ј1. Цели и заботы. Понятие пользы. Выгода. Низшее мышление.
Прежде, чем мы начнём наше краткое исследование "жизни и быта", я хочу предложить читателю замечательную, хотя и трудночитаемую, работу Мартина Хайдеггера "Бытие и время". Для желающего разобраться в механизме человеческих представлений там найдутся исчерпывающие ответы на многие возникающие вопросы. Именно существованием этого капитального труда объясняется краткость нашего собственного исследования, являющегося лишь необходимым предварением в разработке основного вопроса - подхода к преодолению христианства.
Целью данной главы является установление типов человеческого (здесь мы уже имеем в виду именно человека) мышления. Для этого нам, как всегда, необходимо определиться со значением терминов, которые мы будем употреблять. И первым среди них стоит термин "цель".
Прежде всего, цель - это результат некоторого направленного развития, причём этот результат не может быть абсолютным, а всегда является относительным (вспомним график функции истинности). Логика цели упирается в дурную бесконечность; но, как мы выяснили в предыдущих работах, причинность нашего двухмерного ("пространство-время") мира не простирается дальше сингулярности, меняющей мерность мира. Поэтому определение цели мы не будем связывать с абсолютностью, и выглядеть оно будет так:
Целью называется нужный субъекту результат какого либо процесса на определённый момент времени.
Действия, - как реальные, так и мысленные, - устремлённые на достижение цели, определяются как забота.
Итак, вооружённые целью и заботой, мы отправляемся в путь. Но достижимость цели - штука коварная: она зависит от таких факторов, как количество и качество наших знаний, а также от индивидуальных особенностей мышления, что важно для создания алгоритма действий, необходимых для достижения результата.
И вот тут-то, при сравнении вариантов действий, в нашем мышлении рождается ещё один оценочный фактор, именуемый полезностью. По сути, это эффективность способов достижения цели; но этим же термином мы обозначаем набор свойств, делающих предмет пригодным для какого-либо применения, - способным принести пользу.
Здесь следует отметить несомненность сходства двух оценочных факторов: отношения двух или нескольких субъектов к какому-либо процессу, - отношения, выражаемого формулировками "добро" и "зло", - и отношения единичного субъекта к возможному реальному результату процесса или набору качеств предмета, выраженных понятием "польза". Как "добро", так и "польза" являются отношением положительным, тогда как отрицательное отношение выражается понятиями "зло" и "вредность".
Из этого сходства и проистекает та весьма частая и упорная путаница, когда "добро" сводится к полезности, а "вредность" приобретает окраску "зла". Иными словами, мыслящий таким образом человек профанирует "добро" до уровня "пользы", а "вредность" сублимирует до уровня "зла".
Эта же путаница приводит и к более серьёзным последствиям, когда человек, ставящий полезность во главу угла, перестаёт различать добро и зло в угоду пользе, что говорит уже о подавлении одного фактора другим, о его подчинённости определённой доминанте в системе оценок.
Производным от пользы является понятие "выгоды", обозначающее количество пользы. Стремление к наибольшей выгоде, не ограничиваемое другими доминантами, само становится подавляющей доминантой человеческого характера. В таком случае мы наблюдаем личность "частичную", ущербную, с редуцированными "ненужными" качествами, - своего рода "механизм" для получения выгоды. Для такого человека понятия, связанные с сублимированными уровнями Добра и Зла, - справедливость, честь, приличие, - являются лишь досадными препятствиями на пути к достижению цели. Впрочем, он охотно пользуется "высокими" словами для маскировки своих истинных устремлений (и наилучшей иллюстрацией является деятельность политика). Наиболее же одиозный случай - человек с редуцированной нравственностью на посту "властителя" чужих душ - священнослужителя.
Мы обрисовали самые основные, исходные факторы, составляющие фундамент человеческого мышления. Это мышление ещё очень узкое, направленное на удовлетворение лишь непосредственных потребностей существования человека. В античности такой тип мышления назывался рассудочным; но более точной его характеристикой является современная, выраженная словами "потребительское мышление". В иерархии типов мышления человека это тип низшего уровня.
Итак, читатель, мы с Вами установили, что низший, основной тип человеческого мышления - это мышление рассудочное, потребительское, обеспечивающее основные потребности индивидуума.
ј2. Любознательность. Первые шаги "личности".
Отчего же, несмотря на достаточность потребительского мышления для ежедневной жизни человека, развитие мыслительного процесса не остаётся на этом уровне, но восходит на новые, более высокие ступени?
Для ответа на этот вопрос нам следует вспомнить одну специфическую особенность нашей филологии: мы именуем явление без понимания его сути; а затем, по мере роста истинности представления о нём, много раз меняем определения, оставляя без изменения единожды данное именование.
Так обстоит дело и с термином, о котором у нас сейчас пойдёт речь. Что же такое "любопытство": какая-то часть общего мыслительного процесса, его акциденциальная окраска, - или же нечто связанное с этим процессом, но в корне отличное от него?
Давайте присмотримся к моменту возникновения любопытства. Мы уже имели возможность заметить, что рассудочное мышление развивается по своим законам как простая линейная функция вида "если... ,то...". Никакие изменения аргумента этой функции не приводят к её видовому изменению - а значит, любопытство на этом уровне появиться не может. Оно появляется там и тогда, где и когда вертикальное междууровневое взаимовлияние "видового" и "родового" мышления начинает превалировать в этом, уже двухуровневом, процессе мышления. Математически это момент, когда производная функции рассудочного мышления начинает быть отличной от нуля; а если отбросить всё это "словоблудие" - момент рождения интереса.
Заметим, кстати, что и любопытство, и интерес обозначают одно и то же явление; но любопытство характеризует "потребительскую" сторону этого явления, а интерес - более глубокую, философскую. Но заменяя любопытство интересом, мы теряем очень яркую внутреннюю направленность первого термина; и поэтому, несмотря на возможные протесты чересчур серьёзных читателей, я буду пользоваться именно "любопытством".
Дальнейшее развитие любопытства-интереса приводит к своеобразной диффузии не только на акциденциальном, но и на субстанционально-смысловом уровне. Результатом этого процесса является сращение любопытства и интереса в любознательность.
Какие же новые качества принесло это сращение? Во-первых, в любопытстве сильна интуитивная сторона познания; его же разумная сторона находится в зачаточном состоянии. Вы заметили, читатель, что мной только что был применён новый для этой работы термин "разум"? Да-да: рассудок, который перестали удовлетворять существующие границы его движения, потребовал большей свободы! Первичный интерес также не располагал значительными резервами глубины и исчерпывался до стадии применения волевых усилий для его удовлетворения.
Во-вторых, - и это самое главное, - любопытство довольствуется любым походящим правдоподобным объяснением, в то время как любознательность нацелена на истину.
Итак, рождение любознательности знаменуется применением волевых усилий для достижения целей познания. Но это уже новая ступень развития мыслительного процесса, которую философская традиция называет "разумом". Эту ступень можно характеризовать как ступень среднего мышления.
Но прежде, чем мы продолжим изучать среднее мышление во всей его полноте, нам необходимо обратить внимание ещё на одну, не менее, а, может, и более важную, чем познавательная, сторону разумного мышления. Двумя абзацами ранее мы выделили в таком мышлении момент свободы. А свобода, как мы доказали в предыдущих параграфах, есть важнейший признак личности.
Сделаем вывод: наше среднее мышление, мышление разумное, появляется на уровне личности и требует личности как необходимого условия его осуществления.
Вот теперь-то наше познание обрело тот внутренний двигатель, тот источник "некоторых направленностей", которого не было и не могло быть в мышлении "природном", в мышлении рассу3дочном, потребительском. Вот та ступень, вот та ступень, на которую так и не поднялся Аристотель, сублимируя свои чувственно-материальные интуиции до уровня Перводвигателя; вот уровень, так и не достигнутый великими представителями неоплатонизма, абсолютизировавшие свои идеально-физические (термин наш) сущности до мифологических, - понимая под мифологией высшую степень олицетворения природного.
Теперь же, читатель, мы должны заняться не только познанием, которое, являясь одной из основных функций личности, тем не менее, не исчерпывает всей деятельности этой личности. Прежде всего, следует учитывать взаимовлияние низшего и среднего мышления; затем приплюсовать влияние оценочных факторов этой конкретной личности - и не забывать о факторе свободы выбора. Результатом явится то, что мы называем сознательной деятельностью личности. И эту сознательную деятельность мы рассмотрим в следующем параграфе.
Продолжим тему предыдущего параграфа. Естественным после всего в нём сказанного будет предположение об одновременной и равноправной деятельности низшего и среднего мышления у разумного существа.
Стоит ли говорить, что эти два типа мышления - рассудок и разум - не отменяют друг друга, но взаимовлияют для достижения целей объединяющей их "высшей инстанции" - личности! Конечно же, именно так должно обстоять дело; в противном случае неизбежно наступит коллапс сознательной деятельности этой самой "инстанции". Следовательно, не рассудок и не разум мы должны брать за основу жизнедеятельности обладающего ими существа, но продукт их взаимодействия, взаимовлияния. Не будет большой ошибкой назвать такой продукт прижившимся в психологии термином "эго", поскольку именно он указывает на основные характеристики деятельности разумного существа.
Что же это за характеристики?
Перечисляя многочисленные и многогранные стороны деятельности, к примеру, человека, нетрудно заметить, что все они определяются некими доминантами, - с одной стороны, чем-то схожими с оценочными факторами, но, с другой, отличающиеся от них направленностью воздействия. Именно: добро и зло, польза и вред определяются самим субъектом, это доминанты внутренние, одноуровневые; но такие доминанты, как мораль, обычай, правило, принадлежность к религиозной общности являются доминантами принуждающего характера, направленными на человека извне. А это значит, что речь идёт о существовании некоего общественного субъекта, который не может не быть живым организмом - структурной единицей, своеобразной "клеткой" которого является человек!
Таким образом, сознательная деятельность, будучи основой жизнедеятельности самого человека, одновременно влияет на и испытывает встречное влияние от сознательной деятельности организма следующего уровня - человечества. Тем не менее, в философии и в науке этому важнейшему фактору двухуровневости нашего сознания до сих пор уделялось столь ничтожное внимание, что закрадывается подозрение о некоем направленном подавлении интереса к нему.
Так, например, в психологии много говорится о влиянии бессознательного мышления на сознание человека, но очень скупо о влиянии противоположном. В обществоведении исследуются всевозможные формы общественных отношений между людьми, но о том, что в этих отношениях отражены формы жизнедеятельности организма человечества не упоминается даже вскользь.
Эти и подобные примеры заставляют предположить существование некой доминанты именно в общественном сознании, которое является, скорее всего, промежуточной ступенью между сознанием человека и сознанием человечества. Но эта промежуточная ступень также способна вырабатывать собственные доминанты, одной из которых и является антропоцентризм.
Ярче всего доминанта антропоцентризма выражается в знаменитой формуле христианства "человек есть образ и подобие Бога". Но несмотря на то, что такая формула кажется хвастливой и претенциозной, мы, тем не менее, должны отбросить это предубеждение как мешающее серьёзному рассуждению, - что ни говори, а "живучесть" этой формулы делает её достойной самого тщательного исследования.
Главная причина такой живучести - отсутствие у человека способности ощущать мышление другого живого существа, - а, следовательно, выделение себя как единственного мыслящего существа в природе. Этим выделением человек сразу отгородил себя от природы; а свойственная виду homo sapiens стайно-иерархическая структура сообществ воплотилась в представление о "человеке - царе природы".
Развивающиеся представления о духовной сфере жизни привели - при отсутствии других образцов - к тому, что человек стал единственным примером для создаваемого им образа божества. Абсолютизация такого образа шла несколькими путями, из которых мы выделили два: античный путь мифологизации и теургии и путь сублимации человеческой личности, впервые использованный христианством. Заметим, что предшественник христианского Бога - иудейский Яхве - мало отличается от человекоподобных богов античных Греции и Рима (не вдаваясь в отличия личностные и природные). Но насколько выше, нежели Яхве, сублимированный первохристианами образ Творца как любящего Отца, во имя любви к людям пожертвовавшего своим сыном! Правда, тут возникает не совсем приятная коллизия о правомерности такой жертвы для Бога-отца... но эту коллизию христианство многочисленными паллиативами будет пытаться разрешить всё последующее время своего существования.
Тем не менее, по сравнению с сумасбродным и коварным Яхве, Бог-отец первохристиан являет образ, достойный подражания. И вот тут-то самое время появиться формуле преклонения, формуле неистового желания быть похожим на Бога - "человек есть образ и подобие Божие". Никакого хвастовства, никакой претенциозности в этой молитвенной восторженности не было ни изначально, ни далее - пока не явилось пред лицем Господним наше низшее мышление с его доминантами власти, выгоды и нетерпимости к чужому мнению...
Увы - с появлением на сцене этого персонажа Бог первохристиан начал неуклонно меняться в худшую сторону. Прежде всего он обзавёлся "рабами божьими", затем католицизм произвёл его в сурового надсмотрщика за своими "рабами"... и вот здесь-то властолюбивый антропоцентризм подхватил мзрядно полинявшее знамя восторженной любви к Богу с начертанной на этом знамени формулой и превратил последнюю в неоспоримое (только попробуй оспорить!) утверждение, обычно называемое догмой. Подавляющей же доминантой христианской религии стал страх греха, страх наказания в загробной жизни, не только оттеснивший любовь к Богу на второй план, но и сделавший словесное выражение такой любви обязательным атрибутом ритуального поклонения и одним из условий оказания Богом милости человеку.
Сделаем вывод: Синтез низшего и среднего мышления человека, порождающий сознательную деятельность личности, является предварением и определяющим условием сознательной деятельности субъекта следующего уровня живого - человечества. Неизбежным атрибутом сознательного мышления человека является его антропоцентризм.
Вырваться же из оков антропоцентризма человеку мыслящему помогает высший тип мышления, о котором мы будем говорить в следующем параграфе.
ј4. Высшее мышление. Личность человека и личность человечества.
Итак, в предыдущем параграфе мы поставили себе целью "вырваться" из оков разумного мышления. Но что и зачем подталкивает нас к этому? Казалось бы, развитие человека и человечества - целых двух уровней живого! - в полной мере обеспечено сознательной деятельностью личности и не требует каких-либо иных факторов. Однако, соотношение и взаимовлияние сознательной деятельности этих двух субъектов порождает феномен, который можно рассматривать, как мы заметили ранее, и как некий промежуточный субъект; и, с другой стороны, как некий фактор, необходимо влияющий как на сознательную деятельность человека "сверху", так и на сознательную деятельность человечества "снизу".
Напомню читателю, что представление организма высшего уровня не является суммой представлений составляющих его структурных единиц, но является картиной активности этих структурных единиц ("Начала мышления организма"). А следовательно, оно имеет волновой характер и может быть использовано сознающим разумом для выявления закономерностей собственного развития. Указанный нами выше промежуточный субъект с его собственными представлениями с точки зрения человека будет являться некой общественной структурой,; с точки зрения человечества деятельность такого субъекта - это деятельность органа жизнедеятельности.
А теперь внимательно посмотрим на изменения в деятельности нашего мышления в свете наличия этого нового для него фактора.
Во-первых, отсутствие у человека способности ощущать чужое мышление не является абсолютным. Этот тезис доказывается существованием у нас чувства интуиции. Обычно считается (и небезосновательно), что через интуицию наше сознательное мышление связано с бессознательным. Но бессознательное мышление связано только с нашим телом, оно есть мышление тела; интуиция же сплошь и рядом являет примеры предугадывания событий, развивающихся вне нашего тела, не связанных с нами. Кто не припомнит ощущения, что надвигается нечто грозное, что в воздухе "висит" напряжение в преддверии некоего события! Такая интуиция показывает, что существует взаимосвязь нашего мышления с таким мышлением, для которого мы сами являемся структурной единицей, - с мышлением как органов человечества, так и самого человечества в целом.
Во-вторых, осознание человеком влияния на его собственное сознание субъектов высших уровней есть предварение ступени, на которой человек начнёт учитывать как реалии такого влияния, так и реалии влияния его собственного сознания на сознание высших уровней.
В-третьих, человек только тогда научится пользоваться возможностями, открывающимися ему на этой ступени, когда отбросит свои оценочные представления о благе, добре и зле, о полезности-вредности как о представлениях, одинаковых для всех уровней живого, - иными словами, как о духовных категориях, на которых основан мир. Истинность таких представлений является значимой величиной для людей и их сообществ; но уже на уровне человечества значимость этих категорий будет иной. А это говорит о том, что мышление данного человека вырвалось из оков антропоцентризма!
Вывод: Мышление высшего типа есть продукт синтеза разумного и интуитивного мышления, свободный от влияния антропоцентризма и направленный на чистое познание истины.
Теперь, по окончании разыскания истоков высшего мышления, нам предстоит разобраться, как же этот возникший в ходе развития мышления фактор влияет на саму личность.
Прежде всего, изменения происходят в самом ориентационном процессе личности. Появление в её представлении равноправных с ней субъектов других уровней живого в корне меняет картину окружающего мира, из плоской и одномерной для среднего мышления делая её пространственно-временной и многомерной. При этом изменяется и объём свободы личности: прежние доминанты, ограничивавшие среднее мышление, становятся просто факторами в ряду прочих. Благодаря всем этим процессам, перед нами вырисовывается новое состояние личности, с древних времён называемое "мудростью".
Для темы нашего исследования важен такой атрибут мудрости, как представление о Боге. Освобождённое от антропоцентризма познание освобождает от него в своём представлении и Божий образ. Это выражается в апофатическом отграничении Бога от мира: идея Бога как бы теряет атрибуты реальности; и, чтобы не "потерять" Бога вообще, человек призывает на помощь - уже в третьем её воплощении - идею "образа и подобия Божия". Это третье воплощение заключает в себе сублимированное и абсолютизированное представление о познании, ставшем в своём становлении непосредственной творящей силой. Теперь в формуле "человек есть образ и подобие божие" не содержится никаких внешних сходств, но имеется внутренняя привязка, не дающая человеку, как мы уже выразились выше, "потерять" Бога.
Именно на этой ступени в области познания Божества остановилось христианство.
Но это только одна сторона дела. Личность, состоящая только "из познания", ущербна; полнота её достигается включением в процесс познания эмоционально-оценочных моментов по отношению к самому этому процессу со стороны личности. Другими словами, мыслящий субъект обязан предполагать, к каким результатам может привести процесс познания и как эти результаты могут повлиять на процессы познания в других областях, так и на самого человека: не будем забывать, что человек, в отличие от Бога, есть сущность ограниченная!
Эти две стороны дела полностью характеризуют ту ступень развития, которой достигло христианство как философское явление. Прикладную его сторону, то есть само христианское учение, мы оставляем для следующих глав; а сейчас нас интересует состояние "постхристианского" представления о мире в качестве основы для преодоления христианства.
Как мы уже отметили выше, одним из новых моментов в ориентационном процессе личности, обладающей высшим типом мышления, является обнаружение субъектом иных равноправных акторов, субъектов других уровней живого. В случае человека речь идёт как о структурных единицах его собственного организма, так и об общественных структурах-сообществах и о человечестве в целом. А учитывая, что ориентационный процесс субъекта есть, собственно говоря, познание, то данный термин мы можем применять и в отношении субъектов других уровней. Но тогда мы столь же вправе говорить и о мышлении всех субъектов этих уровней, и о типах такого мышления на основании законов мышления собственного, человеческого, уровня, человеку иными словами мы вправе применить метод экстраполяции. Единственное отличие между мышлением двух соседних уровней будет в предмете мышления и в его представлении в сознании субъекта.
Именно общие законы мыслительной деятельности позволяют мышлению структурных единиц организма быть основой для мышления этого организма. И такими законами мы воспользовались, когда говорили о взаимовлиянии мышления человека с мышлением общественной структуры или с мышлением всего человечества в целом.
К сожалению, то самое "единственное различие" в предметах мышления напрочь отрезает возможность какого-либо контакта мыслящих субъектов даже соседних уровней, не говоря уже о более далёких. Но остаётся возможность взаимовлияния активностей структурной единицы и организма, включающего в себя эту структурную единицу. Возможность эта весьма мизерна, поскольку каждая из этих систем живёт в своём частном времени, т.е. имеет собственный темп жизни; но какое-то представление о жизни друг друга субъекты соседних уровней могут составить, тщательно фиксируя и сопоставляя изменения в развитии.
Заключение:
Мы не можем достоверно судить о процессах жизнедеятельности организмов других уровней живого, но можем утверждать, что процессы мышления субъектов этих уровней регулируются общими законами и взаимосвязаны между собой. В частности, это свидетельствует о том, что мышление всего живого - "дело рук" одного субъекта, а точнее, одной Личности, о которой мы подробно будем говорить в следующей главе.
Конец второй главы.