Аннотация: Юный студиозус был направлен отцом в глубинку, чтобы встретиться с дальним родственником и повидать умирающий город. Но перед тем, как Джереми ступит на мостовые городка, ему предстоит небольшое испытание. Испытание смертью.
Джереми пробирался через лес. Тропа, по началу протоптанная и явная, давно затерялась в темноте, заведя молодого парня в глухомань. Джереми зажёг фонарь и стал пробираться дальше, сверившись с компасом и картой.
Отец отправил Джереми в маленький город, откуда был родом. С остальным миром Хоколобон - так называлось поселение - почти не сообщался, являясь заброшенным шахтёрским городком. Периодически случались попытки возродить давно ушедшее величие города, устроить лесопилку или сельское хозяйство, но больше, чем на несколько лет, запала не хватало. И Хоколобон начинал угасать. Люди разъезжались, дороги зарастали, и так до следующего раза, который мог и не случиться. Отец послал Джереми с двумя целями. Первая была очевидна - проведать последнего живого родственника в этом богом забытом краю. Вторая несла в себе ноту философского безумия - воочию увидеть, как быстро время уничтожает творения рук людских. Отец был художником, получившим образование архитектора. Много лет изучал философию рисунка и постоянно занимался разработками нового "видения" картин. Часто говорил о том, как искусство должно менять человека, а не развлекать его. Так что Джереми не сильно удивился, когда папаша торопливо прибавил: вторая цель куда важнее первой.
И вот, спустя неделю пути на поезде и ещё неделю поиска подступов к городу, Джереми пошёл туда пешком, взяв с собой увесистый мешок, моментально начавший резать плечи и кривить спину (на самом деле выпрямлять школярски загнутый хребет, но только тссс!). И вот, второй день подошёл к концу, сумерки сменились ночью, а юноша продолжал двигаться вперёд, упрямо считая, что город - он уже рядом, надо только ещё чуть-чуть пройти. Страх неизвестности и дикой природы он подавлял, нащупывая в кармане отцовский револьвер.
Среди зарослей впереди забрезжил свет. Подойдя поближе, Джереми почуял запах жарящегося мяса, а следом услышал невнятный бубнёж. Похоже, что задумывалась песня, но ни мелодии, ни слов неизвестный не помнил, а сдаваться не собирался. Пройдя ещё шагов сто с небольшим, Джереми вышел на небольшую поляну, посреди которой горел костёр. Судя по обустройству - к огню были придвинуты три бревна в качестве сидячих мест, трава тщательно вытоптана, а кострище обложено камнем - поляной часто пользовались. Источником звуков оказался пожилой мужчина - седые волосы, чуть сгорбленная годами спина и пузо, неспособное скрыться ни при помощи ночной темноты, ни при помощи ремня. Лицо дедушки, с вихрастыми бровями и поджатыми губами, выражало озабоченность. Над костром, на небольшом вертеле, жарился кролик, весь румяный и брызжущий соком. Повара, судя по всему, очень волновало, не пора ли приступать к ужину.
Джереми первым дал о себе знать, тихо произнеся: "Здравствуйте." Старик подпрыгнул и схватился за сердце. Невсерьёз, понарошку. И потому возмущение, раздавшее из его уст, мол, так и до инфаркта довести недолго, без улыбки нельзя было воспринимать. Наконец, когда спектакль завершился, старик предложил присоединиться к трапезе, а все разговоры оставить на потом. Джереми с радостью согласился, скинул мешок и принялся уплетать.
Когда с костей кролика исчезло последнее мясо, а сами они отправились в огонь, старик обратился к Джереми с вопросом: "И что же городской юноша забыл в наших диких местах?"
"Родню отправился навещать. В Хоколобон. Похоже, заблудился."
"Вовсе нет. Ты как раз почти пришёл. Просто наш город, он любит иногда пошалить с путником. Нельзя ему просто взять и явить себя издалека. Нет, нужно притаиться и ждать. Посмотреть, как будет себя вести пришелец, не сдастся ли, не испугается ли."
Джереми удивился. "Города не живые, уважаемый. Вас, кстати, как зовут? Я Джереми Колинз."
"Что ж, Джереми Коллинз, моё имя тебе пока без нужды. Нам предстоит долгая ночь, а тебе предстоит решить."
"Что решить?"
"Хочешь ли ты знать имя своего родственника!" - крикнул дедушка и захохотал. Заливисто, с наслаждением.
"Дедушка Сиклз?.." - опешил Джереми. Он никогда не видел дядю отца, но представлял его иначе. Папа всегда серьёзен, высок и строг, почти полная противоположность дедушки. Отсмеявшись, родственник сказал:
"Знаешь, когда-то у нас не было имён. Ни у людей, ни у мира. Они казались лишними, и в то же время были необходимы. Ведь когда у предмета появляется имя - у знающего появляется контроль. Темнота пугает неизвестностью. Если мы знаем, что в ночных лесах обитает волк и медведь, мы можем их одолеть. Если всё, что мы можем сказать - там водятся драконы и нечисть - ничего нельзя с ними сделать, власть у них.
"Но как эта власть имени проявляется?"
"Ты можешь рассмеяться страху в лицо!" - заявил дед и захихикал. Успокоившись, спросил: "Значит, отец тебя отправил ко мне. И какую цель он тебе поставил?"
Когда Джереми, несколько растерянный, пробубнил "проведать тебя", Сиклз лишь улыбнулся, но когда парнишка сказал про разрушительную силу времени, снова расхохотался. В этот раз Джереми не выдержал и спросил, что в этом смешного.
"Твой отец... Для меня-то он так и остался Малышом Рэем. Так вот, Рэй всегда так переживает за детишек, что иногда это просто уморительно. Со смертью ты здесь встретишься, внучек, со смертью."
Джереми почувствовал, как по загривку прошли мурашки, а волосы на голове встают дыбом. Ничего особенного в словах не было, но от того, как дедушка Сиклз произнёс эти слова - буднично, и при этом абсолютно искренне - пугало до жути. А в следующую секунду старикан рассмеялся, словно издеваясь над юным студиозусом.
"Эк тебя покорёжило-то. Да не переживай ты так!"
"То есть? В смысле? Дедушка Сиклз. Так ждёт или не ждёт меня смерть?", - спросил нервно Джереми. Ладонь его непроизвольно скрылась в кармане и сжала револьвер.
"Эх, городской, сразу видно. Так вы боитесь этой смерти, так не хотите её приглашать в дом. Отгородились за стенами, спрятались за дверьми, химичите над природой своей, в надежде продлить жизнь... А с другой стороны, чего это я, всё правильно делаете!" - махнул старик рукой. И замолчал на какое-то время. Джереми очень хотел спросить, но увидев, как дедушка шевелит губами, понял, что тот сейчас и сам продолжит, и перебивать его - себе дороже.
"Видишь ли, внучек, смерть понятие относительное. Есть смерть окончательная, могильной сыростью на тебя дышащая. Её не стоит бояться, все там будем, но и торопиться к ней не следует. Однако жизнь человека измеряется смертями малыми. Вроде того сна о голой заднице посреди деревни, да."
И дедушка Сиклз снова хихикнул, в этот раз, впрочем, кратко и тихо.
"Смерть эмоций, смерть знаний. Смерть мира, который человек выстраивает вокруг себя - вот что тебя ждёт в нашем городе. Уникален наш город, нет таких во всём свете, да-да."
Дедушка Сиклз вдруг засуетился. Тут только и заметил Джереми небольшую котомку у старика возле ног. Развернув её, тот достал фляжку и складной стаканчик. Нацедил красной жидкости и протянул внуку. "Хлебни, а то мы кролика съели, а запить я тебе и не дал." Сам дедушка запрокинул фляжку - да так и остался с закинутой головой вверх, опустив сосуд. Джереми сделал осторожный глоток и закашлялся - во фляжке была крепкая настойка на лесных ягодах. Во рту стало горячо, но глотку алкоголь не драл, как виски или водка. Наконец, придя в себя, Джереми понял, что дедушка так и сидит, глядя в небо. Решив поторопить старика, он спросил:
"Чем же Хоколобон так уникален, дедушка?"
Старик опустил на юношу взгляд и сказал абсолютно серьёзно:
"Слёзы Господа в ткани потолка нынче бесконечно прекрасны."
Джереми и сам глянул в небо. Звёзды были удивительно яркими и загадочно перемигивались в ночи. Луна куда-то делась и в её отсутствие далёкие светила вышли на передний план. Джереми понял, что и сам засмотрелся, когда дедушка Сиклз продолжил, прочистив горло:
"Так вот. Город наш пережил свою смерть. Не один и не два раза уже выбирался из-под собственных руин, становясь новым. И каждая смерть шла ему на пользу. Город ведь - это не просто камень и цемент, и труд и люди, использующие это всё. Город - это механизм, подчинённый людям, но и подчиняющий их жизнь себе. Ты задумывался когда-нибудь, как пространство вокруг тебя определяет твоё сознание? Что, если ты будешь жить в круглой комнате, а не квадратной, то восприятие поменяется?"
Джереми растеряно замотал головой. "Нет, не думал."
"А вот в нашем городе нашлись люди, что задумались. Об этом, и о многих других вещах. Это изменило всех, самым коренным образом. И твой отец, выросший в нашем городе, помнит. Поэтому ты здесь."
"Но где - здесь? Дедушка, ты говорил, что город прячется. Почему?"
"Потому что к смерти нужно быть готовым. И это", - старик обвёл морщинистой рукой поляну, - "Её сени. Здесь ты должен принять решение. Твой отец направил тебя сюда, но лишь тебе выбирать, идёшь ли ты в новую жизнь через эту дверь."
"Но как я должен принимать такое решение? Я же... Я же ничего толком не знаю о вашем городе. Что меня ждёт по ту сторону? Где я окажусь? А что, если я не справлюсь? А что, если я... Если я бракованный?" - на последнем слове голос Джереми оборвался. Он выпалил то, о чём думал всю дорогу. О том, что отец отправил его в Хоколобон, потому что он неудачник, неспособный жить в большом городе. Что он бездарность и бесполезен для общества. И что его лень, его неготовность к трудностям - всё это ведёт его в никуда. На что дедушка Сиклз лишь опять рассмеялся.
"Эх, внучек-внучек. Какой же ты... Как же ты похож на всех нас в начале пути. Нет бракованных. Это тебе решать. Что же до того, что тебя ждёт... Глянь на меня, Джереми. Посмотри мне в глаза."
Джереми подчинился. Глаза у дедушки были серые, с зелёным оттенком. Стоило юноше вглядеться в них, как вместо дедушки Сиклза он увидел себя. Абсолютно такого же, как в зеркале - и совершенно другого. Знающего иное. В этом ином крылась некая истина - и её природа была чужда Джереми. Он видел, он знал, и в то же время абсолютно ничего не знал и не понимал. Джереми отвёл глаза, не выдержав взгляда оттуда. А в следующую секунду перед ним снова сидел дедушка Сиклз.
"Вот, внучек. Каждый станет тем, кем всегда являлся - не больше и не меньше. Шелуха - вот что слетает с человека, когда он немножко умирает."
Дедушка Сиклз встал, скрутил котомку и забросил на спину.
"Что ж, мальчик мой, настало время решать. Идёшь или остаёшься? Умираешь - или умираешь?"
"Это как - умираешь или умираешь?" - во все глаза вылупился Джереми. А дедушка лишь хлопнул себя по голове и усмехнулся.
"Забыл сказать. Нельзя продолжить жизнь, не умерев. Вопрос лишь в том, что отпадёт. Способность чувствовать или шоры с глаз. Повернув назад, ты тоже умираешь, внучек. Так что выбор твой - между той и другой смертью. Решай."
Джереми заколебался. Перед его мысленным взором пронеслась дорога назад. Как он будет возвращаться с пустыми руками. Как расскажет отцу о выборе. Как приступит к своей жизни клерка в обыденной конторе. И что лежит по ту сторону леса. Пугающий город, фантастический и невероятный. Отрезанный от всего мира, перерождённый. Когда видение стало кристально чистым, решение оказалось очевидным.
"Спасибо, дедушка Сиклз. Пожалуйста, отведи меня в Хоколобон."
"О, внучек, а в этом я тебе уже и не пригожусь. Вот он он."
Город раскрылся перед Джереми в двух шагах за поляной. Фантазия превратилась в быль. Юный мистер Коллинз встретил свою первую смерть.