КНИГА СТРАСТЕЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ. Что нужно мятущейся душе? Отдохновение. В чем нуждается душа обиженная? В мести. Чего им не хватает? Терпения. Чтобы дождаться любви. Чтобы простить. Чтобы обрести счастье.
Глава 1
Ветер гнал листья, не разбирая дороги, по пустынным аллеям, натыкаясь на мощные стволы деревьев, постаревших сразу на целую жизнь за время холодной осени, врезаясь в одиноких прохожих, заставляя их отворачиваться, защищаясь от нашествия желтой листвы, этого стада избезобразничавшихся пострелят, почуявших свободу и безнаказанность. И только он один не прятался от кружившего по парку листопада, подставляя лицо навстречу обезумевшему ветру, и странное дело, оголтелые листья лишь ласкали его лицо, словно очарованные его приятными чертами. Ветер заворожено перебирал его короткие темные волосы, не в силах оторваться от их шелка, такого приятного на ощупь. Белые голуби важно расхаживали у его ног, воркуя с ним, как со старым знакомым.
Они его не боятся, заметила Света, вспомнив моменты из своего детства, когда вместе с одноклассником пыталась приучить птиц к своим рукам.
Она внимательно смотрела на Арсения, словно пыталась понять, где она уже это видела, и этот силуэт, и листья, и птиц, но точно не могла сейчас вспомнить... Это что-то знакомое и очень хорошее, но что? И она снова переводила взгляд с листьев на человека, которого не могла понять и принять.
Арсений стоял на опушке безлюдного парка, но если бы рядом кто-то проходил, он не мог бы привлечь его внимания, так Арсений был поглощен своими мыслями. Задумчивый взгляд устремлен вдаль, где в просвете между облетевшими деревьями виднелся кусочек чистого и пока еще голубого неба. Оно напоминало ее глаза. Такое же ясное, такое же чистое, такое же бездонное и манящее.
Казалось, даже крики проносящихся над головой птиц не могут вывести его из задумчивости. А между тем, он был поглощен одной единственной мыслью, одним единственным чувством - она здесь, и она смотрит на него. И лишь она сама не догадывалась об этом, уверенная, что надежно скрыта за разлапистой елью.
Что же в этом такого знакомого? О чем это она? Она следила за ним во все глаза, готовая при малейшем его движении сорваться с места и исчезнуть, но он замер, словно завороженный своими внутренними ощущениями. О чем же он может так долго думать, не меняя позы и положения? Что у него на уме? Она не могла и представить, что он прислушивается к ней, чувствуя ее всем телом, каждой порой кожи вдыхая аромат ее присутствия.
И тут она вспомнила - картина! Она видела его на картине! Отец подарил ей акварельный набросок с простеньким сюжетом: в осеннем парке на фоне листопада одинокая фигура мужчины в длинном плаще. Все ее детство она видела этот сюжет. Неужели это Арсений? Ей еще так понравилась мысль о мужчине-романтике. Ее восхищало его одиночество и оторванность от действительности, словно он был помещен в мир, свободный от течения времени и каких-либо изменений заботливой рукой доброго мудрого художника. Но этот образ и Арсений... Можно ли их сравнить? Есть ли у них что-то общее?
Он словно чувствовал ее мысли, и сердце его сжималось от тоски - она не верит ему, она отказывает ему во всех прекрасных чувствах, она лишает его права быть человеком и восхищаться этой красотой, а ведь благодаря ее тайному присутствию здесь он до сердечной боли чувствует пьянящий аромат одиночества, увядания природы и ее красоты в этом удаленном уголке леса. Почему так сложилась его жизнь, что сейчас он страдает из-за этой девушки? Почему она одна не в состоянии оценить его по достоинству? Наряду с теми, кто готов искать его расположения и заискивать перед ним, она одна говорит: не достоин. Почему небо наградило его этой болью - быть безнадежно влюбленным именно в ту единственную, кто отвергает его? Он зажмурился, по-прежнему не шевелясь.
***
Бертуччо был совершенно пьян. Он еле стоял на ногах, мало что понимал в происходящем, и оставалось только гадать, как ноги донесли его к ней.
- Берт, милый, - с жалостью проговорила Света, с трудом удерживая его от попытки завалиться на бок в ее маленькой прихожей, - что же ты творишь, безобразник.
Она взяла его за руки и усадила на банкетку. Он опять предпринял попытку упасть, но Света самоотверженно подставила ему свое плечо, и он ухватился за него, вцепившись что есть силы, откуда только что взялось.
- Мъя крлева, - промямлил он, и Света поморщилась от запаха спиртного. Он заметил это и пьяно засмеялся.
- Что, пртивно? Терь те со мной пртивно? Да? - он требовал от нее ответа, не сводя с нее пьяных прищуренных глаз. - Гри, ты хошь, чтоб я ушел? Да?
- Можешь остаться, - Свету ничто не могло в нем раздражать.
Она ему сочувствовала. Она представляла себе причину этой выходки, и понимала, почему он пришел именно к ней. Она не боялась его, по крайней мере, не в таком состоянии.
Запах дорогого алкоголя, утонченного парфюма и тонких сладковатых сигарет заставил ее испытать странное чувство. Все-таки она реагирует на запахи особенно чутко, они с ней что-то творят.
- Милый, я могла бы уложить тебя у себя, - проговорила она с грустной улыбкой, - но ты же знаешь, кто придет сюда. Ворвется как ураган, и тебе опять достанется от строгого старшего брата.
- Нееет, это не он старший брат, - Бертуччо замахал пальцем у ее носа, - а я! Я старше его на триии года, можь се прдстать!
- Да ты, оказывается, совсем старый! - рассмеялась Света. - Просто старичок!
Бертуччо попытался внимательно посмотреть на нее с укором.
- Не ннада! - помотал он головой и едва не потерял ориентацию в пространстве. - Не гри так! Свет, я еще хоть куда!
- О, я и не сомневаюсь в этом, - улыбнулась девушка. - Давай я тебе хоть чаю что ли сделаю.
- Двай, - кивнул он головой и упал коленями на пол, съехав с банкетки.
Света тихо засмеялась, помогая ему встать. Как только мужчина оказался на ногах, он тут же повис на ней, и ей показалось, что сделал он это намеренно. Он обнял ее сильно и крепко, и ей пришлось идти в кухню таким образом, в обнимку с Бертуччо. Он долго не отпускал ее, и они стояли, освещаемые заходящими лучами солнца, тихо, не говоря ни слова. Его руки прижимали ее с силой, не свойственной пьяному человеку.
- Мъя крлева, - шептал он изредка с нежностью, и терся щекой о ее волосы.
- Садись, - наконец проговорила Света, подвела его к столу, и усадила на стул.
Он не сводил с нее восхищенных глаз человека, готового на все, на что только может быть способен нетрезвый человек в самом восторженном состоянии.
Пока девушка возилась с заварочным чайником и бутербродами, Бертуччо положил голову на стол, подложив руку. К моменту сервировки стола она обнаружила, что мужчина спит. Света присела рядом, не сводя с него глаз. Протянула руку и с нежностью погладила его волосы. Длинные, густые, мягкие, так ароматно пахнущие. Красивый мужчина, потерянный и потерявшийся. Расстроенный и несчастный. Он что-то прочмокал во сне и засопел громче. Света потрепала его плечи и поднялась со стула. Что ж, она спокойно проведет ночь в комнате в кресле, чтобы у желающих разобраться в этой ситуации, не было повода придраться к ее поведению.
Утро выдалось хмурое и пасмурное. Света раскрыла глаза и почувствовала недовольство. Так не хотелось вылезать из под одеяла и идти на работу. Хотелось валяться на диване, читать какую-нибудь увлекательную книжку и кушать что-то вкусненькое. Стоп! А почему она под одеялом и на диване? Света вскочила на ноги. Это что, Бертуччо переложил ее? Она спала, а он ходил по квартире? В его-то состоянии? Она бросилась на кухню и застыла в дверях. Мужчина варил кофе в турке, перед ним лежала нарезанная ветчина и яйца.
- Привет, - он повернулся к ней. - Завтрак будет готов через пятнадцать минут. Иди, умывайся, - он потянулся за сковородкой.
Света продолжала стоять на месте, не говоря ни слова. Она во все глаза смотрела на абсолютно трезвого мужчину, причесанного, умытого, и даже гладко выбритого, правда, с парочкой порезов на шее и подбородке. Он закатал рукава темно-зеленой приталенной рубашки, хозяйничая у плиты, и выглядел таким свежим, будто только что посетил spa-салон. Как это ему удается?
Мужчина улыбнулся ей.
- Что, ломаешь голову, откуда на твоей кухне появился такой красавец? - он подмигнул девушке.
- Ага, - наконец очнулась Света. - Выглядишь потрясно. Во всяком случае, лучше, чем вчера.
- О, разве не знаешь, что кто старое помянет... - Бертуччо достал оливковое масло, и вылили на раскаленную сковороду.
- А где ты взял бритву? С собой принес?
- Зачем? У тебя нормальные станки, - он усмехнулся и потер подбородок.
- А зубную щетку? - не унималась девушка.
- Ну прости, - он виновато развел руками, - я видел тебя голой, и подумал, что в таком случае могу воспользоваться твоей щеткой. Но не волнуйся, я помыл ее с мылом, - поспешил он успокоить онемевшую девушку. - И до и после, - и он расхохотался.
Света решила уйти в ванную, чтобы успокоиться и прийти в себя. Вчера он лыка не вязал, а сегодня выглядит как принц. Вчера он волновал ее своей беспомощностью, беззащитностью и доверчивостью, своим ароматом, а сегодня просто кружит ей голову. Да нет, это просто такая реакция изголодавшейся женщины на мужчину. Если бы не поведение Арсения, не его подлость и предательство, она была бы с ним, и была бы довольна и счастлива. А сейчас как голодная собака, готова бегать за любой подачкой. Надо взять себя в руки и ничем не выдавать своего волнения. А то он просто перестанет ее уважать.
Вернувшись в кухню, где ее тут же свел с ума аромат яичницы с беконом и свежесваренного кофе, она молча села за стол и решила не раскрывать рта. Вернее, раскрывать его только для того, чтобы поесть, но не говорить с этим человеком. Совсем. Ни о чем. Какое-то время Бертуччо не трогал ее. Подав ей тарелку, он уселся рядом с ней и принялся уминать самолично приготовленный завтрак. Да так красиво, что Света засмотрелась на него, не сразу вспомнив, что решила игнорировать его обаяние и магнетизм.
- Теперь ты выкинешь меня из своей жизни? - первым нарушил тишину Бертуччо. Он положил тарелку в мойку и разливал кофе в чашки.
- Ты сам не впустил меня в нее, - напомнила ему девушка.
- Я просто не воспользовался тобой. А так ты уже давно в моем сердце, и моя жизнь не имеет смысла без тебя...
- Какие громкие слова... - Света растерялась.
Она не ожидала такое услышать. Утро переставало быть томным.
- Я думаю, что наш последний разговор еще не состоялся, - произнес мужчина.
- Хорошо, я готова выяснить наши отношения, но только не сейчас.
- Конечно. Когда?
- Когда? Да когда угодно! - Света пожала плечами.
- Сегодня вечером?
- Сегодня? Да, пожалуй, давай. Ничего не имею против.
- Отлично. Пообедаем вместе?
Света чуть не поперхнулась кофе.
- Берт, ты что?
- Что, хозяин приехал, и все, игра закончилась? - проворчал Бертуччо. - Карабас-Барабас спрячет своих кукол в чулан и будет выпускать только под своим надзором, не выпуская хлыста из цепких рук.
- У меня нет хозяина, - медленно и четко произнесла Света.
- Не заводись, мы оба понимаем, о чем речь, - проговорил тихо Бертуччо. - Надо с этим разобраться раз и навсегда.
Что он имел в виду, Света не поняла, но почувствовала внутреннее напряжение. Бертуччо походил на сжатую пружину, готовую в любой момент распрямиться, и о последствиях можно было только гадать. Интересно, Арсений чувствует, что творится с его другом в последнее время?
- Берт, сегодня вечером после работы я жду тебя у офиса, хорошо? - она накрыла своей ладонью его руку. - Спасибо за завтрак, было здорово оказаться в центре твоей заботы.
Мужчина наклонился и поцеловал ее руку.
Девушка подошла к окну, чтобы узнать погоду, и замерла, очарованная дождем. В блестящих лужах отражались деревья и фонари, еще не выключенные с ночи, вывески казались ярко вычищенными и блестящими, мокрые листья устилали проспект.
Бертуччо подошел сзади, положил ей руки на плечи и замер. Они молчали и смотрели в окно, по которому струились капли воды, преображая вид за окном, делая его фантастическим и нереальным. Волшебные машины, сверкающие и блестящие, проносились по зеркальной поверхности асфальта, нереально красивые прохожие, украсившие себя разноцветными зонтами, спешили по делам. Фантастически прекрасный ангел в центре площади озарял и осенял эту картину своими распростертыми крыльями. Как красиво.
Значит, этот человек тоже любит дождь, и может наблюдать за ним, забыв про время! Света могла простоять так долго, но, к сожалению, ей надо было собираться на работу. Она повернулась к Бертуччо, и встретилась с его жгучим взглядом, ошпарившим ее своей неожиданной и неприкрытой страстью. Так он не смотрел в окно! Он не сводил с нее глаз, а она-то любовалась осенним пейзажем, дурочка. Света покраснела и смешалась.
- Берт, пора собираться, - пробормотала она.
Берт не ответил, но убрал руки и отступил в сторону, давая ей возможность отойти от окна. Он молча последовал за ней в прихожую и оделся. Подождал, пока она выйдет к нему, и подал ей плащ.
- Я довезу тебя до работы, - сказал он.
Света хотела возразить, но была остановлена его требовательным взглядом. Она только пожала плечами и надолго замолчала.
В салоне машины было тихо, слышно было только трение дворников, смахивающих потоки воды с лобового стекла.
- Ты любишь его, - проговорил вдруг мужчина с горечью и улыбнулся.
Это была улыбка, от которой у Светы заныло сердце. Ей хотелось прикоснуться к его лицу, погладить, утешить и успокоить, но она не могла пошевелиться. Что она может сказать? Все верно.
- Что же мне делать, - продолжал Бертуччо, не поворачивая головы. Он вел машину, внимательно следя за дорогой, но то, что он говорил, не вязалось с обычной обстановкой. - Куда же мне деться со своей чертовой любовью, а? Ты не знаешь? - он повернулся к девушке и улыбнулся ей. - Вот и я не знаю.
Света молчала. Она не смела произнести ни звука, с волнением наблюдая за подозрительно спокойным мужчиной.
- Бертуччо, поговорим вечером, - сказала она, когда машина затормозила перед ее офисом. - Я буду ждать тебя.
Она вышла из машины, не смея поцеловать его и даже прикоснуться к нему, понимая, что ему этого очень бы хотелось. Он не попросил, она не сделала.
- Счастливо, моя королева, - тихо сказал Бертуччо. - Хорошего дня.
Вечером он не приехал. Она прождала его полчаса, и так и отправилась домой в одиночестве. Лишь переступив порог своей квартиры, она ветром пронеслась в комнату и схватила телефонную трубку.
Ей ответил Арсений.
- Слушаю, - произнес он, и сердце девушки бешено заколотилось.
- Э... вообще-то я хотела поговорить с Бертуччо, - промямлила она.
- Света? Рад тебя слышать. Тебе нужен Берт? Боюсь, он не сможет подойти к телефону.
- Что ты с ним сделал? - тут же закричала девушка. Она больше не вынесет этой бессмысленной жестокости! Сколько можно терпеть этот произвол! С нее довольно! - Где он?
- Вообще-то, он спит, - голос Арсения звучал обиженно. Он был оскорблен таким выпадом в свой адрес.
- Спит? Не может быть. Как же... он же обещал... мы должны были встретиться...
- Света, он пьян настолько, что не мог бы приехать за тобой. Он даже не смог предупредить меня, чтобы я встретил тебя вместо него.
- Но почему? Что случилось?
- Думаю, ты знаешь, - тихо произнес Арсений. - Я скучаю по тебе, - вдруг сказал он.
- Прости, мне надо идти, - тут же дернулась, как от удара током, Света, и положила трубку.
Ее колотило и лихорадило, сердце рвалось к этому человеку, тело вопило о своих попранных правах, но разум твердил, что она поступает правильно. Она ненавидела себя в этот момент.
- Да что же это такое, - прошептала она и разревелась.
***
Света звонила практически каждый вечер, и каждый раз Арсений отвечал ей бесцветным голосом, что Берт не может подойти к телефону.
- Ему плохо, да? - спросила Света на четвертый вечер, вновь услышав отрицательный ответ на свою просьбу поговорить с другом.
- Плохо. Кажется, он спивается, - Арсений чиркнул спичкой и закурил, тихо выпуская дым.
- Чем ему можно помочь? - тихо спросила Света. Боже, ну о какой помощи может идти речь!
- Света, ты издеваешься? Ему невозможно помочь, - девушка поняла, что Арсений сердится.
- Как это?
- Ты не понимаешь? Ты действительно не понимаешь? - Арсения затянулся сигаретой, пытаясь успокоить расшалившиеся нервы.
- Нет, а что ты кричишь на меня? - Света обиделась.
Она растерялась. Наверное, она глупая, и правда, чего-то не догоняет.
- Это из-за тебя.
- Что? Как? То есть, да, наверное, нет, я не понимаю... Арсений... - она потерла лоб, крепко прижимая трубку к уху.
- Света, он говорил тебе, что любит тебя?
Девушка растерялась. Что он знает? Что ему известно про их отношения?
- Не молчи, чего ты испугалась? - усмехнулся мужчина.
- Говорил, - призналась Света упавшим голосом.
- А что ты ему ответила? - потребовал Арсений.
- Нет, лучше сразу убей меня, только не мучай, - взмолилась девушка. - Арсений, чего ты от меня хочешь?
- Ты знаешь, чего. Всю тебя, но сейчас речь не об этом, - оборвал сам себя мужчина. - Ты ему не ответила взаимностью, так?
- Да, не ответила, - прошептала Света.
- И чего ты хочешь? Теперь он страдает, - усмехнулся Арсений.
- А тебе весело? - Света даже обиделась на его тон.
- Что? Как мне может быть весело, когда пропадает мой брат? Нет, поверь, мне не до смеха. Но... знаешь... если бы ты откликнулась на его чувство... - Арсений замолчал.
- То что? Сейчас последуют угрозы, да?
- Угадала. У него все равно не было бы шансов. Понимаешь, Света, так уж вышло, что я сильнее его. И морально, и физически. Поэтому, ему меня не обыграть. А в этом деле третий всегда лишний. И третий - это он, мой дружище Берт.
- А если бы я выбрала его?
Последовало недолгое, но выразительно молчание.
- Мы оба знаем, что это не так, - твердо сказал мужчина, и сердце девушки подпрыгнуло в груди, толи от страха, толи от радости. - Ты моя. Так легли звезды, так распорядилась судьба, от этого не уйти. Тебе от меня не скрыться, - и изменившимся голосом, вызывавшим у девушки сильное сердцебиение, продолжил: - СВЕТА. Сколько бы ты не бегала от меня, сколько бы не скрывалась, ты все равно неминуемо попадешь ко мне в руки, и я тебя больше не выпущу. Я сделал ошибку, много ошибок. Но... такой уж я дурак, - он грустно усмехнулся. - Может быть, объявим время работы над ошибками? - попросил он тихо.
- Арсений, я... не могу. Прости меня, но что-то мне мешает. Пойми меня, прошу тебя...
Света была не в силах бросить трубку, и боялась прервать этот разговор, боялась, что через некоторое время исчезнет его голос, и он опять покажется ей нереальным персонажем странных грез. Но что она могла поделать? Опять эта странная стена между ней и ее любимым человеком мешала ей почувствовать его, признаться ему, открыться и отдаться.
- Что же будет дальше с Бертуччо? Ведь надо что-то делать, - проговорила она, чтобы прогнать наваждение.
Ей было жалко этого красивого мужчину. Бертуччо, всегда веселый и жизнерадостный, бесшабашный и покладистый, сейчас страдал настолько, что позволял себе то, что ненавидел с детства - алкоголь.
- Я постараюсь вывести его из запоя, - произнес Арсений, - но вряд ли надолго. Он снова нырнет в это небытие...
- Но как, но почему... зачем? Чего он добивается таким образом, что и кому пытается доказать?
- Да не хочет он ничего никому доказывать, - устало вздохнул Арсений. - Ну не может он пойти против брата, он мне жизнью обязан. Вот и страдает тихо.
Света ахнула. Арсений говорит ей сейчас, что Бертуччо страдает из-за нее. Из-за своей безответной любви. И не сможет ни на чем настаивать, не предпримет никаких решительных действий из уважения к Арсению. И что ей делать?
Даже если исчезнут преграды между ней и Арсением, может ли их счастье быть полным, когда рядом будет страдать брошенный и отвергнутый человек? Неужели ему нужна она? А ведь он был с ней в трудные моменты ее жизни. Был рядом, его сильные руки, крепкое плечо и... жаркие ненасытные губы... Девушка провела по своим губам. Подумать только, она целовалась с Кьенгом и Бертуччо больше, чем с Арсением...
- Света, - вырвал ее из раздумий тихий голос Арсения. - Можно тебя увидеть?
- Прости, - произнесла Света и хотела отключить телефонную трубку, как вдруг неожиданно услышала:
Значит - опять
темно и понуро
сердце возьму,
слезами окапав,
нести,
как собака,
которая в конуру
несет
перееханную поездом лапу
- Что это? - Света не могла поверить тому, что услышала. Он читает Маяковского? Ей? Маяковского???
- Это любовь, - сказал Арсений.
- Так не честно! Так можно добиться от меня всего, чего угодно, - Света грустно улыбнулась, надеясь, что Арсений ее поймет.
- Я знаю, ты любишь его стихи, - тихо сказал Арсений. - Для меня это немного странно, такой стиль для романтически настроенной девушки - странный выбор. Но, начав его читать, я уже не могу остановиться. Это... сильно.
- Это красиво, - согласилась Света. - Знаешь, мне кажется, только не смейся надо мной...
- Я не смеюсь.
- И не считай это глупостью.
- Я не считаю.
- Мне кажется, что лучше, чем он, никто не может сказать о любви. Это субъективное мнение, разумеется, и я многого не читала и не знаю и не понимаю ни в поэзии, ни в жизни, но, на мой взгляд, это лучший способ выразить настоящие сильные чувства. Искренние и глубокие.
- Тогда вот тебе еще, - произнес Арсений.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок над виском не смогу нажать.
Надо мною кроме твоего взгляда
не властно лезвие ни одного ножа.
- Арсений, пожалуйста, не надо, - Света трепетала.
Ее любимые стихи. Ее любимый мужчина. Чего же она ждет? Чего она требует от него? Что ей мешает быть с ним, лежать на его груди и слушать Маяковского, и улетать?
- Спасибо. Мне пора, - и Света повесила трубку прежде, чем Арсений успел что-то сказать. Она прервала этот разговор, чтобы... чтобы провести половину ночи в слезах и страданиях.