На этом приятная часть вечера для Николая закончилась, потому что его старенькая девятка окончательно решила не заводиться. Ему еще когда знакомый механик говорил, что нужно зажигание отремонтировать, да все было не до того. А теперь вот - "приехали". Главное, что дела еще на вечер были, а тут...
Николай достал телефон:
- Серега, привет, кажется, у меня зажигание сдохло.
- Это оно еще долго продержалось, - ответили на том конце. - Вот смотри теперь на него и делай выводы, до чего фанатизм может довести. Ладно, - и в трубке добродушно рассмеялись, - оставь ключи у дежурного, приеду - посмотрю. А сам иди домой, отдохни хоть раз по-человечески.
Николай с благодарностью посмотрел на смолкший телефон и снова почувствовал внутри тепло. "А, может, и вправду оно каждый раз появляется, только мы замечать не хотим. Сквозняки чувствуем, мороз, жару - все, что снаружи, а в душу к себе не заглядываем... Ничего себе, Соболев, как ты разговорился, - удивился Николай. - А, с другой стороны, чего ты хочешь, старик? Кризис среднего возраста"!
Потом он решил, что и вправду может один раз прийти домой вовремя, завалиться на диван и разрешить телевизору показать что-нибудь тупое. "Смотрят же другие люди, - подумал он, - и даже смысл какой-то в этом находят. Пойду, проведу эксперимент, раз уж меня сегодня на душевные изыскания потянуло".
Его размышления были прерваны возникшей перед глазами картиной. Рядом с тротуаром, по которому он шел, была припаркована роскошная красная иномарка. Капот машины был открыт, и не менее потрясающая брюнетка совершенно серьезно всматривалась в хитросплетения проводов и механизмов. При этом одна нога женщины стояла на бордюре, и в нее упиралась левая рука, правая ее рука лежала на талии. Взгляд у незнакомки был сосредоточенный, будто чего-то понимающий. Николай все еще находился в приподнятом настроении, поэтому сделал то, что в другое время ему бы и в голову не пришло. Он остановился возле инопланетянки, возникшей здесь из чуждого ему мира, круга, социального слоя, не важно, и весело спросил:
- Вы действительно в этом что-то понимаете?
- Ни-че-го. А вы? - улыбнулись странные раскосые глаза. Но больше Николая поразил ее необычно низкий голос - шелестящий, с придыханием.
- Почти ничего. Можно посмотреть?
- Пожалуйста, - уступая место, царственно пожала плечами красавица.
В "Жигулях" он еще хоть что-то соображал, но здесь... И вдруг он заметил, что одна клемма аккумулятора сильно окислена. "Непонятно, как это ее угораздило"?
- У вас ножик какой-нибудь есть?
Она грациозно изогнулась, взяла с переднего сидения дамскую сумочку и протянула острую металлическую пилку для ногтей.
- Подойдет?
Теперь плечами пожал Николай:
- Попробуем...
Пилка оказалась прочная, он быстро зачистил контакт и накинул клемму.
- Попытайтесь завести, - предложил он.
Женщина нажала на кнопку стартера, и машина громко "запела".
- Я ваш должник. Садитесь, - незнакомка игриво смотрела Николаю в глаза.
"Сколько ей лет? Двадцать пять? Тридцать? Больше? - скорее с профессиональной точки зрения подумал Николай, - Эти пластические операции сделали возраст женщины неопределяемым". А вслух произнес:
- Спасибо. Лучше я пешком.
- Никогда нельзя отказываться от предложения, сделанного женщиной. Это невежливо! - и его снова удивил ее голос. На мгновение он почувствовал легкое головокружение, но она рассмеялась, и все прошло.
Она назвалась именем Ирэн. По дороге все время о чем-то говорила, шелест ее голоса убаюкивал, и Николаю казалось, что он проваливается в тихое, приятное небытие. Наконец, он взял себя в руки, взбодрился и сосредоточился. Сделал он это очень даже кстати, потому что осознал ужасное: женщина вела машину за гранью здравого смысла. На дороге она вытворяла такое, за что лишать прав нужно было срочно и пожизненно, однако получалось у нее это виртуозно.
Николай уже хотел сделать замечание, но почувствовал, что от такого потрясающего мастерства он и сам испытывает сильный драйв и огромное удовольствие. Постепенно до него начал доходить смысл ее речей, и выяснилось, что она делает ему весьма недвусмысленное предложение.
"Она что, от своего престарелого мужа устала, или ей мажорные любовники надоели? Теперь, значит, на простенькое потянуло, на экзотику, так сказать", - подумал он.
Он уже давно никого не любил, в красивом понимании этого чувства. Когда-то в юности он был сильно влюблен в тоненькую жизнерадостную девушку Маришку. Теперь она слегка располнела, ее тело принадлежит другому человеку, которого он считает своим другом, а к ней он испытывает лишь теплые братские чувства. Трепетно и нежно, наверное, ностальгически, он по-прежнему любил только ту юную особу, которая всегда смотрела на него восторженно преданными глазами.
Он не вел монашеский образ жизни, пару раз складывались отношения, которые могли бы закончиться браком, но не закончились, потому что никто больше не смотрел на него такими глазами.
А женщин, как эта поднебесная красавица, сверкающая дорогими бриллиантами, и ярким лаком накладных ногтей, Николай не воспринимал абсолютно.
Однажды в его жизни был случай - он крепко помог одному богатому человеку. Помог честно, бескорыстно, совершенно не нарушая закон. И человек этот "из штанов выпрыгивал", пытаясь быть благодарным. Единственное, что у него получилось - это затащить Николая в дорогущий ресторан. Коньяк, который они там пили, тоже стоил немалых денег, но Николай поймал себя на том, что не может ощутить прелесть этого коньяка. Обыкновенный "Кизлярский", выпитый с друзьями на охоте был ему гораздо приятнее. Поразмыслив, он тогда понял, что дело совсем не в коньяке - важно не что, важно с кем. Просто ему было скучно рядом с чужим человеком из чужой непонятной ему жизни.
Эта женщина была из той же жизни, и ее общество не представляло для него ни малейшего интереса. Очевидно, она почувствовала его настроение, потому что замолчала, а Николай внезапно ощутил нехороший тревожный запах. Он очень хорошо знал этот запах - так пахнет смерть.
Он научился предчувствовать ее давно, еще в Чечне. Это случилось с ним не сразу, чувство приходило постепенно и со временем стало работать безотказно. Оно помогало перебежать из того места, куда через секунду падал снаряд, провести солдат мимо заминированного поля, сесть не в тот БТР, который в рейде наскочит на мину. Возможно, что это были только совпадения, но они без промаха попадали в одну и ту же воронку.
Однажды ему приснился сон: он бежит по минному полю, а над ним летит белый ангел. И когда на пути попадается мина, ангел взмахивает крылами, и Николай начинает ощущать этот запах. Тогда он резко меняет направление, и смертельное препятствие остается в стороне.
После войны он чувствовал этот запах только два раза. Однажды, когда вооруженный бандит забежал в подъезд дома, а Николай, распахнув дверь, на мгновение задержался. И в ту же секунду мимо его виска просвистела пуля.
Второй раз это случилось на охоте. Но тогда ничего особенного не произошло. Он сорвал седую кисть полыни, растер ее между пальцев и сразу узнал знакомый аромат.
Соболев и сейчас понимал, что не просто так проснулось его шестое чувство. Где-то рядом летит, ползет, крадется (или, как она там перемещается?) очень большая беда. В этот момент машина остановилась возле его дома.
- Знаете, я вам, как опытный водитель, совет дать хочу, - Николай резко повернулся и увидел глаза попутчицы. Даже у него, видавшего на войне самое страшное, на мгновение похолодело сердце.
На него смотрели мертвые глаза. Но они тут же оттаяли холодом, вспыхнули ненавистью и... И уже милая девушка лет двадцати пяти дарила ему совершенно очаровательную улыбку.
Мираж продлился мгновение, но сознание уже перестроилось, и Николай подумал: "А, почему, собственно говоря, я должен жалеть эту дорожную хулиганку? Учитывая все степени безопасности ее транспортного средства, совсем не ей угрожает смертельная опасность".
- Нет, - решительно поправил себя Николай, - лучше я, как мент, потребую от вас неукоснительного соблюдения правил дорожного движения.
- Лучше ты меня на кофе пригласи, - прошелестели алые губы.
- Я еще раз настоятельно повторяю, - Соболев сделал вид, что не расслышал. - Вы очень опасны на дороге.
- Да, я очень опасна, - кокетливо рассмеялась женщина.
- До свидания, - он захлопнул за собой дверь машины и, не оборачиваясь, пошел к подъезду.
- Ну, что ж, ты сам его пожелал, - равнодушно произнесла Ирэн.
Утро следующего дня принесло две новости. Первая для всех являлась однозначно хорошей, потому что была связана с возвращением солнечности и долгожданного тепла. Появилась надежда, все более переходящая в уверенность, что предстоящие выходные подарят горожанам речку, лес и чистый воздух. Вторая новость была разной. Все зависело от адресата, получившего известие.
По пути на работу Николай заглянул в газетный киоск и увидел на обложке свежего номера какой-то газеты большую фотографию Кирилла и яркую надпись рядом: "В опасности находится каждый". В статье говорилось о том, что любой живущий в мегаполисе человек не застрахован ни от агрессии, угрожающей извне, ни от того же самого, дремлющего внутри него самого, и жертвами могут оказаться совершенно нормальные, ни в чем не повинные люди. Сумасшедший ритм жизни, стрессы, нагрузки, плохая экология - все это необратимо разрушает нервную систему. Даже здоровые и благополучные страдают сегодня от депрессий, а чрезмерная возбудимость в любой момент может перейти дозволенную черту.
В доказательство приводились различные примеры, однако главным поводом для написания статьи послужил вчерашний случай нападения на девушку в здании офиса. В статье именно Кирилл был обозначен в качестве основного подозреваемого.
"Инсценировка с одеждой, подброшенная зажигалка, теперь вот эта газета, - терялся в догадках Николай, - Кому-то и впрямь очень хочется если не упрятать парня за решетку, то уж, репутацию ему испортить, это точно. Но кому это нужно и, главное, зачем? Рядом с криминалом он не засвечен, в фирме, где работает, фигура не ключевая, характер абсолютно неконфликтный. Тогда что такого мог он сделать, чтобы на него затрачивались настолько серьезные усилия"?
Проходя мимо изолятора, Николай на секунду заглянул в оконную щель. Атмосфера в камере больше напоминала палату ведомственного санатория. Задержанные сидели друг напротив друга и вид имели вдохновенный. Майор улыбнулся и ушел в свой кабинет.
Дальнейшие известия, как человеку были ему приятны, а как профессионала заставили немного взгрустнуть, потому что подтверждали тупиковость рабочей версии:
Экспертиза показала, что отпечатки пальцев Кирилла на зажигалке действительно отсутствуют.
Специалисты электромеханической службы метрополитена подтвердили, что в результате сбоя в электрических сетях, в указанное время на данном участке действительно было кратковременное отключение электричества.
Оставалось дождаться результатов экспертизы записи с камеры наружного наблюдения...
...
Около полудня Саня взбежал на второй этаж и заглянул в комнату "мозгового центра"
- Михач где?
- У себя, - ответил Антон, - ты чего так запыхался?
- А вот, сами посмотрите, - Саня бросил на край стола какую-то газету и тут же скрылся за дверью.
Такую же газету он протянул Михачу.
- Бред! Чушь собачья, - сердито произнес тот, пробежав по диагонали текст статьи. - Соболев же сказал, что возможно он уже сегодня Кирилла выпустит, тогда откуда взялись эти обвинения?
Накануне Михач забил номер сотового телефона оперативника в свой аппарат.
- Здравствуйте, Николай Петрович, это вас Михаил Коржаков беспокоит по поводу Кирилла.
- А в чем проблема? - удивился Николай, - появилась новая информация?
- Нет. Дело в том, что мы статью в газете прочитали.
- А... это. Я ее тоже прочитал. Скажите, а у Кирилла враги есть? Только такие - серьезные.
- Да у него и несерьезных тоже никогда не было. Он редкой светлости человек. В общем, нет у него врагов, а, точнее, нам они не известны.
- Плохо, что не известны, потому что они у него есть. В общем, пока все складывается в его пользу. Вот только еще один результат экспертизы получу, и станет окончательно ясно.
В этот момент в кабинет Михача ввалились остальные члены команды. Группу замыкала секретарша Таня и глаза ее были наполнены слезами.
- Успокойся, - обратился к ней Михач, а потом уже и ко всем остальным, - все нормально. Соболев только что подтвердил вчерашнюю информацию. Он спрашивал, нет ли у Киры врагов. Я таких не знаю, а вы?
Все, молча, покачали головами, и только Таня негромко всхлипывала, вытирая слезы.
О том, что Татьяна уже давно и безнадежно влюблена в Кирилла, знали все. Она, как могла, скрывала свое чувство, но ее стараний хватило лишь на то, чтобы об этом не догадался исключительно один Кир.
- Может быть, его девушка что-нибудь об этом знает? - неожиданно спросила она.
- Да, откуда, - они знакомы всего три недели, - возразил Антон.
- Ну и что, - не сдавалась Татьяна, - может у нее жених был, и теперь он мстит.
- Глупости, - не согласился Михач, - жених морду бы набил, или того хуже. А тут такое накручено, будто Кир не зам. по персоналу, а американский шпион. Но Уланулуне позвонить все-таки стоит. Вдруг она тоже эту газету прочитала и теперь думает не понятно о чем. Только я ее номер случайно удалил.
Номера телефона Луны не оказалось ни у кого.
- Ребята, может он кому-нибудь говорил, где она работает?- спросил Саня.
- Я знаю, где она работает, - немного стесняясь, прошептала Татьяна.
- Он что, тебе говорил? - не понял Михач.
- Просто в тот день, когда он из леса вернулся, я нечаянно увидела, как он из моего журнала одну фотографию на телефон переснимал.
- Может быть, ему мордашка симпатичная приглянулась, - выдвинул свое предположение Рома.
- Нет, - снова вздохнула Таня, - на "мордашку" такими глазами не смотрят и "мордашке" так не улыбаются.
Она грустно вышла из кабинета, а уже через минуту вернулась с глянцевым журналом в руках. Друзья передавали из рук в руки увесистое издание, и, даже не прочитав текст под фотографиями, сразу понимали, что Уланулуной здесь могла быть только одна.
- А молодец, Кирюха, - вздохнул Саня, - Такую девчонку нашел!
- Потому и нашел, что молодец, - улыбнулся Михач, - Ну, а теперь наш друг Интернет расскажет нам о ней всю правду.
...
Этой ночью Уланулуна не могла уснуть очень долго. Беспричинно беспокоило Кирино молчание, а когда удавалось провалиться в недолгое забытье, снились непонятные тревожные сны.
Снился улыбающийся Кеша, он был в больничной палате Нины Ивановны и все время повторял, что хочет научиться плакать. Нина сидела на кровати и смотрела на сына остывшими немигающими глазами. Потом вошла Маша и спросила:
- Нина, ты вчера стирала Кешину душу, ты ее куда дела, никак не могу найти?
- Она не отстиралась, - не поворачивая головы, ответила Нина Ивановна, - и он опять надел ее грязной.
- Ну, как же так, Кеша? - укоризненно вздохнула Маша, но Иннокентия в комнате уже не было.
Луна проснулась. Подушка была горячей, жесткой и неудобной. "Странно, - подумала девушка, - почему она всегда становится такой, когда приходит бессонница? Они будто сговариваются, чтобы измучить меня окончательно".
Она встала с постели и подошла к окну. Облачность, наконец, рассеялась, и на ставшем беспредельным небосводе вспыхнули многочисленные звезды. Луна долго всматривалась в сверкающую черноту, а потом тихо прошептала:
- Господи, Ты же все время рядом, почему же я ищу Тебя там, между звездами?
По ее щекам потекли слезы, но стало немного легче, и она вернулась в кровать. Остывшая подушка стала мягче, однако сны вернулись прежние, беспокойные.
Крепко она уснула лишь под утро, и когда спустилась к столу, стрелки на часах показывали одиннадцать. Луна бесцельно подержала в руке бутерброд, выпила черный кофе, не заметив, что напиток горек.
- Ну, что ты так убиваешься? - Маша сидела напротив и с грустью наблюдала за девушкой, - Он же сказал, что позвонит, как только сможет.
- Сейчас нет такого места, откуда нельзя позвонить. А он просто не может мне не звонить, как ты не понимаешь.
- Из глухой тайги позвонить нельзя, и где-нибудь в центре пустыни тоже нет вышек.
- Маша, что ему делать в центре пустыни?
- Это я так, к слову.
- С ним что-то случилось! - уверенно произнесла Луна.
- Знаешь, что, дорогая, избалованные вы теперь. Суток не прошло, как звонков нет, и она уже невесть что придумала. А как же раньше люди жили? Не то, что в пустыне, у нас в деревне только в сельсовете и на почте телефон был. Поезжай-ка ты, милая, на работу - дело оно, знаешь, как хандру лечит - лучше любого антидепрессанта.
Маша проводила Луну к машине, а когда та уехала, позволила и себе признаться в том, что на душе действительно было неспокойно.
У развилки, где дорога от дома встречалась с дорогой, ведущей к коттеджному поселку, Луна увидела черный внедорожник. Рядом, опираясь на капот, стоял Иннокентий. Он приветливо махнул ей рукой, и она остановила машину.
- Замедли бег, прелестное создание, - весело улыбнулся он, но девушка заметила в его глазах странное возбуждение, похожее на торжество. - Полюбуйся, какой удивительный сегодня небосвод.
Он помог ей выйти из машины, но руку не отпустил - поднес к лицу, вдохнул запах кожи, коснулся губами.
- Луна, мы же старые добрые товарищи. Нельзя двадцать семь лет дружбы вычеркнуть просто так. Даже если этот парень так много для тебя значит, нас ведь тоже связывает очень многое.
- Кеш, я ничего не забыла и по-прежнему отношусь к тебе тепло. Только ты сам ушел из моей жизни, когда в ней появился Кирилл. Ты говоришь сейчас о дружбе, но все время требуешь от меня совсем другого. Да, да, не просишь, не ждешь, а именно требуешь.
Она смотрела на красивого, успешного друга своего сиротского детства, чувствовала его непонятное одиночество, и сердце ее наполнялось жалостью. Она дотронулась до его щеки, и он крепко прижал ее ладонь.
- Луна, не уходи. Не уходи от меня.
Она высвободила руку:
- Я никогда не была с тобой в том понимании, о котором ты говоришь. Но я всегда старалась к тебе прийти. По-другому, чем ты хотел, но старалась. Просто прими мою дружбу и не жди ничего большего. Знаешь, дружба - тоже дорогой подарок.
- Я в это не верю. Я доверяю только тому, что доказало время. Вот оно уже очень ясно доказало тебе мою преданность. А этот... - Иннокентий на секунду замялся, - твой... новый знакомый, почему ты так безоглядно веришь ему?
- Ты, Кеша, чего-то не понимаешь. Я не могу верить Кириллу, потому что он мне ничего не обещал. Я верю только своему сердцу, а его я знаю все-таки на три года дольше, чем тебя, - улыбнулась Луна.
- Сердце живет внутри и знает только то, о чем ему говоришь ты, а жизнь, она снаружи и она не совсем такая, как ты о ней рассказываешь. Ты невольно обманула его, Луна.
Иннокентий очень старался придать своим глазам печальное выражение, но блеск торжества оказался сильнее, он упрямо вырывался на волю. Луна очень хорошо знала, что означает этот блеск:
- Ты о чем? - насторожилась девушка.
Иннокентий протянул ей свежий номер газеты. Он молча ждал, пока она перелистывала страницы, дважды перечитывала статью, долго смотрела на фотографию...
И очень удивился, когда в результате она взглянула на него почти спокойно:
- Откуда это у тебя?
- На въезде в Москву стоял в пробке, а какой-то парень бегал между машинами, предлагая свежие газеты.
- И ты случайно купил именно эту?
- Я купил именно эту, потому что случайно увидел знакомое лицо. Я не понимаю тебя, Лану, еще скажи, что я сам это напечатал.
- Меня зовут Луна, - устало поправила его девушка, и неожиданно по ее щекам потекли слезы.
Плечи ее задрожали, послышались всхлипы. Иннокентий прижал ее к себе, и ей стало немного легче.
- Я когда эту статью прочитал, - зажурчал его голос, - то сразу решил приехать к тебе. Не волнуйся, я помогу, я знаю очень хорошего адвоката, - после этих слов Луна испытала огромную к нему благодарность. - А потом его можно будет определить в ту же клинику, где лечится моя мама. Там очень квалифицированные специалисты, и ему будет обеспечен хороший уход...
Луна резко отодвинулась от Иннокентия:
- Еще ничего не доказано! - пелена, окутавшая ее сознание, куда-то пропала.
- Не доказано только псих он или обычный преступник, а остальное очевидно. Его сняла камера наружного наблюдения.
- Понимаешь, Иннокентий, - Луна смотрела мимо него и, как когда-то в далеком детстве, обращалась к пустому пространству, - можно доказывать все, что угодно и кому угодно, только не мне. Я твердо знаю, что он не мог этого сделать. Не мог этого сделать! - повторила она и перевела взгляд на Иннокентия - Поэтому нужен только адвокат.
- Хорошо, - согласился Иннокентий - но...
В этот момент в сумке у Луны зазвонил сотовый телефон.
- Да, - ответила она, - Да, Мне Кирилл о вас много говорил, я очень рада вас слышать.
Потом она только молчала, слушала, согласно кивала головой, и лицо ее светлело.
- Конечно, я сейчас приеду. Спасибо вам всем огромное.
- Ну, вот, - обратилась она к Иннокентию, - я же говорила, что ты напрасно не веришь в дружбу. И, все равно, большое тебе спасибо. Оказалось, что адвоката уже нашли, только он, наверное, не понадобиться, потому что Кирилла, скорее всего, сегодня отпустят.
Луна быстро села в машину и уехала. Она не видела, как почернело лицо Иннокентия, как судорогой исказила его злоба, а глаза стали бездонно черными, будто потеряли способность отражать солнечный свет.
- Ирэн, ты мне нужна, срочно, - медленно произнес он в трубку телефона.
...
В половине четвертого Кирилл снова оказался в кабинете у Соболева.
- Добрый день, - пытаясь скрыть волнение, произнес он.
- Добрый, говоришь? - Николай внимательно посмотрел на парня.
- Если абстрагироваться от ситуации в целом, то до сих пор жаловаться было не на что, а теперь все от вас зависит, - улыбнулся Кирилл.
- Ну, если только от меня, то считай, что тебе повезло. Пальцев нет, шрама нет, замыкание было, но последнее в цепи доказательств не имеет особого значения. Одним словом, я тебя отпускаю. Только чует мое сердце, что не прощаюсь я с тобой. Понимаешь, не просто так ты сюда попал, кто-то об этом сильно позаботился. А это значит, что ты знаешь либо преступника, либо заказчика преступления, потому что оно не только против этой девушки совершено. Ты тоже - жертва. Кому-то ты серьезно дорогу перешел. Так что, думай, парень, крепко думай. Я тебе помог, может, и ты мне поможешь. Если что вспомнишь, или в твоей жизни еще какие неприятности случатся, ты не стесняйся, заходи. Что-то мне подсказывает, что на этом твои приключения не закончились.
- Спасибо вам огромное. - Кирилл горячо пожал протянутую ему ладонь. - Только у меня просьба - вы моей девушке, если можно, лишних вопросов не задавайте. Не хочу я, чтобы она по пустякам беспокоилась.
- Кстати, о девушке, - взгляд Соболева снова стал пристальным, - Ты ее у жениха не отбивал, из-под венца не уводил?
- Нет. У нее, конечно, поклонники были, один даже очень серьезно ухаживал, но статуса жениха не имел никто - это я знаю точно.
- Ладно, Кирилл, бывай! Но, если что, сразу ко мне. Договорились?
Соболев вышел в коридор вслед за недавним подозреваемым и увидел в окне вчерашнюю группу товарищей, среди которых выделялась высокая и необычно красивая девушка. Он наблюдал, как нежно обнял ее Кирилл, как она прижалась к нему, как сразу после этого окружили их друзья. Но не это было самое главное - он увидел глаза этой девушки. Она смотрела на любимого так, как когда-то в далекой юности смотрела на Николая его единственная в жизни любовь.
И впервые за многие годы, ему снова захотелось испытать это удивительное и не сбереженное им когда-то чувство.
Утром следующего дня он навестил в больнице пострадавшую. Девушка уже пришла в себя, и даже попыталась отвечать на вопросы, но толку от этого было немного.
- Вы помните, что произошло? - спросил Николай.
- Помню, - тихо прошептали ее спекшиеся губы.
- Вы видели того, кто на вас напал?
- Да.
- Вы его знаете?
- Да.
- Кто это?
- Не помню.
Николай из сказанного тоже ничего не понял и решил сформулировать вопросы по-другому:
- Вы знаете того, кто на вас напал?
- Да.
- Как его зовут?
- Не помню.
Николай достал из сумки несколько снимков, среди которых была фотография Кирилла, и показал их Ольге.
- Он есть среди этих людей?
- Нет.
- Может быть, здесь есть кто-нибудь, кто вам знаком?
Среди фотографий кроме Кириного было еще фото действующего президента. Следуя распоряжению руководства, Николай должен был, но как-то все время забывал, повесить его возле своего рабочего стола. Ольга указала на обоих.
"Что ж, однозначно память к ней возвращается, - подумал Николай, - только путь она выбирает несколько витиеватый".
- Спасибо. Отдыхайте, - сказал он, - а я лучше завтра к вам зайду.
Наверное, она очень устала, потому что ничего не ответила и закрыла глаза.
Уже в дверях Николай обернулся: она так и лежала с закрытыми глазами: худенькая, как подросток, бледная, с темными кругами вокруг глаз и шапочкой из бинтов на голове. Он заметил, как слеза проложила едва заметную дорожку по ее щеке, тут же растворившись в белизне бинтов. И что-то непонятное дрогнуло у него в душе.
- А что вы хотите? - пояснил Николаю доктор, - Ушиб головного мозга - это вам не шутки. Хорошо, хоть что-то помнит, а могла вообще память потерять. К сожалению, другая потеря ее все-таки не миновала. Уж и не знаю, известно ли было ей самой, срок еще совсем крошечный, но... кровотечение, знаете ли, пришлось экстренно вмешаться... Ну, ничего, ей повезло, что она к нам попала. Здесь одни динозавры работают - вымирающий, так сказать, вид врачей-бессеребренников. Лекарств не хватает, так мы теперь душевной заботой лечить пытаемся.
- И что, получается?
Доктора звали Николаем Викторовичем, и тезка Соболеву понравился сразу. Они и внешне были чем-то похожи, только доктор носил очки.
- К сожалению, пока не очень. Практика показывает, что полностью исключать лекарства нельзя. Но как частично замещающее средство, этот метод абсолютно необходим.
Дорогой, вспоминая озорные глаза врача, Николай снова ощущал знакомый прилив тепла.
- Интересно, я, что теперь все время этот факт фиксировать буду? - подумал он.
- А что ты сопротивляешься, ощущение не нравится? - ответил внутренний оппонент.
- Да, нет, ощущение подходящее.
- Вот и не сопротивляйся. А то ведь, не знаешь, какие еще мысли могут в голову забраться. Помни - кризис среднего возраста!
За последнее время у Николая накопилась куча неисполненных бюрократических обязательств, и до половины восьмого он разгребал бумажные заносы. Когда минутная стрелка на циферблате, обогнав часовую, начала свое движение вверх, ему в голову пришла дельная мысль. Он решил узнать в редакции газеты, из какого источника они так оперативно получили информацию о Кирилле. Он набрал номер главного редактора, и тот, предсказуемо, оказался на рабочем месте.
- Майор Соболев, - представился Николай, - не откажете в любезности пообщаться по телефону, или обязательна личная встреча?
На том конце провода усталый голос произнес:
- Смотря, какая тема для разговора.
- Меня интересует сегодняшняя статья про психов в большом городе. Хотелось бы задать несколько вопросов автору.
- Задайте. Только этот коз... хороший человек мне вчера чуть выпуск не сорвал. За ним уже давно совсем другой материал числился. Мы его как раз во вчерашний номер планировали. Так он позавчера весь день где-то пропадал, на телефонные звонки не отвечал, а потом в девятом часу вечера звонит мне по телефону и умоляет взять материал, который он только что по электронной почте сбросил. Мне куда деваться? Но он меня заверил, что нужная статья уже сегодня утром будет на моем столе, а сам, га... хороший человек, опять на работу не вышел, и телефон у него снова молчит.
- Почему вы его все время так ласково называете? - не сдержал любопытство Николай.
- А кто же знает, что с ним случилось? Я человек православный - вдруг его в живых уже нет, а я его тут почем зря крою. Вот если он на работу вернется, то я ему всю правду в глаза скажу. Может, даже уволю, - подумав, добавил редактор, но потом он подумал еще немного и в сказанном засомневался - Но это вряд ли - талантливый, чертяка.
- А почему же вы так спокойны? У вас человек пропал, а вы статью жалеете.
- А он первый раз, что ли, пропадает? Я поначалу дергался, а потом понял: пока от него эта пагубная привычка не отвяжется, так все и будет продолжаться.
- Пьет?
- Хуже... колется. Хотя в моей теперешней ситуации хрен редьки не слаще.
- Адрес дайте, я проверю, что там.
- Да, пожалуйста, проверяйте. Он приезжий, поэтому квартиру снимает. Это далеко - на самой окраине, - редактор продиктовал адрес, а потом добавил, - Никитой его зовут, фамилия Быстраков. Только если у вас встреча состоится, то передайте ему от меня, пожалуйста, что он гад и редкостный козел.
Машину из ремонта еще не вернули, а служебную Николай просить не стал, решил, что доедет на метро. Указанный адрес находился по той же ветке, что его собственная квартира, только ехать нужно было до конечной станции, а там еще минут двадцать идти пешком. "Прогуляюсь, - решил Николай, - погода наладилась, чего дома просто так сидеть"?
Когда он вышел из метро, солнце уже спряталось за панельные девятиэтажки. Совсем недолго оставалось катиться небесному колесу до встречи с линией горизонта. И уже медленно выползали из-под кустов тревожные сумеречные тени.
Возле метро какой-то изрядно захмелевший бомж попросил у Николая закурить. Соболев хотел привычно отмахнуться, но потом вспомнил Кирилла и, немного замешкавшись, достал из кармана сигареты.
- Могу поделиться огоньком, - развязно предложил бомж, и даже полез в карман, но Николай развернулся и быстро зашагал прочь.
- Никогда не надо отказываться от предложения, сделанного джентльменом, - прокричал ему в след мужчина, - это не вежливо!
Николай шел быстро и думал о своем, но минут через десять кто-то сзади тронул его за плечо:
- Мужик, дай закурить, - все тот же бомж смотрел на Николая и миролюбиво улыбался.
В воздухе едва уловимо запахло полынью.
Сумерки сгущались все больше, улица была пустынна, но совсем не это беспокоило сейчас Николая. Он был физически довольно крепким, владел многими боевыми приемами и вообще уже давно перестал испытывать страх. Он подумал о том, что второй раз за последние сутки он ощутил этот тревожный и, казалось, навсегда забытый им запах.
Николай внимательнее пригляделся к человеку. Тот был крупный, на целую голову выше опера. На широких плечах болталась потрепанная полосатая рубашка с длинными рукавами. Грязные затертые джинсы, черные спутанные волосы, густая борода. Общую гармонию образа нарушали пижонистые солнцезащитные очки, да еще совершенно новые белоснежные кроссовки. Кроссовки были хорошего качества, и очевидно дорогие. "Наверное, только сегодня где-нибудь тиснул" - подумал Николай.
Он молча достал две сигареты. Одну для себя, а вторую протянул навязчивому незнакомцу. Тот, так же молча, извлек из кармана зажигалку. Николай прикурил, но когда мужик начал прикуривать сам, огонь высветил знакомый перламутр с черной надписью. Бомж подмигнул, круто развернулся и быстро зашагал прочь, заметно прихрамывая на правую ногу.
- Да мало ли бывает перламутровых зажигалок, - размышлял Николай, подходя к дому, в котором проживал Никита Быстраков, - тем более, что в сумерках и пластмассу легко с перламутром спутать.
Но что-то тревожило, и все больше мешал "нехороший" запах.
Дом, расположенный по указанному адресу, был старый панельный, впрочем, как и большинство домов вокруг. Николай уже третий раз звонил в домофон, но в квартире никто не отвечал. Из-за угла вышла женщина, груженная тяжелыми авоськами. Она подошла к Соболеву и строго спросила:
- В какую квартиру?
Николай назвал номер и предъявил служебное удостоверение. Женщина молча всучила ему свои сумки, достала из кармана ключ и отперла дверь.
- Пойдем, я соседка у него. Заодно и поможешь, а то я уже второй день плохо себя чувствую. Ты к нему просто так или по службе? Он парень-то мирный, только странный немного.
- По службе. А в чем странность?
- Вы знаете, - женщина отчего-то перешла на "вы", - обычно он нормальный, но несколько раз мне показалось, когда он мимо проходил, будто он никого вокруг не видит: глаза стеклянные, а улыбка глупая. Я уж думаю, не наркоман ли. Ой, что же это я не представилась? Раиса Семеновна я.
- Николай Петрович.
Они поднялись в лифте на третий этаж, и он уже целую минуту безуспешно жал на кнопку дверного звонка.
- Ушел, наверное, - предположил Николай.
- Это если только за тот час, что я в магазин отлучалась. Давайте лучше ко мне в квартиру зайдем, а то ноги уже отваливаются.
Женщина провела его на кухню и велела поставить сумки на пол. Из одной достала пачку сливочного масла и пакет с печеньем.
- Чай пить будете? - спросила она.
- Не откажусь.
- Вот и хорошо. С чаем-то веселее.
Все время, пока она грела чайник, мазала масло на круглые печенюшки и аккуратно раскладывала их на узорчатую тарелку, она непрерывно говорила:
- Я уже два дня, как давлением мучаюсь - не падает, хоть помирай. Только сегодня к вечеру немного полегчало. Из холодильника все подъела, вот в магазин и подалась. Так что с позавчерашнего утра дома была неотлучно. У соседа моего, Никиты, дверь железная, он ею хлопает так, что всему подъезду слышно. Вот вчера утром как хлопнул, так до восьми часов и не объявлялся. У него работа такая - когда и куда уходит, не поймешь - одним словом журналист. А вот о том, что уже вечером было, я немного знаю. Видите, у меня кухонное окно как раз во двор выходит?
- Ну, это вам с наблюдательным постом, действительно, повезло, - согласился Николай.
- Это тебе повезло, - снова сбилась на "ты" женщина, - потому как я видела, что вернулся он не один. Его баба на машине привезла. Какая марка машины, даже не спрашивай - они мне все красивые и все на одно лицо. Но точно, что эта очень дорогая была: ярко-красная, и сверкала, как зеркальная. Лица я у этой бабы не видела, потому что она все время себе под ноги смотрела. Ростом она с Никиту, худющая, волосы длинные черные, прямые. Но, кажется мне, что она ему чужая. Своих-то он обычно за все места хватает, а вокруг этой как-то на расстоянии суетился. Когда они из лифта вышли, я уже на втором посту находилась. А чем прикажешь развлекаться старой, забытой детьми женщине? Но и в глазок, мил друг, у меня тоже рассмотреть ее не вышло, потому что она все время как-то за Никиту пряталась. От этой беготни я совсем уж устала и прилегла на диван. В том, что она ему не любовница, я потом окончательно убедилась. Какие-то другие у них были дела. Эти вертихвостки когда приходят, то такой концерт из-за стены раздается, а тут полная тишина. Не поверишь, даже стакан к стенке подставляла - тихо.
- А вы, Раиса Семеновна, молодец, профессиональный оперативник, - рассмеялся Николай.
- Знаешь, это я профессионально одинокая женщина. От тоски хорошо еще, что пустой стакан к уху подношу, а не полный ко рту. В общем, ушла она почти в девять. И с тех пор в квартире тихо.
- Ну, что ж, спасибо и за чай и за исчерпывающую информацию. Я вам свой номер телефона оставлю, если что, звоните. А если сосед объявится, пусть тоже позвонит. Передадите?
- Не сомневайся. Может, еще чашечку налить? - с надеждой спросила Раиса Семеновна.
- Спасибо, поздно уже, а еще до дома добираться.
- Тут маршрутки до метро ходят, но в это время уже редко. Ты сразу на ту сторону дороги переходи, может, повезет.
На всякий случай, Николай еще раз нажал на кнопку звонка соседней квартиры, но все осталось по-прежнему. Ну, никак не мог открыть ему дверь бывший гад и редкостный козел, а ныне просто хороший человек Никита Быстраков. Его остывшее тело мирно покоилось на диване, а глупая когда-то улыбка все больше напоминала страшную гримасу ужаса.
Пустой шприц, из которого вчера вечером перетекла в его вену излишняя порция счастья, валялся здесь же. На столе, тихо поблескивая синим огоньком, стоял осиротевший ноутбук, в котором за потухшим экраном стыдливо пряталась его последняя статья. Наверное, он не догадался сам, а ни кто другой не сумел ему объяснить, что счастье нужно пить маленькими неспешными глотками. А уж такое счастье лучше не пробовать совсем.
На улице было совсем темно. Николай знал, что из окна третьего этажа его провожает взглядом одинокая женщина. Он уже хотел махнуть ей рукой, но помешал полынный запах, который нарастал все сильнее, а тут и вовсе захлестнул терпкой отчаянной горечью.
Он успел проделать несколько шагов, пересекая шоссе, когда за спиной раздался знакомый хриплый голос:
- Мужик, дай закурить.
Николай обернулся. Недавний знакомый стоял у подъезда и похлопывал по губам двумя пальцами, имитируя жест курильщика. Внезапно вспыхнул ослепительный белый свет и зажег на его руке что-то яркое, мгновенно рассыпавшееся тысячами искр, а бомж выбросил на проезжую часть опустошенную пивную бутылку.