...А весной сыновья, как всегда, уезжают к морю,
Тонкошеие и мускулистые, как лоза.
Ева смотрит им вслед, затаив под ресницы горе
И надежду, что случай вернет их скорей назад.

И у Евы в грудине кассандрово сердце стынет:
Ни на шаг не пускает из дому, хоть прокляни,
Хоть тяни, как вола, на ремне, хоть под ребра клинья
Забивай, хоть заклятьями ведьмиными мани.

У Адама с весною синеют глаза, - и бухнут,
Наливаются силами мускулы, крепнет рот.
Март ветвями стучит, Ева глохнет и спит на кухне,
Чтоб не видеть, как та, что приходит весной, придет.

... Под её ли ключицами бились и стыли губы,
В ту последнюю ночь после Древа? Её ли стан
Обвивали лианами руки, нежны и грубы,
Ей ли дан он был Богом и Дьяволом? Ей ли дан?

У неё ли, прозрачной, как горние стены Рая
Отбирали, у нищей, слезами взращённый плод?
Ей ли каялся, плача, Адам? У неё ли Каин
Рвал из чрева наружу растресканный криком рот?

Что здесь делать Лилит? У неё золотые пальцы,
Не носившие дров, не крутившие веретен...

Ева слушает ветер и стоны, сжимая пяльца
В побелевшей руке, дожидаясь иных времен.

***
Авель с Каином едут домой. Облетает тополь.
Солнце жарит отчаянно - прямо хоть хлеб пеки.
Чинит крышу отец, мать срезает ростки укропа,
Лето льется на землю с дарящей ее руки.