Сергей Пляскин, был, как современность, по определению Салтыкова-Щедрина - ящиком с двойными дном. Его все знали, как тихого парнишку с инвалидностью, работавшего музейным электриком и ночным сторожем по совместительству. Ибо музей был провинциальным, и оклады жалования, так же были провинциальные.
Но были в его "китайской шкатулке", ещё два дна... во первых, Серега был "Черным копателем", а во вторых, он всерьез изучал наследие Аненербе, таинственного института рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Серега даже пытался проводит раскопки в Сталинграде, в местах, где во время войны, немцы вели какие-то секретные подземные работы, но чуть не загремел в милицию, а то и куда по серьезнее.
В эти выходные, он собирался попытаться вскрыть старый немецкий блиндаж, отмеченный на карте значком Аненербе. Карту эту он нашел в полевой сумке из раскопа с костяком в обрывках эсэсовского камуфляжа. Он много чего ожидал найти в этом блиндаже в окрестностях Смоленска, но даже и не представлял, что его ожидает.
Это был не блиндаж, это был бункер. Дверь которую раскопал Серега, это был вход в караулку, в которой он нашел два мумифицированных тела, в истлевшем камуфляже, сжимающих в костяшках пальцев дыроколы Шмайсера, с боковыми магазинами и дырчатыми кожухами. Железки сохранились более-менее хорошо и тянули на пару штук баксов каждая, но в конце коридора, ведущего вниз из караулки, была сейфовая дверь с кремальерой субмаринного вида. На двери была табличка, в тексте которой, была куча ферботтенов, но копателю было по фигу, он был в противогазе и перчатках. Два часа он возился с упрямым люком, но люк наконец сработал и это был вход в бункер и на второй двери, был чеканный герб Аненербе и еще одна табличка с ферботтенами.
Небольшой зал был набит аппаратурой и мумиями в мундирах и белых халатах, Серегу несколько замутило, но он был профессионалом и сразу схватил кожаную сумку с каким то прибором и толстой кожаной же папкой, в дальней стене было еще две железных двери, но Сергей не стал их исследовать и быстро пошел к выходу, так как неожиданно включилось аварийное освещение, что то непонятно прохрипели скрытие динамики, а потом пошел обратный отсчет на немецком и это очень не понравилось копателю и правильно что не понравилось. Когда он выскочил на воздух, не забыв прикрутить назад кремальеру и прихватить Шмайсеры и подсумки из караулки, и нырнул в соседний овраг, то буквально через минуту под землей что-то глухо, но мощно рвануло. Когда парень вернулся назад, на месте входа в бункер, была неглубокая воронка, метров десять в диаметре.
Сергей заступил в очередную суточную смену с воскресения на в понедельник, музей по понедельникам не работал, так что он отпустив сменщика Митрича, запер двери изнутри и поспешил в свою комнату электрика.
Первым делом он открыл папку и сразу зарылся в документы, немецкий он знал в совершенстве, ибо его бабушка по матери, была коренной немкой Поволжья и языку его обучала всерьез. А документы были не то что интересные, а сенсационные. Оказывается, под бункером, на глубине двухсот метров, находился потерпевший аварию инопланетный звездолет, немцы докопались до него достаточно поздно и до наступления Красной армии, смогли разобраться только с тем самым прибором, который был в сумке вынесенной Серегой из бункера. Этот прибор, как определили Эсэсовские мудрецы, запитывался от излучений Космического льда и был, не больше, не меньше - генератором чувственных идей.
В поле действия прибора, оживали эманации, вложенные авторами в произведения искусства, по крайней мере именно так, Сергей понял чуток занудную, но по-немецки четкую инструкцию. Там был описан весь процесс, от включения тумблера, до угасания сигнала. В лабораторном журнале были описаны все стадии испытаний прибора в подвалах виллы Вурмбах, а учитывая что вся научная заумь шла в примечаниях, конкретику копатель просек сразу...
Оказывается, все картины несли в себе энергетический заряд заложенный художником и данные эманации могли материализоваться, правда строго на определенный срок и в определенном радиусе. Эксперты СС смогли частично перевести инструкцию к прибору и надписи на верньерах и тумблерах, и осознав что попало к ним в руки, решили оживить для начала простенький натюрморт, но ввиду ошибки в переводе мер длинны указанных на приборе, излучение захватило не только натюрморт, но и портрет фюрера на стене, причем на картине, рядом с Гитлером, находился еще и Бисмарк. Так что помимо окорока, фруктов и вина, в лаборатории материализовались молодой фюрер и старый Рейхспрезидент. Начальник охраны благоразумно застрелился, понимая, что с ним сделают за недогляд за проклятыми очкариками, а гости из-за холста, гордо проследовали к дверям, где и растворились в воздухе. Продукты же из натюрморта, остались на месте вместе с аксессуарами из картины. Был проведен еще ряд экспериментов с живыми объектами (животными) но все они развеивались буквально через минуты. Но потом прибор перестал работать, потому что вдали от энергосистемы звездолета, он не мог функционировать и его вернули в этот бункер под Смоленском где и продолжили исследования, параллельно разрабатывая проект вывоза звездолета в Рейх но началось наше наступление и эвакуация сорвалась.
Серега, разобравшись с прибором, решил его испытать, тем более, что в музее был очень интересный зал... Знаменитый земляк, пребывающий в столицах на должности проректора Художественной академии, периодически дарил городскому музею, работы своих учеников, в виде копий известных полотен из Третьяковки, Лувра и прочих Прадо с Метрополями (ну и в том числе те сюжеты, которые нравились проректору), тем более, что директором этого музея был его племянник. В этот зал Сергей и притащил таинственный прибор.
Митрич не дошел в этот день до дома. Уже выходя из музея, и ощутив порывы сильного ветра, он вспомнил, что у него в каморке есть заначка, следовательно можно и на дорожку принять для сугреву. Он принял раз, принял два, а потом и само пошло. Короче он там и прикемарил. А Сергей вышедший в вестибюль несколько минут спустя и увидев не запертую дверь, решил, что Митрич уже ушел, запер ее и решил заняться наконец своими делами.
Согласно немецкой инструкции, копатель установил прибор в "Лувре" (так назывался между сотрудниками музея зал с подарочными копиями, сам же академический родственник, называл его залом "Великих полотен"), определил привязку к объекту и активировал систему. Это заняло достаточно длительное время, но через пару часов можно было уже начинать эксперимент.
Объектом номер один, был "Натюрморт с омарами и фруктами" Яна Давидса де Хема (кушать очень хотелось). Замигали огоньки на приборах, по залу растеклось сияние, запахло озоном и на полу проявился стол, ломящийся от яств. Результат Сергею понравился, и он сдублировал "Винный натюрморт" Раймонда Кэмпбелла, "Натюрморт с хлебом и салом" Игоря Григорьева, "Колбасы" Джованни, "Натюрморты с икрой" Татьтяны Сипович и Валерия Литвинова, и не мудрствуя лукаво приступил к трапезе (были голодные девяностые и деликатесов хотелось очень и очень). Серега принял уже третью рюмку, когда в зале снова запахло озоном.
Надо сказать, что наш экспериментатор при наладке, случайно сдвинул пару показателей на верньерах, чего не заметил, и что сыграло чуть позже свою роль, причем поэтапно...
Сначала заработал режим "Отложенного поиска", то есть после молекулярного дублицирования последнего натюрморта, система малость передохнула и стала шарить лучом в поисках следующего объекта, так как команда отмены остановилась на отложенном запуске через определенный промежуток времени.
И вот перед сытым и немного пьяным Сергеем внезапно проявились герои Василия Перова "Охотники на привале". Копатель впадающий в когнитивный диссонанс долго не живет, а Серега был профессионалом, так что увидев до боли знакомую троицу, он не растерялся, встал и светским тоном пригласил гостей у столу.
Врачи, Дмитрий Павлович Кувшинников и Василий Владимирович Бессонов, и их молодой друг Николай Михайлович Нагорнов, (будущий член Московской городской управы, между прочим), уже чуток приняли Зубровки из походных стопок у охотничьего костра и посему не очень удивились перемене обстановки, тем более стол производил впечатление. Они с благодарностью приняли приглашение, представились и присоединились к пиршеству, хотя изредка косились на интерьер зала. Нагорнов, после второй рюмки всё-таки не выдержал и спросил, мол это ваша усадьба, милейший Сергей Иванович, на что Сергей кратко ответил: "Нет, друга. Оболенского Ивана Федоровича (так звали директора музея). Охотники понятливо кивнули, ну мол кто же не знает князя Оболенского известного мецената и продолжили застолье. И тут появился новый действующий персонаж данного перформанса... Митрич.
Митрич проснулся у себя в каморке, с грустью посмотрел на пустую бутылку из под лимонной настойки личного изготовления и пошел на выход, но в коридоре, его многоопытный нос учуял запах пирушки. Войдя в зал и увидев великолепие пиршественных столов, он сходу выдал главный на данный момент вопрос - "А тут всем наливают?"-
Охотники встретили его молодецкими криками, охотничья собака радостным гавканьем и Митрич моментально присоединился к застолью. Не успел он осушить не маленький фужер Бургундского, как в зале опять запахло озоном. Система продолжала работать и луч считал очередную картину, и какую... Это была картина Василий Шульженко "Кутузов и Наполеон". Двое из охотников как раз в это время обсуждали тот момент в "Ревизоре" Гоголя, в котором говорилось, что Чичиков, это беглый Наполеон и тут в зале появился упомянутый Буонапарте (сидящем на барабане) вкупе с Кутузовым (сидящем на стуле с ногами в тазике с горячей водой), гвардейским кирасиром, казаком и пейзанкой с самоваром. Немая сцена, аки в вышеупомянутом "Ревизоре", прервалась разноголосыми возгласами, причем говорили все одновременно, но ситуацию разрядил и где-то спас Митрич...
Он встал со свеже-налитым Мальвазией фужером в деснице и провозгласил: "Ну за встречу!" И что характерно, все его поняли и одобрили. Русские люди, традиционно последовали постулату, гласящему о непреложной необходимости выпить в случае непоняток, а французы были прямо с войны, где алкоголь также не ходил в незнакомцах и был общепризнанным антидепресантом.
А пока народ выпивал и закусывал в Космосе шло бурное кипение средств космической же связи. В Дубль-системе сработал сигнал тревоги, так как общее количество срабатываний системы, превысило определенную цифру, параллельно, система восстановления Корабля наладила модуль связи и блоки безопасности. На ближайшем Маяке контроля в Искин поступила информация о ситуации на пропавшем сотни лет назад корабле-разведчике, Искин сверился с инструкциями и поступил сообразно им отправив на корабль кодированный сигнал с блоком команд и приоритетов. А Молекулярный дубликатор продолжал работать в режиме поиска и выбрал в качестве очередного объекта "Белку" Альбрехта Дюрера, увидев которую, Митрич радостно провалился в алкогольную нирвану (самая норма, засыпая подумал он). И тут раздался низкий, на уровне инфразвука гул, через зал пронеслись волны Северного сияния и все исчезло, сработала система экстренного самоуничтожения. Исчез Корабль, исчезли персонажи, исчезли яства и мебель, кроме "Натюрморта с хлебом и салом" (то что успели съесть и выпить музейные работники осталось как бы при них).
Митрич впоследствии, после третьего стакана, гордо рассказывал, как его сильно торкнула Белочка после лимонной шестидесятиградусной настойки.
А Сергей отошел от копательства и увлекся Историей живописи. Тем более, что заботы о хлебе насущном, его больше не интересовали, ведь у него появилась корзинка-самобранка, прощальный подарок Искина. Ибо, если данный Хомо, инициируемый действиями патруля, не может без белковой органики определенных формул, то Патруль дальней разведки, не имеет права принести ему вред отсутствием данной субстанции. Так что согласно инструкции, прежде чем запустить систему самоуничтожения, Искин провел анализ нивелирования возможного допущения этим процессом вреда находящимся рядом хомос и по итогам скомпилировал малый дубликатор органики, с меню по образцам, находящимся на тот момент в зале. Он срабатывал только на биополе Сергея и только при отсутствии в ближнем радиусе биополей других хомо. Так что своими богатыми застольями Серега славился еще почти год, пока его не похитили пришельцы, но это уже совсем другая история.
![[]](/img/c/chekmarew_w_a/natjurmortsbonapartom/bigbig.jpg)