Аннотация: Не знаю что получится и получится ли вообще. Как быстро будет писаться - тоже не могу сказать. История про отдых. Актуальненько вроде как :) Основана на реальных событиях. Нет, конечно, дофантазировано, не без этого :)) В общем, судить вам)
ОБНОВЛЕНИЕ 03.08
Кто много смеется - тому достается...
Замаскировав подступающие смешинки под кашель, Олька вновь уткнулась в монитор. Ястребиный взгляд из-под кустистых бровей: Генрих Всеволодович вынес предупреждение и ей, и якобы незаметно корчащей рожицы Марике.
Ну, да. 'Рабочая обстановка предполагает тишину и сосредоточенность', - каждый раз повторял Генрих. Его занудный голос въелся в мысли. Поэтому, нет. Не смотреть на него. Иначе квакающий, лысоватый лягушонок с объемными бровками в воображении начнет изображать сальто-мортале. И тогда, тогда точно отправят на ковер. Ведь удержать смех будет невозможно. Но чем больше об этом Олька думала, тем сложнее было соответствовать образу серьезного взрослого специалиста.
Не то чтобы она была несерьезной, нет. И подчас внимательной, и даже логичной. Но молча нырять в мир цифр, бояться даже чихнуть лишний раз - это как-то слишком. Можно подумать, что стоит сделать лишний вдох - и течения выводов и рассуждений накроют с головой, словно ураган или цунами. Враки! Просто лягушонок привык жить в своём тихом болоте. Вот и окружающих погружает в ту же топь, а особенно усердно её, Ольку, и Марику - молодых специалистов.
Чёрт! Генрих уж очень вовремя издал похожий на кваканье звук, ну или это воображение Ольки так дорисовало, но как ни старалась отвлечься, перевести взгляд на ровные ряды полупрозрачных столов с металлическими каркасами, даже сосчитать перфорированные дырочки на стуле Элоизы Ивановны, не помогло ничего. Заливистый Олькин смех пробежался солнечным лучиком по всему болоту, прогоняя серость и сырость. Недовольно завозившиеся завсегдатаи загудели словно мошкара. Генрих выпучил глаза, еще больше усиливая сходство с прототипом. Нет, ну это он специально! Специально смешит! Олька никак не могла успокоится, отчаянно пыталась задавить смех всё спасающим кашлем. Но, увы. Вряд ли лягушонок на это купится.
- Ольга Александровна! - Генрих пошел красными пятнами. Лягушка тропическая, ядовитая - спасайся, кто может! - Потрудитесь объяснить...
Подал сигнал стационарный телефон на Олькином столе. Замигал красным. Этого просто не может быть! Неужели и правда... камеры?
Мгновенно прекратив смех, выдохнув, Олька подняла трубку, стараясь унять волнение. Все же нехорошо выйдет, если голос будет дрожать.
- Да?
- Ольга Александровна, захватите Марину Юрьевну и идите в кабинет директора. Ярослав Сергеевич уже вас ждет.
- Да, конечно.
Встретилась глазами со все понявшей, побледневшей Марикой.
Побег девчонок с болота сопровождался по большей части довольным гудением. Хотя и сочувствие было. Ага, чуть-чуть. Если очень-очень приглядеться и знать, где искать.
Капля меда в бочке дегтя.
Девчонки, как две маленькие нахохлившиеся пичуги, стояли перед начальствующим взором. Суровым взором. Значит камеры - не просто слухи. И руководство бдит. Но ведь они ни в чем не виноваты! Ну, подумаешь, рассмеялись. И то, лишь Олька. Марика-то всяко ни при чем. Зачем же и её вызывать? Нет, здесь что-то другое. Или?
А начальство изволило молчать. Выдерживало паузу, нагнетая обстановку. Быть может, Ярослав рассчитывал, что ему признаются в тайных грехах, когда давящая тишина станет невыносимой?
Марика сквозь ресницы наблюдала за мельтешением фирменной, явно дорогой ручки. Такой только приказы подписывать. Или заявления. На увольнение! Но это несправедливо! Почему из-за Олькиного смеха должна страдать она, Марика?!
Олька чуть сжала руку подруги. Так не может продолжаться. Расстрел - значит расстрел! Только побыстрее... И смело подняла взгляд, ну или ей показалось, что смело. Зря она это сделала. Ой, зря! Чёрные пронизывающие буравчики заглянули в самые дальние уголки души.
У Ярослава Сергеевича чуть поднялись уголки губ.
- Ну, что? Готовы к чистосердечному?
Девчонки переглянулись. С ними пытались шутить? Или директор прознал, что прошлый экзамен в институте им поставили автоматом, а день был нагло потрачен на поездку в Выборг? Неужели, их кто-то видел? Нет, не может быть! Или прошлый отчет, подсвеченный в нужных местах, вызвал вопросы? Но ведь они ничего не подгоняли. Так, акценты сделали.
- Я вижу, вам есть что рассказать. Да, Марина Юрьевна? - О, нет. Ведь намеренно выбрал Марику. Надо спасать положение.
- Что Вы, Ярослав Сергеевич, какие у нас могут быть признания? - Олькин голос прозвучал чистым колокольчиком. Ну как такой может врать?
- Что ж, тогда ладно, смотрите сами, - как-то легко согласился.
И отложил ручку в сторону. Почему-то это простое движение вызвало невольный, синхронный выдох у девчонок, что еще больше позабавило Ярослава. Естественно он знал и про поездку, и уж тем более видел что не нужно в отчете. И обязательно это им припомнит. Но не сегодня.
Нажал кнопку на селекторе.
- Лидия, пригласите ко мне профкома и начальника отдела кадров.
Дабы более не попадать в плен черных буравчиков, Олька с Марикой старались смотреть куда угодно, лишь бы не на хозяина кабинета. Но на самом деле рассматривать особо было нечего: обстановка была аскетичной. Такой же как у всех полупрозрачный стол, открывающий вид сверху на вытянутые ноги в дорогих кожаных туфлях, минимум необходимого в органайзере, ноутбук. Нет ни статуэток, ни рамочек с фотографиями детишек или, возможно, любимой жены, да на крайний случай родителей. Ничего такого. Никакой тебе помпезности или излишеств. Все строго, лаконично и скучно. И не отвлекает, ага. Видимо, это была общая политика предприятия: работа, работа, только работа и ничего кроме работы. Поэтому странно было бы увидеть иное в кабинете руководителя.
Так что, взгляд поневоле возвращался к самому Ярославу Сергеевичу. И если Марика спокойно перешла на привычное разглядывание сквозь ресницы, то Олька таких навыков была чужда. И непрестанно краснея, неловко сталкивалась взглядом с начальником, который, в отличие от Ольки, не отворачивался, а лишь вопросительно приподнимал бровь.
Тут было что рассматривать, глупо отрицать, да... Хотя внешность у Ярослава была вполне заурядная: короткий ежик светло-русых волос, угадывающиеся под рубашкой мускулы. Видимо, спорт залом он не пренебрегал. Нет, о идеальной красоте речь не шла. Да будь оно так, девчонки вряд ли бы смогли связать хоть полслова. Живое воображение Ольки сразу нарисовало, как они поскальзываются на собственных слюнях под живой аккомпанемент ахов-вздохов обитателей болота. Удержать смешинки удалось с трудом. Зато страх пропал. Ну, ладно! Почти пропал, если в глаза не смотреть.
Волевое усилие, вдох. И вновь плен буравчиков. Вот оно! Глаза. Именно они выдавали в Ярославе хищника. Сытого хищника. Который лениво обдумывал: съесть сейчас, отложить на завтра или поиграть?
- Ярослав Сергеевич, - раздался из селектора голос Лидии, - Эдуард Анатольевич и Петр Константинович пришли.
- Пусть проходят, - наконец-то выпустил Ольку из плена буравчиков, кивнул вошедшим и вновь поймал её взгляд.
Девушка была не в состоянии услышать то, о чем докладывал профком. Облизывая пересохшие губы, она старалась перевести взгляд на говорящего. Но бессмысленно. До нее доносились лишь обрывки фраз: 'Налаживание связей', 'Молодежь', 'Моральный облик', 'необходимо участвовать', 'престиж' ...
- А Вы, Петр Константинович, что скажете? - Ярослав наконец-то отпустил Ольку. Как выбраться из-под бетонной плиты! Олька тоже посмотрела на кадровика, чтобы вновь не оказаться в ловушке черных глаз Ярослава.
- Ольга Александровна и Марина Юрьевна исполнительные и грамотные специалисты. Здесь придраться не к чему. Конечно, я не могу утверждать, что они идеальные сотрудницы. Но сами понимаете, молодость. - Петр Константинович по-доброму улыбнулся. - От начальника их отдела, Генриха Всеволодовича, поступали некоторые замечания по дисциплине, но думаю, девушки исправятся, правда? И в дальнейшем, на перспективу, улучшение отношений, как и обмен опытом, пойдет на пользу.
Олька никак не могла взять в толк, о чем идет речь. Поэтому последовавший вопрос Ярослава Сергеевича, впрочем, вопросом он был лишь отчасти, предполагая полное согласие, поставил её в тупик:
- Марина Юрьевна, Ольга Александровна. Вы согласны?
Олька взглянула на Марику, но та стояла пунцовая и не была способна принимать сигналы. О чем же таком вещал профком? Олькин взгляд перемещался с Эдуарда Анатольевича на Петра Константиновича - они тоже явно ожидали положительного ответа. Нечаянно зацепившись взглядом за Ярослава, Олька смогла лишь прошептать:
- Да, согласны, - сама того не ожидая. Чёрт! Чёрт! Чёрт‼! На что же она согласилась? Хотя, Олька была согласна уже на что угодно, лишь бы побыстрее убежать от начальственного взора.
- Тогда Вы свободны. Вылет уже завтра вечером, так что сдавайте текущие дела и собирайтесь. - Улыбнулся кончиками губ и кивком отпустил девушек.
- Думаете, они справятся? - Спросил Эдуард Анатольевич, как только за ними закрылась дверь.
- У них нет выбора. Или так, или иначе. - Ярослав довольно улыбнулся своим мыслям.
Девичьи мечты и заботы.
Ни с чем не сравнить сладкое, пьянящее чувство свободы. Когда знаешь, что завтра, завтра все будет не так, как всегда. Возможно, случится какое-то чудо? Изменится обычный ход событий. И вот ставишь ногу на последнюю ступеньку, выходя из офиса, как бы еще не доверяя этому чувству: вдруг кто одернет? Вдруг схватят за рукав, втащат обратно и опустят решетку с толстыми прутьями?
Но вот он, последний шаг, еще один и - свобода! Хочется раскинуть руки в стороны и кружиться, кружиться. Откинуть в сторону сумку, туфли на высоких каблуках, разорвать к черту бусы, вытащить шпильки из волос, позволяя ветру играть с прядями. И, подобно ведьме, рассмеяться в голос на весь мир!
- Олька, хватит щуриться на солнце! - Марика попыталась вытянуть меня из мечтательного настроя. - Пошли скорее! Надо еще успеть пробежаться по магазинам: нам обязательно нужно по паре новых купальников, солнечных очков, по платью в пол. Кто ж знает, какие у них там обычаи? Ну, и коктейльных несколько! Мы же не будем вечерами сидеть дома? Шорты, крем для загара, после загара...
Болтовня Марики слилась в ровный шум, в который было откровенно лень вникать. Она словно выпускала все невысказанные слова, что скопились за время вынужденного молчания на работе. Как бумажные самолетики они легко разлетались, но не всегда туда, куда бы хотелось.
Позволяя увлечь себя на очередную примерку, я кивала вроде как в нужных местах. А сама вспоминала пронизывающие черные глаза. Странный он все же, этот Ярослав. Прямо Вольф Мессинг собственной персоной! Гипнотизирует, по крайней мере, мастерски.
Не то чтобы, я была недовольна! Нет. Просто до сих пор не верилось, что это происходит с нами.
Покинув кабинет руководства, мы направились, конечно же, в комнату приема пищи. Ну, не на болото же возвращаться! Кофеварка приветственно забулькала, возвращая нас к жизни.
- Марик, так на что мы согласились? - спросила, как только её взгляд прояснился.
- Как это на что? - удивленно качнула кудряшками, - ты разве не слушала?
- Ну, не то, чтобы совсем нет...
- Ну, ты даешь, Олька! Нас же... нас же! - Марика обвела руками круг, видимо выражающий объем ее восторга, - нас же отправляют в командировку. А это почти отпуск, - довольно закончила.
Нет, ну ладно я. Была занята 'гляделками' с шефом, могла что-то не понять. Но почему же тогда Марика так отреагировала? И слова вымолвить не могла?
- А почему тогда ты так покраснела?
- Нет, признайся! Ты не слушала! - ухмыляясь с каким-то намеком.
- Ладно, признаю. Слышала я далеко не всё. - Марика торжествовала, посмеиваясь. - Просто наш шеф, он... ладно, не важно! - она аж подалась вперед, затаив дыхание. Каких подробностей ждет, интересно?
- Очень даже важно, - я нахмурилась, не желая развивать тему, - но ты права, мы это обсудим без всевидящего ока. - Марика милостиво согласилась, синхронно со мной посмотрев в угол, где по нашим предположениям должна была находиться скрытая камера.
Вообще, слухов о камерах, разбросанных по всему офису, ходило много. Но начальство категорически не желало признавать или опровергать их, пробуждая еще больший интерес к поискам. Это придавало некий налет таинственности всей нашей работе. Было легко вообразить себя спец агентами или непременно двойными шпионами.
Завсегдатаи болота не столь благосклонно оценивали ситуацию. Но на что-то большее, чем недовольное гудение они не были способны. Генрих же Всеволодович, который явно был в курсе ситуации, загадочно отмалчивался. А наш интерес: мой, Марики и еще нескольких айтишников, только разгорался. И когда-нибудь мы обязательно доберемся до сути.
- Ольк, примерь и его.
В примерочную, что так и хочется назвать пыточной - ну, не люблю я походы по магазинам, просунулась рука с неприлично красным платьем. Огненно-красным!
- Ты уверена? К моей-то бледной коже и светлым волосам? - осторожно уточнила.
Повертев его, обнаружила еще и вырез. Хоть и располагался он на спине, но оставлял мало простора фантазии, ибо белья не предполагал. Но в таких вопросах спорить с Марикой бесполезно. Легче заставить Генриха пропеть арию Фигаро на еженедельной планерке.
- На все сто шесть процентов, - отозвалась в своей обычной манере.
- Марь, ну нет же!
- Да, я сказала!
Ну, ладно, купим. Мне же необязательно его надевать...
'...Пускай, судьба забросит
Нас далёко, пускай...'
('Пора в путь дорогу'. Фогельсон С.)
Аэропорт встретил нас шумом, блестящими полами, множеством лампочек и указателей. И да, самое главное. Высокими потолками. Они нравятся мне большего всего остального. Как будто бы людей заранее подготавливают к ощущению полета.
Казалось бы, на улице вообще потолков нет - и там высота неба должна чувствоваться ярче. Но нет. Именно в здании аэропорта словно выдавали комплект крыльев.
Петру Константиновичу поручили нас сопровождать. Мало того, что пришлось терпеть его лекции о нравственном облике и престиже фирмы во время регистрации, так еще и оказалось, что летит он с нами. Доставит до места. Они думают, что мы сбежим? Какое недоверие!
Осторожно, чтобы он не заметил, вставила бусины наушников. Пусть себе болтает. Марика раздраженно качнула темными кудряшками. Так же поступить не могла: Петр постоянно оборачивался в её сторону, эмоционально жестикулируя и касаясь руки.