В программирование, как и в любом процессе создания нового, различаются основные этапы работы, вот основные из них:
рождение идеи,
разработка проекта,
непосредственно программирование,
отладка,
экспериментальный просчёт,
внедрение,
эксплуатация,
сопровождение задачи.
На протяжении всей работы идёт процесс уточнения идеи и вариантов её реализации, и этот процесс пронизывает все этапы, по много раз, вынуждая возвращаться назад. Процесс творчества сложный, противоречивый, требующий много усилий людей разных специальностей, с которыми программист обязан сотрудничать при реализации поставленной задачи и исполнители в процессе работы над проблемой не меняются.
Это отступление касается вопросов демократии и диктатуры. В жизни общества дело обстоит значительно сложнее и не на один порядок.
Разве можно представить у нас смену исполнителей? Нет, иначе работа будет продолжаться вечно с массой ошибок, которые будут нарастать, и количество их зависит от числа исполнителей. В обществе за ними, то есть за ошибками, стоят человеческие судьбы! Вот он тот театр, на подмостках которого, разыгрываются все трагедии.
В сложное время проведения реформ в стране данная технология разработки нового, не только в программировании, была разрушена, ситуация была такова, что из-за частой смены наших законов, разработка задачи бы застряла на стадии создания только проекта, до программирования бы дело не дошло.
В программировании на одном и с первых мест стоит проблема надёжности и сохранности проделанной работы, при программировании, например, всегда делается резервная копия, позволяющая в случае неудачи, вернуться к предыдущему варианту. А в жизни это невозможно? Исправление ошибок происходит ценой жизней многих людей, которыми как щитом прикрываются авторы реформ.
Есть в программировании ещё одна проблема, связанная с продолжением начатой работы другим программистом.
Проблема имеет две особенности, влияющие на продолжение работы.
Первое, когда работа не закончена, в этом случае однозначно продолжать работу не имеет смысла.
Если же работа закончена и вопрос заключается только в сопровождении программного продукта, то эту работу может выполнять другой программист, но очень квалифицированный.
Работа эта сложная, требующая от программиста чёткого знания методики работы. Вносить много изменений сразу в программу ни в коем случае нельзя!
Нельзя сломя голову кидаться в омут, как наши реформаторы, преобразованиям их нет конца и края, и которые могут привести только к резонансу и краху страны, до чего им, похоже, нет дела.
Чётко должна быть определена последовательность выполнения шагов по изменению программы, а необходимость изменения всегда есть, меняется жизнь, меняются требования к программам, особенно это справедливо для нашего неустойчивого состояния страны. Приступать к следующему шагу можно только в том случае, когда предыдущий шаг завершен.
Чтоб избежать этих проблем, необходима чёткая организационная работа, которая в настоящее время просто невозможна. Причин очень много, на которых останавливаться не буду. Можно сказать только одно, в жизни при реформировании страны, возникают похожие проблемы, но которые значительно сложнее, особенно, в условиях демократии, которая влечёт за собой частую смену кадров.
Как правило, к власти приходят люди, не имеющие управленческого опыта, да, не имеющие и соответствующего образования. То, что он предприниматель, ничего не говорит, а только такой контингент и рвётся к власти, надеясь использовать административный ресурс в своих целях. Ошибки же при проведении реформ, вместо их поиска и устранения, только увеличиваются.
В программировании замена исполнителя во время работы исключительно редка. Программист, в каком-то смысле, выступает в роли диктатора, он сам делает ошибки, сам их ищет, а затем и устраняет. В результате этого процесса он ещё находит и чужие ошибки, как в разработке проекта, так и при подготовке информации. Он вынужден мыслить более масштабно, чем это требуется, так как он последнее звено в работе и все шишки собирать приходится ему одному, помочь ему, практически, не сможет никто.
Годы реформ пали на годы, когда мне надо было зарабатывать пенсию, то есть, искать лучшего места было как-то не с руки, да, и в силу возраста я стал неперспективным кадром, и ещё, новые хозяева не хотели связываться с нами, со стариками. В советское время у меня основной упор был на работу в диспетчерском отделе, а в последние годы, так получилось, отдел сбыта. Специалистов разработчиков задач по этому профилю в отделе почти не осталось, а данные задачи надо было с больших ЭВМ переводить на персональные компьютеры, а я как бывший начальник бюро программирования, в связи с увольнением, я потерял эту должность, по должности был вынужден заниматься этими задачами. Поэтому я был в курсе всех проблем. Меня долгое время обхаживали, чтоб я взялся за решение задач отдела сбыта, но деваться было не куда, пришлось согласиться.
Мой опыт работы говорил, что в настоящее время лучше взять всю ответственность на себя, чем отвечать за чужие ошибки и принял решение разработкой проекта, программированием, и внедрением заниматься одному.
Да, и с точки зрения скорости разработки задачи получался большой выигрыш, так как я избавился от лишних бюрократических звеньев. А в данное время скорость разработки задач была важным фактором, от чего зависела судьба работников завода, всё было завязано на финансах, так необходимых для функционирования завода.
На первое место я всегда ставил принцип обратной связи. Суть его заключается в том, чтоб пользователь в процессе работы приобщался к созданию продукта как можно раньше. Тем самым с одной стороны для него шёл естественный процесс обучения, он становится как бы и соавтором, плюс ко всему включается и его творческий потенциал, в этом случае, обучается он вполне осознанно, и процесс обучения для него проходит легче и быстрее.
При проведении преобразований в обществе участие в них простого человека просто обязательно, у нас же при проведении реформ исключается одна из главных фигур - рабочий человек, наёмный работник, который был вовсе отстранён от процесса создания нового. Роль его в обществе сведена была к нулю.
С другой стороны, я, как исполнитель, имею возможность раньше узнать потребности пользователя и своевременно внести изменения, не приступая, к следующему этапу работы, то есть я не прикладываю лишних и, может быть, напрасных усилий, правда, границы чёткой между этапами не стало.
Здесь надо различать разные уровни пользователя, высшее звено руководителей, среднее звено, и интересы низшего звена, являющегося непосредственными исполнителями.
Потребности каждого пользователя у меня в работе стояли на первом месте. В этом процессе просматривается полная аналогия с реформированием общества, но реформаторы принцип обратной связи просто игнорируют, как же иначе можно их понять, если они не реагируют на реакцию общества на результаты их реформ. Слышится только одна часть общества, которая использует эти реформы в своих целях, богатея за счёт другой части общества.
Наблюдаться стала такая закономерность. С одной стороны, верхняя граница на доходы некоторых лиц стала равна бесконечности, для других нижняя граница уровня жизни стала стремиться к нулю. Без арбитра, читай диктатора, справедливо разделяющего доходы, и учитывающего вклад каждого, не обойтись.
Надеюсь, вы понимаете то, к чему я клоню, и какая аналогия напрашивается из истории нашей страны, и кто был тем программистом в жизни нашего советского государства на его заре. Он добился в истории страны многого! Его успехи, успехи страны, не дают жить спокойно многим сегодняшним олигархам, да, и власти.
На почве такого стиля работы, со своим начальством у меня всегда были конфликты, за что я расплачивался отсутствием премий. Пользователь же, ради которого делалась работа, всегда был на моей стороне и предпочитал работать напрямую только со мной. Я интересы дела ставил превыше всего, и находился всегда между двух огней, и всегда проигрывал материально. Я становился маленьким отделом внутри большого отдела.
В своём отделе считали, раз я работаю на кого-то, то они и должны меня стимулировать премиями, пользователь же считал, что стимулировать меня должны те, где я числюсь на работе. Вот такая сложилась ситуация, завод-то один, в нём нет частных лавочек. Но это только в теории. Такая вот ситуация, которая сложилась в последнее время, в советское время было всё по-другому и справедливости было больше. Но, конечно, тоже не всё было идеально.
И вот выполняя такую работу 30 лет, проявляя всегда инициативу, в конце жизни оказался я у разбитого корыта. Работать за компьютером приходилось по 8 часов, и как позднее оказалось, на компьютерах, не отвечающих санитарно-гигиеническим условиям труда, допустимые нормы электромагнитного излучения на которых, были превышены в несколько раз. Правда, то, что они были не защищены, было известно сразу, неизвестны были только уровни излучения. На это уже никого не волновало, заводской отдел техники безопасности был озабочен другими проблемами, связанными с профилем предприятия, непосредственному начальнику тоже было не до этого.
Теперь же спустя время приходится расплачиваться своим здоровьем за беспечность и халатность лиц, призванных следить за соблюдением определённых норм.
Вообще, история с приобретением этой техники тёмная. В это время кто как мог, использовал своё служебное положение, чтоб что-то можно было себе положить в карман. Технику, покупали неизвестно как, где и какую. В то время мы передовую технику не могли покупать за рубежом, нам просто в этом было отказано разными международными соглашениями. Поэтому везли в страну разный, извините за выражение, хлам.
У нас же к качеству импорта было доверие, на страже интересов отечественного потребителя раньше стояло государство. Личный пример. Я всегда носил импортную обувь, никогда не было претензий к качеству носимой обуви, сейчас же не знаешь что покупать, почти сразу после покупки начинают лопаться подошвы. Когда отдаешь за покупку последние гроши, это становится накладно для семейного бюджета. Здесь же вопрос касается здоровья людей, да не просто людей, а специалистов.
В голову приходят мысли о том, что это не случайно, и жертвами становятся пожилые люди, в силу того, что у нас защитные силы организма уже не те, что у молодых людей, да, и стаж работы с такой техникой у нас существенный. Да, и вообще от такой категории лиц, как мы, стараются поскорее избавиться.
Позднее в печати были сообщения о том, что это техника шла как защищённая от разных излучений только на словах, на самом деле это не соответствовало действительности. Техника же эта из-за бедности предприятия, до сих пор находится в эксплуатации и разрушает последнее здоровье людей. Вот и подумаешь, кому выдвигать претензии.
Получается, что ответственность лежит на инициаторах этих, извините за выражение, реформ. Личности назвать трудно, но один ответственный всё-таки есть, это государство, тем более, медицинское обслуживание населения стало платным и не всем доступно. Здоровье большей частью зависит не от человека, а от общественных и производственных условий жизни человека. Я и хочу в своих заметках акцентировать внимание на таких вопросах.
Власть в это время занималась другими проблемами глобального масштаба, надо было отхватить для себя лакомые куски государственной собственности. До маленького человека было ли им? Провозглашалось же, что всё делается для него, маленького человека.
Раньше работать приходилось не по принуждению, это вошло в твою суть, и я, просто, чувствовал ответственность и понимал, что в наше непростое время на отделе сбыта, лежала также большая ответственность по сбыту готовой продукции. Работать приходилось за гроши, зарплата почти не росла, а были времена, что нам даже снижали оклады. И это в то время, когда каждая копейка играла роль и влияла на размер твоей будущей пенсии.
Кажись, в результате реформ, должны были бы выигрывать такие как я, специалисты, но не тут-то было, я только лишился зрения и, вообще, всего за свою безупречную работу и на старости лет оказался у разбитого корыта. Какой урок может извлечь для себя из моего опыта молодёжь? Какое может быть у них уважение к власти, про нас же, стариков, и говорить нечего?
Вот таков результат реформ, у власти ничего в арсенале не остаётся, как повышать репрессивность. Как говорят, приехали, а ведь всей душой хотели демократии.
А начальник мой по должности должен был заниматься вопросами безопасности труда. Когда же я начал заниматься этой системой, то он и вовсе отстранился от проблем с этой системой, он больше решал свои карьерные проблемы, пользователю же было надёжнее и удобнее работать напрямую со мной.
Здоровьем своих подчинённых не очень озабочено и нынешнее руководство, как отдела, так и предприятия. Они озабочены только тем, как бы не узнали правду о технике, на которой работают, люди. Моя деятельность по поводу своего профзаболевания, будучи уже на пенсии, привела их просто в ярость.
Но эта борьба завершилась неожиданно, у меня случился инсульт, и, как понимаете, на первое место выдвинулись другие проблемы.
Вот он терроризм, от которого мы не застрахованы на периферии. Есть и заложники и никто не сможет тебе помочь. А кругом говорят о правах человека, может быть и есть эти права для кого-то, если нас не считать за людей, а оно, похоже, так и есть.
Большие поражения, никак не победы, маленьких людей стали самым значительным событием нашей жизни, из них и состоят наши печальные будни.
Я оказался со своей ответственностью и умением работать продуктивно, проигравшей стороной, и не только я, всё люди моего поколения, заработав за свои труды нищенские пенсии. Деловые же люди думали в это время только о себе и строили своё благополучие на чужих костях.
Спрашивается, может ли быть это благополучие прочным? - Я, лично, ему предвещаю их скорую гибель.
Последнее время, когда всё рушилось, положение в стране держалось только на таких энтузиастах моего поколения, все успехи сейчас приписывают предпринимателям, новым хозяевам. Они же сами и в своих сотрудниках не вырабатывают этих качеств.
Уходим мы, кто сам, кого уходят. И кто будет работать? Все учатся только химичить на своём рабочем месте. Не может жить страна только одной торговлей. И здесь вступает в силу закон - не удовлетворённая положительная тенденция превращается в отрицательную. Страну ожидают новые потрясения, вызванные не пережитками старого прошлого, а нажитками нового.
Как можно относиться к власти, которая нас, на которых в это переходное бандитское время держалась страна, лишила последнего. Я скажу о работниках оборонки. Предприятия это все государственные, именно они подверглись безбожному разрушению. Нам платили и платят нищенские зарплаты, которые задерживались, чуть ли не на год, пенсии приличной мы не могли заработать, именно у нас работала большая часть людей с высшим образованием, и нас лишили стажа за годы учёбы. Кто-то получил собственность, пусть формально, но мы не имеем и этого.
Я так считаю, что современная власть умышленно разрушает имидж государства, как собственника, чтоб раздать всё, когда-то бывшее государственное имущество.
В эти трудные годы пришлось мне свою работу на вычислительном центре оставить, это было как раз в конце 1991-ого года, появились проблемы со здоровьем у жены, сказалась многолетняя работа с нитрокрасками, эмалями, работа в подвальном помещении с постоянным холодом даже в жаркое летнее время. Затем, надо было учить младшую дочь, она поступила учиться в Нижегородский университет, его окончил в своё время и я.
Перед тем как жене уволиться с завода, она работала художником в бюро архитектуры, последний раз она по профсоюзной путёвке съездила на лечение в Пятигорск. Через Москву она проезжала в дни, когда весь мир приник к экранам телевизоров в связи с событиями, связанными с ГКЧП. Однако она благополучно доехала до Пятигорска.
В это время мы с ней близко познакомились с людьми чеченской национальности и убедились в их дружелюбии и надёжности.
Произошло это абсолютно случайно. К концу лечения, у жены появились финансовые трудности. С собой она взяла несколько кулонов, один из них она надевала сама. Знакомясь с Пятигорском, она, проходя по его улицам, увидела художественный салон и решила зайти в него.
Работники салона, а это были две женщины, и увидели на ней кулон и поинтересовались, кто их делает, узнав, что это делаем мы, сами, предложили сотрудничать с ними, а имеющие у жены кулоны сразу купили. После приезда жены домой, мы решили отослать им образцы своей продукции. Взаимоотношения между нами складывались доверительные, сразу же при получении наших изделий, они высылали деньги. Они присылали нам свои поздравления с праздниками, но продолжалось это недолго.
Наступил январь 1992 года, после него всё в корне изменилось, почта стала работать не надёжно, тарифы стали расти не по дням, а по часам, и наш союз разрушился, и не только наш союз.
Второе января 1992 года я запомнил на всю жизнь. Мне надо было ехать к своей новой работе во Владимир, где я устроился работать художником-надомником в совместное советско-германское предприятие, одновременно помогая жене вспомнить свою первую профессию, она тоже была вынуждена сменить свою работу. Перерыв у неё был двадцать лет.
Поездка занимала целый день, поэтому выезжать приходилось из дома рано, надо было попасть на первый автобус, благо ещё регулярное автобусное сообщение с областным центром разрушилось не сразу. Это после из-за нехватки бензина начались перебои с автобусами, особенно это заметно было в конце квартала.
Утро Нового1992 года и нового строя было холодным и мрачным, на городском автобусе я ехал почти один, затем пришлось пару остановок пройти пешком. Улицы были абсолютно пусты, ветер гнал по дорогам и тротуарам пустые бутылки, обрывки бумаги, конфетти и другие атрибуты Нового года. На душе было не уютно и зябко, мной овладевали неясные предзнаменования предстоящих перемен, которые никого не обойдут. Часто я стал навещать своего друга, Демидова Юрия Федоровича, в это время жил он в Суздале.
Бывший туристический город просто преобразился, туристов не стало совсем, стала разрушаться инфраструктура туризма, пропал спрос за сувенирные изделия, а я, именно, на этом поприще собирался работать, по своей первой профессии я художник. Вначале в Суздале было много разных художественных салонов, потом они стали закрываться.
Чувствую, что я попал в переделку и надо искать новое место работы. В организации, где я работал, а работал я в совместном советско-германском предприятии, платить стали плохо, у нас инфляция превышала все разумные пределы, но хозяев предприятия это не интересовало. Ведь инфляция была у нас, а не в Германии. Пришлось уволиться, тем более поездки становились всё труднее из-за нерегулярного автобусного сообщения.
Я тогда сказал себе, что начинают расправляться с конкурентами. Позднее не раз слышал мнения о том, что, именно, 4-ый квартал 1991 года, был единственным периодом в жизни страны, когда пошли настоящие реформы. Главным действующим лицом тогда был производитель, а не спекулянт и посредник, который встал стеной между производителем и потребителем, обирая обоих.
Я в это время принял, прямо надо сказать, очень рискованное решение уволиться с завода, к этому времени я 14 лет работал начальником бюро программирования, до пенсии оставалось 9 лет.
Сделал я попытку после Владимира устроиться художником и в Муроме по росписи художественных панно при мебельной фабрике. Организация работ там желала лучшего, сразу видно было, что за дело взялись не профессионалы, долго выдержать на этой работе я не мог. Возраст диктовал своё, надо было зарабатывать пенсию и я возвращаюсь на своё старое рабочее место. Это был январь 1993-его года.
Можно сказать только одно, в это трудное время, мне в моём возрасте удалось продержаться целый 1992 год, когда стонал народ целой страны.