Аннотация: Небольшая "зарисовка" на тему социализации (или "антисоциализации", кому как видней). По сути же, просто мысли вслух.
Город за окном расплескал на себя вульгарное свечение флуоресцентных заменителей солнца, затмевая последние мутные обрывки звездного неба. Лишь бледное Око Богов продолжало беспристрастно наблюдать за тем, как мир носится взбесившейся белкой в колесе ночных дорог.
На столе стояла кружка с давно остывшим чаем и небрежно валялась примятая пачка дешевых сигарет. В кармане последняя тысяча рублей. Не слишком много, но и не то, чтобы совсем ничего. Все в этом мире относительно.
За стеной раздавался веселый гул - люди, живущие со мной по соседству, верно, что-то отмечали. В целом, подобные мероприятия у них случались достаточно часто: то ли жизнь у них была такая интересная, то ли все было в точности наоборот - этого я пока не успел понять. Посвящать меня в свои дела они особо не стремились, да и я не сильно на это претендовал - в нашем продвинутом мире люди, огражденные друг от друга пеноплексовой перегородкой, могут даже и не знать один другого в лицо. А зачем? Зато "прекрасная" звукоизоляция моего новенького и чистого бетонного саркофага позволяла в полной мере ощущать себя участником происходящего всего в нескольких метрах от меня - так, казалось бы, близко, но на самом деле, столь недосягаемо далеко.
Из-за стены послышался взрыв веселого смеха, и я почувствовал себя каким-то неуместным здесь и сейчас, сидящим тут в кромешной тьме и давящимся едким табачным дымом, по вкусу больше напоминающим горелую солому. В такие моменты начинаешь задумываться о своей роли в этом мире, и остро чувствуешь, что человек, все-таки, изначально не был создан для одиночества. Все равно в жизни каждого из нас должен быть еще хоть кто-то, хотя бы для того, чтобы просто поговорить по душам. Тишина - это весьма изощренная форма психологической пытки, которой мы себя добровольно подвергаем. Я усмехнулся. Раса мазохистов, до мозга костей.
Вдруг завибрировал телефон, уверено и самозабвенно, беспардонно вторгаясь в мой меланхолический вечер. Социальные сети, вот он - искусственный эмулятор человеческого общения, которым мы пытаемся исправить свою полную несостоятельность в социализации. А на самом-то деле, нас просто напросто затягивает в турбину его огромного механизма, который методично перемалывает в кровавую кашу все наши устоявшиеся ценности и жизненные позиции. А потом Современность развешивает на нас "лейблы", закладывает в нас новое мировоззрение, новую иерархию ценностей, которая угодна ей - королеве народа бездумных потребителей, сосунков Системы. Фантасты, как всегда, оказались правы - в наш привычный доселе мир широкими шагами вторгается век механизмов, и человек, в привычном смысле этого слова, становится неуместным. И дело тут даже не во всемирной компьютеризации и огромном технологическом прорыве, вся суть в машинизации самого мышленья. Люди-машины не обязательно должны, в лучших традициях киберпанка, быть с ног до головы напичканы железом, мы вполне справляемся с ролью и обычной запрограммированной биомассы. Инструкции, уставы, предписания и постановления, обязательные для исполнения, вне зависимости от их рациональности и адекватности; формальности и бюрократия; назойливые терабайты реклам с запрограммированными структурами поведения; социальные пирамиды и системы. А где, спрашивается, гуманность, понятия чести и совести, где человечность? Все это заменяет дежурная улыбка и лицемерное дружелюбие. Эти бессмысленные Голливудские оскалы скоро будут сниться мне в ночных кошмарах. Наша реальная жизнь сама того не замечая, превращается в безликую социальную сеть.
"Привет! - читаю мелкий текст на экране своего девайса, щурясь от яркого свечения. - Как дела? Меня Аней зовут. Давай знакомиться? :)))"
- Ну привет, Аня - усмехаюсь. Тебя и правда интересуют мои дела? Незнакомого дядьки, которого ты никогда в жизни не видела, да и вряд ли когда-нибудь увидишь. Часто ты подходишь на улице к людям, чтобы узнать, как им там живется, в их собственных маленьких вселенных, индифферентных к окружающей их действительности? Сомневаюсь. Всего лишь дежурная фраза, кодовое слово для запуска диалога, и с первой же фразы мы начинаем свое неприкрытое лицемерие, которое в современном обществе почему-то считается чем-то абсолютно нормальным, чем-то в порядке вещей. Может когда-то эта фраза что-то и значила, но в сегодняшнем мире она настолько наполнилась безразличием, что потеряла какой бы то ни было сакральный смысл. Это дань вежливости: "Давай я сейчас притворюсь, что ты и твоя жизнь действительно кого-то волнуют. Хотя на самом деле пишу я тебе совершенно не за тем. Пишу я потому, что мне что-то от тебя нужно, а может быть мне просто нечем заняться, вот, собственно, и решил, а почему бы не написать? Ну, в общем, как дела?.." И что я должен на это ответить? Болванка, установленная в нашем сознании, благосклонно подсказывает - "Нормально. А у тебя как? Я Алексей, будем знакомы". Игру надо продолжать. И у нее есть свои правила и четко прописанный сценарий. Если его нарушить, то все сломается.
Но какая-то маленькая едва заметная червоточина на поверхности отшлифованной до зеркального блеска грани моей нормальности вдруг решила поднять бунт на тонущем корабле, уже давно покинутом всем тем, что еще хоть самую малость сохранило желание жить.
"Плохо" - самопроизвольно пальцы проводят по плоскому экрану сенсорных клавиш. - "В этом мире идеальных механических форм мне хватает живого небезупречного Человека". Отправить. Все, дело сделано, фундамент отклонения заложен.
Губы сами собой сложились в какую-то хищную усмешку. Не это ведь ты хотела услышать, правда? Вот теперь выкручивайся, сама ввязалась, никто тебя не заставлял давать мне возможность раскрыть рот. Сидел бы я тут себе, никого не трогая, да травился своим табачным дымом, занимаясь не стесняющим ничей покой самокопанием. А ты бы весело перебрасывалась сообщениями с кем-нибудь молодым да интересным, а не крутила сейчас пальцем у виска, думая, что со мной не так. А все не так. Но это тебя уже не касается. Теперь уж, будь добра, придумывай, как вежливо послать меня нахрен, или увести беседу в более привычное для тебя русло. Хотя что-то мне подсказывало, что носительница сего "благосклонного" имени и на сей счет имела какой-нибудь шаблонный контрприем. Скучно... Я прикурил еще одну сигарету.
Экран загорелся синим светом, и телефон противно зажужжал. Ну-ка, что там у нас? Открываю непрочитанные сообщения, выпуская в потолок тонкую струйку белесого дыма: "Понятно х) Что делаешь?" Я невольно усмехнулся. Вот оно, то, о чем я и говорил. Понятно, значит... Ну, раз понятно, то я, наверное, рад за тебя, понимание - штука хорошая. Вот только что именно тебе понятно, не знаешь, наверное, и ты сама. Что забавно, в сознание каждого из нас умелыми стараниями современного Общества вбиты километры таких фраз-пустышек, произнося которые мы порою даже не задумываемся об их смысловой нагрузке. По той простой причине, что в большинстве случаев ее попросту нет. Ну да ладно, если быть откровенным, то я и не надеялся на что-то большее: не сегодня, не здесь, не в этом виртуальном мире. На самом деле, я уже давно перестал надеяться. Слишком это больно. Слишком бесполезно. И я уже слишком устал раз за разом выкорчевывать цепкие корни этого отвратительно живучего чувства из своего сердца, снова и снова вырывая вместе с ним какой-то кусочек себя, и заполняя звенящей пустотой открывшиеся раны моего внутреннего мира. Все равно пустоту моего пеноплексового склепа не заполнят бегущие на экране ничего не значащие строки; они не сядут напротив меня, не поставят на стол чашку с дымящимся сладким чаем, пахнущим корицей и имбирем, не заглянут мне в глаза, не подойдут и обнимут в минуты слабости, когда хочется просто немного человеческого тепла, когда становится так тоскливо, что хоть в петлю лезь; они не уснут со мной под одним одеялом, наполняя утро нового дня своим присутствием. Они - всего лишь символьные наборы, которые мне ничем не ближе, чем веселящаяся в весеннем разгуле молодежь за моей стеной. И тех и других я слышу более чем отчетливо, но я не знаю, что творится там, за этой тонкой гранью реальности на самом деле - по ту сторону стены, по ту сторону экрана, по ту сторону моего мира. Ровно как и людям с той стороны неясно, существую ли еще здесь, в этой темной, пропитанной клубами едкого дыма кухоньке со старыми, еще совковыми часами на стене, монотонно отстукивающими минуты моей, укорачивающейся с каждым новым ударом, жизни. А надо ли им вообще об этом знать? Быть может когда-нибудь в этот мой просторный саркофаг, без особого искусства вскрыв сверхбезопасный дверной замок, просто войдет бригада людей в столь же белых, как мои криво оштукатуренные стены, халатах, и с ехидной усмешкой: "Привет. Как дела?" на ярко-розовых губах, пухленькая сорокалетняя санитарка Аня завернет в черный полиэтиленовый пакет мое столь неуместно холодное тело, которому уже посмертно арендована куда как менее просторная обитель. А из-за стены в это время будут все также весело долбить ритмы супермодных хитов.