Цэзус Бигги. Метро 2033: Врачебные тайны

Пролог.

Драконы, вампиры, киборги, зомби, гоблины, чипы-имплантанты, политические заговоры -- какой дряни только не встретишь на поверхности! И это если не вспоминать о Кондукторе и блокадниках. Толи дело в метро. Всё просто и понятно. Человек, автомат, патрон. Ну, в нашем случае еще и скальпель.

Пролог 1/3.

"Новый Японо-Китайский конфликт. Читать далее...

Правительство Северной Кореи выдвинуло ультиматум своим южным соседям. Читать далее...

Президент Российской Федерации выразил своё недовольство действиями США. Читать далее...

В Англии испекли самый большой торт. Читать далее...

Неужели индейцы майя были правы? Обзор политической обстановки в мире. Читать далее...

Военный конфликт в ЮАР может перерасти в нечто большее. Читать далее...

Новый фильм про глобальную катастрофу бьет все рекорды по сборам. Интервью с режиссёром. Читать далее..."

Он закрыл новостную страничку.

"Аноним пишет:

Да глупости всё это! Сказки для детей! СМИ запугивает нас, чтобы мы и дальше были послушными овцами!"

"Alex пишет:

блин реально страшно! а вдруг правда! что тогда!"

"Аноним пишет:

Да сколько нам сказок про конец света рассказывали?! И что-то мы ни разу не умерли! =)"

Маршрутка подъехала к конечной остановке. Метро. Пора выходить. Он спрятал свой нетбук в сумку и направился к зданию Финляндского Вокзала. Из наушников доносился позитив Боба Марли. Какой всё-таи удобный девайс! И лекции записывать отвышей от ручки рукой проще, и в нете посидеть, и музыку слушать, даже игры идут! С тормозами, но идут. Да это что, с него даже звонить можно! О, до чего прогресс дошёл!

Приложив кошелёк к шестому турникету -- обязательно к шестому, 6 -- любимое, счастливое число, он вошел в метро.

Эскалатор. 755 ступеней, 131,6 метров в длину, 65,8 метров в высоту. На Чернышевской точно такой-же. Самые длинные эскалаторы в мире.

Как всегда, бегом вниз, в молодом теле слишком много энергии, чтобы стоять на месте столько времени. Поезда еще нет. Сумка -- нетбук -- любимый форум. Все обсуждают конец света. Будто других тем нет!

О, новая тема! Аниме, тьфу! Ещё три года назад надоело.

Что еще? F5-F5-F5

"Нет новых сообщений."

Ладно.

Он открыл известнейшую социальную сеть, хотя это уже больше напоминает не соц.сеть, а эксперимент по созданию искусственного интеллекта. "Мои сообщения (1)"

"Это не спам, а реальная возможность заработать" Угу, конечно. "Пожаловаться".

Странно, долго поезда нету. Уже пять минут. Он прислонился к стенке.

Вдруг завопила сирена. Он такой раньше никогда не слышал. По толпе прошлось "радиационная тревога", "началось", "вот и конец"...

Сирена надрывалась, людей на станции становилось всё больше и больше. Слышны крики и стоны людей, видимо затоптанных и задавленных. Хорошо, что он стои прижавшись к стене.

СТРАШНО.

Послышался жуткий скрежет и отдалённые крики отчаянья.

Гермоворота.

Бум! Закрылись. Что теперь?

Воцарилась ужасающая тишина, прерываемая только стонами задавленных.

12:09 -- показывали часы, отсчитывающие время с того момента, как ушёл последний поезд.

Нетбук. Форум.

"Аноним пишет

Что происходит?"

"Сервер не найден.

Проверьте, не допущена ли ошибка при наборе адреса.

Если ни одна страница не загружается - проверьте настройки соединения с Интернетом."

F5!!!

"Беспроводное соединение разорвано."

Как-бы в насмешку из наушников доносилось "Don't worry, be happy!"

Карман. Старый мобильник. Не зря с собой таскал.

"Вызов"

"Любимая"

"Вызов"

"Телефон вызываемого абонента выключен или..."

"Сброс"

"Вызов" - "Любимая" - "Вызов" - "Телефон вызыва..." - "Сброс"

Еще, еще, еще.

Гудки!

"Алё, милый? Мне страшно..." Связь прервалась. ЖИВА.

"Нет сети" Проклятие...

Он её найдёт...

Пролог 2/3.

Молодой человек в поношенной бежевой ветровке, пробираясь сквозь толпу, подошел к усатому полному мужчине в милицейской форме.

-Я одолжу? - бежевый рукав потянулся к автомату, висевшему у милиционера на шее.

-Эт зачем тебе?

-Так, поиграться, Сергей Евгенич, - сказал парень и улыбнулся.

-Ладно уж, бери, только не пристрели ни кого ненароком.

Пообещав, что в кого стрелять не собирается, по крайней мере ненароком, паренёк подхватил автомат, поднял с пола лежащий мегафон и направился к гермоворотам.

-Уважаемые жители станции Площадь Ленина, друзья! - гул толпы стих, все взоры направились на него. Он явно волновался, не было у него заранее заготовленной речи, голос дрожал, и эта дрожь, усиленная мегафонным рупором, разносилась по всей станции, -Прошло уже три месяца, как мы оказались запертыми тут, и неизвестно, сколько нам здесь придётся остаться. Даже если завтра мы увидим весёлые лучики света, сегодня нам нужна самоорганизация, - он сделал паузу, толпа молчала, все слушали его. Толпа... Он за эти три месяца познакомился с каждым из них лично, и почти все питали к нему симпатию, конечно, он обладал такой харизмой, что относиться к нему плохо можно было, разве что, из зависти. Карие глаза блестели наивно, но целеустремленно, а его обворожительная улыбка заставляла таять сердца. Именно поэтому именно он должен был сказать эти слова, - Нам нужна структура, которая сможет обеспечить нас, простое население станции, тем что нам необходимо. Это еда, вода, труд и отдых. Я говорю о некой политической структуре, о правительстве станции. И, поскольку, большая часть населения станции так или иначе связана с медициной, я предлагаю именно её взять за основу. Я уверен, что и на других станциях есть люди и им необходима медицинская помощь. И мы её способны обеспечить. Мы можем ограничить себя от сторонней агрессии предлагая самый ценный товар -- человеческие жизни. Ведь только у нас могло спастись столько студентов-медиков и их преподавателей. Военмед, удачно расположенный рядом. К тому-же врачи из травм.пункта и поликлиники, которые были в двух шагах от метро. Мы можем уже сейчас начать изготовление медикаментов, тот-же спирт для прижигания ран не так уж и трудно получить! - он закашлялся. Его мысли путались и скакали, но несмотря на это его голос обретал все большую силу, а люди слушали его со всей внимательностью. - Ради выживания человека, как вида, мы будем заниматься делом Гиппократа и нести свет медицинских знаний всем желающим, будем оказывать помощь нуждающимся, а в замен мы получим всеобщее уважение. От нас зависит будущее человечества!

В толпе послышались редкие хлопки, но вскоре обрушился шквал аплодисментов. Сбивчивая речь паренька зажгла искру в сердцах людей. Эти долгих три месяца люди не знали чем себя занять, первые недели они ждали, что скоро выйдут на поверхность, потом появилась апатия, но теперь они знали чем себя занять. Они наладят жизнь, они будут помогать нуждающимся, они будут жить.

Когда на станции вновь воцарилась тишина, он продолжил.

-Прошу всех, кто имеет высшее медицинское образование подойти к выходу, - он на секунду замялся, - к гермоворотам у выхода в сторону Финляндского вокзала для обсуждения организационных вопросов. И ещё кое-что, мне нужна группа добровольцев, пять-шесть крепких мужчин, чтобы разведать обстановку на станции метро Выборгская. Я закончил.

Автомат, который он взял для привлечения внимания, так ему и не понадобился.

Пролог 3/3.

"И вот я сижу здесь, под этими бетонными развалинами, когда-то служившими кому-то домом, раненый, с, как оказалось, абсолютно мне не знакомым человеком, которого совсем недавно считал своим боевым товарищем, у которого я знаю только кличку, да и вообще, честно говоря, не уверен, что это человек. Почему я здесь сижу? Нами собирается полакомиться какой-то крылатый монстр, да в принципе не он один. Пока мы вяло от него отстреливались, на шум прибежала стая собак Павлова. И как-то даже наплевать. За прошедшую неделю я потерял всех, кого мог считать близкими. Друзей на станции у меня не было, родители совсем недавно отправились в лучший мир, а человек, с которым я только успел подружиться, уже тут на поверхности, так глупо... Еще два члена нашего отряда просто ушли. Просто взяли и ушли. Оставили меня с этим." - Коля закрыл дневник.

-Долго мы тут сидеть будем?-сказал он, подкладывая руки за голову и громко зевнул.

-Пока эта тварь не уйдет, - хмуро сказал человек, стреляющий из автомата по драконоподобному существу. Зеленая чешуя покрывала мощное тело создания, соизмеримое с двухэтажным коттеджем, перепончатые крылья лениво поднимались и опускались, воздушными потоками очищая от мелкого мусора под ним. Пули, брякая, отскакивали от тела чудовища и не производили на него никакого видимого эффекта. Змеиная морда выражала спокойствие и вселенскую мудрость. Взгляд горящих красных глаз был вполне осмысленным и по нему можно было легко прочитать, что монстр останется здесь, пока его добыча не вылезет нему сама. Он даже свои передние конечности царственно скрестил на груди, всем своим видом показывая, насколько он терпелив в ожидании.

-Как там собачки?

-Ждут. Боятся, - не отрываясь от автомата, ответил человек без противогаза. Как выяснилось, противогаз ему совсем был не нужен, радиоактивной пыли он не боялся и лучевой болезнь заболеть не мог. Собаки же стояли, как войска на параде, все держали равнение разрушенное здание, в котором держали оборону два сталкера, но, не смотря на капающую слюну с места не двигались.

-Я тогда посплю, - Коля отвернулся от дутой картины за бетонными баррикадами из обломков и предался воспоминаниям.

Глава 1. Монотонность.

-Да, сын, так всё и было. Собрал я тогда людей и двинул на Выборгскую. Искать твою маму. Мы с неё как-то разговаривали, задолго до катастрофы, что будет если вдруг все кончится? Я её тогда об этом спросил. А она сказала, что не хочет жить в таком мире, что покончит с собой. Я очень этого боялся. Она жила очень близко к метро, поэтому в том, что её убила катастрофа, я был уверен. Точнее я сам себя в этом уверил. Мы тогда добрались до Выборгской. И без особых проблем. У нас тогда было всё -- и оружия в достатке, и фонарь у каждого. М не встретили по пути ни одной твари, за три месяца они не успели появиться на свет. Точнее во тьму. Дошли, и там были выжившие, и маму твою я нашёл. Она плакала от счастья, когда упала в мои объятья. А я не плакал. Знаешь, сын, Колян, Коля, я после катастрофы ни разу не плакал, до неё очень часто, правда этого никто не видел, кроме твоей мамы. Только её я доверял свои истинные чувства. Сейчас первый раз плачу после того дня. Нашел её, родителей её, выжили. Бабушка твоя взяла их за шкирку и поволокла вниз, образно, конечно, говоря. Да, чего-чего, а характера у неё было не отнять. Знаешь, мы давно мечтали жить отдельно от родителей, и вот наша мечта сбылась, эх, сосунки. Забрал я её на площадь Ленина, а они остались там. Ходили иногда к ним в гости, навещали, по хозяйству помогали. Знаешь, мы хотели троих детей. Двух мальчиков и девочку, мечтали жить в деревне, воспитывать вас на свежем чистом воздухе... А из троих только ты у нас получился. Зато здоровый какой! Не то что батька твой. Эх, не протяну я, понимаешь? Раньше только твой матерью и жил, а теперь, когда её не стало, какой мне смысл здесь оставаться? Ты у меня парень большой, сам о себе позаботишься, не зря я тебя упражняться заставлял, ух какой! Наливай давай.

Они выпили не чокаясь. Колина мать умерла девять дней назад от рака, и некого было винить, некому мстить. Колин отец часто говорил "Дети -- наше всё, наша цель и смысл жизни, наше будущее", а оказалось, что жену свою любил он гораздо больше. Сын понимал это, и ему вовсе не было обидно. Ведь он тоже любил её гораздо сильнее, чем отца. А теперь её не стало, лишь пустая койка, её даже не похоронили, сейчас никого не хоронят, не то отношение к смерти. Смерть стала слишком обычным делом, чтобы заботится о телах погибших. Теперь их просто оставляют на съедение крысам и радиоактивным тварям, мутантам, которые не прочь полакомиться мертвечиной.

По лицу отца снова покатились слёзы, он лёг лицом вниз, чтобы не показывать их сыну. Коля понял, что ему лучше оставить своего отца наедине с собой и вышел из палатки.

Его взору предстала надпись на белом кафеле - "Площадь Ленина", половины букв не хватало, но на их месте были черные следы, что позволяло прочитать надпись. Коля сел на край платформы и глубоко задумался. Его мысль уже далеко убежала и блуждала по прекрасному миру, который когда-то был на поверхности, точнее, по Колиному варианту, созданному со слов родителей. Его мысль прервал знакомый голос.

-Здарова Колян! Ты это, не кисни! Развеяться хочешь? - это был Жека, парень на целых пять лет старше Коли, одетый в лесной камуфляж, с автоматом на перевес, он был лидером сталкерской группы. - У меня тут дело есть, до Чернышевской сходить, груз передать. Все ребята спят, а одному нельзя, ты знаешь. Сходишь со мной? Ты парень крепкий и стрелять, как я знаю, умеешь. Да всего-то смотаться туда-обратно, чисто развеешься. Я тебе даже автомат свой одолжу, - Коля кивнул, Жека обрадованно улыбнулся, - вот и хорошо, на том и порешили, значит через два часа здесь-же.

* * *

Туннель был тёмный и долгий, при этом страшный. Коле постоянно мерещилось, что кто-то смотрит к нему в затылок, тихонько побирается чтобы скушать его на обед, а опытный Жека шёл как ни в чем не бывало. Ещё-бы, он столько раз бывал на поверхности, что созданий метрополитена не боялся вовсе, а банальной темноты тем более. Шли они с выключенными фонарями, как сказал Жека, "чтоб электричество почем зря не тратить. Оно лишним не бывает." Помимо страха, туннель имел еще одну неприятную особенность -- монотонность. Вот шпала, вот еще одна, и еще, и еще... - считал про себя Коля, казалось им не будет конца. Нет, конечно он знал, что скоро они выйдут к станции и снова окунуться в царство света, тем более это был далеко не первый его поход через туннель, но чувство оставалось. Шаг, шаг, еще шаг... Свет!

-Жека! Здарова! Как сам? - это постовой обрадовался знакомому лицу, они пожали руки.

-А это Колян, приятель мой, с Ленина, по делам мы.

-Оч приятно, Петя. Ну лан, бывайте! Проходите, с таких людей стыдно пошлину брать!

Пост был всего один и они поднялись на платформу без проблем. Серый мрамор радовал глаз после черноты туннеля. К нужной палатке они шли достаточно долго -- по дороге постоянно попадались Жекины знакомые, которые так-же бурно реагировали на встречу, как и недавний постовой.

Отодвинув брезентовый полог, они оказались внутри обширной палатки -- на Чернышевской комендант обитал почему-то в ней. Интерьер помещения был немножко странным -- на стенке палатке висел выцветший флаг "Зенита", за тяжелым дубовым столом (и где его взяли?) была спрятана кровать (он спит там-же, где принимает посетителей?), на чистейшем полу были свалены горой книги. Сам комендант сидел за этим самым столом, он был слегка смуглым, мощный торс сложно было скрыть под формой машиниста, волосы начинали седеть, взгляд был тяжелым, гнетущим. Под этим взглядом сознаешься во всех преступлениях которые совершал, и не совершал тоже.

-Присаживайтесь, молодые люди, -- да, стулья в палатке тоже присутствовали, на них и уселись герои моего повествования -- Евгений, вы принесли то, о чем мы договаривались?

А Коля тем временем думал, что-же нес Жека коменданту Чернышевской, если тот хотел получить это лично в руки? Сталкер достал из своего рюкзака сверток, и молча передал Михаилу Александровичу -- так звали коменданта. Тот улыбнулся, спрятал сверток и взамен вручил Жеке четыре рожка патронов. "Ничего себе! - думал Коля, - этож что там такое?!" Жека взял Колю за руку и молча, не попрощавшись покинул палатку. Колю распирало от любопытства. К тому-же он не понимал, из-за чего Жека не дал ему ни поздороваться, ни попрощаться с Михаилом Александровичем.

-Что в свертке? - Спросил Коля, когда они зашли в туннель.

-Прям всё тебе расскажи да покажи! Не могу я тебе доверить такую информацию. Не доверяю я тебе. Я только своим ребятам доверяю.

-Тогда возьми меня в отряд.

-Это с чего это вдруг?

-Да хотя-бы с того, что я тебе поднять одной рукой могу!

-Весомый аргумент, не поспоришь. Ладно. Завтра с тобой сходим на поверхность.

Дальнейший путь они провели в молчании. Ступни монотонно находили шпалы. Шпала, шпала, шпала, шпала. Шаг, шаг, шаг, КАП!

"Наверное, показалось, - думал Коля, - надеюсь, что показалось. Отец говорил, что прямо над этим перегоном протекает Нева, и если его прорвёт, затопит всё метро. А катастрофы начинаются именно с таких капель." Он старался отогнать от себя плохие мысли. Показалось, только показалось. А вот и долгожданный свет, такой родной коричневые мрамор, такие родные закарнизные светильники. Коля не знал, откуда они берут электричество для освещения станции, но его было в достатке. Вся станция была залита желтым светом, лампы дневного света освещали оранжереи лекарственных трав, а у коменданта в кабинете даже был вентилятор.

Отца Коля нашел на одной из таких оранжерей, самозабвенно подрезающего листья какому-то растению. Кажется, что-то из паслёновых, вроде-бы даже томат. Отец имел такое уважаемое положение на станции, что мог себе позволить выращивать помидоры вместо, скажем, такого нужного для сердечников ландыша. Еще-бы, ведь именно он навел порядок на станции, он первым собрал группу и наладил сообщение с другими станциями, он начал собирать врачей со всего метрополитена. Но возглавить станцию отказался, аргументировав тем, что семейное счастье для него намного важнее статуса.

-Па! Нужно поговорить, - Коля рассказал про загадочный свёрток.

-Ну вот и займись делом, выясни что за сверток. Это может угрожать нашей станции, и комендант немного... эээ... "того". Чёрт знает, что ему в голову взбрело на этот раз. В общем сын, от тебя зависит судьба людей! - отец расхохотался -- я серьёзно. Вотрись к этому твоему Жеке в доверие и всё выведай.

-Я с ним завтра на поверхность иду.

Отец нахмурился.

-Ладно. Иди. Удачи, Коль. А сейчас спать ложись, тебе надо выспаться перед вылазкой.

* * *

Тук-тук-тук. Топор монотонно срубал ветки. Тук-тук-тук. Коля думал, что выход наверх связан с приключениями, что каждый поход -- маленькая история, что со всех сторон прут кровожадные мутанты, чтобы полакомиться человечинкой. А тут монотонность, такая-же, как и под землёй. Такая-же как и везде.

Когда они поднимались к поверхности, Коля всё думал о том, а яркий свет ударит ему в глаза, какую эйфорию он испытает, но циничная поверхность встретила их пасмурной дождливой погодой, и никакой радости Коля, увы, не испытал. Раньше он всё время думал "как это, когда нету ничего над головой?", потолок казался ему таким естественным, что мысли о бескрайнем небе вызывали у него такой-же восторг, как и рассказы про древних волшебников, извергавших из пальцев огонь и молнии. И вот, казалось-бы, настал момент увидеть чудо, но чуда не произошло. Над головой оказался всё тот-же потолок, только неровный и очень высокий. А работа сталкера, казавшаяся столь романтичной, оказалась очень серой и унылой -- рубить дрова для костра. Зелень деревьев глаз тоже не радовала -- за годы работы на плантации лечебных растений он выработал стойкую аллергию о всему зелёному. А Невы, хотя она и в паре шагов, отсюда не увидать. Так что Коля был крайне разочарован миром наверху и всем видом это показывал.

-Мы нужное дело делаем, - сказал ему Жека, - Вот ты знаешь откуда у нас электричество на станции? Вот и я не знаю. А вдруг БАЦ и кончится электричество? Вот прям сегодня? Что тогда делать, а? Вот для этого и нужны наши дрова. Костры жечь будем и не помрём, понял?

Тук-тук-тук. Отец рассказывал, что некоторые люди обрадовались концу, они думали что наконец-то прекратились их скучные и монотонные жизни,и началось что-то совсем другое. Они радовались, что им не нужно изо дня в день сидеть в душных офисах, от звонка до звонка, совершать никому ненужную, монотонную работу. Мо-но-тон-ну-ю. Коля покатал слово на языке. А теперь что? Будто монотонность куда-то исчезла. Её стало только больше. Серые будни превратились в чёрные и непроглядные. Либо ты ухаживаешь за больными, либо за растениями, либо рубишь дрова. Клетка, рабство. Изо дня в день. Интересно, как это в офисе? Вряд ли там намного хуже, чем под землёй. Тук-тук-тук. Мо-но-то...

-Коль! - прервал его мысли Жека, - пойдём отойдём, поговорить надо.

Тут со стороны Невы на них бросилось чудовище, огромное, как пять Коль, кожа серая, покрытая зелёной слизью, блестела и переливалась в свете Луны, Слюна капала с огромных страшных зубов, глаза были полны ярости. Колины спутники остолбенели от ужаса, но он оставался стойким и не поддался страху. Герой вскинул автомат и дал очередь монстру прямо в правый кровожадный глаз. Махина упала, не долетев двух метров до Коли.

-Ты что оглох? - никакого монстра, просто Колина фантазия.

Жека отвел его подальше от отряда. На тихой улице, соединяющей два входа в метро, как пояснил Жека это был Финский переулок, некому было их услышать, только покорёженный ларёк с надписью "шаверма" укоризненно на них смотрел осколками своих стёкол.

-Здесь никто нас не услышит. Не то, чтобы я не доверял своим ребятам, но они не имеют права этого знать. Сегодня мы отправляемся вдаль от метро. Не перебивай. Со мной связались ребята, они наша элита, лучшие сталкеры города. Им нужно попасть на Пискарёвку. Меня взяли проводником и сказали взять с собой самого сильного бойца. Я выбрал тебя. Ты не можешь отказаться.

-Но я-же твой боец всего день!

-Не важно, между прочим я тебя в отряд принял как раз ради этой прогулки. Ты самый сильный на станции.

-П-подожди, ты сказал Пискарёвка?

-Да, а что?

-Я пойду.

-Отлично, не буду спрашивать, почему ты так быстро согласился, у тебя свои причины. Слушай сюда. После того, как мы с ребятами спустимся, сразу ко мне в палатку, там я выдам тебе нужное обмундирование. Ну, противогаз из лучших, ну ты понимаешь. Потом сразу двинем наверх. Если что, ты что-то там обронил, не важно. Никто не должен знать зачем именно мы поднимаемся. Нас будут ждать наверху. Ах да, покормлю я тебя перед выходом, не беспокойся, - хоть того и не было видно сквозь противогаз, Коле показалось, что Жека улыбнулся.

* * *

Когда они спустились вниз, у гермоворот их ждал комендант.

-Лучше сядь, - сказал он, пододвигая стул, на котором обычно сидит дежурный, поближе к Коле.

-Отец? - спросил он, опускаясь на сидение. Он всё уже понял.

-Сердечный приступ. Мне очень жаль.

Жека предложил ему сигарету, но тот отказался.

-Могу я его увидеть?

Отец был холодным и молчаливым. Он больше был похож на куклу, чем на человека. Хорошую, качественную восковую фигуру, какие Коля видел на фотографиях в книгах. Настоящие волосы, ресницы, щетина (отец ни разу не брился после смерти матери), все морщинки были на месте, только не такие глубокие, ведь он больше не хмурил брови, не улыбался, не показывал эмоций, всё, как и должно быть, только не живой. Не было ощущения, что он сейчас проснётся, отец во сне обычно дёргался, вертелся и громко храпел. А сейчас лежал спокойно. Спокойней не может быть ничего.

С его телом обойдутся хуже чем, с телом его любимой. Его растерзают не звери, а студенты, разберут на препараты. Разрезанный, чтобы видеть клапаны, препарат сердца, похожий на большой шоколадный кекс, красивая иллюстрация из поваренной книги, препарат лёгкого, иссохший "сухарик" препарата мышц верхней конечности, плавающий в банке со спиртом препарат мозга...

-А откуда у нас на станции свет?- спросил Коля у коменданта, который тихо стоял рядом.

-У нас три дизельных генератора на всю станцию, плюс еще два на реанимацию и хирургию. Еще к нам идёт выделенный кабель с техноложки.

-То есть электричества у нас много?

-В принципе, да.

-А почему в туннелях так темно?

Комендант глубоко задумался, а Коля молча попрощался с отцом и ушёл. Наружу сталкеров пропустили без вопросов и они полезли по гнилым скобам вент.шахты наверх.

Монотонно. Коля опять размышлял о том, что чтобы ни делал человек, он все делает монотонно. Чтобы совсем не скиснуть за долгий подъем (51 метр не шутка!) он пытался считать ступени, но очень быстро сбился. Вдруг перед его глазами всплыл образ отца, и всю оставшеюся дорогу Коля проделала с мрачными мыслями.

-Чего так долго? - спросил человек в черном защитном костюме и в навороченном противогазе, точь-в-точь, как выдал Коле перед выходом Жека. Человек был могучего телосложения, даже шире Коли в плечах, за этими самыми огромными плечами висел, казавшийся игрушечным, автомат Калашникова, и из широких стекол противогаза виднелось суровое лицо, исполосованное шрамами, ровными, как блестящая рельса, и рваными, пугающими, глубокими и поверхностными, прямыми, как линейка, и извилистыми, тонкими, как волос, и толщиной с палец. Один из шрамов, самый большой, пересекал всё лицо, ровно по середине прячась под чёрную повязку на правом глазу. С ним было еще двое, похожих на него, словно это был один человек, только вот с глазами всё у них было в порядке.

-У него родители умерли, с отцом прощался, - объяснил Жека.

-Дааа, дела... Сочувствую. Ладно, жизнь продолжается, и нам надо идти. Меня зовут Косой, этот, - одноглазый показал на того, что справа, - Костыль, а это -- Серый. Тебя как звать?

-Коля, - неуверенно сказал обладатель этого имени, инстинктивно тянусь к своему правому глазу.

-А, это? Да именно из-за этого я и Косой. Птеродактиль напал. Ворона мутировавшая. Царапнул слегка. Ты не бойся, мальчик, плохой птички уже нет, - Косой расхохотался, его спутники весело переглянулись, - ну с Костылём всё понятно

Костыль постучал по своей правой ноге и она отозвалась металлическим гулким звуком, - протез, - пояснил он.

-А Серый почему? - в голове у Коли сразу сплыли страшные картины посеревшей от радиации кожи, вздувающейся пузырями, серые химические ожоги и прочие травмы, связанные с посеревшей, отмершей кожей.

-А меня просто Серёга зовут, - улыбнулся Серый.

Когда они вышли из здания до вокзала, Коля с удивлением обнаружил, что все пути забиты стальными останками поездов. Зеленая краска почти вся с них облупилась, обнажая тёмно-коричневую ржавчину. Обшивка частично была снята, стекол и фонарей не было. Внутри было пусто. Все сидения и полки давно сняли у пустили под нужды станции. Пока они шли вдоль вагонов, Коле казалось, что ему кто-то смотрит в затылок. Ощущение было гнетущее и неприятное. Обернувшись он, разумеется никого не обнаружил. Если кто и следил за ними, он явно не хотел быть замеченным.

Когда они дошли до конца состава, их ждала ручная дрезина. Колины спутники велели не спрашивать, где они её добыли. Костыль достал из неё плащи радиационной защиты -- путешествие предстояло не близкое, а фон, все-таки, ещё держался спустя двадцать лет на опасно большом уровне. Косой и Коля, как самые сильные, сели за рычаги, Серый подтолкнул дрезину сзади, и старый механизм, нехотя поскрипывая, словно сухонький старикашка, которого зачем-то заставляют куда-то идти, тронулся в путь.

Скрип-скрип. Срип-скрип. Моно-тонность. Моно-тонность. Дрезина медленно ехала вперед, а Коля со скучным видом продолжал про себя проговаривать одно и то-же слово. Раньше за ним такого не наблюдалось, скорее всего это последствия психологической травмы. Не каждый день умирают родители, а уж тем более подряд. "И жили они долго и счастливо, и умерли они в один день..." Да уж, романтика нового времени. Может быть теперь, там на небесах, они наконец по-настоящему счастливы? Хотя, Коля не верил ни в Рай, ни в Бога. Его мать была полу-верующей, то есть в Бога она верила, но абсолютно не признавала никакие религии. Она считала "если этот мир существует, значит его кто-то таким создал". А отец, хоть тоже носил серебряный крестик на груди, был скорее атеистом. Нет, он никогда не отрицал наличие Бога. Он просто не задумывался над религиозными проблемами. По крайней мере по его словам. Он говорил: "раз уж мы созданы кем-то и для чего-то, то мы должны просто жить, чтобы не портить эксперимент этого "кого-то" своими додумками по этому поводу. А если не созданы, то и тем более, не стоит заморачиваться." Поэтому некому было привить Коле религиозность, тем более на станции, где эксперимент и наука значили гораздо больше чем вера и покаяние. Тем не менее, Коля очень надеялся, что его родители ушли не на совсем, не сгинули погасшей искоркой затухающего костра человечества в безмерном океане бесконечности, а всего-лишь ушли в другой мир, лучше нашего, где трава еще зелёная, а солнце не выжигает глаза.

Моно-тонность. Мо-но-то-

-Хватит! - Косой резко остановил рычаг, да так, что тот больно ударил Колю по рукам. - Да сколько, в конце концов можно! Заладил своё "монотонность-монотонность", сил уже никаких терпеть нет!

-Да он ни слова не произнёс, - вступился за него Жека.

-Зато громко думал. - Серый поправил свой прорезиненный плащ и смягчил голос, - ладно, поехали дальше. Думаешь, меня это не задолбало? Каждый грёбанный день одно и то-же. Это внизу думают "как весело быть сталкером"! Да ничерта подобного! -он начал заводится, сам не замечая как ускорят темп. Дрезина явно прибавила скорости. - Небо это дурацкое! Всё время серое, как потолок камеры, капает постоянно оттуда всякая радиоактивная дрянь. А в редких случаях, когда этих гребанных туч нету солнце жарит так, что чувствуешь себя курой-грилль, - он поймал удивлённый взгляд Коли, - не важно, еда такая. Была. Твари эти из всех щелей лезут! Будто я самый вкусный! Чё они друг друга так не жрут? - Косой перешел на более крепкие выражения, а потом вдруг резко замолчал.

-Собаки, - после небольшой паузы сказал он.

-Скорее уж крысы, крысы в норах живут. Или кроты, - Начал было Серый, но Косой его прервал кратким "на пять часов!" Все обернулись в указанном направлении. Косой, сидя спиной к движению, оказывается, первым заметил стаю собак Павлова, показавшеюся вдалеке. Количество особей с такого расстояния определить было невозможно.

-Всем ни звука, двигаемся дальше, - прошептал Косой.

-Повезло, - сказал он чуть позже, когда они отъехали на достаточное расстояние, - они двигались перпендикулярно путям и нас даже не заметили, иначе кирдык, - все облеченно вздохнули, а Коля перестал дрожать. После стольких рассказов про этих тварей, даже не хищников, а стихию, уничтожающую всё на своём пути, увидеть их в живую. Конечно он испугался, но, кажется, этого никто не заметил, или не подал виду. Главное, чтоб это не заметили собаки Павлова.

Еще им повезло со стрелкой -- её заклинило в нужном положении, и дрезину не пришлось переносить на руках, чтобы переставить на рельсы. Вот, уже показалась платформа. Надпись на покорёженной табличке гласила "Кушелевка". Табличка крепилась на серой стене вокзала, которая резко прерывалась провалом зала ожидания. Когда-то его отделяла от платформы стеклянная перегородка, но теперь она напрочь отсутствовала, давая широкий проход для очень заинтересованной твари о шести лапах, выглянувшей посмотреть я необычных двуногих путников, и спрятавшейся, получив автоматную очередь в лоб, который, был самой выделяющейся частью его (или её?) темно-серого тела. Убедившись, что живность решила сидеть в вокзале и не высовываться, сталкеры устроили небольшой привал.

-У нас еще одни есть калека, - начал разговор Серый, - у него рука железная. Так мы его Крюком прозвали. Ну, типа, как пират. Вот мы его дразним немного -- то часы в кровать подкладываем, то кто с поверхности плюшевого крокодила Гену приносит, - Коля не явно не понимал, - ну, сказка такая была, про летающего мальчика.

-Супермен что ли? - Коле начало казаться, что его Серый не от мира сего.

-Да нет же! Ну маленький летающий мальчик, фея там у него была, в параллельном мире. Ну, пират Крюк, ну... - Кажется, Серый не мог вспомнить названия этой сказки.

-Питер Пен это, - впервые сказал что-то Костыль, - всё, хватит отдыхать, в путь пора.

Дальнейший путь был относительно безопасным, так что Коля вполне себе мог позволить просто поглазеть по сторонам. Мимо медленно проплывали какие-то серые промышленные постройки, грустно глядящие в вечность пустыми глазницами выбитых окон, бетонные заборы, исписанные неизвестными художниками призывами к миру и наркомании, а так-же всякой похабщиной и политической агитацией, которые прикрывали когда-то от взоров пассажиров электричек гаражные кооперативы, Гражданский проспект, некогда пульсировавший бурным движением, теперь замерший в вечном заторе из проржавевших остовов машин, какая-то дикая растительность, больше похожая не на флору средней полосы, но на дикий и необузданный тропический лес в компактном варианте, жилые когда-то дома, которые уже никому не нужны, стоящие как доблестные постовые на своем посту, не обращая внимания на ранения, торчащие куски костей-арматуры, на разлившеюся вокруг кровь-бетонную крошу и кирпичный бой, гордо смотрящие в лицо смерти, ни смотря не на что, хотя, кто знает, что твориться в их железобетонных душах, может и умерли давно гордые высотки и лишь трупы остались на своем месте, Богословское кладбище, ставшее таким мрачным и суровым, ветки высохших деревьев тянуться из-за его ограды, как руки мертвецов, молящих о помощи, которая к ним уже никогда не придёт. Отец говорил Коле, что здесь похоронен Виктор Цой, известный музыкант прошлого, который написал великое множество песен, которые мы сейчас поём под землёй, сидя у костра. Обычно под такие песни старики придаются воспоминаниям и рассказывают невероятные байки про то время, когда по поверхности можно было спокойно ходить без противогаза.

Но вот они достигли перрона. Станция Пискарёвка встретила их обрушившимся на пути надземным переходом, заблокировавшим пути. Благо, сталкерам дальше и не надо было вовсе, они наконец-то прибыли. Коля вслед за остальными забрался на платформу слева и осмотрелся. На вершине склона, внизу которого находились пути, стояли раскуроченные ларьки и пара остовов автобусов. Справа Коля увидел мост через железную дорогу, намертво забитый покинутыми автомобилями. "Так здесь всегда было, -сказал Косой, показывая рукой на мост, - как только кольцевую открыли -- так и встали." Отец тоже рассказывал про то, что здесь всегда были пробки, но до этого Коля не понимал, что это значит. Слева был проделанный уже путь, а вот сзади были жилые дома. Но, Жека повёл группу не к ним. Он взобрался по склону и, призывно замахав руками, объявил "Пискарёвка. Поезд дальше не идёт, просьба освободить вагоны"

Оставить комментарий © Copyright Цэзус Бигги Размещен: 20/06/2010, изменен: 20/06/2010. 36k. Статистика. Глава: Приключения, Фантастика		Ваша оценка:
Аннотация: Молодому студенту-медику со станции Площадь Ленина приходится пережить огромный удар - оба его родителя умирают почти одновременно. Решив отвлечься от грустных мыслей, он отправляется на вылазку на поверхность вместе с группой опытных сталкеров. Путь предстоит неблизкий, а товарищи по оружию явно что-то скрывают...

Цэзус Бигги : другие произведения.

Метро 2033: Врачебные тайны