Апуп Глава 51 Миражи 12. Последнее посещение деревни 2. (43)
Не был в Вязниках я давно, но в памяти осталось ещё расписание автобусов, как раз должен был быть автобус до села Станки. Только сошёл я с автобуса, вижу, стоит автобус до Мстёры, который как раз идёт через Станки. Только в кассе купил билет, автобус тронулся. Автобус был полный, я огляделся кругом, ища глазами знакомых, раньше не было случая, чтоб я не встретил кого-то, но сейчас вокруг меня были незнакомые люди. А, может быть, время изменило многих, да, и меня тоже не пощадило. Так и ехал один.
В начале, с километр, дорога шла трассой Москва Нижний-Новгород, которую было не узнать, весь асфальт был разрисован разными полосами, съехать с дороги стало уже не просто. Так как автобус ехал по правой части дороги, у нас с этим проблем не было.
Автобус шёл быстро, дорога была асфальтирована, дорогу эту раньше называли каменкой, шла она в центре аллеи, заасфальтировали её в последние годы советской власти. В молодые годы по этой дороге часто ходил я пешком, ездил на велосипеде. Пейзаж с моего последнего посещения здесь не изменился.
Перед въездом в Станки автобус с возвышенности спускается в низину, которая идёт почти до самого посёлка Мстёра. Дорога круто поворачивается напротив разрушенной церкви, раньше рядом с ней располагались церковные постройки, которых давно уже нет. Спустившись с горы, дорога делает крутой поворот, автобус проезжает по мосту через небольшую речушку. Полноводной она бывает только в весенний разлив, затапливая иногда соседние с ней дома.
Проехав метров сто, автобус останавливается, конец моего маршрута. Автобус поедет дальше, открывая пассажирам свои красоты до самого посёлка Мстёра. Путь этот для меня тоже был хорошо знаком.
Дорога в основном пойдёт берегом реки Клязьма, справа будет косогор, заросший большими вязами, особенно красивыми осенью, слева будет видна река. Поля здесь путешественнику встретятся только при подъезде ко Мстёре, что они представляют сейчас, не знаю, последний раз во Мстёре я был зимой, но, думаю, картина не будет отличаться от той, что мне пришлось уже наблюдать в других местах.
В моей памяти в картине прошлого отпечатались последние впечатления, моё прошлое стало богаче, а в моей палитре добавилось ещё больше мрачных красок. Перед глазами прошла картина окружающих меня полей от берегов Оки до окрестностей реки Клязьма. Дали были прекрасные, но в близи картина была удручающей, за эти годы добавилось больше полыни, диких зарослей, пустырей, заросших бурьяном. На поля стали наступать заросли борщевика, в некоторых местах они вплотную приблизились к жилищу человека. К осени издали эти растения напоминает солдат, идущих в атаку, особенно такое впечатление усиливалось утром, когда ещё не совсем рассвело, что я и наблюдал. В некоторых местах борщевик был готов вступить прямо на трассу, забытых богом российских дорог. Картина, которую я наблюдал из окна автобуса, из-за затенённых окон иномарок совсем не видна, вид же на уровне горизонта был прекрасен. А если хозяин машины был в чёрных очках, то окружающий пейзаж на скорости вселял в душу и совсем умиротворение, а скорость и вовсе напоминала состояние опьянения.
Трасса же Москва - Нижний Новгород стала бойчей, шум с трассы слышен издалека, на полях же было тихо, а ведь был месяц август, время осенних сельскохозяйственных работ. Только на некоторых полях валялись неубранные рулоны сена.
Я сошёл с автобуса, огляделся, вроде бы знакомые места, но я несколько минут был в замешательстве, вместо некоторых домов была пустота, каменное одноэтажное здание магазина, мимо которого всегда лежал мой путь, зияло глазницами пустых окон, вокруг здания были высокие заросли полыни. Раньше здесь собиралось всё население окрестных деревень. Не был я здесь больше 20-и лет, последняя поездка тоже была связана с похоронами, моей тёти, матери двоюродной сестры, которую я приехал хоронить сейчас.
Я прошёл мимо, разрушенного магазина, и направился к пешеходному мостику через речушку, в этом месте в ней держалась вода. Путь к дому через этот мостик был короче. Раньше это были две широкие доски, сейчас лежала железобетонная плита. Навстречу мне попалась пожилая женщина с дочерью, я поздоровался с ними, стараясь вспомнить, не знакомые ли кто, но моя память ничего мне не подсказала. Женщины ответили на моё приветствие и, разглядывая меня, уступили мне дорогу. Я поблагодарил их и пошёл к знакомому дому. Соседний дом стоял на месте, в нём раньше каждое лето жили москвичи, две пожилые женщины, которые жили здесь всё лето. Дом за эти годы постарел.
Пройдя несколько метров, и я у цели своего путешествия. Дом этот знаком мне с раннего детства, лет с 3-ёх, но только раньше стоял он на другом месте, в деревне Удельное-Рыкино, а его с хутора в эту деревню перевёз мой дед, которого увидеть мне не пришлось, так что дом уже стоял на 3-ем месте.
Запомнился мне этот дом и другим, стоит у меня перед глазами как живой, располагался он у переулка, которым шла дорога по плотине рядом с прудом в поля за деревню, а затем в лес.
Забыть те годы невозможно, до сих пор помню ощущение голода, с которым так и жили мы постоянно, не хватало картошки даже на посадку, которая была, можно сказать, единственной нашей пищей. Помню лепешки из муки, которую отец получал из зерен ржи, промолов их в самодельной мельнице между двух камней. В эти лепешки добавляли высушенные очистки картофеля, сваренного в мундире, а затем измельченные. Горький привкус во рту ощущается до сих пор, когда вспоминаешь об этом. Более вкусными были лепешки из мороженой картошки, которую мы собирали весной при перепахивании полей. Мы выстраивались в шеренгу и шли позади пахарей. Пахали, как правило, ребята постарше. Картошку приносили домой, её мыли, мяли, затем пекли лепешки или блины из этой массы, которые к тому же были сладкими.
Когда в деревне жителей уже не осталось, семья перевезла дом на новое место в село Станки. Дом стал совсем другим, неизменным остался только фасад, одной комнаты не стало. Дом перевозил муж двоюродной сестры.
В один из запоев Алексей, так звали мужа сестры, поджог дом, за что снова попал в тюрьму. Во время пожара дом сильно пострадал. Ремонт делал брат сестры Леонид, как узнал он о случившемся, взял отпуск и приехал восстанавливать дом. В то время жил он в Читинской области, служил в армии по контракту, где и прожил всю жизнь, обзавелся там семьёй, внуками и там провёл последние годы своей жизни. Помогал ему старший брат, который в соседнем районе работал председателем колхоза.
Пока шёл я к дому, всё это прошло у меня перед глазами, прошёл несколько метров, а промелькнула почти вся жизнь.
Сейчас дом выглядел ухоженным, я сразу оценил происшедшие с ним перемены, как говорят соседи, руки у мужа Нади были золотые, но как и всех мужчин в деревне был у него один недостаток. В палисаднике буйно цвели флоксы, источая вокруг терпкий запах. Стоял дом на небольшой возвышенности, перед окнами протекала речушка, справа находился мостик через речушку, о котором было сказано ранее.
Надя, дочь сестры, с подругой встретили меня у гроба матери. Двоюродную сестру было не узнать, не виделись мы давно, длительная болезнь сделала её не узнаваемой.
Последние годы с ней мы виделись чаще, чем с родной сестрой. Дом, в котором жила моя двоюродная сестра всегда был у меня на пути.
Дома хлопотали соседи, среди женщин увидел знакомое лицо, она подошла ко мне, оказалось, мы с ней учились в одном классе, она помнит то время, когда у меня умерла мать и ребята из класса с классным руководителем приезжали к нам в деревню на лыжах. Я в то время сильно болел, они помогли нам навести порядок в доме. Наш классный руководитель, Алексеева Валентина Алексеевна давно умерла. Мы были тогда её первыми учениками.
Давно я собирался навестить свои родные места, и вот представился случай, жаль, что последнее время приходится видеться нам только по печальным событиям, при жизни родственников уже как-то не получается.
Дни в это время стояли жаркие, с утра, как сошёл с автобуса, был ещё туман, крыши домов были сырыми, на траве была сильная роса. Солнце поднималось всё выше и выше, я посидел на лавочке перед домом, разглядывая знакомые места, изменений почти не заметил. Правда, через улицу наискосок заметил, что дома, в котором последние дни доживал отец, не было, зато наша старая знакомая, полынь, не упустила своего.
К отцу при жизни ездил я и сюда каждый год помогать копать огород и садить картошку, осенью приезжал её убирать. Умер отец в 1982-ом году, спустя какое-то время из Мурома привёз я на могилы родителей памятники, которые из нержавейки я заказал на нашем заводе. С нашего завода часто во Мстёру ходили во Мстёру за мебелью, в основном, за стульями, довезли мне памятники прямо до кладбища. С погодой мне повезло, в этот же день я вернулся на автобусе В Муром, который из Вязников отходил в 17.00.
Через несколько лет я приезжал сюда на похороны тётки, матери двоюродной сестры.
Был ещё тогда Советский Союз, со многими родственниками виделся я тогда в последний раз. Среди них был и мой двоюродный брат, моя нянька во время войны. Тогда он прилетел на похороны из Читинской области, где служил в армии. Тогда он приезжал с дочерью и с двумя внуками. Тогда проделать такой длинный путь не было накладно для семейного бюджета.
И с тех пор здесь я не был, время было такое, на страну опустился мрак "перестройки", каждый выживал, кто как мог.
Сейчас на похороны приехала его другая дочь с сыном, они из Читинской области переехали жить в Подмосковье, она мне и рассказала о последних днях своего отца, моего брата, - печальная история.
Всё это вспомнилось, пока я сидел на лавочке. Как только трава подсохла, отправился я на свою Малую Родину, туда, где когда-то была деревня, которая называлась Барское-Рыкино. На обратном пути мне предстояло посетить кладбище, где похоронены были наши родственники и знакомые, жившие в деревнях, которых давно нет. Похоронены на этом кладбище и мои родители.