Осторожно положив вилку на место, Серенький медленно встал из-за стола, оставив между собой и незваным гостем костер и этот самый стол. Еду, в случае возможной драки, было конечно жалко. Но Паша прекрасно знал законы Леса. Сейчас он, по сути, на чужой территории. Нет, не поймите не правильно. Это Его Лес. Его Дом. Он чувствовал себя уверенно. Но ведь и людские города делятся на территории, у которых свои хозяева.
Хорошо, что бабули нет, а то она бы ему всыпала по первое число. Как так вообще, а?! Расслабился, подпустил возможного противника так близко! Всего каких-то три метра! На расстояние среднего прыжка! Позор. В общем, хорошо, что его бабуся не видела.
Павлик внимательно глядел на кусты, в которых прятался обладатель голодных глаз. И не надо мне говорить, что, вообще-то, ночь на дворе, новолуние и как бы темновато, чтобы разглядеть, голодные глаза или нет. И как вообще глаза могут быть голодными? А вот были, и Серенький сразу понял это по выражению этих самых глаз.
Медленно втянул носом воздух. Полянка хорошо продувалась и запаха почти не чувствовалось. Но все же...
- Человек! - удивился Пашка.
Не то, чтобы в Темнолесье людей не было. Ведьмы тоже люди, как говорится. А их было не мало. Кстати, оборотни тоже люди, не надо дискриминации мне тут! Просто запах был именно людской, без примеси колдовства. Такого Серенький еще не чуял. В Темнолесье такого не водилось почему-то.
Кусты зашевелились и из них выползло нечто. Оборванное, грязное, голодное и хлюпающее носом. С корявой палкой наперевес.
- Самочка! - воскликнул Серенький, еще больше удивившись.
- Сам дурак! - оскорблено просипело это нечто и, подняв свое грозное оружие, двинулось на Пашку.
Признаться, он даже как-то не по-геройски растерялся. Драться с человеческой женщиной? Ему? Которого половина Темнолесья боялась и уважала, а вторая не уважала только потому, что не знала о нем? Это как-то не правильно. И пока он с отпавшей челюстью просто стоял и смотрел на это явление, названная самочкой уже доковыляла до него и замахнулась совей модернизированной дубинкой. Пашка легко уклонился и чуть не поплатился за это своим ужином, в последний момент перехватив палку у самой сковородки.
-А ну брось ветку! - зарычал он.
Не надо злить голодного оборотня.
- Сам брось! - огрызнулась нападавшая и дернула свое оружие на себя.
- Ладно. - Легко согласился он и отпустил палку.
Агрессорша предсказуемо села на свою пятую точку опоры и обиженно посмотрела на Пашку.
- Гад ты. - Фыркнула она. - И кстати, ты кто такой и что здесь делаешь!? - вскочив и уперев руки в тощие бока, она требовательно уставилась на Пашку.
- Гад у нас Горыныч, а я оборотень! - оскорблено ответил Пашка.
- Ах ты маньячина! На честных женщин в лесу нападаешь! - заорала она. И тут ее глаза стали медленно расширяться, отражая пламя догорающего костра. - О... о... оборотень? - пискляво переспросила она и стала медленно пятиться обратно в кусты.
- А ну стоять! - рявкнул Серенький.
Ситуация его совершенно возмутила! В его родном лесу! Его, честнейшего юношу, какая-то человечка, которой тут и быть не должно, обозвала маньячиной! И еще убежать решила! Ну уж нет!
- Фиг тебе! - крикнула 'самочка' и, развернувшись, побежала в кусты с неожиданной прытью.
Пашка еще только сорвался с места вдогонку, как послышался глухой удар, звук падения и все стихло.
Осторожно, чуть ли ни на цыпочках, не зная, что еще ожидать от этой ненормальной, наш еще-не-герой приблизился к кустам и прислушался к тишине. Сопит. Странно. Раздвинув ветви он увидел валяющуюся человечку с ссадиной на лбу, и заржал.
Нет, это не у меня язык изложения не культурный, а он действительно заржал! Очень радостно и громко.
Оказывается беглянка не заметила в темноте сук и со всей дури врезалась в него лбом. Закономерно рухнула от этого и потеряла сознание. И нет, Пашка совсем не был жестокосердечным мальчиком! Он тут же подошел к пострадавшей, взял ее за щиколотку, развернул и потащил к костру, весело насвистывая 'в лесу родилась елочка'. Не спрашивайте, почему именно это, я не знаю.
На всякий случай он связал ей руки и ноги и воткнул кляп в рот, с буйнопомешанными он еще не встречался и решил не рисковать. Подсунул ей под голову свернутый матрас, накрыл запасным одеялом и принялся за остывший ужин, настороженно поглядывая на бешеную человечку. Расспросы он логично решил оставить на завтра.
Быстренько поел, убрал за собой, понюхал спящую, чихнул и, покопавшись в волшебном мешочке, вытащил из него пару свертков с травами и настойками. Что-то бросил, что-то капнул в уже кипящий котелок и со спокойной совестью пошел на другой конец поляны устраиваться на ночлег. Заснул он с мыслью о том, откуда в Темнолесье, несколько далековато от границы, могла взяться человечка, она что, совсем больная? Хотя это, судя по всему, риторический вопрос.
Проспал он спокойно до самого утра, уже и солнышко встала, когда он проснулся. Потягиваясь, он мечтал о завтраке. Горячих бабушкиных пирожках. И тут взгляд его наткнулся на связанную оборванку. Та уже не спала. А лишь сверлила его своими злобными глазками. Очень злобными. В ее взгляде читалось такое злое возмущение, что Серенький подавился очередным зевком.
Если бы взглядом можно было убивать, то на этом бы наша история и закончилась, а Серенький валялся бы уже испепеленным трупиком. Хотя, взглядом действительно кое-кто мог убить, но явно не эта человечка.
- Ну как хочешь. - Пожал Павлик плечами и отвернулся, скатывая свое одеяло в тугой сверток.
- Ммм! - обиженно замычала связанная.
Пашка повернулся обратно.
- Драться будешь? - она отрицательно замычала. - Убегать будешь? - снова отрицание. - Пить хочешь?
- М! - звучало, как положительный ответ.
- Ладно. Я тебя развяжу, но если что, ты сама напросилась!
-Мм! - возмущенно ответила человечка.
Пашка осторожно вынул кляп, но она, молча, за ним наблюдала. Развязал руки, ноги и отошел. Тогда она тихо запищала, кое-как села и схватилась за голову, потом осторожно стала растирать запястья. Серенький был неприятно удивлен уродливыми следами от веревок, которые он с нее снял.
- Ох ты ж... Я забыл, какие вы люди мягонькие, да нежненькие. - Произнес он, пряча глаза.
Ему было очень стыдно за то, что он причинил ей боль. Он и вправду забыл. На нем бы эти веревки и следа не оставили. Правда и не удержали бы.
Девушка всхлипнула. А то, что это была именно молодая девушка, он теперь видел. При свете солнца удалось ее разглядеть. Худенькая, волосы неопределенного цвета из-за грязи, свисали сосульками до лопаток, ростом явно не вышла, Пашке в подмышку дышала бы, если не ниже, недоросль. Маленькое круглое личико, курносый носик, тонкие губы и злые зеленые глазища. Одета в драные серые штаны, да в такую же драную серую рубашку, в скошенном вырезе которой виднелись колючие ключицы. Вся одежка явно мужского покроя, да еще и сильно большего размера. Жалкое зрелище, заключил Сереький. И ему дейсвительно стало жалко ее. Ребенок просто. И чего она тут делает?
- Ну извини. - Буркнул он. - Голова сильно болит?
- Угу.
Он налил из котелка в кружку остывший отвар и, сев перед ней на корточки, протянул питье.
- Выпей, полегчает. Ты вчера сильно приложилась, сотрясение у тебя.
Девушка одной рукой осторожно взяла у него ароматную кружку, а другой рукой дотронулась до лба и тихо зашипела. Да, шишка там была знатная.
- Спасибо. - Буркнула она.
- Да на здоровье. Ты чего в лесу делаешь, человечка?
- Гуляю.
- То-то оно и заметно, что гуляешь. А не смущает, что тебя тут каждый сожрать может? - с усмешкой спросил Серенький.
Девушка на него зло зыркнула, но ничего не сказала. Отхлебнула отвар и отвернулась. Пожав плечами, Пашка пошел собирать хворост для нового костра, что-то ему подсказывало, что на полянке он еще задержится. И что ему вообще делать с этой девчонкой? Какого лешего она в лес сунулась, ненормальная? И как она вообще жива до сих пор? До границы его шагом-бегом дня три еще, а она тут сколько шатается? Дней шесть, не меньше. И до сих пор жива! Уму не постижимо. И снова возвращается вопрос -что ему с ней делать? Он вообще-то путешествовать собрался, а не с малявками возиться. Настроение медленно падало, на полянку он вернулся раздраженный и с руками полными хвороста, который тут же швырнул у остывшего кострища. Не глядя на девчонку, но чувствуя на себе ее взгляд, начал складывать хворост домиком и разводить огонь. Когда первые язычки пламени лизнули мелкие веточки, девушка, наконец, подала голос.
- Спасибо, голова действительно болеть меньше стала. - Неохотно призналась она.
Оборотень резко повернулся и уставился на нее пристальным взглядом. Она испуганно моргнула.
- На здоровье. - Наконец ответил он и снова отвернулся.
- Эээ... А можно вопрос? - осторожно спросила она.
- Нет.
- Почему это? - возмутилась девушка.
- Потому! - даже по голосу было слышно, что он хмурится.
Девушка притихла, а он тем временем начал готовить завтрак, попутно размышляя.
Что гласит закон относительно чистокровных людей? Хм, по разному. Чаще всего - убей. Но этот закон пришел к нам со времен войны. А сейчас не война и время не военное. А что по этому поводу закон гласит? Правильно - все равно убей. Или, если много лишнего времени, то можешь забрать себе и мучиться. Рабство в Лесу не приветствуется, приручать долго и хлопотно, да и то, все время приходится следить, что б тебе в спину чего не воткнул неблагодарный человечек. Или следить, что б его не сожрал какой зомбак не трезвый. Одна морока с этими людьми. Но убивать он эту малявку точно не станет. Он не убийца, да и человеческим мясом тоже не питается, фу гадость какая. Были, конечно, во время войны, разные случаи, бабушка рассказывала. Но на то она и война...
Пашка глянул на девчонку и снова отвернулся.
Сидит, коленки к подбородку подтянула и плачет. Тихо, не моргая, а слезы сами текут из растерянных глаз. Тьфу, сырость разводит. Не выносит наш оборотень женских слез, злят они его.
А может сдать ее в ближайший форт зомбикам и пусть они сами с ней возятся? Подумал и уже понял, что так не сможет поступить. Зомбаки мужики конечно отличные, но... Сдай он им эту ненормальную и на одного зомби в форте станет больше. А этого он для нее почему-то не хотел. Да, она его раздражала сейчас, но смерти ее он не желал. И бросить ее просто так он тоже не мог, это уже садизмом попахивало, а эта песня не про Серенького. Ведь как уже писалось ранее, Пашка был добрым парнем. И, тем не менее, вопрос 'что делать с этой малявкой?' оставался открытым.
Так ничего и не придумав, он решил для начала ее покормить.
- Эй, плакса, ты завтракать будешь? - он постарался дружелюбно улыбнуться, но его старания не были замечены и оценены по достоинству. Девушка удивленно трогала мокрую щечку.
- Я не плакса. - Она опустила руку. - Они как-то сами. - Она покраснела от смущения.
- Как скажешь. Так что начет завтрака?
- А... А можно?
- Даже нужно! Иди сюда.
Девушка встала и подошла к столу. На нем были разложены вареные картошка и яйца, порезаны овощи, колбаса, сыр и хлеб, все это украшал приличный пучок зелени. Пашка указал ей рукой на складной стул, а сам уселся, напротив, на землю и принялся чистить картошину.
- Спасибо! - сказала девушка и села на указанное место.
Несмело сделала себе бутерброд и откусила. Потом еще раз и еще, причем почти не жуя.
- Ты когда ела в последний раз? - с усмешкой спросил Пашка, глядя как она сметает со стала угощенье.
- Е оуню!
- Чего?
- Не помню говорю, - ответила она, - дней семь или восемь назад, я со счета сбилась. - Смущенно призналась она.
- Это ты тут целую неделю гуляешь?
- Нуу... около того... можно я поем?
- Ага. - Кивнул Пашка, удивленно глядя на ее аппетит.
Хотя ничего удивительного, раз она целую неделю туту 'гуляет'.
Когда она наелась на столе уже ничего и не осталось, а Серенький про себя пытался ответить на вопрос, куда в такую маленькую самочку влезло столько еды.
- Спааасибо! - поблагодарила она зевая. - ты мой спаситель просто! - от этих слов Серенького передернуло. - А то я думала, что загнусь на этих ягодах.
- То есть ты всю неделю питалась ягодами? - удивился он.
- Угу. А еще грибами и орехами.
- Мда. Пойду - ка я воды в котелок наберу, чай попьем.
Серенький схватит котелок и красный от смущения метнулся к ручью. Он ее тут думает куда деть, то ли прибить, то ли зомбакам сдать, а она его спасителем называет. Где в жизни справедливость, а?
Когда он вернулся на полянку, то с ужасом заметил, что его головная боль уснула. Свернулась на матрасе, который он вчера сложил ей под голову и укуталась в одеяло. И такая она была маленькая, несчастная и жалкая, что в нем что-то щелкнуло, и понял он, что не отдаст ее зомбакам, что не станет убивать, брать в рабство, приручать или вообще причинять ей какой-либо вред. И вот когда он это понял, то на душе сразу так спокойно стало, просто словами не передать. Он еще не знал, что с ней делать, но точно знал, что в обиду не даст.
Аккуратно пристроил на треногу котелок, бросил туда пару щепоток каких-то травок и прислушался. Померещилось уму что-то на самой границе обостренных чувств. Кивнув каким-то своим мыслям, он убрал со стола, сложил все в необъятный узелок, глянул на сопящую девчушку. Развернулся и неслышно скользнул в те самые кусты, из которых вчера выползла эта малявка.
Серенький передвигался по любимому лесу, как никто! Он всегда побеждал любого в беге. Пашка будто бы чувствовал каждую веточку, каждую ямочку или камешек на его пути! Так и сейчас! С бешеной скоростью несся по густому лесу, ни разу не споткнувшись, с легкостью уворачиваясь от веток и перепрыгивая через любые препятствия. А через пятнадцать минут наткнулся на искомый вчера патруль.
- Здоров мужики! - крикнул он, протягивая руки ладонями вверх, показывая тем самым, что не затаил зла и пришел с миром.
- О! так это же Серенький! Надежны нашей внук! - обрадовался зобм в большой красной шляпе.
- Он самый! - подтвердил довольный Пашка.
- Здравствуй родной! Зюзя я! Не знакомы с тобой лично, но много слышал о тебе от Родика, братана моего! Очень он любит тебя и на похвалы не скупился!
- О! Родик может, все завет меня в клан, упертый! - рассмеялся Пашка.
- Ну а то ж! - довольно усмехнулся Зюзя.
- А вы чего тут? - спросил Серенький.
-А ты? - не остался в долгу зомбак.
- А я вас услышал, вот и пришел поздороваться. А то переживать начал. Вчера вроде в районе форта пробегал, а там никого.
- Эх Серенький, Серенький. Тут такое! - зомбик махнул рукой и начал зеленеть, а остальные согласно зашумели.
Ах да, не удивляйтесь. Когда смущается живой человек, то он краснеет. Когда смущается зомб, то он зеленеет.
Пашка заинтересованно выгнул правую бровь.
- Да бесовка тут одна!.. - начал незнакомый зомб, но Зюзя только глянул на него и тот умолк.
- Какая бесовка? - переспросил Серенький.
- Эх... Вчера наткнулись мы на одну психованную. Ну, или точнее она на нас... Мы ее поймать хотели, а она... - тяжко вздохнул Зюзя.
- А что она?
Серенький начал догадываться, о ком речь.
- А она бегала, визжала, обзывалась нехорошо, дубинкой дралась! И вообще смылась от нас! Вот ищем! - закончил обиженный зомб.
Тут в Сереньком снова проснулось то чувство, та уверенность и желание не дать в обиду мелкую. Но и ссориться с зомбами ему тоже не с руки.
- А все, мужики, можете разворачиваться, нет ее больше. - Сказал он с самодовольным видом.
- Как нет? - удивился Зюзя.
- А вот так. Бегу я вчера по лесу, волком бегу, прошу заметить. А тут вылетает на меня нечто. С дубинкой. И ругается не хорошо, обзывается. Ну, тут волк во мне и возмутился, не удержал я зверя, каюсь... - Пашка тяжко вздохнул.
- Съел?! - спросил зомбак осипшим голосом.
- Ну, чуть-чуть! - признался Пашка и покраснел.
Зомби дружно сделали шаг назад.
- Ну ты зверюга... - расстроено сказал один из зомбиков.
- Бывает. - Не стал спорить Пашка.
- Кхм... ладно, сама виновата, нечего человечке в Лесу делать! - махнул рукой главарь зомбаков.
Тут Пашке и возразить нечего, потому он согласно закивал.
- Пошли мы тогда, бывай, Серенький!
- И тебе не хворать, Зюзя! - Пашка сыто улыбнулся.
Зомби вздрогнули, сделали еще шаг назад и быстренько ретировались.
Улыбка медленно сползала с его лица. Мама. Точнее бабушка... Пора валить отсюда подобру-поздорову. Когда бабушка узнает, что он якобы сожрал человека, она его из-под земли достанет и прибьет. Ведь с детства учила внука, что нельзя брать в рот всякую гадость и что нужно контролировать зверя в себе, иначе он будет контролировать тебя.
Он конечно мог сказать, что не видел никого в лесу. И они бы продолжили поиски. Ведь шли по следу. По запаху. И не оставили бы в покое. А ему поверили и теперь не будут искать. Ведь она человек, враг. И пусть сейчас мир в Руссии, мир между ними и людьми. Пусть в каждом крупном городе по темному посольству. Но ненависть, кровная старая ненависть, основанная на страхе друг перед другом, никуда не делась. Много веков назад, когда людей было очень мало, а нас еще меньше, уже тогда мы ненавидели друг друга. За то что они сжигали наших на кострах, за то что охотились, как на бешеных животных, не щадя даже детей. За то, что наши изгои охотились и питались ими. Месть. Кровь за кровь. После которой крови еще больше. И так до бесконечности.
- Эта оборванка человек. Она враг... - Прошептал он. - А я даже не знаю, как ее зовут. - Закончил он с улыбкой.