К встрече, о которой Рони мечтала в глубине души, девушка оказалась не готова. Сам факт того, что ноги привели ее к ограде резиденции Ордена орионов, расстроил: такие провалы в сознании пугали. А что, если кто-то злой, например, Дорн Прис, воспользуется этим, заставив Рони сделать что-то нехорошее, пока она будет не в себе?
И все же не случилось ничего плохого, напротив, она пришла туда, куда рвалось ее сердце, думая о том, кто затмил собой весь свет.
В кармане пальто лежал одинокий лист померанцевого дерева, тайком сорванный в городском ботаническом саду. Полный эфирного масла, он не подходил для засушки. Это все равно, что убить бабочку, чтобы попытаться сохранить ее ускользающую красоту и трепет нежных крыльев. Рони предпочитала наблюдать за живыми созданиями, и этот листок тоже казался живым, словно под кожистой пленкой бежала кровь, дарующая ему жизнь.
Всякий раз, снимая теплую перчатку и опуская руку в карман, Рони прикасалась к этому листочку, и мысль, что она становится немного ближе к ориону, вопреки здравому смыслу грела душу.
Тай занимался с маленькими послушниками во дворе монастыря. Они уже полюбили его, перестали бояться боевых ожогов на его строгом лице, и в ком еще не было истреблено желание нежности, жался к нему и заглядывал в глаза. Тай полностью посвятил себя этим малышам, решив отречься от того, что случилось. Он не может рисковать ни собой, ни Эфи, ни общим делом. Куратор прав: ему нужен карантин, и Тай не станет терять время впустую, предаваясь воспоминаниям. Сегодня первый раз ничего не снилось - изнуряющие тело и душу тренировки не заставили ждать результата. Эфи не отставал от него, и пусть ничего не узнал о причине таких нагрузок наверняка, его чуткое сердце подсказало причину, и он прошел это испытание вместе с напарником.
Неожиданно Тай что-то почувствовал. В груди забурлило волнение, жар прилил к щекам и кончики пальцев закололо. Вместе с этим в голове вновь зазвучала мелодия, от которой хотелось плакать. Но боевой офицер не может себе такого позволить, он обязан искоренять в себе подобные эмоции. Он знал, что не должен смотреть в том направлении, откуда шел настойчивый призыв, но все же сделал это.
Маленькая худенькая девушка в темном пальто и ярко-красном шарфе, развевающемся на ветру, неотрывно смотрела на него. Он не мог различить ее лица и почувствовал острую необходимость приблизиться. Оставив своих маленьких воспитанников, направился к высокой ограде, разделяющей два мира и причиняющей боль любому, кто решится заглянуть на другую сторону.
С каждым шагом приближаясь к светловолосой девушке, он ощущал, как грудь распирает от странных чувств. Казалось, он сможет взлететь, если только сумеет расправить крылья. От незваной гостьи исходила странная аура, в которой перемешались шумы и запахи города, и что-то неуловимое, принадлежащее только ей одной, такое манящее и зовущее.
Он так давно не был в городе и, кажется, целую вечность, не вдыхал запах улиц, не проходил там, где, возможно, пробегала она.
Он смотрел, как облачка пара вырывались из ее рта, растворяясь в холодном воздухе, и на бледных щеках все сильнее разгорался румянец.
Ничего не происходило, Рони стояла, не двигаясь, а Тай не сводил с нее взгляда, вновь откинув челку. Он не мог этого объяснить даже себе, но то, что Рони не боялась его, было важно. Он словно наполнялся силой, которую не способны дать никакие тренировки, и заряжался светом, получая его из неизвестного источника, который открылся только ему одному.
- Вот, это тебе, - прошептала Рони срывающимся от волнения голосом, и достала из кармана листок, словно драгоценность. Двумя пальцами протянула Таю.
Какое-то время рыцарь не шевелился, но Рони ждала и, наконец, Тай протянул обе руки ладонями вверх. Принял листок как что-то живое и трепетное, что ни в коем случае нельзя сломать или повредить. Поднял голову, и Рони уловила его вопросительный взгляд.
- Это тебе, - почти прошептала она. - Хочешь? Это на память обо мне.
- Хочу, - также шепотом ответил Тай.
Он еще какое-то время держал цветок в ладонях, а затем осторожно убрал во внутренний карман плаща.
Рони все это время не сводила с него глаз, забывая дышать, и перевела дух, только когда подарок исчез в складках его одежды.
- Хорошо, - улыбнулась она.
Тай не знал, что Рони отдала ему частичку своего сердца, а Рони не догадывалась, что в голове молодого рыцаря в этот момент звучала органная музыка, услышав которую впервые, он заплакал от переполнявших его чувств.
Она улыбнулась, а лицо рыцаря неуловимо изменилось. Взгляд застыл, словно он прислушивался к чему-то внутри себя, и бледность разливалась по лицу, сгоняя даже морозный румянец с остро очерченных скул. Он попятился от нее, словно за ее спиной стоял кто-то опасный и ужасный, и Рони замерла, не смея дышать, но не смогла произнести ни звука.
И тут Тай побежал. Мимо малышей-оринов, мимо казарм, мимо пропускного поста, не разбирая дороги. Побежал от нее, светловолосой девушки с широко раскрытыми глазами, блестящими от непролитых слез. По лабиринтам улиц и широким проспектам, ныряя в подворотни и проносясь мимо открытых кафе. По лужам, поднимая веер брызг, через газоны и клумбы, перепрыгивая через припаркованные автомобили и скамейки, встречающиеся на пути. Через весь город насквозь. От нее. На другой край Райн-сити. На другой край земли.
Он бежал от той боли, которая разгоралась в груди. Такой сильной, что было трудно дышать, как при вызове, когда невидимый огонь потустороннего мира пожирал незащищенную кожу, расползаясь безобразным пятном и навсегда оставаясь на теле памятным рубцом.
Однако с каждым шагом боль лишь усиливалась, и чем дальше от Рони он удалялся, тем глубже становилась трещина в его сердце.
И все же он продолжал бежать, чтобы этой девочке не было так плохо, как ему. Он верил, что она забудет его... А если нет?
Так это и есть любовь? Когда заглядывают тебе в глаза и не отводят взгляда. Когда готовы смотреть на тебя хоть целую вечность. Ему хотелось этого. Хотелось испытывать то тепло, которое разливалось по телу в тот момент, слушать музыку, раздающуюся в голове, и чувствовать прикосновение ее ладони к коже... но тогда будут гибнуть люди, и их смерть ляжет невыносимой тяжестью на его совесть, и он потеряет свой свет. Чувство вины - недопустимое чувство для ориона.
Нет, он не должен больше видеть эту девушку. Не имеет права. Будет много смертей, а она станет страдать, потому что такая любовь - это больно, горячо и... немного страшно.
Каждый орион знал: женщина - это неизведанная территория, на которой он слеп и беспомощен, как будто прыгнул вслед за фэггом в раскрывшийся портал, где может ориентироваться лишь по энергетическому следу демона и бить наугад, надеясь лишь на свое чутье и интуицию. Отсутствие женщины в жизни воина - вот цена ориона. Стоять на страже города, лицом к лицу с врагом, жертвовать своей жизнью ради миллионов живых существ, таких ранимых и беспомощных, и быть абсолютно свободным и ни с кем не связанным - вот чем платит каждый орион за право быть непревзойденным воином Райн-сити.
И то, чего избегал каждый орион, вдруг настигло Тая: в его жизнь постучалась женщина. Если бы Рони была похожа на тех, о ком он слышал на занятиях, то без сомнения бы отверг ее, поставив перед собой непреодолимый барьер. Но Рони оказалась совершенно другой, и к такой встрече он не был готов. Его учили, что женщина приносит в жизнь сумбур, а Рони оказалась полным штилем, дышала с ним в унисон, и их сердца бились в одном ритме. Тай не мог понять, чем привлек ее внимание, будучи суровым воином, умеющим только сражаться, а она смотрела на него огромными голубыми глазами и не могла надышаться. Она не боялась его, растворяясь в его взгляде. Чувствовала его энергию и наслаждалась его светом. Все то, что повергало людей в ужас, делало ее... счастливой, и Тай это чувствовал. Они становились одной энергией, просто глядя друг другу в глаза.
Все, что ему говорили и чему учили больше двух десятков лет, рассыпалось сейчас как песочный замок, потому что Тай чувствовал, что то, что происходит между ним и Рони - правильно. Это пугало, потому что шло вразрез с учением, и он все бежал и бежал, стремясь убежать от этого противоречия и любви. Бежал, не понимая, что Рони бежала рядом с ним, проникнув под кожу и растворившись в его крови. Соединившись с ним атомами и молекулами, став частью его. А он все бежал и бежал...
ххх
Рони думала, что умрет. Она какое-то время стояла, не шевелясь, обеими руками вцепившись в ледяные прутья ограды, но заметив, что к ней направляется взрослый рыцарь, сорвалась с места и убежала. Не хватало еще услышать выговор за нарушение правил и границ.
Она брела по шумному проспекту, опустив голову, и слезы текли по холодным щекам, собирались на кончике носа и срывались на пальто, где пропадали бесследно. Слезы высохнут, а боль останется с ней навсегда. Рони поняла, что сделал Тай: он отрекся от нее. Что ж, по крайней мере, у него остался ее подарок. Может даже, он его сохранит.
Девушка бродила по городу, пока не замерзла до дрожи и зубы стали выбивать дробь, и тогда повернула к дому. Горе, поселившееся в сердце, отодвинуло на задний план все страхи, и даже опустившийся вечер не вызывал привычной настороженности.
Люмис была дома. Усевшись с ногами на диван, завивала длинные локоны и слушала музыку, громко разносящуюся по квартире. Рони, не раздеваясь, прошла к проигрывателю и выключила. Изумленный взгляд подруги со слегка сведенными бровями не произвел на нее никакого впечатления.
- Люмис, Дорн Прис не тот, за кого себя выдает, - произнесла она решительно.
В комнате было ужасно душно. На столике перед диваном валялась смятая фольга от шоколада и виноградная ветка, в кресле - смятая одежда, в которой Люмис ходила в колледж. Подавив раздражение, Рони прислонилась к стене.
- Так он богаче, чем мы думали? - Люмис продолжила заниматься своей прической.
- Я не о том. Это опасный тип, и с ним надо держ...
- Я бы попросила тебя проявить больше уважения к этому человеку, - перебила брюнетка, энергично ткнув в сторону Рони плойкой. - Не забывай, дорогая, что он изменил нашу жизнь, сделав ее сказкой.
- Да, сказкой, - невесело усмехнулась Рони.
Ее горькая улыбка не насторожила Люмис.
- Может, ты завидуешь мне? - спросила она.
Когда речь заходила о ее избраннике, не существовало ни подруг, ни друзей, а сама она превращалась в тигрицу, готовую отстаивать свой интерес до последней капли крови.
Рони дернулась к дивану, но зацепилась длинным шарфом за куст домашней розы. Она поморщилась, принявшись дрожащими руками высвобождать свой шарф.
- Я завидую, да, но только не тебе, - проговорила она сухо, решив просто стянуть с шей злополучный шарф и бросить на цветок. - Любому, кто не знаком с этим человеком. - Завидую всем, кто может жить спокойной жизнью и принадлежать себе.
- Да что тебе не нравится! - Люмис снова замахала плойкой и поправила сползший с плеча халатик, присланный недавно Присом. Рони просила ее не принимать столь интимную вещь: короткий шелковый пеньюар яркой кричащей расцветки. Они тогда еще сильно поругались из-за этого. - Да если бы не Дорн, ты бы никогда не попала туда, куда он раскрыл для нас двери. Сидела бы в своей луже и выращивала цветочки, даже не столкнувшись с настоящей красотой жизни.
- С красотой жизни, - Рони горько улыбнулась, стягивая скромное пальто. Небрежно бросив его на ближайшее кресло, прошла к окну и распахнула фрамугу. Морозный ветер ворвался в комнату, наполняя ее свежестью. Закрыв глаза, Рони сделала глубокий вздох. - А что для тебя настоящая красота? - спросила она, не оборачиваясь.
Люмис посмотрела на нее недовольно, словно устала по сто раз на дню объяснять очевидные вещи. В последнее время Рони стала ее злить. Косность ее мышления и ограниченность взглядов выводили Люмис из себя. Видит небо - она держится из последних сил, но наверняка скоро ей представится шанс сменить место жительства, и она расстанется с этой менторшей, поучающей Люмис как маленькую глупенькую девочку.
- А то ты не понимаешь! - воскликнула она. - Что такое настоящая красота? А я скажу, и ты послушай, - ее раздражало, что Рони не оборачивалась. Пришлось говорить с ее спиной, и блеск справедливого возмущения в глазах пропадал даром. - Это люди, добившиеся высокого положения, имеющие возможность сорить деньгами и получать самое лучшее! Понимаешь, ты? Самое лучшее! Не то, что придется и что урвут. Они могут диктовать условия, управлять этим миром, изменять свою судьбу. Роскошные отели и рестораны, музеи и театры, автомобили под цвет галстука и покорность почитателей - они могут позволить себе все самое лучшее. Вот это, я понимаю, жизнь.
- Глупенькая, - Рони с усталым вздохом обернулась и прошла к дивану. Люмис поджала ноги, будто не желала испачкаться о нее, затем поднялась и надела изящные шлепки на небольшом каблучке с яркими перьями на носках. Когда не так давно дрожащими от нетерпения руками она достала их из коробки, присланной от Приса, ее восхищению не было предела, и она долго гонялась за Рони по квартире, намереваясь пощекотать ее щеки мягкими перьями. Рони покосилась на подругу, полностью наряженную в подарки от подозрительного мужчины, и сердце тоскливо сжалось. Словно в ее уютную квартиру проникло что-то чужое, инородное, подброшенное врагом. Люмис считала эти подношения возможностью украсить себя, Рони - крепкими веревками, крепко стягивающими руки и ноги. - Думаешь, все женщины, которых мы встречали в этой красивой жизни, счастливы?
- А почему бы нет? Чего им страдать? - Люмис схватила фольгу и принялась шуршать ею.
- Да ты ничего не видела кроме их красивых нарядов и дорогих украшений.
- И что же я пропустила?
- Не знаю, но не все из них довольны, я чувствую это. Многим приходится отрабатывать такие дорогие подарки, и делать то, чего желают их хозяева, - Рони опять вздохнула. Требовалось сбавить градус накала. Она не хотела сориться с подругой, всего лишь поговорить. Теперь ничего не страшно. Теперь - все равно.
- Дорн не будет моим хозяином, - тут же горячо заявила Люмис. - Другом, человеком, вызывающим мое искреннее восхищение, обожание и восторг, но не хозяином.
- Это тебе сейчас кажется, что все хорошо, пока вы не связаны никаким договором, по которому ты станешь его вещью.
- О чем ты? - Люмис опустила руки и внимательно посмотрела на Рони. Только сейчас она заметила смертельную бледность на лице подруги, заплаканные глаза и искусанные губы. - Что случилось, Рони?
- Послушай меня, Дорн опасен, он задумал что-то нехорошее, и нам может не поздоровиться, если мы не остановим его.
Люмис тут же замкнулась и отошла в другой конец комнаты.
- Вот опять ты. Что у тебя за мания видеть кругом врагов? Ты мне уже все уши прожужжала со своей опасностью, и я от тебя устала, вот честное слово.
- Лучше ты устанешь от меня, чем пострадаешь от Приса.
Как стремительно Люмис удалилась от Рони, так же энергично к ней подскочила.
- Вот скажи мне, скажи, наконец, все, что хочешь, - потребовала она, но, взглянув в ее глаза, Рони поняла, что Люмис ничего не услышит. И, тем не менее, она не может молчать.
- Люмис, Прис или самозванец, или преступник. Возможно, он хочет использовать нас в каких-то своих махинациях или темных делах, а потом нам придется это расхлебывать.
- Ну ты напридумывала, - Люмис сложила руки на груди, на серьезном лице сверкали гневом глаза.
- Нет, нисколько. Послушай меня, я уверена, что это правда. Прис... он... - Рони замерла, прислушиваясь к своим ощущениям. Тело сразу напряглось, почувствовав опасность. - Прис, он хищник, а хищники догоняют своих жертв, никогда не останавливаясь на полпути. И он не отпустит нас, понимаешь? Если мы не положим этому конец, - она прижала руки к груди, не зная, как еще убедить Люмис посмотреть на Дорна Приса другими глазами. Нет, он основательно заморочил ей голову, затмил глаза, ослепил блеском мишуры, и Люмис не понимает, что это все не просто так. Но как сказать подруге, что Рони не верит в силу ее красоты, что дело не в большой любви, которая вдруг проникла в сердце взрослого мужчины? Она оскорбится, обидится, будет кричать, и опять разговор закончится ничем. Ей не понять, что простая девчонка, студентка колледжа, не обладает ничем, чтобы покорить сердце такого мужчины, а значит, ему что-то нужно от нее. И от Рони, почему-то. Люмис между тем метала гром и молнии.
- Мне надоело, что ты постоянно пытаешься оскорбить человека, так много сделавшего для тебя хорошего.
- Да не просто так он это сделал! - вскричала Рони. - Чтобы заманить двух наивных дурочек, сначала надо сделать что-то хорошее, а потом уже переходить к плохому, - Рони видела, как недовольно завертела головой Люмис. - Люмис, он злодей, а может, даже, злой демон...
В комнате вдруг повисла тишина, когда слышалось гудение тока в электрических лампах и шелест тюля, терзаемого ветром. Рони, оглушенная не этой неожиданной гнетущей тишиной, а собственными только что сказанными словами, молчала, с изумлением думая о том, как могла такое придумать, но что-то внутри подсказывало, что этот ответ может оказаться верным. Это объясняло странное чувство пустоты, словно выевшей изнутри Дорна Приса, как будто он только притворялся человеком. Но демонов не существует, это знают все, если только не ошибаются миллионы людей, живущих в Райн-сити.
Люмис крепко сжала губы, свела брови и сверлила Рони недовольным взглядом, но вдруг произнесла на удивление мягким голосом:
- Вообще, если хочешь знать, я уже полностью принадлежу Дорну, - она вытянула руку, запрещая Рони задать вопрос, как только заметила изменение в ее лице, - и не думай, что это касается моего тела. Я подарила ему мою душу, мое сердце, и если хочешь знать, он уже мой хозяин. Да, я так решила, и ничто не изменит моего решения, так и будет.
- Но он погубит тебя, - прошептала Рони. На глаза навернулись слезы.
- Ничего подобного. Думаешь, я такая глупая? Я что-то да стою - недаром он выбрал именно меня, - Люмис подошла к зеркалу, поправляя прическу. - Я смогу найти путь к его сердцу, и если он злой - усмирю его, покорю и приручу. Думаешь, мне это не по силам? Значит, ты ничего не смыслишь в настоящей любви.
- Ты не понимаешь, о чем говоришь, - в отчаянии прошептала Рони, чувствуя бессилие и обреченность. Люмис закапывала сейчас их обеих, и ничего не хотела слышать.
- Это ты ничего не понимаешь! - гордо вскинув голову, заявила Люмис. Вальяжной походкой она прошлась по комнате, демонстрируя свою фигуру. Юность красива, полна сил и надежд, и Люмис верила в себя. Ее даже не очень огорчало такое поведение Рони, забитой провинциалки, еще не почувствовавшей свою силу и не сумевшей раскрыться. Застыв в дверях, она обернулась к поверженной подруге.
- Дорн забудет обо всех своих коварных планах, если такие у него имеются, - проговорила она четко, глядя Рони в глаза с победоносным видом. - Он будет думать только обо мне, и я усмирю в нем зверя. Я справлюсь с любым демоном, стоит ему взглянуть в мои обворожительные глаза, - закончила она и направилась на кухню.
С некоторых пор она пристрастилась к вину, и Дорн всячески поощрял эту привычку, давая понять, что светские леди именно так и делают. Он часто присылал на квартиру марочное вино с красивым букетом, и просьба Рони выбросить такой подарок злила и раздражала Люмис.
А Рони вдруг закрыла лицо руками и разрыдалась, но рассерженная Люмис не показалась из кухни, считая, что сегодня следует наказать эту чудачку и не разговаривать с ней до утра.