Было это во время войны - ясно какой, всё что позже - "операции". Попал я, было дело, в штрафбат. Как попал? Да в штаб по делам заехал, а там - лейтенантик. Штабной. Всю войну, небось, пороха не нюхал, а я - только с передовой, весь чёрный, грязный, не выспавшийся... Так эта морда (харя - во!) давай, понимаешь, меня стыдить: подворотник-де замызганный, пряжка не чищена... Ну, начистил ему морду. От души, по всем правилам...
Как попал в штрафные - на второй день комбатом назначили (прежнего снайпер "сактировал"), а через неделю - ранение, месяц в госпитале, и - обратно, в "нормальную часть"...
Вот в эту неделю и произошло. Прибыло пополнение: кто-то смелее, кто-то потише, а те, о ком расскажу, вроде бы тихими были, незаметными... может, один я их и вспомню. И то - потому что каждого своего солдата я помню по имени, отчеству и так далее. Впрочем, даже я их фамилий не вспомню, помню лишь прозвища: Говорун, Косоглазый и Фрезерный. Все трое - гражданские, да и "биографии" у них были обычными: один попал к нам за длинный язык, второй опоздал на работу, третий - с Тибета вернулся. Жалко мне этих учёных: приехал - автоматически вражий шпион; нет - значит, невозвращенец, а не поехал - так вообще не оправдал оказанного доверия... Вот за китайцев-то Косоглазым и прозвали.
Фрезерный - тот как доставили, тут же спросил, как бы ему письмо на работу отправить. Волновался за фрезер - нашёл, блин, за что волноваться.
А у Говоруна и здесь язык не останавливался. Прямо в строю что-то ляпнул.
--
Тише ты... - цыкнули рядом.
--
А куда меня отсюда?.. - усмехнулся он, - Ну, в тыл "пересадят" - так я опять на фронт выпрошусь. А тогда - не умрёт стукачок за Родину: ранен будет. В яйца.
Разговоры обычные, посмеялись. Но первой же ночью в землянку пришли разведчики.
--
Кто за старшего?
--
Я комбат...
--
Кипяточком побалуешь? Слушай, комбат: тут перед тобой такое творится... Короче, в первой линии немцев - ни одного живого.
--
Ушли?
--
В том-то и дело. Все перерезаны... причём без единого выстрела: все как один - холодным оружием. Да, и штаб целый: карты, выпивка на месте... кхе, были; радио - немец как чинил, так шею и перерезали... Не твои, часом?
--
Вряд ли, - отмахнулся я, - Некому...
Наутро зашёл Фрезерный:
--
Можно рацию починю?
--
Попробуй.
Была в землянке немецкая рация. А что ей не быть: вчера и землянка была их. Минут пять Фрезерный повозился, какую-то лампу выкинул, какую-то вставил - и впрямь заработала.
--
Теперь кто по-ихнему шпрехает - так и подслушивать можно...
--
Эх, тебе б не на фронт, тебе бы в "шарагу".
--
Знаешь, комбат, - усмехнулся он, - Был бы им нужен - до сих пор бы в КБ трудился. Да и вообще - "шарага" не выход.
--
А как же Туполев? - вставил я, - Через два месяца такой самолёт спроектировал...
--
За два месяца котелок по-людски не сделаешь, а самолёт можно только набело перечертить. И вообще - с такими-то темпами к четвёртому месяцу он бы ещё один зафигачил.
Тут не поспоришь, когда у оппонента железная логика. Давить же авторитетом я никогда не любил, поэтому вышел, тихонько любуясь, как летает в руках ненужного в КБ человека отвёртка. Не знаю, как Туполев спроектировать, а построить самолёт наш Фрезерный и за неделю сумел бы.
Косоглазый тем временем что-то рассказывал о древнеславянских мифах: Перун, Сварог, птица Гамаюн (по-моему, вещая)... Ребята слушали. И тут Фрезерный, покидая землянку, монотонно, старательно выделяя слоги, сказал:
--
Птица Гамаюн отличается умом и сообразительностью... отличается умом, отличается сообразительностью.
В чём была шутка, я так и не понял, однако лектор... как бы это сказать, немного обиделся. Иначе бы Фрезерный так и не узнал пути к чёртовой бабушке.
К вечеру (нет чтобы ночи дождаться!) нас бросили в бой. В те самые траншеи, где "все перерезаны". "Все" оказались вновь прибывшим, отдохнувшим в тылу подкреплением. Предупреждённым и трижды внимательным.
Как всегда, мы бежали навстречу закату - яркие, отчётливые, ослеплённые солнцем мишени. Я огляделся, и невольно обратил внимание на странный бег упомянутой троицы. Они бежали вприсядку и несколько боком. Торс и голова при этом не двигались в такт бегу, а шли ровненько, будто по рельсам. Я попробовал так же, однако не удержался и тотчас же плюхнулся в грязь.
Из этой грязи я видел, как одновременно, не сговариваясь, каждый них метнул по гранате. И как чётко, через доли секунды после взрывов, все трое шагнули в окоп. Что было дальше? Драка. Тут не до других - самому бы выжить. И всё-таки мне показалось, что Говорун, Косоглазый и Фрезерный - это один организм, части которого понимают друг дружку без разговоров. Не иначе осназовцы... тогда зачем же им было придумывать имена? Для задания? Чушь: какое, к чёрту, задание у нас, в батальоне смертников?!
Задание одно - умереть, и опять я его не выполнил. Да и сил на другие уже не осталось, и через минуту я задремал. На земле, посредине окопа.
Наутро заехал к нам лейтенант. Особист - из тех, кто "не давал нам проявить малодушие". Вежливо так "не давал": стоял позади с пулемётами и иногда, случалось, постреливал. Вредный был человек. И по должности вредный, и сам по себе.
Кода он вошёл, в углу, почти что без света, один из ребят наткнулся на раненого.
--
Уйди на-а-а... - не выдержал тот.
--
Ты кого это на хрен послал?!! - взвился лейтенантишка.
--
Туда не пойдёшь - на тот свет отправлю, - проходя мимо, вставил Говорун.
--
Я... Ме... - НКВДшник выхватил пистолет.
Я так и не понял, почему и главное как ТТ оказался у "нашего". Солдат, приехавший с лейтенантом, шевельнулся к оружию, и тотчас осел, с гримасой боли, не в силах двинуться. Я готов был поклясться, что хлёсткий удар по печени "материализовался" раньше Косоглазого.
--
Бедняжка, - сочувственно проговорил Косоглазый, - Совсем не кормленный, аж ноги подкашиваются...
Служивый глядел на него, как Ленин на буржуазию. Однако не перечил - не мог, наверное.
Вдруг - а это всегда внезапно - грохнули взрывы. Кто-то вбежал, и, крикнув: "Танки идут!", выбежал снова.
--
Так ты, мил человек, с нами, на немца, - съехидничал Говорун, - али к своим?..
Мы выскочили. Там, впереди, один за другим появлялись "Тигры". Мощные, тяжело бронированные монстры, против которых все наши ПТРы были одной бесполезной игрушкой.
--
Ну что, мил человек? С нами...
Но "мил человек" его уже не слышал. С перекошенным от страха лицом он бегал по окопу, падая в грязь при малейших отзвуках взрывов. Потом выбрался, и на пузе, как бешеный крокодил, понёсся туда, где за туманом принимал боевые порядки его же собственный заградительный отряд. Не выдержал. Побежал...
Тра-та-та...
Никто и не обернулся. Все удивлённо смотрели, как "Тигры" один за другим останавливались и организованно, прикрывая друг друга, ползли на исходную.
- Ну, Говорун Балаболыч, тебе повезло. - Я огляделся. - Ещё бы немного - расстрелял бы он тебя. И меня б "за компанию".
--
Да, свезло, - кивнул кто-то из наших, - Немцы-то как по заказу ударили.
--
Не "как", а по заказу. Их Фрезерный вызвал...
Я остолбенел. Этого не бывает!!! Тут же всё было сделано для того, чтобы заманить к нам НКВДшника и спокойно прибить его чужими руками!
--
А где наш лейтёха? - солдат всё ещё держался за спину.
Мы молча кивнули. Солдат посмотрел в ту же сторону, слегка улыбнулся:
--
Не бойтесь, не "заложу". Мы тоже не любим этого человека... не любили, то есть...
--
Человека? - не удержался Говорун, - В ком нет чести - не человек.
--
Ну, блин, язык твой - враг твой, - процедил я (мало что ли доносчиков?).
--
Враг у нас общий, а с языком я и сам разберусь.
Все сделали вид, будто не слышали.
Вот и вся история. Ночью опять пошли мы в атаку - и больше я их не видел. Как шли - видел, как дрались - видел, а потом - ни в строю, ни среди мёртвых...
* * *
Один из прибывших выковырял хроношунт и перезапустил компьютер. Наёмная яхта была в полной уверенности, что трое заказчиков телепортировались в неё с вечеринки. Впрочем, не с вечеринки, - поправилась яхта, - не иначе с охоты: грязные, потные, в грубой одежде... да и взгляд чокнутый, словно у пожинспектора...
--
К вам заходил посыльный, - сказала им яхта, - Принёс вам ящик и прямоугольную пластину бумаги. На словах ничего не передал.
Вадим взял как всегда рукописное послание, молча прочёл его и отдал другим: в двадцать четвёртом столетии "как курица лапой" был идеальным способом сохранить конфиденциальность.
"Сегодня же вылетаете на Геос - три. На борту всего тысяча пассажиров, но возможность захвата - не менее двух сотых промилле. Сам знаю что "ничего себе": иначе бы мы этим не занимались. Итак, вы летите на конференцию коллекционеров - она действительно будет на третьем Геосе. Вот вам образцы оружия, идентичные древним (не хватало ещё, чтобы вы оригиналы испортили): две "Гюрзы", "Калаш" и "Судаев". Да: похвалитесь, что в багаже есть ракета от комплекса "Даль". Раритет жуткий: "за" "лимон" килобаксов только по каталогу". Вот и всё сообщение: Скрытый Патруль не подписывается, даже "вручную".
"Слышь, Чезаре, а может, перстенёк взять, для верности?" - делая вид, что копирует, начертал Эдик.
"Туда ж плазмапилочки для ногтей не протащишь, а ты - с позитронным конденсором... Короче: стажировку прошли? Прошли. Оружие, аккум#### патроны рабочие? Рабочие. Так что банзай..."