Живём мы сейчас все только воспоминаниями, долгими зимними вечерами многое приходит на ум. И всегда мысли возвращаются к деревне.
Это у кошки мы можем наблюдать её жизнь только по поступкам, человек же живёт и внутренней жизнью и в отличие от кошки ещё способен выражать своё состояние на бумаге. За долгую жизнь кошка и человек идут по жизни рядом, как партнёры. Последнее время человек, владелец хрущёвки, превратился в хозяина над кошкой.
Будучи ещё молодыми, когда у нас появились дети, жили мы уже в городе Муроме, по настоянию дочерей пытались мы завести в доме котёнка. Я, правда, всегда чувствовал, что городские квартиры плохо скажутся на животных. Они становятся очень зависимыми от человека, а кошка животное свободолюбивое, способное даже само выбирать себе хозяев. В деревне она старается помочь человеку, ловя мышей, ни о какой помощи не помышляя, у неё инстинкт такой. А какие проблемы для неё ходить в туалет в квартире? Так вот наш кот, которого мы взяли большим, этого никак не мог осилить, принося неприятности, как нам, так и соседям.
Я несколько раз делал попытки увезти его в лес, но всё было бесполезно - он возвращался домой. Такая привязанность к дому просто поражала нас. Всегда на память приходила моя первая кошка. Но жизнь с соседями выдвигает свои требования, портить отношения с ними никто не хочет. Вот и пришлось увезти его на пригородном поезде в село Бутылицы, это километров 30 по железной дороге в сторону Москвы, там, у жены были родственники. Было жаль кота, но что делать.
Однако на этом наши попытки завести кошку возобновились, но уже с появлением внуков. Младшая дочь закончила в 1995-ом году физический факультет Горьковского университета, того же что и я, только я в1968-ом году окончил мехмат.
Долгое время после окончания университета она не могла найти работу в Горьком, затем устроилась там в школу, вышла замуж за милиционера, жили они с мужем в общежитии, потом появился внук.
Пришло время после декрета, выходить на работу. Было это в середине года, её место было занято, к этому времени появились проблемы с кадрами в школе, учителя стали лишними. Когда она устраивалась на работу, наоборот, был дефицит учителей, все бросились торговать на рынке. Пришлось ей искать работу в другом месте, нашла работу на автозаводе, специалисты с высшим образованием не требовались, пришлось устраиваться на рабочее место. Работала в 3 смены, муж милиционер, он всё время пропадал на работе. С деньгами появились проблемы, зарплаты в то время задерживали везде.
Одним словом семейная жизнь с появлением ребёнка не сложились, и она вынуждена была с внуком приехать в Муром. В своей жизни я много сменил мест, но таких проблем, что в новое демократическое время, как у неё, у меня никогда не было. У меня в трудовой книжке вкладыш по размеру больше, чем основная книжка. С трудом, но она преодолела все препятствия.
Так у нас в это время появился ещё член семьи, кошка. Кошка породистая, ангорка, белая, пушистая. В Горьком её стерилизовали, и вот приехала и она в Муром.
Первое время жили они с нами, квартира у нас небольшая, жилая площадь составляет около 28-и квадратных метров. После того как случился у меня инсульт, ушла дочь с внуком на частную квартиру, теперь платим за квартиру и мы, так как они прописаны у нас, платят за частную квартиру и они. С бывшим мужем случилось несчастье, целый год, не могла она оформить для внука пособие по потере кормильца.
Не повезло дочери с работой и в Муроме. Все наши трудности с получением высшего образования оказались бесполезными. А всё говорят, что лучшее вложение денег, так это вложение в образование детей. У нас как всегда многие стереотипы не работают. Сейчас работает на заводе мастером, в подчинении около 30-и человек, заработная плата мизерная, еле-еле хватает. Завод когда-то был флагманом оборонки.
К нашему дому привыкала кошка долго, вначале всё пряталась за мебелью, потом все-таки привыкла. Порода чувствовалась во всем, очень быстро приучилась ходить в туалет, не требовалось даже выпускать на улицу. Ко мне привыкала всех дольше, но всё-таки привыкла. Мне, честно говоря, всегда её было жалко, я помню мою первую кошку, какую свободную жизнь она вела в деревне. Жизнь этой кошки мне казалась заключением.
Несмотря на то, что она не приносила нам больших хлопот, появились проблемы с её породой, с её пушистостью. Жена в это время работала во Мстёре художницей-надомницей, писала дома миниатюру. Когда устраивалась на работу, все говорили, что она не приживётся, так как слишком был большой перерыв в работе художником. После окончания художественной школы, она проработала на фабрике 'Пролетарское искусство' года два. В 1968-ом году мы поженились, потом ушла она в декрет и не работала она художником-миниатюристом с 1970-ого года по 1991 год. Но вместе мы осилили эту работу. После перерыва в год я быстро входил в дело. Здесь эти навыки пригодились. Я, практически, всю жизнь совмещал две такие разные профессии.
Работу я после окончания университета искал долго. Год работал в школе рабочей молодёжи заместителем директора по учебно-воспитательной работе, эту школу я заканчивал сам. Учащиеся школы днём учились в художественной школе, вечером в школе рабочей молодёжи. Проблем с учениками не было, в отличие от подобных школ, где контингент в основном состоял из учащихся, отчисленных из дневной школы. В то время, когда я учился, учениками были взрослые люди, которые по объективным причинам не могли получить среднее образование. Школу я окончил с серебряной медалью, закончил её в 22 года.
Работая в школе, я снимал целый дом, и мы с женой решили взять к себе моих родителей, в деревне которых почти не оставалось домов. Зиму они пережили, отец не мог привыкнуть к такой жизни, раз в месяц он ходил в деревню получать пенсию. Пришла весна, отец затосковал, говорит, вези меня обратно в деревню.
Я нашёл машину, с другом мы погрузили их скромные пожитки и поехали. Последние 3 километра перед деревней мы преодолевали с трудом, снег только сошёл, дороги были сырые и скользкие, колёса машины вязли и буксовали, но всё-таки мы доехали, особенно тяжело преодолевались дороги деревни Плосково, которые представляли сплошную глину. Дом нас встретил заколоченными окнами, сыростью и запустением. Кроме отца в деревне оставались ещё семьи три.
Отца это не пугало, при виде дома он ожил, был ему тогда 61 год, как понимаю его я сейчас, когда тоскую по родительскому дому, которого уже нет. Лет через 5 перевёз я его на центральную усадьбу совхоза, где он купил старенький домик, в нём я доставал головой до потолка, не было в нём простора не в доме, не вокруг.
В первые же школьные каникулы я нашёл работу в Муроме, на заводе организовали вычислительный центр, требовались программисты. В школе, с моим образованием, мне было не интересно. Со мной, когда я учился на художника, училось несколько ребят из Мурома, вот через них-то я и нашёл работу, теперь мы живём с ними на одном посёлке.
Мой хороший знакомый, который посодействовал мне в поиске работы, знаю его и его жену я с 15-и лет, учился с ними вместе в художественной школе, о жизни пенсионера любил повторять, что старость это плохо, я знал, говорит, давно, но, то что, до такой степени, я, говорит, не предполагал. Слова эти стали уже классикой нашего времени. Нелёгкая доля выпала на наше поколение, особенно в старости. Была это семья Горячевых.
Пока пишу заметки, у меня самого случился инсульт, у жены моего знакомого ампутировали и вторую ногу, а у него самого было уже шесть инфарктов, а вот седьмого инфаркта его сердце не выдержало, сражался он до последнего. В последний путь проводить своего товарища вышло всё пожилое окрестное население, пережившее тяжелую зиму 2005-ого года. В тишине, в скорбном молчании, с непокрытыми головами стояло оно у гроба, редеть стали ряды родственников, идущих за гробом, затем катафалк, стоящий рядом с подъездом, в сопровождении тех, кто ещё имел силу, увёз нашего товарища на кладбище. Все уехали, а жена его осталась дома. Без слёз такие похороны вспомнить невозможно. Так уходят из жизни последние дети Великой войны, победителем в которой был наш народ.
Хоть мы учились на разных курсах, но судьба меня с ним сводила часто, звали его Владиславом, сколько мы под осенним дождём выбрали картошки, в осенние морозы приходилось ковыряться с голыми руками в мороженой земле - частенько мы с ним стояли на одной борозде. А когда учились, вместе приходилось дежурить в школьной столовой, в наши обязанности входило привозить со склада продукты, чистить картошку, колоть и пилить дрова, с колодца ведрами носить воду, а зимой возить её с речки на санках, во время завтраков, обедов, ужинов подавать на стол, убирать и мыть посуду. У него не было отца, а у меня - матери.
При встречах, всегда вспоминали мы наши поездки на речку, когда мы, как на картине Перова 'Тройка', тянули в гору санки, нагруженные баками с водой.
К моменту устройства на завод я уже умел программировать на 3-ёх вычислительных машинах. На заводе машина была незнакомая, но я освоил её быстро. Через 10 месяцев, как приглашённому специалисту, нам дали двух комнатную квартиру, в которой и живём до сих пор, в то время молодым специалистам квартиры обычно давали на 5-ом этаже. Младшая дочь уже родилась здесь.
Жена в Муроме работала художником оформителем на заводе, пришлось ей переучиваться, работать приходилось с масляными красками, эмалями, что не могло не пройти для здоровья бесследно. Все художники, работавшие на заводе, здоровьем не отличались, почти никого из них не осталось в живых. Жена была вынуждена с завода уволиться и устроиться работать во Мстёре. Кроме красок приходилось писать орнамент золотом, который надо было творить.
Вот здесь-то и помешала нам кошка. В квартире в воздухе постоянно вился пух, который глазом был не виден, но при работе золотом, постоянно прилипал к кистям.
В это время у нас в подъезде было несколько кошек. Летом они были не заметны, выходили гулять на улицу и обитали больше в подвале, где общались с другими кошками. Мы свою кошку не выпускали, была она чистюля, лазание по подвалам было не для неё.
Зимой кошки доставляли жильцам подъезда большие неприятности. Когда хозяева их выпускали на улицу, они думали, что они все свои дела будут делать на улице, но кошки-то домашние, привыкли к теплу. В деревне таких проблем у кошек нет. Так вот эти кошки приучились ходить справлять свои потребности на пятый этаж к нам под двери. Стоило труда заставлять хозяев убирать за ними.
Хозяева кошек постоянно выясняли между собой отношения, никто не хотел убирать за чужой кошкой. Некоторым надоедало, и они избавлялись от кошек. Соседи, чьи коврики облюбовали кошки, что только не делали, чтоб отвадить этих кошек от выбранного ими места. И лили на коврики уксусную эссенцию, и посыпали место рядом хлоркой.
На пятый этаж невозможно было заходить, в квартире нечем стало дышать. Особенно свирепствовала наша соседка, которая работала медсестрой в больнице, она-то и приносила хлорку. Мы все вдруг почувствовали насморк, начал мучить кашель, у кошки на теле появились какие-то язвы. Дочь купила какие-то лекарства, кошку вылечили, с соседкой у нас отношения испортились совсем, особенно со мной.
Меня особенно возмущало использование соседкой хлорки. Когда я работал, в ГО был начальником поста РХН и знаю, как вредна хлорка, поэтому отношения пришлось с соседкой выяснять мне, меня так же возмущало то, что соседка медсестра и должна знать об этом. Соседка женщина своенравная, привыкла к тому, что все соседи побаивались с ней спорить, ведь никто был не застрахован оттого, что может попасть в больницу. Одним словом, с тех пор я с ней даже при встрече не здороваюсь, а она со мной. Раньше в деревне из-за кошки с соседями отношения до такой степени не портились, тем более из-за чужой. Со временем, мы конечно помирились.
Со своей кошкой нам всё равно пришлось расстаться, работать на дому стало невозможно. К дочери в гости приходила подруга с дочкой, которая очень привязалась к нашей кошке и стала упрашивать нас, чтоб мы подарили им нашу кошку. Видя то, что кошка попадёт в надёжные руки, мы согласились. Кошка у них прижилась быстро. Живёт подруга на первом этаже, дочь ходила навещать кошку, говорит, живётся ей у новых хозяев вольготно.
Первый случай в моей жизни, когда так быстро освоилась кошка на новом месте. В деревне кошке везде хорошо, но она привыкает и к хозяевам. В результате у нас в подъезде остались кошки только у тех, кто живёт на первом этаже.
Последней была кошка, жившая на 3-ем этаже. Она оставалась одна, с нижнего этажа кошки не ходили к нам. Правда хозяева делали попытки откреститься от того, что наделала кошка. Сам был свидетелем, до чего были изнежены городские кошки. Как-то пошёл зимой на улицу выбивать палас, выбил, стою, отдыхаю. Смотрю, выходит хозяйка с кошкой, хозяйка пошла в магазин, кошка осталась, села на снег, холодно, стала по очереди трясти ножками, затем мордочкой уткнулась в щель двери, открыла её и шмыгнула в подъезд. Я поднимаюсь к себе на этаж, перед дверью уже тёплая кучка. Но судьба этой кошки не завидная, пришёл как-то к хозяйке сын, был он, подвыпивши и не в настроении, кошка подвернулась ему под ногу.
На этом история с кошками ещё не закончилась, жильцам подъезда пришлось столкнуться с ещё одной историей привязанности кошки к своему дому. Случилось это с кошкой жившей на первом этаже. Жили они с хозяйкой вдвоём, хозяйка рано развелась с мужем, одна воспитывала дочь. Дочь выросла, кончила школу, куда-то поступила учиться, там вышла замуж и осталась жить в областном центре. Мать её стала часто болеть, лежать по больницам, чтоб не оставлять кошку одну, попросила она за ней присматривать женщину, которая живёт под нами, вначале она кошку к себе не брала, выводила её гулять и кормила дома. Потом хозяйка кошки решила квартиру продать и уехать жить в областной центр. Однако временно осталась жить на посёлке.
Вот тут-то кошка оказалась перед выбором, и она его сделала - она осталась в нашем доме. Соседка под нами вынуждена была взять её к себе, выходит она гулять, кошка везде неотступно следует за ней, видимо, боится, что останется одна. Похаживать к нам на этаж стала и она, но проблем с уборкой за ней не было, соседка беспрекословно это делала, а мы жители с уважением наблюдаем за этой кошкой, которая покорила нас своей преданностью, и мы прощали ей её слабости. Была она раньше кошкой дикой, чужому погладить себя она не давала, теперь это стала позволять делать. Последнее время в нашем подвале появилась ещё пара бездомных кошек, подкармливаем мы их, кто как может. Что кошки, в это время много появилось нищих, особенно детей, которые обычно ходили в выходные дни, когда народ был дома. Сейчас у нас в подъезде живут почти одни пенсионеры, нищие давно сменили свои места, только изредка появляются дети.
История с нашей кошкой закончилась совсем по законам нашего нового времени. Жила она с хозяйкой дружно, но случилось с хозяйкой несчастье, возраст её был приличный, шёл уже 80-ый год, часто стала кружиться голова, и как-то дома она упала, сломала ногу, целую ночь пролежала одна, пока соседи не услыхали крики о помощи. Вызвали скорую помощь, у неё оказался перелом шейки бедра. Ей наложили гипс и на удивление всем жильцам в этот же день её привезли домой, не прописав даже обезболивающих лекарств. Знакомые и родственники её навещали, но, через несколько дней она умерла. Кошка за это время очень похудела, бока провалились, хотя соседи её пытались подкармливать. Старая хозяйка кошки тоже заходила к больной соседке, кошка ей даже не давалась гладить себя. Но однажды, говорят, пришла с сумкой и унесла кошку с собой. Как будет развиваться ситуация в дальнейшем, время покажет, но ходят слухи, что её видели около дома.
Однажды поднимаясь по лестнице, я увидел её сидящей на коврике перед дверью квартиры бывшей хозяйки. Была она исхудавшей, вынес я ей молока, она притронулась к нему, сделала только несколько глотков. Выходя следующий раз на улицу, я её уже не видел.
Вот сколько на памяти кошачьих историй, каждая по-своему поучительна. Люди в каком-то смысле как кошки привязываются к тому месту, где долгие годы живут. Я сам крепко привязан невидимыми нитями к тем местам, где прошло моё детство, не забывают эти места и мои односельчане. Было это как в детстве, так и в зрелые годы.
На памяти есть истории, которые и для людей покидающих обжитые места, заканчивались трагически, характерно это для людей пожилых. Далеко ходить за примерами не надо, есть такие примеры и среди наших родственников.
Когда мы переехали в Муром первое время наша старшая дочь жила в селе Бутылицы у тётки жены. Там жили так же две тётки и дядя жены. Ездили мы туда часто, помогали с посадкой и уборкой картофеля сначала старшей тётке, у которой жила маленькой наша дочь, после её смерти помогать мы стали другой тётке.
Ездили мы к ней не один год. Муж тётки не вернулся с войны, замуж второй раз она так и не вышла. Сын у неё вырос, окончил военное училище, и всё время служил вдалеке от матери. Когда вышел на пенсию, квартиру ему дали в Пскове. Ездили мы к тётке долго, с годами здоровье её стало хуже, жить одной в деревне стало трудно.
Местный колхоз приказал долго жить, и здесь постигла землю та же участь, что и везде, её поделили на квадраты, чтоб она зарастала различным сорняком. К старикам, жившим на улице, которая была первая от полей, пришла ещё одна напасть. Во дворы и в погреба жителей стали делать набеги голодные мыши, которые покинули опустевшие поля, за ними в погоню бросились крысы и хорьки, которые поели всех кур, страдала картошка, морковка, кошки перед таким нашествием оказались бессильны и оказались не способными помочь своим хозяевам.
Раньше и тётка держала кур, но всех стариков от этого занятия отучили, по ночам начали свирепствовать двуногие хорьки, которые стали воровать с дворов кур, другой работы в деревне не стало. Что может сделать старушка против этих бугаёв, стукнут по голове, и поминай, как звали. И такие случаи были.
Когда приезжал к тётке сын в отпуск, всегда обещал забрать её к себе, соседи её отговаривали, мы тоже.
Дело было осенью, картошка была выбрана, я привёл ей в порядок огород, дров на зиму у неё запасёно было много. Вся тяжелая работа была сделана, оставалось сходить за водой, в магазин, истопить печку. Но она уже заболела мыслью переехать к сыну. Мы говорили ей, чтоб она вначале съездила к сыну на зиму, и дом продавать не торопилась. Не послушалась нас тётка.
Дом продала и поздней осенью уехала к сыну. Прожила там она не долго, на 8-ое Марта умерла, а в деревне могла бы ещё пожить. Перед смертью она успела написать в деревню подругам письмо, в котором заказывала им не покидать обжитых мест. Есть и другие примеры.
Вспомнилось по этому поводу выступление одного столичного деятеля, который о тяжести жизни пенсионеров в Москве сказал, что, дескать, чего плакаться, ведь сидят пенсионеры на мешке с золотом. Стоит продать квартиру и к их услугам любая квартира в любом городе. Не понимают эти деятели того, что люди на эти квартиры положили всю свою жизнь, и мечтают о том, чтоб именно эти квартиры перешли к детям, внукам, чтоб они жили и помнили о них, а не жили как Иваны, не помнившие родства, не знавшие своих корней.
Я от своих дедов не получил материальных богатств, зато вокруг меня были тогда мои поля, леса, возможность любоваться ими. Теперь всё кругом разрушено, дошла очередь и до наших полей и лесов.
Посещая родные места, идешь, бывало, по знакомым тропинкам, смотришь, задумавшись себе под ноги, и какое-то ощущение теплоты окутывает все тело, чувствуешь, что ты приехал домой, это притом, что деревень уже давно нет. И ты, через подошвы ботинок, чувствуешь тепло родной земли, взрастившей тебя на своих заботливых молчаливых руках, только жаль, посещать родные места становится всё труднее и реже.
У нашей власти оказались прагматики, которым такие чувства незнакомы и оказались мы для них лишними в нашей коммунальной России, стали мешаться им под ногами, отвлекая от важного дела повышения их личного благополучия.
Кошка и та прирастает к месту, где она живёт. А здесь люди! Наше поколение особое поколение, которое молодым не понять. Всё наше богатство, которое мы нажили за свою жизнь, сводится к нашим квартирам, на которые косо поглядывает как криминал, так и власть, сколько людей за их счёт улучшило свои жилищные условия. Сам я с 14-и лет мотался по квартирам, только в 31 год получил квартиру. Квартирный вопрос всегда был острым и для большинства жителей, но он решался, конечно, не такими темпами как бы хотелось. Сейчас он для наших детей не решается совсем.
В советское время проблемы работы и жилья были взаимосвязаны, таким образом, воспитывались патриоты своей Малой Родины, да и большой тоже, только такие люди были способны на подвиг, современные же перекати-поле такого чувства лишены, так и кажется, что делается это специально - что взять с наёмного работника.
Сейчас власть мечтает о том, чтобы сделать неплатёжеспособными хозяев приглянувшихся им квартир. Но их нельзя выкинуть на улицу, - какая забота и милосердие, а для этого надо иметь другое жильё, похуже, куда бы можно было выселять жильцов. Вот денно и нощно по всей России и пишутся на эту тему законы. - Зачем для народа строить новые дома?
О населении новые русские и не думают, им нужны только рабы для обслуживания их прихотей, говорят, что для этого им хватит и 70-и миллионов, а остальные обречены на вымирание. В связи с разразившимся мировым финансовым кризисом, говорят уже и о 50-и миллионах, - приходится сокращать свои потребности нашим работодателям.
Один из новейших представителей их, есть и среди моих знакомых, который вырос на моих глазах, не будем выяснять кто, не суть важно, он так и сказал, что нам, то есть им, для обслуживания надо, чтоб в России было 70 миллионов человек.
Вот в таких-то головах и рождаются завиральные идеи о реформах и её целях, каков результат этих реформ мы испытали на себе и продолжаем испытывать. Эти люди приближены к власти, дверь в её кабинеты открывают ногой, и влияют на принятие важных государственных решений, что очень опасно. Ещё неизвестно чьи планы реализует наш президент и правительство?
На век наших законодателей хватит работы по распределению жилья построенного в советское время, можно заняться и написанием программ по обеспечению каждой семьи квартирой.
Речь всё идёт о 2020-ом годе, чем понравился нашим мечтателям этот год, не знаю, но точно знаю, что к 2020-ому году мы все старики вымрем, и проблема обеспечения каждой семьи жильём решится сама собой. Тогда надо будет только регулировать рождаемость, - как бы не родилось детей больше, чем надо, а то на всех квартир не хватит.
Возможно, наших внуков ждёт ещё и проблема стерилизации населения. Вот такая радостная перспектива ожидает население обновлённой России, будет не жизнь, а сплошное удовольствие, детей же будут выращивать в пробирках. Такое поколение больше всего будет подходить на роль наёмного работника.
Это не абстрактные мои размышления и фантазии в стиле писателя-фантаста Беляева, это явление нашей русской жизни, достигшей сейчас своего апогея, зародыши которого усматривались и замечались мной давно.