Чепилова Диана Георгиевна : другие произведения.

Тэвильдо (Мордор, Третья Эпоха)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Так, в Третьей Эпохе, когда столько веков прошло и столько воды утекло, могут встретиться два старых собрата, два слуги Темного Властелина Мелькора, чтобы снова идти одним путем. Неважно, что в конце ничего не получится. Зарисовки. О Мордоре, о Владыке Мордора. Глазами того, кто пришел извне, того, кто так же вечен, глазами Темного Майя, Властелина Котов.

   Странник в черном стеганом плаще стоял перед Вратами Мораннона и вглядывался в литые железные ворота. Весь узор-то - скрещение линий, на каждой створке отлиты два скрещенных клинка. Как символ братства тех, кто живет за этими воротами? Или как символ заколоченных дверей, да не войдет никто сюда без нужды? Два скрещенных клинка, вознесенных - ввысь.
   Там, где ворота вырастали из скалы, там, где крепились огромные петли, были каменные сторожевые башни. Стража ходила по парапету, закованная в стальные доспехи, не обращая, вроде бы, внимания на праздного любопытствующего. В конце-концов, он пока не делал ничего предосудительного, только наблюдал, да и черный плащ был почти паролем... только странник уже давно заметил то, что он под прицелом двух арбалетов. Двух, а то и больше, из-за выступов скал не видно всех.
   Наконец, его созерцание становилось уже почти неприличным. И он поднял голову и окликнул часового:
  -- Я пришел с миром в вашу землю, служить вашему Властелину. Впустят ли меня?
   Солнце взошло в зенит и немилосердно пекло.
   Часовой подозвал другого и указал ему куда-то вглубь караульной башни. Молча, одними жестами, даже не снимая шлема. Тот кивнул и быстро ушел. Спустя несколько минут, на стене возник человек в черном плаще, без доспехов, только клинок висел у пояса. Часовой почтительно отсалютовал ему и отступил.
  -- Кто ты и с чем пришел? - поинтересовался пришедший, и странник понял, что он только казался человеком. Или когда-то им был, но сейчас это уже ничего не меняло. Вот они какие, твои назгулы... Они сохранили человеческий облик, все эти сказания про жутких теней, видимо, написаны теми, кто испугался ощущения нечеловеческой и не очень-то даже и живой силы, исходящей от них - так, что я даже отсюда чувствую. Или ты научил их ткать простейшие видения, Властелин Саурон... не суть. Страннику нравилась смелость и неколебимое спокойствие, исходящие от назгула-командира. Без доспехов, даже без шлема, длинные черные волосы развеваются на ветру.
  -- Я странник, исходивший много земель, слышавший много легенд и сделавший свой выбор уже давно. - ответил он. - Называют меня Айкхо в Ханнате и Кханде, где я провел не один год, пируя в лачугах и дворцах, беседуя с правителями и людом. Всему свой час: настал свой час и мне - придти сюда.
  -- Чем ты можешь быть полезен здесь? - сухо спросил назгул.
  -- Я - мастер работы по стеклу, я знаю много преданий и языков, как древних, так и звучащих по сей день в разных странах... еще я могу видеть душу и распознавать видения, командир, - усмехнулся странник. Его забавляла необходимость почтительного и делового тона беседы, заданного назгулом. Впрочем, в чужие земли не приходят со своими традициями, у каждой земли свои уставы, у каждой игры свои правила.
  -- Вот как, - так же сухо и кратко ответил назгул, - Впустить его, - обратился он к часовым, - и отвести ко мне. Побеседуем. - и ушел со стены.
   Что внушило ему доверие и уверенность в безопасности? Человеческий ли облик странника, полная ли фигура харадского философа и черная хламида в пол? Айкхо видел, что его насторожили слова про видения и способность читать в душах, но, видимо, он не сомневался в своей способности одолеть странного гостя в поединке силы, ежели что... впрочем, Айкхо пришел сюда не воевать. И он, входя, почтительно поклонился часовым, когда ворота распахнулись перед ним. Нет, он мог бы явиться и так, что часовые склонились бы перед ним в поясном поклоне, но в его намерения пока что не входило раскрытие своего имени и лица.
   Двое воинов встали по бокам и повели его по каменной лестнице в сторожевую башню. Внутри скалы было темно, свет от факелов казался мрачным. У одной из ниш на лестнице остановились, воин понялся на три маленьких ступеньки и постучал в деревянную дверь, окованную железом. Назгул открыл, кивнул головой и сделал Айкхо приглашающий жест. Айкхо вошел, воины остались за дверьми. Айкхо не услышал удаляющихся шагов... значит, остались нести стражу.
   Комната назгула была невелика. Небольшое стрельчатое окно, из которого была видна равнина Мордора и наискось падал солнечный свет, стол, заваленный картами и перьями, на котором стояли еще две чернильницы и кувшин, плетеная циновка на каменном полу, два жестких кресла и несколько карт, развешанных по стенам. Видно было, что это не жилище, но рабочий кабинет для временных регулярных наездов.
   Назгул указал Айкхо на одно из кресел у стены, сам сел в другое - в тени, у стола.
  -- Я - Эрто, Страж Гор. - сказал он. Кольцо на его пальце блестнуло в тени золотым светом. - В этой земле не принято спрашивать о прошлом тех, кто приходит сюда с желанием служить, не принято знать, от каких ошибок или какой кары ищет здесь убежища и забвения пришедший. Пришедший к нам начинает новую жизнь, порою, даже берет новое имя. Мы спрашиваем лишь о том, чем он может быть полезен нам; даже ничего не умеющего - можно научить всему. - слова падали, как камни в чашу, как удары клинка. Назгул говорил настолько раздельно, что слова казались обрубками фраз, оставались сами по себе. Сухо, сжато, как будто испытуя каждым словом. - Но ты обращаешь на себя внимание, пришедший. Я вижу: ты владеешь искусством чар.
  -- Это не чары эльфов, - улыбка зазмеилась на тонких губах Айкхо, когда он ответил на невысказанную мысль назгула, - а я не лазутчик. Такова моя особенность, Страж, если хочешь.
  -- Да? - с холодной иронией ответил назгул... воздух потек, как плавящееся стекло, и через мгновение перед Айкхо в кресле сидела фигура в черном плаще... только красноватые глаза-угольки светились из глубины капюшона. Дохнуло холодом... даже у Айкхо мурашки проползли по спине. Но он не просто хвастался способностью к распознанию иллюзий, он даже умалял свои умения - и тотчас же назгул мог лицезреть перед собою в кресле уютно свернувшуюся черную змею в канат толщиной. Только голос звучал вполне человечески -
  -- Это совсем не эльфийские чары, Страж, видения никогда не были их сильной стороной. Впрочем, ты должен увидеть.
  -- Я понял. - кивнул назгул, воздух вздрогнул и оба собеседника вновь сидели друг перед другом в изначальном виде. - Кажется, я понял, кто ты, Странник. - ныне назгул говорил уважительно и внимательно, почувствовав знакомую силу, а может быть и увидев самую суть - в момент созидания иллюзии, в которую творец неизбежно вкладывает - себя.
   Айкхо кивнул и одними губами выговорил имя - беззвучно. По лицу назгула было непонятно, прочитал он это имя по губам или нет. Просто отныне назгул верил пришедшему.
   Зря... - подумал Айкхо, - зря, Страж. Ты ничего не знаешь обо мне, ты ничего не знаешь, чем мы были тогда, когда не было вас, что связывало нас, какие глубины братства и предательства. Общая сопричастность значила и значит - так мало...
   Или и впрямь - сквозь Смерть можно смотреть лишь в самую суть и мои намерения от тебя не скрыты, не скрыта их чистота? Я не знаю...
   Айкхо обратил взор к окну. Мордорская равнина простиралась перед ним, сухая и опаленная солнцем, прочерченная лентой широкой дороги. Стебли редких бледных трав тянулись ввысь. На самом горизонте угадывались очертания какой-то башни. Издалека донеслось лошадиное ржание.
   Он вспомнил прямых и молчаливых, закованных в доспехи часовых... блики солнца на стали. Взглянул на назгула, чье лицо вновь приняло сосредоточенное выражение; он смотрел на Айкхо, но не в лицо ему, а на фигуру, на положение рук и ног, на посадку, на осанку, взгляд воина, оценивающего противника или новобранца. Айкхо нравилось это открытое лицо с крупными точеными чертами, прямым носом и густыми бровями, нравилось его внимательное одухотворенное выражение. По этой комнате, по приему, по всем мелочам можно было догадаться о жизни этой страны - напряженной работе, аскезе духа, чистой и отточенной, как лезвие клинка - в радости и в бою. Строгость побед и поражений, неумолимость и непреклонность стремлений, единое дыхание направленное к общей цели, бдительность, всеобщая подчиненность связи вещей, принятой здесь. Здесь все - как единая плоть, как единый дух. Эта страна напоминает одновременно закованного в латы гиганта и - муравейник.
   Если смотреть в общность - странно... а если в частности - то это то, что можно безудержно полюбить. Ибо чистота всегда притягательна. Может быть, своей предсказуемостью... а может быть, именно своей близостью к сути. Мир, одетый плотью и ее желаниями и страхами, ушел от естества, от сути вещей - бесконечно далеко. Только немногие на этих берегах знают, что это такое... и большинство из них - враги. Посему мне путь один - сюда. Принимать здесь это таким, какое оно есть, и любоваться им, отлитым в такой форме.
   Что ж, судя по всему, ты сделал свой народ - воистину, своим народом, Владыка Востока, Саурон Великий.
   Если твой удел - это часть тебя самого, как и было раньше, знаешь ли ты уже, что я пришел?..
  
  
   Он смотрел из Тени на того, другого. На Властелина Востока, Саурона Великого и Всеведущего, которого он когда-то так не любил. На склонившегося над картой или рукописью мужчину без возраста со строгими и усталыми чертами лица, суровой упрямой складкой губ и морщинами на лбу. Саурон работал... пламя свечи горело ровно, изредка вздрагивая от порыва ветра из открытого окна.
   Внешне Саурон никак не изменился по сравнению с концом Первой Эпохи, когда они виделись в последний раз, но Айкхо видел, насколько старше и - выше, чище, обостреннее, как клинок, - стал Черный Властелин. Бремя Слова перед миром лежало на нем, как некогда - на Мелькоре, но если Мелькор играл с ним, как с пламенем в ладонях, то Артано, - да и мог ли он иначе? - будто бы держал его в руке, как тяжелый железный шар. Он вкладывал всю свою душу, все свои силы - в свою миссию, в свой долг и свой обет. И если Мелькор был - Властелином, Хозяином, Душой, то Артано - Наместником, Хранителем, Волей.
   Наверное, я не смог бы как ты, Артано. Именно в силу того, что всегда было что-то выше тебя - твой обет, твой долг, даже твоя воля - то, что ты вкладывал в слова "так надо". А я слишком любил себя и свою свободу. Если я и любил кого-нибудь, кроме себя, то только мой народ, моих детей. Да и то - кроме, но не превыше.
   Наверное, сила твоя, а не слабость - в том, что ты не умеешь себя любить. В том, что твое "я желаю" по сути, для тебя же, является - "я должен". "Долгое время служил он не своим страстям, но страстям своего господина" - пишут о тебе Элдар в своих легендах, и впрямь... как-то всю жизнь ты умудрился прожить - не для себя. Вначале - для Мелькора, для служения ему. Потом - стальным стержнем твоего бытия стало Слово перед миром.
   Я не смог бы так, как ты - наперекор всему, балансируя между жертвами, поражениями и победами, дозволенным и недозволенным, допустимым и недопустимым - в связи вещей, на которой держится мир.
   Когда оплотом нашим был Мелькор, я мог позволить себе - не любить тебя и остальных, соперничать с вами в силе и хитрости, в уме и жестокости, я мог позволить себе поединки коварства и ловкости, дабы отличиться перед Властелином, как лучший и расторопнейший слуга. Но теперь, когда щитом миру являешься - ты... теперь, спустя столько веков твоих поражений и побед, когда вмешательство Валар уже не угрожает нам и очень может быть, что остался только последний рывок, и - и в мире можно будет жить без оглядок на силу, которая спит и видит - надеть на нас поводок покорности, раскаяния и смирения, я готов склониться перед тобой: "Кано...Вождь..."
   Айкхо усмехнулся, вспомнив слово древнего эльфийского языка. Пусть и улыбаясь втайне таким формальностям, но суть остается прежней. Так или иначе, но теперь, в двух шагах от победы, мы - вдвойне "мы", больше "мы", чем были тогда.
   Впрочем, воздух сгустился в какой-то момент, в нем возникло настороженное предчувствие. И Айкхо понял, что пора появиться, пока Властелин Востока не поднял голову, хмуро всматриваясь в Тени... а ведь сейчас будет. И он отбросил покровы иллюзии и сделал шаг в освещенное место. Поднял руку в приветствии.
   Саурон резко вскинул голову и встал, одной рукой придерживая рукописи, всколыхнувшиеся от движения воздуха, выставляя вторую вперед в предостерегающем жесте. Он даже не выхватил меча... он сразу понял, что если будет поединок, то - не тот, в котором нужны мечи.
   Айкхо приблизился еще на полшага и склонил голову:
  -- Властелин Востока, я пришел принести тебе клятву верности.
   Саурон всмотрелся в него, прищурившись. Не ударил - силой... но это еще ничего не значило. Кроме того, что он еще успеет ударить, если сочтет нужным. Айкхо всей своей сущностью чувствовал его пронизывающий изучающий взгляд. Не скрывал ничего - ему нечего было скрывать. Тот, кто не предает, не страшится.
   И Властелин Востока медленно отодвинул рукописи, вышел из-за стола и протянул ему руку. Айкхо пожал ее с чувством, охватившим его во время присутствия в Тенях. Саурон кивнул головой и скупая улыбка коснулась его неразжатых уст.
  -- Тэвильдо. - только и сказал он.
  
   Когда-то это звучало, как - "шут". А сегодня, когда столько событий и воспоминаний разделяет нас, это прозвучало, как - "брат".
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"