Я отсутствовал на своём родном предприятии один год и три месяца, естественно, своё дело я не забыл, смена обстановки в каком-то смысле была полезной. Сидя на одном месте, я бы не понял всей "прелести" тех перемен, что шли по стране. А самое главное, я понял, что с моим здоровьем творится что-то неладное. Самочувствие моё при работе с вычислительной техникой ухудшалось, чувство сильной усталости не покидало меня, даже ночь не приносила облегчения. Позднее в санитарно-гигиенической характеристике труда это было отмечено.
После того, как я уволился, месяца через два эти симптомы начали пропадать, но когда я возвратился и опять сел за компьютер, всё вернулось, я начал часто болеть.
И здесь я впервые столкнулся с нашими законами, больничный лист мне стали оплачивать не полностью, до увольнения же мне его оплачивали 100%. Оплата стала такова, как будто я только начал свою трудовую деятельность, мне к этому времени было 53 года. Оказывается, законы в это время были таковы, что если работник в течение года 2 раза уволился, то у него прерывался трудовой стаж и этот закон существовал очень долго.
В это время текучесть кадров была очень велика, везде людям выплату зарплаты задерживали на месяцы, вот и искали они лучшего места, чтоб прокормить семью. Непрерывность трудового стажа тогда ни на что не влияла, кроме оплаты больничного листа. Что оставалось делать работнику, болеть на своём рабочем месте, что не очень способствовало выздоровлению.
Только спустя 14 лет поменяли трудовое законодательство, и при оплате больничных листов стал браться общий трудовой стаж. Вот вам пример "наших демократических законов". В советское время в таком законе был смысл, в то время боролись с "летунами", но ведь сменился в стране общественно-экономический строй, о том, что надо было его менять, поговорим позднее. Но как программист скажу, такое в моём сознании не укладывается, да, у нас подобное бывает, что ошибка выявляется не сразу, но значит и исполнитель от неё не страдает. Как только ошибка проявляется, ты ночами не спишь и стараешься срочно найти ошибку и её исправить. У нас для всех задач имеется график решения, и задержка не допускается. Кстати, подобных ошибок в законодательной области было множество, в каждой сфере человеческой деятельности и они не исправлялись, а только их количество увеличивалось, как лавина.
В это время я работал на отечественном компьютере ПЭВМ-1840, монитор которого представляет собой обычный телевизор, и сидеть за ним приходилось в 70-и сантиметрах и работать почти по 8 часов. И это не прошло бесследно, и я уже начал понимать истинную причину своего заболевания.
Представитель СЭС при замерах даже не стал вдаваться в подробности, так как были превышены все разумные пределы на таком компьютере. Разыскать эту технику на заводе уже не представлялось возможным, в СЭС при заполнении характеристики условий труда, мне написали, что техника списана, но я знаю, что это не правда.
Однако в такое сложное нервное время я целый год смог прокормить семью, учить дочь и здоровье не подводило. С финансами у дочери появились проблемы. Учась на первом курсе, получала она стипендию 50 рублей, этих денег ей хватало на необходимое, и она обходилась почти без нашей помощи.
Наступил 1992 год, стипендия не успевала поспевать за растущей инфляцией, её не стало хватать даже на одну поездку домой из Нижнего Новгорода. К её приезду необходимо было иметь наличные деньги. Жена с работы во Мстёре привозила зарплату один раз в месяц. С выплатой зарплат проблемы были везде.
Вернувшись назад, видя, что творится на своём рабочем месте, я не пожалел о своём шаге. Я никогда не занимался разрушением созданного, и быть свидетелем разрушения в такое непростое время просто стало не возможно.
Но велика сила инерции, человека переделать трудно, чего не понимают наши реформаторы. Всё-таки под конец своей трудовой деятельности, не смотря на такие условия работы, пришлось мне всё-таки кое-что создать, на что я потратил последние 10 лет своей трудовой деятельности. Труд мой и после моего ухода продолжает работать. Правда, не так, как бы мне хотелось, некому стало его поддерживать в рабочем состоянии.
Наш вычислительный центр был головным по главку, у нас обкатывались многие системы управления производством, вычислительную технику выделяли нам одним из первых, мы и сами принимали участие в разработке систем программирования.
На нашем заводе одном из первых была внедрена система передачи информации на расстояние, на вычислительный центр по каналам связи оперативная информация передавалась из цехов. Об Интернете в то время было даже не слышно. Приходилось часто бывать в командировках, организация работы на ВЦ у нас отличалась от других в положительную сторону.
К началу перестройки эта организация стала разрушаться, перестал существовать наш головной научно-исследовательский институт, современная вычислительная техника на завод перестала поступать, у завода не было средств, мы стали катастрофически терять квалификацию. Волна разрушений докатилась и до нашего завода, зарплаты были небольшие, и те не выдавались во время, задержка составляла около 9-и месяцев. Много человеческих судеб было поломано в это время.
Главный инженер проекта из нашего головного института стал заниматься торговлей, продвигал продукцию когда-то им курируемых предприятий, дома не бывал, постоянно пропадал в командировках. Закончил он свою жизнь трагически, в одной из командировок расшиб его инфаркт и умер он вдали от дома.
В семье у нас тоже появились проблемы, стал рушиться устой жизни, который с таким трудом налаживался годами. Здоровье жены стало давать сбои, её пришлось устроить художницей-надомницей во Мстёру, благо директор фабрики был мой знакомый, в молодости мы одно время работали с ним в одной бригаде, фабрика в то время ещё как-то существовала. Начальник цеха прямо сказал, что жена после 20-летнего перерыва не сможет адаптироваться, люди с меньшим перерывом не могли удержаться на работе.
Пришлось подключиться и мне, учась ещё в университете, я приобрёл навыки очень быстро входить в курс дела после перерывов, как правило, годовых, от каникул до каникул. Так что мы не только удержались, но и стали после числиться на хорошем счету, так и доработала жена там до пенсии. После перерыва, который был чуть больше года, я вернулся на завод.
Должность начальника бюро я, конечно, потерял. Увольняясь, я сам назвал того, кто будет работать вместо меня. Однако во время моего отсутствия выдвигаться стали и другие лица, впоследствии доросшие до должности начальника отдела.
Моё возвращение они встретили с нескрываемой опасностью, видя во мне своего конкурента, но, похоже, свои тылы во время моего отсутствия они укрепили основательно, да, и возраст мой был не перспективный.
Одним словом, женщины время зря не теряли, я имею в виду, конечно, одну, но, у ней была подруга из программистов, которую она не забывала.
До моего увольнения будущая начальница больше занималась общественной деятельностью, чем программированием, раньше она им тоже почти не занималась. Была она председателем цехкома отдела. Пришла она к нам из какой-то организации города, а жила на посёлке, её отец раньше работал у нас в отделе начальником бюро постановки задач по материально-техническому снабжению, и мать работала на заводе.
Характерной чертой всех, кто к нам приходил из организаций города, была черта не свойственная нашим программистам. Они же никогда не делились с коллегами тем, что знали, старались быть незаменимыми в работе и особенно щеголяли своими "огромными" познаниями перед начальством.
Продвигаться она стала по службе с должности заместителя начальника отдела. Бывшего друга начальника, занимавшего эту должность, всё-таки начальнику пришлось убрать. Был он любитель выпить.
Когда организовался вычислительный центр, мы программисты познавали новую вычислительную технику коллективно, каждый в своей части, а потом обменивались знаниями, это существенно сокращало время освоения. Наш вычислительный центр был ведущим в городе, а по нашему главку головным. Много мы выучили специалистов и из других городов.
Перед тем как я вернулся назад, завод, где-то в декабре 1992-ого года, закупил партию новых компьютеров и начал переводить задачи на новую технику. Для этого в первую очередь выбрали задачи финансового отдела, наиболее приближённые к руководству завода и к финансам. Сливки снять они успели и неплохие. На мой взгляд, надо было начинать с отдела сбыта, в дальнейшем я в этом был твёрдо убеждён. На заводе установили сеть и к ней подключили компьютеры.
Познав новую технику, наш "специалист", твёрдо берёг свои познания. Когда была потребность в литературе, её найти представляло труда. Лежала она под замком, такого, у нас никогда не было.
На больших ЭВМ среди программистов я был ведущим специалистом по сетям, до этого заниматься этим пришлось около десяти лет. И был я не простым пользователем, а разработчиком математического обеспечения. Моими разработками пользовались все, тем более я был начальником бюро, по должности я был обязан обучать программистов. В то время в Минске была разработана система 'Квант', которая представляла широкие возможности для реализации пользователем своих задач с использованием различной дисплейной техники.
Мои разработки носили не частный характер, и были применимы в области информационного обеспечения служб завода, что позволило уменьшить штат отдела и приобщить пользователя к ведению информации и самому отвечать за её достоверность. В начале на больших машинах этого не было, информация проходила длительный путь обработки на ВЦ, было много подразделений, которые этим занимались.
Позднее мои разработки наш научно-исследовательский институт включил в свой сборник, обещал мне выписать авторское свидетельство, но в сборнике даже не указали фамилию разработчика и организацию, где он работает. А вскоре институт перестал и существовать.
Начальник отдела брал меня назад с трудом и то, на должность, не соответствующую моей квалификации, только заместитель директора по кадрам, своей властью ввёл в штатное расписание отдела должность инженера-программиста 1-ой категории, на которую и взял меня. Раньше он был партийным секретарём завода, а до этого работал конструктором, начальником бюро. Дальнейшая судьба его трагическая, пришёл он как-то домой на обед и здесь у него случился инфаркт, а дома никого не было.
Надо сказать, отношения со своим начальником у меня были сложные, моё назначение ещё на должность начальника бюро сделано было, минуя его, чего он не мог простить мне, но ему пришлось смириться с этим назначением, претензий по работе у него ко мне не было. Не мог простить он мне и моё увольнение в 1991 году.
Начальник он был бюрократического стиля, чтоб у него заместитель был умнее его, нельзя было даже предположить, заместителем у него был его школьный друг, любитель выпить, которого он постоянно прикрывал. В его лице он нашёл преданного себе человека. Был начальник членом КПСС, я им тоже был, но мы были абсолютно разных взглядов.
Позднее, а именно, в 1990 году я вышел из КПСС, но в душе остался коммунистом большим, чем те, кто остался в ней, но я не видел выхода, как изменить ситуацию в стране, находясь внизу партийной иерархии. Начальник же им остается до сих пор (сейчас он на пенсии). Других, не похожих на него, коммунистов я последнее время не встречал, - одни перерожденцы.
Наш начальник, тогда был депутатом городского Совета, затем заместителем главы администрации. Он никогда прямо не высказывал своих взглядов, в администрации он возглавлял комиссия по управлению собственностью, руководил он так же партийной организацией коммунистов посёлка. На всех праздничных манифестациях он шёл под красным знаменем и впереди, и обязательно выступает с речами. Я давно не посещаю эти собрания. Речи его всегда отличались косноязычием, в своё время был он ещё и пропагандистом в системе партийного просвещения. Такие люди особенно опасны, так как не все знают их так близко, как я, это классический бюрократ и перерожденец.
Немало опытных специалистов в это время вынуждены были уволиться из отдела и с завода.
Закон Паркинсона - Ефимова, имеет по отношению к нашему начальнику, стопроцентное попадание. Не могу здесь не привести цитату:
"Накопление неэлитных элементов в элите - монархии ли, республики ли - постоянно, но каждый раз приводит к качественным изменениям - неспособности верхов управлять страной, поддерживать развитие. Особенно ярко неспособность эта проявляется в периоды природных и социальных катаклизмов. Тогда-то госаппарат перетряхивается почти полностью. Но почти. " Сорные элементы"(неумные, безнравственные) остаются. Остается и система, " механизм пополнения", и эволюция (деградация) элиты продолжается до новых катаклизмов, которые тоже обладают своей цикличностью и задают ритм перестроек. А мы... Мы смотрим назад, осуждаем опыт отцов, восхищаемся жизнью дедов, плохо просматриваемой сквозь дымку лет, ищем и находим идеалы в более далеком прошлом, меняем людей, не меняя систему, меняем вывески и мебель и еще больше повторяемся. И даже не в виде фарса..."
Приложение. " Сельская молодежь" 1990 г. Љ 7
"Cолнце-перестройка-мы" ВАЛЕРИЙ ХРАПОВ
К чести своего отдела надо сказать, что все те, кто уволился, прекрасно устроились со своей квалификацией в других местах, но это была заслуга больше организации работ, заложенной раньше и свыше и коллектива программистов, а не начальника, где в коллективе царил дух взаимной помощи, особенно молодым.
Когда я вернулся назад, завод переживал трудные времена. Были забастовки, митинги, шествия, но результатов никаких. Коллектив начал потихоньку разрушаться, сокращения шли постоянно, особенно увольняли пенсионеров-специалистов, невзирая на их квалификацию.
На вычислительном центре, в связи с этим развалом в стране, положение было тяжёлым, надо было успевать за постоянно меняющейся ситуацией. С моим приходом жизнь заставила покупать новую вычислительную технику, необходимо было переводить на компьютеры существующие задачи, вычислительные машины, на которых они решались, устарели и морально и физически.
Встал вопрос перевода задач по подсистеме СБЫТ, и комплекса задач оперативного и бухгалтерского учёта готовой продукции, задание на программирование писать было некому, специалисты эти были пенсионного возраста и с завода оказались уволены. Мне с этой системой приходилось сталкиваться раньше, я знаком был с существующими проблемами, при работе на больших ЭВМ, будучи ещё начальником бюро, вот решили меня сосватать на эту работу. Пришлось согласиться, сложностей с работой у меня не было, я представлял весь перечень работ и их последовательность, сначала я сделал первоочередные задачи, а остальные делал последовательно с работой и вводил их в действие постепенно, успевая по времени, когда они становились нужны.
Поскольку был я представлен самому себе, то стоящие передо мной проблемы, попытался решить сам, хотя теперь меня это делать никто не заставлял. Моя работа начальником бюро всё ещё заставляла говорить о себе. Давно стояла проблема дублирования информации, для оперативного и бухгалтерского учёта. Отчего в учёте терялась наглядность и достоверность, заинтересованным лицам представлялась возможность манипулировать информацией.
Моё решение проблемы главбуху не очень нравилось, и она всё время делала попытки переделать свои задачи, тем более к моей информации стал возможен доступ и других отделов, что главбуха совсем не устраивало. Но я сказал, что такое возможно будет только без меня, я уже был на пенсии.
Сейчас не знаю, как там обстоят дела, знаю только, кадров уже не хватает для этой работы, и встала во весь рост проблема перехода на новые современные системы программного обеспечения.
Кстати, надо заметить, что общепринятая система работы, когда я взялся за дело, здесь не проходила, так как по ходу работы требования менялись постоянно, если вначале делать проект, то до программирования просто не дошло бы дело, проект на программирование изменялся бы постоянно. При очередном изменении приходилось вносить изменения во многие задачи, у меня в памяти постоянно решалась проблема, чего бы ни забыть, при моём присутствии, если что-то и забывалось, вопрос решался быстро, и работа не страдала, о проблемах никто даже не представлял.
Мой стиль работы в этом случае подходил как нельзя лучше, но в этом стиле закладывалась бомба замедленного действия. У меня подчинённых не было, просто некого было подключить к этой работе, получалось, что на ВЦ в курсе дела был только один я. Вначале в отделе СБЫТ был координатор работ, но из-за конфликта со своим начальником он вынужден был уйти, и эту должность просто сократили, значит, и там человека, бывшего в курсе всех разработок тоже не стало, а этот специалист работал со мной в тесном содружестве. Я же оказался совсем представленным себе, нагрузка на меня возросла, на меня стали вешать работу, не свойственную мне, относящуюся к функциям отдела сбыта.
Руководство отдела я ввёл в курс дела, но им было не до меня, они занимались предпринимательской деятельностью на своём рабочем месте. Выбивали у директора премируемые темы, подключали нужных им людей, меня в этот список не включали из-за моей загруженности, их немного стимулировали, а львиную долю премий забирали себе 'руководители'. Начальник в это время занялся деятельностью, направленной на то, чтобы попасть в депутаты, ему было вообще не до работы.
Задача номер один для него заключалась в том, чтобы на его место не попал я, а свой человек и здесь это ему удалось, шансов у меня не было, старые руководящие кадры со своих постов ушли, и я остался один без поддержки. Только в песне поётся, что, мои года моё богатство!
Нюх у начальника всегда был на то, откуда дует ветер, продвигал его кандидатуру и новый директор завода. Сейчас наш депутат вышел на пенсию, но продолжает работать. Пенсия у него не то, что у нас, говорят, получал он 12 тысяч, а у нас она была - 1 тысяча... Кругом развал, а эта работа цениться стала высоко, именно, развал сегодня и тогда оказывался востребованным. Новая власть высоко стала ценить людей, которые помогали ей разваливать страну.