Люмис подняла голову и прислушалась. Часы в гостиной монотонно отсчитывали ход времени, которое Люмис уже давно не замечала, за окнами шумел ветер, гоняя по темным пустынным улицам обрывки газет и всякий мусор, но в целом в квартире царила тишина. Здесь никого не могло быть, но сердце дрогнуло, потому что она узнала голос. Вместе с сумасшедшей надеждой пришел нервный озноб, а мысль, что на самом деле она никак не может слышать Дорна, даже не посетила ее. Этого не могло быть, но она его слышала!
"Ко мне..."
Люмис быстро вскочила с кровати, на которой долгие дни созерцала разложенные подарки Приса.
- Где ты? - вырвалось из самых глубин души, сгорающей от страха больше никогда не увидеть любимого.
И вроде глупо было ждать ответа - она была одна, в доме на десятом этаже, в запертой квартире, но ведь Дорн нашел способ обратиться к ней, а значит, он поможет найти себя, Люмис в этом не сомневалась.
В сильном волнении она выбежала из комнаты. Голова кружилась от возбуждения, во всем теле чувствовалось напряжение, словно она готовилась к долгому прыжку в неизвестность с самой высокой скалы.
"Я иду, я сейчас, сейчас, я рядом", - шептала она, натягивая куртку.
Прикажи он ей выпрыгнуть из окна, она бы не колебалась, но, совершенно очевидно, Дорну она была нужна живой.
Взглянув на себя в зеркало, Люмис потянулась за помадой. Она уже не плакала несколько часов, так что не было нужды в тональном креме, чтобы скрыть красноту и припухлость, но губы можно сделать поярче. Дорн большой эстет и любит все красивое, нельзя предстать перед ним в плачевном состоянии. Хотя, он прекрасно поймет страдания Люмис и простит ей бледный вид.
Она не сомневалась, что Дорн Прис зовет ее, человек, которого не было рядом, и с кем, возможно, ее разделяли большие расстояния. Этот феномен не напугал ее, поскольку в глубине души, превозмогая страх и отчаяние, она ждала чего-то подобного. Письма, звонка, записки... Но Дорн решил поступить необычным образом. Внутри все пело и ликовало, ведь он не забыл ее, не оставил, не бросил! Рони увидит, что ее подруга чего-то да стоит, что такой человек как Дорн Прис не может без нее обходиться.
Она уже представляла, что ее возлюбленный стал жертвой мошенников и вынужден скрываться, пока не обелит свое честное имя, или за ним охотятся бандиты, что не удивительно, поскольку он богат и достаточно яркая и заметная фигура. И вот он желает увидеть ее, Люмис, простую студентку, потому что только она может вселить в его душу надежду на победу и придать ему сил для борьбы с негодяями. И она будет рядом, она пройдет любые испытания, лишь бы быть с ним.
"Я бегу", - прошептала она, и слезы показались на глазах.
Она прыгала через ступеньку, торопясь на улицу, уже уверовавшая в то, что уловила зов его души, преодолевший расстояние и козни врагов. На такое способно только любящее сердце.
Выбежав из подъезда, она принялась оглядываться, но никаких признаков импозантного мужчины не увидела. Конечно! Какая же она дурочка! Он же скрывается, и не может показаться открыто.
"Ты где?" - Люмис не собиралась сдаваться. Если Дорн нашел ее в квартире, то на улице проникнуть в ее мысли и показать нужное направление ему будет гораздо легче. Она готова, открыта и ждет его подсказок.
"Иди..."
Этого оказалось достаточно, чтобы Люмис, напряженная, с обостренным восприятием, смогла уловить направление. Вдоль по улице до ближайшего бульвара, а там повернуть направо - она была уверена в этом.
Не чувствуя холода, не замечая никого вокруг, Люмис летела навстречу любви. Он не забыл ее, не оставил, не бросил! Ей мерещились метки и знаки повсюду. Ветви деревьев гнулись под ветром в нужном направлении, свет фонарей становился ярче, когда она следовала туда, где ждал ее Прис.
Хотелось плакать, но это были счастливые слезы. Рони не верила в нее, не верила Дорну, вечно всех подозревала и говорила всякие гадости, но она узнает, на какие высокие чувства способен Дорн. Она увидит и замолчит, потому что сказать ей будет нечего.
Шумные бульвары и широкие проспекты остались позади, а Люмис продолжала идти навстречу своей судьбе. Рабочий район с приземистыми однообразными домами из красного кирпича оборвался внезапно, и перед Люмис открылась старая площадь с полуразрушенным храмом.
Разумеется, Дорну нужно где-то скрываться. Только после победы он сможет выйти из подполья и заявить всему миру о своих правах на самую красивую девушку Райн-сити, а до тех пор Люмис будет рядом с ним делить все тяготы и лишения, ведь разве не в этом заключается любовь? Это не только праздник и свет, это трудности и испытания. Любовь должна быть доказана, и Люмис не пожалеет сил, чтобы отстоять свое право находиться рядом с ним.
Она оглядела величественное здание, ставшее пристанищем черных птиц и отшельников, выкинутых на обочину жизни сверкающим городом, не терпящим слабаков, и сделала шаг навстречу судьбе.
В другое время она испугалась бы того, что собиралась сделать даже при свете дня, но сейчас, в мрачных сумерках, ни капли страха не проникло в ее ликующее сердце. Кто сможет причинить ей зло, если рядом будет Дорн! Уж он-то о ней позаботится. Все-таки она сразила его наповал, и он не смог о ней забыть. Он нуждается в ней и ждет ее прямо сейчас.
Она не думала, что Дорн должен был ее встретить, потому что для человека, скрывающегося, чтобы сохранить свою жизнь, это было небезопасно. Ничего, она сама найдет его.
"Иди сюда..."
Голос раздался рядом, как будто бы Прис стоял перед ней, и Люмис ускорила шаг. Высокие ступени, разбитые и раскрошенные от времени, испещренные вмятинами колонны, черный провал входа, запах холода и сырости. Но там Прис, а значит, она войдет туда.
Сердце дрогнуло, но Люмис отбросила все сомнения - с Присом она будет в безопасности. Он позвал ее, и она пришла.
Ноги двигались сами собой, и Люмис шагнула под своды древнего храма, помнившего страшные ритуалы, давно забытые и стертые из памяти задолго до того, как на свет появилась ее прабабушка.
- Дорн! - позвала Люмис срывающимся от волнения голосом. - Я здесь, я пришла!
Как же давно она его не видела, и как же она скучала!
ххх
С самого утра у Рони сердце было не на месте. Хотя, в последнее время по-другому и не бывало. Она не помнила, когда последний раз улыбалась. Тоска по чистому небу и солнечному свету сделала ее молчаливой и задумчивой. Происходило что-то страшное, и тревога заползала в душу скользким холодным гадом, чтобы сжимать кольцами страха, не позволяя свободно дышать.
Домой не хотелось - видеть заплаканную подругу, запрещающую ей помогать и упивающуюся своим горем, было невыносимо. Собственная боль была не меньше, и Рони медленно брела по аллее, неохотно удаляясь от колледжа. Ее нагнал приятель.
- Сейчас ноги косичкой завяжутся, - Кристиан, как всегда, энергичный и живой, посмотрел на нее с улыбкой с высоты своего роста. - Рони, чего ты такая скучная? Тебе что, стукнуло восемьдесят лет?
- Где мое солнышко? - Рони тяжело вздохнула. - Хочу солнышко. Без него завянут все цветы.
И она тоже.
Кристиан вздохнул вместе с ней. Да, такого циклона еще никогда не было в Райн-сити. Чтобы ветер нагнал столько туч, закрывших небо на несколько дней - этого не помнили даже сторожилы.
- Надо немного подождать, и все вернется, - заверил он однокурсницу. - Иначе и быть не может. И потом, у нас же планы, ты помнишь? - он подмигнул ей. - Смета еще не подбита окончательно и по мелочам полно дел. Ты творишь такую красоту, но кто посмотрит на тебя сейчас, не поверит, что будущую площадку в монастырском саду будет создавать такая вот бука.
Рони остановилась и повернулась к приятелю.
- Что? В чем дело? - он пригляделся к ней повнимательней. Уж не собирается ли она заплакать? Но пока он, скрывая растерянность, рассматривал ее красивое лицо, она изменилась.
Только что была хмурой и погруженной в свои переживания, а сейчас глаза зажглись каким-то мрачным светом. Что с ней происходит? Кристиан неуверенно переступил с ноги на ногу, убрав огромные ручищи в карманы куртки. Холодало, ветер усиливался, стоило завалиться в какой-нибудь бар или укрыться дома, но только не расхаживать по пустынным улицам в таком настроении.
Он уже готов был позвать Рони с собой, но она его опередила.
- Кристиан, пожалуйста, побудь со мной, - попросила она тихо, словно не очень надеялась на успех.
- Ну, почему бы и нет, - молодой человек тряхнул головой, длинные волосы, взятые в хвост, скользнули по куртке. - Куда отправимся?
Их обгоняли другие студенты, спешащие покинуть неприветливый двор и аллею. Погода не располагала к романтическим прогулкам, город выглядел неприветливо и угрожающе, а Рони стояла и умоляюще смотрела на своего приятеля.
- У тебя что-то случилось? - решился озвучить свое подозрение Кристиан.
О, у нее много чего случилось, но об этом не расскажешь, как не опишешь свои ощущения и подозрения, страхи и обман зрения. Да и кто ей поверит?
- Мне нужно навестить одного... человека, только, только... Ну, в общем, понимаешь? - Рони посмотрела на него, не в силах найти слов.
- Ясно, мы сделаем это незаметно, он даже не догадается, - Кристиан шагнул к ней и снял с ее плеча сумку с учебниками. - Пошли, показывай дорогу, птичка-зяблик.
- Почему птичка-зяблик? - Рони немного оживилась.
Было приятно чувствовать плечо друга и сознавать, что она не одна. Как же от этого становится тепло! Кристиану, казалось, не требовалось солнце - он носил его в себе, и его глаза всегда лучились радостью и добротой. Рони нуждалась сейчас в этом, как, наверное, никогда. Ведь теперь у нее не было Гайса, и одиночество грызло ее голодным злым псом, не оставляя в покое ни на час.
- Птичка - потому что маленькая, а зяблик, потому что дрожишь от холода, озябла совсем.
А Гайс называл ее одуванчиком... Гайс много чего хорошего говорил. И много плохого, обидного и несправедливого. Хотя... Сложно принять правду, от которой становится так больно.
ххх
Что-то происходило, но настолько нестандартное, что орионы терялись в догадках. Если с хэнтами и фэггами все было предельно ясно, и их действия по пожиранию энергии не оставались незамеченными, навсегда запекаясь рубцами на коже воинов-монахов, то сейчас классифицировать происходящее не брался ни один из высших чинов Ордена.
Определенно, что изменение погодных условий и общей обстановки в городе было связано с чем-то серьезным и необъяснимым, а также незримым, поскольку видимых причин для таких изменений не наблюдалось. Даже демонические силы присмирели, ожидая и выгадывая, чем все закончится.
За последний час уже порядка двух десятков сильнейших боевых офицеров теряли сознание и с трудом приходили в себя с сильным кровотечением из носа и ушей. Что-то давило на них, необъяснимое и страшное по своей ментальной силе, но источник обнаружить не представлялось возможным, и потрясающее чутье орионов никак им не помогало. Напротив, обладая высокой чувствительностью к энергетическим колебаниям, они становились жертвами невидимого воздействия, превосходящего их по силе в сотни раз.
В главный штаб Ордена пришло сообщение, что три ориона, находящиеся в районе парковой зоны, сгорели заживо. Это шокировало всех присутствующих, закрывшихся на срочное совещание. Если до сих пор почувствовать присутствие демона можно было по ожогам разной степени тяжести, то неожиданное самовозгорание с летальным исходом говорило о многом, и убеленные сединой и испещренные шрамами воины дрогнули, предполагая самое худшее.
И вот поступило последнее на этот час донесение: в район площади Люция, рядом с которой произошли необъяснимые смерти орионов, стянуты главные силы рыцарского Патруля. Определенно, там что-то происходит, и в этом необходимо разобраться.
А на площади Люция разворачивались драматические события.
Рони и Кристиан вышли из парка в момент, когда Гайс вывернул из-за угла на противоположной от них стороне улицы. Он направлялся к своему дому, как всегда, не глядя по сторонам, сосредоточенный на своих мыслях. Его походку Рони узнала мгновенно.
- Это он, - в сильнейшем волнении она схватила Кристиана за руку, прячась за его плечом.
Да, это был он, и он казался Рони страдающим. Она не видела его лица на таком расстоянии, но все в нем говорило об одиночестве и печали. Бедный, несчастный, дорогой и такой родной Гайс.
Кто-то закрыл его широкой спиной, и через пару секунд Кристиан узнал своего товарища по колледжу. Они не были близки с Алларом, но всегда могли поболтать в свободное время. Аллар только с виду казался самоуверенным и заносчивым, а так оказался отличным парнем. По крайней мере, с Кристианом он всегда был именно таким.
Сейчас, здесь, в одном свитере, замерзший и ссутулившийся, он выглядел странно и подозрительно.
- А он что здесь делает? - Кристиан прищурился, чтобы рассмотреть все как следует и убедиться, что Аллар направлялся прямо к Гайсу. - Нет, это невозможно, нет, этого не может быть! - Кристиан напрягся, не поверив своим глазам. В руке, заведенной за спину, Аллар сжимал... - Нож? Что вообще здесь происходит?
- Что такое? - Рони сделала шаг вперед, чтобы также рассмотреть то, что происходило на той стороне. - О, нет, нет, что он хочет сделать? - вскричала она испуганно. - Кристиан, сделай что-нибудь, пожалуйста!
Рони только хотела попытать счастья и дождаться бывшего друга - вдруг ей повезет и она его увидит, а вместо этого стала свидетельницей покушения, поскольку также разглядела нож в руках у Аллара.
- Гайс, о небо, Гайс! - закричала она и со всех ног бросилась к другу, который, увидев приятеля Рони, ничего не заподозрил.
Его губы сжались в тонкую нить, взгляд посуровел. Он понимал, что Аллар оказался здесь не случайно и им, наверняка, предстоит неприятный разговор, но он уже давно не видел Рони, о чем же им говорить? Тоска по ней не проходила, но теперь, вместо того, чтобы забыться с бокалом вина, он ушел в работу, брал больше заказов и в свободное время не переставая работал дома. О прогулках в парке он забыл, зато думать о Рони и тосковать было некогда.
Выражение лица Аллара его удивило, и приблизившись к нему, он пытался понять, что происходит с молодым человеком, а тот молчал, и угроза, которую он распространял вокруг, холодила сердце. В его темных глазах не отражался свет фонарей, на бледном лице лежали странные тени, ветер шевелил волосы, но внутри него ощущалась зловещая, мертвая тишина. Гайсу показалось, что у него заложило уши.
Кристиан все понял в одно мгновение. Оттолкнув причитающую Рони, отчаявшуюся быть услышанной на другой стороне площади, он бросился к своему приятелю, чтобы предотвратить преступление. Этот золотой мальчик совсем с катушек съехал, и ему нужна помощь. Что ж, Кристиан не против, только бы успеть.
Он бросился к нему через проезжую часть, ловко уворачиваясь от машин, в надежде выиграть время.
Тогда и сверкнула первая молния. Она прорезала темное небо, на секунду осветив всю площадь, как в ясный день, а потом город снова потонул в сумерках, и только тогда на головы редких прохожих и участников странной сцены обрушился звуковой удар. Казалось, небо раскололось на части, такой силы был громовой раскат. Стены домов дрогнули, сработала сигнализация на автомобилях, моргнул свет в окнах домов, выключились и снова зажглись фонари на площади.
От неожиданности Рони упала на колени, интуитивно прикрыв голову руками, но тут же вскочила и бросилась вслед за Кристианом. Она должна успеть, Гайс не должен пострадать, Аллара нужно остановить!
Первый наряд дорожников прибыл через секунду после того, как Кристиан, пронесшись мимо Аллара, врезался в Гайса, отталкивая его от Аллара. Тот уже занес нож над ничего не подозревающим молодым человеком. Гайс неловко покачнулся, не успев удивиться происходящему, взмахнул руками и начал падать навзничь, а Кристиан вздрогнул, когда острое лезвие вошло под лопатку, обдав кипятком внутренности. Он оказался буфером между двумя молодыми людьми, и это спасло Гайсу жизнь.
В глазах начало меркнуть, будто один за одним гасли фонари, а боль так и не приходила, только странный огонь разливался внутри, нестерпимый и безжалостный.
Стража понятия не имела, что делать. Двое лежали на земле, и один из них был смертельно ранен, а стоящий парень был совершенно неподвижен, но что-то не давало к нему приблизиться.
Хорошо, что орионы уже в пути, пусть они разбираются с этим странным делом, это их специализация.
Рони, замерев на месте, не отрывала взгляда от Кристиана, по лицу медленно текли слезы, а она все никак не могла поверить в то, что произошло.
Воздух вокруг Аллара загустел и стал таким плотным, что в нем можно было увязнуть, и к моменту прибытия орионов он поднялся на несколько сантиметров над асфальтом. Видевшие это офицеры потеряли дар речи, но только не орионы. Они уже были проинструктированы о том, что происходит с их боевыми товарищами, и, прибыв сюда, поняли, что пострадали те, кто максимально близко находился к этой площади. Вероятно, все дело в этом мальчике с несвойственным его возрасту выражением лица.
А метаморфозы, происходящие в этот момент с Алларом, заставили дрогнуть всех, ставших невольными свидетелями этой сцены.
Его тело, странно изогнутое, замерло, будто в невесомости. Чья-то сила заставила его широко раскинуть руки, выгнув их в обратную сторону, что вызвало у Рони ужас и желание расстаться со столовским обедом. Лицо побелело, вытянулось, превратившись в оскал, из раскрытого рта и темных провалов глаз вырывались клубы черного дыма, щупальцами извиваясь в поисках жертв. Страшный визг, исторгнутый из его глотки, уронил бывалых рыцарей на колени, а орионы обнажили свои катаны. Сейчас все зависело от них, но силы, наполнившие паренька, оказались в сотни раз сильнее их всех. Такого еще не бывало, и существ, обладающих такой ненавистью, еще не встречалось. Что поможет: в нужный момент обрубленный катаной энергетический канал, если удастся его засечь, или взгляд, направленный на монстра и способный испепелить за долю секунды? И поможет ли?
Теперь понятно, почему энергетика, исходящая из этого носителя, сожгла тех, кто пытался приблизиться к этому существу.