Владимир Ерохин

Вожделенное отечество   

Роман-хроника
  

Оглавление
  

   Предисловие. (Л.И. Василенко)
   Часть первая. В бездне времён
   Часть вторая. Невидимый колледж
   Часть третья. Странники и пришельцы Часть четвёртая. Волчий хлеб
   Часть пятая. Не стреляйте в пианиста
   Часть шестая. Забыть Россию
   Часть седьмая. Сокровище смиренных
   Часть восьмая. Лес и сад
   Послесловие. (Мира Плющ)
   Отзывы
   Предисловие
  
   Лет 15-20 назад Владимир Ерохин жил в Лианозове на севере Москвы - по соседству со мной. Район был лесной и деревенский на вид. Немало художников и литераторов снимали там себе жильё.
   Случались летом, если не было дождя, в каком-нибудь дворе двух- или трёхчасовые выставки подсоветской живописи, читались стихи, бегали дети, гости пели, и всегда звучал саксофон Володи, а местное население с интересом заглядывало через забор, но милицию никто не звал. Впрочем, праздники были редки. Чаще саксофон молчал, а Володя писал свой роман - долго и упорно - о тех днях, ушедших навсегда.
   Что же он изобразил? Это наш мир после нашей катастрофы. С волками или шакалами на руинах. С наукой, искусством, религией, с жаждой обрести Дом, когда кругом развал и хлам. Вся книга - о том, что делали на развалинах автор и те, кто был с ним, что они искали и находили в 70-е-80-е годы. 'А я стою, как лошадь в магазине', - пели иногда в те дни. Но не эта песня определяет дух книги Ерохина, а нечто другое, напоминающее трёх мужиков из 'Зоны' в 'Сталкере' у Тарковского. Эти трое решали главные жизненные вопросы среди груд мусора, среди духовных и социальных развалин. Кое-где в России руины эти вроде бы даже и были приведены в какой-то порядок, убогий и противный, где-то ещё не всё сгнило, не всё рухнуло... Но речь идёт не о проблемах, которых полно и которые не решаются, а о жизни среди проблем. Проблемами занимались социологи - автор их хорошо знает и живо о них пишет. Что-то они придумали, поняли, предложили. Но не они светят миру. Не от них приходит радость, поэзия и музыка жизни. Августин когда-то говорил: если вас спросят, зачем вы стали христианами, отвечайте просто - чтобы стать счастливыми, обрести полноту жизни. Августин стал христианином от великой любви к Богу и ближнему и от готовности всю жизнь отдать на служение. Но у нас в Москве православными часто хотят стать из-за отвращения к жизни, отчуждения от людей, озабоченности собой. Где-то здесь таится вражда к себе и к Богу.Но кто приходит в Церковь именно по этой причине, охотно сохраняет её в себе нетронутой, бережёт, не позволяет Богу вынуть из души эту занозу. И отвращение к жизни легко переходит в неприязнь и ненависть если не к самому Православию, то к каким-то кругам в Церкви, или к тем, кто ближе, - к друзьям, к жене, к детям. Кончается по-разному. У одних депрессией, у других бурной общественной активностью, с мрачной агрессией к 'демократам', 'жидам', обновленцам', или же, на другом социальном полюсе, - к 'монархистам', 'патриотам'...
  А у иных всё кончается просто пьянством, разводами и прочим. Безрадостное,бездуховное, никчёмное благочестие. Узнаются такие персонажи в Володиной книге, но о них он говорят бегло - это банкроты, даже если они вовсю шумят и действуют, находя много сторонников. Жизнь меняют другие - те, кто открыл душу свету свыше.'Свет во тьме светит'. Погасить Свет никому не под силу. Жизнь продолжается, и итоговая черта ей не подводится - нам ли её подводить? Но есть где-то безошибочное, я думаю, Володино чувство: 'А здорово мы оторвались!' Внутренне мы уже свободны: нас не съели, хотя погибли многие, куда более достойные, чем мы, а нам дано жить и действовать дальше. Правда, в полумраке, без торжествующей победной песни. Жизнь - это путь, и если нас позвали, надо идти, понимая, что есть риск не дойти до цели. 'Вдоль дороги лес густой, с бабами-ягами', - вспоминается другой Владимир. Пусть и не дают забыть о 'плахе с топорами' в конце дороги той, но главное впереди - Свет жизни. 'Где Бог, там свобода'. Свобода - для дела, чтобы жить убедительно, с усилием, преодолевать косность жизни. Иначе - сползание вниз, движение назад, в никуда. Свобода - это риск, ответственность, мужество. За право жить кем-то заплачена очень большая цена, нельзя дремать, тосковать, кайфовать. Кто работает всерьёз, тот тосковать не будет. Что же делать? - Восстанавливать разорванные нити духовной преемственности. Среди хаоса и развалин создавать очаги осмысленной жизни. Противодействовать маразму. Духовно расти. Свидетельствовать истину. Содействовать Богу в том, чтобы Он растил нас и других. Пока очаги малы, они едва ли что изменят, но если их станет больше, если они будут солидарны в главном, тогда жизнь будет преображаться. Примеры есть. Они - в книге. Бог явил свою милость к автору, привёл в оазис смысла и труда, который создавал священник Александр Мень - свидетель веры и служитель Слова, мученик за правду Христову. Он был чуток к Богу, прекрасно понимал людей, трудился, полностью отдавая себя на служение, рисковал по-крупному и знал, что значит побеждать зло добром. Он хранил верность древней традиции русского Православия - полуразрушенного, разорённого, униженного. В Церкви тоже немало волков и шакалов, но в ней есть жизнь, труд и духовная глубина, в ней тайна и святость, мимо которой безучастно проходят столь многие. Восприятие автором Православия и России - глубоко личное, живое. Автор видел многое, и сравнивать ему есть с чем. И вывод его светлый: 'Россия - совесть мира. В этом смысл России'.
  
   Л.И. Василенко