Аннотация: Один из. По мотивам тех событий которые обычно очень тяжело переживаются, но абсолютно незаметны для окружающих.
[Lexaux 16.03.2006 23:06-17.03.2006 0:55. Вся жизнь.]
[Катарсис]
Я совсем не похож
А ты похож
И ты похож
И она похожа она спит, она теплая
И он похож у него лицо железняка
И они все похожи кровь так и брызжет
А я совсем не похож.
Е. Летов15.05.86
Я никогда так не смогу описать то, что я чувствую. Этот стих Егора подходит лучше всего. Мы с этим стихом наверное почти что ровесники...
Я. 17.03.2006
Так оно было есть и наверное будет всегда. Самое главное в нашей природе и вообще во вселенной это, наверное, закон равновесия. Если одна чаша переклоняется... То весы потом качаются в другую сторону. Отдача - обратная связь как сказали бы технари. Жить...
Если в какой-то момент тебя спрашивают - "Ты счастлив???", то не отвечай... Еще хуже если ты сам себя об этом спросил. Много думать вредно.
Патрик возвращался с необычного мероприятия - они ехали из Театра. В театре в этот день было много разнообразного народа, и студенты, и политики, и актеры и просто хорошие люди. В театре в этот день шла абсолютно аполитичная...
На тот момент рок-опера "Серая корова". Наивная история любви и смерти.
Но это уже БЫЛО.
Вот только что, пристально глядя в серое окно такси, Патрика пронзило ощущение deja vu. Он не любил этого, потому что не поддавалось классификации и обдумыванию. Просто БЫЛО.
И этот мутный вечер, когда люди ходили серыми тенями.
- Почему???
- Ты знаешь ответ, и я не могу вытянуть его из тебя. Ты должен сам этого захотеть. Это та грань пройти которую можно только истинно захотев - став собой. Это не просто. Это невозможно. Ты и только ты можешь сделать невозможное.
- Снова познавать себя. Я же болен, без сомнения. Тут и говорить нечего.
- И это тоже уже было. Тебе наверное недоступно простое счастье. Просто так. Нельзя - и все тут. Только объедки и огрызки, которые ты себе можешь позволить. Только упаковки...
Надоело.
Просто видать
Устал...
"Хочется чего-то не знаю чего". Наверное как раз того, чего не знаю - нового.
Нарисовал пальцем на стекле, запотевшем видимо от дыхания, веселую рожицу - человечка... Рожица улыбнулась. Друг мой.
Серая чайка. Он на белом поле.
Как хорошо печатать с закрытыми глазам. Это на самом деле так отпускает мысли. Можно просто думать, закрыв глаза а пальцы все сделают сами. Тем более что не надо смотреть как что происходит, и можно отдохнуть глазам. А это довольно таки важно - все таки работа за компьютером давала о себе знать.
Рожица снова улыбнулась...
"Ну почему, почему я не могу быть просто... Почему?!! Я! Не! Могу!!!". Кричал он в серое небо которое проносило на себе багровые раскаты грома. Но только небо немного молчало.
Принято у них так, у небов. Молчать когда спрашивают.
Кто
Бы
Объяснил им что это не вежливо?
Смелых нет.
Рожица все шире и шире расплывалась в улыбке. Патрик тоже потянул было глупую лыбу но никто этого наверное не заметил. Генрих почему-то свернулся калачиком прям на кресле в автомобиле и насапывал своим носом песню ветра. Поль впереди маячил шевелюрой.
"Самая подходящая мысль, которая только могла прийти мне в голову... Он приедет первым, потому что сидит впереди нас. Больше ничего..."
Как это печально.
А серо-синие чайки уже роились над ним, как мошкара. Только ноги у них все-таки неимоверно волосатые. Даже страх берет.
О. страх.
Как много в этом звуке...
Толика опасности, немного адреналина - расширяются зрачки, чешутся кулаки и неприлично быстро работает голова. Именно страх и двигал нас по канве прогресса все вперед и вперед. Именно.
Страх потерять... Кое-кого...
"Не понимают меня". Думал Патрик. Просто потому что я не хочу чтобы меня понимали. Чувства переполняли его, и он снова вспомнил Ёжика в тумане. Они так похожи. Они так.
Не умирать, еще поживем.
Ухмыльнулся. Нет, нельзя так. Ну почему если я кричу во время оваций после спектакля "Аффтар жжот!" вместо стандартного "Браво!", то это должно свидетельствовать о моем низком например уровне развития или что еще хуже, о том что мне не понравилось???
Почему все мы - ксенофобы.
Почему мы ищем поддержки только когда нам плохо? Почему мы не ищем, кому бы дать эту поддержку. Кто бы ее принял.
Хочется жить.
За день до того Патрик сказал Ларе что он понял что такое жизнь. Что он понял это недавно. Совсем недавно. Все переосмыслил. Все переиначил. Поставил с ног на голову. На попа даже...
Так и ехали они впятером - Патрик, Поль и Генрих, вместе с Водителем и Рожицой-На-Стекле по ночному городу, по мосту и дальше, туда, где кончается мост, и, может, начинается новый. Мост. Из одного мгновения в другое. В другой совсем мир. Или может в этот же. Это как повернется судьба - если задом, то что ж, и такое бывает.
Много думалось.
Воспоминания о запахе... её запахе...
Чайки разлетелись кто куда, кто-то унося кусочек его жизни, а некоторые - осколки сознания. Осколки того, что было снаружи. Путешествие в себя - вот как это назвать стоило б. Самое интересное.
Они высадили Поля возле полуостровного рынка и поехали далее.
17 рублей.
Ветер в лицо, холод по ногам.
Бичом. Прострация наверное.
Созерцание внутрь себя.
Страшно захотелось увидеть как поземка подметает улицы. Страшно просто. Но была уже весна.
Шли молча - тут немного совсем идти - метров 50.
Сначала Патрик решил провести Генриха.
"Черти б меня разодрали - я как тот стул без ножки. Протяни ты руку..."
А наверное так и надо.
Серый отблеск на кожанке Генриха. Даже не серый, а какой-то словно ртутный.
Как живой металл. Серое серебро и белое серебро. Все едино пред лицом Его.
"есть в демократии что-то такое до чего неприятно касаться рукою."
Стоял, лицо в рукава.
Руки в карманы.
Взгляд в себя - время в бесконечность, солнце уже там. Только чуть-чуть подтянуть.
Слушал спиной сочинения Генриха.
Получалось.
Луны не было - "а как хотелось бы..."
Только туманная серая неприятная ночь.
Я потерял себя. Когда и где - не помню. Почему и зачем - не помню...
Это страшно.
Отсюда наверное и боль. Почему?!!
Он дослушал. Стоило бы это напечатать. "Так и сделаем. Так и надо", - Патрик издавал регулярно небольшой журнал для собственных мыслей и мыслей Лары. В принципе их двое только и читали этот журнал. Теперь, наверное, будет трое.
Генриха посадил на лифт.
Осталось в голове ощущение белого серебра.
Он понял что чувств в нем было много как никогда, Патрик был словно горшок набитый даже не привычными четкими мыслями - а непонятными чувствами. Его нервировала невозможность эти чувства понимать и управлять ими.
Решил зайти к реке. Он любил это.
Зашел.
Сидя на корточках у самой воды от которой веяло студеным холодом. Думал. О том что все как-то непонятно ему и оттого страшно.
И еще думал что не имеет он покоя оттого что боится... Но только не
за себя. За себя он давно не боялся - просто слепил себя так что это не важно стало.
А боялся потерять... её. Лару.
Почему-то это чувство в последнее время вместе с еще одним - непонятным, но невыразимо прекрасным - заполняло его душу в последнее время. Только так.
И тогда он стал молиться.
Не богу, но всему истинному.
Не высшему, но тому что признавал за существующее.
Не небесам а вселенной.
Подобно Рыжему Шухарту из "Пикника..." он кричал - про себя.
"Ты, сильный мира сего, создатель судеб. Рвущий нити как на ткацком станке рвутся жизни. Я тебя заклинаю. Не давай этого людям. СКАЖИ МНЕ - что надо моим демонам чтобы они оставили меня как есть? Смерти моей?
Скажи - чего стоит жизнь?
Скажи - зачем ты наделил меня правом чувствовать - ощущать, в конце концов, любить. Просто сказал "счастье есть". А дальше крутись мол, как хочешь. За что ты так жесток ко мне, что я тебе сделал?".
"Иногда мне кажется что я болен и на самом деле я не ухожу в безумие только потому что это малодушие.
За что ты меня подумал?
За что я ЧУВСТВУЮ?
Это же мой бич и мое счастье. И я не могу отделить одно от другого".
Патрик стоял уже на коленках и орал во весь голос. Только в отличие от Шухарта он не просил за всех. Он малодушно просил небо только за тебя.
"Человека придумал Диавол! Нету смерти кроме смерти".
Его потихоньку затягивало безумие которого он избегал всегда. Только потому что он этого хотел. Хотел сойти с ума. Хоть не на много. Хоть ненадолго. Хоть для себя. Хоть что-то для себя. Хоть...
Уже кричал в полный голос, наводя страх наверное на жителей соседней многоэтажки. Визжал просто, захлебываясь своим же криком, спеша, словно на все у него был один лишь вдох. И ни одного выдоха.
"Я над землей. Я вижу то что вы только хотели подумать.
У меня в голове ваша всех жизнь.
Я - дерево жизни. Соль земли и отпрыск рода Древних.
Я - познал мир и пустил его через себя. В ноль, в пустоту. В дыру в себе. В дыру во мне войдет все что есть плохого и хорошего в этом мире. Все что есть. Все что... ".
"Я - всемогущ и ничего не желаю."
Бессмертные - в бесконечность несчастные.
Тут он вспомнил Лару.
И...
вернулся. Просто от одного воспоминания о ней захотелось жить. Как ей это сказать?
Поймет ли она.
Но он так боялся ее потерять.
Он жил, казалось, только рядом с ней.
Хотя нет.
Жил он все время. Но хотел жить только рядом с ней.
Присел. Холодно, наверное. Не чувствовал. Но подумал - это уже у него было так глубоко всажено - думать...
Сильные чувства - для него это было непривычно.
Горло першило от того как он кричал свои злые и беспомощные слова в лицо несуществующему Богу. Или дьяволу - кто их так разберет в его голове. Только это все неважно. Важно что он не мог себя даже понять. Что тут стараться понять еще кого-то. Бесполезно, без сомнения.
"Прости меня, Господи, за то что я думаю. Я не могу не думать и не чувствовать. Ты же всемогущ. Ты же все знаешь и все можешь. Ты же именно потому ничего никогда не делаешь. Прости меня так как я тебя простил. Отпусти мой грех так как я тебе грех твой отпустил - то что ты придумал меня. И то что я придумал тебя".
Так и сидел одинокий человек-медведь на холодном берегу неискренне названной реки. И кидал камни мыслей в поток своего сознания.
Расходились круги...
Наступил день его рождения.
Прошел катарсис.
"Ты поймешь, я знаю, Господи. Ты поймешь и простишь. Ты же знаешь как это страшно - быть одиноким. Ты лучше всех это знаешь. Ты лучше всех меня можешь наверное понять. Только захоти. Надо же чтобы хоть кто-то меня понимал. Пойми меня, Господи. Познай хоть ты раз я не могу. Вытяни из меня то чего я хочу. Чего на самом деле хочу... Я же знаю что это что-то хорошее, по другому быть не может. Иначе зачем было бы все?
Вытяни - и скажи мне.
Я поверю..."
Спали все - Лара дома. Генрих дома. Чайки в небе, сцепив волосатыми ногами серые крылья с черными кисточками-кончиками. Поль просто так. Дяденька-ВодительАвтобусаМалогоКласса и даже, наверное, Президент России.
Ну вот, лет 20 уже...
И человечек, нарисованный Патриком на стекле такси тоже спал.
Правда жить ему оставалось совсем недолго - до утра когда взойдет солнце и пилот такси будет вытирать стекло перед очередным рабочим днем, когда надо много всего бегать-делать, ходить-делать и думать-делать.