И несчастные сумасшедшие старухи, умирающие от рака,
что выглядывали из пыльных зарослей амброзии,
со всклокоченными волосами и беззубыми ртами,
плакали и причитали "мамочка, мне больно, помоги мне мама";

а прохожие мимо дефилировали по бетонным дорожкам и смотрели в свои телефоны,
и писали сообщения в вацапах "спасите, ведьмы нападают!";

половина седьмого утра всегда была такая,
желтые ядовитые облака пыльцы уносились к многоэтажкам,
что казались голубоватыми миражами
под разреженным небом цвета глаз идиота  в момент припадка...
и дальше в бездну,
в бездну, где шли по отблескам оранжевым железнодорожные составы.

И мёртвые инопланетяне везде, высохшие мумии захватчиков с Тау Кита,
раскиданные по амброзии, что покрывала собою вечную свалку
на окраинах окраин по западному обходу Краснодара,
и оружие, похожее на мумифицированных египетских котиков,
которые, если полить их человечьей кровью,
оживали почти сразу и милотой своею
простреливали навылет сердца добрых горожан и их соседей.

И мужики огроменные, подпоясанные светоотражающими лентами
носились на электросамокатах, крича в громкоговорители
что-то невразумительное сиплым
дребезжащим и пьяным фальцетом,
а за ними по дорожкам выщербленным старухи в костюмах хоумлендера.

И солнце...
И солнце, и солнце, выжигающее мясо и волосы
с пяти утра над городом, гвоздями будто прибитое,
истекающее протуберанцами на заросли амброзии,
а по бетонным дорожкам пробегали юные докторки
с телефонами, где в рилсах и клипах они же
описывали пышечные боли, и инструкции о том, что лечить их
нужно уколами прямо в голову
шприцами с длинными иглами и наполненными рыбьей кровью.

Это всё солнце! Солнце! - кричали старухи онкологические
и смеялись нервически,
и рыдали психически,
показывая кривыми пальцами с болтающимися кольцами из меди
на докторок и отдельно на блогерок, которые снимали, как солнце
проливалось на землю пламенем
и обратно раскалённым воздухом, в котором расфокусировка
достигала, наконец, апогея
или самого обыкновенного картографического перигелия,
где координата
не совпадала с пересечением
путей инопланетной армады и старух с телефонами,
что снимали влоги про то, как умирали в хосписах
в заблёванных туалетах, грызя пластмассовыми зубами плинтусы,
и крича до жил надорванных на ощипанных шеях: "ААААААААААА!"
"МАМА!"
"Я НЕ ХОЧУ УМИРААААААААААТЬ!"