Аннотация: Решил выложить ещё одну альфу. Дополнил первый коротыш. знаю, что не честно, но даже десять новых читателей пробуждают совесть. Пишу дальше.
Пока без названия.
Рассказ написан в качестве полевого эксперимента к теме "Сверление глубоких отверстий" на форуме "В вихре времён".
Кадр первый. Затравочный.
Инц стоял посредине асфальтового шоссе перед шлагбаумом, положив руки на рукоять пехотной шашки. Наверное фламберг или полуторник смотрелись бы гораздо внушительней. Но в тринадцать лет, да при небольшом росточке, больший по размеру клинок выглядел бы смешно. Короткая пехотная шашка, упёртая концом голого лезвия в землю, как раз и смотрелась подобием меча у более взрослого мужчины.
Все мальчишки и девчонки, входившие в Семью, хилостью не страдали. Главный Попаданец с ничего не значащим именем Алексей своих Детей Перед Богом гонял безжалостно. Не важно, крепок ли ты от рождения, или сквозняк валит с хилых ножек грозя разбить хитроумную голову о землю, шелестеть приходилось всем. Да, конечно, основным приёмом обучения первые три года поначалу был личный пример и ласковое по утрам, -"вставай. Надо...". И тогда действительно было лучше встать, а то ведь скинуть одеяло и взбодрить лёгким ремешком - секундное дело. Сейчас, когда на каждом старшем висело воспитание своей банды малолетних приёмных братьев и сестёр Инц смутно начал подозревать что Отцу Пред Богом было ни фига не легко с ними, с первыми шестерыми. И как так получилось, что поймав за воровством по наущению старосты сохнущего золотого песка, первое, что спросил пятилетнего пацана, - ты есть хочешь?
Восемь лет прошло. Целая жизнь. И вот эту жизнь у него и его братьев, и сестёр сейчас попытаются отобрать. Ну что ж. Не в первый раз. Правда, рядом нет Алексея, и если начнётся, рубить наглых феодалов придётся самому. А вот это уже - впервые. Наконец стало понятно, что все эти: фехтование, стрельба, рукопашка, целевое блямбометание, физо и ещё десятки дисциплин которые требовалось оттачивать в ущерб образованию, лабораториям и производству - нужны. Потому что нет больше Отца стоявшего несокрушимой стеной между Городом и остальным миром. И именно в безжалостности к лени Детей своих и была его любовь и сострадание к ним. А сейчас надо думать не о том, насколько враги крупнее и сильнее тебя. Сейчас нужно думать о том, как их удобнее убивать.
Семь с половиной лет тому назад, Главный Попаданец вышел перед бандой виконта, пинками гоня перед собой пастыря из местной Хитропоповки который и проблеял, что всё население купленных чужаком земель теперь его Дети Пред Богом. После чего Алексей махнув подачей сбил с ног коня шевалье Зенеса засветив ему со всей дури почти килограммовой блямбой в лоб. Вписавшихся за дружка аристократов - подельников незатейливо порубил и затыкал мечом, иногда невесомо чиркая по ногам, шеям, мордам напиравших лошадей. Полученные им самим, и не всегда скользящие, удары, не смогли пробить фильдеперсовый доспех. А ведь тогда у него за спиной был только шестилетний Инц с пятилетней сестрой. Не то что сейчас у его первого приёмного сына, - настоящий вал из низеньких, по пояс, щедро замаскированных высаженной на крышах травой, фибробетонных дотов, снайперских башенок со стационарными воздушками в отдалении, и за ними четыре миномётные позиции. И уж совсем в тылу удачно прикидывается фешенебельной виллой с легкомысленными балкончиками и верандами трёхэтажный форт.
Ну и что, что гарнизон из десяти - двенадцатилетних? Дело здорово поправляют стационарные арбалеты в дотах с пневмовзводом и магазинным питанием. Могучие крепостные двуступенчатые воздушки способные оторвать лошади голову с километра. Ста миллиметровые автоматические миномёты в форте, дотягивающиеся всем ассортиментом боеприпасов до целей на дальности от трёх до пяти километров. И пусть на полевых позициях для их восьмидесятимиллиметровых коллег сейчас стоят сорокамиллиметровые малыши, но на пару сотен метров их малолетние расчёты могут сыпать по тридцать мин в минуту.
Взрослых в ватагах быстрого реагирования нет. Честно говоря, на время расследования удачного отравления Главного Попаданца взрослым веры нет вообще. Два звена восемнадцатилетних курсантов воспользовавшись суматохой на фабрике фибросмесей, полными составами ушли в сторону замка. Какой смысл их останавливать, если главные аргументы у них либо вертятся вокруг слов: "это богопротивно"; или - "плетью обуха не перешибёшь". Бракованный материал, как говорил Папа Алексей.
Есть ещё почти шестьсот ополченцев. Беда только в том, что любая бригада, даже самая маленькая северная, из трёх ватаг, положит всё это ополчение минут за десять. А ведь это отцы, братья, матери, сёстры. Можно их с ног до головы завернуть в кольчугу, на боеспособности сие скажется чуть. О чём говорить, если тестовое упражнение, - пять тысяч ударов ногой, никто выполнять просто не стал. И нет у детей на них управы, как в своё время нашлась тонкая палка на них самих. Ручной арбалет же с пневмовзводом в руки давать категорически противопоказано. Некоторые умудряются опростать баллон, не выпустив ни одного болта из пятидесяти. А уж в мишень попасть....
И к станкам на производстве ставить страшно. Вчера, почему курсанты и дезертировали беспрепятственно? Пришлось разбираться, как это Ликин отец умудрился засунуть руку под вытягиваемую жилу четверть миллиметровой высокопрочки. Была бы проволока толще, - затянуло бы граблю под барабан. Но повезло. Только мизинец с безымянным пальцем отрезало. И так буквально во всём. Объясняешь, объясняешь, - начинают бухтеть, - "чего ты мне как дураку...". Просишь повторить - повторяет. Спрашиваешь, -"всё понятно"? -"Да, всё". И тут же начинает поправлять заготовку на матрице руками! На пятитонном эксцентриковом штампе не убирая ноги с педали пуска....
Как же наш Отец Перед Богом с ума то не сошёл? Где терпение брал? Может, как и он, заставлять совать руку под штамп и придавливать пуансоном пока клиент не обоссытся от крика? А что, запоминается сразу и на всю жизнь. Как и прижигание в термичке, и кислота на коже в аккумуляторной. Теперь-то шрамами от них даже гордишься. Ну почему, блин, сверстникам достаточно пару раз быть выпоротыми, что - бы всегда работать в защитных очках. Этим же пердунам хоть кол на голове теши. Неудобно им. Хотя, нет. Есть в Семье ещё и Юлик - Вестник смерти. Расп...й очкастый. Как он тогда гранатомёт задом наперёд перевернул..!
Кадр второй. Светские беседы.
До колонны графской дружины оставалось уже меньше двухсот метров. Инц решил, что для предупреждения расстояние достаточное. Подал знак левой рукой. Секунд через пять от форта дошёл хлопок выстрела, а ещё через несколько - леденящий свист крупнокалиберной мины. В воздухе мелькнуло и на дороге, несколько ближе к нему, чем к визитёрам, красивым фейерверком бахнул зажигательный. Приближающийся отряд сразу дифференцировался на относительно организованно остановившихся по команде ближников, или, как называл их Алексей, гвардию, и скучившийся менее профессиональный сброд.
Поскольку сам Инц просто стоял молча, через пару минут от митингующей толпы рейдеров в его сторону отпочковалась группа человек в пять упакованных в броню и пару священников. По мере приближения стало понятно, что оба священника были из служителей Четырёхлицего. Ну, блин, кто ж им виноват.... Говорилка на плече и не выключалась. Инга коротко подтвердила что работать может по обоим. Святоши проехали ещё немного, а затем у переднего просто взорвалась голова. Задний, сбитый той же пулей, вывалился из седла. Незнакомый передний рыцарь продолжил двигаться в перёд даже не моргнув. Граф, слева от него еле заметно нервничал. Про остальных и говорить нечего. Едущими последними двое вчерашних перебежчиков совершенно точно не рассчитывали что им будут морду вареньем мазать.
Шагах в десяти от подростка кавалькада остановилась. Предводитель - парень лет двадцати в довольно приличном бахтерце, крепкий, в пределах нормы для воина, подал голос: - "я хочу поговорить с кем ни будь постарше". Не дождавшись никакой реакции воздержался от телодвижений, но почувствовавший ситуацию граф чуть подал в перёд лошадь, чтобы сравняться с предводителем.
-Если не ошибаюсь, тебя зовут Инц? Дождавшись кивка продолжил. - Меня, владетеля соседнего манора, ты знаешь, - чуть споткнувшись о намёк ехидной улыбки собеседника, продолжил, - Рядом со мной Наследный принц королевства Гардия, сэр Данц Смелый. И он хочет поговорить с твоим..., тут граф Доккуниц замялся. В прошлый раз герольда, крупного мужчину и умелого воина, в ответ на требование позвать господина, этот юноша здорово вывозил в ближайшей луже.
Инц решил не тянуть кота за хвост.
- Граф, Учитель умер. Я мог бы пошутить, попросив доставить сюда прапрадеда одного из предателей, что прибыл с вами, но мне не досуг. Да и у вас, как я понимаю, ни беженцы, ни бьющийся на волчьем броде отряд шевалье Тоссона ждать не хотят. Поэтому, настоятельная просьба: не жуйте сопли. Говорите прямо, как есть. Это здорово экономит время. В общем, с беженцами мы вам поможем, если вы выделите землю. С находниками можем помочь, если договоримся. А с сыном, я вам сочувствую. Честно. Но будет лучше, если он сейчас погибнет в бою с врагом. Потому что терпеть эту бешеную собаку мы не будем. Если вам станет легче, - совративших его служителей, да и саму церковь четырёхлицего мы тоже пустим по пресс. Да, и ещё! Доспехи и оружие украденные перебежчиками надо вернуть.
Доккуниц молчал. Он был раздавлен. И не известно чем больше,: горькой правдой о сыне впервые так жестоко произнесённой на людях; перспективой его более чем возможной смерти, или крайним осложнением ситуации, если сейчас не удастся договориться.
В предложенный ему утром авантюрный план приехать и захватить якобы выморочный манор он не верил ни секунды. В отличии от всех соседей, до которых в основном доходили только слухи богатстве феода, он видел, как матерел этот зверь. Видел, что слабость ежегодно прирастающего приобретениями манора ещё ни разу не подтвердилась. По началу, дело казалось в воинском мастерстве и необычном доспехе хозяина, который в одиночку умудрялся упокаивать как разбойничьи шайки, так и небольшие отряды прилично вооружённых профессионалов. Затем, владетель Алексей провёл обряд духовного усыновления всех жителей своих земель. После чего началась его форменная война с культом четырёхлицего. Служителей которого в своих землях за попытки проведения обряда приобщения сажал на кол. А потом и вовсе объявил вне закона.
По началу, чаще, пять - шесть раз в году, а потом реже и реже наведывались в манор проплаченные отряды. И в зависимости от везения находников в землю они ложились либо по ту, либо по эту сторону границы. И частенько, одновременно давилось сливой или неудачно падало с крыльца то или иное заинтересованное лицо за пределами вдруг замкнувшийся в себе территории. А то и не одно.
Год, наверное, на третий дело пришло к тому, что в манор хода посторонним вообще не стало. На нескольких трактах поставились торговые фактории, лес вдоль границы довольно быстро выкорчёвывался на два полёта стрелы, а сама территория и так не самого маленького манора переросла некоторые баронства. Приросла, правда как то не аппетитно, - за счёт не самых полезных земель. Вроде горного отрога по берегу моря с неудобными перевалами и болотистой низины с затянутыми радужной маслянистой плёнкой озёрцами из которых и рыбу то есть не всякий будет. Если найдёт.
Вот тогда же начали меняться и подданные Алексея. И одеваться стали опрятно и непривычно. И кланяются, хоть родственники, которых сами навещают - сервы, что шевалье, что барону почти как равные. Случалось, что какой аристократ и не терпел подобного. Тогда его навещал владетель Алексей с вопросом, - "а что это вы моего сына порете?" Одного так даже и убил на дуэли. А двоих просто повесил. Там же на месте где нашёл. За убийство своего Сына Пред Богом. И сказать ему нечего, потому, как он не только в своём праве, но и меньше чем с десятком арбалетчиков в отличном доспехе из манора не выезжал. А арбалетчики, в случае чего, бросив разряженный арбалет, превращались в очень недурных мечников на окольчуженных лошадях.
Ссориться же с таким соседом категорически не хотелось. Доспехи, плуги-бороны он, по соседски, продавал просто отличные. Мог и металл в полосах уступить. Граф так себе дружину переодел. Покупал кольчуги, две продавал. Третья получалась бесплатно. А кольчуги, пусть и тяжёлые, уникального панцирного плетения, из сварных колец, бронебойную стрелу чуть ли не в упор держали. Такие только копьём, или топором брать.
Вот оружия на продажу не было. И это очень жаль, если вспомнить, как Алексей легко убивал своих соперников. Правда, можно было отдать на перековку чуть ли не любой бросовый клинок, и получить его же, но уже значительно лучше качеством. Доккуниц как-то перекованным топором разрубил железный лом, который любили гнуть дружинники, проверяя силу. И лезвие совершенно не выщербилось. Хоть брейся.
А новые жители текли и текли в манор жиденькой, но не прекращающейся струйкой. Кого то принимали, а кого то и нет. В случае, если принимали беглого раба и бывший хозяин вёл себя уважительно, то мог получить неплохой отступ, хоть деньгами, хоть кольчужным доспехом, если доплачивал. Или не получал, если вёл себя неуважительно. Где то на пятый, наверное, год кто-то озвучил вопрос: - а сколько же жителей в маноре? По разным подсчётам получались от умеренной одной тысячи, до фантастических пятидесяти. Считать пробовали и по продаваемым товарам. Цифры получались уж совсем не представимыми, но известия о построенных на побережье аж трёх крупных причалах от которых часто отходят быстрые корабли странных конструкций кое-что объясняли. И видимо этих судов было довольно много, так как из стоящего на границе графства порта - фактории странные "трамваи" отплывали почти каждый вечер.
В любом случае феод был очень богатым. Слишком богатым для владетеля не имеющего союзников и сюзерена.
Граф Доккуниц уже давно привык к часто стартующим на восток с его земли отрядам авантюристов. Много раз ему докладывали и о подозрительных личностях ушедших лесными тропами туда же. Раз тридцать сам сопровождал обиженных аристократов к пограничной фактории. А уж, сколько витиеватого яда служителей четырёхлицего пришлось вылить из единственного здорового уха.... Да и священники других богов оживились было при виде освободившийся от конкурентов паствы. Настолько, что иногда даже приходилось оказывать Алексею помощь в поиске пропавших Детей навещавших родственников в графстве, или самостоятельно приехавшими на торг. Что, естественно, закончилось изгнанием с территории вольного манора остальных редких служителей.
Плохо было то, что привыкнув к неожиданным прибылям, с перепродажи покупаемых у соседей товаров, что даже еду на всё графство можно просто купить в любой момент и в любом количестве на эти самые прибыли, граф упустил самое главное. Своего сына. Ожидал интервенции, священного похода, предательства слуг и вассалов, прямого вымогательства преференций. Ожидал, и готовился. А вот самое главное - пропустил. Четыре дня назад шевалье Тоссон виконт де Доккуниц вместе с отрядом личных вассалов прошёл обряд приобщения церкви четырёхлицего. Для обряда использовали юнилингов - так Алексей называл младших Детей. Этих захватили вместе с обозом собиравших выкупленных у работорговцев, или добровольно переданными родителями карапузов устроивших вербовщиков. Не приходилось сомневаться, кто был автором инициации. Раньше детей забирали священники. Теперь же, бывало, родители или другие родственники сами несли отпрысков через несколько феодов в торговые фактории нового манора. На тех же факториях можно было в любой день убедиться в благополучном здравии отпрыска, подождав несколько часов перед коротким свиданием.
Граф в последнее время даже организовал те самые обозы, беря в оплату часть подъёмных получаемыми жителями за доставленных детей. Тонкость была в том, что в этом случае ребёнок считался под защитой владетеля Алексея с момента одобрения вербовщика. То есть, в обозе были уже Дети.