До этого дня Рони и не знала, что значит по-настоящему испугаться. Конечно, время от времени она чего-нибудь да боялась, иногда - ошибиться, иногда - обидеть кого-то, но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что она испытывала сейчас.
Какая-то сила переместила ее в иное измерение, не поддающееся законам физики, и каменный пол под ней то вздымался, словно что-то большое ломало его изнутри, поднимая куски плит вверх темными глыбами, то проваливалась в густую и затхлую черноту на неимоверную глубину.
Она зажмурилась и прикрыла голову руками, понимая, что в любом случае ей неоткуда ждать спасения, а видеть, откуда придут боль и смерть, не хотелось. Раз уж они неотвратимы, необязательно встречать их с открытыми глазами.
"Если бы только увидеть маму", - думала она. Вот кто придаст ей сил. Она старалась вспомнить мамин голос и заставляла себя представить, как вкладывает ладонь в большую руку отца. Ей так нужна сейчас их поддержка...
Вокруг что-то рушилось, гремело на грани терпения и рокотало, отдаваясь многогранным эхом под высоким сводчатым потолком. Рони каждый миг ждала смерти, но та все медлила.
Решившись, наконец, открыть глаза, она осознала, что по-прежнему находится в том подземном зале, куда пришла добровольно, Люмис лежит неподалеку, а вот Дорн Прис...
Тот, кто когда-то выдавал себя за этого человека, боролся с двумя тенями. Когда одна из них попала под луч лунного света, Рони показалось, что она узнала Эфи, напарника Тая. В присутствии демона она не могла уловить тонкий аромат нероли, но сердце заколотилось от дикой радости и надежды.
Эфи и Тай кружили вокруг демона на расстоянии. Время от времени Эфи размахивал клинком, со страшным свистом рассекая воздух, и от этого Прис иногда вскрикивал и дергался, хотя Рони видела, что меч его не доставал. Когда острое лезвие касалось каменного пола, ярко вспыхивали снопы искр.
В какой-то момент Прис простер руку, и Эфи не устоял на ногах, уронил меч, и фэгг, подскочив, ногой оттолкнул его далеко в сторону.
Тай бросился к напарнику, но пока бежал, Прис снова сделал какое-то движение, и тело Эфи приподнялось над полом, а потом с силой рухнуло вниз. Больше он не шевелился.
Тай с остервенением направил на Приса свой взгляд, но это всего лишь заставило того пошатнуться. Да, полуразложившееся тело мешало демону действовать в полную силу, и оставить его он сейчас не мог, но неужели у него могут возникнуть серьезные трудности с этими изможденными мальчишками? Люмис сделала свое дело: ее сила помогала ему сейчас отражать атаки орионов.
- Замри, - проговорил Тай. - Свет да будет...
Кариарн не дал ему договорить. С усилием преодолевая сопротивление воздуха, от взгляда ориона ставшее раскаленным, он добрался до него и повалил на землю. Из его рта капала пена, ненависть стекала ядовитыми потоками на лицо рыцаря, мешая дышать. Главное - забить этим исчадием глаза, чтобы свет не коснулся демона.
Давление зла стало невыносимым. Когда Тай затих, Кариарн медленно поднялся. Ну вот и все. Непонятно, как эти рыцари попали сюда, но в любом случае с ними покончено.
Неожиданно он покачнулся, и наполнил подземный зал недовольным рыком. Он не ожидал, что кто-то попытается сбить его с ног после того, как он успешно разделался с рыцарями. Оказалось, это Рони, потрясенная тем, что демон сотворил с ее любимым рыцарем и его напарником, попыталась вступиться за них. Она сделала что могла: наивная и глупенькая девочка решила противостать духовному существу, суча кулаками и возмущенно вращая глазами.
- От тебя одно зло, таких как ты не должно быть! - закричала она и разрыдалась, сознавая свое бессилие.
Она была согласна снова погрузиться в тот хаос и ужас, в котором пребывала еще недавно, лишь бы орионы не страдали, лишь бы они не умирали, но если они не смогли противостоять фэггу, то она уж точно ничего не сделает. Она лишь смотрела в перекошенное лицо мертвого человека, и слезы катились по ее щекам.
- Зачем тебе быть, если ты несешь только смерть! - она сжала кулаки, жилы на шее вздулись. Ее бессилие возмущало ее, она понимала, что этот всплеск эмоций - последнее, что она может испытать перед близкой смертью, и лучше бы Тай и Эфи никогда здесь не появлялись. Умереть, зная, что их больше нет - демон не смог бы придумать для нее пытки страшнее.
Кариарн поднялся, как ни в чем не бывало, его глаза полыхнули красным, он попытался наклонить голову набок, но в разваливающемся на куски теле сделать это было трудно. Больше нельзя тянуть время, нужно как можно быстрее поглотить эту душу. Он направился к Рони, и девушка медленно отступала, пока не уперлась в стену. Ну вот и все.
- Ты все равно умрешь, - проговорила она тихо, твердо веря в собственные слова. - Придут другие, и ты не устоишь.
Кариарн не желал тратить время на слова, зная, что понадобится не один взвод орионов, чтобы попытаться одолеть его после того, как он станет в разы сильнее, чем сейчас. Он наполнится силой этой девушки, избавится от никчемного тела, ставшего его тюрьмой, и тогда окажется практически неуязвимым.
- Свет да будет тебе судьею, - проговорила она, видя, что Кариарн даже не замедлил шага.
Ее вера в эти слова удивила фэгга. Он почувствовал жар, исходящий от девушки, и подумал, что будь у нее время и соответствующие тренировки, однажды она смогла бы противостоять кому-нибудь из молодых фэггов. Именно ее потенциал и привлек его когда- то.
Эфи по-прежнему не шевелился. В поломанном теле каждое движение отзывалось пронзительной болью, и даже думать было нестерпимо больно. Он умирал, но желал передать напарнику пусть последнюю, пусть с самого донышка, пусть всего лишь каплю чистой силы света, но и этого может хватить для последнего рывка. Всю свою волю он сосредоточил на этом, потому что верил в Тая, и верил в силу света. Всю жизнь он взращивал его в себе, взгревал и хранил от скверны. И этот свет должен послужить благому делу спасения человеческой души.
Тай, пошатываясь, встал на одно колено, собирая по крупицам остатки сил, чтобы рывком подняться на ноги. Его лицо, залитое кровью, казалось отрешенным. Он почти уже не чувствовал боли, понимая, что умирает. Разумеется, это почетно: умереть на поле боя, исполняя свой долг, но ведь он не добился победы, и свет не восторжествовал над тьмой. Неужели демон окажется победителем? Возможно, кто-то другой однажды завершит этот бой и Кариарн будет сломлен, и быть может, страшную цену заплатят за это воины-орионы, но что будет с этой хрупкой девушкой сейчас? Почему она должна погибнуть?
Тай потряс головой, прогоняя муть, застилавшую взгляд. Он ощущал поддержку напарника.
Черная туша уже нависала над Рони, простирая к ней руки, девушка в ужасе вжималась в стену позади себя, и Тай прочел в ее глаз страх и неистребимую жажду жизни.
Это его потрясло. Такая сильная, такая живая и настоящая, она была той весной, которую он любил, и небом, за чистоту которого он всегда бился насмерть. Она не должна погибнуть в этом заброшенном зале, который в скором времени может стать их общей могилой. Нет, такая должна жить! Она и есть жизнь! А он - свет, призванный эту жизнь хранить.
В эту секунду Тай понял, что был рожден с единственной целью: спасти эту девушку, чтобы любовь распространялась по свету, наполняя каждый атом бытия своим звоном и красотой. К этому его и готовили долгие годы в стенах закрытого монастыря.
- Стой! - крикнул он, и гнев придал ему сил. Он поднялся на ноги, упершись рукой в уродливую статую. Шершавый камень древнего идола ожег ледяным холодом. - Иди сюда.
Его голос звучал негромко, но властно, будто он всю сознательную жизнь управлял демонами, и Кариарн это почувствовал. Что-то неуловимо изменилось за тот миг, пока он наслаждался абсолютной властью.
Он поспешно обернулся, вперив полный ненависти взгляд в молодого рыцаря, и что-то в его облике насторожило фэгга. Для серьезной тревоги не было оснований, но в живых рыцаря оставлять не стоило.
Он оставил Рони и неверной походкой направился к ориону.
А Тая колотила дрожь, но это рвалось наружу возмущение. Смертельная тень нависла над жизнью, за которую он был в ответе, и он еще не все сделал, чтобы умереть спокойно.
- Ты ответишь за все, - проговорил он, сжимая кулаки, но Кариарн не собирался вступать с ним в полемику.
Его невероятно злило, что он по-прежнему не выпил девчонку, а этот проклятый рыцарь никак не хотел умирать. Что ж, похоже, осталось нанести последний удар, чтобы положить конец его мучениям.
Неожиданно для рыцаря он побежал. Это казалось невероятным: ноги разрушающегося тела с каждой минутой становились мягче, едва удерживая его вес, Тай не ожидал такого быстрого натиска и проглядел удар. Порыв демонической злобы сбил его с ног, отбросив далеко в сторону, где царил мрак, но времени на осмысление сделанного не было. Тай моментально вскочил, будто забыл, что жизнь по крупицам покидала его истерзанное тело. Им двигали возмущение и жажда спасти ту, кто приняла его, и как равная однажды разделила с ним его свет и силу.
- Свет да будет тебе судьею! - выкрикнул он, неистово веря в эту формулу, и в то же мгновение темную пещеру залил яркий свет.
Перед глазами Рони все исчезло, утонув в молочной белизне, и она зажмурилась. В висках застучало, пространство наполнил тонкий звон, а через мгновение его перекрыл дикий рев. Это Кариарн умирал в страшных муках. Тело корчилось в этом свете, как в огне. Сгустки тьмы, на которые оно распадалось, клокотали и пенились, испаряясь под натиском яркого зарева, и вскоре от демона не осталось ничего. Даже пятно на серой каменной плите, где с шипением растворился последний кусок зла, высохло от жара.
Странное дело: Рони это сияние не причинило никакого вреда. Она всего лишь не могла ничего разглядеть в этом белом свете, но вскоре после исчезновения демона все закончилось, и свет погас.
Рони, раскрыв глаза, взглянула на Тая, который тяжело упал на колени и уперся дрожащими руками в пол. Кровь капала с его лица на грязные плиты, образовав маленькую лужицу. С трудом верилось, что волшебный свет только что исходил из его глаз. Свет, который ее спас.
Очнувшись и быстро придя в себя, она бросилась к нему, но тот уже полз к своему напарнику, из последних сил сопротивляясь желанию провалиться в небытие. Эфи был мертв, и Тай почувствовал это. В теле его друга больше не было света, он ушел.
Рони поднесла руку к губам и всхлипнула, поняв то же, что и Тай. Она видела, как скорбь наполнила глаза ее рыцаря, потерявшего самое главное в жизни. Тем не менее, он повернулся к ней, усталый, изможденный, с лицом, залитым кровью, и слабо улыбнулся.
- Ты... в безопасности, - прошептал он, погружаясь, наконец, в спасительное забытье.
ххх
Орионы работали на удивление слаженно. Не было ни суеты, ни лишних телодвижений. Словно единый организм, они выполняли определенную работу, заранее зная, что делать. Их переполняла печаль по ушедшему брату, но ради Рони, гражданского лица, они прикрыли глаза длинными челками. Рони ощущала их тоску, та наполняла все пространство вокруг, погрузив огромный зал в скорбную тишину.
Рони не видела, кто накинул ей на плечи теплое одеяло и протянул стаканчик с кофе. С благодарным кивком она приняла его, но украдкой вылила: никогда не любила этот напиток, и пила только в компании Гайса.
Ее хотели вывести наверх и проводить к машине скорой помощи, но она отпрянула от рыцарей, давая понять, что до последнего останется тут. Она смотрела, как уносили Люмис, Эфи и Тая. Ей не мешали, но когда были устранены все признаки недавнего боя, и помещение стало пустеть, а голоса затихать в полутемном тоннеле, к ней подошел седовласый мужчина. На удивление, он не стал закрывать лицо волосами, а прямо посмотрел Рони в глаза. Девушка ответила ему пронзительным твердым взглядом, и лишь дрожащие губы выдавали степень ее волнения.
- Это ты сообщила о случившемся?
Рони кивнула. Выбравшись на поверхность, она разыскала зевающего бездомного, который укрывался от ночного холода в развалинах вблизи храма, и попросила вызвать орионов. Она уже знала, что не стоит идти к Рыцарям порядка - те сделают все, чтобы скрыть эту трагедию от глаз простых обывателей, поэтому следовало обратиться напрямую к тем, кто владел ситуацией. И все же, именно орионы бдительно охраняли свою деятельность от любопытных, и Рони подозревала, что в любом случае пострадает.
- Что, опять станете говорить, что все это мне привиделось, и угрожать отправкой на принудительное лечение? - спросила она с вызовом, но тихо, так как не чувствовала в себе достаточно сил, чтобы спорить и противостоять.
Мужчина тяжело вздохнул, убрав руки за спину.
- Мне жаль, что ты стала свидетельницей этого... происшествия, - проговорил он на удивление мягко, и глаза Рони вмиг наполнились слезами, - но я рад, что твоей жизни больше ничего не угрожает.
- Так вы не будете внушать мне, что все это лишь плод моего больного воображения?
- Конечно нет. Боюсь, дочка, такое вряд ли забудется, но давай надеяться, что со временем боль поутихнет. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Я похоронил немало рыцарей, моих мальчиков, и все они были гордостью Ордена.
Рони было трудно говорить, в горле образовался острый ком, и слезы обильно бежали по лицу.
- Мне тоже очень жаль, - прошептала она. - А что будет с Та... с выжившем орионом? Ему найдут другого напарника, да?
Офицер внимательно посмотрел на нее.
- Пойдем, тут больше нечего делать. Ты устала, и тебе нужен покой. Обопрись на мою руку.
Рони ухватилась за его локоть, буквально повиснув на нем, и они медленно побрели по длинному коридору, то попадая в пятна неверного света старых ламп, то утопая в густой тьме.
Она не помнила, как оказалась у своего дома. На предложение офицера проводить ее до квартиры, лишь отрицательно покачала головой. Ей надо привыкать быть одной. Возвращаться в пустую квартиру, встречать в одиночестве каждый новый день, перестать мечтать о несбыточном.
Тишина больше не пугала ее - отныне это ее спутница. Слишком много смертей отделяло ее от тех дней, когда жизнь казалась безмятежной и легкой. Теперь улыбаться ей будет гораздо труднее, но она должна жить ради тех, кто отдал за нее свою жизнь, и в память о Люмис.
ххх
Она встретилась с родителями подруги, когда те приехали в Райн-сити забрать тело дочери. Сказала им много добрых слов о том, как дорога ей была Люмис, и когда мать заплакала, обняла ее и поцеловала в щеку.
Однообразные дни тянулись нескончаемой чередой, и в них больше не было места для легкомысленного веселья. Рони с головой ушла в учебу, глубоко в душе затаив боль от осознания, что работу по курсовой в монастырском парке Ордена ей придется выполнять совсем с другим человеком.
Она оставалась доброй, отзывчивой и приветливой девушкой, но дружеской беседе с однокурсниками теперь предпочитала уединение. В такие моменты спасали любимые альбомы с красивыми фотографиями, шоколад и благоухание комнатных цветов.
Вечерами Рони делала травяной чай и усаживалась с горячей кружкой на широкий подоконник в гостиной. Она отрешенно смотрела на огни большого города, на людскую толчею далеко внизу, и этого ей было достаточно. Она смирилась с такой жизнью. Тай остался в прошлом, и так решила не она и не он, а судьба, еще за много сотен лет до рождения Рони.
Она разыскала его спустя несколько недель после трагических событий в древнем храме. Он уже оправился от физических ран, но его душа болела, Рони видела это совершенно очевидно. Тай тяжело переживал потерю напарника, но горел желанием снова встать в строй.
Они долго смотрели друг на друга через чугунные прутья решетки, и не требовалось слов, чтобы выразить свои чувства. Рони так много читала в любимых глазах, но так же поняла, что это их последняя встреча. Она отпустила его, и ее чистые слезы, показавшиеся на глазах и покатившиеся по бледным щекам, были ее последним "Прощай..." любимому человеку. А в ответ она услышала: "Прости..."
Отпустив, она не перестала его любить, и дело было не в исключительности Тая, а в том, какую бурю чувств он в ней вызывал: и восторг и тоску одновременно. Она восхищалась им самим, а не ореолом тайны, его окружающей, и не особой миссией, которую он выполнял. Восхищалась его внешностью, неповторимым запахом, парящей походкой, а особенно взглядом.
Вспоминая все это, Рони испытывала непреодолимую горечь, сознавая, что его сердце никогда не будет принадлежать ей. Она точно знала, что он тот самый для нее, и она готова разделить с ним все беды на свете, подарить ему свое безоговорочное "да" во всем, забрать его боль и тоску и любить вечно. Загвоздка не в том, что это не взаимно - тут она как раз была уверена, что и он испытывает к ней сильные чувства - она боялась ставить его перед выбором: она или судьба Райн-сити.
Она могла бы упросить его бежать с ней, нашла бы и слова и аргументы, чтобы заманить в свой мир, и, возможно, он бы пошел за ней, но тогда... тогда он потерял бы свое предназначение.
Одна только мысль, что он откажется быть Хранителем из-за нее, вызывала дискомфорт. Как же она будет страдать на самом деле, если он будет ее и ничьим больше! Как сможет не сомневаться, что он не жалеет, оставив братьев, и не томится по той волшебной, пусть и суровой атмосфере монастыря? Если она и не могла ответить за него, готов ли он на такой поступок, то в себе была уверена на все сто: она не сможет заставить его сделать выбор.
Она не станет испытывать судьбу, чтобы познать цену их взаимной любви. Это оказался как раз тот случай, когда, не попытавшись сделать, не станешь об этом жалеть.
Рони могла бы пообещать себе, что еще встретит такого необыкновенного мужчину, но это не так. Таких больше нет. И может, она уже должна благодарить Высшие силы, что пусть и ненадолго, свели ее с этим потрясающим человеком, дали возможность утонуть в его взгляде, на пять минут разделить дыхание. Этими мгновениями можно жить годы.
Она прикоснулась к недосягаемой звезде, и будет довольствоваться этим. Он сам, того не ведая, укрепил ее веру в светлое и прекрасное, веру в себя. Благодаря ему она открыла в себе способность чувствовать мир и ценить жизнь как дар. И благодаря ему она не будет раскисать и разочароваться в несправедливости судьбы, что столкнула ее с несбыточной мечтой, подразнила и отдалила...
Люди боятся смотреть в глаза орионам, боятся их взгляда и последствий. Это заблуждение. В ее жизни не случалось ничего прекраснее. Его взгляд как океан: в него погружаешься все глубже, и приходишь в восторг от познания того, что хранится в той глубине, и не думаешь, что тебе не хватит кислорода - настолько сильна и неповторима красота этой тайны. И самое захватывающее - это то, что на дне ты видишь себя, но не такой, какой являешься на самом деле, а такой, какой тебя видит Тай: божественным созданием. И осознание этого дает силы и дух не только принимать, но и отдавать.
Она наивно полагала, что разделит себя и свою душу с ним, но это невозможно. Он уже делит себя с тысячами, и нечестно всю эту любовь к людям забрать себе одной. Но и хоронить себя в одиночестве и не давать своим эмоциям рваться наружу Рони не станет. Она знает, как надо поступить, и пусть у нее не исчезнут смелость и дерзость, когда она озвучит свои желания.