточными, но привычными. Такова женская доля и она с ними с самого рождения. Хотя кто-то и был в музыке не последней личностью, но в присутствие Бриджит старались не светиться, чтобы не потерять лицо.
  На этот раз гостья обошлась ритуальными восторгами и объятиями и великодушно простила ревнивицам их лицемерие. Дуэт с Чарли вышел очень удачным и она прямо-таки светилась от счастья. Выпить с такой Бриджит захотелось каждому и угасшая было вечеринка всколыхнула весь дом. Поймав волну куража, гостья ещё несколько раз садилась за рояль и выдавала шедевры. В её исполнении были экспромты на классические темы, когда "Колыбельная" Гершвина звучала погребальным звоном, а откровенно чувственная и пронзительно-языческая "Миссисипи" обретала моцартовскую прозрачность и целомудрие. Своим натиском и обаянием она умерила инстинкты женщин и мужчин и поближе к утру женщины уже не хотели её отравить, а мужчины извести до безумия.
  - Ну, как мы сегодня выглядели? - спросила Бриджит у Энн, когда они вернулись на служебную квартиру. Энн держала дистанцию и к своему боссу вплотную не подходила. Такова её роль во время подобных визитов. Теперь можно и расслабиться, свою смену она передала ночной страже и осталась в комнатах Бриджит, чтобы заменить горничную.
  - Хочешь всё-всё? - улыбнулась Энн и принялась за завтрак, раннее утро и через полтора часа следовало быть на службе. Бриджит сидела в кресле и наблюдала за Энн. Точёная фигура бодигарда смотрелась привлекательно и мужчины её мимо себя просто так не пропускали. Чем доставляли массу удовольствия самой Бриджит, уставшей изображать серую суку в балахонах вместо настоящей женской одежды. Вот такая разрядка, как нынешней ночью, бывала нечасто и она их ждала, выстраивая дни и недели службы так, чтобы к очередному сборищу у Чарли быть дома.
  Энн всегда всё видела со стороны: и в общем плане, и в подробностях.
  - Нет, только главное. Что там было главным? - Мы были для них кем?
  - Кумирами. Ты их отодвинула и заставила любоваться собой с подиума. Даже выпивка после такого казалась ненастоящей. А уж целовались и обнимались они явно не с тобой. И боялись манекена, что был в твоём обличье.
  - Да? - Значит всё-таки кумиры, - подняла брови Бриджит и вернулась к ощущениям тех минут. Характеристики Энн всегда точны и образны, она это знала и ценила.
  - А они приходят и уходят, - досадливо качнула головой Бриджит и в очередной раз отметила, что одинока по самому большому счёту.
  - Надо что-то менять, ты не находишь? - повернулась к ней Энн, укладывая на тарелки последние сэндвичи.
  - Знать бы что и на что, - она выдержала паузу, подыскивая что-то альтернативное нынешнему состоянию и, в который раз не найдя, продолжила, - а так просто менять не стоит. Вскоре всё будет так же.
  - Не это тебе нужно, Бридж, не это! - с напором ответила Энн.
  - Уж так-то и не это! - досадливо пожала плечами Бриджит. - Что же тогда, по-твоему?
  - Ты сама знаешь.
  - Знаю и не делаю?
  - Да, - твёрдо глядя на Бриджит, стояла на своём Энн.
  - Дональд Файтингер? - с нарочито унылой миной произнесла Бриджит и Энн кивнула. Этот мужчина в личной жизни давно занимал особое положение и оно уже тяготило Бриджит.
  Завтрак прошёл в обычном режиме и Энн вполне заменяла ещё спавшую в уютной семейной постели Эделин, которая обычно готовила и убирала на кухне. Было около шести утра. Бриджит стала собранной и сосредоточенной и Энн тут же отдалилась от неё, обеспечивая свободу обзора и манёвра. Босс уже в работе и бумаги в кабинете вскоре зашелестели и заструились. Затем в ход пошла и электроника и госсекретарь США стала тем созданием, которое предназначено только для служебного пользования.
  Машина подошла около восьми утра и Бриджит Саундлер выехала в свой офис в центре Вашингтона. Выбравшись из сутолоки машин в организованную струю по Нью-Йорк авеню, она откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Этот путь ей был известен в самых мелких деталях и она видела здания и деревья вокруг будто наяву. Хотя ночь прошла совершенно без сна, однако усталости она не чувствовала. Более того, подъём, испытанный от удачного сейшна с Чарли, давал и энергетику и эмоции. Рутина сегодняшнего дня утомить не должна и женщина уже просчитывала все свои шаги и действия. Когда они по Пенсильвания-авеню объезжали Белый дом, Бриджит была уже полностью в мундире и в формате служебной стервы.
  У служебного подъезда на Вирджиния - авеню машина остановилась и из машины выбралась холодная темнокожая дама с приклеенной служебной улыбкой и пронизывающим взглядом. Мужчины открывали дверь и сопровождали самую молодую в истории страны правительницу внешнеполитического ведомства. Она неспешно прошла по коридорам к служебному лифту и остановилась. Вдали по коридору стояло несколько человек из охраны и ни одного клерка, которые должны вместе с ними принять все технические принадлежности охраны этого здания. Она взглянула в другую сторону коридора: там было всё по ритуалу. Дежурный клерк, который был здесь со вчерашнего вечера, всё понял и кивнул. Доложит он её заместителю по офисной работе, а тот, после принятых мер и собственных идей по недопущению подобного, ей. Бриджит отставила идею подняться в лифте и направилась по служебной лестнице. Когда-то она поднималась по ней во времена стажировки в ЮСИА сразу же по окончании университета. Их тогда приводили к разным чиновникам и те на месте показывали, что и как можно сделать для пропаганды демократии лишь упоминая последовательность принятия государственных решений. Сейчас времена иные и лапша на уши студентов и адъюнктов не прилипала совершенно.
  Она оставила с собой только Энн и дальше пошла по кружному маршруту, намереваясь зайти в несколько отделов и посмотреть, как там с исполнительской дисциплиной. Графики движения бумаг везде висели на видных местах и светились на экранах мониторов, так что контроль мог быть простым и оперативным. В течение четверти часа она выслушивала доклады исполнителей проектов и программ и наблюдала за тем, как ведут себя подчинённые во время докладов начальства. Всё это она требовала тут же и из головы. Если кто-то просто копил бумаги и документы, не разбирая их подолгу, она халтурщиков обнаруживала молниеносно. На этот раз ничего особенного она не обнаружила, но на мелочах тоже слегка проехалась, чтобы не теряли форму. Один выговор и два замечания - это для 17 комиссий и подкомиссий госдепартамента не так уж и много. В целом все службы были укомплектованы хорошими специалистами и их она приняла от предшественника. Наводить форменную революция она с приходом на этот пост не стала, ограничившись систематическими проверками. Убрать пришлось лишь некоторых. Их правительство куда-то пристроило, спрятав подальше от жёстких глаз мисс Саундлер.
  Утро и день прошли в обычном ритме, Энн наблюдала за боссом издали и отметила, что нервозность и едва заметная неуверенность у Бриджит появилась во второй половине дня, где-то поближе к вечеру. Около пяти она пригласила Энн к себе и сказала, чтобы готовились к визиту в корпорацию "Сити банк". Там будет презентация проекта, который Бриджит продвигала в развивающиеся страны Юго-Восточной Азии. Банковские структуры их поддерживали собственными проектами, привязанными к государственным и имели очень хорошее наполнение. Насколько они будут полнокровными в реалиях, зависело от государственных гарантий. И присутствие госсекретаря было тем самым мерилом, регулировавшим полноводность финансовых потоков. Ну и, разумеется, успешность государственных проектов.
  Энн эту задачу президента готовила давно и на сегодня назначена её презентация. Служба охраны об этом знала заранее и вскоре весь квартал со зданиями корпорации и подходы к нему просветила насквозь. В Вашингтоне это делалось очень быстро и по накатанной. Город изучен хорошо и все здания и коллективы офисов уже давно сидели в базе данных государственной машины, которые систематически пополнялись.
  Кортеж машин с главой госдепартамента проследовал на северо-восток столицы в новую резиденцию финансовой корпорации. Здание было выдержано в традиционном для деловой части стиле и кроме обычных офисов содержало несколько этажей под землёй, насыщенных электроникой и прочими техническими службами. Здесь же были хранилища денег, ценных бумаг и прочего богатства страны. О настоящих размерах всего этого никто из посторонних не догадывался, поскольку конфиденциальность давно стала альфой и омегой работы этой корпорации.
  Официальная часть прошла безукоризненно и финансовые воротилы убедились в состоятельности главы внешнеполитического ведомства. Такой последовательной неумолимости не показывали и мужчины, её предшественники на этой должности. После завершения намеченного к рассмотрению председатель правления банковского объединения предложил неофициальную часть. На ней обычно озвучивались проекты и подходы бизнеса и правительства к отдельным актуальным проблемам и мнения первых лиц государства и бизнеса. Ну, а потом обе стороны выбирали пути реализации компромиссных шагов, если совпадений в позициях недостаточно.
  Юго-Восточная Азия теперь под особым контролем и эта территория могла произвести на свет новых лидеров экономики. Тема и глубокая и опасная, поскольку рядышком дышал исполин Китай, контролировавший через свои диаспоры весь регион. Мнение правительства об этом собравшемуся обществу было интересно и мужчины слушали женщину.
  На этот раз Бриджит была одета не в привычный балахон, а в деловой костюм с жакетом и юбкой. Нитка дымчатых жемчугов на фоне голубой блузки выглядела исключительно и подчёркивала значимость облика самой женщины. В ходе переговоров и уговоров, часто переходивших в жёсткий диктат, она бывала сухой и выдержанной, не позволяя и малости проблеска улыбки. По окончание официоза и во время всяких презентаций и предварительных бесед, она включала своё обаяние и это джентльменов от финансов всегда взбадривало и приводило в себя. Вот так, меняя напряжение на разрядку, тепло на прохладу и векторы давления по направлениям, госсекретарь держала их в узде и на коротком поводке. Если мужчине они могли и нагрубить, то с Бриджит этот номер не проходил и она не отпускала добычу, пока не насладилась своей властью. Про каждого из присутствующих она знала столько, что те, осознавая её вооружённость, до крайностей не доходили. Более того: чуя опасность, исходящую от неё, мужчины не делали резких движений. Присутствующие женщины, исполнявшие технические функции, со слабо скрытым интересом и оскорблённым женским достоинством наблюдали за тем, как она расправляется с этими мудаками в штанах и без элементарных представлений о совести.
  Дональд Файтингер появился неожиданно и Бриджит недовольно сосредоточилась. Сейчас он был совсем ни к чему. Она ещё упивалась блаженством такой удачной ночи. Но от него не отвяжешься. И тут подошла Энн и произнесла одними губами:
  - На связи Сэя Гидевис, вы ей что-то обещали, мэм, и она интересуется, не перепутала ли дату? - Бриджит не сразу сообразила, о чём говорила бывшая вокалистка из группы "Аэросмит". Сэя имела высшее музыкальное образование, но так никуда и не пробилась, довольствуясь вторыми ролями. Пела она исключительно, но неформатный характер певицы музыкальных агентов так ни на что серьёзное и не подвиг. Сэя иногда участвовала в знаковых сейшнах с видными музыкантами и это для неё было некоей отдушиной в беспросветной жизни вечных гастролей с так себе отелями и паршивыми китайскими ресторанами.
  - Сэя, привет, - в мягкой тональности и чуть приподнято сказала мисс госсекретарь, - я думала, ты позвонишь раньше. Мы этой ночью с Чарли хорошо потрудились. Ещё бы и твой вокал, то и к утру бы не разошлись.
  - Вот так, - не скрывая досады, ответила рассеянная женщина и замолчала. Её состояние для Бриджит не было тайной и она не оставила певицу наедине с собой. Она была из совершенно другого мира и незащищённость в нём была обычным явлением, а отсюда и масса сердечных ран и болезней, ни один серьёзный и требовательный к себе и своему творчеству музыкант не умирал в своей постели и окружении родных и близких. Сэя из их числа.
  - Приезжай ко мне, не сейчас, а часика через два, поговорим, - предложила Бриджит.
  - Пожалуй, теперь не получится, - ответила Сэя и Бриджит тут же поняла почему.
  - Тогда возьми такси, я жду тебя в финансовой корпорации на Юнион Сквер. Назовись и тебя проведут ко мне. - Ты как сейчас одета? Тут масса мужчин и все холостые.
  - Я из бара звоню, здесь от них отбоя нет. Тоже холостые.
  - Оплати счёт и мигом сюда, обещаю, мы с тобой выдадим кое-что под сурдинку! - с настроением приказала Бриджит и Сэя с готовностью подчинилась. Энн внимательно следила за диалогом, поскольку Бриджит не отпустила её от себя и теперь сообразила, что придётся скомандовать парочке клерков, чтобы те организовали зал со всем необходимым для леди госсекретарь. Делать будут хозяева, а им придётся неотрывно наблюдать за всем и докладывать текущее состояние проблемы. Эту публику, которая пыжилась, изображая думающий клан чиновников, Энн недолюбливала, поскольку надлежащей ответственности никто из них не нёс. В то время, как её обязанности сплошь и состояли из напряжения круглые сутки и ответственности за безопасность леди госсекретарь.
  Сэя нередко бывала слегка поддатой и в таком слегка расслабленном состоянии легко выдавала чудеса фиоретуры, на которые в обычное время не отваживалась. Если сегодня она хоть чуточку на взводе, то публике очень понравится. Энн хорошо знала природу этой аномалии, как и Бриджит и всячески старалась содействовать хоть какому-то прогрессу вокалистки, зашедшей тупик. И всё из-за обычной внешности и нежелания сделать новое лицо. Тому мешали принципы и что-то из комплексов.
  - Мисс Саундлер, вы так очаровательны, что я готов стать вашим рыцарем на всю ночь! - выдал порцию лести подкравшийся Дональд Файтингер. От него так и разило сексом и был он везде, в том числе и во взгляде тёмных глаз. Он знал, что неотразим и бесстыдно использовал это по делу и без дела, лишь бы не терять формы.
  - Что-то, мистер Файтингер, в ваших словах логики нет совершенно, вы хоть поняли смысл сказанного? - уж очень скрипуче и более чем прохладно ответила Бриджит Саундлер.
  - А что? - удивился мужчина, - рыцарь у ваших ног - это я. И при чём тут логика?
  - Если сказанное вами перевести на понятный язык, то вы признались в мужской несостоятельности и, несмотря на это, претендуете на роль коврика в моём будуаре. Вы ещё помните свою фразу? - уже не скрывая насмешки, сказала Бриджит Саундлер. В постели он был хорош, но если не рассуждал о собственном совершенстве. В университетские годы он больше выступал в соревнованиях по бейсболу, чем сидел в библиотеке и экзамены с контрольными работами и тестами ему устраивали любители этой игры из числа университетской администрации. Однако при деньгах тестя и немом обожании бывшей однокурсницы, ставшей женой и мамой аж трижды, он выплыл и теперь в бизнесе столицы занимал видное место. Настолько высокое, что попался на глаза мисс Саундлер.
  - Если я именно это и сказал, - великодушно согласился Дональд Файтингер, - пусть так и будет. Вы сегодня и впрямь очаровательны и неотразимы.
  - А про рыцаря вы просто так сказали или что-то из кодекса чести этого племени и в вас осталось? - спросила мисс Саундлер откровенно недоверчивым тоном. Так говорят, когда сомневаются в мужчине.
  - Я точно не знаю, что там в этих талмудах написано, - откровенно и не тушуясь, признался собеседник, - но думаю, мне это по силам.
  - К примеру, он сражался с соперником насмерть и победу или бесславие посвящал даме. Об этом никто мог и не ведать, да и сама дама об этом узнавала гораздо позже. После поминальной тризны. Ваши правила что-то подобное содержат? - будто незнакомцу сказала мисс Саундлер. Мужчина, считавшийся одним из редких и изобретательных любовников, занялся непривычным - соображал на исторические и абстрактные темы. Выходило с трудом, однако добыча, находившаяся рядышком, того стоила. Вкусна и затейлива до безумия! Ну и с ней не нужно сдерживаться, она и сама могла изорвать мужика на стельки для танкеток.
  - Мисс Саундлер, если эта дама вы, я готов. Хоть с кем и в любом месте, на любых условиях! - он знал свои достоинства и ими пользовался умело. Белый атлетичный мужчина встретится не везде, особенно в деловых кругах столицы. Проговаривая эту светскую ахинею, мужчина забыл кому всё это говорит. Улыбка мисс Саундлер выглядела издевательской, а весь пафос мужчины обернулся против него. Ещё не очень болезненно, но уже чувствительно и весьма, он это ощутил и по взглядам окружающих.
  - А если дуэль вам окажется не по силам, - выложила последний элемент в западню для честолюбца и сексуального сластёны, - вы не отыграете назад?
  - Ни в коем случае! - уж очень притягательной казалась мисс Саундлер, чтобы думать об отступлении.
  - Джентльмены, - обратилась к обществу женщина, - вы всё слышали? - и мужчины, стоявшие в ближнем кругу, а это было около десятка человек, согласно качнули головами, ожидая очередного номера в исполнении леди госсекретарь и он последовал немедленно. - Мистер Файтингер, вы уже подобрали соперника для турнира? - мужчина осмотрелся и достойного бойца не нашёл.
  - Пока нет, мисс Саундлер, но я присмотрю кого-то непременно! - пообещал он, полагая, что награда будет достойной. Бриджит была исключительной любовницей. Ничего лучше, чем удовольствия быть с ней, он не знал. А среди его партнёрш была не одна сотня женщин.
  Беседы в кулуарах перекинулись на другие темы и об этой пикировке вскоре забыли. Всё же поводом для неофициальной вечеринки были большие деньги, но не чьи-то амбиции.
  Сэя Гидевис пришла не одна и охрана её задержала.
  - Кто с ней? - спросила мисс Саундлер, особо не удивившись. Сэя в одиночестве даже пить не могла.
  - Пит Каллиган с гитарой, - ответила Энн.
  - Акустической?
  - Нет, это раритет из опытных от фирмы-производителя, на ней нет положенной маркировки, поэтому и не пустили, - объяснила Энн, уже пытавшаяся всё уладить. Нестандартная гитара - вот причина. А Пит Каллиган у Бриджит бывал дома неоднократно и его тягу к экспериментам она знала хорошо.
  - Распорядись, Энн, пусть его пропустят.
  Сэя была в идеальном состоянии и готова на подвиги, это Бриджит Саундлер увидела тут же, отметив блеск в глазах. Пит был в обычном взъерошенном состоянии и роскошный смокинг его только подчёркивал. Сэя по-хозяйски держалась за него и вызывающе оглядывала вашингтонскую финансовую элиту. Кое-кто её должен знать, поскольку она часто пела в англиканской церкви, это исходило от любви к искусству и желания пофрондировать с официальными лицами, сплошь и рядом сидевшими в роскошно оформленном здании культового учреждения.
  В каком баре тосковала Сэя, мисс Саундлер так и не взяла в толк, поскольку на пришедшей было блестящее концертное платье без рукавов с открытой спиной и вставкой из серебристого бархата спереди под самое горло закрывающей хорошо выраженную грудь. И вообще она сегодня была на себя прежнюю не очень похожей. Будто взяла во внимание предложения знакомых о смене лица и имиджа.
  Мисс Саундлер сделала ряд указаний своим людям и вернулась к беседе с банкирами. Она поясняла позицию правительства о предстоящих шагах на Юго-Востоке Азии. И прозрачно намекала, что опоздавшим не достанется ни-че-го! Она это подчеркнула, пояснив обстоятельствами вторжения на рынок, уже хорошо освоенным конкурентами. Она не назвала их, но все поняли, что речь идёт о Китае, а не Японии. Финансовая мощь этой страны всё больше и больше усиливалась и вызывала тревогу стран Запада.
  Мисс Саундлер не намерена выслушивать уклончивые обещания и требовала гарантий участия в проекте уже сейчас. Иначе предложения правительства и определённые финансовые и налоговые льготы достанутся более решительным и сообразительным. Так руки им давно не выкручивали. Но и цена вопроса была очень большой. Как и риск.
  - Сколько времени у нас на размышление? - спросил президент корпорации. Прежде, чем ввязаться в такое дело он всё же должен навести некоторые справки и провести консультации с советом директоров и главными держателями акций. Хотя это предложение было озвучено давно и в целом финансистами уже изучено, однако новые вводные, прозвучавшие только что, требовали изучения. Мисс Саундлер взглянула на настенные часы и ответила:
  - Полчаса, думаю, достаточно. После этого я делами не занимаюсь. Учтите, завтра утром президенту на стол лягут документы со списками банкиров-патриотов. Вы же знаете его нелюбовь к космополитам.
  - Хорошо, мисс Саундлер, мы это решим. Он отошёл в сторонку и дал указания помощникам. Остальная свита высших чинов корпорации осталась на виду у всех и приступила к деловому обсуждению. Люди из правительства обитали вокруг госсекретаря и внимательно отслеживали все нюансы увиденного и услышанного. Мисс Саундлер для этого наблюдения создала идеальные условия. Вот так бесцеремонно выставить вашингтонских финансистов на всеобщее обозрение во время принятия ключевого решения не смел никто. А ей они и не подумали перечить. Слишком высокой была цена вопроса. И всё тут же и без проволочек окажется на столе у президента. А тот отличался цепкой памятью и въедливым характером, так что отцепить кого-то от жирного куска в ходе согласований и утрясок чиновникам не удастся. У прежних госсекретарей так не получалось.
  Мисс Саундлер подошла к музыкантам и спросила:
  - Что-то уже придумали или экспромт?
  - Пит эту гитару почти что приручил, сейчас он здорово ведёт партию соло из "И восходит солнце", там есть классный вокализ, я к нему готова, нужен клавишник, сыграешь? - спросила Сэя.
  - Нет, клавишник из меня сегодня никакой, - ответила Бриджит, - но на рояле смогу кое-что. Кураж после ночи ещё не прошёл. Это вас устроит? - Сэя взглянула на Пита и тот кивнул: хоть рояль, хоть электроорган надо подключать к усилительной аппаратуре и всё это настраивать, не женщинам же этим заниматься. Гитара и микрофоны уже готовы и он взялся за рояль.
  Мисс Саундлер отошла от музыкантов и подошла к окну. Здание находилось на пересечении двух магистралей и центрального парка. Парк выглядел по большей части тёмным и лишь кое-где подсвеченным, однако аллеи видны хорошо и вязь их причудливого сплетения производила странное впечатление. Женщина не могла понять, что навевают эти ниточки и точки из жёлтых и зелёных огоньков. Она долго не отрывалась от этого зрелища. И лишь через некоторое время сообразила, что это подсознание уводит её от рутины политики в мир музыки. Она улыбнулась его прагматизму и повернулась к залу. Чиновники и свита, увидевшая преображение на лице важной государственной дамы, облегчённо вздохнула - пронесло! Это касалось и хозяев здания. В её присутствии они ощущали себя бесправными арендаторами даже в собственных апартаментах.
  - Мисс Саундлер, - воспользовался благоприятными обстоятельствами президент корпорации, - мы согласны с условиями и будем участвовать в проекте с самого начала.
  - Я на вас надеялась и президенту будет приятно узнать, что в столице понимают государственные интересы, - приняла протянутую руку государственная дама и с достоинством выразила своё понимание чужих рисков. У неё же были и свои напасти. Однако про это не знал никто. Даже президент. Сегодняшняя акция задумывалась, как пилотная и последующие шаги приобщения бизнеса к политике в этом регионе мира будут учитывать опыт первого. Ответная любезность финансиста прозвучала очень выдержанно и взвешенно, этот джентльмен обладал большим опытом общения с политиками и знал переменчивость их тактики ради выраженной стратегии.
  Расширение сферы интересов страны и было той главной стратегией, которую обеспечивали акции, подобные только что реализованной госсекретарём. И уж совсем знаковой и неслыханной была возможность увидеть и другие качества этой леди. Об этом говорили, но не всякому удавалось быть на таких концертах, где бывшая пианистка играла импровизации. Выступление её здесь не планировалась и было невинным экспромтом, исходящим от гостьи.
  Разогрев и разминка музыкантов, уже собравшая публику в зале любителей джаза, подходила к концу и Сэя пробовала себя немножко на клавишных. Поскольку Бриджит будет только вести оригинальные темы, то всё боковое и вспомогательное следовало вставить в память электронного органа. И они вместе с Питом это почти завершили, когда подошла Бриджит и села за рояль. Она разминала пальцы, прислушивалась к упражнениям Пита и Сэи и втягивалась в стилистику музыкальной темы. Несколько минут она входила в концертный настрой и перебирала варианты, наиболее приемлемые для сегодняшнего исполнения. Пальцы стали легкими и чуткими, в сердце сидело глубокое наполнение, оно давало небывалую энергию и пластику для самых неожиданных вариаций мирового хита битлов.
  И вот она кивнула Питу и тот начал сольную партию. Бриджит и Сэя лишь обозначали акустические пределы звучания и оттеняли его пассажи собственными каденциями. Зайдя в тупик какой-то вариации, он умолкал и вступали Сэя с Бриджит. Фортепианные переборы меняли ритмику и пластику: то едва слышно и нежно вступая новым лучиком темы, то рассыпаясь басовым грохотом в сопровождении испуганного сопрано, то мерно и певуче растекаясь на всю ширину диапазона человеческого восприятия.
  Бриджит внимательно следила за Сэей и всячески подыгрывала её взлетевшему вокалу, эту тему редко брались исполнять на подобных концертах и вообще вокал здесь казался настолько же непривычным, насколько и сама фортепианная партия, ведомая Бриджит. Обычно основную тему битловских композиций исполняла ритмическая группа из ударника, басовой гитары и кого-то из духовых. Чаще трубы или саксофона. Нынешний вариант сольной гитары всё менял в корне. Подобное себе позволяли редкие музыканты и ореол славы латиноамериканского бога от рок-музыки Карлоса Сантаны останавливал многих.
  Пит Каллиган осмелился и у него это получалось. Своей игрой он вдохновлял и раскрепощал и партнёрши ему соответствовали по самому высшему разряду. Завороженная публика была тому наглядным свидетельством. Новая гитара была очень хороша и он выжал из неё всё. Иногда она с голосом Сэи пела чуть не в терцию и затем они расходились, гармоническими пассажами, каждый обозначая собственные достоинства. Далее гитара обретала ритм, а голос так и оставался в теме, обозначая женскую участь быть покинутой и ожидающей продолжения чувства. Бриджит понимала свою роль в этом трио и с удовольствием сыграла на партнёра. Игру в команде она изучила давно и владела ею в совершенстве. Даже в паузах она не упускала из своего восприятия все нюансы исполнительских штучек Сэи и Пита, мысленно выискивая нечто подобное и для себя, чтобы вступить сразу и без потери темпа. Пит с удовольствием давал возможности раскрыться партнёршам, подыгрывая и подталкивая на безумства.
  Когда отзвучали последние ноты и в зале наступила тишина, гости ещё на пару мгновений задержались с реакцией на услышанное, надеясь соответствовать музыкантам и не впасть в банальности. Аплодисменты были настоящим выражением понимания и чувственной солидарности с исполнителями. Роль во всё этом Бриджит понимали многие и отдавали должное скромности и аскетизму её исполнительства в этом сейшне, где опасность перетягивания одеяла могла утопить весь колорит и приятную новизну известного и давнего хита. Ну и солиста, который вёл партию от начала и до конца и ни разу не повторился в своих каденциях и грифах, тоже увидели в новом качестве.
  Отзвучавшие аплодисменты и одобрительные возгласы были хорошим стимулом и Пит понял, что программу можно продолжить. Далее было проще и они играли по-накатанной, исполняя малоизвестное и давно забытое, как бы открывая заново и с другой стороны. И тут уж они оттянулись по-настоящему, уже не сдерживаясь и выплёскивали на слушателей всё, накипевшее в душах. Виртуозность игры Бриджит только подчёркивала уровень исполнительства партнёров и Пита Каллигана запомнили. А Сэя Гидевис уже не казалась такой неприемлемой. Отдельные её каденции были исключительны и вызывали аплодисменты одобрения сразу же.
  Завершился концерт-импровизация знакомыми вариациями из "Let it be". После него была небольшая мини-вечеринка с тостами и обменом любезностями. Бриджит Саундлер теперь была только музыкантом и мило улыбалась всем подряд. Но держалась, подчёркнуто дистанцируясь от публики. То есть, подобраться к ней у Дональда Файтингера не было никаких шансов и он с тоской следил за Питом, державшем правую руку на плече Бриджит, а другой не отпуская Сэю. Он выглядел настоящим собственником и женщины не возражали. Как бы в пику ему, Бриджит разводила руками и показывала, что ему не светит. И поглядывала на тех, кто слышал его рыцарские клятвы. Затеять свару он не мог по определению, а другого способа вызвать музыканта на дуэль он не видел. Бриджит добила его заботливым жестом, когда поправила бабочку на смокинге Пита и смахнула символические пылинки с его рукава. То, что эта парочка поедет в дом Бриджит и пробудет там до утра, сомнению не подлежало и у него буквально всё опустилось. И всё же Дональд рискнул, когда к Сэе подошли новые поклонники и вытащили из общего круга, Пит Каллиган в это время оказался в центре другой группы, а Бриджит расслабилась и просто отошла в сторонку. И он приблизился к пианистке. Их слышать не могли:
  - Две женщины и один мужчина, это разве норма? Почему бы тебе не пригласить ещё одного для комплекта?
  - Этот мужчина удовлетворил двух женщин одновременно и все тому были свидетелями. Он в таком настрое, что хватит и на третью. И такого мужчину женщины не будут делить на части, он вполне хорош, каков есть. Нам не будет помехой и его жена. Может, ты ею займёшься, пока муж с нами?
  - Того, что нужно вам обеим, у него нет. Я знаю. Ты зря упрямишься.
  - Дональд, ты хоть изредка следишь за миром? - Мужчин, готовых ублажить, море разливанное. Даже здесь они есть, присмотрись внимательнее, вот хотя бы тот джентльмен в сером костюме и клубном галстуке. Или вон там, в уголочке сидит плотный мужчина-шатен и он любуется Сэей, он многое знает и умеет из того, что тебе так и не стало родным. Даже президент корпорации и тот не даст усомниться в его мужских качествах. А Пит совершенно другой и он единственный в своём роде. Ты проиграл, Дональд! По всем статьям проиграл, - огласила приговор Бриджит и вернулась к основной группе. Фигура поникшего светского льва некоторое время была на виду и все поняли всё. Вскоре он исчез, а свидетели отметили очередную казнь, выполненную бездушной леди госсекретарь. Она не помиловала Файтингера даже в момент собственного триумфа. Отъезд Бриджит Саундлер состоялся, как лица неофициального, за которым прислали королевский экипаж. Она тепло распрощалась с хозяевами и подчёркнуто внимательно проследила за тем, как Сэю и Пита усадила в её машину. Остальные люди её команды погрузились в служебный транспорт и кавалькада уехала домой к Бриджит.
  Эта ночь была уже второй бессонной и Бриджит пришлось ещё раз принять пилюли для взбадривания. Сэя требовала особого внимания и её нельзя оставлять наедине с Питом. Она бы его раскрутила на приключения и ненужной огласки и скандала не избежать. Теперь он Сэе совсем ни к чему, поскольку программу выхода на другой уровень для неё Бриджит уже прикинула, остались последние штрихи, их она сделает сегодня.
   Задачу по перемене лица Сэи и кое-чего внутри неё они выполнят вдвоём с Питом и синхронно. Она отправила Сэю привести себя в порядок, сама же стала объяснять Питу задачу на остаток ночи. Он с трудом въехал в хитрости плана Бриджит и согласился с условием, что она сама всё и сделает.
  - Но ты же видишь, что прежнее результатов не дало. Поэтому нужно всё сделать иначе. Ты хочешь ей добра? - припёрла она мужчину. И тот кивнул. - Тогда играй нужные ноты в нужных тактах. Кто знает, может именно Сэя и есть твоё спасение от Стеллы. Упоминание о жене было сильным ходом и о том, что их отношения в тупике, знали немногие. Домашний деспотизм Стеллы, который становился всё более и более жёстким, Пит оправдывал собственной бытовой беспомощностью и рассеянностью, но Бриджит знала точно истинную природу нынешней зажатости этого гениального музыканта.
  - Бриджи, не надо об этом, - ответил он, - пусть Стелла останется для тебя персоной недоступной, хорошо? - она кивнула не сразу и он продолжил только после этого. - А я попробую тебе подыграть.
  - Ладно, - согласилась Бриджит: на сегодня достаточно и этого.
  Когда Сэя вышла из ванной комнаты, Пит сыграл свою партию отменно. В самом конце туннеля, по которому ей предстояло пройти, чтобы обрести уверенность в себе и ощутить видимый прогресс, маячила фигура Пита. Он был единственным мужчиной, с которым у неё не связано ничего плохого. Пит всегда был добр и покладист и при случае покрывал её грешки, улаживая скользкие ситуации с продюсерами и менеджерами. С другой же стороны и сама Сэя была тем островком безопасности и покоя, в котором нуждался Пит. В глубине души Бриджит надеялась, что они сблизятся по-настоящему.
  Когда пришло время ехать на службу, Энн вызвала гостям такси и те распрощались с хозяйкой. Отправив их, она вернулась в дом и встретила взгляд Бриджит, пришлось ответить: так у них повелось, что не должно быть вопросов без ответов.
  - Ну и проблемы у белых! У нас такого не бывает.
  - Мы до их уровня мироощущения ещё не добрались, - качнула головой Бриджит, - вот наши с тобой внуки, возможно, уже будут, как и они. Но не раньше. Увы!
  - Шутишь или как? - не поняла босса Энн.
  - Отнюдь, милая, отнюдь! - всё так же раздумчиво сказала Бриджит и Энн отложила эту загадку на другое время, поскольку подошла машина и пора ехать в госдепартамент.
  День у Бриджит Саундлер прошёл по графику, она успела из черновиков и набросков сделать окончательный вариант документа о дальнейших планах правительства в Юго-Восточной Азии и президенту её доклад пришёлся по душе. Особенно графики и иллюстрации. Они придавали словам убедительности и наглядно демонстрировали выводы. Готовность президента к саммиту по проблемам продовольствия в Азии была вполне приличной и козырей ему Бриджит припасла достаточно.
  Из Белого дома она вернулась поздно вечером и узнала, что на Пита Галлахера у его дома напали молодые отморозки и избили до полусмерти. Она выяснила подробности и сопоставила последние три дня его жизни в хронологии и психологических взаимосвязях. - Никаких признаков чьей-то вражды не было. Не обнаружилось их и на обозримых длительных отрезках жизни музыканта. И, руководствуясь интуицией, она попросила Энн проверить нынешний тонус Дональда Файтингера. К вечеру следующего дня она почти не сомневалась в том, кто был заказчиком избиения. Осталось в этом убедиться лично. И она сделала контрольный звонок. Первых же слов мужчины и тональности их звучания оказалось достаточно, чтобы не сомневаться совершенно. И Дональд Файтингер стал объектом изощрённой женской мести.
  Через некоторое время произошла первая неприятность с публичным скандалом, затем вторая, не менее оглушительная и в конце концов пузырь самомнения этого мужчины сдулся до унизительного. Его перестали принимать во всех приличных домах, затем к ним присоединились клубы, корпоративные тусовки, сообщества и компании, а само имя Дональда стало синонимом грязи и неприличия. Жёлтая пресса копалась в его связях и систематически выдавала то одну, то другую историю, где Дональда Файтингера по замашкам и манерам узнавали все. Тут ничего поделать нельзя и оправданий никто уже не слушал. В церкви пастор на воскресных проповедях о нравственности и гордыне очень прозрачно намекал на Дональда и тем самым добавлял свою толику к общественному неприятию.
  Виновник и объект широкой атаки после долгих метаний и сомнений стал догадываться об истинных движущих силах тотальной обструкции и атимии. Однако своим поведением сама мисс Саундлер не давала повода для возникновение кривотолков, а публика вела себя естественно и никак не связывала нападение на музыканта с грязными делишками финансиста и его положение усугублялось всё больше и больше. Цивилизованный Вашингтон сторонился опального Дональда Файтингера, более того, дело коснулось и семьи. В итоге жена с детьми вернулась к родителям, а те в свою очередь сделали тестя нищим¸ отняв и дом и всё состояние. Это вышло основательно и по-американски: они натравили на него свору адвокатов, которые озвучили давнишние документы, где многие вещи назывались своими именами.
  Условия, на которых тесть выдавал финансы зятю, содержали подробности, о которых раньше мало кто знал. Теперь это звучало как бы пророчески и уж совсем к месту. Когда уничтоженный мужчина попытался вернуться в прежний мир, добившись разговора с Бриджит Саундлер, та не сделала ни единого шага к снисхождению. Несмотря на царившие в родительском доме христианские ценности с приматом добродетели и пасторский дух, теперь она руководствовалась иными, чисто языческими мотивами - зло должно быть наказано и искоренено, иначе добру в этом мире не прижиться, слишком уж оно беззащитно.
  И вскоре Дональд вообще исчез. Никто не знал, куда он делся и что с ним произошло. Ходили разные слухи, но вскоре и они затихли. О движущих силах и демоническом гении, всё это и сотворившем, догадывались только Сэя Гидевис и Пит Каллиган. Оба музыканта оказались под эгидой Бриджит и в этой связи их имена обрели иную ценность. Хотя на серьёзную переделку и новый имидж Сэя так и не решилась, а Пит так и остался только гениальным музыкантом. Жестокость Бриджит даже на них произвела отрезвляющее впечатление и они её стали побаиваться. Но было в этом что-то из смеси подспудного страха и совершенно непонятной им обоим любви.
  Никаких иллюзий о роли Бриджит в крахе Дональда Файтингера не питал и Чарли Моутбейн. Но его светские слухи и истории не волновали совершенно, а достоинства Бриджит, как личности и музыканта, всё перевешивали.
  - У тебя, Сэя, кроме обычных страхов с комплексами провинциалки за душой ничего не оказалось, когда Бриджит поставила тебя на ноги, - достаточно жёстко сказал он ей у себя дома, пользуясь тем, что Глэдис отлучилась, - твоё новое лицо и стабильное положение в шоу-бизнесе без неё состояться просто не могли. Пришлось куда-то нажать и кого-то унять, ведь те, кто тебя придерживал раньше, не овечки, а матёрые волки. А с ними какой разговор? - Только сила! Теперь тебя хотят не только слышать, но и видеть. Пусть это и не уточённая модель, но и не прежнее лицо измученной домохозяйки.
  - Всё это так, Чарли, но я не о том. От страха в её обществе я так и не избавилась.
  - И зря. Мне же она после этой истории кажется и добрее и ближе. Я знаю, что она не обидит, не продаст и не причинит боли. Сэя, не морочь себе голову, она из наших и этим всё сказано! - он снисходительно взглянул на женщину и как бы успокоил.
  - Кстати, Сэя, а может, в твоём страхе сидит что-то женское и оно претендует на власть. Ну, вроде ревности? А с Бриджит у вас вышли общие притязания, к примеру, на кого-то из нас, а? - вдруг сказал Чарли и женщина задумалась. Что-то в словах Чарли казалось созвучным и с её чувствами и ощущениями. Она посмотрела на собеседника и где-то в глубине сознания всплыло мимолётное, давнее.
  Ей в своё время приглянулся Чарли, но он так по-настоящему и не ответил, хотя тогда ни Глэдис, ни другая женщина у него в подругах не значилась. И никого реального, кажется, рядом не было. Никто больше одного раза не оставался на ночь, не звучали интимные монологи сакса, а сам хозяин был внимателен ко всем, до безумия чуток, но пронзительно одинок. Примерно такое же она испытала и во время близости с Питом Каллиганом. Он был милым и отзывчивым во всём, с удовольствием шёл навстречу её капризам, помогал, когда на его концертах не шла гармония вокала с основной мелодией, спасал от нападок музыкальных боссов и вообще казался душкой. О том, что у него есть жена, ни он, ни она не задумывались, поскольку творчество перевешивало всё и делало жизнь особой субстанцией. Обычно в таких случаях всякая связь с мужчинами кончается одним и тем же. Однако секс её отношениям ни с тем, ни с другим ничего не дал. Только теперь, увидев былое на расстоянии, она угадала причину - тень Бриджит. И мужчины хотели её внимания, и она была благосклонна к ним. А вот таким образом они выражали Бриджит свою признательность, поклонение и своеобразную верность.
  Только теперь Сэе стало ясно, почему всё сложилось именно так. И внутренняя прохлада обрела истинное значение - её страхи, это выражение ревности к удачливой и сильной сопернице. И то, что успешная Бриджит была темнокожей и служила живым укором белой расе, в том числе и ей, неудачнице, свою роль тоже сыграло.
  Однако было и другое. Её отношение к собственному поклонению личности Бриджит. В том, что Чарли её боготворит и теперь, она не сомневалась. Впрочем, и она с Питом тоже этим грешила.
  - Ты знаешь, Чарли, Бриджит для меня - это что-то вроде теста на состоятельность. Ты прав, там есть что-то и от ревности. И он всегда передо мной. Со временем такой диктат надоедает. У тебя нет такого ощущения? - мужчина с интересом взглянул на женщину, такого глубокого анализа он от неё не ждал.
  - Что я делаю с Глэдис? - решился на рискованный комплимент Чарли. - Где были мои глаза, когда ты маялась рядышком? - Женщина буквально расцвела и всё же на ответе мужчины настояла, удержав взгляд и усваивая сказанное им.
  - Наверное, у меня такие же эмоции по этому поводу, - неохотно признался Чарли, - и это оттого, что она для нас недоступна. Сама Бриджит видит, понимает, чувствует и может влиять на нас, мы же для неё не можем сделать ни-че-го! Вот так бы я сказал.
  Сэя была в хорошем состоянии и чувство мужчины к Бриджит угадала без труда. Когда любишь сама, заметить подобное в других совсем нетрудно.
  - Звезда? - уронила она осторожно, чтобы ничего не задеть в Чарли. И он кивнул. Уже во второй раз удивляясь собственной близорукости и явлению мудрой проницательности у такой, казалось, знакомой ему Сэи. Впрочем, не такой уж и знакомой: за последние месяцы она преобразилась не только внешне. За манкой и чувственной блондинкой, сделанной в клинике по чертежам и схемам дорогущего стилиста, теперь стояла другая женщина. Она была рядом с первой, той, что решилась на пластическую хирургию, и не всегда приходила на помощь сразу. Часто это бывало лишь после оценки, иногда на следующий день, а то и вообще через неделю и больше. А ведь раньше она была импульсивнее его живой, как ртуть, Глэдис.
   КЛУБ - ПОЛГОДА СПУСТЯ, ноябрь 2004, ноябрь 2004
  ноябрь 2004 г.
  Придуманная заговорщиками телевизионная передача, под которую Конкин заложил самого себя в Банке Москвы, стала рейтинговой и мгновенно Татьяну Леонову и Фёдора Конкина сделала состоятельными. Супруги не распространялись о цене, заплаченной за всё, о силах, ушедших безвозвратно, однако им было чем гордиться и что выставить на публику. Они являлись эксклюзивными владельцами бренда "Клуба новых игроков" и теперь финансовые проблемы остались позади. Сами же претенденты оказались штучками хоть и с выкрутасами, но в целом управляемыми. Они хорошо различали публичность, которую раскручивала пятёрка, и собственные идеи, которые ещё только начинали кристаллизоваться и обретать ясность и читаемость.
  Программа была построена на живом диалоге, почти не редактировалась специально и операторы постоянно давали крупные планы участников игры, следуя наставлениям режиссёров. Темы, обсуждаемые в передаче, были актуальны, но лишены заданности телевизионных хитов, вроде аналитических и ринговых программ на центральных каналах. Гвоздь всех этих передач заключался в том, что ребята из Клуба знали предмет обсуждения отлично и ко всему хорошо представляли, как из автостоянки на пустыре с традиционной "крышей" сделать цивилизованный сервис с большим оборотом и приемлемыми расценками. Они объясняли этот процесс по шагам и инстанциям, включая чиновников, поручителей и банки. В качестве примера приглашали тех, кто это уже прошёл. Обычные люди делились с экрана своими успехами, призывая сограждан быть активными и самодостаточными. Эту часть, сугубо психологическую, подчёркивали особо, поскольку в нынешних условиях решиться на что-то не так просто.
  Передачи Клуба в основном касались бытовых и производственных проблем, способов заработать и защитить свой небольшой бизнес. И вообще на этом этапе они сторонились осуждения властей и не называли фамилий и имён. В качестве некоей философской добавки, вроде мыслей на лестнице, анализировались явления российской жизни и их происхождение, затем исследовались причины, а рецепты исправления они оставляли зрителям. Поскольку любителей порулить в государстве всегда предостаточно, то и выбор у обладателей этого бренда оказывался очень завидным. Ставки рекламы у претендентов на свои клипы в ходе передачи выросли неимоверно и позволили саму рекламу вынести за рамки передачи, подавая её в начале при знакомстве с участниками и в конце, совмещая с титрами авторов и ведущих. Саму рекламу и её структуру придумывали люди Конкина, поэтому она не диссонировала с самой передачей. Это добавляло привлекательности и избавляло от назойливости вставок. Среди еженедельных программ их детище стало заметной аномалией и приближалась к популярности семейных передач.
  Прошло ещё пару месяцев и в конце зимы заговорщики собрались на даче Фелюгина подвести итоги. В целом всё шло в графике и они уже приближались к ответственному моменту обретения политического лица. Клуб претендентов был хорошо раскручен и нуждался в дальнейшем развитии. А им могло быть только повышение собственной значимости и выход на орбиту, где их соперниками становились нынешние политические партии. Это следовало продумать заранее, поскольку на чужие огороды они уже фактически вторглись. Лидеры партий держали паузу, присматривались к неожиданным конкурентам и не знали, как на них реагировать. С одной стороны, те занимались сугубо бытовыми, хозяйственными и экономическими проблемами, часто им неясными и трудными для понимания, с другой же, на пресс-конференциях и публичных дискуссиях ответы и решения вопросов в Клубе менеджеров приводились в качестве альтернативы и ими буквально тыкали в "чистопородных" политиков. Не имея такого багажа и интеллекта, как у соперников, политики выглядели жалко и их надутых щёк зрители просто не замечали. Фраза: "А в Клубе с этим разбираются по-настоящему!" стала расхожей и нередко цитировалась журналистами.
  Фелюгин понимал - их благополучие продлится до тех пор, пока они будут находиться в зоне мнимой свободы и вседозволенности и прервётся после первого же серьёзного столкновения с властью. Все важные звенья программ они курировали ответственно и у каждого был свой сектор. Наиболее внимательно следили за актуальностью разрабатываемых тем и подходом к их раскрытию. Татьяна Леонова просматривала психологию возможных извивов и коллизий, неизбежных в живом эфире и ставила "табу" для ведущего на запретных вариантах. Фелюгин и Конкин такой своеобразной правкой упреждали сползание к опасным темам. А Трубников отслеживал вероятные признаки и следы внимания собственного ведомства. Безопасность исполнителей и самой программы была его прерогативой. Пятёрка тщательно планировала каждую передачу и избегала провокаций, которые невинными руками авторов рецептов и лекарств подбрасывали такие штучки ежедневно и в последнее время их количество сильно выросло. Уже по внешнему виду и оформлению они видели "уши" настоящих авторов. Поскольку не у всех дома были компьютеры с офисными и редакторскими программами, некие посредники брались бесплатно перевести все эти графики и схемы доморощенных "кулибиных" и "левшей" в цифровую форму. Простые граждане считали таких посредников членами команды Клуба и к изменённым деталям оформления не присматривались. Некоторые идеи с графиками и планами изготовлялись в конторах правительственного ведомства и их Никита Трубников видел сразу. Хотя команды "Фас!" ещё не было.
  На этот раз Татьяна приготовила собственные пирожные, Фёдору пришлось переделать вместо неё всю домашнюю работу, чтобы жена испекла их достаточно и на самые придирчивые вкусы мужчин. Из-за исключительности этих эклеров, розанов и прочего роскошества всё, что ранее при обсуждении топорщилось, обрело приемлемые очертания и обсуждение главного вопроса вышло вместе с чаем.
  Собственно, никто особо не возражал против перехода к главной задаче: созданию официального Клуба экономико-политических проблем. Были опасения: не рано ли?
  Чай не водка и к дискуссиям не располагает. Общество размышляло, рассматривало и оценивало созданное, решая - не пора ли в полёт.
  - Думаю, что главное создано, Клуб есть и он настоящий, - сказал Трубников, - до выборов осталось два с половиной года и за этот срок мы с задачей управимся едва-едва. Инерция процесса перемены сознания телезрителя в избирателя велика и специфична. Так что дальше наши продуценты всё должны сделать сами. Иначе этот выборный цикл придётся пропустить, а это не есть хорошо! Ну, и главное об этом: наших клубмэнов должны принять в каждом доме, а не только в продвинутых семьях. Все коррективы будут по ходу процесса, ну и вообще пора. К Клубу наша контора уже присматривается. Чуть замешкаемся и будет поздно.
  Он смотрел на озадаченных друзей и понимал их страхи. Такую махину и впятером двигать очень трудно, они всё время балансировали на грани провала, а это опустошает душу и наполняет холодным прагматизмом. Все зарубежные политмейкеры переживали нечто подобное, но у них было преимущество - работа в политике по раскрутке была единственным их занятием, русские же такой свободы не имели. Трубников читал записки функционеров команды французского президента, приведших посредственную личность в Елисейский дворец, листал откровения спичрайтера Клинтона, выводившего провинциального губернатора в президенты могущественной державы, в его сейфе были распечатки подробностей по раскрутке отечественных политиков, а в электронной базе хранились досье на всех нынешних политиков и предпринимателях федерального масштаба. Он сравнивал и прикидывал готовность Клуба и состояние общества, ждущего манны с небес, которая спасёт и накормит в очередной раз. Чутьё профессионала подсказывало - пора!
  - Что ж, - нехотя согласился Фелюгин, - пора, так пора! И приурочить выход в свет надо к следующей передаче. Там хотели засветиться двое обозревателей из БундесТВ, они готовят что-то для своего зрителя и признаются, что медвежьими страшилками бюргера уже не взять. Им хочется знать, почему мы, выигравшие войну и угробившие там несметные людские ресурсы, хотим новой конфронтации. Вопросы для Клуба уже собраны и хотят их озвучить в ближайшее время. Ребята из БундесТВ будут просвещать своего зрителя. Так что, у нас и выбора нет.
  Разъезжались по домам с тяжёлыми мыслями. Но все понимали - график выхода в свет задаётся другими. Теперь они выходили на новый уровень и критерии на нём иные.
  Между тем и актив Клуба не дремал, дежурный секретарь по компьютерному Офису, который они по общему решению устроили на собственном сайте, собирал информацию от рядовых клубмэнов и политсовета. И так получалось, что их всё больше и больше затягивало в русло официальной политики.
  Фелюгин имел беседу с активом Клуба и пояснил главные отличия готовящейся передачи от предыдущих. Они проиграли все варианты и реакцию каждого клубмена на изменение ситуации в опасном направлении. Разошлись очень поздно, после того, как урок был усвоен назубок.
  Этапная передача, которой опасались заговорщики, прошла в штатном режиме и зрители приняли её доброжелательно. Хотя особого крена в сторону политики ещё не было. Публицистика тоже едва проглядывалась, но из цепких лап рутинной злободневности они уже вырвались. К месту пришлись и гости из Германии со своими вопросами, для русских непривычными. В этой связи и актив Клуба, и рядовые клубмены, и зрители уяснили, что между внутренним проблемами и их заморскими аналогами есть только разные подходы к решению. В остальном же Европа живёт теми же приоритетами, что и россияне. Общение без посредников было тому свидетельством. Конкин и Леонова внимательно следили за реакцией зрителей и отметили просветление в их глазах. А это значит, что они поняли главное - влиять на ситуацию за рубежом они могут. Сами и без спичрайтеров правительства - вот так, приняв участие в акции общения с гражданами другой страны. В следующий раз они не всё из официоза примут на веру, а через некоторое время, созрев, потребуют и ответа от властей. Подготовить их к этому и есть задача Клуба.
  - Всё, зачатие состоялось! - сказал Фелюгин по окончании передачи.
  - Да, ты прав, уже и рельсы другие и колея широкая, - согласился Трубников и взглянул на полковника. Феодосеев пожал плечами и от комментариев воздержался, ничего особого он не приметил. Да, поглубже, поосновательнее, но в том же духе и с теми же нотками цинизма. Однако остальные заговорщики сдвиг отметили единогласно и облегчённо вздохнули. Теперь бы не сбиться с темпа и не запутаться в упряжи.
  Апрель 2005г.
  В целом из Клуба потихоньку вызревала некая творческая корпорация, готовая помочь реальными делами не только продвинутой части россиян, но и тем, кто про них знал понаслышке, в том числе и старикам в забытой богом провинции. Клубмэны углядели в одной из местных газет письмо бабушки, которую обобрали при газификации деревни. Ей пришлось взять кредит под собственную небольшую пенсию, чтобы нитку труб по самой деревне слегка свернули и на прогон, где спокон веков стояла её изба. По словам авторов проекта такой виток не был предусмотрен и строителям пришлось нести дополнительные расходы. Клубмэны сами разобрались с газификаторами и бабушке вернули всё, более того, суд расщедрился и за нанесение морального ущерба присудил ещё несколько тысяч рублей в её пользу. А прокуратура сразу же встрепенулась и проверила ту фирму досконально, оказалось, что у них и лицензии на все эти дела нет. Но подобное для Клуба не было профильным делом и системно этим заниматься было некому, поскольку все имели место работы, а некоторые и не одно и были там заняты очень плотно.
  Чтобы все действия Клуба и его членов вписывались в новую линию, его активу пришлось разработать новый устав и вписать в него уже имеющееся, а так же предусмотреть вероятное. Для управления созданы политсовет и оргбюро. Первый занимался идеями, а второй их воплощением. Пока получалось без особых трений между собой. Возможно, оттого, что Клуб был общественным и служил местом сброса накопившейся интеллектуальной энергии. Поэтому эмоциям среди мегавольт умственного напряжения порезвиться было просто негде. Ни одна из них не имела шансов уцелеть и потому не задиралась, высматривая и выжидая. А кураторы из пятёрки заговорщиков старались угадать, когда это всё-таки произойдёт. Татьяна считала, что разгрузка будет мгновенной и неожиданной. Поводом может послужить что угодно. Объём компромиссных решений и действий был велик настолько, что вопрос чьего-то принципа маячил уже совсем поблизости. На опасения своих единомышленников Татьяна спокойно возразила:
  - Они взрослые и ответственные мужи и сами во всём разберутся. Воспитание и общее развитие не позволят опуститься до разборок, я в этом уверена. А остальное - это же интересное и захватывающее зрелище, джентльмены, вы не находите?
  - Если всё случится публично, нам поверят и самые недоверчивые. И в том, что Клуб не режиссёрский проект, убедятся самые искушённые и продвинутые любители телевизионной жвачки, - добавил муж, он тоже опасался непредвиденного, зная придирчивых и капризных рекламодателей, но в том, что накладки с клубмэнами эксцессов не вызовут, почти не сомневался. Другое дело власти, которые уже стали присматриваться. Но было это в фоновом режиме и особо не напрягало, поскольку по-настоящему умные аналитики в государственных сетях не задерживались, а троечники без подсказки ничего увидеть не могли. Да и от Никиты сигналов пока никаких.
  База данных на избранных и изучаемых претендентов становилась всё шире и глубже. В целом рейтинги главного актива Клуба не изменились и из первой когорты во вторую никто не опустился, не было и всплесков из второго ряда. Единственным исключением оказался Анненков. Он не вписывался в традиционные категории менеджеров и казался там человеком случайным, зашедшим попить пивка в шумной компании, чтобы вернуться к чему-то иному, чему - его никто так и не узнал, хотя тот и не прятался. Его дистанцированность от шефа, на которого работал, была удивительной. Но все задания и поручения Анненков исполнял очень оперативно и с присущим ему профессионализмом и чуткостью к требованиям босса. Причём, собственного мнения по многим вопросам от него и не скрывал, полагая, что так лучше. Его справки были точными и концентрированными и никаких вариаций не содержали. Для этого он прилагал так называемые тезисы с отдельно прописанными деталями. Изучение рынка услуг менеджеров, референтов и советников показало, что Анненков был самым востребованным и высокооплачиваемым. И в Клубе он тоже котировался очень высоко, хотя и не так однозначно и категорично. Тут его видели глубже и в подноготной тоже разобрались, поскольку многие занимались тем же.
  Июнь 2005 г.
  К лету Клуб созрел настолько, что пятёрка заговорщиков почти не вмешивалась в дела Клуба, полагая самодеятельность и самостоятельность правления более полезными. Лишь изредка они предлагали активу что-то для конкретного решения. Номер Первый, в миру Вячеслав Олегович Тимофеев, оказался на посту шефа оргбюро, а Анненков стал руководить политсоветом. Кому из них стать претендентом на трон России заговорщики ещё не решили, но третьего конкурента не намечалось и это радовало. Сюрприза с самим Анненковым хватило вполне. После того, как Татьяна предъявила его мужу, тот надолго потерял былую уверенность в неисчерпаемости ресурсов своих сотрудников. Проверка уже постфактум показала, что и Анненков участвовал во всяких тусовках и семинарах на темы современных проблем России. Но как-то не засветился и всеобъемлющее око Сети его упустило. Он не попал даже в третью десятку, заняв 37 место. И вот он один из лидеров самого продвинутого Клуба страны.
  Сюрприза из очередного присутствия немецких тележурналистов на встрече Клуба решили не делать. Теперь пришла пора заявить о себе, как о лице политическом. По данным Никиты визиты иностранцев в Клуб власти считали дорогим и эксклюзивным шоу для политически озабоченных туристов, поэтому всерьёз не принимались и всё это пока в сфере чиновников средней руки. А первые номера Администрации Президента готовили визит шефа в Германию и им было просто некогда. Поэтому в Клуб прибыл стажёр, чьё-то протеже из провинциальных папочек, пристроивших чадо в синекурную Академию Президента. Кроме амбиций и апломба у двадцатипятилетнего отрока за душой не было ничего и в Клубе, готовившем передачу, оказались рады. Конкин сделал умышленную утечку и ставки на рекламу в этой трансляции повысились сами собой. Ушлые рекламодатели поняли суть программы и увидели шанс засветиться в Европе, а заодно хотелось и очаровать кого-то из администрации.
  Передача прошла удачно и в хорошем темпе. Публика вела себя достойно и вполне подходила возросшему рангу передачи. В её состав без особых хлопот ввели полтора десятка понимающих участников и они взяли на себя роль внутренней души и мотора для публики. Ведущие чётко разыграли действо и показали разные стороны российского общества и разные взгляды на одни и те же проблемы. Теперь это не походило на прежние игры с иностранцами даже в общих чертах. Гости увидели контуры нового общества, которое зрело в недрах громадной страны. И оно им понравилось.
  И ни единого слова о маргиналах и правозащитниках, которые на Западе только и поминаются, как истинные борцы за свободу и демократию.
  Всё это прозвучало убедительно и доказательно, причём, с примерами и картинками, понятными не только продвинутым, но и простым любителям телевизионного мыла. Главное же, чего добились клубмены, так это обязательство гостей передать у себя дома вопросы и ответы на них россиян полностью и без купюр.
  После консультаций с Берлином по телефону гости пригласили клубмэнов на свою передачу, чтобы засвидетельствовать всё это лично. Она поставлена в эфир на следующий месяц и должна пойти вечером в первый понедельник. Подобное для рейтинговых передач было нонсенсом и без внимания не осталось.
  Конкуренты отметили успех соперников, но в сдержанных тонах и дежурных выражениях.
  Через пару дней политсовет поручил оргбюро устроить встречу с пишущей прессой и на ней проверить, как та отнесётся к идее приобщения Клуба к политической жизни страны. И через неделю на внутренних вкладках толстых изданий это прозвучало с подробностями и исчерпывающе. Последнее адресовалось потенциальным спонсорам президентской кампании. Пятёрка заговорщиков решила, что уже пора - всё и везде созрело.
   Они уже всерьёз изучали избирателей и в потенциальном поле ума и чувств выбирали нишу, к которой будут апеллировать в первую очередь. В целом структура этого феномена была уже хорошо изучена и внимательно исследованы причины неудач теперешней оппозиции. У Клуба не было ресурсов, как у политических партий и выстрелить они могли лишь единожды.
  Нынешнее состояние умов россиян таково, что поиграть на чужом поле, где так удачно резвились нынешние правители страны, вполне возможно. И особых приоритетов по части требований к политикам у избирателей не было, публику приучали к тому, что во властной партии собрана самая элитная часть нации. Вместе с писателями, спортсменами, артистами и ветеранами политических движений. Подавалось умело, но проскакивала и откровенная наглость, Пиарщики пользовались отсутствием конкуренции и меру выдерживали не часто. Чтобы победить, нужно всё это иметь в виду. И пятёрка очень скрупулёзно изучала все ходы противника. В том, что в случае ошибки им ничего не простят и уничтожат, стерев в порошок, не сомневался никто.
  А вскоре появились первые ласточки: в адрес Клуба пришла бумага из комиссии по регистрации общественных организаций, где просили зайти бухгалтера с уставными документами для сверки с реестром. Среди прочего просили и списки членов клуба с паспортными данными. Пока такое было в компетенции пятёрки заговорщиков. Совещание было кратким и стрелку перевели на Никиту, а тот покачал головой - только бухгалтерские данные. И ничего больше! И улыбнулся.
  - Началось!
  Так прошла пора входа в предварительный и негласный этап избирательной кампании. Теперь уже они не стеснялись и на полную мощность озвучивали главные ценности. Лозунг: "Помоги себе и России!" стал востребован и календари с брендом Клуба уже вовсю мелькали в подземных переходах и у шустрых любителей политической поживы. Клубмены не таскали издателей по судам, но все их резиденции знали поимённо. Владельцы этого бизнеса тоже вскоре проявились, как чёрно-белая фотография. Тихонечко и очень осторожно. А в это время машина невостребованных талантов Клуба выявляла и остальные доходы "пиратов". Получалось, что рыльце в пушку было практически у всех. И идея воспользоваться чужим брендом была навязана. Кем? - поинтересовались в Клубе и виновники испуганно показали вверх. Грехов на всяком висело предостаточно и у каждого был собственный наводчик. То есть, всё уже на полном серьёзе.
  Как ни странно, но после этого у заговорщиков наступило некое расслабление - их будто отпустило, былое напряжение и ожидание неизвестно чего закончились, началась рутинная кампания борьбы за место под солнцем. Она и опасна и непредсказуема, но теперь они уже в деле и имеют право на ответный ход.
  После успешной поездки в Германию и трансляции оттуда немецкой программы с участием россиян рейтинг вырос значительно и теперь передачи Клуба курировал один из серых кардиналов Администрации Президента. Про него знали немногое и ограниченный круг людей. Он исчез в недрах этой структуры три года назад, после удачного дебюта на выборах одного из ставленников Кремля на Дальнем Востоке. Тогда этот ставленник неожиданно легко победил аборигена с высоким рейтингом. Ничего особого про те выборы так и не всплыло, поскольку абориген уехал за рубеж по своему основному бизнесу. И местные бизнесмены остались наедине с новым губернатором. А у того были свои представления о крае. Осторожные попытки Никиты провентилировать вопрос по своим каналам натолкнулись на глухую стену.
  - Что делаем с этим? - спросили его заговорщики. Он улыбнулся и развёл руками:
  - А что раньше делали? - и, не дождавшись ответа, сказал: - То и сейчас!
  ТИМОФЕЕВ И МЕТАМОРФОЗЫ. АЛИСА, ноябрь-декабрь 2004
  Татьяна внимательно отслеживала нюансы отношения телезрителей к Клубу вообще и к главным лицам его в частности. По её просьбе в передачи включали некоторые элементы, которые как бы уточняли, кто есть кто. Под её пристальным наблюдением были и постоянные лица из публики и она отслеживала на них динамику "въезда" каждого из них в глубину темы и политического шоу вообще. С её мнением считались при выборе программ и смягчали или вообще исключали даже отдельные темы: Клуб не должен ни терять лица, ни повторяться. Режиссёры передач знали точно, чего хочет эта стилизованная брюнетка и внимательно выслушивали её реплики, они всегда были точными и доходчивыми.
  Некоторые клубмены спорили по поводу её рекомендаций, но Тимофеев и Анненков никогда, они следовали им неукоснительно. Эта тонкая материя человеческих отношений, симпатий и антипатий и была средством достижения власти. Так или иначе, но вопрос главенства этой субстанции постепенно принимался и остальным Клубом.
  Раскрутка Клуба параллельно с формированием имиджа ведущих лиц оказалась не так проста: если сам Анненков был приятен внешне и камера его принимала с удовольствием, то Тимофеева, как оказалось, она едва терпела. К нему приставили скромную девочку и она взвалила на себя роль стилиста и гримёра.
  - Мне легче прижать её в уголочке и растерзать, - признавался он Анненкову, - чем вот это: здесь убрать, сюда добавить, а вот это смикшировать начисто! - Я что - фотомодель?
  - Хуже, ты серый кобель, который не хочет ублажить текущую сучку! - лягнул его прагматичный Анненков.
  - У меня и своя есть, не жалуется! - ответил Тимофеев, сравнивая стилиста с Леной, жена была сочнее и привычнее. И потом, она не требовала невозможного. Того, что было в нём, ей вполне достаточно.
  - Сучка - это российская публика! И ей хочется, чтобы кобель соответствовал её вкусам и склонностям. А ты этой штукой играешь, как бандит кистенём. Не даст она такому!
  - Борис, - вздохнул Слава, - она только усадит меня перед зеркалом, достанет эту кисточку и коробку с красками, как во мне всё вскипает - бабье всё это! А я мужик. Борь, извини, я всё понимаю, но не могу. Не могу и всё! Анненков хорошо чуял Тимофеева и понимающе кивнул. Помочь в таком деле мог лишь специалист. Да и ему так просто не справиться, Слава Тимофеев был очень прочной натурой и своих привычек и склонностей не менял.
  В тот же день Татьяна выслушала Бориса и отметила:
  - Вы погрязли в гормональных комплексах похлеще баб! - Не может он краситься, с души воротит от кисточки, не выносит грим - подумаешь, цаца какая!
  - Танечка, ты же знаешь - он лучший! И ты сумеешь в нём это как-то объехать или одолеть. Он того стоит - без него Аустерлица не будет!
  Кроме Татьяны Леоновой ситуацию спасти некому и он обращался к высшим ценностям женщины, чтобы та снизошла и приобщилась.
  Даже возмущённая мужским шовинизмом, Татьяна смотрелась исключительно и Анненков ею откровенно любовался, таких ярких брюнеток с мозгами не часто встретишь. Он смотрел и любовался. Молча и с нескрываемым наслаждением. Его внимание умело направлялось внутрь женщины и никого не раздражало. Леонова о нём знала достаточно, чтобы к сугубо мужскому ходу отнестись с пониманием и без настороженности. Всё, исходящее от Анненкова, было конструктивно и даже, казалось бы, самые левые номера, в его исполнении оборачивались вполне респектабельно.
  Предпринимая рискованную атаку на женщину, Анненков отлично понимал мотивы поведения Тимофеева, они в нём откликались знакомыми тревожными звоночками. Его друг и коллега стоил и не таких жертв и он откровенно соблазнял женщину, обещая всё. Рискуя многим и понимая, что она, воспользовавшись минутной слабостью, въедет в него и не охнет. А быть беспомощным перед женщиной для него значило быть несостоятельным. Тимофеева нужно спасать, а Татьяну соблазнить. Для этого надо показать намерения и, как бы открыться, дав женщине возможность оценить это.
  Всё остальное будет после и далее она поступит по-женски и предсказуемо. А сначала нужно наехать на её женскую суть. Анненков привычно обозрел женские бастионы, затем подступы к ним, нашёл слабину, обозначил атаку в одной части, а проник внутрь расположения в незащищённой части. Женщина подобного коварства не ждала и с удивлением и оттенками страха смотрела на пирата, так вероломно объявившегося в её владениях. Анненков же, попав в заветную часть, умерил натиск и, чуть раскрыв глаза, любовался матовым оттенком кожи у подножия груди. Оттуда исходил нестерпимый шарм и он преклонил колено перед её совершенством.
   Татьяна чуяла всё и держала паузу, впитывая флюиды продвинутого мужика. Быть под таким желанно и приятно, в комнате нет никого и она ничем не рискует. Чуточку подвинув мужчину в свои пределы и дав ему свободу зрить и истязать, она им надышалась вволю и, благодарная за доставленное, сдалась.
  - А мужик-стилист ему ни-ни? - спросила она, уже лояльная к мужским заморочкам Тимофеева и понимающая задачи дня.
  - Чтоб решили, что он гей?
  - "Безобразная герцогиня" тоже не пойдёт?
  - Глядя на неё, он вообще будет упиваться собственным фейсом, - хмыкнул Анненков.
  - Значит, женщина должна быть в меру приятная, - начала вслух размышлять она, - а возрастных стилисток пробовали?
  - На что ему такая вешалка? - Даже из вежливости он с ней рта не раскроет. Нет, Тань, нет! Эта девочка - лучшее, что мы имеем. Мы и так на нём перепробовали уйму художниц, визажисток и прочих модисток. Тех он не видел в упор, а с этой хотя бы иногда пьёт чай. Она учит и толкает, а он улыбается и ей кукиш!
  - А улыбается как? - заинтересовалась Татьяна.
  - Чисто, честно, покровительственно и чуточку с издевкой - мол, вот вам!
  - Покажи эту девочку.
  Беседа с Алисой Кронфилд была трудной и долгой. Стилисты имеют особый угол заточки собственных мозгов и не всякому дано понять их устройство. Даже психологу с высшим рейтингом. Татьяна исследовала все сусеки и загогулины её характера, но с тем, что могло бы сломить Тимофеева, так и не встретилась. На дозволенном поле оно не водилось.
  - У него есть мечта, ну, такая необычная, где бы он стремился к женщине, которая недоступна из-за внешности? - спросила она после очередного раунда неудачных экспериментов.
  - Я о таком не знаю. И потом, он же клубмен и у него нет тяги к блядям с княжеской родословной. Что есть, то и пользуем. Остальное он выразил недомолвками и репликами подсознания.
  - Ни полёта фантазии, ни возвышенной мечты, - приговорила она шефа оргбюро. - Значит, всё та же Алиса, - уже самой себе сказала Татьяна и решила сблизить стилиста и модель преображения так, чтобы мужик её слушал и не топорщился. Побеседовав с Алисой ещё, она взяла с неё слово ничему не перечить и проделала остальное с Тимофеевым. Долгое, деликатное и хлопотное. Анненкову пришлось поучаствовать.
  Соблазняли Славу аккуратно и осторожно. Немножко химии и затем профессиональный ввод в нужное психологическое состояние.
  Алиса стала желанной и дальше всё упростилось: Тимофеев с ней уже был живым и заинтересованным. А тут ещё во время одной из разборок с упоминанием родословной Алисы выяснилось, что она девственница. В её возрасте и положении - что за хрень?
  - Если у женщины свои критерии и ценности в миропонимании и она ко всему относится серьёзно, такая мелочь - тьфу! - возразила она и сразила мужчину наповал. Азарт, неверие в пуританство, вегетарианство, нравственные рогатки и сексуальную воздержанность, замешанные на спортивной злости своё возымели и отведать вкусную девочку с принципами, стало делом мужской чести. Однако кроме того, как в досаде облизать запёкшиеся в вожделении губы, ему ничего не досталось. Абсолютно! В глазах молодой женщины не отразилось ни единого отзыва на претензии мужчины.
  Когда он устало погрузился в себя, Алиса кончиками пальцев, как бы изучая и привыкая, провела по его лицу. Так делают кисточкой с тональным гримом. Ненавистным и неприемлемым. Но усталый ум мужчины с этим смирился. Глаза женщины насмешливо заглядывали внутрь незадачливого охотника и скептически оценивали содержимое души и сердца. Нотки сожаления и тоски о потерянном времени Тимофеев ощутил явственно и сразу.
  - Бог мой, что я с вами тут делаю? - Ни ума приложить, ни фантазии испытать, вы просто дикарь с комплексами, а не модель для преображения. Разве о таком я мечтала, соглашаясь на этот проект! Думаю, пора завершать, раз без толку! - она отвернулась от него к зеркалу и застыла. Вскоре её лицо оживилось, будто она увидела там нечто. Тимофеев невольно скользнул туда взглядом и поймал себя на мысли, что отчаяние этой женщины его смущает и заводит одновременно. Она сделала лёгкое движение и отодвинулась от Тимофеева. После того тепла, что исходило от Алисы, прохлада гримёрки показалась неуютной и мертвящей. И душа Тимофеева качнулась в другую сторону. Женщина это уловила и вернула руки к лицу Тимофеева. Так стилисты не делают, но Татьяна настояла на таком варианте. Пальцы едва касались лица и выводили душу из долгого оцепенения. Никто и никогда не общался с ним вот так.
  - А какой он, тот образ? - одолел, наконец-то, себя Тимофеев.
  - Хотите видеть?
  - Да, - на характере произнёс Тимофеев.
  - Что ж, устраивайтесь, попробую вспомнить.
  - Если мне не понравится, то может случиться что угодно.- сказал он и она оценила всё по достоинству. Рост за 180 и вес за 90 кг - смелет в муку и не заметит! Но пьеса придумана и выстроена Татьяной и она отвечала точно по тексту и тональности. Они это репетировали не однажды и лишнее Леонова вымарывала нещадно.
  - Я нарисую портрет своего идеала и буду растерзана - вы так ревнивы?
  - За всё приходится платить, а это настоящая цена! - глухо ответил Тимофеев. Если бы не предыдущие репетиции, Алиса давно бы отсюда сбежала, настолько неузнаваемым стал Тимофеев. Её мутило от страха. Но роль есть роль и она ответила уже на автопилоте:
  - Может, мы попробуем?!
  Тимофеев посмотрел на её отражение в зеркале и поднялся. Она забеспокоилась - неужели ошиблась? Тимофеев подошёл к двери и распахнул. Вышел в коридор и осмотрелся. Вернулся и закрыл дверь на вертушку. Кабинет с шумопоглощающими стенами, окнами и дверями стал настоящей западнёй. А телефоны отзывалась только на голос Тимофеева. Хозяин кабинета остановился в его центре и на время застыл. Алиса стояла у зеркала, не шелохнувшись - таким мрачным и замкнутым она его не видела.
  Алиса постепенно успокоилась и раскрыла коробочки с принадлежностями.
  - Начнём? - предложила она и он приготовился к медленной казни.
  - Да, маэстро, к мольберту! - велел он спокойно, как всегда и всем. Он сказал по коммуникатору, что будет занят и Анненков все звонки перевёл на себя. Теперь вокруг Тимофеева был абсолютный вакуум. Так-то лучше.
  Алиса была мастером высокого класса и из своего подопечного сделал настоящего мачо. Не красавчика с рекламного плаката, а настоящего мужика, спрыгнувшего с коня и решившего размяться после длительного перехода. Новый Тимофеев оттенял интеллектуального Анненкова и привлекал простотой имиджа.
  Когда она завершила своё творение, последние штрихи стали так же незаметны, как и первые. И только тут Тимофеев произнёс:
  - Я похож на него?
  - Вылитый он! - смело ответила Алиса.
  - Во всём? - с жуткой интонацией уточнил мужчина. Угроза была настоящая и нешуточная. И она её ощутила всем своим существом. И всё же она нашла силы не дрогнуть:
  - Абсолютно! - она взглянула в его глаза и впервые отметила величие натуры в неприглядной упаковке. И стала доверять больше, чем прежде. Тимофеев всё ещё разглядывал себя, привыкал и применялся к новому имиджу.
  Забравшись в него поглубже и осмотревшись, он понял, что придумка стилиста есть не что иное, как воплощение его собственной мечты. А раз так, то эта волшебница должна остаться с ним. С мужем или любовником, но всегда рядом. Если она сумела увидеть в нём потаённое, он обязан ответить достойно.
  И Тимофеев вернулся к Алисе. Она была напряжена и взволнована. Что скажет этот громила? А он расплылся в широченной улыбке и сказал:
  - Если у вас есть идеал и вы ждёте его любви, то достанетесь ему во всей своей невообразимой прелести! - это прозвучало так проникновенно, что она тут же влюбилась в своё творение. Не заметить этого Тимофеев не мог.
  - Вам и в самом деле понравилось? - захотела женщина отделить кобелиный зуд от тяги к прекрасному.
   - У меня нет любовницы, я не бегаю по блядям. И вы в безопасности, - заверил он женщину.
  - Я ничего кроме кофе не готовлю накоротке и вам придётся к нему привыкнуть. Чай я пью из такта и по должности, - выложила она первую детальку к будущим отношениям.
  - Кофе для тонуса и с вами вместе - пойдёт! - согласился Тимофеев.
  - Если на тумбе рядом с красками будут цветы, у меня лучше получится с тональная подложка, - сказала она и добавила, - белые орхидеи лучше удерживают настроение и мы всё будем делать сразу и без вариантов.
  - Мне тоже нравятся белые цветы, это хорошее условие, что-то ещё?
  - Остальное по ходу пьесы, - улыбнулась она и вошла в оговоренное контрактом состояние. Не светиться и рядом с ним не мелькать.
  - Сегодняшнее я запомню надолго, это стоило жертв, но оно состоялось, спасибо, Алиса.
  - Если вы хотите туда, то привыкнете к этому, - возразила она.
  - Возможно, а вы ко мне?
  - Всё моё написано на вашем лице, - уже с достоинством ответила она, как бы претендуя на часть сути этого мужчины. И не без оснований. Он это позволил и она его справедливость оценила.
  - Там есть хоть чуточка вашего сердца?
  И она перешла на желанное "ты".
  - Слава, ты его раскрыл и выпустил на волю. Оно к тебе привязалось, а теперь уговорило и меня.
  Татьяна знала, что делала и эта связь должна удерживать Тимофеева в пространстве требований масс-медиа. Алиса умна и с хорошей родословной. Такие глупостями не занимаются. И в любовницах не задерживаются. Кто знает, кому выпадет доля стать властелином её сердца? Тонкого, чуткого и умеющего менять себя и свою внутреннюю оболочку.
  Новый имидж Тимофеева решили подавать постепенно. Алиса сделала пару промежуточных картинок и за месяц они плавно въехали в образ того самого мачо.
  Лена учуяла Алису в муже мгновенно и дома прижала с расспросами. Тот особо не таился, избежав, однако, подробностей. Борис с Ириной прикрыли его, пригласив к себе Татьяну с мужем и Алису с братом. Лена рассмотрела стилиста внимательно и решила, что та ей не опасна. Едка и тонка, под Славой сомнётся и сотрётся на первой же репетиции. Его ширь и силу она знала хорошо и не представляла мужа с этой махонькой и тоненькой игрушкой.
  На деликатные предложения Лены Алиса ответила, что женщинами не занимается, а своих клиентов не выдаёт. Так и сказала: клиентов! И выпала из головы Лены Тимофеевой.
  Алиса встречалась со Славой по его графику: то утром, то днём или вечером, сопровождала на телепередачи, чтобы вовремя что-то подправить из сложного устройства грима. У неё было несколько таких моделей. Другие мужчины ревниво относились к её искусству и она берегла их души, придумывая нейтральные истории. К себе она никого не допускала, ожёгшись разок и очень болезненно.
  Тимофеев стал исключением. У них завязалась дружба, а не тягостный роман. Он понимал её флюиды и бережно их пестовал, а она благодарно возвращала ответным вниманием. Тимофеев был единственным мужчиной, которому не пришлось что-то в себе менять, чтобы понравиться этой леди. Их отношения были просты и доверительны. Тем, что случилось по настоянию Татьяны, она была довольна и всё развивалось в нужном русле. А это где-то рядышком и со счастьем.
  Анненков отметил и другое: Тимофеев стал ярче и свободнее. Новый имидж не стеснял, более того, звал на подвиги, так желанные российскому избирателю. Татьяна была единственной, посвящённой в тайну преображения Тимофеева, однако поделилась подробностями с Анненковым и тот её "змеиный" ход одобрил. Алису надо удержать и поощрить, но как?
  - Сделайте ей имя, чтобы она завела пару-тройку партнёров и освободилась от рутины, - посоветовала Татьяна.
  - То есть, показать в кадре пару раз с ним?
  - Да, чтобы это и не реклама и не светская сплетня, - кивнула она.
  Он принял к сведению и уже через пару месяцев Алиса стала лидером мастерской мужского портрета. Рекламщикам понравился скандинавский профиль стилиста и режиссёр показывал её каждую передачу. Лучшего и не пожелать.
  - Татьяна, спасибо! - сказала Алиса ей как-то наедине.
  - Мы же с тобой одной крови, - улыбнулась она в ответ. И теперь Алиса к Тимофееву никого не подпускала. Не столько из ревности, сколько заботливо отсекая любителей дармовщины.
  Офицер безопасности просветил рентгеном Алису ещё в первые появления, понаблюдал несколько недель и поставил гриф: "Надёжна!". Чуть позже в графу "сексуальные предпочтения" влепил штамп: "девственница". Только Татьяна знала, чего это стоило. Но Никита настоял и она это сделала.
  
  
  ТУРНЕ ИРИНЫ АННЕНКОВОЙ, весна 2005
  В Европу Ирина с концертами ездила регулярно и нынешний тур был уже по привычным местам, где её приняли тепло и с пониманием. Начинались концерты в Берлине и затем единичными выступлениями в городах по Рейну поднимались до Мюнхена и продолжились в Вене и Праге. Аудитория её слушателей была из образованных и обеспеченных людей и на её одежду и прочее убранство аборигены смотрели с интересом. О русских бонзах и олигархах с немереными сокровищами ходили самые разные слухи, о нищей науке и искусстве тоже. Поскольку сама пианистка и выглядела прилично и со вкусом у неё проблем не наблюдалось, то закономерен был и вопрос: "Кто вас, госпожа Анненкова, спонсирует?" Этот вопрос в разных вариациях задавали и в Германии, и в Австрии, и в Чехии. Поскольку концерты с фортепианной классикой считались зрелищем сугубо элитным и для избранной публики, то и пресса там бывала в тон ей деликатной и, отчасти, снобской. Но настырность казалась наднациональной. После концерта в Праге у неё было ещё одно выступление в Карловых Варах, затем следовал переезд в Братиславу и оттуда уже домой.
  В пражском отеле "Риц", где остановилась пианистка со своим коллективом, назначена утренняя встреча с прессой и Ирина Анненкова с волнением готовилась к ней, соображая о языке общения, который сильно менял впечатление от вопросов и ответов. Чисто музыкальных переводчиков не попадалось, а те, что работали с ними, годились только для застольных бесед без точных тем и обязательств. Все прежние беседы о музыке затем отражались бестолковыми отчётами о внешнем виде пианистки и её реакции на свободную и объединённую Европу. Качество и характер пассажей исполнительницы мало кого интересовали, зато о планах приобретения домов, драгоценностей и нарядов, именах покровителей и прочем из личной жизни сыпалось, как из рога изобилия.
  Ирина выглядела женщиной дорогой и ухоженной. Её уверенность в себе и своём будущем была очевидной и не вызывала сомнений. А техника игры и особое лицо просто подталкивали к мысли об особом покровителе. В то, что им может быть муж, мало кто верил, полагая какую-то тайну.
  - Госпожа, Анненкова, - спросил один из музыкальных критиков Праги, бывавший в концертных залах Европы и слушавший многих знаменитостей, - как вы себя чувствуете после такого напряжённого тура?
  - Он ещё не завершён и я в форме. Слушатели в Европе есть, они придирчивы и доброжелательны одновременно и их реакция на музыку и стала моей подзарядкой. Хотя тур очень напряжённый и усталость своё берёт.
  - Вы проехали по центральной Европе, есть ли различия в приёме, возможно, где-то вас предпочитают как красивую женщину или рояль всех равняет? - продолжил он свою серию.
  - Аплодисменты, думается мне, были настоящими, фальшь я чую и слух мне не изменяет, а цветы подносили и мужчины и женщины, так что наверняка они видели пианиста и музыканта, а уж потом смотрели на мой наряд. Особой специфики в восприятии музыки от Берлина и до Праги я не заметила, возможно, потому, что национальные и прочие местные нравы музыка нивелирует и подчиняет высшим критериям.
  - У вас очень своеобразная манера входа в музыкальный образ и раскрытие темы, - начала дама в годах и с печатью мудрости на лице, - она нераскручена и поэтому круг почитателей ограничен знающими и тонкими ценителями музыки. Вы молоды и энергичны, не хочется ли вам на свои концерты собирать если не стадионы, то хотя бы дворцы спорта? Не для попсы же они созданы!
  - Вы знаете, Григ и Брамс очень интимны, у Моцарта тоже нет бравурных маршей для стадионов. И потом, любители Шопена на стадионы не пойдут, там всё так и искрится пивными банками и поп корном. Ну и я разве похожа на рок-звезду?
  - Фредди Меркюри пел с Монсеррат Кабалье и та не чуралась такого дуэта, - заметил молодой журналист из лакового журнала, подталкивая Ирину на выход из личины имиджа классической пианистки, - вы их осуждаете?
  - Каждый музыкант имеет своё лицо, стилистику и вправе реализовать себя так, как считает нужным. Над ним нет никого, а спонсоры такие шаги к смене жанра обычно просчитывают заранее и основательно, - как бы не заметила подвоха Ирина, - так что ваш пример не ко мне. Для моего творчества достаточно просторов и в жанре традиционной классики.
  - Кто спонсирует ваши гастроли? - Это не нефтяные банки? - раздалось из угла рекреации. Там сидели молодые люди в джинсах с навороченной съёмочной и записывающей аппаратурой. Ирина обернулась к своему менеджеру и сказала:
  - Виктор Ильич, ответьте молодым людям, это по вашей части.
  Встреча с журналистами продолжалась около часа и походила на привычный междусобойчик московских филармонистов и приверженцев разных школ исполнителей. Иногда там разгорались страсти, похожие на футбольные по сути, но исполненные тонко и ядовито.
  Перед концертом Ирина позвонила домой и убедилась, что там всё в порядке и свекровь от её детей не устала. Немножко тепла от сына и дочери зарядили её и даже чуточку прослезили. Было в ней что-то от утончённой мамочки, любящей детей на расстоянии. С мужем беседа была краткой и он по-деловому поинтересовался прессой о её гастролях на местах. Она призналась, что всё выглядит заурядно и только упаковано в ламинат.
  - Переводы тупые? - догадался муж и она подтвердила.
  - Вот что, милочка, в Праге живёт один мой должник и я его озадачу. А ты устрой эксклюзивную встречу с публикой после сегодняшнего концерта. Тебя и поймут правильно и идиотские вопросы про бельё задавать постесняются.
  - О чём с ними вечером говорить, только что тут была банда писак и ковбоев с камерами, они наверняка своё время другим не продадут, - засомневалась Ирина.
  - Не твоя это печаль, Ирка! Ты только скажи своему Погребицкому, чтобы он сделал объявление заранее. Прямо сейчас. И всё. А на концерт соберись, будто на первое причастие. - Надеюсь, знаешь, что это за пирожок?
  - После двенадцати лет такого замужества невинную дурочку мне не сыграть! - улыбнулась жена в ожидании следующего хода мужа. С ним она никогда не скучала.
  - Ты просто представь, что играешь не для них. Я сижу за кулисами и сразу же после всего беру тебя в охапку и мы исчезаем. Даже цветы принять некому. Ириша, ты только это представь и всё у тебя выйдет по написанному. Не только в причастие, в невинность после свадьбы поверят! - от слов мужа веяло таким напором, что жена невольно покорилась. Борис был единственным мужчиной, который умел угадывать и понимать её устремления. Играть для него было и мукой и наслаждением одновременно.
  - Хорошо, Борька, будь по-твоему!
  День прошёл в обычном ритме и перед концертом она была в отличном настрое, помня о сюрпризе, обещанном мужем.
  Она вышла на сцену и привычно расположилась за роялем. Начинать она должна с сонаты Генделя. И уже было настроилась на неё. Но вдруг что-то на неё нашло и она перевернула страницу, остановившись на особенной вещице Глиэра. Она её исполняла нечасто и только в особом настрое и перед знающей и знакомой публикой.
  Глиэр для ассистентки был неожиданным и она взглянула на пианистку, но та будто её не видела и уже опустила пальцы на клавиши. Ирина с размаху въехала внутрь пьесы и придала ей лоск, какой бывает после адмиральской приборки на крейсере. Последние звуки доносились откуда-то с чердака и затихали вместе с унявшимся привидением.
  Аплодисменты публики были благодарными и длительными. Контакт с залом Ирину воодушевил и остальное она проделала на автопилоте. Во время перерыва она ни с кем не говорила и в свою комнату вернулась не сразу, проигрывая и расставляя акценты и понижения в следующих композициях. Они отличались от заявленных, но стилистике сегодняшнего соответствовали в большей мере, чем если бы она ничего не поменяла. Ассистентка и менеджер уже отошли от потрясения с первыми нотами Глиэра и безропотно ждали очередных фокусов пианистки.
  Ирина вошла в свою артистическую комнату, устроенную в директорском кабинете бывшего государственного концертного зала, и попросила чаю с лимоном. Немножко смочив губы и ощутив вкус воды, она отодвинула чашку.
  - Что-то не так? - спросила дама из её группы, отвечавшая за такие мелочи.
  - Вы его пробовали? - спросила Ирина, - Эту воду собрали на леднике Монблан и привезли сюда. Чаем и не пахнет! Льдом - да!
  - Ирина Александровна, нам и воду с собой возить? - чуть не плача возразила женщина.
  - Ну не этой же отравой пользоваться! - вполне миролюбиво возразила Анненкова.
  - У меня есть московская вода, - сказал менеджер, европейские жидкости не переносивший.
  После небольшой заправки московским чаем с конфеткой из личных запасов Ирина продолжила концерт. И был он не менее ярким и проникновенным, чем в первом отделении.
  Когда, закончив играть, она вышла раскланиваться, то отметила странное поведение зала. Они смотрели не на неё, а куда-то в сторону. Она не успела опомниться, как оказалась на руках у мужа! И он раскрутил её вокруг себя, будто в юности, наплевав на приличия и прочие догмы немощи и душевного запустения.
  - Дамы и господа, - сказал он в подставленный микрофон и, не расставаясь со своей ношей, - это моя жена, я без ума и от неё и от её игры. Я слышал, как вам понравилась её игра, но вы не знаете, какая она женщина! - Ирина, я люблю тебя! - с боков сцены стояли двое мужчин с микрофонами и комментировали происходящее для не знающих русского языка. Традиционный ритуал развалился мгновенно и вся публика стала участником шоу, где мужчины признавались женщинам в своих чувствах. Настолько заразительным казалось увиденное на сцене. Ирина выглядела девушкой из сказки, попавшей под чары доброй феи и по мановению руки ставшей счастливой и богатой.
  Эксклюзивное шоу господ Анненковых попало во все газеты и на новостные канала ТВ. Вопросы начались тут же и супруги отвечали на них по очереди, переглядываясь и перемигиваясь. В том, что эти мужчина и женщина любят друг друга, никто не сомневался и общение с семейной парой вышло вроде многоступенчатого диалога. Кто-то из публики припоминал собственные страсти к кому-то и спрашивал у них совета. Ни Ирина, ни Борис особо не стеснялись и их непосредственность только раскручивала нерв этого шоу. Должник Бориса отработал своё сполна и ко всему получил удовольствие, влюбившись в Ирину. Уж очень она светилась и пронизывалась лучиками изысканной нежности и хрупкого обаяния. Ласкать и нежить подобное создание - мечта любого мужчины.
  Анненков увёз жену в аэропорт и только там попрощался: утром нужно быть на службе, там срочное дело.
  О муже, прилетевшем в Прагу на концерт жены, писали все и охотно. Фотографий того самого шоу было много и все они тут же разошлись по информационным и концертным агентствам, принеся авторам хороший доход, а Ирине бесплатную рекламу. Следующий концерт в Карловых Варах прошёл с аншлагом и собрал большую прессу.
  Должник Бориса из Праги отложил дела и, так и не отошедши от впечатления после концерта, отправился за Ириной. Этот тип красоты, которым обладала она, был очень интимным и на экраны попадал редко, то, что он увидел, благодаря случаю, встречалось не во всякой жизни. Увидеть и послушать игру Ирины и в Карловых Варах ему показалось вполне приличным. И он взял с собой группу обеспечения, намереваясь поддразнить публику на лощёном европейском курорте и провинциально-патриархальной Братиславе. Словакия оказалась более тёплой и доброжелательной: ни слова о политике и бесправии в России, только о музыке и муже, который может вот так сразу приехать в Европу.
  В последнюю ночь в Братиславе к Ирине пришли гости и она так и не сомкнула глаз, говоря о музыке, жизни и прочих славянских ценностях. Влюблённый должник Бориса вручил Ирине диск с записью того самого шоу в пражском концертном зале и она впервые взглянула на себя со стороны. Не сказать, что ужаснулась, но проектор выключила уже через несколько минут. Борька вертел ею во все стороны и камера бесстрастно демонстрировала бельё и прочее, для обозрения не предназначенное. Ну и сама она была просто счастливой и текущей самкой. Ни вдохновенности Генделем, ни очарования Брамсом - сплошная чувственность и порнография!
  - Спасибо, Карел, - любезно сказала она и протянула руку для поцелуя. Тот почтительно склонился и Ирина почуяла, что эти кадры с чулками и подвязками он будет смотреть чаще и охотнее игры той самой сонаты, с которой она начала концерт в Праге. И примется воображать себя на месте Бориса.
  
  - Ирка, ты настоящая кинозвезда! - заявил муж, внимательно просмотрев шоу в Праге, - как только пальцы забастуют, высылаем эту ленту в Голливуд и жди очередь из продюсеров. Ирина уже отошла от того шока, в котором увидела себя с сучьими глазами от неги и немыслимой течки.
  - Что именно во всём этом тебя привлекло особо? - спросила она, полагая, что муж будет учтив, но правдив.
  - У меня на руках ты выглядишь настоящей королевой, попавшей в надёжные руки. Твоё тело хочется видеть ещё и ещё. Оно манкое и зовущее. Ну и глаза! - Ириша, таких глаз на Голливуде не бывало отродясь. Они - зеркало твоих эмоций. А ты ведь визжала и со страху тоже, когда я пробирался вдоль тропы у оркестровой ямы. Могли и грохнуться. И ужас пополам со счастьем - вот он! - нашёл нужный кадр Борис. - Дайана Крюгер с тобой не станет соперничать!
  - Это ещё кто такая? - удивилась Ирина.
  - Она в психологических триллерах и ужастиках играет женщин в пиковых ситуациях. Хорошая актриса, выразительная, - пояснил муж и вернулся к жене, - вот тут, посмотри, мы на семейные темы балаганим и ты что той дамочке в лиловом выдала?! - и он включил поиск, чтобы найти нужное. Там Ирина этак по-свойски призналась, что ухажеров до замужества подзабыла, а нынешних коллекционирует. Потому что теперешние знают, что им светит, всё же рискуют.
  - И что? - не поняла Ирина.
  - Ирка, ты в их глазах обладатель коллекции типов онанирующих по тебе мужиков. Екатерина натуральные фаллосы коллекционировала, а ты виртуальные!
  - Шутишь? - не поверила Ирина.
  - А ты взгляни на ту дамочку в лиловом и всё станет ясно. Он выделил кадр с женщиной, когда та выслушивала ответ Ирины. Благо та была рядом и оператор просто скользнул объективом. И вправду, во взгляде женщины было что-то от уважения с пиететом.
  - Теперь сделаем крупно и посмотрим всё это в раскадровке. И Ирина увидела, как женщина облизнула губы и было в этом всё от предвкушения секса. То есть, фаллосы у этой дамочки в мозгах буквально застряли.
  - Ирка, это всё экспромт - и такая реакция зрителя! А если придумать коллизию, дать нормального партнёра, антураж, грим и хорошего оператора?
  - Ты хочешь, чтобы меня видели другие? - прищурилась жена, изображая хохлушку из анекдота, выходящую из ванной. И семейная игра сменила вектор.
  ИГРЫ ИНТЕЛЛЕКТУАЛОВ
   ПОЛЕ ДЛЯ БОЛЬШОЙ РАЗМИНКИ, весна-лето 2005
  Клуб изучал диспозицию на поле битвы за избирателя. А она ничего хорошего не обещала. Поскольку значительная часть потенциального электората Клуба либо выборы бойкотировала, либо голосовала всем назло, не веря никому из нынешних. Убедить вернуться на поле для голосования, было очень непросто. И для этого они должны поверить в Клуб. Если убедить эту непримиримую категорию избирателей, с другими будет проще, те легче меняли приоритеты и вполне могли примкнуть к первой, самой принципиальной и упрямой.
  - Где находится это самое поле? - такой вопрос висел в воздухе и мучил и актив Клуба и пятёрку заговорщиков. Неопределённость витала в воздухе, распаляя воображение и предлагая варианты, один другого невероятнее.
  Прошло несколько дней и противник сам обозначил это поле, выступив с очередной глобальной идеей. Речь шла о создании технопарков и на их базе научно-технических групп по внедрению разработок в жизнь. И под сурдинку "нужные люди" вставили туда нечто про нанотехнологии. Тоже с хорошими бюджетными деньгами. Рядовой избиратель вообще ничего не соображал об этом и ему могли втюхать любую заморочку под маркой научно-технического прогресса. Клуб в этом ориентировался отлично и все ангажированные компании от настоящих фирм, производящих нечто от науки, знали в лицо, поскольку их совсем немного.
  В этом движении правительства к науке и высоким технологиям было и положительное.
  Действительно, казалось бы у нас с этим всё в порядке и "диких программистов" в стране пруд пруди - вон сколько "ломаных" версий новинок Майкрософта разошлось по России! Отечественные хакеры обозначились даже в попытках взлома серверов Пентагона. Но пиратское приспосабливание фирменных версий к отечественным условиям и принципиально новые собственные идеи - это вещи далеко не равнозначные. Ну и не факт, что заграница ждёт наш программный продукт с раскрытыми объятиями.
  Положение с высокими технологиями в стране было весьма удручающим. И это касалось как фундаментальных, так и прикладных отраслей науки. Весь рынок мирового программного продукта давно прибран к рукам и новичков ждали умелые бойцы транснациональных судебных, лицензионных и законодательских организаций и фирм. Идеи, которые периодически вбрасывали в Администрацию Президента приближённые чиновники, оплачивались и прокатывались с совершенно иной целью - выбить бюджетные средства на пилотные проекты, которые уже поджидались структурами нужных людей. Самой основы для массового использования продукта ещё не было и вряд ли она могла появиться так быстро в стране, где передел сфер влияния стал обычным явлением и ни одна из идей за такое короткое время просто не могла обрасти мясом. Не было основы из развитых сетей конструкторского и научно-технического и прочего наукоёмкого бизнеса и на этот раз. Сами по себе технопарки ничего не решали и не определяли: у них должен быть мощный и подвижный рынок отечественного пользователя, который своими потребностями и даст возможность этим технопаркам стать на ноги и возмужать.
   В Клубе хорошо знали экономику страны и её структуру и не заблуждались насчёт реальных потребностей в программном продукте. Фирме средней руки с мировым уровнем идей и технического обеспечения сегодня вполне по силам закрыть все потребности, настолько они малы. Так что идея технопарков, разбросанных по огромной стране, была явно недоношена.
  И эту президентскую "блоху" решили нужным образом подковать. Для этого заполучили весь пакет документов по технопаркам, разобрали на научно-технические сегменты и исследовали эксклюзивными "интегралами" и "производными". В Администрации к их интересу отнеслись с видимым недоверием и по-своему истолковали дотошность клубменов. Началось массовое проявления служебной и государственной бдительности, удаление из материалов признаков "ноу хау" и прочая галиматья, вполне ожидаемая в Клубе. Но референты, посланные за материалами, знали точно, что им нужно и свою задачу всё же выполнили в значительной мере. Элементы программ и планов, упрятанные под предлогом сохранения всяческих тайн, особой роли не играли и на их выдаче Клуб не настаивал.
  На элементы всю массу материалов разобрали в первую же ночь. И к обеду следующего дня выложили аналитикам всё-всё.
  Лишённые прикрытия лозунгов и политических деклараций, эти материалы производили жалкое впечатление. И уже к вечеру диагноз был готов. Состоялось совместное заседание оргбюро и политсовета. К полуночи выбрали стратегические направления и определили ответственных за каждый из элементов плана. В течение трёх дней всё было завершено и заслушано на расширенном заседании правления Клуба. После редакционной правки план утвердили единогласно.
  Вставленные Клубом компоненты касались развития технического и программно-компьютерного обеспечения общеобразовательных школ страны. Все школы страны включались в сеть "Школы России" и к ним прилагались пакеты программного обеспечения для выхода в Интернет и прочих нужд школьного образования. Для удалённых районов с неразвитой схемой коммуникаций прилагались варианты спутникового интернета с невысокой стоимостью самой схемы. Это могли быть и сельские школы в районах, изолированных от коммуникаций и сетей, и летние лагеря с отсутствующей телефонной связью. Макет этой системы был подробным и полностью соответствовал требованиям дня. Стоимость проекта была вполне приемлемой и за рамки бюджетных ассигнований по компьютеризации школ не выходила. Произошло это за счёт исключения непроизводительных расходов. Они составляли очень высокие суммы, но включались в структуру производственных и необходимых расходов. Ясно, что после такого усекновения объявились недовольные. Но с ними в Клубе знали, что делать.
  Отдельно прилагалось методическое руководство по использованию аналогичного плана для государственной медицины и фармации. Предлагаемые планы хорошо вписывались в президентскую программу и давали фактическую работу двум, пока ещё виртуальным, технопаркам. И, как составной элемент оперативного плана начальных этапов программы, выдвигалась одна из отечественных софтовых фирм, которая могла поначалу выполнять все задачи этого этапа. Она же могла стать базовой для врастания в будущий технопарк.
   И в завершение обсуждения плана клубмены устроили имитацию штыковой атаки властей на своё детище. Изощрённость нападок отцов этого документа была поистине иезуитской, но необходимой. В результате подправили ещё кое-что и на том завершили.
  Ответные действия они начали одновременно в нескольких направлениях, в том числе и в ближайшей телевизионной передаче, посвящённой исключительно технопаркам. Кроме того, выработанные предложения отправили в президентскую администрацию и ряд инстанций, в том числе и программистам фирмы, которую предлагали в качестве базовой для создания технопарка. Чтобы чиновное в оценке их программы не возобладало, клубмены продублировали информацию о своём шаге на сайте, который Президент посещал лично. После такой сноски ни одному референту ни уши, ни глаза правителя Кремля не замылить.
  Программа вышла в эфир согласно графика и набрала очень высокий рейтинг, на неё переключались и с других каналов, отозвавшись на сообщения знакомых по SMS, звонки мобильных и обычных телефонов. Осталось ждать реакции властей. А она пока отсутствовала. Хотя косвенно можно судить о сильном сугреве авторов текста президентского заявления о технопарках. На придирчивые запросы иностранных медиа-служб и журналистов чиновники из Администрации Президента уточнили, что план является лишь тезисным и в него по ходу разработки уже вносятся изменения и наполнения фактическими мероприятиями. Отдельные из них были предложены сотрудничающими с администрацией представителями технической интеллигенции.
  - Вот так! - развёл руками Трубников на немой вопрос Фелюгина, когда они встретились на водной дорожке бассейна. Хотя официального ответа на предложение Клуба ещё не последовало, но утечка от пресс-бюро администрации президента значила немало. И самое главное достигнуто - с ними считаются и уже по - серьёзному. Что задумал серый кардинал и его ли послушает босс в следующий раз, озвучивая такие программные для государства вещи, не знал никто. Но факт признания властями рациональным и деловым полученного удара от оппонента был налицо и осталось лишь облечь всё это в нужные слова и документы.
  С другой же стороны, общественность приняла поправки к президентскому документу положительно и одобрила деловой тон всех глав и подразделов. А с дальнейшим она не спешила, ожидая официального ответа властей. Выбор у них был богатым и ресурсы не ограничены. В кулуарах Думы поговаривали, что кого-то из умников Клуба вполне могут определить в особые советники к Президенту, такое уже бывало. Обезглавить оппозицию было проверенным выходом из скользкого положения. В Клубе улыбались и саркастически подшучивали над соперниками, которые, попав на роскошный кремлёвский паёк, моментально переставали соображать. Многих "перебежчиков" они знали в лицо и поимённо и качали головами, как бы констатируя аномальную атмосферу этой части московского мегаполиса.
  Решение властей на клубный демарш появилось не сразу и было примитивным: Клубу предложили влиться в состав президентской команды по этой программе и реализовать собственные предложения на практике. Так там и прописано: "президентская команда". Ответить нужно срочно и по существу.
  И опять клубмены всё решили самостоятельно. Пятёрка заговорщиков подробности узнала из прессы. Так всё случилось быстро. А ответили они вот что: "Свои предложения Клуб уже представил и примет участие в их реализации в составе утверждённой государственной программы с соответствующими кадрами, финансами и производственной структурой". То есть, спасибо за предложение, но у нас свои соображения. Недосказанность, обусловленная необычной стилистикой документа, была хорошо продуманным ходом, который предложил шеф оргбюро. Для умеющих читать между строк было ясно, что Клуб эту программу хочет сделать козырной картой в предстоящих дебатах президентской кампании.
  И топор войны тут же засверкал во всём блеске. Татьяна опасливо поёжилась, услышав заявление Клуба, но муж опасений не поддержал и сказал:
  - Ход очень сильный и взвешенный и он заставит кремлёвских искателей жемчугов опуститься на грешную землю. Эти умники - не мятежный генерал в Чечне и не его коллега, заскучавший в Тирасполе. Одни формулировки чего стоят, - он с удовольствием стал их перечитывать, делая акценты в одних местах и понижения в других.
  - Мужчины все так кровожадны? - не удержалась она от колкости.
  - Настоящая самка лучше чует чужую кровь на шерсти своего повелителя и довольствуется тем, что свои клыки показывает изредка.
  - Даже гарем повелителя не повод считать такими остальных тигриц.
  - Неужели ты не настоящая тигрица?
  - Думаю, Федюня, ты мне льстишь и что тому причиной?
  - Но ведь в тебе он есть, этот инстинкт, у тебя ноздри прямо-таки раздуваются в предвкушении крови. Я это видел неоднократно. - Татьяна, ты что - стесняешься себя?
  - Отнюдь, Фишка, отнюдь, однако я в лучшем случае пантера, а в худшем нечто вроде кобры - укусить и убить мгновенно, чтоб не маялся. И предсмертными воплями не сводил с ума, - неожиданно призналась жена. И была точна, Конкин это отметил и сравнение запомнил. Метафоры жены часто обретали особый смысл и значение много позже. Итак, про кобру надо бы не забыть!
  Следующим шагом в программе заговорщиков было создание опорных точек для структур Клуба в регионах. И оба офицера вскоре озадачили своих людей. Через пару недель выбрали и наиболее подготовленные регионы. Это был Дальний Восток с его природными ресурсами и желанием местной элиты хоть какой-то свободы, несколько областей Сибири, часть промышленного Урала, Центральное Поволжье, отдельные области Центра и Питер вместе с областью. За остальные регионы бороться ещё предстояло, поскольку традиционные предпочтения там были хорошо "организованы" и строго контролировались сверху. Большей частью это "лежащие" на боку или уже утонувшие дотационные области и края.
  Никаких просветов не отмечалось на Юге европейской России. Кавказ, Дон с Кубанью и Краснодарским краем тоже были под партией власти. То есть, в активе у Клуба не более 15-20% потенциальных избирателей. У противника чуть не втрое больше. Все ресурсы Клуба пока были связаны с теми областями, где так или иначе развита крупная индустрия, наукоёмкая оборонка и осталась историческая память о годах расцвета. Аграрии и мелкие предприниматели их не понимали и побаивались, простодушным избирателям местные "просветители" их представляли, как новую волну высоколобых "дерьмократов" вроде Гайдара и Чубайса с компанией. Ясно, что от таких шор народ пора избавлять, решил политсовет и оргбюро занялось изучением положения на местах, чтобы бить точно по целям, а не площадям.
  Начали с аграрных регионов и прогнали через базу данных всех видных людей. Такой базы ни у кого больше не было, поскольку кроме рутинной сводки по собственности, наличию интересов в соседних областях и смежных отраслях экономики имелось и кое-что личное. И при обработке материалов именно с учётом личного выявились ранее неизвестные связи и закономерности. К примеру, в Белгородской и Курской областях значительная часть сельхозугодий была под контролем москвичей. Агрокомплекс лежал на боку, но владельцев земель это не волновало. Хотя отдельные из громадных угодий, доставшись рисковым иностранцам и русичам, очень быстро становились технически и технологически современными и прибыльными. Несколько иначе складывалось на Юге России, но и там все трудности выглядели уж очень искусственными. Заинтересованных в земле и имуществе на земле было предостаточно, но бразды правления оказались у денежных мешков, поджидавших изменения конъюнктуры. То есть типичных земельных спекулянтов, тормозящих всё и вся ради наживы. Уговоры для них - были не тем средством, полагали в Клубе.
  В Центрально-Чернозёмной полосе главной причиной бед было мелкотоварное производство, которое не могло привлечь больших денег и обеспечить нормальный прибыльный цикл хозяйствования. Концы с концами многие из фермеров сводили, но в условиях открытого рынка с доступом в страну иностранного продовольствия им тут же грозило либо разорение, либо переход на натуральное хозяйство. Примерно такие же проблемы были и в Центральном регионе.
  Так называемые аграрии, именовавшие себя партией, были из минувшего века и вырваться оттуда уже не могли в силу естественных причин. Власти умело этим воспользовались и присоединили их голоса к своему блоку. Если немного просветить самих аграриев, а не тех, кто к ним присосался, то картину вполне можно изменить. Особых прибылей ждать там не приходилось, но 7-8% избирателей России были долей немалой. Естественно, просвещение должно носить наглядный характер и быть ясным для всех.
  Поскольку всяких приоритетных национальных программ, с пафосом и помпой раскрученных на ТВ и в других СМИ, имелось в достатке, Клуб решил изучить их аграрные сегменты. Через неделю всё это совместили с прежними результатами и организовали круглый стол для всех, кто имел вес и достаточное представление о тупике аграрного сектора. Нельзя сказать, что положение сильно изменилось, но одно понимание ключевых причин этих неладов было уже шагом вперёд. Чиновники из аграрных управлений выглядели откровенно беспомощными. Их оппоненты - хозяева крепких хозяйств и новых технологических предприятий и знали всё и выглядели уверенно и спокойно. Им не требовались дотации и преференции, достаточно того, чтоб не мешали и не встревали со всяким новациями в налогах и прочем. При монтаже передачи этот момент редакторы подчеркнули особо.
  И вскоре появилась первая ласточка: громадный кус земли, лежавший без дела в районах с запившими от безысходности мужиками, выставлен на продажу и покупателями значились уже другие, вполне прозрачные структуры аграрных предприятий. Ну и прокуратура зашевелилась, поскольку даже беглый обзор, устроенный Клубом, обнаружил целые гроздья беззаконий.
  Приличный уровень наполнения счетов общественной организации чиновников Москвы не волновал совершенно, поскольку с налогами и прочими делами Клуб ни в чём предосудительном замечен не был. И вообще зона доверия здесь просчитывалась обоюдная. Хуже было с федералами, там происходили вечные нескладушки и непонимашки. И вытекало всё от органов, которые прямого отношения к сути Клуба не имели. К примеру, Агенство по культуре выставило претензии за использование Клубом ряда тем, затронутых в передачах на ТВ боссом самого агентства. Якобы Клуб без согласования с ними использовал уже прозвучавшие на ТВ и озвученные видными людьми серьёзные тезисы, а затем и исказил суть многих. И приводил конкретные пункты и тезисы. Передача была давней и в Клубе уже порядком подзабыли её подробности, пришлось вернуться к записи всех рабочих и эфирных фрагментов, чтобы всё уловить и разобраться. Ту квартальной давности передачу готовил Веретенников и ему досталась ответная "телега" в Агентство. Претензии были сплошь вздорными и никакого приоритета так называемые "тезисы" и "идеи" не имели, поскольку всё это было на слуху давно и упоминалось в СМИ почти всеми участниками дискуссий. Кроме того, подобные проблемы и в похожей тональности озвучивали в ходе перестройки. А это уже история.
  По тому, как выставлены претензии к Клубу, было ясно, что на них собирают систематическое досье и изучают все сильные и слабые черты. И с этим Агентством впредь нужно быть осторожными. Нечто схожее было и с другими структурами федерального правительства. Клуб и его структуры изучали по плану, глубоко и основательно. А до выборной кампании осталось чуть меньше полутора лет.
  Появление соперника под боком для властей стало фактом неожиданным и первое время ко всем акциям Клуба относились, как к элитным играм сытых управленцев, которым некуда девать адреналин. После первого года работы иллюзия ещё длилась, но на втором году инстинкт опасности сработал и к ним стали присматриваться. Изучали их и те, кто платил зарплату и премиальные. Боссы с удивлением отметили, что топ-менеджеры в своих притязаниях превосходят самые смелые ожидания. Специфика принятия управленческих решений боссами была отлична от той, которую демонстрировали менеджеры. Хотя ресурсы Клуба были иного масштаба, однако до сих пор ни одного прокола так и не случилось, как ни надеялись во власти, подбрасывая им "отравленное мясо".
  Зондирование мнения боссов промышленности и попытки их "воспитания" ничего утешительного Администрации Президента не принесли - те признавали право Клуба на самостоятельность вплоть до участия в президентских выборах. А это значило, что своим менеджерам они не откажут ни в чём. Они прекрасно понимали, что будет, если противодействие новой власти станет таким организованным и профессиональным. - Изменится климат и появится хоть какая-то промышленная политика взамен насквозь прогнившей системы "откатов". Они прекрасно понимали, что для этого требуется обновление почти всего состава руководства в Администрации. А это могло произойти в одном лишь случае - сменится элита, предлагавшая президентов.
  
  
  БРИДЖИТ САУНДЛЕР И КЛУБ, август 2005
  Во время рабочего визита госсекретаря США в Москву в клубе раздался звонок и голос с заморским акцентом попросил кого-нибудь из руководства. На месте оказался Тимофеев, чиновник из посольства представился пресс-атташе и состоялась небольшая беседа на английском. Суть её в том, что представитель Госсекретаря хотел увидеться с членами Клуба.
  - Это как-то не по правилам, - ответил Тимофеев, - вы не находите? Через голову всех протокольных служб и нашего госаппарата. Вы не частное лицо и эти тонкости знаете лучше меня, - прижучил янки Тимофеев, догадываясь, что тот всё и везде согласовал. Уж очень вежливо и вкрадчиво звучали его слова о встрече с клубмэнами.
  - Вы знаете, по протоколу эта встреча могла состояться в присутствие ваших официальных лиц, но из-за того, что ваш Клуб общественный, то и норма не может быть соблюдена в полной мере. И я с вами говорю, как доверенное лицо должностного лица. Оно хочет иметь встречу с вами в виде неформальной и частной беседы. Именно поэтому официоз ни к чему. С вами хотят выпить кофе и обсудить погоду на завтра: брать зонт на пикник или нет. Ни протокола, ни цепей из охраны и вы в шлёпанцах и косоворотках. В компетентных кругах это согласовано. Можете провериться, - и он дал координаты и полные регалии немалых чиновников МИДа и мэрии Москвы. Тимофеев тут же по другому аппарату проверился и, убедившись в том, что всё так и есть, вернулся к американцу.
  - Тогда беседа должна состояться на нашей территории, - решительно заявил он и янки согласился. Видно, соображения безопасности устанавливал кто-то другой. Дату очередного заседания оргбюро и политсовета назначили на послезавтра и янки это устроило. Перестав таиться, чиновник признался, что речь идёт о встрече с самим госсекретарём. И добавил, что кроме членов правления Клуба в этот день там никого быть не должно, иначе чины из службы безопасности всё отменят. Тимофеев решил, что ради встречи с такой особой некоторые неудобства можно и потерпеть. Далее они решили все технические вопросы. В частности, гостей будет трое: два личных переводчика, третий, сама госсекретарь, вполне прилично владеет русским. Охрана госсекретаря в помещение Клуба не входит. Это компетенция российских властей.
  После разговора с янки Тимофеев тут же позвонил в мэрию и с тем самым чином, что важно заверял его в рутинности встречи дипломатов с общественностью, решил остальное. И всё завертелось. Мэрия из двора сделала образцовую территорию, асфальт подновили, углы арки оборудовали светящимися обводами со стрелками, чтобы самолёты не перепутали это место с посадочной полосой Шереметьево, подъезды и подходы к Клубу мгновенно подкрасили и подновили, хотя те и так были вполне приличными. Ну и охрана. Она буквально обнюхала все закоулки и просмотрела всё, убрав подозрительное и потенциально опасное.
  Накануне визита тот самый серый кардинал осчастливил их личным визитом. Правленцы Клуба о нём были хорошо наслышаны и вот личная встреча. На ней не было никого из рядовых клубменов, чиновник важно осмотрел помещения Клуба, оборудование и оргтехнику и остался вдвоём с Анненковым. Политбеседа была краткой и немножко скомканной, поскольку встреча с госсекретарём была инициативой гостей и условия частного визита с неформальной беседой делали присутствие любого чиновника от администрации нарушением протокола.
  В том, что госдепартамент США хотел всё знать из первоисточников, для администрации мало приятного, а неожиданность такого хода смущала и самого президента. Обычно президент США давал поручения своему аппарату и уведомлял президента России по телефону или другим прямым способом. Здесь же всё было иначе и такой сюрприз Кремлю не понравился. Отказать во встрече с общественной организацией было неудобно, да и непрактично. Перед уходом чиновник предупредил Анненкова о том, что люди из службы безопасности придут незадолго до встречи и оборудуют помещения камерами наблюдения. Не мешать, не трогать и не демаскировать - вот условие для клубменов. В остальном же они вольны поступать по собственному произволу. Они люди ответственные и свободные.
  И вот все приготовления завершились, территория Клуба блестела от свежеукатанного асфальта, трубы вентиляции и прочая коммунальная разводка проверена и подновлена и та самая леди-ястреб, наконец-то, вошла в апартаменты Клуба. Несмотря на августовскую жару, она просто обожгла всех холодным сиянием. На этот раз она была одета совершенно иначе и приятно удивила изысканным вкусом и классическим стилем. Никто не помнил тонкостей её протокольной причёски, которая обычно подчёркивала афро-американские корни, теперь же она была с хорошо убранными волосами и нескольким гребнями, оттеняющими блеск вороньего крыла. Туфли со средним каблуком подчёркивали стройную фигуру, а блузка с серой слегка расклешённой юбкой завершала образ интеллигентной женщины, заглянувшей к коллегам. Внешнее обаяние, о котором хозяева и не подозревали, так и сквозило в каждом её жесте и движении. Особенно поражала естественная пластика, которая в официальной мисс Саундлер не водилась совершенно. Ну и энергетика этой женщины тоже впечатляла. Хозяева увидели это сразу и внутренне подтянулись, полагая, что гостье нужно соответствовать и внутренне.
  Её спутники были типичными чиновниками и этого имиджа не стеснялись. Но дистанция между ними и мисс Саундлер была видна за версту. С клубменами она держалась проще и приветливее и все это тут же почувствовали. Она выбрала для общения русский и по-английски обращалась лишь изредка и к своим спутникам, давая служебные инструкции.
   Поскольку визит частный и правила свободные, она прихватила с собой памятные сувениры. Они самого личного характера. Это её конкурсная работа по теме: "Возможность построения демократии в России и причины её нынешнего отсутствия". Работа была давняя, состояла из нескольких тетрадок и бюварчиков, где прилагались первоисточники, цитируемые автором. Гостья подготовилась отлично и на русаков произвела впечатление и пожелтевшая бумага, и потёртости переплётов и папочек, откуда видно, что ими пользовались неоднократно. Английским владели все, поэтому переводчики лишь изредка помогали найти точную формулу перевода. И беседа касалась общественной жизни, а также некоторых семейных проблем. Например, как учатся и чем отличаются от остальных дети государственных служащих в Штатах, если они школьники или студенты вузов. Кто за ними присматривает и прочее. Про нашу жизнь им было интересно всё о досуге. И что сейчас читают в России вообще и в частности в том обществе, которое образовало такой элитный Клуб. Ничего скользкого и двусмысленного гости не касались, а о политике и стратегических проблемах только в общих чертах.
  Гости пробыли в Клубе уже два часа и, похоже, не торопились уходить. Узнать, что из себя представляет будущая русская элита, оказалось важнее протокола и вообще остальной части визита в Россию. Узнать и почуять силы и ресурсы новой элиты - вот что было настоящей целью американской леди. И она поняла, что они гораздо сильнее, а потому и опаснее нынешних коррумпированных чиновников. Но, с другой стороны, эти ребята принадлежали её поколению. Их прагматизм не был следствием чьей-то воли или желания - это свободные люди несвободной страны с категориями ценностей западной цивилизации и все их личные качества были личной установкой и ничьей больше.
  Когда гости ушли и в холле остались только клубмены, многие отметили тонкий и ненавязчивый аромат. Сразу его в смеси с другими не различили. Теперь же он выделялся и напоминал о хозяйке. Той самой леди. Она была очень хороша как женщина, пластика её движений удивительно мягкая и упругая, а цвет кожи отдавал шоколадным оттенком. И манящая чёрная бездна умных глаз. Хищная самка, желающая самца и могущая его растерзать.
   Были и другие сравнения и метафоры, здесь приведены самые яркие. Поскольку обсуждались вещи бытовые и простые, реакция гостьи была непосредственной и искренней. Зачем она так себя вела, не знал никто, но это никого поначалу и не озадачило. Умная женщина смогла расположить и в полной мере пользовалась правом на выбор темы или тона общения. Так она не поддержала голливудское направление, но охотно отозвалась о музыке и новинках театральной жизни Бродвея. Об этом она знала достаточно и из первоисточников, некоторые из драматургов и композиторов с ней общались накоротке и, бывая в Вашингтоне, созванивались, а при оказии и заходили в гости.
  В справке, которую успели приготовить аналитики Клуба, говорилось, что леди Саундлер немножко покровительствовала фондам, продвигающим самодеятельное искусство и литературу. Не гнушалась она и личным участием в музыкальных акциях, сама очень прилично играла на фортепиано и соперничала с некоторыми профессионалами, удачно соперничала. И вообще аналитики отметили главную особенность шоколадной леди - несмотря на обилие активных акций, она непременно побеждала. Даже, казалось, в патовых ситуациях. Репутация победительницы, однако, никак не сказывалась на поведении этой женщины: ни чопорности, ни высокомерия она не проявляла. Однако слегка акцентированное достоинство было вроде главного из аксессуаров публичного поведения. Ни одна строка из справки не упоминала её внешности и одежды. Увиденное в Клубе было явной аномалией.
  - Если это так, - подумал Анненков, - то появление в Клубе с переменой имиджа было актом обдуманным и просчитанным. Победительница везде, она и в стане главных противников рассчитывала на победу. Пусть и локальную, о которой кроме неё никто не узнает. А раз так, то именно одежда и вообще перемена имиджа были теми средствами, которые она употребила для выполнения рутинной задачи - личное знакомство с оппозицией. Интересно, какое на ней бельё? И носит ли она его? Ни единой складки, говорящей о его наличии никто так и не обнаружил, хотя смотрели все и пристально. Фигура женщины была очень изящной и в то же время спортивной - ни единой висящей складки или вялой мышцы. А ягодицы казались упругими и зовущими. Во время мужских откровений Анненков уяснил, что трахнуть эту леди захотелось каждому. А Истомину, секретарю политсовета, даже удалось нечаянно коснуться её бёдер, когда она протискивалась к пальме с попугаем, чтобы сняться на память.
  - Я думал, что меня шибанёт током, такая она была искрящаяся! - признался он о той минуте.
  - Мне удавались самые безумные желания, - сказал себе Анненков, - может, задаться целью трахнуть эту леди по-настоящему и победить её гордость и харизму?
  - А тебе она, что - не понравилась? - спросил Истомин, отметив прохладу босса политсовета.
  - Нет, мне по душе белые женщины, они мягкие, покладистые и током не бьют, - отшутился Анненков, вышло убедительно и он добавил: - Гости ушли, сейчас наши особисты должны пожаловать, нужно проверить, всё ли записано и сделать редакцию, если надо. И все тут же вновь включили аппаратуру, снимавшую встречу с нескольких точек, которую выключили после ухода заморских гостей. Просмотрели всё по диагонали и ничего криминального для себя не нашли. Со стороны трёхчасовой фильм выглядел настоящим блок-бастером: так много живых тем, диалогов и сольных вставок, вроде джазовых импровизаций. И всё это им не принадлежало, хотя без них не было бы ничего. Грусть была самым нейтральным и не острым чувством, одолевшим мужчин после просмотра самих себя. А вскоре явились и "хозяева" фильмов и имущества и забрали всё. На присутствующих даже не взглянули, будто их и не было тут. Клубмэны переглянулись. Так ненавидеть своих могут только выродки.
  После всего пережитого у настоящих русаков принято выпить и из заветных мест извлекли лечебные и восстановительные средства, чтобы чуточку заживить раны. Появляться в таком пришибленном виде перед домашними было нехорошо, а домашние проблемы для мужчин значили достаточно, чтобы их уважать.
  
  КОРРУПЦИЯ, СКИНХЕДЫ И ИХ ПОКРОВИТЕЛИ, лето 2005 г.
  
  Засветка на высоком уровне, пусть и неофициальном, происходила регулярно и для Клуба служила некоторой гарантией от перебора в слежке и чиновном рвении. Заговорщики это отметили давно. Возросшее самосознание клубмэнов тоже было отрадным. Шёл процесс формирования самого Клуба и его структур, параллельно производился и медленный отбор лидеров по рейтингу. На пост Президента Клуба уже был явный кандидат, на премьерскую должность тоже. Постепенно выдвигались кандидаты и на остальные места в списке будущего правительства. Кроме того появились и новые кандидаты в клубмэны, которых старожилы отбирали уже самостоятельно, выдерживая марку и высокий уровень. Ни "блатных", ни "позвоночных" здесь не могло быть по определению. Так что пятёрке теперь ни во что вмешиваться не приходилось. Осталось выдержать эту президентскую гонку. А для этого Клуб должен стать ядром новой структуры. Время ещё было, но оно таяло на глазах.
  Конфликт с властями тлел очень незаметно и потихонечку оформился в прагматический нейтралитет, который нарушался то одной, то другой стороной. Очередная проблема возникла после беспорядков в Москве, связанных с гастарбайтерами. Наёмные скинхеды устроили погромы в скоплениях торговых точек выходцев из кавказских и среднеазиатских республик бывшего Союза. Они же отметились перед иностранной прессой после выхода из отделений милиции, куда их привели для разбирательства. Поскольку установить настоящих виновников не удалось, вину свалили на всех скинхедов и таким образом предоставили им трибуну для рекламы. На центральных каналах власти тут же разыграли шоу с участием записных патриотов и либералов и те тоже отметились в памяти зрителей, поскольку ранее комментаторы обходились иными темами. Сути проблемы всё это не решало и вообще уводило публику от истинных причин и виновников погромов.
  Клуб решил, что пора прекратить игры в "непонимашку". По общему мнению Клуба, которое разделяли и многие цивилизованные москвичи, ни власти Федерации, ни московские даже не пытались решать проблемы, которые были заложены ещё в начале девяностых годов. Именно тогда был взят курс на вывод из города всех крупных производств и переориентировку мегаполиса на науку, высокотехнологичное производство, а также банковское дело, сферу обслуживания и торговли. Закрыть дымящие заводы оказалось проще, чем организовать замену на высокотехнологичные. На всех работников, ранее занятых в громадном московском производстве, торговых точек и прочего реквизита мелкого бизнеса явно нехватало, да и не всем это годилось по характеру и складу личности.
  Накачка региона большими деньгами за счёт остальной страны искусственно подняла уровень зарплаты и создала иллюзию благополучия. Теперь некоторые категории москвичей имели выбор и могли устроиться в многочисленных пуско-наладочных конторах и фирмах, занятых мелким ремонтом и производством бытовой и коммунальной техники. Компьютерный бум эту иллюзию благополучия продлил. Большие деньги в городе породили и строительный бум, заодно вздув цены на вторичном рынке жилья. Поскольку все новации задумывали и проводили в жизнь люди с философией лавочников, то и уровень был в рамках интеллекта их авторов. Ни один из политиков и высших менеджеров с государственным мышлением в этих проектах не участвовал и первичный хаос оброс новыми проблемами, как несуразный памятник "понятиям" преобразователей столицы.
  В новых обстоятельствах применяемые простенькие технологии строительства оставили не у дел практически все домостроительные комбинаты, которые теперь ютились на собственных производственных площадях среди арендаторов. А новые хозяева в бывших цехах устроили склады и гаражи, а также перевалки и ночлежки для наёмной рабочей силы из республик бывшего Союза. Она была дешёвой, бесправной и неприхотливой. Власти сделали вид, что ничего особого не произошло, а профсоюзы и подавно стали не рабочими, а провластными. Для колыбели пролетарской революции положение странное и удивительное.
  Ну и коррупция. Конкурсы на право строительства, поставку оборудования и техники выигрывали "нужные" фирмы, проплатившие чиновникам из конкурсных комиссий так называемый "откат". Законы для ведения таких дел писались нужными людьми и под диктовку заказчика, не "своим" в них ничего не светило, хоть ты тресни. Возник могущественный клан из чиновников и "откатчиков", который и заправлял городом.
  Передовые строительные технологии, которые применяют в развитых странах, как правило, используют собственную квалифицированную рабочую силу с высокой зарплатой. Вот поэтому-то они московским фирмам оказались не по зубам, а раз так, то низкую эффективность и производительность они компенсировали низкой зарплатой. Москвичи на такую стройку не шли и начался естественный процесс накачки строительной и прочих индустрий приезжими. Часто всё это выливалось в так называемые "вахты", когда работали по две смены и в течение недели набирали неделю отгулов. Снимаемое жильё для всех категорий приезжих было случайным, а соседи сплошь незнакомыми и менялись ежемесячно. Всё это было полузаконно или вообще незаконно и не могло не привести к кризису.
  Подобное положение сложилось практически во всех сферах жизни Москвы, москвичи выжидали подачек московского правительства, жили "халтурой" или перебивались с хлеба на воду, а в дворниках, милиции, строительстве и прочих трудоёмких и не престижных отраслях сплошь и рядом трудились приезжие. Трудились за неприемлемые для москвичей деньги и были рады заработку, поскольку дома было намного хуже. И этот "дом" начинался сразу же за МКАДом. Условия для раскручивания "обиженных" москвичей более чем благоприятные. Скин-хеды, национал-патриоты и прочие экстремисты были только верхушкой айсберга.
  Пятёрка заговорщиков активной позицией Клуба поначалу обеспокоилась, но вскоре решила, что у них хватит ума и опыта выйти из положения без потерь лица. Находясь в оппозиции, вмешиваться в конфликты такого размера было рискованно. Простое же обличение властей играло на понижение рейтинга Клуба, поскольку ранее у него были только победы. Оступиться они не могли уже по самим условиям игры, поскольку подняться не дадут.
  Решение предложил политсовет, он предложил вычленить из клубка проблем одну и на ней выиграть первую партию. Ни коррупцией, ни трудовыми ресурсами, ни торговой политикой города заниматься они не могли, поскольку выиграть там не получалось. Правила для милиции и разрешительных инстанций тоже определялись городскими и федеральными властями и из разбирательств исключались. Оставались факты погромов, "патриоты" и скин-хеды. И на них составили базу данных. Нашли всех заинтересованных и милицию с прессой в том числе.
  Наиболее изученным оказалось поле экстремистских движений, здесь поработали многие и им оставалось лишь привести материал в систему и сделать выводы. Сотрудничество предложили комитеты матерей, благотворительные и клерикальные организации, желавшие не столько реального участия, сколько возможности "засветиться" и выйти из тени умолчания. Политсовет решил от сотрудничества не отказываться и актив этих организаций использовать не только по существу вопроса, но в грядущей президентской кампании. Оказалось, что помощников и единомышленников гораздо больше, чем они полагали. Особенно помогали сотрудники милиции среднего и нижнего звена, напрямую заинтересованные в решении проблем молодёжной преступности и скрытой безнадзорности. Последнее было из-за фокусов со статистикой, которую публично не оглашали и всячески укрывали от всех, в том числе и от высших властей.
  При ближайшем рассмотрении подоплёка всех экстремистов была весьма простой и унылой: низкий материальный, культурный и образовательный уровень основной массы при агрессивности собственного поведения. Лозунгам типа: "Убей инородца и распни!" минуло не одно столетие и использовались они в тяжкие для нации времена.
  Черносотенцы при царе были аналогами нынешних скин-хедов - голодны и не образованы, а в главарях состояли сытые лавочники. В нынешней жизни всё было наглядно и просто и клубменам оставалось публично разоблачить истинных зачинщиков, которые прятались за буйной и неотёсанной молодёжью. Никаких социальных корней за этим движением не было. Многие активисты были из обеспеченных семей и тёмную массу драчунов и погромщиков использовали в корыстных целях. Милиция снабдила их фактурой, остальное было делом техники и интеллекта. До сих пор ни одно из мелких и разобщённых дел до суда не доходило, теперь же все эпизоды и факты объединили в единое целое и картина стала ясной и вразумительной. От социального заказа на погром до обучения новых боевиков. Не все из них принадлежали скин-хедам. Заодно разобрались и с группами подготовки этих боевиков, рассредоточенных по Москве, но объединённых одним командованием. Численность всей этой преступной структуры измерялась многими сотнями человек. Возможно, их было несколько, но это уже дело силовых органов.
  Программа, которую готовили в условиях конспирации и без огласки, вышла в эфир неожиданно для всех, в том числе и для властей. Её выход официально намечали на конец месяца, о чём регулярно сообщалось по инстанциям, но выпустили в эфир на неделю раньше. Предварительно записав всё это в разных студиях и смонтировав лишь в последнюю минуту, чтобы не дать возможности потенциальным противникам вмешаться и снять передачу с эфира.
   Эффект от передачи был оглушительным и превзошёл все ожидания. На этот раз тот самый серый кардинал через доверенных лиц выразил всем участникам программы благодарность Президента, возглавлявшего борьбу с преступностью.
  На одном из брифингов по случаю очередной "трубной" войны с соседями по СНГ кто-то из иностранцев спросил Президента о расследовании той истории с погромами в Москве и он браво ответил, что на эту борьбу вышла вся общественность и даже новая национальная элита - знаменитый Клуб, подключилась к этому и теперь решение вопроса дело ближайшего будущего.
  После этой фразы отца нации проверки в Клубе пошли на убыль. Предполагаемые органами и обозревателями акты вандализма с битьём стёкол так и не состоялись. Заказчики затаились и ждали возбуждения обещанных громких дел. Они всё же надеялись, что в очередной раз пронесёт и всё спустят на тормозах. Но случилось иначе и под фанфары загремели почти все, кто попал в колпак обобщённого дела, начатого с подачи Клуба и общественности. И политсовет тут же собрал конференцию, на которую пригласили всех союзников по победе. Слушая их беседы меж собой, клубмены поняли, что одна из промежуточных задач решена и в будущей кампании эти временные союзники будут на их стороне. Ранее их никогда не принимали всерьёз, а уж о такой широкой и многомиллионной аудитории не могло быть и речи. Об интеллекте и порядочности своих невольных союзников клубмены узнали из первоисточников и самолично.
  Прагматичный Тимофеев просчитал примерный ресурс этих организаций и их влияние и вышел на цифру около 2-3 процентов избирателей. Причём, эта публика на посулы властей не поддавалась и всегда отличалась принципиальностью. До начала выборов ещё полтора года, а у них уже есть стабильный процент. Для победы необходимо прибавить 49 %. И они ещё раз прошлись по результатам выяснения совокупного лица избирателей. Разделение по принципу прежних симпатий и политических приоритетов они отбросили и исходили из элементарных социальных, имущественных и образовательных критериев. И на них проецировали модели социального поведения в различных обстоятельствах. Именно это и сыграет свою роль на президентских выборах. И кандидату нужно убедительно переиграть нынешнего главу государства. Пусть и заочно, поскольку тот ни за что не рискнёт на реальную дуэль.
   БОН ВОЯЖ В ГАРВАРД, сентябрь 2005
   Занимаясь продвижением своих филиалов по всей стране и преодолевая сопротивление этому властей на местах, иметь созвездие местных умников плюс к галактике столичных мало кому хотелось. Утопить, дискредитировать, зацепить в личном или деловом плане актив новой оппозиции - вот способы, которыми продвижение в глубинку тормозили в некоторых регионах. И серьёзно затруднили реализацию экспансии по всей стране. Клуб устроил солидную артподготовку на федеральном уровне, обратив внимание на рвение новоявленных пришибеевых. Особенно буйствовал омский губернатор, заявивший, что в Сибири троянские кони ни к чему, у них и свои хорошо скачут. И филиалу Клуба отказали в регистрации. Поскольку этим занялся глава региона, то и противостоять ему должен кто-то из лидеров Клуба.
  Босс Анненкова слегка подыграл Клубу и устроил тому служебный вояж в Сибирь, как бы не обращая внимания на побочный интерес своего топ-менеджера. Шеф политсовета оказался в Омске и в присутствие местных и привезенных журналистов продолжил начатое в Москве. Грубить и хамски обращаться с просителями и ходатаями по общественным делам, имеющих местные корни, для чиновников привычно и безопасно, но столичный гость видимых слабостей не имел и все это тут же почувствовали. Анненков всё делал в присутствии прессы и вместе с лидером местного филиала. Местный знал специфику, а Анненков умел воевать.
  Пройдя круг по несогласным и упорствующим, они смяли их упорство и разоблачили истинные мотивы отказа в регистрации. Место чиновника - стол, а обязанности - способствовать продвижению бумаг, но не создавать плотины и заторы из них. С аргументами в виде статей конституции и закона об общественных организациях они сняли надуманные причины отказа и назвали конкретные фамилии заинтересованных в статус-кво на местном политическом бомонде. В течение всего визита в Омск оттуда ежедневно поступали актуальные материалы с репортажами и интервью у приехавших москвичей и сибиряков. Мнение горожан бывшей сибирской столицы было однозначным - местная власть и засиделась и окопалась, не подобраться, пора и удалить гнойники! Акция по оздоровлению местных чиновничьих нравов транслировалась по центральному ТВ, местное же было в откупе областной администрации. Последнюю точку Анненков поставил, выступив по местному телеканалу, его владелец рискнул и не прогадал, получив репутацию и бесплатную рекламу.
  Визит оказался удачным, москвичи ознакомились с положением во многих сферах политической и общественной жизни и набрали материал на местную администрацию, надеясь использовать в предстоящих баталиях. Часть материалов тут же отправили в Администрацию Президента и стали ждать результатов. Они оказались почти мгновенными: пришло письмо самого с благодарностью за проявленную объективность и принципиальность при решении важных для страны задач по реформам властной вертикали. Под текстом была личная подпись, а не привычное факсимиле. А через несколько дней экспансивного губернатора вызвали на ковёр. И на том самодеятельное местничество затихло - против новоявленных оппозиционеров всё нужно делать по команде и никак иначе. К тонкой игре новая номенклатура ещё не привыкла, но взяла под козырёк, сваливая всю ответственность на центр. Однако кроме губернатора сняли с работы и кое-кого из чиновников. Видно, уж очень были одиозны и никаким рвением их грехи не компенсировать.
  Аккурат к ближайшему саммиту глав государств Тихоокеанского региона подоспело празднование юбилея Гарвардского университета и его школы высшего менеджмента. И из Госдепартамента пришло два персональных приглашения Анненкову и Тимофееву. Поскольку приглашало само государство, все формальности свелись к минимуму и ведущие люди Клуба вскоре оказались в Штатах. Их тут же привезли в Вашингтон и обеспечили высоким статусом гостей, а попутно и сопровождающими из чиновников. Так оба русича впервые ощутили, что такое государственный визит, путь даже на таком уровне. В Кембридж их доставили, минуя Бостон, чартерным рейсом на небольшом реактивном самолёте из Вашингтона. С ними было несколько давних выпускников Гарварда и россияне ещё в полёте вникли в тонкости предстоящего празднества. Хотя москвичей и сопровождал переводчик они вполне обходились прямым общением и американцы их хорошо понимали, хотя акцент у русичей был заметным. Хозяева им так и сказали, что все славяне: и чехи, и поляки, и сербы, и русские говорят по-английски с одинаковыми ошибками. Тимофеев с Анненковым замечание приняли к сведению и тут же включились в учёбу. Прислушиваясь к хозяевам, они внутренне ориентировали своё сознание на "въезд" в английский "со вкусом" Кэмбриджа. И ни единого слова по-русски даже между собой.
   Час в пути пролетел незаметно и вскоре их встречали в колыбели университетской жизни США Кембридже. Вообще-то Бостон и его университет это часто оспаривали, но для иностранцев сие было забавой двух традиционно сильных научных школ.
  Русичей и американскую свиту поселили в университетском кампусе в комнатах с видом на речку. Солнце там появлялось после обеда и было уже жарким. Впрочем, в Москве тоже не холодно и они особой разницы между материками не отметили. Со второго этажа вид был очень милым и впечатляющим. Осенняя американская природа ярка и сочна и восторг первых переселенцев из унылых холмов Ирландии казался понятным. Собственно и русичам панорама показалась впечатляющей. О чём они не постеснялись сообщить хозяевам на первом же обеде в тесном кругу. Официальная часть ещё не началась, хотя гости в основном были уже в сборе. Ходили слухи, что будет кто-то из вашингтонской администрации, возможно, вице-президент.
  Москвичи на себе ощутили всю глубину и масштабность работы хозяев. Как сказали в принимающей службе кампуса, даже, если их посетит сам президент, его охрана разместится рядышком и мешать ходу событий не станет. Все свои ловушки и проходнушки они разместят вокруг кампусов, чтоб не мешать празднику. Но об этом, считали москвичи, не могло быть и речи, поскольку президент готовится к тихоокеанскому саммиту в Гонолулу. Он начнётся буквально сразу же после окончания юбилея Гарварда.
  После торжественной церемонии открытия и кратких речей многочисленных гостей началась театрализованная часть с показом истории вуза, начиная с учеников колледжа 1636 года и далее по всем вехам яркой истории до нынешних дней, в том числе и появление первых дам-студенток в конце девятнадцатого века. Далее празднество перешло на иной уровень и бывшие выпускники разошлись по группам и секциям. Всего выпускников значилось более полумиллиона человек, из них около 70 тысяч стали профессорами права, медицины, инженерии и прочих разделов науки. Здесь училось несколько президентов США, десятки сенаторов и конгрессменов, сотни выдающихся бизнесменов и научных деятелей страны, а также около десятка лауреатов престижных американских и международных премий, в том числе и Нобелевских.
  Когда начались кулуарные или как отметили их кураторы - локальные представления, напряжение исчезло и атмосфера стала простой и привычной даже гостям из России. В ходе обменов мнениями и с непременными дискуссиями, чья школа лучше, гости узнали про хозяев достаточно. Причём, кураторы не мешали, не заглядывали в рот и не тянули на те мероприятия, что предписало начальство. Хотя эту бумажку им показали, но этак простецки и понимающе подмигнули - мол, у всех так.
  Мисс Саундлер в официальной церемонии участия не принимала, так как только что прилетела из Вашингтона. Здание, в котором сейчас были русичи, почти округлое в плане, десять лет назад принадлежало той самой кафедре, где и работала Бриджит Саундлер. Теперь всё переменилось и кафедра политологии и политтехнологий разделилась на две, политтехнологи перебрались в другое здание, а политологи с историками остались здесь. Мисс Саундлер считала себя маленьким политиком большой истории и приехала взглянуть на альма матер.
  С руководством она уже пообщалась, побывала в аудиториях, где читала лекции, а оттуда перешла в крыло, которое было служебным жильём для преподавателей. Она жила на третьем этаже с видом на реку. Там был женский этаж, а на втором жили мужчины. Здесь среди гостей она увидела русичей и парней из Вашингтона.
  Русичи даже рты раскрыли от такого сюрприза, парни из Вашингтона тоже выглядели удивлёнными. И это леди госсекретарь очень понравилось, она приветливо улыбнулась и как бы приобщила к своим. Мисс Саундлер по случаю такого праздника выглядела не менее ярко, чем в тот самый приход в Клуб. На этот раз на ней был классический костюм светло-серых тонов с юбкой средней длины, подчёркивающей все её прелести, а также блузка нежно-голубого цвета. От этого её лицо и так не очень тёмное, выглядело где-то на уровне мулатки. И на нём даже не проглядывало ненавистной мины официоза. Причёска казалась не очень замысловатой, но образ светской женщины отражала на достаточно высоком уровне. И глаза! Со стороны они черны и бездонны. Хорошо прописанные брови, чувственные губы и остальные детали лица делали мисс Саундлер неотразимой. Ни пресса, ни общественность такую Бриджит Саундлер уже давненько не видели, хотя некоторые из местных помнили её по лекциям и семинарам, на которые она являлась всякий раз особенной, в зависимости от изучаемой темы. В роли хиппи с драной юбкой и майкой до пупа тоже видели и это не нарушило устоев кафедры политологии.
  У леди не было ни деликатного, ни помпезного, ни формального сопровождения, правда и в коридорах кампуса, где размещался этот небольшой раёк празднества, тоже ни души. А внутри лишь десяток выпускников двадцатилетней давности и несколько гостей из Вашингтона вместе с россиянами.
  Только теперь гости из России могли что-то сказать о возрасте шоколадной леди с тигриными повадками. Она была открыта для обозрения и не имела слабых мест. Открытая шея, нитка жемчугов на ней, чистая матовая кожа, казалось, просто обнажали её тело и взгляд искушённого мужчины легко мог рассмотреть всё, очень умело прикрытое одеждой. Русичи, не так давно потрясённые её видом в Москве, приобщились к продолжению сериала с явлением нового персонажа. Нарисованной умелым художником женщине можно дать от тридцати до тридцати пяти. Тот парфюм, что сопровождал шоколадную леди, немножко напоминал московский, но был тоньше и богаче. И Анненков припомнил былое ощущение в Москве. Теперь она выглядела другой и более уверенной в себе. Что-то из былой стервы, возможно, самое одиозное, она оставила за пределами кампуса, в остальном же перед ними была та самая хищница.
  Мисс Саундлер безо всяких церемоний поклонилась гостям и выжидающе посмотрела на русичей. Взгляд означал, что они имеют право на некие вольности. Анненков всё понял именно так и протянул руку даме, за ним последовал Тимофеев.
  После протокольных минут в большой компании с осмотром реликвий и музейных экспонатов их провели по служебным и учебным аудиториям. Истории каждой из аудиторий были по-своему поучительны и занимательны и русичей рассказы об этом задевали нередко, поскольку в российских вузах исторической памяти нет совершенно. В одной из аудиторий мисс Саундлер принимала свой первый экзамен по истории и ей пришлось удалить парочку прогульщиков, которые хотели выехать на шпаргалках.
  - А вы пользовались запрещённым на экзаменах? - спросила она у них и Тимофеев за обоих покачал головой. Вышло убедительно. Хотя в вузе он некоторые предметы не жаловал, особенно гуманитарные. Мисс Саундлер взглянула на Анненкова и тот сделал жест, в истинности которого трудно сомневаться. И строгая профессорша иронически улыбнулась, мол, знаем мы вас, сами были в этой шкуре.
  Как-то незаметно и постепенно исчезали гости праздника и через четверть часа русичи оказались в компании Бриджит и её свиты. Их проводили в уютный холл в глубине здания, откуда-то вынырнули люди государственной обслуги и вскоре на столе старинной работы красовался кофейный сервиз с ароматным напитком. Оставив это роскошество на столах, дамы исчезли. Теперь леди стала хозяйкой положения. Она сразу перешла к делу. Московская встреча была прикидочной, сугубо рекогносцировочной и там политические проблемы не обсуждались совершенно. Сейчас же леди хотела вскрыть оборону русских. Прояснить их истинные намерения и оценить настоящий вес и цену было главной целью нынешней встречи. Она устроила и провела этих джентльменов по всем спискам гостей и исключила всякие накладки и возможную толчею в принципе. Никто более от России на этот раз сюда не приехал и обиженных из любителей покататься за чужой счёт оказалось предостаточно. Были запросы и звонки в посольство и неофициальные обращения через департаменты разных министерств в России. На всё это леди госсекретарь ответила служебным письмом послу под грифом особой важности, чтобы всех якобы обиженных включали в список и более в страну по служебным визам не пускали. За свой счёт - пожалуйста!
  Слишком важная задача стояла перед ней, чтобы создавать себе трудности. От того, что она узнает от них и о них, зависело многое. В том числе и отношение к претензиям оппозиции на власть. Кроме того у неё были и личные счёты с ними. До сих пор никому не удавалось проникнуть внутрь её расположения так глубоко. И она хотела знать, кто эти мужчины. Особенно светловолосый стройный интеллектуал с такой сильной аурой.
  - Вы решили поиграть с нынешней властью, как тот самый генерал в Молдавии или это более серьёзно? - гости переглянулись и отвечать выпало Анненкову:
  - Мы так похожи на игроков? - тут же выдал он ей. И улыбнулся так, как очень хотел давно, чтобы отомстить за былое чувство унижённости перед свободной и сильной женщиной. Он эту улыбку репетировал, оттачивая детали и нюансы много недель, мало надеясь на реализацию и движимый единственно - мужским достоинством. Так улыбаются, когда после большого секса в глаза партнёрши смотрят без выражения и с прохладой, неся ей разрушительную смуту и внутренний дискомфорт. Анненков сильно рисковал, но очень глубоко запрятанное унижение не давало покоя и требовало выхода.
  И это сработало. Личина женщины свою роль сыграла, броня официозной серости и неуязвимости оказались не у дел, оставив слабую часть её личности совершенно без защиты. Анненков был опытным воителем и с женщинами обращаться умел. Бриджит сначала смутилась, а потом и вообще смешалась. Ребята из госдепа игры неожиданной перестрелки тщеславий не заметили и терпеливо ждали указаний. А их всё не было и не было. Пауза затягивалась.
  - Мы хотели сказать, что наше вступление в политику только началось. И не торопимся делать ошибок, - разрядил обстановку Тимофеев, леди, наконец-то, очнулась и благодарно взглянула на босса оргбюро.
  - И вы верите в успех, разумеется, хотя со стороны это похоже на игры интеллектуалов в самодостаточность, - очень тускло, больше для себя произнесла мисс Саундлер и поднялась. Ребята из госдепа настороженно следили за ней: всё шло как-то не так и что пришло в голову этой леди, догадаться трудно. Уйти без единого слова и жеста ей ничего не стоило. Однако леди лишь подошла к окну и оперлась на раму. Охрана на крыше противоположного кампуса напряглась: она явно нарушала инструкцию по безопасности для публичных визитов. Леди замерла у окна и несколько минут стояла молча. Присутствовавшие почуяли неладное: кто нарушил негласный протокол, неизвестно, но обида женщины была налицо, причем, обида сугубо женская. Русичи тоже это учуяли, а Анненков особо. Эффект мести оказался чрезмерным и Анненков забеспокоился. Он нашёл в себе нотки извинительного тона и, не теряя достоинства, прикинул контуры мостика для примирения. Мысленно произнёс всё это несколько раз и только после этого решился на объяснение.
  - У нас появился шанс сделать поворот России сугубо законными методами: путём выборов. Такого в истории нашей страны не было ни-ко-г-да! Разве так играют, Бриджит? - точно реализовав все пункты выразительной и смысловой партитуры, сказал он её спине.
  Мисс Саундлер повернулась, разглядывая обидчика. Анненков глаз не отвёл и в политический семинар играть не стал. Перед ним была женщина, а не политик. С женщинами разговор иной совершенно и он к нему готов. Бриджит Саундлер - женщина уловила перемену тональности последней ремарки и отлично разобралась во всём, сказанном гостем. И английский у Анненкова был вполне хорош. Она скользнула взглядом по парням из госдепа, те поднялись и вышли. Теперь она прошлась по комнате и остановилась у стола. Гости стояли чуть в стороне и могли оценить её фигуру в новом ракурсе. Она как бы высвечивалась на фоне окна. И деталей не видно совершенно. Зато она все видела отлично.
  Её женский имидж мужчин покорил лишь отчасти, гости были адекватны и начеку. Бриджит решила, что далеко отпускать их не стоит и подошла к широкому дивану. С него студенты смотрели телепередачи, собравшись чуть не всем этажом. Гости предупредительно передвинули подушки и сделали ей удобное место. Можно сидеть прямо, а можно и откинуться и почти лежать. Она устроилась и пригласила их поближе. Тимофеев сел рядом, а Анненков устроился напротив, придвинув плетёное кресло. Колени женщины оказались напротив и наблюдали за ним. Молча и с интересом. Чулок на ногах не было. Что это значило на языке шоколадной женщины, никто не знал. С одной стороны, тема была как бы служебной, с другой же - атмосфера в холле явно не из рабочих.
  Тимофеев в открытом вырезе блузки видел почти всю грудь, слегка затенённую жакетом, и не знал, как быть. Не смотреть туда он просто не мог, однако увиденное не давало сосредоточиться на предмете беседы. Анненков же особо не мучил себя и наблюдал за обоими. Зрелище было любопытное и он внутренне ликовал: леди госсекретарь из своего кокона выбралась и являла настоящее лицо. Женское в нём что-то играло, но чаще на подхвате. Гармонии, привычной для умной и интеллигентной женщины, Бриджит не выказывала. Атаку и агрессию - да! Огонь в её глазах едва заметен, но внутреннее напряжение, предшествующее атаке на дичь, он чуял отлично. Бриджит подняла глаза и всё хищное исчезло, а когти убрались внутрь. Опыт и врождённая интуиция продиктовали манеру игры и она включилась в неё.
  - На чём основана ваша уверенность? - впервые спросила она по-русски и прозвучало это чуточку получше, чем у них на английском. На этот раз её произношение было почти безупречным. Очень хороший ход, отметили гости.
  - Я бы сказал, что она растёт всё больше и больше, - взялся отвечать Анненков, - а её основы у нас вот здесь, - он указал на грудь и добавил, - может, мы не будем фехтовать взглядами и фразами? У нас много общего, вы ведь тоже аномалия американского политеса, не правда ли? - хозяйка улыбнулась. Тигрицы в ней казалось не так и много. Но живым она не выпустила бы ни одного из русских.
  - Вы про меня уже что-то знаете? - то ли вопрошая, то ли констатируя, произнесла она и сама же ответила. - Мисс Саундлер всего достигла в правовой науке, удачно начала в политике и не стала заводить детей, чтобы её ничем нельзя было зацепить. Но вы всё-таки сумели, как вам это удалось? Будьте откровенны, мы наедине и нас не слышит ни одна из прослушек. - Кто вас научил? - её волнение было сильным. Накатило на неё так, что даже гостям стало неуютно. Пауза теперь не смущала и гости соображали, какую часть хозяйки привечать, а какую наказывать. Размышляли спешно, шагая от одной идеи к другой и все до единой отвергая за несостоятельностью. Вдруг шеф политсовета встрепенулся.
  - Бриджит, ты очень красивая женщина, однако, пикируясь с нами на полную катушку по поводу политики, забыла, что женского в тебе сейчас явно больше, чем политика. Я ответил красивой женщине, которую захотел. Именно ей и никому больше, - он сделал небольшую паузу, чтобы перевести дух и продолжил. - Вот этот диван в тон моим притязаниям и твоему обаянию и сексуальности. Пойми это и прости, если тем самым обидел! - на последних звуках его фразы она смягчилась и стала пунцоветь. И тёмная кожа этого укрыть не могла.
  - Правда? - едва слышно произнесла она и опустила глаза, не в силах признаться в рыбарьской слабости. Она считала себя леди-рифайн с присущими ей цинизмом и непробиваемостью. И так было, пока эти парни её не раскололи. Обращение на "ты" было тем самым, что сделало её беззащитной. Где-то в глубине души ей давно хотелось этого, но достойный мужчина в её жизни так и не появился. Теперь же она уловила в себе всё женское и скрытая сексуальность вдруг выбралась наружу, требуя сатисфакции. Имя этого мужчины уже звучало в ней и она мысленно ему подчинилась, понимая всю глубину и пагубность этого.
  - Посмотри, если не веришь? - и он указал туда. Она зажмурила глаза и из них брызнули слёзы. Настоящие, женские слёзы. В таких случаях всё бывает одинаково в любой стране. Её утешили и успокоили. Как долго это бывает? - Ровно столько, сколько хочет женщина. Чем заканчиваются подобные акции? - Тем, чего добивается мужчина. Она им поверила. Обоим.
  Тишина в комнате ребят из госдепа очень напрягала и смущала, но дрессура превысила любопытство и никто в течение часа к ним не входил.
  К окнам никто не приближался и охрана успокоилась.
  Беседа двух сторон прошла очень живо и в естественном обоюдном интересе. Доверительность теперь была определяющей и упрощала наведение мостов. Это понимали и Бриджит, и Тимофеев, и Анненков. Русичи знали, что никоим образом не выдадут ни единой фразы из их разговоров, Бриджит успокаивала себя тем, что подобного общения в её жизни не бывало никогда, а если такая встреча в её жизни никогда не повторится, то взятое оттуда надо хорошенечко упаковать и сохранить до поры. А ещё она мысленно поблагодарила подсознание за хороший совет, не надевать чулок и белья, чтобы не утратить тонкости в чувствовании. И она и её хорошо чуяли, такого в жизни Бриджит не бывало никогда. И парни отличные, даром что русичи. Да и в этом ли дело?!
  На следующее утро мисс Саундлер улетела в Гонолулу на помощь президенту.
  Расставшись с леди-госсекретарь, гости из России обсуждать интимно-деловую беседу не торопились, побаиваясь прослушки и только вечером, уединившись на одной из аллей всё обсудили в деталях. Задачу хозяйки визита узнать про российскую оппозицию побольше они хорошо уяснили и особо перед ней не таились, а вот насчёт женских слёз и прочего засомневались. Уж очень всё это не увязывалось с легендой о жёсткой леди.
  Слова Бориса насчёт секса на диванчике Слава понял, как рискованный экспромт и одобрил сразу же. Такую бабу грех не пожелать, а тут и своих она выставила, так что никто её фиаско не видел, им же об этом болтать вообще грех. Уложить эту леди на обе лопатки у них получилось с первого раза. Значит ли это, что получится и с другими? К примеру, на президентских выборах ближайшего цикла. Так или иначе, первый шаг они сделали и теперь назад дороги нет. Оставшееся время они решили использовать на все сто. Что ни говори, их визит государственный. Хоть они были в роли частных лиц. То есть, отчитываться не перед кем.
  Обсуждая с Тимофеевым инцидент с Бриджит Саундлер, Анненков слегка лукавил. Сказанное этой женщине было сущей правдой и ничего кобелиного в том не было. А после её слёз он увидел и ещё одну сторону женской сути: Бриджит оказалась очень одинокой и это было самым слабым местом в её обороне. Он это уловил по каким-то уж очень косвенным признакам и проверил. Если бы у неё была душевная подпорка, не было бы ни слёз, ни последующих оправданий. Во время этих маленьких выяснений: кто-что-кому-почему-и что будет потом? - Анненков сообразил, что немножко в неё влюбился. Подспудно чувствуемая им слабость женщины привлекла его внимание ещё в Москве, а мужская потенция заставила найти способ прорвать круговую оборону, придумала эксклюзивный вариант и случилось это в Кембридже.
  Те мгновения, когда она стояла у окна, отвернувшись от всех, чтобы скрыть растерянность и отчаяние, были его триумфом. Но уже через пару минут, он понял, что Бриджит такого оскорбления не заслуживает. Теперь он назвал всё по артикулу и выходило, что он поступил недостойно. С дамами при исполнении служебных обязанностей он не всегда бывал дипломатичным и великодушным, но вот такого цинизма не знала ни одна из женщин, ставших объектом его злости, ума и красноречия. Анненков представлял, с каким сердцем она улетала в Гонолулу и как будет нелегко тащить в себе память о поражении в родной альма матер и это беспокоило и терзало.
  Оставшись один, пока Тимофеев договаривался насчёт экскурсии, он поискал путь к собственной реабилитации и припомнил одну женщину, которая с Бриджит Саундлер была на короткой ноге, это где-то в их же крыле на втором этаже. Кажется, она была её научным руководителем по какой-то теме. Мисс Торнтон была в своём кабинете и писала отчёт о вчерашнем приёме.
  - Мисс Торнтон, можно вас отвлечь? - спросил он, когда она разрешила войти.
  - Ненадолго, надеюсь? - произнесла она не очень любезно. Время гостей миновало и пора взяться за дела.
  - Думаю, нет! - пообещал гость из России. Он улыбнулся женщине по-настоящему и она различила дежурную приклеенную мину от настоящего.
  - Валяйте, мистер приезжий, уж извините, имени на бэйджике не различаю, стара уже. Пора на помойку.
  - Меня зовут Борис, фамилию вам не произнести, лучше и не пытайтесь.
  - Охотно верю, тут как-то был один из Европы, так я даже имени произнести не могла. У вас хоть с этим в порядке, - ворчливо сказала она и доверительность к ней стала просто наваждением. Он решил, что не очень рискует, если в общих чертах передаст суть своей просьбы.
  - Мисс Тортон, у нас вчера была приватная беседа с мисс Саундлер. И мы повели себя не очень достойно. Был небольшой спор и мы чуточку перегнули палку. Вот в чём дело.
  - И Бриджит вам это спустила просто так? - удивилась мисс Торнтон, - это на неё совсем не похоже!
  - И тем не менее это так! - развёл руками Анненков.
  - Не иначе, как поддели на бабий крючок? - улыбнулась женщина и понимающе подмигнула.
  - Пришлось, - отметил Анненков, пожимая плечами.
  - А с ней иначе и не совладать, - согласилась мисс Торнтон, - я одна знала способ усмирить эту шоколадную леди. Но ведь у вас не было на неё базы? - Анненков кивнул и она продолжила: - А в споре не бывает пауз и вчерашнего шарма не вставить в сегодняшнюю остроту.
  - В общем, да! Но всё же я бы хотел извиниться. Не стоит тот спор женской обиды. У меня есть жена и я знаю, как она переживает такое.
  - И вы хотите, чтобы я стала посредником? - Но она сюда редко заглядывает. Так что всё может растянуться надолго.
  - Возможно, есть канал, по которому можно сообщить об этом? Мне очень неприятно уезжать с таким грузом, - сказал Анненков, вкладывая в слова весь багаж знаний языка и немало от эмоций.
  - Когда вы уезжаете?
  - Завтра из Кембриджа, через четыре дня из Вашингтона. Женщина внимательно взглянула на гостя и открыла ящик стола. Там в ячейках хранились карточки и визитки её знакомых и учеников. Карточка Бриджит Саундлер лежала сверху и информация с неё ещё никуда не вынесена. Она оставила визитку вчера перед уходом. По её лицу ничего конкретного о происшедшем с гостями судить было нельзя, но от неё не ускользнула некоторая взвинченность этой государственной леди. В порядочности пришедшего джентльмена мисс Торнтон не сомневалась и протянула ему визитку.
  - Вы уж сами взгляните, я без очков на ней ничего не увижу.
  - Можно сделать копию? - спросил Анненков и женщина кивнула. Он достал мобильник и снял обе стороны визитки. Она принадлежала Бриджит Саундлер, доктору права, живущей в Вашингтоне. Ни фотографии, ни должности. И Анненков догадался, что перед ним шанс всё завершить тут же.
  - Может, чаю? - предложила хозяйка кабинета и Анненков не отказался, поняв, что это жребий судьбы. Немножко откровенности от этой женщины он просто чуял. Они выпили чаю и обсудили научные проблемы тогда и теперь. Анненков умело уворачивался от двусмысленных положений и собеседница оказалась им довольна. Чай выпит и он раскланялся. Сейчас в Гонолулу утро, мисс Бриджит Саундлер умывается и готовится к работе, так что у него есть шанс говорить без посредников. И он подошёл к автомату, чтобы всё тут же и уладить. Трубку взяла женщина и он спросил леди Саундлер. Женщина попросила его назваться и он сказал, что он из компании, которая вчера бурно отмечала юбилей Гарварда. И имя - Борис.
  - Я вас слушаю, - раздался голос вчерашней соперницы.
  - Бриджит, это Борис. Я хочу извиниться за вчерашнее, мне стыдно и неудобно за своё хамство.
  - Да, - ответила его собеседница на Гаваях., - что ж, приятно слышать такое сейчас, - она вздохнула и добавила: - уместнее было бы не делать этого вообще. Мне было очень больно. Это не прошло и теперь. Вот так! - холодная горечь истекала из неё, будто яд змеи, так и не попавший в пробирку змеелова. Анненков буквально опешил от её слов и тона. Он не ждал подобного, считая эту леди бесчувственной стервой с собственными представлениями о мире. Выходит, вчерашние слёзы - не игра!
  - Нет, так не пойдёт! - отчаянно выговорил Анненков, - Вы должны дать мне шанс оправдаться!
  - Зачем? - всё тот же хлад и стужа, отметил Анненков и продолжил:
  - Чтобы снять с вас эту ношу и взвалить на себя. Я хотел с вами познакомиться поближе, но выбрал не тот способ. Всё дело в этом.
  - Трахнуть меня на том диванчике? - напомнила она вчерашнее. И он сменил обращение, рискнув последним:
  - Бриджит, ты в поднебесье и до тебя просто так не докричаться. Что я мог сделать ещё, чтобы ты услышала? Если такой способ есть и я его не увидел, то я не заслуживаю ни прощения, ни понимания! - ни ярости, ни отчаяния он не скрывал. И был совершенно естественным, ни капли не перебирая в своей энергетике.
  - Тебе так нужно это прощение? - и она тоже перешла на ты, показав, что его шаг был правильным.
  - Бриджит, если тебе слова в мой адрес неприятны и неприемлемы, не говори. Мне это понятно. Дело в другом - твоём настрое. Что мне сделать, чтобы он сменился на мажорный? - пауза была немалой и он терпеливо ждал ответа, он чуял, что женщина готова к нему. Нужно только себя переломить, а это для такой самодостаточной личности не так просто. И вот он услышал вздох и слегка легкомысленный тон:
  - Спой что-нибудь! Может я и смягчусь, кто знает? - она протянула руку и это уже нечто. До конца Анненков не знал слов ни одной современной песни даже по-русски. По-английски же кроме припева битловского "Let it be" ему ничего на память не пришло. И он старательно начал мелодию, выводя её чуть не в оперной тональности и помня иронию Ирины о своём не вокале. Закончив эту мелодию, он перешёл на припев уже из репертуара Фредди Мэркюри, затем вернулся к "Битлам" и спел подвернувшийся на память рефрен "Облади-облада", после этого ничего больше не являлось и он уже было приготовился извиниться, как пришла известная "Хеппи бёрд ту ю" и он сольное выступление завершил этим мажорным акцентом. Закончив, он отдышался и спросил:
  - Ну, как? - а в ответ одни шуршания и шипение. Анненков подумал было, что связь прервалась и зафыркал в трубку. И тут до него дошло, что Бриджит смеялась, прикрыв микрофон рукой. И у него отлегло.
  - В общем, - выбираясь из смеха, сказала Бриджит, - получилось неплохо. Я тобой довольна и всё прощаю.
  - А теперь забудем вчерашнее и закрепим сегодняшнее, - предложил Анненков.
  - Хорошо, - легко согласилась Бриджит, - давай споём вместе. Последнюю, она у тебя вышла лучше всего. Ты мне, а я тебе, согласен? И они спели на целых пятьдесят долларов. С кредитки их слизнуло махом.
  - Мне понравилось, - призналась Бриджит и он это хорошо почувствовал. - У нас это всё или будет продолжение?
  - Вот такой свободы у меня не будет, но в принципе я к этому готов. Ты в меня попала очень глубоко, поэтому хоть что! Понимаешь, Бриджит, хоть что! - сказал он.
  - Я тебя найду сама! - пообещала женщина и отключилась. Этим каналом она пользовалась редко и сегодняшняя засветка могла ей дорого обойтись. Но риск стоил того, этот мужчина уже плотно сидел в её сердце и ей нравилось, как он там себя повёл - умело и уважительно. Былые сомнения рассеялись и вчерашняя слабость, когда он вонзился в неё так расчётливо и энергично, уже слабостью не казалась. Он увидел в ней женщину, основательно изучил, наметил слабые точки, ничего не своротив, сумел прорваться сквозь редуты. Так основательно её не обкладывали никогда и профессионально выстроенную оборону, будто банку с пивом, не вскрывали. То есть, с мозгами и прочим мужским у него полный порядок.
  Мужское в нём она почуяла сразу и невольно расслабилась, увидев так желанное уже давно. И его естественная эрекция в тот момент стала тем самым "моменто мори", с которого всё и началось. Ответить ему "Да!" женская часть была готова сразу же и слёзы только прикрыли внезапную тягу к мужчине. Ну и сольное пение, а потом и дуэт подвели итог затейливой и необычной увертюре.
  Итак, новая эпоха и новое имя: Борис. Она несколько раз произнесла его, привыкая и осваиваясь в не совсем привычном звучании.
  - Мисс Саундлер, ваш завтрак, - сказал служащий апартаментов и она прошла в столовую. Легко и непринуждённо обошлась с платьем и принялась завтракать. Энн смотрела за ней и отметила преображение своего босса после телефонного звонка.
  
  - Ну, всё, я договорился, - сказал подошедший Тимофеев и они отправились смотреть архивы с документами первых экзаменационных сессий конца семнадцатого века.
  Россияне задержались в Кембридже ещё на день и вернулись в Вашингтон, где их принял пожилой чиновник из какого-то отдела госдепа. Он был с двумя помощниками, которые важно поглядывали на россиян, чтоб те прониклись. Перед камерами они свой лоск со снобизмом прятали и не важничали, но показывали, кто в доме хозяин. А россияне только улыбались и качали головами, показывая, что им всё нравится, но русские женщины и водка всё же лучше. Они побывали на всех ритуальных мероприятиях, а в конце эпопеи их принял вице-президент и об этом остались фотографии. Их не ставили в неудобное положение вопросами о президенте, предстоящем саммите, отсутствии демократии в стране и прочими заморочками, которые стали притчей во языцех всех визитёров в Штаты. Только по делу и об эмоциях по поводу страны визита. Русичи слово сдержали и меж собой беседовали только на английском в варианте продвинутых университетских снобов. И быстро к этому привыкли.
  Так прошла рабочая неделя и они вернулись домой как раз к выходным. Но отдыхать не пришлось совсем: набралось много текущего и они быстро втянулись в родное, будто и не выезжали и не наблюдали западную демократию в натуральную величину.
  
  ПСИХОЛОГИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА, октябрь 2005,
  После очередного сеанса психоанализа у Татьяны Леоновой, а их правление Клуба проходило регулярно, хозяйка кабинета не стала выпроваживать Анненкова. Гость устроился в кресле и приготовился к традиционному кофе. Он был из молотых зёрен и до горечи крепок. На рабочем столе хозяйки лежала книга в самодельном переплёте, видно, собранная из журнальных публикаций ещё задолго до перестройки.
  Как фигура внимания она того стоила. Книга была увесиста и зачитана до дыр.
  - Хороша? - указала на неё Татьяна.
  - Угу, - отыграл Анненков, зная её, как даму серьёзную и к пустому не расположенную.
  - Хочешь взглянуть?
  - Сейчас?
  - Да. И она протянула книгу. "Как управлять собой и некоторыми инстинктами" - значилось в заголовке. Автор: Пригожин А.А. доктор и гомеопат. Анненков полистал потёртые страницы и сразу же увлёкся: и язык, и стиль выдавали очень эрудированного человека, знающего предмет досконально. Читали этот раритет очень многие, уже давно и очень скрупулёзно. Татьяна не торопила, а, увидев интерес, и вообще оставила наедине с автором.
  - Тань, а Тань, а цифровая версия есть? - спросил он из вежливости.
  - Что, понравилась?
  - Этот мужик - гений!
  - Он умер сорок лет назад. Опубликовал работу и умер.
  - Так есть или нет? - прижал он Татьяну.
  - Есть, конечно, - ответила она, не сводя с него глаз и делая ритмические движения телом, головой и руками. В особом ритме и очень согласованном. Через пару минут Анненков предстал заворожённым кроликом у пасти удава. То есть, лица доктора Леоновой.
  - Сейчас у тебя распухнет правая рука и пальцы правой стопы, разуйся, иначе будет больно! - услышал он и послушно снял туфли и носки. Через пару минут стопа стала краснеть и медленно набухать. С рукой это произошло чуть позже.
  - А теперь опухоль пройдёт и даже следа не останется, - произнесла она так же просто, как и до этого предлагала кофе. И через несколько минут обе опухоли исчезли без следа.
  - Ну, как? - спросила она и ему пришлось признаться в поклонении. Она улыбнулась и он смутился. В её обществе впервые.
  - Прости, Танечка, я что-то не того! - Или не догоняю?
  - Тебе это надо проштудировать очень внимательно, - сказала она, - в той электронной копии, что у меня есть, нужные главы выделены зелёным шрифтом. Будут вопросы - звони. А теперь - проваливай, будущий отец народов!
  Анненков проглотил книгу в один присест и тут же занялся её систематикой. Часть глав посвящена аутотренингу, а часть необычному процессу включения и выключения биологических функций организма. Автор эмпирическим путём нашёл способы изменения хода процессов в организме и показывал это наглядными схемами, картинками и фотографиями. Большая часть этих методик почерпнута из народной медицины, отдельные из неспешного и бережного перевода ведических и прочих древних текстов.
  Одним из наиболее чистых и апробированных приёмов античных лекарей была процедура остановки крови из боевых ран. Им владели многие воины-язычники из далёкой Гипербореи эпохи Александра Македонского. Эллинцы так и не постигли эту премудрость, хотя предки славян своего умения не скрывали. Проще было сослаться на то, что боги, которым поклонялись гиперборейцы, у эллинцев давно забыты. Даждь-бог, Перун, Сварог и прочие.
  Анненков исследовал авторские допущения и ничего дилетантского в них не нашёл. А затем и проделал некоторые процедуры на себе, как бы отрабатывая последовательность. Важнейшим фактором всех чудес было психологическое состояние исполнителя действа. Оно должно быть очень напряжённым с концентрацией воли на предмете процедуры или операции.
  - А теперь кровь останавливается и члены сжимаются! - сказал он после того, как сделал надрез под локтевым сгибом. Закипевшая было кровь, стала густеть на глазах и в течение одной минуты остановилась. Сама собой, без единого касания Анненкова. Он мысленно воспарил, но процедуру выдержал до конца. Это ещё около десятка минут. Но они того стоили - след пореза был едва заметен.
  Кроме этого в книге было много бытовых хитростей, напрочь забытых христианской цивилизацией в безумии религиозных и этнических войн. Познавши отдельные, наиболее простые вещи, Анненков понял и остальное: йоги, удивляющие нынешнюю западную общественность, всё своеобразие и богатство духовной и физической культуры позаимствовали у ариев, а те принесли сокровищницу своих знаний из ещё более древней цивилизации Северной Европы. Остановка дыхания, тока крови, функций отдельных органов были прописаны очень точно и подробно. Механизм работы биологического будильника был из самых простых и Анненков примерил его к себе. С точностью до минуты, он поднялся среди ночи и едва удержался от признательного звонка Татьяне.
  - Ну, как? - спросила она при следующей встрече и он качнул головой, не скрывая восхищения.
  - Почему это лежит вот так под ногами и о нём никаких дебатов? - спросил он.
  - Борька, ты что? - резко заткнула мужской фонтан женщина.
  - Ладно. А с передачей мыслей? Я до этого ещё не добрался. Но уже в нетерпении. Когда и с кем?
  - Это уже сложнее, там необходим опыт пар-контактёров . И у них должны быть совпадения по родовым кодам. То есть, генным, как теперь говорят. Автор их приводит, только мы же про себя ничего не знаем. По его рекомендациям надо вернуться на 4 колена назад и два в сторону мужской ветви.
  - То есть, их имена и клички с местом рождения и были тем самым дресс-кодом? - догадался Анненков и она кивнула. И тут же закрыла глаза. Наблюдая за ней, он почуял некое возбуждение и сделал шаг к женщине. Она встретила его, раскрыв очи и поддразнивая губами навыкате. Эрекция и остальное у мужчины были весомыми аргументами в пользу сказочных ведуний-колдуний.
  - Ты можешь получить любого мужика и без последствий, - пошутил Анненков и она желчно отрезала:
  - Зачем мне зомби?
  - Он что - и помнить не будет?
  - Этого я не знаю, - уже помягче ответила она. У мужчин редко обходится без сексуальных эпитетов или метафор и она чего-то подобного ждала. Но Анненков был штучкой особенной и рангом повыше, чем Казанова или Дон Жуан, поэтому она дождалась других мыслей. Вскоре они перешли к прагматике и рутине.
  - Прежде всего нужно обеспечить твою психологическую концентрацию, за которой следует проникновение в механизм мышления собеседника.
  - Тот есть, нужно вести логику беседы, как по сказанному, так и по жестам и прочей вазомоторике. Ну и тем самым держать руку на пульсе его замыслов?
  - Вроде того. Нужно буквально забраться в его душу и следить за перемещением мыслей и чувств. Тогда и слова не нужны.
  - Как это?
  - Прочитаешь главы с жёлтым шрифтом, когда усвоишь, обсудим и сдашь зачёт.
  Встреча состоялась через пару недель и Татьяна с удивлением обнаружила Анненкова у себя в сокровищнице мыслей. Он поджидал хозяйку и деликатно перебирал её ночные косички.
  - Ну и как, зачёт принят? - она проглотила слова возмущения и докопалась до источника его знаний о себе - это была она сама. Он просто сообразил прокрутить записи их бесед и догадался об остальном. Сам.
  - Теперь надо работать с незнакомцами, наработаешь базу данных и сможешь воевать с чиновниками, копаясь в их мозгах, будто собственных.
  - Вряд ли там чем-то обогатишься.
  - Что врёт и чего добивается: ты узнаешь и этого достаточно.
  Обсудив и это, Анненков затронул другое, контакты с коллегами по Клубу. С Тимофеевым это нужно в первую очередь. Татьяна не возражала, но и не подталкивала. Риск был нешуточный и неудача в этом могла стать причиной ухудшения отношений. Однако, всё взвесив и рассудив, он решил, что Слава того стоит. Он и верный и крепкий. Его интуиция и проницательность часто выручала, да и сыгранность их дуэта предполагала дальнейшее его совершенствование.
  Слава идею Бориса принял сразу и решил попробовать сначала сам. Неделю он изучал главы, периодически названивая Борису и, в конце концов, решил присоединиться к этой программе. Теперь их было трое. Тимофееву в известной мере было легче, поскольку учителя были рядом и сильно ушибиться не позволяли. Вскоре в орбиту их программы попала и Алиса. И на практикуме по психотехнике она вполне прилично улавливала мысли Анненкова и обоих чуяла лучше, чем Слава её мысли от Бориса.
  - Почему? - но ответов не знал никто. Однако не в этом суть. Алиса могла стать промежуточным звеном, если они окажутся порознь. Действенность связи была небольшой, меньше километра, но для опыта, как факта связи, достаточно. Если помещения были армированы металлом, волны связи затухали быстро, а в кирпичных и деревянных зданиях помехи почти не ощущались. Это они проверили на себе, включив и Алису в эту серьёзную игру. Поиграть с такими мужчинами в казаков-разбойников было лестно, да и результат стимулировал.
  НА СВЯЗИ БРИДЖИТ сентябрь-октябрь 2005
  Примерно через полторы-две недели после приезда из Гарварда на личный ящик Анненкова пришло коротенькое письмо: "Твоё вокальное шоу произвело сильное впечатление и я его слушаю в минуты усталости и опустошения. И это помогает восстановиться. Теперь я могу свободно произносить имя и хранить в себе вокал твоей души. Он неоценим. Спасибо". Размышления об авторе не о затянулись, однако обратного адреса письмо не имело. Такое возможно в случае особых предосторожностей адресата. Иначе адрес высвечивался бы автоматически. Найти госдеповские сайты и среди них служебные адреса приёмной оказалось нетрудно. Сбросить туда пару фраз с дежурными фразами внимания и понимания получилось легко. Не оставить истинных следов - это уже потруднее, но претенденту на престол России и такое не проблема, а лишь разминка для ума.
  На следующий день пришёл ответ и он уводил его на ящик где-то у чёрта на куличках. Изучив тамошние нравы и обстановку, Анненков всё же не доверился им и пошёл по прежней тропе. Себя не выдавая. В том, что его выделят из массы других адресатов, он не сомневался. Следующее письмо было уже эмоциональным. Женщина обвиняла его в нерешительности. Или провоцировала на что-то. И он о ней на время забыл. Гордая львица тоже затаилась и выжидала момента.
  Однако уже вскоре Анненков не удержался и отправил ей шутливое признание в любви. Оно было настолько легковесным и несерьёзным, что просто подталкивало женщину ничему из сказанного не верить. Женщина приняла условие игры и призналась в ответном чувстве к укротителю плотских чаяний текущей сучки и переводу всех её устремлений на ниву интеллекта и нравственности. Она что-то упомянула и о пуританстве и это было так же аллегорично, как и признание мужчины. Однако Анненков отчётливо уловил главное - Бриджит не просто сделала охотничью стойку, но и по-настоящему возбудилась, настраиваясь на большое и сильное чувство. И к собственному удивлению понял, что хочет и её чувства и своего погружения в эту женщину. Она была внутри него и уже чувствовала себя там уютно и была к нему благосклонна по большому счёту.
  Через некоторое время Анненков уловил в себе устойчивую тягу к воспоминаниям о Гарварде и впечатлении от Бриджит. Он припоминал и её ароматы, и звучание русского языка, и необычный шарм матово-тусклого тела, и бездну чёрных глаз. Ну и особо запал её смех и вокальный дуэт по телефону. И он написал ей несколько строк только о губах, вольных казнить и миловать, целовать и презирать. Ответ последовал тут же: казнить и миловать - привилегия близких, есть ли у неё такое право? - "Теперь есть!" - ответил мужчина. Женщина ответила уже на другом уровне, прислала "Элегию" Маснэ в собственном исполнении. И после этого не отпускала своего укротителя и требовала внимания.
  Из двух любовников чаще первым приходит в себя мужчина. Так было и здесь. Но обстоятельства не позволяли так же легко усмирить женщину. И это, несмотря на вероятную угрозу скандала и краха карьеры. - Ей требовалась встреча и только. Её доводы и притязания он понимал и принимал, как обоснованные. Он также понимал и все риски и, тем не менее, отважился на поиски вариантов. В том, что за ним и Тимофеевым теперь круглосуточные хвосты, они уже знали и к этому привыкли. Оторваться от них можно лишь за границей России, и не факт, что там его не передадут какому-нибудь филиалу.
  - Где? - мучило Анненкова и эта мысль была вдогонку другим, не менее значимым и важным. Но эта мысль была его личной болью и потому чуточку перевешивала остальное. Решение появилось неожиданно и было очень простым - двойник! Он готовит двойника и тот его заменяет в нужное время и в нужном месте. Сделать придуманное одному оказалось не по силам и он обратился к Татьяне.
  - Зачем тебе это? - спросила она.
  - Женщина, - ответил он.
  - В твоём положении это очень опасно. Ты подумал о проекте? Ты хоть соображаешь, что будет после провала?
  - Она рискует большим! - ответил он и Татьяна прозрела. Недавние намёки Никиты на особые отношения Анненкова с заморской леди всплыли и повергли в уныние. Вряд ли это чьи-то игры, подумала она, не тот уровень и действующие лица. Такое и Шекспиру в голову не могло придти.
  Молчал он, подавленный сложившимся, и она, не в силах соотнести реалии с возможными последствиями. Наконец, он заговорил, убеждая прислушаться и поверить. - Ты ведь женщина и должна её понять, у неё это и не прихоть и не каприз, такое бывает раз в жизни и то не в каждой! - выдал он последний аргумент. И Татьяна успокоилась. Ничего ещё не случилось: они только изучают возможности. Она спрашивала, он отвечал, исчерпывающе, но не выдавая её. И постепенно она тоже прониклась его идеей о двойнике. Но выполнять её следует профессионалу. То есть Никите.
  
  - Ладно, - успокоил Татьяну Никита уже на следующий день, - у нас и выхода нет другого, как обеспечить это рандеву. Надеюсь, оно не приведёт к обоюдной страсти.
  - Вот как раз этого исключать и нельзя. Про неё не знаю, а он уж очень скрытен и при его отношениях с подсознанием это чревато. Идея о сучке, которая никому не даёт даже в самую крутую течку, возбуждает неимоверно и сюрпризы неизбежны. У Анненкова скрытая гиперсексуальность. Я это обнаружила не сразу и вот вам привет.
  - А она-то и совсем хороша! - осторожно выдал Никита. - В её охране состав меняют в три раза чаще, чем у президента. Зная это, она издевается и водит мужиков за нос. А от женщин-телохранителей отказалась наотрез. С ней теперь только одна дама. Вроде подружки по поручениям.
  - А у Анненкова семья прочная? - спросила она.
  - Обычная, ни лучше, ни хуже других. И закрытая для посторонних. Так что - без комментариев.
  - Тогда нужно его как-то удержать от крайностей. И этим тормозом должна быть семья. Другое тут не поможет. У него дети есть? - при всей близости Леоновой с Анненковым они этих тем не касались совершенно. Никита достал свой миникомп и поискал в базе данных: - А вот и он, голубчик! Значит так: дочь семи лет и сын двенадцати. Жена моложе на пять лет, музыкант.
  - Постой-постой! - Наша с тобой леди тоже прилично играет на фортепьяно. - Это тебя не настораживает?
  - О его жене она вряд ли что-то знает, а вот он о ней должен изучить всё. Профессия у него такая.
  - Раз так, тогда пусть сам и выбирается из этой страсти, - добавила Татьяна и тему перевели в практическую плоскость: где и когда устроить замену персонажей. И решили: в Европе - это раз и подгадать к экономической конференции в Альпах - это два. Сама встреча должна состояться в точке, где одновременно фигуранты замены не появляются.
  
  С появлением определённости по поводу встречи Бриджит сильно переменилась и тон посланий стал совершенно иным. Это была женщина, с которой Анненков знаком сто лет и все заусенцы характера изучил, как собственные пять пальцев. Иногда она присылала и собственные импровизации на темы классики. Чаще это был Брамс, реже Григ и Моцарт. Она в них иногда останавливалась на каком-то контрапункте и просто закрывала крышку инструмента. И говорила:
  - Ну вот, теперь тебе понятно, о чём я! И мне тоже стало полегче.
  Что мог чувствовать мужчина после такого? А если учесть запредельный характер предосторожностей, которые сами по себе сводили с ума? И что он мог думать о женщине, затеявшей всё это из-за его дурацкой мести? Одного у Бриджит не отнять - она сильная и цельная натура с ярким женским характером. И это женское в отношениях с Анненковым доминировало. Если в официальной жизни она была наглухо застёгнутой на все пуговицы, то с ним она становилась просто Бриджит и раскрывалась сразу и не задумываясь. В том, что он поймёт и ответит, рассеяв страхи и женские флюиды, она не сомневалась и всегда имела тому подтверждения.
  Наблюдая за Анненковым, Татьяна и Никита, единственные посвящённые во всё, отметили постепенные, но уже заметные изменения в чертах главного претендента на правление страной. Он становился мягче и понятливее. Если прежде все решения принимались с прохладной иронией, то теперь она потеснилась, уступив место мудрому пониманию. И улыбка тоже переменилась.
  Пока эту метаморфозу видели только заговорщики и они надеялись, что никаких эксцессов за нею не последует. О романе Анненкова с Бриджит не знал больше никто из пятёрки. Говоря об удивительной парочке, которую пришлось прикрывать невольно и без желания своего сознания и подсознания, Татьяна и Никита как бы примеряли собственные ощущения и инстинкты. Соразмерность их была очевидна и это способствовало дальнейшему сближению. Говоря о необыкновенных отношениях подопечных, они утаивали собственное, и в то же время как бы умышленно оставляли все принадлежности своих душ рядом с яркими проявлениями Бриджит и Бориса. Тонкость и пронзительность всего, что связывало эту виртуальную парочку, была так привлекательна и заразительна, что не устоять перед ними было невозможно. И Татьяна полностью отдалась непривычному для себя - служению чужим чувствам. Глядя на неё, Никита сделал то же. Это отвлекало от личных симпатий к Татьяне и подменяло их чем-то иным, но тоже интимным. Встречи участились и в чужих страстях они прятали собственные. Роль Никиты во всём этом была очень сложной и он взялся за неё, полагая, что это высший пилотаж его неслужебной карьеры.
  Татьяна взялась за имидж теперь уже явного лидера оппозиции по-настоящему. И Борис тому не противился, понимая и ценя её вклад в их тонкую и опасную авантюру со свиданием. Публичность стала естественным состоянием и он к ней относился, как к данности, вроде соседства по дому и понятий добрых отношений с окружающими. Острота прежней конфронтации с президентом и его окружением отошла на второй план и уступила место продуктивной роли созидающей оппозиции.
  Он и его единомышленники вели себя так, будто вопрос власти всего лишь временной и после выборов начинается отсчёт иного времени - времени выполнения провозглашённых программ и планов обновления страны. Они прекрасно понимали, что административный ресурс у власти поистине беспределен и включить его она готова в любую минуту и на любую мощность. И в тоже время своей уверенностью они передавали нервозность и массу фобий противнику, который понимал, что будет с ним после победы оппозиции, прояви они на своём месте чрезмерное рвение.
  Заговорщики считали, что уверенность и спокойствие, несмотря ни на что, должны подействовать на подсознание избирателя и тем самым выключить психологическую установку на привычную власть президента и ворующих чиновников, дабы не допустить нового грандиозного передела, неизбежного с приходом новой власти. Всем своим видом Клуб показывал, что он не революционер, а рутинный профи, знающий как и когда нужно переключить одно на другое, чтоб не потекло и не треснуло в остальных подгнивших системах. И этим они занимались практически ежедневно, распределив нагрузку на всё правление и подключая к тому актив на местах всё больше и больше. Денег эта система требовала неимоверных, но пока нужды в них не возникало: спонсоры без раздумий оплачивали счета на рекламные проекты и благотворительность.
  Деньги, протекавшие через Клуб, практически тут же реализовывались во что-то весомое и наглядное. Однако, во избежание лишних хлопот и трений с налоговыми и прочими структурами, клубмены часто оплачивали расходы политических акций прямыми перечислениями из фондов с идентичными названиями. К примеру: фонд "Образование и компьютеризация школ" оплачивал расходы школ на приобретение оргтехники и программного обеспечения, фонд "Доплаты пенсионерам на медицинское обслуживание и оздоровление" служил в качестве больничной кассы и оплачивал счета по лекарствам, касса "Бытовые расходы на коммунальную технику и текущие ремонты жилья" финансировала приобретение сантехники и производства ремонта и так далее. Все эти расходы касались самых незащищённых категорий населения и на них прежде наживались все. Инфляция и неизбежные повышения тарифов держали этих людей за горло и делали послушными воле властей. Психологию этой установки Клуб тоже разобрал на составные части и выбивал последние колышки из подпорок прежних схем.
  Власти уловили вымывание основ прежнего благополучия и забеспокоились. Ничего эффективнее проверок и инспекций в их арсенале не нашлось и этот ресурс вновь включился в дело, опыт борьбы с предшественниками обещал неизбежные результаты. Клуб тут же отреагировал созданием рабочих мест в своих общественных структурах, которые занялись противодействием и нейтрализацией эффекта этих проверок. Механизм "наезда" на оппонентов заключался в изъятии бухгалтерской и финансовой документации и блокировании работы производства. Прокуратура услужливо подыгрывала властям и постановления на временное изъятие выдавала почти по всем подозрениям контролёров и мытарей. Промедление в оплате счёта какой-нибудь пенсионерки на замену ванной или унитаза тут же останавливало откатанный механизм и снятый старый элемент нельзя заменить новым. Естественно, в доме грязь и разор, а в душе смута и сомнения. И Клуб один из таких случаев показал на всю страну, ничего не смикшировав и не убавив. Только факты и реакцию всех занятых лиц. И вопрос - кто виноват? Недоставало матроса Железняка с маузером, чтобы виновные осознали грехи до того, как у него лопнет терпение. К этому времени подоспела организация так называемой "статистической площадки", куда были выбраны представители от всех групп населения страны. С составом этих площадок ознакомили телезрителей и все увидели в них зеркальное отражение современного общества, разного и непредсказуемого.
  Традиционный вопрос: "Кто виноват?" по поводу этого случая задавали точно по науке этой "площадке" перед объективами камер. То есть, отвечали на него обыватели, к которым население страны привыкло и уже вполне доверяло, поскольку видело в них отражение собственных дум и чаяний. Люди видели отношение к себе и отвечали смело и без особых стеснений. У каждого нагорело в душе достаточно, чтобы сдерживаться и деликатничать. Умелая режиссура нагнетания давления на власти в течение недели накалило обстановку настолько, что чиновный зуд затух и унитазы с раковинами опять стали обмениваться на гарантии Клуба в оплате. Никаких посредников и инстанций - бог и страждущие!
  
  
  
  
  ЛЮБОВНОЕ СВИДАНИЕ 1 - ПАРИЖ, ноябрь 2005
  В разгар одной из разборок после телевизионной дискуссии подошла пора ехать в Швейцарию на европейский экономический форум. На этот раз приглашения для Тимофеева и Анненкова были персональными и высланы заблаговременно, они прибывали в страну проведения Форума по визе ЮНЕСКО и до этого согласно графика имели пару дней работы с представителями этой организации в Париже. Затем они переходили в юрисдикцию европейского Форума. В общем, получалось около недели. Встреча с Бриджит намечалась в пригороде Парижа, где она была с рабочим визитом. Исчезнуть из своей резиденции было задачей самой Бриджит, остальное же обеспечили Никита с Татьяной. Они мобилизовали для этого все собственные ресурсы и специально выезжали на место по отдельности, совместив это с лицезрением Парижа и окрестностей. Это обошлось недёшево, но объекты ведения того стоили.
  Двойник Анненкова выехал накануне и катался на авто по Европе, наслаждаясь комфортом новой машины и дорожного сервиса Германии и Франции. Обмен происходил в маленьком парижском кафе, куда двойник зашёл на чашку кофе. Увидев Анненкова, входящего якобы взять пачку сигарет и заодно отлить в туалете, он вошёл во вторую кабинку и занял место в ожидание обмена. Грим и принадлежности с фотографией прототипа были приготовлены и вся процедура заняла не более двух-трёх минут. Двойник, ставший как бы Анненковым, вышел из кафе и исчез среди прохожих, а сам Анненков появился чуть позже и отправился за столик, где только что его двойник пил чёрный кофе. Теперь осталось изобразить некое расстройство и принять таблетку. После тренировок это у Бориса получалось легко и он вполне укладывался в расчётное время. Его должны принять за того самого придурковатого немца, который только что скрипел по поводу несносной воды во Франции. Он прислушался к себе, сделал довольную мину и поднялся из-за столика, чтобы надеть оставленный плащ двойника. Там лежали и ключи от машины. После этого Анненков вышел из кафе, прогулочным шагом направился к машине, устроился за рулём и выехал в условленную точку. Бриджит должна сообщить о себе по мобильнику.
  Хотя всё это многократно проигрывалось и просчитывалось, но волнение отпустило мужчину только, когда он завёл мотор новенького "опеля". Теперь нужно выбраться из Парижа и он отключился от одних забот, отдавшись другим, успокаивающим. В Париже он бывал и прежде, поэтому оказался в районе Булонского леса легко. Ожидание звонка Бриджит не утомило и после этого всё было как на автопилоте. Бриджит поджидала на углу узких улочек и он подхватил её, едва остановившись. Она легко впорхнула в машину и на пару секунд прижалась к нему. Это была совершенно иная женщина, ему неведомая и незнакомая. Но желанная и манкая до одурения. И ничего от тигрицы. Абсолютно! Она внимательно осмотрела мужчину и сказала:
  - А ты именно такой, каким я себе представляла!
  - Зато я тебя не узнаю!
  - Правда? - восхищённый шёпот был незнаком Борису и от него мужчина долго не мог придти в себя. Чтобы чего-то не натворить, он сбавил ход и ответил:
  - Бриджит, потерпи, тут недалеко! - Ну, пожалуйста, а то куда-нибудь врежемся!
  - Ладно, так и быть, - ответила женщина и так шумно вздохнула, что он остановился и взял её руку. Никогда ранее он не чувствовал такого тепла. Его прямо-таки укутывало им и обволакивало, лишая возможности что-то сделать - только бы быть в неге и созерцании. Когда волна схлынула, он отпустил её руку и вновь тронул машину.
  - Прости, я больше не буду, - сказала женщина и уставилась на дорогу. В Париже и его пригородах она бывала часто и знала их вполне прилично. Через четверть часа они свернули в проулок и после ряда поворотов подъехали к дому. Внимательно осмотрев его очертания и увидев нужный номер, мужчина нажал на пульт и ворота открылись, машина въехала в гараж, размещённый на первом этаже, и они оказались в небольшом двухэтажном доме, которые парижане держат для отдыха от городской суеты.
  - Сколько у нас времени? - спросил он и она развела руками. - И всё же? - Час, два или ...?
  - Не спрашивай меня о таком - не знаю! - она взглянула на наручные часы и вздохнула: - Может, около двух-трёх часов, Энн сообщит, когда уже пора. Всё непросто и только она знает, что и когда. Анненков про Энн и отношения босса и бодигарда знал достаточно и обошёлся без вопросов. Бриджит всем своим нынешним обликом являла творение невообразимое и отвлекаться от неё было некорректно.
  - Она сегодня наш добрый ангел? - констатировал Борис и Бриджит кивнула. С ним было легко с самого начала - с того самого момента, когда он так чётко и прочно поставил её на место. И на этом месте она впервые увидела мужчину, которым не хочется повелевать, но от тяги к обладанию этим даром понимания она отрешиться не смогла. А потом и приобщилась к мысли о романе с чужеземцем и политическим противником. Виртуальный же роман с ним был настолько хорош и продуктивен для души, что сделать то же и для тела казалось естественным. И это получилось. Мужчина хотел быть с ней и сделал для этого всё. Могла ли она не ответить? И дату встречи она подгадала с учётом женских хитростей.
  Первый час прошёл в детальном изучении физиологии и духовном блаженстве. Бриджит идеально подходила Борису и упивалась этим, понимая неслыханную удачу и совпадение обстоятельств. Говорить о чувствах они не могли, да это и не было нужным, поскольку даже изысканные слова вряд ли отразили бы тот каскад ощущений, которым обдало обоих. Они не могли придти в себя от этого и не торопились в себя прежних.
  - Хочу ещё! - сказала она и он влил в женщину всё, чего так недостаёт всегда - уверенности в том, что она прекрасна, необходима и обожаема. Одному единственному и никому более! И истязание нежностью и страстью поднялось на новый виток. Анненкову не нужно было себя подстёгивать, женщина настолько прекрасна, что его страсть легко овладела всеми членами и перенеслась на женщину. И они дружными стараниями напали на хозяйку этого шоколадного чуда, пластичного и упругого, темпераментного и ненасытного, щедрого и самозабвенного.
  - Боря, остановись! Пожалей, я уже не могу, - наконец произнесла женщина, в изнеможении привалившись к мужчине. Чуть позже она сказала: - Дай рассмотреть тебя по-настоящему. И они сделали несколько минут пиршества для очей.
  - А теперь, милая, я хочу увидеть тебя вот в этом, - сказал Анненков и поднялся, чтобы достать драгоценный пакет. Бриджит приподнялась с подушки и проследила за мужчиной. Его фигура была подтянутой и без единой складки на боках и у живота. И зажмурила глаза от удовольствия обладания этим сокровищем в обычной телесной упаковке. Она и не предполагала, что продвинутый мужчина-умник может оказаться таким чутким любовником. Борис оказался перед ней неглиже и держал пакет, в нём что-то было.
  - Ты не хочешь примерить? - спросил мужчина, понимающий, почему она не отвечает. Она сделал над собой усилие и оторвалась от зрелища очень внушительного мужского достоинства.
  - Накинь халат, иначе я опять захочу! - прошептала женщина, так и не оторвавшись оттуда. Мужчина выполнил просьбу и женщина взяла пакет. Развернула и увидела фирменное платье от известного московского кутюрье. И ей тут же захотелось примерить. Она взглянула на мужчину и остальное уловила без лишних слов - он должен всё это надеть на неё собственноручно. Начиная с белья и чулок. Всё это было в другом пакетике и его он прикупил в ансамбль к платью. Вожделение и нега в ходе этого одевания превосходила ожидания обоих и они не торопились его завершить, подправляя и уточняя, касаясь и разлучаясь. И вот Бриджит предстала перед мужчиной и невидящими глазами ловила его реакцию на себя.
  - Ты моя шоколадная богиня! - наконец-то произнёс он и в его голосе она услышала нужное. Он любит! Он обожает! Он боготворит! - Что ещё нужно женщине? - Только достойно ответить! Бриджит понимала в нём почти всё и с удовольствием погружалась в мужчину, отдаваясь и нежась в его участии и взаимном чувстве. Платье было тем образом, который мужчина хранил в себе предшествующие месяцы. Она, насколько смогла, осмотрела себя в зеркало и хотела уловить его настрой в линиях и контурах платья. Но тщетно! Бриджит видела только сияние и вожделение. А мужчина и не скрывал ничего. Блеск и очарование женщины затмили остальной мир и он поддался охватившему.
  Им осталось чуть меньше часа и остальное время они мало говорили, лишь обмениваясь ощущениями от касаний и чувствований. Бриджит очень остро переживала всё это и впервые не сдерживалась совершенно, уловив настрой мужчины, который и умел и позволял всё. Когда остались последние минутки, она припала к мужчине и замерла, принимая исходящее от души и сердца. И обессилено упала, приняв заряд на оставшуюся жизнь. Мужчина вновь принялся одевать, на этот раз в другую одежду, но проделывал это так же тщательно и с чувством выполняя секундные женские операции. И ей это нравилось. Никогда любовники не вели себя так. Да он и не был любовником. А кто он? И она по-новому взглянула на своего мужчину. Мужья ведут себя тоже не так. И он помог её проблемам, сказав:
  - Не мучай себя, я твой мужчина, а ты моя женщина. Ту часть моей сути, что занимаешь ты, никто больше не посетит. Кроме тебя там нет и не будет никого!
  Запиликал мобильник и она, не отрываясь от мужчины ни на чуточку, ответила?
  - Да, я слушаю! Энн, мы уже одеты, скоро буду. Как там? - она выслушала ответ и так же по-женски запричитала, будто обычная домохозяйка, поджидающая мужа с работы: - Ну, вот и пора ехать! Может, ещё побудем вместе, а Энн сама подъедет, а? - в таких случаях слова бесполезны. Он взял женщину на руки и подошёл к окну. Она прижималась к мужчине, улавливая от него всё.
  - Хватит, Бриджит, мы уже едем! - приказ любимого мужчины всегда желанен. И вскоре они были внизу, а потом и на том самом месте, где поджидала верная Энн. Что-то похожее на улыбку мелькнуло на её лице и машина с женщинами исчезла. Чуть позже выехал к месту встречи с двойником и Борис Анненков. На этот раз всё было проще и они только убрали с лица грим.
  
  - Ну, как экскурсия? - спросил Анненкова Тимофеев, подсевший в ресторане, где они обычно обедали.
  - Знаешь, Слава, когда смотришь на нашу жизнь издали, приходят интересные решения, казалось, тупиковых проблем.
  - И что же тебя осенило? - поинтересовался Тимофеев. Приятель и коллега по новой жизни выглядел каким-то особенным. Осенившее его имело очень высокий уровень энергетики. И интеллекта, чтобы постичь всё это, требовалось тоже немало. И всего-то за несколько часов. Экскурсия по окрестностям Парижа, знакомого Анненкову чуть не до улочки и квартала, на такое вряд ли подвигнет. Но у них сложился тот тип доверительных отношений, когда не спрашивают, пока собеседник не признается сам.
  - А ты прикинь, что нас всегда мурыжило и выводило из себя? - спросил Борис, свечения находкой и не скрывавший. И коллега задумался. Главным, что никак у них не решалось, это ключ отношений с президентом. Пусть и виртуальных, но уже устоявшихся и проверенных.
  - И в чём же он - наш ответ биржевому маклеру? - ответил Тимофеев, после недолгих раздумий. Анненков же с удовольствием поделился находкой с коллегой и близким приятелем.
  - У него есть жена и с ней он общается постоянно! А она видит его и знает, когда показать себя неглиже, а когда и воздержаться. У него нет любовницы, чтоб снять напряжение, нет гризетки, чтоб заглянуть под лифчик, он не ходит в столовую и не видит женщин, которые одним своим видом хлипкого мужичонку превращают в супермена. Обслуга не в счёт - она вроде мебели в гостиной! У него есть только одна женщина и она на него влияет. Мы с тобой это знаем точно. Как бы он ни изображал из себя крутого мужика. И она смотрит телепередачи, у неё есть любимые сериалы. Наши с тобой ристалища, кстати, тоже не пропускает, - тут Анненков сделал напыщенную физиономию, как у кондового штралмейстера в цирке и выпалил: - Как тебе нашего агент влияния? Молчание длилось и длилось, а Тимофеев так и не находил слов, чтобы оценить такой простой и доступный шедевр. Как можно влиять на женское восприятие, его уже научили немножко и теперь, понимая все перспективы такого вторжения на территорию противника, он буквально воспарил. Борька - гений!
  - После такой идеи не грех и выпить, - наконец-то ответил Тимофеев.
  - Вот именно, - обрадовался поводу разрядиться Анненков и махнул гарсону. Он тут же явился и мужчины сделали заказ. У русских так бывает, сначала сидят и чинно, мирно беседуют, чуть вина и какой-нибудь шпинат-салат, а потом вдруг начинается форменная попойка. Хотя с виду эти русские на тех, что слетают с катушек, не похожи. И гарсон быстро доставил и открыл требуемую выпивку. Разумеется, это была водка. И под неё они проговорили идею года. В отель они вернулись очень поздно, довольные и уставшие.
  
  - Смотри-ка, Боря, Бриджит тоже в Париже! - сказал Тимофеев, смотревший Евроньюс по местному каналу.
  - И какая она теперь? - спросил Борис, снимавший ботинки и разминавший уставшие за день ноги. Особенно досталось ступням, гимнастика и акробатика с американской леди требовала немалых затрат и он их отработал с лихвой.
  - По моему, очень даже грозная, в Гарварде она была попроще, - ответил Тимофеев, растянувшись на постели в обуви. Его одолела лень и он, поглощённый ею, не заметил в голосе приятеля ничего особого. А оно было. Когда Борис появился в комнате уже в привычных шлёпанцах, сюжет сменился и показывали делегацию израильтян, приехавших в Париж с привычными разборками по поводу Палестины.
  - И где же эта дама? - спросил он.
  - Нет её, уже нет! - развёл руками Тимофеев и подначил: - на Европейском форуме будут только свои. Так что эта мадам никому мозги пудрить не будет.
  - Признайся, Слава, как на духу - она это делает очень умело? Насчёт пудрить и полонить собою, - произнесенная фраза была намеренным тестом, который придумал для себя Борис и систематически ему подвергался. Такой строй фразы снимал прежние установки и на заветном витании в тайных мыслях его уже не поймать. Он полностью в том, о чём речь. Татьяна ему помогла в этом методически и идейно, а Никита практически.
  - Я иногда думаю, что она из Клуба. И у себя в Штатах выдержала то же, что мы в России. Умелая и стойкая. Какой убогий у них президентишка и как они его умело поддерживают со всех сторон, что никто и не замечает ни хромоты на обе ноги, ни слепоты на оба глаза, ни того, что вместо семени из него водичка. И Бриджит в своём роде там сейчас лучшая.
  - Ну, тут, Слава, ты сказал для нас не самое желанное, - поразмыслив, ответил Борис. Он из-за чар и магии недавней встречи с женщиной от спиртного не хмелел и соображал лучше приятеля.
  - И в чём же мой криминал? - удивился хорошо заторможенный Слава. Он знал, что в принципе они могут обсуждать всё.
  - Ты смешиваешь основные законы с аномалиями: капризами и дивертисментами природы. Мы с нашим Клубом - некая принадлежность поля стабильных законов и категорий, а связанное с женщинами там даже не водится! Им законы по боку и мы это знаем. Так что, подумай и своё о Клубе и женщинах переиначь!
  - Тогда я скажу иначе, - согласился Тимофеев, - нынешние правители не чета прежним. И совсем недавно лояльные до жути слуги обсуждали грешки бар с умилением. Ныне всё не так: слуги - умники, а господа - идиоты.
  - Слава, ты пьян! Ты откровенно пьян! - добродушно и, не обнажая иронии, сообщил приятель. - А "Фигаро", а "Слуга двух господ", а "Собака на сене"? Этим опусам и сто и двести лет, а вон как актуально.
  - Я, Боря, пьян - это точно, но не в стельку, и могу соображать, - с удовольствием переменил акценты Слава и продолжил, - А какова Рита Терехова в этом мюзикле, а?
  - Слава, Терехова - класс! Я от неё ещё после "Белорусского вокзала" буквально тащусь, - он грустно вздохнул и покачал головой, уже, готовой баиньки, - а вот Боярский рядом с ней слабоват! Ей бы кого другого, посолидней! - Кого бы такого, чтоб за мужиков не было стыдно? - Может, Джереми Айронса?!
  - Ну, этот английский кобель очень хорош! Хоть и англичанин. А наш актёришка радом с нею слаб! - А она хороша, тонка и стервозна. - Тимофеев немножко подумал и поднялся с постели. Ботинки уже стали жать и он принялся их стаскивать. Оставшись босиком, он уставился в точку, припоминая, что собирался делать до того. Восстановив ход мыслей и слов, он остался доволен собой и сказал приятелю: - Может, выпьем, у нас там ещё есть малость, а? - Когда он собрал посуду, закуску и выпивку и притащил на передвижном столике к месту, где в последний момент видел коллегу, то обнаружил, что Борис спит. Свернувшись калачиком и с обеими ладонями под головой. Беззащитный и невинный. Тимофеев укрыл единомышленника покрывалом и пристроился рядом. От такого Анненкова не хотелось уходить даже в другую комнату.
  
  На форуме всё обошлось без эксцессов и особых проблем, хотя назойливость некоторых обозревателей их раздражала. Одни и те же вопросы в неизменной тональности: "Намерены ли вы в случае победы возрождать российскую демократию?". Далась она им, эта демократия! Да у нас её сроду не водилось, тут и возрождать нечего. Другие вещи Европу не волновали. И россияне дружно выдали всё, что думают о таком знании предмета беседы. А Тимофеев добавил:
  - Мы не ищем в ваших глазах для себя абсолютно ничего. У нас и так всё есть! - Ваши представления о мире за пределами вашей студии редко совпадают с реалиями. И это в Европе! Наши, то есть, российские проблемы решаются тщательным и взвешенным применением прописанных доктором средств. Ни больше и не меньше и всё в своё время. Если потребуется хирургия, мы её применим, не рассуждая, насколько демократична сама процедура. И от них отстали, нашедши для своих нападок жертву послабее и посговорчивей. Это были сербы с их косовской проблемой. Но и те, глядя на русаков, тоже показали зубы, упомянув про бомбардировки мирных кварталов.
  - А зря вы в 1992-ом году не приняли нас в свой стан! Такое было и у вас и у нас поганое время. Объединись мы, может, такого кошмара и не случилось. И эти бандиты с кораном не заняли бы наши районы, и остальные республики не побежали бы от власти Белграда, - говорили сербы потом, уже в кулуарах обсуждая текущие вопросы. Ни сербам, ни нам европейское актуальным не казалось. - Так, выпендрёжь и похвальба.
  - В те годы и не вы за рулём сидели, ведь так? - ответил Тимофеев и серб согласился.
  
  Россияне внимательно разглядывали будущих партнёров по переговорам и соперников по неминуемым баталиям, которые мирно разгуливали по залам пятизвёздочного отеля альпийского курорта. Им было интересно, видят ли те в них будущих соперников или поле российской политики для них всё ещё загадка. Кое-кто Тимофеева и Анненкова знал в лицо и эти люди задавали осмысленные вопросы и выдерживали известную дистанцию, тем самым выказывая уважение и стране и им лично. Но большая часть гостей форума преследовала примитивную и рутинную цель - засветиться и набрать в корзину всё, что попадётся, авось да сгодится. Эта публика широко и бессмысленно улыбалась, рассыпалась в жестах и рукопожатиях и ничего не стеснялась. Кто из них выберется на поверхность, не знал никто и жернова политической кухни Европы могли выдать любой продукт, любую выпечку, востребованную политической ситуацией. А вот в управлении этой капризной дамой элита не преуспела совершенно. И на горизонте вместо колоритных де Голля и Вилли Брандта мелькали клоны медийных протомоделей.
  Во время совместной поездки в Кембридж Тимофеев с Анненковым посетили лекцию в высшей школе права, говорилось о роли личных качеств политических лидеров. Именно там серый астматик в старомодном сюртуке с галстуком показал им, что сильная личность может сломать привычный ход истории и придать ей собственное движение, звучание и окраску. Для Америки одним из ярких тому доказательств было правление Рузвельта в эпоху мирового кризиса. Лектор лишь слегка коснулся этой исторической фигуры и предложил развить тему в письменных работах. Нынешние политики Европы подобных лекций, похоже, не слыхивали. Да и русаки туда попали случайно. Такова жизнь с её капризами и они понимали это прекрасно.
  Задачи, которые Клуб ставил перед его членами в этом году, были запредельными и исчерпывающими - сделать всё для выхода на прямую президентских выборов. А это предполагало массу мелких и точечных заданий и задачек в нужное время и в нужном месте. В Европе нужно было показывать и заявлять о себе, не ввязываясь в разборки с чиновниками и политиканами. Утонуть в клоаке выделений и отравы чужих проблем было легко, стоило кого-то слушать слишком внимательно. Ревнивый соперник тут же "привязывал" слушателя к сочувствующим и начинался такой ад, что коммунальные разборки в старой Москве на их фоне казались мирным чаепитием.
  - И это они называют цивилизованной Европой? - уже в полёте домой сокрушался Тимофеев.
  - Зато на улицах у них чисто, не то, что у нас, - отмахнулся Борис.
  - И правил на улицах не нарушает никто кроме приезжих, - согласился Слава.
  - А этой публики там всё больше и больше. И нарушителей тоже, - поддакнул Борис.
  - И ведёт она себя не в пример аборигенам, - продолжил мысль Слава, ни о чём не думая и просто на автопилоте что-то роняя из уст. У них такое бывало не раз, когда требовался выход из напряжения мозговых штурмов. Эмоции выводили лишнее и эфир, где и происходило всё ценное и мыслительное, очищался и становился будто прозрачным. Поместить туда нечто недоношенное не смог бы никто.
  - Погромы в Париже - это цветочки, - сделал очередной ход Борис.
  - И через двадцать-тридцать лет его участники будут на ТВ вроде героев штурма Бастилии, - чуть пережал Слава, но Борис проглотил. Сейчас он бы съел и не такое.
  - Естественно, их к тому времени будет 30 миллионов из пятидесяти, - невозмутимо изрёк Борис и Слава удивился - тон приятеля был добродушным и отстранённым, будто беседовал он с кем-то другим, а ему доставалась лишь третья или пятая фраза из диалога Бориса. Не о том они сейчас, не о том и тон у него типа - "отвяжись, не видишь, братишка, я занят!"
  - Ну и нас тоже будет поменьше, - как бы не заметив отсутствия приятеля, ответил Слава.
  - Да, Боря, ты прав, если мы не победим, нас может вообще не остаться в стране, да и сама она исчезнет, - ответил Борис, удивив и порадовав одновременно.
  - Эт-то точно! - как красноармеец Сухов, ответил Тимофеев, - ни страны, ни элиты, ни вот такой травли после выпивки. Он внимательно взглянул на приятеля и нажал на кнопку вызова стюарда. Не женщину, а мужчину - была такая кнопка в этом лайнере.
  - Вот столько водки, - показал на пальцах Тимофеев, - и всё это вот в такой стакан сока манго, сделать микст и разлить в две посуды. Ничего больше. Ясно? - стюард кивнул и исчез.
  - Я думаю, нас в Европе примут без восторга, - продлил визу для темы Борис и улыбнулся Славе, подталкивая. Тот на форуме сильно выложился, поэтому выдохся и нуждался в реабилитации.
  - Если это случится, то первое время они вообще будут делать вид, что ничего не изменилось.
  - Ну, конечно, мы же им ничего лишнего не позволим и делать из "Газпрома" дойную корову у них не получится. Мы купим их активы и переместим к себе. Пускай возвращают невыплаченные долги, - Борис сделал мину, как бы убеждая, что он вернулся и только с ним.
  - Как тебе это удаётся? - поразился Слава удивительному преображению, приятель будто переключил канал и оказался в самой гуще их игры. Продвинутость Анненкова объяснялась просто - практическое освоение той самой книжки под руководством Татьяны.
  - Сам не знаю, - шутовски отмахнулся приятель и продолжил, - и смешанная российско-европейская корпорация будет решать наши родимые проблемы, поскольку такой вариант лучше арабских и африканских проблем.
  - Вот тут-то нашему мужику станет неудобно за державу, которой ворочают иноземцы. И бояре поднимут стрельцов на смуту, а царь примет их сотников и в награду за службу устроит хорошую сечу за пределами отечества, дабы вернуть уплывшее по дурости и нерадению.
  - Господа, - прервал фразу россиянина стюард и протянул поднос со стаканами. На них для дизайна были нанизаны ломтики фруктов. Лимона и грейпика. Россияне слегка потеснились и разместили принесенное перед собой. Впереди Бориса сидела дама лет сорока и её движения слегка покачивали столик. А с ним подрагивал и стакан. У Славы таких проблем не было и он спокойно ждал слова приятеля. Но посуда с выпивкой так и трепетала, не успокаиваясь. Там по всему объёму уже пошла дрожь с волнами и пузырьками. И Борис избавил выпивку от мытарств, взяв стакан в руку.
  - Ты знаешь, Слава, где-то в самых глубинах подсознания я иногда улавливаю нечто дальнее, генетическое. И Африка в этом отзывается, будто родная деревня под Шатурой. И мне кажется, что в лесах Замбии или Лесото я бы смог найти те места, где мои предки выбрали между деревом и хижиной на земле.
  - Ты думаешь, мы оттуда?
  - Несколько лет назад я прокатился по этим странам. Так просто, из любопытства. И нигде, кроме этих мест ничего подобного во мне не возникало.
  - Ну, если судить по большому счёту, было это недавно - сто тысяч лет, ну двести, не более, может, поэтому, - согласился Слава.
  - Да, Слава, не более одного-трёх десятков тысяч колен отделяет нас от того самого шага, когда наши предки слезли с дерева. Если водные рефлексы в нас помнят себя сотни миллионов лет и десятки миллионов колен, то тут мы вообще рядышком с нашими Евой и Адамом.
  - И кто был первым сошедшим? - спросил Тимофеев, отхлебнув напиток, он был вполне по вкусу и прибавил настроя. Глядя на него, испробовал и Анненков, прижал зубами добавку из лимонной дольки и, не поглощая внутрь, удовлетворённо зажмурил глаза. Открыв их, он ответил:
  - Ева!
  - Думаешь?
  - Уверен!
  - Так за неё?!
  - Да! - ответил он и буквально тут же почуял в себе прилив чьей-то нежности. Она настолько овладела им, что он закрыл глаза и приготовился к тому, что показала недавно Бриджит. И видение алькова из веток с широкими листьями и рычащей самки в глубине стало отчётливым и ясным. Как и чёрное небо над головой. Если бы у наших предков не было силы и решительности, ничего этого и не состоялось. Ум в данном случае был вторичен, мало ли умников сгинуло в пучине истории. Двигали же её те, кто обладал смелостью преодоления. Эволюция в деле человека разумного просто отдыхала, отдавшись иному закону, более глубокому и серьёзному, который ждал своего часа миллиарды лет.
  
  - Ну, как вам новая поездка, как Европа? - обрушились на приехавших клубмены, сумевшие пробраться в зону контроля.
  - Если забыть о чистых туалетах на каждом углу, то не очень, - выдал Тимофеев, пробуя новый метод шокировать знакомых, - а если это помнить, то ничего другого в голове и не остаётся!
  - А ты, Боря, такой же извращенец? - спросила жена Славы. Дама строгая и видная. Двоих сыновей она держала в чёрном теле и они сами умели готовить простую еду, когда она задерживалась. А ещё они спешили похвастать успехами в этом ремесле - кулинарии, самом нелюбимом у мальчишек их возраста. И, понимающая мальчишечий характер и волю, Елена Дмитриевна периодически заворачивала их опусы в салфетку и демонстрировала товаркам. Она до сих пор работала аудитором в одной из фирм. Обычным бухгалтером аудита.
  - Думаю, Леночка, я для тебя не опасен, - успокоил её Анненков и привлёк к себе хрупкую фигуру Ирины. Она подставилась для поцелуя и упорхнула, стараясь держать дистанцию и никого из виду не выпускать, полагая, что муж и так её собственность. Ирина Анненкова с жёнами одноклубников почти не общалась из-за занятости и поэтому с интересом взглянула на солидную фигуру жены самого близкого приятеля мужа. Ей захотелось попасть в хронику и для этого случая Ирина сделала прическу. И не дала запустить мужние руки в свои кудри она именно поэтому. Чтоб ничего не нарушилось.
  Прессу и прочее в этот день мы пропустим и сразу же переключимся на день следующий, когда подошло время текущих забот и рутины политической жизни. Теперь клубмены из привычной сферы экономики и менеджмента перекочевали в новые пределы и осваивались на новом месте. Не сказать, что там было особенно дискомфортно, но уж очень не так. И никогда не было уверенности в подлинности намерений ни противника, ни партнёра. Страховка и подстраховка сочеталась с механизмами сдерживания и противовесов, что снижало и эффективность системы и управляемость, да и надёжность тоже.
  Среди новых задач были и непривычные для политиков, входивших в предвыборную стадию до них. - Клуб уже на подходе к власти демонстрировал избирателям свою эффективность, как менеджеров текущих проектов. Для этого они включались в отдельные фрагменты государственных программ, мобилизовали туда все ресурсы и в кратчайшие сроки выполняли точечные программы, не ввязываясь в рутину ликвидации завалов - свидетельства хронической немощи действующей власти. На этих точечных выпадах Клуб набирал и очки и опыт. В глазах клубмэнов исчез азарт охоты на чиновников, они полностью переключились на иное - реализацию своих мер, по улучшению жизни россиян в рамках действующих финансов и государственной структуры. Привлекали дополнительные средства нечасто и только на особые дела, в рамках этих дел и завоёвывалось политическое пространство, которое обещало вылиться в проценты голосов избирателей. Имена клубменов, ведавших теми самыми точечными ударами, уже были на слуху и чётко увязывались с именем Клуб. Примерные оценки социологов говорили, что Клуб уже собрал ядро избирателей, однако его политическое лицо не имело привычной для политологов окраски - ни красные, ни белые, ни зелёные. Впрочем, не было этого и у главного противника. И руководство Клуба пребывало в раздумьях - принять это как данность или создавать лицо и играть на симпатиях избирателей к нему.
  - Думаю, джентльмены, что без лица у нас ничего не выйдет, - сказал Анненков и это многие приняли, как мысль собственную.
  - Но с другой стороны, эта физиономия обойдётся дорого, - добавил Веретенников, босс экономики Клуба.
  - Нам она по карману? - уточнили клубмены, отдалённо представлявшие истинные ресурсы.
  - Этого никто не знает! - ответил Веретенников. - Всё зависит от планки, которая по карману противнику. Но в цифрах это примерно так: если власть выложит на алтарь собственной кампании 100 миллионов, то нам нужно чуть больше, примерно 110-120 миллионов. Если же они поднимутся до 120, то нам нужно 130-140 миллионов.
  - То есть, административный ресурс имеет постоянную величину? - Мне казалось, что эта штука безразмерная и зависит только от воли высшего чиновника. Самого-самого! - заметил Истомин, ведший в политсовете деликатные и системные вопросы и отвечавший за общение с прессой и проверяющими.
  - У всякой накачки есть предел, - пояснил Веретенников, - максимум его установлен на уровне 50-60 миллионов, после этого график становится линейным. Сам же ресурс в нашем случае оценивается примерно в 20-25 миллионов.
  - А если их лишить этой форы?
  - Вы считаете это возможным? - уточнил кто-то из политсовета, хорошо знакомый с тонкостями политтехнологий. Веретенников пожал плечами и перевёл стрелку на Тимофеева, тот возможностями противников и собственными владел в совершенстве.
  - Об этом лучше не думать! - отрезал он, - Теоретически такое не исключено, но! Для этого нужно отвлечься от основной рутины о продвижению к избирателям и только тем и заниматься, что ставить палки в их административные колёса.
  - А с другой стороны, - мягко включился в дискуссию Анненков, - держать руку на пульсе неприятеля - одна из важнейших задач разведки. И содержать у противника собственного парня с мешком песка для чужих букс за тысячу баксов дешевле, чем тратить на противостояние с собственным же государством многие и многие миллионы.
  - Засланных казачков нам только нехватало, - покачал головой Тимофеев.
  - А что, идея нормальная, ею пользовались всегда, - заметил Веретенников.
  - И у нас имеется легион кандидатов на эту роль, есть и кому ими командовать и поддерживать в чужом стане, - так же скептически добавил Тимофеев.
  - Ему не обязательно быть засланным, - продолжил свою мысль Анненков, - он вполне может иметь хорошую легенду и быть там своим, поскольку другим его никто и не знает кроме нас!
   В мысли шефа политсовета было рациональное зерно. Технологию такого процесса они как-то обсуждали и нашли, что она вполне реальна. А для этого нужна хорошая база данных на окружение действующих лиц избирательной команды. Именно там и сидит искомый фазан. Возможно ли это? - задал себе вопрос каждый из присутствующих и сам же отвечал: - А почему бы и нет!? То есть, задача вполне решаема при жизни одного поколения избирателей. Но у них-то времени было поменьше - всего одна кампания. Ну и что? Бывало, зачёты и не в таком цейтноте сдавали и жили на повышенную стипендию.
  За два с лишним года существования Клуба его активисты узнали многое и научились тоже немалому. Каждый при этом выполнял что-то эксклюзивное и точно выдерживал заданные параметры, понимая, что окончательная сборка всего этого будет быстрой или медленной в зависимости от качества обработки составляющих элементов. Всю технологию знали единицы, они не светились на экранах и только отслеживали ход исполнения, чтобы вовремя внести коррективы. Большая часть разработок была экспериментальной и никто в мире прежде подобного не реализовывал.
  Одной из таких штучек была программа косвенного влияния на жену президента. Она по их замыслу должна сдерживать мужа от выхода из природных человеческих установок. Разумеется, программа ориентирована на всех зрителей той самой передачи, которую смотрела и первая леди России. Поиски кандидатуры следующего казачка были задачей изысканной и конструктивной. На войне - как на войне!
  
  АНТИРЕЙДЕРСТВО холодная зима 2005-2006 г.г.
  К заговорщикам обратился один из посредников, он обычно прикрывал серьёзных людей в деликатных ситуациях. У клиента назревала проблема фантомных болей: кому-то не понравились условия продажи пакета акций горного комбината, в своё время он был совершенно разворован, лежал навзничь и не имел ни рубля свободных средств. Путём огромных кредитов и многоуровневого оздоровления комбинат выполз из ямы и стал преуспевающим. Долги по кредитам погашены трудом и четырёхлетним тщательным оздоровлением всех его служб и дочерних предприятий. Казалось, живи и радуйся - так всё выглядело спокойно и безоблачно. И надо же - кому-то комбинат приглянулся. Словом, у нас всё не как у людей.
  - За решение этой проблемы, - сказал посредник, - будет гарантирована вот эта цифра, - и он приоткрыл небольшой листок. Там была сумма полной президентской кампании. Конкин внимательно осмотрел гостя и прикинул возможность провокации.
  - Вы уже с этим где-нибудь были? - спросил Конкин, гость покачал головой и развёл руками, понимая опасения партнёра. О своей доле он умалчивал. И всего-то ему платили за молчание. А оно было вроде репутации банка. Конкин призадумался, полномочий делать что-то самостоятельно он не имел, но и партнёры свои выводы сделают с его подачи. На что он имел право, так это обнадёжить посредника. И он улыбнулся:
  - Вы же понимаете, это непросто и я должен проконсультироваться. Сегодня вторник, до пятницы всё и решится.
  - Три дня нас вполне устроят, - сказал посредник. И откланялся.
  В кабинете Конкина бывало множество заказчиков и ушедший от них не отличался. У секретарши он обозначен Ефимовым из сети супермаркетов. Без записи по документам к нему не попасть и этого не требовали лишь с тех, кого он принимал сам. Их не видела даже секретарша, седая дама с классической причёской учительницы начальных классов. Хотя выглядела она приветливо и не строго, но миновать её просто так и втереть что-то в уши не получалось ни у кого. Конкин взглянул в свой график, потом сверился с тем, как сегодня работает Клуб и после этого сделал два звонка. Вечером он был в бассейне и встретился с Фелюгиным и Гришей. Татьяна и Никита в общих чертах были в курсе и не возражали. Просвещённые приятели только покачали головой и о сумме даже не переспросили, она предполагала и немалые затраты. В том числе и финансовые. Ну и риск потерять Клуб тоже. Что-то решать сию минуту они не торопились и три дня использовали, чтобы прояснить обстоятельства. Судя по информации от разных источников, эта проблема тупиковой не была. И это стало очередной точкой отсчёта. Теперь оставалось прокатать задачу на руководстве Клуба.
  После бассейна Конкина ждали в укромном местечке. Это была съёмная квартира, которую держали в качестве резерва для неожиданных гостей и форсмажора, когда дома неудобно, а в офисе уже поздно. Находилась она в центре и устраивала по всем параметрам. В том числе и по безопасности. Никита обустроил там эксклюзивную систему защиты и от вторжения и прослушки они были гарантированы. Пока он работал в Системе.
  Собрались все активные клубмены и проработка проблемы обещала стать глубокой и объективной. Начали всё с привычного детектора, который включался секретным датчиком, известным только заговорщикам. Когда всё опасное для такой беседы поместили в особый бокс, гости облегчённо вздохнули и перешли в большой холл. Что такое безопасность, они знали из первоисточников и лишних вопросов не задавали.
  - Есть возможность заработать, - начал Фёдор и просветил клубменов в общих чертах.
  - И эта сумма стоит наших хлопот? - уточнил Анненков.
  - И вашего будущего в случае успеха, а также будущего вне клуба тоже, в случае провала, - подчеркнул Конкин и гости уловили гвоздь момента. После этого Конкин выложил суть дела и документы по нему.
  - Я слышал об этой истории от приятеля, - сказал Трифонов, - он был конкурсным управляющим до вступления нового хозяина в права. Тогда никто в нормальное решение не верил. И все акции и ваучеры распродали за три рубля. Настолько всё казалось гиблым. Цеха были разграблены ещё первыми арендаторами, тащили все и всё. Кроме стен там не осталось ничего ценного. Потому-то комбинат и продали по цене рухляди.
  - Вашего приятеля можно найти?- спросил Конкин.
  - Разумеется, он сейчас в Подмосковье, занимается рыбным хозяйством.
  - А первичную документацию от этого чуда на боку куда в таких случаях девают?
  - Обычно она остаётся у конкурсного управляющего, вроде гарантий его деловых качество, но могут и затребовать власти. Комитет по имуществу, к примеру. Или ещё кто-то.
  - Значит, она сейчас у того самого претендента на передел, - легко заключил Анненков и уточнил: - если не вся, то значимая для дела часть. У него на руках много концов и он уверен в успехе. Нынешние владельцы имеют стены и документы на них и их можно шантажировать сколько угодно, пока те не сдадутся. А раз так, то вывести жулика на чистую воду - вопрос чести и принципа. Дело нужно брать в оборот. Такого прецедента нам не сыскать! Есть иные мнения? - Последовали уточнения и справки. В целом же общество клубменов было едино - рейдерство надо искоренять публично, чтоб другим было неповадно. Далее дело разложили на компоненты и распределили среди пришедших. Остальных решили привлекать по мере надобности. Поскольку всё происходило на Урале, то предусмотрели командировку основной группы и предварительной разведки, чтобы исключить недоразумения.
  Уходя домой, Конкин имел и решение актива и список групп по изучению дел на местах. Вскоре на счету клуба появилась первая значимая сумма добровольных пожертвований на науку управления производством. Сразу же после этого в дело подключился и Фелюгин, он немножко поработал с независимым телеканалом и отправил на место оператора с журналистом.
  Появились первые результаты и пресс-атташе Клуба доложила о них прессе. Всю остальную информацию она придержала и стала выжидать. Реакция была оперативной: Комитет по госимуществу затребовал материалы расследования и рекомендовал не затягивать процедуру передачи.
  Тут же последовал ответ Клуба и в прямом эфире состоялась пресс-конференция комиссии, созданной по этому случаю. Все медийные агентства прислали своих людей: событие было из ряда вон и в любом случае властям его замолчать не удастся. На Урале уже пошли круги и прокуратура подняла глаза, ожидая команды. А в народе называли участников расследования поимённо, поскольку все они побывали в домах работников комбината и перед камерами запечатлели события более чем десятилетней давности. Документы, которые могли изобрести и использовать рейдеры, таким образом оказались дезавуированными. Признаться, что ты их обладатель, значило попасть под горячую руку властей, которые такой самодеятельности не любили. И заседание арбитражного суда признало сделку и документы по ней законными.
  Таким образом, нынешний владелец получил индульгенцию, а на счету Клуба появилась вторая часть той самой суммы.
  БОИ МЕСТНОГО ЗНАЧЕНИЯ
  ТЕЛЕШОУ - ПОСЛЕ БАЛА, зима-весна 2006
  2006 год, январь-февраль
  После очередного президентского шоу с телемостами и толпами желающих засветиться перед камерами в Клубе решили сделать симметричный ответ. Чтобы быть в тех же координатах и на тех же бытовых коллизиях и дать зрителю возможность сравнить пропагандистское шоу с нормальной публицистической программой. И сделать это в тех же городах, что засветились на экранах недавно. Ещё не остыли верноподданнические страсти чиновников и приближённой прессы, а Клуб уже затеял как бы распродажу нереализованного имущества: людей, так и не попавших на экраны и домашних заготовок общественности. Прямой эфир для них был психологической разгрузкой, а широкому зрителю давался шанс сопоставить ангажированное и свободное рассмотрение любой публичной темы.
  Клубмены собрали отвергнутое общество перед камерами и устроили сиквел президентского шоу. Организацию всего взял на себя Тимофеев, оставив Анненкову лишь общую диспозицию. Чего это ему стоило, никто так и не узнал, поскольку власти на местах упирались изо всех сил и ему приходилось самому вмешиваться в дело, угрожая, уговаривая и убеждая. Обошлась эта кампания очень дорого и теперь ставки рекламы на передаче были очень высокими. Финансовые менеджеры Клуба это пояснили на ТВ-канале и там с ними согласились. Собственно, так и должно быть, поскольку задумывалась топ-программа в самое "горячее" и дорогое время. Учитывая всё это, совет Клуба решил дать бой по всем правилам и перед властями не расшаркиваться. Они проработали ключевые направления и надеялись, что публика на местах подскажет наиболее актуальное.
  В московскую студию пригласили самую продвинутую публику, устроив жёсткий кастинг. В качестве официальных оппонентов предложили участвовать чиновникам из прокуратуры, администрации президента и правительства. Те долго тянули с ответом и заявили свой состав в последнюю минуту. Они понимали, что предстоит публичная казнь, обёрнутая блестящую упаковку телерекламы. Выиграть с такой политикой нельзя. А сжульничать не позволит Клуб. Поэтому прислали самых сладкоголосых, беспринципных, лицемерных и непотопляемых.
  Однако первый же вопрос к чиновнику МВД сбил с него спесь мгновенно. Речь шла о случае на Владимирщине, там компания отморозков устроила шашлыки прямо на решётке мемориального огня у памятника участникам Отечественной войны. К ним подошёл мужчина и сделал замечание, его зверски избили и бросили в огонь. Милиция эту компанию задержала и констатировала, что за подобным эти нелюди замечены неоднократно.
  - Выходит, что милиции нет дела до собственно охраны общественного порядка и она выезжает лишь по факту уже свершившегося преступления. В законе же по этому поводу все обязанности патруля расписаны подробно и эту четвёрку милиция обязана забрать ещё задолго до инцидента. Если этого не случилось, милиция некомпетентна! - констатировал специалист Клуба, знающий и законы и реалии. Он в виртуальном правительстве претендовал на пост министра МВД. - В принципе и без оговорок. В каждом городке милиции достаточно, чтобы матери не беспокоились за судьбы своих детей на улице. Но они беспокоятся и не без оснований. Почему?
  Милицейский чиновник спрятал глаза и даже не пытался оправдываться. В Клубе он известен как Паша-скрепка. Ему передавали взятки в коробочках со скрепками и прочей канцелярией. Все знали об этом, но он так и оставался на своём посту. Сюда его отправили как бы за индульгенцией: помаявшись перед публикой, он снимал стресс и отвлекал внимание от других, более серьёзных дядей в погонах.
  - Может, мы её отменим, эту милицию, а? - предложил пожилой мужчина. - Вон как раньше казачки на лошадках и с нагайками гоняли шантрапу ярмарочную. После такой экзекуции та шпана, что шашлычничала у Вечного огня, долго бы на люди боялась показаться.
  - Вот-вот! - подхватила женщина средних лет, - а то мы на улицу боимся лишний раз выйти, чтобы не обозвали или не избили. Милиция даже по вызову не всегда приезжает. Много работы, говорят.
  Тимофеев внимательно отслеживал реакцию чиновников и давал команды режиссёру, чтобы тот давал крупные планы в нужный момент. У него была самая "продвинутая" клавиатура и он легонько перебирал пальцами якобы по блокноту с яркой обложкой, где и прятались сенсорные клавиши.
  Лицо чиновника от юстиции перекосило от сарказма - плети и нагайки! Как же обрадуются в Европе, припечатав Клуб с его поклонниками. И это лицо пошло крупным планом сразу же после возмущённой женщины и затем было фоном её возмущения.
  У Тимофеева замигал экран и на нём зажглась фраза: "Просят слова из Перми" Он дал добро и ведущий переключился на провинцию. Далее следовал живой эфир и никто не знал, что произойдёт.
  - Вы нам показали такого видного московского дядечку с упитанными телесами и круглым личиком. По его лицу выходит, что женщина, которая беспокоится за детей, дура, а он весь из себя герой и умник, - раздался голос из уральского городка, недавно принявшего участие в том самом шоу. - Это я так, к слову. Далее мужчина представился и продолжил. - Давеча, как собирали народ на площади, так всех переписали по паспортам и каждому определили, что говорить. И репетиции были, кто не нравился, отчисляли. Мне стыдно за горожан, что купились на такое. Это же стыд и срам на всю страну.
  - А что было у вас такого, которое не пустили в эфир? - спросил Дюжев, чуя в мужчине интересную фактуру.
  - Да так, ничего. Все об этом знают, только отворачиваются. Будто и нету, - он сделал паузу и, собравшись с духом, продолжил: - В нашем городке с работой туго, вся молодёжь уехала, а старикам и податься некуда. Так вот, один мужичок в годах, но крепкий ещё, решил птицей заняться. И сам при деле и парням с девчонками работа тоже есть. Не хвосты быкам крутить! Взял, значит, он кредит, нашёл заброшенную ферму, подновил, что-то и новое пристроил и закупил цыплят для откорма. Специальной породы, из-за границы привезли, такой вагон с подогревом и поилками. Заплачено за всё - деревня наша во сто крат дешевле будет! Ну и сначала это добро задержали на таможне. Мужичонка им и говорит, что бумаги-то терпят, а цыплята - нет, корма и всего остального уже в обрез. То есть, по норме хватит ненадолго. Ну и его так послали, что он и притух. Выбрался оттуда, ясное дело, на пределе всего. А тут погода испортилась и дорогу до этой фермы развезло. Машина застряла напрочь. Ну и праздники подошли. Побежал хозяин по деревням - ни одного путнего трактора, чтоб вытащить. Остались всякие маломерки, чтоб ворованное возить удобно. Он в город. Там вроде и знакомые и техники побольше. Ан нет! - На весь город ни одного трезвого тракториста. Ни единого! Так хозяин с горя чуть не повесился - цыплята же погибли! Кормушка опустела, обогрев в той фуре закончился и всё замёрзло! Зима всё же.
  - А вопрос мой такой. Если на весь город ни одного трезвого тракториста, так что ж это за город, а? Он что, один такой? Если не один, что у нас за страна?
  На экране появился крупный план чиновника из администрации президента. Недавнее шоу курировал именно он. И на совещаниях по подготовке к этой передаче сопротивлялся изо всех сил, когда его направляли на борьбу с Клубом. Президент и его ближний круг считали, что в словесной эквилибристике он самый фартовый и удачливый. Шоу президенту понравилось и он бы удивился, увидев на поединке с Клубом кого-то другого.
  - Ваш вопрос прозвучал, страна услышала и Клуб благодарит вас за смелость и откровенность, - сказал ведущий и повернулся к ложе клубменов, Тимофеев покачал головой и ведущий обратился в зал: - Кто-то хочет оценить услышанное?
  Хоть в студии и не было случайных людей, но тема была настолько серьёзной, что вот так сразу и не решиться. Смелый мужчина из провинции рисковал меньше, чем столичный бомонд. Неосторожное слово и на смельчака тут же обрушивалась свора из многочисленных инспекций, о которых простые граждане даже не слышали.
  - Грустно сознавать, но в страну дебилов и неучей мы уже идём полным ходом, - сказал Гиневин, известный эстрадный певец, осмелившийся на дуэт с самой Монсеррат Кабалье. - И вот те самые шоу, что готовят господа из нынешних властей, как раз и есть ложь, назначенная скрыть по-настоящему злободневное и вытеснить его из эфира. Создав при этом новый системный элемент воспитания - комплекс недочеловека! - Такую смелую гиперболу присутствующие хорошо поняли. Она звучали очень рискованно. Но взять её как основание для судебных обвинений не получится, хотя на смелости Гиневина можно и поиграть. Есть у него и записи и гастроли, деловые связи и финансовые проблемы тоже. Но есть и репутация, которой персонально, по имени, никто из чиновников не располагал. И именно она останавливала ревнителей чиновничьего права на всё.
  Гиневин взглянул на куратора президентского шоу и тот его взгляда не выдержал, уткнувшись в блокнот и в полемику не ввязываясь. Молчание пока было единственным ответом и за ним таились ресурсы громадного государства. И весь вид чиновника говорил о могуществе, стоящем за его спиной. Он мог всё. Это выглядело и угрозой и неминуемым возмездием. И читалось в его позе и выражении лица. Операторы постарались, а режиссёр подчеркнул.
  И вдруг в блокноте, похожем на тот, что у Тимофеева, замигал свет и чиновник зашевелился.
   - Вы, очевидно, проводите параллели с нацизмом? И это в нашей стране, пережившей столько в минувшей войне! Как вам не стыдно!
  - Фраза о нацизме ваша. Я лишь сказал, что недочеловеки воспитуются именно так. Но в "просвещённой" Германии накануне войны их называли с пафосом - суперменши! Нынешний "продуктус чиновникус" зовётся иначе - россияне. Разница лишь в наименовании продукта, остальное то же.
  Певец был человеком умным и принципиальным и чиновник это знал. На одной из дискуссий с лидерами последнего советского правительства он поднял вопрос чести и вынудил бездарного и жуликоватого премьера с позором покинуть помещение студии. Сейчас Гиневин настроен не менее решительно. Чиновнику бы самое время увильнуть, но кто-то сверху давил и он вынужден был ввязаться в гибельную для себя дискуссию.
  - Вопрос, поднятый жителем Пермского края, мы изучим и накажем виновных, они будут очень серьёзными, пусть народ в этом не сомневается, президент никогда такое не спускает на тормозах, - напыщенным тоном сказал чиновник, как бы не заметив выпад Гиневина о недочеловеке и прочую риторику. Он сделал выразительную паузу, как оперный баритон в ключевой арии, и опустился в кресло. В театре после такого следуют аплодисменты, но здесь было иначе - публика ждала ответа, на такое требовалось нечто исключительное.
  - То есть, он нахмурит брови и вы подадите в отставку, а попутно и из личных средств компенсируете погубленных цыплят? - улыбнулся Гиневин и протянул руку чиновнику: - Поздравляю, вы первым вспомнили о чести. Не мундира, а человека!
  Чиновник ошарашенно смотрел на певца, который стёр его в порошок, теперь не только разгон от президента, но и неминуемая опала.
  У Анненкова зажглась надпись: - Нас убирают из эфира! Что-то со спутником. Это была информация от пресс-атташе клуба. Эмма Тропинина знала всё и про всех, но спутники и прочее "железо" было выше её компетенции, ну, не женская она, эта круговерть со спутниками, транспондерами и их хозяевами.
  - Эмма, найди, пожалуйста, моего босса и попроси от моего имени перекинуть картинку на его ресурсы спутника. Он у нас с этой телекомпанией один и тот же. И никому об этом, чтоб не перехватили! - ответил он и проследил за техническим персоналом студии, те вели себя спокойно и ни о чём таком не подозревали. Значит, буря сюда ещё не спустилась. И они довели передачу до конца. Небольшой сбой картинки при смене управляющих программ и ресурсов спутника пришёлся на рекламную паузу и его не заметили.
  По ходу передачи агенты рекламных компаний отслеживали весь эфир и сообщили, что зрители других каналов по звонкам знакомых срочно переключались на канал Клуба, чтобы увидеть вынос тела чиновника из администрации президента.
  Гиневин сразу же получил немыслимый кредит доверия и долги ему простили. Так отхлестать президентского урядника удаётся не всем и не в каждой жизни. К концу передачи около 65-70% активной аудитории смотрела передачу из Клуба, аналитики оценивали цифру порядка 60-70 миллионов зрителей, включая СНГ. Цифра для программы коммерческого канала немыслимая.
  В самом конце передачи ведущий вернулся к теме Пермского края на ту самую провинциальную студию и спросил: - Теперь ваш вопрос прозвучал и как вы отнеслись ко всему услышанному?
  - Идея насчёт кнута и нагайки мне понравилась, - ответил пожилой мужчина. - Надо бы начать с малого и того градоначальника с губернатором прогнать батогами от погибшей фермы и до Москвы. И никаких им пенсий и компенсаций, хватит - наворовались!
  Эту фразу оставили без комментариев, а режиссёр ещё раз повторил её, показывая расходящуюся публику и разбитое в прах высшее чиновничество.
  Резонанс от передачи вышел оглушительным и не во всём полезным Клубу. Неверие властям у народа и так было тотальным и эту данность не следует забывать. Масса эмоций, захлестнувшая страну, была следствием отчаяния и обречённости. На этой волне к власти рвались многие, однако у Клуба были другие принципы. Рациональные и просчитанные глубоко.
  
  При всех достоинствах и массе поклонников у Клуба были и скрытые разрушительные черты - клубмены принадлежали очень обеспеченной части населения, имели высокий уровень образованности, свободно говорили хотя бы на одном иностранном языке, обладали счетами в иностранных банках и в глазах тех же широких масс выглядели немножко барами.
  Однако, при сравнении с политиками из Думы и высшими чиновниками правительства, клубмены превосходили новую элиту очень заметно. И пока им прощали то самое имущественное и идеологическое превосходство. Причём, все, в том числе и политики. Это видно даже по обычному общению в кулуарах публичных заседаний по актуальным проблемам, когда думцы заглядывали им в глаза и спрашивали мнения по скользким вопросам, где всё могло сложиться, как угодно.
  Чувство собственного достоинства клубменов часто принимали за некий снобизм и высокомерие. Отчасти так всё и обстояло, поскольку профессионализм клубменов был высок и не обсуждался, в то время как рейтинг политиков плавал сильно и от них самих зависел незначительно.
  
  Смена начальника пиар-ведомства в администрации президента прошла по обычным правилам номенклатурного политеса - он ушёл с некоторым повышением и стал шефом дипломатического отдела администрации по странам Ближнего Востока. Всё складывалось так, будто президент не понимал ни сути лозунгов, облечённых в яркие фантики государственных программ, ни того, что эпоха напористых временщиков миновала и из длительного и системного коллапса страна должна быть извлечена сильными и умелыми действиями профессионалов.
  
  КОНФЛИКТ С ВЛАСТЯМИ март 2006
  Рано или поздно, но стычка с властями произойти была должна и дело лишь за поводом и временем. Поскольку сценарий для всего этого писала администрация президента, то Клуб просто занимался своим делом, не забивая голову тревогами о предстоящем и неминуемом. И она произошла из-за самого слабого места - периферийного отделения Клуба в Самаре. Там структуры Клуба только начали набирать форму, как его руководство обвинили во вмешательстве в чужую прерогативу. И связано всё с планом компьютеризации городских школ, по которому они должны иметь постоянный доступ в Интернет. Все компоненты обеспечения техникой и программами попадали исполнителям в результате тендера, то есть конкурса. Но план был составлен таким образом, что при неизменном лимите на эту статью "Техническое перевооружение и компьютеризация" школы были лишены права самим выбирать элементы этого обеспечения. Их ставили перед фактом наличия выигравшего тендер поставщика и разрешали, раскрыв рот, любоваться тем, как их осеняют своим благодетельством. Дирекция школ от процедуры тендера была устранена и поэтому могла следить за всем уже постфактум.
  И оказалось, что финансовое руководство этим делом было не в тех руках. Поскольку финансирование проекта происходило по мере поступления средств из бюджета в течение года и по остаточному принципу, исполнители выторговали себе массу уступок и поблажек, договором тендера никак не предусмотренных. И очень существенных поблажек. В итоге поставщики, заручившиеся гарантиями областных и городских властей, вертели бюджетными средствами, как было угодно их деловым соображениям. И "наваривали" на этом вполне прилично. Концов этих махинаций в школах, естественно, найти не могли.
  Поскольку бедному образованию жаловаться некуда, они вспомнили про Клуб и вывалили на него ворох претензий. Местное правление снеслось с московским и приняло дело на контроль. Поскольку практически в каждом ведомстве региона у правления Клуба были свои рычаги влияния, то вскоре вся картина этого неприглядного тендера и всплыла на обозрение.
   Разгневанная общественность тут же написала бумагу в Счётную палату и потребовала найти виновных и управу на них. На волне этого были переделаны и списки исполнителей. Кто их переделал, неясно, но в итоге проверки уже Счётной палатой через полтора месяца после скандала, оказалось, что одна из новых фирм-исполнителей проекта принадлежит родственнику председателя политсовета местного Клуба. Вот так!
  И дело приняло иной оборот. Теперь Клубу пришлось защищать свою репутацию. Но уже в другой обстановке. Если раньше Клуб обличал и анализировал причины выявленного непорядка, то теперь приходилось самому отбиваться от массированных атак местных властей. В дело пошли юристы и местные законодатели, руководство департамента образования, финансовые чины и так далее и тому подобное. Подняли указующий перст и в прокуратуре. Нажали на директоров школ и те, будучи зависимы от всех и вся, сыграли назад. То есть, школы всем довольны и случившееся - это обычные хозяйственные моменты, которых всегда хватает. А шум возник исключительно по вине Клуба. Будто и не было волны возмущения попечительских советов школ, протестовавших против произвола.
  Волна психической атаки на Клуб чуточку задержалась в регионе и вскоре перекинулась на её мозговой центр. А тут уже включалась артиллерия главного калибра - прокуратура, Администрация Президента и Федеральное правительство. В Клубе ждали следующего шага властей, рассчитывая свои действия выдержать в том же формате и на том же языке. И оно последовало - ведомство по учреждению и надзору над общественными и политическими организациями решило временно изъять лицензию Клуба, чтобы разобраться с ним по существу вопроса. По намёкам официальных лиц, приближённых к властям, грехов у Клуба достаточно и лицензию могли не вернуть.
  И никакой борьбы и публичных дебатов. - Вот так! А сама процедура разбирательств грозила растянуться на месяцы, поскольку по поручению правительства проверке подлежали многие дела Клуба. За два с половиной года их накопилось порядочно. И самых разных, в том числе громких, где задеты и финансовые и властные интересы очень многих структур. А до выхода предвыборной кампании на последнюю прямую оставалось чуть больше полугода.
  - Что делаем? - прозвучало на экстренном заседании правления. Собрался основной и резервный состав, технические исполнители и просто близкие Клубу. Пока вопрос был сугубо принципиальным и поэтому в зал допустили всех. В том числе и прессу. В истории страны ещё не было случая устранения противника таким способом. Иезуиты сталинской гвардии отдыхали, увидев такой шедевр юридической казуистики. Ни лагерей, ни расстрелов, ни поражения в правах не требовалось: всё решалось простым выключением неугодных лиц и организаций из списка допущенных к пользованию законами страны. Клубмэны понимали, что политической дискуссии с властями не получается, а юридические разборки были и вообще гибельны, поскольку время, затраченное на них - это неучастие в политической жизни и понижение с таким трудом добытого рейтинга. И вообще, разбирательства вряд ли завершатся до самих выборов, на то всё это и придумали.
  - Шансы уложиться в месяц-полтора у нас есть? - спросили у юридического консультанта Клуба и тот покачал головой: - Ни единого!
  - Ваши предложения? - прозвучало тревожно и требовательно, поскольку юридическая служба до сих пор ни разу ни о чём их не предупредила и о таком раскладе даже не подозревала. Между тем главный юрист был безмятежен.
  - Ни дел с судами, ни других разборок по сути претензий властей не поддерживать и вообще делать вид, что собственно дела Клуба эта суета никак не касается. Речь идёт об уставах, инструкциях и прочем. Зазоров с законами там предостаточно и просто так они нас из дела не выключат.
  - У нас завтра отзовут лицензию и мы хоть что тут решим - всё это останется информацией для нас, собравшихся, то есть частных лиц, а не Клуба с его реноме и авторитетом, - возразил Истомин, секретарь политсовета. На что Трифонов флегматично ответил:
  - Персонально запретить кому-то из нас заниматься всей этой благотворительностью они не смогут и свой запрет привяжут к титулу "Клуб". Вы следите за моей мыслью? - Запрет связан с деятельностью Клуба и именно его лишат лицензии. Не Тимофеева, Иванова или Петрова, а именно Клуб! Поэтому речь только о нём.
  - И что? - Мы же без бренда Клуба никто! - возразил Истомин и осмотрелся, один ли он такой, непонятливый. Лица остальных активистов были озабочены и мысли Трифонова пока не догоняли.
  - А то, что мы с вами можем учредить новый клуб и назвать его, положим, "Клуб -1" или "Людская Приёмная", оставив ему те же задачи и позиции в нашей кампании за президентство. И в протоколе утверждения особо отметить, что на период "охоты на ведьм" или вообще до особого распоряжения правления, все активы Клуба переходят в юрисдикцию Клуба -1 или Людской Приёмной. Собрание учредителей и прочее можно датировать любой датой, начиная с сегодняшней. Но только после того, как власти официально назовут имя козла отпущения. Вот и всё, - заключил Трифонов и обвёл глазами собравшихся. Эта идея давно витала у него где-то в подкорке, но вызрела только теперь. Обстоятельства заставили.
  - То есть, мы нигде и ничего не изменим, кроме даты учреждения? - уточнил Истомин.
  - Да, - ответил Трифонов и все облегчённо вздохнули, - теперь нужно лишь соблюсти все нормы закона и буквы инструкций.
  - И сделать два правления, - добавил Тимофеев, до того молчавший и думавший о своём, в том, что выход найдётся, он не сомневался. - Одно - кризисное, для общения с судами и прочими контролёрами, другое - оперативное. Причём, оба должны обладать всеми полномочиями и оставаться независимыми по полной программе, чтобы власти, прищучив одно, не заставили страдать другое.
  После этого заседание приняло привычный рабочий ритм и решило всю предварительную казуистику. И в Клубе объявилось два правления. Всё бы ничего, но банковские счета так просто к нуждам конъюнктуры не приспособить и это стало главной головной болью финансовой группы. Устроить все эти преобразования можно в пределах недели и они нажали на все педали, чтобы процесс нигде не затормозился. Рутина чиновничьей процедуры помогла и здесь, решение об отзыве лицензии пришло уже к финишу финансовых преобразования Клуба. Ещё две недели ушло на доводку идей на места базирования филиалов Клуба в регионах России. На всё это ушла уйма средств, но затраты того стоили. Документы о передаче полномочий от одного Клуба к другому были выполнены качественно и практически все договоры Клуба с медийными компаниями и прочими подрядчиками и агентами продлевались автоматически. Однако один телеканал с почти полным государственным финансированием поддался на давление извне и решил договор с Клубом не продлевать. За ним последовал и другой с такой же схемой финансирования, а потом и третий. Все каналы вещали на глубинку европейской части России, где коммерческие каналы почти не транслировались. Поскольку сломить сверху самодурство ведомственных чиновников было невозможно, то сражение перенесли в низы, в сами регионы, где имелись структуры Клуба.
  Сначала провели опрос телезрителей с выяснением пристрастий и симпатий, затем дали возможность самим зрителям оценить проведенный опрос и его достоверность. Когда в графе "Общественно-политические и публицистические программы" выявился лидер в лице Клуба, встал вопрос о том, чьи же интересы выражают чины, убравшие лидера из эфира. Для этого на центральный канал пригласили группу зрителей из периферии и в прямом эфире устроили уже привычную для Клуба порку властей. Ни один из чиновников не смог назвать причин снятия с эфира передач с программами Клуба. Оснований обвинять Клуб в лоббировании интересов частных компаний у чиновников не было. Фамилии лица, отнёсшего Клуб к смутьянам, тоже не найти, все решения скрыты безликим грифом дежурной комиссии канала по эфиру. Якобы сетка вещания так складывалась.
  Воевать Клуб уже научился и тут же оформил заявление группы телезрителей региона с просьбой разобраться в этом. То есть, вручил ему вотум доверия. Осталось всё это заверить местным представительным опросом. Итогом всей кампании стало официальное признание структур Клуба выразителем значительной части интересов периферийных районов Европейской России. И на фоне этого мышиная возня властей со структурами первичного клуба выглядела мелкой и пустой. Но признать это власть не могла и поэтому закапывалась в разборки с кризисным правлением всё глубже и глубже. Отчасти она понижал рейтинг соперника, но понижение на периферии способствовало повышению в центре и особенно среди молодёжи, которая получила трибуну для общения с единомышленниками, независимо от места жительства. Привлечение значительных средств в медийный Интернет помогло Клубу удерживать прочное лидерство в сети.
  Но консерватизм избирателей был всё же очень велик, так же не меряны и административные ресурсы. Пока оценки избирательного рейтинга Клуба среди тех, кто на выборы придёт, были на уровне 38-43%. У президента и его правительства 47-52%, остальное пространство избирательного поля поделила прежняя оппозиция. Однако в политсовете считали, что на самом деле преимущество властей ещё больше и разрыв составляет не менее 15-18%. И все они за счёт той части россиян, которые уважали простого и понятного президента и побаивались умников, и так принесших стране неисчислимые беды.
  Большая часть из традиционных оппонентов Клуба, учась в средней школе, перебивалась с двойки на тройку и при анализе динамики изменения избирательного поля клубной элитой инстинктивно отметалась. Ещё с тех школьных лет рифайны, из которых и сложился Клуб, недолюбливали их по старой памяти и за пинки на контрольных, когда не удалось списать, и за упорное нежелание подсказывать, не забыта и глухая злоба за стопроцентную готовность отвечать на любом уроке и понимать самые трудные задачи и вопросы учителя. Именно эта категория россиян и отдавала свои голоса властям. Понимал ли Клуб подоплёку всего этого или только делал вид, что в курсе?
  Лучшие умы Клуба вклад той самой "школьной" составляющей попросту не учитывали, полагая, что с возрастом былая зависть к успешным сверстникам постепенно рассасывается и её вклад становится незначимым. Остальные же "умники" обид и боли школьных времён не забыли и где-то на подсознании опасались скрытых проявлений былой агрессии. И именно подсознание отключало источник самой боли при работе с воспоминаниями. Эта "услуга" и явилась источником систематической ошибки в оценке размеров и перемен вектора склонностей избирательного поля.
  Анненков выбрал время и устроил рабочую беседу с Татьяной, надеясь получить консультацию. Не у себя, не в Клубе, а в нейтральном местечке, где мысли ни с чем из рутинной городской суеты не связаны. Это было в уютном ресторанчике с кабинками и вышколенной обслугой. Он пришёл заранее и проследил, чтобы кабина выглядела уютно и располагала к серьёзной беседе. С этой женщиной у него сложились особо доверительные отношения и только с ней он был откровенен практически во всём, как с лечащим доктором. Анненков заранее заказал кабинку на вторую половину дня и попросил декорировать её в стиле "Рондо". Цветы и прочее оформление должны быть в гармонии с этим стилем. Ну и то же касалось вероятного меню. Оно должно быть из XV-XVII веков. Что именно, пусть это будет на вкус шеф-повара. Но блюда должны быть яркими и сочными и чтобы приправы с овощами и прочей яркой зеленью. Когда хозяин переговорил с Анненковым обо всём персонально и убедился, что его не разводят, по Москве поползли слухи, что мода на Ренессанс обретает новую окраску.
  Войдя в кабинку и осмотревшись, женщина оценила обстановку и решила, что как мужчина Анненков во всём этом сыграл большую роль, чем политик. Всё, привнесённое в привычный облик и атмосферу не очень дорогого ресторана, говорило о вкусе и внутреннем облике мужчины. Может быть, это только по началу, решила женщина и приготовилась к серьёзному разговору. Но и здесь мужчина в Анненкове перевесил политика и отозвался на шарм и обаяние своей гостьи - он сначала приложился к руке женщины, а потом, оценив её реакцию, слегка коснулся щеки. Ещё раз прислушавшись к себе, мужчина откровенно улыбнулся женщине и сказал:
  - Танечка, рядом с тобой опасно! О том, что ты женщина и ещё какая, не забыть и на минуту.
  - Надеюсь, это удержит тебя от глупостей? - Или ты их так хочешь, несмотря ни на что? - ирония женщины была инструментом и мужчина это понял.
  - Если бы я их не делал, ты бы меня возненавидела! Красивые женщины таковы! - нарочито небрежно отмахнулся мужчина, расчищая место для интеллектуальной беседы. И они приступили к обеду, обмениваясь мелкими замечаниями по поводу еды. Вполне эксклюзивной и в духе давно забытой эпохи плетения кружев и замысловатых мелодий. Всё в этой кабинке, от колонн и античных вазонов, обивки стен и плиточного паркета, до салатов и фруктов, приготовленных заранее и возбуждающих аппетит, настоящих серебряных приборов и эффектного вида салфеток на столе. Вина и дичь с рыбой были тут же и ждали своей очереди.
  - Татьяна, у нас проблема, - перешёл Анненков к делу, расправившись с десертом и подлив женщине вина, - между нашими планами увеличения своих сторонников и данными опросов есть зазор и немалый.
  - Ты думаешь, это моя епархия? - ответила женщина, любуясь мужчиной, в такого и она бы влюбилась, не задумываясь. Умные и успешные очень редки, а если и внешне выглядят, то... Она улыбнулась своим мыслям и приготовилась к напряжённой работе, пустых задачек в Клубе не бывало. Анненков изложил суть проблемы и она задумалась, не сказать, что услышанное было новостью, но в практической плоскости она эту проблему не рассматривала. Её профиль был другим и психология масс женщину занимала нечасто.
  - Если перевести всё на кошечки и свинюшки, то вам нужно заставить привычный стереотип двоечника не дёргать за косички хорошисток и не лупить очкастых отличников, - резюмировала она задачу и мужчина кивнул.
  - Да, это ключевая задача. Если эту категорию избирателей у противника отнять, то наше преимущество станет надёжным. Эти ребята не предают своих, - заключил Анненков.
  - И привычными способами их на свою сторону привлечь не удалось, - продолжила его мысль Татьяна.
  - Да, ни разум, ни аргументы на них не действуют. - Будто и не слышат!
  - Ты считаешь, это былая установка так сильна?
  - А что ещё?
  - Согласись, профи так не поступают, чтобы лечить без точного диагноза, а интуитивно. - Ведь кроме интуиции ты ничем не располагаешь?
  - Тоже верно, но тут не особо и разбежишься - ничего на примете нет, разве что интуиция.
  - Даже, если это так, то подобную установку ничем не выбьешь - на то она и установка, чтобы вынести всё.
  - Что-то в ней не очень ладно: выработана для одного состояния личности, а действует всю жизнь. Уже и личность иная и жизнь, а установка прежняя.
  - Так уж мы устроены, - провела женщина пальцем по салфетке, вытирая капельки соуса. Очень острого и специфического, он подавался к мясу сохатого, чтобы перебить специфический вкус дичи.
  - Я думал, что вечного в этой системе нет, - сказал Анненков, сравнивая собеседницу с Бриджит. Что-то от тигрицы было и в Татьяне, она была больше хищницей, чем женщиной и мужчин к ней влекло скорее от желания спастись от подсознательного, чем добыть привычные утехи. Иногда он представлял её на месте Бриджит и в этой схеме отношений мало что менялось: и Татьяна и Бриджит были привлекательны, хотя внешне уступали типу просто красивой и следящей за собой женщине. Лишь включив свой главный ресурс - интеллект, они становились недосягаемы.
  Татьяна хорошо понимала роль Бриджит в судьбе Бориса и чуточку завидовала решительной американке. Та на своего избранника влияла напрямую и очень умело. Татьяна среди интеллектуального и эмоционального имущества различала природные и приобретённые качества и умения, которые женщина, бредущая по жизни, только усиливает, будь она то успешной, то провальной. Большая часть арсеналов, как полагала Татьяна, у Бриджит именно приобретённые и это делало её полной хозяйкой положения. Это не инстинкты, которые могут застать врасплох и так же неожиданно покинуть, ввергая в невыносимые страдания.
  Мир, устроенный исключительно женщиной, для мужчины представлялся единственным убежищем, где удобно и комфортно душе и телу. Бриджит сумела устроить эту виртуальную вселенную, где Анненков был на седьмом небе. Татьяна помнила его до первой встречи и после неё и не задала ни единого вопроса, всё прочитав на лице и расправленных плечах. Анненков знал, что она видит его насквозь и доверялся полностью. Даже Бриджит он ставил в этом отношении чуть ниже, чем Татьяну. И Леонова понимала всю глубину доверия своего союзника, неуклонно шедшего в стан верных и надёжных друзей.
  - Хорошо, - ответила Татьяна, - я подумаю, что делать с вашими двоечниками. А ты пока меня просвети о последних ваших разборках с властями. Я не полностью в курсе. Может, что-то там лежит и ждёт своей очереди.
  - Я тебе приготовил справочку, тут всё подробно и доступно для понимания, ну и к ним несколько таблиц и графиков. Психологические типы и их адреса тоже есть. Есть и контуры предполагаемых двоечников в тех самых графиках и таблицах. Они вынесены отдельно, чтобы не сбивать восприятие самих графиков.
  Татьяна взяла его бумаги и быстро просмотрела, не особо вдаваясь в подробности, а лишь схватывая главное. Бумаги составлены умело и читались легко. Руку самого Анненкова она уже различала и она ей нравилась. Татьяна ещё раз взглянула на мужчину и поняла, что тот её не видит. И ей стало приятно, что та женщина так легко общалась с мужчиной в её присутствии. Она опустила глаза и не стала мешать. Шелест бумаг не отвлекал и Анненков ещё четверть часа говорил с Бриджит.
  Ответ нашёлся не сразу и лишь через пару недель Татьяна пригласила Бориса в тот же ресторан. Ей казалось, что то сложное решение, которое вызрело у неё, будет лучше воспринято в привычной ему обстановке. Встреча прошла чуть иначе, поскольку неприятности уже сыпались на Клуб, как из рога изобилия. Старались все, в том числе и обстоятельства так складывались, что череда испытаний даже не предвидела просвета. Но главную роль играли, разумеется, власти, уж у них-то ресурсы были неисчерпаемы.
  В такое время получить хоть что-то обнадёживающее было особенно приятно и Татьяна этим воспользовалась. В лице Анненкова она видела элиту российской мыслящей интеллигенции и от того, как она будет себя чувствовать, зависело многое. Возможности у них были большие, но ресурсы административной иерархии их превосходили существенно. На каждый шаг Клуба, система отвечала государственным актом, каждое удачное действие Клуба тут же нивелировалось чиновничьим произволом системы. И вбивание клина между элитой нации и её маргинальной частью, выдаваемой за основную, отодвигало Клуб от значительной части избирателей. Вытеснение программ Клуба с центральных каналов тоже сыграло свою роль.
  Решение, найденное Татьяной, могло изменить и саму ситуацию и тенденции дальнейшего поведения той самой публики. Она исходила из того, что главным в установке школьного периода была подсознательная защита индивида от сил, превышающих потенциал самой личности. То есть, от сил, которые считались опасными для благополучия этой личности. С годами эта установка не особенно менялась, поскольку "умники" попадались на всех этапах жизни индивида. И раздражителем были именно признаки "умников", а не собственно интеллект и уровень квалификации подозреваемого, принадлежащего "вражескому" контингенту. Поскольку сама функция самосохранения неуничтожима, то нужно её перепрограммировать на другие опасности. И команда "Фас!" должна звучать на другой раздражитель. Тогда "умников" оставят в покое и переключатся на новую опасность.
  Выслушав Татьяну и взглянув на её картинки, Анненков понял, что с этой женщиной работать удобно и просто. Она увидела всё в реалиях и смогла выделить нужные рычаги влияния. Однако вся прелесть и эффективность её решения заключалась в отсутствии видимых угроз в отношение противника, то есть системы. Этого шага, который начнёт отторжение части электората от прежних предпочтений и приоритетов, никто не увидит. Он был глубоко упрятан и невидим даже самым подозрительным ищейкам системы. Но инерция процесса очень велика и раскручивать новую "игрушку" нужно не медля. Анненков ещё раз рассмотрел бумаги Татьяны, потом прокрутил её слова и пришёл в отличное расположение духа. Появилась игривость и лёгкость в мысли.
  - Что угодно за твои труды, - сказал он и призывно улыбнулся, такую улыбку Анненкова видели немногие женщины и принадлежность к избранным всегда радует.
  - Я подумаю, а пока закажи-ка что-нибудь исключительное. Хочется кутнуть! - он оценил её состояние и понял, что многим рискует. Татьяна умела так много и сейчас так возбуждена, что могла сотворить что угодно.
  Пока готовили заказ, они развлекали друг друга политическим анекдотами. Особенно хорошо выглядели старомодные, родом из социализма. Когда принесли фирменное блюдо, они отставили остроумие и принялись за вкушение плотского. Оно и впрямь оказалось исключительным и Татьяна прикинула, как это блюдо выглядело бы в её исполнении. Получалось, что вполне приличным и она ещё раз прошлась по ингредиентам, чтобы с рецептом уже подробнее разобраться потом. И где-то на середине всего процесса поняла, чего ей так хочется. А обжигала её сущность идеи изучить обеих женщин Анненкова поглубже и поосновательней, чем получалось прежде. Сначала поближе познакомиться с Ириной, а потом и с Бриджит.
  - Думаю, нам с твоей женой пора встретиться и лично. А то через посредников нехорошо, да и к чему это, если у нас есть общее, ведь так? - заявила она, отложив приборы и вытерев руки салфеткой. С суточными калориями уже и так перебор.
  Анненков режимом диет не был озабочен и всё доел до косточки. И одновременно соображал, как выполнить просьбу Татьяны. Сегодня у Ирины концерт в Доме учёных и после этого они наметили небольшую прогулку за город. Просто подышать воздухом. Если вместе с Татьяной поехать в концертный зал, а после выступления Ирины заехать на дачу Тимофеева, она под Балашихой, то всё совпадёт. Дача была на постоянном подогреве и они с ним изредка там ночевали, устраивая отдых от всех и всего.
  - Хорошая мысль, мой добрый ангел, поехали слушать Грига в Дом учёных. Ирине будет приятно общение с тобой в моём обществе.
  - А без меня?
  - Это уж, как у тебя получится, покажешься ей - да, а на нет и жаловаться некому!
  - А ты-то как думаешь про это?
  - Если захочешь понравиться, то получится, а вот ежели покачать права, то у Ириши и свой характер не дай бог!
  - А в семейной бане она не парилась? Ну, чтобы парочка или тройка вот таких пар, как ваша и наша?
  - Не складывалось как-то, - лениво отмахнулся муж, которому такое общение и самому не нравилось. Так получалось, что его Ирина в таких раскладах была лакомым блюдом и превосходила чужих жён по всем статьям и ему не хотелось выглядеть этаким скопидомом при сочном и свежем товаре. Ну и те жёны, что играли в подобные игры, всегда имели совершенно ясную корысть в лице чужих мужей. Туда ему совсем не хотелось. А вот варианта типа: Татьяна с мужем и его с Тимофеевым супружницы пока не складывалось.
  - Через несколько лет её и саму не потянет, - резонно заметила Татьяна, которая была старше неё всего-то на пару годочков.
  - Так "тянет" или "так надо"? - поинтересовался Анненков.
  - Совпало, Борька, понимаешь, совпало! Редко бабье и деловоё вот так по заказу и совпадают.
  В Доме учёных всё было поставлено на солидный лад и Анненкову пришлось показывать свои документы со штампом в паспорте, чтобы попасть в зал с выступающей женой. В фойе и коридорах было полно охранников и милиции в штатском. Место им досталось не ахти какое, но вполне сносное. Татьяна музыку такого типа не очень любила и концерты без сопровождения воспринимала тяжело, полагая, что основной мелодии недостаёт оформления смычковых, духовых, струнных и ударных инструментов. Однако полифония органа её устраивала вполне и здесь она уже не терпела никаких подыгрышей.
  Татьяна устроилась поудобнее, чтобы наблюдать за Анненковым и музыкой его жены одновременно. Провал Анненкова она не допускала ни при каких раскладах и поэтому блюла его интересы превыше всего. Часто поступаясь даже собственными. А раз так, то она имела полное право на информацию о подопечном.
  Видимо, Ирине сказали, что муж с красивой шатенкой присутствует в зале и она выглядела исключительно. Блестяще отыграв первое отделение, она пригласила мужа с его спутницей в артистическую, устроенную в кабинете директора Дома учёных. И Татьяна мгновенно очаровала жену подопечного, выдав про игру и её внешность всё. Напор и высокий градус "почти правды" свою роль сыграли и Ирина зарделась. Пожелав ей настроя, они проводили Ирину на сцену, а сами остались за кулисами, откуда всё выглядело не хуже, чем из ложи директора.
  На этот раз Ирина на зал почти не смотрела и была исключительно с мужем, который стал светом очей и центром вселенной.
  Концерт подошёл к концу и публика была очарована молодой ещё пианисткой с необычным духом исполнения классики. Со стороны Ирина казалась юной девицей во взрослой юбке и кофточке. Ассистентка, листавшая партитуру, выглядела солидной матроной и строгой дамой, перед которой Ирина деликатно извинялась за вынужденные хлопоты. Татьяна отметила высокую зрелость всего в Ирине и в технике обеспечения имиджа в первую очередь. Такая женщина могла держать форму в любых условиях и такой мужчина, как Анненков, был достойной наградой за собственную исключительность.
  Когда Ирина раскланивалась и принимала привычные для себя цветы, из-за кулис вышел муж с несколькими розами, взятыми в подземном переходе по пути, вот тут-то она особенно зарделась и взволнованно припала к нему. Муж приложился к ней по-особому и крутнул вокруг себя. Это вышло привычно и красиво выглядело со стороны. А потом он унёс жену за кулисы.
  Аплодисменты вспыхнули с новой силой и Ирина вернулась, счастливая и прекрасная. Если кто-то до этого рассматривал её как пианистку и только, то теперь никак иначе, как яркую молодую женщину не воспринимал. Взаимное обожание публики и пианистки продолжилось на новой волне и завершилось вполне пикантно - муж раздарил цветы от почитателей женщинам из команды исполнительницы, а ей оставил только собственные розы. И его поняли правильно. Анненкова узнавали многие и сообщали об этом знакомым. В кабинете директора собрался уникальный бомонд и процедура почитания повторилась на ином, уже более высоком, но интимном уровне. Подарки выглядели солидно, а слова возвышенно и натурально.
  Всё это растянулось чуть не на час. Анненков и Татьяна терпеливо вынесли всё и дождались условной фразы Ирины. После этого перестали выглядеть декорациями и взяли пианистку в тесное кольцо. И еле-еле вырвали Ирину. Случайных людей здесь не было и Татьяна с любопытством разглядывала нынешних меценатов. От приглашений и предложений Ирина вежливо отказалась и вскоре уехала с мужем. Успешная пианистка и начинающий политик - вот тема бесед в Доме учёных на ближайшее время.
  Команда и продюсер пианистки постарались выжать из этого максимум возможного. И вообще такое в серьёзной музыке бывает редко, чтобы муж вмешивался в расписанную программу раскрутки и увозил жену в самый разгар почитания. А ранг шоу с участием самого перспективного политика России вырастал неимоверно. Продюсер понимал, что одними обещаниями трое владельцев медиакомпаний, сидевших в директорском кабинете от него не отделаются. Своя версия сегодняшнего концерта уже сложилась и он мысленно уточнял отдельные подробности и детали. В частности, там была идея подать брюнетку, пришедшую с мужем пианистки, другом семьи с неясными намёками на интимную близость. Такими тонкими и неясными, что и не придраться. Немножко недомолвок и внимание прессы удержится надолго, а потом будет только подогреваться подробностями.
  Лишь приехав на дачу Тимофеева, о которой она знала почти всё, в том числе и про кота, что жил там безвыездно и в момент чьего-то отъезда всегда исчезал. Его громкое "мяу" и встретило гостей при самом входе. Серый пушистый Мурзик сидел на шкафу и сообщал о своём присутствии. Вопреки его ожиданиям женщины к нему с нежностями не бросились, а Анненков и вообще его едва терпел.
  Гости поднялись наверх и расположились в креслах напротив камина. На первом этаже под ним была русская печь. Её изредка топили, чтобы устроить общий натуральный прогрев всего объёма дома. Зимой же в основном работало автономное водяное отопление. Ну и камин наверху. Анненков разжёг его с первого раза и уютное тепло создало интим. Татьяна, умевшая располагать к себе, продолжила начатое в Доме учёных и вскоре женщины общались запросто.
  Поскольку мужчина был за рулём, то женщины слегка взбодрились и беседа перешла со светской на сугубо практическую, о деле мужа. И жена в полной мере осознала, в какую сферу ввязался муж. А Татьяна тихонечко её просвещала и вселяла уверенность. Она довела до женщины её роль в этой кампании за президентство. Ирина должна стать для него опорой и надёжным убежищем ото всего, что в этой кампании неизбежно. Грязные технологии и откровенная ложь в любых масштабах и ракурсах. А ей нужно держаться и ни на какие уловки и провокации не поддаваться.
  Вот тут-то Ирина и забеспокоилась, картина будущего оказалась совсем не такой, как она рассчитывала. Она знала о своей впечатлительности и мнительности и это могло всё испортить. Изменившуюся в лице Ирину Татьяна моментально охладила, добавив, что ничего ещё не решено и вполне вероятен вариант преемника президента, которого обеспечат всеми ресурсами государства, чтобы не допустить анархии с приходом новых сил. Такую утечку из администрации уже сделали и выжидают реакции на неё. А раз так, то и выборная кампания выльется в фарс. Вроде предыдущих.
  - И тогда всё пройдёт по облегчённой схеме, то есть, без всяких страстей? - уточнила ещё настороженная Ирина.
  - Если они решат, что этот вариант проходит, то да. Будут претенденты, будет кампания, но выбирать окажется не из чего. А что?
  - Да так, есть кое-что, - улыбнулась Ирина и обратилась к мужу, который готовил дамам бутерброды на нижнем этаже, где была кухня и в беседе не участвовал, - Боря, ты там надолго?
  - Уже иду, - ответил он и поднялся с тарелкой, полной шикарных бутербродов с тонко нарезанной рыбой, сыром и слоем красной икры.
  - Мы тут без тебя заскучали, - фальшиво улыбаясь, сказала Татьяна и стала ждать сюрприза от Ирины. В том, что это семейная новость, она была уверена, вопрос - какая?
  - Тут интересная закавыка получается, - интригующим сопрано начала Ирина и подставила бокал, чтобы муж наполнил. Он сделал это и взглянул на Татьяну, у той уже налито.
  - И в чём же она?
  - Выборы когда будут? - спросила Ирина.
  - В начале следующего марта, а что?
  - Значит, сейчас мы выпьем за счастливое совпадение - новый президент и моя новая программа появятся примерно в одно время. Там будет не только классика, ну и я не одна на сцене! Разве это не повод для тоста? - Татьяна ждала чего угодно, но не этого. Успешная исполнительница классики, такая раскрутка, плюс жена видного человека, самое время для общественной, деловой и музыкальной карьеры и вот тебе!
  - Это серьёзно?
  - Теперь наверняка, я уже многое для этого приготовила. Думаю, это будет серьёзный шаг вперёд, - наконец-таки избавилась от бремени тайны Ирина и облегчённо вздохнула. В том, что муж примет это хорошо, она была уверена, но где-то в глубине души были сомнения. Теперь вот, осмелевшая от недавнего успеха, она всё это выгрузила.
  - Да-а-а! - протянул муж, - ты определённо стала взрослеть. Раньше о подобном я узнавал от других. Ты моя прелесть, дай поцелую! - и жена с удовольствием отдалась его объятиям. Присутствие гостьи и было тем стимулом, которого ей недоставало. С другой же стороны, яркая брюнетка, так быстро ставшая подругой, должна знать, что с мужем у неё всё тип-топ! И очень даже тип-топ! Выбравшись, наконец, из его рук, она выглядела так, будто получила главный приз в Каннах за роль первого плана. Пока она барахталась в мужних объятиях, гостья разглядела все вещи её туалета и решила, что жена Анненкова отлично разбирается не только в музыке.
  - Знаешь, Ирина, - сказала она, - я тебя уважаю и если ты не будешь сильно вредничать, то вскоре и полюблю. Ты из тех, с кем я либо не знаюсь, чтобы не нервничать, либо близка до одурения, потому что самой быть вот так просто со всем миром, не могу. Хочешь дружить? - та кивнула, - А выпить? - опять согласие и счастливые глаза. И они выпили, а потом обнялись и чуток всплакнули. Муж вздохнул, мужики в таких случаях ещё во втором классе делают надрезы на руках и обмениваются кровью. И в который раз сравнил её с Бриджит - ну, просто идеальная противофаза! Во всём. Но именно в эту минуту Ирина была так счастлива, что он в очередной раз не устоял и выдал ей по полной программе. А Татьяна всё это видела и слегка участвовала. Уже тем, что часть этого шоу предназначалась именно ей.
  ПСИХОЛОГИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА, март-апрель 2006 (дополнить!)
  Движение Анненкова по изучению ресурсов книги продолжалось и стало продуктивнее и глубже. Секреты связи подсознания с сознанием как у одного человека, так и между разными людьми нигде особо не описывались и для фундаментальной науки как бы и не существуют. Связь Анненкова с Леоновой была установлена случайно и они на всю катушку использовали подарок судьбы. С ней Анненков мог связываться вообще без ограничения в расстояниях. Но был график и время для "окон" связи не превышало 15-20 минут. В сутки таких "зон прохождения" бывало 1-2 и то не всегда.
  Сначала Леоновой не понравилось присутствие мужика в собственных апартаментах, но потом она смирилась. Как мужчина, Анненков ей заказан, а вот воспользоваться его мозгами и прочими неслыханными ресурсами сам бог велел.
  Иногда он хулиганил, подбивая на секс с собственным мужем в его присутствии. Она злилась, но, понимая непростой механизм и присущую ему глубокую проработку любой авантюры, вскоре и сама загоралась. Чтобы приучить её к себе и этой теме, Анненков решил провести репетицию у себя дома, прокручивая собственное поведение в присутствие Татьяны. Оказалось вполне приемлемо и вскоре она оказалась в их спальне. С Ириной и Борисом. Даже виртуально это событие волновало и сводило с ума. Татьяна видела изгибающуюся под мужем Ирину, слышала хрипы обоих, повизгивания и всхлипы женщины и мощные вдохи мужчины. А руки его она чуяла на себе, так они впечатляли. Жену Анненков любил по-настоящему и это приятно наблюдать даже со стороны. Подглядывающей она себя не ощущала. А вот доктором - вполне! Доверие мужчины располагало к взаимности и она в роли доктора едва сдерживалась. Эта парочка была и щедра и заразительна на эмоции.
  На следующий день после подобного опыта Татьяна и Борис, как правило, обсуждали ночь и в деталях разбирали механизм того, что видели оба. Получалось так, что Ирина видела всё именно его глазами, хотя находилась в стороне. Как это получалось? - Ответов не было. Ирину, как эфирную субстанцию, Татьяна никак не улавливала. А жар и настрой Бориса чуяла, как собственные. Она долго размышляла и взвешивала этот феномен связи и вовлекать Ирину в свои игры пока не рекомендовала. Хватит и двух пар мужчин и женщин. И он не стал спорить. Она им умело руководила и регулярно вытаскивала из тупиков.
  Через некоторое время, побывав у них неоднократно, Татьяна согласилась взять Ирину на себя. А Бриджит досталась ему.
  С Бриджит Борис эту тему в общих чертах обсуждал. Но это было среди всего и должным образом пока не прозвучало. И вот в одной из вестей он напомнил об этой теме и предложил общаться на уровне подсознания.
  - Я думала об этом, - тут же ответила Бриджит, - но как?
  - Как обычно, я буду рядышком и ты мне всё выложишь начистоту!
  - Уже решилось? - догадалась она о готовности свидания.
  - Да, в Берлине, как раз в твой рабочий визит.
  
  ТАЙНОЕ СВИДАНИЕ 2, БЕРЛИН, апрель 2006
  
  Они встретились в пригороде Берлина, совсем недалеко от резиденции посольства США. И уход от надзора проводился с учётом прежнего опыта. Рисковали оба любовника, но ещё больше рисковали те, кто всё это обустраивал. Энн Арчер и Никита Трубников в первую очередь. Если для Никиты это связано с собственно работой лишь косвенно и в этом секторе своего ведомства он даже не светился, то Энн рисковала по большому счёту и головой в том числе. Поэтому она пользовалась полной базой данных со стороны Бориса Анненкова, то есть, ресурсами Никиты и его конторы. Варианта дальней разработки своей подопечной, как источника информации и агента влияния она не исключала, но только теоретически. Зная нрав Бриджит уже давно, она этот вариант просто не рассматривала. Раскатать любовника на шпалеры и сделать из него раба страстей - это по Бриджит! Здесь она в самом своём блеске. Но не рутинная работа по скачиванию на сторону стратегических материалов государства.
  Свидание началось ещё в машине, на этот раз был "мерседес" с тонированными стёклами, которые так любят российские "деловары" среднего разряда. Бриджит сидела на заднем сидении и молча наблюдала за действиями Бориса. Он был уверенным и осторожным одновременно. Почти как настоящий немец, подумала она и улыбнулась неожиданной метафоре: русский в обличье немца! Он, увидев её улыбку, даже, скорее, почуяв, подмигнул в зеркало и сделал очередной поворот в серии необходимых. Она следила за движениями мужчины, его уверенными руками, чуткими и сильными пальцами, сильной спиной и шеей. Всё это вот-вот станет её собственностью и будет напрочь отрезано от остального мира. Никто не знал, на что способен этот мужчина и ей совсем не хотелось делиться собственными знаниями об этом. Его сила и потенция сводили с ума и держали в таком напряжении, что неожиданные минуты покоя принимались, как продолжение, но в ином виде: изысканном и расслабляющем. Она с трудом сдерживала себя и не сделала ни единого движения, чтобы приблизить миг контакта с мужчиной.
  Вот и последний поворот и нужные ворота с нужным номером, он остановился напротив и включил пульт, ворота поднялись и он въехал во двор особняка. Проехав в гараж, Борис остановился и проследил за работой автоматики: ворота закрыты, въезд тоже, за ними в пределах видимости в обе стороны улицы никого не было. Он выждал немного, изменений на мониторах не произошло и только после этого осмотрелся. Из гаража один ход в дом был по лестнице и другой на кухню и служебные помещения. Им нужно сразу войти в дом, а уж там осмотреться. Тысячу раз он делал это мысленно и теперь всё вышло само собой. Всё в порядке - сигналы правильные, можно входить. И он расслабился. Впервые за эти сутки.
  - Ты, однако, милая, сильно переменилась, - отметил мужчина, лишь коснувшись её руки. Та отозвалась как-то по-особому, поддавшись и в то же время задержав его на себе и внутри. Лишь на мгновение, но того хватило, чтобы мужчина ощутил всю глубину чувств женщины. Он отозвался и Бриджит мгновенное прильнула к нему. Увидев немой вопрос в чёрной бездонности глаз, он успокоил её, слегка смежив ресницы. Первые объятия и нежности начались потом, уже наверху дома, когда напряжение проверок и прочего схлынуло и они опустились на широкую тахту. Ничего уже не сдерживало и они ринулись утолять многомесячный голод. Прошла чуть не вечность, прежде чем разумные сферы этих существ смогли унять разбушевавшиеся инстинкты.
  - Если б ты знал, - шепнула она, не отрываясь и будучи в нём по самую маковку, - если б ты знал, как я счастлива, - тут в ней воспрянуло нечто, она извинительно улыбнулась и добавила: - а ты? Мужчина едва дышал и ответил одними глазами. Чуть позже он приподнялся и рассмотрел свою избранницу. В призрачном затемнении комнаты этого так просто не увидеть и он долго разбирался в её величестве и нежной грации. В таком свете женщина всегда выглядит истинной. Истинная Бриджит была и царицей и рабыней одновременно. И ни один из работорговцев не дал бы ей больше 25 лет. Ни один! Многие сошлись бы на цифре, едва превышающей двадцать, так она совершенна и притягательна. А ведь они не знали другой Бриджит, той женщины, которая перелагала собственные чувства и внутреннее состояние на созвучия нот и необычные синкопы классических мелодий. Не слышали и фраз, сопровождавших всё это.
  - Мы сейчас перекусим и я напою своим напитком, хочешь? - спросила она и стала подниматься. Приближение сорокалетия она не чувствовала совершенно. Бриджит уловила его взгляд и поняла, что лучше остаться вот так, лишь с шарфиком у бёдер. Когда всё было готово, он накрыл её халатом и усадил в кресло. Хозяйка из неё была средняя и кофе чу-то-чку, ну, самую малость, горчил. Но мужчина и виду не подал, алкая съедобное вперемежку со зрелищем счастливой женщины.
  - У твоей Ирины он другой, - без нотки ревности и зависти Бриджит. И по-свойски подмигнула. Мол, и мы в игре, и игра нам нравится.
  - Она этим и ограничивается, дома готовит в основном мама, - как бы извинился за неё муж.
  - Жаль, а была бы ваша знаменитая коммуналка 50-ых и общая кухня, могли бы и схлестнуться, - легонечко покусывала шоколадная леди. И укусить, не рискуя получить сдачу, доставляло несказанное удовольствие. Она всем своим существом купалась в безнаказанности и вседозволенности. И цвет кожи и бархат голоса во всём этом никак не были замешаны. И вообще этот белый джентльмен казался более близким, чем родня в Новом Орлеане. Что-то глубинное возбуждало душу женщины и манило к нему. И она видела в нём очень похожее обустройство всего основополагающего. Хотя он никогда не бывал на Юге, а она не жила Москве. И Бриджит чуточку пережала, упиваясь ещё одним шансом посмаковать близость:
  - Я пробовала играть Грига, когда одолевало сугубо бабье и сучье, думала хоть как-то ослабить этот блядский тонус - ничего подобного! Только спиртное. И наедине с собой. Думаю, это колдовство, оно сидит во мне само по себе и улыбается, когда я пытаюсь от него избавиться. Нет, это колдовство, несомненно, и больше ничего! - она с таким напором это выдала, что лишь, увидев удивление на его лице, снизила обороты и после некоторой паузы уже другим тоном добавила: - Ирина в подобном не замешана?
  - У неё другой репертуар, - прохладно улыбнувшись, не пустил муж чужеземку в свою спальню.
  - Знаю, - ответила она, чуя каждое движение мужчины. Про жену уже неинтересно. Она убедилась в своём величии и в то же время каждую секунду упивалась любым подтверждением своей власти.
  - Вариации, которые были вместе со строчками Блейка, я сделала специально для нас. В них наша история, - уронила она и проследила реакцию мужчины. Борис не был рядовым любовником и вообще он не любовник: он единственный и избранный. Его подарила судьба, как высшую награду за терпение и настойчивость.
  - Я помню ту композицию. Чтобы натуга блейковских метафор была ярче, ты чем-то так противно скрипела, то ли стулом, то ли ..., чем? - он сделал паузу и она уронила: - Это жвачка такая, как только нашла этот приём, сразу поняла, что тебе понравится! - он кивнул и продолжил: - Несуразица в его мыслях таким образом становится более очевидной, а сердечный ритм беззащитным - удачный ход! - кивнул мужчина и приоткрыл плечо женщины, потянув халат. Он немножко подержался на собственной складке и сполз вниз, обнажив и грудь. Мужчина отвернулся и закрыл глаза. Ему хотелось продолжить то, что складывалось и уже обретало силу и наполняло особой общностью, когда не нужны ни слова, ни касания, ни взгляды. И она почуяла его вожделение, будто окунулась целебный источник и обратилась в нимфу удовольствий. Он был в ней повсюду и ощущение принадлежности мужчине сливалось с чем-то пока неясным и неведомым. Ей казалось, что она знает, как попасть внутрь его тела и овладеть им. Мужчина вёл её чувства рядышком с собой и близость с ним была естественной и нескончаемой. Есть ли для женщины что-то более желанное?
  - Нужно прикрыть грудь, - решил мужчина, - для пиетета достаточно и взгляда. Она всем своим существом окунулась в его глаза и послушно отпустила мужчину. Частица его так и осталась внутри, распаляя и вместе с тем удерживая. А он продолжил. - Я помню своё состояние, когда впервые услышал ту композицию. В ней просвечивает что-то от неустроенной судьбы, от неуверенности, что - ли?. Смута и пелена на душе. Разве нет?
  - Да, - согласилась женщина и спросила: - а ты в себе всегда уверен?
  - Уверен и часто, но хотелось бы большего.
  - А про нас ты уверен? - промурлыкала она и приготовилась к новому витку страсти.
  - В чём-то да, а иногда есть и сомнения, - поддержал игру мужчина, - вот, к примеру, сейчас. И время застыло ещё на полчаса. Она перемежала свои эмоции то английскими, то русскими словечками, то исходила любовным эсперанто, понятным всей Земле. Ни доли наигрыша, ни нотки фальши - Бриджит вела свою партию очень выдержанно и сильно. Но играл на этом совершенном инструменте всё-таки мужчина. Ему нравился и инструмент и его звучание. Постепенно он вошёл во вкус и пару раз сыграл оригинальные пассажи. Женщина отзывалась мгновенно и адекватно его игре. Он уловил момент и просто растерзал её, не дав и мига опомниться. Атака была сильна и неожиданна, а продолжительность её не давала и шанса выжить.
  Женщина выглядела кучей тряпья после генеральной приборки в казарме.
  И всё же она дышала.
  - А теперь, - выдохнула она, - ты тоже в сомнениях?
  - Нет, я не в сомнениях, а в тебе. И оттуда совсем неохота! - ответил он, собирая её по частям. Всё, что от неё осталось, было где-то там, внизу, и самостоятельно подняться не могло. Собранная воедино, она о пришла в себя не сразу.
  Её жар и его внутреннее тепло стали синхронны и она была без ума от такой гармонии. Ни секс, ни изысканные ласки не могли сравниться с гармонией, которая возникла между ними. Сразу после Гарварда и кошмара в жилом кампусе она ощутила, что к нему у неё острая и непреходящая тяга. Это пришло вдруг и без объяснений. Осознавала она влюблённость в этого мужчину долго и с удовольствием.
  Отойдя от нирваны объятий, Бриджит старательно привела себя в чувство и немножко рассказала о себе, той, которую никто не знал, и, которая стала желанна Борису. А ещё добавил кое что об отношениях с Энн Арчер. Ей она доверяла полностью. Всё. Она так и подчеркнула, увидев вопрос в его глазах.
  - Иногда, когда уж вовсе тяжко, она делает массаж. И всё проходит.
  - Глубокий и внутренний, - поддел мужчина её боязнь показаться разнузданной, как подзабытые нынче хиппи 60-тых годов. Он чуть отодвинулся от её тела и стал его разглядывать. Касаясь и проверяя себя. Она выбралась из своего тела и с интересом стала наблюдать за мужчиной. Он с ним вытворял немыслимое, но ей нравилось всё и она хотела продолжения. Тело не вынесло такой муки и погрузилось в мужчину без остатка. И женщине ничего не осталось, как присоединиться к нему и вкусить самое желанное. Когда она насытилась, то вынырнуть из него не смогла, не в силах ни стать собой, ни даже подумать об этом - в нём было покойно и комфортно.
  На кончике её груди висела капелька его пота и диссонировала с шоколадом точёного тела. И вообще на ней было так много от мужчины, что собачка могла бы побежать не за тем, вздумай идти за женщиной только по запаху. И он ей сказал об этом.
  - Ты похотливый жуир, тебе и в голову не придёт что-то невинное, - ответила она. И он продолжил:
  - А что прикажете думать? - Ни единого мужика в округе при таком сумасшедшем темпераменте? Да от тебя одной лампочки можно зажигать, а если присоединится Энн?
  - Она заметила, что я уже не так возбуждаюсь, ну, после массажа. И мы с ней стали больше говорить. Обо всём.
  - И обо мне?
  - Да, - уронила она и заглянула ему в глаза, - у меня теперь нет близких, ни-ко-го! Только Энн, а теперь и ты.
  - Она тебя любит, - догадался он и сделал паузу, чтобы увидеть её реакцию.
  - Да, - ответила женщина, - и по-настоящему! И в том, что ты во мне увидел суть, а не принадлежности для секса, она тоже уверена. И немножко ревнует, - Бриджит провела пальцем по его груди и стала играть густым покровом, он её возбуждал и успокаивал одновременно и от этого она, то загоралась, то замирала и успокаивалась. И вот, придя в себя от невинной игры, она вернулась к мысли об Энн, ей казалось, что мужская любовь в своей требовательности неисчерпаема и отнимает у других радости приобщения. В глазах Энн она уже отмечала, что та не видит в ней былого букета взаимности. Да и сама Бриджит чуяла, что всё её существо устремилось к нему, почти ничего не оставляя былым привязанностям. - Борис, ведь ты её простишь? - она увидела, как в глазах мужчины что-то мелькнуло и стала ждать объяснений. Она знала, что имеет право и молча выжидала. На его лице появилось особое выражение и она поняла, что мужчина видит мир иначе.
  - То, что у нас с тобой - это и чудо наших душ. У многих мужчин и женщин зрело и пыталось выбраться на поверхность что-то похожее. Но получилось только у нас. И такие, как Энн, Татьяна и Никита помогли грёзам стать реалиями. Так что я иллюзий не питаю и, думаю, ты тоже. Эта фраза была принципиальной и умерила пыл женщины, настроенной на ненасытность. Пока они собирались и готовились к уходу из этого любовного вигвама, она выпила всё, что имело хоть в признаки мужского вкуса. Ей казалось, что никакого запаса не хватит надолго и укладывала всё подряд. Даже запахи мужчины стали менее концентрированными, попав в орбиту интересов Бриджит.
  - Если бы я вела твою предвыборную кампанию, уверяю, ни одна женщина даже не подумала бы о близости с тобой, - сказала Бриджит уже в машине, когда они выехали из переулка. Анненков покосился на неё, ожидая комментариев, уж очень неожиданной казалась фраза. Женщина опомнилась и покачала головой, извиняясь за несдержанность. Они выехали к месту обмена и он так и не узнал истоков той фразы. Энн поджидала в условленном месте и Бриджит покинула Бориса там, где и положено.
  
  Официальным поводом визита Анненкова и Тимофеева в Германию стало приглашение Союза промышленников, который пытался отслеживать новые веяния в России и делать удачные ставки в большой игре. Россияне представляли общественную организацию примерно такой же ориентации, но лишённую "веса", который придаёт обладание финансовым влиянием на события в мире. Общественное влияние на процессы в стране у Клуба уже сложилось и признаков спада не намечалось. Россияне, наученные опытом общения с инстанциями у себя в стране, старались и в гостях особенно не оригинальничать и заявления делать в рамках общегосударственных интересов России. Однако от них ждали иного и всячески к тому подталкивали. Вот пример:
  - Ваше правительство избегает экономических соглашений, способствующих развитию соседей и партнёров по СССР и СЭВ, практически все крупные нынешние проекты ориентированы на Запад. Считаете ли вы, претенденты на управление страной, что эта тенденция сохранится? И насколько глубоки её корни?
  - Вы, вероятно, слабо ориентируетесь в структуре нашего экспорта и импорта, раз вопрос звучит в такой плоскости, - ответил Анненков и посмотрел на солидного мужчину в костюме от Армани. Однако тот продолжил диалог через переводчика и настаивал на ответе по существу. - Хорошо, для тех, кто не знает, сообщу, что объём торговли России со странами СНГ составляет примерно треть всего внешнеторгового баланса. В годы СССР и с учётом СЭВ вклад Запада был несколько ниже. Однако его структура мало изменилась. Я говорю без цифр, поскольку они в разные годы отличались и были колебания, а о тенденциях. И эти тенденции имеют традицию покупать бананы в южных странах, а сложную технику в развитых. А внутри СНГ многие экономические связи сохранились и продолжают развиваться. Но и это не догма, а реакция на техническую и технологическую состоятельность партнёров. Если что-то брать у соседей станет уж совсем невыгодно, мы переключимся на другие варианты. Несмотря на политические митинги и демарши с обеих сторон и бизнесу лучше заниматься своим делом. Ведь так?
  - А каким же тогда образом относиться к резким заявлениям ваших властей к требованиям бывших республик Прибалтики о компенсациях за советские репрессии и нанесение их генофонду невосполнимых утрат? - Анненков взглянул на Тимофеева, это его тема - СССР и соцлагерь.
  - Всё это в общем виде называется: претензии к политике СССР. Его уже нет чуть не двадцать лет и теперь дёргать за хвост мёртвого льва решается даже облезлая дворняга, - Тимофеев взглянул в угол, где сидели ребята в фольклорных нарядах, похожих на выходцев из Балтии, и продолжил, поглядывая на них, чтобы выяснить, прав ли. - Так вот, Советского Союза нет и всё, связанное с ним, уже история. А у неё нет сослагательного наклонения. Мы нормальные люди и не можем предъявлять претензий ни Александру Македонскому, ни Марии Антуанетте, ни Бисмарку, ни Наполеону, ни Адольфу Гитлеру - они мертвы. Дальше вспоминать будем? - обратился он в зал и ему закивали тут же. - Хорошо, так вот, в 1939 году Восточную Европу в очередной раз переделили и Запад это проглотил, надеясь направить векторы агрессии Германии именно на Восток. Про Мюнхенское соглашение 1938 года знают все, но как-то стыдятся признать его первичность и в переделе Европы и в развязывании рук Гитлеру. Мюнхенский сговор произошёл до пакта "Молотов-Риббентроп" и по нему Европа обещала молчать, если Гитлер пойдёт на Восток. В Германии об этом, надеюсь, тоже не забыли. - Поступив таким образом, Запад предал СССР, оставив его наедине с Германией Гитлера. И всё, господа с Запада! И Европа и США! - После этого СССР ведёт себя сообразно ситуации - уже мощная полностью милитаризованная Германия и ещё растущий и реформирующийся СССР. Удачные или неудачные шаги дипломатов касаются теперь только этих двух стран. Мощных и динамичных уже тогда и претендующих на большие сферы влияния. Естественно, в таких условиях есть и жертвы. Одни страны попали в сферу влияния СССР, другие - Германии. Ещё тогда войну можно было предотвратить, сплотись Запад и не пойди на поводу у антисоветских мотивов политики. Но этого не произошло. Господа, вы ведь знаете точно, как всё было. Классовый подход, сдобренный бытовой трусостью, пересилил здравый смысл и всё случилось, как случилось. Вы, немцы, на них напали и съели с потрохами. И что было бы с Европой, не застрянь Гитлер в Сталинграде? - Тимофеев обвёл публику оценивающим взглядом и после того продолжил.
  - Какие претензии у стран Балтии к нам сейчас? И что из них можно рассматривать серьёзно? Все прекрасно помнят Хельсинкские соглашения по границам стран Европы. Если, кто-то забыл, напомню - они нерушимы! А ведь тогда и стран-то этих не было на карте, что сейчас претендуют на пересмотр границ. То есть, независимость, которую СССР предоставил им в пору перестройки, по мировым законам не лигитимна и быть Балтии в составе СССР до конца света. Это одно и второе: господа, вы не забыли, кто ту войну выиграл? И кто в таких случаях диктует правила? Мне неудобно напоминать об этом в вашей стране, но кому-то не терпится поёрничать на политической арене. И делают это они, полагая, что не получат отпора. Напомню ещё раз: подобную бесхребетность Европа проявила во времена Мюнхена. Вы что, хотите сделать римейк или надеетесь на сиквел? Однако наша страна, отдавшая в горнило этой бойни лучших сынов и дочерей, к проблеме границ относится иначе и другого отношения нет и не бу-дет! - подчеркнул Тимофеев.
  Пока Тимофеев отвечал, Анненков внимательно следил за реакцией в зале. Перевод был синхронным и он мог видеть многое тут же. Та публика, что была в фольклорных костюмах, немножко помаячила на виду у камер и исчезла, видимо, исчерпав оплаченное время. Кто это, он так и не узнал.
  Услышанное от Тимофеева немецких промышленников не обрадовало, но и не огорчило. Российский президент высказался лишь чуточку мягче. Но он при должности и с официальным визитом. А по поводу мнения рядовых россиян пресса уже просветила. В общем, немцы увидели, что внешняя политика особых зигзагов не получит. И были довольны этим, поскольку революций не хотел никто. И даже в свою пользу, поскольку за ней непременно следует реакция. Ну, и пример усиливающейся турецкой общины в стране располагал к размышлению. А здравый прагматизм политики новой русской волны обещал и массу приятных вещей, при прежнем правлении невозможном.
  
  Встречали Тимофеева и Анненкова уже с большой прессой и телевидением. Медийные службы их поездку освещали вполне корректно и дежурных вопросов не задавали. Выглядели визитёры слегка устало, но весьма уверенными в себе и своей миссии. Ирина сразу отметила некое изменение внутри имиджа своего мужа. Оно было упрятано очень глубоко, однако на то и есть женский инстинкт, чтобы углядеть всё и сразу.
  - Ты, Борька, выглядишь, как синяя борода, усталый, но довольный. Такими мужчин делают только наложницы! - выдала она ему сразу же, не давая опомниться, лишь прижавшись к щеке с поцелуем. И мгновенно уловила его реакцию, ещё не облечённую в слова. Тёмных озабоченных искор в серых глазах было достаточно. Он тут же прихватил её плечо и привлёк к себе, не давая женской фантазии разгуляться слишком далеко.
  - Ирка, я по тебе так скучал, что на немок и француженок уже и смотреть не мог. Разве это женщины!? Нет, с такой тигрицей им ничего не светит! Ужо я тебе задам, негодница! - ответил он и сообщил жене такое энергетическое вливание, что все сомнения тут же из головы вылетели, уступив место несравнимому ни с чем предвкушению. И она оказалась в плену силы, готовой смести любые преграды. Последней осознанной мыслью было то, что и остальные женщины могли к нему чувствовать нечто подобное. И эти бабьи притязания на прекрасного мужика следует направить, куда нужно, то есть в русло политических симпатий. Надо ему сказать об этом, подумала жена, совершенно лишённая ревности. Не вообще, а в этой мысли.
  После напряжённого дня вечер в семейном кругу оба лидера Клуба провели расслабленно и позволяли собой помыкать и командовать. Подарки детям прибавили шума в доме, жёнам тоже нашлось нечто особенное, ну и маме Анненкова, которая была единственной свекровью, жившей под одной крышей со снохой и внуками, досталась немалая толика внимания. Сын о ней никогда не забывал, да и она прекрасно его чувствовала.
  Когда муж оказался полностью в распоряжении жены, состоялась интимная и свободная беседа, лишённая условностей и предрассудков. Начали с общего, как нас там принимают.
  - Думаю, в Германии наш Клуб уважают по-настоящему, теперь все женщины, что бывают рядом с нами, сплошные идеальные фрау и фройлайн. Ни тебе кокетства, ни скромненьких опущенных глазок - открытые лица и доброжелательность. Даже задницу как-то неудобно прижать в уголочке у такой фрау, она же чья-то жена и мама: неудобно!
  - Не в пример эмансипированным швейцаркам и француженкам, - припомнила Ирина о прошлых визитах в Европу и всем существом приготовилась к сокровенному. Она помнила прежние откровения мужа о заморских светских ритуалах и развлечениях, которые сильно дразнили и ничего не позволяли - этикет. После такого раута только в бордель! А тут раут затянулся на неделю и она чуяла, что придётся стать отъявленной шлюхой, чтобы выдержать натиск оголодавшего мужчины. И это началось. Сомнения и подозрения тут же уступили место восхищению и тщеславию, чуть не три часа он не выпускал её из объятий и вскоре она сама втянулась в необычную оргию. Энергетика мужа стала её собственной и усталость покинула женщину напрочь. Поближе к утру ей захотелось прогуляться и он без раздумий оделся сам и помог собраться жене.
  - Хочу на Воробьёвы горы, - мурлыкнула счастливая жена и он кивнул. Лифт на гаражный этаж был чистым и ухоженным. Ирина и прежде выглядела ярко, реноме концертирующей пианистки к тому обязывало, но этим утром охранник её не узнал и принял за дамочку по вызову. И по внешнему блеску и по манерам. Мужчин не принято выдавать и он проводил парочку внимательным взглядом, похоже, с ними всё в порядке и своим "бумером" они ничего не натворят. Напарник его был внизу и принял парочку уже готовым к бою. Мужчина подошёл к машине и уверенным жестом сделал всё необходимое, женщина стояла рядом и всем своим видом говорила о любви к мужчине.
  - И почему так не могут женатые? - подумал охранник, открывая ворота. Мужчина усадил женщину на заднее сиденье и аккуратно закрыл дверцу. Потом сел за руль и одним манёвром выбрался из закутка подземной стоянки. Ночная Москва была совсем другой планетой и они с удовольствием её посетили.
  Добравшись до Воробьёвых гор, они увидели, что таких любителей ночного общения предостаточно. Но никто никому не мешал, места у террасы для обозрения достаточно и Ирина выбралась из машины. Муж был лучшим изо всех мужчин и она тут же почуяла на нём хищные взгляды женщин. Мужчины не остались в долгу и оценили прелесть стройной женщины в пору цветения. Ирина взяла мужа под руку и забыла о возрасте, собственном положении, детях, проблемах с руками и прочем: сейчас достаточно близости его тела и глубины дыхания. Она даже не спрашивала, любит ли он. То, что представилось этой ночью в полном блеске, сделало прежние страхи пустыми и девичьими.
  Они почти не говорили, было тихо и прохладно. Ирина прижалась к мужу и тот обнял её сзади, согревая спину и грудь. Женщина откинула голову и стала искать щеку мужчины. Она стала уже заросшей и тем самым казалась родной и приятной. Руки мужа были там, где и положено с женщиной наедине.
  - Ты уже продрогла, - заметил муж и она позволила увести себя к машине, оставив в собственных глубинах воспоминание о минутах, когда близость прежняя даже в самых ярких проявлениях была несравнима с нынешней.
  Уже светало и машины на улицах попадались часто. Дома их ждала Инна Васильевна, она приготовила завтрак и с интересом разглядывала счастливую сноху. Сын был лишь чуточку в тон жене и она поняла, что свидание на рассвете он проводил не с ней. Она своего сына знала хорошо и откровенности от него не требовала. Лишь изредка она делала поверки собственной шкале инстинктивных критериев и этого хватало на несколько месяцев, а то и годы. В том, что у сына есть связь на стороне, она убедилась недавно. Борис как-то по-особому повёл себя при обсуждении какого-то кинохита и она заподозрила неладное в отношениях с Ириной. А поводом для подозрений стало точное знание бытовых и светских ориентиров в мире заморских политиков. И это была не обычная прагматическая осведомлённость о коллегах по профессии, а нечто основательное, будто он там уже давно жил сам и всё знал изнутри. Поездки за границу тоже стали разными и из одних он приезжал обычным россиянином, а из отдельных сильным мужем и воителем. Женщину за всем этим она разглядела вполне явственно. И вот в этот раз он даже Ирину втянул в свою игру. Жена не понимала, что её используют.
  - Ириша, это тебе, - сказала она и протянула особый грог. Он был в меру крут, но и ароматен от души. - Погрейся, а то уж очень ты изящна для нынешней погоды. И плащик явно не по ней. С сыном она была внешне прохладна и никогда в присутствие снохи не любезничала и не называла Боренькой, а только Борис или Борька. Всё тепло доставалось внукам и снохе, которая родительского тепла явно не добрала. Да и некогда им было - врачи в профильной городской больнице.
  - Мам, ты не находишь, что Ирина похорошела за моё отсутствие, вон как вся и светится, - бесстыдно соврал сын и мать его поддержала:
  - Пока тебя не было, это как-то было не очень заметно, а вот сейчас и вправду. Такая прелесть! Вы мне ненароком не задумали ещё одного внучонка подкинуть? В таком-то настрое это недолго. - Она с нескрываемой симпатией взглянула на Ирину и только потом на сына. Но уже без единой капельки тепла. Сын всё понял и проглотил.
  - Ириша, ты как? - как змий, искушающе спросил сын невинную сноху. И та зарделась, как юная девушка. Слёзы благодарности выступили на ресницах и от ответа избавили. Анненков поднял жену, она спряталась в его могуществе и даже не слышала разговора мужа со свекровью. Была суббота и никуда спешить не нужно. Они проспали до обеда и Ирина призналась мужу в проблемах со здоровьем, пальцы стали уже не те.
  - Уже финиш или ещё немножко можешь потерпеть? - спросил он. Ирина периодически меняла мнение о дальнейшей карьере и сегодняшние страхи в этой череде мало чем выделялись от прежних. Вот только одна особенность дня сегодняшнего: свободная и незанятая жена могла изобличить его роман. Остальное его устраивало вполне, поскольку Ирина была настоящей и любимой женой и любое решение её проблем он принимал, как данность. Решать или принимать участие в ней он привык и это тоже привычная данность.
  - Это случается нечасто и продолжается недолго, - призналась она без особой охоты, понимая, что тем самым теряет и в физической привлекательности. Со стороны это незаметно, но муж знал её гораздо глубже. Ни одна из интрижек, неминуемых в её положении, и близко не походила на страсть к мужу. И он тоже был силён в страсти к ней. Она тянулась за ним и росла в его сильном теле. И этой ночью она выдала такое, чего в себе не предполагала. Это получилось само собой и она иногда сама вела мужа чуть не в преисподнюю.
  - Ты должна играть, - решительно ответил муж и она успокоилась, зная, что за этим последуют точные просчитанные ходы и всё придёт в нужный порядок. Дома он был так же организован, как и на службе.
  - Борька, если бы ты знал, как я тебя люблю! - прошептала она и нырнула в его объятия. В этот день они даже из дома не вышли, общаясь и компенсируя недополученное за неделю. К вечеру поближе пришли Тимофеевы, жившие неподалеку. Мужчины готовили жён к роли спутниц на неминуемых общественных и публичных приёмах и мероприятиях.
  Корпоративные вечеринки были первой ступенью и их они успешно прошли. Устойчивая натура Лены Тимофеевой удачно дополняла флюидную летучесть Ирины и они подружились сразу. Причём, о взаимной ревности задумывались обе. На то у обеих были основания. Если на Ирину редкий мужчина не смотрел без вожделения и пиетета, то Лена была предметом страсти любителей рисковых игр с размахом и удалью, настолько она казалась сильной и накатистой.
  Лена знала, что мужу иногда хочется иного темперамента и в такие минуты готова обратиться в самую худосочную модель, чтобы узнать, каково это - игры с сексуальными вешалками. Ну, а лихость и силу своего Анненкова Ирина и так знала и порой комплексовала от своего изящества, чуя беспредел оголтелого и ненасытного мужского секса. Борис её жалел всегда и не доводил до изнеможения. Но ведь такое не могло продолжаться вечно и это её смущало. Слава Тимофеев на неё никакого влияния не имел и она его едва знала. Не было в нём ни манящей загадки, ни чего-то волнительного и запретно-искушающего. То есть, Лена могла быть спокойной. Но подруга так не считала и к Ирине присматривалась из чистого женского любопытства.
  В том, что Слава на Ирину запал сразу же, она убедилась после первого обмена приветствиями. Тогда Ирина пришла в Клуб в классическом платье и выделилась из модничающих жён и подруг клубменов. Он даже пальцев её едва касался, когда пришлось танцевать, а потом ухаживать по-соседски. Сама же Лена едва сдерживалась, чтобы не влюбиться в Бориса по-настоящему. Настолько тот был привлекателен в своём мужском совершенстве, замешанном на особой силе. Вот такие треугольники были в этих семьях. И оба центра принадлежали Анненковым.
  На это раз Ирина почувствовала прилив сил и играла просто вдохновенно. И лиричный Григ у неё становился неистовым романтиком, для которого Сольвейг была только поводом для страсти и воодушевления в остальной жизни викинга. И то, чем занимались они после трудов неправедных и героических, звучало так же правдиво, как и песнь запертой птицы, которым было сердце молодой женщины. Такое прочтение Грига было особым и в музыкальных кругах принималось немногими. Но женщина, любившая Анненкова, и не могла быть другой. Докопаться до сути и узнать: "Почему?" - вот альфа и омега её жизни с ним.
  Хозяева проводили гостей почти до самого дома и решили прогуляться по бульвару. Ветра не было и атмосфера благости и весеннего возрождения витала в природе, навевая своё и людям.
  - Тебе нравится Лена? - вдруг спросила Ирина. Она обратила внимание на то, как легко он сошёлся с этой, на её взгляд, не очень замысловатой, но уверенной в себе женщиной. Она умела по дому всё и периодически наводила в душе подруги панику, когда Борис бесстыдно расхваливал её кулинарные таланты, применяя поэтические образы. И фигура у неё тоже под стать умениям и аппетиту. Ей казалось, что втайне Борис и Лена друг другу симпатизируют и в остальном. О том, какова подруга в постели, ей думать не хотелось, но вот сейчас вырвалось и она сокрушённо ждала ответа.
  - Категория оценки женщины по принципу нравится - не нравится у меня как-то не прижилась, - ответил муж, отпустив локоть и прижав к себе за плечо, - а её домашние умения и кулинарные таланты хороши сами по себе и это просто факт. Но с тобой я её даже сравнивать не могу, ты что, Ирка, ревнуешь? - она испуганно взглянула на мужа и обречённо созналась.
  - Иногда и не только к ней!
  - Она с хорошей комплекцией и секс с ней, наверняка, выливается в олимпиаду акробатики, замешанную на мазохизме. Слава такой, что с ним в глухой обороне не отсидишься и синяки повсюду, а промежность сплошная гематома - это обычное дело! - А с тобой, Ирка, мы занимаемся не сексом, а любовью. Мне это больше по душе. И тебе тоже, - он взглянул на неё и уточнил: - Или я ошибаюсь? - она испуганно качнула головой, убеждая мужа в тяге к любви, а не физкультуре. И он продолжил: - Я не Зевс и женщин всей планеты мне не нужно, да и к чему, если рядом ты! - фраза прозвучала очень убедительно и жена с удовольствием её приняла, как гарантию собственной безопасности.
  Ночь была восхитительной и утром Ирина проснулась поздно. Муж сделал всё, чтобы она ещё долго не отошла ото всего, с ней содеянного, и утром едва шевелилась, а сам уехал в Клуб.
  Так началась новая глава их жизни. Уже после обеда пришёл мужчина, которого рекомендовал муж, и внимательно исследовал все её болячки.
  - Ничего страшного, обычная забитость мышц и перегрузка суставов, - объяснил он её состояние и прописал курс лечения. По тому, как он обошёлся с ней и что спрашивал у свекрови, она сразу увидела уровень классного профи и поверила доктору. Вечером приехавший муж прошёлся по воспрянувшей жене и покосился на мать, мол, ты-то куда смотришь. Та развела руками, куда мне углядеть за всеми вами, и ввела Ирину в краску. А ночью он окончательно выбил из неё страхи и сомнения.
  В это день Бриджит прислала свою новую композицию, она была совсем необычной. Приложенная записка содержала лишь одно слово: "Люблю". И муж выдал жене за всё.
  
  Клуб оказался единственным настоящим оппонентом нынешней власти и в Вашингтоне это поняли вовремя. Удержать новую оппозицию в сфере предвыборной гонки, ненарушенной чиновничьим беспределом, было трудно, но Клуб того стоил. Хотя Россия с обретением нового типа лидеров явно усилится, реальной опасности нынешнему курсу США они не представляют, поскольку ещё не одно десятилетие будут заняты ликвидацией последствий системного постсоветского разгрома. Учитывая и небольшие ресурсы вымирающего населения России, даже самые благоприятные вектора подъёма страны имеют многолетнюю инерцию, поэтому актуальность корректировки приоритетов в американской политике появится очень и очень нескоро. Ну и ещё: в недрах могущественной страны мира зрело мнение о том, что прежняя политическая элита России свои ресурсы исчерпала. Агенты влияния в Европе об этом только и говорили.
  ФАНТОМЫ И РЕАЛИИ
  ТУННЕЛЬ В ПОДСОЗНАНИЕ, май - июль 2006
  
  Несмотря на некоторый скепсис Бриджит относительно общения в виртуальном пространстве, Анненков всё же решил попытать удачу. Ему казалось, что истина этих контактов где-то рядом. Возможно, её никто и не искал. И в свободные минутки стал восстанавливать в памяти всё, связанное с Бриджит. Прокручивая это через призму полученных знаний и умений, он разбирался в чувственных и эмоциональных запасниках, попутно согревая душу и сердце. Примерно неделя прошла без просвета, потом появилось что-то смутное и оно казалось призраком надежды, пока не развеялось без следа.
  Через несколько дней после этого фантома он во сне увидел нечто сходное с темой своих исканий: - Саванна и стелющаяся трава, резкий запах падали и вой шакалов. Где-то вдали слышен рык львов, сытый и безмятежный. Он приподнялся на чём-то нематериальном и застыл на высоте нескольких метров. Львы были у ручья, это самки и несколько котят-грудничков. А рядом с ними, окутанный тенью деревьев, едва различимо виднелся кто-то ещё. Приблизившись самую чуточку, чтобы не насторожить хищников, Анненков понял, что это человек. Без одежды, с гривой на голове и курчавой порослью у промежности. Грация движений и остальное сомнений не вызывало - женщина.
  - Со львами? - возмутился разум.
  - Но ведь сон!
  - И не кошки!
  - Это не глюки, сам видишь, - ехидно отозвался кто-то внутри.
  И вдруг он отчётливо различил, что женщина играет с котятами, а львица лениво наблюдает за этим, как будто с ними наёмная сиделка. Женщина некоторое время занималась чужими детьми и те даже не пытались выпускать коготки и вообще обнаруживать хищное. Затем она что-то им крикнула и те послушно отбежали в сторонку, опасливо сбиваясь в стайку. Львица махнула хвостом и опустила голову. Женщина взвалила на плечи увесистый окорок антилопы и отправилась восвояси. Периодически она издавала львиные рыки со взвизгиванием и шла к закату солнца. Она шла по открытой саванне, избегая зарослей и высокой травы. Где-то на горизонте виднелся лес.
  И всё. Сон закончился вот так. Обычная рутина обычной жизни. Ни лица её, ни особенностей сложения он не рассмотрел. Походка? - Сейчас так не ходят, она особенная. Стройная? - Да! И высокая. Львица, что лежала рядом, крупной на её фоне не казалась. Грудь? - Уже есть и хороша. Но кормила ли? - Кто знает! По тому, как она склонялась к котятам, видно, что ей привычно с ними. Значит, свои дети у неё есть и в пользу тому была одна деталька: один из котят поймал её сосок и прильнул, упёршись лапами в грудь. Запах молока он явно учуял. Она упала, как падают женщины, когда играют с мужчинами.
  - Да! - Она рожала и кормила. - Что ещё?
  И опять анализ, тщательный, системный и без купюр и прочего своеволия.
  - Черты лица и череп! - При всём этом грива сильно сбивала с толку, прикрывая лицо. Но бывали моменты, когда она отбрасывала волосы за спину и при этом обнажалась грудь, плечи и часть тела. В просвете гривы волос лицо бывало недолго, но нос, губы и глаза были уже узнаваемы. У этой женщины всё было чистым и очень своеобразным. Такое современным женщинам мало свойственно, но ему показалось, что подобное характерно европейкам.
  Он ещё раз прикрыл глаза, чтобы восстановить увиденное и, как по заказу, всплыла картинка, выданная рапидом.
  - Всё! - Она опытная самка, её бёдра вертелись, будто в ритме секса с двумя мужами одновременно. И котят прельстил именно этот танец. Теперь он увидел, как один из малышей слизнул что-то вкусное с внутренней части бедра и завертелся рядом с ней, отпихивая других.
  Пластика движений женщины такова, будто европейцы пошли от неё. Он ещё раз зафиксировал в памяти эти движения, чтобы сравнить потом с пластикой африканеров. Да и грива у неё была не намного темнее, чем у львицы.
  Когда пришло время связи с Бриджит, он вкратце упомянул этот сюжет. Она ответила своим сном, тоже саванна на краю леса, но без львов, зато с крокодилами. И женщина: она занимается мальчиками 2 и 3 лет. Скорее учит, чем кормит. Волосы тоже светлые, грудь развитая, бёдра уже хороши по нашим понятиям. Ноги стройные, но не как у топ-моделей, а в пропорции с бёдрами. И никаких повязок и прочего стыда. Промежность покрыта густо и на ходу просвета в ней не увидеть. Губ и других деталей лица не рассмотрела - видение промелькнуло слишком быстро.
  - А детки?! - вырвалось у Анненкова и тут он увидел довесок к файлу. Детки явные африканеры.
  - Нянька? - Или они от африканца?
  Прошло время, впечатления от того сна притупились и новые заботы былую свежесть сменили иным - откуда всё это в нём?
   И вскоре был ещё сон. Вроде продолжение первого. То же место, та же львица, та же женщина. Но постарше. Года на три-четыре. Мягче движения, роскошнее грудь, уверенней поступь и котята вьются уважительно и без прежней суеты и бестолковости, хотя по возрасту примерно такие же. Львица поднялась со своего места и направилась к женщине. Котята женщину не покинули и к материнским соскам не прилипли.
  - Неужели так сыты? - мелькнуло в сознании и тут он увидел примитивный прикорм: орех, проткнутый чем-то острым и мочало, по которому стекало молоко из ореха.
  Львица подошла к женщине и устроилась рядышком. Внимания пришлось ждать и она была терпелива. Женщина откуда-то из-под себя извлекла длинный сочный лист и рассекла одним движением руки. Что в ней было, он не видел. Женщина развернула импровизированную примочку и приложила к переносице львицы. И та мирно замурлыкала. Как домашняя кошка. Мухоты вокруг не стало и это объясняло её настрой.
  Анненков внимательно вглядывался в фигуру женщины, пытаясь выделить лицо. И вот ему повезло. Она сделала то самое движение - откинула волосы и открыла лицо. Да, это европейка! Из тех, что изображают на исторических картинах. Она немножко задержала руку на морде хищницы и прошлась по ней лаской, самка отозвалась мгновенно, вся подобравшись и отдаваясь этому наваждению. Женщина произнесла несколько слов, повертела головой, будто вела диалог с львицей, вдруг кому-то улыбнулась и поднялась. Львица взглянула на неё и Анненков прочитал что-то от тоски: женщина уходила. Потрепав загривок и что-то шепнув, она подошла к остаткам раздела добычи и взяла свою долю. Львица отвернулась и в сторону уходящей женщины не смотрела очень долго. Затем всё же повернулась, потянула воздух и улеглась рядом с котятами.
  Женщина шла тем же шагом и так же упруго, несмотря на груз не менее пуда. И опять лес на горизонте и шакалы в зарослях. Но к женщине они не приближались.
  - Итак, - подытожил Анненков, - та же женщина, та же львица, но уже есть лицо и отношения двух самок.
  Женщина и не блондинка и не брюнетка, вроде нынешних тёмных шатенок. И уже двое или трое детей. Он хотел сообщить об удаче Бриджит, но канал был закрыт.
  Чтобы хоть как-то идентифицировать лицо женщины и иметь её тип, он взял программу фоторобота и стал по памяти рисовать портрет. И в конце концов она получилась. Не сказать, что копия, но уже очень похоже на увиденное во сне. Он ещё раз открыл канал почты и ему повезло - его посылка ушла. С фотороботом.
  Через несколько дней Бриджит ответила:
  - Это она!
  Всё, круг поисков замкнулся, теперь нужно искать корни, причины и прочее.
  Они с Бриджит видят одну и ту же женщину, остальное из этого факта вытекает. Генетическая память ещё научно не прописана, однако увиденное во сне в разное время и в разных местах происходило в одном и том же месте и в одну и ту же человеческую жизнь. И в тех самых снах ему открылись вещи, ранее неизвестные: чутьё во всём зверином блеске и просчёт мгновенных действий для вариантов экстренного спасения. То есть - ощущения, чутьё и инстинкты в те времена были такими же, как и у зверей. И общение с ними у человека выходило естественным. Поклонение и подчинение львицы тоже выглядело естественным. Царь зверей - человек!
  Книжку, подаренную Татьяной, в нужных разделах он изучил хорошо и теперь исследовал себя. За последние месяцы самопознание стало продвигаться заметно легче и быстрее и глубины понятого и прочувствованного потрясали - неужели наши предки всё это проходили? А мы только теперь к нему возвращаемся?
  - Таня!- позвал он Леонову. Она двигалась в том же направлении уже давно, но теперь была не одна и сотрудничество с командой Анненкова обнадёживало. Дуэт с Борисом для учёбы и соперничества оказался очень продуктивен и они не транжирили свои умения попусту.
  - Да, - отозвалась она тут же, занятия с клиентами их общению не мешали.
  - Есть идеи, приезжай в Клуб.
  - Вечером и поздно, пойдёт?
  - Хорошо, только обрежь концы - это надолго.
  На этот раз они наметили прокрутку входа и выхода в подсознательную ипостась. Сделать это можно только вдвоём, одному там недолго сгинуть без следа. Все прежние входы туда были случайными и не повторялись.
  Явление Татьяны в Клуб всегда было событием, не менее ярким оно было и сейчас. Она была в платье с юбкой миди и полуоткрытой грудью. Новая причёска и строгая улыбка отрезвляла привыкших к приветливости и открытости доброго взгляда гостьи.
  - Я иду! - сказала она ещё у входа и он стал ловить волны от видевших её клубменов. Разные и восхищённые. Но были и сугубо мужские: оператор связи, мужчина под сорок, тут же захотел её трахнуть, а его сосед отозвался в том же духе и обозвал блядью на продажу для начальства.
  - Обоих надо куда-то убирать, пока чего-то не натворили, - подумал Анненков.
  - Как я тебе? - спросила Татьяна и повернулась перед партнёром. Лишь Ирина и Бриджит выглядели лучше и она это прочитала на нём. О кобелиных инстинктах мужиков, провожающих её текущими от возбуждения взглядами, они давно не говорили, да и она привыкла, смирившись с вынужденной проницательностью. Не кастрировать же всю эту публику! - Зато сколько адреналина на лице у Анненкова! И восхищения пополам с вожделением.
  Они занялись делом. Привычным и знакомым, но с массой неожиданностей и сюрпризов. Приятное чередовались с отвратительным и в этом неизбежная рутина поисков истины.
  Татьяна и Борис в течение двух часов экспериментировали друг на друге. Продвигаясь поступательно и без спешки, они не торопились, понимая, что истина слишком важна, чтобы второпях проскочить незаметный поворот к ней.
  Анненков очень удачно оказался и объектом исследований и партнёром. Интеллект и эрудиция позволяли грузить его по полной программе и она не стеснялась. Взамен же отрабатывала на его свиданиях с Бриджит. Научная работа была надёжной "крышей" и это устраивало всех.
  Мужчиной Анненков был потрясающим и она уже не один раз побывала в спальне, где супруги упражнялись в фантазии и физической удали. Для Татьяны важным был не секс, как таковой, а тонкая грань этого чувствования, переходящая в инстинкт. И она пользовалась щедростью Бориса, дававшего ей уникальную возможность проникновения в себя и свои инстинкты. Ей он доверял полностью. Это получилось само собой после первого же свидания с Бриджит, которого без Леоновой быть не могло. В эту зиму Анненков подходил к нужной стадии, так желанной для научной работы Татьяны Леоновой.
  В конце их встречи Татьяна ввела его в гипнотическое состояние и прошлась по страничкам памяти. Эмоциональная и общая память, их Леонова называла просто "файлы памяти", сильно различались. При этом эмоциональная была искажена и препарирована. Ей стало интересно, насколько это зависит от личности исследуемого и его прагматической компоненты.
  Исследования показали, что бог эмоций сидит внутри каждого из нас и сортирует зрительные и эмоциональные файлы сообразно своим критериям. Она сравнила своё рандеву к ним в спальню, когда он был ввергнут в состояние гипноза с тем, когда он был свободным. Разница файлов впечатляла. Да и сама Ирина прибавила загадок, выдавая совершенно неожиданные навороты в привычных положениях. Просмотры всего этого глазами Бориса были в науке новинкой и по сути являлись революцией в методах изучения структуры сознания и подсознания.
  - Просыпаемся, Борька, просыпаемся! - велела она и он открыл глаза.
  - Что-то новое? - спросил он и она кивнула.
  - Ты не замечал за собой склонность сортировать зрительные и чувственные образы?
  - В каком смысле?
  - Ну, хотя бы так: одно брать сразу, а другое откладывать. На день, неделю, навсегда.
  - Прагматический фильтр есть, это верно, а вот эмоционального не замечал.
  - Значит, он в подсознании.
  - Покажи!
  И она выложила его же вещи, определённые на хранение подсознанием. Эмоционально позитивные файлы были сверху, а негатив упрятан куда подальше.
  - И так у всех?
  - У нормальных - да! А вот у всяких комплексующих в этой схеме есть прокол и негатив их просто терроризирует. Отсюда и неуверенность в себе.
  - У зверей это есть?
  - Разумеется, всё это связано в пучки и управляется инстинктом.
  - То есть, они устроены так же?
  - Абсолютно! Не так глубоки и богаты, но все основные качества или есть или уже намечены в инстинктах. А это попросту наследуется.
  - И сам инстинкт - это набор программ на все случаи жизни?
  - Ну, ты уже, как бакалавр психологии мыслишь, - поддала леща Леонова.
  Анненков тут же внутренне подобрался и отключил все файлы - шутить он тоже умел. Затем пробрался к ней внутрь, осмотрелся и открыл шлюзы. Теперь она стала без тормозов совершенно и управлялась только инстинктом. Ни-че-го больше в управляющую структуру мозга не поступало. Остальное было на автопилоте - Татьяна обняла мужчину и прильнула к его губам. Желанным и притягательным.
  - Ты этого хотел? - выдохнула она, едва придя в себя от его шуточки и не так скоро, как хотела, поскольку Анненков все её ресурсы к сопротивлению перкрыл.
  - А ты не рассердишься? - ответил он, закрывшись наглухо.
  - Говори! - она уже стала Леоновой и истины хотела больше, чем удовольствий.
  - Ты бывала со мной где угодно. Ты видела всё. А наши с Иркой игры тебя вообще должны свести с ума. Мы играли, а ты смотрела. Но ты сначала женщина, а потом уже доктор и исследователь. Я же вижу. И наш с Иркой адреналин в тебе вырабатывает антитела. Танечка - я их разрушил! - Теперь ясно?
  Она только вздохнула и тему прикрыли.
  Сегодняшнее общение с подсознанием принесло, наконец-то, зацепку и в главной задаче: поисках нужного человека в виртуальном пространстве. Они поняли, как это устроено в них, неоднократно вызывая и отзываясь на призыв. И теперь это происходило влёт, минуя зрительные, слуховые, чувственные и прочие нагромождения обычного восприятия.
  Уже уходя, Татьяна спросила:
  - Будешь пробовать на них?
  - Хочу начать с Ирины. А потом и с Бриджит. С ней всё это проще. И Татьяне это понравилось. Ревности к ним она не испытывала, но других женщин рядом с ним терпела с трудом.
  Когда Леонова проходила мимо тех самых сексуальных геркулесов, Анненков мысленно произнёс:
  - Сейчас твой член съёжится и отвалится!
  Татьяна это же чуть слышно произнесла. Двойной эффект был потрясающим - у обоих штаны стали мокрыми.
  - И придумывать с увольнением ничего не надо, - решил Анненков, прочитав мысли всё это увидевших.
  
  
  ОТКУДА БЕРУТСЯ ОЛИГАРХИ, лето 2006
  
  После первой передачи из цикла "Откуда берутся олигархи" в редакцию хлынул поток писем. Осуждающие доминировали, их авторы возмущались положением, когда громадные империи выстраивались, как на дрожжах и кем? Попадались и редкие защитники богатеев. Разбавляли поток возмущения прагматичные предложения по мирному возврату украденного с некоторой компенсацией затрат на реформирование производства и аннексией заморских приобретений, чтоб другим неповадно было. И где-то среди этого всего затерялись две писульки, где сообщалось о приговоре "Трибунала мстителей" самым одиозным и беспринципным нуворишам. Список, приведенный во втором письме, был большим и по алфавиту. Однако мера наказания не указана. Ассистент редактора в суете разбирательств отложила их в сторонку и вскоре забыла.
  Через неделю в своём имении под Лондоном был застрелен из нагана олигарх, объявленный прокуратурой России в международный розыск. Очень солидная охрана была в шоке. Выстрела никто не слышал, посторонних вблизи имения не видели и кассеты с видеозаписью ничего необычного не содержали. Всё бы ничего - но вот наган! Символ революционной России был на виду, как нечто знаковое. Сейчас столько совершенного оружия, но выбрали именно его. В том, что выбрали, специалисты не сомневались, просмотрев всю базу данных и изучив место преступления досконально.
  Официальный Лондон мгновенно ощетинился против России, доведя риторику до крайности. Европа с удивлением отметила, что хвалёная Британия перестала быть островком безопасности для политических эмигрантов, преступников и диссидентов. Москва сделала свои выводы и назначила в виновники Клуб. Таким подарком грех не воспользоваться, решили в АП и президент не стал мешать им: хартия о ненападении таких обстоятельств не обговаривала.
  И тут же пошли ссылки на передачи из Клуба, где рядовые участники без обиняков называли вещи своими именами. Прокуратура сделала стойку и завела дело о подстрекательстве к убийству.
  Анненков после консультаций с юристами запретил дачу любых документов без предъявления соответствующих документов. Для каждого случая был соответствующий набор и теперь в Клубе об этом знали всё. Все текущие и финансовые документы увезли в надёжное место, а компьютерные данные "обнулили" на дату заведения дела. Даже, если у прокуратуры всё и "срастётся", ничем в Клубе уже не обзавестись.
  Пока юристы Клуба воевали с прокуратурой, произошло второе убийство. На этот раз в Швейцарии, где водочный король лечился от неврозов. Ему просто отрезали голову. И тоже ни следов, ни подозреваемых. Хвалёная швейцарская дотошность и недоверчивость к иностранцам, особенно к выходцам из бывшего СССР, ни к чему не привела. Типичный "висяк".
  И только после этого случая ассистент режиссёра припомнила о списке приговорённых. Она была настолько напугана последствиями своей забывчивости, что не знала, что делать с этим списком. То ли отнести в милицию, то ли сжечь, то ли показать редактору. Вариант с редактором показался самым приемлемым и она ему всё рассказала. Увидев два письма, тот аж всколыхнулся от возмущения, но вскоре взял себя в руки и стал размышлять. Как отдать эти документы властям, не навлекши бед на сам канал.
  Общение главного босса канала с большими деньгами пока спасало от нападок властей по-большому. Так, мелкие проверки. А где граница этой лояльности?
  Испуг у женщины постепенно проходил и она обрела привычный облик. Редактор будто увидел её впервые: хоть что за ваши деньги! Такая могла забыть и более важные вещи, решая личные проблемы. А именно - разъезд с мужем и выделение взрослой дочери собственного угла. Где-нибудь в центре Москвы.
  - Исчезни, - сказал он как можно спокойнее и тише, - и никогда не появляйся на нашем канале. А ещё моли бога, чтобы я не сообщил об этом ляпе твоему будущему хозяину. Будь паинькой и я забуду! Тебе ясно?
  Сказанное так тихо и проникновенно было редактору несвойственно и она кивнула, погрузившись в лапы липкого страха.
  Процедуру просмотра громадной почты он устроил незамедлительно и вскоре служба безопасности канала передала оба документа по месту надобности - в прокуратуру.
   Через пару дней после этого уснул и не проснулся хозяин московской подпольной сети порноиндустрии и элитной проституции. Этого деловара в списке не было. Органы прикинули оборот его "дела" и сообразили, что на олигарха он не тянет. Его звериное мурло позволило "вытряхнуть" из своих жертв "всего-то" 150 миллионов баксов. У прокуратуры опять замаячила классовая подноготная убийства.
  Не прошло и пяти дней, как в Париже под носом у собственной охраны был задушен проволочной удавкой хозяин цветной металлургии новой России. Босс был в ресторане с компанией девочек и отлучился в туалет. Чуть позже отошла и его любимица. Все подумали, что она поспешила утешить мужика и докучать не стали. Приспичило, так приспичило - мужик-то видный! Когда время для развлечения в экстремальных обстоятельствах показалось более чем достаточным, охрана деликатно заглянула в кабинку и увидела босса с удавкой на шее. От девочки остались следы: она изгваздакала помадой и гримом все дверцы и стенки, тут же были и его отпечатки. Иногда поверх женских, то есть, развлекались здесь очень долго. Значит, удавили только что.
  Как ушла эта чаровница, охранник не заметил, поскольку его отвлекла другая дама, рвавшаяся к "пупсику" на подмогу от нападок этой ненасытной суки. Заодно и нос начистить за стразы вместо брюликов. Ушедшую девушку нашли, но экспертиза установила её невиновность. Да и свои услуги она сняла на мобильник. Она так делала часто и потом они смотрели эти кадры вдвоём. За качество услуг и съёмки он щедро приплачивал.
  И на этот раз следствие зашло в тупик. А юристы добились снятия с Клуба подозрений и прокуратура закрыла дело.
  Но череда убийств не закончилась. Тут уж "Мстители" подтвердили уровень: несмотря на предупреждения в прессе, возмездие было неизбежным. И точным. Никто из окружения олигарха не пострадал. Ещё пять убийств произошли одно за другим: два в Лондоне и по одному в США, Израиле и Франции. Весь мир со смешанными чувствами наблюдал за происходящим. Получалось, что для этой фирмы не существовало границ, а личную охрану каждого она вроде и не замечала Сама же охрана даже представить не могла, как это стало возможно. Ни камеры круглосуточного наблюдения, ни "маячки" на телах каждого субъекта охраны, ни личный контакт охранников с охраняемыми никого не спасли.
  Казни российских нуворишей стали предметом мирового внимания. Даже риторика, связанная со взрывами зданий-близнецов в Нью-Йорке, померкла на фоне планомерной четырёхнедельной кампании по уничтожению российских олигархов с дурной репутацией. Найти исполнителей и заказчиков поклялись многие ревнители европейских ценностей. Все они Россию недолюбливали и жили на Западе. На раскрытие дел брошены лучшие силы из полиции и спецслужб Европы и США. Но русские были убеждены, что всё это мыльный пузырь.
  Прошло некоторое время и оставшимся в живых из списка пришли одинаковые уведомления: "Если не вернёшь награбленное, будешь гнить одной в компании с теми, кого из списка уже вычеркнули. Сроку одна неделя". Кое кто решил посмеяться над детской выходкой, но уже в течение нескольких дней из списка вышло большинство, выполнив все требования "мстителей". На восьмой день практически одновременно были убиты трое неверующих и остальные приговорённые судьбу испытывать не стали.
  Когда напряжение, вызванное карательными мерами "мстителей" снизилось и пятёрка заговорщиков собралась на той самой даче, у Никиты спросили:
  - Это были "наши" или подстава с Запада?
  - Думаю, наши. На Западе так не работают. Всё объединено точным следованием главному смыслу акции, он обозначен заранее и затем соблюдался неукоснительно. И во главе то самое, что на Западе никак понять не могут: классовые идеи, борьба за справедливость, бескорыстная преданность этим идеям. Уверен - это наши.
  - А цель? До сих пор эта куча олигархов обитала по обе стороны границ, никому не мешала и ничего с ними не случалось. Что изменилось и зачем всё это?
  - Подтвердить профессиональный уровень, - пожал плечами Никита.
  - А письма со списками, риторика и нагнетание страха - это приём фокусника, - догадалась Татьяна.
  - И как долго всё это могло готовиться? - спросил Федюня.
  - По-разному, могло и несколько дней, но в нашем случае с такой известностью объектов нападения и режимом дня, известным прессе, уж никак не более двух-трёх недель. Дела-то простые.
  - Простые? - удивился Федюня.
  - А то! - Просто казнь. Не надо придумывать легенд, чтоб увести следствие в сторону, просто подстерёг и всё. Ни обустройства инфарктов у старух, ни передозировки наркотиков у молодых.
  - Какая численность этого карательного батальона? - спросила Татьяна.
  - По 2-3 человека на каждой акции. Со всем списком могло управиться максимум 10-12 человек. У них очень простая схема действий: зачищают только отход. А это азбука.
  - А камеры наблюдений и легионы охраны?
  - Я не буду об этом. Вы же люди взрослые и понимаете, что есть работа, а есть её видимость. Так вот, всякая техника - это видимость. Если камеры слежения ничего чужеродного не обнаружили, значит один из "своих" был загримированным киллером. И охрана это поняла сразу, но ни за что не признается, иначе лишится куска хлеба.
  - То есть, русские скептики правы и успехов расследования ждать не стоит?
  - Разумеется.
  - И в Кеннеди стрелял не Освальд, а версии любительских съёмок тоже фикция?
  - Ты всегда такой умной была или в Клубе так преуспела? - деланно удивился полковник Генштаба.
  - А ведь согласитесь, джентльмены, со времени нашей учредительной встречи мир сильно переменился, - чуть не вдохновенно изрёк Федюня и взглянул на Фелюгина, закопёрщика этой авантюры.
  - Хоть до успехов и далеко, но вокруг власти стало суетно и небезопасно, так что просвет уже виднеется, - согласился Трубников.
  - И их не снимут с пробега? - спросила Татьяна.
  - Надеюсь. Они уже созрели настолько, чтобы о себе побеспокоиться вполне осознанно и компетентно, - ответил он и подмигнул Татьяне.
   ПОСЛЕ КАЗНИ. Лето 2006
  
  В уютном особняке Абу-Даби отдыхали чеченцы из непримиримых, заслуги позволяли, деньги тоже. По спутниковому каналу показывали новости и упоминали оппозицию нынешней власти - Клуб. К этому феномену русской политики они относились с опаской, поскольку подозревали, что Клуб - тайный проект властей, чтобы освободить политическое пространство от других, настоящих конкурентов.
  - У них уже есть филиалы на Кавказе. Может проучить неверных? - подал голос один из радикалов, готовивший себя на место национального идеолога. Предшественник себя не оправдал и тихо осел на Западе.
  - У тебя две жизни, да? И твой тейп весь в Эмиратах? - ответил мужчина постарше в европейской одежде.
  - Ты думаешь, эти мозгляки что-то умеют?
  - А им и не надо уметь, они наши финансы вычислят тут же, как придёт очередь. И всё! В горах и сгнием, если свои не продадут.
  - А если убрать весь Клуб? - встрепенулся самый молодой, промышлявший всем, за что платили. Бизнес с заложниками, был одной из статей его дохода.
  - Дурак! Ты свой орлиный профиль в других делах свети. Да ты только появишься в Москве, как твою родню посадят в "Уралы" и увезут. И из других тейпов кое-кого прихватят, чтоб мы тебя образумили, - ответил старший.
  - Ну, это же не турки, а русские! - отмахнулся молодой, - куда им до такого.
  - Ты видел, как их босс вице-премьера разделал недавно? И охнуть не успел, как без штанов остался. Такие не шутят!
  - И что он сделает? - упирался молодой бандит.
  - Ты думаешь, никто не знает, где мы сейчас?
  - Допустим, это они знают, - согласился молодой.
  - И то, что ты ходишь по пятницам в мечеть, тоже. И туфли у тебя вечно в пыли, так что служки в мечети их чистят.
  - Многим чистят, - не понял его молодой.
  - Если б мне поручили убрать тебя, я бы под стельки сунул кое-что и через пару дней ты бы сдох от гангрены на ногах, - ответил старший и ухмыльнулся, наблюдая за реакцией молодого.
  - А ты откуда про это знаешь?
  - Откуда-откуда! Я своему ремеслу обучался не как ты - в задрипанном медресе. Они же и учили. И никуда те учителя не делись и их ученики тоже.
  - Мы, видишь, живы, или это наши духи, а?
  - Команды ждут. Я видел кое-кого из таких. Здесь же, ходят, прицениваются, вроде дома присматривают. А сами изучают охрану, подходы и остальное. Будет команда, мы и охнуть не успеем, как вот этот потолок рухнет. Раз - и нет пятерых! Если ты без спроса сунешься к ним, я тебя сам придушу. Чтоб другим неповадно было.
  
  37
   ВСЁ ВЫШЕ И ВЫШЕ, лето-осень 2006
  
  Страна отмечала успешное представление своих интересов на саммите Тихоокеанских стран. Россия вновь выглядела достойно и великие мира отмечали завидное здоровье её президента, только что вернувшегося из тяжёлой поездки по регионам юга страны, охваченного небывалой засухой. Недобор урожая зерновых, который прогнозировали аналитики, был существенным и вероятные закупки за рубежом становились неизбежными и небывало крупными. Однако на саммите российский президент своего плана не изменил и стратегию решения задач со странами Тихоокеанского региона подчинил прежнему курсу. Иностранные журналисты отметили лишь тень усталости в его глазах и не более того. В подобных условиях заниматься его критикой Клуб посчитал некорректным и напор сильно убавил, одновременно выбирая новую линию.
  После глубокого анализа сложившейся ситуации с засухой и общим положением аграриев на юге выяснилось, что ситуация в общих чертах была предсказана ещё весной, когда отметилась аномально ранняя и бурная пора паводков. Области питания сети орошения в это лето оказались непродуктивными, таяние снегов завершилось в начале июля, а уже в конце месяца все снеговые шапки исчезли полностью даже с северных экспозиций склонов. Фирна ледников едва хватало, чтобы питать основные реки Кавказа. Появились области повышенной инсоляции с горячим сухим воздухом, будто в пустынях Средней Азии. Они стали бронировать горные области от контакта с крупными циклонами и антициклонами. Вследствие этого воздушные массы из Атлантики, переносившие влагу на Кавказ и его предгорья, обтекали этот регион по территории Средиземноморья, Турции и Ирана. На европейских курортах непрестанные дожди создали панику многочисленными разливами и разрушениями мостов и горных автострад. И народ стал покидать этот регион, а всё восточное Средиземноморье в значительной мере стало зоной бедствия.
  - Можно ли было как-то смягчить положение? - спросили клубмены у метеорологов и аграриев и те переглядывались и пожимали плечами, что толку умничать теперь. - И всё же? - настаивали наиболее въедливые и принципиальные.
  - Совсем снивелировать - нет! - наконец, сжалились над ними гости из аграрного управления. - Но можно было учесть это и перейти на другую схему сезона.
  - Какую?
  - Весь урожай снять до прогнозируемой засухи! Мы бы одними ранними овощами всё выровняли. На тех же землях, что сгорели под зерновыми, - объяснил пожилой аграрник.
  - И посеять с учётом этого?! - догадались продвинутые клубмены.
   - Да! - скромно потупились аграрии. На метеорологов было вообще смотреть жалко. Их прогнозам и так верили с трудом, а тут такой радикальный и в самом конце южной зимы. Да кто ж им доверит судьбу Родины?!
   - М-да-а-а! - протянул Тимофеев. - Кассандру 32 века назад троянцы отдали на растерзание ахейцам за такой же прогноз. А поверь они оракулу Кассандры и не было бы "Илиады".
   - Вот тебе и президентская вертикаль и роль парочки чиновников во всём этом! - горько усмехнулся Веретенников, - и всего-то: один трусливо отмахнулся от прогноза метеорологов, а другой побоялся разгневать шефа, который пообещал президенту небывалый урожай. Он брезгливо поморщился и отошёл в сторону, не в силах продолжать. Гости Клуба автоматически стали мобилизовывать свои мозги, понимая и свою вину и атмосферу отчуждения. Добродушие не было клубной чертой. Они в общих чертах просветили клубменов по проблеме и оставили материалы из базы данных с самого начала и по грустное окончание засухи. Когда гости ушли, Веретенников открыл окно и включил вентиляторы.
  Ему стало не по себе: хотелось очиститься, будто от скверны. А ещё было стыдно. За аграриев и метеорологов тоже. Там оказались обычные люди, незнакомые с геройством и отвагой. А государственный механизм устроен так, что достучаться до верхов можно только, рискуя собственным положением. Сильно рискуя! Примеров с безработными ортодоксами предостаточно. При Советах последних десятилетий уже отмечалось нечто подобное. Но не в такой степени. Там всегда находились люди, доходившие до самого верха и добивавшиеся торжества правды. Теперь и жаловаться некому - со всеми жалобами разбираются сами обидчики.
  Молчание затянулось и стало не только акустическим. Даже думать не хотелось - так было тяжко на душе. В свете только что установленного президентское поведение потеряло былое понимание. Это его правление устроило такую ситуацию, когда профессионализм подменяется служебным рвением.
  Желание выставить эту камарилью на задворки истории было таким сильным и общим, что обсуждать проблему в комфорте московского здания стало невозможно. И они уехали на Клязьму. Там было тихо и прохладно. Сосны вблизи берега отбрасывали высокие тени и вода казалась почти чёрной и недвижимой.
  - Знаешь, Боря, - обратился к Анненкову Тимофеев, - за одно только это его нужно стереть в порошок!
   - Что, не терпится стать мельником? - ответил Анненков.
   - Уж лучше мы их.
   - Да, - нехотя согласился Анненков, - они нам ни Гарварда, ни Альпийских семинаров не простят!
  Правление Клуба сознавало истинное положение и готовилось к войне, именуемой в политике предвыборной кампанией. Согласно диспозиции их возможности сильно урезались правилами и регламентом, который партия власти устроила самой себе, чтобы отсечь остальных претендентов. К примеру, нужно в краткий срок собрать два миллиона подписей потенциальных избирателей. Были и другие рогатки явного и скрытого свойства. Для их решения нужно иметь развитые структуры на местах. А это стоило немалых средств и отвлекало от главной задачи. Всё же это был Клуб, большой и обеспеченный, но клуб, а не партия. И в конфронтации с властями они выступали с иных позиций, чем политические партии. Хотя в этом было и некоторое достоинство - отсутствие политических грехов и чистое реноме.
  Последовательный крен, намеченный год назад, сделал приоритет политических интересов Клуба над чистой экономикой и менеджментом уже очень заметным. Появилось и перспективное видение своих действий, а просчёт вероятных последствий каждого решения стал глубже и шире. Большие деньги, которые теперь сопровождали все мероприятия Клуба, помогали быть на виду всегда и замолчать их инициативы уже не так просто. Теперь Клуб не просто искал место под солнцем, но и создавал звёздное будущее. Анализ деятельности властей позволял им надеяться на успех: как управленцы, команда нынешнего президента им уступала почти по всем статьям, в том числе и по квалификации лидеров.
  В Клубе не заблуждались относительно публикаций высокого рейтинга президента, он по большей части был результатом умелого пиара и отсутствия у былых противников хоть каких-то шансов заявить о себе. Как только появлялось осмысленное и мощное противодействие, высшие чиновники не знали, что делать. В клубе их компетенцию проверяли по многим параметрам и редко она превышала уровень менеджера средней руки. Только мощь государственных ресурсов позволяла удерживаться на плаву, лишившись её, они мгновенно сдувались и беспомощно разводили руками, не зная привычки к борьбе. И в задачу Клуба вошла главная цель - лишить их преимущества этих ресурсов. То есть, условия борьбы ними должны быть хотя бы относительно равными.
  Чтобы охватить максимально возможное общество, выбрали несколько приоритетных направлений и именно на них строили свою пропаганду. Теперь они уже различали рекламу и пропаганду и взвешенно относились и к тому и к другому. Объединение разрозненных групп избирателей в единый фронт представлялось одной из тактических задач правления.
  Заставлять чиновничество выполнять государственные программы и прописанные строки бюджета в избранных направлениях стало ближайшей целью. Для этого поначалу выбрали два ключевых проекта и сосредоточились на них. Это недостроенное жильё для офицеров и брошенные на произвол пенсионеры. Клуб сформировал комитет по временным проектам и подключил к ним заинтересованных лиц от общественности. Дума включила этот комитет в структуру собственного управления и дала небольшие полномочия. Остальное взял на себя Клуб.
   По жилью были проработаны все варианты и выбраны решения с использованием кредитования под гарантии областных властей. Кредиты были длинные и вполне реальные, а не жульнические деньги в рост без самого строительства. Список подрядных организаций они рекомендовали из проверенных, чем нажили массу врагов. На это Клуб тут же выдал сдачу - опубликовал список "заинтересованных" лиц и стало ясно, что с такими "строителями" жилья не дождаться никогда. Не заметить фактов сговора местных властей с крупнейшими предпринимателями мог только слепой. И прокуратура не стала мешкать с уголовными делами на жуликов. Всё это имело прессу и репутация Клуба становилась надёжной, а президентская теряла былую непогрешимость. Каждый случай промашки или умышленного действия должностного лица на крупных проектах Клуб тут же делал объектом разбирательств и публичного рассмотрения. Роль президента тоже детально изучалась. Она заключалась в отборе и расстановке кадров самих губернаторов и их ближайшего резерва. Раз президент самолично назначал их, то и ответственность за их работу с ним никто не делит. Каждый провал в работе губернаторов - это чёрный шар в оценке президента, назначившего такого чиновника. Критика была жёсткой и принципиальной.
  Власти раздражённо поёживались, но ничего сделать не могли, поскольку прежние методы против топ-менеджеров не проходили в принципе. Все они имели декларированные доходы и "левых" выходок не применяли из принципа. Система провокаций устарела, жизнь требовала новых ориентиров, сценаристов и исполнителей. - Откуда они у власти? Да и время, время! Будучи в цейтноте, администрация допустила серьёзный промах, вытащив на поверхность домыслы о вероятных тёмных делишках и связях главных лиц Клуба с иностранцами, а также тайное финансирование его расходов из статей ЦРУ. К этому подтащили и Гарвард. Якобы именно там их и "прикупила" госсекретарь США и соответствующие службы правительства США. Дело могло принять международную огласку и поэтому источники этой "клюквы" сделали не очень ясными и надёжными. Чтобы иметь возможность для манёвра. Шпионский след, даже если бы всё и не подтвердилось, на репутации Клуба мог отразиться очень серьёзно. Не поверить государственным службам простые и непосвящённые люди вряд ли бы смогли, а рассчитана эта утка именно на них. Просвещённый гражданин уловил бы связь между разоблачительным фактом и тяжкими временами для властей почти мгновенно. Но просвещённых было меньше и на том держалась вся чиновничья эффективность.
  Ответ и на этот раз был мгновенным и смелым. Правление Клуба тут же потребовало доказательств этого обвинения. Для этого собрали пленарное заседание с привлечением всех, кого можно найти в этот день. Ну и пресса. Раз запахло жареным - она тут, как тут! В том числе и иностранная. Заявление было подготовлено очень выдержанно и давало шанс президенту отыграть назад. Тимофеев, автор версии документа, был уверен, что тому такой скандал ни к чему. Французский журналист спросил Анненкова о вероятных шагах Клуба на этот демарш правительства и тот ответил, что ответ будет самым резким и эффективным.
  - Вы подадите в суд? - и тот кивнул, понимая всю ответственность за сказанное.
  - В том числе и в Европейский?
   - Разумеется, у нас нет другого шанса заставить уважать права личности и коллектива единомышленников. Мы ещё не совсем свободная страна, но все граждане к этому стремятся. Однако мы надеемся, что инцидент сотворили чиновники, чтобы спасти себя от обвинений в просчётах и придумать очередной шпионский скандал. Возможно, кто-то из ваших чиновников уже попал в списки неудобных его ведомству и его предъявят в случае нужды.
   - У вас на то есть основания? - загорелся журналист из Лондона. С этим городом в последние десятилетия связаны многие высылки настоящих и "крышёванных" дипломатов.
  - Мы во всех этих грехах невиновны, однако вероятные действия противников просчитываем.
   - То есть, вы считаете, что это отвлекающих ход?
   - Разумеется, - улыбнулся Тимофеев, - предварительная фаза предвыборной агитации вступила в решительную фазу. Дискредитировать противника - дело важное и первоочередное.
   - Вы будете участвовать в выборах? - тут же всполошились журналисты и повскакивали со своих мест.
   - Постараемся, - ответил Анненков и состроил такую мину, что всё поняли без слов. Ответный хохот понимающих русскую речь чуточку снял напряжение, а непонимающие дождались нюансов перевода и тоже заулыбались. На этот раз был экспромт и он у Анненкова оказался удачным.
  В КРЕМЛЕ "В ГОСТЯХ", осень 2006
  Несмотря на фурор, вызванный ответными действиями Клуба, виновники торжества чувствовали себя неуверенно. Никто из них никогда не сидел в камере и очень не хотел этого. Не знать подобное противники не могли. Решатся ли поиграть в эти игры, зависело только от высших лиц. Если хозяин игры президент, то такая идея его обойдёт десятой дорогой. А если нет? - В Клубе видели, что хозяин Кремля не всегда там настоящий хозяин. Тягостные размышления были прерваны звонком прямого телефона. Их приглашали посетить администрацию президента. Машины вскоре подъедут, нужно их пропустить во двор Клуба. На арест было не похоже и Тимофеев подошёл к окну. Внизу дежурили самые настырные журналисты в надежде на удачу. И вот она!
  - Прогремим, если не выпустят, - проскрипел он и улыбнулся. Сегодня у дочери маленький праздник и он обещал быть на нём.
  Ехать решили объединённым составом политсовета и оргбюро. Всю процедуру размещения по машинам и суету людей из больших лимузинов снимали с разных точек и вскоре на европейских порталах Интернета красовались фотографии непокорной оппозиции. Ну не любили его в Европе! Там, правда, мало кого любили по-настоящему, но нелюбовь к нынешнему президенту была исключительной.
  В Кремле их доставили к одному из служебных подъездов и без промедления проводили в здание. Там пришлось немножко подождать в большой приёмной и несколько человек в служебных костюмах приглядывали за чопорными гостями. По тому, как с ними церемонились, клубмены сообразили, что решение ещё не принято и вся эта канитель лишь воспитательная мера. Не добавила ясности и краткая беседа с тем самым серым кардиналом. Из его уст прозвучали прежние обвинения в связях с иностранными спецслужбами и завуалированные угрозы за прочие грехи на этой ниве. В составе политсовета был и юрист по уголовному праву и после окончания репризы чиновника он был краток:
  - Если мы задержаны по какому-то обвинению, предъявите его и согласно закона сделайте это по форме. Это работа силовых органов. А раз так, то у официального лица должны быть полномочия и документы, подтверждающие это. Где они? - чиновник разглядывал клубмена, будто инфузорию и, прищурившись, размышлял.
  - Вы сейчас в резиденции Президентской Администрации и решение о вашей деятельности уже в работе. Так что умерьте пыл. Дома вы можете оказаться и не все и не скоро. Оснований для этого предостаточно, - наконец, нарушил паузу чиновник и сделал движение пальцами, мол, ясно с вами всё и уже давно, просто дали порезвиться на свободе. Он ещё раз окинул их взглядом и уставился в окно. Там суетились какие-то люди с коробками и большими мешками. Вроде уборщиков помещений, решил Анненков.
  - Желания беседовать с вами мы не выражали, это приглашение исходило от самого президента. Мы помним его и оно записано на всех аппаратах, - начал атаку Анненков, - мы свободные граждане, платим налоги и подчиняемся законам. А также содержим аппарат для нужд нашего, - подчеркнул это местоимение шеф политсовета, - государства. Высшая власть в стране по конституции принадлежит народу, а вас мы наняли на какое-то время. Чиновник вы негодный, это ясно давно. Так что беседовать с вами нам не о чем. Считайте, что вас уже уволили. А формулировку текста обдумывает ваш преемник. Сколько их было на этой должности? - очень выверенно и по методике той самой книжки произнёс Анненков, намеренно перетаскивая акценты в нужных местах и сбивая внимание чиновника. Оно и в самом деле стало рассеянным. Вроде после неудачного чиха, когда всё начисто вылетает из мозгов: ни единой мысли. Убедившись в этом окончательно, он продолжил: - Так что: либо мы беседуем с хозяином Кремля по вопросам ключевых проблем, либо верните нас туда, откуда привезли. Выдав это, он тут же стал обсуждать с Тимофеевым, кто вышел лучше во время погрузки в машины. Наиболее фактурным был юрист, он долго примерялся к раскрытой дверце лимузина, чтобы сразу нырнуть на среднее место. Не пересаживаясь. И на нём операторы слегка задержались. Тимофеев отметил, что и Анненков в своём пальто выглядел, как Ален Делон. Особенно галстук без шарфа, - Это так круто!- произнёс он тираду племянницы из Коломны. После этого он сказал Анненкову, что многое должно тут же выйти в Интернете. Медийные компании имели полномочия продвинуть эти материалы по всему миру. Если серый чиновник и не знал этого, то теперь его мысль была озабочена и такой деталью. Очнувшись от наезда Анненкова, он не сразу сообразил, что происходит, лишь опыт и чиновничья устойчивость к психологическим аномалиям удержала его от естественного в этой ситуации шага: уйти куда подальше и придти в себя без пригляда со стороны. Но ситуация не позволяла сделать даже движения в эту сторону.
  Кривая ухмылка чиновника не скрыла его растерянности. Хамство и наглость сами собой сразу притухли. В таком состоянии он не мог и подумать о представлении клубменов президенту. Его спасение было в процедурных закоулках и вовлечении во всё это массы людей. Тогда его прокола не заметят. В толпе аппаратных работников и многоступенчатости механизма власти ответработники прятались всегда. При коммунистах это и началось.
  В общей сложности клубмены провели в кабинетах Кремля больше суток, но с президентом так и не встретились. Зато познакомились со всеми мелкими сошками политического сыска. Главная задача хозяев была запугать и они это делали в меру сил и возможностей. Без иголок, психотропных уколов и дезодорантов, а путём уговоров и скрытых угроз. Их разобрали по одному и обрабатывали отдельно. Но никто из клубменов не поддался. Испуг тоже прошёл, было опасение за свои семьи, переживающих родителей и только. Какая-то собранность и уверенность в правоте прибавила тонуса, а после той фразы Анненкова о наёмных чиновниках для народа клубмены полностью пришли в себя. Каждый из них, уже репетировавший такую ситуацию, вошёл в приготовленную роль и себя прежнего уже не видел. А вопросы и лица особистов им совершенно не запомнились. Да и нечего было запоминать - серость и заданность ограниченного службиста. И каждый час пребывания в гостях только прибавлял решимости и силы в той роли, которую они взяли на себя: спасти страну от таких вот службистов. Тимофеев настолько увлёкся анализом действий, функциональными качествами и квалификацией чиновников нынешней администрации, что даже прикинул, как будут выглядеть эти службы после победы Клуба над Системой. И кто там будет занят. От шефа до самого нижнего чина.
  Поздним вечером в атмосфере допросов что-то изменилось и всё прекратилось мгновенно. Их опять собрали в том самом кабинете и предложили расписаться о неразглашении. Но гости отказались и от этого. Имели право. А вот хозяева уже никаких прав не имели. И их увезли в Клуб. Там дежурили два оператора и по их кличу мгновенно объявились и остальные. Пришлось пригласить в резиденцию, поблагодарить за терпение и побеседовать. На многие вопросы они отвечали уклончиво и в конце встречи Тимофеев решился на шутовскую версию резюме:
  - Ну что вам эта встреча? Так, ничего особого, на рыбалку ездили. Далеко, пока доехали, червей накопали, то да сё и время прошло.
  - И как клевало?
  - Так себе. У меня пару окуней и три язя. Баловство это, а не рыбалка.
  - А президент сколько поймал? - уловив интригу соотечественника, спросил обозреватель независимого канала.
  - Не рыбак он, это точно, - заключил Тимофеев и гости поняли, что большего и не узнать.
  Версия эксклюзивной рыбалки руководства элитного Клуба в обществе президента была подана всеми без исключения агентствами Европы. Загадочный президент и загадочная страна. Если бы это случилось в Европе, весь мир завалили бы кадрами улыбающихся фишеров и извивающейся на крючке рыбы. Ну, какой политик упустит такую возможность? А вот российский обошёлся без паблисити. Эту тему немножко помусолили и вскоре забыли. Были другие герои и они ждали своей доли внимания.
  А Клуб уже твёрдо стоял на позициях и к предстоящей битве готовился по-настоящему. О том, как обошлись с правлением Клуба, знали все и иллюзии о добром президенте испарились даже у самых доверчивых. Добровольного ухода из власти он себе и не представлял, а окружение убеждало его в том, что всё и эффективно и под контролем. Если при таких громких провалах он своим ещё доверяет, значит ни о каком здоровом прагматизме президента речи быть не может.
  
  А в стране уже вовсю шло обсуждение кандидатуры преемника нынешнего президента. "При действующем президенте и за полтора года до выборов! Вот она свобода чиновного произвола и за руку схватить некому!" - на одной из передач между делом заметил Анненков. Сказав это, он ничем не рисковал.
  Между тем, всё шло по сценарию басни Крылова про петуха и кукушку. Выбирали "преемника" из президентского окружения. То одного вице-премьера примеряли к трону, то другого, то вообще кого-то из дальних. Но своих. Соотечественники различали лишь внешние черты кандидатов и платья жён, у кого баба помоложе, та и поярче. А что делать, если сами мужики ни к чёрту! В личной карточке у каждого отмечено только служение и ничего больше. Сколько вырастил овец или сделал изобретений - ни слова! Так что ни прессе, ни аналитикам и обсуждать нечего. За рубежом же это так просто не спустили и прошлись по манерам кремлёвских слуг и придворных. Получалось, что они ещё хуже, чем собственные, выпестованные в оранжереях западной демократии.
  Выиграть у такого убогого преемника мог любой сильный политик. Но предусмотрительная администрация и здесь позаботилась. Сильных противников среди живых не значилось. Не считая Клуба. И с ним пробовали не считаться. Очень долго разбирались с его статусом и решали: может он выставлять кандидатуру на выборы или не может. С одной стороны - организация общественная, а потому может, с другой же - организация-то не политическая, а общественно-экономическая и менеджерская, то есть - не совсем по делу. Дебаты на эту тему попали в Конституционный суд и там решили, что Клуб может выставить своего кандидата, но преференций не получит. То есть, по полной программе и списки с подписями под согласием на его выдвижение и прочие формальности, которых преемник не выполняет, а получает вроде приза за лояльность и принадлежность нужной группировке. До сих пор Клуб ни единого сражения с властью не проигрывал и эту серию желал вести до конца. Победы для них были делом чести, а это гораздо ценнее, чем правительственные подачки.
  
  - Татьяна, что ты на них так тяжело смотришь? - спросил Гриша Федосеев, управляясь с принадлежностями для шашлыка. Рядом никого и вопрос на отдалённую тему сулил несколько минут блаженства. Она сдвинула тёмные очки на лоб, чтобы получше рассмотреть полковника, который в генералы не торопился. Любая должность на периферии тут же делала его владельцем брюк с лампасами, но он отмахивался от них и придумывал самые разные отмазки. Хотя его и так понимали: штабной полковник в Москве для любой жены и семьи во сто крат ценнее генерала в провинции. Однако женщина считала, что есть и другой повод. Гриша почти серьёзно уверял, что стань она его женой, быть ему в военных советниках одной из стран, где диктатором, то бишь, президентом, был его сокурсник по академии. И плевать тому, какая жена с ним: гражданская ли, венчанная ли перед алтарём или одобренная местным колдуном.
  - А ты, видно, у клубменов уже редактировал военную концепцию? - улыбнулась она одними губами и опять опустила очки, чтобы не застали врасплох. Такое в его обществе бывало и она себя, смелой и бесшабашной, сильно опасалась.
  - Очень сильные ребята, даром что менеджеры, им бы армию с флотом и авиацией и никакой Бонапарт не страшен! А с нынешними вояками, так и всему миру дадут копоти! - выдал неслыханный комплимент Гриша.
  - Чем же они тебя так купили? - задела живую струнку женщина, зная самодостаточность натуры Гриши.
  - В анкете на вопрос: - Ваше понимание главных военных ценностей в наши дни? Лейтенант запаса Терёхин ответил: "Изучение тонкостей обустройства подпольных террористических организаций и партизанской войны в городских и горных районах." Не танки, ракеты, авиация и прочая муть с полками, дивизиями и штабами, а психология причин конфликта и её питающие линии. Тань, поверь, из наших, даже, кто прошёл Афган и Чечню, не все до этого дотумкали. А эти сроду в руках оружия не держали и на тебе - партизанские и городские войны!
  - Ты бы в своём Занзибаре белых легионеров так же изводил под корень? - уела она его заветную мечту.
  - Ну, не Занзибар, а Зимбабве. Не путай, это же разные части света! - Мне бы парочку таких советников и штабных генералов не надо. Они сами просчитают, чего и сколько нужно для победы над соперником. Останется только не выпасть из плана. И всё!
  - Ты маши, маши, а то пригорит! - шумно приказывала она, чтобы не выделиться слишком заинтересованным видом, поскольку и остальные мужчины жаждали её внимания.
  - И всё же, Тань, они чем-то тебя напрягают! - заключил он и стал подливать в соус специи. Запах аж взмыл до небес от щедрот полковника. Трубников ревниво покосился, это была его идея насчёт такого соуса, однако выдержал характер и унять Гришу не поторопился.
  - Тебе так всё и скажи, - отмахнулась она и потянула аромат от мангала, ещё чуточка и можно снимать.
  - И всё же? - не отставал полковник.
  - Вот они тебе шибко понравились. Мол, у них косточка рациональная и расчётливая. Но это на взгляд солдата. И про войну. А они-то участвуют хоть и в кампании, но не военной, а избирательной. И в этом большая разница! Они должны не повергнуть и победить, а выиграть. Понимаешь, Гриша, выиграть! Народ должен им отдать свой голос добровольно. По велению души. Тогда будет толк. Иначе, как и много раз прежде - правительству не повезло с народом! - со страстью ответила женщина и мужчина кое что понял. Нет, все выкладки и расчёты были, как и прежде, востребованы. Однако появилась и другая категория измерения ресурсов победы - уважение и понимание чаяний народа. Они-то и могли сыграть роль важную и неоценимую.
  - И как же их этому научить? - Задача казалась совершенно неподъёмной. За год с небольшим такое не провернуть.
  - По-моему, шашлыки уже готовы, - сказал подошедший Трубников и наклонился к мангалу, разглядывая цвет мяса на шампурах. Большая часть уже просилась на стол. И её туда определили.
  После шумного приветствия и дежурных похвал хозяину дачи с чугунным мангалом и берёзовыми углями перешли к делу. Выслушав пространное резюме полковника с репликами Татьяны, остальные мужчины решили, что в своей стране победы над народом всегда суть сомнительны. Инерция нынешнего состояния электората имела давнюю историю, но выводить его оттуда придётся им, иначе выборов не выиграть. Речь шла не о победе, а выигрыше. И эту разницу теперь осознавали все.
  - Как это сделать? - спросили мужчины у женщины. Она улыбнулась:
  - Диалог! Именно он спасёт наше движение. - Далее она кратко описала концепцию идеи. - Выбираем несколько эталонных семей и по ним судим о результатах последних шагов. Все это видят и сопоставляют их мнение с собственным. Теперь это медиаслужбам вполне по силам. Пять-шесть семей по стране. Раз-другой в неделю, чтоб не забыли их лиц, вполне достаточно. Ну и выбрать пофактурнее, чтоб в них была типология.
  - Как говорят охотники: "В самое-самое яблочко!" - заметил Трубников и покосился на Гришу, тот в азарте забыл, кто у Татьяны муж и своего восторга не скрывал. Прохлада его взгляда отрезвила полковника и тот передвинулся в сторонку подновить жар над остальными шампурами.
  
  СТРАТЕГИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА - ДВИЖЕНЦЕВ, лето-осень 2006
  На выходца из Приморского края Павла Движенцева, который некоторое время заправлял недвижимостью Дальнего Востока, вышли по новой клубной системе поисков. Движенцев стал ответственным исполнителем приоритетных программ президента по привлечению Дальневосточного региона к международным проектам транспорта и коммуникаций. Некоторым фантазёрам Кремля мыслился прямо-таки инвестиционный тайфун, заливающий этот регион. Проработка служебной переписки Движенцева с президентским структурами, когда он был ещё обычным чиновником, и беседы с его бывшими коллегами и однокурсниками показали его точное соответствие искомой кандидатуре. В том, что Паша не предаст своих, не скурвился и уже не скурвится на высоких постах, уверяли и однокурсники и соучастники его начинаний. Он был как раз из тех, кто верил в идею прогресса, несмотря ни на что, в том числе и на коррупционную трясину. Лучшего брэнда для очередной "заманухи" иностранных инвестиционных денег и не придумать. Но он об этом вряд ли догадывался и честно выполнял свои обязанности, умело работая в самых непритязательных условиях.
  Когда Трубников узнал о тайном агенте влияния в лице чиновника президентской администрации, то слегка ошалел: так умело воспользоваться открытыми материалами и выкопать нужное могли лишь в его конторе. И поначалу он не поверил, что всё это сотворили клубмены. Однако тщательная проверка у себя и через своих никаких следов заинтересованности конторы в Движенцеве не обнаружила. И Никита просто скопировал эту программу и поместил в личный архив. У него много чего хранилось там.
  Когда Клуб обустраивал инфраструктуру на Дальнем Востоке, Анненков и Тимофеев поглядывали на Движенцева. Он сходу отвергал проекты Нью-Васюков или ДВР в условиях рыночной экономики. С одной стороны этот высокопоставленный чиновник был явно на их стороне, с другой же стороны, стоило ему засветиться в опасной близости от Клуба, как его динамичная карьера могла завершиться.
  Анненков пригласил Леонову пообедать в ресторан и заодно обсудить проблему.
  - Татьяна, - обратился он к Леоновой, - Движенцев наш. Как бы с ним потолковать вдали от чужих глаз.
  - А он нужен надолго или на одну акцию? - спросила она, принимаясь за десерт.
  - Думаю, надолго. В нашем правительстве он мог бы вести ту же тему, только в других условиях. Ему стоит об этом знать.
  - Хорошо, - ответила она, любуясь им и перехватывая завистливые взгляды женщин со столика напротив прохода. Эти хищницы программы Клуба смотрели и Бориса узнали. Татьяна тихонько шепнула:
  - Возьми меня за руку и погрози пальчиком. А то те сучки скоро кончат, а ты так ничего и не выдал.
  - А горшочек для кипяточка им не прислать? - в тон ей прошептал мужчина. Та чуть заметно мигнула и он исполнил просьбу. Женщины так и ахнули.
  - Вот видишь, как всё удачно вышло, - качнула ресницами Татьяна, - теперь можно и горшочек послать.
  - Не перебор? - засомневался он, не забывая об имидже Клуба.
  - В самый раз! - ответила она и он подозвал официанта. Тот его розыгрыш понял не сразу, но затем восхищённо закатил глаза и кивнул. Когда клиенты вышли на улицу, официант выполнил заказ для дамочек с претензиями. Те поначалу сделали круглые глаза, увидев два пустых горшочка, но официант всё пояснил и дамочки прыснули, даже не подумав обидеться. Отсмеявшись, одна из них спросила: - Можно нам это на сувенир, мы заплатим?
  Через несколько дней, когда Татьяна докладывала о результатах своей миссии, эти женщины сидели за тем же столиком и ждали продолжения необычного политеса. Видно, Анненкова чисто по-женски они уже вычислили и за передвижениями каким-то образом следили. А раз так, то обо всём этом должна знать половина Москвы. И сыгранная парочка выдала откатанную партию психолога и претендента на роль в политике. Советчиков и историков этой темы развелось множество и каждый имел что сказать обществу. Разумеется, не просто так. И интерес к политикам такого уровня подогревался чрезвычайно. Причём, молва была куда авторитетнее официальных СМИ и даже интернета. Так что Анненков и Леонова знали, как вести себя в таких случаях.
  - Томочка, дочь Движенцева, немножко музицирует. - сообщила Леонова. - То на фортепиано, то на электронных. Папа опасается за дочь, поскольку московская богема ему не по душе. Я подумала, что им стоит сходить на концерт Ирины и положить конец иллюзиям.
  - И что это даст? - не понял Анненков.
  - Его жене, Присцилле Леопольдовне, Ирина не понравится, я в этом уверена. А вот дочка станет поклонницей.
  - И папочка поддержит продвинутую дочку? - скептически оценил идею Анненков.
  - Ему и самому Ирина понравится, - добавила Татьяна.
  - И дочка доставит папочку в логово врага, - вслух продолжил мысль Татьяны Анненков. Банальную, как мир. При всём при том, ничего другого пока не просматривалось. Осталось лишь просветить Ирину. И он качнул головой в знак одобрения. Татьяну такая прохлада возмутила:
  - Ты всё услышал, муж выдающейся пианистки? - Он же ей цветы дарить будет? Пусть и руками дочери.
  - У нас из признаний в любви и предложений руки и сердца есть парочка солидных альбомов, ну, а нынешние так и вообще завалили компакт-дисками со всеми прибамбасами, так что и стансы, и романсы с серенадами там тоже есть, - ухмыльнулся Борис.
  Через пару месяцев Движенцевы стали ездить на концерты Ирины Анненковой втроём, а потом уже и вдвоём: дочь с папочкой.
  А потом дочь ухитрилась достать пригласительный билет на корпоративный праздник и там приблизилась к Ирине вплотную. У них даже места были рядом. И жена своего мужа остальное сделала, как надо. Когда представился случай, Ирина сообщила о просьбе мужа. Движенцев понимающе кивнул и сказал, что её мужа он уважает. А Клуб - не очень: слишком много скучных прагматиков.
  - Папа, - сказала подошедшая дочь, - вот этот мужчина начинал в Находке, как и ты. И Движенцев, не моргнув глазом, переключился на коллегу. Ирина отметила - дяденька уж очень тёртый.
  И эту локальную задачу и ряд других, которые возникнут сами собой, она в общих чертах себе представляла. Быть светской женщиной было не очень приятно, но и не трудно. Она хорошо видела, куда ведёт путь Клуба и какую роль в нём играет муж. И, естественно, уже прикидывала себя на роль первой леди. Внутренняя суть этому совершенно не противилась и она решила, что впредь надо мужнее будущее приближать собственными усилиями, тогда на нём женских ароматов будет поменьше.
  Увидев рояль, который аккуратно въезжал на сцену на специальной платформе, она тут же забыла обо всём. По одному виду самой процедуры она поняла, что эта дорогущая игрушка специально для неё. Её доставляли исключительно на эксклюзивные приёмы. Инструмент звучал редкостным старинным тембром и славился особой акустикой и мягкими клавишами. Ей захотелось на нём сыграть.
  Григ для аудитории и её настроя был очень подходящим и она села за рояль. Размявшись и потешив публику прямо-таки экспрессивной разминкой, она почуяла кураж. Редкий для таких случаев и несвойственный ей. Менеджер пододвинул листок и она написала последовательность вещей, которые будут исполнены. По условиям контракта она общалась с залом только через посредника. Это снимало с неё ответственность за всё, кроме игры.
  Ирина вбросила взгляд в зал, уловила внимание Маши и сделала первое движение. Григ всегда требовал точного адреса. Для молодой девушки нужно играть по-особому и Ирина знала как. Остальное вышло само собой. Её приняли и поддержали, почуяв кураж, она уловила собственную волну и продолжила легко и ни разу не упустила выбранного направления.
  Концерт был практически для одного-единственного слушателя - дочери Движенцева. И вскоре папа понял, что эта леди - настоящая колдунья, а его дочь стала её духовной собственностью. Он чуял движения души своей любимицы и просто следовал за ней, ориентируясь на музыку со сцены.
  Уже дома, обговорив семейный ритуал, Маша сыграла заговорщицу и ничем себя не выдала. Имя Ирины ни разу не прозвучало и вообще кроме рыбных дел и дамских капризов не о чем говорить. Дочь таскала папе добычу, а тот проверял надёжность новых бизнесменов в рыбном деле. У них получалось хорошо и мама к этому относилась уже без ревности и болезненного интереса.
  - Папа, ты прелесть! - сказала Маша, придя к отцу в кабинет. И они посекретничали. Дочь тоже считала Анненкову слегка тронутой: так играть на заурядной вечеринке, пусть и для бомонда, было признаком безбашенности.
  - Или расчётливой смелости, - подумал отец, блеск этой игры был так очевиден, что он догадался о цели.
  
  
  МАНЁВРЫ НА ГЛАВНОЙ ТРОПЕ, лето-осень 2006
  В области внешней политики правительства России царили иллюзии. Разрыв между декларациями и возможностями был настолько очевидным, что даже рядовые клубмены чесали затылки - куда они ведут страну? Отход простых граждан стран СНГ от былого почитания России произошёл уже давно, но российское правительство этого не хотело ни видеть, ни понимать. Оно сражалось с националистическими лидерами новых стран и в упор не видело народа, недавно бывшего плотью и кровью одной страны.
  Закономерный вопрос - что делать? С этим у Клуба не было каких-то колебаний и сомнений в методах. В случае победы на выборах контакты с соседями могли быть выстроены тут же и без особых компромиссов с каждой стороны, поскольку настоящие общие интересы так и не исчезли. Другое дело, что возвращение в разряд передовых и продвинутых стран в одиночку не произвести, а прежнего энтузиазма у народа России уже не просматривалось.
  Однако другого способа, как мобилизация народа на выполнение громадья государственных планов, не существовало по определению. Осталось придумать психологический эквивалент рузвельтовского способа подъёма страны. Составными элементами его уже стали клубные программы на ТВ. Но это лишь видимая часть айсберга.
  Поэтому для полноценного и эффективного политического прогресса Клуба требовалась публичная дискуссия с самим "хорошим парнем", а не его челядью. Он этого, разумеется, избегал, понимая, что обличительный монолог и рискованный диалог - это разные жанры искусства. Ко всему примешивалось незнание им сути процессов политической и экономической жизни и опора в их оценке на мнение чиновников и фондов по изучению публичных акций. Его беспомощность в понимании экономики и управленческих тонкостей стала видна уже всем клубменам. Чуя этот пробел, президент на открытую дискуссию не соглашался. Материал, собранный на президента и его окружение, как гарантия безопасности Клуба, был хорош и весом, но до поры его использовать нельзя. И вообще обнаруживать свои ресурсы пока не следовало.
  И Анненков решил использовать личный шанс. Им была Бриджит. На волне очередной полосы взаимных упрёков США и России она могла подтолкнуть российского президента на диалог с политическими противниками. Или хотя бы на многостороннюю встречу, где все участники были бы с равными правами и возможностями. Он предложил и она ответила.
  В рамках пропагандистской акции для своего президента Бриджит Саундлер собрала сторонников и противников президентской линии и приняла участие в дискуссии по принципиальным вопросам политики США. Это был показательный урок доктора права и политологии для понимающей публики. С широковещательным шоу президента России ему не сравниться - у президента был монолог, где слушатели сидели с раскрытыми ртами, не имея возможности реагировать, Бриджит же была в жёсткой дискуссии с очень умными и злыми профи. Но правила игры обе стороны уважали и это для нас непривычно! Правление Клуба смотрело передачу в прямом эфире через CNN без русского перевода и только вздыхало. Ничего подобного со времён Луначарского и Чичерина в России не бывало.
  - Однако, хороша, стерва! - не удержался Тимофеев. - Нашего президента подтолкнуть бы на подобное! Появление Бриджит на гарвардском форуме в приталенной юбке и с нормальной женской причёской даже его всколыхнуло до самого основания. И вообще Тимофеев никогда не видел ярких женщин так близко.
  - Не купится он на это! - возразил Анненков, - Не тот случай. Для неё дискуссия - это способ проникновения в стан противника и изучения его ресурсов. Наш президент этого лишён начисто - наука и её аналитический механизм ему незнакомы совершенно.
  - Тогда, может, ты сделаешь это вместо него? - пошутил Тимофеев и улыбнулся.
  - Мечтать не вредно! - отмахнулся Борис и представил Бриджит во время дискуссии с Клубом. И не факт, что победа мужчин над женщиной могла состояться.
  Остальные члены правления про мисс Саундлер знали тоже не понаслышке и материалы встреч в Клубе, а потом и в Гарварде просматривали неоднократно. И видели, что в США на высшие должности приглашают только классных профессионалов и не берут "позвоночных".
  Некоторую досаду вызывало то, что эту знаковую и рейтинговую передачу в России увидели немногие и оплеуха, задуманная Клубом и исполненная мисс Саундлер, прозвучала негромко.
  - А если мы пригласим эту даму то же сделать и с нашим участием, ну, скажем, обсудить проблему гражданских свобод в России, а? - Где-нибудь на Багамах после грандиозного саммита и для разрядки от напряжения государственных дел, - уронил Тимофеев, глядя на Анненкова, который вновь отключился, погрузившись в себя.
  - Это невозможно по протоколу, - ответил кто-то из внешнеполитического сектора.
  - Не стоит и мечтать, в дискуссии с нами он вступать не будет, - добавил вернувшийся в обсуждение Анненков, он так и не решил, всё ли сделала Бриджит из ею задуманного. Через некоторое время он просто ощутил тоску. Хотелось к ней и всё тут!
  - Сам не будет, а если заставить? - спросил Тимофеев, усёкший нырок Бориса при упоминании о мисс Саундлер.
  - Разве что виртуальная дискуссия, - ответил Анненков, - на другую его не вытащить. Надо что-то другое.
  Он подошёл к окну и прикрыл глаза. Бриджит тут же появилась рядом и что-то шепнула. Не хотелось открываться и обнаруживать свою беспомощность. Он растянул удовольствие, насколько мог, и только после этого вернулся в Клуб. Вид из окна был слегка унылым, однако успокаивал.
  Осень нынче слякотная и простудная, грипп в столице выкашивал всех подряд и выглядел пострашнее всех террористов. Болели и министры, и продавцы в магазинах, и клерки в офисах, и рабочие в цехах. Анненков и все клубмены имели от этого надёжную страховку - вакцину, но всё же старались не рисковать и от лишних контактов воздерживались. Особенно в местах, где вакцину не применяли.
  Президент из врождённого и ясно выраженного инстинкта безопасности, похоже, имел внутри себя что-то особое, последовательно и непреклонно избегая даже косвенных контактов с Клубом.
  Дистанция, которую он соблюдал с руководителями других стран, сохранялась и внутри страны собственной. Теперь он уже не так побаивался клубную элиту и изредка позволял шпильки в их адрес. Но бывало такое только в очень лояльной чиновной среде и готовилось очень тщательно. Экспромтов он опасался из той же подчинённости инстинкту безопасности.
  Изо всех слабостей, известных аналитикам Клуба, единственная могла бы сыграть, но и она не работала. Это его тяга к спорту и спортивным результатам. Он часто общался со спортивными деятелями и видными спортсменами, аналитики изучили все материалы этой тематики вдоль и поперёк, но так и не обнаружили заветного ключика.
  Закрытый во всём, он не давал материалов даже для заочной полемики, опасаясь записных умников, изучивших законы и президентские указы так, что могли прищучить его на корысти в пользу частных лиц и корпораций, но никак не интересов государства или народа.
  Не шёл он и на третий срок, хотя окружение и подталкивало, публично расписывая достоинства президента и его команды. Кулуарный характер передачи власти, придуманный окружением Ельцина из соображений личной безопасности, оказался приемлемым и для нового претендента на власть. Поэтому присутствие на политическом поле значимого соперника раздражало и президента и его окружение.
  - Может, сыграть на этом? - подумал Анненков, так и не оторвавшись от вида промозглой Москвы. Операция "преемник" аппаратно отработана и казалась вполне надёжной. Всё в порядке и с претендентами на эту роль. Лояльность и отсутствие элементарного гена самодостаточности - вот главный критерий отбора на роль "преемника" и с этим в чиновническом анклаве проблем не было, поскольку все думающие и самодостаточные индивиды ещё на подходе к службе государству инстинктивно выбирали что-то другое. Таким образом, госчиновники, прошедшие кастинг, стандартны и мало различимы.
  Провалы практически всей машины государственного управления стали системными и кадровые перестановки уже ничего не решали. Нужно предъявить миру эту схему, публично разобрать и указать на генетическое уродство.
   - Где этот папочка, что произвёл подобное? - спросит страна. - Признается ли он в собственном авторстве? - подумал Анненков. Ответа не было, да и не могло быть, поскольку они ещё не вполне различали идеи самого президента и издержки исполнения его окружения.
  - Вот что, джентльмены, а если нам просмотреть всех "преемников" и сделать из них совокупный портрет, - сказал Анненков, - потом из их прошлого сделать шаги в будущее и показать, на что способна эта публика. То есть, мы должны показать изначальную порочность такой системы. - Не может лакей стать царём! У него другая харизма. Про лже-Неронов напомнить тоже неплохо.
  И начался мозговой штурм очередной интеллектуальной задачи. Через пару часов готов был и план действий. А потом отдельные материалы по "преемникам" разместили на зарубежных информационных сайтах и стали ждать реакции.
  Запад проглотил всё и с удовольствием занялся обсуждением российских проблем с демократией. Ясное дело, борцов с антидемократической ересью это возбудило и началась очередная кампания. К сожалению, только разрушительная и Клуб в очередной раз отметил, что некоторым "демократам" даже грамота во вред.
  С Востоком было похуже и реакция оттуда Клубу могла повредить во многом, это учли и акценты переместили на стабильность и национальный эгоизм, идеи которого Восток принимал с удовлетворением.
  Через пару дней появились и первые всходы: ЦИК (Центральная Избирательная Комиссия) созывал вероятных претендентов на верховную власть для знакомства с правилами игры. Официально и с нотками назидательности всех участников политических игр учили жить. После нудного вступления шефа отдела по президентским выборам с ними провели семинар. Будто с незнайками в стране косоруких. Собравшиеся в зале были профессионалами высшей квалификации и заслуживали иного отношения.
  Тимофеев отправился туда с юристом и своим вопросом о полной повестке семинара они привели чиновника в чувство. Тот поморщился. И Клуб задал ещё один вопрос:
  - В чём суть и актуальность этого совещания, когда и сама-то кампания ещё не началась? - чиновник вскинул брови:
  - А что?
  - Кампания есть или ещё нет?
  - Нет, разумеется.
  - И всё вокруг - это тренировка штабов?
  - Что-то в этом роде.
  - И вы тоже тренируетесь? - Ну, так, по мелочи: постановка голоса, галстук и сорочка и прочее?! - резюмировал речи избиркомовца Тимофеев. Старого и желчного. Чиновник покопался в бумагах и достал распечатку с сайта "Немецкой волны". В Интернете же главными инициаторами полемики по сложившейся традиции были французы и это знали все собравшиеся.
  - Вот, у них уже это есть! - покачал он листиками над столом и покосился на представителей Клуба.
  - Что есть? - спросил юрист, от оперативных дел правления Клуба далёкий, но за законами и нормативами в стране следивший очень внимательно. И всё выглядело так, что и сам Тимофеев ни сном, ни духом...
  - Взгляните, если незнакомы, - и он раздал каждому из приглашённых по листку с резюме Немецкой волны.
  Пока все читали, он изучал приглашённых. Тимофеев себя не выдал, изучая пустышку до буковки: если не знать обличительного содержимого на немецком сайте, то из этой бумаги ничего не понять вообще. Они даже тут боялись огласки, хотя любой мог взять оригинал в Интернете и не морочить голову этими выжимками. На русскоязычных сайтах Лондона и Парижа приводились и собственные материалы по поводу наших "преемников". Голландия и Швеция с нескрываемой иронией рассуждали об "эффективности" российских властей, разваливших и без того малопродуктивную экономику СССР. И тоже приводили примеры, подтверждающие главные тезисы материалов Клуба. Однако в бумаге Избиркома об этом ни слова, а только о "происках идейных противников Отечества". Система чиновников лечению не подлежала! Что при Советах, что при демократах. Президенту, скорее всего, подсунули вот эту пустышку, чтобы не раздражать и не восстанавливать против ближнего окружения.
  - А про нас там нет ничего? - спросил представитель "независимого" претендента. В его раскрутку всадили страшные деньги и теперь спонсоры ждали отдачи.
  Чиновник из-под очков взглянул на него и брезгливо качнул головой. Тимофеев подобного не ждал, обычно в ЦИКе вежливы со всеми. Что бы это значило? - Пожалуй, то и значило - "независимого" уже приговорили. Когда все стали расходиться, чиновник попросил клубменов задержаться.
  - Говорят, вы уже начали предвыборную кампанию? - спросил он, обращаясь исключительно к Тимофееву.
  - Мало ли что говорят, мы уже давно на это не реагируем, - отмахнулся Тимофеев.
  - Ходят слухи, что к вам готовятся конкретные обвинения и там уже всё по полочкам. Если это подтвердится, ваша мелодия в прямом эфире, увы, завершится!
  - Поскольку мы чтим законы изначально и всё делаем в их рамках, то грехов за нами не окажется совершенно! - Не так ли? - подключился юрист, до того он отрешённо сидел в сторонке и внимательно разглядывал антиквариат на стенах исторического кабинета.
  - Ну, - прокашлялся чиновник, - возможно, это и где-то так.
  - И любой ваш запрет становится сугубо виртуальной дидактикой? - закончил юрист и вернулся к изучению коллекции реликвий. Тимофеев улыбнулся и развёл руками, юрист своё дело знал в совершенстве и чиновник завершил воспитательную беседу.
  А вообще этот желчный брюзга к Клубу относился с большой симпатией. Он считал его достойной альтернативой нынешней моде на преемственность власти. Страна едва выбралась из одного тупика идеологической тирании, как появилась новая. Если Клуб будет так же расти и дальше, то нынешней системе придётся туго. В ней нет ни свежей крови, ни здоровых идей - так, выморочное и вторичное, вроде пережёванной жвачки.
  - Классный мужик, - отозвался о чиновнике юрист, устроившись в машине Тимофеева.
  - Ты думаешь? - обернулся Тимофеев.
  - Он мне напоминает дедушку. Тот при бабушке бывал строгим и неуступчивым, а как она уедет на дачу, тут же брал меня в охапку и на рыбалку. Там можно всё! И бабушке мы ничего не говорили, не сговариваясь. Я тоже хотел свободы от её забот.
  
  - Как по-твоему, президенту подсунули такое же? - просмотрев выжимки из Немецкой волны, спросил Анненков, оставшись наедине с Тимофеевым.
  - Не поручусь, но скорее "да", чем "нет".
  - То есть, они ему семафорят, что уровень опасности невысок и серьёзных мер не требуется?
  - Примерно, - кивнул Тимофеев. Получалось, что в защиту своих выдвиженцев президент не ринется и их затея вытащить его даже на виртуальную дискуссию не оправдалась.
  Столько сил и времени и всё напрасно!
  - Чем же их пронять?
  - Мы до сих пор били по штабам, окружению, спонсорам, нахлебникам и прочей челяди, а надо бы переходить и на самого хозяина Кремля.
  - Ясный перец, - согласился Анненков. Вдвоём они думали лучше, чем поодиночке и знали об этом. Молчаливое раздумье затянулось надолго. Отчасти оттого, что было просто комфортно делать это вместе.
  Когда нет решений, возвращаешься к самой задаче и формулируешь иначе. Оба пришли к этому одновременно. И вскоре сообразили, что личное послание минует канцелярию лишь при личном общении. Поскольку надёжных ходов внутри страны они не знали, оставалась заграница.
  Кроме Бриджит вариантов не было. И они сформулировали обращение. Суть письма заключалась в том, что президент не выделяет Клуб из числа претендентов на власть и играет с ним на общих правилах. То есть, не нападает лично. Сам способ передачи этого обращения удержит нашего президента от крайних мер, поскольку тот увидит, что про него известно предостаточно и компромат тут же станет гибельным на него самого и для затеи с "преемником". И спусковой крючок этого механизма в руках у Клуба. В практике межгосударственных отношений такое применяли со времён Солона в Афинах до Медиче в средневековье и Бисмарка в новое время. Схема предложения выглядела надёжной и они занялись окончательной редакций.
  Через неделю специальный посланник вручил президенту России хартию Клуба о разграничении объектов охоты.
  Президент изучил документ тут же и понял, что предлагаемая договорённость хуже беспредела, да ещё с таким противником. О возможностях Клуба он знал достаточно и оптимизма своих аппаратчиков не разделял. Многое о Клубе он узнавал со стороны и большая часть подобной информации, минуя канцелярию администрации, приходила из-за рубежа. Вот так! И эта хартия тоже была сюрпризом. Впрочем, о нём никто и знать не должен. Он решил убрать бумагу подальше, нигде её не обозначив и не дав хода. Прежняя служба научила следов не оставлять. Осталось принять решение о ней. То ли признать Клуб партнёром по политическому процессу и не нарушать его интересы, то ли продолжить его вытеснение всеми методами, рискуя очень многим, в том числе и репутацией.
  Прошло несколько дней неизвестности и колебаний. И Клуб сделал предупредительный выстрел - из банковской структуры в Лозанне появилась утечка, намекающая на связь одного из высших чиновников российского правительства с сомнительными операциями по переводу валюты на офшорные счета в банки Ближнего Востока. В ответ на это президент поменял своего представителя при НАТО в Брюсселе и дезавуировал ссылки на него в арабском мире по поводу умиротворения Палестины. Так в Клубе узнали, что президент хартию принял и обязался выполнять. Эта победа была первой и убедительной. Значимых и санкционированных президентом акций против Клуба пока не будет.
  Вскоре авторы хартии убедились в её ратификации противником. - И никому об этом не расскажешь! - сокрушался Тимофеев.
  - А зачем? Мы знаем и ладно, - ответил Борис, мысленно обнимая спасительницу. А Слава видел, насколько глубока связь этой парочки. И ответ она придумала очень убедительный, и следов не оставила.
  ВАШИНГТОН. ОКРУГ КОЛУМБИЯ, октябрь 2006
  Бриджит возвратилась из длительного турне по Ближнему Востоку и подводила баланс выполнимых и предлагаемых президентом задач. Диалоги с лидерами несытых государств не были ни предсказуемыми, ни хоть в какой-то мере логичными. Стабильность в этом регионе утеряна давно и тенденций к зримому прогрессу не имела в принципе. Наличие здесь откровенно прозападного и сильного государства Израиль раздражало арабских лидеров и консервировало гены насилия в нынешнюю эпоху, очень напоминавшую исторически описанное противостояние семитов на протяжении десятков веков. Племена сынов и дочерей Моисея считали себя цивилизованными отпрысками единых семитских родителей, а остальных потомков грубыми скототорговцами без хозяина в голове. Ко всему этому добавлялась и специфическая религия, удерживавшая сыновей Израиля от смешанных браков с иноверцами и обычные войны перерастали в некое противостояние одного племени против остальных семитов. Так получилось в истории Ближнего Востока, что евреи с арабами воевали всегда.
  Не учитывать исторических реалий и традиций при укреплении своих позиций в этом регионе нельзя, но с другой стороны - тлеющие конфликты всё же лучше настоящих войн. Присутствие войск США на Ближнем Востоке при таком затянувшемся арабо-израильском противостоянии стало необходимостью и теперь Израиль чувствовал реальную поддержку с одной стороны, а с другой - запал арабского религиозного и националистического движения расщеплялся и значительная часть его теперь приходилась на присутствовавшие здесь войска США. Не менее важным для политики США было и ослабление всех игроков на политической сцене этого региона с тем, чтобы их суверенность не очень угрожала интересам крупных корпораций, участвующих в бизнесе в этих регионах. Страны-лидеры региона: Сирия, Турция и Иран имели массу собственных проблем и госсекретарь их тщательно изучала и держала под особым контролем. Она очень прагматично играла на государственном и религиозном эгоизме их правительств, будто на рояле и периодически вставляла туда мотивы актуальной проблемы именно в этот момент розни. Семена раздора были тривиальны и давали всходы почти всегда. Поэтому Бриджит интересы своей страны отстаивала и продвигала сравнительно успешно. Но стоило это очень больших трудов.
  Доклад у президента прошёл в обычном режиме и после него Бриджит вернулась в здание госдепартамента, где ждала текущая работа, отставленная на время турне по Ближнему Востоку. Заместители решали только рутинные вопросы, всё принципиальное требовало её собственного взгляда. И только к ночи она разгребла часть этого воза.
  Бриджит устало прикрыла веки и откинулась на спинку рабочего кресла. Посидев так несколько минут, она вызвала секретаря и просмотрела с ним график завтрашних мероприятий. Набиралось достаточно и она недовольно нахмурилась. Значит и завтра такой же сумасшедший дом. Ей же хотелось хоть чуточку расслабиться и посидеть за роялем. Но не получалось.
  Прошло два дня, гора дел и забот заметно поубавилась и она позвонила Чарли Моутбейну. Он был в Филадельфии и сказал, что приедет завтра. Они договорились встретиться у неё дома. У Чарли появилась новая идея. Это для Бриджит было интересно всегда. Вечером следующего дня она вернулась на служебную квартиру пораньше и просмотрела содержимое холодильника, там всего вдоволь и можно ждать Чарли с приятелями, которые всегда находились при нём и на аппетиты не жаловались. Сегодня он хотел привести бас-гитариста и клавишника, не прочь поупражняться с ними и Сэя Гидевис. Она только что вернулась из Калифорнии, где имела трудные недели записи альбома одного из ведущих рок-музыкантов. Вокал вставлялся уже на готовую музыку и ей иногда приходилось настаивать на перезаписи основной темы. Она показывала это наглядно и зачастую убеждала в своей правоте, но не всегда. Как трудно это сделать в работе с гениями, знают все. То есть, Сэя имела отличную форму и испытывала творческий подъём. Расслабиться с Бриджит и Чарли она не против.
  Обустроив всё к прибытию музыкальных гостей, Бриджит отпустила прислугу и осмотрела своё служебное бунгало. Громадный двор и хозяйственные постройки как бы маскировали его истинные размеры, однако попавшим туда в первый раз становилось ясно, что нужно быть начеку и заблудиться здесь недолго. Большая гостиная, в которой её предшественники устраивали приёмы, теперь выглядела громадным баром со сценой. Немножко уюта она придать смогла, но особенно не прикладывалась, понимая, что творчеству нужно особое состояние и бытовые удобства не всегда способствуют творчеству. Звук же устраивали техники и им всё равно, что озвучивать: стадион или студию художника.
  Энн прошла по всем помещениям вблизи гостиной и перекрыла лишние двери, чтоб потом не разыскивать заснувших гостей. Внешний периметр дома был под круглосуточным наблюдением и её не тревожил. К подобным сборищам она относилась терпимо, понимая их суть и предназначение. Не имея семьи в женском понимании этого слова, Бриджит требовалось что-то равноценное по эмоциональным затратам и обретениям. Вот такое роскошество и беспредел были в самый раз. Энн хорошо это понимала.
  Первой приехала Сэя, на своей новой машине и одна. В коридоре она оставила пальто, под ним оказалось концертное платье. Дорогое и подчёркивающее её фигуру. Она дала себя оценить, затем с достоинством пересекла пространство холла, отделяющее её от хозяйки дома, обменялась поцелуями и стала щебетать с Бриджит о женских мелочах. Так продолжалось до приезда Чарли с приятелями. На этот раз они прибыли на трёх огромных машинах и привезли всё нужное для приличного сейшна. Пока мастер по звуку монтировал аппаратуру Сэя, Чарли, Бриджит и басист с клавишником просмотрели партитуру, приготовленную Чарли и обсудили примерную стилистику предстоящего шоу. После небольшого разогрева музыканты поехали в совместное путешествие. Публикой стали техники по аппаратуре, приехавшие любители музыки и, разумеется, Энн. Всё, происходящее в гостиной, было её печалью и связь с внешним контуром только подчёркивала это различие темнокожей дамы в спортивном платье от твидовых пиджаков с майками хиппи на телах у гостей.
  Гости бывали у Бриджит не раз и быстро освоились, поэтому музыкальное общение пошло в обычном порядке. Примерно через полчаса они устраивали тайм-ауты, чуточку приходили в себя и вновь пускались в плавание по запредельной вселенной музыки. Ничем сегодняшний сейшн от прежних не отличался и кураж у каждого из участников был вроде светской дамы, вежливой с окружающими, но чётко блюдущей собственные интересы. Желание высказаться, первостепенное в любом сейшне, сочеталось с терпимостью к исключительности каждого из собеседников.
  Усталость появилась поближе к полуночи и на этом решили остановить свой бег. Причиной тому была не усталость, пожалуй, а другое - во время сейшна каждый из музыкантов получал немало импульсов от партнёров и это требовало осмысления. Когда дают щедро и не скупясь, а ты только складываешь это за пазуху, то наступает момент, когда рубашка раздувается до не могу и надо остановиться и всё полученное осмотреть, оценить и насладиться.
   Пока тела вкушали физиологию блаженства от изысканного стола, души закачивали в себя мегаджоули эмоций и гигабайты информационного поля. Вот это-то и было главным!
  Глаза профессиональных слушателей, которые своих кумиров знали отлично, были точным индикаторами меры, вкуса и исполнительства: в них было одобрение и поощрение. Такой музыки всегда мало.
  Бриджит в приятной истоме полулежала в кресле напротив клавишника, он своими импровизациями в стиле семидесятых годов вынуждал её к новым вариациям фортепианных пассажей. Иногда он выдавал почти фортепианные партии на своём электронном монстре и колокольчиками высоких нот провоцировал Бриджит отвечать тут же и в своём стиле. Такой чистоты и пронзительности живого звука электроника ещё не достигла и клавишник отвечал иначе, громовым раскатами басовых нот возвещая новую эру. Что могла ответить слабая женщина с партией фортепиано вариациям Посейдона? - Ещё более тонким и прозрачным перезвоном солнечной капели в просветах косматых осенних облаков.
  Басист пианистку не напрягал и, как обычно, был компанейским парнем. Он и всегда только подыгрывал и особо одеяло интереса на себя не тянул. Но и в обиду не давался. Как только солисты начинали откровенно задаваться, он уходил от их ритма и следовал своему. Рисунок музыки тут же разваливался и вместо блюдечка с голубой каёмочкой выходила ржавая сковородка. Стоило же им отдать ему долг и на мозоли не наступать, как он принимал чужой ритм и поддерживал его, меняя собственный, заданный с самого начала в качестве метронома.
  Так бывало прежде, что диалоги менялись в произвольной конфигурации и со всеми у Бриджит получались привычные дружеские перебранки. С клавишником и басистом так было и теперь. А вот Сэя и Чарли предстали не совсем известными планетами. Ничего из прежних качеств не исчезло, однако новые обретения нарушили прежний баланс восприятия и оба выглядели сильно изменившимися. От последней встречи миновало не так много времени и там ничего задиристого музыканты не выдавали, а теперь вдруг оба и сразу. Не зря, видно, Чарли упомянул о новых идеях. Уставшая Бриджит не стала особо размышлять о причине этих метаморфоз, однако взяла на карандаш.
  Она вообще любила во всём порядок и систематику. В музыке это не было исключением. Все её знакомые разделялись на две группы. Одна связана с профессиональной жизнью политика, другая - это музыканты и поклонники. С первой группой у неё были в основном служебные отношения и глубоких связей там так и не случилось. А вот со второй обстояло намного лучше, сложнее и глубже. Там у Бриджит был как бы виртуальный гарем, который она содержала для подпитки собственного "я" и создания микрокосмоса, который защищает пределы собственного "эго". Женщин в этом гареме было немного и они играли особую роль, как бы оттеняя достоинства и микшируя недостатки натуры самой Бриджит. Мужчины же играли привычные роли и она их стимулировала иллюзией обладания и приобщённости. С тех пор, как появился Борис, она отставила тех, кто довольствовался только физиологией, теперь эта часть её натуры терпеливо ждала близости с мужем и упивалась им в те минуты, что выпадали раз в несколько месяцев. А вот о гареме духовно приобщённых она не забывала и систематически им занималась.
  Разобравшись со своими проблемами в общих чертах, Бриджит вернулась к своей фаворитке. Последние два года она уделяла Сэе большое внимание. Эта женщина ей нравилась тем, что обладала качествами, которых у Бриджит не могло быть по определению. - Она белая! И в то же время в Сэе было главное женское свойство - слабость и хрупкая нежность, что у Бриджит едва угадывалось. Сэя превосходила многих соперниц по музыкальному бомонду, но там в цене были категории другие и все они из разряда внешних. Сэя конфликтовала с этим и вместо ожидаемого подъёма, стояла на месте, а то и вообще сваливалась на дно рейтинговых списков. После лицевой подтяжки она перестала проваливаться, а потом и обрела уверенность, выбравшись в первую двадцатку вокалисток Америки. С профессиональным успехом пришёл и мужской интерес, плюс ко всему у Сэи не стало проблем со средствами и она могла выбирать всё и всех сама. В том числе и агентов с продюсерами. Захотели её внимания и те, кто за это готов о-о-че-н-н-нь хорошо платить. Однако она выбрала знакомых давно и по-настоящему. Сэя осталась в круге Бриджит и с удовольствием играла её свиту. Настоящих мужчин в окружении Бриджит было предостаточно и Сэя купалась в их внимании и обожании, не забывая о главном - культе Бриджит.
  И вот сюрприз - она затеяла собственную игру. Сегодня Сэя была так откровенна с Бриджит, что близости с Чарли отрицать даже не пыталась. Разумеется, признание было сугубо виртуальным, но Бриджит научилась извлекать прок из скрытых женских флюидов. Прежде ни одна из женщин на бунт не осмеливалась. И Сэя, которая собственных шагов раньше опасалась, как монашка скверны, прошла немыслимую прежде реинкарнацию. А Чарли принимал в ней участие. Став другой, Сэя соблазнила и Чарли.
  Бриджит подвела итоги эпопеи с переменой лица у Сэи и отметила, что Чарли тоже рвётся на свободу! Те три часа, что прошли в режиме сейшн, выявили это в качестве новой истины. Внутреннее видение, которому она обучилась вместе с Борисом, позволило понять суть душевных движений двоих верных сообщников.
  Несмотря на горечь очевидной утраты, ревности Бриджит не почувствовала. Всё же Чарли для неё был только добычей. Она с ним бывала и откровенна, и чувственна, но это из области забав с дорогой игрушкой. Наблюдая как бы со стороны, а затем и изнутри за Чарли и Сэей, она отметила, что Сэя сумела стать для Чарли желанной. Раньше ничего такого он в ней не замечал. А теперь она другая и её раскованности не отметить нельзя. И сегодня на её долю досталось одобрения и аплодисментов чуть ли не в меру обычного для Бриджит. Немножко грустно, однако чего-то подобного для них обоих Бриджит и сама хотела.
  - Дик, - с необычной для себя расслабленностью обратилась Бриджит к клавишнику, - чего тебе хочется по утрам? - Всегда и основательно!
  - Утром - это когда?
  - Как только открыл глаза! - пояснила Бриджит и тот зажмурил глаза, имитирую минуту пробуждения. Так вспоминалось легче.
  - Чтобы Джил Сэвидж принесла кофе в постель, а потом и сама туда забралась, - ответил мужчина и про даму в возрасте около тридцати, ведущую метеосводку на местном канале, припомнила и Бриджит.
  - Каждое утро? - поразилась Бриджит.
  - А что? - Я просыпаюсь как раз в это время и она тут, как тут со своими булочками под блузкой.
  - Это наваждение у тебя давно?
  - Не помню, но не меньше года. Я к ней уже привык, - пооткровенничал Дик, знавший за Бриджит свойство разгадывать сны и прочую муть.
  - Дик, а ты знаешь, что она тоже живёт где-то в Кенсингтоне? - Мог бы и в гости наведаться или слабо?
  - А зачем? Тогда бы пришлось придумывать новое желание. Я к этому привык и мне с ним удобно. Иногда Джил даже снится.
  - Ты с ней столкнулся на студии во время записи рекламного ролика и Джил из тебя выудила автограф для дочки, - пояснила Сэя подробности насчёт булочек, поскольку их обладательница была близорука и рассеяна, поэтому часто теряла контактные линзы. Чтобы хорошо выглядеть в кадре, она надевала ярко-голубые, но затем меняла на привычные для себя серые. На Дика она наткнулась в голубых и в душе музыканта стала голубой мечтой. Ну, а булочки - это уже дело инстинктов.
  - А у тебя, Бриджит, бывают утренние мысли? - спросил Дик.
  - Конечно! Правда, не булочки и не с голубыми озёрами, - отшутилась Бриджит и взглянула на Дика уже иначе, глубоко и по-серьёзному. Что-то подобное она проделывала с Борисом. Но, покопавшись в имуществе музыканта, она кроме душевной смуты ничего не обнаружила. Этот неизменный пакет интеллигента её не удивил.
  - Расскажи, - неожиданно предложил Дик. И смуты в глазах не осталось, она сменилась лукавым интересом. Бриджит никогда не выставлялась и в обществе друзей была компанейской девочкой. Как бы нечаянно показывая из-под одежды бельё и тело и так же легко и с удовольствием любуясь чужими прелестями. С Диком ей всегда было легко.
  - Это белый мужчина, он по утрам поднимает моё одеяло и накидывает свежий халат. Он пахнет немножко тропиками и чуточку им самим. А потом он берёт меня на руки и прочь из спальни.
  - И вы вместе идёте под душ?
  - Нет! Он бросает меня в бассейн. Со всего маха!
  - В халате?
  - И в туфлях. Перед тем, как надеть халат, он аккуратненько надевает беленькие с синей полосочкой носочки и туфли на каблуке.
  - А бельё?
  - Снимает и бросает в корзину. На мне только носки и туфли. Ну и халат.
  - Сначала надевает халат, а потом носки и туфли?
  - Нет! Я сижу на постели без ничего, а он склоняется к моим ногам и надевает носки и туфли. Потом поднимает и уже стоящую укутывает халатом. Бриджит была совсем рядом и мужчина мог видеть многое в её глазах и он это видел: Бриджит с ним откровенно играла. Не стесняясь никого и ничего. Совершенно раздетую Бриджит он видел не однажды и знал, что не захотеть такую невозможно. Эрекция бывала у всех присутствовавших и женщины это отмечали с досадой. Для них публичная эрекция на Бриджит была оскорбительной, но для Бриджит это ничего не значило. Ну и тёпленькая Бриджит, только что из-под одеяла - что может быть желаннее? - А он тащит её оттуда и бросает в бассейн? Дик видывал Бриджит только что из постели и не мог представить мотивов идиотского желания того мужика. Как-то они остались у неё на ночлег и утренняя Бриджит запомнилась надолго. Занятый этой мыслью, он не заметил своей эрекции и увлечённо продолжал исследовать неясную для себя аномалию мужчины на женщину. Однако сидящая напротив Бриджит уловила интерес к себе в полной мере и по-настоящему. Быть предметом исследования мужчин своего гарема ей нравилось всегда и она умела этим пользоваться. Вот и сейчас. Она сделала движение, сменив позу, и мужчина инстинктивно отметил это, подсознание же только заставило его облизнуть возбудившиеся губы и погнало по кругу поисков истины - природы женской привлекательности и очарования. Бриджит в глубине души улыбнулась успеху уловки и продолжила наблюдение, оно её уже занимало по-большому.
  - Странно, - развёл руки Дик, - снять это, надеть то, в этом есть какой-то смысл?
  - А ты как думаешь? - не стала его баловать Бриджит.
  - И давно такое с тобой?
  - Около двух лет, - ответила Бриджит.
  - Это всё, как маленький клип - только повторяется и без развития или что-то есть вроде сиквела?
  - Неизменный клип, всё одно и то же и так каждое утро.
  - И не надоело?
  - Нет! - Во-первых, приятно, руки умелые и чуткие, а во-вторых, он каждый раз пахнет по-разному. И я жду нового запаха. Он так возбуждает! - припомнив это, Бриджит прикрыла веки и Дик был готов убить мужика, отвернувшегося от такой женщины. Запахи он меняет, ишь какой ферт!
  - Ты их хорошо различаешь?
  - Вот тебя, к примеру, могу расписать по элементам. Их в тебе около трёх десятков. Хочешь? - мужчина покачал головой, погрузился в себя и стал размышлять теперь уже о причуде Бриджит. У неё всё и всегда продумано, поэтому видения не могут быть без причины.
  - Почему? - спросил он себя и потом повторил это вслух.
  - Что "почему?" - удивилась Бриджит.
  - Почему бассейн? - Ведь сон твой, а со сна к такому редко тянет!
  - А ты попробуй, - улыбнулась Бриджит. Чарли потряс пальцем в её сторону и зажмурил глаза:
  - Хорошая мысль, сейчас проверю на себе, проводишь? - Бриджит обернулась к Энн и сказала:
  - Дик хочет поплавать, составь компанию! - Энн понимающе кивнула и взяла Дика под руку. Будто своего парня, с которым она на свидании. И гости увидели, как они неспешно скрылись за дверью одной из анфилад.
  - Куда это они? - спросила Сэя, оставив Чарли с басистом.
  - Купаться, - не удержалась от иронии Бриджит.
  - Ночью?
  - А что? - Днём дела, то да сё, а тут самое время. И торопиться некуда.
  - Вот ещё, днём им некогда! - возмутилась она, а через пару секунд, подумав, громко позвала: - Чарли, ты меня слышишь? - тот оторвался от мужского разговора и прислушался к её голосу. Он стал очень звучным и интригующим даже в обычном общении: настолько женщина вписалась в свою новую роль. Её обращение к нему содержало и просьбу, услужить же ей теперь хотелось особенно.
  - Да, Сэя, в чём дело? - спросил он, поднимаясь из режиссёрского жезлонга. Пока он шёл, Бриджит отметила особую походку Чарли, в ней было столько чувственности, что Сэя забыла о Бриджит и буквально проглотила его живьём, чтобы Бриджит не досталось и крошки. Мужчина подошёл к ним и присел на край стола. Сэя обрела достоинство и сказала ему, будто рядом никого и этим можно воспользоваться:
  - Дик решил искупаться, а Энн, возможно, составит компанию.
  - Прямо сейчас?
  - Они уже ушли, ты разве не видел?
  - Мы кое-что обсуждали, так что... Бриджит, она меня не разыгрывает?
  - Нет, Чарли, всё так и есть, - ответила Бриджит и увидела, что в мужчине что-то щёлкнуло. Ему ночная идея искупаться пустой не показалась сразу же. Он чуточку посидел рядом с женщинами и поднялся.
  - Пойду взгляну. Чарли подошёл к оставленному собеседнику и что-то сказал, тот кивнул и они отправились в бассейн. Так же неспешно, как и Энн с Диком. Люди из обеспечения некоторое время сидели у барной стойки, а потом послали спросить у Бриджит, куда делись музыканты. Узнав ответ, они тоже отправились в бассейн. Бриджит осталась с Сэей, они немножко поболтали, обсуждая музыкальные эпизоды, но гостья вдруг вскочила, услышав вскрик мужчины.
  - Боже, это Чарли, не дай бог, что с ним! Бриджит, пойдём туда! И они заторопились к бассейну. Уже на первом повороте галереи, ведущей к бассейну, Бриджит среди шума голосов различила визг Энн - так женщины в опасности не кричат!
  Они вошли в бассейн и увидели, как взрослые мужчины, зрелые музыканты с мировыми именами плескались в воде и удерживали в своём кругу Энн. Видно, кто-то спихнул женщину туда и ей ничего не оставалось, как барахтаться в воде, отбиваясь от развеселившихся мужчин. Подплыть к бортику они не давали, загораживая собой путь, а та делала вид, что хилые музыканты ей не под силу. Одежда облепила её тело, а мужчины как бы воевали с женщиной, любуясь и играя. Чарли руководил музыкантами и шумел громче всех.
  Надо бы кому-то и взревновать, но подобное ни Бриджит, ни Сэе даже в голову не пришло. На лицах у мужчин было написано восхищение, оно было детским и чисто мальчишеским. И Бриджит с разбега нырнула на помощь своему бодигарду. Сэя решила, что в такой компании утонуть не позволят и только сбросила туфли.
  - А теперь тебе ясно, почему в бассейн, а не в постель? - спросила Бриджит у Дика, когда он вытащил её из воды. В бассейне вся компания плескалась до изнеможения и расставаться с забавой детства первым никто не хотел. Пришлось это сделать Энн, по должности и обязанностям это её сфера. Мокрая, в облегающем платье, Бриджит казалась совершенно нагой и прозрачное бельё только подчёркивало женские прелести. Дик отступил на пару шагов и обозрел женщину:
  - Да, в постели такого не увидеть! - произнёс ошеломлённый мужчина, впечатление от темнокожей Бриджит в прозрачном светлом белье было потрясающим. Платья на ней как бы и не было. В это время с другой стороны бассейна Чарли вытаскивал Сэю и в сторону Бриджит даже не взглянул. Энн однако всё видела и ничего не забывала.
  
  В своей спальне Бриджит гостью принимала неоднократно и та себя чувствовала свободно. Сэя сняла мокрое платье и осталась в насквозь просвечивающем белье. Бриджит протянула огромное махровое полотенце, сама взяла такое же и принялась за дело во избежание простуды. Растиралась Бриджит энергично и вскоре её тело стало гореть. Она набросила на плечи халат и занялась деликатно медлительной гостьей. За время с последней встречи Сэя стала чуть изящнее в талии и плечах, но прибавила в бёдрах. Присмотревшись внимательнее, Бриджит отметила и некое округление внутренней части бёдер, там, где складка живота переходит в лобок. На пластику не похоже. Значит супружеский секс и всё с ним связанное. У женщин это происходит быстро.
  Бриджит согрела её тело и вопросительно взглянула на бельё. Сэя сняла и его, теперь стало ясно, что искусные подтяжки кроме лица были и под грудью. Их она сделала недавно. Видимо, из-за Чарли. У Глэдис, недавней подруги Чарли, груди не очень впечатляющие и она их напитала силиконом. Выглядело, как у Памелы Андерсон. Но не помогло, Чарли выставил её и пару месяцев был вызывающе одинок.
  Бриджит слегка смазала тело Сэи согревающим кремом и быстро втёрла его в кожу. Женщина послушно поворачивалась и прислонялась к хозяйке, помня и другие нежности. Закончив с общим массажом, Бриджит оценила результат и удивилась - Сэя должна сгореть от внутреннего тепла, но тело даже не подрумянилось.
  - Что с тобой? - спросила она гостью в недоумении.
  - Я беременна, - виновато улыбнулась Сэя и Бриджит закрыла глаза - такой сюрприз! Это нужно как следует переварить.
  - Так получилось или ...?
  - Нет, Бриджи, я того сама захотела. - Пора!
  - И что же твой мужчина? - не стала особо нажимать Бриджит, она понимала, что призналась ей гостья чуть ли не первой. По тону и глазам это сразу видно.
  - Пусть сам поймёт! - уронила она.
  - Давно это?
  - Нет, седьмая неделя. Уже точно, - признавшись, гостья повеселела, будто избавилась от непомерного груза.
  - Молодчина, Сэя, поздравляю! - сказала Бриджит и чувственно расцеловала женщину. А кончики грудей слегка удержала и прикинула, что будет с её собственной грудью в таком же положении. В том, что это случится вскоре, она не сомневалась. Только теперь благодарное лицо Сэи покрылось румянцем.
  - Что наденешь? - спросила хозяйка, распахнув широченную дверь в гардеробную.
  - Не знаю, если музыки больше не будет, можно что-то и попроще.
  - Думаю, мужчины уже поостыли и на серьёзное их вряд-ли потянет, - изрекла Бриджит. Вектор мужских интересов повернул в другую сторону и на музыке им не сосредоточиться. А такие личности, как Дик, Чарли и Рэй ничего впопыхах не делают. Она их знала много лет и они её тоже.
  - Тогда вот это, - сказала Сэя, выбрав светло-голубое платье с открытым лифом. Трусики у неё с собой были, а вот с бюстгалтером возникли сложности, у Бриджит были другие принципы и она носила только поддержки. Сэе это не нравилось. Бриджит взяла ножницы и вырезала в поддержке лишнее. Теперь туда можно вставить любую грудь. Сэя оценила выдумку подруги-соперницы и надела изделие на себя. Теперь с платьем никаких конфликтов и она уставилась на хозяйку, которая ещё была в халате.
  - Если ты в голубом, то мне не избежать белого, - разрешила сомнения гостьи Бриджит. Она бросила несколько белых платьев на постель и выдвинула ящики с бельём. Раз Сэя осталась, значит хочет милости. Что ж, подумала хозяйка, желание гостя для индейцев главный закон. Сначала она разложила вереницу из нижней части белья, потом перешла наверх и завершила всё подвязками и держателями. Всё начиналось, естественно, с белья и чулок: именно они определяли остальное.
  Если она вздумает помутить гостям рассудок, то следует остановиться на коротких чулках с держателями и поясом. Ясно, что к этому нужна юбка с длинным разрезом. Если же выбрать чулки с широкой резинкой, это для гостей будет не так убийственно да и цвет чулок должен оттенять и само платье и удерживать взгляд на себе.
  Были и другие варианты. Бриджит остановилась перед зеркалом в раздумье, всем существом чуя напряжение гостьи: от того, какой стиль выберет хозяйка, зависит и её дальнейшее настроение.
  Подавить гостью и оставить в таком состоянии нетрудно. С учётом того, что гостья из-под опеки вышла сама, решение могло быть самым радикальным. Если бы это случилось года два назад, то Бриджит даже не задумалась об этом и глаз убитой соперницы не заметила. Но не теперь. Роль загулявшей бляди была не к месту. И она выбрала платье с полуоткрытыми плечами и небольшим вырезом на спине. Оно было с приталенной юбкой и широкими клиньями внизу. К такому положены обычные чулки с широким пояском. Чуть темнее, чем её ноги. Иногда видны колени и только! Зато от бёдер и талии глаз не оторвать. Но это для Сэи не смертельно. Выбрав всё, Бриджит взглянула на гостью и тут же налила ей бренди. Нервное напряжение, наложилось на прохладу от зимнего купания и женщину стало знобить. Передавая бокал с алкоголем, Бриджит коснулась руки гостьи - она была чуть не ледяной. Это, разумеется, подумала Бриджит, следствие беременности, теперь Сэю ждут самые разные сюрпризы.
  - Энн! - позвала она свою охранницу. Вскоре та явилась, переодетая в новый спортивный костюм. - Энн, пожалуйста, сделай Сэе массаж, а то она простынет. Из-под рук Энн Сэя выбралась размягчённая и довольная жизнью.
  К тому времени и мужчины были готовы к продолжению привычного сейшна с пикником. Охрана высушила и запаковала их одежду, прицепив ярлыки с именами. Перед отъездом каждый получит своё, а пока они надели одежду из запасов правительства США.
  Мужчины, причёсанные, подтянутые и бодрые, ждали женщин и появление нарядных Бриджит и Сэи в сопровождении спортивной Энн отметили восторженным гулом. Тосты за женщин, тосты за мужчин и мысли о музыке, которая стала смыслом жизни. В их компании редко бывали фронтальные споры и дискуссии, чаще болтали, сидя вдвоём-втроём в уголочках и прислушиваясь к дыханию собеседника. Неспешность и основательность были для них главным. Дик помнил, с чего началось купание и увёл Бриджит в тень большой пальмы.
  - Бриджи, ты всё время другая, даже сегодня менялась несколько раз: то знакомая и родная, то чужая - не узнать и не подступиться, в чём дело? - спросил Дик.
  - Я тебе ещё нравлюсь, негодник этакий! - мягко укорила мужчину Бриджит, не удержавшись от ласковой улыбки. Их связи около семи лет и она знавала самые разные времена.
  - Очень, особенно сегодня, - признался мужчина.
  - Не так давно ты был с другой женщиной и она тебя занимала полностью. Ты и тогда помнил обо мне? - в её голосе не было и нотки укора, хотя право на это она имела.
  - Конечно, ты во мне вроде глубокого хронического недуга, а другие - просто очередная простуда. Ты ведь и сама это знаешь.
  - Дик, я тебя вижу и чувствую всегда. Простужен ты или нет, но ты во мне! Достойная ли с тобой женщина или откровенная стерва - ты в ней и твоя простуда длится столько, чтобы утолить голод и унять интерес к новой женщине. Я понимаю - это инстинкт, его не одолеть. Но есть и чувства, они более инертны. Хотя инстинкту, порой, и уступают. Ты понимаешь, о чём я?
  - Да, Бриджит, да!
  - Мужчины бегают к женщинам не за любовью! - Надеюсь, ты с этим согласен?
  - Разумеется, Бриджит, не за ней.
  - Женщина же ищет и изводит себя только в поисках любви. Ради этого она может вынести всё!
  - Ты уже любишь, - догадался Дик и Бриджит кивнула: Дику можно открыться. - Я ему завидую, он должен быть счастлив с тобой.
  - Да, Дик, он самый счастливый мужчина на свете!
  - И у него есть всё: ты, жена с детьми и куча обязанностей перед всеми. Разве нет?
  - Бог ты мой, Дик! - Что всё это против нашей любви!?
  - Я его знаю?
  - Нет, - качнула головой Бриджит, представляя себе отношение Бориса к Дику. - Но вы могли бы дружить.
  - Он не ревнив?
  - К прошлому - нет!
  ОСЕНЬ 2006, ноябрь 2006
  В одной из программ Клуба, которая вышла в вечернем эфире субботы, прозвучал телефонный вопрос из Казани, пожилой телезритель спрашивал:
  - А вы представьте себе, что во время передачи позвонил не я, пенсионер и на события не влияющий, а сам президент. И что бы вы ему ответили?
  - Вы о каком президенте говорите, вашем, из Казани или российском? - уточнил Анненков и переглянулся с Тимофеевым, на номер с "отравленным" мясом не похоже. Обсуждали тему безнаказанности чиновников, проваливающих все начинания, даже поднимаемые для решения самим президентом. И готовился к программе Тимофеев.
  - Конечно, о российском, такие дела только ему по плечу! - ответил мужской голос.
  - Ну, - начал Анненков, давая время сориентироваться Тимофееву, - если бы он просто решил передать телезрителям привет от своего имени - это один разговор и мы бы в нём были только посредниками. Вы не это имели в виду? - взглянул Анненков на нескольких операторов и техников в глубине студии, где отслеживали и удерживали на связи такие звонки. Режиссёр показал поднятый вверх большой палец и Борис понял, что звонок, что называется "живой".
  - Да нет же, нет! Я о его реакции на всё это. Такой форменный, извините за откровенность, бардак! Он же мог и разгневаться, а? - задал он ключевой вопрос. Смелый мужик - оценили казанца в студии.
  - А вы сами посудите, - вступил в диалог Тимофеев, - кстати, у вас есть дети?
  - Конечно, есть, двое сыновей, они уже сами папашки, внуков у нас с женой нынче стало трое, - с гордостью за свой корень ответил мужчина.
  - Ну, так вот, представьте на минутку, что сыновья ещё в возрасте внуков и что-то натворили. Скажем, разбили стекло в школе. Вас вызывают и сообщают - ваши действия? - камера прошлась по лицам клубмэнов и публике в зале. Интерес к вопросу был живой и почти детский, поскольку через это прошли все мужчины естественной ориентации. Пауза была недолгой и разыграться страсти предвкушения не успели.
  - Я бы с них шкуру спустил одним махом, чтоб отца не позорили, - прозвучало в эфире и зал оживился. Про позор и лицо главы семьи никто прежде не вспоминал. Ход Тимофеева оказался удачным и наглядным.
  - И это, - согласился Тимофеев, - обычная логика главы семьи, ведь так?
  - А то! - Кто ж я тогда, если они в таких летах не слушают отца, - уверенно заключил мужчина.
  - Ну, а если бы вот так же дело было с вашими внуками, а отцы в разъездах, пришлось бы иди вам, тогда что? Пожалели бы внучка?
  - Нет, - после недолгой паузы ответил мужчина, - ремня, может бы и не всыпал, это уже отцовское дело, а вот выволочку он бы у меня получил изрядную. Да и бабке наказал, чтоб никаких пряников, пока отец не разберётся!
  - А раз так и логика у всех ответственных людей одна, то Президент мог позвонить лишь с одной целью - извиниться за допущенное чиновником и обещать во всём разобраться. Разве нет? - чуть перегнул Тимофеев, полагая, что мужчина с его вариантом не согласится. Так и случилось.
  - Да нет же, нет! - чуть повысил тон собеседник в эфире, - Я про то, что ему бы это сильно не понравилось. Ну, что его вот так парафинят по телевизору. Вот я о чём! Теперь понятно? - закончил он уже спокойнее и приготовился слушать. Видно, сидел у телевизора и видел картинку в полной мере. В том, что критиковать власти недопустимо, уверены многие россияне. И подспудный страх или чрезмерная осторожность в общении с любым начальством для многих была определяющей. Но, как видно, не для всех и вот этот пенсионер из Казани как раз из категории смелых. Что с ним сделают, было интересно многим зрителям в студии и у телевизоров всей России.
  - Давайте на это посмотрим, как говорят, с большой колокольни и начнём с главного. Мы с вами выбрали его в президенты не за красивые глаза, а для дела и платим зарплату, чтоб он управлял государством и следил за своими помощниками. Если челядь своего хозяина не уважает и вот так подставляет публично - это его, а не наши проблемы, раз вызвался править, так и правь, на то во главе державы и поставлен, - завершил свой спич Тимофеев.
  - Так что, если бы он сюда и позвонил, мы б ему только посочувствовали. Остальное - его каждодневные проблемы и работа, - жёстко добавил Анненков и перешёл к другому звонку из провинции.
  
  Схема общения Бориса и Бриджит давно уже выстроилась в безопасную цепочку и стала желанным десертом и так нескучной жизни. Черпая вдохновение в мужской поддержке, Бриджит сильно прибавила в игре классических композиций и выходила на собственные опусы. Теперь она не давила на мужчину совершенно, а выглядела женщиной, запертой в казематах неволи. Она помнила первую встречу в Париже, а потом и вторую и упивалась полнокровной жизнью женщины, любящей и любимой. Ничего подобного прежде не бывало и ей казалось, что всё это не с ней и вообще она съехала с катушек. Но послания Бориса были в ней, ответы рождались сами собой и их мир стал вселенной, которая росла и обогащалась.
  Кто бы мог подумать, что эта леди с тигриными повадками где-то на стороне и лирична, и поэтична? А что её повелитель - выходец из страны главного политического противника, могло присниться только в жутком кошмаре. Голливуд на подобную фантастику не решался. Со времени берлинского свидания миновало полгода и новое уже назрело. Оба с тоской вспоминали минувшее и адреналин-раш от пережитого вместе.
  Между тем риторика американской пропаганды стала постепенно обретать особые нотки. И обусловлено это проблемами внутри стран бывшего социалистического лагеря и самого СССР. Отсутствие каких-то чётких ориентиров во внешней политике и выдвижение на ведущие роли в МИДе новой России конъюнктурщиков текущего дня способствовало общему ослаблению имиджа страны и охлаждению к ней прежних союзников. Российская внешняя политика даже внутри СНГ оказалась неэффективной и генералы НАТО уже устраивали штабные учения в Севастополе, Киеве и Тбилиси. А российским стратегическим бомбардировщикам, чтобы выполнять привычные в советское время полёты в Атлантику, нужно пробираться через узкие коридоры нейтральных зон Балтийского моря, будто сквозь коммуналку, заставленную хламом бывших собственных военных баз теперь принадлежащих независимым странам Балтии, Польше и объединённой Германии.
  Правительства бывших социалистических стран и республик Советского Союза взяли равнение на НАТО и отрабатывали кредит доверия всеми ресурсами. Нужно сказать - убогими и в смысле материальном и в политическом.
  Коренным образом изменилась ситуация и на Украине. О том, что Украина станет заграницей из российской верхушки никто серьёзно не думал, надеясь, что как-то пронесёт или само собой образуется. Но союза славянских государств не получалось уже более полутора десятков лет. Как можно приравнять Украину, где у каждого второго россиянина есть кто-то из родных и близких, к Франции, куда ездили немногие и ненадолго?
  Чиновничья неповоротливость ухудшала ситуацию всё больше и больше, а правительственная риторика не способствовала возвращению исконно славянской страны в лагерь союзников. Националистическая доминанта одной из украинских группировок, поддержанная Вашингтоном и объединённой Европой, всё больше и больше сдвигала страну на Запад. В противостоянии с махровым наступательным национализмом безликие и аморфные либералы оказались слабы как внутри России, так и за её пределами. И немалую роль в этом сыграла умелая дипломатия госсекретаря.
  В отличие от прежних руководителей ведомства Бриджит Саундлер не заигрывала с национальными лидерами, козыряя ценностями западного образа жизни, а ставила конкретные условия выполнения американских требований к любителям дармового сыра. Каждый из новых политиков пространства СНГ получил своего рода "дорожную карту", на которой начертано задание и цена вопроса. И рядом же указаны успехи конкурентов в движении по этапам собственной "путёвки в жизнь". Это возбуждало недовольство и естественную зависть конкурента на заморские деньги и политические преференции - чем я хуже и почему мне меньше? Метод расчленения группировок для вручения власти мелким и послушным кланам придуман не одно тысячелетие назад и исправно работал всегда. Если прежде славянские государства так или иначе держались друг друга хотя бы символически и считали своим духовным лидером Россию, то теперь все "славяне" дружно поливали грязью бывшего спасителя и готовы это углубить за соответствующую мзду. Что нужно каждому националистическому лидеру, в Вашингтоне знали отлично и госсекретарь исправно выполняла основные задачи своей страны.
  Бриджит Саундлер не была ни записным патриотом, ни политическим радикалом, но по эффективности превосходила самых откровенных ястребов. Она знала - как нужно добиваться цели и из чего слагаются компоненты её достижения. Более циничного и прагматичного чиновника во главе этой службы уже давно не было. Без единого выстрела при её руководстве госдепартаментом в НАТО пришло ещё шесть стран. И стояли в унизительной очереди за преференциями ещё несколько. Генсек НАТО в глазах россиян всегда выглядел чуть не сатаной из преисподней, так его изображала пропаганда, однако в эпоху Бриджит Саундлер его ореол померк. Теперь о нём на время забыли и все решения по соблюдению североатлантических интересов принимались в Вашингтоне, а вкладывала их в умы европейских политиков госпожа госсекретарь. Все споры с ней были откровенной риторикой и заканчивались подчинением диктату из-за океана. Госпожа Саундлер очень умело использовала пугало в лице России и арабского терроризма и все дискуссии затухали. Ну, а генеральный секретарь НАТО в служебный кабинет мисс Саундлер в Брюсселе входил бочком и заискивающе улыбаясь, как в плохом фильме про индейцев и ковбоев.
  У себя в стране госсекретарь была за пределами серьёзной критики. И влиять на неё пытались лишь лоббисты других политических доктрин. Однако и здесь менеджерская эффективность реализации, что являлось заслугой самой леди, администрация президента выдавала за эффективность идеологии. Мисс Саундлер это знала и мысленно улыбалась проискам соперников, понимая их слабину. В США не любят слабых и проигравших. А она не проиграла ни единого сражения. И сейчас, ведомая немыслимым ранее подъёмом, она легко расправлялась с соперниками. Да, собственно, серьёзных-то и не осталось.
  
  Ни Татьяна, ни Никита на этот раз не отговаривали Анненкова, полагая, что риск при проведении свидания многократно перекроется в будущем. Только они знали точку отсчёта возмужания Бориса Анненкова. Она день в день совпадала с первой романтической встречей. А сейчас Анненков уже всем статьям превосходил действующего президента и в своём росте не останавливался.
  С другой же стороны, противостояние президентских структур и Клуба стало каким-то вялым. А в белых от ненависти глазах серого кардинала было написано так много, что реальное противодействие Клубу как-то с этим не увязывалось. От более крутых мер его кто-то удерживал и он не скрывал, что несвободен. Зная нравы президентского окружения и сопоставляя акции Клуба и реакцию администрации с некоторым запозданием, Никита решил, что задержки имеют заморскую природу. Вряд ли трусливая и праздная Европа способна хоть как-то образумить высших российских чиновников.
  СТАТИСТИЧЕСКАЯ ПЛОЩАДКА, ТЕМА - ШКОЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ
  
  Вопрос: нужны ли спецкурсы в школах и кто их должен финансировать? (Тема обсуждалась и "площадка" только реагирует на дискуссию в Клубе)
  Мария: Я школу только что закончила и вся ещё там. Спецкурсы нужны вроде дополнительных занятий для особо продвинутых. Остальным они до лампочки. Если у родителей есть лишние деньги, ради бога - пусть платят. А вообще всё это дурно пахнет - в одной школе есть чистые и нечистые. Чистые ходят на "спецы", а нечистые прогуливают и обычные уроки. Не о том речь, не это в школе главное.
  Дима: Если кто-то хочет быть умнее, пусть сам за это и платит. А кто же ещё?
  Александра: Получается, что в одной школе есть несколько каст. И они не дружат. Главное именно это. Тут я с Машей согласна. А мы о каких-то спецкурсах!
  Николай Андреевич: В недавнем прошлом были школы по имени авторов программы. Очень уважаемые авторы и педагоги. Так у них разделения на чистых и нечистых не было. А в самой школе обычный набор гениев и лентяев. Но меж собой они не воевали. Покажите мне автора этой идеи по расчленению школьников на касты? - Не найти! Вот и я о том же. Спецкурсы в их нынешнем виде - чистой воды очковтирательство.
  Илья Никитич: Были у сибиряков традиции, посылали учиться и далеко от дома самых лучших. А худшие и без знаний по химии корову выдоить смогут. Если кто-то быстро постигнет грамоту, пусть и идёт дальше. А ежели неспособен, нечего штаны просиживать и слабых задирать. Отсеять их, ледащих да ушлых и остальным спецкурсы станут обычным предметом.
  Эмма Игнатьевна: Я в школе работала чуть не 50 лет. Насмотрелась. И в иные и в нынешние времена. Вижусь с коллегами и в столицах. Так вот: даже в столичных школах остолопов, не знающих элементарных вещей, более чем достаточно. И вес этой публики в процентах равен весу элиты класса или школы, а вот по влиянию на дух и дисциплину заметно их превосходит. Этих остолопов боятся. И учителя и ученики, это каста неприкаянных и неподсудных. Вот предмет головной боли и разбирательства, а не спецкурсы для избранных.
  Ведущий: Интересно! Зал говорит о необходимости усиления школьных программ спецкурсами, а "площадка" отметает их единодушно. Вернёмся в зал. Кто-то не согласен с аргументами "площадки"?
  Поднялся мужчина зрелого возраста в джинсах и представился: - Я работаю на кафедре МИФИ и веду спецкурс по информатике в одной из школ Южного округа. Если взять школьную базу и от неё плясать в ВУЗе, то в график подготовки специалистов мы не уложимся. И на наши спецкурсы идут лучшие ученики, но не факт, что они к нам поступят. Это одно. И другое - если речь идёт о натаскивании учеников, а не передаче им глубоких знаний, то с мнением "площадки" я согласен. И вообще, насколько я знаю, элитные ВУЗы страны сами ищут и готовят ребят и девушек к студенчеству, чтобы потом не было взаимных обид.
  Ведущий: Кто-то добавит? - Желающих нет, идём дальше. А зачем вообще нужна средняя школа? Почему 11 классов, а не 9, 10 или 12? Почему с 7 лет, а не раньше? Почему двойка, допустим, по арифметике в третьем классе ставит крест на переводе в следующий класс?
  Дискуссия началась сразу и без раскачки, настолько всё было актуально и на слуху. И в который раз публика увидела, что чиновники меняли систему образования, не спросясь у общества. И ни за что не отвечали.
  Поскольку дискуссия могла затянуться, ведущий предложил ответить на анкету с уже заявленными вопросами, а потом только проголосовать её итоги. Вопросов было немного, они требовали ответов типа: "да" или "нет" и "затрудняюсь ответить". И провели её во время общения с "площадкой" по теме анкет. "Площадка" и здесь оказалась на высоте. Ответы вслух были и эмоциональны и выразительны.
  Обработка анкет показала, что в стране с интеллектом проблем не наблюдается. Откуда они взялись в правительстве? Один из аналитиков объяснил это так: - У них выборка не представительна. Не из тех людей собрана, вот и зашкаливает!
  Итоги программы, как обычно, подвели Анненков и Тимофеев. Они учли и анкеты, и мнение "площадки", и выступления из зала. При этом была использована и глубокая аналитика клубных специалистов по связи анкет и других видов высказываний.
   Получалась картина, которая сильно отличалась от официоза правительства и придворных СМИ. Жизнь говорила о том, что управление учебным процессом в значительной части школ безвозвратно потеряно и ситуация стабильно ухудшается. А правительство говорило об отдельных упущениях и недостаточном финансировании.
  И ещё народ отметил, что средняя государственная школа не должна иметь никаких платных учебных занятий. По поводу двоечников и остолопов с хулиганами тоже есть эффективные решения. Ну и главное: школа - это место для учёбы и совершенствования морального и эстетического облика наших детей.
  Досталось и так называемым гимназиям в стенах обычной школы. Все прекрасно видят, что происходит искусственный отбор учеников по степени одарённости и родительской обеспеченности. Обычные школы в такой ситуации, лишившись собственной выпестованной элиты, тут же начинали деградировать. Цена одной школы-маяка - это несколько разорённых и обезличенных по соседству.
  - А если это в масштабах страны? - спросил Тимофеев.
  По результатам опросов нынешняя передача была лидером недели и опережала "развлекаловку" на центральных каналах весьма и весьма.
  Идеи и главные практические решения Клуб тут же сформулировал в виде практических задач и стал лоббировать их проведение в жизнь. Всё это имело и другой адресат - выстраивание собственной программы реформации государственных органов власти и поиск кадров для всех звеньев этой цепочки. Телекадры изучались неоднократно и ни один из мыслящих гостей без внимания не оставался.
  
  38
  ПАРИЖ 2 ноябрь 2006
  - Ау, Бриджи, ты где? - позвал он, точно рассчитав время той самой вечеринки. И стал ждать, слушая всё, исходящее из пространства виртуального общения. - От неё - ничего! Он позвал её ещё раз, тщательно выполняя все шаги процедуры входа в виртуал. Не было отзыва и на этот раз. Он задумался - если там устроили экран от электронной слежки, то помехи будут сильными и она не услышит его. Но Бриджит не может всё время находиться в мёртвой зоне, рано или поздно в приёмную зону войдёт. Так было ещё три раза и лишь на четвёртый она отозвалась, это было и её дыхание и волнение - Это сама Бриджит!
  - Борька, ты? - спросила она, смятение он уловил тут же. Такую Бриджит он не знал.
  - Я, моя шоколадка, я! - Ну-ка, быстренько открой калитку и впусти гостя, он в этой толчее просто извёлся, что за публика! - ответил он и она впустила мужчину. Вокруг было общество, многие искали её внимания, но она деликатно отмалчивалась и уклончиво улыбалась, затем отошла в сторонку и, прикрытая Энн, уединилась в служебной комнате.
  - Я скучал, прости, и не выдержал! - отдалось в её сердце. Остальное было и привычно и сладко. Одно слово: муж в гостях у жены. Сеанс получился коротким, но им хватило, чтобы разрядить напряжение ожидания.
  
  На встречу они ехали, наполненные свежими эмоциями и песней души. Энн хорошо это чуяла и мысленно желала себе такого же мужчину. Она теперь наверняка знала, что мужчину нужно сделать самой. В первую встречу в Москве она Анненкова даже не выделила из толпы русских умников. Зато во вторую, в Гарварде, он уже светился от прелестей умницы Бриджит. А потом встречи стали такими, что лик её босса в русском был виден за милю. Сегодня же случилось что-то особое и Бриджит сама вдруг стала пахнуть тем парнем. Она это уловила в зале приёмов.
  - Джи, - спросил он, когда она отошла чуточку и уже хотела продолжения, - полетаем?
  - Хорошо, - ответила Бриджит. И они начали. Получилось не сразу. Не просто и не сразу, а с третьего десятка попыток. Но получилось. Он нашёл в себе те файлы исторической памяти и погрузился в них. Когда освоился, отыскал в них свою подругу и перетёк в её сознание. А там пошло по накатанной: она включила себя и Борис всё видел её глазами. Перед ними открылся простор саванны, зрелище было полноценным: в цвете, объёме, со звуком и натуральным букетом запахов. Анненков, наученный опытом с Татьяной, при необходимости возвращался к началу файла или фрагмента и находил стык со следующим. Теперь это видела и Бриджит. Так, шаг за шагом просматривая тот самый сюжет, они восстановили его в первоначальном виде, исключив произвольный монтаж подсознания. В полном объёме картина выглядела совсем иной. Во время любовного свидания женщина опоила мужчину зельем и тот буквально отключился. После этого она позвала львов. Увидев вокруг себя целый прайд во главе с самцом, мужчина отрезвел мгновенно, но не смог сделать и шага. Жёлтые огоньки косматых хищников кружили вблизи, сужая пространство и наблюдая за жертвой. Женщина отошла в сторонку и они мгновенно замкнули за ней пространство. Последняя мысль мужчины была истинной - он в ловушке, устроенной женщиной. На ней ещё был его сок и сама женщина казалась возбуждённой. Сексуальное возбуждение по глубине было сродни эмоциям от удовлетворённого замысла, пестуемого и вынашиваемого так же тщательно и любовно, как и первичную страсть. Бриджит впервые видела глаза женщины так отчётливо и чуяла аромат мести так явственно. Месть пахла так же специфически и остро, как и вожделение! - Вот так-то, мисс госсекретарь! И это было её собственное восприятие, Борисом лишь инициированное.
  Расправа была мгновенной, львица сделала неуловимое движение и спровоцировала мужчину на отмашку рукой, будто в защиту, в ту же секунду лев ринулся на него сзади и убил африканера, буквально сломав своим весом. Запах крови туманил сознание, создавал иллюзию могущества и опьянял. Это ощущение теперь уловила и Бриджит. - Они со львами имели одинаковые ценности, людям тоже нравилась эйфория от её дыма, витавшего над убитой жертвой. Это было преимущество победителя над жертвой. У мужчин, не имевших такого качества, не было и потомства, поскольку женщина знала в этом толк и "травоядных" к себе не подпускала. У неё тоже был выбор и она им пользовалась. Где-то внутри себя Бриджит уловила и сильную эрекцию Бориса во время всей этой кровавой расправы. Значит и он из охотников! Осознание такой мелочи ещё больше приблизило её к мужчине.
  Борис в такие мгновения и учил и учился. Реакция Бриджит была необычной для него, её рефлексы тоже и он старался проникнуться их запахом, цветом и ощущениями. Букет из всего этого был настолько своеобразен и неповторим, что разобраться сразу и во всём не представлялось возможным. Он этого и не собирался делать, резонно полагаясь на внутренние ресурсы своего организма, всё это уже познавшего. Своё видение мира глазами и чувствами первых людей из новой генерации от Матери Матерей он сопоставлял с видением Бриджит и это было первым дискриминатором признаков человеческой розни и близости. Женщина, отдавшаяся огромному мужчине с гигантским фаллосом, не казалась жертвой и мученицей и её вопли и стоны только возбуждали. Рык и хрипение мужчины, любившего её тело, только обогащали впечатление от сексуального величия женщины. Не хотеть её и не быть с ней - это своего рода дискриминатор, у аномальных и не желавших её тоже нет потомства, их убьют на первом же повороте судьбы его собственного рода.
  Бриджит теперь чуяла инстинкты Бориса и отмечала, что он в её вкусе. Расправа не была гламурным зрелищем, но они не отвернулись и глаз не закрыли. Некая дрожь коснулась и их тел, когда хищник расчленил тело, оторвал голову и стал наслаждаться хрустом нежных косточек шеи. Борис в свою очередь улавливал всё, идущее от Бриджит и отметил, что несомненный, хоть и скрываемый женщиной, страх в ней выделял не типические для этой ситуации флюиды мочи, а высочайшей пробы адреналин и семя восторга из того же места. И львы вокруг настоящие, и запахи сродни им, и звук от раздираемого тела не в Голливуде придуманый. Такая подруга вынесет всё и при случае спасёт, убив противника. Именно эта Бриджит и правила дипломатией США, теперь он это видел отчётливо и без купюр.
  Ум, общая организация личности в Бриджит только сопутствовали первобытной хищнице, принимающей поворотные решения без сомнения и не медлящей на критических рубежах. И фаллос африканера она так же приняла бы в себя и он в ней был бы так же уместен, как и во чреве Матери. В том, что это мог быть её отец, промелькнуло и оставило смуту сомнений - Бриджит почуяла в себе нечто из забытого, но очень острого, инстинктивного определителя родной крови. Этот мужчина мог быть родоначальником её ветви. Хорош собой, могуч и несусветный самец. Он знал и умел так много, что даже Бриджит с её богатым воображением не всё могла представить. Но он это делал и Мать это разделяла, подставляясь и всё поглощая. Они такое проделывали не однажды и с удовольствием, ясно сразу. Матери нравилось в нём многое, а он был её эротическим пленником, сила этого гиганта становилась нежной, объятия влекущими, а эликсир зачатия ослепительным. Он проникал в неё и всё это тут же переходило в собственность Матери. Неисчерпаемое и несметное по своей сути, поскольку тут же возобновлялось и восстанавливалось, сколько бы не утекало в окружающий мир.
  Она от него зачала, а потом убила. Бриджит даже не задумалась о причине, полагая, что Мать имела на то основания. Все её действия были наполнены высшим смыслом и предназначением. Женщина, не имевшая никакого системного образования, поступала очень разумно и осмысленно. Не всё в окружающем мире ей казалось понятным, но она обходилась обретёнными знаниями, помноженными на сокровищницу инстинктов и ещё чего-то из свойств интеллекта, ныне забытого. И в этом причудливом букете было всё и на все случаи жизни, надо лишь выпустить их вовремя.
  Львы ушли, помахивая хвостами и оставили объедки для гиен. Гиены, неприятно вопившие и грызшиеся меж собой, явились тут же и съели всё подчистую. Муравьям, мухам и прочим насекомым достались крохи.
  Когда Борис и Бриджит вернулись в своё время, каждый был уже чуточку другим, обогащённым и изменённым. Хотя изменения касались внутренней сути индивидов, но кое-что из этого торчало наружу, ещё должным образом не упакованное. И они присматривались друг к другу, выискивая и разглядывая это. Ничего подобного они прежде не знали и не предполагали, что такое возможно. Увиденное меняло представления о мире не радикально, но основательно. Это объединяло, но могло и разделить. Бриджит предложила увиденное скомпоновать и по свежим следам обсудить. Ей не хотелось ничего такого, что могло бы хоть в малой степени охладить влечение мужчины к себе и повредить собственное к нему. Потому она так заторопилась.
  Увидел ли это мужчина? - Скорее -да! Но и ему такой расклад представлялся объективным. Работать в режиме аналитики им было привычно и общий просмотр оказался недолгим. Они распределили роли в этой работе и вскоре нашли нестыковку увиденного сейчас с тем, что им показывали прежде, главным в этом произвольном секвестре был внутренний редактор. Он в прежних показах убрал почти всё, остались одни лохмотья кровавой трагедии, пережитой женщиной на заре цивилизации. При этом фрагмент, увиденный Анненковым, был частью большой картины, где нашлось место и сюжету из памяти Бриджит. И это объяснило все остальные загадки.
  - Она наша мать, - резюмировала увиденное Бриджит, - а этот колосс - африканер, кажется, мой отец. Секс с ним потряс даже моё воображение. Она немного помедлила и добавила: - И всё-таки она скормила его львам. Я иногда чувствую то же, что и она.
  - Сексуальное неистовство или желание накормить львов? - улыбнулся мужчина. Бриджит понимала, что перед ней вождь. И ответила:
  - Я чую, за что отца моих детей следует сжить со свету. По-настоящему и без жалости.
  - Ну и?
  - Что-то из очень глубинного, это оскорбление чего-то из основ в ней. За такое не должно быть ни прощения, ни примирения.
  - Но его семя она приняла в себя и выносила, почему?
  - Сам-то плод - это её детище. А от него только часть необходимого для зачатия.
  - Так бывает, когда дети от одного из родителей почти ничего не усваивают. Всё только от другого.
  - Я думаю, это совершается при вынашивании плода, в это время женщина в себе меняет многое. Такие вещи, как кислотность среды в колыбели эмбриона, энергетика обменов, активность каждого из генов каким-то образом корректируются и роль одного из родителей может свестись к элементарному - зачатие и подноска стройматериалов для другого архитектора.
  - Ты это знала и раньше?
  - Нет, это пришло с тобой. Всё же музыкой я занималась почти с рождения, политика и аналитика пришли уже в колледже. А вот с такой психологией вообще столкнулась впервые. Я даже не подозревала о её существовании. Мои прежние знания и страхи с тем, что о нашей сути мы узнали вместе, несравнимы. Я многое просто чую. Оно, возможно, и прежде было во мне где-то там в тупиках и закоулках, с тобой же я научилась это выискивать и читать.
  - А любовь в тебе та же?
  - Вот с этим не так просто. Я её прежде и рассмотреть не могла как следует. Она ускользала до того, как я могла что-то сообразить. Может, поэтому ни с кем так и не осталась? - Секс быстренько насыщал плоть и до любви не доходило.
  - Но ведь не один же раз ты с ними бывала? - Появляются привязанности, а от них и до любви недалеко, тем более женщине.
  - И что с того? - Секс хорош сам по себе и очень ревнив. Так что всё своим чередом.
  - Так долго без любви? - с сожалением в голосе спросил Борис.
  - Собственно, в той жизни она и не очень нужна, - вздохнула Бриджит, легонечко касаясь тела мужа. - Теперь же она есть и разделённая! - Всё и сразу!
  - А ведь Ирину я люблю и сейчас! - уронил муж.
  - Я тоже! - ответила Бриджит. - Она тебя сохранила и упорядочила, её руку я вижу во всём и мне это нравится. А раз так, то нравится и сама твоя созидательница и хранительница.
  - Бриджи, а как ты во мне различаешь, созданное ею?
  - Очень легко - у тебя есть качества, которые заточены сугубо под мужчину и особым лоском они не отличаются, а есть и переделанные для удобства и нужд женщины, они вылизаны и аккуратны сами по себе, плюс ежедневная шлифовка, так что не заметит этого уж самая-самая незрячая.
  - И где эти качества применяются?
  - Общение! - В нём ты выстроен по образу и подобию житейской философии Ирины. Ну и интим. Тут твоя и её аура так перемешались, без любви подобное невозможно.
  - Ну, ты даёшь, Бриджи! - загорелся Анненков. - Такое заметить и так точно объяснить! И давно ты в этом разобралась?
  - В Берлине уже окончательно, - счастливо потягиваясь, ответила Бриджит. Все её члены были насыщены мужчиной, она его закладывала во всё и впрок. И слова вываливались из уст легко и к месту. Мужчина почуял это и нежно провёл по плечу. Бриджит надела подаренное им платье и сквозь широкий вырез в слабых матовых оттенках светилось шоколадное плечо женщины. Оно подчёркивало фигуру и стройные ноги. Бриджит подошла к огромному зеркалу в стене и осмотрела себя, потом поймала взгляд мужчины и повернулась к нему:
  - Мне нравится, как ты смотришь на меня. Я будто плаваю в твоих глазах. Закрываю свои и плаваю в твоих.
  - Не всё моё в тебе и с тобой, это не напрягает? - осторожно возразил мужчина.
  - Боже, Борька! Ну, конечно же, нет! Мы не можем быть друг в друге со всеми потрохами, что-то остаётся и немалая наша часть и перепадает детям, службе, обществу, душе, немалую часть поглощает искусство и тот мир, что является кузницей сознания и созидания. Вот и во мне так же. Ты просто отдельная вселенная, где мне хорошо и комфортно. Есть и другие. Но для души и сердца твой мир и всё твоё - это вне конкуренции. И потом, ты сугубо белый из Европы, а я кондовая цветная из Нового Орлеана и наши различия всегда с нами. Ты увидел меня и захотел, а я с удовольствием пошла навстречу. Мы сошлись и это понравилось обоим. Что нужно ещё?
  - В моей вселенной тебя ничто не напрягает?
  - Ничто! Зато многое интригует и привлекает. И этого так много, что не хватит и жизни, чтобы изведать и проникнуться. Нет, мой повелитель и царь! Я с тобой и надолго.
  - Готов поверить. Ты убедительна. Но есть и сугубо женское - желание закрепить всё это в потомстве. Пока его нет.
  - А ты хочешь, чтобы я родила твоего ребёнка?
  - Да, Бриджит, хочу. Мне нехорошо от того, что наша связь не имеет плодов. Для мужчины это тест на состоятельность - связь без детей подобна изощрённой мастурбации. Очень дорогой и изысканной.
  - Это внутреннее? Или от тщеславия?
  - Даже выше устоев мужчины. Мне кажется, что связи такого рода должны завершаться рождением детей. Это естественно для нас, как господствующего на Земле вида. Во время любви в нас генерируется всё лучшее и эффективное и на этом взлёте мы и должны фиксировать себя зачатием. Тогда и мир будет иным.
  - Как давно у тебя такие мысли?
  - Давно, - не стал врать мужчина, - но сейчас и с тобой это звучит особо сильно и концентрированно.
  - Сколько, на твой взгляд, было лет моему отцу в год гибели?
  - Около тридцати, возможно, чуть больше.
  - Ты гораздо старше, это не смущает?
  - В те времена его возраст расценивался иначе, по нашим меркам ему далеко за сорок. Так что я моложе.
  - А если я поступлю с тобой, как и наша Мать? - Оставлю потомство и отдам львам?!
  - Тогда наших детей у тебя не будет!
  - А чьи же?
  - Твои! Моими и нашими они станут только со мной рядом. Ежедневно питаясь моими словами, взглядами и дыханием.
  - Ирина сильно на них влияет?
  - Очень! Хотя общаются они теперь меньше, но мама их любовь направляет и поддерживает. Я вижу, как они светятся от одного только общения с Ириной. Она создала в нашем доме атмосферу любви. В ней всё растёт и зреет гораздо лучше, чем в рациональной. Я это хорошо различаю. И люблю её по-настоящему, Бриджи!
  - Не терзай себя, милый, ты теперь во мне весь! И с Ириной тоже. Остальное они отложили.
  До конца свидания осталось три часа.
  Любовь в любом возрасте - это нечто! И чем более зрелыми вступают в этот состояние, тем глубже и полнее самоощущения от неё. И Бриджит хорошо понимала природу повышения остроты собственного мировосприятия, подъёма физических сил и углубления интеллекта. Мужчина, породивший всё это, был рядом и тоже любил. - Что ещё нужно?
  - Борька, ты никогда не спрашивал о моём детстве, мы обсуждали меня уже взрослую. Это случайно? Или не дошла очередь? - спросила она и чуточку отодвинулась, чтобы лучше прочувствовать ответ.
  - Мне кажется, Бриджи, ты и сама этого не хочешь, - как бы нехотя ответил мужчина, - во всём строе твоих воспоминаний я чуял, что туда, поближе к детству и ранней юности, тебя не тянет.
  - Ты это чуешь или понимаешь? - уточнила женщина.
  - Пожалуй, скорее чую! Это где-то рядышком с интуицией.
  - То есть, это пришло само собой!
  - Да. А что это так тебя заняло?
  - Есть одна мелочь, она в этом деле принципиальна. Ты не знаком с нашим утончённым расизмом. Он уже не тот, что в сороковых и пятидесятых годах прошлого века, но он есть, только упакован иначе и в глаза не бросается. Поэтому ты не знаешь, куда готовят хорошеньких цветных девочек у нас на Юге. И умненьких по всей стране тоже. В своё время ты сказал, что я - такая же аномалия для США, как и ваш Клуб для России. Да, это верно, я аномалия. И в начале моей жизни пришлось перенести и вытерпеть многое. В двенадцать лет ко мне приставали в школьной гардеробной, в раздевалке и душевой спортзала, закрывали мой шкафчик и я стояла без одежды перед голодными взглядами парней из старших классов. В пятнадцать лет мне устраивали скрытые смотрины и сравнивали моё тело с откровенными фотографиями других девушек, на мои выступления с классикой приносили непристойные плакаты. А в восемнадцать изнасиловали после концерта в колледже, там был благотворительный концерт и куча богатой публики. Прямо в гримёрке на полу и при куче зрителей. Того, что они говорили мне в глаза и между собой, не произнести ни за что! Они взяли меня в кольцо и не выпускали пока не надоело самим. А я не могла ничего поделать ни сразу, ни потом. Я знала, что это ни к чему хорошему не приведёт. Вот такое у меня прошлое.
  - Я подозревал что-то подобное, когда просмотрел твой путь и увидел уход из музыки. Резкий и необратимый, - заметил Борис. - Ирина меня приучила чуять звучание музыки в душе и после концертов. Иногда она указывала на нюансы и их значение. Так что с этим у меня проблем нет. Когда я слушал твои композиции, то старался проникнуться твоим настроем. И каких-то потаённых червоточин не увидел. Думаю, они заросли, в юности всё зарастает. Та боль ныне воспринимается иначе и червоточин от неё уже не осталось.
  - Ты всегда сравниваешь меня с Ириной?
  - Иногда. Вы разные и даже в музыке вы играете на разных клавишах.
  - Ирина меня не слышала?
  - Пока нет, а ты этого хочешь?
  - Хочу! - Знаешь, насчёт клавишей ты прав. Даже классика через мою душу проходит не тем путём, как у белых исполнителей. И это данность.
  - Это, Бриджи, индивидуальность, Ирина мне указывала различия своего исполнения с другими пианистами, они очень значимы, даже на мой взгляд, хотя все они не только белые, но и россияне, - возразил мужчина.
  - Спасибо за утешение, Борис! Я тоже сравнивала свои сейшны в компании очень приличных музыкантов, но в смеси цветных и белых с теми, где заняты только белые - небо и земля! - не могла скрыть горечи женщина.
  - И тебя это смущает?
  - Уже нет, привыкла. Но это данность и она никуда не зовёт и ни к чему не стимулирует. Возможно, именно поэтому я воздерживалась от ребёнка. Как бы ни была продвинута элита общества, основная масса от расизма не излечилась. В детские годы, а это не менее восьми-десяти лет, скрытый бытовой расизм проявляется особенно жестоко. И кроме обычных тревог цветным родителям нужно мириться и с этим.
  - Другой страны у тебя нет, а в этой одолевают комплексы. Признаюсь, Бриджит, я считаю, что в этом может быть и что-то от обычного тщеславия. Неужели твои плоды хуже тех, что оставляют после себя другие одноклассники и сокурсники?
  - Думаю, они будут не хуже. Но не теперь.
  - А когда?
  - В своё время! - ответила женщина и раскрылась для продолжения. Он это понимал и принимал. Единственный, кто видел женщину и человека одновременно.
  - Я проголодалась, - спустя полчаса произнесла Бриджит. Борис накинул халат и принялся ухаживать за женщиной. Свечение мужчины в таких случаях отметить можно и через стену и Энн по звяканью посуды определила, что и как проделывает Борис. У Бриджит всё звенело не так. Но её пока не звали и она только следила за происходящим.
  - Энн, - спросил вошедший Анненков, - что тут есть съедобного? Хочу что-то приготовить для Бриджит. Энн открыла холодильник и стенной шкаф и уставилась на мужчину: - Готовка? - В такую пору и в спешке? Однако для Анненкова невозможного не существовало. И вообще и сию минуту. Он просмотрел набор продуктов, затем кухонное оборудование и решил, что парочку горячих блюд с несколькими видами салатов за десять минут можно приготовить. Затем дал задание для Энн, чтоб та отобрала необходимое и вернулся к Бриджит. Там он не задержался и вскоре занялся готовкой. Он сразу делал всё,
  Энн только подхватывала готовое и либо отправляла в микроволновку, либо в овощерезку. Ровно через десять минут они с Энн принесли два полных подноса с едой. Борис усадил обеих женщин за стол и сказал краткую речь. О женщинах, которых любят. И как они хорошеют от этого.
  Немножко вина, самую малость лести и атмосфера стала лёгкой и эфемерной. Анненков намеренно не отпускал Энн, чтобы подчеркнуть Бриджит свои намерения. Энн была свидетелем, который поднимал уровень этой беседы на порядок выше. Женщина это чуяла и своим пониманием благодарила за доверие, но больше ей нравилось во всём этом отсутствие даже признаков снобизма. Для него они обе женщины и равны по положению, только одна из них была любимой. И цвет кожи в его отношении к обеим ничего не значил. Это не игра и не маскарад. Признательность женщины-бодигарда была естественной и постепенно вырастала в особую привязанность. В общей сложности Энн знала Бориса больше года. Некоторыми подробностями близости Бриджит с Борисом она владела и на их основе могла судить обо всём остальном. Вот и сейчас Борис показал, что их отношения надолго.
   Когда наступило насыщение едой и общие разговоры сами собой затухли, Энн собрала со стола и вышла, оставив Бриджит с Борисом. Он взглянул на часы - осталось чуть больше получаса.
  - Давай послушаем твою музыку? - предложил Борис и достал компакт-диск.
  - Хорошо! - согласилась Бриджит, устраиваясь поудобнее. Акустика у аппаратуры была приличная и они ещё раз перенеслись в то настроение, которого добивалась от Анненкова Бриджит. Исполнительство Бриджит было другим, не сравнимым с академичностью пассажей Ирины. И возбуждало совсем другой спектр чувствований. Однако его глубина была впечатляющей, а сила - очень заметной. Бриджит видела, насколько её музыка влияет на него, что впечатляет больше, а что меньше и держала руку на пульсе. Слушая это вместе с ним, она вновь и вновь погружалась в ту атмосферу, которая и создала эти опусы.
  Примерно за четверть часа до конца свидания вошла Энн и напомнила Бриджит:
  - Ты просила напомнить насчёт фотографий, не забыла? - услышав это, Бриджит вздохнула:
  - Я об этом помнила, но так и не смогла решиться. Уж очень они особенные. Стоит ли?
  - Бриджи, ты просила не только напомнить, но и не изображать кармелитку! - Забыла, что ль? - Бриджит покачала головой и Энн обратилась к Борису: - Если ты хочешь их увидеть, то она их отдала мне, на такой вот случай.
  - А что в них такого? - поинтересовался мужчина. Бриджит регулярно присылала себя в самых разных житейских ситуациях, многое было из закрытой хроники госдепа и Белого дома, некоторые ритуалы в Конгрессе и Сенате с нею и без неё, но значимые для Бриджит и с её комментариями по поводу фотографий и их героев. Так что Анненков жизнь верхов Вашингтона знал не понаслышке и мог сравнивать официальную хронику "на вынос" и специальные релизы для служебных целей. Фотографий Бриджит он видел столько, что теперь различал её даже в толпе по неуловимым признакам осанки и прочего, что уже сидело глубоко внутри. Что могло вот так смутить Бриджит, раз она установила предохранитель в лице Энн? Он немножко поразмышлял и ни к чему не пришёл. Потом отставил это дело и обратился внутрь себя, уже только анализируя флюиды Бриджит. Ясное дело, причина проста: как я выгляжу со стороны, когда этого ещё никто не видел! То есть, это не хроника или что-то из частной жизни леди госсекретарь, а сугубо личное и интимное. Обнажённую Бриджит он видел и на фотографиях и в реалиях и ни разу в глазах женщины стеснения, колебаний или неуверенности не заметил. И всё же она сомневается. И кто, как не он должен разрешить эти сомнения?
  - Смотрим, конечно, давай их сюда! - скомандовал мужчина и Энн с удовольствием подчинилась. Вскоре они смотрели подборку фотографий из электронного альбома, где Бриджит была с маленькими детьми. И совсем младенцами-грудничками и маленькой шпаной, уже дёргающей девчонок за косички. Здесь были собраны снимки последних пяти лет. На отдельных Бриджит была наедине с детками и кроме любопытства и обычного тепла, светилось и что-то от материнства. На некоторых кадрах можно угадать скрытую боль от того, что всё это чужое. Изучив Бриджит достаточно глубоко, Анненков хорошо улавливал её внутренне состояние. И этой слабины сугубо женского разлива и колорита на снимках было в изобилии. Ему стало ясно, что роль матери Бриджит примеряет давно и никак не решится. И стесняется именно этого. Тогда с маской железной леди придётся распрощаться. А значит и с публичностью. Но решение об этом всё же её собственное. Он может предложить, настоять, но в любом случае последнее слово за женщиной. Он ещё раз пробежался по обзорному листу альбома и нашёл нужный снимок:
  - Вот этот беленький мальчишка откуда?
  - Из Белграда, родители погибли и он попал в Вену, там устроили приют для них.
  - Серб?
  - Да, он из христиан, мусульманских детей определили отдельно. Я была против такого оборота.
  - Бриджит, какая религия тут может быть, если им от года до двух? Они толком-то и говорить не научились!
  - В Австрии нет государственной сети таких приютов. А частные под патронатов клерикалов. Если они попадут в сеть государственных, то тут же станут собственностью государства. И когда найдутся родственники, их оттуда вызволить будет очень трудно. Так что - это лучшее из вариантов.
  - И у тебя ничего не дрогнуло в душе, ведь бомбы упали из самолётов США?
  - Ты же видишь снимки, к чему вопросы? - упредила женщина семейные разборки. На этом кадре её глаза были само обаяние и лучистая любовь. Что-то в самом мальчишке было такого, что она подумала его как-то оттуда извлечь и оставить поближе к себе.
  - Белый ребёнок тебе к лицу, - заметил Анненков, пристально разглядывая несколько кадров с этим мальчишкой. Видимо, и оператору он понравился. Тоска, замешанная на служебном долге, была с одной стороны и поиски надежды на обретение домашнего тепла у ребёнка с другой - вот главный сюжет и коллизия снимка.
  - Он мне запал в душу сразу же, - призналась Бриджит и взглянула на мужчину.
  - Жаль, ты не Анжелина замужем за Бредом и усыновить его не сможешь, - заключил Анненков. Где-то внутри себя он уже чуял, что Бриджит хотела бы чего-то, вроде подобного жеста. Но, возможное и доступное для актёров исключено для политиков. - Или это писано не для Бриджит? И он добавил: - Как его зовут?
  - Не знаю, его нашли среди многих убитых и раненых, поэтому сразу не идентифицировали, а потом уже было поздно. Война! В приюте его записали со слов случайных людей.
  - Очень хороший мальчишка! - заметил Анненков и женщины согласно качнули головами.
  - А ты бы его взяла? - спросил он Энн.
  - Что об этом! Мне вызволить его оттуда не по силам. И потом, государственным служащим США в приюте откажут, это точно! Тем более из такого ведомства. Я даже думать об этом не хочу.
  - Я не об этом, - уточнил Анненков, - взяла бы его, чтобы сделать сыном и потом сказать правду о судьбе настоящих родителей? - не столько для Энн, сколько адресуясь к Бриджит, добавил он. Энн долго вздыхала и сомневалась и в конце концов сказала:
  - Я бы родила ещё парочку сорванцов в юбках и для них он был бы опорой и защитой от сверстников. И всё бы уладилось как-то. У старших всегда особая участь!
  - А муж? - Что он скажет о нём?
  - Он придёт уже в готовую семью. Так что его приход означает признание всего моего общим.
  - Даже так? - удивился житейской мудрости бодигарда Анненков.
  - Конечно! - уверенно ответила Энн, эти вопросы для неё трудностей не представляли. - Время собираться, - заметила она и вышла. Бриджит вопросительно смотрела на мужчину и ждала слов. Мысли и чувства она уже знала, но слов, будто музыки, хотелось.
  - Хорошие файлы, классные мысли и вообще, ты моя со всеми шкафами и скелетами в них! - сказал он и она благодарно улыбнулась. Быть слабой она могла только с ним. И только с Борисом она бывала настоящей женщиной. И сильной, и слабой, и глупой, не понимающей элементарного, и продвинутой до невозможности тоже. Лишиться обретённого и желанного - это смерть! Теперь она имела многое, что нужно хранить и оберегать. И Борис - ключевой файл от всего этого мира.
  
  - А своего отца я так и не увидел, - пожал плечами Борис, почуяв вопрос Бриджит, - либо она его припрятала во мне до полного созревания, либо стёрла из собственной памяти.
  - А это возможно?
  - В принципе, да.
  - Ты хочешь его увидеть?
  - Спрашиваешь!
  - А мой был ни к чёрту!
  - Зато мать-то какова! - отметил Борис, - рукодельница и выдумщица. Одна соска из ореха чего стоит.
  - Ты заметил корягу рядом с бунгало?
  - С ней что-то не так?
  - Мне кажется, это гинекологическое кресло. Она туда сажала клиенток с проблемами родов. Вон та гостья, что принесла плоды, туда сразу забралась.
  - А я, было, решил, что она там порезвиться решила.
  - Нет, милый, наша маман с ней быстренько разобралась. А та чуть не в три погибели перед ней потом склонилась.
  - Ну, с этим-то ясно, кто-то видел и знает, как она со львами дружит. Так что уровень матушки тут запредельный - выше, чем жрица, скорее богиня.
  Остальное они отложили, пока Бриджит не изучит книгу. Диск с записью он приготовил, там были и его рекомендации и наставления. Чтобы побыстрее и без лишних ошибок.
  
  ПОСЛЕ БАЛА. ноябрь 2006 года.
   Клуб задержал у себя своих лидеров ненадолго, процедура корпоративной встречи ещё не выросла до официального ритуала и через пару часов оба виновника торжества уже оказались дома. Багаж, который слегка превышал норму и потому вызвал интерес у таможни, доставили домой только что. Это оказалось в самый раз. Кроме личных вещей, которые уместились на дне сумок, было ещё по паре чемоданов и сумок - там-то и были подарки.
  Досталось всем и помногу. Дочь радовалась заказанным вещам, где были и сувениры, и изящные игрушки, и кое-что из одежды. Сын вёл себя сдержанно и свою долю получил, поощряемый отцовским молчаливым одобрением. Мама слегка прослезилась, приняв пакеты со всякими редкостями, необходимыми по дому, ну, и кулончик - штука для текущего контроля температуры, давления и поправки здоровья. Ту часть подарков, что для Ирины, Анненков разделил и одну прикрыл накидкой, а вторую выставил на обозрение. Там было всё по её списку, а также взятые уже самим мужем компакты с музыкой и экспозициями музеев Европы. Когда ажиотаж получения и разглядывания подарков затих и каждый со своей долей отправился разбираться в укромное местечко, Ирина приготовилась к эксклюзивной части ритуала. По тому, как муж прятал небольшую горку под накидкой, она догадалась, что лучше бы это видеть наедине с ним. И вообще, теперь до утра скучать не придётся, эту особенность мужа она усвоила хорошо. Так и оказалось.
  Кроме всяких штучек для демонстрации интимных частей тела, там было несколько комплектов для семейных развлечений. На пакетах была инструкция по использованию.
  - А без самоучителя ты бы не справился? - не удержалась от колкости Ирина, уж очень всё подробно.
  - Это же для глупых европейцев, а не для нас, мы даже к компьютерным программам инструкций не читаем, - ответил муж и добавил, - если смотреть на этих девочек с картинок, становится ясно, что это только стартовый файл. Потом они должны быть другими.
  - Какими? - тоном, слегка капризным и с оттенками скрытой язвительности, поинтересовалась обычно покладистая Ирина.
  - Ну, - он шутейно осмотрелся вокруг, как бы не замечая собственную жену, - вроде, никого похожего и нет на примете!
  - Короче, Склифосовский, начали с девочек, хорошенечко им поддали и поехали по бабам! - Угу? - подбоченилась Ирина, как хохлушка в анекдоте про поддатого мужа.
  - В общем, где-то так, - согласился муж, тихонечко и по капельке заводя собственную жену. Это тоже ритуал. Он нравился обоим. И в деталях и красках исполнения он никогда не повторялся.
  - Договаривай, казанова! - Я тебя не возбуждаю? И без мастурбаторов уже никак?! - обрушилась она на него, а с Бориса, как с гуся вода! И она вспылила по-настоящему.
  Женщина в искрах гнева не может не быть прекрасной. У Ирины это выглядело бесподобно, глядя на неё и питаясь её энергетикой, не произнеся ни единого слова, вошёл в эту вселенную и муж. Он только переступил порог женской ипостаси, как она почуяла могучее желание и громадную силу. Она шла широким валом, перекатываясь с гребня на гребень, захлёстывая отмели и рифы, и захватывая весь горизонт. Анненков эту часть учения доктора от гомеопатии знал в совершенстве. И вся женщина перед ним была, как на ладони. Ирина ждала и трепетала от предвкушения. Она пыталась приготовиться, металась в поисках средств, но не знала, что пригодится и от этого заводилась ещё больше. Вал настиг её неожиданно и захлестнул.
  - Всё! - Теперь уже, как сложится и она смиренно отдалась стихии. Но это была особая смиренность и была в ней упругая податливость, и сильная отдача, и чувствительность ко всем тонкостям проникновений, и собственная энергетика, напоенная чем-то, ранее неведомым.
  Про Изиду и Кибелу она знала уже многое и это знание не было абстрактным: муж научил быть чуткой и смышлёной по этой части и знания ложились на подготовленную почву. Однако такой мощи стихии она не ждала. И держалась из последних сил, чтобы не захлестнуло. О том, что её будут беречь и лелеять, она и не думала, в том, что её вздымало до небес, а потом швыряло в преисподнюю, от мужа не было и частицы. Он был тоже жертвой и она надеялась, что где-то они встретятся. Ведь он муж!
  Она не помнила, как беспощадным шквалом её выбросило на берег и она оказалась в спасительном гроте.
  Однако покой оказался недолгим: кто-то набросился на неё, спеленал чем-то незнакомым и грубым, не дающим свободы движений и едва позволяющим просто дышать. По запаху и силе вожделения она почуяла самца, крупного и сильного. Лишь связанная, она увидела своего победителя. Упаковав женщину и осмотрев внимательно все узлы и скрутки, мужчина присел рядом с добычей. Ирина поняла, что именно это цель всего происшедшего. И не удивилась, что-то ей подсказывало не делать резких движений и отдаться обстоятельствам.
  Мужчина был не европеец и не азиат. Про колыбель человечества Африку она почему-то не подумала. Да и откуда? Ничего подобного она не знала и даже не представляла, что у первочеловека есть самые настоящие первые предки. Про Адама и Еву ей и в голову не приходило.
  Мужчина был высок и широк в плечах, волосы в какой-то мере прибраны, а поросль на щеках не производила впечатления нечистоплотности и неаккуратности. Плечи его покрывал кусок выделанной шкуры незнакомого животного, а промежность была слегка прикрыта свисающими выделанными коготками на кончиках широких лап. И ничего, похожего на набедренную повязку. Фаллос хороших кондиций притаился в зарослях тёмно-рыжих тонов и казался слегка возбуждённым.
  Запах мужского эликсира она уловила чётко и даже знала, что это не целебная его часть. Откуда? - Она не знала, как это к ней пришло, но уверенность в этом была настоящей! И успокоилась, поняв, что здесь и сейчас с ней ничего не случится. Пришла мысль, что её куда-то понесут: пойманная, она стала добычей мужчины-воина и этот жребий надлежит принять, как данность. Остальное приложится.
  - Будет погоня! - пришло ей в голову, не могла же она свалиться в эту древность просто так, видно, где-то есть люди и её родня. А что она делала у ручья?
  Осмотревшись из своего кокона, она отметила, что у воды лежит скребок из обработанного камня и какие-то корнеплоды.
  - Значит, она готовила еду для кого-то. А раз так, то её отсутствие обнаружат и всё поймут. Мужчина поднялся, смерил её взглядом и успокоил. Оказавшись на плечах мужчины, Ирина поняла, что тот знает, как нужно нести такой груз - её тело не давило и особенно не стесняло, но вырваться она не могла. Он сделал пару шагов, приноровился к положению груза и пошёл, сначала медленно, набирая ход и втягиваясь в некий ритм, затем шаг стал крупным, а потом и частым. Он выбирал дорогу легко и почти не задевал веток, вращая корпусом и наклоняя то одну, то другую сторону. Так прошло некоторое время, течения которого Ирина измерить не могла.
  И вот наступила пауза, мужчина выбрался на возвышенность и замер: сторожко прислушался, осмотрелся и пошёл вдоль склона, удаляясь от шумящей воды. Он периодически менял положение тела своей добычи и перекладывал её с одного плеча на другое. По тому, как он это делал, Ирина поняла многое. Касания эти были в известной мере бережными и чуткими. Если Ирина делала неуловимое движение, чтобы устроиться поудобнее, он его поощрял и помогал. И в конце этого процесса они стали сыгранным дуэтом: инструмент и исполнитель. Вёл партию мужчина.
  А Ирина размышляла, проникаясь своей ролью и вспоминая увиденное на месте недавнего пленения. И вскоре сообразила, что этот воин давно выслеживал именно её. Ведь у речки были и другие свежие следы женских и детских ног. И что-то ей подсказывало, что пропажа будет обнаружена уже вскоре.
  Мужчина спустился по склону и пошёл тем же размеренным шагом. Думая о своей доле, она не заметила, как её похититель подошёл к дереву, раздвинул кусты и бережно опустил ношу на траву. Он молча прислонил Ирину к стволу и отошёл к воде, что шумела внизу. Через некоторое время он вернулся и предложил ей пить. Это была чаша из большого листа, которую он поддерживал обеими руками. Жест мужчины был символичен и Ирина его поняла. Она отвернулась от воды и вздёрнула голову. А потом облизнула пересохшие губы. И только. Можно бы устроить пантомиму с жестикуляцией, но она обошлась этим. Почему?
   Мужчина уважительно склонился к женщине и заглянул в глаза. - Что он хотел увидеть? И она не отвернулась, и строить из себя городскую не стала. - Что-то он сделает в ответ, как поймёт вот такой экспромт?
  Мужчина освободил её руки и остановился. Вода в импровизированной чаше была рядом и ждала своей очереди. Ирина не сделала ни единого движения и в этом состоянии, лишь одобрительно смежив ресницы и чуть ими поведя в сторону. Туда, откуда он её принёс. Он несколько секунд размышлял над сутью увиденного и освободил женщину полностью. Повадки этой женщины он изучил хорошо, она и голосиста и хороша собой. А работает уверенно и без суетливых движений. Такая женщина не станет мельчить и ловчить. В том, что она уже женщина, он был уверен.
  Ирина распрямилась и разгладила затёкшие члены. И с интересом осмотрела своё тело.
  Или оно чужое, взятое напрокат, чтобы поучаствовать в проекте: "Попробуйте себя в деле при новом ладном теле!"? - Ни африканка, ни европейка, ни азиатка. Ноги от икр и ниже стройные, бёдра крупные, живот чуть выпуклый, пупок глубоко провалился и красиво очерчивает чуть выраженную впадину вокруг, груди хорошо вылеплены и прочно пристроены, тёмные, чуть закрученные волосы прикрывали часть груди и тоже казались ухоженными. Запах от них был с примесью чего-то растительного. Промежность была открытой, будто у диких животных. Она скосила глаза туда и ничего знакомого не увидела. Собственно, он туда и не смотрел. Глаза, губы и грудь - вот то, чем он откровенно любовался.
  И она лишь смочила губы, а потом кончиками пальцев ещё раз прошлась по телу. Он ловил движения женщины, внутренне переполняясь восторгом от удачной охоты. Такой женщины нет ни у кого. И её нужно беречь от чужих глаз и рук. Он достал из небольшого кармана кусок вяленого мяса и подал женщине. По тому, как он это сделал, Ирина поняла многое. Он предлагал разделить кров и принять его трапезу. Подавая ей пищу, он слегка коснулся тела и ощутил желанное вожделение. Оно подтвердило надежды, которые возникли ещё во время скрадывания добычи. И она учуяла это. Желание взять именно её, а не вообще женщину. Выбор мужчины был осознанным и подтверждённым комплексом Зевса - род, семья и ветвь генеалогического дерева. Эрекция обозначилась уже явно и мужчина слегка приоткрылся женщине, чтобы показать свои достоинства. Такого ей видеть не приходилось, но ни стыда, ни любопытства она не почуяла. Что-то внутри её сути отозвалось и выдало позывные в расположение мужчины. Запах мужского эликсира стал насыщенным и густым. Такое бывало, когда они с Борисом оставались наедине. И вот что-то подобное вынырнуло из генетической памяти нового тела. Разделить пищу сейчас - значило дать согласие вступить в родство! - Это она сообразила вдруг и удивилась такой простой и образной формуле отношений.
  Мясо было сочным, выдержано в каком-то соке и твёрдой была только запашистая корочка. Ирина аккуратно вкушала пищу своего похитителя и в то же время не роняла собственного достоинства. Сок от мяса уже потёк по губам и она остановилась. Салфетка из широкого листа подвернулась тут же и она устроила из неё небольшую трапезную. Голода, собственно, и не было, она лишь участвовала в ритуале. Очистив себя от остатков пищи, она протянула мужчине примерно половину того, что тот ей предложил. Она не заметила, как это случилось, но она оставила именно половину!
  Мужчина принял это, как должное и мигом расправился с едой. А Ирина уловила шум. Далеко и очень неясно. И подняла настороженный палец, призвав к бдительности. Мужчина кивнул. Она поднялась и дальнейший путь они выполнили вместе. Мужчина и женщина. Ей предстояло стать матерью его рода. Он намерен создать его с ней. Остальных мужчин и женщин они примут под начало и покровительство.
  Они шли быстро и часто переходили на бег, чтобы оторваться от преследования и старались не оставлять следов, меняя направление движения и делая ложные манёвры, чтобы, сделав петлю, идти в другую сторону. Ирина эту азбуку читала легко, будто всю жизнь тем и занималась. Мужчина одобрительно кивал женщине и выказывал знаки уважения и доверия в необходимых, по его разумению, случаях.
  На одном из прижимов, где их путь по воде упирался в скалу, он подошёл к карнизу и легко приподнял женщину, чтобы та выбралась на сушу, а сам пошёл по бурному течению, с его ростом и силой это было возможно. Пройдя трудное место, Ирина спустилась к нему и он опять принял её к себе. Легко и любовно. Теперь она это видела особо чётко.
  Мужчина чуял не только женщину, но и всё, что сопровождало её тело. Ладони пахли травой, смягчающей кожу от водного воздействия, у груди был запах иного рода. Около шеи запахи смешивались и затем переходили в нечто особое, щёки женщины были чуть ярче, чем у других женщин и запашистей. Он задержал женщину на руках и она прижалась к нему, доверяя себя.
  Какую-то часть пути он бережно нёс её по воде, а затем выбрался на берег и опустил на землю. Она ступила на неё и тут же пошла рядом. Его шагом и ритмом. И теперь он уловил новый запах женщины. Это был аромат лона. Особый, тот, который бывает, когда женщина выбрала мужчину. Его ни с чем не спутаешь. И только этот запах даёт право мужчине сделать её матерью своего ребёнка. Ни один мужчина не идёт против закона, принятого родом, закона их родительницы.
  Ирина с удивлением отметила в себе тягу к мужчине, с которым почти незнакома. Ни протестов, ни бессмысленной возни. Один прагматизм и ничего более. А как эффективно! И сколько событий в единицу времени. Она поймала себя на том, что понимает его движения, не физические, а душевные и какие-то ещё, но тоже из разряда интимных и цивилизованных. И она ещё раз, но уже более смело и открыто взглянула на него, пытаясь прочитать и осознать хотя бы механизм возникшего понимания.
  Мужчина её поведение расценил, как доверие и шаг к сближению и сделал собственный шаг навстречу. То, как она себя повела, говорило, что она одобряет его выбор и согласна вить гнездо и рожать потомков. Руки приятно пахли и он ещё раз, уже внимательнее и глубже стал изучать её тело. Бальзам волшебной травы был и на запястьях: ни вода, где возилась женщина с овощами, ни его пеленающие лианы не заглушили этого густого и терпкого запаха. А дальше был настой душицы, около шеи он переходил во что-то другое, смешиваясь с сильным ароматом бальзама груди. От уровня живота женщина пахла уже только собой.
  У женщин его рода в пору зачатия эту часть тела всегда обмазывали собственным эликсиром и мужчины выбирали ту, которая пахла резче и глубже. У других женщин почитателей было меньше и их кровь постепенно вытеснялась кровью более удачливых. Его пленница источала особый запах, он такого не чуял никогда. Мужчина склонился к её лону, чуть прикрытому растительностью и сдвинутыми бёдрами.
  Женщина сделала движение и раскрылась, угадав намерение мужчины. И потом, она ведь уже почти решилась на всё. Остались детали, которые нужно осмотреть сейчас.
  Он погрузил ладонь в источник и сравнил оба запаха. Они отличались. Почему? И женщина опять догадалась раньше него. Она притянула его голову к растительному поясу на талии и указала на синеватый корень, что был в связке с листьями и ещё чем-то. Эта добавка была от корня.
  - Зачем? - подумал мужчина и посмотрел на женщину. Она ещё раз притянула его голову туда и задержала на несколько собственных вдохов. И он понял.
  Не было бархатной травы, сока из пальмового ореха, частокола из жердей для укрытия территории брачных игр. Не было ничего. Женщина выжидала, глядя на мужчину. Или он будет с ней и она станет хранительницей огня, или тонкая игла с соком мудрой змеи остановит бег его сердца. Никто не может видеть в ней это, чтобы потом не войти туда. Понимает ли он, кто перед ним?
  И он опустился перед женщиной на колено, чтобы отдать должное своей родоначальнице. Она достойна быть ею...
  ... Ирина очнулась от погружения во что-то неведомое и ощутила рядом Бориса. Он плотно прижимал её к себе, её спина обтекала его грудь, а остальные части тела покоились в нём, как в материнском лоне. Она уходящим сознанием отметила, что видения были от него. Это его глазами и чутьём она видела нечто более, чем фантастическое. И не только видела: секс с охотником был самым настоящим и его горячее семя она чуяла и теперь. Значит, она там просто была.
  И волна благодарности захлестнула её. Любить собственного мужа было и легко и невыносимо, ибо он менялся ежесекундно и догонять его совсем не так просто, как с тем охотником. Там она им повелевала. А с Борисом она только старательная курсистка.
  ... Утром Анненков собрал изорванные постельные принадлежности и сунул в пакет на выброс, который маме видеть ни к чему. Ирина спала. Он оценил всё и нашёл жену похорошевшей. Значит можно продолжить и постепенно приучить ко всему, что он уже знал и без чего, было уже тяжко.
  Когда вымытый, выбритый и сытый, он зашёл взглянуть на жену ещё раз, она тут же открыла глаза:
  - Иди ко мне! - сказала она и он повиновался. - Мне понравилось, мы там ещё будем?
  - Да! И неоднократно.
  - Кто эта женщина?
  - Думаю, твоя мать.
  - А мужчина - это отец моего рода?
  - Понравился?
  - Теперь я понимаю мамочку чуть побольше. Однако её щедрость в открытости для меня, живущей через тьму веков, не имеет аналогов. Она это сделала не просто так?
  - Ты была участницей собственного зачатия! - улыбнулся Анненков, выдавая интимное из истории рода Ирины. Вроде подглядывал, но никаких угрызений. Помнишь, как это было?
  - Хочешь проверить? - он кивнул и она вернулась на несколько витков цивилизации, чтобы убедиться в собственной состоятельности. Упав бездыханной, она последним усилием стала лианой, прилипшей к дереву мужа. Это вышло легко: муж и бог в одном лице ей это позволили. Когда она пришла в себя и всё произошедшее учуяла всеми фибрами, то из неё просто-таки вытекло:
  - Я теперь знаю, что мой плод может быть и высшей и низшей пробы и это зависит от моих усилий и мыслей после зачатия. Правда, ещё не знаю, как это сделать, но мы ведь это узнаем?
  - Ирка, ты вылитая мать! Я на неё смотрел со стороны и мог сравнивать. Ну и секс, ты же играла на моём теле такое, чего нет ни в одной партитуре. Твоя мать с отцом была такой же, хотя он разложил её на ядра и атомы, прислонив к дереву. Он начал просто, можно сказать, даже отлично, но что-то почуял в ней и избавился от шкуры, вот тут то она ему выдала по-полной! И ногами тоже.
  - С ума сойти: секс с собственным отцом! Зачем она это выложила мне?
  - В той эпохе настоящие мужики держали родовое имущество на виду, вот она и пояснила, чтоб, осознав всё с любимым, тебя не потянуло на сторону. Ирина касалась тела мужа и любовалась всем, в том числе и приобщённостью к далёким корням. Нынешние выглядели не так убедительно.
  - Борька, у нас достойные предки, спасибо! Я от тебя без ума!
  - И ты приготовишь царский завтрак? - уронил муж, на что-то намекая. И только теперь Ирина сообразила о назначении мяса и овощей, привезенных Борисом. Вложенное заботливой мамочкой тут же всплыло и вскоре они вкушали блюдо из эпохи самых первых предков кроманьонцев. С той поры минуло всего-то тысяча колен!
  
  
  СТАТИСТИЧЕСКАЯ ПЛОЩАДКА
  
  Вопрос из студии: - Недавно были убиты крупные российские бизнесмены, вы об этом знаете? Если, да, то, что думаете об этом?
  Мария: Как не знать, все об этом только и говорят не то, что по ящику. Вроде убийство и грех, однако ж, не лежит душа к ним, убиенным-то! - Уж больно наглые, вороватые и бесстыдные. Бог-то, он всё видит, да не отвёл руку киллера. Значит, что? - Уж больно много на нём висит, вот и махнул рукой. Да и по ящику про них хоть бы один доброе слово сказал.
  Дима: - Видно, по ним уже давно кривая берёза плачет, раз сразу и всех. Вот у нас бы в районе с ними обошлись так же. Глядишь, и другие притихли бы. А то наглеют - день ото дня не легче. Какой им стыд, какая совесть - да они и слов-то таких не знают! А тут вот "мстители" нашлись, кого-то убрали и остальные зашебутились, мол, охраняйте нас! А раньше кроме гонора - ничего. Видно, только такой-то руки они и боятся. Значит, всё верно вышло!
  Александра: - Вот у меня муж, как узнал про это, так и перекрестился. А ведь не верует! И он добрый. Лихие деньги до добра не доведут. Что на Руси богатеев не было, что ль? И где они теперь? Так и с этими олигархами.
  Николай Андреевич (москвич): - Круто, резко, но справедливо. При Советах и за меньшие провинности "вышка" была. А эти, так и вообще беспредельщики. Иначе их и не остановить. Вон и власть-то как перед ними прогибается, а! Нет, всё правильно!
  Илья Никитич (сибиряк): Вот тот, что из Москвы, он в самую точку насчёт беспредела. Ещё бы и земля под ними горела, антихристами!
  Ведущий: Раз все на статистической "площадке" так единодушны, то придётся вам ответить и на другой вопрос. Россия хочет отменить смертную казнь, ориентируясь на присоединение к Европе и европейским ценностям. Получается, вы - против?
  Мария: Как они там живут и что это за ценности, я не знаю, а по "ящику" и не поймёшь ничего. Только уж совсем народ распоясался - никто никого не боится! Может, Европе это и хорошо, но нам - нет! Что-то должно их останавливать.
  Дима: Если уж юная девушка считает, что наших преступников гуманностью не остановить, то мне и добавить нечего. Молодчина, Маша, а ежели кто из-за этого приставать будет, только скажи, мигом разберёмся с паршивцами.
  Александра: Раньше тоже было и хулиганство, и разбои, и грабежи, но не до такой же степени! Распустили этими разговорами про Европу, вот бандюки и пируют! А мы тут рассуждаем: быть казни или нет. - Всё надо вернуть назад, чтоб успокоились, а там видно будет.
  Николай Андреевич: Надо бы тем, кто устроил эту показуху перед Западом, пожить среди народа, да чтоб послушали, что говорят, а не заискивали перед ними. Думаю, и сама Европа эту дурь либеральную припомнит. Ох, и горько же будет вспоминать про это.
  Илья Никитич: Мне и добавить нечего - дурь и не более! И порядок нужен твёрдый и из одних рук. А то адвокатов-защитников развелось вон сколько, а как кого-то из народа обидели: зарплату не дают, пенсию задерживают, ценами на всё душат - не сыскать с огнём этих юристов.
  Эмма Игнатьевна: Вот думаю я об этом и удивляюсь: кто-то же с умыслом и, всё просчитав, лишил жилья и загнал в могилу десятки людей. И всё это слабые и беззащитные старики и старухи. А потом эти нелюди, на их костях себя создавшие, стали олигархами и большими чиновниками. Покажите мне, кто из этой мрази делает жертв преступности? - Надо, якобы, искать и наказывать заказчиков и исполнителей. Лукавят господа! Приговорила-то их молва народная, а тот, кто на крючок нажал, всего-то и исполнитель негласного нашего приговора. Всего народа, а не троих чиновников!
  Ведущий: Очень интересно, власть считает эти убийства преступлениями, а народ - возмездием. Кто пояснит эту ситуацию?
  Николай Андреевич: Правительство считает, что оно управляет страной и вообще всё под контролем. Легковерный назвал бы это заблуждением, но трезвый и взвешенный - умышленным введением в заблуждение общества относительно собственной значимости. Говоря проще и образно: Нас дурят! - Мы делаем вид, что верим. Но не поддаёмся!
  Ведущий: Власть нужно корректировать?
  Николай Андреевич: Я инженер, занимаюсь разработкой КИПа для станков машиностроении. Мы калибруем и тестируем аппаратуру, совершенствуем технологии, ежедневно изучаем новинки своих конкурентов в стране и за рубежом, поэтому у нас есть продукция, а не фиктивные отчёты и доклады, как у чиновников. Если кто-то из нас завалил тему, всё - потом долго будешь выпутываться и разбирать, что же подвело. А с них - как с гуся вода, развалили страну с этой приватизацией и спросить не с кого! Что-то с нынешней властью у нас не так!
  Эмма Игнатьевна: Если прежняя власть была как бы ленивой и беспечной, то нынешняя и воровская и наглая.
  Ведущий: (улыбаясь) Вот бы Сталина на них!
  Эмма Игнатьевна: Уж при нём-то эта шваль и пикнуть не посмела бы!
  Ведущий: Как видим, "площадка" считает власть неэффективной и неадекватной. А что думает зал?
  Цифры на мониторе: согласны - 75%, не согласны - 5%, имеют собственное мнение - 20%.
  
  39
  НОВЫЙ ПОВОРОТ
  ОТ ТЮРЬМЫ И СУМЫ январь-июль 2007
  В ходе расследования убийств по списку клубные аналитики занялись систематикой информации о каждом. Уже на четвёртом усмотрели одну особенность: у каждой жертвы был период, когда она занималась недвижимостью в Москве и было это в самом начале их взлёта. Анализ всего списка показал, что через этот бизнес прошли практически все. Поскольку в основном в то время они уже жили в столице, у органов это интереса не вызвало. Однако математики вскоре вывели на вероятного автора списка, он в те годы вращался где-то рядом и про наиболее одиозных нуворишей знал предостаточно. А мотив был единственный - справедливость в её житейском смысле. Значит, выясняются национальность и вероятная религия: славянство и православие. Хотя языческого непрощения обид, защиты чести и достоинства для мотивов тоже достаточно.
  Когда это расследование было завершено и итоговый отчёт лёг на стол Анненкова, он внимательно изучил всё, а затем велел уничтожить все рабочие и итоговые файлы. Тимофеев проследил за исполнением и по завершении всего этого спросил:
  - Что там такого?
  - Этого лучше никому не знать.
  - Но ведь исполнитель отчёта ничего не забыл.
  - Уже забыл, - как-то странно ответил Анненков.
  - Не понял?
  - А вот так, забыл и всё!
  - Ладно. И мне проще. Нет работы и нет отчёта. А раз так, то и в реестре ничего не значится.
  Так они учились основам государственных дел.
  
  После того, как улеглись официальные страсти по убитым нуворишам, прошло почти четыре месяца. Ничто не предвещало возврата к ним, как в интернете вышла книга, посвящённая свершившемуся правосудию. Там очень точно и подробно приводились все казни и атмосфера в тех местах, где это случилось. То есть, выжимки из газет и электронных СМИ за два-три дня до казней. Имена всех смертников были на слуху и приятных нот в их адрес звучало совсем немного. Выходило так, что отечественная пресса сильно лицемерила по ходу дела и быстро взяла курс на лояльность властям, то есть на осуждение "народных мстителей".
  Клуб просто захлестнула новая волна откликов по этому поводу. Среди них доминировало одобрение новых робин гудов и презрение к лицемерию властей, ставших в позу ревнителей закона. При этом глубина анализа той ситуации, что была летом, оказалась значительно большей и как бы осмысленной.
  В отдельных письмах приводилась сравнительная статистика по уголовным делам, где жертвы обычные и "новые" русские. Обычные становились жертвами мелкого жульничества, воровства, хулиганства, насилия, пьяных дебошей и семейных разборок, реже, угонов и автомобильных краж. Новые - это рэкет, вымогательства всех сортов и типов, грабежи, убийства, финансовые махинации, фальсификации сделок и документов.
  Если по первой группе схема преступлений была незатейливой и "сидельцы" по ним находились достаточно часто, то для новых это было редкостью. Как с юмором отмечал один из авторов - это самая социально незащищённая категория россиян. Кстати, национальный состав потерпевших по второй группе имел хороший вес неславянского происхождения. Не откликнуться на это Клуб не мог и к доверительности своих почитателей прибавил особое внимание.
   Анненков предостерегал коллег, что вторая волна возмущения может оказаться гораздо опасней для самого Клуба. Из-за того, что в таких острых темах отбор авторов реплик на местах журналисты провести не могут. Однако Клуб, соблюдая осторожность, всё же стал периодически использовать эту волну в программах ТВ, пользуясь некоторой задержкой картинки, чтобы внести некоторую редакторскую или цензорскую правку в речь говорящего. Она позволяла убирать только азартную и эмоциональную составляющую.
  Постоянная публика в студии была управляема и на крайности не отзывалась. Однако на этот раз в неё будто бес вселился: на обычный вопрос в начале передачи об отношении к серии показательных казней большинство одобрило их. После этого началось обсуждение проблем того самого периода дикого накопления капитала.
  И градус передачи ощутимо вырос. Назывались и конкретные виновники и громкие дела, очень быстро забытые под волнами всё новых и новых таких же громких. Когда студия переключилась на опорные площадки в разных частях страны, то оказалось, что и там дикие времена не забыты и не прощены. В памяти остались и дела и фамилии.
  Ведущий передачи, ориентируясь на лидеров Клуба, не прерывал без нужды и лишь направлял респондентов в русло рационального обсуждения. И к концу передачи студия напоминала пороховую бочку, грозящую взорваться.
  Татьяна с мужем смотрела передачу дома и с интересом наблюдала за тем, как клубмены разогревали публику и направляли гнев в нужную сторону. Очень редкими репликами обозначалось положение нынешних верхов в то время. Никто из них в ту пору научной и производственной работой уже не занимался, а ловчил и коробчил себе любимому.
  Татьяна сообразила, что всё услышанное и увиденное по "ящику" умело расфасовано по ячейкам для подсознания. Теперь даже самый недалёкий телезритель сложит три и два, чтобы указать на виновного. Она покосилась на мужа, видит ли? И по его реакции поняла, что её продвинутый Федюня всё это проглотил, как обычный юзер. - Вот так-то! Эти клубмены уже знали в деле промывания мозгов достаточно, чтобы соперничать с властью на равных хотя бы в этом плане.
  Итоговый опрос показал, что позиции зрителей в студии не поменялись, а голосование на Интернет-сайте и телефонном терминале, которое демонстрировалось уже на итоговых титрах, лишь дополняло картину географией - народ ненавидел богатеев вообще. Ничего подобного социальные опросы не изучали никогда. И выборка здесь была более чем представительной. На сайты Клуба сыпались пачки отзывов и экстремистских было предостаточно.
  - Я же предупреждал! - досадливо сетовал Анненков в штаб-квартире Клуба при обсуждении итогов передачи.
  - Что теперь? - отозвался Тимофеев, который осторожность Бориса квалифицировал иначе.
  - А теперь - мы экстремисты, которые раскачивают государственное устройство и глумятся над законами, - дал справку юрист, член политсовета Клуба. Очень спокойно и выдержанно обосновал свою фразу и стал весь внимание. Такого с ним не бывало давно и все насторожились: шутками тут и не пахло.
  - И сколько у нас времени? - спросил кто-то.
  - До утра точно не тронут, а к обеду готовь вещички для "матроски", - ответил юрист. Он недавно развёлся и пока жил у матери. Куда ехать, пока не знал.
  - Ты думаешь, он решится? - спросил Тимофеев у Анненкова. Его глубинное чутьё уже сильно отличалось от интеллигентского мышления.
  - Да он этой возможности всю жизнь ждал! Пока в органах служил, не было случая, осторожничали все. А вот тут - свобода! Чёрт бы её побрал! - поморщился Анненков, - Ладно, проехали. Давайте чистить всё! И тотчас же. Сносите и документы, и финансы, и переписку.
  - Мы же потом ничего не восстановим! - как-то не въехал в суть технический директор Клуба.
  - Пойдём в супермаркет и новое купим, - улыбнулся Тимофеев, добавив уже другим тоном, - если выпустят! Он свой ноутбук уже поставил на форматирование. Остальные оперативно подключились к ликвидации базы данных громадного Клуба, там была информация по всем статьям жизни России. Среди этого массива была масса уникальных исследований и просто выборок, ждущих своей поры. Теперь она должна исчезнуть. Для следователя, заряженного накопать хоть что-то, нельзя оставлять ни-че-го! И все члены правления принялись за работу, зная, чем пахнет любое упущение по оставленным материалам. Убрали всё, что хоть как-то было связано с конкретными делами Клуба и имело название и финансовые реквизиты. Этот вариант они до этого несколько раз репетировали под надзором офицера по безопасности и теперь провели за несколько минут. Случайные бумаги и черновики уничтожались бумагорезкой с последующей обработкой. Нетронутыми остались только книги канцелярского учёта и расходные ведомости по офисным принадлежностям. Их выложили на видные места.
  Примерно через полтора часа после ликвидационных работ за ними пришли. Документы на задержание и выемку материалов были оформлены заранее и сейчас лишь проштампованы.
  - Всё по закону! - отметил главный юрист Клуба, изучив документы прибывшей бригады. Увозили только компьютеры, остальное осмотрели при них и опечатали. Вся процедура не заняла и часа.
  Из здания Клуба весь состав правления выводили через запасный вход и разместили в обычных легковушках, по одному клубмену на троих сопровождающих в каждую машину. А машины клубменов остались на служебной стоянке.
  Здание заполнили люди в штатском, а внутреннюю охрану полностью сняли и отправили на беседу в прокуратуру. Никто не знал ничего. Даже дознаватели, смотревшие всё подряд, в том числе и служебки уборщиц. Установка была простой: любые бумаги и вещи, аномальные для рутинного назначения, а также все банковские документы и чеки. В кабинетах членов правления пришедшие следователи и дознаватели всё изучали досконально. И отметили высокую квалификацию офицера по безопасности Клуба, а так же дисциплинированность его элиты.
  Другая группа специалистов уже изучала служебные помещения клубменов по месту основной работы.
  
  В тюрьме, а это была обещанная юристом "Тишина", после стандартной процедуры приёмки их разъединили и разместили в больших камерах. Тимофееву досталось место внизу на проходе, сверху был здоровяк, а по обоим сторонам какие-то серые и скользкие личности. Амбре было сродни описанному у Горького про жизнь русского дна. Анненков попал в условия более приличные и все следили за гигиеной, насколько возможно в этих условиях.
  Но и здесь нашёлся юродивый, он подбегал к новичку и шипел: " Ты-то только сел, а меня уже выписывают, пошёл на поправку, знать. Приеду к твоей бабе и привет передам. Мол, кенты мы! А она мне нальёт? - Я к ней с уважением, мол, мы же кенты." Анненков понимал, что это элементарная провокация и внутреннюю суть этой сявки разглядел мгновенно, но от оплеухи не удержался. Мощной и неожиданной для сявки. Тот отлетел на противоположную койку и там получил остальное. Происшествия будто и не заметили.
  Уже к концу первого дня про них знала вся тюрьма, хотя никто из клубменов и рта не раскрыл. Допросы начались сразу же и закончились ничем - без адвоката задержанные даже имени не называли. Согласно плана на экстренные ситуации, отработанного офицером по безопасности, у каждого был собственный адвокат, однако на момент ареста никого на месте не оказалось. Это тоже было элементом плана, чтобы дать клубменам время адаптироваться к условиям тюрьмы. Хотя во время репетиций к отсидке никто всерьёз не относился, но фразу насчёт сумы и тюрьмы не забывали.
  Исчезновение правления Клуба, единственного достойного оппонента власти, вызвало сильный резонанс, которому поддали жару и основные работодатели ведущих топ-менеджеров российской экономики. Некоторые из боссов сидели на горных курортах Европы и разводили руками:
  - Клуб и экстремизм - какая дикость! И кто в это поверит?
  Журналисты ничем похвастать не могли, поскольку родные и близкие клубменов держали глухую оборону и никаких комментариев не давали. Вот и шла на телеканалах курортная ахинея в западной интерпретации. Между тем, прокуратура усиленно муссировала слухи о глубоком заговоре под прикрытием якобы общественно-политической работы Клуба. Кого-то из Клуба они всё же "подсадили", поскольку многое из рутинной жизни Клуба приводилось в точности и к нему цепляли факты и улики якобы найденные при обысках.
  
  В первый же вечер, отрешившись от хлопот по освоению пространства камеры, Анненков попытался вызвать Тимофеева. Он не отзывался. Анненков считал, что вероятность влияния Славы на внешний мир невелика, но всё же была. И для этого нужно набрать статистику вызовов. Кто знает, какова специфика проницаемости этой тюрьмы. И его попытки стали систематическими и по графику тюремного режима.
  
  Первые допросы с адвокатами прошли на четвёртый день после задержания. К тому времени клубмены с обстоятельствами уже освоились и чувствовали себя нормально. После первых же вопросов публике в камерах стало ясно, что затея имела целью снять их с выборной кампании, "повесив" судимости всему составу правления. Власти успевали до официального начала кампании завершить всё. В том числе и апелляцию уже осуждённых. В такие моменты Фемида бывала шустрой, как веник в бане.
  Адвокат зачитал Анненкову общие контуры дела, получался чуть не государственный заговор с целью свержения законно избранной власти.
  - Неужто он такой идиот? - сказал Анненков, быстро пробежав глазами текст, - даже если суд подмахнёт такое на общем слушании, то на разбирательствах они утонут. Такую липу вытащить невозможно!
  - Я тоже не очень это понимаю. Вроде вы и правы, но версия прокуратуры: заговор. Тайный, сродни масонскому. И заключений придворных политтехнологов там масса. Все в один голос - намеренное и тонко расписанное деяние с целью расшатывания устоев государства и последующего захвата власти. Тут всё подробно расписано, - сказал адвокат, перебирая листки из прокуратуры. - Этот бред только с виду смахивает на рассказы про пациентов из психушки. А если всё это ежедневно и дозированно вменять публике, то можно и приучить. Такое бывало.
  - Что мы делаем? - спросил Анненков, понимая многое, чуя ещё больше, но в средствах очень ограниченный.
  Первые контакты с волей обнадёживали лишь с точки зрения личной психологической устойчивости и небольшого влияния на одноклубников. К ним-то вся его энергия и уходила почти целиком. Пока вроссыпь и нерационально, но первые шаги они и есть первые.
  - По большому счёту, - ответил адвокат, - не всё ясно, поэтому мы выжидаем, пока власти не объяснятся до конца. То ли тянем со следствием, чтобы вступить в выборную кампанию ещё в роли обвиняемых, то ли быстро проходим всё досудебное и сконцентрируемся на самом процессе.
  - А если он будет закрытым?
  - В любом случае будет защита и общение со свободным миром. И к этому времени можно подготовиться, чтобы разнести обвинение в щепы.
  - Сколько человек в списке обвиняемых?
  - Около тридцати. Там есть и случайные люди, в том числе и занятые только на телепередачах Клуба. Эксперты пытаются доказать, что они умышленно выбирали самые радикальные ответы зрителей, чтобы подогреть публику. Выстроено так, что различить обычный профессионализм журналиста от злого умысла очень трудно. Но обвинение настаивает и берёт числом как бы экстремистских высказываний.
  - Согласитесь, это нелогично! Если народ недоволен жизнью, то он и говорит об этом.
  - Вот именно! Если ему задавать вопросы, которыми всё время оперируют соцфонды от власти, то и лояльность нынешнему правительству составит 60-70 %. А если раскачивать судно, то в панике будут не только пассажиры, но и часть экипажа. Они упирают именно на это.
  - И мы устроили стране девятибалльный шторм?
  - Примерно так, - согласился адвокат и взглянул на Анненкова испытующе. Тот был углублён в себя и мрачен. Недавнее свидание с женой не радовало: на неё давили и на детей тоже. Умело и без нарушения законов. Ирина на время сократила концерты и занялась детьми вплотную, полагая, что свекрови в такой ситуации и самой нелегко. Дети оставались дома и учёбу для них продолжила бабушка. Она с удовольствием окунулась в знакомую атмосферу домашних заданий и уроков. В том, что сын невиновен, она не сомневалась.
  Чуть позже Ирина должна увезти детей в частный пансионат в Испании, а после этого выдержать паузу. Этот вариант был только ради спокойствия детей и они его спланировали давно. Ирина держалась достойно и теперь выглядела настоящей первой леди России. Анненков и раньше говорил это жене, она отмахивалась и отшучивалась, теперь же в его словах показался глубокий смысл и она в него проникла.
  Быть женой такого мужчины - явная удача судьбы, решила она, увидев мужа в комнате свиданий. Он был так же подтянут и строг, его аура никому не позволяла нарушить внутреннюю гармонию. Тюремщики явно стеснялись и побаивались этого узника. Она это видела воочию. Суда ещё не было, придворная пресса исходила желчью в адрес Клуба, но она отлетала от мужа и товарищей, не причиняя вреда их репутации.
  Деловые круги свою поддержку Клубу выразили тут же и недвусмысленно: зарплата им шла, как будто они в командировке. Босс Анненкова проплатил проект переезда детей в пригород Мадрида и взял на себя хлопоты по бумажным делам. Оклад у Анненкова был и так запредельным, но босс считал, что в данном случае требуются особые выплаты. Его прежде средненькая корпорация с приходом Бориса стала ведущей в отрасли и лишь немного уступала монстрам от нефтяного и газового бизнеса.
  - Как держатся остальные? - вернулся к текущим делам узник и адвокат подробно рассказал обо всех. Кроме подполковника от безопасности, которого увезли "свои" и чужих к нему не подпускали.
  
  Вынужденное отсутствие работы и не то общество вокруг Анненкова не смущало и он использовал все возможности по погружению в те файлы, где сокрыта тайна матери.
  - Где же наш отец? - спрашивал он её, раз за разом просматривая запрятанное в тайниках генетической памяти.
  В то же время он всё больше и больше убеждался в том, что встреча с Бриджит была неслучайной и такое взаимное понимание, что возникло почти сразу и тяга друг к другу кроме обычных рефлекторных реакций имеет и что-то глубинное. Что именно, он ещё не знал, однако полагал, что это важно не только для них. Он чуял, что Бриджит и сама движется навстречу и её познания их связи будут не менее значимыми. И близость с этой женщиной становилась очень дорогой и желанной. Флюиды любви он излучал в огромных дозах и считал, что к Бриджит попадают почти все. Более того, он ощущал и внутренний подъём, который тут же вступал в новую волну после порции его генерации в адрес Бриджит. Иначе, чем ответной акцией это не объяснить. И он изучал все детали прохождения мыслей и чувств любимой женщины, чтобы сделать ещё один шаг к сближению.
  
  Слабый проблеск виртуальной связи с клубменами и внешним миром появился через неделю. И в нём Тимофеева не узнать. Связь же с Леоновой была уверенной с первой же ночи. От неё он узнавал все новости с воли в том числе и кое-что по собственному делу. О нём пресса упражнялась во всю. И Анненков иногда выдавал сокамерникам такое, что те тут же притухали. И само звучание и содержание кратких заявлений босса знаменитого Клуба были впечатляющими. А проницательность и едкая ирония в ответ на нахрапистые наезды заставляла держаться от его глаз подальше.
   Тимофеев общался лишь с адвокатом и знал немного. Однако сокамерники его уважительно признавали за внешнюю суровость и прописанную в самой глубине силу интеллекта. Подтянутость всех клубменов была признаком фирменным и Тимофеев в этом плане от остальных не отличался. Утренняя зарядка и вечерние занятия собой были наглядными и убедительными. Если кто-то из вредности занимал его место для тренировок, он просто смотрел на любителя балагана. Обычно этого хватало. Анненкова Слава чуял, но почти не различал его мыслей. Они с ним уже многого достигли в этом, но тут что-то не шло. И Анненков попросил Татьяну привлечь Алису. Вскоре она вышла на связь. С Анненковым всё опять вышло отлично и она обрадовалась знакомому сарказму. Сообразив, чего от неё хотят, она дала согласие.
  Через неделю, после массы тренировок с Татьяной и Анненковым и неудач по реализации виртуальной связи она транслировала Славу Анненкову, а ещё через несколько дней мужчины общались без посредников.
  - Без женщин никуда! - сказал Тимофеев. Алиса в очередной раз его выручила.
  
  Анненков считал, что его могущество начинается с семьи и Ирину не забывал никогда, являясь во снах и во время свиданий комментируя и поясняя свои приходы. Флюиды своей жены он хорошо улавливал и тихонечко выискивал возможности двустороннего контакта. Татьяна наблюдала за этим со стороны и подправляла его сближение с супругой. Вскоре и Ирина поняла, что сны, где муж хозяйничал в ней будто наяву, не так просты. И постепенно осознала их глубинную суть. Приобщённость к тайне, которая окутывала мужа и его дело, и возвышала и придавала мужества и стойкости. Борис был в ней и мыслями и чувствами, за время его отсутствия она в полной мере осознала и глубину своей любви к нему и его ответного обожания. Концерты она не прекратила, общение с концертной группой своего характера не поменяло и на её лице не было и следа грусти или тоски. Муж был с ней, а она с ним.
  
  Прошёл первый месяц, который клубное правление провело в тюрьме, и стало ясно, что суд будет до президентской кампании. В придворных телеканалах муссировали слухи о международных связях Клуба и тайном финансировании из заморских фондов, в том числе из ЦРУ.
  Клубмены понимали, что их судьба зависит от ума и изворотливости экспертов "лепящих" проводки денег с заморских счётов. Если это удастся, то суд будет открытым и быстрым и лишь оформит навеянное обвинением. При этом само обвинение переделают на "государственную измену".
  
  Управление Клубом из тюрьмы оказалось не очень сложным. Сами структуры Клуба были до суда временно закрыты, однако дублёров основного состава это не смутило и они занимались тем же, но без особой огласки, выполняя свои обязанности по месту основной работы. Хозяева закрывали на это глаза и ничему не препятствовали, в стране пахло жареным и несуразица заявлений правительства о коварных замыслах Клуба только раздражало публику. В этих условиях, когда любой перегиб чреват последствиями, президентской команде хватило ума не раскачивать общественное мнение. Равновесие было настолько шатким, а мир хрупким, что любое резкое движение могло стать сигналом к атаке. Затаившихся любителей подобрать упавшую власть предостаточно.
  В Москве всё обстояло так, будто Клуб взял отпуск и в полном составе отбыл на Канары. Периодически пресса сообщала о ходе следствия и поведении сидельцев. В провинции же просто выжидали и тихой сапой наращивали ресурсы Клуба, используя некомпетентность властей. Юристы всех политических партий и иностранцы наблюдали за манёврами властей и строили прогнозы относительно доказательной базы на предстоящем процессе. Если нет чего-то такого, что широкой публике неизвестно, то шансов у властей не было абсолютно. И все думали, что эти аргументы есть. Иначе и огород не к чему городить.
  
  Зарубежные специалисты по России выжидали. Настоящим демократам было ясно, что устранение оппозиции таким путём приведёт к режиму авторитаризма с прикрытием карманной политической партии или же просто личной власти.
  Так же ясно было и то, что нынешнему политическому бомонду Европы и США сильная Россия ни к чему. Поэтому заявления Госдепа и Евросоюза носили протокольный характер и не более. Госсекретарь убеждала своего босса, что такой политикой Запад будет только подталкивать нынешних правителей России в блоки с Китаем и Индией. А союзы с этническими колоссами станут эффективным для них и разрушительным для Запада. И этому способствовала ситуация на Ближнем Востоке, там США вместе с НАТО крепко завязли с установлением демократии в странах с деспотическими режимами. Однако босс упёрся и в ни в какую. Лавры Рейгана, развалившего СССР, ему не давали покоя и он хотел то же проделать с Россией.
  
  Допросы были подготовлены слабо, поэтому Анненков видел людей, занятых на их деле, насквозь. И пару раз так их посадил, что группу поменяли полностью. Продолжая общаться с новой группой следствия, он особо себя не выдавал, опасаясь, как бы те не привлекли на помощь психиатров и психологов. Что делать с открытыми людьми, он уже знал хорошо, но с гипнотизёрами лучше не связываться. Что они могли натворить, он в общих чертах уже знал. И Татьяна в последние дни тоже просветила, предостерегая и информируя.
  В том, что следствие ничего из фактов не накопала, он уже знал, про установку прокуратуры на заговор с целью свержения конституционного строя - тоже. Поскольку база данных была уничтожена, то следствию оставались открытые источники и "пришитые" мотивации известных всему миру передач по ТВ.
  Следствие пользовалось всем, чтобы подавить волю Клуба, в том числе и проволочками со свиданиями, ограничениями в передачах и прочем. Всё это было и низко и мерзко. Клуб с ними ни в какие сделки не вступал и держался монолитом. Анненков руководил всем из камеры, используя свои возможности и привлекая на свою сторону всех, кто мог понять суть обвинений против Клуба. Тюремная администрация тоже не была сплочённой. И на этом можно было кое-что выстроить.
  
  Бриджит в изучении книги Бориса продвинулась уже достаточно и была готова к практикуму виртуального контакта. Однако первые шаги можно сделать только при встрече. Сам Борис, когда она была в Москве и остановилась на пару дней в своей резиденции, смог объявиться из своей камеры и она хорошо почувствовала его новую силу. Тот визит был из ряда вон и она едва поверила, что это Борис и он настоящий, хоть и виртуальный. Теперь очередь за ней.
  
  По тюрьме поползли слухи, что верхушка Клуба заодно с нечистыми и те выкладывают им всё, как на духу, в том числе и про деньги, гуляющие по тюрьме, будто весенние сквозняки. Всё это не было выдумкой в полной мере, поскольку пострадавшие из уголовников всё-таки попадали в лазарет. Ни смотрящего, ни остальных из уголовного мира клубмены пока не трогают, но обещают воздать по заслугам и тут же. А пока они собирают все малявы и разбирают их при свете ночников, запрятанных от охраны. Назначив очередников для разборки, клубмены берут их в оборот, двое заклинивают жертву за руки и ноги, а ещё двое за яйца и задают вопросы. После такого воспитания у виновного надолго пропадал аппетит и желание спать.
  Врачи видели телесные повреждения, самих зэков в убитом состоянии, но ничего осмысленного и членораздельного те выдать не могли. Собственно, их это особо и не волновало. Жертвы сами заявлений не делали, но молва хорошо различала причинно-следственную связь и слухи об этом передавала по камерам. Что было правдой, а что домыслом, мало кто знал. Но косвенные отголоски многих маляв так или иначе вели в камеры, где находились клубмены.
  Непохожесть этой группы на обычных сидельцев смущала и тюремную администрацию. Зная переменчивость фортуны, она обращалась с клубменами подчёркнуто официально и без единой эмоции. Мелкие козни оперативных работников посредством тюремных шестёрок и прочего из багажа пеницентарной системы клубмены игнорировали.
  При всём при том, концентрация зла в камерах была очень высокой и случайные бытовики и аварийщики там не задерживались.
  
  На третий месяц судебно-следственная машина стала делать громкие заявления, используя материалы бесед дознавателей с участниками телепередач. Хотя народ на провокации и не поддавался, но заданность линии следствия нужное всё же находила и грузила в корзину обвинения.
  За девять недель в камере Анненков занял место, подобающее вероятному главе государства и сявки с шестёрками к нему не приближались. Из двадцати сидельцев за это время переменилась чуть не половина и Анненков выглядел старожилом. На удивление и вопреки опасениям его никуда не переводили даже на время. И это был хороший знак. И вообще здесь всё было знаковым и значащим, даже очередь на оправку.
  Со временем, присмотревшись к Анненкову, некоторые сидельцы стали подходить с просьбами составить бумаги. Будучи опытным менеджером и в юриспруденции ориентируясь лишь в общих чертах, он всё же умел видеть корень проблем и всё это чётко формулировал. Отказов по его обращениям не было, поскольку бумага сразу попадала в нужное место, и это стало его достоинством и нравственным капиталом. О сути его дела не спрашивали, на слуху были программы Клуба и видевшие их охотно делились впечатлениями с сокамерниками, как бы приобщаясь к известности Анненкова.
  
  Установив надёжную связь с Тимофеевым, Анненков вскоре вышел на канал связи другого типа. Это была тюремная библиотека и её заведующий. Канал ему подсказали с воли и он решил сначала изучить всё на месте. Библиотекарь был убеждённым просветителем и свою роль в этой конторе понимал, как возможность дать свет знания и морали в души грешников.
  Анненков узнал предпочтения читателей и для своих целей выбрал эзотерику. Про визиты инопланетян, нехорошие зоны с привидениями, опасности сглаза и заговоров домашних вещей и параллельные миры читали все. Последние экзекуции в камерах и полное и убедительное алиби клубменов тоже не прошли незамеченными. И интерес к теме сильно возрос. Новые книги на эти темы были хорошим способом вброса нужной информации в тюрьму. По его просьбе Татьяна передала задание умельцам Клуба и те сделали из обычной книги шифрограмму, понятную лишь посвящённым. А библиотекарь лишь выдавал книги. И в течение месяца клубмены были завязаны в одну команду. Для клубменов это было хорошей поддержкой в борьбе с сявками из шпаны.
  В довершение противостояния Анненков вышел на смотрящего за тюрьмой и указал, чего быть не должно. Ночью явился ему во сне и напомнил о предложении. Яйца у него были синими несколько дней.
  Сявки мгновенно притихли, перед глазами не мельтешили и голос не повышали.
  - Можешь пока жить, - разрешил Анненков смотрящему и напомнил о предыдущем визите. Этот приём доктор от медицины и гомеопатии описал очень подробно, поскольку он применялся ещё в языческие времена, а то и раньше, в эпоху позднего рода.
  И тюрьма Клуб сильно зауважала. Яйца у смотрящего - это круто! Мало кто знал, что у него исчезла и наколка на причинном месте. После ночного разговора с привидением взяла и исчезла. Эта вещь в кругу зэков была знаковой и вот она исчезла! Если об этом кто-то узнает, авторитету придёт конец и смотрящего сменят. А кто ж с таким согласится? И он сделал реверанс Клубу. Чтоб знали и отпустили. В камерах теперь клубмены стали на особом счету и это потомственным интеллектуалам пришлось не душе - не та публика, чтобы с ней взаимно расшаркиваться. Но факт есть факт - Клуб вне претензий и притязаний.
  
  Бриджит внимательно наблюдала за последними перипетиями открытых и подспудных политических процессов, используя привычные и новые способы аналитики и теперь видела, что векторы политических процессов очень плавно, но необратимо изменили направление и теперь США остались в одиночестве. Самое время воспользоваться обстоятельствами и сделать Россию, освободившуюся от груза политических обязательств перед лагерем вынужденных сателлитов, первым и надёжным союзником. Не цыганистого облика шлюху Европу с толпами эмигрантов и новых "индейцев", а монорасовую Россию. Даже с клубком собственных внутренних проблем она выглядела намного состоятельнее и предпочтительнее.
  Новые люди из Клуба гораздо приличнее, чем оголтелый базар политиков из новых европейцев. В их параде прилизанной посредственности и тщеславия терялась и цивилизация и толерантность, и здравый смысл. Кроме себя любимых эти новые европейцы ничем не располагали, особенно плохо у них с ресурсами. Более того, внутри каждой страны заложена социальная мина замедленного действия, поставленная на отсчёт времени воспитанием и менталитетом времён социализма. "Индейские" погромы в Париже в год чемпионата мира по футболу выявили это очень ярко и во всей неприглядности. Увы! Для ястребов из ближайшего круга это не прозвучало. Для них вообще звучит только то, что пахнет войной. Холодной или горячей - всё равно.
  По своим каналам она установила, что режим нынешнего президента России сильно озабочен предстоящим судом на Клубом и теперь в успехе уверен гораздо меньше, чем при их аресте.
  Расшатать единство кабинета, собранного по принципу лояльности президенту, было несложно и она предприняла пару акций, которые поставили Кремль в тупик. Во-первых, напомнила лоббисту от индустриального Северо-Востока о долге перед государством. Чтобы не пустить русских на рынок металлопродукции, был принят антидемпинговый закон, где для деловых кругов предписаны меры по занятости населения в этом регионе. Ассигнования были "съедены", а рабочих мест так и не появилось. Во-вторых, нажала на корпорацию нефтепроизводителей, пустивших в святая святых Юга США российских нефтетрейдеров. Деньги с них возьмёт налоговая служба, но, чтоб сохранить лицо, они развернут антироссийскую риторику и обоих выкормышей Кремля поставят на место.
  
  В изучении материнского поведения Бриджит не могла понять, почему в одну версию для потомков включён вариант с одним родителем, а в другую с обоими. Она перебирала последовательность всех типов логик, начиная от самой примитивной до нынешней, но без результата. Может быть, она упрятала эту часть в мириаду инстинктов?
  - Как теперь распознать, если это так? - вот задача, которую предстояло решить. Разбирая всё последовательно и исключая сомнительное, она пришла к выводу, что дети-африканеры были от другого мужчины. А тот, которого она им с Борисом показывала, был объектом женской изысканной мести. Раз так, то и казнь теперь нужно рассматривать, как зарисовку нравов и быта той эпохи. Следовательно, её отца она так и не показала. Почему? Ответа пока не просматривалось.
  - А если предположить такое - он силён, обладает большой властью и мудр, иначе не смог бы понравиться настолько, чтобы она решилась на ребёнка от него. Он либо вождь, либо жрец? В таком случае они его наследники по праву первородства. Но дети остались с матерью и, значит, эта линия отпадает. Что же есть?
  
  Бриджит отвлеклась от исследований собственной родословной и погрузилась в клоаку политической рутины. Через несколько дней оба лоббиста отчитались о проделанной работе: металлиста от Кремля прижали по линии местного законодательства о профсоюзах, а нефтетрейдеры ушли сами. Доля спекулятивного капитала в их активах была так велика, что унять аппетиты выскочек из России оказалось легко.
  - Вот так, господин президент, - сказала Бриджит невидимому собеседнику, - скоро наступит и ваша очередь.
  
  Грязь и вонь в камерах неустранимы, поскольку вентиляция отсутствовала. И вообще, тюрьма с инженерными и бытовыми коммуникациями двухсотлетней давности в центре города - это нонсенс. Деньги здесь бродили большие и потоки их были самыми причудливыми. Размеры этих средств оценивали в такие суммы, что могло хватить на коренную реконструкцию здания. Однако на обустройство здания не выпадало и рубля. Власть принадлежала тем, кто был при деньгах. Потоки денег всех сортов были так обильны, что работа в тюрьме считалась более престижной и доходной, чем в сфере финансов. Об этом, правда, стыдливо умалчивали все. Администрация намекала Анненкову и Тимофееву на эти возможности, но они отказались. Зато клубмены добились полной замены личного белья еженедельно, поскольку других способов поддерживать гигиену невозможно.
  В других камерах об этом тоже узнали, но от солидарности с Клубом воздержались. Им эти правила не подходили. Зато досадить умникам было кому. Однажды утром Истомин проснулся с располосованным лицом. Сам он не помнил ничего, а сокамерники дружно играли в несознанку. Администрация тюрьмы тоже не торопилась. У неё были свои резоны.
  У Анненкова был единственный способ пресечь это в корне и он это сделал. Утром смотрящий так и не проснулся. И тюрьма загудела.
  Не от возмущения тайной угрозой Истомину, нет! - А от страха за свою поганую жизнь. Жить, оказывается, хотели все! Анненков помнил дебаты в телевизионных программах об эффективности наказания. И мысли свои по этому поводу тоже. Страх - как способ воздействия, был в этих условиях самым эффективным способом и он им воспользовался. Через день не проснулся и преемник смотрящего. Так же нежданно и с пережатыми яйцами.
  Вот тут-то и началось. Камеры наполнились таким смрадом, что все до единого стекла вылетели наружу. В казематы вместе с прохладой попал и свежий воздух. Но страх так и не ушёл из тюрьмы. Его планомерно и методично распаляли и нагнетали. И администрация перетасовала составы камер. Клубмены оказались порознь и в дальних камерах по разную сторону здания. Однако Анненков и Тимофеев вскоре восстановили связь и контроль над обстановкой. Место нового заступившего смотреть тоже стало известно. И ему было видение с пережатыми яйцами, но ещё не насмерть. И срок - неделя. Через три дня в туалете повесился исполнитель насмешки над Истоминым.
  - Если узнаю, что обманул, тебе не жить! - сказало видение и слегка прошлось по горлу. Пространство тюрьмы стало шёлковым по отношению к Клубу тут же. И администрация это проглотило.
  - Их не переделать, - отметил Тимофеев, - перевешать проще. Мы же с тобой в Совет Европы не торопимся, поэтому с уголовниками будем сообразно старых законов.
  - Ты прав, Слава, они и сами говорят об этом.
  
  К пятому месяцу заключения Анненков норов клиентов тюрьмы изучил досконально и перестал миндальничать с любым проявлением агрессии и показной удали. Методы выработались простые и эффективные. Любителей поборзеть это усмиряло надолго, а желание исчезнуть из анненковской камеры хоть к чёрту на рога становилось самым острым. Более того, установленная между клубменами связь позволяла держаться вместе и тут же давать отпор на любые притязания. Нравы подобного типа постоянным сидельцам были знакомы и они старались держаться от клубменов подальше. Даже интеллигентный Сатюков, главный программист и держатель сети Клуба, который вечно терял свои очки и салфетки для их протирки, внушал уголовной публике подспудный страх. Особенно часто это случалось с сокамерниками, когда он садился на свою постель и начинал выполнять виртуальные действия с клавиатурой компьютера или мышкой, едва слышно комментируя это словами. По-английски сокамерники не понимали и абракадабра компьютерных команд казалась ритуальными заклинаниями. К тому же, экзекуции в других камерах странным образом совпадали с его загадочными действиями. Устроить ему тёмную теперь и в голову никому не приходило. Молва о расправах была подробной и оперативной - Клуб был един и не прощал ничего и никому.
  Оперативник видел, что с Клубом не совладать, поэтому свои отношения с ними свёл к протоколу. Показательные казни неуступчивого смотрящего, а потом и приблатнённого преемника была на слуху и к этому ничего не добавить. И ни единого свидетеля, и никакой зацепки. Оперативник и раньше не был хозяином в тюрьме, но уровень Клуба, который сам собой установился и здесь, подсказывал, что власть переменилась и теперь настоящие хозяева - вот эти умники. И они ещё не сидят, а только ждут суда. Каким он будет, не знал никто. Если Клуб и здесь возьмёт верх, то его никто не удержит. Что будет со страной в таком случае, он догадывался. И тюрьмы опустеют и богатеев заметно поубавится, а нынешние "бизнесмены" пойдут наниматься к новым фабрикантам и заводчикам. И на стадионах зашумят спортивные баталии, а в цехах и колхозах займутся производством чего-то нужного, а не торговлей заморским.
  
  ...Прошло немало времени, проведенного в исследованиях причин и следствий увиденных ею картин прошлого, и Бриджит уже не покидала мысль, что истина и выглядит иначе и лежит не там. Уже само сближение с Борисом, такое неожиданное и труднообъяснимое, было предначертанностью. То есть, мать намеренно сводила их судьбы через тысячелетия, поколения, расовую и прочую рознь и сметая с пути любые преграды. Возможно, это сближение и есть то самое, что они ищут? И тогда отец - это только метафора, которую она применила в качестве функции пряника. Если так, то она рассчитала точно. С Борисом у них не роман и не интрига с морем адреналина.
  - Что ж, - подумала дочь своей матери, - пока всё идёт неплохо. Нужно лишь поберечься самой и Бориса удержать от лишнего риска.
   И в следующую ночь подсознание идею одобрила. Это было в виде сна: её мать осталась с сыном и дочерью. И переданная ею мысль была проста: - Не разлучайтесь надолго! Ищите, если потеряетесь, ваше будущее - это ваш род!
  Бриджит уже была готова к такой встрече и внимательно разглядывала своих далёких предков. На дочь этой женщины она была очень похожа. А брат был ближе к белой расе. То есть в корень матери.
  Совпадение это или нет - сейчас значения не имело. Могло оказаться, что важнее совпадение генокодов Бориса и Бриджит. То есть, обогащённые и очищенные тысячей поколений их клетки должны соединиться и дать новый род.
  Догадка, мелькнувшая вдруг и откуда-то изнутри гарвардских циничных шуточек, её смутила и развеселила одновременно. Получалось так, что им выпала честь начать новый виток в развитии цивилизации. Мысль была идиотской, вернее, не сама мысль, а её трактовка в утилитарном смысле богемной логики. В рамках же родовой логики она и естественна и мотивирована. Вот только поздновато. - Или нет? Она немного поразмыслила и решила, что всё в порядке и вместе с Ириной они способны родить и воспитать ещё троих детей. Себе она желала двоих. Тогда получалось, что их род - это пятеро потомков. Из них трое последних - звёздная серия.
  Она уже догадывалась, какую роль должны сыграть потомки новой волны. Возможно, подобное в истории человечества уже происходило и возрождать порушенное приходилось и самой матери матерей. В течение одного столетия можно произвести очень значимые перемены. И с Борисом они это обсудят.
  
  Прошло полгода, все разбирательства завершились и наступила судебная фаза. Анненков через адвокатов провёл совещание правления Клуба и на нём они решили основные вопросы тактики и стратегии защиты. Кроме того, негласно проштамповали и другое: структуры Клуба продолжают работу и на суд выходят во всеоружии, а не из подполья. Арестованное имущество под давлением учредителей Клуба власти вернули, аренда помещений была проплачена на год вперёд и новому составу из резерва всё былое завертеть снова оказалось несложно. Хоть прокуратура и добивалась закрытия Клуба, как экстремистской организации, но до решения суда это невозможно. А под следствием находилось только правление.
  Общество за полгода шумных разборок и обличений порядком "наелось" всего "самого-самого" и к суду над Клубом отнеслось спокойно.
  Готовясь к процессу, Анненков не мог отделаться от мысли, что вся эта махина, лишь ширма, а настоящие кукловоды прячутся за ними, не оглашая сценария и не ограничивая себя ничем в выборе средств и материалов. Ресурсы государства позволяли.
  Однако во всём этом действе не виделось брутальности, присущей настоящей борьбе за власть. Он видел лишь убогость и интеллектуальную серость обвинений. В гражданскую войну и белые и красные бились беспощадно и не щадя никого ради победы. Если Клуб был отмобилизован и функционировал по законам войны, то власти это состояние только обозначали. Инерция и рутина во всём для военной структуры пагубна, но власти этого как бы и не замечали.
  Дело разбили на фрагменты и второстепенных исполнителей судили отдельно от главных. Так казалось удобнее. А подполковника от безопасности вообще спрятали. Адвокат говорил, что с ним всё в порядке, для Анненкова это не было тайной.
  И вот первое судебное заседание. Тесный зал, минимум публики, в основном родные и близкие подсудимых и ограниченная пресса. Здесь опасные возмутители государства российского встретились впервые за полгода.
  Судебная машина заработала. Ещё тасовались технические списки и регламент, а обвинение раздувало щёки и готовило мундиры к наградам. Никогда не было так много заговорщиков и никогда обвинение не было построено на материалах телепередач и допросах свидетелей обвинения, которые не представляли, в чём заключается криминал сказанного на передаче. Это им на блюдечке выдавали люди из прокуратуры. Народ качал головой и разводил руками. Документы, приложенные к обвинению, сами по себе ничего не значили. И мнение народа о законе, который можно вертеть как угодно, нисколько не укреплялось.
  Анненков увидел жену, она сидела в центре зала и выглядела отменно. Роль первой леди от оппозиции обязывала и она делала это в пику жене президента, которая появлялась только на протокольных мероприятиях Кремля. На первое заседание пришли члены семей всех обвиняемых, в том числе и мать разведённого члена правления и зал на двести мест оказался забит до отказа.
  Адвокат сказал, что в технических паузах родные и близкие могут общаться с обвиняемыми. В первый день этих пауз было вдоволь и Анненков добавил внимания и уверенности в победе и жене и товарищам. Будто и не он полгода парился на тюремных нарах вместе с настоящими преступниками.
  Допущенная пресса не докучала, поскольку ничего нового обе стороны не имели. Однако, вслушиваясь в тональность ауры зала, Анненков отметил некую заданность. Все настолько прониклись риторикой государственного обвинения, что забыли о сути миссии Клуба. А тот был единственным достойным оппонентом властям и в терроризме и прочей ахинее для победы на выборах совершенно не нуждался.
  Печатные СМИ зимой немножко повозмущались по этому поводу, но вскоре притихли, поскольку проблемами с лицензиями и прочими разрешениями властей были опутаны по горло. А электронным СМИ и вообще было чего бояться, поскольку они повязаны техническими условиями передающих сетей, принадлежащих государству, и требованиями к самому сигналу, которые тоже определялись чиновничеством. Сбой на любом из бесчисленных стыков и линий сразу же делал телевизор бесполезным ящиком или подставкой для домашних безделушек. Однако вольно или невольно интерес к Клубу раскручивался и по ходу следственных разбирательств.
  Сделать из руководства Клуба отрицательных персонажей не получалось по неисполнимости этой идеи в принципе. Если считать преступником Тимофеева, который в своей отрасли был лучшим и конкуренты это отмечали единодушно, или Анненкова, который был безусловным лидером в негласном конкуре высшего менеджмента России, то кто написал такие правила и законы, по которым подобная дичь стала возможной? В Интернете биографии правления Клуба стали самым востребованным материалом и на поисках этих материалов выросла не одна сотня скаутов-поисковиков. Особенно много внимания уделили первой десятке, сидящих в тюрьме. На концертах Ирины Анненковой стало бывать престижно и она отметила изменившийся облик среднего любителя фортепиано. И цветов в корзинах тоже. Теперь они бывали лишь от фирменных производителей. Карточки в них тоже стали иными. Только ламинированные и с именами поклонников. Только именами. Как на Западе. Аудит Лены Тимофеевой тоже стал вроде панацеи от виртуальных бед и список фирм, которых она обслуживала теперь тоже сменился в пользу продвинутых и смелых. В этой борьбе за власть были и издержки, но где же без них.
  Рейтинг первых лиц Клуба в СМИ таким образом стал сопоставим с правительственным и внимание к процессу оказалось серьёзным. У камер стояли лучшие операторы, а микрофоны держали лучшие журналисты. Уже само появление клубменов на экранах телевидения повышало рейтинг новостных передач и рекламщики этим тут же воспользовались, сделав стоимость минуты в этом процессе запредельным. Однако покупатели времени нашлись и дело приняло знакомый вид - Клуб ведёт свою партию, а власти делают вид, что всё под контролем.
  
  Выслушав текст обвинения, защита собралась на совещание и после него решила в дебаты по доказательствам не ввязываться. Было разумным отмести всё сразу, назвав интерпретацией увиденного зрелища, а не собственно фактами и доказательствами нарушений закона. А фактов, документов и свидетельств призыва к незаконным действиям, то есть, погромам и мятежам не было. И быть не могло.
  Защита огласила свою позицию и суд зашёл в тупик: что же тогда рассматривать? Хотя некоторые из судейских и раньше говорили обвинению примерно то же, однако раньше это сходу отметалось и состав суда менялся на более понятливых. Можно было бы поспорить о доводах обвинения, если бы защита вообще их соглашалась рассматривать. Но она была категорически против и эту позицию суд отвергнуть так сразу не мог. Поскольку ни одного классического доказательства вины Клуба так и не было приведено. Мнения экспертов были косвенными доказательствами и могли сыграть свою роль в виде дополнения хоть к каким-то, но прямым. А прямых-то и не было. Защита говорит, что все доводы обвинения - это художественное кино, где сценарий и прочее сделано по заказу. А раз так, то место этого шоу не здесь, а на киноэкране.
  И суд удалился на совещание. Обвиняемых направили в специальные апартаменты, подготовленные на этот исключительный процесс. Совещание затянулось, председатель без конца что-то отвечал своему начальству, а другие судьи в замешательстве смотрели на его лицо. В конце концов заседание перенесли на следующий день.
  Прокуратура добилась признания документами заключений экспертов и следующий день начался с их рассмотрения. Защита сделала ответный ход и устроила перекрёстный допрос свидетелей, то есть зрителей и участников телепередач и экспертов, интерпретирующих слова и действия этих людей на свой манер.
  Один такой эпизод занял почти три дня, выяснялись все детали, рассматривались все ракурсы показанного и психологические нюансы сказанного.
  Для суда стало очевидно - экспертное заключение полностью субъективно и полноты телевизионной передачи не отражает. Защита управилась с этим делом очень уверенно и на судей после разгрома конструкции обвинения смотреть было неловко. Их самым подлым образом "подставили". В завершение обсуждения эпизода один из адвокатов сказал:
  - Уважаемый суд, смею вас уверить, с остальными эпизодами будет то же.
  И суд прервал заседание, взяв паузу для очередного изучения материалов. Прошло два дня и заседания возобновились, обвинение представило другие, более убедительные доводы виновности и другие эпизоды с фактами в их доказательство.
  Ничего нового не появилось и тут. Одна вкусовщина и толкование событий на свой лад. Защита упорно не хотела даже рассматривать эти аргументы обвинения, ссылаясь на отсутствие прямых доказательств и улик. Она признала бы весь этот набор режиссёрских находок и трактовок сюжетных коллизий, если бы были доказанные факты.
  Слушая полемику на птичьем языке, и Анненков и остальные члены правления Клуба в полной мере осознали своевременность полного форматирования своих компов. Если бы уцелел хоть один, то по нему можно выйти на следы банковских проводок по оплате счетов за эксклюзивное программное обеспечение и новое "железо", дружеские перебранки с коллегами из зарубежных родственных корпораций и многое другое, что при желании можно выдать за тайный сговор. Смонтировать со всем этим счета тоже нетрудно, если знать что и как они оплачивают. Вот эту базу данных так просто не отвергнуть и от злостных умыслов тоже не отмахаться. С каждым часом заседаний клубмены всё больше и больше убеждались, что на этот раз тоже пронесло.
  И через несколько дней суд признал, что дело надо закрыть в связи с отсутствием состава преступления.
  Внимание международного сообщества было спокойным и взвешенным. Дразнить некомпетентные силовые структуры до поры не хотелось, а уж после шумной победы всё и все были названы своими именами. Самые проницательные аналитики сообразили, каким катком проедутся по нынешним силовикам любые сменщики нынешних временщиков. Куда там Сталину с его полуграмотными приспешниками. Клубмены, если станут сменщиками нынешних властей, достанут их где угодно и очень оперативно. Но, поскольку идиотизм - это единственное неповторимое у нынешних, то им это и в голову не отложилось.
  До начала выборной кампании осталось полгода и клубмены уже знали, что протесты прокуратуры останутся без последствий. В реальность победы на выборах теперь верили все.
  Неделю Клуб ждал прихода своих лидеров и наслаждался дымом недавнего удачного сражения. А у элиты были долги и перед основной работой и семьями тоже. На первом же заседании рассматривался вопрос: как быть теперь? Закопать топор войны или воспользоваться локальной победой, чтобы развить успех. Проблему решали по всем правилам. По большому счёту оба варианта не подходили в принципе, поскольку ограничивали в выборе средств и делали свою игру понятной противнику. И они решились на компромисс: начать с атаки деморализованного врага, затем войти в обычный ритм, периодически показывая зубы.
  В первой же передаче, которая имела колоссальный рейтинг и расценки рекламы, они произвели публичную порку обвинения, пригласив на передачу все заинтересованные стороны, чтобы не уподобляться властям. Когда побеждённый юрист сквозь зубы признал, что процесс был ошибкой, ему тут же задали вопрос:
  - Чьей ошибкой? - и он ткнул куда-то наверх.
  И тут же вся оппозиционная печать разразилась серией публикаций с основной мыслью, что машина судейского и милицейского преследования ориентирована не на борьбу с преступностью, а защиту самое себя от своего же народа.
  Как логичный шаг изо всего полученного, Клуб подал в суд на президента страны. Суд у нас хоть и формально, однако независим, вот пусть и разбирается с главным чиновником. По сути и букве Клуб всё выдержал и обвинение в умышленном и корыстном употреблении власти вскоре было сформулировано и предъявлено в суд низшей инстанции. Как и предписано регламентом закона.
  Надо было видеть лица чиновников, которые не знали, что делать с этой бумагой, она казалась страшнее самой ядовитой змеи. Представитель Клуба проследил, чтобы их документ был зарегистрирован, а о получении выдана расписка с датой, должностью и фамилией чиновника, принявшего этот документ. Ни потеряться, ни исчезнуть без следа она уже не могла, пресса об этом раздула шумиху на весь мир и вокруг страны зашевелились. Подобного в истории страны не было. А может, забыли? - Кто знает нынче минувшее далее, чем на 30-40 лет, которые сам и прожил?
  Ожидание ответа властей стало оглушительным. Пропрезидентская риторика в СМИ утихла, о жалобе Клуба говорили с опаской, понимая, что льва за хвост лучше не дёргать. Но и Клуб был сейчас силён и мобилизован, как никогда. Тимофеев и Анненков в личной дуэли могли смести всю исполнительную и законодательные власти одним махом, настолько были в форме и злы до борьбы и сражения. Ни единого движения с проверками ни налоговики, ни законники в сторону Клуба не совершили, вся федеральная власть тоже молчала и лишь городская обсуждала житейские проблемы мегаполиса. Карманные законодатели спрятали языки в одно место и ни разу не заикнулись о Клубе даже мимоходом, опасаясь неминуемой острастки.
  Так продолжалось около месяца и когда адвокаты Клуба поинтересовались состоянием своего иска к Президенту, его пресс-секретарь явился в суд самолично и объявил о проблемах у Президента со здоровьем и возложении своих обязанносей на премьер-министра. Не давая комментариев о сроках этого действа и вообще никому ничего не сообщая.
  После полугодичной отсидки верхушки Клуба вся система и её приверженцы перешли на другой уровень как понимания жизни, так и места в ней настоящей политики. Немало приверженцев Клуба из явных почитателей за это время перебралось в тайные, а некоторые и вообще порвали с ним. Активная же часть сторонников сделала соответствующие выводы и стала искать безопасные формы работы, чтобы не раздражать власти и вообще подумывала перейти на нелегальные формы, как в дореволюционной России. Статьи большевиков и их противников по идеологическим спорам в Интернете стали так же востребованы, как и сто лет назад. Клубмены до такого не дошли, но в голове у многих это значилось, как запасной вариант.
  Правление Клуба сразу же после восстановления основной базы данных разделило открытые и закрытые формы работы и развело их в разные места, учитывая собственный опыт по сохранению и восстановлению материалов. Приняли и остальные меры для конфиденциальности и удобства перехода в разные режимы работы. За время отсидки думали все и придумали массу нужных вещей. Офицер по безопасности теперь тоже был учёным и предусмотрительным, поэтому конспирацию и прочую самодеятельность сидельцев перевёл на профессиональный язык и авторов похвалил за выдумку. В школе КГБ такому не обучали.
  Ну, и самое главное, что вынесли все - высший государственный менеджмент сражается за кормушку, из которой берёт всё, насмерть.
  В числе перемен Клуба была и безопасность, и новая система личной связи, и новая материальная база компьютеров и прочей оргтехники, которую эксклюзивно заказали и установили, взамен старой, нашпигованной "клопами" за время отсутствия в Клубе. Старую подарили детской станции юных техников и натуралистов.
  Получив закрытый канал связи, Анненков тут же связался с Бриджит и успокоил её. Хотя она и раньше не питала иллюзий относительно российского президента, но его акция против Клуба переходила все цивилизованные рамки отношений с политическими противниками. За это время она многое мысленно перебрала и кое-что придумала для будущей безопасности Бориса. Немножко пришлось напрячь для этого и служебные ресурсы, но в итоге она имела желанную конфетку для всего правления Клуба. Борису такая забота о коллективе понравится, подумала она. И вообще - ей просто хотелось с ним увидеться. Уже пора!
  
  КЛУБМЕНЫ ПОСЛЕ ОТСИДКИ, июль 2007
  
  - Слава, - сказал Анненков по окончании совещания по личной безопасности, - меня беспокоит Алиса. Узнай, что с ней, последний месяц она была сильно заторможенной.
  - Да? - удивился Тимофеев, виртуальных тонкостей Бориса ещё не очень различавший. Но вкус к этому уже имел хороший и однажды подловил свою Лену на мыслях об Анненкове. Очень лихо и к месту, она как раз собралась его чем-то озадачить. Борька на многих женщин наводил тоску, а уж с его немудрящей Ленкой это совсем нетрудно.
  - Угу, - подтвердил Борис.
  - Она хорошая девочка, - ответил Тимофеев, полагая, что других объяснений и не нужно.
  - И ты трахал её каждую ночку, как только камера затихнет, - выдал он первую порцию своих наблюдений. Молча. Тимофеев стоил ему немало и в камере Анненков потратил порядочно времени, чтобы наладить связь именно с ним. Алиса в этом сыграла роль настоящей жены. Он это понимал прекрасно и молодой женщине не завидовал. Однако было и другое, что она получала взамен. На взгляд Анненкова, оно стоило и ложного положения в обществе, и риска быть ославленной, и немыслимых душевных затрат. То, что он вытворял с нею якобы наедине, бывало с его посредничеством и разделением обязанностей с самой Алисой: женщина ещё могла не всё, но признаться в этом Тимофееву не решалась, вот Анненков и помогал ей.
  - Каюсь, было, - прозвучало будто из глубокого колодца.
  - А как она себя после этого чувствовала, ты не думал? - Кобель ты с тремя членами! - Она же на воле и такое от мужика в тюрьме!
  - Сам не знаю - хочу и всё!
  - А поговорить?
  - Да говорили!
  - О чём? - вдруг улыбнулся Анненков, все разговоры с Тимофеевым Алиса вела в присутствие Анненкова, надеясь хоть так умерить пыл своего респондента. И Борис выдержал паузу, полагая тему исчерпанной. - Ладно, будь аккуратен, ловить тебя будут на ней. Я это чую.
  - Но у нас и так всё в рамках.
  - Было. А теперь уже нет. Ты их снёс, того не заметив. А она обижена твоей близорукостью, - отчеканил каждую фразу Анненков и Тимофеев погрустнел:
  - Чего не делать? - он понимал, что советов от Бориса не дождаться, но поделиться хотелось. В тюрьме он увидел в Борисе то, чего в человеке раньше и не предполагал. Однако оно в нём было и спасло не только Клуб вообще, но и его репутацию среди зэков и тюремной администрации.
  - Не попадаться и не подставляться! - прищурился Борис. Не стал баловать друга, пусть сам. Хоть интимно-эротические фокусы и не его козыри, но он должен их иметь в собственной упаковке.
  - Мы с ней уже троих родили, - вздохнул Слава, - теперь не остановиться!
  - Ты не первый, кто заводит женщину. Полистай базу данных. А с Алисой надо быть другим. Иначе можно потерять, ты же знаешь, какая она.
  Слава посмотрел на Бориса, вроде душа нараспашку, но внутрь не пробраться. Раньше он такого не замечал, не понимая его сути. Борис, учуяв его мысль, слегка раскрылся и на Славу пахнуло теплом.
  - Молодчина, - ободрил Борис, - это нам понадобится. А с Алисой ищи что-то другое. Да и обстоятельства сменились, - чуточку цинично отметил Борис. Уже пора бы и определиться со всем этим.
  - Борь, а ведь наши женщины что надо! Взять хотя бы Алису - светлая, чистая и надёжная. Ради такой можно хоть что вынести! - сказал он и чуть позже добавил: - А у президента есть кто-то на стороне, как думаешь? - Анненков влез в друга тут же и уловил отчаянную попытку остаться с ним интимно-дружеской волне. Быть крутым мэном Тимофеев устал и хотел того же, в чём нуждается всякий цивилизованный человек: дружеской поддержки и не просто, а в части самых деликатных потребностей.
  - Я об этом думал и не однажды. Как-то даже разложил всё его расписание по полочкам и шкафам, поставил всех чиновников и слуг по местам, определил, могут ли там быть друзья и какие женщины удержатся в таких условиях. Слава, нет у него друзей, понимаешь, нету! Я это просто чую и всё. Ну и женщины - есть там кто-то и кроме жены. Может, и не одна. Но таких, как Алиса или Татьяна - нет! Любой аналог такой женщины предполагает и обстановку, подобную клубной. А там её быть просто не может. Так что...- он развёл руками, предлагая продолжить исследование.
  - Служебный трах, соблазн и страх
  С таблеткой "до", чтоб было счастье,
  И воздержание в словах,
  Не досаждали чтоб напасти, - после некоторого размышления продекламировал Тимофеев, - я тоже думал об этом. Он как-то отвечал на скользкие вопросы про любовниц и предполагаемых кандидаток в жёны и я отметил кое-что несуразное.
  - А это было ещё до Нового года, я тогда не стал его слушать, так что ты увидал?
  - Тогда я тоже как-то не так всё это расценил, а вот сейчас его изыски вижу иначе. Умная и интересная женщина в нем не заблудится, а иначе ей неинтересно. Ну, трахнется в экзотической позе и интересных обстоятельствах и всё. Вроде американского спорта. Ты же знаешь, как у них принято. А вот так, как ей бы хотелось, чтоб и душа истомилась, и тело умаялось ждавши, чтоб всё внутри нырнуло в мужика и там хлебало его сущность до изнеможения и полного одурения, такого, Боря, в нём быть не может.
  - Почему? Он ведь закрыт и никто ничего про него не знает? В таком омуте что угодно может завестись, - подтолкнул Славу Борис.
  - Психология любого из нас - это всё-таки функция чего-то из вспомогательных программ. Сначала личность со всеми болячками и достоинствами, а потом уже его реакция на мир, у которого свои приоритеты. Ведь так? - собеседник кивнул и Тимофеев продолжил, - ну и глядя на его беседы с народом, журналистами, наукой, генералами и чужими президентами, создаётся впечатление, что внутри у него пустовато. Понимаешь, Боря, будто находишься в пустой комнате с небелёными стенами и бетоном на полу и любой звук отдаётся в этом пустом пространстве. А он, чтобы всё это запрятать и себя не выдать, сам и за мебельную стенку, и за сваленную одежду в углу, и за ревербератор, и за ковровое покрытие. Слава осторожно оценил произведенное на лице собеседника и увидел одобрение. Анненков остался доволен таким оборотом, поскольку прогресс в тонкой психологии у Тимофеева налицо. И главным виновником всего этого Алиса. Тонкая, ранимая и непредсказуемая.
  - Вот поэтому, Слава, нужно наших дам беречь. Без них мы бы скатились вот к таким "ревербераторам", это ты хорошо подметил.
  Татьяна с Алисой виделась систематически и выставляла её в нужный формат общения с Тимофеевым и Анненковым. Когда весь Клуб посадили, к Алисе слетелись любители жареного и узнать подробности хотелось всем.
  Несмотря на её молчание, в прессе и Интернете появлялись слухи, якобы связанные с утечками от стилистов, гримёров и прочих лиц этой сферы. Однако Алиса эти слухи не комментировала и в прессе не светилась. Чтобы регулярно выходить на связь с Тимофеевым, она через третьих лиц сняла поблизости от тюрьмы комнату и бывала там чуть не каждый день и подолгу. А уж чтобы сбить с толку чужие и настырные глаза, ей пришлось устроить легенду с мужчиной, который приходил туда же и, якобы, к ней. Чего это стоило ей, не знал никто. Она держалась все полгода, а после выхода Славы на свободу сломалась. Усталость своё взяла. Татьяна это видела, но вмешиваться не стала. Сами разберутся. Когда Алиса пришла, как обычно, в Клуб, ей хотелось просто сказать всем и ему, в первую очередь - прощай! Настолько была опустошена и вывернута наизнанку. Она только скажет и сразу уйдёт. Её небольшая фирма жила своей жизнью и партнёры требовали внимания и терпения, а она к ним приходила совершенно пустой. На неё уже погладывали с недоверием и опаской: не хочет ли эта дама, потерявшая главного клиента, их кинуть? Она их уверяла в обратном, но ведь и они не пальцем деланы: надо быть на стрёме. Иначе ... Она внутренне собралась и утром отправилась в Клуб.
  В приёмной Алиса остановилась под странным взглядом офицера по безопасности. Он молча указал на торшер, который запиликал, будто мобильник. И только тут она сообразила, что это не торшер, а рамка, подобная тем, что бывают в аэропортах. Офицер пригласил в кабинет и там осмотрел её вещи. Затем попросил осмотреть и обувь. И вскоре показал ей три "клопа", прилепленных в разных местах: сумочка, мобильник и косметичка. Ни слова, только показал. Отцеплять не было смысла, прилепят новое, раз появилась такая цель.
  На первую рабочую встречу с Тимофеевым Алиса пришла, оставив "заражённое" в туалетной комнате общей приёмной Тимофеева и Анненкова. Сохранно и не навредит. О былых решительных намерениях она сбитая с настроя таким сюрпризом на время забыла. Как долго на ней была обнаруженная начинка, ей и в голову не могло придти. Если давно, то они про неё знают всё. Она принялась перебирать в памяти свои привычки к общению и разговорам. О Тимофееве она никогда вслух ни с кем не говорила. С самим тоже и уже давно. Виртуальное не в счёт, его не подслушать. А вот партнёрское можно использовать против неё. С ними она себе позволяла всякое - коллеги! Некоторое омерзение к поставившим "жучки" она ощущала, но это было где-то на периферии сознания. Теперь она знала и умела гораздо больше и глубина этого богатства не имела аналогов. Так что мельтешение "прослушки" она смогла утопить и отдалить от себя. И этому учёная и предусмотрительная Татьяна тоже научила. Вошла в кабинет Алиса уже спокойной и отрешённой. Тимофеев уже про всё знал.
  - А ты как, - спросила она молча, - чистый или с "клопами"?
  - Как после бани, - ответил он, подставляясь её взгляду. Увидев Славу впервые после отсидки, Алиса засомневалась в былой решимости. Общая серость волевого лица подчёркивала былые недостатки ещё сильнее и теперь задача Алисы, если бы она осталась с ним, значительно усложнялась. Слава чуял её настрой и изо всех сил противился ему. Эта женщина нужна не как стилист, а как потребность души. И у их душ есть много общего. Он понимал её состояние, но отпускать не хотел. Чтобы зацепить её, он припомнил их первенца и то, как они с ней кормили малышку кашей. Первые ложки манной каши после её груди и тёплого молочка оттуда. Алиса в те минуты светилась и была настолько желанной, что он своё возбуждение тут же возвращал женщине. И вот это сильнодействующее средство опять в ходу. Алиса замерла и былые намерения отпихнула, требуя от Славы продолжения того безумия ещё раз.
  Алиса была в лёгком трансе и с туманом в очах разглядывала кабинет и себя с Тимофеевым. Она сидела у приставного столика рядом с ним и будто впервые видела перед собой этого мужчину. Сильного и властного. Но перед ней всё это стелилось и преклонялось. - Что нужно женщине ещё? Всё, исходившее от мужчины, было настоящим и наполненным. Неужели она хотела этого лишиться? Минутное возбуждение перешло в уверенность и ей стало намного легче и спокойнее. Тимофеев стоил и мук и боли.
  - Усаживайся поудобнее, всё будем делать сначала, - прозвучало из её сути и он перебрался в другое место, устроенное в углу кабинета.
  Женщина прошлась по коже мужчины, оценивая реакцию внутренних рецепторов - она замедлилась до очень вялой и теперь процесс стал более продолжительным. Во время работы сомнения в собственной ущербности таяли по мере возрождения лица прежнего мачо. Через полтора часа перед Алисой был прежний имидж Тимофеева. Публика запомнила его таким и изменений быть не должно. Тимофеев только теперь дал волю чувствам и забрался в неё. Она так и стояла сзади него, положив руки на плечи мужчины и глядя через зеркало на свою работу. Так казалось со стороны. А на самом деле...
  Вошёл Анненков и осмотрел Тимофеева. Класс Алисы был таким же, научилась она и сдерживать внутренние эмоции. Теперь он видел, чего это ей стоило.
  - И так каждый раз, - ответил на его взгляд Тимофеев, - ни отгулов, ни выходных не было, правда, Аля? - и женщина кивнула. Быть с ним захотелось, как и прежде и она потрепала Тимофеева по щеке:
  - А вы, Вячеслав Олегович, будто с климатического курорта вернулись, подтянутый и окрепший.
  - У него и солнце было специальное: со звёздочками и решёточками, как на мобильнике, - улыбнулся Анненков её иронии. Очень выдержанной и уместной. Девочку терять нельзя ни в коем случае, решил он и эта мысль тут же досталась Алисе. Она слегка зарумянилась от похвалы, но и теперь не сделала ни единого ложного движения. Однако со своим кумиром стала щедра и покладиста. Опять же - виртуально! То есть, не поймать их на дармовщине, грамотные. А трое общих деток за полгода и вообще приз за выдержку и терпение.
  Эфир через час и они выехали на студию. Кое-что там изменилось, в том числе люди и аппаратура. Того оператора, что ловил скандинавскую сдержанность Алисы не оказалось и Анненков пригласил режиссёра. Полгода - срок немалый, многое в памяти стёрлось и он напомнил основные вехи. Подробно и последовательно. Режиссёр его бесчисленным указаниям и советам кивал на автопилоте, зная по опыту, что обычно заказчик забывает обо всём и потом особо не придирается, лишь бы вышло гладко. Однако, отойдя от Анненкова, сообразил, что сказанное им прочно сидит в голове, разложенное по полочкам. Да и все клубмены производили впечатление спортсменов, которые до этого находились на тренировочных сборах и под руководством умелого тренера серьёзно готовились к соревнованиям.
  Студийная публика встретила их, как близких людей и быстро вошла в курс сегодняшней программы. Им хотелось соответствовать. Тренаж технического состава прошёл напряжённо и насыщенно: уровень подачи программы требовался высокий и мелочей быть не должно. Клуб платил гораздо больше остальных и эти средства не были халявой.
  В кадре был прежний осмысленный и живой участник, где-то на проездах мелькало лицо Алисы, всё было как бы знакомым, но уже другим. Анненков взглянул на неё и, поймав ответное, сделал комплимент, замысловатый и сомнительный. Она подумала и выдала: - А если я этого лишилась?
  - Виртуально? - съязвил он.
  - Почему же, по-настоящему! Отдалась водопроводчику, чтоб краны больше не текли.
  Она хотела откровенности и доверительности и имела на то право. Он ей подставился и женщина выжгла весь запал собственной вредности и сексуального напряжения. Когда из неё всё это до конца выплеснулось и наступило опустошение, Алиса улыбнулась. Секс менее эмоционален и приятен, чем вот такое. На глазах у всех и никто не видел. - Класс!
  На следующий день Анненков имел беседу об этом феномене с Татьяной Леоновой. Та внимательно выслушала и ничего не сказала.
  - Что, всё так и оставить? - переспросил он.
  - А ты бы чего хотел?
  - Девочка бредит сексом. Администрация и её прислужники ждут, не дождутся нашего прокола. И это рано или поздно случится. Зачем нам лишние проблемы? - Надо что-то решать!
  - Девственность у неё уже третья. Что решать? - Трахнуть и устроить четвёртую? - заартачилась сговорчивая Татьяна. И Анненков замолчал, раскладывая эмоции отдельно, мысли отдельно, а виртуал и подсознание в особые ячейки. Процесс для гостьи был открытым и она прошлась по его аргументам так же спокойно, как и он. Постепенно выяснилось, что она имеет собственное видение и с ним не во всём согласна. Женской ревности в этом было предостаточно.
  И он остановил бег мысли, обратившись к эмоциям и чувствам. Они Татьяну иногда захлёстывали. Тайное общение сблизило её с Борисом настолько, что неясностей и непонимания между ними не осталось. Если Ирину и Бриджит она рядом с ним принимала со смирением, то другие женщины такой привилегии лишены. И он вернулся в привычный круг. Никого, так никого! Она благодарно улыбнулась, бабье в себе унять невозможно, хорошо, что он это понимает.
  В конце концов, она немножко всплакнула и испортила макияж. Приводила себя в порядок, чуя внимательный и заинтересованный взгляд. И старалась не напрягать причудами. Но так до конца с собой и не справилась. Да и к чему, когда мужчина рядом и он настоящий, пусть всё сам. И сказала:
  - Я сегодня без машины, - вздохнула и развела руками, было около десяти вечера.
  - А Фёдор?
  - Он-то на ней и уехал. Свою поцарапал и в ремонт сдал.
  - Хочешь к нам? - как бы обозначил тему Борис и она кивнула. Ночь в одиночестве невыносима и не для сегодняшнего настроя.
  Дома было тихо, Ирина тихонько разбирала партитуру, свекровь ждала сына с ужином на кухне, а дети уже спали. Татьяне обрадовались обе женщины и после ужина хозяин оставил их, ушедши в кабинет. Засиделся он допоздна, не заметив времени. Приняв душ и переодевшись, он осторожно заглянул в спальню Ирины. Женщины мило сплетничали и спать не торопились. Татьяна чуяла Бориса за версту, но виду не подала и ждала реакции Ирины. Та приходу мужа обрадовалась:
  - Борька, иди к нам! Мы как раз о тебе.
  - А у тебя завтра ни концерта, ни рэпэтэ? - спросил он тоном старшего брата у забывчивой сестрички.
  - Абсолютно ничего! - И я свободна, как птица. Если вы не станете умничать, могу и до утра, - беспечно махнула рукой жена и Татьяна пожалела, что пришла. Счастливая жена просилась на полотна к выдающимся мастерам, в то время, как она из личных драм не выбиралась.
  Однако Анненков знал, чего хотел и гостью не отпустил. Вдвоём с Ириной они разыграли консилиум из докторов по поводу женских капризов. Гостью они взяли в оборот и сыгранным дуэтом довели до оргазма. Интеллектуального и эмоционального. Отойдя от семейной заморочки, Татьяна внимательно пригляделась к супругам. То, что они вытворяли в постели в её виртуальном присутствии, с этим равнялось по энергетике, а по стилю было иным совершенно и доля Ирины во всём была решающей, Борис ей только подыгрывал, точно и в меру. Теперь она поняла, почему Борис эту часть своего супружества ей не показывал - берёг! Немножко горечи в восприятии пережитого после сыгранной атаки супругов было, но она себя пересилила и вновь стала доктором.
  Игра для Татьяны была в новинку и она с интересом разглядела новые чёрточки своего партнёра по играм в подсознании. Этого Анненкова она не знала совершенно. Ирину тоже. И осталась в их постели на ночь. Ничего не произошло ни с ней, ни с семьёй. Лучшего отдыха и разгрузки она не могла бы и придумать. Благодарная гостья в свою очередь показала, чем занимается с её мужем приватно, хоть и для науки. И это Ирину убедило в серьёзности задач гостьи. Мужу она просто доверяла, потому что любила. Это не обсуждалось. Теперь Ирина уже не была "чайником", их успехи на этом поприще вполне заметны. Но до настоящей близости с ними, ой, как далеко.
  Когда уже после завтрака в счастливом семействе Татьяна оказалась наедине с собой, то разбор полётов начала немедленно. И вскоре уяснила, что Борис про её тягу к Никите знает и сегодняшнее - это компенсация за неполученное от Никиты. Щедрая и с лихвой компенсация - до такого она и с самым продвинутым любовником не добиралась никогда. Жара страсти мужика с его набором феромонов и немыслимыми фантазиями перемещений в пространстве и времени ей отведать доводилось, но не в такой степени и не так ярко - Борис был настолько щедр к своей виртуальной подруге и союзнице, что полученное ею даже перевешивало долю Ирины. И при этом ни капельки укоров её собственной совести и ни единого повода для ревности его супруги.
  Ну и самой лакомой конфеткой было участие в семейном марафоне по саванне среди львов и крокодилов. Ирина в этом уже освоилась и с аборигенами общалась легко. Как бы исподволь Борис показывал Татьяне экспозицию неизвестного сюжета и приобщал к исследованиям научного феномена. Запахи и дуновения виртуальной саванны она чуяла отчётливо и всё это вытекало через восприятие Бориса. Ирина транслировать себя ещё не умела. Как бы ни завершилась президентская и клубная эпопея, но телепортацию в такое прошлое она не оставит ни за что! И Борис - это жемчужина в короне её профессиональной карьере.
  Татьяна записала в журналы всё, полученное и изученное за сутки, и задумалась. Векторы процессов не переменились и Клуб двигался к неминуемой конфронтации с властью на более высоком уровне, Борис сближался с Бриджит по всем параметрам духовного и физиологического, не менее интересна картинка и связи Тимофеева с Алисой. И её сугубо женская тяга к Никите на фоне этих гималаев как-то совершенно терялась. Покопавшись в файлах нынешней ночи, она ещё раз отметила позицию Бориса - он обещал компенсацию ВСЕГО ради концентрации на проблеме: - Борис - Ирина - Бриджит - Мать матерей. И она неожиданно для себя осознала, что новый статус Бориса перевешивает и компенсирует всё. Сексуальное напряжение в том числе, поскольку рядом с ним она заряжалась так сильно, этого хватало надолго. Не было лишь физиологического заполнения лона мужской субстанцией, остальное захватывало её сущность полностью и по всей амплитуде чувствований. Ирина и половины не чуяла из флюидов мужа, которые по Татьяне расползались мгновенно.
  Быть одновременно субъектом и объектом исследования ей не доводилось, но спросить совета у коллег она и не подумала. Такое лишь в себе! Оставалось дождаться входа в виртуальную мельницу Бриджит. Вскоре должна вступить и её песня. Татьяна внимательно изучила музыкальные депеши этой женщины и нашла в них массу материала для анализа и систематики. Бриджит - очень состоятельная личность.
  
  ИЮЛЬ 2007, ТВ КЛУБ переписать!
  
  В одной из программ Клуба была тема забытых промыслов и ремёсел. Стоит ли ими заниматься или время прошло?
  Дискуссия возникла сразу же. Среди обиженных судьбой и властями оказался мужчина в годах, он делал пряники, квас и морсы по проверенным древним рецептам, уже полдеревни работало на его нужды, но дальше своего района он выйти не смог. Область втыкала формальные шпильки и он варился в собственном соку.
  Дюжев понял, что этот провинциал появился вовремя и зацепился за него. Он был на "площадке" Клуба в северной провинции.
  - Кто ваши конкуренты? - спросил Дюжев и уточнил: - Я имею в виду товары-конкуренты.
  - Дак, ясно же, заморские они!
  - А имена, названия товаров? - спросил Дюжев через прямое включение.
  - Известно кто: Кола, Пепси-Кола и вся эта заморская канитель с водой из крана и таблетками вроде шипучки. Ну и сникерсы всякие.
  - Чем же они вас не устраивают? - Весь мир пользуется этими торговыми марками.
  - В том-то и дело, что кроме вывески там ничего путного. Возьмите для сравнения хотя бы наш хлебный квас. Выпил кружку и сыт по горло, а ежели с хлебом, так есть нескоро захочешь. Потому как он придуман нашими предками, чтобы утолять жажду, когда народ на поле трудится и не до разносолов и перекуров, как в городе. После кружки с краюхой сыт, будто сытно перекусил. А эти заморские что? - Хоть выкупайся в них - всё равно пить хочется. - Почему? - Потому что придуманы для другого. - Чтобы покупали! И всё! - он развёл руками, аргументы ясны каждому русаку. Зрители в зале были разного возраста, но правоту провинциала отметили дружно. Тот почуял кураж и продолжил:
  - Ну и сникерсы эти. К чаю ли, к кофе или просто так. Чего внутрь не напихано, чтоб цену держать. Сравни с нашими пряниками, пастилками и прочим от дедов-прадедов, так в них только настоящее и никакого суррогата.
  - Но батончиков и заморской шипучки вал, а вашего от дедов-прадедов нет. Почему? - обозначил дискуссию Дюжев.
  - Денег у них больше, вот и скупили всех наших чинов и министров! - не стал миндальничать провинциал и все насторожились: от суда Клуб отвертелся, но нелюбовь властей так никуда и не делась. Прихлопнуть передачу им давно не терпелось.
  - Если на вас "Пепси-Кола" подаст в суд и обвинит в подрыве репутации, что вы будете делать? - чуточку помог ему Дюжев, чуя обстановку и выражение лица у сидевшего напротив Тимофеева.
  - Я так скажу: - Господа хорошие, это русская земля и у нас своего питания довольно. А вы сюда со своим суслом и своим уставом не моги! Ежели не хотите по правилам и по правде, а станете кочевряжиться, мигом рога обломаем!
  - А что об этом думает зал?
  Рейтинг провинциала вырос неимоверно и "коле" с "пепси" припомнили всё. По итогам темы заслушали старейшин.
  - Если бы я был премьером или президентом, - сказал один из сегодняшнего ареопага, - то нашу продовольственную систему хорошо бы почистил. Она продажна и играет против своей страны. Если бы Берия с Ежовым жили сейчас, то врагов нации им бы придумывать не пришлось. Есть настоящие!
  Точка получилась эффектной и в духе Клуба. В гримёрке собрались Анненков, Тимофеев, Леонова и Алиса.
  - Держу пари, что этот номер про Берию и Ежова с нашими "демократами" так просто не пройдёт, - сказал Тимофеев, как бы поддразнивая, но спорить с ним не стали: не то помещение, да и для разрядки требовалось откровенное и виртуальное, к которому квартет уже привык и долго обходиться уже не мог.
  - Может и пройдёт, - индифферентно заключил виртуальный Анненков, - смотря, кто карты сдаёт и какая колода в ходу. - Ему открытой схватки не хватало, но власти от этого бежали всегда, используя другие рычаги.
  Татьяна весь вечер следила за аудиторией и отмечала реакцию конкретных типов личностей на Тимофеева и Анненкова. После отсидки рейтинг обоих повысился незначительно, поскольку и так был достаточным. Однако выявились качественные подвижки - в числе приобретений были женщины с эмоциональным восприятием мира. Спокойные и выдержанные мужи в их глазах были тем самым спасением Отечества, которое нуждалось в защите от корыстных и лукавых. Не очень понимая политическую подоплёку борьбы за власть, в сугубо чувственном восприятии они лучше принимали Клуб. Эта привязанность была уже выраженной и устойчивой. Приобретение было существенным - около 3-4%. То есть, этих голосов у власти уже не будет.
  Через день в кабинете Анненкова вспыхнула лампочка связи с боссом.
  - Борис Ильич, вы сейчас не очень заняты?
  - Ваше поручение по новому проекту готово наполовину. А что?
  - Загляните, пожалуйста.
  - Хорошо, Никодим Кириллыч, иду! - ответил Анненков, отлично понимая причину столь церемонного обращения напрямую, минуя секретаря или клерков.
  В кабинете босса сидели двое надутых мужчин в костюмах "мечта олигарха" с гербовыми портфелями администрации президента.
  - Вот эти господа приглашают вас, Борис Ильич, на беседу в Кремль, - сказал босс и предоставил слово гостям. Анненков не стал их пугать и просто выслушал. Затем задал пару вопросов по существу и обратился к боссу, будто гости не более чем мебель:
  - Это займёт не менее двух часов, а в моих обязанностях по контракту нет ничего по государственным делам. Кто оплатит моё рабочее время? - босс сделал задумчивое лицо и отвернулся от гостей. Эту чиновную публику он не терпел и не упускал случая уязвить. В нём это было генетическое и нынешний вес и могущество с рудиментами прошлого не справлялись.
  - Вы мой менеджер и ваша зарплата взята не из воздуха. Сделаем так, я выпишу предписание о вашем выезде в распоряжение АП. Проставьте время прибытия и убытия, а расходы пусть несёт правительство. Ваша поездка заранее не согласована и выбивает нас из ритма. Думаю, там сидят грамотные люди и финансовую дисциплину чтут, как и все мы.
  Анненков следил за гостями и идиотские глаза обоих отметил с нескрываемым удовольствием. О чём доложил боссу. Тут у них понимание наметилось давно. Далее всё шло как по писаному.
  В приёмной руководителя кремлёвской администрации Анненков встретился с Тимофеевым, он приехал чуть раньше и знакомился с буклетами и бумагами для гостей. Нехотя, чуть брезгливо и из вежливости. С Тимофеевым Анненков оттянулся на все сто, вспоминая фокусы детей, разбирающих их подарки из командировок. Будто с мамашей соседского неслуха у песочницы во дворе.
  За ними наблюдали со всех точек, в том числе и за мониторами скрытого наблюдения. Увидев такую реакцию гостей, их манежить не стали и пригласили в кабинет.
  - Добрый день, господа! - сказал Пётр Карагодин, - присаживайтесь поудобнее, пожалуйста. Гости сели к столу для приватных бесед и долго вертелись и перекидывали ноги с одной стороны на другую, чтобы приспособиться. Первым сообразил Тимофеев - столы с перекладинами между ножек сделаны для низкорослых и им с Борисом никак свои ноги туда не поместить, ведь они с Борисом из другой ростовой категории.
  - У вас что, на складе нормальной мебели нет? - спросил он, почуяв виртуальный пинок Бориса.
  Чиновник был у себя дома и тут всё собрано для него и под него. Он важно взглянул на гостей. Сначала презрительно смерил Тимофеева, а потом уставился на Анненкова. Как бы вопрошающе и готовый к диалогу и поводу ассортимента минералки на столике. То есть - рас-крыл-ся! А он того и ждал, ринувшись во владения разгильдяя при высокой должности. Тимофеев сковал внимание помощника чиновника, начав рыться в папке для бумаг. Борису и нужно-то пара минут, а то и меньше и Тимофеев мысленно вёл обратный отсчёт. В тюрьме научился и этому. Он шёл в нём сам собой, в то время как сознание следило за обстановкой в кабинете, а инстинктивное и подсознательное перебирало бумаги, таблицы, яркие графики и схемы и отвлекало внимание помощника на себя. Тот буквально из глаз собственных выбрался, разглядывая фокусы гостя. И вот Борис выкарабкался из ойкумены сознания чиновника наружу и как бы отряхнулся - столько хлама и в таком месте!
  - Вы хоть изредка там порядок наводите? - спросил он чиновника, а тот не мог взять в толк ничего. В голове была полная каша. Он забыл приготовленную речь и вообще не помнил ни-че-го!
  Помощник Крагодина, державший пачку бумаг для этой беседы, не понимал, что с шефом. Внимательно оценив его глаза, ставшие вдруг мутными, он вызвал медиков. Гостей вывели в другую комнату и они остались под надзором пары офицеров и двух клерков в гражданском. Суета и шушуканье в приёмной от них не укрылась. Через полчаса Анненков громко сказал:
  - Или мы о чём-то говорим или отвезите нас на службу. Мы занятые люди, нас ждут дела. Потрудитесь, пожалуйста, всё это утрясти. Кто у вас старший? - сидевшие в кабинете переглянулись и один из штатских вышел. Сердитый и взъерошенный. Вскоре их привели к первому заместителю Карагодина, здесь они были год назад и его манер не забыли. Сегодня чиновник радостным жребию общения с этими умниками не казался, но отвертеться от неприятного дела не смог.
  Хотя он и был в курсе, но прямых указаний от президента не имел, поэтому сильно нервничал. Первые протокольные вопросы он задавал по бумагам и ответы гостей оценивал с оглядкой на них. Дутую многозначительность и настоящее богатство личности хорошо различали оба лидера Клуба и этого клерка раскусили тут же. Он был прост и сражение с ним не давало рейтинговых очков. Служебное честолюбие гостей было в отгулах и на происходящее смотрело издали.
  Начал чиновник с патриотических фраз и перешёл на насыщение наших отраслей экономики передовыми технологиями. Потом съехал к пищевой промышленности и остановился на её древнем уровне. Правительство много лет старалось привлечь в страну мировых лидеров этой отрасли. Он сделал паузу и взглянул на гостей, вредящих линии государства. Тимофеев припомнил недавнюю передачу по ТВ, где один из совета старейшин сетовал на отсутствие сталинских соколов и ежовых рукавиц для нынешней элиты. Анненков уловил его мысль и решил пошутить.
  - Мы эту проблему как раз и обсуждали на своей программе совсем недавно. Вы, видимо, о ней хотели поговорить? - спросил он. Хозяин кабинета важно подбоченился и сделал некое движение. То ли согласился с гостем, то ли нет. Анненков взглянул на помощника, ведавшего бумагами по этому делу. Помощник его не понял и повернулся к заместителю руководителя АП. И в эту же секунду Тимофеев сказал:
  - Давайте взглянем вместе на фрагменты этой передачи и конкретно всё обсудим. Глядя кадры самой передачи, а не слушая чью-то интерпретацию.
  Сказанное им прозвучало вызывающе, здесь никто из гостей инициативу не проявлял и направление бесед не определял. Но чиновник сидел напротив Анненкова и нарвался на его взгляд. Вопрошающий и только. И не оторвал глаз от него всего-то на пару секунд. Этого хватило, чтобы мысль гостя показалась интересной. О шпаргалке под рукой он забыл, а Тимофеев с Анненковым аккуратненько уводили его на собственную делянку. И чиновник кивнул клерку, который достал диск и вставил в проектор. Ясное дело, там всё было расставлено и приготовлено, чтобы утопить Клуб. И клерк свою роль знал чётко. Но командовал не он. И Анненков спросил у Тимофеева, как бы для справки:
  - Об иностранных компаниях когда была речь? - тот прикрыл глаза на пару секунд и ответил:
  - Где-то на 38-39 минутах программы по чистому времени. Вы в записи убрали рекламу? - тут же он обратился к клерку и тот автоматически ответил: - Да! - а потом взглянул на начальника. Тот нить беседы уже потерял и стал для подчинённого непроницаемым. Поставить таймер на это время было просто и вот оно, то самое мнение мужчины из ареопага старейшин. Клерк застыл от ужаса, глядя на побелевшее лицо шефа. Так плюнуть в него ещё никто не пытался. Не давая опомниться чиновнику, Тимофеев добавил:
  - Мнение общества с мнением ареопага совпало. Телефонные звонки и интернетовские опросы только подтвердили надёжность выборки. Народ голосовал и выразил мнение. Народ считает, что страна без Пепси не оголодает. А вот Пепси сделало капиталы из ничего. Что вас смущает? - Вы за Пепси или за народ? - чиновник пытался сопротивляться, но Анненков не сводил с него глаз и возможности нажать на кнопку ему не дал. И только, когда он весь сдулся, Анненков отпустил его на волю. Дежурные слова чиновника прозвучали угрозой, но ничего конкретного в ней не было. Чтобы сохранить лицо, он ещё некоторое время что-то обсуждал и что-то смотрел из той самой записи передачи, но уже без особого пыла и отодвинув злосчастную бумагу с планом беседы. Гости добивать его не стали, полагая, что это сделает сам президент.
  Уходя от него, они спросили, у кого отметить свои предписания. Этот вопрос был вообще запредельным, вызывал не он и готовили всё это другие люди. Но, что есть, то есть и чиновник махнул рукой клерку, чтобы тот сделал, как надо. Однако подписи под предписаниями требовались именно того лица, которое и занимало время Анненкова и Тимофеева и подписывать бумаги пришлось ему. Он автоматически взглянул на каждую и отметил уровень подписанных им документов - если эти люди придут к власти, теперешней вольнице и бестолковости аппарата наступит конец.
  40
  ЛОНДОН И БРИДЖИТ, сентябрь 2007
  Как и обычно, встречу готовили основательно. В этот раз выпал Лондон. Большое административное здание на Юнион-стрит с несколькими входами, массой офисов, контор, фирм и прочих закоулков с клерками, секретаршами, компьютерами и оргтехникой, а так же служебными квартирами и складскими помещениями. Район встречи выбран не случайно и два железнодорожных вокзала по обе стороны улицы делали его пёстрым и пересыщенным проходящей публикой, а ещё три вокзала по другую сторону Темзы суету на улицах и тротуарах только подчёркивали. В этот день система наблюдения в здании не работала из-за профилактики и охрана кайфовала от возможности расслабиться. Смелости организаторов встречи сопутствовали и сами любовники, вмешиваясь в поиски и отбрасывая ненужную канитель тройной страховки. Придти пешком в толпе пешеходов и впитывая дух личной свободы, которой так кичились белые аборигены Лондона в афроазиатском коктейле нынешнего города, было очень уместно для них. Особенно этим упивался Анненков, он был в роли заурядного банковского клерка с кейсом в одной руке и зонтом в другой. Шёл обычный дождь, а ветер с северо-востока делал его совсем не летним. Гордый стан аборигена и поднятый нос делали его недоступным для массы приехавших недавно или только во втором колене эмигрантов. Спросить, где находится вокзал Ватерлоо, у него никто не решался.
  Бриджит вообще выглядела в этой толпе своей и на вопросы о расположении чего-то из местных раритетов и памятников культуры она по-африкански отмахивалась, мол, пошёл ты! Получалось очень убедительно и про театр Шекспира Глобус, который в двух кварталах у самой Темзы, бестолковым туристам приходилось узнавать в другом месте. От бурнуса на голове она воздержалась, но в остальном её костюм был натуральным и скрывал облик этой леди от афроамериканцев совершенно и окончательно. Шедшая невдалеке Энн иногда теряла из виду своего босса, настолько та сливалась с толпой.
  Встретились они в арендованной на сутки квартире на последнем этаже. Бриджит вошла по сигналу Бориса и сразу же окунулась в его объятия. Немножко погревшись, она стала разглядывать его лицо. Печать отсидки ещё видна, однако уже не так заметна.
  Мужчина тоже увидел немало грустного, однако это сделало женщину ещё более желанной и близкой. Бриджит всегда следила за собой, но увиденное Борисом сейчас, другим недоступное никогда, было глубинной печалью женщины о своём роде и судьбе детей, выпущенных в свет именно ею. Виртуальные встречи стали очень значимы для обоих и оставляли неизгладимое и неискоренимое. Всё, пережитое женщиной внутри, стало видно мужчине и он понимал, что это связано с ним и её любовью к нему. Она забралась к нему на колени, как маленькая дочь к отцу и всхлипывала от одолевшего и наступившего вдруг и сразу. А он раскачивал своё дитя и мурлыкал пришедшее в голову:
   - А в остальном, прекрасная маркиза,
   Всё хорошо, всё хорошо!
  И она быстренько себя привела в чувство, понимая, что время необратимо и нужно многое успеть. На этот раз они начали без раскачки и не балаганили попусту, демонстрируя удаль, продвинутость и прочее.
  Начали с проблем Клуба и личной защиты Анненкова в нём и вдали от него. Бриджит считала, что структуры Клуба не совсем отвечают требованиям будущей власти и для эффективного вхождения в новую роль им требовалось уже сейчас выстроить как бы промежуточный, переходный период и всех, кто будет занят в новой администрации, готовить на конкретную задачу. Иначе фронда чиновничества их утопит. И эту модель, как вещь самодостаточную и саморазвивающуюся, она ему показала сразу же. Компьютер у них был обычным средством общения, так что любовное свидание незаметно перетекало в деловое и возвращалось на круги своя. Ноутбук или миникомп обычно приносил Борис, а Бриджит диски.
  - Борис, нам нужен ребёнок! - наконец-то сказала она давнее и желанное. Он поднял глаза. Бриджит увидела в нём отражение своей мысли и с удовольствием прошлась по мужским закоулкам. Он как бы впустил её в себя и дал осмотреться. Без слов и показного, дежурного. Ему нравилось её желание. Она его жена и это естественно. Быть отцом её ребёнка хотелось и ему. Он понимал, чем это чревато, но всё же хотел. И она всё увидела и ощутила. Без слов и уверений в чувствах и прочем.
  
  Первая близость была и желанной и продуктивной, Бриджит, научившаяся контролировать каждую клеточку своего тела, знала: всё получилось! То, чего хотела Мать так давно и желала им из тьмы далёких тысячелетий, произошло. Животворящее семя Бориса проникло в её клетку и сделало плодоносной.
  После второй близости она захотела нового погружения в прошлое и Борис вместе с ней попал в то состояние, когда чтение генетических файлов становилось возможным.
  На этот раз Мать повернулась к ним лицом и улыбнулась. Ей было за тридцать, но выглядела она отлично, подтянутая фигура, роскошные бёдра и небольшая по тогдашним меркам грудь. Кокетливая поросль в промежности украшала тело и делала его загадочным. Она отставила одну ногу в сторону и смотрела на них, будто знала, кто они и чем заняты.
  - Ты её видишь? - спросил Борис и Бриджит кивнула. Она ждала знака Матери. Та должна что-то сказать. Бриджит это чуяла. А Борис между тем любовался роскошной женщиной. Её светлые глаза были изумительны по тону и глубоки по мысли. Он рассмотрел и сосцы, они хорошо развиты и совсем недавно кто-то их немилосердно терзал - они сильно припухли и чуть не сочились молозивом. Женщина буквально окунулась в любопытные глаза Анненкова и тот ступил на знакомую тропу.
  У неё есть муж и его семя она выносит, дав всё, положенное потомку богов. Через восемь лун он появится на свет. Она так вздохнула, выдав своё чаяние, что Анненков захлебнулся в её эмоциях, для нынешнего времени чрезмерных и непонятных. Запал текущей женщины был настолько силён и пронизывающ, что его существо тут же отозвалось гигантской эрекцией. Женщина понимающе улыбнулась и растаяла.
  - Что это значит? - мысленно спросила Бриджит и он остановил её. Ещё не всё. Она рядом и что-то готовит.
  Мать явилась уже в другом обличье, готовая родить. Она привычно устроилась на причудливой коряжине и стала ритмично двигать бёдрами и телом. Кроме шелеста травы и листьев они услышали песню, мягкую и призывную. До них сквозь тысячелетия донёсся смысл этой баллады. Она уговаривала сына покинуть утробу и выйти на свет. Уже пора. Солнце только поднималось над саванной и утренний бриз был свеж и приятен. Никого вокруг и казалось, что мир спит и вступать в сутолоку жизни не торопится. Женщина пела и двигалась в том же ритме, который немножко напоминал теперь известный, как африканский. Бриджит не отрывала глаз от неё, что-то в этом колдовском ритме завораживало и мутило душу. Что?
  И вот из чрева отделилось что-то в слизистом коконе, чуть задержалось на растянувшемся влагалище и упало на подостланные запашистые травы. Женщина чуть двинула рукой и существо оказалось в её руках. Она осмотрела плод, сделала несколько движений, перехватила пуповину и ребёнок издал крик, возвещая приход в этот мир. Женщина улыбнулась и опустила его рядышком, а сама продолжила ритмичные движения. Вскоре появился и второй плод. С ним всё было так же, как и с первым. Затем мать отдышалась и медленно поднялась со своего ложа, аккуратно протёрла новорожденных. Мальчик и девочка. Он светлый, а она почти креолка. Мать протёрла соски чем-то из ореховой скорлупы и надавила на грудь. Молоко брызнуло и она посмотрела на деток. Они жмурились и глаз открывать не торопились. Она ещё разок брызнула молоком на них и первой отозвалась девочка. Мать поднесла её к груди и стала кормить, покачивая и что-то приговаривая. Мальчик, оставшись один, попискивал и ворочался. Она говорила с ним, а он ворочался в поисках голоса и запаха.
  - Это же я, Борька, это я у неё под грудью! - чуть не завопила Бриджит, но он и так услышал. Зрелище Матери Матерей было исключительным и они не сводили с неё глаз.
  И всё опять растаяло. Приобщённые и поражённые увиденным, они не говорили и не двигались. Увидев прошлое, стало понятно и грядущее.
  - Что скажешь? - спросила Бриджит.
  - Возможно, образ Исиды египтяне писали с неё, - ответил Борис, - у такой женщины не может быть рутинного облика, семья и дом - это тайна для непосвящённых. Она выбирала и одаряла собой лучших из лучших. Мать Матерей - это о ней! А с основным инстинктом она управлялась легко и играючи.
  - В одном из обликов, что мы видели, ей уже за сорок, - припомнила Бриджит, - сколько детей у неё родилось?
  - По тому, как она родила вот этих, много. Если даже это случалось раз в два-три года, то не менее десяти-двенадцати. Хотя, если она начала рано, восемнадцать-двадцать вполне возможны.
  - Нам она показывала только малышей, почему?
  - Мы же и дома-то её настоящего не видели, так, временные резиденции. Крыша у неё должна же быть какая-то!? - И это не кто-то там, а богиня!
  - А если его и не было? - поставила проблему Бриджит. Борис понимающе кивнул. - И она заполняла собой и своими детьми некий вакуум.
  - Власти и влияния? - уточнил Борис и она согласилась.
  - Тогда и дома всё время разные и в разных местах. И никаких загадок в этом плане, - отсекла сомнения Бриджит.
  - А это разрежение в числе людского племени могло статься из-за войн за выживание. Ведь после таких битв победитель был чисто символическим, поскольку его потери составляли до 60-70%, а побеждённые теряли не менее 70-80%. И победитель тут же пресекал корни своих жертв. Женщин, способных рожать, уводил с собой, а на месте оставались увечные и старики. Так что род побеждённых исчезал. Но в эпоху нашей Матери случилось нечто особое. Мор буквально выкосил человечество. То, что мы видели, это самое начало возрождения. Но даже в это время она своими познаниями и умениями восхищает. Но я-то мужчина и женщину приемлю не так, как ты. Ты думаешь иначе?
  - Я женщина и это только чувствую по-другому, мысли же примерно те же. Наш с тобой секс очень похож на то, что сидит во мне, видевшей мать только что из любовного ложа.
  - И до сих пор молчала?! - Бриджит, ты ли это!
  - Признайся я в этом, ты бы меня загнал в гроб! Она была едва жива после этого.
  - От чего такое возможно?
  - Не знаю, скорее это глубокая и утончённая чувственность, чем истязание Самсоном Дюймовочки. Мне так кажется.
  - Тогда секс с такой женщиной для любого мужчины становится покруче самого сильного наркотика, - заключил Анненков.
  - А то, что она свободна и никому не подвластна, делало её ещё более желанной. В ту эпоху быть свободной женщина могла лишь в личине божества или жрицы высочайшего ранга.
  - Знаешь, Бриджи, если бы я увидел её и просто почуял от неё то, что чую теперь, то непременно бы добился её расположения. Она сексуальна настолько, что не описать.
  - А я? - улыбнулась женщина.
  - Ты вся в мать!
  - Уж так и? - уклонилась она от лести.
  - Когда мы увиделись в Клубе и ты нас к себе расположила, то твою сексуальную волну уловили все мужики. О даме умной и проницательной - ни слова! Только о сексе с тобой! И это сплошные умники и семейные мужики!
  - Надеюсь, обошлось без плетей и наручников?
  - Вслух только о твоём электричестве. То есть, аура леди Бриджит Саундлер сильна изначально уже тогда. Ты это хотела знать?
  - Как-то так, - кивнула женщина, - но теперь у меня есть мужчина и я научилась открываться только ему. И вот что хочу сказать о Матери: скорее всего, свои плоды она помещала в разные места, чтобы рознь родов и племён свести к минимуму.
  - Это объясняет многое, - согласился Борис. - Мне кажется, что между нашей Матерью и египетским памятниками инженерной мысли выпало важное звено. Возможно, тысяча лет и больше.
  - Атланты, Гиперборея, мегалиты Стоунхеджа и засыпанные города Сахары?
  - Пожалуй, - согласился муж. Из памяти вдруг выбралась Мать и вздыбленная суть. Бриджит отозвалась тут же.
  - Хочешь быть Исидой? - спросил он. И она ему выдала себя, до того мужчиной незнаемую. Был бой. Однако и мужчина был ей неведом. Кровь, пролитая ею, останавливалась им. И вообще он был мужем и сыном богини и воина.
  Вскоре Бриджит это ощутила в полной мере, но не остановилась. Узнать предел, за которым нет ничего, надо уже сейчас. И он её поглотил. Она потеряла сознание и чувство боли.
  И вдруг перед ней показалась та самая женщина, она держала в руках новорожденных дочь и сына. Они тихо шебуршились в её руках и чуяли в себе родной голос, обращённый в будущее:
  - Сейчас тебе столько же лет, сколько и мне. Я родила своих последних детей. Вот они. А вы зачнёте и выносите своих потомков и будут они следующим витком моего рода. Потом ты родишь ещё двоих. Только с рождением сына после дочери я скажу о тайне ваших отцов. К тому времени вы созреете для этого. Малыши сучили ножками, таращили глаза и будто чуяли внимание взрослых. Пуповина ещё не присохла, но запаха утробы уже не было. Эта женщина была так хороша и желанна, что даже Бриджит ощутила адреналин у Бориса.
  - Я должна с ней сравниться! - решила Бриджит. Роскошная белая женщина некоторое время смотрела на них и вскоре исчезла.
  - Нет, Исиде до неё далеко! - заключил Борис. Бриджит тоже об этом размышляла и подумала, что такое владение собой и обстоятельствами даже для необычной женщины несвойственно. И файлы памяти как-то странно ведут себя, в них что-то лежит, но вскрываются они по какой-то особой системе. И не факт, что всё это из прошлого. Вполне возможно, что и закодированное будущее. Та темнокожая девочка дала род, где появилась и Бриджит, а мальчик - ветвь дерева с Борисом. Сейчас ветви этих деревьев встретились и переплелись.
  - Мы ведь это сможем? - спросила она, сдаваясь и утопая в муже.
  
  - Что будем пить? - спросила заглянувшая к ним Энн, она была на кухне и приготовила бутерброды и чай с кофе. Было чуть после полудня и ланч им не помешает. Супруги переглянулись и Борис сказал:
  - Леди что-нибудь лёгкое и изящное, а мужчине твой калорийный вариант. С чаем! - он осмотрел телохранительницу Бриджит и нашёл вполне женственной, несмотря на явную склонность к простоте и силе. Эту оценку Энн тут же и ощутила где-то в глубине собственной пропасти. Когда она видела Бориса, это с ней случалось тут же: она беседовала с ним легко и по делу, понимая его аргументы и улавливая тонкости его вопросов к себе. Ну и доверие - оно было абсолютным. Ну, и Бриджит в эти мгновения с ним менялась мгновенно, она её просто не узнавала.
  - Окэй! - выдержав взгляд, ответила Энн и чуточку окунулась в его серые глаза, они благосклонно пропустили её внутрь и она почувствовала себя в ином мире и неведомом измерении.
  Где-то рядом нежилась Бриджит, с Энн она не спускала глаз. Так, чуть смежив веки и жмурясь на солнышке, смотрит львица, если кто-то приближается к её логову. Видение было особенным и Энн даже не поняла, как это произошло и она из вылизанного Лондона ХХI века попала чуть не в каменный век. Африканская саванна, диковинные деревья, густые заросли и уютный уголок рукотворного эдема. Очаг и тлеющие головешки, обёрнутая широкими зелёными листами добыча, детки, играющие с когтями убитых хищников, а совсем рядом с ними отдыхал мужчина. Горка первобытного оружия виднелась совсем недалеко. И потрясающий запах! Сначала от райского пленера, а потом от мужчины и женщины. Букет адской смеси просто сводил с ума.
  - Да, тут случайному прохожему не удержаться! - и Энн с сожалением выбралась из такого благодатного местечка. Не зря Бриджит так о нём печётся!
  Ланч в обществе любимой женщины и под неравнодушным оком другой - процедура всегда особенная. Энн видела, что Бриджит едва сдерживается, чтобы не наброситься на мужчину, который поглощал калорийную и запашистую еду. Мясо он сам купил в одной из лавок по пути сюда. Приправы для будущего блюда попались в китайской лавке и он взял всего, зная умения Энн по этой части. Мясо и мужчина - это тема, художниками всех времён так и не осиленная. Жалкие попытки средневековых маляров к решению этой задачи даже не приблизилась. Обе женщины не сводили с него глаз, каждая по-своему упиваясь увиденным. Бриджит просто закусила удила и ждала, когда Анненков закончит, чтобы тут же ринуться в атаку. Страсть и неуёмность предстоящего стоили многого и она знала этому цену. Ну и цейтнот - он даже Энн заводил нешуточно и, чуя опасность чувственного соблазна, она отодвинулась и занялась прямым делом - охраной пределов.
  - Мы будто всю жизнь вот так с тобой, - сказала Бриджит, подкладывая мясо в тарелку Бориса. Он жевал и поглядывал на неё и выглядело всё так обычно и рутинно, что Бриджит удивилась себе и своему самочувствию. Будто над ними ни опасностей, ни преград и вообще этот ланч очередной из миллиона привычных.
  И вот он - ритуал вхождения на их территорию. Он волновал обоих и припахивал кровью. Оба были хищниками и к жертве относились, как и положено: терзали и заглатывали. Всё это на грани инстинкта и подсознания, где оба обосновались давно и прочно. Женщина своей реакцией указывала путь и он следовал туда, где никого и никогда не бывало. Переходя от одной её прелести к другой, он избегал опасные места, которые угадывались по неуловимым изменениям дыхания и утробному затаённому рыку. Она впускала в себя, позволяя почти всё и этого он не мог не чтить. Небрежение было опасным - он бы не успел и опомниться, как был бы растерзан.
  Вот так, следуя по минному полю, он оттачивал природные качества, утраченные беспечностью сотен поколений человеческой цивилизации. Не было бы многих тупиков и трагедий, следуй люди тому самому инстинкту, угадывающему опасность. Бриджит теперь знала эту науку в совершенстве и посвящала лучшего из мужчин в свою сокровищницу. Она следила за правилами и чуяла, что самец о них не забывает. Сознание было отключено у обоих, поскольку всё это ему не подвластно. И инстинкт и подсознание рука об руку обогащали суть мужчины: мужа и самца. Бриджит сделала движение навстречу и тот насторожился. Она выказала любовную приязнь и он последовал за ней, не забывая главное - сохранить жизнь.
  Его умения и повадки её устраивали и она влекла мужчину за собой. Быть щедрой хотелось и она это делала. Быть слабой тоже тянуло и она расслаблялась, приглашая мужчину к тому же, однако он был настороже и не поступился в желании сохранить жизнь, продолжить род и вырастить потомство. Женщина понимала всю жестокость и цинизм такого обучения, но мужчина был слишком дорог, чтобы потерять из-за глупой и расслабляющей беспечности.
  Этот этап вхождения в мир хищницы в Анненкове пробуждал зверя и возвышал над другими, ничего на этом пути не достигшими. Он надеялся, что когда-нибудь количество приобретённого перейдёт в новое качество и он сможет сам увести самку с их выводком в безопасное место. Он чуял, что любая стычка с соперником скоротечна и всё решается в первые же секунды схватки. Поэтому и вырабатывал в себе тот самый механизм обнаружения опасности, который спасёт. Если хищник, значит - засада, а у неё есть свои признаки и запахи и он их внимательно изучал.
  И вот они благополучно миновали всё и попали туда, где зрители ни к чему. Оставим их наедине.
  Обычно вхождение в мир Бриджит длились час-полтора и после этого Борис на её территории был своим. На это раз они управились скорее, поскольку всё прошло без задержек и дублей. Часть одежды женщины была аккуратно уложена, часть валялась где попало, а кое-что требовало замены, свисая клочками и ленточками. Всё это Бриджит заменит другим комплектом, который у Энн в рюкзачке.
  Время то летело, то останавливалось и они этим пользовались, уже не в первый раз стащив у бога заначку. В одну из пауз вошла Энн с телефоном спецсвязи. Так бывало очень редко и Борис смотрел, как Бриджит преображается в холодную и невыносимую стерву. А Энн в такие минуты наблюдала за ним. Он чисто по-мужски возмужал и стал зрелым и в нём раскрылось нечто, белым неприсущее в принципе. Это в нём от Бриджит, догадалась она. Сама же Бриджит тоже от него кое-что усвоила. Вот хотя бы эту неспешность и холодную иронию. И во взгляде кроме женской лукавинки появилась и азартная помесь куража и лихости. К её темпераменту всё это очень ловко подошло.
  Бриджит закончила разговор и вернулась в комнату. Энн не успела спрятать интереса к Борису и Бриджит раздобрилась. Трубка так и осталась рядышком с Бриджит, что значило - Энн приглашена. И та приготовилась делать массаж. Сначала Бриджит, а потом Борису.
  
  Уже потом, когда они были одеты и прибраны, Бриджит обратилась к Энн:
  - Как только всё это закончится, бросай службу и выходи замуж. Она сладко потянулась и прильнула к Борису. Энн не устояла и мысленно сделала то же. Вот тут-то её Борис и поймал. Уловив её взгляд на Бриджит, он нырнул внутрь женщины-бодигарда. Он так поступал редко, чтобы не испугать женщину.
  Уютная душа, гармония инстинктов и разума вместе с лавой кипящих чувств ждали своего момента. Он слегка зачерпнул оттуда и брызнул на Энн, а потом на Бриджит. Энн раскрыла глаза настежь, не понимая, что с ней, а Бриджит заговорщицки подмигнула. Только после этого Энн успокоилась, поняв суть происшедшего. А ведь поначалу это были обычные мужчина и женщина, хотевшие обычного - любви. Зная свою подопечную давно, она догадывалась, на что Бриджит готова ради Бориса.
  ТЕАТР ГЛОБУС, сентябрь 2007
  На следующий день после свидания с Борисом Бриджит поняла, что в рамках привычного после всего пережитого ей уже не быть. И эмоционально и физиологически она сильно изменилась и теперь была на иной ступени собственного развития, той ступени, о которой раньше и не подозревала. Полученный от Бориса заряд был тем вектором, который менял всю прежнюю жизнь очень и очень основательно. А раз так, то нужна какая-то встряска и пересмотр привычного. И она включила подсознание на поиск выхода из вероятного тупика; она их избегала всегда, не хотела попадать и теперь, имея новое жизненное кредо.
  К середине дня она е знала, что сделает вечером. Никаких дел и встреч с жалкими честолюбцами из Восточной Европы, ничего не умеющими и не имеющими. Никаких консультаций по поводу вечного арабо-израильского конфликта. Ничего из посул и речей европейского комиссара НАТО с пустыми фразами о значимости союза и возросшей солидарностью в нём.
  Сегодня она идёт в "Глобус". Она об этом сообщила Энн и поручила обеспечить приемлемое инкогнито для восприятия Шекспира. После того, как Энн откозыряла об исполнении, настроение Бриджит заметно улучшилось и текущие дела перестали вызывать раздражение. В этом театре она была нечасто и поэтому к отзывам о новых постановках отнеслась с должным интересом. Сегодня был спектакль "Гамлет" в чисто шекспировской редакции 1597-1603 годов. Это как раз закат эпохи Елизаветы I и переход Шекспира от статуса любимца королевы к сугубо самостоятельному имиджу совладельца столичного шоу и автора репертуара для театра. Всё творчество этого времени было особо глубоким и наполненным. О его мужских пристрастиях ходили слухи, но о ком их не было. Во дворце он стал своим человеком, иногда не выбирался оттуда по нескольку дней, проводя их в оргиях и распутстве, но ни одна из придворных дам так и не смогла похвастать его ребёнком. Даже королева в этом бывала замешана, но ему всё сходило с рук. Она говорила, что дом и семья превыше всего, а в Стратфорд-на-Эйвоне в графстве Уорвикшир у него были жена и дети. И мужчине в возрасте чуть за сорок при жене под пятьдесят позволено всё.
  Бриджит второй раз на этой неделе оказалась близи Соутворк-бридж и на этот раз она проезжала мимо того здания на Юнион-стрит, поглядывая на главный вход с особым трепетом и внутренним благоговением. Здесь состоялось ЭТО!
  Машина с дипломатическим номером и флажком США из их кортежа, на которой обычно ездили высшие чины дипмиссии, последовала по мосту, а заурядный "роллс-ройс" с Бриджит и два "ягуара" сопровождения с обычными лондонскими номерами повернула налево и по Бэнксайд-стрит направилась к театру "Глоб". Здесь было несколько констеблей и обычная толпа театралов. Машины протиснулись к служебному подъезду и там охрана профессионально устроила суматоху, из-за которой виновницу торжества никто не рассмотрел. Бриджит устроили в королевской ложе, откуда когда-то Елизавета I с нескрываемым удовольствием наблюдала за крамольными постановками Шекспира.
  До начала спектакля оставалось немножко и в оставшиеся минуты Бриджит присмотрелась к залу и самой сцене, выступающей в зал большим овалом. На неё было несколько входов, как и в прежние времена и вся пьеса шла без остановки, будто в эпоху первого постановщика и драматурга. Сценическое обустройство использовало те же идеи и принципы, что и раньше, но в современной технологии. Ну и главное отличие шекспировского театра от современных, это партер, опущенный почти в яму. Теперь восстановленный театр был с тем же опущенным под уровень сцены залом. Билеты в "андестанд" - резервацию были самыми дешёвыми и там во все времена помещались настоящие любители театра - андестанд-паблик. Они во время спектакля стояли и частенько общались с актёрами, которые по ходу сюжета перемещались по всем уровням сценических галерей театра и даже спускались в андестанд.
  Когда ещё студенткой Бриджит впервые попала на такой спектакль, её это сильно взволновало. Рядом с ней вдруг оказался популярный в Англии мэтр и чтобы рассмотреть его как следует, театралы примечали места в андестанде, любимые им, и поджидали там кумира, надеясь увидеть рядом и коснуться театрального костюма. Грима на нём почти не было и возраст кумира соответствовал возрасту Ричарда III, которого он и играл.
  В сегодняшнем спектакле заняты известные актёры и главное отличие от шекспировского варианта заключалось в том, что женщины играли женщин, а мужчины мужчин. Новаторство же в сценическом видении идей и принципов Шекспира было во многом и новые технологии консервативных британцев тому хорошо способствовали. Теперь монологи не нужно громко декламировать, сопровождая их напыщенной жестикуляцией; радиомикрофоны, большой экран над сценой для воспроизводства крупных планов и мощная акустическая система позволяли всё мастерство и класс исполнителей направлять на решении сугубо творческих задач.
  Бриджит сразу же для себя решила, что будет свободной в реакции на всё происходящее и следить за своим поведением, как должностного лица, не станет. В этом был некий риск, но сегодня она к нему готова. Семя, принятое от мужчины, стало тем самым генератором преобразований, которых она ждала всю жизнь.
  Спектакль вошёл в неё живым существом и женщина приняла его привычно и с достоинством, позволяя касаться чувств и возбуждать особые мысли. Очень приличная игра актёров и особенно молодой и развинченной Киры Найтли в роли Офелии и Клайва Оуэна, игравшего Гамлета, подкреплялась изумительными пассажами Джеффри Раша в роли короля Клавдия. Не менее хороши и другие актёры, державшие марку и соперничавшие с признанными мэтрами. Нерв спектакля был очень силён и выверен. Современная акустика тому способствовала и монологи чередовались с диалогами в очень хорошей чувственной тональности.
  Наблюдая за происками посредственностей у кормила власти, Бриджит всё это перекладывала и примеряла к тому, что имела и видела сама. Парад тщеславий и честолюбий, гипертрофированных представлений о собственных ресурсах у персонажей Шекспира ничем не отличался от притязаний современных властителей. Разве что публичностью. Тогда эти коллизии разыгрывались во дворцах и замках руками малограмотной челяди и самих венценосцев, теперь же этим занимались высокообразованные и продвинутые интеллектуалы вроде самой Бриджит и Бориса. Она искала себя и свои проблемы в этом пространстве и не могла определиться точно, поскольку близкими казались то одна, то другая ситуация, то одна мысль из линии Офелии, то другая из мира Гертруды, то третья - из кровеносной системы Гамлета.
  В идеологии Шекспира личность стояла особняком и общество никогда ей не потакало. И конфликт любой личности с любым обществом неизбежен уже по определению. Назревающая драма её собственного мира с враждебным окружением немножко пугала, но состояние борьбы для неё было привычным и поэтому Бриджит особенно не рефлексировала. Такое изредка бывало после напряжённого и длительного музицирования наедине с собой и отдельных публичных концертов и сейшнов, где она выкладывалась до самой последней нотки и чувства. Но публика обычно заблуждалась в истинных причинах такого необъяснимого разлада в облике музыканта, поэтому не понимала причины её возбуждения и последующих спадов, а иногда и адской боли внутри. Выступали слёзы и она попросту отключалась. Нынешнее состояние было сродни очень серьёзному сейшну и к концу спектакля Бриджит почувствовала глубокое и сильное опустошение. Тупик, в котором оказался принц Датский, неясной и жуткой тенью отца Гамлета маячил и перед ней. Рано или поздно её связь с Борисом станет известной и тогда за её судьбу никто не даст и ломаного гроша. Никто!
  Бриджит едва дождалась финальной сцены и Энн вывела своего босса из зала. Как она оказалась в резиденции США и что было в ту ночь, Бриджит помнила с трудом. Уже ближе к утру желание увидеть Бориса и коснуться его руки стало настолько острым, что она удержаться не смогла и мысленно воззвала к его сердцу. Хотя его в Лондоне уже давно нет, но она на что-то надеялась. Хотелось к нему и всё! Однако ответа всё не было и не было. Отчаяние усилилось, прибавив неясное и подспудное беспокойство. Она попыталась войти в мир Матери, но без Бориса и его уверенности в себе ни одна фраза ключевой не стала и попасть туда не получалось. Отчаяние катастрофически усиливалось, а безысходность топила и крушила на части всю её цивилизованную самодисциплину.
  Хотя бы словечко или жест от Бориса и всё установится! - Однако эфир был пуст и ни надежды, ни лучика просвета! Из памяти вылетел и номер их экстренного телефона, дающего возможность поговорить. Как ни пыталась она его выудить из мешанины взбудораженной памяти - никакого просвета.
  Женщина понимала, что сегодня из мира служения своей стране она выпала. Что делать и как выйти из положения? - Как объяснить своё состояние, так поменявшееся после "Глобуса"?
  - Энн, - сказала она своей спасительнице, - мне так паршиво, что не описать! Придумай что-нибудь. Я не могу никого видеть, а уж говорить и подавно! И увези отсюда.
  - А дела? - спросила Энн, видевшая Бриджит в таком состоянии впервые и не очень понимавшая суть немочи своего босса.
  - Сутки, мне нужны сутки, всего лишь сутки! - И я выйду из ступора. Но это время меня никто не должен видеть. Понимаешь, Энн, никто!
  Она замолчала и опустила руки. Взгляд стал пустым и направлен в никуда. На лице кроме острой боли ничего не просматривалось. Она была в ночнушке, которую оставил Борис, эту вещицу он привёз их Москвы и она ей сразу приглянулась. Как, впрочем, и прежние, которые она хранила, как память сердца. Бриджит водила пальцами про кружевам, прикрывающим бёдра, и слегка раскачивалась, будто от острой зубной боли. Позавчера всё это было у него в руках и она сходила с ума и не верила, что такое, совершенно бесподобное, парение чувств и мыслей возможно, хотя с ним это бывало всегда. И вот первый же тупик без него вызвал чуть не катастрофу.
  - Господи, Борька, ну, неужели ты меня не чуешь? - чуть не вырвалось наружу, но так и не выпало, оставив привилегию страдать от любви лишь наедине с собой.
  Женщины ещё долго молчали, каждая проникаясь собственными мыслями.
  - Хорошо, - наконец, ответила Энн, уловив в состоянии Бриджит и в общих чертах осознавая корни её беспокойства, - я сейчас узнаю кое-что, а ты пока соберись сама и приготовься к поездке. Думаю, это будет остров.
  Через час она была на борту морского катера и направлялась на одну из конспиративных квартир правительства США, которые разбросаны по всему миру.
  И день на острове она вычеркнула из своей жизни. Пережитое там с собой брать ни в коем случае нельзя!
  ТРОЕ И ЕЩЁ РАЗ ТРОЕ, ДОМА ИЗ ЛОНДОНА 2007 СЕНТЯБРЬ
  
  Вернувшись из Лондона и раздав подарки домашним, Анненков отметил перемену в Ирине. Первое впечатление необычности жены в аэропорту он списал на сам момент и его официоз - встречали журналисты и телекамеры, о результатах миссии в цитадель европейских диссидентов интерес подогревался давно и вот теперь всем хотелось свежего взгляда. Это и сбило с обычного прицела его обычное внимание к жене.
  И вот она перед ним, родная и в то же время необычная, если не сказать, что не совсем знакомая. Он нырнул в неё поглубже, но она затаилась и ничего особого не показала, уже умела и это. Ещё не Бриджит, но и на себя прежнюю уже мало похожа.
  - Это хорошо! - подумал муж и забрался в неё совсем глубоко, это умение было отработанным и он осторожненько обошёл женские заставы. И оказалось, что её "тайны" в интиме и чисто женских заморочках. Мужчины в эти дебри забираются редко и знают о них самую малость.
  Дав женщине паузу для передышки, Анненков в очередной раз вошёл в Ирину очень глубоко и выдал очередную порцию файлов о её внутреннем устройстве. Она с любопытством юной девушки рассматривала сокровища, извлечённые мужем, и соображала об их назначении. Касаясь каждого, он называл его и она с удовольствием приобщалась, пробуя и испытывая себя. Было так несравненно и изысканно, что расставаться с подобным казалось немыслимым. Ей и в голову не приходило искать в этом криминал и связывать кого-то из женщин с источником таких знаний. Общение с Татьяной отчасти снимало вопросы такого типа. Эта женщина тоже приобщала, но больше полагалась на Анненкова. Умения же мужчины и уверенность в использовании неизвестных Ирине сокровищ, подталкивали к сомнительным догадкам, но она их игнорировала. Доверие к мужу у неё границ не имело.
  
  Ирина в жизни Анненкова значила достаточно много для того, чтобы не забывать о ней никогда. А в эту напряжённую пору иногда хотелось просто её внимания и даже взгляда. Со времени приезда прошёл месяц и он слегка притопил эмоции от обладания этой женщиной, но они всплывали неожиданно и требовательно напоминали о себе. В один из таких дней он выбрал паузу в делах и пошёл на её концерт в зал Чайковского. Не желая ажиотажа и лишнего внимания, Анненков воспользовался мгновенным гримом и первое отделение прослушал с несомненным вниманием.
  Она играла в сопровождении струнных что-то из Брамса. Он всегда восхищался её мастерством и такой самоотдачей, из-за которой музыку нельзя воспринимать нейтрально. Говорили, что её ординарная для классных музыкантов техника имеет другую доминанту - это проникновение в суть мелодии, которое с лихвой компенсирует некие физиологические издержки, свойственные женщине. И осознавал, что эта проникновенность задевает и его самого.
  Ирина в такие моменты втягивала его в себя и забиралась в мужские тайнички, со вкусом оценивая их содержимое. Только ради этого стоило заниматься самосовершенствованием. И не однажды жена отмечала новинки, тут же награждая прилежного почитателя её таланта.
  Антракт Анненков провёл в консультациях с помощниками и референтами. Операция по ловле одного из олигархов, обосновавшихся в Лондоне и хранящих там значимые куски уведенных с Родины финансов, близилась к завершению. Сложная конструкция сделки, которая возвращала уворованное, была задумана по заказу шефа, который кое-что задолжал государству и решил расплатиться чужим имуществом. Анненков в этой операции играл роль благородного разбойника. Если всё пройдёт нормально, занятым в этой сделке полагалась приличная премия. Этого олигарха никто из участников сделки не жалел: мерзкий облик фарцовщика в прошлом не смогли обелить ни средневековые дворцы Темзы, ни щедроты для хоккея России, ни громкие скандалы с чужими жёнами, которых он обожал, поскольку на шлюх любого разряда имел устойчивую анемию.
  Последняя точка в этой сложной охоте будет поставлена через 30-40 минут и Анненков вернулся в зал. Полностью погрузиться в музыку не удалось. Волнение и перебор вариантов развития сделки в режиме он-лайн мешали и отвлекали и он просто слушал, не вникая и скользя по поверхности. Жертва интриги могла неожиданно заупрямиться или совсем без мотивов сдать назад. Инстинкт самосохранения его берёг и поныне. Немногие из прежней фарцы уцелели с тех пор, как впервые уплатили штрафы за спекуляцию.
  Анненков постепенно собрался и нашёл точки отключения от рутины дня. Вечное должно перевесить и он отдался власти подсознания. Вскоре он ничего не слышал и от былого волнения не осталось и следа. Он своих сил чуточку не рассчитал и просто отключился, в том числе и от музыки. Очнулся от аплодисментов, Ирина раскланивалась и принимала цветы. Полюбовавшись ею немножко, он утешил душу и вышел из зала. Через несколько минут позвонил контролёру. Тот ответил одним словом: "Прошло!" и дал отбой.
  У Анненкова не было угрызений по поводу чистоты сделки и ко всему, прагматично обезличенному и лишённому нравственных критериев: пришло удовлетворение от результата операции. Крупной и весомой. На премию можно взять шикарное шале в Швейцарии.
  Анненков вернулся в машину и позвонил Ирине. Она мгновенно сориентировалась:
  - Зайдёшь?
  - Не буду смущать ваших. Я жду на том же месте.
  - Ты слушал меня? - догадалась она по его виду, когда он сделал шаг навстречу, не выдержав ожидания в машине.
  - Ирка, ты бесподобна! - ответил он, приложившись к ней так и туда, что конца этому женщине не хотелось совершенно. Она парила в воздухе и слегка покачивалась, то замирая, то взмывая над собой и рассыпаясь будто сноп искр в порыве вихря.
  - Куда на этот раз? - выдохнула она, с сожалением опустившись на землю. Домой совсем не хотелось и она надеялась, что муж это уловит. Он был чутким, особенно в последние месяцы.
  - В Клуб, - сказал он и она оживилась.
  - Там что, раут?
  - Что-то вроде того. Посол США вручает премии студентам нашей интеллектуальной олимпиады по английскому техническому языку. Потом будут танцы, музыка живая и музыканты хороши.
  - А этот буржуй с какого боку в вашем-то будуаре?
  - Это условие спонсоров олимпиады. Им надо засветиться за океаном, вот и подсуетились.
  На саму официальную церемонию они не очень торопились, да и пробки на улицах не рассосались. Когда они пришли, публика была ещё в зале и обсуждала перипетии награждения. Командовал всем Тимофеев, он был с женой. Ирина отметила, что выглядит в тон этому сборищу и легко вписалась в сутолоку одного из важнейших раутов Клуба. Жёны и семейный характер мероприятия обеспечивали ему солидность и тут никогда не появлялись женщины с испорченной репутацией или девочки с улицы.
  Кроме посла США были чиновники из МИДа и министерства образования. Посол был гостем Клуба и наблюдал за людьми, которые могли возглавить страну в ближайшем будущем. Он хорошо владел русским и обходился без переводчика. Его супруга, молодая женщина, с интересом поглядывала на русских женщин, они выглядели вполне прилично и заметно отличались от тех, что тусовались на дипломатических приёмах. Но не сближалась и в разговоры не вступала. И всё из-за незнания русского языка и некоторой неуверенности в себе. Возможно, из-за молодости и небольшого жизненного опыта.
  Став номинальным хозяином мероприятия, Анненков взял первую леди американской миссии в оборот и познакомил с Ириной и Леной Тимофеевой. Муж Энджи, так звали жену посла, покровительственно улыбался и подталкивал на подвиги. Шушера, обитавшая на дипломатических приёмах, сильно уступала гостям этого раута и он хотел, чтобы жена за кого-то зацепилась. Так делали все дипломаты и он не видел криминала в том, что подобным образом поступит и Энджи. Начавшиеся танцы перемешали публику и оторвали мужей от жён. В Клубе принято находиться с мужем не более четверти танцевальных мелодий и не более трети с кем-то другим, распределяя это на всех равномерно, чтобы не было лишних пересудов. Энджи сделала парочку танцев с чиновниками и пристала к Анненковым, они по-английски говорили свободно, а Борис и, вообще, будто из Кембриджа, за год они с Тимофеевым сильно прибавили. На некоторую полноту Энджи он не обращал внимания и вообще был своим парнем. Это ей понравилось, как и отношение Ирины к свободным манерам мужа. Откуда ей знать, что в Клубе так положено. И она попалась на его удочку так просто, что он её пожалел и спросил, уважительно и со значением:
  - У вас это первая беременность? - он это сделал в середине блюза, склонившись к ней. Она непроизвольно напряглась, но он легко удержал её и уточнил: - Ребёнок-то, надеюсь, желанный? - прозвучало так неожиданно и проникновенно, что ей ничего не осталось, как сдаться.
  Она слегка повисла на мужчине и не торопилась выкарабкиваться оттуда и что-то отвечать. Тогда это очарование могло испариться так же неожиданно, как и появилось. Анненков её слегка подзавёл, отодвинув от себя и лишив прежней энергетической подкачки. И она быстренько сообразила, что надо сделать, чтобы стало, как прежде:
  - Нет, это вторая, первая была неудачной, - призналась она, заглянув в глаза мужчины, как бы спрашивая, верно ли поступила, и они вернулись туда, где комфортно. Мужчина закрутил витиеватый комплимент её груди, которую вскоре будут оспаривать дитя и мужчина. Это было так заразительно: поиграть со взрослым мужчиной из страны-противницы США и она ответила, едва слышно, ну, чтобы - никто и ничто! Прослушка и подглядка её достали окончательно, но никуда не денешься - передовая во время перемирия.
  - А вы в такое играли?
  - Разумеется, Энджи! Я у Ирины допивал всё, что оставалось после деток. И она кормила до года с лишним обоих.
  - У вас такой тон, что не спрячешься.
  - А вам хочется тайн? - он взглянул в неё так глубоко и быстро, что она и опомниться не успела, как он продолжил: - Если скажете "нет", я в это не поверю!
  И она не удержалась от откровенности, полагая, что об этом никто не узнает:
  - Мне в Москве даже посплетничать не с кем! Эти матроны в дипкорпусе не для меня, а муж всё время упрекает, что я их игнорирую. Не знаю, что и делать? - С одной стороны - муж требует, а с другой - ну, не моё это?!
  - Они, что, не обсуждают перекрёстные измены? - Это же так возбуждает!
  - Самих любовников - возможно, но для остальных - это просто разновидность мастурбации! - она выразительно подчеркнула последнее слово и взглянула на него, - Вы не находите? - ответа она не ждала, догадываясь об этом предостаточно. - И вообще, может, мы просто посидим где-нибудь? - Анненков поднапрягся, настраиваясь на волну женщины и вскоре отметил, что она готова потечь.
  - Только не со мной! - сказал он сам себе и стал осторожно поглядывать по сторонам. И вскоре отметил, что записной казанова, эксперт по финансовым проводкам Дима Филатов лениво склонял к греху какую-то брюнетку. Может, Энджи ему понравится больше? А она и вправду была не в себе.
  - Энджи, эй! Молодая леди! - Очнитесь! - тихонько приводил он её в чувство, не выдавая провал никому. И даже прикрыл ото всех, чтобы никто не заметил.
  И она вернулась в зал. На неё смотрел мужчина и улыбался, она висела на нём, ничего не соображала, а ногами перебирали инстинкты. Энджи обещающе улыбнулась и отворачиваться не стала: в мужских глазах было так захватывающе. Но тот самый свет скоро погас и они вернулись к группам ожидавших мужей и жён. Она обменялась с мужем парой фраз и взглянула на Анненкова, тот привёл её к своим. Пока она щебетала с Ириной, он нашёл взглядом Филатова и сделал знак. Тот оценил Энджи и поблагодарил. С брюнеткой он ничем не рисковал. Так что, нет!
  Ничего этого Энджи не заметила: она и так в обществе русских чувствовала себя вполне комфортно. И тяготела к Анненкову. Тот немножко потренировался на ней и выведал у женщины всё. И про первого мужчину, он был женатым соседом в Коннектикуте, где она жила до колледжа, и про первый адюльтер в Лондоне - это был спортивный инструктор, и про любовника, который хотел увести её у мужа. Она во всём этом призналась тут же, будто давней подруге.
  - Вы и забеременели, чтоб не поддаться собственным слабостям? - шепнул понятливый мужчина и она кивнула. - И правильно, супружество серьёзнее и увлекательнее, чем трах на стороне.
  - Держу пари, - осмелилась Энджи на ответное, - что вы с женой в постели после акробатики и вокализа не падаете к морфею и в перепалках кто лучше не скучаете! - и покосилась в сторону Ирины. Она скользила в чьих-то объятиях совсем недалеко.
  - С такой-то женщиной? - Кем бы я был в таком случае!? - ответил он. И Энджи захотелось задержаться на этом материке семейной надёжности подольше. В том, что Анненков не обманет, она не сомневалась. Но мог ведь и наградить, положим, каким-то приоритетным советом или деталью, которую можно использовать в своих целях. Ей казалось, даже нет! - она была уверена, что он умеет всё! И потому так любезен, щедр и бескорыстен.
  - Борис, не отпускайте меня, пожалуйста! - сказала она так уверенно и просто, что сама тому удивилась.
  - Хорошо, - ответил Анненков и виртуально наградил чем-то таким, что она это "хорошо" ощутила в полной мере. И дарить лёгкую добычу казанове мужчина передумал - пусть ищет сам и в поте лица.
  Ирина взяла её под опеку и молодая американка погрузилась в атмосферу элиты Москвы. Муж говорил, что эта публика продвинута по-настоящему и меры не знает. Оказавшись в дамской комнате с Эммой Тропининой, она уловила её интерес к себе и забеспокоилась. Эмма улыбнулась:
  - Я не лесби, просто смотрю и пытаюсь понять, почему женщины-иностранки у наших мужиков успехом не пользуются?
  - Вы меня не разыгрываете? - ещё не доверяя ей, спросила Энджи.
  - Тут три дамы-янки, две англичанки, итальянка, пять немок и море наших дам. И смотрите, что есть: вас взяли и вы оказались под крылом у Анненкова, остальные жмутся к мужьям и делают вид, что это от избытка чувств и верности.
  - Вы со всеми так откровенны? - ещё осторожничала Энджи, но уже стала понимать, что эта дама из ближнего круга Анненкова. А там кто попало не водится, так ей сказали в логове разведчиков их громадного дворца.
  - Раз вы с Анненковым уже почти час и они вас не турнули, значит, что-то из себя представляете, - не очень вежливо ответила Эмма. Она злилась на себя, а попало гостье.
  - Анненков у вас эталон?
  - Более чем! Такого мужика у вас быть просто не может, - приголубила она гостью и дождалась ответа.
  - Да, он нечто, - согласилась она.
  - Он честный! - Это главное качество. Умных и хитрых хватает, продвинутых - пруд пруди, а вот, чтобы это ещё и с честью - тут он аномалия.
  - Он не самец? - впервые нашла сил к иронии гостья, но для Эммы это не прозвучало.
  - Скажу больше - он кобель! Подобного и не встретишь. Но нет таких, чтоб похвастали, что побывали под ним. И как он всё это проделывает!
  - Тогда почему - кобель?
  - Потому, что замокреешь от одного взгляда. Он так умеет. Вот и вы не устояли. - Вам трусики менять не пора или муж не проверяет? - уела она гостью, но та не обиделась ни откровенности, ни тону, годному для беседы в женской комнате колледжа во время мужской вечеринки.
  - Давно пора, - призналась она и отправилась в кабинку.
  - Эмма, ласточка, ты гостью уже просветила? - спросил Тимофеев, оценив состояние американки.
  - Да, сэр, она была очень любезна, - подтвердила Энджи.
  И Тимофеев выставил гостье хороший бал за адаптацию к среде. А Энджи подумала, что эта компания ей вполне подходит и язвительная Эмма, как информатор очень даже по душе. Она подошла к мужу и попросила задержаться. Если можно, то подольше. Он понимающе кивнул. Связь с людьми Клуба была очень заманчивой перспективой и раньше, а после суда его лидеры и вообще стали героями.
  Казанова всё же оценил прелести Энджи, но та свой выбор уже сделала - Анненков. Филатову досталась иллюзия успеха от улыбок вошедшей в роль жены дипломата.
  О том, что она была как бы "крышей" для культурного андеграунда Москвы, знали немногие. Однако именно с её подачи доставались гранты на издание книг, постановку спектаклей или проведение выставок и вернисажей.
  Истомин, ведавший в Клубе публичными акциями и балами, подошёл к Тимофееву:
  - Музыканты своё отработали, отпускать?
  - С живой музыкой всё идёт гораздо приятнее, а с электронными штучками это обернётся заурядной пьянкой.
  - Замены нет, с живой музыкой такого уровня в Москве туго, - развёл руками секретарь политсовета.
  - Судя по кондициям гостей, они будут хороши ещё два-три часа. Уговори сделать перерыв и продолжить.
  Истомин уговаривать умел. Клуб опустел чуть не к утру. После полугодичной паузы старались наверстать упущенное, а на таких раутах сделать можно очень многое и быстро.
  Эмма всё же соблазнила Энджи и та согласилась забежать на чашку кофе. Муж остался в машине, а она в сопровождение морского пехотинца и ещё одного джентльмена отправилась в гости к Эмме. Через каждые десять минут джентльмены докладывали шефу обстановку. А муж не верил в удачу - жена попала в Клуб!
  Несмотря на ночь и сплошные подвиги во имя мужа и его дела, Ирина была в порядке. Муж спал в её постели и говорил, что разлучит их только конвой.
  - Ты ведь любишь по-настоящему?! - больше констатировала, чем спрашивала Ирина.
  - Как никогда, - признался он.
  - Я беременна, - грохнула она с размаху, получилось ещё и со вкусом. И стала разглядывать мужа. - Это всегда интересно.
  - Ирка! - и всё. Мир исчез. А Ирина оказалась наверху блаженства. То, что поначалу казалось авантюрой, стало самой удачной мыслью последних лет.
  А через неделю и Бриджит сообщила, что у них всё в порядке - беременна!
  - Теперь меня ни убить, ни извести под корень! - сказал себе мужчина и занялся раскладкой сил и ресурсов, чтобы вынести всё и победить.
  Вскоре Тропинина вызвонила его в Рудной корпорации и спросила, свободен ли. Такую яркую даму местным лишний раз лучше не показывать, решил он, и пригласил пообедать вместе. Она предложила свой дом. Недалеко и удобно. Он согласился.
  Она встретила его привычно ласково и ядовито, будто он ей чего-то недодал и в эту и в предыдущие ночи. Она это умела. Он всё стерпел, понимая, что Эмма имеет право. Он ей и вправду задолжал. В Клубе особого размаха она не имела.
  - Ты ещё Энджи не забыл? - спросила она, дождавшись, когда он разберётся с первым, это был лагман по-бухарски.
  - Угу, а что?
  - Она предлагает услуги по финансированию культурных проектов.
  - Что, денежки девать некуда?
  - То, чем она занималась раньше, теперь её не устраивает. Ей хочется системы и имени. У Клуба есть и система, и крыша, и имя.
  - И что?
  - Тебя чуть не посадили за связи не с теми идеями, людьми и подстрекательство к террору, забыл, что ли?
  - Эмма, культура и прочее - это твоя епархия. Вот и разберись сама.
  - Товарищ не понимает! - вздохнула Эмма и повторила: - У неё денег хватит разом на все наши неизданные проекты и невыпущенные спектакли!
  - Угу, и ты озадачилась политическим моментом. - Умничка-девочка!
  - С одной стороны спонсорство, а с другой, те самые факты, которых нехватало прокуратуре! - улыбнулась Эмма, демонстрируя знание темы.
  - Она с другими фондами связывалась?
  - Ну, да! - Если денежки попадают туда, то настоящим авторам достаются крохи. Сам знаешь аппетиты культурной общественности.
  - Надо подумать, - сказал он.
  - Вот тебе жаркое с овощами, пока разбираешься с ними, может, и мысль какая осенит, - сказала радушная хозяйка. Так жёстко Эмма его не брала в оборот и он включил мозги на полную катушку, до того размягчённые азиатским обедом.
  Финансирование творческих проектов из привлечённых средств - это и скользко и опасно. Когда десерт оказался в желудке и Эмма приготовилась к чайной церемонии, он сказал:
  - Нам эти заморские денежки могут боком выйти. А отечественных кот наплакал. Вот и думай.
  - И ведь эти деньги чистые и частные. Нам за них не нужно ни отчитываться, ни расплачиваться. Показываем проводку их и всё!
  - Да знаю я, знаю! - Слушай, Эмма, а чай у тебя хорош! Очень хорош! - неожиданно повеселел Анненков и Эмма приободрилась, Борис безвыходных положений не признавал. Что-то он придумал на этот раз?
  - Правда? - Может, ещё?
  - И с вареньицем. Ну, из той сиреневой баночки, ты в Клуб приносила, из черники, кажется.
  Она поднялась, ладная и отчаянная женщина с обалденной фигурой и чуточку рискованным овалом лица. Так замуж и не вышла, а ведь из гордости, подумал Анненков.
  - Ну, что, насмотрелся? - заметила его уловку Эмма и наполнила розеточки черничным вареньем.
  - Прости, Эмма, но на тебя только больной не станет смотреть, - не стал отпираться гость. Хозяйка села рядышком и скрестила ноги. - Не оторваться! И она доставила ему такое удовольствие: мужик того стоил. За три года в Клубе она его изучила хорошо и глубоко. Ни разу под юбку не забрался, а в блузку не заглядывал - так самую малость, для взаимного согрева. А за многие годы знакомства и спасал и поддерживал не раз. Связь у них была странной, она в нём видела мужчину, а он в ней женщину. Но это его так и не раскачало ни на что кроме нежного и чувственного поцелуя. Однако они были очень дружны и скучали, если долго не виделись. Ради этого Эмма выучилась кулинарии и теперь встречи проходили легко и без повода. Вкусно пообедать любили оба. А тут и общество! Она смотрела на гостя и видела рождение мысли с самого зачатия. Он с ней почти не лукавил, так, немножко, чтобы ей было приятно.
  - Что нельзя Клубу и другому юридическому лицу, не возбраняется лицу частному, но гражданину Российской Федерации. Счёт будет твой персональный и кроме тебя им никто не распоряжается, - сказал Анненков и посмотрел на Эмму. Она похорошела мгновенно, хоть в кино снимай!
  - Борька, ты гений! - Хочешь, разденусь?
  - Только без корысти! - остановил он её порыв.
  - Всё равно переодеваться, а ты можешь не смотреть. И она исполнила эксклюзивную сюиту, многажды прокрученную у зеркала. И впервые со зрителем. Он не обидел и не отвернулся.
  - Почему она не замужем? - Видно, гордость, окаянная, доконала, - решил он.
  Через три недели почти все проекты по линии Тропининой были профинансированы, а ещё через месяц Анненковых и Тропинину пригласили на ужин в посольство США.
  Было много народу и все для клубменов незнакомы. Энджи взяла их под своё покровительство, а муж, понимая сложности этикета, к троице приближался нечасто. Так полагалось для первого визита. Да и российский президент в адрес США в недавнем заявлении на критику не поскупился. То есть, команда дружить странами ни Кремля, ни из Белого дома не поступала. Учитывая недавний арест клубменов и полугодовое заключение в тюрьме, сделанное послом Юджином Эверхартом имело точные границы и назначение. Деньги на российскую культуру были частными и он к ним отношения не имел. Но жертвователи знали, что финансы поступили на имя функционера Клуба и к её рукам ничего не прилипает. А это уже кое-что!
  Ирина в посольстве была впервые и осторожно поглядывала по сторонам.
  - С американцами за наряд, макияж и причёску можно не беспокоиться, они в этом вроде нас, если не хуже. А вот с Европой - нет! Те ничего не спустят, - успокоила Эмма Ирину. А Борис будто был у себя дома: Бриджит приучила незаметно и основательно. Он только сейчас это ощутил в полной мере.
  Где-то к концу ужина россияне заметили некую повышенную собранность работников посольства.
  - Что-то случилось или вот-вот произойдёт, - перевёл с языка инстинкта Борис, - и это их сильно напрягает.
  Чуть позже он уловил и знакомую волну - Бриджит! И как он не почуял её раньше? - Очевидно, ей хотелось сюрприза!
  Вскоре и остальным открылась причина суеты. Обе створки дверей распахнулись и офицер морской пехоты США в парадной форме объявил:
  - Леди и джентльмены, гости посольства! Госсекретарь США Бриджит Саундлер!
  Полторы сотни гостей склонили головы, приветствуя женщину, сумевшую при неважном президенте достичь завидных успехов во внешней политике. Её молодость, ранее осуждаемая, стала несомненным козырем. После представления гостей из ближнего окружения посла, она перешла дальше и останавливалась перед каждой группой, выслушивая комментарии дипломатов.
  - А, Энджи! - воскликнула Бриджит, увидев жену посла в стороне от мужа. Энджи улыбнулась, но гостей не оставила и Бриджит сама подошла к ним. Те церемонно склонили головы, большего от них и не требовалось.
  - Да, мисс Саундлер, рада видеть вас на территории США, - ответила она суховато и добавила уже помягче: - А это мои новые знакомые, они из Клуба.
  - Здравствуйте, мисс Саундлер, - первым отозвался Анненков и представил остальных: - это моя коллега по Клубу мисс Тропинина, ну, и жена Ирина.
  Лицо прожжённой стервы заметно смягчилось и она первой протянула руку Ирине, а затем Эмме. Автоматически и по протоколу.
  - А вы неплохо выглядите мистер... - она сделала паузу и дождалась подсказки, чтобы без ошибки произнести такую сложную фамилию, - мистер Анненков. О вашей эпопее в московской тюрьме наслышаны многие.
  - Обычное дело, - пожал плечами он и она добавила по-английски же: - от тюрьмы и сумы не зарекайся! Надеюсь, вторая часть этого афоризма вас милостиво минует!
  - Вот, стерва! - подумала Эмма и покосилась на Ирину. Та в чёрной бестии с отвратительным вкусом и неприкрытым профессиональным цинизмом ничего особенного не нашла и взяла мужа под руку. Обычное для русской женщины движение у Бриджит вызвало невыносимую ревность. Она такого от себя не ждала, поскольку Ирину уже давно знала, видела её на фотографиях в самых разных коллизиях и по-своему полюбила. Она задержала дыхание и не дала этому импульсу выбраться наружу. Борис следил за ней как бы со стороны и выдал высший балл. Она подняла глаза на него и увидела любящего мужчину. Бриджит и затеяла всё это ради вот такого взгляда. Она хотела увидеть его и надеялась, что он её подбодрит.
  После катастрофического состояния в Лондоне Бриджит много в себе переменила и режим работы в том числе. О том срыве она Борису так и не призналась и считала случившееся личным просчётом. Он был из области психологии и связан с циклами подъёма и спада этой энергетики. И в тот день всё совпало. А сутки на острове она из эмоционального ресурса вычеркнула и обо всём, связанным с ним, не вспоминала. Зато после во всём разобралась неспешно и по порядку. Припомнился и забытый телефон Бориса. Немножко подумав и всё переосмыслив, она уразумела интересное о себе: подсознание не позволило беспокоить мужчину попусту и убрало простую комбинацию цифр из виду. Поняла она о себе и муже много другого, что-то вытекало из физиологии, что-то из вновь возникшего она урезонила сама, но энергетику любимого мужчины не сравнить ни с чем и этот визит она придумала и выполнила специально. Ну и из желания сделать сюрприз.
  Немножко общения и простой обмен взглядами её спас, но вступило другое: беременность как нечто самодостаточное в ней вдруг потребовало больше, чем просто взгляд Бориса. Она чуточку задержалась, её устроили рядышком с Анненковым и она приготовилась к знакомому до боли - вкушение и погружение в мужчину. Расщеплению сознания она обучилась и теперь он на глазах у всех перекачивал, а она принимала мужскую энергетику. За несколько минут сумасшедшей гонки она выкачала из Бориса всё, возможное в этих обстоятельствах. Получив своё и насытившись, она должна бы и уйти, но не могла и шага сделать. Это произошло неожиданно, но он всё увидел. На то он и муж.
  - Здесь, наверное, душно, - сказал он, взяв за руку Бриджит. Несомненную и неожиданную бледность темнокожей женщины отметили и россиянки. Ирина невольно отпустила мужа, а Энджи подставила кресло. Посол что-то почуял и взглянул на жену, та его успокоила, указав на кондиционер, отключенный по случаю наступления осени. Октябрь всё-таки!
  Бриджит так и подмывало выбраться из привычного образа, но, чуя рядом Бориса и его сильную волю, она эту прихоть отмела. Ему бы это не нравилось, а раз так, то делать этого не следует. Жена не подставляет мужа! Борис и так найдёт возможность перекинуться словечком. Она чувствовала на себе взгляд Ирины и отметила её обаяние, храня в памяти первый оценивающий взгляд - уже тогда она оценила, как хороша жена Бориса. Но ведь и она не хуже!
  Эмма решила, что пара её фраз отношений России с Америкой не испортит.
  - О вас, леди, столько всего болтают, а вы очень даже ничего! Я о вас, как о женщине.
  - Правда? А что болтают в России обо мне, живущей в Америке? - сделала Бриджит попытку удержаться рядом с Борисом собственными силами.
  - К примеру, что вы знаетесь с дьяволом и с его помощью убеждаете этих придурков из стана наших бывших союзников становиться под знамёна любой масти, лишь бы против России, - выдала Эмма, не утруждаясь этикетом и прочими дипломатическими фокусами. Мол, сама напросилась.
  - Они что, эти бывшие союзники, Россию искренне любят, а я опаиваю их наркотиками и совращаю невинных и неопытных, заодно заставляю ненавидеть? - мягко улыбнулась Бриджит, назначая это только ему.
  - В том-то и дело, что вы приближаете к власти не тех, кто отражает мнение большинства, трезвого и здравого, а узколобых националистов, которым при Советах ничего не светило! Не светило и при царской власти!
  - В политике всегда так: власть захватывает тот, кто к ней стремится и сильнее других именно сегодня. А мы только ведём с ними государственные дела.
  - И националистические движения в Грузии, Киргизии, Украине и других республиках с "демократическими" лозунгами возникли сами собой?
  - Согласитесь, что до их победы, все эти движения возникли на почве вакуума власти и их лидеры вам были на одно лицо и их политических программ никто не различал. И было их много. Самых разных. Финансировали их тоже разные источники. Российские в том числе. Но вот появились победители, по списку они оказались не теми, кого вы ждали и сразу стали националистами. До этого никаких ярлыков, даже фамилий не все знали. Разве раньше их риторика была иной?
  - Наверное, леди, вы правы, - без охоты согласилась Эмма, - просто мы не на тех ставили.
  - Или неумело руководили, - добавила Бриджит и Ирина впервые рассмотрела её лицо так хорошо и с подробностями. Телевизионная картинка не отражала и доли обаяния этой женщины, пряча всё это под тёмной маской, невыразительной и застывшей. Здесь же её лицо было и живым и умным.
  - Пожалуй, она не стерва, - подумала Ирина.
  Подошёл посол и Бриджит его резко отшила:
  - Сэр, у нас женская беседа, - и он деликатно отошёл. Эмма отметила разницу в тоне шоколадной леди с чиновником и с ней. Как с младшей обслугой.
  - Насчёт неумелого руководства, вы правы, - согласилась Эмма.
  - Я уверена, что большая часть национальных проблем - это компетентность руководства и зрелость элиты. Две Кореи - первый пример, два Китая - второй. Есть и другие. А сама Россия начала-середины тридцатых годов: динамична, просвещена, устремлена в будущее, но лишилась элиты и тут же вылетела на задворки! Война 1939-1945-ого и случилась из-за этого.
  - Что вы называете элитой? - спросила Эмма.
  - То же, что и вы. Публика, поставляющая кремлёвской администрации свои деньги, кадры и идеи - не элита! Это историческая конъюнктура и вы это знаете.
  - Можно личный вопрос?
  - Любой, - улыбнулась Бриджит¸ давая понять мужу, что любит, скучает и вынесет всё.
  - Вот такой внешний вид, прикид, что ли, получился сам собой или это заказной портрет? - осторожно подбирая слова, спросила Эмма. Её английский был хорош, но не совершенен.
  - Дома я живу одна и всё моё - это глаза и руки. Иногда появляются снимки папарацци - видели, вероятно? Они в Кенсингтоне вроде на выпасе и караулят всех чиновников из правительства. Я им пару раз попалась, когда выбиралась из бассейна. Ну, а в поездках свои правила и тут никуда от них.
  - А то, что вы женщина, мужчин не напрягает?
  - Ещё как! - Сначала нужно убедить партнёра, что я профи, а не женщина и, только получив нужные аргументы, они приступают к делу. И я никогда не забываю о том, чтобы ему во мне не увиделась какая-то дамская уязвимость - тогда конец всем переговорам. Такой безобразный имидж отчасти и поэтому.
  - А их мужскую тупоголовость вы не пробовали использовать? - неожиданно вильнула Эмма. Поставить эту дамочку в тупик хотя бы отчасти - чем не вклад в торжество идей Клуба. Если она начнёт лицемерить и от женской оценки мужского мышления откажется, то потеряет в женских глазах, если же примет женскую шкалу ценностей, мужчины ей это припомнят.
  И Бриджит попала в переплёт. Рядом был Борис, понимающий всё, его жена, ни о чём не подозревающая, ну и ещё парочка соглядатаев от спецслужб. То есть, нужно ублажить только эту мисс со скверным воспитанием. Остальные воспримут сценку, как каприз заморской леди из туземного племени.
  - Мне трудно судить об этом самой, думаю, это было бы излишней самоуверенностью. Но вы-то, раз такой вопрос задали, видимо, обратили внимание - сколько раз мне удавалось отстоять свою позицию и после того, как кто-то из них виртуально опрокидывал меня на спину, с возгласом: - Я это сделал! - тончайшим способом она вернула мяч Эмме и вопросительно взглянула на неё. Поддержку и восхищение Бориса она уже упрятала подальше, остальное было лишним. Между тем Эмма с удивлением разглядывала этот мяч и не знала, что с ним делать. Эта сучка и вправду была ведьмой!
  - К сожалению, нас в такие места не пускают, а то бы мы эту завесу приоткрыли, - не скрывая досады, ответила Тропинина. И увидела, что посол уже несколько долгих секунд стоит рядом, поджидая паузы в диалоге. Бриджит поднялась, не глядя на дипломата и, извинившись перед россиянами, отправилась в служебную комнату связи. Кроме президента её никто беспокоить не мог. Особенно в такой час. Посреди зала приёмов она подняла голову и оценила боеготовность персонала главной дипмиссии в России. Все до единого ловили её взгляд.
  Мисс госсекретарь была личностью жёсткой. Её вежливость никого не обманывала и не было ни единого визита за рубежом, когда бы она не устраивала разгон с последующими санкциями. Поэтому её визитам никто не радовался. Посол США в России в том числе. Жёсткая дисциплина в отчётности и пунктуальность стали альфой и омегой её эпохи правления. Всех лиц, пересекающих границу США в посольствах пяти континентов, её аппарат должен знать за месяц до самого визита. Это принесло и прямые результаты: случаи с применением силы прекратились. Теракты и прочее из статьи отчётов на их территории исчезли. База данных в ЦРУ увеличилась и существенно обновилась. Лэнгли к её мерам отнёсся с пониманием и всячески поддерживал.
  Беседа Бриджит Саундлер с президентом затянулась и испортила ей настроение. Появляться в таком виде не хотелось и она уединилась в комнате связи, как бы не замечая офицера по поручениям, ждущего указаний. Она его оставила рядом, чтобы не расслабляться.
  Борис был совсем близко и она попыталась настроиться на его душу. И он отозвался. Очень просто и легко: - Джи, я рядом! И ты самая удивительная из женщин!
  Уходить расхотелось и настроение стало прежним. Она нашла удобный повод остаться и впервые посол не получил ритуальную выволочку. К Борису она не приближалась, но быть с ним на одной территории оказалось достаточным для полного возвращения уверенности в себе. Она ушла незаметно и тут же выехала в аэропорт, чтобы следовать по заданию президента.
  
  
  НАДЕЖДЫ УМНИКОВ ПИТАЮТ
  БУДЕТ СЫН, октябрь 2007
  Осознание того, что Бриджит беременна, сидело в Анненкове глубоко и призывало ответить равноценно. Его даже немного повело от нового известия. Лондонскую встречу он прокручивал неоднократно и не мог найти и минуты, где Бриджит не была бы волшебницей и малым ребёнком одновременно. Бриджит покинет своего президента чуть раньше, чем за полгода до новых выборов. То есть, она этим самым бросала ему вызов. Выплывет их история или нет, его совершенно не трогало, а вот как это отразится на дальнейшей судьбе его романтической подруги - очень даже волновало. И эта новость его настолько поглотила, что он на время забыл об Ирине. В конце дня он понял, что это нужно обсудить. Кроме Татьяны собеседников на эту тему попросту нет. С остальными обсуждались только дела. Даже с Тимофеевым. Через пару дней Татьяна сама нашла его.
  - Да, мистер Казанова, у вас проблемы, - распахнула лукавую улыбку Татьяна, узнав подробности случившегося, и решила, что Бриджит оказалась ещё лучше, чем она думала. И вообще, эта парочка женщин, будучи характерными, физиологическими и психологическими противоположностями, живя в разных полушариях, принадлежа к разным расам и типам культур делала одно и то же. - Почему?
  - Татьяна, признайся, ты хочешь с ней познакомиться ближе? Ведь тебе должно быть интересно, как это мы с ней так сблизились?
  - Есть интерес, но он докторский, - прохладно призналась она.
  - И что этот доктор увидел: пациент здоров?
  - Ну, знаешь, мистер Казанова, то, что ты вытворяешь - для продвинутого мужчины не аномально, я бы даже сказала - твоя потенция носит конструктивный характер и не разрушает в женщине ничего из её важных функций. Ирина вполне адекватна твоему темпераменту и решение иметь ребёнка именно сейчас тобою же и продиктовано.
  - Ты это узнала в тот самый раз?
  - Да, но многое ты о ней выложил сам, иногда без прямых вопросов. Так что в нашу встречу я только уточнила.
  - Для меня её решение было сюрпризом. Не скажу, что отрицательным или катастрофическим, но больше в ту сторону, чем в приятную, - нехотя признался он.
  - Всё дело в том, что где-то на уровне подсознания Ирина прочитала твою увлечённость и отреагировала вот таким образом. В ней хороший внутренний сторож и он подсказал верное решение. И вообще, она отличная жена и прелестная женщина, даже в этой ситуации, ты не находишь?
  - М-да! - хмыкнул озадаченный муж отличной жены, всё и в самом деле закручивалось уж очень круто. И давление обеих женщин как бы подталкивало куда-то. - Куда?
  - Ты сейчас, Борис, в таком глубоком ауте, что на претендента в президентской кампании совсем не похож, - заметила Татьяна.
  - Леди, не злоупотребляйте, - чуть смягчился и подобрел мужчина, - лучше подскажите, что делать?
  - А твоё внутреннее "я" что говорит? То самое, что подтолкнуло на роман с самой крутой дамочкой во внешней политике?
  - Ты думаешь, она сильнее Хиллари Клинтон?
  - Абсолютно в этом уверена! - Она всё сделала сама и стартовала из очень неудачной среды. И изо всех знатоков политтехнологий, прожжённых политиканов, известных и раскрученных манекенов, мужчин всех возрастов и религий выбрали молодую шоколадку из Нового Орлеана. Доктора права и политологии в Гарварде, она там почётный член наблюдательного совета и стала им до своего взлёта. Именно у себя дома она и состоялась как личность в реальной политике, опередив белого конгрессмена при выдвижении программы социального развития этого старого цветного мегаполиса. И сейчас он развивается по её плану, он гибкий и позволяет вводить коррективы без потери главных ценностей. Нет, Хиллари обычная леди из обеспеченных кругов. Умело раскрученная и только, в остальном же она с Бриджит совершенно несравнима.
  - Что у нас с ней? - Нет, ты на меня не смотри так, наши личные отношения я знаю отлично. Я о том, как всё выглядит со стороны. Теперь это важно.
  - Поскольку это касается лишь вас двоих, то никак. Понимаешь, милый Казанова, твоя жажда запредельных ощущений и побед понятна любому мужчине. И каждый из них тебя оправдает. Как мужчина, - подчеркнула Татьяна. - Думаю, и многие не зацикленные женщины тоже тебя не осудят. Ваша связь - объект для сплетниц, кумушек с неудавшейся личной жизнью и жёлтой прессы. Остальные же подобное оставляют вне публичности и о подобном говорят в узком и доверенном кругу. Такова установка подсознания, которая выработана многими тысячами поколений наших предков.
  - А в твоих глазах я кто?
  - Нормальный мужик, с которым можно всё! Но он выбрал не шлюшонку из тех, что готовы хоть где, лишь бы под ним, а запредельную женщину и добился её расположения и благосклонности. После всего добытого он не оставил, а углубился в неё. И беременность Ирины - это подсознательная реакция на всплеск активности всего глубинного и сокрытого у собственного мужа. Она тебя любит! Бриджит тоже. Вот как это отразилось во мне, - корректно и развёрнуто ответила Татьяна, утаив другое, то, из-за чего Анненков и перекочевал из резерва в списке заговорщиков на самую вершину. Он был единственным из членов Клуба человеком, который выдержал все испытания скрытого тестирования. Анненков из того редкого типа личностей, которые раскрываются тем глубже, чем сложнее обстановка. Для нынешней России он и был тем кризисным управляющим, которого требовало время. Некоторая флюидность его характера не была обременительной и легко исчезала в рабочем состоянии. Это она тоже знала. Но с ним делиться не собиралась, это для него лишняя информация, полагала она, будучи опытным психологом.
  - И этот нормальный мужик прячет себя ото всех! - Что в этом нормального? - ирония мужчины не скрыла некоторых признаков отчаяния. Татьяна едва удержалась, чтобы не зацеловать его до смерти: так это вышло у него естественно и гармонично!
  - Боря, ты закадрил и уложил в постель такую женщину и никто вас не заподозрил пока сам не признался! Нормальный мужчина на подобное ни за что бы не решился, в мечтах - да! Но ты это сделал. Сам. Так что тем "нормальным" о тебе судить и чего-то знать не положено! Ты избранный и она тоже! Вот так. Никто вам не судья, понимаешь, никто!
  - И плевать на весь мир, но никого не дразнить и никому не попадаться? - облегчённо спросил мужчина, поняв в женщине главное - их связь с Бриджит не дурь и не бредовая идея.
  - Да, примерно так. И твоя задача быть в согласии с самим собой. Не делай поспешных и навязанных ходов. Со стороны врагов Бриджит открытой атаки не будет, этого её покровители не допустят. А наших "патриотов" и президента нужно чем-то унять. На случай утечки. Рано или поздно это случится - слишком высоко ты взлетел, чтобы не просветить тебя насквозь. Надеюсь, ты об этом уже думал?
  - Да, милая леди, это меня уже давно беспокоит. И примерное место я присмотрел. Но ещё нет возможностей для реализации. Ищу.
  - Секрет?
  - От тебя нет! - Но, понимаешь, Татьяна, уж очень сыро! - она видела его колебания и подтолкнула:
  - Чем шире прокатывается идея, тем глубже и быстрее рецепт успеха. Разве нет? - и мужчина согласился:
  - В общем, так! У них есть скрытые источники финансирования всех "левых" программ. В том числе и политических. Живут они на широкую ногу тоже не из объявленных средств. Простой анализ говорит о том, что есть другие, более серьёзные и мощные источники. Ну и риторика президента местами обнажает наличие "чёрных касс". Если их разыскать, то появляется тот самый противовес. До сих пор мне это не удавалось.
  - Уже что-то! - отметила Татьяна и добавила, - идея зрелая и перспективная. Ты с Бриджит об этом не говорил? - У неё возможности немалые, думаю, в этой продажной клоаке есть и уши Лэнгли.
  - И зачем бы ей это понадобилось? - спросил Анненков, оберегая свою женщину от лишнего риска.
  - У вас с ней сейчас одна цель - свалить этот режим! Вполне возможно, что в этом направлении и ЦРУ работает. Но с иной целью, чем у Клуба! - уела она мужчину.
  - Я и так уже враг государства, а ты такое предлагаешь! - засопротивлялся Анненков.
  - Люди у рулей государства так и остаются клерками, кем бы себя ни воображали, - успокоила она его, - когда их сменят другие, оно может и не заметить перемен. Слишком мелки они, чтобы принимать всерьёз. Тебе ещё повезло, что наши выскочки не умнее лавочника. Умные давно бы озаботились твоей родословной. А у этих на уме совершенно другое.
  - Ты настаиваешь на продолжении игры в том же духе и не снижая темпов? - резюмировал её нотации Анненков.
  - В общем, можно и так сказать, - согласилась Татьяна, - я вообще-то имела в виду конкретно тебя и твоё психологическое состояние. Нынешний очень высокий нерв - это то, что нужно претенденту на высший государственный пост. Как психолог, могу отметить, что пока в тебе есть баланс физических и духовных сил, ты способен на всё. Боря - именно баланс! И эти две твои жены - залог духовного и нравственного благополучия. Вот так! Стоит одной из них сдать, как тут же наступит перекос и всё - баланса нет!
  - Две жены, ну ты и сказала! - то ли с восхищением, то ли в отчаяние ответил мужчина. И всё же, невзирая ни на что, он светился, женщины не были ни бременем, ни отдушиной, а составляли неотъемлемую часть его натуры. Вот эта самая реакция и поставила все точки над "i".
  - А кто они? - И та и другая решилась на беременность, несмотря ни на что. И ты от них не отрекаешься, хотя чистому прагматику и одной было бы много. Как они тебя поделят и что соорудят в выделенном им пространстве, я не знаю. Но в своём, сугубо женском пространстве, твоя вселенная для них - это всё! Теперь ты понимаешь, куда попал? - спросила она мужчину и оценила его состояние. Он был озадачен, по-большому и очень глубоко, но не более того. На того мужчину, что так рвался излить себя и получить спасительный совет, он теперь не походил даже отдалённо. И это её порадовало. Ирина уже попала в орбиту её обаяния и профессиональной необходимости, а вот с заморской леди общался только Анненков. Настолько ли это хорошо?
  - Таня, у меня нет сестры, может, станешь ею? - спросил он уже в близком к привычному состоянии.
  - Уж лучше я останусь доктором, так проще и жёны ревновать не будут, - отшутилась Татьяна и поднялась, она торопилась к Никите, тот обещал показать кое-что о Бриджит.
  
  ВЫСШИЕ ЧИНОВНИКИ
  
  Петр Ильич Карагодин стал руководителем администрации президента, продвигаясь по лестнице запутанной иерархии новой службы, где смешались черты функций от прежних Политбюро и аппарата ЦК КПСС. Главное отличие прежних от новой администрации заключалось в чётком подчинении и ориентации на первое лицо государства.
  Общение с первым лицом государства было важным и очень ответственным делом, нестыковка и неэффективность в любой мелочи тут же вызывали вопросы президента к экспертам и советникам, которые с готовностью предлагали свою версию, дистанцируясь от предыдущей. Движение вверх по лестнице производилось лицами, приближёнными к президенту и знающими его вкусы и предпочтения. Особого разнообразия в подборе кадров тут и быть не могло. Самой системе единоличной власти недоставало стержня, который мог получиться лишь в условиях открытого соперничества людей и конкуренции идей.
   Новая система была лишена идеологических установок прежней власти, но не имела ничего из собственных идей национального масштаба. Может, потому, что личности у властных кормил собирались не очень компетентные и насчёт эрудиции тоже были проблемы. Идеи выдвигал сам президент, а аппарат их приспосабливал к реалиям государственного устройства. Люди опытные и знающие о государственных механизмах по собственному опыту, на новую власть работать не спешили, брезгливо поглядывая и на идиотскую иерархию и на исполнителей.
  И во власть пришли люди из провинции. Неяркие, но услужливые и прагматичные. Карагодин был из таких и москвичей во втором и третьем колене недолюбливал. Как и те его.
  Дело с Клубом находилось не в его ведении. Умники-законники из Клуба знали правила игры назубок и сыпали статьями и пунктами основных законов, которых он не мог одолеть цитатами из президентских указов. И вообще эти блестящие шаркуны и острословы сильно раздражали не только его, но и президента.
  Во время плановых и экстренных совещаний у президента вопросы репутации Клуба обсуждались не раз, но действенных мер по обузданию так и не нашлось. Идиотскую мысль, как бы навеянную президентом, уловил один из советников и подал, как идею из масс, возмущённых претензиями этих умников на решение всех проблем методом аналитического и мозгового штурма.
  Карагодин эту идею разделял, но вслух не поддерживал, публично демонстрируя здоровый скепсис и дистанцируясь. Он полагал, что исполнители опять что-то не учтут и всё, так привлекательно звучавшее на докладе у президента, вдруг рассыплется на осколки, совсем не похожие на обещанные обличения прокуратуры и раскаяние виновных. Так случилось и на этот раз. Карагодин знал, что власть имеет заведомое преимущество над любой оппозицией, ибо сама определяет правила игры и сдаёт карты. Не гнушается она ни краплёной колоды, ни подтасовок - власти, пока она у кормила, можно всё!
  Люди президентского окружения хорошо знали подноготную своего шефа и репутацию неподкупного борца с несправедливостью и коррупцией поддерживали будто собственную. Однако риторика президента от практических мер очень отличалась и они это усвоили.
  Президент заканчивал работу на своём посту и хотел передать власть в надёжные руки - остатки демократических норм он уже "выкосил" и теперь в рамках сформированного правового поля чувствовал себя вполне комфортно - ничего оппозиционного там вырасти не могло. И, если бы не Клуб, операция передачи власти ни у кого бы возражений не вызвала. А теперь вот приходится что-то объяснять, перед кем-то оправдываться. И разгромить оппозицию так просто не получается - она обеспечена очень умелыми юристами и поддерживается крупным бизнесом. Самостоятельные финансисты тоже перестали прислушиваться к рекомендациям Кремля и поддерживать государственные программы не торопились. Даже внутри государственных корпораций не было тяги к бюджетным проектам, не однажды проваленным из-за неумелого менеджмента. Пример карьеры Анненкова и подъёма его родной Горнорудной корпорации был ярким упрёком государственному управлению подразделениями, упавшими в долговую яму стараниями государства. И при жёстком диктате оздоровления корпорации стараниями Анненкова и поддержавшем его меры Кудряшове она стала процветающей.
  В крупном бизнесе Клуб и фамилию Анненкова давно рассматривали всерьёз, вполне прагматично полагая, что он с Тимофеевым и есть та палочка-выручалочка, которая вытащит страну из трясины застоя и гниения.
  Знал ли об этом Карагодин? - Разумеется! Но президенту он докладывал другое, резонно не противореча его установкам. Он не знал наверняка, что докладывают остальные приближённые информаторы, но сомневался, что кто-то из них руководствуется другими соображениями. Если бы это случилось, дух у совещаний был бы несколько иным. И они бы не сражались с оппозицией, а воплощали в жизнь собственную действенную линию.
  Знатоков созидания и прагматизма в администрации не было, как не было и в правительстве. Если в президентской администрации хотя бы говорили о государственных программах и направлениях, то в правительстве только делили бюджетные средства по многочисленным потребителям и статьям расходов. И расходы на проведение в жизнь операции "преемник" тоже прятались среди них. На него работали пропагандистские и административные ресурсы государства от премьер-министра до губернатора и мэра города или посёлка. Вся вертикаль созданной власти работала на "преемника" и проиграть Клубу ей было смерти подобно. В циркулярах, ушедших на места, это прописано ясно, хотя и не прямым текстом.
  Последние успехи Клуба его не очень беспокоили, поскольку в промышленных регионах Урала, Поволжья и Западной Сибири позиции власти были традиционно слабы. А вот Москву и северную столицу следовало вернуть назад. Однако оба мэра на роль пресловутых "локомотивов возврата" явно не годятся. Надо всё делать собственными руками. Кроме административного ресурса Клубу ничего не противопоставить. То есть, публично Клуб сильнее.
  - Вот пусть так и думает! - решил он и дал команду сделать несколько шагов, они должны убедить Клуб в озабоченности своей слабиной и желании вернуть обе столицы в своё лоно.
  И вскоре появились "утечки" из источников, близких к администрации президента. Вроде, кого-то наказали за упущенные позиции в столице и наметили нового шефа по возврату утраченного.
  - И что мы делаем? - спросил Тимофеев у Анненкова после выпущенного пара из-под президентской кастрюли.
  - Делаем вид, что поверили и озабочены их активностью, парочку митингов и пикеты у зданий мэрии и префектур, думаю, этого достаточно, - ответил Анненков.
  - А может, что-то воткнём в ответ более действенное, а то не поверят?
  - Например?
  - У нас есть база данных на тайных финансистов их выборной кампании. Не выдавая себя полностью, голову можно поморочить и спровоцировать на активность. Пусть они обозначат себя по-настоящему. Или завяжутся в сложную интригу.
  - И будет, как с альпийскими тусовками рублёвской публики?
  - Примерно так, Кремль испугается волны и от денег временно откажется. Зачем им риск. Уже что-то!
  - А что, и по закону и мы ничего - это они сами!
  - Отлично, значит, так и сделаем, - отозвался Тимофеев, прикидывая исполнителя на эту тонкую игру. Общий сценарий лучше Веретенникова никто не сделает, он в курсе самых тонких финансовых проводок и слабости любой кампании уловит в один миг.
  Для них вопрос борьбы за позиции не был кампанией. Поэтому и отношение ко всему было и выдержанным и системным. Возврат былых позиций, по мнению Клуба, невозможен в принципе, поскольку все действия властей далее пропагандистской шумихи не шли. А забрать Питер и Москву назад означало переиграть идеи Клуба по заявленным социальным вопросам.
  Именно Клуб инициировал и выиграл у властей ряд позиций, поменяв и правила игры и изменив направление финансовых потоков от некоторых реформ. Финансы при этом, минуя посреднические структуры и не теряя в весе, оперативно оказывались в социальных программах по целевой защите конкретных групп населения. И немалых по численности. Общее повышение пенсий, льгот и других пособий, исходя только из этих резонов, обретало хороший вес и по отдельным группам достигало 15-20%. А это чуть не половина стоимости квартплаты. Публичное сражение Клуба за эти финансы проходило на глазах у всех и отнять или урезать их хоть в некоторой мере для властей значило - получить активную оппозицию на выборах.
  Пропагандистская же кампания была делом иного уровня и там речь шла в основном о приоритетах более высокого ранга. Пиар при этом использовался всеми участниками в полной мере. Клуб играл по общим для всех правилам и чётко отделял формы политического давления от вымогательства и скрытого рэкета. И адресат здесь в основном был другим - крупный бизнес и независимые финансисты. И та и другая категория потихоньку от диктата власти уходила, но выторгованной свободой не бравировала.
  Развал коалиции тайных спонсоров кампании "преемника", самого президента и его окружения был хорошо просчитан и учитывал всё, в том числе и лицо самих исполнителей. Реализация этого проекта - дело очень ответственное и тонкое. И безопасность исполнителя должна быть обеспечена прочным запасом шумовых и дымовых завес. Клуб своих исполнителей и информаторов никогда не выдавал и этой политики менять не хотел. Дилер, которого использовал Клуб для вброса проверенной информации, был проверен и прикрыт служебным статусом. Бриджит рекомендовала его для деликатных разовых поручений.
  Молодой человек с манерами типичного хакера "толкнул" мужику за башли диск, содержимое которого слепил из архивов любителей "клубнички". Мужик знал Горбушку отлично и нашёл свободную кабинку для просмотра. Хакер стоял на шухере и соображал, где у мужика такая сумма, он запросил пять стольников в дереве. И чтоб штуками, а не десятками или пятериками. Эти билеты были редкими и использовались для засветки крупных операций спецслужб. Мужик убедился, что его не разводят и вынул диск из вертушки. Осмотрев хакера, он увидел в его глазах отрешённость от реалий жизни. Деньги тут же уйдут на новое "железо" и всякие примочки для выхода на более высокий уровень. И мужик достал приготовленный пакет. Хакер так и не усёк, как тот объявился в его руках. И оценил толщину пачек. Вздохнул и вскрыл. Считал он частями и не всё. Но "кукол" там не было, всё чисто упаковано и скреплено. И хакер отступил в сторону, выпуская мужика из кабинки, тот затерялся в толпе мгновенно, а хакер вышел с выбранным на витрине диском и вернул продавцу:
  - Фуфло! - Давай деньги назад! - и продавец не пикнул, зная содержимое диска.
  Буквально на следующий день во Франции разгорелся скандал: на отличных фотографиях арендованной виллы видно, как русские олигархи развращали местных гимназисток из летнего лагеря. И было это рядом с шале опального политика. Лица некоторых ценителей юности были чётким и сомнений в принадлежности не вызывали.
  - Ему что - наших блядей мало! - зло выругался Карагодин, увидев полную версию злополучной вечеринки. Если публично не отмежеваться, то скандал перекинется в Россию и там...
  - И это ваши надёжные финансисты?! - едко припёр Карагодина президент. - Не удивлюсь, если окажется, что они общение с вами тоже где-то зафиксировали и теперь ждут момента, - закончил он и у главы администрации внутри похолодело. И вставать из кресла рядом с президентским не торопился - не было команды.
  - Вы свободны, Пётр Ильич, - сказал хозяин державы тоном "важняка", отпускающего свидетеля, который может стать и обвиняемым.
  - Веригина ко мне, - велел Карагодин секретарю, возвращаясь от президента. Веригин обеспечивал работу компьютерных сетей администрации, Совмина и ЦИКа. Сейчас операция по объединению всей сети госаппарата столицы в один узел близилась к завершению. Она по сути была совершенно секретной и её ход прикрывался рутинной заменой и ремонтом старых узлов и коммуникаций.
  Эта линия была последним рубежом в борьбе за власть и Карагодин понимал, что здесь не должно быть ни единого слабого звена. Либо придётся учится на бухгалтера, поскольку Клуб не бы ни дилетантом, ни альтруистом. А механизм вычисления источников побочных доходов у чиновников излагался его активом на рутинных программах об экономике. Умело и доходчиво, с картинками и схемами. И с издевательскими намёками на "беспомощность" фискальных органов. Учитывая всё это, возможность обнаружения этой операции Карагодин исключал совершенно.
  - Добрый вечер, Пётр Ильич, - сказал вошедший Веригин.
  - Что там у нас с новой системой, докладывай! - Сам уже гневается!
  И гость подробно изложил положение: готово на 65-70%. К выборам успеваем.
  Карагодин задумался, взвешивая и сопоставляя сроки, задачи и возможные осложнения по ходу предвыборной кампании. Надо бы пораньше, однако спешка в таких делах ни к чему. Да и Веригин из технократов и волну не гнал, а парадных рапортов не терпел. Если 65-70%, значит, так и есть. Он его отпустил, потом открыл ящик стола и достал таблетку. Верное средство от инфаркта, он проглотил его и слегка расслабился. Лекарство помогало и как антидепрессант. Проглотив пилюлю, Веригин прислушался к собственному организму и решил, что ничего форсировать в связи с заданием президента не будет.
  Пусть Клуб порадуется, что заморская шумиха в прессе временно прикрыла источник "зелёных". Где-то нужно искать компенсацию, где? И он развернул списки и таблицы с вероятными спонсорами. Проверенными и лояльными. Но патриотов и героев среди них нет и не предвидится.
  
  ВОЗВРАЩЕНИЕ ПРЕЗИДЕНТА, ноябрь 2007
  
  Полоса неопределённости через полтора месяца миновала и чиновники вздохнули с облегчением: президент "выздоровел" и, сопровождаемый вниманием прессы, начал кадровые перемещения. С помпой и пропагандистским флёрдоранжем возобновилась операция "преемник". Кукловоды, очевидно, одумались и сообразили, что с другим вариантом уже не успеть. И не раскрутить и не "впарить" наивному избирателю. Два государственных телеканала за государственные деньги между тем обеспечивали интересы нескольких частных группировок. Ни президент, ни его "преемник" им не были страшны и поэтому они не скупились на средства. Однако, если к власти придёт Клуб, их безбедному веку придёт конец.
  Вылетели с прикормленных мест прокурор, парочка одиозных министров и несколько мелких чиновников с мест. Региональная пресса захлёбывалась от восторга по поводу радикальных перемен. Аналитики Клуба поняли это, как сброс балласта и избавление от вероятного компромата на "отцепленных", который мог всплыть в ходе избирательной кампании.
  Анненков очень внимательно изучил материалы аналитиков, сопоставил с материалами из-за рубежа и решил, что весточки от Бриджит там нет. Уж она бы отреагировала. Почему же молчит? И решил, что стоит выждать. Инстинкт подсказывал именно это. Настоятельно и однозначно.
  Офицер по безопасности пришёл к Анненкову сам. Заказанное Анненковым задание он выполнил - это план, учитывающий все сценарии президентской гонки. На сегодня наиболее актуальным было избежать малейшей утечки информации. Поиски "кротов" были частью работы офицера и он хорошо понимал недоверие элиты Клуба к бдительности в отношение ближайшего окружения. Утечка по его мнению могла произойти из любой точки и он указал её механизмы. Без фамилий его записка была схоластической схемой и Анненков, поблагодарив офицера, отложил рапорт до поры. Все его предложения должны усвоиться, подсознание вкупе с инстинктом уже кое-что выдавали и сознанию. Но всё это не быстро.
  Подсказка от Бриджит пришла через три дня - у кукловодов раздрай и они готовы поменять объект влияния. Список членов этого закрытого клуба она прилагала. Просмотрев его, Анненков решил, что её не подставляют. И пригласил Тимофеева подумать. Тот, ни о чём не спрашивая, внимательно его изучил и с резонами Бориса согласился. Персонажи очень и очень вероятны, подчеркнул он.
  - Нужно убедиться, что это не розыгрыш, - начал своё резюме Анненков, - потом найти наиболее уязвимое звено в этой конструкции и взять его за что-то живое.
  - За что? - улыбнулся Тимофеев, схоластику он не любил и афоризмов тоже.
  - За что, за что - за яйца! - не сдержался Анненков и Тимофееву это понравилось. В тюрьме недавно совсем про этот фокус только и разговоров, а кукловоды в основном в большущих годах и подобное испытание перенесут с трудом.
  - А президенту мы сообщим, что его свобода прописана контрактом с кукловодами. Эта новость спесь собьёт сильно. Теперь его очередь сидеть на горячей сковородке.
  - А если он их надует? - Мало ли, всё же и на них управа есть? - спросил Тимофеев. - Возьмёт деньги от государственных корпораций - вот они, гномики, и утрутся!
  - Эта линия, ты же знаешь, очень инертна, а на таком деле нужно быстро и много из одного места перекинуть в другое. Сейчас такое могут только частники.
  - Возможно и такое, - согласился Тимофеев, - однако надо подстраховаться. Пусть аналитики просчитают сценарии. База данных - вот она, идеи приложим, пусть работают. И Борис согласился.
  Через неделю аналитики выдали доклад и Анненков с Тимофеевым уединились для изучения таблиц, графиков и краткого резюме. Оно было очень впечатляющим и обнадёживало. Запустить его в дело труда не составило. А ещё через неделю во время прямого эфира передачи "Клуб" раздался звонок и неизвестный сообщил, что он увидел в Интернете список спонсоров президентского окружения и его "преемника". И там были не только россияне. Он назвал одну фамилию, раньше она была на слуху, а теперь ушла в тень.
  - Есть и другие известные лица, всего семь человек...- и на этом связь со студией оборвалась. Оператор связи проследил звонок - мобильник из московского региона.
  Студия замерла, заинтересованная самим звонком и напуганная резким отключением. Возбуждённое воображение обывателя подсовывало картинку с киллером в маске и трупом на парковой аллее.
  Ведущий в студии был опытным журналистом и Фридельсона, упомянутого неизвестным, помнил ещё по советским временам. Он ведал в Госплане чем-то таким, что регулировало финансовые потоки колоссальных масштабов. Если попасть к нему на приём, то любая проблема решалась сама собой. Вот только попадали избранные и они не "светились" совершенно. След этого чиновника терялся уже в конце перестройки. Но те люди, что были под ним и приводили клиентов за государственными ресурсами, не бедствовали. И в шумных кампаниях борьбы за власть не участвовали. Кто-то говорил, что у него появились собственные гномики, но без имён и фамилий.
  - Итак, Фридельсон! - начал трудный экспромт Александр Дюжев и взглянул на ложу лидеров Клуба, они спокойно наблюдали за его работой. - Кто-нибудь знает его? - спросил он и обвёл студию взглядом, кто-то мог и вспомнить, всё же здесь случайных прохожих с улицы нет: люди отбирались не спеша и скрупулёзно. В дальнем углу поднялась табличка и ассистент поднёс туда микрофон.
  - Если его зовут Александр Григорьевич и он служил при Советах в Госплане в середине восьмидесятых, то знаю, - сказал пожилой уже мужчина с блестящей лысиной по круглому шару головы.
  - Это он. И как, на ваш взгляд, он похож на персонажа, который владеет несметными сокровищами и влияет на президентское окружение? - чуточку обострил тему Дюжев.
  - В те годы он был чуть не магом и волшебником, это круче нынешних понятий о богатеньких буратино. Лес, металл, цемент, оборудование и всё, что угодно, пересекались в его кабинете и решали самые немыслимые проблемы советской экономики.
  - А вам откуда это известно? - спросил Дюжев и уточнил: - Отвечать не обязательно.
  - Почему же, отвечу. Я был в то время в группе народного контроля при центральном аппарате Госплана, нам местный партком был не указ и мы кое-что расследовали. Про художества Фридельсона ходило много слухов, но жалоб никаких. И мы опустились на уровень ниже, пообщались с теми, кого в кабинет Фридельсона не пускали, составили большую подборку материалов и выборочно проверили: все до единого эпизода волшебного исчезновения ресурсов из одного места и материализация в другом подтвердились. Пока мы решали, как быть с этим, партком аппарата Госплана устроил рассмотрение этого вопроса и официально запросил наши материалы. Вопрос рассмотрели, материалы исчезли, а нам сказали, чтоб забыли обо всём - Госплан учреждение государственное и режимное.
  - Непотопляемый! - воскликнул ведущий и спросил у зала: - Есть ли в наше время такой человек? - в зале раздался хохот и оживление, слышались и фамилии и клички. - Нет, эту фамилию я называть не буду, пусть сам себя рекламирует! Но с Фридельсоном ему не сравниться!
  Так из когорты сионских мудрецов был удалён самый-самый. Тимофеев считал его головой этой компании. Остальные были мелковаты.
  Между тем передача, посвящённая диалогу власти и народа, шла своим чередом. Народ узнавал, что по этому поводу прописано в Конституции и что есть в реалиях. Специалисты по законодательству перелопатили все старые материалы Думы, чтобы указать роль законодателей в этой истории.
  Мысль, что народ обувают за его же деньги, тихонечко вползала в головы простой публики и заставляла шевелиться. Ахинея про доброго царя и вороватых приспешников уже не проходила.
  Вторая часть извечной дилеммы - "Что делать?" от первой не отдалялась. Клуб настойчиво проводил линию и она становилась всё более и более ясной: чиновники должны выполнять законы по эффективному функционированию хозяйственного и политического механизма государства, а не подчинять себе общество.
  
  В том, что губернаторы стали чёрными баронами, вина нынешнего президента несомненна. Новый глава президентской администрации уже не отрицал виновности всей чиновничьей епархии, этого политбюро при президенте. И искал шансы для запуска механизма хотя бы частичного выполнения распоряжений и указов правительства. Но таких шансов не было. И быть в нынешней структуре власти не могло.
  - Вы могли бы влиться в нашу команду и помочь стране, - говорил Карагодин Анненкову и Тимофееву на одной из встреч. Вопрос нейтрализации Клуба стоял так остро, что он был готов на многое. Посты предлагались немалые, но в рамках президентской программы.
  - Наша страна вздохнёт с облегчением, избавившись от вашей системы и кадров. Вы же и сами знаете, что она лечению не поддаётся! - ответил Тимофеев.
  - То есть, нет? - уточнил чиновник, ни жёсткости, ни угроз в его тоне клубмены не почуяли. Хотя президент дал чёткую команду нейтрализовать этих штатских умников, чиновник не стал настаивать, полагая, что это бесполезно. А давать им повод почувствовать себя необходимыми ему казалось лишним.
  Были и другие направления в этой борьбе и они-то теперь выбирались на первые роли. Чиновник поднялся и протянул руку для прощания, первым отозвался Тимофеев, а затем к нему приложился Анненков. Чиновник не отметил ни самого момента рукопожатия, ни того, как это прошло. Уловив его взгляд, Анненков тут же окунулся внутрь, доли секунды хватило, чтобы обнаружить невысказанное на их отказ. Их хотели объехать на кривой козе - вот что написано в его ближайших мыслях. И рука о том ясно говорила: нервная и пугливая. Анненков зарылся в его глаза поглубже и прямо-таки ощутил размер утаённого этим чиновником. По сравнению с величиной высказанных предложений по совместному сотрудничеству утаенного было куда как больше. То есть, Клуб и его структуры просто хотели спрятать в подвале и использовать на подённых работах.
  Анненков отпустил руку, ставшую мягкой и безвольной, и отошёл он стола, за которым сидел чиновник. Тимофеев ждал его у двери и наблюдал за затянувшейся процедурой.
  - И что он утаил? - спросил Тимофеев уже в машине.
  - Ничего такого, о чём бы мы не догадывались, - ответил Анненков, интерпретируя происшедшее в кабинете.
  - И он уверен в себе и в том, что они замыслили?
  - У него ничего даже не дрогнуло, когда я взял его за руку. Трус и неврастеник, а не дрогнул. - Значит, подспорье очень весомое! Нужно покопаться в тех самых списках, прогнать по всем годам и весям, может быть, кто-то и отзовётся.
  Поставленная задача обрела структуру и исполнителей и дело завертелось. Вскоре дотошные журналисты раскопали одну мадам, которая припомнила Шурика на фото из эпохи перестройки. Им оказался Вишневский, вторая или третья фигура в списке мудрецов.
  - Сейчас он сильно сдал, - отметила бывшая дива и добавила: - Годы, годы! На вопросы деликатного рода она ничего особого не припомнила, однако одну особенность отметила:
  - Любил он кино и снимал нас всегда. У него камера была и мы потом вместе смотрели свои проделки. После этого у него получалось. Ну, и чтоб под музыку. Алана Парсонса любил. Заумная такая музыка, мягкая. И аппаратура по тем временам у него была самая новая и шикарная.
  Найти Шурика журналистам не удалось, исчез. Однако вскоре кто-то выискал его фамилию среди отъезжающих в Аргентину. Далеко и безопасно.
  В Клубе против его фамилии поставили галочку. Осталось пять сионских мудрецов. Что-то они решат без уехавших Фридельсона и Вишневского? Клин, вбитый между инвесторами и властью мог сыграть свою роль. А чтобы этот альянс обеим сторонам казался неудобным и опасным, требовалось постоянное давление со стороны. Это Клубу вполне по силам, но чревато последствиями. Если они станут давить на власть и та, чтобы уцелеть, начнёт избавляться от компромиссных фигур в правительстве, которые и были условием поддержки его курса, что будет в итоге? - Бардак!
  - Нужен ли нам правительственный кризис сейчас? - задался вопросом Анненков на внеочередном совещании правления Клуба.
  - Нет, нам это ни к чему! - Появятся шустрики, чтобы утащить ничейное, - возразил Истомин, - нас в этой буче и затолкать могут. И вообще, это не наше - склока в коммуналке.
  - Правительственный кризис - это ступор во всём. В деньгах, порядке, законотворчестве и, главное, в безопасности. - Ни шагу в эту сторону! - развил тему руководитель департамента по безопасности, из гражданских, - Иначе, первые жертвы - это мы.
  Общество здраво оценило сказанное и правление отметило, что никакой альтернативы нет.
  - А раз так, то мы этот спасительный порядок должны сохранить до конца, - резюмировал Анненков, - то есть, никаких крайних мер и сомнительных средств!
  После этого перешли к конкретным шагам. У каждого клубмена был свой сектор и он в его рамках следил за изменением обстановке во всей стране. На время, оставшееся до выборной кампании, это выглядело чуть не круглосуточной мобилизацией. И её Анненков сформулировал так:
  - На три месяца нужно забыть всё, кроме своего дела. А потом месяц отпуска и госслужба. Разве мы этого не достойны?
  Сказано было напрямую и вовремя. Многие из актива задумывались о будущем после выборов. Не всем светила эта служба, но и Клуб существовать не переставал и в партию его преобразовывать не торопились. . Так что перспективы были для всех.
  Согласно разработанного плана каждый клубмен получал свою часть механизма давления на власть. Такая децентрализация обеспечивала постоянное давление на разные структуры власти и тонко отслеживала эффективность своих акций. Умение быть эффективными - главное достоинство клубменов и они знали, куда нажать, чтобы получить максимальный эффект.
  Ещё при разработке плана в общих чертах Анненков с Тимофеевым прикинули затраты и ахнули. Сумма была запредельной даже для них. Было несколько человек, которые эту сумму могли дать на льготных условиях. И не кабала и не кредит - что-то между ними. Финансы были их сферой и они заботы по ним на подчинённых не перекладывали. Доверительность отношений спонсоров и Клуба давно стала отработанной и спонсоры всегда могли увидеть, куда утекли их денежки. Первые суммы были получены тут же и машина завертелась.
  Первый клин был всажен в течение недели - каждый из оставшейся пятёрки получил распечатку суммы взносов и проводку их через офшоры, к ним прикладывалось финансирование политических акций не из бюджетных статей на ту же сумму. Иногда "светились" и получатели.
  В Интернете появились фрагменты этих списков и комментарии политологов. Уже через неделю "отсемафорили" и "мстители":
   - Вы для нас находка, ждите вестей!
  И через пару дней замкнуло проводку в доме самого креативного мудреца. К дому было не подступиться, так полыхало и отдавало жаром, несмотря на гнусную морось ноября. Домик в полгектара был застрахован на смешную сумму, пожмотился хозяин и здесь. А пожарные поливали соседские строения, чтоб не перекинулось на них.
  Прокуратура на пожар не отреагировала, поскольку хозяин в умысле никого не подозревал. Бог дал, бог взял! В Интернете особых версий не появилось и остальные мудрецы тихонечко покинули суровое отечество. Вроде на лечение и поправку нервов. Но не на курорты Европы и Америки, не на Бермуды и Багамы, а в Новую Зеландию, Гондурас и Северную Австралию.
  В ноябре прошла серия передач на ТВ, где понятным языком объяснялось, что есть административный ресурс. И тут же указывались нормы закона, запрещающие этот фокус узурпации власти. Они были приняты на заре демократии и своей силы не утратили. Передачу оплатил Клуб и добился трансляции во всех регионах страны. Власть это скушала, понимая, что акцентировать внимание публики на этом не к месту и не ко времени. И на вопросы с мест прокуратура ответила, что эта норма есть и нарушитель её несёт ответственность за использование административного давления на электорат, а результат его изымается из обращения. Результатом в данном случае были голоса избирателей, полученные незаконно. Избиркому пришлось подкорректировать свои инструкции, чтобы быть в рамках найденных таким способом норм.
  Среди норм избирательной кампании была и такая: публичная дискуссия. Действующая власть её избегала, понимая, что для неё любой диалог с оппозицией - путь к поражению. И Клуб задал вопрос депутату, который вёл в Думе этот сектор законотворчества. Является ли уклонение от дискуссии нарушением закона с его принципом соревновательности? Чтобы этот хитрый дяденька не увильнул от сути в пустую риторику, Клуб к нему приставил Истомина и тот выжал из думца фразу: "Отказ от прямой дискуссии имеет следствием промежуточное звено из посредников, создаёт ощутимые дыры в информационном поле и нарушает право избирателя на информацию о позициях соревнующихся сторон". Истомин тут же уточнил:
  - Первый президент, отказавшись от дискуссии с кандидатом от коммунистов, а затем и других кандидатов, следовал духу и букве закона или нарушал её? - и хитрецу ничего не осталось, как признать, что нарушены и буква и дух закона.
  - То есть, отступив от закона, президент далее находился вне правового поля? - думец поискал слова помягче, не нашёл и просто кивнул. Истомин продолжил экзекуцию:
  - И те выборы, следовательно, не являются законными? - и опять кивок.
  Истомин отпустил его с богом: полученного достаточно, чтобы нормальный человек сообразил - прежний президент был самозванцем! - Вот так!
  Второй президент от первого в этом отношении ничем не отличался и после первого срока тоже находился за пределами закона. Миф о сильном человеке, остановившем развал страны и начавшем поднимать её экономику, пошатнулся. Хотя для многих легитимность власти была птичьим звуком - лишь бы она была прочной и таких немало: от 10 до 15%. Вот так-то!
  Сам факт законности прихода президента к власти народ волновал меньше, главным было другое: сможет ли он сделать так, чтобы реформы и улучшения коснулись всей страны, а не избранных людей, районов и регионов. И на этом поле интересы Клуба и избирателя совпадали.
  Когда состоялось очередное заседание Клуба на ТВ, говорили о законах. Из Думы и Прокуратуры пришли важные чины, они собрались дать отпор проискам Клуба. В кулуарах они много говорили о примате закона и вреде неразберихи, кивая на первые годы России с законами СССР. Мол, как было нехорошо, а теперь с этим всё в порядке.
  В этой связи Клуб решил забить последний гвоздь в привилегии действующей власти на стадии выборов и поставил вопрос: закон писан для всех и насколько он обязателен? И власти стушевались, чуя подвох.
  - Хорошо, - сказал ведущий программы, - подойдём к этому с другой стороны. Кем и для чего пишется закон? И вообще, что это такое, закон?
  Начал прокурорский чиновник, он сформулировал его, как норму поведения, обязательную для всех.
  - А кто заказчик? - уточнил ведущий.
  - Исполнительная власть, реже, законодатели.
  - Кто следит за исполнением законов?
  - В основном Прокуратура.
  - Отлично, - сказал ведущий, - значит, все правила игры политической и экономической жизни страны есть заказ правительства, исполненный Думой?
  - Да, - согласился прокурор.
  - Согласно закона, соревновательная процедура заложена и в норме выборов, и судебных слушаний, и кадровых конкурсов, и тендеров на госзаказ и прочего. Следовательно, как только на правовом поле появляются разные мнения, они должны соревноваться. И если в тендере на поставку завтраков в школы, которые имеют цену вопроса в сотни тысяч рублей, отмечаются нарушения регламента торгов, результаты тендера аннулируются, я верно говорю?
  - Верно, - подтвердили прокурорские.
  - Тогда почему выборы президента, которые стоят миллиарды рублей, а проходят с нарушениями регламента признаются состоявшимися? - вопрос был уже не новым и прокурорские перевели стрелку на думцев. Но ведущий на это не купился.
  - Подписывает или возвращает законы на доработку президент, ведь так? - и снова согласие. - Выходит, его этот закон устраивает и он подписан. Всё! Эта норма - закон.
  Дебатов не получилось. Далее ведущий указал, что властям такое положение нравится, когда принятый закон хромает и горбат на обе стороны. В стране после этого начинает царить правовой нигилизм.
  - Недавние казни самых одиозных людей страны вызвали одобрение общества, - сказал ведущий в завершение темы, - это ли не плевок на власти всех видов? Общество в опасности, а властям это ни к чему, вот оно и выдало своё резюме. Получается, что на эти деяния существовал социальный заказ и они состоялись. А на сотни законов, обществом не принятых, социального заказа не было. Отсюда и их неэффективность. Значит, закон - это норма, востребованная обществом, работающая всегда и для всех.
  Передача получила серьёзный резонанс и иностранная пресса потихонечку потянулась в Россию. Увеличили свои численности до заявленных и дипломатические миссии стран Запада. Такого в стране не было с эпохи перестройки.
  
  ИРИНА И БОРИС НА НОВОЙ ВОЛНЕ, ноябрь 2007
  
  Рано или поздно, но войти в мир мужа она должна и Ирина это сделала. Постепенно и дозировано она постигала его мир, так было и раньше, когда она только принимала внимание Бориса, выделяя из когорты поклонников, так было и потом, когда она родила ему двоих детей, а он поджидал момента, чтобы воздать за это. Вернуться к музыке - это его идея, в то время, как она несколько охладела к ней, увлечённая ролью матери и жены. И вот он вышел на другой уровень и опять поджидает её. Ещё за время в тюрьме он не раз показывал новые возможности взаимного общения и ей это нравилось. Теперь же, постигнув кое-что из предложенных им начал, она сообразила, что новый уровень - это обычное продолжение их бесконечного романа и будут новые, не менее интересные и увлекательные.
  Секс с мужем был так же волнителен, как и нечто запретное и она не видела причин не заниматься этим, где он захочет и в том стиле, какой получится. И во время этого она постепенно входила в его новое состояние и оно прямо-таки засасывало её всё больше и больше. В постели с ним она уже не была привычной леди без комплексов, а превращалась в самку из благоуханного мезозоя. Ароматы новой флоры покрывали сушу, поднявшуюся со дна океана, смешивались в невыразимых комбинациях и в этой мешанине запахов главным для жизнеспособности вида было умение найти самку и оставить потомство. Те, у кого с этим были хоть какие-то проблемы, с лица Земли исчезли.
  Истина, вроде бы простая и невидная, но для Ирины, учуявшей всё это впервые и в натуральную величину, она показалась очень значимой.
  - Ты и вправду меня чуешь постоянно? - спросила она Бориса и тот развёл руками, как бы извиняясь за такое преимущество. Она ещё этим не владела, хотя кое-что различала. - И можешь найти, не сходя с места? - и опять он извиняется. - Ладно, сейчас проверим.
  Она завязала ему глаза, на уши надела наушники от плейера и, поставив перед часами, указала время, с которого он может начать поиски. В их огромной квартире закоулков предостаточно и она их знала отлично. Времени, чтобы спрятаться нужно немного, но она уже не была наивной девочкой и заметать следы научилась. Как это произошло, она сказать не могла, но эти умения вдруг обнаружились и оказались очень зрелыми, будто после длительных и серьёзных занятий.
  Он нашёл её не сразу, но безошибочно. Перебрав старые и новые запахи, сопоставив их комбинации и, как собака верхним чутьём, он вычислил жену в шкафу для обуви. Резкий запах мастики не смог перебить тонкий аромат её парфюма. Ну, и запах собственно молодой женщины тоже слегка угадывался среди причудливых комбинаций защитных масок, которыми она себя прикрыла.
  Она услышала его голос и развела руками - мой муж бог! И сказала, молча, будто самой себе:
  - Раз ты такой умный и совершенный, приди и возьми это!
  И он взял. Потом, уже придя в себя, она вернулась в свою спальню и посмотрелась в большое зеркало - на неё смотрела совершенно незнакомая женщина. Ничего общего с ней! Внимательный и цепкий взгляд от европейской женщины, а остальное - от хищницы. Всё! И тело и руки. А лицо казалось чужим и где-то в глубине угадывались острые клыки.
  - Не узнаёшь? - раздался голос мужа.
  - Теперь ты меня увидела, продолжим, что ли? - предложила Ирине самка, отбросив этикет и манеры.
   К утру Ирина знала достаточно, чтобы понять о муже главное - он и в самом деле бог. Поднимаясь из постели, она выполнила ритуал, которому научилась за ночь. Теперь домашнее божество будет под её приглядом. Она чуяла, что та женщина даст о себе знать. Ведь на муже будут и её отметины, которых эта колдунья не упустит.
  - Ему два месяца, - сказал он, касаясь живота Ирины.
  - Да. Хочешь моего завтрака?
  - Хочу! - ответил он, понимая и этот и другие мотивы поведения жены. И отдал должное Бриджит, научившей понимать лоцию женской логики. Она была старшей женой и вела за собой Ирину. Он подошёл к ней и она откинулась, прижимаясь к мужу. Теперь она вновь была там, где недавно оказалась одна.
  Они стояли под раскидистым деревом и на них смотрела женщина эпохи первых нежностей наедине. Темнокожая и с открытыми глазами. Что-то в ней пугало и Ирина обернулась к мужу. Тот ободряюще улыбнулся и успокоил. А призрак той женщины растаял.
  Кофе получился необыкновенным, она всё вовремя учуяла и точно смешала все ингредиенты. И остальное в её завтраке на былую стряпню совсем не походило. Муж это оценил. Взглядом. И ей хватило!
  Осторожность, которую ввела в его существо Бриджит, была в рабочем режиме и он не захламлял территорию. Иногда Анненков листал мемуары Эдварда Кеннеди, который приводил воспоминания убитых братьев и делился чуть не языческими мотивами рока и судьбы. И с каждым разом Борис всё глубже и глубже погружался в этот массив, понимая и чувствуя то, что раньше не приходило в голову. Ему казалось, что Эдвард тоже прочитал эту книжку в самодельном переплёте и многое постиг. Уцелевший от всяческих передряг младший брат теперь с удивительным, чуть не философским, цинизмом рассуждал о смерти, бродившей рядом с их родом.
  Старший брат вспоминал о болезненной привязанности к Мэрилин Монро и её непонятных и необъяснимых капризах, иногда выставлявших их связь чуть ли не на публичное обсуждение. Логика правил их семьи говорила о том, что с ней нужно расстаться, но...
  - Я не могу оставить её, Бобби, - говорил он среднему брату, - в ней что-то от моей сути. Если её не станет, мне не протянуть. Она уравновешивает жёсткий прагматизм Джеки. Если я не буду с Мэри и её женская аура покинет мой мир, Джеки меня погубит. Я это чую.
  Бобби тоже вспоминал эту привязанность и с теплом отзывался о Мэрилин. Однажды он признался Эдварду, что хотел отбить её у брата. И, только поняв важность этой связи для него, отказался от своего намерения. Хотя любил её очень глубоко.
  - Она могла спасти их обоих, - признался Эдвард на одной из вечеринок, посвящённых её памяти, - но они были глупы настолько, что не уберегли её от самой себя.
  Эта трагическая связь братьев с лучшей актрисой Голливуда обросла легендами и домыслами, однако одно неоспоримо - близость смерти чуяли все трое, но источника её так и не распознали. Помня об этом, все трое жили полнокровной жизнью и расстались с ней на пике устремлений.
  Анненков с интересом изучал судьбу этих выдающихся янки, которым удалось всколыхнуть консервативную и туповатую Америку. Оба встречены традиционным истеблишментом очень холодно и агрессивно и, в конце концов, погибли, отвергнутые им. Что сулила им судьба? - Ведь не спросишь у гадалки. А у кого спросить ещё? - Ну, уж никак не у социальных фондов! И судьба и рок в его понимании были иными, чем у аномальных и преждевременных Кеннеди. И, ко всему прочему, ему казалось, что вместе с Тимофеевым что-то похожее они смогли бы сделать у себя в России.
  Он оторвался от текущей работы в офисе Горной корпорации из-за звонка прямой линии.
  - Борька, привет! - услышал он голос Эммы Тропининой. Эта дама без комплексов ни в чём себя не стесняла.
  - Здравствуй, Эмка-проблемка! - в тон её настрою ответил Анненков, отрываясь от тяжкой рутины и отзываясь на шутейную дурашливость.
  - Борис, у меня сидит кандидат на Оскара в жанре киноклассики. Если ты примешь в нём участие, ему вручат этот приз уже на будущий год. Гарантирую!
  - Эмма, твоих полномочий достаточно, чтобы выдвинуть своего кандидата даже в президенты США. Ты что, соскучилась?
  - Ему нужен толчок! Не трах со спонсором, а пендель, чтобы он ощутил себя тем, кто и есть на самом деле. Он здоровый мужик и у меня сил на это не хватит.
  - Выпил литр, а на тебя ещё не тянет? - намеренно обострил Анненков, чтобы проверить её намерения.
  - Он перетрахает всех баб нашего Клуба, однако Оскара так и не получит, - не заметила его шпильки Эмма, - но именно он способен на этот подвиг, - вздохнула она и замолчала. Анненков думал и она тоже. Каждый о своём.
  - Только полчаса и у меня в офисе. Я и так занят, - наконец, ответил Анненков и она смиренно пообещала:
  - Скоро будем.
  Они приехали втроём, с ними был оператор, как переводчик идей режиссёра на понятный язык. После нескольких минут беседы Анненков понял, что Эмма поймала крупную рыбу. Среди непонятых и нереализованных такие редкость. И сделал следующий шаг: попросил показать его "гениальные" наброски и тезисы. Однако после просмотра, он подумал, что Эмма шутит, так всё банально и претенциозно. Даже профессионализма не видно.
  - Вы что-то кончали по этой части? - спросил он режиссёра.
  - Да, у меня два диплома ВГИКа, - гордо ответил виновник торжества, - режиссёрский и потом получил актёрский.
  - А зачем актёрский?
  - Чтобы не быть в простое, знаете, время такое.
  - А на Черкизовском рынке бываете?
  - Изредка, а что?
  - Это оптовый рынок и в зубы каждой простыне там не смотрят. Ваша стряпня как раз для него! Извините, ваши минуты истекли, - и обратился к референту по громкой связи, - Фёдор Андреевич, проводите гостей, они уходят.
  Непризнанный гений так и не понял ничего, он ждал обсуждения, эмоций, восхищения, чего угодно, но не этого.
  - Этот мозгляк с манерами недорезанных дворян его просто выставил. И ещё как! - Черкизовский! - эту мысль уходящего гостя хозяин уловил первой, следом выплеснулись и другие, не менее звучные.
  Шляпу гения прихватил оператор, ноутбук - Тропинина и вся троица неслышно выскользнула из кабинета главного менеджера корпорации. Из комнаты референта не раздалось даже звука, так чётко были гости подхвачены и доставлены к выходу через служебные лифты, чтобы ни единой эмоции за это здание даже не зацепилось.
  - Борька, я тебя обожаю! - призналась Эмма через день в Клубе.
  - Да ну, моя радость! - ответил он, слегка коснувшись её щеки. Благоуханной и зовущей.
  - Он сказал, что ты мудак! Но он тебе ещё покажет.
  - Если не забудет через пару-тройку дней. С его ремеслом о таком трудно упомнить.
  - Ты его не знаешь, он убит, он повержен и жаждет сатисфакции. Уверена, он уже в пути.
   - Эмма, у нас есть и свои дела, выборы вот-вот стартуют, а ты об этом гении.
  Однако женщина обошла стол, остановилась сзади его кресла и обняла Анненкова. Просто и без единого слова. И вот тут-то он её в очередной раз почуял. Но уже по-настоящему.
  - Если он созреет, мы так и сделаем: деньги на съёмку, картину на Оскар. Не добудет - деньги назад!
  - Это его не убьёт? - чуть шевельнулась Эмма, так и не выпустив мужчину.
  - Если он настоящий, то выплывет, а нет..., - и он развёл руками, которые Эмма уже отпустила.
  - А ты жестокий, - шепнула она, почуяв в нём более чем статусный парфюм.
  - Нет, Эмма, это здравый прагматизм. И только. Ты не хочешь перебраться сюда. На колени.
  - Чтоб ты всем хвастал, что вошёл туда, ничего не сняв?
  - А ты хочешь?
  - Чего?
  - Чтобы вошёл.
  - Да!
  - А чтобы хвастал?
  - Тоже.
  - Тогда не буду!
  - Ах ты, тварь бездушная! Я к тебе, как к настоящему мужику, а ты! - взбеленилась Эмма и трахнула его пеналом с фломастерами. С размаху и смахнув со стола всё. Она махнула ещё раз, но он прихватил её руку, остановив удар. Пластиковая коробочка раскрылась и содержимое рассыпалось по кабинету. Пылающую от гнева Эмму можно укротить одним способом и он его применил. Стало тихо и кроме всхлипов женщины из кабинета ни звука.
  - Борька, ты настоящая сволочь, - чуть позже она прибавила со вздохом, - и я тоже. Прости! - потом привела себя в порядок и вышла.
  Когда он устранял последствия темперамента гостьи, вошёл Тимофеев. Он увидел Анненкова на корточках с коробками для канцелярии.
  - Эмма приходила, - объяснил он, - немножко поговорили. Кое-что записал, теперь собираю остальные мысли. Тимофеев понимающе кивнул и стал помогать Борису. Определив всё по местам: кнопки, отдельно, скрепки отдельно, а карандаши в затейливых держателях, они устроились на диванчике и разговорились:
  - В Новосибирске наши одноклубники довели мэра до отставки. Губернатор её тут же принял, - сообщил Тимофеев последнюю новость от своих людей в регионе.
  - Кто будет вместо прежнего?
  - Ещё не известно, губернатор хочет нашего, говорит, что академический центр должен возглавлять кто-то из новой волны.
  - И ему дадут? - он имел в виду Москву.
  - Вряд ли. Реагируем?
  - Непременно. И сейчас же. Нужно воззвание в печать столицы Сибири. У тебя что-то конкретное об этом есть?
  - Да. Вытолкал в шею его один из ершистых и принципиальных. Но он из независимых.
  - Так даже лучше. Такой на кастинге в Кремле может и проскочить. Город-то федеральный.
  Через пару дней после интенсивных и жёстких акций Клуба стало ясно, что этот ершистый политик из журналистов будет мэром Новосибирска. Остались технические вопросы утверждения. Клуб решил дать немножко фронды и краем темы прошёлся по итогам правления прежнего мэра. Ярого апологета президента и активиста всех его начинаний. Избавившись от него, вздохнула и прокуратура, заваленная жалобами на градоначальника. Теперь всё образовалось само собой.
  
  
  ИРИНА И ВИРТУАЛЬНЫЕ СОМНЕНИЯ, ноябрь 2007
  Последнее время Ирина чуяла в себе главное содержимое и оттого чуть не выпрыгивала из собственного существа, хотя обычно всё своё удерживала в себе и лишь в музыке впадала в крайности, дабы что-то подчеркнуть. Решение родить третьего было спонтанным и ничем необъяснимым, она просто почувствовала и всё тут. И, сделав это, лишь убедилась в глубинности этого решения. В том, что она любима по-настоящему, Ирина не сомневалась. Знакомые и подруги отмечали её преображение и как-то связывали с успехами мужа, взявшего курс во власть. Но она-то знала, что причина в ином и власть лишь средство самоутверждения мужа. Он и так был на волне успеха и его роль в экономике страны была очень весомой. В последнее время круг их общения почти не изменился и лишь иным стал уровень. Если раньше это были обычные посиделки, то теперь появился градус, ранее только виртуальный. Пресса вертелась вокруг, но муж умело отсекал их притязания и не доводил до крайностей.
  У них сложился круг знакомых и он как-то удерживал Ирину в рамках первой леди Клуба, постепенно приучая публику к тому, что уровень недалёк от повышения.
  На этот раз они были у профессора Игнатьева, старого научного руководителя мужа и разделявшего многие его принципы. Мужчины уединились в кабинете и женщины могли беседовать без помех и научной зауми. Старшая женщина не очень любила откровенничать, но на этот раз не удержалась:
  - Будь я хоть чуточку моложе, то смогла бы попасть в объятия твоего Борьки, уверяю! Думаю, многие о нём мечтают. Ты знаешь его шарм и я тоже. Помни об этом и не делай резких движений. Он твой! Другие о нём мечтают - пусть. Но будь рядом, чтоб они не забывались. И всё.
  - Да, - вздохнула Ирина и Надежда Ильинична долго ждала окончания фразы! - Я иногда чувствую, что он отвечает им всем, говоря что-то мне. Теперь он уже не Казанова, а чистокровный Зевс.
  - И любит именно тебя?
  - Я чую, что есть кто-то ещё. Но только чую. Он не даёт и повода усомниться. И нигде не создаёт ложных положений.
  - Это постель?
  - Нет, в нём без числа всяких космосов и микрокосмов. Возможно, моё чувствование - это его фантом. Обнимая меня, он не отводит глаз. Бывая страстным и искренним, не путает имён. Безошибочно и тут же находит во мне то, чего хочется сию секунду. Нет, он меня ни с кем не путает, но она есть!
  - И она достойна Борьки?
  - Думаю - да! Он божество, вот и она не ниже богини.
  - Ты что-то таишь, что?
  - Я думаю, она тоже беременна!
  - Даже так?!
  - Или это во мне что-то расщепилось и пора к доктору или она его боготворит, как и я.
  - Ты кого-то подозреваешь?
  - Рядом с ним нет ни единой женщины, которую я могла бы подозревать в близости с ним. Все эти звонки, буклеты и прочее - не его уровень. В его окружении моей соперницы нет!
  - Но она есть?!
  - Да. Они помолчали и Надежда Ильинична сказала:
  - Он твой, в тебе его плод, он ваш. И ты ему нужна. Остальное пусть исчезнет, испарится из головы. Даже, если она реальна.
  - Вы думаете?
  - Уверена!
  К ним подошёл Борис¸ он улыбался, беседа с учителем была плодотворной. Ирина лукаво взглянула на хозяйку и сказала мужу:
  - Надежда Ильинична говорит, что будь она моложе, наверняка попыталась бы отбить тебя.
  - Ты, Ирка, стала несносной девчонкой - такое разве выдают?
  - И всё же?! - она испытующе взглянула на него, догадываясь о корнях сказанного хозяйкой. Муж увидел в глазах жены более чем желание порезвиться. Хозяйка не устояла перед минутой и подыграла молодым. Мужчина оценил ситуацию и подошёл к Надежде Ильиничне. Она замерла, понимая, что шутки закончились и сейчас впору как-то сдать назад. Мужчина чуть помедлил, но она осталась женщиной и положилась на удачу. А она бывает не во всякой жизни вот с таким, как Борька Анненков. И мужчина воздал ей. Поцелуй был тонким и чувственным. В ней всё мгновенно рухнуло и, чтобы хоть как-то сохранить лицо, она прошептала уже опомнившись:
  - Ты самый желанный кобель в моей жизни. Все бабы хотят тебя, теперь и я знаю, почему. Спасибо, Борька!
  Ирина не слышала её слов, да и не это главное. Глядя на мужа, она поняла, что этот жест - чистый эксклюзив и только для неё. Она благодарно улыбнулась мужу и оставила Надежду Ильиничну наедине с охватившим. Борька с ней честен и открыт. А поцелуй и объятия - это дань женщине. Ведь Надежда Ильинична сдерживала себя всегда. Хозяйка была так потрясена, что не знала, как быть. И супруги увели её в спальню. Борис вернулся к хозяину дома и они ещё чуточку пообщались. Было о чём.
  Уже дома, оказавшись наедине, она прижалась к мужу и сказала:
  - Я тебя ревновала ко всем подряд, но теперь прозрела, Надежда Ильинична помогла. Спасибо!
  - У нас будет дочь, вот и ты чутка и нежна за двоих. А с ней я не играл ни капельки, просто почуял, что тебе нужен именно такой жест. Эти слова объясняли всё и после них они не говорили ни о чём. Любить мужа - это и просто и невыносимо, когда он такой. И она запела с ним те рулады и баллады, что поют все влюблённые женщины. Но главным в этом дуэте был муж.
  Ирина перешла Рубикон и была в его внутреннем расположении. Там уютно и безопасно. Но само место и ново и незнакомо, да и муж там был каким-то другим. Она терялась в догадках о причинах его преображения и списала всё на новые обстоятельства. Между тем и Анненков удивлялся собственным способностям, возникшим из ничего. Он нисколько не играл и ничего не придумывал: Ирина и Бриджит являли одно целое и нежность и гибкая слабина одной в ту же минуту дополнялась ярким фонтаном чувственности другой женщины. И имя у них одно: Любимая. Чуяла ли это Бриджит? Он знал, что эта женщина - само совершенство. И оно принадлежало только ему. Весь мир знал холодную и беспощадную стерву, ему же она являла истинное лицо, скинув постылую маску. Иногда, увидев хронику с её речью в кипящей точке планеты, он чуял, как ей осточертела эта роль. И посылал на тайный ящик свою весточку. Ей этого хватало, чтобы придти в себя.
  
  Виртуальный Борис был тоньше, чувственней и сильнее привычного окружения. Очень добивался расположения Бриджит один генерал из ЦРУ. Его тайные делишки и грешки она знала хорошо и часть её планов воплощал в жизнь тоже он. Но, как говаривал её Борис, котлеты отдельно, а мухи в другой посуде. Она слегка удерживала генерала невдалеке, чтобы тому не пришла в голову идея приставить к ней "хвост", сейчас совсем ненужный. А обычное для ревнивца желание покопаться в личной жизни госсекретаря и её обширной переписке, чтоб ему даже в голову не пришло. Светских знаков общения и прочих доблестей женщины вполне хватало и он пока был лоялен. А это побуждало мужчину отсекать других претендентов на её внимание и оставить в покое саму женщину. Предпринятого для свободы и безопасности пока хватало.
  Но минуток с любимым хотелось ещё и ещё. Она понимала, что после рождения ребёнка придётся надолго отойти от него, чтобы сохранить себя и их общность. И она надеялась, что он всё поймёт и что-то предпримет. Она верила ему полностью и доверяла во всём. Инстинкт женщины хотел мужчину всего и навсегда, но разум подсказывал сохранить главное - их общего ребёнка, им будет сын. Она это вычислила, обойдясь без посредников и огласки. У неё и Бориса будет сын и назовёт она его Александром.
  Немного отойдя от рутинных переживаний по поводу вечной конфронтации мира и США, она выслала Борису график своих поездок на ближайшие месяцы. Он ответил тут же:
  - А где в это время будут первые лица государства? И она поняла, что у Бориса есть идея. Он мог видеть глубоко и при этом не терять чувства перспективы. Через несколько дней он назвал точку встречи: Рио-де-Жанейро. Там назначена протокольная встреча министров иностранных дел стран Тихоокеанского региона и шансов затеряться в пёстрой толпе бразильцев и миллионной армии туристов, глазеющих на диковинные для Запада карнавалы. Менять свой облик она уже умела не хуже самого продвинутого художника-стилиста. Для Бориса она придумывала особые чёрточки и регулярно высылала ему портреты с истинным и изменённым лицом. Он радовался её светлым придумкам и отвечал просто: - Целую! Она помнила, как это бывает с ним и другого не требовала. Встреча назначена и времени осталось достаточно, за этот месяц Борис придумает что-нибудь ещё. Она в этом не сомневалась, чуя его всего и возбуждаясь от одних мыслей о близости с таким мужчиной.
  
  В начале декабря Анненкову в Горнорудную корпорацию позвонил офицер безопасности и назначил встречу.
  - Думаю, у нас есть крот, - сказал офицер и выложил свои бумаги с аргументами для такого вывода. Источники были откуда-то сверху, как понял Анненков, из его бывшей родной конторы.
  - И на кого они указывают?
  - Женщина, она несколько раз звонила и что-то сообщала. Вроде телефонограмм.
  - И кто она? - спросил Анненков, отметив, что офицеру не по себе.
  - Тропинина. Я слушал запись и, хоть звонили с уличного автомата, кое-что отметил. Так мягко и неуловимо "окает" только она.
  - Эмма - крот! - скривил губы Анненков, он был настолько спокоен, что даже позы не переменил. - Что за бред! Вас глухо разводят.
  - Вы в ней уверены? - спросил офицер, наблюдая вазомоторику своего босса. Та ничего наружу не выпускала.
  - Абсолютно, - качнул головой Анненков и отодвинул остывший кофе. И забегаловка эта ему откровенно не нравилась, ощущение того, что он под колпаком, его не покидало с первых минут разговора.
  - Тогда есть кто-то, кого таким вот способом хотят спрятать, - заметил офицер, - а Тропинину подсунули для проверки бдительности.
  - Это ваши обязанности и вам виднее, как их выполнять, - сказал Анненков и поднялся. Эмма в виде козла отпущения годилась многим. А раз так, то ей могли что-то подсунуть и потом публично и с помпой "обнаружить". Её роль с шумными разборками авторов, кредиторов и спонсоров, державшая творцов на коротком поводу, переросла рамки Клуба и вылилась на страницы печати.
  И Анненков сразу же отправился к ней. Обедала Эмма только дома.
  - Без звонка? - удивилась Эмма, - А если бы у меня был кто-то? - и распахнула дверь настежь.
  - Мы же друзья, а это выше гостей в обед и наскоро, - он наклонился и поцеловал её в щёчку.
  - Чего-нибудь съешь? За компанию, - предложила она, приняв одежду и проводив в столовую.
  - На твой вкус и немножко, я не голоден.
  Съев тарелочку плова и запив это душистым чаем, Анненков деликатно, чтобы не задеть личное, просветил насчёт провокаций.
  - Ну, раз ты пришёл домой, значит всё не так просто, - ответила она и, взглянув на часы, сказала: - пойдём в спальню, я буду переодеваться, а ты расскажешь мне всё-всё.
  - А без стриптиза нельзя?
  - Мне нужно быть в одном месте, а там жутко консервативная компания. Сломить этих чванливых господ от культуры надо обязательно. Ты будешь вместо них и поможешь выбрать нужное для обстоятельств.
  Глядя на живую и искрящуюся Эмму, Анненков решил, что подброшенную дезу можно и использовать. Сделать вид, что поверили. А благотворительный фонд с её имени перевести на другое. Наверняка, это кому-то не понравится и в этом гвалте разборок можно будет уловить фальшивый голос. И он уже знал, чем тот будет отличаться. Где-то на уровне инстинкта, ген безопасности уже вырисовывал образ врага.
  Нужно только не убить этим Эмму. Ей он доверял во всём, а теперь, глядя на кокетство женщины, размышлял о дальнейшем развитии сценария. Что-то в нём говорило, что довериться Эмме можно и в этом. Она женщина темпераментная и сыграет разгневанную фурию легко и убедительно. Когда она уже совсем оделась, он скептически оценил наряд и сказал:
  - Не пойдёт, они, видевшие тебя яркой и светящейся, в такую метаморфозу не поверят и встретят в штыки.
  - Правда? - глядя на него, как в зеркало, спросила она и присела рядышком. Таких мужиков не бывает. И добр, и желанен, и понятлив, и видит насквозь, а от этого только хорошо.
  Смиренная, она легко прониклась его замыслом сыграть подсадку и прислонилась к нему.
  - Как я завидую Ирине, она с тобой делит всё, а я только такие вот операции.
  - С женой можно и разбежаться, а с другом - никогда! - произнёс Анненков желанное и Эмма чуть не расплакалась.
  - У тебя, Борька, таких друзей и не было никогда, - уронила она на последнем нерве и стала раздеваться. - Уходи, не то рассыплюсь на части! - велела она и Анненков повиновался.
  После этого он сформулировал для себя задания по обеспечению безопасности Клуба в порядке их важности. Операция "Прикрытие" для Эммы была одной из важнейших. И обо всех нюансах дела знал только он. Кое-что Тимофеев, офицер по безопасности лишь выполнял функциональные обязанности и подсказывал необходимые шаги. Ему Анненков доверял полностью, но считал, что лучше бы круг осведомлённых сузить до предела. Косвенных методов докопаться до истины предостаточно и это он знал очень хорошо.
  
  Ирина изменила график выступлений и теперь за рубеж выезжала лишь изредка и ненадолго. Главным стало соответствие её планов публичным делам мужа. Она понимала, как это важно ему и всячески тому способствовала. Они бывали на публичных раутах, он иногда посещал её концерты. В такие дни она была неподражаема и вечером "улетала" с мужем на ту самую дачу. Её откровенные фотографии они разглядывали вместе, а избранное из этой коллекции иногда попадало к Бриджит. Борис не хотел лукавить и вёл открытую игру, понимая, что эта женщина ко всему и настоящая скво. И должна знать о нём всё.
  Иногда Бриджит сообщала что-то из досье на кого-то из его противников и предлагала обратить внимание, поскольку тот мог быть опасен для их будущего. Их рая вдвоём. Детали и надёжность материалов досье соответствовали уровню работы Бриджит и он с уважением изучал её материалы, зная трепетное отношение к тайнам. Отдел политической безопасности Клуба и сам уже создал солидную базу данных на противников, так что материалы из-за океана гармонично дополняли отечественные выкладки.
  Вся прелесть заключалась в том, что главного претендента на власть даже представить не могли в роли мужа двух женщин, да ещё таких. Расчёт Татьяны на оглушительный успех Анненкова у женщин оправдался полностью - в штабе противника полагали, что лидер Клуба похлеще прославившегося Клинтона и рано или поздно попадётся. Ему систематически подсовывали женщин во всех ролях от журналисток до психологов и аналитиков. Однако тот был великодушен и непреклонен - ни одна не добилась даже протокольного поцелуя.
  - Он что, голубой? - спрашивали инициаторы подстав и подвохов: и девочки, и обстоятельства исключительны, но увы...
  - Нет, нормальный мужик и жена беременна третьим, - отвечали исполнители. Они не рвали на себе жилы, понимая, что всё может перемениться разом и тогда нынешним активистам: гонористым исполнителям не сдобровать. Клуб себя уже показал зрелым созданием и рядовые чиновники его откровенно побаивались. Не было ни единого конфликта или стычки им проигранной. А вот слетевших чиновников, назначенных крайними, уже предостаточно.
  Никому ничего не сообщая, но подробно всё обсудив с Татьяной Леоновой, Никита решил облегчить участь Анненкова и создать фигуру ложного интереса. На эту роль очень подходила Тропинина, пресс-секретарь Клуба. Всплыла парочка фотографий, где обмен взглядами Анненкова и Эммы Тропининой был уж очень интимным. Эту фальшивку сделали сами заговорщики и тихо запустили в оборот. Администрация президента наживку проглотила - находка была желанной и соответствовала рабочим заготовкам уже нешуточного противостояния. Видимо, это и стало причиной поверхностного изучения и самой природы снимков и технического состояния очень тщательного монтажа. Никита ждал реакции противника и вскоре у пресс-секретаря появились новые соседи. Проверка установила, что они из службы безопасности президента.
  
  
  ВНИМАНИЕ - НА СТАРТ! конец ноября 2007
  
  Только к концу ноября Кремль, перебрав список из нескольких фамилий, остановился на кандидатуре "преемника" и стал его раскручивать, как ни в чём ни бывало. После первой же недели бесплатной рекламы Клуб подсчитал скрытые расходы на раскрутку преемника и, ссылаясь на уже известную норму, подал в суд на президента. Уже во второй раз. И страна застыла в ожидании - что ответит президент? На этот раз значимость претензий Клуба понимали все и суть проблемы тоже. Интерес к тому, как выйдут конфликтующие из этого положения, был уже не просто обывательским. Народ видел, что новая сила в лице Клуба оформилась и созрела. Готова ли она к противостоянию с властью - вот что хотелось знать всем. А за рубежом уже давно появились сторонники и противники Клуба и они с любопытством наблюдали за борьбой президента с новой оппозицией. В этой схватке никакой расслабленностью, тем более либерализмом, не пахло.
  Клуб шёл на конфликт отмобилизованным и укомплектованным, как воинские соединения по штатам военного времени. Уже пора.
  Кремль решил, как бы, не заметить мышиной возни при своих государственной важности делах. И продолжил начатое. Клуб ответил широкой атакой: Интернет, собственные ресурсы СМИ, уличные манифестации и пикеты. Ни единой зацепки властям они не давали и участники акций были только из убеждённых сторонников Клуба, никаких наёмников и профессиональных бузотёров и пикетчиков. Юристы Клуба со своими полномочиями и комплектом законов и других актов охраняли людей с плакатами от милицейских чинов. Пресса и камеры ведущих каналов рискнули показать это в записи при показе новостей, а иностранцы упивались, обличая режим личной, не ограниченной законами власти.
  Слушать этот визг было неприятно, но ничего не оставалось: демократия в России уже давно не обитала. На счета Клуба однако поступило столько средств, что последние сомнения в правильности линии испарились. Пикеты и выступления в этой связи стали системой и перекинулись на провинцию.
  
  Дело в суде о бесплатной раскрутке "преемника" Клуб повёл по традиционной схеме и собрал статистику бесплатного освещения в прессе и на радио деятельности и простого появления на экранах ТВ чиновников уровня нынешнего преемника. И получилось, что свою норму "преемник" давно израсходовал. Но в "рамке" появлялся систематически. Тимофеев полагал, что суда не будет, настолько убедительными были факты. Но он состоялся и "преемник" проиграл. Однако в правилах об этом не было ничего и с пробега его не сняли, а строго указали на недопустимость подобного впредь.
  
  И Кремль отступил. Воевать публично со своим народом накануне выборов было уж очень рискованно.
  
  Увидев настоящие ресурсы новой оппозиции, региональные бароны забеспокоились, поскольку публичного внимания местные порядки не терпели. Однако ситуация складывалась так, что волны недовольства столичной общественности чиновничьим самоуправством требовали выхода на периферию, где обосновались самые примитивные формы беззакония. Чиновничий гнёт напоминал положение, описанное у русских классиков позапрошлого века. Круговая порука, лизоблюдство и подобострастие местных элит были настолько отвратительными, что вызывали неадекватную реакцию у народа, пьянство, нравственное вырождение и правовой нигилизм среди этого занимали видное место.
  Провинции требовалась основательная встряска и собственными ресурсами ей не обойтись, поэтому помощь из столицы стала значимой и оперативной. Клуб там осваивался основательно и надолго: ни побоищ, ни шумных шоу и балаганов.
  На Дальнем Востоке - цитадели консерватизма, тоже начались подвижки. В трёх крупных промышленных городах подали в отставку главы администраций. Напор Клуба был так силён и организован, что запаниковал и сам губернатор. Президент не смог его достать, окружённый не бойцами, но чиновниками, у Клуба же и кадры и ресурсы были иного плана, качества и масштаба. Придя к власти, они не только сменят его, но и раскрутят дело, замятое нынешним президентом. И он взял отпуск по болезни. Так получалось, что на пару месяцев. И улетел в Новую Зеландию к родне на поправку.
  Вакуум власти тут же дал цепную реакцию - в двух городах до официального утверждения мэрами стали прагматики-экономисты, поддержанные Клубом, в третьем же победил старый аппаратчик, в нечистоплотных играх не замешанный. Это была настоящая победа. И Кремль её проглотил. А к концу года слетел со своего поста и губернатор Камчатки. Свалил его очередной циклон, обнаживший застарелые болячки коммунального хозяйства. На телеканалах в связи с отсутствием свежих материалов с мест транслировали старую хронику борьбы со стихией, безобразия там освещались систематически, но были самортизированы Кремлём. Теперь всё это смотрелось совсем иначе. Ну и недавнее награждение губернатора орденом за заслуги в связи с юбилеем было необъяснимо совершенно.
  - За что? - задал вопрос в камеру Дюжев. Тему подхватили осмелевшие журналисты других каналов, им казалось, что уже можно.
  НАРОДНЫЕ МСТИТЕЛИ - ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ, начало декабря
  Клуб готовился к выборам и основательно обеспечивал тылы. Производились исследования и опытные внедрения в доселе новые для себя стороны политической жизни. Информаторов и разнообразных источников стало так много, что их пришлось разнести по секторам, к каждому прикрепив кого-то из ведущих клубменов. Изучались, и очень скрупулёзно, провальные проекты, не удавшиеся прежним правительственным администрациям, громкие дела и разоблачения, а также знаковые преступления, так и повисшие без результатов. По некоторым из них обозначились подвижки и правление Клуба их изучало ещё в рабочем виде. Мозгов хватало, чтобы уже по таблицам и расчётам сообразить что, к чему и как. Ну, и умудрённые опытом отсидки, они хорошо прикрывали своих информаторов, а так же себя любимых от компьютерных взломов.
  В целом эту часть работы в Клубе курировал Тимофеев и Анненков стимулировал тягу к новому для Славы увлечению. Внутрь души к нему он заглядывал нечасто и отмечал, что соратник растёт и совершенствуется. И роль в этом Алисы уже хорошо просматривалась - Тимофеев умело разбирался в нюансах чувственного, толкавшего деловых людей и политиков на, казалось бы, нелогичные поступки. Мозги сильного менеджера из бывшего Средмаша гармонично дополнялись чуткой скандинавкой и Слава стал делать невиданные успехи в предсказании поворотных этапов в промышленной политике крупнейших мировых держав. Зреющие тупики Запада в этом отношении он хорошо видел в общем и не терялся в пёстрых деталях и структурных нагромождениях новых наднациональных монстров, часто уводящих исследователя от сути проблем.
  С Алисой они продолжали играть и теперь это вышло на новый уровень. Ей нравилось быть рядом с этим мужчиной и понимать тип его сути. А за время полугодовой отсидки она в него попросту влюбилась и по настоящему привязалась. Положение советчицы и подруги уводило так далеко, что она, порой, теряла ориентацию в пространстве-времени. Если бы не периодические виртуальные экскурсы в Африку, где Слава превращался в охотника за антилопами, а она помогала скрадывать добычу, а потом и разделывала её, извлекая ценные и целебные органы, она бы сошла с ума - так всё размашисто и беспредельно. Но такое бывало редко, чаще они решали прямые задачи Клуба и некоторые его производственные. В его служебном кабинете бывшего главка Средмаша она тоже бывала, но не часто, а когда надо ехать сразу же на ТВ и его лицом она занималась без отрыва от служебных функций Тимофеева. Она не стеснялась спрашивать о вещах, себе не знакомых¸ а он не играл в начальника и секретаршу.
  Слава умел довести государственную проблему, не теряя главных очертаний и некоторых нюансов. Ей, никогда не читавшей и строки про экономику и прочую нудную муть, становились ясными многие национальные и мировые проблемы. И Тимофеев часто как бы спрашивал: а что об этом думаешь ты? Первое время Алиса отмалчивалась и только вникала в суть материала, Славу она чувствовала хорошо и обходилась без дежурных любезностей. В последнее же время стали появляться диалоги и дискуссии и это побуждало Тимофеева повышать ранг отношений со своим стилистом-визажистом. И именно она подсказала, того не подозревая, мотив, который был вероятен в повисшем политическом убийстве знаменитой и неудобной властям журналистки - Жанны Егизаровой. Успешная и независимая женщина раздражает честолюбивого и недалёкого функционера. Начинали вместе, но разошлись и она на волне успеха и известности, а он в кабинете и о нём в обществе стараются вслух не говорить.
  Осмыслив эту идею во всех деталях, Тимофеев пришёл в восторг. Она удовлетворяла всей массе известных материалов и стыковалась с последними исследованиями клубных аналитиков.
  - Что хочет леди за такую идею? - спросил он на виртуальном языке.
  - Сына, и чтоб он был в точности, как ты! - ответила молодая скандинавка. Это был бы их четвёртый ребёнок. Он оценил её кондиции и решил, что после него Алиса непременно наберёт вес. И станет похожа на его Лену.
  - Но ведь сын! - разрешила его сомнения женщина.
  Анненкову он идею выдал уже после глубокого исследования аналитиков и прогонки файлов народных мстителей. Была и деталька, от которой и отталкивалась Алиса: давным-давно будущий эксперт значился в некоей близости с начинающей журналисткой.
  - Надо же, эксперт по межнациональной политике и такой пассаж с женщиной! - покачал головой Анненков. Прочитав и вникнув в разработку идеи соратника, он согласился с идеей войти в эту историю результативным шагом. Не политическим резюме, от которых у обывателя в глазах рябит и в ушах звенит, а именно действием.
  - Что это будет? - чуть слышно спросил Анненков, уже понимая, что Слава имеет готовый рецепт. Или парочку вариантов. Не более. И растекаться в дискуссии не придётся. Он уже всё прозвонил и перепроверил.
  - Думаю, наши "мстители" готовы к повышению уровня своего продукта. Уже и файлы обратной связи наметились, так что они на нашей стороне, - выдал Тимофеев в виртуале. О таком вслух они уже не говорили. Анненков ребятам из спецслужб не доверял изначально. Так же кто-то мог вести и их Клуб и при случае устроить хоть что. Тимофеев его принципы понимал. Риск связи с организацией типа "мстителей" мог стать гибельным. И Анненков задумался.
  - Мы просто озвучим эту тему и добавим условную фразу в конце материала, - успокоил его Тимофеев.
  - Ты представляешь, чем они будут козырять, когда мы придём к власти?
  - Чует моя печёнка, что этого через месяц не случится - слишком всё гладко. А вот такой шаг заставит власти сдерживать себя. И это даст нам хоть какую-то передышку. Воевать с ними мы ещё не готовы. Ну, и эффект от такого громкого дела их озадачит: раз мы его раскопали, то и на другие дела не пожалеем средств. Любителей хапнуть стало чересчур много и это уже система. Системной борьбы они боятся - тут всё на нашей стороне и "мстители" появились вовремя. Прореживать сорняки некому. Они - единственная после ЧК эффективная структура такого типа. И нам стоит с ними сойтись поближе. Хотя бы для знакомства.
  - Ты считаешь, что там не простые киллеры?
  - Уверен. Психологические типы разработчиков и исполнителей мы рассчитали и выходит интересная картина. Вот взгляни! - и Тимофеев выдал распечатку, где все деяния этой команды показаны досконально. И выделились тенденции нравственного и этического характера. Для сравнения Тимофеев сделал анонимный анализ тех же качеств нескольких персоналий из правления Клуба и приложил в одной схеме.
  - Хочешь сказать, мы с ними одного поля ягоды?
  - Статистика отвечает на поставленные вопросы, исходя из представленных материалов, - сказал Тимофеев, выдавая материалы Борису, достоверность и обоснованность прогноза для него были альфой и омегой исследований, без которых не взлетела бы ни одна ракета его ведомства. - А теперь взгляни, как выглядят администрация президента и аппарат правительства. - Ничего общего! - Анненков внимательно рассмотрел и эти схемы, Тимофеев был прав. - Мы с тобой рискуем всем и халтуры в этом не мыслим. Я сам изучил эту компанию и сопоставил с нашими файлами. Не раз и не два перепроверяясь. Боря, думаю, с ними проблем не возникнет. Анненков закрыл глаза и прокрутил вероятную цепочку мысленно. И на несколько минут застыл, прислушиваясь к внутреннему голосу. А потом улыбнулся Тимофееву и кивнул.
  Через несколько дней в ответ на публикацию в Интернете заметки о "висящем" деле неудобной и несговорчивой журналистки появилась и как бы реакция на неё. Признание в умысле и мотивы самого инициатора и заказчика этого убийства. - Из жизни он ушёл добровольно, принося извинения родне и близким. Даже здесь цинизм кремлёвского советника выглядел невиданным - ни слова об убитой, а только о собственной персоне. Клуб не стал раскручивать эту историю дальше, полагая, что Кремль всё поймёт правильно. Такой оплеухи накануне выборов достаточно, чтобы удержать власти от излишнего усердия.
  Буквально через пару дней президент устроил протокольную встречу с претендентами на высший государственный пост России. Тимофеев в Кремль приехал вместе с Анненковым и всё это видел собственными глазами.
  Ещё в приёмной клубмены по-свойски побеседовали со всеми гостями и отметили, что преемника к ним не подпустили.
  - Ещё не готов и с макияжем нелады, - улыбнулся лидер коммунистов.
  - А что ему с нами? - возразил либерал, - Ни общих тем, ни интересов.
  - Это точно, - согласился независимый претендент, - папочка и так передаст всё в целости и сохранности.
  - Такое решение неудачно в принципе, - возразил Тимофеев, - мы бы его особо и пинать не стали, но дух соперничества ему вполне бы пригодился. Увидеть нас с самого начала и осознать все прелести борьбы лучше, чем потом плакаться в закутке и застирывать подшаники. На него посмотрели с опаской и уважением одновременно. Никто такого в кремлёвской приёмной не мог и помыслить. Да и в тюрьме по полгода сиживать никому из собеседников тоже не приходилось.
  На совещании у президента никого из администрации не было, только советник. Он ни за что конкретно не отвечал, занимался только текущим и был приближённым лицом. Вроде офицера по особым поручениям. Вышколенного и блестящего. Девочек у него Анненков среди оперативных информационных файлов не заметил. Или их не было вовсе, или они для него ничего не значили.
  Они распределили обязанности и Тимофеев удерживал на себе внимание президента и его ближайшего советника, а Анненков копался в их мозгах.
  Среди прочего хлама в голове у президента обозначилась фаворитка. Она вела что-то вроде психологического мониторинга ближайшего окружения и докладывала о нём президенту. Их уровень и рядом не стоял с тем, что они имели с Татьяной Леоновой. Всё это Анненков увидел в его файлах, лежащих буквально сверху. То есть, это для него не было важным. Ну, а откровенной вражды и воинственности клубмен как бы и не заметил: привык. Прокрутив увиденное тут же, он понял, что игры в поддавки продолжатся и выборы станут очередной фикцией. И в их исходе президент не сомневается. А пинки и затрещины от Клуба отнесены к издержкам производства. Очень опасного и вредного, а потому и требующего особой реабилитации.
  После дежурных диалогов и формального похлопывания по плечам гостей увели для более плотного общения, в дело вступила администрация президента, а Тимофеев с Анненковым перешли в рабочий кабинет президента и там советника уже не было.
  - Мне давно хотелось поговорить с вами вот так, но не получалось, - посетовал президент, улыбаясь, будто перед камерами карманного ТВ и клубмены вежливо улыбнулись. У них тоже был свой канал и правила игры там были лишь чуть более свободными.
  - Наш виртуальный диалог никогда не прекращался. По нашему мнению, он очень содержателен и насыщен, - ответил Анненков после выжидательного взгляда президента.
  - Особо удалась ваша последняя реплика, - заметил президент, стараясь быть светским лицом. Но Анненков и Тимофеев видели, что для него этот язык очень нелюбим. Преемник был не таким. Светскости в нём хоть отбавляй, умений, правда, ещё не водилось, да и почва не та, где растёт хоть что-то приличное.
  - Как бы то ни было, для простой публики одним нерешённым вопросом стало меньше, - заметил Тимофеев и Анненков привычно нырнул в открывшиеся глаза президента. Именно в таком состоянии инстинкт безопасности кадрового офицера спецслужб ничего поделать не мог.
  Нырнув, он на пару мгновений парализовал все органы восприятия хозяина Кремля. И фразу Тимофеева увидел глазами владельца головы. Страх среди всего хлама был на каждом шагу и сквозил во всём. Ифигеньев, курировавший скользкие вопросы межнациональных отношений, для президента значил очень много. И его смерть в режиме добровольного ухода и с осознанием собственной вины над президентом довлела.
  Анненков успел заметить, что решение убить журналистку было идеей Ифигеньева, но президент эту несговорчивую даму тоже не терпел. И дело по расследованию убийства отодвинул от себя подальше, Генеральный прокурор всё понял правильно и дело повисло. Были другие, поважнее и актуальнее. А визг западной прессы в России никогда всерьёз не принимали.
  - У вас обнаружились хорошие возможности, - заметил президент о результативности поисков заказчика убийства и в его тоне уважительность была не главной. И страх и угрозы сочетались самым причудливым образом. Этим стоило воспользоваться.
  - Это обычная аналитика и её мы используем повсеместно. Кто бы мы были и где находились сейчас, не используй её в полной мере, - включился Анненков и особой нотой спровоцировал президента на ответ. Очень тонко и умело. Амбиции тут же взяли своё, оттеснив здравый смысл и выдержку. Уж очень обидной была эта нотка. Можно сказать, даже оскорбительна. И это прозвучало из уст гостей, претендующих на власть над страной.
  - Возможно, и наше расследование вскоре вышло бы на эту версию, - как бы извинился за свой сыск президент, - увы, оно сильно перегружено.
  - Вероятно, вы неверно расставили приоритеты? - уронил Тимофеев и Анненков приготовился к новому погружению.
  - Что вы имеете в виду? - поднял глаза президент и его панику и внутренний дискомфорт уловил даже Тимофеев.
  - Зло надо искоренять, а не пестовать, - сказал Тимофеев, - большевикам досталось наследство двух войн, которые продолжались в течение пяти лет и болезненно задели и все звенья и элементы управления страны и каждую семью, в России начался хаос, но они навели порядок очень быстро. И с беспризорностью, разрухой и прочим они покончили в течение двух -трёх лет. А наша демократия развалила страну и без войны. И ни виновных, ни должного урока из пройденного. Тон гостя был настолько грозным, что внутри президента Анненкову и смотреть нечего, всё лежало на поверхности.
  - У нас тоже наследство, - признался, наконец-то, президент.
  - Я бы выразился иначе, - улыбнулся Анненков, - это больше походит на наследственность. Вы не находите? - и внутри хозяина Кремля всё закаменело. Анненков задел самый важный файл, который обеспечивал легитимность нынешнего президента в рамках свобод, предоставленных кукловодами.
  - Что ж, зато вы производите впечатление самодостаточности и самостоятельности. А то некоторые говорят, что Клуб поёт с чужих нот, - огрызнулся президент.
  - Ну, да и денежки с новейшими технологиями добычи власти нам привозят в бронированном фургоне с НАТО-вскими пломбами, - продолжил его фразу Тимофеев. Президент вздохнул, как бы соглашаясь. Признаться в том, что в сейфе у него хранились документы Клуба, доставленные специальным посланником президента США, он не мог. И ни одна разведка не смогла бы отследить пути прохождения этой хартии о взаимном ненападении. О её наличии знали только Тимофеев, Анненков, Бриджит Саундлер и президент. Пока хозяин кабинета соображал, как быть со словами Тимофеева, Анненков рассмотрел следы подобных соглашений с другими лицами и структурами. Президент их постоянно сопоставлял и находил, что Клуб наиболее опасен изо всех фигурантов его эпохи правления и именно с ним надо хартию нарушить в первую очередь. .
  - Надеюсь, среди этих наставлений и технологий есть и рекомендации по обращению с прежними режимами власти, - пошутил президент и вышло по-солдафонски. Сохранить лицо для него было важнее сути дела и оба клубмена это увидели отчётливо. Собственно, особых загадок он не представлял и раньше.
  - Вряд ли Запад даже в малой степени представляет масштабы наших проблем, - возразил Тимофеев, - иначе он бы продолжил дело, начатое Бжезинским, и от дремучей тотальной "холодной войны" перешёл к эффективной местной анестезии и имплантации.
  - Пожалуй, Вячеслав Олегович, вы правы, что-то мелковаты стали политики на Западе и аналитику свою они даже в малой степени не используют, - кивнул Анненков, будто на расширенном бюро Клуба, - грех этим не воспользоваться. Потом может быть поздно - одумаются.
  - Уж кого-кого, а европейцев обыграть не дорого стоит, - согласился Тимофеев, как бы не заметив хозяина кабинета.
  - Вы уж нас простите, что мы о своём, - сделал реверанс Анненков и улыбнулся, как это обычно делал в камеру на завершающих кадрах собственной передачи, - увлеклись, так у вас тут всё по-домашнему.
  - И всё же у нас есть общие точки, они в том, что называется государственными интересами, - смягчился президент, - я слежу за вашими выступлениями на международных форумах и нахожу их вполне взвешенными и патриотичными.
  - Кроме риторики есть и практика продвижения национальных интересов. Здесь у нас мало общего. Президент взглянул на Тимофеева в ожидании разъяснений. Анненков иронично ухмыльнулся, мол, сам напросился и Тимофеев выложил про священных коров, "обеспечивающих" национальные интересы за рубежом. И про иудины сребреники высшим чинам кремлёвской администрации.
  Анненков следил за хозяином кабинета очень внимательно и читал подноготную этих отношений. С фамилиями, названиями фирм и корпораций. Они у президента отпечатывались, как файлы-отзывы для лучшей ориентации в круговерти политических, клановых и финансовых интересов собственного приближения. Большинство из них клубменам известны, поскольку финансовым мониторингом занимались лучшие умы.
  - Я слышал, ваша жена успешно концертирует, - перешёл к светской теме президент, - вы часто бываете на её концертах?
  - Новую программу она обкатывает на мне и домашних, так что мы в курсе. Но иногда бываю, правда, не чаще раза в один-два месяца. Я слышал, ваша жена однажды хотела послушать её исполнение, но что-то не сложилось, - ответил информированный гость. А наложила вето на визит первой леди охрана, поскольку зал их требованиям не соответствовал. И эту мысль гость выложил хозяину кабинета буквально на блюдечке.
  - Мы не всегда это планируем заранее, поэтому бывают и накладки, - объяснился хозяин.
  - А моя Лена ничего из её новинок не пропускает уже давно. Изредка с ней и я бываю, когда не занят. И мне плевать на всё, кроме музыки, - дожал его Тимофеев.
  - В случае победы на выборах, вашим жёнам придётся несладко, - как бы пошутил президент и гости едва не расхохотались. Потом немножко поболтали о спорте и кино и сравнили "наше" и "забугорное". О загранице гости знали достаточно и президент сравнивал услышанное с докладами своих служб - клубмены были точнее и в суждениях ничем не зашорены. О зарубежных лидерах клубмены говорили здраво и по делу. Так что, если смена хозяев Кремля всё же произойдёт, то во внешней политике приоритеты мало изменятся.
  - А вам не хотелось изредка показать Западу кузькину мать? - спросил Тимофеев, который Хрущёва с его неформальными жестами считал новым и не слабым лидером великой державы.
  - Не тот у меня менталитет, - признался президент, - но иногда хотелось грохнуть дверью, чтоб в Бонне и Лондоне штукатурка посыпалась.
  Потом они перешли к беглому обзору внутренних дел и тут клубмены выявили подавляющее преимущество в знании проблемных точек страны. Не зря он отказывался от публичных дискуссий с ними. Через полчаса неспешной беседы обе стороны почувствовали предельное насыщение полученным материалом. Особенно нагрузился добычей Анненков.
  В Клуб Тимофеева и Анненкова доставили со служебным кортежем и их возвращения ждали все. Визит в Кремль был фактом знаковым и с него начиналась фактическая предвыборная кампания. Именно это и обсуждали клубмены допоздна.
  А президент, так и не пригласивший никого из помощников для обычных прежде консультаций, остался в кабинете в одиночестве. Заказав чай, он присел с чашкой в уголке и стал прокручивать в себе почерпнутое из беседы.
  Оставшись с гостями наедине, он сделал хороший ход: и увидел больше, и гости не шпыняли беднягу помощника замысловатыми репликами. Гости дали понять, что он в их глазах не менее, чем коллаборационист. С другой же стороны и ему эта истина открылась в своей беспощадности - вокруг были не единомышленники, как в Клубе, а заурядные подельники. После работы в администрации не всякая компания соглашалась иметь с ними дело.
  Не лучше обстояло и с силовыми структурами. Ликвидация последствий ельцинского разгрома государства стала чисто символической, велась неспешно и после утоления частных интересов. Торговали все и всем. От мэров городов до министров и генералов. Прокуратура и МВД стали "крышами" и кормушками для "своих". Едва ли лучше обстояло и в разведке с контрразведкой. Порядочные офицеры считали зазорным играть роли цепных псов и уходили. Или только обозначали работу, саботируя многие инициативы правительства и его администрации. Разобраться с "народными мстителями" его оперативники так и не смогли. Или не захотели обострять отношений. И если этого не изменить, то изменится и обстановка в стране. А страна перейдёт в управление к новой элите. Вон они как хвосты распустили!
  Оба клубмена в свою очередь хорошо разглядели ген тщеславия, который правил президентом неограниченно. Если выдернуть эту штучку, то из президента ничего не останется.
  РУССКАЯ ЛАМБАДА
   БРАЗИЛЬСКИЙ ПРОЕКТ,
  Шеф сам отыскал Анненкова и пригласил зайти вечером. Это значило, что придётся куда-то ехать.
  - Вот, Борис Ильич, - сказал после приветствия шеф, - взгляните, - он указал на стопку отчётов в фирменных переплётах, - здесь выкладки агронома о концессии в Южной Америке. Речь идёт о нескольких фазендах общей площадью 100 тысяч гектаров. Два урожая в год, ненарушенная экология, морской или речной порт недалеко, в центре наших владений должен быть аэропорт. Расчётная продуктивность по овощам и фруктам превышает ресурсы Краснодарского и Ставропольского краёв в сумме. Ни засух, ни суховеев и прочей канители. Есть, правда, и свои сложности, но они решаемы и стоят недорого.
  - Вы это смотрели?
  - Да, ко всему - это моя идея, ребята её лишь облекли в стройную систему.
  Анненков взял материалы и просмотрел по-диагонали. Был в комплекте и фильм о регионе. Взглянув туда, он вернулся к тексту и стал читать введение, бегло и цепко. Отметил уровень и эрудицию составителя, поскольку босс аграрием не был даже в детстве. Затем Анненков выборочно пробежал отдельные главы и углубился в резюме. Его тоже одолел за пару минут.
  - Если в общих чертах, то работа кажется профессиональной, - начал Анненков, системно формируя впечатления от прочитанного, - выводы впечатляют и делают идею заманчивой.
  - Я хочу, чтобы вы всё это изучили и завтра к вечеру выдали рекомендации. - Да или нет.
  - Смотрю я один?
  - Да. Ни единой душе об этом проекте не должно быть известно ни-че-го! Кроме группы аналитиков из глобальных проектов. У них и не такое бывало, однако вы уж придумайте что-нибудь в смысле конфиденциальности и для них.
  - Ясно, - ответил Анненков и придвинул стопку материалов поближе. Босс не поднимался, явно что-то выдерживая в себе.
  - А Президент из вас выйдет настоящий, вы умеете слушать, - отметил босс и продолжил, - этот проект, если он состоится, нужно замаскировать чем-то типичным для нынешнего бизнеса: рыба, лес, руда и прочее. Выберете их, исходя из конъюнктуры и средств, нам посильных.
  - На эти задачи я могу кого-то подрядить из специалистов? - полуутвердительно спросил Анненков и босс кивнул.
  - Я могу идти, Никодим Кириллыч?
  - Да, вы свободны.
  Анненков зашёл к аналитикам и сформулировал задание. Они тут же отложили текущее и занялись экстренным. С Анненковым работать сложно, но интересно. Через три часа были готовы пять отраслей, удобных для вложений, они распределены по странам: Бразилия, Аргентина и Уругвай. К вероятным регионам прилагались карты с положением объектов среди инфраструктуры и коммуникаций. Всё, как всегда и обычно.
  Разбраковку и выбор Анненков выполнил сам и в итоге получилась одна страна и четыре объекта. После этого он отправился домой. Перед сном проверил электронную почту и взглянул на резюме по инвестициям в отраслях экономики Бразилии. Чтобы осталось в памяти только нужное для работы подсознания, он бегло просмотрел выбранные материалы. Теперь этот компонент мыслительного процесса у него протекал технологически осмысленно, размеренно и эффективно. По утрам он редко размышлял подолгу. Другое дело - днём.
  - Держу пари, ты куда-то собрался, - заметила Ирина, устраиваясь в кабинете рядышком с мужем. Она редко подходила к нему в такие минуты, но тут что-то будто подтолкнуло.
  - Ты права, Ирка, возможно, в Бразилию. Вот куда нас завели аналитики, - сказал он и показал картинки к проекту. - Там скоро начнётся карнавал, хочешь со мной? Это дней 7-10, может, чуть больше.
  - Нет, концерты, а то бы...
  
  Утром Анненков достал из сейфа материалы и вплотную занялся ими. Над его дверью загорелось табло и секретарь заблокировал её. Телефоны переключились на приёмную.
  Уже к обеду Анненков считал, что рациональное зерно в этой идее есть и агроном его только подтвердил. Оценки экспертов тоже были корректны, осталось всё это оценить на месте, чтобы примениться к реалиям. Цены на земли там вполне приемлемые и частично были в ведении федерального правительства, так что заморочек с местными князьками не будет. Он ещё раз просмотрел интернетовские странички с данными по выбранным районам.
  Теперь он выбирал лесные и рудные объекты недалеко от земельных. Осталось решить вопросы с привлечением рудознатцев и лесников. К концу дня решилось и это и он распечатал свои предложения по проекту. Кратко и наглядно.
  Во время вечернего обхода топ-менеджеров босс заглянул и к нему.
  - Вот, - выложил Анненков два листика, - мой ответ - да!
  - И через три года это нам даст две Кубани и три Краснодарских края?
  - Думаю, одна Кубань и два Краснодарских края точно, а остальное в руках божьих. Структура товара по номенклатуре вот тут. Цены по ним есть и приложены.
  - Почему именно такая корректировка?
  - Просмотрел годовые отчёты оптовых продаж на местных биржах.
  - А из чего исходил автор проекта?
  - Скорее всего, он выбрал не тот район для экстраполяции и был чуточку большим католиком, чем папа римский.
  - И вы на этом настаиваете?
  - Разумеется, если биржевые сводки не врут.
  - А если врут?
  - Теоретически такое возможно, однако практически отклонения не могут быть большими, я просмотрел материалы 80 лет. Это давние биржи и сложившиеся рынки. Ни перевороты, ни революции на них не отразились.
  Босс задумался, разглядывая краткую выжимку из громадного массива. Его идея оказалась здравой и это радовало, но детали, выплывшие из исследований Анненкова, проливали свет на массу вещей, ранее незамеченных. И могло случиться так, что от замысла придётся отказаться. Однако лучше обойтись без суеты и не делать лишних движений. Проект обещал вывести его корпорацию в ряд мировых лидеров продаж. И начало этой грандиозной идеи мог раскрутить только Анненков. Жаль, что уходит, очень жаль!
  - Что ж, Бразилия, так Бразилия, - вздохнул босс, - надо ехать, документы уже готовы. Мы их оформили во все страны, раз выпало ехать в Бразилию, остальное вернём по назначению. Послезавтра вылет, готовьтесь основательно и зайдите к офицеру по безопасности. После отеля в Рио - вы в другом обличье. Наши в курсе и всё поймут. Остальным это ни к чему.
  Первым делом Анненков связался с Бриджит и сообщил, что он едет в Бразилию. Она ответила кратко:
  - Хорошо.
  
  Перед отъездом Анненков долго обсуждал с Тимофеевым стратегию и тактику гонки и в конце встречи признался:
  - Мне кажется, что они затаились и главный козырь выдадут в последний момент. Уж очень стали покладистыми. Вот и на суд решились и проиграли его и вообще, будто не они нас в кутузку посадили ни за что.
  - Мы чего-то не видим?
  - Скорее, не знаем.
  - Да, разведка у нас не та.
  - А что говорит наш офицер?
  - Он же просто офицер, а не Джеймс Бонд с армией красоток в чужих постелях.
  
  
  Анненков поставил последние подписи в предвыборных документах, засвидетельствовал их в Центральном избиркоме и улетел в Рио. А Клуб занялся рутиной сбора подписей и прочим, теперь уже актуальным. Его доверенным лицом был Тимофеев и он взял на себя текущие дела Клуба, получив отпуск у шефа на основной работе. Тот пошёл навстречу, попутно выделив аналитическую группу с комплексом издательской техники. Ему, как и многим из просвещённого бизнеса, хотелось победы Анненкова. Тимофеева же он видел в роли премьера очень высокого уровня и удачливого управленца. Многие из его знакомых, стеснённые обстоятельствами заявить о себе открыто, переводили средства на выборы для Анненкова через него. Хлопоты, связанные с этим, того стоили и он велел финансистам проводить эти средства по назначению. Избирком, прослышав об этом, напустил ревизоров на Клуб и его спонсоров, но у тех всё было в ажуре.
  В свою очередь за счетами "преемника" следили тоже. И не пропускали ничего, что могло бы тянуть хоть на небольшое нарушение. Пару раз Клуб с подачи своей разведки делал заявления по проводкам в кассу "преемника", обвинял избирком в игре в одни ворота и власти вынуждены вернуться в общие для всех правила. Судебные дела с Клубом ещё не забылись и новых в эту пору заводить не хотелось. Все помнили судебный иск против президента и знали, что система личной власти фактически висит на волоске. Европейский суд уже взял это дело в оборот, не вдаваясь в тонкости юридического оформления - вся Европа хотела спихнуть российский правящий режим, но не было прецедента. И вот он появился. Клуб совершенно не комплексовал по этому поводу, поскольку отождествлять страну и её верхушку было некорректно. И о патриотизме говорить не приходилось.
  Госкорпорации, полностью зависимые от правительства, помогали "преемнику" очень осторожно, поскольку государственные средства принадлежали всему народу и расходоваться должны на всех претендентов. Оффшорные счета для переводов на выборную кампанию ЦИК объявил незаконными и у "преемника" появились проблемы. Эфирного времени у него не больше, чем у остальных, появляться в обществе президента не мог. Все устные и заочные заявления рекламного характера в пользу "преемника" тоже выкладывались на весы нормативов и вычитались из общего лимита. И действий Клуба стали побаиваться: он изучал и муссировал мнение общества и реагировал на это очень оперативно.
  Народ считал, что "преемник" свою норму уже давно израсходовал, раскатывая по стране в обществе президента и бесплатно мелькая на экране без счёта раз. Ни один из претендентов не имел ничего подобного. В этой ситуации Клуб отстаивал интересы общества и других слоёв и групп избирателей, поскольку собственный кандидат в раскрутке не нуждался. Судебная тяжба "преемнику" в это время совсем ни к чему, поскольку он не был личностью самодостаточной и без государственной поддержки ничего не стоил. В его штабе прекрасно понимали, что в очном поединке Анненков на нём живого места не оставит.
  И тогда президент сделал ход не очень пристойный: призвал граждан страны поддержать курс на стабильность и преемственность без революций и потрясений, которых России досталось и так слишком много. Лицемерие подобного заявления было слишком вызывающим и Клуб в очередной раз отреагировал резко. Заявление в суд ушло в тот же день и теперь чиновники суда ничего поделать не могли, поскольку прецедент задан прежде.
  Весь мир смотрел на рядовую судебную контору и ждал результата. Сделав это заявление, президент тут же выпадал из конституционных рамок своей политической позиции и должен быть отстранён от власти, как лицо, проводящее частные интересы с государственной должности. "Преемник" и был тем самым частным лицом. Пока суд да дело, народ приобщался к тонкостям судебных разбирательств и с удивлением отмечал, что законов для наведения порядка вполне достаточно, вон как президент заелозил! А раньше-то вон, только свысока и этак, по-свойски, по-отечески.
  В воздухе запахло жареным и число журналистов, приехавших в Москву с Запада, увеличилось в разы.
  Играть с огнём в последние месяцы правления президент не стал и дезавуировал свой призыв. За неделю отсутствия на телеэкране "сладкой" парочки президент-преемник рейтинг у неё заметно снизился. Сам президент уже не казался своим мужиком, а "преемник" и вообще вызывал вопрос: - А кто ты такой, парень из муниципальной конторы? Между тем, Клуб просветил "преемника" насквозь и все его деяния в ранге государственного чиновника тоже. Оказалось, что ничего-то он и не сделал. Что-то толкал, кого-то ругал, с кем-то умно кивал и соглашался, но ничего значимого с его именем не было связано никогда. Даже в пору студенчества, когда был и КВН, и футбол, и дискотеки, и шумные дебаты о новом мироустройстве. В эту пору преемник ничем не блистал. Как, впрочем, и потом. И выбран именно поэтому.
  Но, выдав подноготную о нём, Клуб тем и ограничился, оставив его личную жизнь за кадром. По оценкам аналитиков собственный электорат, унаследованный "преемником", был около 30-35%, но шансов для роста не имел совершенно. У Анненкова в первом туре могло быть 35-40% и эта цифра склонна вырасти до 40-45%.
  Тимофеев внимательно следил за перипетиями президентской гонки и отмечал некую дистанцированность действующей власти от полемики по процедурным вопросам. Она нехотя огрызалась на нападки претендентов и не более. Теперь он был абсолютно уверен, что козыри власти в самой процедуре подсчёта голосов.
  - Где сидит таинственный фазан, который делает эту цифирь послушной его капризу? - думал Тимофеев уже давно, однако решения загадке так и не находил. Аналитики расписали все варианты махинаций и механизмы их выполнения. Но полномочий наблюдателей явно нехватало, чтобы просмотреть за всей цепочкой движения цифири от избирательных участков до ЦИКа.
  И он решил начать всё с самого начала. Взял материалы минувших президентских и думских выборов. Это были открытые материалы и их официально издали небольшим тиражом. Чтобы оценить, что сие значит в плане данных по Москве, он использовал базу данных социального и возрастного состава по избирательным округам, то есть по конкретным улицам и домам.
  Выборочная проверка по телефону дала первые результаты: число голосовавших респондентов и число занесенных в проголосовавшие сильно отличалось. Эта разница составляла 10-15% в пользу занесенных в списки. То есть, на стандартный участок с числом избирателей в 10 тысяч в день выборов с учётом процента явки пришло не более 5 тысяч. Эти граждане распределились по своим предпочтениям и симпатиям так: действующий президент - 2 тысячи, кандидат от коммунистов -1.2 тысячи, либералы- 0.8 тысяч, правые всех типов - 0.5 тысяч, остальные 0.4 тысячи и не определившиеся с предпочтениями - 0.1 тысяча голосов.
  Эта расчётная картина от действительной мало отличалась практически по всей Москве. Клуб потратил на опросы хорошую сумму и провёл всё на совесть и без зазоров на неполноту данных, поскольку контролировал себя параллельной системой опроса в других районах и их результаты в целом друг друга дополняли. Далее Тимофеев увидел, что на стандартный участок "вливают" ещё 1.0 тысячу голосов и они приходятся аккурат на действующую власть, то есть, у неё уже 3.0 тысячи. И процент из 40 вырастает до 50 уже в первом туре. Тимофеев задался целью узнать, как там оказываются внесенные голоса. Было три вероятных пути:
  а) "левые" протоколы избирательных комиссий,
  б) коррекция избирательными участками истинных данных уже в ходе передачи данных наверх,
  в) устройство фильтра где-то в самом верху системы подсчёта голосов, который переведёт голоса с мест в нужную лунку с указанной суммой по каждому кандидату.
  Составив схему этих процессов, Тимофеев отметил, что любой из вариантов вполне реален и, возможно, на самом деле применяется комбинация из всего этого. Но как узнать, так ли это?
  ЭММА ТРОПИНИНА - АГЕНТ ВЛИЯНИЯ
  В декабре в Москве началась явно инспирированная акция: появилась группа обиженных ценителей искусства и обвинила Эмму Тропинину в протекционизме и разбазаривании меценатских средств. Они не пропустили и того, что она сменила массажный салон. Разразилась буря, противники Тропининой были в небольшом числе, но крикливы чрезмерно и спокойных сторонников её работы попросту перекричали. Тимофеев, уполномоченный Анненковым вести это дело, выдержал паузу и распорядился заблокировать спонсорский счёт на имя Тропининой. Вместо этого они устроили новый, оформленный на Истомина.
  Эмма публично расплевалась с Клубом и больше не казала туда глаз. Зато к ней зачастили. Кто-то пронюхать об истинной подоплёке скандала, кому-то хотелось жареных подробностей, кто-то просто сочувствовал её доле и неблагодарности этих старпёров от искусства, а кто-то выжидательно заглядывал в глаза и вещал о лучших людях, понимающих такой энтузиазм и бескорыстие, как у Эммы. Она кивала, гордо вскидывала носиком и отворачивалась. По роли ей требовалась выдержка и очень высокая цена за сочувствие. Когда поток визитёров схлынул и она уже подумала, что где-то ошиблась и играла не то, появился дедушка и сказал, что имеет полномочия вернуть её в меценатскую среду. Мол, тех, кому она нравилась на прежнем месте, больше, чем противников и есть люди, готовые помочь с восстановлением реноме и возвратить в культуру.
  Несмотря на тщедушный вид, дедушка отлично владел собой и про её работу знал предостаточно, в том числе и нешуточные детали. Он вёл себя так, будто мог достать из кармана любой факт её трудовой биографии и житейских перипетий. И Эмма поняла, что пора вступать с первой репликой новой роли.
  - Кто Тропинина без Клуба? - спросила она у дедушки и сама же ответила: - Никто! - Я теперь на слуху не как Тропинина, а зарвавшаяся бабёнка, потерявшая голову из-за уймы денег и прочих благ, минуя правление Клуба.
  Дедушка внимательно выслушал это и покачал головой, как бы: молодо-зелено!
  - За время вашего правления на настоящие нужды и настоящим авторам ушло больше, чем за все годы существования нашей независимости. Это ли не критерий? - возразил он, усаживаясь поудобнее, мол, годы не красят.
  Эмма была в образе и сыграла паузу в 20 тактов. Приподняв обиженный носик и раскачивая головой с выразительным имиджем за уйму баксов самого лучшего столичного художника. И эта выдержка оказалась очень к месту. Дедушка её покупал и тоже присматривался. Клубу нужен противовес и лучше бы из его бывших приверженцев.
  - Это слишком неожиданно для меня, - наконец-то ответила она, - и потом, где гарантия, что история не повторится?
  - Гарантий и господь бог не даёт, - промурлыкал дедушка, - но вы всё же подумайте!
  - Ладно, - после хорошей паузы ответила Эмма, - я подумаю.
  - Вот и ладненько, а я на днях забегу.
  Эмма держала марку и в Клуб ни ногой. Там раздавались голоса, о том, что с ней обошлись несправедливо и даже пытались вернуть, но Эмма ни в какую не поддавалась, изображая свой же характер.
  Старичок объявился в самый разгар клубных дебатов о судьбе Эммы. Истомин явно не был тем брендом, на который слетались мотыльки непризнанных гениев. Аккуратный и знающий эксперт по гражданскому праву, хорошо знающий и искусство. У него-то и роль в Клубе сугубо техническая. Клуб требовал, а Тимофеев тянул и не спешил разбираться с Эммой ещё раз.
  Дедушка был солидным маклером и уладил мытарства Эммы солидным предложением. В контракте значилась только она, ежегодно гарантировалась сумма на всё про всё и полная свобода в её использовании - почти как в Клубе.
  Она отложила бумаги и спросила:
  - И это всё? - он кивнул.
  - И не появится статейка, запрятанная в контракте так, что я и не замечу, а она и сгубит?
  - Нет, - сузил глаза дедушка, - только издательская, продюсерская и прочие работы по продвижению творческих талантов. И никаких условий.
  - А то, что я должна превзойти Клуб, вроде и так ясно? - и он молча пожал плечами.
  - Топор войны с Клубом? - Вы хоть понимаете, что это значит? - уже другим тоном сказала она и отодвинула бумаги прочь. Она внутренне пробежалась по всем нравственным бедам и горючим слезам. И всё это время была в поле зрения дедушки.
  - Вряд ли оно того стоит, - как бы завершила свои размышления Эмма и дедушка тут же выложил встречное предложение. Он про неё знал достаточно и был готов ко всему. Предложение было весомым и многое меняло в самой постановке соперничестве с Клубом. Она вроде и не совсем с ними в конфликте, просто так вышло. Ну и назад неудобно. И Эмма ещё раз надолго задумалась. Теперь уже делая пометки и расчёты. И уточнила предложение дедушки. Видно было, что это уже не его компетенция - сие Эмма уловила хорошо. И дедушка сказал, что вопрос решаемый, но нужно посоветоваться. И он тут же вышел на хозяина проекта, тот выслушал и согласился с предложением Эммы.
  Так решилась судьба первой серьёзной оппозиции Клубу.
  Ажиотаж вокруг нового фонда был достаточным, чтобы привлечь внимание и раскрутить Эмму Тропинину, как самодостаточную величину, вышедшую из Клуба, но лица не потерявшую. Жизнь на такой воле и без пригляду редким удаётся сразу, но Эмма не поддавалась ни на чьи уловки и гнула свою линию: раскрутка новых имён и ноль прибыли с этого. Это было единственное условие инвесторов. Энджи во всей этой эпопее сумела выдержать паузу и разобраться в причинах и следствиях российских разборок по поводу спонсорских денег. Во всём мире происходило примерно так же и она не сомневалась в том, что Эмма выберется из кризиса успешно. Когда это произошло и на телефонный звонок уже домой последовал бодрый ответ Эммы: "Ну, кого там принесло в такую темь?", Энджи поняла, что всё в порядке и можно попить чаю с малиновым вареньем.
  Всё вошло в нормальную колею уже после Нового года, однако с Анненковым, который появился в Москве в середине месяца, она так и не поговорила, хотя так и подмывало. Пару фраз по телефону и всё. Опустив трубку, Эмма погрузилась в себя. Ей показалось, что Борис всё понял и одобрил.
  
  Так началась её жизнь в чужом стане. А у неё и особые правила. Через некоторое время Тимофеев на вопрос прессы о продвижении талантов довольно прохладно ответил:
  - К сожалению, и у нас бывают неудачные проекты, - и от дальнейших комментариев отказался. Так легализовалась легенда о ренегате Клуба, успешно продвигающем идеи Клуба, но уже под своим именем. Дело Тропининой стало процветать и фонд Истомина тихо почил в бозе, не выдержав конкуренции. А Тропинина вела свою фирму, будто ничего не случилось, хотя крен в сторону гнильцы с авторами и темами был уже заметен. Клуб бы этого не допустил, а её хозяева именно того и хотели. И она постепенно вошла в круг лиц, ради которого всё и замышлялось.
  Эмма ещё раз сменила массажиста и изменила имидж, теперь о ней, как о золушке не говорили. Затихли и пересуды о сексуальных достоинствах. А сама Эмма внутренне подобралась и вела игру очень строго, ничуть не удаляясь от заданной линии.
  Дружба с Анненковым, которой уже второй десяток лет, подкрепляла силы, а редкие встречи, которые готовились долго, а пролетали мгновенно, вселяли уверенность и внутренние силы. Анненков мог добраться до сути женщины, не раздевая и не склоняя к греху. Эмма видела, какая удача - эта дружба с ним. Она изредка ходила на концерты Ирины и через неё общалась с самым дорогим человеком. О замужестве она давно не мечтала: познав и увидев лучших мужчин, прятаться за удобной посредственностью было не в её стиле. Открытая и целеустремлённая, она избегала житейских компромиссов и единственный друг у неё был из мужчин. Но какой! Ей хотелось быть матерью. Но отцом она видела только Борьку, а он своей Ирине был верен даже в малом. Так что и эта тема её жизни была закрыта. Оставалась работа и немножко разрядки от стрессов.
  
  
  41
  РИО-ДЕ-ЖАНЕЙРО, конец декабря 2007
  
  Анненков прилетел в Рио с группой помощников и переводчиками, владевшими португальским, итальянским и испанским в совершенстве, а английским, немецким и французским на уровне второго языка. Одну группу помощников возглавлял бывший чиновник "Зарубежгеологии", работавший в Бразилии и после распада СССР, другую - молодой эксперт по лесу, лишь недавно засветившийся в деловом мире России. Российскую команду встретили посредники, нанятые для поиска контактов и имеющие хорошую базу данных по обеим проблемам. После размещения в отеле "Ритц" и первого рабочего совещания Анненков решил времени не терять и следующим же утром запустил обе группы на их объекты. Оставшись в номере, он достал все материалы посредников и углубился в изучение.
  Лесная составляющая основной задачи была сравнительно простой, поскольку лесов хватало и они успевали вырастать, несмотря на интенсивную вырубку. А вот с рудной задачей были вопросы и вопросы. От настоящего собственника до достоверного состояния сырьевой базы. Каждый из прежних владельцев лицензий, сдавая их, сообщал, что добыча была совсем-совсем хилой, поскольку и оставалось-то руды всего ничего. Бразильский же партнёр о них приводил совсем другое, давая краткую характеристику, и она отличалась лишь нюансами и эпитетами к главному - жулик. И далее по существу: купил имение, обзавёлся дорогими акциями, изменил завещание и т.д. Документы прилагались по всем делам и перед Анненковым была полная картина рудного бизнеса в Бразилии.
  Эксперту по ресурсам предстояло выяснить, сколько же осталось руды и осталась ли. На первом этапе удалось определиться по главным материалам. Большую часть разбраковки выполнили достаточно надёжно и несколько папок с бумагами имелось уже перед отъездом советников на места. Разбирая бумаги и уточняя их по ссылкам в Сети, Анненков вскоре уже имел наиболее приемлемые варианты, оставалось уточнить их качество и юридическое состояние. Набралось для изучения экспертами три рудных месторождения и одна россыпь золота, осталось их разбраковать и привязать к наиболее крупным лесным массивам. Находились они в сельве и без гидроплана туда не добраться. Если не будет проблем с погодой, то за три-четыре дня экспертиза вчерне будет готова. Он ещё полистал странички доклада посредников и переключил свой ноутбук на электронную почту. Там уже значилось сообщение от Ирины. - Целую! Люблю!
  - Хорошая весть, - отметил Анненков и углубился в изучение местной деловой информации. Она выполнена на двух языках: английском и португальском. Через полчаса он уже владел хитростями раскрытия местных сайтов и знал, как уворачиваться от назойливого спама. А к вечеру почуял, что и от Бриджит что-то есть. О том, что он уже в Рио, она знала из его депеши. Но линия в отеле была ненадёжной и он удержался от соблазна это проверить. По ТВ, настроенному на Всемирные Новости, показывали церемонии встреч делегаций. Прибывали дальние и незначимые. Бриджит должна приехать через несколько дней, а до этого интересы США на конференции стран ОАГ представлял её первый заместитель. Когда начнётся встреча президентов стран Тихоокеанского региона, этот зам улетит в качестве свиты, а Бриджит останется решать рабочие задачи, оставив президенту свободу наломать дров с очередным продвижением демократии по всему миру. Бриджит к этому привыкла и относилась как к данности, вроде косоглазия у троюродной тётушки из Нового Орлеана. Это Анненкову известно давно и она от него не скрывала отношения к своему шефу. Более примитивного чурбана она не знала и очень дивилась тупости американцев, выбравших этого держиморду в президенты. Однако она хорошо понимала свою роль и никаких иллюзий не питала.
  Генерал из ЦРУ в очередной раз осторожно обозначил своё внимание к Бриджит и она сделала вид, что колеблется. Этого мастера интриг и заговоров она не отдаляла и не приближала, не делая резких движений и используя в меру надобности для изучения подноготной своих партнёров по переговорам. Никто из руководства госдепартамента не отличался такой системностью в изучении файлов ЦРУ и генералу это понравилось. Стала нравиться и сама шоколадка, в последнее время у неё появились проблески женщины, знающей мужские достоинства не понаслышке и он насторожился, ревниво оглядывая окружение темнокожей леди. Кто именно из музыкантов так продвинул её в этом, он так и не решил, все они из давних её знакомых и их близости он не понимал. Но ревность была глубинной и этот инстинкт подсказывал, что его тайной симпатии кто-то угрожает, уводя её в мир, для генерала недоступный. Однако охрана самой леди его любопытство не удовлетворило и материалов внутреннего наблюдения не выдала. Энн очень строго отнеслась к этому и показала ему кукиш. Это её территория и пусть пасётся на собственных угодьях.
  Однажды виртуальное путешествие к Бриджит оказалось удачным и Анненков застал её в тягостных хлопотах по обеспечению защитных кордонов вокруг себя. Она не смогла скрыть этого от Бориса и тот просто приголубил женщину. Затем он оказался в самой чаще женских забот Бриджит и увидел, что она с их зреющим в лоне сыном продвинулась очень далеко. Женщина вкладывала в него свои умения и знания мира, любовь и нежность. И все файлы роста и совершенствования работали в ней чётко и без сбоев. Иногда она чуяла и отзывы своего плода, который задавал вопросы. А она на них отвечала. Уже сейчас он обещал многое. Бриджит своей любви к сыну не скрывала и Борис разделял эти чувства. Генеральское внимание сейчас ей ни к чему, решил он и желание оказаться в Вашингтоне и хоть чуточку облегчить участь любимой женщины стало таким сильным, что он тут же задумался о реализации идеи. Нужно прилететь в Вашингтон и из автомата позвонить по тем самым телефонам. Он их помнил наизусть. Один был служебным в её офисе и не прослушивался, другой на служебной квартире в Кенсингтоне. Хотелось набрать номер и услышать её голос, чуточку поманежить и выдать себя не сразу. Пара секунд - самое оптимальное для такой шутки. Только бы почувствовать её волнение, а потом она сообразит в чём дело.
  Анненков набрал справочную международного аэропорта Галеан и узнал про рейсы на Вашингтон. Немного поразмыслив и посчитав время полёта, ожидания и на непредвиденные случаи, он решил, что за сутки с небольшим обернётся. Осталось взять резервный комплект документов и изменить внешность под них. Самую малость и привычную. В Европе он такими штучками уже пользовался неоднократно и делал их в несколько штрихов. Сам удивлялся - как непохож!
  Дальнейшее решилось почти сразу. После связи с обеими группами в сельве он сообразил, что ни одна из них раньше, чем за три-четыре дня не управляется и поэтому его отсутствия никто не отметит. Арендованные гидросамолёты сильно упрощали перемещения специалистов по районам поисков, но контакты с людьми оставались очень неспешными и техническому прогрессу явно не соответствовали. И Анненков отправил записку своим, что уехал осматривать местные достопримечательности.
   Перед отъездом он внимательно изучил прогнозы погоды по всему маршруту из Рио в Вашингтон, однако ничего определённого не узнал. Циклоны в этом регионе планеты создавались и перемещались постоянно и всегда что-то после себя оставляли. Задержанные рейсы выглядели недорогой ценой за интимные шалости, риск казался оправданным, а Бриджит стоила большего, чем волнения по поводу задержки и переноса вылета. И он отправил сообщение, чтобы она ждала его звонка.
  Переодеться в праздного янки недолго и вскоре Анненков сидел в двухэтажном лайнере с бразильским экипажем. Стюардессы были как на подбор и блистали всеми частями тела, едва прикрытыми форменной одеждой. Если бы это происходило в сумрачной Ирландии или Канаде, а не под пронизывающим солнцем тропиков, то их наряд, возможно, и сошёл бы за обычную лётную экипировку. Тут же тропическое солнце даже утром просвечивало молодых женщин как рентгеном и заводило мужские глаза куда угодно, только не в иллюминаторы с видами навороченных шедевров архитектуры аэропортовских строений на острове Гобернадор. Стюардессы это знали хорошо и провоцировали замужних американок на безумную ревность. Бразильские матроны иронически улыбались шалостям землячек. Они эту стадию уже прошли и помнили свои аппетиты молодости. Большая часть мужчин пялилась на молодых женщин совершенно инстинктивно, поскольку те не давали и шанса игнорировать их прелести. Мужские глаза сами собой заглядывали куда не надо и балдели от эффекта - белья на девушках не было! Или оно так незаметно?
  Анненков эту игру ярких мулаток и метисок просёк тут же и понимающе подмигнул старшей стюардессе, она была чуть постарше и пополней, видно, знакомо ей и материнство, поскольку такую роскошную грудь иначе и не получишь. На груди этой дамы бейджик сообщал имя: Мария-Луиза. До взлёта оставалось немного и пассажиры готовились к обычной для тропиков муке каждый по-своему. Кто-то торопился забыться и просил спиртное, кому-то требовалось прохладительное, а кому-то просто вода, чтобы запить горькие пилюли от морской болезни. Салон с первым классом достался старшей и она с интересом отнеслась к его простым и воспитанным манерам, для янки совсем несвойственным.
  - Что сэр будет пить? - на хорошем для бразильянки английском спросила она и упёрлась коленом в ногу пассажира. Поднос с напитками и плотная фигура делала её манёвр для остальных пассажиров совершенно незаметным. Откровенный вызов богатенькому гринго был написан на её лице отчетливо и требовал достойного ответа. Пары секунд таких гляделок хватило, чтобы Анненков поступил в духе покорителей прерий. Голливуд своими вестернами просветил весь мир и он сыграл роль совершено инстинктивно, просто доверившись подсознанию. Он вынул из бумажника купюру в сто баксов и на глазах у женщины свернул в трубочку. Показав это и ни слова не сказав, он опустил руку под поднос.
  Женщина сообразила и тут же зарделась, почуяв нешуточного мужчину. Волнение сыграло свою роль и она включилась в игру. Любую - она чуяла, что ни хамства, ни грубости не последует. Он смотрел в её глаза и она легко и даже с удовольствием сдалась, сделав движение ногами. Мужчина вложил записку, куда надо. Это был высший пилотаж и женщина завелась мгновенно. Гордость в ней значилась самым важным качеством.
  - Сейчас принесу скотч, - сказала она слегка дрогнувшим голосом, низким и чуточку охрипшим от неожиданного волнения. Когда она шла по салону, ни один мужчина не пропустил этого зрелища. На такое способна только бразильянка: ноги отдельно от бёдер, торс отдельно от головы, а глаза и вообще, как светильники Александрийского маяка. И всё это в гармонии плавных движений. В общих чертах эта сюита означала восхищение жизнью и пренебрежение в слабакам гринго, и шагу не сделавшим без визы жены.
  Свой скотч Анненков получил в оригинальной упаковке, означавшей ни много, ни мало, как саму вагину почти в натуральную величину, сооружённую из тропических фруктов. Будучи в образе и уже хорошо размявшись на первом упражнении, он решил продолжить в том же духе. Подняв бокал, он слегка вкусил скотч и потом провёл пальцем по ободку виртуальной вагины. Стюардесса вся подобралась, будто впадая в то самое состояние, а он, не сводя глаз с прелестного сооружения, нежно приласкал эту штучку. Поднял бокал и выпил чуть не всё. Женщина напряглась ещё больше - такое бывает нечасто, он трахал её на виду у всех, она это почти ощущала, глядя на нежности с алыми губами из фруктов. Он попросту издевался над примитивной физиологией. Но было не обидно и очень манко. Затем он поместил бокал на прежнее место и взглянул на женщину. Она слегка придвинулась и опустила поднос, теперь никто не увидит ничего криминального. Рука мужчины скользнула по бедру и остановилась у расщелины. Всего на несколько секунд. И оттуда капнуло. Он продвинулся ещё ближе и коснулся пылающих губ. Зрачки женщины расширились и стали бездонными. Что-то похожее бывало с Бриджит, когда они затевали несусветное. Стюардесса отозвалась тут же, видно, отбор проводился и по этим критериям.
  - Ну, же! - прохрипела она и он сделал это.
  Уходила Мария-Луиза в свой отсек неузнаваемой совершенно и рухнула в кресло без сил. Отключилась она через несколько секунд, убедившись, что пассажиры в порядке, а бригада занята делом.
  Вскоре лайнер вырулил на полосу и взлетел. Зима для Бразилии - не очень благостное время для взлётов и посадок и бригада стюардесс занялась тем, чему учили на курсах. Пришла в себя Мария-Луиза через полчаса, но в застолблённый угол салона никто не совался. И уважали начальницу и боялись.
  Через час началась настоящая болтанка и многие пассажиры переместились на свободные места вперёд, а два последних ряда, где так и остался сидеть Анненков, оказались свободными. Теперь Мария-Луиза почти не отлучалась от него, изредка отзываясь на вызовы из середины салона. И манеры у неё стали сдержанными, если не сказать больше - консервативными. И грудь была почти закрыта, и юбка не задиралась, и походка стала почти целомудреной, если такое возможно при её конституции и профессии. Эта картинка развеселила Анненкова. Между тем старшая стюардесса старалась исключительно для него. А ласковое обхождение с чужими мужьями, на глазах у жён стало настолько приличным, что не провоцировало мужей клеиться к этой ядрёной женщине. Зато остальные члены бригады осмелели и им за это ничего не было, старшая покровительственно улыбалась и не сделала ни единого жеста укоризны.
  Анненков прикинул, что этот рейс, следовавший далее до Монреаля, возвращался после техобслуживания и заправки как раз к вечеру, то есть, обратный билет у него именно на него. Если не сменится экипаж. Хорошо ли это? Известности, чужого внимания и славы ему не нужно, а в обществе сеньоры Марии-Луизы они неизбежны. И он прикрутил фонтан, полагая, что поиграл более чем достаточно.
  Увидев поскучневшие глаза Майкла, так он значился в списке пассажиров, женщина сообразила, что у него проблемы. И вообще, он странный гринго: не трахнул, не наставил засосов и синяков и вообще смахивал больше на чопорных европейцев из Скандинавии, чем на бесцеремонных янки.
  - У тебя есть жена и ты её любишь? - догадалась женщина и подумала, что детки у него тоже есть, уж очень умело он обошёлся с её телом, даже изобретательным сексом подобного не обретёшь: так делают, утешая ребёнка.
  - Да, хорошая жена и мать двоих деток, сейчас ждём третьего, - неожиданно для себя признался мужчина. О детях Мария-Луиза могла говорить сколько угодно. Кембриджский акцент Майкла был приятным и она изложила о себе всё и сразу. Мужчина вёл себя достойно и уважительно и ни разу не перебил, хотя она в азарте начинала жестикулировать так сильно, будто происходила из района фавел. Не смущала его и смесь португальского с английским, которая по особому оттеняла её достоинства. Он пару раз перекрывал её страсть, нажимая на клаксон где-то у границ разделов юбки и блузки, но ни разу так и не перешагнул границу, за которой она с ним и познакомилась. И женщина останавливалась, всё больше и больше проникаясь уважением к этому мужчине, было что-то и из обычной женской влюблённости в первого встречного, но она принимала это как данность. О детях он говорил осторожно, чтобы не выдать себя деталями. Женщина видела идеального мужчину и внимала всему. Фотки с нейтральным фоном она буквально проглотила:
  - Это твои дети! - как-то тихо и со значением уронила она.
  - А чьи же ещё? - удивился он.
  - Мало ли, - отмахнулась она и выложила про своих детей. В замужестве она на них не решилась, а от любимого не получилось. Теперь это выглядит как долг цивилизованной женщины перед обществом.
  - Но ты их любишь? - не сомневаясь в ответе, спросил он и она кивнула. И рассказала о том, что решила найти мужа для своей Лолиты.
  - Лола очень похожа на меня и теперь я знаю, как миновать те самые напасти, что сгубили мою молодость.
  - Ты думаешь, она не удалась? - удивился он и покачал головой.
  - Я незамужем и дети от разных отцов, разве этого мало? - сделала глаза женщина. Прекрасные и выразительные. Ей бы чуточку подыграть и тогда... А вот этого делать не следовало и мужчина сдержался.
  - Они желанны и ты с ними дружна, а видеть, как ты о них отзываешься и вообще праздник! - Что-то я тут ничего жалостивого не наблюдаю или ты просто слезу вышибаешь, а?
  - Мне уже 29 лет! - выпалила она, но мужчина как-то не сообразил, о чём она.
  - И что?
  - А то, что я уже, как бы старуха, вот что!
  - И сняла такого гринго, который забыл с тобой о жене и детях, а рядышком стайка юных хищниц и им ничего не перепало: ты всё съела подчистую! - подпустил ладану мужчина.
  - Ты особый. И вообще, ты не гринго. Ты настоящий сеньор.
  - Ну да, из тех, что делают молоденьким служанкам деток и в старости те их спасают от происков именитой родни.
  - Ты думаешь, мы глупы и сентиментальны? - чуть не обиделась она и поджала губы.
  - У вас многое не так, - смягчил тон мужчина и она взяла его руку:
  - Ты точно, не гринго, я уверена в этом. А хорошие девушки сдавались сеньору не потому, что глупы, нет!
  - Я знаю, - ответил он, - им хочется любви так сильно, что готовы довольствоваться её иллюзией. Ведь так?
  - Да, - ответила она таким тоном, что сердце мужчины дрогнуло. Всё существо женщины вдруг оказалось внутри его сути и полонило собой. Это казалось фантастикой, но он чуял Марию-Луизу внутри собственного расположения. Как это произошло, он так и не понял. Она была там, где кроме Татьяны, Бриджит и Ирины никто не оказывался! Он чуял запах и прочие прелести внутренней сути Марии-Луизы будто Татьянины! Анненков понимал, что ей доверяться нельзя, как и никому вообще нельзя ничего выдавать из личного. Но минута была другой и он рискнул на небольшое признание.
  - Назад улетаю с вашим рейсом, я в Вашингтоне ненадолго.
  - Правда?! - женщина воспрянула и оживилась. - Я буду ждать тебя, Майкл!
  
  Окунувшись в зимнюю прохладу американской столицы, Анненков тут же стряхнул с себя менторский настрой и проникся затаённой ото всех страстью. Теперь он мог извлечь её из запасников души и рассмотреть пристально и без спешки. Жар улетевшей бразильянки тому хорошо способствовал. Ему было легко и хорошо.
  Начиналось утро и Бриджит должна принимать душ. Её служебная квартира была в уединённом доме недалеко от реки Рок-крик. Весь путь оттуда до здания госдепартамента занимал около получаса и она в эти минуты занималась теми делами, которые не требовали концентрации внимания. Она либо фантазировала, либо прогоняла через себя что-то из музыкальных композиций, меняя и придумывая особые обороты. А до этого она неспешно приводила себя в порядок, помня главные правила игры на политическом стадионе. Внешний вид при этом занимал серьёзное место и выглядеть она должна именно так, как того требуют обстоятельства сегодняшнего расписания встреч и визитов. Завтрак помещался в промежутках между макияжем и примеркой одежды и состоял из трёх элементов.
  Анненков просчитал эту процедуру по описанию Бриджит, вычислил момент в кресле у пальмы с чёрным кофе и подошёл к автомату. Он находился во внешней зоне международного аэропорта и тут действовали уже иные законы и эти автоматы повальной прослушке не подвергались. Набрать её номер было заветным и давним желанием. И в награду за всё услышать голос, по которому скучал и ждал его слегка горловых интонаций.
  - Я слушаю, - произнесла Бриджит, подняв трубку после четвёртого гудка, как и было условлено. Три гудка значили, что она не одна и говорить не может, а пять и больше, что надо перезвонить позже. Женщина надеялась, что это Борис и уже ждала, прикинув время прилёта рейса из Рио. Она и раньше не сомневалась, что любима по-настоящему, но этот отчаянный жест был более чем убедительным доказательством и заслуживал награды. В нём был дополнительный риск, однако дома Бриджит чувствовала себя уверенней, чем в Европе. Да и Энн была рядом.
  - Это я, Бридж, - произнёс он условленную фразу.
  - Хелло, Ник, я помню о твоей просьбе. Но сейчас я занята, через полчаса мне надо выезжать на службу, так что в другой раз, - ответила она, волнуясь, как девочка перед первым свиданием, но ничем себя не выдавая.
  Угол двух улиц, где она должна подобрать его, был недалеко от аэропорта и по пути в госдепартамент. Это место он узнает, выйдя на тот самый ящик. Отказ от встречи означал, что инструкция в ящике, а время - это точка отсчёта от завершения разговора до встречи плюс семь минут. То есть, через 37 минут.
  Бриджит взглянула на себя в зеркало и осталась довольна собой. Быть стервой - это и роль и защитная маска. Теперь она знала, чем в очередной раз удержать генерала. Мысль об этом пришла тут же и Борис был её генератором.
  Прочитав письмо в условном ящике, Анненков взглянул на часы, потом развернул план города на миникомпе, включил "поисковик" и нашёл точку встречи. В такую рань пробок не бывает, значит у него есть четверть часа, которыми нужно себя занять. Следует только усмирить хоть чуточку волнение. Он нашёл бар, заказал выпивку, расставил всё по местам и немного успокоился. Главное - Бриджит его шаг приняла, как надо, остальное вторично. Смелость и безрассудство не одно и то же и она его шаг приняла за смелость. Хотя и сама не робкого десятка. И при этом не теряет исключительного обаяния, он припомнил её протокольные жесты и улыбку, которые в обстоятельствах переговоров с лидерами сербов из Косова казались неуместными, но она смягчала противников уже этим, открыто подавая руку и призывая к диалогу. Женская компонента в этом была определяющей и, как правило, градус обстановки снижался, поскольку снималась и установка на конфронтацию. Хотя материалы эти из официальных, однако Бриджит частенько присылала ему что-то из себя рутинной, чтобы он знал и помнил её всякую.
  Цветы Анненков увидел в лавке через дорогу и выбрал муаровые розы, к её обычному костюму они хорошо подходили. В том, что она наденет именно его, он не сомневался. Подъехав на такси к условленному месту, Анненков зашёл в подворотню старинного дома с внутренним двориком. До встречи оставалось три минуты. Бриджит должна сделать небольшое отклонение от маршрута, свернув якобы для объезда участок реконструкции дороги. Объезд был и в самом деле, как и реконструкция, так что риск минимален. Он осмотрел себя в зеркальце и решил, что на Анненкова не похож совершенно. Грим был качественным и простым. Образ рядового клерка сливался даже с уличным интерьером и прохожими этой улочки в глубине Тенлитауна.
  Время подошло и он направился по тротуару до следующего поворота. Машина Бриджит появилась уже через несколько секунд, она притормозила и он нырнул внутрь. Напряжение и внутренняя тревога исчезла и он ощутил её аромат. А счастливая улыбка дополнила остальное и он ответил тем, чего ждёт любая женщина.
  За рулём была Энн Арчер, она кивнула в зеркало и тоже улыбнулась. Этот мужчина стоил и риска и кучи хлопот и она понимала своего босса, очень хорошо понимала. Энн сделала правый поворот, оценила ситуацию и не увидела опасности, затем было ещё несколько поворотов и наблюдений за отражениями в витринах магазинов и она продолжила маршрут на Дюпон-центр по Конненктикут-авеню, точно следуя графику, утверждённому службой безопасности.
  Придя в себя, мужчина развернул цветы и протянул женщине. Жест принимающей стороны, отточено протокольный, всё же был чисто женским и мягким. Она зарылась в муаровые головки цветов и, едва сдерживая слёзы, прошептала:
  - Я люблю тебя, Борька, крепко люблю! Она бережно отложила цветы в сторону и повернулась к нему. На ней был не обычный протокольный костюм, а особенный. Ни единой пуговки! Повернувшись к нему вполоборота, она невольно обнажила грудь и он увидел те самые сумасшедшие создания, которые обоих заводили бог знает куда. И он припал к ним. Она придерживала его голову и шептала:
  - Она скучала по тебе и думала, что скоро будет кормить нашего Александра. Уже скоро!
  Он только касался тела любимой, вспоминая и давая ей возможность окунуться в былое, созданное этими руками. Не было в мире ничего более чуткого и понятливого, совершенного и отзывчивого, они находили в ней самое невероятное и погружали обоих в желанное оцепенение. Через некоторое время она собралась и спросила:
  - Когда улетаешь?
  - Вечером, - ответил он, с трудом отрываясь от её тела. Несколько секунд они смотрели друг на друга, не решаясь нарушить очарования минуты и растёкшейся по салону атмосферы счастья и благополучия. Это почувствовала даже Энн, периодически поглядывавшая в зеркало. Такой Бриджит бывала только с Борисом. Бриджит подняла его голову и повернула к себе: глаза мужчины светились и ничего не скрывали. А руки уже пустились в привычное и она буквально запела под их волшебными прикосновениями.
  Решение ответить ему возникло само собой и тут же. Она не могла упустить мгновения и расстаться любящим мужчиной просто так. Инстинктом она понимала, что эти минуты для них значат слишком много и их ресурсы просто не имели измерения. Бриджит понимала и пагубность любого шага в эту сторону, но любовь пересиливала и она уступала ей совсем без борьбы, подчиняться ей и ему было приятно и легко. Это выходило само собой. В её жизни не было ничего подобного и эта любовь стала первой и единственной.
  Бриджит где-то в глубине сознания, а может и в подсознании пересмотрела сегодняшние дела и встречи и решила, что может без особого ущерба уделить собственному чувству парочку часов. А потом всё наверстает. И к вечернему заседанию сената, где ожидалось её выступление, она будет готовой вполне. Борис заряжал её такой уверенностью и энергией, что въедливые реплики оппонентов она легко и со вкусом отражала, не настроив против даже самых оголтелых противников. Бриджит ещё раз прикинула свой график и задержала его руку у себя на теле, уже певшем и молившем о продолжении.
  - У нас будет два часа. Ты всё увидишь и я тоже.
  - С ним всё в порядке? - спросил он, не отрывая руку от живота. Ещё малозаметного, но уже ощутимого и им и ею.
  - Да, милый, мы умеем беречься и хранить тайны. И часто говорим о тебе.
  Часы ожидания пролетели незаметно и вскоре любовники оказались в пригороде Вашингтона. Это было безопасное место и она его использовала в крайних случаях. Встреча была и желанной и неожиданной, а потому и складывалась легко и произвольно. Женщина была хороша настолько, что мужчина не выдержал и выдал один из сюрпризов, заготовленных для встречи Рио. Бриджит в свою очередь сама не понимала, как всё это в ней нашлось, как он это из неё вытащил, почему догадался, что оно есть. И острота близости так пронзила её, что остальная жизнь вдруг перестала интересовать. Быть с ним и дышать его существом!
  Они расставались ненадолго, но очень тяжело. И он и она тянули время и не делали последних движений, надеясь на чудо. Только оно могло что-то поменять. Но здравый смысл, интеллект и опыт говорили о другом. Чудес не бывает.
  Она забралась к нему на колени и припала к груди. Слушая его и ощущая себя. Без этого мужчины она даже женщиной себя не чувствовала. В дверь постучала Энн и они стали собираться. Одевалась Бриджит долго и тщательно, больше поглядывая на Бориса, чем в зеркало. Они высадили Анненкова на одной из улочек и направились в центр.
  - Ещё одна такая разлука и я умру! - сказала Бриджит и Энн кивнула, за таким и она готова на многое.
  В аэропорту Анненков первым делом ознакомился с графиком прилёта транзитных рейсов и увидел, что среди задержанных его вылет не значится. Однако в Латинскую Америку задерживался каждый третий или пятый рейс. Рио был пока открыт, однако кольцо непогоды всё больше сжималось вокруг него. На его мобильнике значилось несколько сообщений, но прочитать не получалось, что-то глючило. По номерам это были люди его группы, похоже, у них рутинные проблемы.
  Когда он вошёл в салон "Боинга", первым, что бросилось в глаза, это строй тех самых беспредельщиц. Но в классических блузках и с бюстгалтерами. Бельё тоже на месте и угадывалось под обтягивающими юбками. Его узнали и любезно сопроводили улыбками и словечками: си, сеньор, сюда, сеньор! И он оказался в VIP-люксе на одну персону. Обычно в нём отдыхали члены экипажа или важные гости авиакомпании. Анненков знал это из рассказов коллег. Улыбка Марии-Луизы у входа объясняла всё. И он выдавил из себя ответную. Лицо женщины слегка потускнело, но вскоре появилось и понимание ситуации.
  - Устал? - спросила она, протянув руку, и он кивнул, не в силах соврать что-то, соответствующее моменту. И чтобы хоть как-то реабилитироваться, чуточку прислонил её голову к своей груди. И она мгновенно, как колдунья, сняла с него оторопь, висевшую над ним. Будто и не было пустых сомнений и дурного предчувствия, а хмурь на душе бесследно рассеялась. Он оторвал кудесницу от себя и заглянул в глаза. Они всё понимали.
  Лёгкий поцелуй в уголочки губ остановил неуместную эрекцию и вернул чувство юмора. Самую малость и того хватило, чтобы сообразить, что женщина его возбуждение могла принять на свой счёт. На большее его уже не хватило и он отпустил её. Просто отпустил, оставив рядышком. У него не было сил что-то говорить и делать. Поначалу женщина расстроилась, не понимая, что сделала не так и почему он сначала возбудился, а потом охладел и закрылся у себя внутри. Инстинкт подсказал и она повиновалась, полагая, что Майкл всё-таки отойдёт и смягчится. Сделать ему приятное было делом принципа, а это у женщин её круга считалось важнейшим и безотлагательным к исполнению. Болячку надо лечить, пока она не поросла коростой и не стала мозолем.
  Примерно около часа она только поглядывала в его сторону, не показываясь сама и не пуская к нему любопытствующих хищниц, готовых на всё. И вот он позвал её. Мария-Луиза поняла всё сразу и выставила весь набор спиртного. У мужчины даже глаза разбежались. Довольная эффектом, женщина улыбнулась. Мужчина развёл руками и пояснил:
  - Надо сделать так, чтобы я всё забыл и очнулся во вчерашнем дне. - Весь мир забывается от надоедливой рутины по-разному и стюардесса пожала плечами.
  - Может, русской водки? - предложила она и он кивнул. Этот напиток для отчаянных был в большом холодильнике подсобного уровня и она вышла. Сделав несколько солидных порций, Мария-Луиза предложила мужчине и осталась рядышком. На борту было спокойно и она слегка отпустила вожжи контроля за молоденькими стюардессами. Мужчина осмотрел принесенное и чуть было по-русски не выпил всё сразу. Однако вовремя взял себя в руки и вернулся к образу воспитанного янки.
  Чтобы это не выглядело подозрительным и не выдавало его истинного менталитета, Анненков устроил игру с женщиной. Увлекательную и волнительную для неё и безопасную для себя. Они поделили все порции на две половины: одна ему, другая ей. Свою он выпивал сам, а вторую из её рук. Что она вытворяла при этом, читателю лучше не знать, а замужним дамам и не догадываться, чтобы не возникало расовой напряжённости. Она пару раз, что называется в охотку, сходила за призовой добавкой мужчине-победителю. Он хоть и устоял, но она-то видела, что из последних сил. И решила не мучить более. Последние порции он одолел в полном молчании и неожиданно отключился. Она устроила его поудобнее и вышла в салон. Уже покачивало и командир передал экипажу, чтоб готовились к болтанке.
  Близился атмосферный фронт. Он занимал почти все подходы к Атлантике и оставлял узенькое окошко выхода к Тихому океану. Лайнер свернул на Запад и пошёл в единственный аэропорт, способный принять эту двухэтажную летающую громадину. Лима была открыта и приняла очередного беглеца от непогоды. Там уже сидело полтора-два десятка бортов из Бразилии и Аргентины, пережидающих атлантическую турбулентность. Вскоре после этого окошко захлопнулось и почти вся Южная Америка превратилась в кипящую стихию. Лишь узкая полоска тихоокеанского побережья была чиста, суха и солнечна.
  Анненков просыпался с трудом, не понимая, почему сухо и прохладно, как в Москве. Ведь он в Южной Америке? Или нет?! Объяснений молоденьких стюардесс он не понял, всё ещё занятый собой. Мария-Луиза в это время занималась одной матроной, которая страдала массой фобий. Анненков вышел к трапу и только тут сообразил, что случилось и где он. Горные ландшафты Кордильер были величественны и выразительны. И он понял, что влип по самое-самое! - Застрял в аэропорту, где он не должен быть ни при каких обстоятельствах. Недавние акции антиглобалистов в Перу местными властями и в угоду правительству США были жестоко разогнаны, из-за чего в стране прошла волна демонстраций и акций, направленных против американцев. Простых или знатных, всё равно, лишь бы заявить своё "фэ" этим янки. Волнения тут же перекинулись на рудники, подконтрольные транснациональным корпорациям, то есть США. Нескольким туристам-янки испортили отдых и пару недель сюда американцы не ездили вообще. Сейчас наступила третья неделя агрессивной и дремучей вражды. И Анненков стал трезветь буквально на глазах.
  Попасть в общую группу пассажиров-янки и там пережидать весь бардак межгосударственных конфликтов ему никак нельзя. Мало ли что может придти в голову кому-то из записных патриотов. Единственное спасение - это Мария-Луиза. С ней он минует паспортный контроль без особых придирок и его явное происхождение из страны-деспота смягчится латиноамериканским колоритом бригады стюардесс. Надо остаться с ней, а там, как сложится. Он вернулся в лайнер.
  - Что-то мне не по себе, - сказал он, дождавшись женщин. Мария-Луиза тут же оттеснила любопытных товарок и заглянула ему в глаза. В них всё было не так. И она бросилась на спасение, привычно, как и любая женщина. Она перекинулась парой фраз с коллегами и они пошли обеспечивать её тылы. Вскоре контроль таможенной зоны и вооружённые американскими карабинами патрули оказались позади и вся группа попала в служебную гостиницу. Пассажиров размещали в отелях города и увезли туда на автобусах. Номер на двоих достался Марии-Луизе с Анненковым, а остальные разместились в трёхместных номерах. Женщина вышла, оставив мужчину размышлять о жизни, и тот просто уставился в окно.
  Белоснежные вершины Северных Анд виднелись отчётливо и бесконечно удалены от его номера в Рио, где он уже давно должен ждать информации от своих. Мобильник и здесь глючил. Солнце клонилось к закату и стало прохладно. Он прикрыл окно и уселся в кресло. Если его хватятся, неприятностей не избежать. Связи по мобильнику с коллегами нет, выдавать себя междугородным звонком с другого конца Америки было просто гибельно.
  Для администрации отеля и коллег версия о морской прогулке и ночёвке на острове из-за непогоды выглядела правдоподобной. Но это сообщение должно поступить из Бразилии, а лучше - от кого-то в самом Рио. Кроме Марии-Луизы это сделать некому. И ей надо что-то сказать. Что?
  Вошла его спасительница с полным подносом провизии и цветком в волосах. Это презент круглобокого бармена, одновременно и хозяина этого заведения. На подносе была пропасть фруктов и прочей снеди с бутылкой местного вина. Может хватить на всю ночь. А может и не хватить. - Какая ночь! Он взглянул на неё и улыбнулся, вышло горьковато, но честно. И сказал:
  - Сначала один звонок в Рио, а потом хоть что. Меня ждут и будут искать.
  - Хорошо, - ответила она, разглядывая его записку на английском, написанную печатными буквами. Она вернулась вскоре и подробно изложила результаты: его ищут, но и сами коллеги тоже застряли в сельве из-за непогоды.
  - Мы тут до утра, - пояснила она и в ожидании ответа остановилась.
  - Спасибо, милая, - ответил он и вернул все долги. Она с трудом верила в то, что чувствовала и видела. Чуть позже, очнувшись от непривычной неги, она устроилась в кресле и посмотрела на мужчину. Он поднялся и сел напротив.
  - Ты прелесть, Мэри-Лу! - на американский лад назвал он женщину и она не обиделась. Более того, это показалось некоторым приближением к нему. До утра они несколько раз принимались за еду, но ни разу так и не приступили по-настоящему: не позволяла женщина. Хотя происшедшее особой победой не назовёшь, но женщина отнеслась к коллизии с большим пониманием и прагматизмом.
  Главное же, собственно из-за чего она так расслабилась с этим янки, было его свидание в Вашингтоне. Она это вычислила легко, сравнив поведение прохладного янки до и после Вашингтона. Та женщина - это какая-то роковая любовь и её она тоже вычислила. Даже проще - учуяла! Про жену и детей она помнила и думала, что и здесь он любящий муж и отец. Вот и она в него почти влюбилась. Хотя, почему почти? - Нет, у неё это по-настоящему! И то внимание, которое он уделил ей, было очень уважительным и направленным внутрь её души. Он сдерживал её плотские порывы и нанизывал страсть женщины на собственную выдержку - получался потрясающий эффект! Краешком затученного сознания она размышляла о том, что вот от этого синьора она готова иметь даже троих деток. В том, что они станут лучшими в их роду, она не сомневалась.
  Утром объявили об очередной задержке вылета до обеда и Анненков сокрушённо махнул рукой. Теперь от него ничего не зависело. Но привычный инстинкт включился в диспозицию и призвал к спокойствию. Горное солнце было прохладным и слабо прогревало землю, прячась в ошметьях атлантических циклонов.
  - Пойдём гулять, - предложил он и она согласилась. Сбросила форму и нарядилась замужней женщиной. Майкл очень убедительно выглядел мужем колониальной жены. А она, как Джессика Альба в голливудском фильме "Интимный словарь".
  - Мы даже в такой одежде выделяемся на улицах, - отметил он, оценив бедность рядовых перуанцев. Осмотрев центр, они взяли такси и поднялись в горы. Оттуда был потрясающий вид на город и серый вспенившийся океан. Когда от порыва ветра женщина поёжилась, он накинул на неё пончо и прижал к себе. Этот южный цветок требовал заботы и ухода. И очень напоминал Бриджит. Она отклонилась к нему и спиной прижалась к его груди, инстинктивно догадываясь о его мыслях. Он обнял её и было это супружеское объятие. Если бы она хоть с одним из мужей до такого дожила, то так бы эти объятия и назвала.
  Не говорилось, они молча смотрели на океан и серое небо с клочьями облаков и косым дождём где-то у горизонта. Они ещё долго стояли вот так и затем женщина оказалась в облачке уюта, которое сама и создала. Уютное гнёздышко прямо на ветру и почти в облаках. На такое способна редкая женщина и он повернул её лицом к себе. На нём было ожидание любви. Оно было настолько пронзительным, что у него сжалось сердце, а к горлу подступил подозрительный ком. Он вздохнул и привлёк её к себе, уберегая от холодного ветра.
  - Было ли у неё что-то подобное?
  - Нет!
  - Хотела ли она продолжения?
  - Да, да и да!
  Гринго был понимающим мужчиной и комфорт его разумной силы полностью овладел женщиной. Они оказались за скалой и нашли прибежище, где до них многие коротали часы и минуты. Что-то Анненкову подсказало, что парочки среди них доминировали. Они развели костёр и быстро согрелись, здесь не задувало и было сухо. И она решилась на геройство. Сняла пончо и накидку, оставшись в блузке и юбке. Мог ли он не ответить и не оценить?
  И мысль о сыне от такого сеньора долго ещё согревала женщину. Она качала головой:
  - Мне уже не холодно! Я просто горю от тебя. Ты веришь?
  - Разумеется, - отвечал он, всё же накидывая на неё хоть что-то из одежды. И она подставлялась его рукам. Как и Бриджит, и Ирина и другие женщины, которым повезло быть с ним в дружбе.
  Звякнул мобильник. Сообщали о скором вылете. Сказка заканчивалась. Очень долго и с повторами, поскольку одеваться у неё не получалось никак. Да и он не торопился, понимая и скоротечность и эфемерность происходящего. Сделать женщине хоть чуточку больно он и не мог и не хотел.
  Пожилой таксист изредка поглядывал на супругов и курил местные сигары. Уже три часа они здесь и всё пристойно и достойно. Гринго и его смуглая жена мало походили на других пассажиров, которые часто таскали заднее сиденье за скалу, чтобы девушкам было помягче.
  Рейс на Рио из Монреаля взлетел одним из первых. Четыре часа в воздухе и мираж чувственного общения пассажира и стюардессы плавно перетёк в нечто иное - долгую память сердца. Мария-Луиза Мирабелла Констанция Ротариу оставила ему фирменную визитку и проводила в здание аэропорта. А он оставил ей нечто большее - понимание высших ценностей жизни. - Вот бы ещё сын! - загадала она. А ещё она молила деву Марию, чтоб та смилостивилась и вняла её просьбе.
  С командиром экипажа Винценту Фигейрос она рассталась не так давно и это было очень ко времени, в противном случае она бы с Майклом ни на что не решилась. Любовник был настоящим деспотом и ревнивцем, мог он пустить по её следу и кого-то из братьев, что часто играли с ножами в капоэйру. Разумом она понимала, что полётная интрижка с Майклом себя исчерпала, но что-то внутри её существа верило в значимость и длительность их такой неожиданной связи.
  
  Пауза, вызванная грандиозным циклоном, затянулась ещё на день и обе группы россиян использовали время по назначению, работали до упора и возвратились из поездки полными объективной информации и житейских впечатлений. Шёл пятый день в Бразилии, а Анненков не сделал ни единого движения к основной цели поездки, занимаясь обеспечением прикрытия, будто главным. Так и должно это выглядеть со стороны. Остальное - дело исключительно компетенции Анненкова.
  Ознакомление с обстановкой, документами и экспертными заключениями затянулось. Самый трудный и неясный вариант, как и предполагалось, складывался с рудным объектом. Здесь мнение специалиста из бывшего "Зарубежгео" было решающим и он понимал это.
  Понимая и зная обстоятельства, он так и не определился с приоритетами, поскольку на этой стадии изученности выбрать из двух объектов один невозможно. Не хватало рутинной геологической информации, которая нужна от собственных работ, а не местных "экспертов", часто специального образования не имевших.
  Анненков ещё раз внимательно проштудировал выводы обеих групп, всё разложил по ячейкам и полочкам и устроил небольшой симпозиум. Высказались все, он не прерывал и не задавал вопросов, следуя клубной логике и только подталкивал к анализу, глубокому и всестороннему. Все обсуждения проходили по известной схеме и каждый специалист мог в свою очередь выставить собственные возражения к коллективной идее. Обсуждение затянулось до ночи, но ясности так и не появилось. И они решили устроить паузу на сон. Утром вся группа собралась в ресторане и продолжила прерванное обсуждение в игровом режиме. То есть, как бы шутя и с фантастическими вариантами. Впервые выглянуло щедрое солнце и они решили искупаться в океане. Заодно и проветрить головы. Купаться в северной части города среди роскоши частных купален они посчитали идиотским снобизмом и решили поехать в район знаменитых пляжей и пляжного футбола.
  Пляжи Копакабаны были поистине шедевром, каких в мире просто нет. Громадный пляж в громадном мегаполисе. Два часа под утренним солнцем и в солёной воде россиян освежили и взбодрили. Обсуждение итогов началось на пляже и не прерывалось по пути в отель. Уже в самом его начале Анненков подумал, что нужно брать оба рудных объекта сейчас и затем разбираться с ними самим. И надёжней и результативней. А лесные объекты имелись рядом с обоими. В ходе обсуждения он ждал от коллег мыслей, созвучных собственной, полагая, что специалисты, побывавшие на местах, предполагаемых контрактов, видят глубже.
  Вскоре Анненкову показалось, что бывший эксперт "Зарубежгео" чего-то недоговаривает. Он включил внутренние ресурсы проникновения в чужое сознание и через некоторое время предположение перешло в уверенность. В таких случаях поступают просто: исключают ненадёжное звено из работы и продолжают исследование ситуации. Он так и сделал. Отправил эксперта домой, снабдив второстепенными бумагами, якобы для изучения и дальнейшей проработки. Актёрство у него уже было профессиональным и эксперт о причине депортации из Рио не догадался.
  На следующий день, после отлёта эксперта, он возобновил фронтальное изучение материалов и понял, что удалил гнойник, атмосфера стала иной и очень доверительной. Тот самый вариант, что виделся ему как вероятный, всплыл сам собой и оказался наиболее прагматичным. И предложил его молодой "лесовик". Аргументировано и убедительно. Осталось всё это перевести в формат юридических договоров.
  Ночью позвонил босс, он редко делал такое, поэтому Анненков насторожился.
  - Разбудил? - спросил он, слегка извиняясь за неудобство и выслушав вежливый ответ, продолжил: - Ты этого эксперта выставил или он привёз что-то рабочее? - похоже, босс тоже в этом человеке сомневался.
  - Пусть будет - выставил! - сразу же обозначил свою позицию Анненков.
  - Ясно, а то этот поганец про тебя такого наплёл, что и в кошмарном сне не увидеть.
  - Думаю, у него здесь остались и корни и интересы. Зря мы его взяли с собой.
  - Думаешь, возможна утечка? - насторожился босс. Если так, то без пригляду бразильские контракты стоят не дороже бумаги, на которой написаны.
  - Нет, об основной задаче никто не подозревает, а с этим экспертом всего лишь небольшая накладка. Я подумаю, как из этого выпутаться, - ответил Анненков, не любивший грузить начальство собственными проблемами.
  - А что из всего этого может выйти, если по большому счёту?
  - Если с рудным объектом не промахнуться, то можно купить парочку стометровых яхт, трёхэтажный Боинг и несколько футбольных клубов в Европе, - пошутил Анненков и босс задумался. Тон и стилистика речи менеджера говорили об уверенности и реальности предстоящих контрактов. Изгнанный эксперт утверждал другое. То есть, Анненков вовремя всё учуял.
  - Хорошо, работайте, не суетясь и возвращайтесь без печали - тут тоже есть мулатки, - выдал он содержание компромата на своего лучшего менеджера и попрощался.
  РИО, СЕЛЬВА И ДАЛЕЕ ПО ЖИЗНИ, начало января 2008
  
  После отправки домой ненадёжного исполнителя Анненков изучил материалы по основному заданию - аграрный проект. Согласно легенды рудная и лесная группы изучали и принадлежность окружающих земель с тем, чтобы знать обстановку с созданием собственной инфрастуктуры. Куда могли попасть точки с вероятными центрами коммуникаций, неизвестно, поэтому изучались очень широкие полосы вокруг. Что-то было уже готово, что-то нуждалось в осмыслении, однако площади выделенных таким способом свободных и готовых к продаже фазенд были явно малы, всего-то набиралось около трети нужного. С экономикой тоже не всё ладно - подкреплены ресурсами прикрытия только удалённые земли. Ближние участки для вероятных фазенд лесами и горнорудными объектами не дополнялись и их, естественно, пропустили.
  В связи с тем, что секретной была сама миссия, разработка деталей тоже проводилась окольными путями. Стоило заявить о себе, как тут же налетят спекулянты, вздуют цены до небес и от идеи придётся отказаться. Чего Анненков делать не привык и надеялся, что этого не случится ещё долго. И занарядил переводчика просматривать биржевые сводки. Они включали основные позиции объектов купли-продажи, в том числе и сельхозугодья.
  "Прогоняя" эти объекты по карте атлантического побережья Бразилии, он отметил, что ценовые скачки мало зависят от продуктивности земель, и сильно от удалённости и самой инфраструктуры. Получалось, что прибрежная зона была для них недоступна. Оставались районы по рекам Паранаиба, Сан-Франсиску, Арагуайя и верховья Амазонки. Далековато, но не настолько, чтобы не быть рентабельными. Он ещё раз изучил выкопировки из биржевых сводок в этих регионах и решил, что в рамки ценовых границ они вполне вписываются, даже, если потом цены на земли и подпрыгнут, что бывало неоднократно. Затраты на создание собственных коммуникаций компенсировались дешевизной земель, компактностью их размещения и географическими условиями - это была не переувлажнённая сельва, а районы возвышенностей с обычными тропическими нормами осадков и довольно приличным дренажём. Там же находились лесоперерабатывающие и горнорудные предприятия. Небольшие и с локальным сбытом, но местные ресурсы позволяли развернуться во много раз шире. Он знал сумму первоначальных вложений и время разворота всего проекта до расчётной производительности.
  После длительных прикидок и сканирования объектов разными фильтрами и алгоритмами выделился центр, где можно устроить центральный офис и уже оттуда развивать инфраструктуру. Это был бассейн среднего течения Сан-Франсиску. Не очень далеко от Рио и вполне удачно по положению в долине одной из многоводных рек Бразилии с выходом в океан без промежуточных перевалок. Прежде чем давать задания маклерам, нужно хорошо знать саму территорию, чтобы тебя не "обули", пользуясь слабым контролем, удалённостью и прочим. Анненков считал, что надсмотрщик здесь неуместен, так как тут же возникнет ажиотаж и вспыхнет свойственная деловым бразильцам тяга к тщеславию.
  Просматривая материалы, он обратил внимание на редкие селения в этом регионе, хотя в нижнем течении реки было водохранилище с гидроузлом и приличной гидроэлектростанцией. Но здесь будто мор прошёл, выкосив большинство аборигенов. Местами их не было вообще. И тут в прессе попалась заметка о злых духах, погубивших и урожай и местных индейцев. Когда уцелевшие в других селениях соседи привели колдуна, он поначалу рьяно принялся за дело, но вдруг исчез. Следующий колдун был более осторожным и исчез только на третий день. Долго никто не соглашался вернуть территорию в лоно добрых духов, пока не нашли старого колдуна, его едва уговорили. Он знал об участи предшественников и разделять её не торопился. Но аргументы нашлись и он рискнул. Исчез он в первый же день и никто не знал, как это вышло. И эта проблема была ключевой в низких ценах на землю в районе и редких покупателях. Просвещённых фазендейро в регионе не нашлось и легенды сопровождались самыми нелепыми слухами.
  Анненков попросил переводчиков просмотреть материалы в Сети на эту тему. Они не удивились и задачу приняли, как данность. И поработали на славу. Вскоре он изучал массу заметок о слухах, заклятиях, проклятиях и прочего о злых духах, колдунах и знахарях. Некоторый анализ массива привёл его в весёлое расположение духа: чем ниже уровень развития аборигенов, тем больше сомнительных зон и районов и, соответственно, ниже цена земель. Означало ли это, что тут есть прямая связь, не мог утверждать никто. Но один из эпицентров такой молвы окружал именно перспективный регион и он решил разобраться с этим на месте. Ехать всё равно придётся самому и лучше просмотреть заранее. Вскоре он отобрал необходимый материал, разбил его на файлы и загрузил в подсознание. Анненков взглянул на часы - время сиесты. Бразильцы в такое время отдыхают.
  Он поблагодарил переводчиков и решил развеяться. Время для осмысления такого массива нужно очень большое и до следующего утра к подсознанию лучше не подступаться. Отель и кондиционеры действовали на психику угнетающе и он отправился на ближний к отелю фешенебельный пляж в районе авениды Рио-де-Жанейро. Искупавшись и смыв сто грехов, он побродил по песку просто так, полюбовался пляжным футболом в исполнении молодёжи и заметно повеселел. За несколько дней его тело слегка подзагорело и он уже не так бросался в глаза завсегдатаям пляжного сообщества. Плавать Анненков умел отлично и с удовольствием заплывал далеко в море и наблюдал за любителями новомодного увлечения винд-сёрфингом. Среди них попадались и симпатичные девушки. Он поглядывал на них, а они с удовольствием отзывались на его подначки. Необидные и интригующие. Некоторые и сами окликали гринго с антенной дистанционного узла к мобильнику над головой. А одна очень решительная сеньорита остановилась рядышком, всё это внимательно разглядела, загорелась интересом и предложила поболтать, продиктовав свой номер. Анненков покачал головой и девушка заскользила дальше, изредка поглядывая на странного гринго, местные мужчины такого шанса ни за что не упустят.
  В подобной ситуации мысль позвонить Марии-Луизе Анненкову показалось естественной, стюардесса сегодня отдыхала, о чём предусмотрительно сообщала эсэмэской, пожелав удачного дня ещё в пять утра.
  - Добрый день, сеньора! Не хотите ли встретиться? Я сейчас в центре.
  - Ну, я, - затрепетала от неожиданности женщина и стала искать приемлемый повод затащить его к себе, - понимаешь, Майкл, какая беда, голову вымыла и хочу устроить новую причёску. Может, ты ко мне?
   На улице и вообще на людях в его обществе она бы повела себя не так, как хотелось, поскольку с гринго хотелось просто дышать и говорить, а не ограждать от притязаний соперниц. А такое просто немыслимо, поскольку и гринго очень хорош, да и в его обществе она сама загоралась и становилась лакомым кусочком, возбуждающим других мужчин. Иногда женщина ловила себя на мысли, что пресловутая Кармен у неё бы ничего не отняла. Ни Хосе, ни тореадора, ни, тем более, Майкла! Она бы нашла на неё управу.
  - А это безопасный квартал? - спросил гринго и она уловила иронию. Хотя английский для неё не был родным языком, слова и интонации гринго в неё входили, минуя сознание. Как это получалось, она и сама не знала, но от этого возвышалась в собственных глазах. А его желания становились понятны без слов. И сейчас она сразу же уловила его легкомысленный настрой, которому радовалась вместе с ним.
  - На такси доедешь до парикмахерской, а там я встречу. Думаю, застрелить тебя не успеют, я буду рядом, - ответила она и сделала глаза Эсмеральде, подруга тут же сообразила, что это и есть тот самый гринго.
  - Я так и скажу таксисту, что мне к сеньоре Марии-Луизе. И, если меня всё же грохнут, то он передаст слова восхищения тобой, - в тон ей ответил Анненков и вскоре узнал адрес этой цирюльни на южном окончании города. Ехать не менее 30-40 минут, правда, вдоль побережья, от океана слегка свежило и продувалось и это перевесило сомнения - бразильские такси были сплошь без кондиционеров.
  Уже на середине пути к стюардессе у него в целом созрела идея визита на место обитания злых духов и исчезнувших колдунов. Остальное добавят невообразимая Мария-Луиза и её друзья.
  Явиться такой даме и с грандиозным предложением, но без цветов и хотя бы символического презента было уж совсем не в котильон и Анненков объяснил таксисту, чего он хочет. Вскоре они остановились у вполне приличного магазинчика на проспекте между авенидами Генриэтты и Рюи Барбос. На него смотрел залив Ботафого, сложенный из жемчужин волн и скользящие по ним искры парусов винд- сёрфинга. Всё это взывало к чувствам и призывало окунуться в океан. Искушение было таким сильным, что он едва не поддался. Но тут сама собой распахнулась дверь магазина, пахнула спасительной прохладой и он избежал соблазна.
  Цветов было много и на любой вкус. Глаза разбегались и он собрал себя в кулак, чтобы достойно завершить мелкую акцию мужского подхалимажа.
  Анненков выбрал цветы, а продавщица помогла нюансами оформления в нечто завершённое и многозначительное. Продавщица была не молода, умна и проницательна и в глазах мужчины мигом прочитала нужное, а остальное сделала по высшему разряду. Это более чем профессиональное умение: от букета отдавало удивительным шармом и завершённостью зрительного образа. Полный впечатления, Анненков автоматически хотел "въехать" в неё и изысканно поблагодарить, но... там оказалось закрыто! Он даже удивиться не успел, как женщина сделала понимающие глаза и извинительным тоном добавила:
  - Вот эта штучка вашей сеньорите очень понравится, - женщина указала на держатель груди с художественной вышивкой и обалденным запахом тропических кореньев, - получив это, любая дама позволит целовать себя везде-везде, даже, если у неё это впервые в жизни. Анненков, который безрезультатно ломился в её расположение, только теперь разглядел женщину как следует. Ей чуть за сорок, типичная европейка-латинянка, скорее итальянка, чем испанка или португалка, обходилась без косметики и парфюма не употребляла тоже. Черты лица тонкие и правильные, фигура изящная, со всеми необходимыми элементами, хорошо выражёнными грудью и бёдрами. Всё это он бы это назвал выдержанной породой, настолько очевидна гармония. Глаза умные, тёмно-карие, фигура чуть полновата, губы и без помады просились на рекламные щиты. - Но причёска! Вот она-то несколько понижала градус обаяния этой женщины. Намеренно, это он хорошо понимал: Рио - сердце Бразилии и здесь женщины редко делают неосознанные движения. Тем более в таком месте и при такой работе!
  По-английски она говорила хорошо и некоторый акцент придавал речи особую прелесть.
  - А у вас, сеньора, есть такая штучка? - решился мужчина, понимая мизерность шансов на проникновение за границу дозволенного. Но азарт охотника, ведомый инстинктом, подталкивал.
  - Его дарит любящий мужчина, - извинительно разведя руками, продолжила женщина игру с покупателем, явно неглупым и очень обеспеченным. Воспитание гринго написано на нём крупными буквами и она ничем не рисковала. А упоминание о любящем мужчине было тестом на определение типа личности. Мгновенная реакция гринго свидетельствовала о том, что женщина не ошиблась. Она его приметила ещё на подходе к магазину и устроила так, чтобы немножко в нём искупаться, в том, что он из таких, она не сомневалась. Почему? - Чуяла и всё! И теперь чутко улавливала его флюиды, отделяя рутинную эротику от интеллектуального шарма.
  - Если бы я был поэт, то для такой сеньоры непременно написал сонет. Вы будто сошли с полотен Веронезе и Борджиа, - ответил покупатель, внимательно отслеживая реакцию женщины на фразу. Про Веронезе и Борджия она что-то знала, выдав едва заметным движением лица, но тут же себя усмирила. И то и другое гость не упустил из внимания. Продавщица на набережной Ботафого владеет английским и Веронезе в придачу ко всему внешнему - это явная аномалия для нынешнего Рио.
  Учуяв волнительную и притягательную опасность, женщина глаз не подставляла, будто догадываясь о риске попасть под атаку мужчины. Очень предусмотрительно! Однако ответить посчитала необходимым.
  - Вы сможете это сделать сами, в прозе и без посредничества классиков, - прозвучало в латинском стиле, очень свободно и с неким вызовом. Ну и мелодия - в её голосе она аж зашкаливала итальянским бельканто-каприччио. Анненков был хорошо искушён в музыке и вокале тоже, но обычную речь вот в таком регистре слышал впервые. В том, что она из другого мира и теперь переживает не лучшие времена, он уже понял, что-то в подсознании подсказывало и вероятные корни. Уж очень легко он чувствовал ауру этой женщины, да и она своё поведение выстроила мгновенно, чуя и прелести и опасности. Она явно из интеллектуалов и интерес к ней возник мгновенно.
  Женщина внимательно разглядывала мужчину. Эротизм её интереса был хорошо выраженным и интеллектуальная часть его лишь оттеняла. Эту часть продавщицы Анненков видел отлично и зоны проникновения внутрь уже чуял. Немножко терпения и она раскроется. И он поднапрягся, протискиваясь внутрь женщины, теперь уже просто по-мужски. Ну, не всегда же спрашивать!
  - И всё это вот здесь? - сказал он, с нескрываемой иронией обведя руками пространство магазина и вызывая глаза для контакта - тщетно! Лицо женщины уже призналось во всём, но глаза... их нет!
  Руки, грудь и бёдра уже приготовились вкушать и того не скрывали - волны от них Анненков улавливал будто собственные. Последняя фраза не оставляла сомнений в её намерениях: пообщаться и вкусить цивилизованную ауру. Её чуть не свело с ума неспешное обаяние мужчины. Однако, зная себя и помня беды от этого, женщина пыталась хоть чуточку притормозить инстинкты и насладиться интеллектом.
  - Нет, сеньор, не здесь! Совсем рядышком есть столик, кресла и за чаем вы бы всё это могли высказать. - Если это не дежурная вежливость кабальеро. - Так говорят королевские особы, взвешенно и за каждым словом видишь ресурсы десятков поколений и их традиций.
  - С удовольствием, сеньора. Но сначала покончим с делами, - ответил Анненков в тоне собеседницы: церемонно и не снисходя до рутинного общения, - итак, плюс ко всему, мне нужны цветы и эта поддержка, - добавил он после паузы, ушедшей на оценку форм женщины, - она в гармонии с вашей фигурой и выражением неуловимых глаз.
  Женщина благосклонно, как бы поощряя мужчину, завернула два пакета и протянула мужчине. Тот отметил их упаковку, чтобы потом не перепутать. Она шагнула за стойку и пригласила за собой. Небольшая дистанция, которую женщина выбрала чисто инстинктивно, позволяла мужчине и видеть фигуру и чуять настрой. Движения всего этого устройства достойны особого описания. Женщина это знала и готовила в мужчине запас энергии, которым намерена воспользоваться чуть позже. Его взгляд на себе она чуяла, а мысли улавливала чем-то потаённым. Уже не раз она этим пользовалась и сейчас был какой-то запредельный случай - мужчина силён и умён вдогонку к внутреннему роскошеству. И она от предвкушения буквально вознеслась над собой привычной. Её рабочая комнатка была плодом удивительной женской фантазии в рамках небольших финансовых затрат.
  Увидев это уютное гнёздышко, Анненков вспомнил, как Бриджит из дежурного интерьера их случайных квартир умела одним махом сделать нечто оригинальное. В комнатке женщины было что-то близкое стилю эпохи конкисты и первых колонистов. Не ранее семнадцатого-восемнадцатого века. И говорить нужно в тон обстановке. Глубоким-глубоким ретро. - Неужели смогу? - мелькнуло в голове, вдогонку уже потекшей речи.
  - Сеньора, вы так прекрасны, что я забыл о приличиях и вообще обо всём на свете, - сказал гость без предисловий и протянул оба подарка. Принимала их она, заметно волнуясь и зажёгшись внутренним светом, ничего от былого профессионализма и не просматривалось. Всё естественно и без единой нотки наигрыша. Однако глаза дама так ни разу и не подставила. Что это? - Неужели чуяла скрытую опасность?
  - Спасибо, сеньор! Вы настоящий кабальеро. Такие редкость, - ответила она и впервые взглянула внутрь мужчины. Доверие в этом было безграничное. Он сразу его почуял. И было ринулся внутрь, но тут же оказался перед захлопнутой дверью. Странное наваждение не покидало Анненкова - эта женщина казалась матерью Бриджит. Он видел её на фотографиях с Бриджит, она, почуяв его интерес выслала ещё несколько.
  - Редкость, вот такая мягкая женственность, - ответил гость, выдерживая стиль и про дверь внутри женщины ни слова.
  - Спасибо, - ответила она благосклонно и сделала шаг на его территорию, - чай или покрепче?
  - Горячий чёрный чай, - ответил он, не выпуская её из внимания и надеясь на проникновение. Это стало наваждением.
  Она кивнула и заварила фарфоровый чайник. Затем устроилась в кресле и доверительно посмотрела на него. Теперь глаза настежь, они выжидали мужского проникновения. От запаха ожидания её чуточку покачивало и мужчина это хорошо видел. Наконец-то он забрался внутрь и осмотрелся. Такая вселенная встречалась нечасто и он с удовольствием погрузился в неё. По яркости восприятия жизни женщина похожа на Эмму Тропинину, остальное же аналогов не имело. Вот только внешность сбивала с толку.
  Она не сделала ни единого жеста или движения, отторгающего мужчину. А звучала, будто хорошо настроенный инструмент любви. Чисто, свободно и с большим напором.
  Анненкову было нетрудно играть на нём, но больше привлекала внутренняя часть этой женщины и он вместе с ней прошёлся с экскурсией по прелестям и достоинствам. Просто называя и бережно касаясь одного, а затем переходя к следующему. Увидев штучку, которая тут же отзывалась пронзительным запахом, он осторожно коснулся её поверхности и почуял, как она облегчённо разрядилась хриплым стоном. Женщина запахла изнутри, глаза засверкали и стали лучиться, доверяясь и предлагая себя полностью. Что-то внутри неё обычно таилось от мира и теперь желало компенсации. Анненкову это было нетрудно и он охотно помог. Та, самая сокровенная её часть вкусила желанное и насытилась. Чуя её насыщение, Анненков не мог поверить в удивительные метаморфозы, которые происходили на глаза, и она щедро рассыпала и изливала это незнакомому гринго. Он купался и тонул её душевности и чувствах. Европейским женщинам такое несвойственно в принципе...
  - Ваша сеньора должна быть счастлива, вы щедры и бескорыстны, такое трудно не оценить, - сказала она с чувством, провожая до выхода.
  - Я на это надеюсь, - ответил он и помахал рукой. Редкая женщина! И чистая до безумия. Ничего после себя на нём не осталось. Ни запаха, ни волоска!
  Шофёр завёл машину и без единого слова продолжил путь. Здесь многие останавливаются. До района Леблон было уже недалеко и он свернул вправо от приморских улиц к склонам гор, поросших тропическим неистовством флоры. В этот район горожане приезжали с удовольствием и вдыхали целительный воздух своеобразной сельвы. Тут же был и ботанический сад. Ещё парочка поворотов и они оказались на авениде Гонсалес, где и находилась та самая парикмахерская с семейной вывеской "Салон для сеньор и сеньорит "У Патрисии".
  Мэри-Лу явно заждалась, от волнения светилась и была само очарование и совершенство. Цветы Анненков вручил сразу, а ту штучку оставил на потом.
  Вся парикмахерская поднялась с мест и устроила эмоциональное шоу из Мэри-Лу, цветов, Анненкова и самого повода засветиться. Сама хозяйка заведения вышла и засвидетельствовала почтение постоянной клиентке и витиевато воздала той за душевную отзывчивость. Даме было далеко за пятьдесят и передвигалась она уже не так легко, однако сеньора умудрилась подставить себя для любезного обмена пожатием руки с гостем. Присутствующие этот выход домоправительницы вынесли с достоинством и ни единой буковки в её лицензии на благородство не испортили.
  Остальные женщины, проводив хозяйку, продолжила обозрение и оценку гостя.
  Гринго редко бывают такими внимательными и почтительными к темнокожим женщинам. В том, что Анненков искренен с Мэри-Лу, они не сомневались. Чуть не час до его приезда гринго был на языке у всех без исключения. И он не обманул ожиданий! Заглядывая внутрь доверчивых женщин, Анненков видел их чистоту и радушие, в постель, втайне от Мэри-Лу его не тащили и это радовало. Обычно даже самые с виду консервативные матроны в глубине своей сути грешили так неистово, что вниманию, чувственной солидарности с Мэри-Лу и выдержке этих молодых женщин он был приятно удивлён. - Её подруги настоящие!
  Счастливая Мэри-Лу взяла его под руку и они направились вглубь квартала. Волны тепла и любви исходили от неё с такой силой и щедростью, что он невольно оглянулся - не смотрят ли, не завидуют ли? Однако это было только для него и остальной Рио их даже не заметил.
  - Мы к тебе? - спросил он, перегревшись и напившись всего, что переполняло его спутницу. Надо хоть чуточку умерить её пыл и остыть самому.
  - Да, я же сказала, а что? - она ещё парила в облаках и спускаться оттуда не торопилась.
  - Никогда не бывал в таких кварталах, - признался он, деликатно не дезавуируя её состояния и в ожидании женщины на грешной земле разглядывал типичные дома для среднего класса. Чисто, ухожено и ничего лишнего. Показушности витрин приморской части здесь уже не было, но и неухоженности окраины не чувствовалось. Прямо за домами был естественный парад тропической флоры и их листва придавала воздуху особый колорит во все времена года. Летом это чувствовалось особенно. Сейчас как раз его пик - январь! Тень от деревьев по обеим сторонам улицы создавала особый микроклимат и внутри него обаяние спутницы выглядело особенным. Он остановил Мэри-Лу и сделал несколько снимков камерой мобильника. Увидев его игру, она поняла замысел и опять вовремя. Напор стал минимальным и женщина посмотрела на него: так ли сделала? Он ответил на том же языке: - Да!
  В эту квартиру она никого не водила, дети редко забегали, поскольку обычно жили в доме её матери и здесь только собирались на небольшие семейные мероприятия. Если придут сейчас и увидят этого гринго? И она спросила:
  - А моих детей ты не испугаешься?
  - Нет, конечно! А что? - Они придут? - и она обрадовалась и его тону и своей догадливости.
  - От тебя зависит.
  - Точнее, от нас, - сказал он.
  Она хорошо помнила его замечание о тяге к конфиденциальности и нелюбви к рекламе. Эта фраза была определяющей в их отношениях и она ценила откровенность и доверие Майкла. Его поведение в Лиме её поразило и сделало почти сообщницей. Для чего угодно! - Она чуяла, что в дурном этот мужчина не может быть замешан. Некое особое свечение Майкла она почувствовала ещё в начале того самого рейса и сыграла с ним рискованную партию именно поэтому и не ошиблась. Быть достойной такого мужчины - её долг.
  Квартира была небольшой и уютной. Оставшись с ним наедине, женщина застыла, понимая, что он не просто зашёл поздороваться. Гость же осматривался недолго, приняв в себя содержимое дома вместе с хозяйкой. У себя в доме она выглядела ещё ярче и красивее, её блеск стал просто ослепительным и она перестала себя сдерживать. - Это всё-таки её дом!
  - Надеюсь, это тебе понравится! - сказал Анненков, протягивая пакет. Она развернула упаковку и ахнула. Искренне и без единой нотки наигрыша.
  - Майкл! - Как ты на это решился? - Получить такое от мужчины - мечта любой женщины! - сказала она и всё это приложила к себе. Только теперь Анненков осознал всю значимость подобного подарка. Вещицы будто и придуманы для фигуры Мэри-Лу, подчёркивают и оконтуривают. Она взглянула в большое зеркало напротив, потом на гостя и расцвела ещё больше. - Такое не всяким жёнам дарят, оно ко многому обязывает, господи, какая прелесть! - прошептала она. Кроме пояса там была и нижняя часть. Этого Анненков не знал и чуть не зажмурился от неожиданности. Секса он с ней не планировал даже виртуального, а тут такое. - Что делать?
  - Да, вот подумал, что эта штучка напомнит, как мы познакомились, - начал он, полагая, что образ их знакомства уже отпрепарирован. И вообще, Мэри-Лу была понятливой женщиной. Побывав внутри, он знал это наверняка.
  - У твоей ручки закончилась паста - вот она, - ответила Мэри-Лу, показывая её в ящичке шкафчика, - в Лиме ты снял с себя пончо, чтобы укрыть меня, хоть я была в трёх кофтах, но застыла, - вот это пончо!, - показала она на вещицу в шкафу, рядом со своими нарядами. - Ну и та бутылка водки, ты ею топил боль души после Вашингтона - вот она! - открыла она крышку бара и выставила сувенир на обозрение.
  Он редко задумывался о природе женской откровенности с ним. Прежние близкие знакомые были и давними, с Мэри-Лу всё иначе, она в его жизнь влетела, как яркая комета. И уходить из её мира не хотелось.
  - У тебя есть выбор - либо всё это в дело и секс до утра, либо... - он сделал паузу и отметил, что секс с ним она может и отставить. И вообще, это не всё, чего она хочет. И причёска и весь проход по кварталам своего района имели иное назначение.
  - Либо? - спросила она, заглядывая в мужчину поглубже. Впервые она делала это в ответ и была польщена - она для него материк!
  - Либо, - продолжил мужчина, - мы обсуждаем поездку в сельву. Ты, я и твои дети и это на несколько дней. На лице женщины промелькнула кавалькада чувств, но второе предложение очень быстро перевесило. Наблюдать это было и приятно и трепетно.
  - Придётся взять отпуск, - сказала она, будто речь шла о походе в булочную. Такая отзывчивость его ошеломила и он сдёрнул с женщины всё, чтобы надеть те самые штучки. Анненков сам не знал, как вынес такое испытание - женщину в неглиже и совсем даже "ню". Она искрилась и сверкала, поглядывая на мужчину, и слегка кокетничала, ну уж самую малость. Потом она ему показала себя и в другом, где-то в глубине души она надеялась на такую возможность и теперь Анненков любовался полётом женской чувственности. Длилось это долго. В одной из пауз он слегка её коснулся и она всё почуяла. В который уже раз. И он приступил к делу.
  - Ну, а теперь самое время поговорить о злых духах. Ты в них веришь? - спросил он и Мэри-Лу смущённо потупилась, - А среди твоих знакомых колдунов нет? - теперь она оживилась.
  - Эстела изучает что-то такое в колледже, а Доминик подрабатывает на карнавалах и свадьбах танцами в стиле ву-ду.
  - И эту компанию можно собрать на поездку?
  - Работаю только я, так что - да! А почему продвинутого гринго потянуло в язычество?
  - Не знаю, может, ты и твоя аура?
  - Майк, ты ведь не гринго! У них такого нет вообще! - ответила она, заглядывая в его душу. С совершенно незнакомым человеком и так сразу в близких! Но ведь не признаваться же и он стал играть в поддавки.
  - Но вот он, я! За спиной никого и я с тобой тот же, что и с женой и детьми.
  - Прости, я не о том, - растерянно ответила она, потеряв нить мысли и стала разглядывать уже сформировавшиеся складки на лице мужчины. И внимательно оглядевши их, вдруг поймала ту самую ниточку. - Мне кажется, что это я, Майкл, понимаешь, я, вижу тебя вот таким разным и это моё видение мужчины, который нравится. Ты бываешь и жёстким гринго, но это роль, которую ты не любишь. Поиграть и трахнуть женщину ради коллекции, тоже не твоё. Хотя играть нравится и с тобой это получается легко. Быть кабальеро тебе тоже нравится и ты бываешь кабальеро, но потом снимаешь этот костюм и вновь исчезаешь куда-то. И я всё думаю - почему? Ты всё время другой. Ты меня понимаешь, Майкл?
  - Да, Мэри-Лу, понимаю. Ты прелесть и мне с тобой легко. Я устаю быть надутым индюком с кучей забот обо всём и обо всех. С тобой же ничего этого не надо - ты принимаешь и понимаешь главное. Я и сам не знаю, что это, но ты где-то рядом и мне приятно, что ты видишь всё сама. Иногда я готов ради этого понимания кое-что нарушить. И уже разок сделал, ты знаешь, о чём я. Но и после этого в нашем мире не стало хуже. Поэтому я и приехал в гости к тебе, а не снял сеньориту за тысячу баксов.
  Женщина не столько слушала мужчину, сколько смотрела в его суть и сопоставляла услышанное с прочувствованным. И не увидела ни нотки фальши или двусмысленности.
  - Мы будем дружить? - спросила она, уже зная ответ.
  - Мы это уже делаем, не так ли, сеньора? - по-свойски улыбнулся он. Не кабальеро, а свой парень, на которого можно положиться в случае беды. И она забыла о сучьих притязаниях и мечтах иметь в его лице единственного и на все случаи жизни. Быть просто рядом - так здорово!
  - Так что там, насчёт злых духов? - спросила она, приняв жребий, как удачу судьбы.
  И он ввёл её в курс замысла. В общих чертах и рамках того, что ей доступно. Но честно и без утайки, она видела доверие и понимала ответственность. Вдвоём они всё прикинули и просчитали, мужчина с удовольствием окунулся в женскую предусмотрительность, замешанную на чутье.
  Подготовка чартера прошла быстро и за это время Анненков собрал недостающее в деле о духах и пропавших колдунах. Они оказались живы, а исчезали по просьбе одной солидной компании, которая на этой территории не хотела иметь конкурентов. Они негласно разводили плантации коки и ещё чего-то подобного. Информация стоила дорого, выглядела надёжной и теперь Анненков понимал, что к чему. И в свете новой информации поездка в туземный район становилась полностью мотивированной и осмысленной.
  Риск встречи с "хозяевами" района полностью не исключить, однако он компенсировался выгодой в случае удачи. Прикрытие он выполнил в нужной мере и ни чуточки не перебрал с маскарадом семейного выезда в сельву. Бразильская партнёрша оказалась и обязательной и строгой во всех деталях подготовки. И это освобождало мужчину от рутины хлопот, неизбежных в любом другом варианте. Для своих он выдал туристическую легенду поездки по местам деяний колдунов и коренных индейцев, мало изменившихся за три века западной цивилизации. Шумная родня Мэри-Лу часто названивала, уточняла и создавала нужный декор. Вообще он любил такие операции, когда все работают втёмную. Исключалась утечка и безопасность обеспечивать легко. Мэри-Лу знала лишь небольшую часть и с бизнесом это, на её взгляд, никак не связано. Для неё и семейства они просто выехали в экзотические места и вкушали прелести дикого мироздания. Экипировка и электроника должны всё это сделать ярким и удобным, а потом можно снятое посмотреть на видео. Или фотографиях, поскольку мобильники с этой функцией были у всех, включая детей.
  Самолёт был на 12 мест и в него вся группа с багажом едва поместилась. Для технического и прочего обеспечения набрана другая команда и на двух самолётах она вылетела заранее. Агентом связи был человек, который оказался на месте три дня назад и отдельно от всех. Это был обычный маклер по земельным сделкам. Его роль ограничивалась функциями почтового ящика. Когда Анненкову доложили о готовности встречи основной группы, он назначил время вылета.
  Впервые все вместе встретились в аэропорту Сан-Дюмон, с которого большие лайнеры и малые самолёты летали во все уголки Бразилии. Здесь шума и суеты было не меньше, чем в международном и провинциального покоя и степенности, свойственного подобным портам в России, даже не намечалось - калейдоскоп цветов, разноголосица самых разных говоров и языков и вообще - это Бразилия!
  В компании вылетающих все знали всех, кроме Майкла. Но и он не был чужим - раз Мэри-Лу называла другом, значит он друг. В Рио есть такая социально-этническая среда, где друзья женщин - это мужчины, взявшие на себя груз ответственности за саму женщину и её окружение. Ещё не муж, но уже и не любовник. И с ним женщина обычно чувствовала себя гораздо свободнее. Проявление этого на лице Мэри-Лу увидели все и сразу, поэтому гринго приняли без раздумий.
  Детям сказали, что будут смотреть стоянки индейцев, старые прииски, водопады на притоках Сан-Франциску, фермы крокодилов, где их разводят для продажи и бассейны с пираньями, где они тушу кролика съедают моментально и подчистую.
  Быть кабальеро в этой компании Анненкову нравилось и тягостным не казалось, да и Ирина или Бриджит вряд ли осудили бы его, увидев в этой поездке. Так что счастливая семейка, которой они выглядели со стороны, была удачной "крышей". В его команду попали две девочки, мальчишка, трое парней и пять молодых женщин. В самолёте Мэри-Лу взяла всё на себя и рассадила пассажиров так, чтобы не было проблем, в том числе и с одной из подруг брата, которая тут же сделала стойку на Майкла.
  - Если будешь вот так млеть от чужого мужчины, который тебе в отцы годится, - шепнула она Еве, самой раскрепощённой из девушек, - те самые колдуны тебя сразу возьмут на заметку. Думаешь, они просто так исчезли? Они вон там сидят, - она указала куда-то вверх, - и за всеми смотрят. Увидят грехи в мыслях и мигом утащат к себе. Они же мужчины, - со значением сказала Мэри-Лу.
  - Ну и что? - вздёрнула кокетливым носиком хорошенькая креолка.
  - Да, так, к сведению, - ответила Мэри-Лу, - из тех, кто там побывал и совал нос, куда не следует, туристские операторы недосчитались многих клиентов. В газетах об этом было и по ТВ, помнишь?
  - Думаешь, потому, что грешницы? - уже другим тоном сказала Ева. Всё же чувственного в ней было больше, чем рассудочного и она ему невольно поддалась
  - А кто знает, теперь их нет, а люди говорят, что смирные туристы так никуда и не делись, хоть по ночам в сельве всякое слышалось, - развела руками Мэри-Лу и Ева смирилась. Всё-таки гринго чуточку староват для неё. Вон уже и морщины под глазами. Да и складки вокруг рта тоже заметные. Хотя в остальном он очень даже... И она припомнила, как он одной рукой перекинул Мэри-Лу с одного ряда на другой. А у неё весу, как у Эстевес и Хуаниты вместе. Оказаться в таких руках очень хотелось и Корделии, но она себя придержала и теперь наблюдала за оправданиями Евы и внутренне торжествовала - так ей и надо, нечего задаваться!
  Полёт был долгим и болтанку познали все. Не отразилась она лишь на Еве. Хоакин, приятель брата Мэри-Лу, заботливо за ней ухаживал и та нехотя принимала внимание. Стюарду в такой компании было не очень хлопотно и он с интересом поглядывал на Мэри-Лу, которая выглядела небесным созданием.
  Самолёт сделал посадку в Монтис-Кларус, чтобы дозаправиться перед вылетом на посадочную площадку уже в самой сельве. Пока техники смотрели самолёт и заправляли топливом пассажиры вышли размяться и проветриться. Молодёжь была сама по себе и к старшим не приставала. Зато детки Мэри-Лу ходили за Анненковым, учуяв в нём настоящего мужчину. Они испытывали законную гордость от приобщённости к нему и его власти во всех этой затее. После того, как самолёт приготовился к взлёту, сын Мэри-Лу поменялся местами с сестрой и теперь был рядом с сеньором Майклом. От близости с ним его чуть не распирало и понятливая сестра даже не улыбнулась по этому поводу. Поймав её взгляд, Анненков подмигнул и та приобщила эту штуковину к коллекции раритетов. Чем отличаются мужчина от женщины, она уже знала и преимущества этого знания умела применять. Мама с бабушкой научили, каждый своему разделу.
  В Импалу самолёт и группу Анненкова встречали люди из компании по туризму, они обеспечивали всем, кроме собственно злых духов и колдунов. Экскурсии начались тут же; на фермы с пираньями, которых разводили для продажи, ходили смотреть, как на пирамиду Хеопса. Снимали и фотографировали почти все и Анненков только следил за тем, чтобы ничего не пропустить, вечером он всё снятое своим отрядом соберёт и рассортирует. Акустическая аппаратура тоже всё время была на записи. Так посоветовали специалисты по "духам" из криминальной полиции Рио. А ещё он знал, что незаметной для государства может выглядеть только не очень большая корпорация, а раз так, то в случае опасности она не станет светиться и покинет территорию. Нужно только намекнуть, что сюда идёт очень крупный капитал из США и "соседям" лучше обойтись без лишней суеты. Поскольку глубокой обработкой наркотиков здесь скорее всего не занимались, это обнадёживало.
  Прошло три дня жизни в Импалу, группа ежедневно куда-то вылетала и смотрела окрестности, снимала всё это на видео, любовалась пейзажами из иллюминатора, наперебой обсуждала увиденное. Культурная программа подходила к концу, а приезжих так ни разу и не побеспокоили.
  - Что это значит? - подумал Анненков и ответил: - А ничего! Компания Мэри-Лу с гринго исследовала несколько тысяч квадратных километров глубинной территории Бразилии и отметила её редкую населённость - населены только берега главной реки. И жители этих мест вели традиционное хозяйство рядом с жильём, ни единой фактории или удалённой фазенды не держали ни местные, ни столичные землевладельцы. Ну и большинство из аборигенов знали про дурную славу заговорённых земель и туда старались не попадать. Анненков установил, что земли этих племён числились в кадастре как бы в резерве, поскольку народности, их населявшие, от земель предков не отказались, но и возвращаться не торопились. Вот уже третье десятилетие. Узнать истину - это долг исследователя и Анненков поинтересовался, можно ли посетить эти племена. Ответ был прост:
  - Какой разговор, платите деньги и летите!
  Узнать от старейшин племени подробности исчезновения колдунов было самым желанным у всей компании. И тут Ева впервые рискнула рассердить Мэри-Лу публичным одобрением этого кабальеро в гринговской упаковке. Она таки в него тайно влюбилась! Возможно, новая страсть и облагородила манеры юного магистра социологии. Ева незаметно следила за Мэри-Лу и видела не раз, как та приходит в комнату гринго. А дальше сплошные разочарования: ни объятий, тем более секса - гринго всегда вежлив и предупредителен, с сеньорой ничего лишнего, так, разговоры, работа с ноутбуком и разнообразной аппаратурой их компании. Про ночь Ева ничего сказать не могла, поскольку быстро засыпала и во сне старалась сделать то, чего не могла днём из-за предупреждений Марии-Луизы.
  Анненков наловчился разбираться с аппаратурой очень быстро, к утру их память была чистой и снимать можно на полную катушку. Ева немножко досадовала и в то же время была спокойна: гринго недоступен и для Мэри-Лу.
  Когда прилетели на место затянувшейся эмиграции племени, вся компания была заинтригована, даже маленькие девочки во все глаза смотрели на индейцев, которые видели исчезнувших колдунов. Аборигены встретили гостей настороженно, но не враждебно и женщины в числе группы были тем материалом, который располагал к доверию. Лишь гринго был чужаком и настораживал, но гринго не бывают колдунами и они вскоре успокоились.
  Анненков общался со всеми в этой разношёрстной компании легко и непринуждённо, будто в Клубе, набора обиходных португальских слов хватало, да и молодёжь схватывала всё на лету, английский для них не был недоступным. Трения Евы и Мэри-Лу он тоже использовал, доверительно обращаясь к Еве наедине и та охотно выкладывала свои соображения. Когда он просил обосновать свои выводы, Ева демонстрировала ум и женскую наблюдательность. Однако главное приносила Мэри-Лу. У неё не было образования и особого интеллекта, но чутьё работало безошибочно. Он её хвалил и поощрял. И этого женщине хватало. Быть хотя бы изредка равной и необходимой Майклу, её вполне устраивало. Он уже перетёк в положение тайного кумира и там у него соперников не было.
  Пока поджидали ритуальные игры и танцы аборигенов, Майкл поговорил с ней и кое-что пояснил. Другим такое не по силам. Она должна узнать у местных женщин, как духи вели себя по ночам накануне исчезновения колдунов. Он считал, что племя чем-то "угощали" и оно впадало в кайф. Для производителей коки это несложно.
  Поздно ночью после завершения игрищ Мэри-Лу по обыкновению пришла к нему и они за чаем обменялись впечатлениями. Выслушав её комментарий и сопоставив с тем, что видели и слышали другие, он понял: наркотическая "накачка" племени - не фантазия. Выявилась и важная деталь: вождь племени тайный наркоман. И это тоже принесла Мэри-Лу. На следующее утро, прощаясь с вождём и церемонно его обнимая, он учуял и запахи наркоты. Там была смесь натурального с чем-то синтетическим. Не смертельно, но с нюхательной "дорожки" ему не сойти. Он вручил вождю подарки и пожелал успехов в дружбе с духами. Разобраться с устройством души аборигена оказалось несложно и до отъезда он вытащил из вождя недостающее в картине аренды земель из владений этого племени. Они занимали ключевые позиции из-за своего удобного расположения к реке и пересекающей её невдалеке железнодорожной магистрали на Рио.
  Вернувшись в Рио, Анненков уже знал, как нужные земли извлечь из-под влияния наркобаронов. Это было реально и федеральное правительство таким шагам энтузиастов и бизнесменов помогало, не очень утруждаясь собственными.
  
  Прогулка в места обитания злых духов привела мозги Анненкова в привычную форму. Доклады своих компаньонов он теперь принимал, зная общее положение главных земельных участков. Поэтому уточнял детали по лесным и рудным направлениям именно в этой связи. Духовную составляющую в ценах и отношениях аборигенов между собой и властями он уже хорошо выделял. А боссу отправил краткую информацию и закончил фразой: "Бог троицу любит, теперь она и нам по силам!" Это значило, что все три задачи увязаны между собой и имеют хорошие шансы на реализацию.
  
  СВИДАНИЕ И КАРНАВАЛ, начало января 2008
  Бриджит прилетает послезавтра и он высвободил время на общение с ней. Это должно состояться в субботу, когда карнавальные шествия примут грандиозный размах и весь Рио будет на улицах. В таких толпах затеряться нетрудно, а отыскать кого-то невозможно. Он уже присмотрел домик, где будет уютно и безопасно и проверил его владельца. Сердце Мэри-Лу насчёт доверия Майкла к ней не ошиблось и именно ей в среду он доверил деликатную процедуру устройства дома, полагая, что в её исполнении это самый эффективный и безопасный вариант. А в понедельник ночью они улетают в Москву. Четыре дня напряжённой работы и всё!
  - Это для той женщины из Вашингтона? - спросила она и он кивнул. На его лице было написано так много, что уточнять Мария-Луиза не стала: любовь она видела воочию. И она поражала каким-то особым величием. Поскольку гринго ей казался очень большим человеком, то и его сеньора не из простых. А доверился Майкл ей. Гордость овладела женщиной, вытолкав взашей убогую ревность и бабье скопидомство.
  - Мэри-Лу, ты знаешь, что лучше тебя ни в самом Рио, ни вообще в Бразилии нет ни единой стюардессы? - смягчил он горечь от естественной мысли. В том уголочке ей бы хотелось оказаться самой. Видеть это и не отреагировать он не мог. Да и колдовство у неё высшего качества.
  Выпутавшись из гирлянд и серпантинных шлейфов, Мэри-Лу взглянула на спальню для женщины Майкла. Пожалуй, здесь нужно поработать. Она летала через день и вполне успевала до субботы. Мэри-Лу легла на подушки и представила ту женщину, которая будет с Майклом. Она ещё не решила, хочет ли увидеть её. Поразмыслив, поняла, что это доставит боль Майклу и оставила намерение подсмотреть.
  - На такой постели зачинают деток и сильные связи, - уронила она, касаясь постельного белья. Нового и пахнущего травами.
  - У нас с ней будет сын, - просто сказал он и женщина поняла, что не ошиблась в нём. Вот бы ещё колдуна пригласить, чтобы он освятил это жилище, подумалось ей. Но она не успевала, так как это длинная история и колдуны свой график расписывают надолго вперёд. Можно бы его и задобрить, но тогда колдовство будет ненастоящим, а вроде обычного приворота или разгона злых духов. Нет, так нельзя! И она решила, что композиция из оберегающих и приворотных трав будет вернее. И успевает всё это сама. Глядя на женщину, привольно расположившуюся на постели, мужчина улыбнулся. Она повернулась и он подошёл к ней. Женщина не стала искушать и приподнялась. Та самая грудь, что в самолёте сводила с ума пассажиров, скромно таилась под блузкой, а запах жаркого и жаждущего лона перебивался не менее крутым парфюмом.
  - Если бы моих приятелей стерегли надёжные аборигенки во время всего карнавала, я был бы тебе очень благодарен, - сказал он, преодолевая сначала смущение, а потом и соблазн. Но ей хватило и увиденного, она поняла больше, чем ответила.
  - Мы созвонимся, хорошо? - продолжение дружбы с ним питало душу и сердце и возвышало неимоверно. Надо поблагодарить деву Марию, подумала она: недавняя молитва оказалась удачной и вот он снова позвонил.
  
  Группа пахала чуть не круглые сутки и успела-таки с договорами и лицензиями до карнавала. Бумаги ушли на визирование и дату им поставили днём раньше, чтобы чиновники имели зазор на раздумья, обусловленный инструкцией. Немалым стимулом была и обещанная Анненковым пятёрка стюардесс из "Бразильских авиалиний". Единственным условием этого презента было неразглашение названия страны и причастности к бразильскому бизнесу. Это мужчины поняли по-своему и не удивились. Оказаться в роли непримиримых политических противников им показалось очень крутым способом самовыражения.
   Встреча с девушками из авиакомпании прошла в баре отеля. После прикидок обе стороны остались довольны и мужчины приняли девушек на довольствие. Парочки пока не намечались, но в целом общение уже состоялось и переводчики были при деле. Анненков находился в общей группе и надеялся затеряться незаметно и в самое шумное время. Мэри-Лу прикрывала его тылы. Она оставалась на связи с ним, присматривая за агломератом из белых гринго и цветных бразильянок. Взглянуть на женщину Майкла ей даже в голову не пришло. Так он был дорог. И она слегка загримировала его под мачо, чтобы не так бросался в глаза аборигенам.
  - Мэри-Лу! - Спасибо, - сказал он и исчез в толпе.
  Бриджит отыскалась в нужном месте и в условленное время. Она сама подошла к нему, пользуясь сутолокой и умело скрывая лицо под шляпой-накидкой из перьев. Мужчина почуял на себе её ладони и откинулся назад. Женщина обняла его спину и прижалась к ней. Как просто! Он и она. Весь мир где-то там, на задворках, а они внутри собственной рукотворной вселенной. Он повернулся и взял её за руку:
  - Сеньора, это похищение, не противьтесь провидению! - и она с удовольствием отдалась воле мужчины. Почти сутки вместе!
  - Как ты отыскал это гнёздышко? - спросила Бриджит, осматривая домик. Он будто приготовлен новобрачным. Украшен и оборудован всем, чтобы женщина чувствовала себя комфортно. И руку и вкус она почуяла сразу. Бриджит буквально растворилась в своём мужчине. И муже. А он дивился щедрой природе, создавшей такую женщину. В удачу он не верил и считал, что всё у них создано по законам человеческого бытия. Высшим законам бытия. Плод, который уже был хорош и заметен, составлял значимую часть их общения. Секс, ранее довлевший над ними, слегка отступил и терпеливо ждал своей очереди. Но досталось ему не так много. Ей хотелось поговорить, мужчина с удовольствием растянулся на волшебном покрове из цветов и приготовился вкушать слова и мысли любимой.
  Она сказала:
  - Давай-ка сравним меня и Ирину. И они стали разглядывать содержимое электронных альбомов. Начали с последних снимков Ирины ноября и декабря месяцев. Их было несколько десятков и они равномерно легли на шкалу времени. Бриджит внимательно исследовала все её складочки и закоулки и решила, что соперница во время беременности заметно похорошела. Ну и то, что она моложе почти на пять лет, значило немало.
  Поскольку освещения супруги во время съёмки не стеснялись, то все кадры вышли отличными и детали тела Ирины были чуть ли не в натуральную величину. Ирина будто чуяла цель этого ритуала съёмок и была само очарование и безмятежность. Играть с мужем вот так, как бы в диалоге жестов и позиций, было приятно и интересно. Она ему улыбалась, кокетничала, соблазняла, покорялась, вела за собой и чуточку лицемерила, притворяясь чертовкой. Наблюдая за игривым перевоплощением Ирины, Бриджит раскрывала и мотивы всего этого. Хроника из архивов современной политической элиты России у неё всегда под рукой и не один десяток служебных фотографий Анненкова с супругой демонстрировал тонкую и интеллигентную даму без предрассудков с выдержанным характером и некоей прохладой относительно внимания к мужу со стороны. На вопросы самого разного плана к её мужу она кроме любопытства и уверенности в своём избраннике не выявила ни единой эмоции. На снимках же Бориса была очень умелая и изобретательная куртизанка. Чуткая и умная женщина - это Бриджит знала уже давно.
  Собственные фотографии Бриджит прятала ото всех и только Энн знала о систематических упражнениях своего босса. Она же часто и снимала её, если требовалось особое кадрирование и композиция. Ни ложной скромности, ни стеснения в этих кадрах не было и в помине. А гордости и осознанной чувственности хоть отбавляй. В ней было всё, чего в Ирине быть просто не могло. Но вместе они являли ту самую женщину, которая и составляла смысл бытия Анненкова. Бриджит инстинктивно вела партию хищной и надёжной скво-добытчицы, умеющей и знающей ведьмы и жрицы. Поклоняясь его уму и силе, она приобщала его к прелести вкушения запаха крови и первозданного соития. Она знала, что умеет пахнуть так, как европейские женщины никогда не смогут. И это будет удерживать мужчину до тех пор, пока самой женщине не прискучит. Анненков же просто вёл свою партию: выпив одну женщину, он тянулся к другой, чтобы наполниться её гармоничным дополнением. И был щедр и честен с обеими.
  Бриджит поняла это давно и решила, что это их отношениям не повредит и образа любимого не испортит. Фотографии Ирины на даче Тимофеева и отдельные кадры из их спальни вводили её в круг ближних людей. Собственно, эти кадры кроме Бориса и Ирины никто не видел. Как и кадры с Бриджит неглиже и "ню".
  Бриджит привезла кроме новых фотографий и служебные съёмки, там он был с женой на всяких протокольных мероприятиях. Они шли по разделу хроники и поставлялись для служебного пользования в госдепе и других государственных конторах. Качество их было так высоко, что можно разглядеть любую точку на ткани блузки или узелок на колготках.
  Борис с удивлением разглядывал себя и качал головой. Одного анализа его одежды достаточно, чтобы установить распорядок дня, поскольку на ней видны следы и завтрака и обеда и ворса с листов бумаги, где он рисовал и стирал рабочие схемы.
  
   Они до этого редко обсуждали служебные проблемы, ограничиваясь репликами и конкретными выводами. Сегодня она начала первой:
  - Борька, а ты веришь в победу вашего дела? - Не вообще, как идеи, а в самом главном своём походе во власть.
  - Ты хотела спросить, хочу ли я этого сумасшествия? - она кивнула и он ответил: - Теперь у нас уже нет пути назад. Какая у нас власть, ты знаешь, а оппозиция попросту испарилась. У нас и выхода нет!
  - Это ты про судьбу и обстоятельства, с ними понятно, а вот сам-то как?
  - Если честно, то не тянет! Это клоака и там мне не место.
  - Так уж и? - А я? - Думаешь, меня не воротит ото всего этого?
  - Тебе осталось чуточку потерпеть и всё закончится. А я только вступаю в этот бедлам убогих и проходимцев. Он с таким настроем сказал это, что она оставила неприятную тему.
  - Я хочу прислать твоей дочке что-то на память. Можно? - такое может сказать только жена. Уверенная в себе и характере мужа. Он пожал плечами, когда это будет? И кем станет Бриджит, уйдя в отставку из-за рождения сына.
  - Ваш президент болезненно самолюбив и тщеславен, - всё же вернулась она к теме политики, - и он никого не подпустит к власти так близко. Мне кажется, против вас готовят широкомасштабную кампанию. Со множеством версий и вариантов вашего уничтожения. Причём, даже в случае очевидного проигрыша на выборах у них есть ресурсы выравнивания результатов с помощью местных администраций и влияний на электронную систему подсчёта голосов. - Борис поднял голову и она добавила: - Я это знаю наверняка, у нас свои каналы и они дублируются.
  - Знаешь, Бридж, я допускаю и это и любой вариант, вплоть до силового выталкивания или посадки в тюрьму. Если они захотят, накопают хоть что и суд это подмахнёт. Одна наша с тобой связь чего стоит!
  - И ни разу не пожалел? - голос женщины был ровным и уверенным, но он прочувствовал внутреннее напряжение. Бриджит была сильной, но рефлексировала, как простая женщина предместья.
  - Благодаря этому мы вместе, как я могу жалеть?
  - Скоро мы разъедемся и ты вернёшься к Ирине, а я в Вашингтон. Теперь когда встретимся опять, - с оттенком горечи уронила женщина и коснулась мужчины.
  - И всё-таки я твой муж, разве нет? - ответил он, чуя в этом прикосновении весь спектр её чувствования. Теперь он говорил без слов на уже испытанном языке. Том языке, которым пользовалась Мать матерей ещё в райских кущах саванны. Есть ли что, сравнимое со счастьем от этого?
  - Да, мой единственный, - ответила она на том же языке и проглотила мужчину полностью. Эта встреча была самой неспешной в их удивительной связи. Они закачивали друг в друга уверенность и силу.
  А ещё у Бриджит был особый ресурс, она им редко пользовалась, но на этот раз всё глубинное и языческое, хранившее её народ многие столетия, она тихонечко перекачивала в душу любимого. Это душевное здоровье и выносливость. Следующей встречи могло не быть очень долго, но у них всё сложилось и она уверена в нём. Зреющий во чреве сын тому порукой и гарантией. Он ждал и любил их сына. Это она видела отчётливо.
  - Когда Ирина будет спрашивать, не томи её. Она уже готова к тому, что не одна рядом с тобой.
  - Ты тоже так думаешь?
  - Да, вот на этом фото она такова, - и муж увидел фото жены, глядящей на него во время публичной встречи. Там было много жён и не все со своими мужьями. Парочка хищниц так на нём зацепилась взглядами, что не всякая жена выдержала бы такое. Следующие кадры из этой серии говорили о том, что Ирина всё это проглотила, не рассуждая и не теряя лица. Его тонкая и сверхчувствительная Ирина! Да, Бриджит про него знала достаточно.
  - Я могу передать ей твою записку, хочешь? - женщина на минутку задумалась и выбралась из его объятий. Даже не подумав что-то на себя накинуть, она подошла к зеркалу. Немножко повертелась перед ним и осталась довольна.
  Взгляд мужчины, согревающий и возбуждающий до неимоверности, она удерживала уже привычно и спокойно. И не было в этом ничего абсолютно от той самой шоколадной леди. Будто и не она вовсе. Та женщина, что сейчас перед ним, годилась для дома, воспитания детей, обихаживания мужа, блистания в свете и многого чего, только не политики. В сознании Анненкова мелькнуло, что у кого-то из классиков он видел картину вот с таким примерно сюжетом, где темнокожая красавица была в роскошном будуаре и вот так же разглядывала своё отражение. Кто автор и кто позировал? Сюжет картины вертелся в памяти и он не мог утверждать, что это не фантом, порождённый самой Бриджит.
  Он закрыл глаза, чтобы абстрагироваться от бьющего в глаза оригинала, и попытался разобраться: фантом или нет! Припомнилось посещение музея в Лондоне, именно там эта картина и висела. Значит, не фантом. Он открыл глаза и уже не мог оторваться от чудной композиции. Стены и мебель дома, украшенные руками и фантазией Мэри-Лу, так и подмывали запечатлеть это для истории. Он нашёл камеру и женщина с удовольствием стала позировать. Умело и со вкусом.
  
  Следующий день был разгрузочным и команда Анненкова в основном сводила материалы окончательного отчёта воедино, это было уже нетрудно. Карнавал и всё с ним связанное были главной темой. Оставались последние штрихи компоновки материалов и детали оформления бумаг у местных юристов. Работа неспешная и кропотливая. Ещё немножко и они готовы встать на крыло.
  
  - Ты не боишься показать меня своим коллегам в новом качестве? - спросила Мэри-Лу, когда он пригласил её с подругами на вечеринку по случаю завершения миссии.
  - Нет, а что? - ответил он.
  - Если мы с тобой уединимся, а их оставим с моими девочками - это ничего?
  - Ну, не знаю, они же хотят только развлечься. Во всём мире женщины и футбол Бразилии не имеют себе равных и манят мужчин неимоверно.
  - Про женщин знает не весь мир, тут нам с футболом не сравниться, - отметила Мэри-Лу.
  - Наши сравнили и увидели, - утешил её Анненков. - Я о твоих девочках в форменных костюмах.
  - И что говорят?
  - Ну, вроде того, что всё уже устроено и так совпало, что никуда ехать не надо и нет риска попасть в историю. Да и после карнавала о них только и разговоров. Хорошие девочки и на выпивку не налегают.
  - Они ещё не всё про них знают, - улыбнулась Мэри-Лу и Анненков припомнил их фокусы в рейсе на Вашингтон.
  - Там-то они были на работе, с твоим прикрытием, все в одной команде и под именем солидной авиакомпании, - ответил Анненков, - а здесь каждая из них только Тереза или Клариса и никаких поблажек, если сполоховала.
  - Однако твои коллеги - иностранцы и это для девочек только стимул не сдерживаться. За гринго никто из них замуж не стремится. Поэтому я твоим ребятам не завидую.
  - Ну, - улыбнулся её азарту Анненков, - я думаю, им просто интересно с ними: молодые, яркие и темпераментные, а если игры станут обоюдными, тем лучше. У них не было ни единого свободного дня до карнавала.
  - То есть, без тебя они не заскучают?
  - Ясное дело, нет!
  - Тогда мы с тобой пойдём в одно место и будем танцевать до утра, - вот что решила Мэри-Лу, почуяв власть над гринго. Улетевшая вашингтонская женщина ничего с собой не увезла и Мэри-Лу с удовлетворением отмечала в нём все выставленные накануне визита отметки. Никаких изменений! То есть, Майкл ничем из её арсенала не пользовался и своей гостье не показывал. Это и было высшим проявлением возникшего у них взаимного доверия и дружбы. Пользуясь правом на близость и особый тон, Анненков стал чуточку капризничать, чтобы дать женщине повод взять всё в свои руки:
  - И это ничего, что я старый и янки, а танцую, будто бык на родео?
  - Ты же со мной и я знаю, чего хочу. Так ты хочешь?
  - Ладно, - легко согласился он. И она подробно рассказала обо всём предстоящем. Они отдельно и в одном месте, а его коллеги в другом и там с её подругами веселятся сами. И про них с Мэри-Лу ничего не знают. Мэри-Лу кивнула и продолжила об их вечеринке на виду у всех. Очень образно и с напором. Ему даже кивать не пришлось, так легко въехала женщина в его душу.
  - Чего не сделаешь ради дружбы, - с едкой иронией прошлась по его согласию Мэри-Лу и Анненков даже сморгнул - показалось, что перед ним Бриджит.
  
  Сказать, что они произвели фурор в том клубе - ничего не сказать. Они потрясли основы понимания жизни тех, кто туда пришёл. Мэри-Лу видели здесь и раньше - она видная сеньора, но в обществе гринго женщина преобразилась. И этим сказано всё.
  То колдовское общение без слов, когда он улавливал движения под музыку уже по флюидам тела Мэри-Лу, способствовало и общему уровню чувствительности и понимания мироощущения. Глядя на неё и окружающие пары, он понимал суть движений латиноамериканских ритмов, ловил одобрительные и чуточку ироничные взгляды женщин и ревнивое мужское неприятие. У женщин он видел почти всё, настолько они не сдерживали собственных чувств и только переправляли их в собственные движения и пластику, а у мужчин, поскольку те глаз ему не показывали, он чуял общее настроение и энергетику, и не факт, что ревность и зависть в них доминировали.
  В сознании Анненкова, когда он ловил на себе эти взгляды, отчётливо переплетались невообразимые букеты из смелых и потаённых взглядов, монологов тел, отточенных жестов, безмолвных посылов от чего-то внутреннего с одной стороны и смеси парфюма с собственными выделениями мужчин и женщин с другой.
  И вдруг внутри него что-то щёлкнуло, включив особые функции и впустив ранее недоступную сокровищницу кладезей тайн всего живого. Он теперь улавливал причину изменения запахов у трав, настроения и самочувствия у людей. Анненков проверил себя на том, какова Мэри-Лу в этих танцах и игрищах и обнаружил, что понимает её гораздо лучше и глубже. А ответная реакция от неё поощряла и возбуждала дальнейшее погружение в новое состояние. Женщина не останавливалась и всё больше и больше увлекала его за собой. Надышавшись своей партнёршей, он стал прислушиваться к окружающим и оказалось, что их мысли и ощущения он тоже читает. Запахи и намерения мужчин и женщин стали открытой книгой. Надолго ли? - Хорошо бы на всю жизнь!
  Он осторожно и, не выбираясь из виртуала, обратился к подруге и та ответила на том же языке:
  - Мы с тобой одно целое!
  Даже с Бриджит он не бывал там, куда заводила эта колдунья. Да и не было у них вот такого роскошного и шумного праздника. Пока не было. В те минуты он и вправду был с Мэри-Лу одним целым. А если того же достичь с Бриджит? Или с Ириной?
  - Чего ты хочешь? - спросил он потом, понимая многое и готовый ко всему.
  - Теперь ты знаешь кое-что про любовь женщины, - ответила она. Усталая, но не потерявшая блеска и очарования. - Запомни это и мне будет достаточно.
  - Этого не забыть, - качнул он головой и притянул её к себе. Слабую и беззащитную.
  Такой и казалась та, которая выманила его предка с дерева и навсегда увела в свою хижину из веток и постели из пахучих трав. Разве устоишь перед этим? И потом, её величие - это высшая справедливость.
  Именно величие и было тем состоянием женщины, которое сотворил в ней дуэт с гринго. Теперь она спокойна за себя и своих детей. Ей не потребуется покровительство командира экипажа, а вполне достаточно имени Майкла и памяти об их необыкновенной дружбе. Мэри-Лу была уверена, что она только началась и лучшее у них впереди. Это сидело в глубине души и не требовало слов, она чуяла всё чем-то особым и не сомневалась ни в чём. Ту силу, которой веет от мужчины, она впитывала каждой частицей собственного тела и упивалась выпавшей долей такого счастья. Мужчина видел, насколько воспарила женщина и радовался её состоянию вместе с ней. Эта колдунья витала на десятом небе и не торопилась опускаться на бренную землю.
  Когда в клубе стали расходиться, Мэри-Лу и Анненкова уважительно проводили и очень почтительно засвидетельствовали их нынешнее превосходство.
  - А теперь под душ! - скомандовала Мэри-Лу, когда они пришли в её квартиру. Он долго плескался, нежился и очищался для восприятия новой жизни. Когда Анненков, наконец, выбрался из-под тугих струй воды, его ждали роскошный халат, полотенце с именем "Майкл" и шлёпанцы. Хозяйка протянула всё это ему и быстренько нырнула под освободившийся душ. Он прошёл в комнату и стал приводить себя в порядок. Что-то подсказывало не торопиться и халата не снимать, хотя Мэри-Лу призывно плескалась и фыркала под струями воды. Он осмотрелся в квартире и нашёл принадлежности для чайной церемонии. Когда всё было готово, открылась дверь душевой и появилась чистенькая и свежая хозяйка. Она прямо-таки светилась изнутри.
  Они пили чай, говорили о пустяках и молчали о главном. Оно уже обустроилось внутри и слов не требовало. Женщина убедилась в том, что мужчина её науку усвоил на "отлично", а мужчина всем своим видом демонстрировал почтение и любовь за такую щедрость.
  - Может быть, твоя Аманда приглянется моему Алексу, - заметил гость, - годочков через пяток он уже будет за юбками посматривать.
  - Ты думаешь? - зарделась польщённая мама десятилетней дочери. Пять лет в ожидании этого многого стоят. И взгляд его был спокойным и уверенным, как и в клубе и вообще всегда.
  - А что? Она уже сейчас очень хороша, так что..., - тут он сделал паузу, переключившись на легкомысленную волну и ожидая от женщины того же. Она прикинула тон, которым следует ответить на подобное, и выбрала материнскую заботливость. Не совсем подстраиваясь, как бы ведя свою партию, но от темы не удаляясь.
  - Ну, насчёт чего-то особенного не ручаюсь, а вот свою долю я ей выдам, будто наследное. Так что её избраннику будет от чего греться. Но для гринго такое вряд ли подходит, она будет больше язычницей и самую малость католичкой.
  - Юная колдунья! - восхищённо прошептал он и прикрыл глаза от охватившего. Женщина хорошо уловила источник его восхищения и эмоции от этого тут же упрятала подальше, чтобы не вспыхнуть.
  - Она уже сейчас знает, чем отличается от мальчиков и хорошо этим пользуется. Так что продолжить движение в ту же сторону нетрудно, - с гордостью за собственное дитя ответила мать.
  - И кем она будет после школы? - заинтересованно, будто о собственной родне, спросил гость.
  - Она настолько привязчива и податлива, что я боюсь своим советом сделать неправильный шаг. Если я что-то ей посоветую и это поначалу девочке понравится, то потом она будет везти эту ношу всю жизнь. Даже, если совет окажется ошибкой.
  - Пусть будет просто хорошей девочкой, сеньоритой Амандой! Остальное неважно, - с сердцем сказал гость, знавший дочь Мэри-Лу вполне прилично. Она с братом Мигелем к нему привязалась сразу и с удовольствием пользовалась его покровительством. Семилетний мальчишка дядю Майка тоже не стеснялся и общался без переводчика.
  - Если она будет не совсем в меня, - разоткровенничалась мама, - то у твоего Алекса будет шанс узнать девочку-шоколадку ещё чистой и почти нецелованной.
  - Ты за этим проследишь? - полушутя спросил гость и женщина с удовольствием кивнула. Теперь её жизнь на ближайшую перспективу обретала и смысл и высшее предназначение. И детьми придётся заняться самой и всерьёз. Но для этого нужно сменить работу и бывать дома ежедневно. Уверенность в том, что тут всё выйдет удачно, её не покидала. Одна мысль о дружбе с ним придавала небывалую уверенность. Да и углублять их дружбу хотелось всё больше и больше, а для этого нужно иметь в его стане собственные маячки. Она уже знала, как сделает это.
  - Майкл, прошу тебя, сделай милость - не смейся надо мной! - Обещаешь? Я хочу тебя о чём-то попросить, - как-то уж очень непохоже на себя спросила Мэри-Лу.
  - Ну, что ты, как я могу тебе чего-то не обещать! Говори, я слушаю.
  - Вот я тебе приготовила кое-что, - сказала женщина и протянула руку куда-то под стол, - это трубка того самого вождя. Он её курил, когда нужно подумать и принимать решение взвешенно и не спеша. Не обязательно курить, возьми её в руки и немножко подержи. И дурные мысли и ощущения тебя покинут.
  - А как же вождь? - Ему-то она в первую очередь нужна.
  - Ему жена другую подсунет, он и не заметит, ведь размышляет вождь не каждый месяц.
  - Спасибо, милая, - поблагодарил её Анненков и расцеловал в обе щёки. Как подружку. И ей это понравилось. Жене, детям и маме она приготовила приятные вещицы и удачный выбор подарков Мэри-Лу прочитала на его лице. В душе мужчины было намного больше и это ей пришлось по нраву.
  
  - Всё же есть высшая справедливость! - подумал он, покидая дом женщины. Будут ли такие минуты - неизвестно, но их плоды остаются навсегда.
  
   И тут же захотелось и к Ирине и к Бриджит одновременно. Благодаря Мэри-Лу ему в них открылось такое...
  Ирине он позвонил сразу и сказал желанное. И слова и проникновенность были такими, что жена и поняла и прониклась. Выслушав ответ, он добавил что-то из тончайшей сущности своей верной спутницы.
  - Я люблю тебя, Бориска! - ответила она и замолчала. Он знал, что за этим стоит.
  Бриджит будто ждала его весточки и сразу же ответила в его тональности. Она уже стала старшей женой белого вождя.
  
  Вернувшись в отель, Анненков принял душ и переоделся. Для имитации момента выхода из сна он прилёг поверх убранной постели и прикрыл глаза. Совсем ненадолго. Не прошло и часа, как подсознание выдало результат своей работы. Главные доминанты оценок в справках помощников уже были расставлены и сомнений не вызвали. Оценены и сами исполнители. Надёжно и объективно. После этого Анненков отправился на утреннюю доводку совместного отчёта.
  
  
  
  
  ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ РИО И МОСКВА, середина января 2008
  
  Команда Анненкова собралась в полном составе для вылета домой буквально накануне, поскольку проталкивала и оформляла необходимые документы. На руках уже были контракты на лесные угодья и два объекта для разведочных и добычных работ. Объекты для главной части проекта - фазенды, тоже были на мази, но об этом никто из его спутников не знал. В целом можно считать задачу выполненной и россияне с чистой совестью покидали тропический Рио. Фотографий и видеосъёмок увозили несметное количество и распределялись они таким образом, чтобы не вредить предрассудкам и семейной репутации. Карнавал в этом пакете альбомов был самым волнительным и красочным, девушки из Рио были настолько ярки и самобытны, что даже серые не загоревшие москвичи в их обществе выглядели настоящими мачо. Отсутствие особого фотоальбома у Анненкова никого не удивляло, поскольку тот имел консервативные пристрастия и обошёлся стандартными видами города и окрестностей, а также съёмками с прогулочного катера.
  По общему мнению группы развлечение, подобное бразильскому карнавалу, невозможно в принципе. Столько красок и удовольствия за такие деньги - это непостижимо! Особенно понравилась вся эта шумовая какофония лесному специалисту, которого так зацепила девочка из бригады Мэри-Лу. Он был единственным холостяком и ничего не скрывал ни от кого. На фотографиях Эления выглядела и ярко и целомудренно, эта актриса по жизни сумела влюбить в себя не одного мужчину, но ей хотелось заполучить в свою коллекцию и гринго. По легенде Анненкова все были в роли янки. Личная жизнь каждого в группе не обсуждалась и поэтому про Элению никто не упомянул. Специалист по лесу с эмоциями от мулатки не расставался, но обходился с ними взвешенно и ни с кем их не обсуждал. Эления сказала, что он может позвонить. Когда из зоны таможенного контроля он решил вежливо попрощаться с гостеприимной и яркой Бразилией, девушка выплеснула на него искры своей души с таким напором, что он засомневался в адресате - ему ли всё это? И переспросил.
  - Эд, ты прекрасный парень! Я тебя сразу выделила, как только мы впервые встретились на карнавале и потом на вашей вечеринке. Я в Штатах бываю часто, так что при желании вполне можем встретиться. Ты этого хочешь? - ответила она напрямик. Но прозвучало это осторожно, чтобы не спугнуть. На обычного янки с тугим бумажником он не был похож, да и остальные мужчины были ему под стать. Такие в её джунглях не водились никогда!
  - Я рад, Эления, что всё сложилось так здорово. И буду звонить, и искать возможности для встречи, может что-то и получится. Последняя фраза прозвучала грустно и женщина это хорошо уловила. Ей понравился и тон и неспешность Эда, он не был похож на её знакомых. И спортивный азарт, с которого она стартовала, приняв его внимание и ухаживание, сменился ответной тягой к общению. Внутри этого парня было так много всего, что ей бы хватило надолго. Вот только остановит ли он свой выбор на девушке из такой среды и без высшего образования?
  - Эд, ты хочешь стать мои парнем? - поставила она в тупик мужчину.
  - В каком смысле? - удивился эксперт про лесу.
  - Ты мне звонишь, я отвечаю, мы что-то обсуждаем и встречаемся, ну, как у всех и как обычно! - не стала разводить антимоний Эления. Прямота и искренность девушки его привлекала, но вот такой напор удивлял и настораживал. Да и обстоятельства!
  - Если речь только о желании и о том, что я от тебя за многие тысячи километров забыть, то да - я хочу, чтобы ты стала моей девушкой.
  - Вот и всё! - обрадовалась Эления, - Остальное уж как сложится. Я буду молиться пресвятой деве, чтоб у нас всё получилось! И у него душа просто запела. Несмотря на пропасть между ними во всём, кроме естественной взаимной тяги. Английский у неё хромал на обе ноги, но это нисколько не мешало пониманию. Они расстались на тёплой ноте и девушка запаслась от мужчины некоей надёжностью, силой и уверенностью в себе. Эления нравилась многим, знала многое и многих, из спортивного интереса пропустила через себя не одного из приглянувшихся, но так ни на ком выбора и не остановила. Эд оказался особым и узнать про его намерения ей очень хотелось. Судя по поведению, он был бы хорошим мужем. Она это уже просто чуяла. Мария-Луиза с кем попало не знакомит. И её гринго был само очарование и мечта женщины.
  - До свидания, Эления! - уронил в трубку растрогавшийся Эд и девушка записала себе в память, что он хорошо её понял и прочувствовал. И с ним надо всегда вот так, прямо и без обиняков.
   Место лесному эксперту досталось рядом с Анненковым и тот легко проникся его состоянием, хотя ни словом на эту тему они не обмолвились. Эления была самой искрящейся девушкой из бригады Мэри-Лу и выбор Тихоновецкого в качестве личного парня на время карнавала его удивил поначалу. Однако Мэри-Лу его успокоила, Эления хоть и яркая, но очень надёжная и сильная. Если у них сложится, то Эд не пожалеет. Похоже, эта чертовка крепко зацепила парня. И он с удовлетворением отметил, что личная жизнь ни у кого не бывает простой и без проблем. Как Эдуард Тихоновецкий выпутается из этой истории, он не представлял, но режим конфиденциальности продлится до начала весны, в марте будут выдержаны все сроки прохождения бумаг и проект станет реальностью. Или исчезнет из памяти, как и многие из неудач, вытесненный очередными хлопотами. Так что для Эда съездить в Рио на майские праздники и увидеть Элению ещё разок вполне реально. Как раз закрутится проект.
  
  Сумма контракта, который он вёз своему шефу, была не особо большой, но вполне достаточной, чтобы стать объектом повышенного внимания конкурентов. И, прикрывая тылы босса, он немножко размазал эти перспективы, чтобы не возбуждать зависти и прочего негатива. Ведь для инвестиций внутри России объектов было предостаточно, однако бизнес упорно стремился из страны. Даже далёкая Бразилия казалась более надёжной, чем родные просторы.
  В который раз убедившись в этом, Анненков с тоской смотрел на перспективы изменения ситуации к лучшему. Власть запускала в ход псевдо-патриотические кампании в поддержку чиновных намерений очередного похода против бедности и войны с коррупцией. Шумовое обеспечение и громкая риторика сути проблем не меняла и все новации дальше очередных кадровых и структурных перестановок не заходили. Причём, обойма чиновников практически не менялась. Если не сломать этот порочный механизм, добра не жди. Клуб уже давно стоял поперёк горла у правящей верхушки, но прибрать его к рукам не получалось.
  
  ОТЧЁТ О РИО, январь середина 2008
  Сразу же по прилёту в Москву Анненков отправился на свидание с шефом, он его ждал в кабинете, освободившись от текущих дел. Доклад, который должен сделать Анненков, вероятно, станет последним в его бытность под началом Кудряшова. Поэтому шеф решил всё проделать неспешно и наедине. Да и проект, с которым они хотели выйти за пределы России, того требовал. После обмена приветствиями и реплик о внешнем виде загоревшего Анненкова началась беседа и потом доклад. Со всеми записями, фотографиями и видеорядом сельвы и прочих подробностей поездки. Анненков монтировал и редактировал всё это сразу же после съёмки, поэтому лишнего в кадре не было, однако по поводу мелькавшей молодёжи из семейства Мэри-Лу и заглядывавшей на Анненкова юной креолки шеф от реплики не удержался, уж очень она хороша. Мэри-Лу на него впечатления не произвела и это порадовало Анненкова, поскольку не будет и вопросов.
  Выполнение главной задачи просматривалось хорошо. Район средоточения будущих фазенд удален от традиционных центров, однако рядом были две реки, одна из них полноводная, с судоходством круглый год, другая тоже была полна водой до девяти месяцев в году и это проблему коммуникаций сводило к минимуму. Инфраструктуру придётся создавать с нуля, но расходы на неё, разделённые на три проекта: лесной, горный и собственно аграрный были вполне терпимыми и самого проекта не ухудшали.
  Вопрос кадров тоже не особо напрягал, поскольку основных специалистов они брали у себя на родине, а на местах набирали только сезонников. Состояние трудовых ресурсов в Бразилии было терпимым и система набора работников для подобных проектов уже себя оправдала, сформировав свой клан с приличной по местным меркам зарплатой. Предполагаемые агрономом культуры вполне вписывались в местный агросектор, некоторые изменения в их номенклатуре экономики проекта не меняли.
  - Итак, - завершил доклад Анненков, - мы имеем три базы сельхозпродукции, четыре рудных и три лесных. Время сдачи под ключ всей системы - три года и это реально. Первая продукция поступает в первом же году, уже на второй урожай. Враждующих племён, местных плантаторский группировок здесь нет - территория пуста.
  - Попробуют ли местные заняться рэкетом? - спросил Кудряшов.
  - Думаю - да, нравы там, как и у нас. Однако на сами фазенды и рудные концессии они не сунутся, местная охрана - это своеобразный ОМОН, в сельве трупов не ищут. А вот в Рио, там да! И откаты и бумажная возня, но в сравнении с нашими порядками - это прямо-таки рай! У меня всё.
  Шеф углубился в материалы из Бразилии и с сожалением думал о том, что это последняя акция Анненкова. Президентская гонка уже началась и он считал своего топ-менеджера лучшим претендентом на этот пост. Материалы секретного проекта говорили о глубокой проработке материала на месте, системном анализе всего полученного и широком видении самой проблемы. Операция по изучению суеверий и исчезновения колдунов была тому доказательством. Идея с семейным выездом на место обитания злых духов и исчезнувших колдунов была оригинальна по замыслу и хороша по исполнению. Он внимательно просмотрел кадры любительской видеосъёмки и отметил, что роль мужа упитанной креолки он сыграл отлично, дети с ним были запросто, а племянники и племянницы образ любимого папочки-гринго лишь дополняли. Замены таким кадрам нет.
  - Что ж, Борис Ильич, задача решена, а двигать её будут другие. Не жалко?
  - Есть немножко. Но таких дел предостаточно, так что привык. Встречи и расставания - это наша жизнь.
  - Да, - ответил босс и поднялся, - спасибо. У вас будет отпуск до конца этой кампании, а потом либо вы ко мне, либо я к вам. Успехов! - его объятия были крепкими и мужскими.
  
  Любящая и любимая женщина - это произведение искусства. А та, которая в этой сфере чувствует себя, как в родной среде, и вообще выглядит изысканным шедевром. Не только выглядит, но и слышится и чувствуется. Ирина готовилась к приезду мужа и это у неё вышло очень удачно. Недавний визит Татьяны Леоновой и кое-что, предпринятое в продолжение к изучаемому с Борисом, очень помогли продвинуться в ту часть мира, где муж был богом и повелителем. Она всё расставила по полочкам и применилась к новым обретениям. Все они из области непознаваемого, но теперь понятного и объяснимого. Особенно её манила та самая женщина, которую Борис называл Матерью Матерей. И она спросила Татьяну об этом.
  - Нет, Ирина, это только с ним! Если он сможет ввести тебя в эту часть своей вселенной, тогда - да! А так, извини, по контрамарке туда не попасть.
  - Но ты-то её видела? - не смогла скрыть жгучего любопытства Ирина. Татьяна в её тоне ревности не уловила и поэтому кое-что приоткрыла.
  - Да.
  - И что потом?
  - Я стала думать о поисках собственной матери. Мне показалось, что где-то там есть и моя прародительница, которую я почую так же, как и Борис свою.
  - И это успокоит душу?
  - Ну, насчёт покоя - это вряд ли. А вот насчёт просвета во всём этом, тут есть шансы и немалые. И вообще, твой Борька для науки редкая находка. В этой части виртуальных поисков он меня уже опередил. С нуля и за два года! Твой муж прелесть! - воодушевила она свою партнёршу. Борис нередко вводил её вместе с собой в мир Ирины и она изучала россыпи первозданного в этой чувственной интеллектуалке. Её инстинкты были похожи на огранённые алмазы видимых размеров, разбросанные по причудливо расположенным сусекам и полочкам, некоторые раритеты хранились в укромных местечках и покоились в закоулках раковин и ещё свежих жемчужниц.
  Прогуливаясь по сокровищнице Ирины, Татьяна ни на миг не отрывалась от Бориса, иначе видение могло исчезнуть. А тот уже умел делить своё сознание на несколько частей и быть одновременно в каждой из них. Ведь, беседуя с ней и отвечая на её призывы и просьбы, он ублажал свою жену, раскрывал её мир для Ирины и в то же время приобщал свою избранницу к осознанию себя в этом виртуальном эдеме.
  - Ты во мне уже бывала, я знаю это, Татьяна, ведь так? - гостья кивнула и она продолжила: - И что там внутри, то же что и здесь или не совсем? - гостья улыбнулась и заглянула внутрь Ирины. Открытой оказалась только прихожая.
  - Уже хорошо, - подумала Татьяна и почувствовала, что Ирина лукаво хихикнула. Немножко, но это её собственные умения.
  - Я бы сказала так: с таким мужем у тебя есть хорошие шансы.
  - Договаривай!
  - Остальное - это его вотчина. Мы договорились, - ответила гостья. И Ирина решила, что в этом есть резон: муж - это её вотчина и он прав, никого не пуская на их совместные владения.
  
  - Ирка, ты откуда такого набралась? - удивился Анненков после первого акта близости. Жена не столько блистала чувственностью, сколько поражала глубиной проникновения в его мысли. Мысли о чувствах. Стоило ему выбрать что-то особенное и заиграть на нём, как на рояле, Ирина тут же брала фагот и выдувала из него басовитые нотки. На его изыски с гитарой она отвечала жеманными клавикордами. Не менее изобретательными были и ответы на упражнения в гимнастке для ног - Ирина была ещё очень гибка и подвижна и из собственного тела смогла выдать немало удивительного. Мягкая и упругая кожа чувственно отзывалась на присутствие мужчины и буквально наполняла его своим электричеством.
  - Откуда, откуда - от тебя, конечно! Ну и книжки читаю изредка, концертов у меня нет, так что...
  - И что в них пишут?
  - Разное, про Мать Матерей, к примеру.
  - Да ну? - И что же там про неё?
  - А то, что туда можно попасть только с тобой.
  - Ты это уже хорошо осмыслила и прочувствовала? - со значением и на большом градусе спросил Борис. Дочь внутри жены была ещё очень слаба и беззащитна, чтобы подвергаться опасности неминуемых в таком путешествии стрессов.
  - Мы с Вероникой это уже обсудили и она считает, что с папочкой ничего не страшно. Он защитит, - муж с ответом не заторопился, впитывая всё от жены. И решил, что она уже готова.
  - Хорошо, Ириша, только сначала мы всё-всё пройдём посуху и приготовимся.
  Учёба прошла в игре и особенно не затянулась. Когда супруга оказалась на том самом поле с травой и деревьями саванны, она уже знала основные правила игры. Но пока она там только зрительница. Анненков останавливал её внимание на запахах травы, звуках львиного рыка, щебете и клёкоте птиц, шуме ветра и особом свечении солнца. Прозрачность воздуха не такая и свет особый, не такой, как теперь. Звуки тоже идут не так, поэтому и хруст сухих трав и шелест мягкой подстилки мягче и тише. Ну и тело на всё внешнее реагирует острее, поскольку полностью обнажено. Бёдра чуют одно, пятки и ногти другое и так далее по поверхности в кучу десятков квадратных дециметров. Ирина последовательно и не торопясь всё впитывала и помнила, для чего всё придумано. Тепло и силу своего мужа и бога она принимала как данность и ждала новостей из этого мира, где они с Татьяной так преуспели.
  Женщина появилась неожиданно и сразу же приковала к себе внимание обоих супругов. Она шла лёгким шагом по саванне и несла что-то в руке. Правая рука раздвигала кусты, а левая удерживала какой-то свёрток. Большой и увесистый. Они наблюдали за ней чуть сверху и были где-то в 15-20 метрах.
  По мере того, как женщина стала удаляться от них, что-то поменялось и они к ней приблизились. Теперь Ирина учуяла и её запах. Это был запах через восприятие Бориса, но она его различала и смогла дать собственную характеристику, ведь парфюм Ирине был знаком лучше, чем мужу. А это был именно парфюм, в чистом виде такие ароматы в природе не встречаются. Значит, решила Ирина, эта женщина умеет его выделить из базового аромата чего-то природного. То есть, она умна и мастеровита! Вопрос красоты ещё перед ней не возник, поскольку рассмотреть её она не могла. Но фигура и походка с характерными для зверей повадками неприятия не вызывала.
  Через некоторое время Ирина отчётливо уловила особый звериный запах. И только потом тихий утробный рык. Женщина шла так же легко, как и раньше, но что-то в ней изменилось и Ирина это почуяла буквально всей своей сутью. Это было волнение и какое-то особое возбуждение. И запах у неё тоже стал особым. Опять же уловил его Борис, но и ей он был ясен - что-то от секса.
  И вот Ирина увидела львицу, та лежала в траве и готовилась рожать. Будто человек. Она это прочувствовала. И лет царице зверей уже немало. Львица чуяла и слышала шаги женщины давно и появление перед собой только обозначила движением головы - наконец-то! И тут же опустила её. Женщина подошла к ней и занялась пастью зверя. Свободно и безбоязненно, будто терапевт при осмотре пациента. И вскоре в ход пошли какие-то листы и корешки, принесенные женщиной. Проделывая с львицей что-то для Ирины непонятное, женщина буквально общалась с нею, успокаивая и убеждая. В том, что это диалог, Ирина убедилась уже вскоре. Язык зверя был ясен женщине и она умело им владела. Кончились приготовления тем, что женщина вставила в пасть львице какой-то плод и заставила его проглотить. Через некоторое время львица подняла голову и обернулась к женщине, та что-то рыкнула на её наречии и началось фантастическое зрелище. Львица приготовилась рожать! Ирина даже не представляла, как у них это происходит и вот оно, перед ней. Она в ужасе закрыла глаза и первого котёнка увидела уже облизанным и упакованным в сухую траву. Женщина была рядом и посыпала его чем-то из травяного тубуса. Это что-то вроде антисептика, догадалась Ирина.
  С тех пор, как рядом с львицей появилась женщина, жужжание мухоты стихло и обеим самкам стало более комфортно. Наблюдая за львицей и женщиной во время обихаживания слепого котёнка, она внутренне собралась и появление второго увидела в полной мере. И опять женщина проделала всё по тому же сценарию, а львица отнеслась к этому более чем благосклонно. Ирина уловила мысль мужчины и отвлеклась от зрелища африканского роддома. Рядом ходили ещё две львицы и лев. Видно, хозяин этого прайда. Они не приближались к тому месту и соблюдали чёткую дистанцию, только посматривая туда и поднимая морду, в надежде учуять больше, чем увидеть.
  Когда родился третий котёнок, женщина и львица уловили, что это последний и навели порядок в импровизированном будуаре. Ирина внимательно присмотрелась и поняла, что рука женщины тут свою роль тоже сыграла. Не было сквозняков, сухо, да и насекомые это место избегали. Перед уходом женщина смазала чем-то пасть и отдельные части тела львицы. Царица блаженно жмурилась и мурлыкала, будто кошка на руках хозяина.
  Женщина поднялась и потрепала у царицы где-то за ухом, а после этого отошла за кусты, там лежала растерзанная косуля. Женщина нагнулась и взяла в руки что-то, похожее на нож, и отсекла кусок задней ляжки. Отложила нож на прежнее место и взвалила мясо на плечо. Увесистый кусок, но она его несла, будто зонт от солнца, легко меняя положение и совершенно не оставляя на себе следов крови.
  Ирина всё это время наблюдала за женщиной и успела разглядеть многое, в том числе и выражение глаз. По всему видно, что европейские женщины произошли от неё. Глаза у неё были светлыми, а разрез обычный, широкий. Губы полные и чувственные. Грудь и живот были из тех, что встречаются у женщин, следящих за собой. И волосы не вполне функциональны, их пряди чуточку прикрывали верхнюю часть груди и спину от палящего солнца. Спереди она оставляла подобие чёлки. То есть, обрезала! Ирина чётко это отметила.
  Мать Матерей вела себя по-хозяйски и не теряя достоинства. На неё она так и не взглянула, хотя Ирина иногда бывала почти рядом с ней. Таково свойство виртуального восприятия, когда записанное изображение воспринимается будто явь текущей минуты.
  Это Ирина сообразила уже позже. Когда ощутила в себе фаллос мужа. А запах саванны пронизывал их обоих. Такого блаженства, замешанного на ощущении свободы она не помнила.
  - А с ней у тебя такое бывало? - решилась Ирина на очередной вопрос.
  - Да, это наша мать. Она её видит, как и я. Со мной или без меня.
  Такое признание стоит дорогого и Ирина вполне оценила и смелость мужа и ту женщину.
  - Вот и записку тебе передала, - он поднялся и вышел в свой кабинет. Ирина ждала недолго и всё это время прислушивалась к собственным ощущениям - они ничего против той женщины не имели. Борис с ней прежний и в его любви она не сомневалась. Играть роль пустенькой ревнивицы ей казалось слишком банальным. Борис настолько многолик и многогранен, что жизнь рядом с ним подобное просто исключала.
  - Милая Ирина! - читала она вслух записку Бриджит, - мы с тобой любим одного мужчину и должны быть достойны такой удачи и счастья. Мы с Александром ждём минуты встречи с твоей Вероникой. Думаю, их ждёт хорошее будущее, раз им достались такие родители и благословенные условия для рождения. Что Борис отличный отец, ты уже знаешь, мы с Александром тоже в это верим. Целую, Б.
  - А почему без имени? - только и нашла что сказать Ирина. Борис развёл руками, записку он не читал и мотивов для любого варианта текста у Бриджит предостаточно. Сам шаг к выходу из тени был уже запредельным.
  - Она знает меня и всё про меня, а мне известны только инициалы, согласись, Борька, это несправедливо! Что должна чувствовать я, зная это?
  - Будь умничкой, Ириша! Даже вот с этой запиской она многим рискует. Очень многим, в том числе и нашим Александром. Пойми это и всё будет в порядке. А вскоре вы с ней встретитесь. Это условие нашей Матери.
  - Даже так? - качнула головой Ирина. И услышала про это уже полный и исчерпывающий рассказ.
  - Она иностранка, хорошо владеющая русским, - сказала Ирина, - и это всё, что мне известно. Ладно, - вздохнула она, - надеюсь, она так же хороша в обиходе и быту, как с тобой в постели. А она не махонькая японка? - Я бы с ней и тем общих не нашла кроме кимоно и сада камней.
  - Она и не японка и совсем не махонькая, - успокоил муж и привлёк к себе. Жена с мужем себя чувствовала гораздо лучше чем без него и успокоилась мгновенно. Но где-то в глубине своей сути уловила, что умение мгновенно успокоить у него от той самой Б. Раньше Борис таким искусством не отличался. Хотя это могло придти и от Матери Матерей и от Татьяны Леоновой тоже. Уснула она в его сильных объятиях и в сновидениях увидела Мать Матерей уже вплотную и наедине. Женщина с интересом осмотрела её живот и сказала:
  - Носи и ничего в голову не бери! У моего сына хорошее семя. Чистое и без примесей.
  - Примесей чего? - не удержалась Ирина.
  - В моей крови нет ни капли из дурной и порченой - вот что!
  - А твои мужья? И предки твоих мужей? - Кто поручится за них? - резонно заметила белая женщина.
  - А это и совсем просто, - улыбнулась неведению простых истин Мать Матерей, - я прихожу на их стоянку и всё родовое прошлое передо мной! И ближнее, и дальнее, и с соседскими добавками и с гостинцами от дальних. Надо лишь знать, как это выглядит. И пыл белой женщины иссяк - видеть и различать упомянутое Матерью она не умела. Ирина вздохнула: уж очень многого она не знала и не умела. А та, что подписалась Б., эту истину постигла вместе с Борисом. Надо догонять! И тоже вместе с Борисом. Ревности она не ощутила даже чуточку, настолько задача поглотила всё её существо.
  - Борька, я всё и всех прощаю с одним условием, - утром сказала Ирина мужу, - видеть и понимать зрелость или гниль корня я должна так же, как и ты.
  - Хорошо, - легко согласился муж и жена успокоилась. Первый урок он выдал тут же, выложив учебные файлы, которые описаны у того самого доктора-гомеопата. И саму книжку в электронном варианте тоже. К самостоятельному изучению этой премудрости Ирина готова вполне.
  
  ПРЕТЕНДЕНТЫ НА ВЛАСТЬ, конец января - февраль 2008
  
  Анненков включился в гонку последним из претендентов и сразу же попал на телевизионные дебаты. Это была предварительная встреча первой четвёрки претендентов, где с ним соперничал лидер коммунистов, либерал и независимый кандидат. "Преемник" был в другой группе с "правым", эсэром и аграрием.
  Анненков своих соперников знал хорошо и был уверен, что те его платформу тоже изучили. На вопросы ведущего отвечали по очереди, затем были вопросы из зала, по телефону и из Интернета. Парные дебаты проводились по жребию, тема: обустройство страны. Оппоненты соперничали в умении обаять публику, не уступив сопернику. Оценивала публика и жюри. Публика могла добавить до 20% баллов в каждом виде, а жюри ещё 10% за эрудицию и прочее из психологии, техники и этики.
  Пройдя первый круг вопросов и набрав максимум баллов, Анненков захотел встретиться с лидером коммунистов. У них одни и те же цели - великая Россия и социальные реформы. Осторожный и пуганый жизнью коммунист был последователен - жребий.
  И он ему выдал Анненкова. Победа Анненкова была неоспоримой и необидной для коммуниста. Тот оценил и такт и выдержку своего оппонента.
  - Впервые, проиграв, я не испытываю досады, - сказал коммунист и набрал долю симпатий в человеческом факторе.
  Следующая встреча меняла составы четвёрок и на этот раз "преемник" был в группе с Анненковым. Если бы он снялся с дебатов без весомых причин, это был бы конец. Не было шансов у него и в очной встрече с Анненковым. Растоптать этого выкормыша системы стало делом первостепенной важности. Однако судьба к нему оказалась благосклонной - проиграв на первом этапе, он попал на агрария и уцелел, поскольку тот был ещё слабее.
  Анненков к жребию отнёсся философски и принял перчатку от эсэра. Тот был персоной явно вторичной и выполнял миссию заполнения властного пространства, поэтому Анненков его лишь пожурил за школьные пробелы в истории страны. Третьего тура, где встречались победители предыдущих, не было и "преемник" опять ускользнул.
  После этого были встречи с избирателями, поездки по стране, студийные программы, где они встречались с представителями культуры, деловым миром, финансистами и чиновниками. Уже в течение первой недели Анненков отметил направляющий перст президента, который через ЦИК устроил "зелёную" улицу для своего преемника: тот никогда не встречался с Анненковым в одном и том же месте. Более того, он приезжал в регион, где недавно был Анненков, и в публичных речах и обещаниях отталкивался от заявленных Клубом проблем.
  Началось турне претендентов с Петербурга, там Анненков оказался с лидером компартии и независимым кандидатом, взявшим напрокат уже не новый лозунг: "Патриоты России - домой!" По оценкам аналитиков "преемник" на победу здесь не претендовал, хоть и был уроженцем северной столицы.
  Однако компаньоны "преемника" задумали пощипать Анненкова и к встрече подготовились хорошо. На "Пятом канале", который транслировался во многие регионы России, приготовили команду "знатоков" и те стали "сажать" Анненкова, задавая сугубо питерские вопросы. Отвечать в общем виде этой заказной публике было вариантом не выигрышным, а специфики Питера Анненков в должной мере не знал. Три человека из Клуба, пришедшие на программу, были людьми науки и домашние заготовки "знатоков" по культурным и коммуно-социальным проблемам знали понаслышке, поэтому в помощники не годились.
  Речь всё время шла о памятниках культуры со сложными проблемами собственности и хозяйственной принадлежности. Претендовали на них многие и образовались группировки по интересам, среди которых наиболее шумными и агрессивными были "патриоты города". Эта риторика ему порядком надоела, но питерские говоруны были вообще за пределами логики в своём представлении о месте города в мировой сокровищнице культуры. Облупленные здания на Невском и закрытые рекламными плакатами изящные лепнины и фантазии скульпторов, художников и архитекторов были ярким свидетельством управленческой беспомощности местного руководства, сплошь и рядом козыряющего близостью к президенту.
  Политиканство в северной столице не уступало московскому, но играло на собственном поле и претендовало на исключительность. Москвичей Клуба это склоняло на улыбки, а питерские одноклубники разводили руками и тоже улыбались. Они этих "патриотов" на дух не переносили и не спускали им ничего. Поскольку собственной социальной и политической базы у местной власти не было, она пользовалась всем, что было ей лояльно. С одной стороны - просто, с другой - весьма рискованно, поскольку лояльная публика мало управляема и по большей части жила собственными интересами, далёкими от городских, тем более государственных.
  Вот этим узким местом "знатоков" Анненков и воспользовался. Чтобы снять напряжение патриотической риторики, Анненков решил взять решение местной проблемы в общем виде и сослался на опыт Италии. В этой стране так много старины и древностей, что не хватит никакого бюджета для её поддержания, благоустройство и реставрации. И обветшавшие замки раздали в аренду с чёткими обязательствами привести их в порядок. Условия аренды формулировало государство и комитеты по культурно-историческим памятникам в этом поучаствовали. В итоге бюджетные средства ушли в коммунальные и социальные статьи, а в возрождённых на частные средства дворцах и зданиях стали работать музеи, просветительские центры или офисы учреждений, фасады которых были доступны посещениям и свободному обозрению.
  Италия переполнена туристами и никто из местных не сетует на их обилие. Что мешает Питеру сделать так же? Прав у местной администрации достаточно, зачем выносить свои нерешённые проблемы на публичное рассмотрение с целью получения федеральных преференций, в то время как в регионах страны ветшает и разваливается масса старинных сооружений, которые не имеют и доли питерских шансов. Последнее прозвучало вопросом, но "знатоки" об этом говорить отказались.
  Государственный канал подсуетился и представил явно непредставительную витрину города. И упоминание о перекосе в финансировании администраций двух столиц было совершенно неуместно.
  В том, что проблемы города не решались уже много лет, Клуб и Анненков не были виновны и никак непричастны. Социальные проблемы Питера в Клубе знали глубоко и Анненков различал местные особенности их во всех регионах, поскольку основная работа у него связана с анализом экономики и социальных проблем на местах. Управление городом или регионом в принципе мало отличалось от производственного: среда и предмет ведения иной - вот и все различия. Зная, что из чего вырастает, знаешь и пути изменения роста или регресса. Местный губернатор умел худо-бедно делить фонды и преференции и это все его достоинства, за исключением близости к президенту. А раз так, то и с публикой в зале нужно честно и без деликатных умолчаний.
  Типичный вопрос о зарплате бюджетникам Клуб неоднократно поднимал и исследовал на передачах по ТВ и Анненков был удивлён, когда он в очередной раз прозвучал из уст пожилой учительницы. И он объяснил женщине, что любое изменение в бюджетных статьях должно чем-то оплачено. Если есть рост производительности труда на производстве, то есть и рост зарплаты тех, кто напрямую в производстве не участвует, но затраты на них скрыты в статьях социальных расходов, то есть в налогах. Если же бюджет этого не учитывает, то появляются необеспеченные товаром деньги, которые тут же "съедаются" инфляцией. И сколько бы ни поднимали зарплаты бюджетникам, она будет отставать от роста цен до тех пор, пока на единицу времени не будет увеличения производства. То есть, товаров будет больше, чем денег и цены снизятся.
   - Это азбука и её знают все профессионалы-управленцы. Если говорят о повышении уровня жизни бюджетников, а их у нас много, то понимают под этим рост производства, качественный рост, технологический. А нынешней администрации страны тут хвалиться нечем. Экономики она не знает и поэтому проблемы страны даже не представляет. Или не хочет в этом признаться. Думаю, это одно и то же.
  - То есть, - уточнила учительница, - слова о об общем повышении уровня жизни учителей, врачей и прочих бюджетников - это неправда?
  - Да, это ложь! - согласился Анненков и добавил, - Годы реформ прошли бездарно и пыл "реформаторов" ушёл на делёж чужого. Весь мир рос технически и технологически, а мы занимались пустой болтовнёй. Если в эпоху перестройки мы отставали по производительности труда в промышленности в среднем 3-4 раза, а в аграрном комплексе в 6-8 раз, то теперь наше отставание усугубилось и в большие разы. Вы же видите всеобщий развал. О чём можно говорить, если единственным надёжным источником доходов в экономику страны является сырьё? - Лес, руды, уголь, нефть и газ. Остальное мы привозим и живём на разницу между мировыми и внутренними ценами. Мы не просто отстали, мы катастрофически отстали! Вы думаете это тайна для наших традиционных противников? - Нет, конечно! Тем, кто хочет утопить нашу страну и расчленить на мелкие анклавы, послушные и удобные в обращении, очень выгодна наша деградация и они только делают вид, что озабочены положением с правами человека у нас.
  Ну и вернёмся к зарплатам бюджетников и положению врачей, учителей, интеллигенции и людей науки и искусства. Мы в Клубе эту проблему осветили очень подробно и я спрашиваю, стоит ли сейчас об этом и здесь?
  Зал затих, выступающие к ним обращались редко и в основном с корыстными соображениями. Собранная публика хоть и была в значительной мере клакерской, однако генетически русское в них пересилило и вышло наружу:
  - Говорить и без утайки! - и Анненков сделал из них своих сторонников. Просто и без затей - назвал вещи своими именами. О том, кто мы и что, все знали и так. Пути выхода из тупика Клуб обозначил очень ёмко и доступно, без зауми и псевдонаучности. А в генетической грамотности приглашённой публике отказать было нельзя. За границей многие из них бывали не однажды, ездили по делам, посещали производственные фирмы и сравнивать жизнь в Европе с питерской могли. И понимали, что всё не так трагично, как кажется, стоит выполнить первый шаг и остальное станет делом времени и техники, а с ресурсами у нас гораздо лучше и проще.
  С другими вопросами Анненков обошёлся примерно в том же стиле: по-деловому, доверительно и без расшаркивания, ни лозунгов и заклинаний, а только прагматический анализ и поиск выходов из ситуации.
  Татьяна смотрела передачу по ТВ вместе с мужем и гостями-заговорщиками. Даже полковнику Генштаба была видна разница между уровнем топ-менеджера и профессиональными политиками.
  - Только бы с ними ничего не случилось! - взволнованно произнесла она и взглянула на Никиту. Тот развёл руками, как бы ничего не гарантируя. О людях и механизме работы ЦИКа он знал достаточно, чтобы предполагать худшее.
  
  Вотчины "преемника" - это регионы местных баронов, понимавших, что при Анненкове им не светит. И они старались изо всех сил для "своего". В таких анклавах позиции Клуба были откровенно слабыми, но не провальными. Просто местный климат и политическая атмосфера для прогресса и просвещения были удушающими. Ничего свободного и демократичного здесь вырасти не могло, нравы поощрялись тоже не лучшие, но зато патриотический сленг был в чести, репризы властей вроде: "академиев мы не кончали" уже не звучали, но плотно сидели в подсознании и служили своего рода определителем "свой-чужой". Вот Анненков со товарищи и решили навести здесь шороху. Для пробы сил в работе с аналогичными регионами.
  Клуб и Анненков в такой заповедник попали впервые. Команду оппозиционного кандидата встречали в аэропорту с провинциальным шиком, была группа чиновников на иномарках и комфортабельный автобус из Германии для эксклюзивных гостей и нужд. Анненкова с Тимофеевым усадили в иномарки, а остальных в автобус. Багаж и груз обещали привезти в гостиницу позже.
  После размещения в отеле и обеда в ресторане представитель регионального избиркома изложил программу на день. Три предприятия и местное ТВ.
  - И всё! - подтвердили из областного избиркома на недоумение Анненкова. Выпроводить гостей хотелось без церемоний, но был регламент ЦИКа и суровый взгляд из президентской администрации, опасавшейся судов и публичных разбирательств. Сейчас они ей крайне нежелательны. Чуя эти вещи, Клуб решил сыграть на очевидной зависимости местных властей от центра во всём. Следующий день был выходной и, согласно регламента ЦИКа, Клуб имел паузу перед визитом в следующий регион. Её нужно использовать в полной мере.
  - Сегодня работаем так, чтобы люди завтра захотели продолжить разговор начистоту и в большой аудитории. В присутствие прессы, местных властей и официальных лиц из Центра. Чтобы не уворачивались потом, мол, не слышали, не знаем, - пояснил задачу Анненков. И все взяли под козырёк, для команды Клуба это было привычно и посторонних в ней ни души.
  Проводя регламентные встречи с избирателями в мерзких условиях засилья начальства всех видов, клубмены собирали базу данных для завтрашней битвы. Где-то поближе к концу дня Анненков сказал чиновнику из администрации, что у народа есть масса вопросов и хотелось бы обсудить их не в технологический перерыв. Зоркий взгляд профи-менеджеров хорошо различал непричёсанность рабочих собраний от тусовок, где настоящих тружеников заменяют подсобники и прочая публика из конторских и многочисленной охраны. Редкие рабочие основного производства далее чем в проходы между цехами не попадали и участия во встрече практически не принимали. От них-то распределённые по периферии предприятий клубмены и узнали маленькие хитрости чиновников и начальства.
  Прикомандированный к Клубу чиновник ужаснулся и замахал руками:
  - Никак невозможно!
  - Невозможно что? - припёр его Тимофеев.
  - Зала так просто не найти и безопасность вам не успеть обеспечить, да и расписано всё у больших залов наперёд: кружки, концерты и прочее. Нет-нет! Никак невозможно!
  Трифонов, лицо в Клубе очень влиятельное, к тяжбам такого рода привык и достал бювар с комплектом материалов для подобных случаев и чиновников. Он приблизил чиновника к себе, вежливо усадил рядышком и открыл статью закона о выборах, где указано, что обязаны делать власти по требованию утверждённых ЦИКом кандидатов в президенты. Тот прочитал и кивнул, соглашаясь с прочитанным - всё в оригинале с подписями и печатями ЦИКа, Думы и Администрации президента России. Далее Трифонов открыл статьи сопроводительных законов, где указывались наказания для нарушителей. Он зачитал разницу между нарушением и преступлением - действия чиновника тянули на преступление. И он притух.
  После кратких переговоров с собственным начальством он сказал, что всё решено: и зал, и пресса, и пригласительные билеты для публики. А Тимофеев добавил, что там лучше быть и региональной администрации, потому как в соседней области "преемника" под ручку встречали губернатор и местная "элита", а других кандидатов чиновники самого низшего ранга.
  - И кандидат подал в суд на областную администрацию вместе с законодателями за дискриминацию по имущественному и социальному признаку, - закончил свою мысль Тимофеев, - и чем бы выборы не закончились для претендентов, администрация и законодатели свою карьеру завершили. Вам ясно? - и перепуганный чиновник склонил голову.
  Весь вечер команда Клуба занималась привычным: сбор и анализ впечатлений от увиденного. Филиалов Клуба здесь не было, как и социальной базы для коренной реформации. Всё в регионе выглядело так, будто некрасовская Русь шагнула через полтора века и с комфортом очутилась в России ХХI века.
  На следующий день зал Дворца спорта был забит до отказа, молва оказалась сильным раздражителем. Местные власти привычно разместились в президиуме и поглядывали на придворных, челядь и народ.
  Анненков начал с общего анализа экономики региона, назвав точные цифры единиц продукции и показатели экономической эффективности. Затем привёл динамику изменения производства по годам и десятилетиям. Даже в период застойных времён регион был эффективнее нынешних чуть не втрое, хотя и в ту пору был далёк от передовых. Далее он указал на основные беды региона и перешёл к анализу. Имея хорошую сырьевую базу по лесу и вполне приличную по мясному и молочному животноводству регион скатился так глубоко, что не имеет средств даже на содержание собственного школьного образования, а здравоохранение и вообще рухнуло.
  - Причины этого бедствия прямо перед вами, - чуть улыбнувшись публике, сказал Анненков и скосил глаза на президиум. - В ваш регион хотели придти крупные банки с инвестиционными проектами по строительству ДОКов глубокой переработки лесного сырья до изготовления мебельных блоков и стройдеталей. Это приличные деньги, занятость и немалые налоги, не говоря уже об инфраструктуре, созданной не из бюджета. Но ваши власти сказали, что у них своё видение будущего и закрыли окно переговоров. Теперь этот проект реализуется у ваших соседей. Примерно подобные предложения были по мясомолочному делу - итог тот же. Регион для своих нужд по бюджетным расходам использует дотации Центра в объёме до 80% и лишь 20% зарабатывает сам. То есть, четыре пятых населения региона живут за счёт пособия от тех, кто сумел себя прокормить и в казну положить. Вот так, граждане избиратели, что будем делать дальше?
  В зале наступила оглушительная тишина. Люди догадывались о многом, но вот так доступно и образно о своей нищете и убожестве слышали впервые. Было неудобно за себя и стыдно перед соседями, которые переделали животноводство и лесной комплекс. Ну и страх маленько отступил, московский гость разделал местное начальство, как нашкодивших мальчишек: думский голова уткнулся в бумаги и делал вид, что занят. Губернатор вообще замер и старался не дышать слишком глубоко. Детское желание испариться и исчезнуть вдруг подступило и сжало горло.
  Клубмены рассредоточились по залу и сканировали настроения, а Тимофеев их обобщал. Вскоре он сделал знак и Анненков перешёл к вопросам из зала. Местные бонзы тут же сыграли привычное - давай на трибуну! Но Тимофеев на это не купился и распорядился ассистентам насчёт мобильных микрофонов, которые вместе с остальной аппаратурой привезли с собой.
  Первый вопрос был от седого мужчины в валенках и старом пиджаке с орденскими планками.
  - А вы не боитесь, что вас, как Кеннеди в Америке, а? - прозвучало очень актуально и в тон настрою публики. Никогда в присутствие начальства о бедах региона не говорили правды. Только на кухне. И то негромко, чтоб без неприятностей.
  - Боюсь! Но не за свою жизнь, нет! А за то, что не успею сделать задуманное. Вы, старики, эту страну защитили от фашизма и потом вытащили из пропасти разрухи. Поклон вам и благодарность от моего поколения! - он сделал паузу и сглотнул. - Я думаю, отец, что мы вырвем нашу страну из рук нынешних временщиков! И своё они получат по заслугам!
  Фраза прозвучала откровенно и эмоционально. Аплодисменты зала сняли психологический барьер и вопросы посыпались со всех сторон. Умные, глупые, острые и дремучие.
  Клубмены раскручивали публику, загоняя губернатора и остальной президиум в психологический ступор. Анненков знал, как это сделать в совершенстве и направлял их работу. Другого способа, как публично казнить и не оставить шансов вывернуться от десницы народного гнева, для подъёма общественного настроя не было. И он без жалости гнал местных баронов туда, где собственные страхи инстинкты завершат внутреннее самоуничтожение. За то, что они сотворили с регионом, кара была вполне заслуженной.
  Когда кто-то из свиты губернатора увидел у босса признаки нездоровья, градус же стихийного форума был настолько высок, что на людей в белых халатах почти не среагировал. Тимофеев видел инквизиторскую изощрённость Анненкова и мысленно его одобрил: тут только так и надо!
  На следующий день об этом событии сообщили лишь отдельные газеты, имевшие своих журналистов на местах, телеканалы столицы воспользовались съёмками операторов Клуба. И только журналист из "Радио Свобода", видевший всё собственными глазами, разразился эмоциональной статьёй в Интернете и концентрированной выжимкой из этого в пятиминутном выпуске новостей. А уж его цитировала и комментировала остальная Европа. Не очень охотно, поскольку Клуб был ориентирован на возрождение страны для себя самой, а не интеграции с объединённой Европой. И в объятия к ней не торопился, более того, имел встречные иски и претензии по части гуманитарных и культурных проблем.
  Президент России в это время совершал последние вояжи, подписывал законы, выпеченные послушной Думой, и старался не размышлять о завтрашнем дне. Победа Клуба тут же отбрасывала его в назад, в чиновники, бывшие при власти. Мог ли он допустить подобное?
  
  ПРЕДВЫБОРНЫЙ МАРАФОН, февраль 2008
  
  Поездка по стране для команды Анненкова стала знаковым событием: ничего подобного у них прежде не было и вряд ли могло повториться. Анненков и Тимофеев делали всё, чтобы атмосфера в команде была доверительной и ответственной одновременно. Кроме того, своей сплочённостью и профессионализмом они действовали на людей в филиалах Клуба на местах. Принадлежность этих филиалов к ним москвичи подчёркивали и тем самым заряжали аборигенов уверенностью и энергией.
  Руководство Клуба хорошо понимало роль региональных отделений в ходе голосования и обучало всему необходимому для таких случаев. Методички и руководства были написаны для каждой проверки и точки наблюдения и контроля, формы документов и порядок их оформления тоже был указан. Для местных лидеров были изданы и варианты ролевых игр с заданными нестандартными ситуациями, где указывались действия каждой стороны и границы законов и правил игры. Всё было серьёзно и продуманно.
  Глаза, воля и сознание этих людей и есть тот красный свет, которого боятся чиновники, работающие на "преемника".
  Кроме того, поездка дала возможность оценить положение и вес Клуба на местах. Трезво и без иллюзий и самообмана. Клуб не был политической партией и не строил себя сообразно партии новой номенклатуры, эсерам или коммунистам. Они были подотчётны лишь высшей цели создания цивилизованного общества в стране. В президентскую кампанию ввязались по необходимости и хорошо понимали условности всего, с ней связанного.
  В этой гонке без правил побеждал тот, кого поддерживала власть. У Клуба стояла задача разрушить этот стереотип. Уже на первых этапах встреч с кандидатом Клуба провинция своим поведением ставила местные власти в тупик. Юридическая казуистика, при помощи которой ломали судьбы людей, вдруг стала ловушкой и для власти. И все хорошо понимали, что сочетание хороших мозгов и больших денег было совпадением редким и удачным. Партия власти этого была лишена - умные и порядочные люди избегали новоявленную громадину с размытыми задачами и лозунгами вместо целей. Административный ресурс и немереные деньги только подчёркивали отсутствие интеллекта в партии. Лидеры в ней играли роль лоббистов на рутинных целях - зарабатывание средств. Побольше и любой ценой!
  На Клуб посматривали с завистью и олигархи среди них составляли немалое число. Но страх потерять всё, если Клуб придёт к власти, пересиливал и движение навстречу Клубу совершали лишь самые умные или отчаянные. Прочие же "новые" откупались от власти деньгами и за борьбой наблюдали издали.
  - Вы можете лишиться всего абсолютно, - убеждали этих наблюдателей проницательные эксперты, - в том числе и жизни! Вы не забыли месячник "прополки российских сорняков"? - Ни исполнителей, ни заказчиков не нашли. И кто знает, какие фамилии стоят на очереди у "новых мстителей"!? последует команда - Фас! И всё!
  Предположения экспертов были правдой и координаторы уже разрабатывали легенды для ликвидации этих пролежней на боку больной державы. Средств хватало, поскольку исполнители просто поддерживали форму и текущие расходы были небольшими. Были лишь небольшие комиссионные исполнителям за риск.
  Другой координатор следил за суетой вокруг первых лиц Клуба, у него был приказ расчищать пространство вокруг них мгновенно. Искалеченные любители заработать в мутном омуте новых политиканов к прежнему занятию уже не вернутся. И это остужало исполнителей, а так же напоминало заказчикам, что подобный жребий неизбежен для любого. Для профилактики под акцию координатора попал и разводящий на акты запугивания коммерсантов и финансистов. Месиво из костей и неспособность говорить и видеть навсегда - было весомым предостережением.
  Офицеру, который вёл дела Клуба, пришла официальная бумага со всеми реквизитами исходящих. Когда он стал её изучать, она вдруг вспыхнула и обожгла лицо и руки.
  И он испугался. Возможно, впервые так основательно и глубоко. Письмо касалось его работы по ведению Клуба. Тот, кто писал, просвечивал "контору" насквозь.
  Убрав последствия фейерверка, офицер надолго задумался. Ему указали и он должен сообщить своё решение. Действием.
  И всякая сомнительная возня вокруг Клуба немедленно затихла.
  
  ЗАТИШЬЕ ПЕРЕД ВЫБОРАМИ, март 2008
  
  Чем ярче выглядел Анненков на фоне соперников, тем мрачнее становился Трубников. Власти вяло реагировали на успехи главных конкурентов, хотя для них победа Клуба была гибельна. Нежелание даже делать вид, что их это беспокоит, свидетельствовало об уверенности в безнаказанности за тот самый запретный ход. - Какой?
  
  И вот всё позади: поездки по стране, выступления на ТВ, встречи с интеллигенцией, армейскими подразделениями, деловыми кругами и финансистами. Настала тишина, в Клубе все готовились следить за выборами по выделенным каждому объектам: кому-то достались избирательные участки, кому-то связи участков и избирательных комиссий. Были и другие объекты, менее засвеченные, были и совсем неизвестные, там находились наблюдатели за счётом и передачей данных по инстанции. Но главные люди следили за алгоритмами коммуникаций ЦИКа и его сети по стране: нет ли вмешательства извне. Именно на этом этапе в ходе предыдущих выборов происходили метаморфозы информации с мест. Уверенности в том, что всё повторится, не было, но...
  Осталось три дня до момента "Х".
  - Я думаю, Ирине с детьми пора посмотреть на зимние Альпы, моя Ленка уже и вещи упаковала. Детки тоже, - сказал Тимофеев.
  - Да, - вздохнул Анненков, - и билеты готовы и вещи собраны, однако она упрямится, полгода - срок! Через неделю будет. Говорит, как эта дата пройдёт, так и потом всё сложится.
  - А что говорит печёнка?
  - Не пойму, то ли какая-то напасть, то ли всё образуется! Не знаю, такого у меня ещё не было.
  - У меня тоже.
  - Что, тоже по книжке? - не поверил Борис, уж очень противился Слава всякой зауми антинаучного лекаря.
  - А что, не похоже? - Вот и тебя уже чую, сейчас ты думаешь: - Славка, я тебя тресну! - Что, разве нет?
  - Ну, в общих чертах... - ответил Борис, едва-едва касаясь в мыслях собеседника. Ни о чём не думалось и ничего не хотелось. И слова Славы по большому счёту были верны.
  - Билеты и визы у тебя?
  - Да, в сейфе.
  Наутро несколько семей из Клуба вылетали чартерным рейсом в Женеву. Под грузом туристической одежды и снаряжения были документы, позволяющие гражданам России многое и очень долго.
   Ирина сумела внутренне собраться и выглядеть вполне прилично, несмотря на уже хорошую беременность. Когда дети уснули и сборы сошли на нет, она пристроилась рядом с мужем за вечерним кофе и наблюдала его усталую сосредоточенность. Он так и не выключился из марафона, хотя был уже спокойнее и почти без сторожкой проницательности. И она вернула его на землю, уже пора:
  - А твоя старшая жена в надёжном месте? - вернулась она к давней теме.
  - Она в надёжном месте и при случае придёт на помощь. Она любит и тебя и наших детей.
  - Кто она?
  - Сейчас об этом рано. Я верю в тебя и доверяю, но ваша безопасность зависит от того, что вы знаете. Чем меньше, тем лучше. Поверь, я знаю, о чём говорю.
  - Хорошо, - сказала Ирина и перешла к другому, - а тебе она поможет?
  - Только она и сможет что-то изменить, если... ну, ты понимаешь?
  - Даже так! - Она важная персона?
  - Очень! И это всё. Успокойся, Ириша, нашей девочке это ни к чему. Она уже многое понимает.
  Он принялся за жену и вскоре она спала, расслабившись и забыв всё грустное. Ради малютки под сердцем.
  Два дня напряжённого ожидания без семьи - это слишком много. И Анненков позвонил Славе. Тот читал "Мартина Идена". В который уже раз.
  - Давай что-то сотворим.
  - Ну, мысль хорошая, даже зрелая. А что и чем?
  - Руками. Дом, колодец, телегу, велосипед, дельтаплан тоже можно, у меня есть чертежи и материалы на даче.
  - Слушай, Борька, давай сделаем баню. Я видел эскизы, очень приятная штучка: и проста, и хороша! Я даже знаю, где это в разобранном виде. Привезут тут же.
  - Так у тебя негде её ставить.
  - Можно и у тебя, как раз скважину используем. Только вот с инструментом как? - У меня же обычное дачное: топор, молоток и лопата.
  - Купим, там, где материалы, наверняка, и инструменты есть. Так что?
  - А мы до воскресенья управимся?
  - Запросто, в позапрошлом году я брату помогал сруб в деревне перебирать, так что поднабрался.
  Сплин и рассеянную нервозность, как рукой сняло. К обеду они всё выбрали и оплатили, а через пару часов ходили вокруг кучи дров и прикидывали, с какой стороны начинать. Получалось, что с инструмента и разметки территории. В основание они уложили толстые брёвна и обошлись без фундамента. Выглядело солидно и они походили вокруг, потом попрыгали на основании и пришли к выводу, что методику выбрали правильную, раз брёвна легли без просвета с зёмлёй и по плотницкому уровню давали горизонтальную поверхность. Проверили и диагонали, обошлось без подгонки, поскольку получился чистый квадрат. Затем срезали верх по шаблону и уложили первый венец. Опять прошлись и всё-всё просмотрели. После этого вставили лаги и настелили пол. Работать стало гораздо удобнее и легче. И тут они включили скорость. Автоматизм умственной работы ничем не отличался от автоматизма работы физической - всё по роли, номенклатуре движений и ничего лишнего. До темноты без особой запарки они уложила все венцы, попутно придумав технологичный способ укладки пакли между венцами. Слава его вдруг вспомнил по рассказам бывалых плотников на перекуре. Затем поужинали, включили иллюминацию и завершили весь сруб.
  Остальное решили делать по свету. Спалось легко и без забот. Утром позвонила Ирина, муж объяснил, чем занят и та одобрила идею, надеясь испытать новостройку уже через неделю. Лена с детьми была рядом и добавила собственного колорита.
  Суббота прошла очень продуктивно и к вечеру всё было готово к испытаниям. Затопили печь и баки заполнили водой. Пока всё грелось, они устраняли мелкие огрехи. Каменка накалилась быстро и они не стали ждать воду, полагая, что пар важнее.
  - Славка, а мы тут не угорим? - спросил Анненков, лёжа на полку и исходя седьмым потом. Запах свежего дерева вообще сводил с ума. Им, горожанам в третьем колене, было приятно вернуться к забавам и удовольствиям предков.
  - Нет, до конца не угорим, не дадут, вон их сколько, охранников-то! - ответил Тимофеев, усёкший нетипичных дачников в не дачное время. Пока Анненков в статусе кандидата в президенты, ему полагалась государственная охрана.
  - Тогда ладно, - буркнул Анненков и перевернулся на спину.
  К тому времени, когда вода согрелась и они несколько раз искупались в мини-бассейне у бани, взошла луна и на часах скоро полночь. Решили ехать в Москву утром и занялись ужином. Налегке, из бутербродов. Тимофеев включил телевизор, пощёлкал каналами по российским станциям и переключился на CNN, там новостные программы уже включились в обзор прогнозов по выборам в России. Ведущий программы после дайджеста из высказываний обозревателей привёл, как цитату, выступление госсекретаря.
  - Борис, Бриджит о нас говорит, - позвал он хозяина и тот обернулся, отставив поднос с бутербродами. Мисс Саундлер очень строго, как обычно выдержанно и взвешенно, говорила о ценностях демократии и завершила так: - Россия стоит перед выбором - демократия или тоталитаризм. Сможет ли страна удержаться от соблазна ступить на путь к прошлому.
  - Вот так, нас учат, нас предупреждают, а нам, как с гуся вода, - сказал гость, хозяин в это время искал на лице Бриджит одному ему известный знак.
  - Утро вечера мудренее, - ответила Борис, так и не увидев ничего. Хотя в речи она была какой-то неправильной. Обычно она его и не поучала и не утомляла битыми истинами. А тут вдруг...
  Значит и у неё предчувствие. Именно они, а не факты. Их бы она выдала, не задумываясь. Но поддержку во всём и контроль за ситуацией почуял.
  - Будем считать, эта леди передала привет и мы его услышали и сказали: - Окэй! Всё под контролем.
  - Да, что-то леди уж больно важна. И не её выборы, а туда же... - громыхнул гордостью Тимофеев.
  - А ты заметил, какие манжеты на рукавах её костюма? - поставил гостя в тупик Борис.
  - Я на женщине кроме фигуры и лица не вижу ничего.
  - А зря, иногда рюшечки или оборочки откровеннее самых отъявленных болтушек.
  - Так о чём же поведали откровенные манжеты? - оживился гость.
  - Хозяйка как бы засучила рукава и теперь вся внимание: когда накрывать на стол?! - ответил Борис и Тимофеев с ним согласился, что-то в самой леди-госсекретарь было настораживающее.
  - Да, тон уверенной в себе леди, готовой к любым сюрпризам, - как бы принял эстафету мозгового штурма Тимофеев, немножко покопался в себе и добавил, - да и слово "демократия" у неё прозвучало как-то уж очень корпоративно, по-гарвардски что ли, вроде пароля для избранных: мол, у вас свои ценности, а у нас свои.
  Кофе у Анненкова получился отличным и вскоре они улеглись в гостевой комнате. Уснули быстро и сон был лёгким.
  
  В Европе смеркалось позже на два часа и Лена с Ириной только-только уложили детей. Солнце в горах влияет возбуждающе и, несмотря на усталость, дети после прогулок на лошадках под ёлками ещё долго резвились. Лена вышла на балкон и посмотрела на соседний номер, там было светло. Она немножко выждала, но Ирина так и не вышла. И свет не погасила. Она осторожно заглянула к ней через балконную дверь, Ирина сидела в кресле и уставилась невидящими глазами в дверь детской, где спал сын. Дочь была с ней и спала в кроватке, заботливо укрытой альпийским фирменным покрывалом.
  Лена немного постояла у двери и вернулась к себе. О том, что сейчас переживает Слава, думать не хотелось, эта президентская эпопея буквально вырвала мужа из семьи и сделала инопланетянином. С одной стороны, тот успех, которого они достигли в Клубе, не мог не тешить тщеславие и женское честолюбие, но какова цена? И она чуяла, что это не последнее, что им с Ириной предстоит. Её не обманывал ни массовый выезд на пикничок в Альпах, ни грубоватый оптимизм мужей во время проводов: в истории России не было ни одного правителя без червоточины, нынешнее же правление и вообще было сплошь из грязи и мерзостей. Есть ли у них шанс это преодолеть?
  Она мысленно проследила за историей создания Клуба и выходом его в свет, поначалу они занимались чистым просветительством и оно возбуждало надежды и оптимизм. Но так было до первых вызовов в администрацию президента и прокурорских наездов. С этой отметки началась мышиная возня и Клуб стал подобным всей этой камарилье с властными амбициями. Пусть и почище, но таким же жёстким и беспощадным. А раз так, то и ответ был в том же стиле и на том же языке. Этот путь Лене не нравился и она с чувством ностальгии вспоминала эпоху, когда Клуба ещё не было. И муж был другим, и окружение привычно постоянным. А теперь одна Алиса чего стоит. И не поймёшь, что ей в этом бедламе нравится? Во время отсидки мужей она первой пришла к ней и предложила помощь. Настоящую и весомую. И ведь помогла, тогда Слава быстро пришёл в себя. Другие тоже себя показали. Но лучше б этого не было. И внимания, и доброты - ведь всё это из-за кутузки!
  Ирине было проще, мысли о малютке под сердцем и отвлекали и смягчали душу. Удивительная смелость этой рафинированной музыкантши её поражала, хотя с таким мужем...
  
  ВЫБОРЫ - МОМЕНТ ИСТИНЫ, март 2008
   Утро в Москве началось с новостей из восточных регионов. В Петропавловске-Камчатском и Анадыри дело шло к концу и вскоре должны быть обнародованы протоколы счётных комиссий. По предварительным данным Клуб имел около 40%;, "преемник" - 30%, коммунист - 20%, остальные в сумме не более 6-8% при 2-3% отказов.
  На Камчатке, Колыме, Сахалине и в Приморье Клуб имел сильных представителей и они внимательно отслеживали всё и фиксировали на плёнку в режиме он-лайн.
  К тому времени, как в Москве и Центральной России проголосовали первые ласточки из пожилых людей и пенсионеров, с Востока пришли первые и протоколы, подтвердившие прикидки. Клуб считал голоса в единичках, а не процентах и накапливал базу, делая поправки на неполноту данных. После обеда пошли результаты по Восточной Сибири, там разброс был большим и в регионах, где Клуб не имел своих структур, "преемник" имел преимущество в 10-15% голосов. Факт тревожный и он мог оказаться решающим. Из 89 регионов Клуб имел собственные структуры в 63, то есть, в 70%. А по вероятному числу избирателей более - 80%, так как они приходились на более плотно населённые регионы. И проигрыш в голосах именно там, где своих структур у Клуба нет, настораживал. Ну, ничем эти районы не отличались по Сибири, чтобы дать преимущество сопернику.
  Когда пришли вести из Новосибирска и Кемерово, наиболее весомых в Сибири, общий вес голосов у Клуба составлял 42%, а у "преемника" 32%.
  По результатам опросов проголосовавших выстраивались и некие закономерности, в частности, люди, проголосовавшие за "преемника", Клуб считали продуктом заморского капитала, а своего лидера парнем, который продолжит дело прежнего президента и новых революций делать не станет. Козырем их мотиваций была "стабильность", пусть хоть такая. То есть, Клубу попросту не поверили. Никаких политических и идеологических мотивов и не просматривалось - правило рутинное и испытанное в быту "верю - не верю".
  Напряжение нарастало и вся команда только поглядывала на своих лидеров, черпая в них уверенность и силу. Тимофеев и Анненков вели себя сдержанно и невозмутимо, периодически давая указания функционерам на местах. Контроль и внимание, - вот что звучало постоянно. Главное - это точное соответствие числа проголосовавших протоколу избирательной комиссии. Присутствие наблюдателей во время вскрытия урн - правило неукоснительное и здесь надо быть начеку, чтобы не появились "левые" бюллетени. Эту процедуру правление Клуба ещё задолго до выборов рассмотрело подробно и даже провело семинар для актива в Москве и региональных центрах. Возможно, придётся, как и в США считать и пересчитывать голоса в отдельных регионах и поэтому никаких неувязок быть не должно.
  Параллельно велась связь и с офисом ЦИКа, который сообщал текущую информацию из регионов. Пока особых разночтений не было, данные по регионам, где у Клуба наблюдателей не было, контролировались сопоставлениями с прикидками данных соцопросов и результатов прежних голосований.
  Поближе к вечеру, когда завершался подсчёт голосов на Урале, появились первые тревожные сигналы: оценщики, давшие результат опроса проголосовавших, показывали, что их результаты отличаются от протокольных. И не было никаких данных, чтобы к ответам проголосовавших отнестись с недоверием. Ну и разница была значимой, Клуб терял около 10-12% заявленных избирателями голосов.
  Процедура опроса была законной и обеспеченной телесъёмкой в режиме он-лайн, так что можно статистически и очень точно оценить все отклонения. Ещё на стадии изучения всей процедуры выборов Клуб пришёл к выводу, что статистика этих опросов может быть использована в последующих судебных разбирательствах. Стоило появиться единственному прецеденту несоответствия данных опроса официальному протоколу, как тут же запускался механизм недоверия всей системе. И поголовная проверка. В том, что чисто не будет и выплывет масса нарушений, специалисты Клуба не сомневались. Опрос рядовых наблюдателей на минувших выборах об этом говорил убедительно, но как-то всё это ЦИК уладил.
  - Где они жульничают? - И что мы пропустили? - в который раз спрашивали себя Тимофеев и Анненков, но без ответа. Всё вероятное они просчитали и перекрыли вниманием наблюдателей. Однако отклонение стало системным и набирало обороты.
  - Татьяна, - обратился Анненков к Леоновой, - ты всё видишь, узнай, пожалуйста, что идёт не так?
  Она всё видела и не понимала, откуда взялись источники роста голосов за "преемника". И появились они с долготы Урала, крепчая к западу всё больше и больше. По данным опросов надёжных фондов всё должно быть наоборот: за Уралом у "преемника" шансы уменьшались и местами он уступал даже коммунистам.
  - Света, спроси у Никиты, - произнесла она ключевую фразу, - грузовики "Урал" идут с изменёнными сертификатами или всё по старым данным? - Хорошо, буду ждать, - сказала она и вышла прогуляться. Следующий звонок будет из автомата на улице.
  Она зашла в кафе, заказала коньяк с лимоном и кое-что пожевать, чтобы сбить запах. А расслабиться нужно обязательно, поскольку напряжение и волнение стали одолевать, а ход событий стал неуправляемым. Преимущество Клуба таяло на глазах.
  - Как это могло случиться? - она в изначальном лидерстве Клуба не сомневалась, в том, что лазейки для махинаций будут вычислены и закрыты тоже и вот...
  - Никита, - спросила она, услышав условную фразу, разрешавшую почти всё, - что случилось?
  - Пока не знаю, но думаю, что это чудеса техники и технологий, - ответил он и Татьяна почуяла в его тоне обречённость. Никита чего-то недоговаривал. Он щадил её сердце и уши, оставляя любую, даже виртуальную, грязь за пределами их общения.
  - И это будет продолжаться?
  - К тому идёт. Очень возможно, что бюллетени с нужной фамилией и в необходимом количестве уже отпечатаны и что-то изменить уже нельзя.
  - А выявить подлог?
  - При необходимости печатают любую валюту и она расходится неопознанной по всему миру. А тут какие-то бюллетени!
  Татьяна отошла от автомата и отправилась по слякотной улице. Напротив здания Клуба она остановилась. Ей было стыдно перед людьми, свершившими невозможное. Анненков сразу поймёт. И она вернулась в кафе.
  - Водки и что-нибудь из овощей, - сказала она официанту из приезжих. Он откровенно разглядывал коренную москвичку без комплексов и демонстрировал себя.
  - И ничего такого, чтоб для души? - спросил он.
  - А у вас, юноша, она есть? Вы хоть знаете, что это? - качнула она дорогущей кистью с одним колечком. Глаза из-под загнутых полумесяцем ресниц буквально всадили наглеца в пол. Потом взглянули в центр зала, где-то там обычно сидит хозяин или менеджер. Официант извинился и исчез. Из-за шторы выплыл бритоголовый субъект и вопросительно уставился на неё. Досада незаметно улетучилась и с челядью она решила не связываться - много чести!
  - Что-то узнала? - спросил Тимофеев, принимая у неё пальто. Татьяна что-то произнесла и оценила реакцию Бориса, тот её видел насквозь и даже не стал шутить по поводу запаха лекарства от стрессов. От него она укрыться не могла. Как, впрочем, и он от неё: так притёрлись друг к другу и сработались.
  А в процедуре выборов всё шло, как по писаному. Только что пришла витиеватая записка от Эммы, она приложила гороскоп, где Весы резко склонились от лучезарного Аполлона к жуликоватому Гермесу. И всё это от Урала и до Смоленска.
  Оценив новости, Анненков и Тимофеев повесили табличку на двери и закрылись. На мониторе постоянно обновлялись итоги голосования, они видели, что разрыв между заявленными результатами и протоколом становится всё более и более устойчивым. И преимущество, набранное за Уралом, вскоре исчезнет.
  - Вот так-то! - хмыкнул Тимофеев и просмотрел базу опроса голосовавших, она была системной и составляла 10% выборки на каждом избирательном участке. В Москве их было 100, в Питере 50 и по остальным регионам ещё 120. Для объективной оценки этого достаточно. Тимофеев был уверен, что и другие кандидаты в президенты присоединятся к Клубу с требованием объяснить природу итогов выборов.
  - На что они надеются? - выдохнул Анненков, ненависть к убогим людишкам у власти была так сильна, что президента-спортсмена он бы уложил плашмя в грязь одним взглядом. Посредственность очень любит плодить себе подобных, чтобы в их окружении выглядеть не так убого. Партия власти была именно такой, но претендовала на нечто солидное.
  - Не знаю, по-моему, у них что-то с мозгами, неужто думают, что мы это съедим? - кивнул Тимофеев и взглянул на Татьяну.
  - Что-то в этом духе, - сказала гостья, - пока суд да дело, выплывет что-то про вас, богатеев и умников с имперскими замашками, тут и "простые" люди отзовутся и припечатают недобрым крепким словом, а кто-то вспомнит про коней, которых на переправе не меняют. А после похорон и про стабилизацию что-то подвернётся. И пошло, и пошло, и пошло! - она проглотила ком в горле и замолчала.
  Было около девяти вечера, уже поступили первые протоколы из Москвы и области и материалы опросов. Картина везде одна и та же - избиратели говорили одно, а протоколы им не соответствовали. В ближайшие часы и минуты ничего не изменить. Сама процедура устроена таким образом, что любые протесты должны быть мотивированы фактами, то есть протоколами и прочим, что находилось в чужом ведении. А опросы считались процедурой необъективной и к перечню материалов, достаточных для пересмотра самой процедуры, не относились. Если что-то и можно сделать, то всё это не сразу и времени у властей подчистить концы может хватить. И от осознания беспомощности стало как-то не по себе.
  - У "Царя Эдипа" и "Короля Лира" интрига закручена вокруг трона, - сказал Анненков, уже пришедший в себя и готовый к новым сражениям, - у "Марии Стюарт" эта коллизия лишь чуточку разбавлена любовной. И потом, ребята, у тех царей и пределы были вроде наших районов в Подмосковье. А тут такая махина - Россия! Кто ж ею так просто поделится?!
  Глядя на его лукавую улыбку, не улыбнуться в ответ было нельзя.
  - У нас хорошая и надёжная команда, где, как не с нею быть в такую минут! - сказал он и это было первым распоряжением после признания поражения.
  - Что ты, Вася, приуныл, голову повесил, - затянул он популярную когда-то армейскую песню, войдя в большую комнату, оборудованную под штаб-квартиру.
  - Мы тут с ребятами соображаем, то ли за пивом послать, то ли по горячим следам всё это кино с цирком и раскрутить, - ответил один из молодых аналитиков.
  - И куда показывает компас? - спросил Тимофеев.
  - У каждого он свой, поэтому результирующего вектора не получается, - ответил аналитик со стажем и мозгами, как у Госплана.
  - В общем так! Первый акт мы проиграли, - подвёл итог Анненков, - но это и не всё сражение и, тем более, не итог кампании.
  Раздалось зудение мобильника в кармане Анненкова и тот прервал свою речь. На определителе значился Никита.
  - Я слушаю, - отозвался он.
  - Если у тебя сейчас отключат телефон, значит, началась зачистка. Тебе ясно?
  Что такое "зачистка" он помнил. Это один из экстренных вариантов ликвидации баз данных и перемещение их в тайники.
  - Ясно, - ответил он и взглянул на часы. Они показывали 21 час и двадцать пять минут по московскому времени.
  Операцию по зачистке они репетировали неоднократно и провели за десять минут. Тайники для баз данных знал только Тимофеев, об их наличии никто не догадывался, да и голову не забивали лишним.
  Через полчаса отключились телефоны и заблокировался Интернет. А ещё через полчаса заявились чины из прокуратуры с постановлением об изъятии. Сам Генпрокурор подписался под документом, где техников обвиняли в незаконном проникновении на главный компьютер ЦИКа с целью влияния на результаты выборов.
  Руководителя программным обеспечением компьютеров и его команду арестовали и увезли сразу же.
  - А вы пока свободны, - ухмыльнулся чин в ранге полковника, - до официального оглашения результатов и реакции нового президента. Завтра-послезавтра готовьте вещички. Теперь не открутитесь.
  - Он что, уже выбран? - расхохотался Тимофеев, - А ведь ещё нет и одиннадцати и голоса не подсчитаны!
  - А они его в прокуратуре уже давно выбрали, - добавил жару Анненков, воспользовавшись промашкой чиновника.
  - Если мы все вместе это засвидетельствуем, то поверит даже наш карманный суд, - объявил Трифонов, - ваши слова зафиксированы на цифровых носителях и уже в надёжном месте. - Вон камера, - он указал на штучку за фикусом, - она и сейчас нас пишет и передаёт на удалённый сервер. К утру себя увидите по ящику! - Может, что-то добавите к сказанному?
  Лицо чиновника аж побелело от ненависти, так его не унижали никогда. Но холодные глаза Анненкова остудили гостя, промыли мозги, наделили христианским смирением и он, молча, вышел, забыв бювар с бумагами. Офицер безопасности это усёк сразу, но не сделал и движения к вещи из прокуратуры. Сначала полез в стол, немного покопался, что-то распечатал из упаковок с канцелярией и подошёл к бювару.
  - Круто вы его, Виктор Ильич, он и бумаги свои забыл.
  - Надо бы вернуть, - уловил его намерения Тимофеев.
  - Да, - согласился офицер, повертел вещицу в руках и вызвал секретаря, - Изольда Леопольдовна, вот тут наши гости кое-что забыли, передайте это охране. Пожилая женщина взяла со стола бювар и унесла вниз. Клоп срабатывал только на передачу и был слышен не далее километра. То есть, не надо сопровождать, жил недолго и выглядел затрапезным движком в закрывашке.
  - Вот теперь всё, - сказал Анненков Тимофееву, попрощавшись со всеми. Последней уходила Виктория Тихоновна, заведующая архивными материалами, заодно и буфетчица и кормилица завтраками, обедами и ужинами для тех, кто общепита не терпел, а жил далеко. Она выглядела бодро и уверенно. Законники и прочие для неё были обычными визитёрами и их она как бы и не замечала, а вот собственные умники и остряки по душе.
  - Что, теперь ко мне? Тут и ближе!? - сказал Тимофеев.
  - У тебя и машину поставить некуда, уж лучше ко мне, там раздолье, - не согласился Борис и Слава согласился. Быть дома одному и в такое время не хотелось, с Борисом - другое дело.
  Войдя домой, хозяин внимательно втянул воздух, обонянию он теперь доверял больше, чем аппаратуре слежения. Ничего постороннего не уловил и только после этого взглянул на приборы: таймер перерывов записи не имел, а сканер посторонних лиц и предметов не обнаружил. Значит, в дом никто не входил и это хорошо. Мужчины поужинали и немножко, полистав новости на каналах ТВ, отправились на отдых. Хотелось просто полежать и постараться ни о чём не думать, иначе не уснуть.
  Было уже заполночь, когда позвонила Ирина.
  - Борька, ну что ты молчишь, я извелась вся!
  - Не беспокойся, мы тут со Славой тризну отмечаем, - отшутился он. Говорилось с трудом, язык просто не поворачивался и жена догадалась о причине.
  - Проиграли? - она за новостями особо не следила, да и местные каналы Россию вниманием не баловали.
  - Да, с треском. Пока неофициально, но "преемник" набрал 51.5%, а мы 38.5%. Второго тура не будет.
  - Так нам возвращаться?
  - Ни в коем случае! Открой конверт с сегодняшней датой всё сделай по его тексту. Лене передай то же. Слава ушёл в душ.
  - Ты спокоен, а нам быть тут, это как?
  - А вот так! И до моего распоряжения ни-ку-да! Именно моего.
  - Ладно, утешься: она уже звонила. Так что не беспокойся, мы с тобой.
  - Это кто? - спросил вошедший Слава.
  - Ирина, я ей в общих чертах и для твоей Лены всё передал. Будешь говорить?
  - Попозже сам перезвоню, вот только обсохну и соберусь с мыслями.
  - Как думаешь, нас слушают?
  - А то! - Теперь только нас и будут слушать.
  - Можно, я поозорничаю в твоём доме?
  - Только всё по закону и уважительно, - заметил хозяин.
  - Ну, ты скажешь, по закону! - увидев лицо взбодрённого приятеля, он замахал руками: - Ладно-ладно, так и быть - всё по закону! Значит, так, господа мудаки!
  - Валя! Там могут быть женщины, фонемы слушают, обертоны сличают, а ты в их нежные ушки и такое для грузчиков и генералов! Уймись!
  - Вот что, господа! Вы думаете, что служите Государству? - Нет! Вы служите кучке отщепенцев и сражаетесь с собственным народом. А у всех временщиков век короток. Это данность. Собственные дети отрекутся от вас. И на могилах будут стоять номера и чужие фамилии, чтобы уберечь невинное дерево от поругания. Собственно, вы и так выродки без рода и племени. И мы сделаем всё, чтобы стереть вас в порошок. Так трепещите же в ожидании возмездия! - завершив необычную для московской спальни речь, Тимофеев посмотрел на Бориса, мол, как я тебе?
  - М-да-а! - одобрительно кивнул хозяин и добавил: - Чуть-чуть убавить конкретики, добавить туману и патетики и монолог выйдет почище, чем у короля Лира. А намёк про берёзовые кресты и вообще - класс! Где-то в подсознании у каждого такого холопа таится подобная мыслишка, не верят они хозяевам, не верят! Наши-то имена и дела вся страна три года поминала, письма писала настоящие, страсти крутились не купленные и не инсценированные. Одни убиенные олигархи сколько добра вернули в страну? - Вот наши дела и памятники! - А теперь, Слава, спать!
  - Спать, так спать! - не стал спорить гость и отправился в постель. Устроившись поудобней, он не удержался: - Пусть к нам привыкают, притираются, глядишь, через пару месяцев и присягать к нам придут.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"